Страница:
– А это уж, батюшка, позволь я возьму на себя, – сказала Яга. – Я их так ущучу! Уж они у меня попляшут!
– Может, их лесным чертям отдать? – предложил Горыныч, переходя на шепот и оглядываясь. – И нам проще, и им достаток!
– Цыц! – гаркнула Яга. – Злодейства не потерплю. Я их и так уем! Убегут – только пятки дымиться будут!
– Хорошо, – сказал Кощей. – Будем считать это генеральной репетицией перед встречей с пиратами.
Чаепитие закончилось на закате. Кощей в пояс поклонился хозяину и попросил пару французских книг.
– Приятно видеть человека, разумеющего столь прекрасный язык, – сказал он смущенному Шлоссеру, к которому эти книжки попали неизвестно как. – Правда, этот язык несколько отличается от того, которым я владел когда-то, – продолжил Кощей, – но читать можно.
– Вы были во Франции? – с детским изумлением спросил Костя.
– У меня там были некоторые финансовые дела, – уклончиво ответил Кощей, – но это дело прошлое.
– Ох уж и прошлое! – скривилась Яга. – А кто каждый месяц летает на совещания ОПЕК? Не верь ему, Костюшка, как был он барыга-олигарх, так им и остался!
– Ну подумаешь, немного нефти, – пожал плечами Кощей.
– А Де Бирс! – не унималась бабка. – Кому Де Бирс в ножки кланяется? А Билл Гейтс, твой племянничек, на чьих деньгах распух? Да разве все перечислишь? Молчи уж!
– Все это для спортивного интереса, – заявил ничуть не смущенный Кощей. – Мое главное занятие – это наука и философия. Я, если хотите знать, истинный марксист. Где-то даже ленинец!
Получив книги, он бережно завернул их в шелковый лоскут, взявшийся невесть откуда, и с равнодушием опытного фокусника спрятал немалый сверток в нагрудный карман.
– Однако пора, – сказал он скучающим голосом. – У меня еще дракон не поен и не выгулян.
Он отошел в сторонку и топнул ногой. Тотчас поверхность двора заходила волнами, вспучилась, и из черной глубины вынырнул великолепный тонконогий скакун. Его бока, без единого светлого пятнышка, лоснились и блестели. Кощей легко запрыгнул в седло, махнул рукой и направил коня прямо к воротам.
– Подождите, я открою! – крикнул Шлоссер, но конь с ходу перемахнул через ограду и мгновенно скрылся с глаз.
Полумраков защелкнул отвалившуюся челюсть, а Евстигнеев выразил общее мнение:
– Силен старик!
– Силен-то силен, – проворчала Яга, – да больно покрасоваться любит!
– Точно! – подхватил Горыныч. – Трюк-то заезженный, вон Копперфилд еще и не то делает. Однако мы и впрямь засиделись.
– Ах ты мой голодненький, – пропела Шишига. – А я как раз приготовила сегодня сладкое да сочное!
Горыныч до того смутился, что даже не смог как следует расправить крылья. Галантно подхватив Шишигу под мышки, он бестолково мотнулся в сторону, налетел на поленницу, развалил ее и только тогда взлетел.
Шишига от испуга мгновенно потеряла сознание и повисла как тряпка. Сделав над домом круг, Горыныч прокричал что-то невнятное и заскользил по направлению к лесу.
– А где моя ступа? – хватилась Яга. – Только что тут была! Неужто кто спер? – Она уставилась на Шлоссера, но тот лишь развел руками. Все принялись искать ступу, только Крян продолжал сидеть на месте и давать советы:
– А может, она в сарае? Нет? А в силосную яму заглядывали?..
Наконец ступа нашлась. Оказывается, на ней как раз Крян и сидел.
– Извиняюсь! – сказал инопланетянин. – Готов возместить…
– Да чего уж! – отмахнулась Яга.
Бандиты мрачно сидели за столом. В комнату с кухни доносились странные запахи. То есть запахи были вроде съестные, но вызвать аппетит они могли разве что у свиньи Авдотьи. И, безусловно, вызывали, потому что со двора доносились отвратительный визг и хрюканье.
– Сейчас, голубушка, сейчас, солнышко! – томным, грудным голосом произнесла бабка. – Только вот этих оглоедов накормлю и тебе вынесу. Эй, гвардия! – высунулась она из кухни. – Долго сидеть будете? Подходи по одному!
Парни переглянулись.
– Шеф, ты первый, – не выдержал Колян. – Иди, мы следом.
Эдик провел рукой по голове и ощутил вмятины, оставшиеся от когтей четвероногой птицы.
– Пошли, – сказал он, – некогда рассиживаться! – И первый двинулся на кухню.
– А вот и квартиранты мои дорогие, – фальшиво проворковала Маланья, помахивая в воздухе здоровенным черпаком. – Давайте-ка столоваться! А то ведь мне некогда, вон Авдотья с ума сходит, жрать просит. – Она щедро зачерпнула из огромной двухведерной бадьи и плеснула в миску.
– Это что, нам? – Эдик даже присел от удивления.
– А кому же еще? Знамо, вам! – широко ухмыльнулась Маланья и снова как-то недобро покачала огромным черпаком. Черпак был толстый, железный, на деревянной ручке.
– Мы это… Такого не едим! – твердо заявил Эдик.
– Вот как? – Старуха уперла руки в бока. – А что же вы хотите?
– Ну это… Колбасу, окорок там, пельмени…
– Колбасу? Окорок? – Старуха побагровела и, взяв черпак наперевес, двинулась вперед. – Ишь какие умные! Да я свинье таких вещей не даю! А уж как я ее люблю, голубушку! В общем, так: не хотите – ходите голодные. А я-то, дура, старалась угодить! Я уж и рыбьих голов положила, и капустного листа, и очисток картофельных!
Эдик почувствовал, как в желудке что-то отчаянно пискнуло и сжалось.
– Шеф, – прошептал Серый, – может, пожрем, а? С утра ничего не ели! А потом в магазин сходим, колбаски купим.
– У тебя что, деньги остались? – сверкнул глазами шеф.
– Я думал, у тебя есть, – смутился Серый.
– Вы за деньги не переживайте, – смягчилась Маланья, – они теперя в надежном месте. Вот. А вам дай бог отсюда ноги унести целыми да невредимыми!
Бандиты еще раз переглянулись и поморщились. Наконец каждый получил по миске баланды и по деревянной ложке.
– Компот будет потом, – сказала старуха.
Шеф поводил у себя в миске ложкой и зажмурился. Даже на первый, самый беглый взгляд он сумел различить селедочную голову, половину Нечищеной картофелины, капустную кочерыжку и притопленную корочку черного хлеба.
Не разлепляя глаз, он зачерпнул ложку баланды и поднес ее ко рту. Команда испуганно наблюдала за ним. Съев ложку, Эдик неожиданно облизнулся и кивнул головой:
– Нормально, пацаны! Навались!
Команда дружно застучала ложками.
Бабка Маланья выглянула из кухни и довольно прищурилась. Через минуту она принесла четыре граненых стакана с компотом. Компот был мутного чайного цвета и почему-то тоже пах селедкой. На дне каждого стакана лежало нечто до неузнаваемости разварившееся и желеобразное.
– Ништяк, пацаны! – сказал Эдик, выхлебав компот. – Бывало и хуже.
Шеф, конечно, заливал. Хуже и гаже у него в жизни не бывало. Даже в КПЗ кормили куда пристойнее.
– Главное – не шуметь, – зашептал он. – Дело такое, что надо все по тихой. Потерпим, братцы!
– Потерпим, – закивали в ответ пацаны. После бабкиного обеда вид у них был несколько обескураженный.
– Сейчас мы пройдем по селу, – сказал Эдик, – присмотримся, что тут к чему. Может, этого… Лисиницина найдем? И вообще, я скажу – здесь места непуганые, работать можно.
Осоловелые от бабкиных помоев братки вылезли из-за стола и направились к двери.
– Куда?!
На кухонном пороге возникла Маланья.
– Ты это, бабуля, не шуми, – набычился Эдик, – здесь твоего петуха нет. Я ведь и рассердиться могу! О!
Эдик изумленно сказал «О!» и вытянулся в струнку, потому что, бесцеремонно отпихнув бабку в сторону, вкоридор вышел проклятый четвероногий петух.
– Ко?! – спросил он, гневно наклонив голову.
– Ко-ко! – тихо сказал Эдик. – Ко! Куда коко? – Последнее он произнес совсем тихо.
– Кудах-тах-тах, – презрительно бросил петух и посмотрел на хозяйку.
– Тихо, Сема, – сказала бабка, – не балуй! А вы тоже, если задумали прогуляться, так не задерживайтесь, ясно?
– Ко-ко! – автоматически ответил Эдик, но тут же поправился: – Мы на часок. Осмотримся и придем.
– Только к заводу не ходите, – предупредила хозяйка, – там обезьян живет. Заест на фиг или башку снесёт!
«Какой еще обезьян?» – хотел было спросить Эдик, но вовремя прикусил язык и вежливо ответил:
– Гадом буду, не пойдем!
Вытирая на ходу пот, братаны вывалились на улицу.
– Надо же, – скривился Колян, – петуха дома держит!
– Он у нее заместо собаки, – пояснил Эдик, – я про такие вещи слышал. Злобный, сволочь! Ну ладно, всё равно я до него доберусь!
Они пошли по улице, ведущей к Дому культуры.
– Посмотрим, как здешнее чмо тусуется, – осклабился повеселевший Эдик, – может, тряхнем кого, тогда в магаз заглянем!
По дороге им попались двое мальчишек. Они остановились и с изумлением уставились на братков.
– Ну че, мелюзга, крутых пацанов не зырили? – не выдержал Серый.
– Не-а! – сказал Петя Васечкин.
– Дядя, а дядя, – скромно подал голос другой, – а чего это у вас на спине сопля висит?
– Что? Где?! – взвизгнул Серый и закрутился на месте. – Че врете, бакланы?! – завопил он через минуту, но ребят уже и след простыл.
– Погодь! – сказал Эдик, невольно отстраняясь от Серого. – У тебя и в самом деле что-то такое… Фу!
– Это птичка, птичка! – заржал Толян.
– Иди, замывайся, – строго сказал шеф. – Западло с обгаженным по улице гулять!
Серый побежал к колодцу. Набрав целую бадью воды, он запустил туда волосатую лапу, но был остановлен истошным криком:
– Ты что делаешь, свинья?
Серый вздрогнул и закрутил головой.
– Куды смотришь, идол? – снова услышал он. – Протри зенки, здеся я! – Голос доносился откуда-то сверху.
Бандит поднял голову и, к своему неописуемому ужасу, увидел Ягу, сидящую в ступе. Яга зависла аккурат над ним.
– Что творишь? – грозно повторила Степанидовна и взмахнула метлой, с концов которой посыпались золотые искры. Серый понял, что погиб. Ноги приросли к земле, руки налились свинцом, в голове загудело.
– Я по-по-мы-ы-ыться хотел! – проблеял он паскудным козлиным голосом.
– Здесь люди для питья воду берут, а он помыться хотел! – прищурилась страшная Яга. – Речки мало! Ужо тебе! – Она взмахнула помелом, бадья с водой грациозно поднялась в воздух, перевернулась и с грохотом наделась Серому на башку.
Парень рухнул на колени и замер. Однако время шло, а на помощь к нему не спешили.
– Шеф, – застонал Серый, пытаясь стащить бадью с головы, – помоги-и!
Однако ни шеф, ни Толян с Коляном не спешили на выручку своему другану. Все вышеименованные сидели в кустах и тряслись от страха.
Наконец Серый услышал тяжелые шаги. Кто-то подошел к колодцу и удивленно замер. Незнакомец постучал пальцем в дно бадьи и спросил:
– Эй, ты чего? Спятил, что ли?
– Попить хотел! – соврал Серый первое, что пришло ему в голову. – Я наклонился, а она наделась!
– Однако, – озадаченно пробормотал незнакомец. – Стало быть, жажда замучила?
– Ага, – сказал Серый, судорожно сглатывая слюну. – Совсем замучила!
– Ладно, сейчас помогу.
Незнакомец подвел Серого к колодцу и приказал:
– Ты держись за сруб, а я стану тянуть!
– Бу-бу-бу! – неразборчиво ответил Серый из бадьи и уперся руками в скользкие бревна.
Незнакомец потянул.
– Туго сидит! – сказал он озадаченно. – Что же делать-то? Попробую ещё раз рвануть.
И он рванул. С оглушительным чмоком лысая голова выскочила из бадьи. В позвоночнике у Серого что-то пискнуло, хрустнуло, он не выдержал и упал на четвереньки. А когда поднялся, ему показалось, что он стал словно бы выше. Покрутив головой, Серый посмотрел на незнакомца, а тот уставился на него.
– Что-то у тебя, брат, шея такая длинная? – удивился незнакомец. – Ну прямо как у гуся!
– Что? – Серый принялся испуганно ощупывать шею. – Кхе-кхе! – закашлялся он, глядя на незнакомца слезящимися глазами. – Разве длинная?
– Длинней не бывает, – твердо сказал незнакомец. – На твоем месте я бы обратился к врачу, может, это какая-нибудь болезнь?
В этот момент из кустов шумно вылезли братки и тоже как один уставились на кореша.
– Мать моя! – прошептал Эдик и даже присел. – Что с тобой, Серый?
– Вот это шея! – залился смехом Толян. – Вот это да! Ты теперь как жираф, ха-ха-ха! Ты ее узлом завязывать можешь!
– Чего ржешь? – рассердился Колян. – Дело хреновое, он же ласты сейчас завернет, с такой шеей.
Серый заметался по улице:
– К врачу бежать надо!
– Не суетись, братишка, – Эдик покровительственно приобнял его, – само пройдет! У меня тоже такое было, – соврал он, – ну вытянули немножко…
– Ни фига себе немножко! – фыркнул Толян и тут же получил от шефа увесистый подзатыльник.
– Захлопни пасть!
– Все-все! Уже захлопнул! – ответил Толян, испуганно вращая глазами. Один Колян молчал и кривил губы.
– Как же мне теперь жить, шеф? – захныкал Серый.
– Все путем, Серый. – Эдик похлопал его по спине. – Сказал же – пройдет. Значит, кранты!
Они пошли дальше. Теперь Серый был выше всех на целую голову. Постепенно он оживился, а когда друзья проходили мимо забора, за которым зрела вишня, Серый без помощи рук, одними губами сумел полакомиться спелыми ягодами. Толян ему немедленно позавидовал:
– Надо же! Везет жирафам!
Вскоре они свернули на смежную улицу. Эдик остановился у калитки, возле которой стоял мужичина, перепачканный в глине, и таращил на братков горящие глаза. Это был скульптор-экскаваторщик Агафонов.
Эдик на всякий случай сделал шаг назад и осторожно осведомился:
– Слышь, зема, – тут Эдик невольно отвел глаза в сторону, – где Лисипицин живет?
– Об чем речь? – как-то нехорошо обрадовался мужик. – Заходи, все скажу. А заодно кое-что покажу!
– Э, э! – испугался Эдик. – Ты че, маньяк, в натуре? Че ты мне покажешь? Ну че, че? – На всякий случай он оглянулся на братков, толпящихся неподалеку.
– Скульптуру покажу! – радостно доложил Агафонов. – Новую! Обалдеете, пару минут всего. – Тут его взгляд упал на Серого, и Агафонов прямо-таки загорелся:
– Какой типаж! Какая экспрессия! А вы откуда?
– Тебе-то что? – нахмурились бандиты. – Много знать для жизни опасно.
– А вы не со звезды? – спросил вдруг Агафонов, не отрывая взгляда от Серого.
– С какой такой звезды? – обиделся Эдик. – Ты вообще-то фильтруй базар. А то покажем тебе звезду!
– Какую? – наивно заинтересовался Агафонов. – Я их много знаю! Например, Альдебаран…
– Сам ты баран! – разозлился Эдик. – Ты че, не вкурил, с кем базаришь?
– Не-а! – честно признался скульптор.
– Мы конкретные пацаны, – высунулся Колян, – а ты нам лажу гонишь!
Агафонов ничего на это не ответил, он жадными глазами разглядывал Серого и вдруг спросил:
– А можно я его увековечу?
– Чего? – опешили братки. – Ты чего лепишь-то?
– Нетленку, – простодушно отозвался Агафонов.
Бандиты переглянулись.
– Наверное, ненормальный, – зашептал Колян, оттаскивая Эдика в сторону. – Может, он сначала говорит, а потом кусаться начнет?
– Точняк! – согласился Эдик. – Все путем! Сейчас я его успокою.
Он снова подошел к Агафонову и осторожно улыбнулся:
– Все в порядке, мужик, все нормально, да? Ты, брат, ничего такого не думай. Мы просто гуляем, да? Отдыхать вот приехали. Хотели с Лисипициным пересечься, давно не видались!
Агафонов чутко уловил перемену в настроении братков и понял, что заманить их к себе не удастся. Он вздохнул:
– Сейчас объясню. Значит, так. Сейчас идете прямо, потом свернете налево. Там развилка. Потом направо, потом еще раз направо и прямо. Там переулок, но до конца не идите – тупик. Лучше как увидите в заборе дыру, так и лезьте в нее и выйдете, куда надо.
– Ты все запомнил? – спросил Эдик, повернувшись в Коляну.
– А чего тут запоминать? – легкомысленно отмахнулся тот. – Направо-налево, налево-направо, а потом тупик. И в дыру!
– Во! – сказал шеф. – Это самое главное – дыра. Про дыру не забыть! А ты, Серый, по верхам зырь, ты у нас теперя заместо впередсмотрящего, ха-ха-ха!
Серый насупился, тяжело задышал, но тем не менее послушно вытянул шею. Вскоре они дошли до развилки.
– Куда теперь? – спросил шеф.
– Налево! – сказал Колян, у которого все уже успело выветрится из головы.
– Не, направо, – возразил Толян, – точно говорю – направо!
– А может, прямо? – возразил Серый. – Там вон груши растут, бессемянка, сладкие!
При упоминании о грушах у бандитов заурчало в животе.
– Потом, пацаны, – сказал Эдик, – надо дело делать! – и шумно сглотнул слюну.
– Тогда направо, – сказал Толян.
– Нет, налево! – заупрямился Колян.
– Направо!
– Налево!
– Заткнитесь, дебилы! – рявкнул Эдик. – Где право, где лево?
Парни замерли, растерянно переглядываясь.
– Ну? – грозно набычился шеф.
Колян посмотрел на свои руки.
– Вот право, – сказал он, неуверенно пошевелив левой рукой.
– Ха-ха! – заржал Серый. – Ну деревня! Не знают, где право, где лево!
– А ты знаешь? – нахмурился шеф. – Знаешь, так скажи!
Серый почесал в затылке, но тут же вышел из положения:
– А мне все равно! Я обеими руками одинаково работаю.
– Ну и работай, а жрешь-то ты какой?
– Вот этой, – подумав, сказал Серый.
– Так это ж левая, левая! – завопил Толян.
– Значит, я левша, – нашелся Серый.
– Все, пацаны, – не выдержал Эдик, – идем, куда я скажу, – и повернул направо.
Через несколько минут шеф понял, что заблудился в зеленых переулочках, но не подал виду. В конце концов они действительно оказались в тупичке.
– Что я говорил! – торжествующе прохрипел Эдик, вытирая со лба пот. – Вот тупик. А вот дыра! Полезли, полезли!
И они полезли в чужой сад.
Сад был запущенный и дикий. Огромные яблони поднимались высоко в небо. Правда, две стояли отдельно и между ними был натянут гамак. Это был сад Евстигнеева, но знать об этом братки конечно же не могли.
– Пацаны! – завороженно прошептал Серый. – А это что? – Он ткнул пальцем в натянутый между яблонями гамак.
– Чур я первый! – обрадовался Толян.
– Заткнись! – сказал Эдик. – Сначала я, а там разбирайтесь, как хотите.
И Эдик, поджав ноги, завалился в гамак, который в общем-то был не гамаком, а катапультой. Как раз перед тем, как пойти к Шлоссеру, Евстигнеев взвел ее, чтобы избавиться от пары старых швеллеров, но события закрутились, и Евстигнеев про свою катапульту начисто забыл.
Итак, Эдик завалился в гамак. Под его весом спусковая скоба вышла из гнезда, и эластичные резиновые жгуты молниеносно сжались, посылая тяжелый груз по направлению к свалке.
Братки же увидели нечто невероятное: гамак вдруг свистнул, как натянутая тетива, и шеф с тоскливым воем взвился в знойное небо.
– А-а-а! – заорал Эдик, потому что слов, способных выразить ужас, который он испытал, не было ни в одном языке Земли. Он осознал, что летит, а еще через пару секунд был атакован стаей ворон, принявшей Эдика за сову-переростка. Теперь все его внимание переключилось на злобных птиц, одна из которых ухитрилась клюнуть его прямо в нос.
– Убью! – прорычал Эдик и шлепнулся прямо в корыто с раствором.
Работяги проявили явную халатность, но именно она спасла шефу жизнь. Строители, замесив раствор, удалились на перекур, который плавно перетек в распив. Поэтому никто не видел, как из корыта тяжело поднялся человек, с ног до головы облепленный раствором.
Отплевываясь и фыркая, он сделал несколько шагов и застыл, увидев перед собой табличку: «Завод пластмассовых изделий».
«Вот оно!» – понял Эдик, не обращая внимания на схватывающийся раствор. Он тут же вспомнил разговор с братком, у которого они отняли золотую монету. Тот с самого начала что-то говорил про завод.
Эдик промедлил всего несколько мгновений, но этого хватило, чтобы замечательный калиновский раствор схватился на нем, как броня. Он попытался пошевелить рукой и не смог. Он попробовал шагнуть, но ноги не слушались.
«Ерунда, – подумал Эдик, – сейчас кто-нибудь придет и отколотит!»
Однако прежде чем появились строители, ему пришлось простоять минут двадцать.
Вначале работяги не обратили на Эдика внимания, а сразу же подошли к корыту с раствором.
– Мать моя женщина! – ахнул один из них и схватился за голову. – Застыл раствор!
– А ты чем думал-то?! – обозлился второй. – Чего теперь делать?..
– Отколачивать надо, мужики! – отозвался третий.
– А может, завтра? – предложил первый. – Ну его!
– Точно, завтра! – обрадовались строители. – Домой пора!
– Хр-р-р! – подал голос Эдик, пытаясь привлечь к себе внимание. И привлек. Работяги как один повернулись к нему.
– Смотри-ка, статуя! – обрадовался тот, что пришел первым.
– Это Агафонов смастачил! – уверенно сказал второй. – Вот здорово, как настоящий!
– А помнишь, он тебя лепил, а получилась обезьяна? – вспомнил третий. В следующую минуту строители подняли головы и уставились на козырек перед входом.
– Болтай поменьше, – прошептал первый, – а то обезьян вылезет!
– Он днем спит, – сказал второй, и они снова уставились на козырек.
– Хр-р-р! – закряхтел Эдик, чувствуя, как цементный панцирь сжимает его все туже.
– Пойдем отсюда, – сказал первый, – статуя какая-то ненормальная!
Стараясь не оглядываться, строители быстро покинули площадку.
А в это время Серый, Колян и Толян метались по саду в поисках Эдика.
– Шеф, ты где? – кричал Серый.
– Ау! – звал Толян.
– А может, он того, смылся по тихой? – предположил Колян, и друзья замерли, осененные неожиданной мыслью.
– Ты думаешь…
– Я ничего никогда не думаю, – сердито отрезал Колян. – Вот вижу: был шеф, и не стало его!..
– Он на небо улетел, – уверенно сказал Серый.
– Ха-ха-ха! – зло рассмеялся Колян. – Тоже мне, нашел святого!
– А я видел, – заупрямился Серый.
– Молчи, жираф! – рявкнул Колян, теряя остатки терпения. – Без тебя тошно… Шеф, ау!
– Погодите, – сказал Толян, – он, наверное, за забором. Его этот гамак заплюнул куда подальше, точно вам говорю!
– А подальше – это куда?
– Да вон туда, – ткнул пальцем Толян. – Пошли скорей, а то шеф небось уже рвет и мечет!
Прямиком, через заборы и огороды, они двинулись в том направлении, куда улетел шеф. Через двадцать минут взмокшие и растрепанные братки стояли возле завода.
– Ну и где шеф? – спросил Серый, оглядываясь по сторонам.
– А вон! – сказал Колян, указывая на хрипящую статую.
– Ты что, тупой? – терпеливо возразил Серый. – Это же статуй. Ты видишь, что он белый!
– А чего же он хрипит? – возразил Колян. – Может, шеф того… от испуга побелел? Такое бывает.
Колян подошел к Эдику и осмотрел его со всех сторон.
– Майка его, шорты тоже. Он!
– Шеф! – тихонько позвал Толян, глядя в красные, мученические глаза статуи.
– Хр-р-р! – запел свою песню Эдик.
– Ну вот! А я что говорил! – горделиво приосанился Колян. – Пошли домой, шеф!
Эдик напрягся что есть силы, дернулся и упал плашмя. От удара цементная скорлупа раскололась, и братки бросились поднимать шефа на ноги. Наконец он поднялся, потряс головой, выколупнул кусок штукатурки из уха и зарычал:
– Это кто, сволочи, меня так подставил? Кто подлянку кинул, я спрашиваю?!
– Шеф, это не мы! – затрясся Серый.
– Знаю, – смягчился Эдик. – Все равно найду гада, он у меня полетает! Отвечаю!
Он повернулся к заводу и неожиданно с умным видом произнес:
– Однако нет худа без добра. Вот, пацаны, то, что мы ищем! Надо теперь только Лисипицина откопать. Без него – никак.
– Найдем, шеф, – сказал Колян. – Он наверняка где-нибудь рядом.
В это время на крыше показалась лохматая башка.
– Смотри-ка, – удивился Серый, – мужик!
– Работяга, – отмахнулся шеф. – Кровлю небось ремонтирует.
Тут надо сказать, что Эдик сильно ошибался. На крыше была обезьяна. А вышло так… Когда Лисипицин был директором завода, он с помощью импортного колдуна нашел заброшенный вход в Тридевятое царство. Царство оказалось большое, а главное – богатое.
Лисипицин недолго думая стал сплавлять туда пластмассовые изделия, оплату же требовать золотом и драгоценными камнями. А чтобы никто к заводу и близко не подошел, поставил охрану из братков.
Один из них вел себя настолько скверно и нагло, что Костя при помощи камня чудес превратил его в обезьяну. А Яга наложила свое заклятие, и стала обезьяна жить на крыше и сторожить завод от непрошеных – на ее, конечно, взгляд – гостей.
Обезьяне бросали корм, а она в ответ кидалась камнями. Такая вышла история. К обезьяне быстро привыкли и перестали удивляться. Зато и без особой нужды к заводу не подходили.
– Эй, мужик! – крикнул Эдик, обращаясь к обезьяньей голове. – Где тут Лисипицин живет?
– А ху-ху не хо-хо? – изрекла обезьяна, размахивая длинными волосатыми лапами.
– Фильтруй базар, фраер! – возмутился Серега. – Не то схлопочешь по самое некуда!
Но обезьяна подпрыгнула, затем изогнулась и показала браткам неприличную часть тела.
– Уррр! – оскалилась она. – Ху! Хо!
– Ну ты сейчас получишь! – вскипел Эдик. – Колян, дай ему в глаз!
– Щас, пацаны, только подсадите на козырек! – обрадовался Колян. Он подскочил к козырьку и оказался в опасной близости от стены. Обезьяна только этого и ждала. Тяжелое надкушенное яблоко с хрустом ударило Коляна по макушке и раскололось надвое.
– Может, их лесным чертям отдать? – предложил Горыныч, переходя на шепот и оглядываясь. – И нам проще, и им достаток!
– Цыц! – гаркнула Яга. – Злодейства не потерплю. Я их и так уем! Убегут – только пятки дымиться будут!
– Хорошо, – сказал Кощей. – Будем считать это генеральной репетицией перед встречей с пиратами.
Чаепитие закончилось на закате. Кощей в пояс поклонился хозяину и попросил пару французских книг.
– Приятно видеть человека, разумеющего столь прекрасный язык, – сказал он смущенному Шлоссеру, к которому эти книжки попали неизвестно как. – Правда, этот язык несколько отличается от того, которым я владел когда-то, – продолжил Кощей, – но читать можно.
– Вы были во Франции? – с детским изумлением спросил Костя.
– У меня там были некоторые финансовые дела, – уклончиво ответил Кощей, – но это дело прошлое.
– Ох уж и прошлое! – скривилась Яга. – А кто каждый месяц летает на совещания ОПЕК? Не верь ему, Костюшка, как был он барыга-олигарх, так им и остался!
– Ну подумаешь, немного нефти, – пожал плечами Кощей.
– А Де Бирс! – не унималась бабка. – Кому Де Бирс в ножки кланяется? А Билл Гейтс, твой племянничек, на чьих деньгах распух? Да разве все перечислишь? Молчи уж!
– Все это для спортивного интереса, – заявил ничуть не смущенный Кощей. – Мое главное занятие – это наука и философия. Я, если хотите знать, истинный марксист. Где-то даже ленинец!
Получив книги, он бережно завернул их в шелковый лоскут, взявшийся невесть откуда, и с равнодушием опытного фокусника спрятал немалый сверток в нагрудный карман.
– Однако пора, – сказал он скучающим голосом. – У меня еще дракон не поен и не выгулян.
Он отошел в сторонку и топнул ногой. Тотчас поверхность двора заходила волнами, вспучилась, и из черной глубины вынырнул великолепный тонконогий скакун. Его бока, без единого светлого пятнышка, лоснились и блестели. Кощей легко запрыгнул в седло, махнул рукой и направил коня прямо к воротам.
– Подождите, я открою! – крикнул Шлоссер, но конь с ходу перемахнул через ограду и мгновенно скрылся с глаз.
Полумраков защелкнул отвалившуюся челюсть, а Евстигнеев выразил общее мнение:
– Силен старик!
– Силен-то силен, – проворчала Яга, – да больно покрасоваться любит!
– Точно! – подхватил Горыныч. – Трюк-то заезженный, вон Копперфилд еще и не то делает. Однако мы и впрямь засиделись.
– Ах ты мой голодненький, – пропела Шишига. – А я как раз приготовила сегодня сладкое да сочное!
Горыныч до того смутился, что даже не смог как следует расправить крылья. Галантно подхватив Шишигу под мышки, он бестолково мотнулся в сторону, налетел на поленницу, развалил ее и только тогда взлетел.
Шишига от испуга мгновенно потеряла сознание и повисла как тряпка. Сделав над домом круг, Горыныч прокричал что-то невнятное и заскользил по направлению к лесу.
– А где моя ступа? – хватилась Яга. – Только что тут была! Неужто кто спер? – Она уставилась на Шлоссера, но тот лишь развел руками. Все принялись искать ступу, только Крян продолжал сидеть на месте и давать советы:
– А может, она в сарае? Нет? А в силосную яму заглядывали?..
Наконец ступа нашлась. Оказывается, на ней как раз Крян и сидел.
– Извиняюсь! – сказал инопланетянин. – Готов возместить…
– Да чего уж! – отмахнулась Яга.
Бандиты мрачно сидели за столом. В комнату с кухни доносились странные запахи. То есть запахи были вроде съестные, но вызвать аппетит они могли разве что у свиньи Авдотьи. И, безусловно, вызывали, потому что со двора доносились отвратительный визг и хрюканье.
– Сейчас, голубушка, сейчас, солнышко! – томным, грудным голосом произнесла бабка. – Только вот этих оглоедов накормлю и тебе вынесу. Эй, гвардия! – высунулась она из кухни. – Долго сидеть будете? Подходи по одному!
Парни переглянулись.
– Шеф, ты первый, – не выдержал Колян. – Иди, мы следом.
Эдик провел рукой по голове и ощутил вмятины, оставшиеся от когтей четвероногой птицы.
– Пошли, – сказал он, – некогда рассиживаться! – И первый двинулся на кухню.
– А вот и квартиранты мои дорогие, – фальшиво проворковала Маланья, помахивая в воздухе здоровенным черпаком. – Давайте-ка столоваться! А то ведь мне некогда, вон Авдотья с ума сходит, жрать просит. – Она щедро зачерпнула из огромной двухведерной бадьи и плеснула в миску.
– Это что, нам? – Эдик даже присел от удивления.
– А кому же еще? Знамо, вам! – широко ухмыльнулась Маланья и снова как-то недобро покачала огромным черпаком. Черпак был толстый, железный, на деревянной ручке.
– Мы это… Такого не едим! – твердо заявил Эдик.
– Вот как? – Старуха уперла руки в бока. – А что же вы хотите?
– Ну это… Колбасу, окорок там, пельмени…
– Колбасу? Окорок? – Старуха побагровела и, взяв черпак наперевес, двинулась вперед. – Ишь какие умные! Да я свинье таких вещей не даю! А уж как я ее люблю, голубушку! В общем, так: не хотите – ходите голодные. А я-то, дура, старалась угодить! Я уж и рыбьих голов положила, и капустного листа, и очисток картофельных!
Эдик почувствовал, как в желудке что-то отчаянно пискнуло и сжалось.
– Шеф, – прошептал Серый, – может, пожрем, а? С утра ничего не ели! А потом в магазин сходим, колбаски купим.
– У тебя что, деньги остались? – сверкнул глазами шеф.
– Я думал, у тебя есть, – смутился Серый.
– Вы за деньги не переживайте, – смягчилась Маланья, – они теперя в надежном месте. Вот. А вам дай бог отсюда ноги унести целыми да невредимыми!
Бандиты еще раз переглянулись и поморщились. Наконец каждый получил по миске баланды и по деревянной ложке.
– Компот будет потом, – сказала старуха.
Шеф поводил у себя в миске ложкой и зажмурился. Даже на первый, самый беглый взгляд он сумел различить селедочную голову, половину Нечищеной картофелины, капустную кочерыжку и притопленную корочку черного хлеба.
Не разлепляя глаз, он зачерпнул ложку баланды и поднес ее ко рту. Команда испуганно наблюдала за ним. Съев ложку, Эдик неожиданно облизнулся и кивнул головой:
– Нормально, пацаны! Навались!
Команда дружно застучала ложками.
Бабка Маланья выглянула из кухни и довольно прищурилась. Через минуту она принесла четыре граненых стакана с компотом. Компот был мутного чайного цвета и почему-то тоже пах селедкой. На дне каждого стакана лежало нечто до неузнаваемости разварившееся и желеобразное.
– Ништяк, пацаны! – сказал Эдик, выхлебав компот. – Бывало и хуже.
Шеф, конечно, заливал. Хуже и гаже у него в жизни не бывало. Даже в КПЗ кормили куда пристойнее.
– Главное – не шуметь, – зашептал он. – Дело такое, что надо все по тихой. Потерпим, братцы!
– Потерпим, – закивали в ответ пацаны. После бабкиного обеда вид у них был несколько обескураженный.
– Сейчас мы пройдем по селу, – сказал Эдик, – присмотримся, что тут к чему. Может, этого… Лисиницина найдем? И вообще, я скажу – здесь места непуганые, работать можно.
Осоловелые от бабкиных помоев братки вылезли из-за стола и направились к двери.
– Куда?!
На кухонном пороге возникла Маланья.
– Ты это, бабуля, не шуми, – набычился Эдик, – здесь твоего петуха нет. Я ведь и рассердиться могу! О!
Эдик изумленно сказал «О!» и вытянулся в струнку, потому что, бесцеремонно отпихнув бабку в сторону, вкоридор вышел проклятый четвероногий петух.
– Ко?! – спросил он, гневно наклонив голову.
– Ко-ко! – тихо сказал Эдик. – Ко! Куда коко? – Последнее он произнес совсем тихо.
– Кудах-тах-тах, – презрительно бросил петух и посмотрел на хозяйку.
– Тихо, Сема, – сказала бабка, – не балуй! А вы тоже, если задумали прогуляться, так не задерживайтесь, ясно?
– Ко-ко! – автоматически ответил Эдик, но тут же поправился: – Мы на часок. Осмотримся и придем.
– Только к заводу не ходите, – предупредила хозяйка, – там обезьян живет. Заест на фиг или башку снесёт!
«Какой еще обезьян?» – хотел было спросить Эдик, но вовремя прикусил язык и вежливо ответил:
– Гадом буду, не пойдем!
Вытирая на ходу пот, братаны вывалились на улицу.
– Надо же, – скривился Колян, – петуха дома держит!
– Он у нее заместо собаки, – пояснил Эдик, – я про такие вещи слышал. Злобный, сволочь! Ну ладно, всё равно я до него доберусь!
Они пошли по улице, ведущей к Дому культуры.
– Посмотрим, как здешнее чмо тусуется, – осклабился повеселевший Эдик, – может, тряхнем кого, тогда в магаз заглянем!
По дороге им попались двое мальчишек. Они остановились и с изумлением уставились на братков.
– Ну че, мелюзга, крутых пацанов не зырили? – не выдержал Серый.
– Не-а! – сказал Петя Васечкин.
– Дядя, а дядя, – скромно подал голос другой, – а чего это у вас на спине сопля висит?
– Что? Где?! – взвизгнул Серый и закрутился на месте. – Че врете, бакланы?! – завопил он через минуту, но ребят уже и след простыл.
– Погодь! – сказал Эдик, невольно отстраняясь от Серого. – У тебя и в самом деле что-то такое… Фу!
– Это птичка, птичка! – заржал Толян.
– Иди, замывайся, – строго сказал шеф. – Западло с обгаженным по улице гулять!
Серый побежал к колодцу. Набрав целую бадью воды, он запустил туда волосатую лапу, но был остановлен истошным криком:
– Ты что делаешь, свинья?
Серый вздрогнул и закрутил головой.
– Куды смотришь, идол? – снова услышал он. – Протри зенки, здеся я! – Голос доносился откуда-то сверху.
Бандит поднял голову и, к своему неописуемому ужасу, увидел Ягу, сидящую в ступе. Яга зависла аккурат над ним.
– Что творишь? – грозно повторила Степанидовна и взмахнула метлой, с концов которой посыпались золотые искры. Серый понял, что погиб. Ноги приросли к земле, руки налились свинцом, в голове загудело.
– Я по-по-мы-ы-ыться хотел! – проблеял он паскудным козлиным голосом.
– Здесь люди для питья воду берут, а он помыться хотел! – прищурилась страшная Яга. – Речки мало! Ужо тебе! – Она взмахнула помелом, бадья с водой грациозно поднялась в воздух, перевернулась и с грохотом наделась Серому на башку.
Парень рухнул на колени и замер. Однако время шло, а на помощь к нему не спешили.
– Шеф, – застонал Серый, пытаясь стащить бадью с головы, – помоги-и!
Однако ни шеф, ни Толян с Коляном не спешили на выручку своему другану. Все вышеименованные сидели в кустах и тряслись от страха.
Наконец Серый услышал тяжелые шаги. Кто-то подошел к колодцу и удивленно замер. Незнакомец постучал пальцем в дно бадьи и спросил:
– Эй, ты чего? Спятил, что ли?
– Попить хотел! – соврал Серый первое, что пришло ему в голову. – Я наклонился, а она наделась!
– Однако, – озадаченно пробормотал незнакомец. – Стало быть, жажда замучила?
– Ага, – сказал Серый, судорожно сглатывая слюну. – Совсем замучила!
– Ладно, сейчас помогу.
Незнакомец подвел Серого к колодцу и приказал:
– Ты держись за сруб, а я стану тянуть!
– Бу-бу-бу! – неразборчиво ответил Серый из бадьи и уперся руками в скользкие бревна.
Незнакомец потянул.
– Туго сидит! – сказал он озадаченно. – Что же делать-то? Попробую ещё раз рвануть.
И он рванул. С оглушительным чмоком лысая голова выскочила из бадьи. В позвоночнике у Серого что-то пискнуло, хрустнуло, он не выдержал и упал на четвереньки. А когда поднялся, ему показалось, что он стал словно бы выше. Покрутив головой, Серый посмотрел на незнакомца, а тот уставился на него.
– Что-то у тебя, брат, шея такая длинная? – удивился незнакомец. – Ну прямо как у гуся!
– Что? – Серый принялся испуганно ощупывать шею. – Кхе-кхе! – закашлялся он, глядя на незнакомца слезящимися глазами. – Разве длинная?
– Длинней не бывает, – твердо сказал незнакомец. – На твоем месте я бы обратился к врачу, может, это какая-нибудь болезнь?
В этот момент из кустов шумно вылезли братки и тоже как один уставились на кореша.
– Мать моя! – прошептал Эдик и даже присел. – Что с тобой, Серый?
– Вот это шея! – залился смехом Толян. – Вот это да! Ты теперь как жираф, ха-ха-ха! Ты ее узлом завязывать можешь!
– Чего ржешь? – рассердился Колян. – Дело хреновое, он же ласты сейчас завернет, с такой шеей.
Серый заметался по улице:
– К врачу бежать надо!
– Не суетись, братишка, – Эдик покровительственно приобнял его, – само пройдет! У меня тоже такое было, – соврал он, – ну вытянули немножко…
– Ни фига себе немножко! – фыркнул Толян и тут же получил от шефа увесистый подзатыльник.
– Захлопни пасть!
– Все-все! Уже захлопнул! – ответил Толян, испуганно вращая глазами. Один Колян молчал и кривил губы.
– Как же мне теперь жить, шеф? – захныкал Серый.
– Все путем, Серый. – Эдик похлопал его по спине. – Сказал же – пройдет. Значит, кранты!
Они пошли дальше. Теперь Серый был выше всех на целую голову. Постепенно он оживился, а когда друзья проходили мимо забора, за которым зрела вишня, Серый без помощи рук, одними губами сумел полакомиться спелыми ягодами. Толян ему немедленно позавидовал:
– Надо же! Везет жирафам!
Вскоре они свернули на смежную улицу. Эдик остановился у калитки, возле которой стоял мужичина, перепачканный в глине, и таращил на братков горящие глаза. Это был скульптор-экскаваторщик Агафонов.
Эдик на всякий случай сделал шаг назад и осторожно осведомился:
– Слышь, зема, – тут Эдик невольно отвел глаза в сторону, – где Лисипицин живет?
– Об чем речь? – как-то нехорошо обрадовался мужик. – Заходи, все скажу. А заодно кое-что покажу!
– Э, э! – испугался Эдик. – Ты че, маньяк, в натуре? Че ты мне покажешь? Ну че, че? – На всякий случай он оглянулся на братков, толпящихся неподалеку.
– Скульптуру покажу! – радостно доложил Агафонов. – Новую! Обалдеете, пару минут всего. – Тут его взгляд упал на Серого, и Агафонов прямо-таки загорелся:
– Какой типаж! Какая экспрессия! А вы откуда?
– Тебе-то что? – нахмурились бандиты. – Много знать для жизни опасно.
– А вы не со звезды? – спросил вдруг Агафонов, не отрывая взгляда от Серого.
– С какой такой звезды? – обиделся Эдик. – Ты вообще-то фильтруй базар. А то покажем тебе звезду!
– Какую? – наивно заинтересовался Агафонов. – Я их много знаю! Например, Альдебаран…
– Сам ты баран! – разозлился Эдик. – Ты че, не вкурил, с кем базаришь?
– Не-а! – честно признался скульптор.
– Мы конкретные пацаны, – высунулся Колян, – а ты нам лажу гонишь!
Агафонов ничего на это не ответил, он жадными глазами разглядывал Серого и вдруг спросил:
– А можно я его увековечу?
– Чего? – опешили братки. – Ты чего лепишь-то?
– Нетленку, – простодушно отозвался Агафонов.
Бандиты переглянулись.
– Наверное, ненормальный, – зашептал Колян, оттаскивая Эдика в сторону. – Может, он сначала говорит, а потом кусаться начнет?
– Точняк! – согласился Эдик. – Все путем! Сейчас я его успокою.
Он снова подошел к Агафонову и осторожно улыбнулся:
– Все в порядке, мужик, все нормально, да? Ты, брат, ничего такого не думай. Мы просто гуляем, да? Отдыхать вот приехали. Хотели с Лисипициным пересечься, давно не видались!
Агафонов чутко уловил перемену в настроении братков и понял, что заманить их к себе не удастся. Он вздохнул:
– Сейчас объясню. Значит, так. Сейчас идете прямо, потом свернете налево. Там развилка. Потом направо, потом еще раз направо и прямо. Там переулок, но до конца не идите – тупик. Лучше как увидите в заборе дыру, так и лезьте в нее и выйдете, куда надо.
– Ты все запомнил? – спросил Эдик, повернувшись в Коляну.
– А чего тут запоминать? – легкомысленно отмахнулся тот. – Направо-налево, налево-направо, а потом тупик. И в дыру!
– Во! – сказал шеф. – Это самое главное – дыра. Про дыру не забыть! А ты, Серый, по верхам зырь, ты у нас теперя заместо впередсмотрящего, ха-ха-ха!
Серый насупился, тяжело задышал, но тем не менее послушно вытянул шею. Вскоре они дошли до развилки.
– Куда теперь? – спросил шеф.
– Налево! – сказал Колян, у которого все уже успело выветрится из головы.
– Не, направо, – возразил Толян, – точно говорю – направо!
– А может, прямо? – возразил Серый. – Там вон груши растут, бессемянка, сладкие!
При упоминании о грушах у бандитов заурчало в животе.
– Потом, пацаны, – сказал Эдик, – надо дело делать! – и шумно сглотнул слюну.
– Тогда направо, – сказал Толян.
– Нет, налево! – заупрямился Колян.
– Направо!
– Налево!
– Заткнитесь, дебилы! – рявкнул Эдик. – Где право, где лево?
Парни замерли, растерянно переглядываясь.
– Ну? – грозно набычился шеф.
Колян посмотрел на свои руки.
– Вот право, – сказал он, неуверенно пошевелив левой рукой.
– Ха-ха! – заржал Серый. – Ну деревня! Не знают, где право, где лево!
– А ты знаешь? – нахмурился шеф. – Знаешь, так скажи!
Серый почесал в затылке, но тут же вышел из положения:
– А мне все равно! Я обеими руками одинаково работаю.
– Ну и работай, а жрешь-то ты какой?
– Вот этой, – подумав, сказал Серый.
– Так это ж левая, левая! – завопил Толян.
– Значит, я левша, – нашелся Серый.
– Все, пацаны, – не выдержал Эдик, – идем, куда я скажу, – и повернул направо.
Через несколько минут шеф понял, что заблудился в зеленых переулочках, но не подал виду. В конце концов они действительно оказались в тупичке.
– Что я говорил! – торжествующе прохрипел Эдик, вытирая со лба пот. – Вот тупик. А вот дыра! Полезли, полезли!
И они полезли в чужой сад.
Сад был запущенный и дикий. Огромные яблони поднимались высоко в небо. Правда, две стояли отдельно и между ними был натянут гамак. Это был сад Евстигнеева, но знать об этом братки конечно же не могли.
– Пацаны! – завороженно прошептал Серый. – А это что? – Он ткнул пальцем в натянутый между яблонями гамак.
– Чур я первый! – обрадовался Толян.
– Заткнись! – сказал Эдик. – Сначала я, а там разбирайтесь, как хотите.
И Эдик, поджав ноги, завалился в гамак, который в общем-то был не гамаком, а катапультой. Как раз перед тем, как пойти к Шлоссеру, Евстигнеев взвел ее, чтобы избавиться от пары старых швеллеров, но события закрутились, и Евстигнеев про свою катапульту начисто забыл.
Итак, Эдик завалился в гамак. Под его весом спусковая скоба вышла из гнезда, и эластичные резиновые жгуты молниеносно сжались, посылая тяжелый груз по направлению к свалке.
Братки же увидели нечто невероятное: гамак вдруг свистнул, как натянутая тетива, и шеф с тоскливым воем взвился в знойное небо.
– А-а-а! – заорал Эдик, потому что слов, способных выразить ужас, который он испытал, не было ни в одном языке Земли. Он осознал, что летит, а еще через пару секунд был атакован стаей ворон, принявшей Эдика за сову-переростка. Теперь все его внимание переключилось на злобных птиц, одна из которых ухитрилась клюнуть его прямо в нос.
– Убью! – прорычал Эдик и шлепнулся прямо в корыто с раствором.
Работяги проявили явную халатность, но именно она спасла шефу жизнь. Строители, замесив раствор, удалились на перекур, который плавно перетек в распив. Поэтому никто не видел, как из корыта тяжело поднялся человек, с ног до головы облепленный раствором.
Отплевываясь и фыркая, он сделал несколько шагов и застыл, увидев перед собой табличку: «Завод пластмассовых изделий».
«Вот оно!» – понял Эдик, не обращая внимания на схватывающийся раствор. Он тут же вспомнил разговор с братком, у которого они отняли золотую монету. Тот с самого начала что-то говорил про завод.
Эдик промедлил всего несколько мгновений, но этого хватило, чтобы замечательный калиновский раствор схватился на нем, как броня. Он попытался пошевелить рукой и не смог. Он попробовал шагнуть, но ноги не слушались.
«Ерунда, – подумал Эдик, – сейчас кто-нибудь придет и отколотит!»
Однако прежде чем появились строители, ему пришлось простоять минут двадцать.
Вначале работяги не обратили на Эдика внимания, а сразу же подошли к корыту с раствором.
– Мать моя женщина! – ахнул один из них и схватился за голову. – Застыл раствор!
– А ты чем думал-то?! – обозлился второй. – Чего теперь делать?..
– Отколачивать надо, мужики! – отозвался третий.
– А может, завтра? – предложил первый. – Ну его!
– Точно, завтра! – обрадовались строители. – Домой пора!
– Хр-р-р! – подал голос Эдик, пытаясь привлечь к себе внимание. И привлек. Работяги как один повернулись к нему.
– Смотри-ка, статуя! – обрадовался тот, что пришел первым.
– Это Агафонов смастачил! – уверенно сказал второй. – Вот здорово, как настоящий!
– А помнишь, он тебя лепил, а получилась обезьяна? – вспомнил третий. В следующую минуту строители подняли головы и уставились на козырек перед входом.
– Болтай поменьше, – прошептал первый, – а то обезьян вылезет!
– Он днем спит, – сказал второй, и они снова уставились на козырек.
– Хр-р-р! – закряхтел Эдик, чувствуя, как цементный панцирь сжимает его все туже.
– Пойдем отсюда, – сказал первый, – статуя какая-то ненормальная!
Стараясь не оглядываться, строители быстро покинули площадку.
А в это время Серый, Колян и Толян метались по саду в поисках Эдика.
– Шеф, ты где? – кричал Серый.
– Ау! – звал Толян.
– А может, он того, смылся по тихой? – предположил Колян, и друзья замерли, осененные неожиданной мыслью.
– Ты думаешь…
– Я ничего никогда не думаю, – сердито отрезал Колян. – Вот вижу: был шеф, и не стало его!..
– Он на небо улетел, – уверенно сказал Серый.
– Ха-ха-ха! – зло рассмеялся Колян. – Тоже мне, нашел святого!
– А я видел, – заупрямился Серый.
– Молчи, жираф! – рявкнул Колян, теряя остатки терпения. – Без тебя тошно… Шеф, ау!
– Погодите, – сказал Толян, – он, наверное, за забором. Его этот гамак заплюнул куда подальше, точно вам говорю!
– А подальше – это куда?
– Да вон туда, – ткнул пальцем Толян. – Пошли скорей, а то шеф небось уже рвет и мечет!
Прямиком, через заборы и огороды, они двинулись в том направлении, куда улетел шеф. Через двадцать минут взмокшие и растрепанные братки стояли возле завода.
– Ну и где шеф? – спросил Серый, оглядываясь по сторонам.
– А вон! – сказал Колян, указывая на хрипящую статую.
– Ты что, тупой? – терпеливо возразил Серый. – Это же статуй. Ты видишь, что он белый!
– А чего же он хрипит? – возразил Колян. – Может, шеф того… от испуга побелел? Такое бывает.
Колян подошел к Эдику и осмотрел его со всех сторон.
– Майка его, шорты тоже. Он!
– Шеф! – тихонько позвал Толян, глядя в красные, мученические глаза статуи.
– Хр-р-р! – запел свою песню Эдик.
– Ну вот! А я что говорил! – горделиво приосанился Колян. – Пошли домой, шеф!
Эдик напрягся что есть силы, дернулся и упал плашмя. От удара цементная скорлупа раскололась, и братки бросились поднимать шефа на ноги. Наконец он поднялся, потряс головой, выколупнул кусок штукатурки из уха и зарычал:
– Это кто, сволочи, меня так подставил? Кто подлянку кинул, я спрашиваю?!
– Шеф, это не мы! – затрясся Серый.
– Знаю, – смягчился Эдик. – Все равно найду гада, он у меня полетает! Отвечаю!
Он повернулся к заводу и неожиданно с умным видом произнес:
– Однако нет худа без добра. Вот, пацаны, то, что мы ищем! Надо теперь только Лисипицина откопать. Без него – никак.
– Найдем, шеф, – сказал Колян. – Он наверняка где-нибудь рядом.
В это время на крыше показалась лохматая башка.
– Смотри-ка, – удивился Серый, – мужик!
– Работяга, – отмахнулся шеф. – Кровлю небось ремонтирует.
Тут надо сказать, что Эдик сильно ошибался. На крыше была обезьяна. А вышло так… Когда Лисипицин был директором завода, он с помощью импортного колдуна нашел заброшенный вход в Тридевятое царство. Царство оказалось большое, а главное – богатое.
Лисипицин недолго думая стал сплавлять туда пластмассовые изделия, оплату же требовать золотом и драгоценными камнями. А чтобы никто к заводу и близко не подошел, поставил охрану из братков.
Один из них вел себя настолько скверно и нагло, что Костя при помощи камня чудес превратил его в обезьяну. А Яга наложила свое заклятие, и стала обезьяна жить на крыше и сторожить завод от непрошеных – на ее, конечно, взгляд – гостей.
Обезьяне бросали корм, а она в ответ кидалась камнями. Такая вышла история. К обезьяне быстро привыкли и перестали удивляться. Зато и без особой нужды к заводу не подходили.
– Эй, мужик! – крикнул Эдик, обращаясь к обезьяньей голове. – Где тут Лисипицин живет?
– А ху-ху не хо-хо? – изрекла обезьяна, размахивая длинными волосатыми лапами.
– Фильтруй базар, фраер! – возмутился Серега. – Не то схлопочешь по самое некуда!
Но обезьяна подпрыгнула, затем изогнулась и показала браткам неприличную часть тела.
– Уррр! – оскалилась она. – Ху! Хо!
– Ну ты сейчас получишь! – вскипел Эдик. – Колян, дай ему в глаз!
– Щас, пацаны, только подсадите на козырек! – обрадовался Колян. Он подскочил к козырьку и оказался в опасной близости от стены. Обезьяна только этого и ждала. Тяжелое надкушенное яблоко с хрустом ударило Коляна по макушке и раскололось надвое.