Пучков Владимир. Черти поневоле

   – Полумракову я позвонил, – сказал он сухо, – сейчас должен подойти. А это что у вас такое? – Семеныч уставился на красивые муляжи.
   – Это вам, – сказал Костя, – отдадите директору, пусть лежат в кабинете как образцы!
   – Хорошие образцы! – сказал Шлоссер и, неожиданно быстро сцапав яблоко, вонзил в него зубы.
   – Тьфу! – Костя даже сплюнул с досады. – Да что вы все – сговорились? Это же муляжи!
   – Хрум! – Шлоссер откусил яблоко и принялся его вдумчиво жевать.
   – Ай! – Евстигнеев страдальчески сморщился и, приоткрыв рот, заглянул Шлоссеру в глаза. Глаза механика были спокойны.
   – Ну чего уставился? – спросил он, прожевав кусок. – Что я, не понимаю? Обработка торсионными полями! Даже неинтересно.
   – Дайте яблоко! – потребовал Костя. – Его не едят!
   – Не дам! – сказал Семеныч и спрятал руку с яблоком за спину. – Это дело принципа. Я сам пеку печенье из кварков!
   И он откусил еще кусок.
   – Я тут ни при чем, – сказал Евстигнеев.
   Костя вытер со лба пот и повторил попытку.
   – Федор Семеныч! – повторил он. – Это муляжи. Из пластмассы! Их не едят!
   – Из пластмассы?! – Шлоссер перестал жевать. – Что ж ты мне сразу не сказал?
   – Я только это и пытаюсь делать, – сказал Костя, – да вы же меня не слушаете!
   – Ладно, – вздохнул Семеныч и посмотрел на полусъеденное яблоко, – а ведь ничего… ничего. Пресноваты, конечно. – И он запустил огрызок в кусты.
   – Вай! – В кустах кто-то взвизгнул и затих.
   Шлоссер подозрительно покосился на кусты, затем подобрал, с земли обрезок трубы, но кинуть не успел. Из кустов с диким воплем выскочила неуклюжая фигура в длинном черном плаще и сиганула через забор.
   – Что? Кто? – ошарашенно прошептал Евстигнеев.
   – Шпион, – лениво бросил Семеныч. – Гаврила вчера тоже одного поймал, хорошо дубиной приложил! Но шустрый, гад, оказался, все равно удрал. Понимаешь, Костя, промышленный шпионаж – дело серьезное. Работают спецы, поймать трудно.
   – Но ведь они могут украсть ваши изобретения! – воскликнул Костя. – Этого нельзя допустить!
   – Ничего они у меня не украдут, – отмахнулся Шлоссер. – У меня же все запатентовано. Ха-ха-ха! – И он захохотал, согнувшись пополам, словно выдал необыкновенно смешную шутку. – Да. Потому и толкаются здесь, что ждут, когда я что-нибудь изобрету, а запатентовать еще не успею, вот. А они тут как тут! Но трудно им: они ведь друг с другом конкурируют, разборки устраивают, чаще всего им не до меня.
   – А чьи это шпионы? – заинтересовался Костя.
   – Эти – английские, судя по выговору и по стуку… – сказал Шлоссер.
   – Как это – по стуку? – удивился Евстигнеев.
   – Ну когда Гаврила их палкой по голове стучит, гул такой идет, специфический. А предыдущие были американцы. Не повезло им.
   – Гавриле попались?
   – Да нет. Они в дом пролезли, в лабораторию, и чего-то там хватанули. То ли тысяч пять рентген, то ли под торсионное излучение попали. Короче, мутировали, так что глянуть не на что стало, и в лес подались. Обратно-то их в таком виде не примут! – Он хотел было уточнить, что же за вид был у незадачливых шпионов, но не успел: в калитку постучал Полумраков.
   Савелий был в спортивном костюме и в кедах.
   – Жене сказал, что на пробежку, а то бы не пустила, – с ходу заявил он, но Шлоссер только махнул рукой:
   – Пошли, пошли! Чего время тянуть?
   Друзья вошли в дом, и Семеныч провел их в лабораторию. В углу под каким-то генератором стояла раскладушка.
   – У меня тут беспорядок, – сказал Шлоссер, – не обращайте внимания. И это… провода не заденьте! А то коротнет что-нибудь, а последствия могут быть разные.
   – У тебя все эксперименты чреваты катаклизмами, – проворчал Евстигнеев. – Прошлый раз говорил, что планета может с орбиты сойти. Ну подумай, что за чушь!
   – Верно, чушь, – миролюбиво согласился Семеныч, – это я так сказал. Чтобы не сильно пугались. Потому что когда человек пугается, у него начинают дрожать руки и он вообще может разных глупостей наделать.
   – Так, значит, Земля с орбиты бы не сошла? – на всякий случай уточнил Полумраков.
   – Нет, конечно, – пожал плечами Шлоссер. – Как она могла сойти с орбиты, если бы превратилась в пар? В излучение?
   – Евстигнеев! – громко пожаловался Полумраков. – Кого мы пригрели на своей груди? Гения терроризма!
   – Никакого террора, чистая наука, – возразил Шлоссер. – А наука требует…
   – Капиталовложений! – быстро сказал Евстигнеев. – Хватит базарить, давай по делу.
   – По делу… – Глаза Шлоссера азартно блеснули. – Сначала несколько слов, друзья мои! Изобретен перемещатель!
   – Снова телепортация, что ли? – скривил губы Евстигнеев. – Это же пройденный этап!
   – Не спеши, – строго сказал Шлоссер. – Это особый перемещатель. Вот вы смотрите, например, кино. Там другой мир, вымышленный, конечно, но интересный, яркий, в котором хотелось бы побывать…
   – Это смотря какое кино, – осторожно возразил Полумраков.
   – Не придирайся, – отмахнулся Шлоссер. – Так вот, такие миры, как ни странно, все же существуют в реальности. Творческие люди, режиссеры там, писатели – только улавливают их, разглядывают, как бы сквозь магический кристалл. А вот с помощью моего прибора в этих мирах можно путешествовать!
   Он посмотрел на друзей, ожидая ответной реакции. Реакция была сдержанной.
   – Как это: в реальности? – усомнился Костя. – Выходит, какую бы дурь ни придумал режиссер, все это уже где-то есть?
   – Вот именно! – воскликнул Шлоссер. – В необозримой, бесконечно разнообразной Вселенной есть абсолютно все! А мой перемещатель – средство передвижения по этим мирам.
   – Любопытно, – сухо сказал Евстигнеев, – а фильмы ужасов? Или, к примеру, про Конана-Варвара?
   – Есть и такие миры, – сказал Шлоссер.
   – А… к примеру, эротика? – заливаясь краской, спросил Полумраков.
   – Ну этого добра и здесь навалом, – огрызнулся Евстигнеев. – Вон у тебя Антонина… По сравнению с ней любая эротика усохнет!
   – Это уж точно, – грустно вздохнул Полумраков.
   – А какое отношение это имеет к обороне от космических пиратов? – напомнил Костя. – Вы же сами сказали…
   – К космическим пиратам это имеет самое прямое отношение, – сказал Шлоссер, сдержанно улыбаясь. – С помощью моего прибора мы перекинем пиратов в «Звездные войны». Тамошние джедаи в два счета с ними расправятся!
   – Или к вампирам отправим, – потирая руки, сказал Евстигнеев. – Вот графу Дракуле будет подарочек!
   – Все это так, – сказал Шлоссер. – Но, друзья мои, аппарат следует испытать. У кого будут пожелания?
   – В смысле? – не понял Евстигнеев.
   – В смысле выбора видеокассет, – сказал Семеныч. – Правда, предупреждаю сразу: боевики не заказывайте. Пристрелят или морду набьют. Нам это ни к чему. Лучше уж что-нибудь сказочное.
   – Про Кощея Бессмертного! – обрадовался Полумраков.
   – Нам и своего хватает, – возразил Костя. – Может, про космос?
   – Еще чего! – возразил Полумраков. – Помнишь фильм «Чужие»? Там еще весь экипаж сожрали. Лично мне туда что-то не хочется!
   – Тогда историческое. Про Спартака, например.
   – Ты думай, что говоришь, – возмутился Полумраков. – Зарубят на фиг!
   – Тогда, братцы, отправимся туда, куда я скажу, – вмешался Шлоссер. – Я много над этим думал. Есть ведь и не такие кровавые фильмы. Например, «Фараон».
   – Помню я эту киношку, – сказал Евстигнеев, – про Древний Египет. Вообще-то это мысль. Времена там тихие, народ смирный, правда, фараона этого все-таки зарезали. Но мужик он был неплохой.
   – Ну так мы его спасем! – воодушевился Костя.
   С этой идеей согласились все. Только Полумраков колебался.
   – Антонина хватится, – сказал он, – вы не знаете Антонины!
   – Мы знаем твою Антонину, – возразил Семеныч, – она и моргнуть не успеет, как мы вернемся! Там время течет независимо от нашего. В какую минуту мы войдем в тот мир, в такую же и вернемся. Короче, включаю установку!
   Только тут друзья обратили внимание на видеомагнитофон, телевизор и здоровенную, от пола до потолка, раму из гнутых алюминиевых трубок.
   – Дверь в иной мир! – осклабился Шлоссер, указывая на нее.
   Он выбрал кассету, перемотал ее на нужное место и поднял вверх палец:
   – Начинаю отсчет!
   – Постой! – крикнул Евстигнеев. – К фараону без подарков нельзя – обидится.
   – Дубина! – Шлоссер выразительно выругался и шлепнул себя по лбу. – Я и не подумал! А что бы ему такое подарить? Он же дикарь… А! Подарю магнитофон, пусть музыку слушает. И пиво… Это отвлечет его от политики. Глядишь, и цел останется.
   Он подцепил стоящий на полке «Панасоник» и выбрал несколько кассет. Потом метнулся к холодильнику и вытащил упаковку пива в жестяных банках.
   – Может, не надо пива? – запротестовал Костя. – Зачем делать из фараона алкаша?
   – Ерунда, – отмахнулся Шлоссер, – пусть попробует фирменного! Он хоть и фараон, а жизнь-то у него – собачья. Оттянется, отдохнет. Включаю перемещатель!
   Щелкнул какой-то тумблер, и пространство внутри алюминиевой рамы осветилось и побежало полосами. Шлоссер что-то еще подкрутил, и через минуту друзья увидели широкий мощеный двор, скопище народу и пока еще пустой трон.
   – А как мы разговаривать-то будем? – всполошился Костя, но Семеныч умудренно усмехнулся:
   – Чудак-человек! Фильм-то дублированный! Значит, по-русски. Пошли, – и первый шагнул на раскаленные камни.
   Друзья последовали за ним. В лицо ударил непривычно яркий свет, Костя вдохнул раскаленный воздух и огляделся. Кругом шумела разноголосая толпа. Гости фараона стояли, прижавшись вплотную к каким-то телегам, мешкам, возам. Друзей несколько раз пихнули, и никто, абсолютно никто не удивился ни их внезапному появлению, ни странной одежде.
   – Ноль внимания! – разочарованно сказал Евстигнеев, поглядывая то на египтян, то на гостей.
   – Закон жанра, – прошептал в ответ Шлоссер.
   Фараон явно запаздывал. Между тем слуги аккуратными веничками обметали царское сиденье и дорожку.
   – Мм-няу! Лисипицина бы сейчас сюда, – прозвучал знакомый голос.– Он бы им показал, как метлой работать надо!
   – Верно говоришь, – засмеялся Костя, повернувшись к Шлоссеру, но тот был занят тем, что перематывал магнитофонную пленку.
   – Благодать! Мм-няу! – снова послышался тот же голос. – Тепло, как на родине!
   На этот раз Костя посмотрел на Евстигнеева, а тот – на него.
   – Ты чего мелешь? – прошептал Евстигнеев. – Нашел благодать! Жара, как в бане!
   – Я ничего не говорил, – пожал плечами Костя, – это, наверное, Полумраков.
   – Да какой я вам Полумраков? – возмутился голос. – Зенки-то разуйте!
   – Антуан! – хором воскликнули друзья. – Это ты?!
   – Ну я, я, – с добродушно-ворчливыми интонациями сказал кот и запрыгнул Евстигнееву на плечо. – Значит, вот какой ваш эксперимент? На солнышке греемся… Это Канары или что?
   – Молчи, – сказал Костя, – пока тебя не съели! Посмотри вон на этих, бородатых. Видишь, глядят на тебя и облизываются! И вообще, ты как сюда попал?
   – Как попал, как попал, – скрипучим голосом передразнил его кот. – Между прочим, с настоящими друзьями так не поступают! Вам интересно, а я что – рыжий?
   – Рыжий, – сказал Костя, – еще какой рыжий!
   – Ах это… – Антуан вспушил рыжую шерсть и самодовольно пригладил усы. – Это шатен называется. Самый популярный в Париже цвет!
   – Хватит трепаться! – зашипел Шлоссер, сделав большие глаза. – Вы сейчас половину Египта перепугаете!
   – Потому что я говорящий? – загордился Антуан.
   – Потому что ты глупый!
   – Это я-то? Я?!
   – Тише вы! – взмолился Полумраков. – На нас уже смотрят.
   В самом деле, один из бородатых ассирийцев не сводил с говорящего кота вытаращенных глаз.
   – Ну чего буркалы выкатил? – пробормотал Антуан. – Говорящих котов не видел?
   – Нэ бачил, батько! – воскликнул бородач, невольно хватаясь за усы. – Це ж диво дивное!
   Однако столь многообещающий диалог с представителем иноземной делегации, которую Костя принял за ассирийцев, был прерван самым решительным образом.
   Оглушительно затрубили трубы, на площадь выбежал запыхавшийся человек и принялся беззвучно раскрывать и закрывать рот.
   – Отдышись, бедолага! – послышалось из толпы.
   – А?! Хрр! Кхе-кхе!
   Гонец наконец-то восстановил дыхание, прокашлялся от пыли и пропищал:
   – Его величество Рамзес Тринадцатый!
   Снова взревели трубы, и в конце улицы показалась процессия. Впереди шагали охранники с дубинами. Они свирепо поглядывали вокруг и случайных зевак прогоняли с пути пинками и подзатыльниками.
   Дубинку они применили только один раз, чтобы отогнать чересчур ретивого просителя. Дубина с хрустом вошла в соприкосновение с высокой прической египтянина, и сразу обалдевшего бедолагу уложили отдыхать тут же, неподалеку.
   К несчастью, всю эту сцену наблюдал молодой фараон. Он бодро спрыгнул с носилок и уставился на телохранителя.
   – Кто это был? – строго и требовательно спросил он.
   – Проситель, ваше величество! – склонился телохранитель.
   – Ты посмел обидеть просителя, который шел ко мне за справедливостью? – рассердился фараон. – Форменное безобразие! Наклони голову!
   Охранник послушно наклонил голову и вздохнул. Костя замер. «Кошмар! – подумал он. – Вот первобытные нравы! Сейчас срубит башку ни за что, факт!»
   Между тем фараон подал знак второму телохранителю.
   – Этот человек обидел представителя моего народа, – надменно произнес он. – Накажи его!
   Глаза второго телохранителя азартно блеснули.
   – С радостью, ваше величество! – гаркнул он, и вто же мгновение хрястнул своего напарника дубиной по голове. Напарник с блаженной улыбкой свалился на мостовую.
   – Ты выполнил мой приказ, но ты ударил моего охранника! – строго сказал фараон. – Ты тоже должен быть наказан. Таков мой справедливый закон!
   Второй охранник наклонил голову, и к нему с радостной ухмылкой шагнул третий… Он посмотрел на второго с каким-то странным вожделением и взвесил в руке дубину. Вскоре и второй охранник улегся рядом с первым.
   Такая же участь постигла и третьего, а затем и четвертого охранника. Когда из охраны остался один-единственный человек, фараон самолично отправил его в глубокий нокаут при помощи царского жезла. Причем сделал это весьма умело и быстро.
   – Вот так! – сказал он, поглядывая на притихшую толпу. – Мой суд строг и справедлив! Никто в Египте не может безнаказанно обидеть человека. Конечно, кроме меня, – тут же добавил он.
   – О мудрейший из мудрых, – немедленно взвыла придворная челядь, – о величайший из великих! Когда ты идешь, дрожит земля, твоя сила – самая сильная сила! Твоя правда – самая правдивая правда!
   – Правда? – несколько наивно уточнил фараон.
   – Правда, правда! – в восторге взвыли приближенные и принялись, подвывая, хвалить фараона на все лады.
   Скучные, тягучие потоки славословия продолжались еще минут десять, пока фараон не свесил все той же царственной колотушкой по лбу кому-то из придворных. Все стихло.
   Фараон молча уселся на трон, и подметалы тут же принялись обмахивать царя от мирской пыли. Действовали они суетливо и неслаженно, вдобавок начали с обуви, а закончили головным убором. При этом самый шустрый ухитрился провести метелкой фараону по губам. Его величество поморщился и чихнул.
   – Доброго здоровьица! – послышалось из толпы.
   – Спасибо на добром слове, – как-то уж очень запросто ответил фараон и с интересом посмотрел на окружающих.
   Тотчас откуда-то выскочил тип в белом одеянии, лысый и до странности похожий на Берию.
   – Ваше величество! – сладко улыбаясь, забормотал он. – Вам нельзя, нельзя в таком тоне разговаривать с простым людом! Нельзя быть таким либеральным, это может привести…
   – Да, мой милый Имхотеп, – кивнул фараон, – я с тобой согласен! – При этом он так выразительно погладил свой царский жезл, что верховный жрец невольно схватился за голову. – Не будем вести дискуссию, – улыбнулся фараон. – Давай, Имхотеп, объявляй, что там у нас? А то сегодня жарко что-то!
   Верховный жрец подвинул ногой лежащего на дороге стражника и возвестил:
   – Посольство Федеративного царства Ассирия! – и, махнув бородатым мужикам рукой, добавил: – С подарками вашему величеству!
   Снова грянули трубы, и заросшие мужики поперли к трону какие-то сундуки и ящики.
   – Вот меха барсучьи да соболиные!
   – Вот рога оленьи: хорошие, ветвистые, куда хочешь пригодны!
   – А вот кадушка груздей соленых да рыжиков моченых!
   – Вот камушки самоцветные, на берегу реки подобраны!
   – А вот капуста квашеная, до того хороша, что слюнки текут!
   – Постойте, – перебил послов фараон и, сморщив нос, посмотрел на жреца, – ты случайно ничего не перепутал? Это точно ассирийцы?
   Имхотеп развернул папирус, всмотрелся, побледнел, перевернул свиток вверх ногами и принялся усиленно подмигивать послам.
   – Они, ваше величество!
   – Странно, – пробормотал фараон, – в прошлый раз ассирийцы дарили мне золото, драгоценные камни и восточные сладости… Халву дарили! Да и выглядели иначе.
   – Ну так те из центральной части были, а эти с окраины, – нашелся жрец.
   – Окраина, наверно, далекая? – прищурился фараон.
   – Очень далекая! – смиренно кивнул Имхотеп.
   Все это время посол ассирийской «окраины» двусмысленно улыбался в длинные казацкие усы.
   – Ты, батько, не сомлевайся! – прогудел он. – Все так, как пан голова говорит!
   Жрец облегченно вздохнул и порозовел.
   – Хорошие у них тут порядочки! – прошептал Евстигнеев. – Развал натуральный! Послы какие-то левые… А чуть что, так дубиной по черепу. Может, слиняем, пока не надавали, а?
   – Поздно! – сказал Шлоссер. – На нас уже смотрят.
   Действительно, фараон уже во все глаза таращился на друзей.
   – А это чьи послы? – капризно произнес он.
   – К вашему величеству должны были прибыть послы русов, – коварно улыбнулся жрец, – может, это они?
   – Подойдите! – царственно-ленивым жестом приказал фараон.
   Друзья на негнущихся ногах пошли вперед. Шлоссер нес перед собой на вытянутых руках магнитофон, а Полумраков – упаковку пива. В нескольких шагах от владыки они остановились и почтительно замерли. Площадь притихла. Все уставились на них.
   – Что за удивительные люди?! – воскликнул фараон, невольно приподнимаясь с трона. – У одного из них я вижу кота! Может быть, это посланцы богов?
   – Натурально, мм-яу! – воскликнул Антуан, спрыгивая с плеча Евстигнеева и подбегая к фараону. – Еще какие посланцы! Привет тебе от всех богов, и ура демократическим рефор-мам!
   Увидев говорящего кота, жрец попытался потерять сознание, но не смог. Тогда он подскочил к лежащему неподалеку охраннику, схватил дубинку и с хеканьем опустил ее себе на голову. Сделав, таким образом, самому себе нокаут, он прилег рядом. Фараон оказался гораздо крепче. Или дубовее.
   – Великие боги! – воскликнул он. – Я всегда верил во что-то подобное, ждал, что небеса обратят ко мне свое благосклонное лицо, но, увы, в последнее время посланцы богов обходили бедный Египет стороной.
   – У нас длинная очередь, – не сморгнув глазом сказал Шлоссер. – Пока всех обойдешь, выполнишь все заявки…
   – А вообще-то наверху, – тут Семеныч сделал многозначительное лицо, – вами довольны. Закон, как мы видим, соблюдается. Все счастливы.
   – Не все! – прохрипел пришедший в себя проситель.
   – Это кто? – удивился фараон.
   – Проситель, ваше величество, – учтиво извиваясь, напомнил один из придворных.
   – Нахал! Как ты смеешь нарушать беседу между фараоном и посланцами, страшно сказать, богов! Кстати, а каких богов вы посланцы? – тут же поинтересовался владыка Египта.
   – Хороших! – тут же нашелся Евстигнеев. – Но, может быть, вы, ваше величество, сначала поможете этому бедолаге? Похоже, что у него срочное дело.
   – У всех срочное дело, – проворчал фараон, – всем от меня чего-то надо, а я один! Никто не хочет брать на себя административную рутину. Ну ладно, если за тебя просят сами посланцы богов, можешь говорить. Только поскорее!
   Проситель на четвереньках подполз к трону. За ним, с дубиной наготове, двигался моментально пришедший в себя охранник. Верховный жрец Имхотеп, не меняя позы, приоткрыл правый глаз.
   – Ваше величество! – завопил проситель. – Я главный строитель храма Пта!
   – Да-да, что-то припоминаю, – сказал фараон. – Ты, кажется, должен был представить отчет о проделанной работе? И что же ты просишь?
   – Толкового бухгалтера, о великий! Прежний бухгалтер запутался в смете и не смог свести дебет с кредитом. У него сплошные ошибки! Для него нет разницы, откуда везут камень: из местных каменоломен или из Верхнего Египта!
   – И это все? – поднял бровь фараон.
   – Все, ваше величество!
   – Он за государственный счет выстроил себе виллу! – подал голос Имхотеп и тут же снова притворился бесчувственным.
   – И велика ли вилла? – строго спросил фараон.
   – Да какая вилла?! – взвыл проситель. – Маленький, совсем крошечный домик! Вот такусенький! – Строитель поднял руку и свел вместе большой и указательный пальцы, так что только крохотная щелочка осталась.
   Фараон с грустью посмотрел на «посланцев».
   – Завидую вам, счастливым небожителям! У вас такого не бывает!
   – У нас? – усмехнулся Евстигнеев. – Такого? Да у нас, если хотите знать, ваше величество, по-другому не бывает! Каждый, кто может, старается поживиться за общий счет.
   – Значит, и на небесах такие же порядки? – поразился фараон. – Вот уж не думал! Ну а наказание за это есть?
   – Обычно тот, кто жулит, выходит сухим из воды, – сказал Шлоссер.
   Фараон просиял:
   – Вот она, великая мудрость богов! Все слышали, какое наказание должен понести этот хапуга: он должен выйти сухим из воды! И пока этого не случится, пусть ныряет!
   Вскочивший охранник цепко схватил строителя за шиворот:
   – Ну теперь ты у меня вдоволь поплаваешь!
   Костя понял, что пора вмешаться, иначе, чего доброго, с их подачи бедолагу утопят.
   – Стойте! – воскликнул он. – Такое наказание нельзя применять к такому мелкому жулику! Это наказание для…
   – Кое-кого повыше, – догадался фараон.
   – Верно, – кивнул Костя. – Хватит с него еще одного удара дубиной.
   – Да будет так! – сказал фараон и поманил строителя к себе. – Подойди ко мне ближе, не бойся.
   – Не пойду, – скуксился проситель. – Я недостоин!
   – Достоин, достоин, – кротко улыбнулся фараон, взвешивая в руке скипетр. – Иди сюда!
   – Что-то не хочется, – признался строитель.
   – А кто бухгалтера просил?
   – Я! – понурился бедолага.
   – У меня есть одна кандидатура, – сказал фараон и щелкнул пальцами. Тотчас ему подали свиток папируса. – Вот тут в списке значится специалист по имени Хитрованис, родом из Греции, политэмигрант.
   – Кто-кто? – удивился строитель и невольно подался вперед.
   «Хрясь!» – царский жезл опустился ему на голову.
   – Доставить его к месту работы, – распорядился фараон, – а заодно и этого Хитрованиса. Я уверен, они найдут общий язык. А теперь мы можем поговорить с нашими дорогими гостями! Э-э? На чем мы остановились?
   – Вам шлют дары! – громко сказал Шлоссер. – Вот этот волшебный музыкальный сундучок и натуральное пиво, напиток богов.
   – О! – растрогался фараон. – Напиток богов? Это я люблю! Но как его пить? Этот сосуд не хочет открываться!
   – Я вас научу, – сказал Шлоссер, – это очень просто. – Он взял банку и медленно, демонстрируя, как это надо делать, открыл крышку. Пиво весело зашипело, и Шлоссер отдал банку фараону. – Пейте, ваше величество!
   Фараон в несколько глотков опустошил банку и пару минут сидел, прислушиваясь к собственным ощущениям. Ощущения фараону понравились. Он мечтательно улыбнулся, открыл вторую банку, выпил ее и окосел.
   – А этот ваш волшебный… ик! Сундучок… Он тоже так же открывается?
   – В сундучке спрятана удивительная музыка, – сказал Евстигнеев, – достаточно нажать вот эту кнопку, чтобы услышать песни.
   – Но разве не лучше, когда поют живые музыканты? – спросил фараон.
   – Не лучше! – торопливо возразил Евстигнеев. – Только под эту музыку можно по-настоящему забалдеть!
   – О! – восхитился фараон. – Забалдеть? – Он произнес это слово так, точно пробовал его на вкус,– это должно быть восхитительно! Я хочу забалдеть!..
   – Балдейте, ваше величество! – улыбнулся Шлоссер. – Это ваша прямая обязанность. А политикой и делами пусть занимается первый министр.
   – Первый… Кто? – переспросил фараон.
   – Да я это, я! – воскликнул жрец, моментально вскакивая на ноги.
   – Ты и так этим занимаешься, – сухо сказал фараон.
   – Вот и пусть отдувается, – сказал Шлоссер голосом провокатора, – а вам, ваше величество, положено балдеть! – и включил магнитофон.
   Из динамиков понесся лихой забубённый рок-н-ролл. Фараон подпрыгнул на троне, затем ноги и руки у него непроизвольно задергались, а на лице расплылась идиотская улыбка. Он снова потянулся за пивом.
   – Балдейте, ваше величество! – поклонился Шлоссер. – А нам пора.
   – Постойте, постойте, – забеспокоился фараон. – Я еще так мало поговорил с вашим волшебным котом!
   – В следующий раз, ваше величество. Мы еще нагрянем, подкинем пивка, поговорим о делах насущных.
   – Хорошо! – воскликнул фараон, с трудом покрывая ослиный рев, несущийся из «Панасоника». – Ответные дары посланцам богов!