Владимир Пучков
Черти поневоле
– Привалов, зайдите в деканат!
Секретарша посмотрела на Костю сквозь толстые очки и улыбнулась.
– Стружку снимать будут! – сказал Валя Носков. Его веснушчатая физиономия порозовела от удовольствия.
– Не дождешься, – бросил на ходу Костя, направляясь вслед за секретаршей.
В деканате царил полумрак. Стеллажи с книгами уходили под потолок. Возле стены стояло здоровенное чучело медведя. Со шкафа, свесив вниз оскаленную морду, поглядывало чучело рыси.
Возле окна в большой плоской кадушке рос баобаб. Когда-то он был совсем маленьким, но со временем перерос кадушку и корнями глубоко ушел в старинную кладку. Теперь это было молодое коренастое дерево, и Костя не сразу заметил стоящего в его тени человека.
– Здравствуйте! – сказал Костя, закрывая за собой дверь.
– А! Привалов! Заходи, заходи… – Декан поднялся ему навстречу, и не только поднялся, но даже вылез из-за стола – поступок совершенно невероятный!
При виде декана не только студенты, но даже преподы впадали в какой-то необъяснимый трепет. Обычно ему хватало одного взгляда, чтобы призвать к порядку самого злостного закольщика! И вдруг такой жест! Неспроста это, ох неспроста…
– Иван Петрович! – провозгласил декан, глядя в сторону баобаба. – Вот, познакомьтесь. Это и есть тот самый Привалов, можно сказать, надежда нашего института!
«Надежда института» слегка обалдел от такой похвалы и почувствовал, что мучительно краснеет. Декан был скуп на слова, тем более – на комплименты, за всем этим крылся какой-то подвох. Костя невольно закашлялся и повернул голову туда, куда смотрел декан. Тут-то он и увидел совершенно незнакомого человека.
В отличие от декана, от одной только поступи которого дрожали стекла, незнакомец был изящен, невысок ростом и совершенно лыс.
– Очень приятно! – произнес он шелковым голосом и улыбнулся белозубой улыбкой.
– Иван Петрович познакомился с твоим курсовым проектом о реликтовых зонах в среднерусских лесах, – пояснил декан.
– Да-да, очень интересная работа, – снова улыбнулся лысый, – особенно то место, где вы рассуждаете о чудесах.
– О неустойчивости морфологического типа, – поправил Костя.
– Вот именно, – обрадовался лысый. – О чудесах! О возможности перехода одной информационной структуры в другую.
– Да ты присядь, присядь! – Декан насильно подвел Костю к креслу и уселся рядом. – Скажу прямо, – продолжил он, – у нас сегодня какое число? Двадцатое! Значит, через неделю практика. Так вот, Привалов… – Декан на секунду замер с раскрытым ртом, точно забыл, что хотел сказать, и незнакомец тут же пришел ему на помощь.
– Насчет практики, – подсказал он.
– Ну да, да, – словно бы растерялся декан. – Вот Иван Петрович, видный ученый, возглавляет отдел в одном из смежных институтов. Так вот… – Тут декан снова замолчал.
Костя в первый раз видел его таким озадаченным.
– Мы хотим предложить вам практику в одном очень перспективном районе, – перехватил инициативу Иван Петрович, – дивные места, целебный воздух, можно сказать, всероссийская здравница и житница, если бы не одно «но»…
Он замолчал, и многозначительная пауза повисла, словно грозовая туча. Иван Петрович вздохнул, достал из кармана фотографию и протянул ее Косте.
– Взгляните, – коротко сказал он.
Костя уставился на фотографию, ничего не понимая. Со снимка на него смотрело странное грустное существо, заросшее короткой бурой шерстью, с пятачком вместо носа, с длинным, словно плетка, безвольно висящим хвостом и небольшими рожками на голове.
– Это вам никого не напоминает?
– Черт какой-то! – бухнул Костя неожиданно для самого себя.
Лысый прямо-таки засиял от удовольствия:
– Вот она, молодежь! Правду-матку прямо в глаза! А то эксперты все как один заладили: реликтовый гоминоид да реликтовый гоминоид! Однако вынужден вас огорчить. Это не черт, а наш сотрудник! Есть все основания считать, что это автопортрет! Мы получили фотографию по почте. В конверте было еще письмо. После этого от нашего сотрудника известий не поступало. А такого вы тоже, наверное, не видели? – И он протянул еще один снимок, на котором гордо красовался четвероногий петух.
– Это тоже ваш сотрудник? – спросил Костя, не в силах сдержать улыбки. – И где же такие чудеса происходят?
– В Калиновском лесном хозяйстве, – пояснил декан. – И мы хотим послать тебя туда на практику.
– Чтобы превратить в черта? – не выдержал Костя.
– Чтобы разобраться на месте! – насупился декан.
– Сотрудников своих вы туда больше не посылаете? – спросил Костя.
– А у нас больше не осталось сотрудников, – развел руками лысый, – все…
– Превратились в чертей! – буркнул декан и тут же вкрадчиво осведомился: – Ну как, Привалов, согласен?
Костя встал. Он с ужасом представил себе лесного черта, вспомнил про четвероногого петуха и понял… что если сейчас откажется, то другой возможности взглянуть на чудеса, наверно, уже не представится.
– А люди-то там живут? – спросил он.
– Живут, – почему-то замялся Иван Петрович.
– Хорошо, – сказал Костя, – я согласен.
Так он оказался в селе Калиновка, что лежит на высоком берегу реки Смородины, в том самом месте, где до сих пор стоит Калинов мост.
Спустя два дня после исторической беседы в деканате Костя с замиранием сердца осматривал это архитектурное чудо. Изящно изогнутый мост был сложен из огромных серых валунов, покрытых вековым мхом. По его краям высились небольшие островерхие башенки. Под мостом неторопливо несла свои воды река Смородина. Справа от моста, задрав жерло к небу, стояла пушка времен Василия Темного. Вид у пушки был грозный и сердитый. Рядом, собранные в горку, лежали ядра. Каждое было величиной с большой арбуз.
От благоговейных размышлений о древности сего памятника Костю отвлек веселый голос, донесшийся откуда-то снизу. Костя перегнулся через каменные перила и увидел довольно странную картину. На песке возле деревянного ящика подозрительной конфигурации суетился незнакомец. Он помахал Косте рукой, приглашая спуститься вниз.
– Пособи в воду столкнуть, – сказал незнакомец, – никак что-то не получается. Тяжелая, зараза, из сырой доски!
– А что это? – поинтересовался Костя, со страхом глядя на подозрительный ящик.
– Самодельная подводная лодка новейшей конструкции, – не моргнув глазом сказал незнакомец.
Так Костя впервые встретился с Евстигнеевым. А минутой позже он встретился и с Полумраковым…
Подводная лодка полностью оправдала свое название. Евстигнеев залез внутрь, выгреб на середину, и самодельное чудовище с какой-то нехорошей быстротой, буквально залпом, затонуло. По счастью, рядом оказался прохожий, и Евстигнеева совместными усилиями вытащили на берег. Фамилия второго спасителя была довольно странная – Полумраков. Тем не менее этот Полумраков вовсе не был мрачен. Напротив, он прямо-таки светился от счастья, что ему удалось спасти незадачливого изобретателя.
И через час потрепанный, но довольный Евстигнеев поил Костю и Полумракова экспериментальным чаем «Громовержец» и посвящал их в свои планы.
Надо сказать, что Евстигнеев оказался человеком незаурядным. Свою могучую эрудицию он почерпнул из многолетних подшивок журналов «Техника – молодежи», «Знание – сила» и «Юный техник». Вообще, в Калиновке все люди были незаурядные. Даже Лисипицин, бывший замдиректора по производству, казался весьма незаурядным жуликом. Что же касается лесных жителей…
Если бы неделю назад Косте Привалову сказали, что он познакомится с Ягой и Горынычем, он бы только посмеялся. Если бы намекнули, что он будет заниматься изготовлением искусственных алмазов при помощи древней пушки и что ядро, выпущенное из жерла этого мастодонта, вдребезги разобьет оказавшееся рядом летающее блюдце, он воспринял бы это как анекдот. И, наконец, если б ему шепнули, что он успеет побывать в двух сказочных царствах и сразиться с джинном, Костя посоветовал бы такому выдумщику заняться сочинением сказок.
Но тем не менее все так и случилось! Да разве только это? А камень чудес? Тот самый, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор! Его привез космический пират Крукс, чью тарелку так удачно сбили наши друзья. Камень потом нашел Евстигнеев – чудакам везет. Свойства камня действительно оказались самыми невероятными: о чем его ни попроси – все исполнит. А вот космическому пирату не повезло…
После аварии он шмякнулся на кучу навоза, и Лисипицин, которому эта куча принадлежала, решил проявить добрую волю и отмыть пришельца. Сделал он это очень просто: выплеснул на него два ведра воды. После этого злобный Крукс, будучи существом наполовину кибернетическим, коротнул, заглючил и превратился в тихого безобидного работягу, которому дали имя Гаврила. Гаврила обожал всего две вещи: работу и сахарок, но и то и другое – без меры. Посему Лисипицин и сплавил его главному механику Шлоссеру.
И все эти события произошли за одну только неделю! Костя, когда ехал на практику, думал, что как следует выспится, отдохнет. Но попробуй отдохни, когда вокруг тебя происходят такие вещи! Что уж говорить о Рыцаре Замшелого Образа? Благородный сэр Жора просто обязан Косте самим фактом своего существования!
Итак, спустя неделю после всех этих событий Костя сидел за столом в доме у Евстигнеева и составлял отчет для администрации. А между тем…
«Мицубиси Паджеро», плавно покачиваясь на травяных буграх, выехал на поляну и остановился. Мягко хлопнули дверцы, и наружу, потягиваясь, вылезли четыре парня вполне определенной наружности.
При одном только взгляде на них вспоминалось жутковатое слово «бандиты». Старший, Эдик, которого за глаза и в глаза почтительно именовали шефом, осмотрелся и сладко вздохнул.
– Кайф!
– Кайф! – поспешно согласился самый шустрый, которого звали Толяном, и, пнув ногой перепрелый сучок, сплюнул на землю.
Место и в самом деле было удивительное. Повсюду зеленели кусты, под ногами краснела спелая земляника, стеной поднимался могучий лес, а за просекой сквозь золотое лиственное марево виднелась река.
– Отметимся? – хохотнул самый рослый из братков, которого звали Серый, и с неуклюжестью слона ломанулся в чащу.
Четвертый из приехавших, Колян, молча принялся собирать сухие ветки. Хвороста было в изобилии, и через полчаса на краю просеки полыхал здоровенный костер.
– Это… Пожара бы не было! – забеспокоился Серый, видя, как языки пламени лижут ветки деревьев.
– А по мне – гори все синим пламенем! – усмехнулся шеф. – Нам, пацаны, чего надо? Свое дело сделать и свалить, верно я говорю?
– Верно, – закивали парни, вытаскивая из машины пиво, колбасу и прочие необходимые для пикника припасы.
– Серый, Колян! – приказал шеф, щурясь от жаркого пламени. – Дуйте на реку, глушаните там пару рыбок. Здесь, говорят, форель водится.
Пацаны послушно достали из багажного отделения две небольшие шашки и принялись ввинчивать запал.
– Вы че, идиоты! – испугался шеф. – Вали от костра подальше! Это же динамит, а не тол – искра попадет, и кранты!
– Точно! – с запозданием испугались бандиты. – Убьет на фиг!
Они отбежали от костра, торопливо вставили запалы и припустили к реке.
– Сейчас рыбка будет, – мечтательно промурлыкал Эдик, разморенный сразу двумя источниками тепла – солнцем и костром. – Зажарим на вертеле!
– Шеф, а здорово рванет? – поинтересовался Толян, которому ни разу не приходилось иметь дело с подобными игрушками.
– Здорово! – добродушно отозвался шеф, откупоривая пиво.
– А если в селе услышат?
– Не услышат. Село вон там, за холмом, и выше по течению. И река здесь делает поворот. Не боись, у меня все схвачено! – Он отхлебнул пива и что-то замурлыкал себе под нос. Когда вдали ахнул взрыв, Эдик удовлетворенно кивнул головой и весело осклабился. – Ну вот и все!
– А ментов здесь нет? – снова поинтересовался Толян.
– Здесь никого нет, – лениво отозвался Эдик. – Ты что, не слышал, что Кислый рассказывал? Это же глухомань! Тундра! Здесь атомную бомбу рвани – никто не услышит. А потом мы же так, немножко. Серый вон акваланги захватил, хочет под водой поохотиться. Отдохнем, оттянемся и дело заодно провернем.
– А может, все это туфта насчет золота? – робко предположил Толян.
– Сам ты туфта! – насмешливо откликнулся Эдик. – Я Кислому доверяю. Он через это золото по фазе сдвинулся. С лесником не справился, тьфу!
Шеф снова сплюнул на траву, но попал себе на брюки. Он принялся затирать плевок, но тут от горящей ветки отстрелил сучок и упал ему на штанину. В одно мгновение на брюках образовалась дыра. Шеф взвизгнул, принялся бить ладонью по штанам, но дыра расползалась все больше и больше. Приплясывая, кривясь от боли, Эдик вскочил и принялся стаскивать с себя штаны. Когда это наконец ему удалось, от штанов осталась одна резинка, а кривые ноги шефа украшали здоровенные волдыри.
– Екарный бабай! – выл шеф. – Убью на фиг!
Он швырнул остатки штанов в костер и полез в бардачок.
– Где у нас вазелин? – хныкал он, приплясывая от боли. – Толян, ищи вазелин, убью на фиг!
Толян, до этого с интересом и тихой радостью наблюдавший за шефом, кинулся к машине и извлек из бардачка литровую банку, наполненную чем-то густым и белым.
– Вот, – сказал он, – это специально от солнечных ожогов захватили.
– От ожогов – это гоже! – Эдик схватил банку и принялся жадно намазывать ноги. – Хороший крем, – хвалил он, – прохладный… И пахнет приятно.
Вскоре ноги шефа стали белыми, как у статуи. Когда же к костру подошли Серый и Колян с огромной рыбиной наперевес, конечности Эдика уже не белели, а серели, закоптившись в дыму.
– Это че? – уставились на шефа братки.
– Небольшая авария, – мужественно улыбнулся Эдик. – Штаны спалил. Ну и сам поджарился малость. Пришлось вазелином намазаться. Только чудной вазелин, раньше он коркой не схватывался!
Серый посмотрел на банку, валявшуюся в кустах, и ляпнул:
– Так то ж не вазелин вовсе! Это сметана!
– Не пори чушь, – разозлился шеф. – Нашел момент для прикола. Это крем от загара. Мне Толян сказал.
– Точняк, – подтвердил Толян, зеленея от страха. – Крем!
Серый хотел сказать, что сметану он перед поездкой купил у рыночной бабки специально для шашлыка, но смолчал. Шефа злить не стоило. Можно было и по зубам получить.
Между тем Эдик, чтобы унять боль, хватанул прямо из горлышка водки и сразу захмелел. Пока пацаны разделывали рыбину, он схватил ружье и направился в лес, заявив:
– Пойду глухарей постреляю!
Через пару минут из чащи донеслись беспорядочные выстрелы.
Парни со страхом поглядывали друг на друга. Наконец Серый не выдержал:
– Надо его остановить, а то переполошит всю округу! Лесник прибежит. На фига это надо?
– Пойди и останови, – посоветовал ему Толян. – Он и тебя подстрелит заодно. Вместо глухаря.
Впрочем, шеф вскоре вернулся сам, мрачный и недовольный.
– Ничего здесь нет. Ни одной рыбины. То есть глухаря, – поправился он, глядя на удивленных братков. – Разлетелись все!
Между тем стоящий неподалеку дуб начал дымиться, но бандиты не обратили на это внимания. Когда подоспело жаркое, они набросились на него, как изголодавшиеся туземцы. И тут к костру подошел довольно странный старичок. Вид у него был самый затрапезный: шапка-ушанка, ватник, теплые армейские штаны и валенки. Старичок остановился возле костра и посмотрел на братков.
– Ну че, дед? – грубо осведомился Эдик. – Ты чего здесь забыл? Вали, пока я добрый!
– Вы костерчик погасите, – вежливо попросил старик, – и это… рыбу глушить больше не надо. И стрелять тоже. Нехорошо.
– А пошел бы ты со своим «нехорошо»! – вскипел Эдик, вскакивая на ноги. – Я не посмотрю, что ты старик, в костер брошу, там и поджаришься. Вали, сказал! – И, не дожидаясь, пока леший – а это был именно он – сделает хотя бы шаг, протянул руку и попытался ухватить деда за воротник.
Однако это ему не удалось. Старик куда-то исчез и появился сбоку, а Эдик, схватив рукой воздух, оступился и растянулся на траве.
– Ах ты змей! – взревел он, вскакивая и кидаясь на деда. – Держи его, пацаны!
Впрочем, браткам и говорить не надо было. Они бросились вперед, мешая друг другу, но, вместо того чтобы схватить нахального старика, крепко стукнулись лбами и разлетелись в стороны.
– Ну ты меня достал, ушуист хренов! – зловеще прошипел шеф и схватил ружье. – Кранты тебе!
Он выстрелил и едва не уложил Серого, потому что дед снова исчез. На этот раз – вообще. Братки услышали только голос старика:
– Чтоб вам ни дна ни покрышки! Чтоб у вас все шло вверх ногами и наперекосяк!
Братки испуганно огляделись:
– Куда это он смылся, а?
– А может, это и был лесник?
– Слышь, пацаны, поехали отсюда, в натуре!
Им сразу стало скучно и неуютно. Недолго думая братки забросили в джип свои нехитрые пожитки, и машина, недовольно урча, направилась в сторону от просеки, огибая село с севера. Костер остался непогашенным и, если бы не леший, который снова появился невесть откуда, пожара бы не миновать. Но дед прошептал заклинание, подул на огонь, и он сам собой погас. Угли потемнели, и пепел покрылся серым налетом.
А бандиты, трясясь в машине, обсуждали дальнейшие планы.
– Остановимся у реки, – сказал шеф, – осмотримся. Поныряем, поплаваем. Если все тихо и никакого шухера, завернем в село, остановимся у какой-нибудь бабки и потихоньку начнем действовать. А сегодня отдыхаем!
Говорящий кот Антуан – побочный продукт неосторожного обращения с камнем чудес – вальяжно развалился на подоконнике и время от времени советовал:
– А… М-ня-а… Ты вот о чем напиши: ты обо мне черкани там. Так, мол, и так. Желает внести свою лепту в изучение м-ня-а… процесса.
– Какого еще процесса? – удивился Костя, отвлекаясь от докладной записки.
– Ну… Этого там. Всякого. Научного, короче говоря. – Антуан широко зевнул и уставился на Костю желтыми бесстыжими глазами.
– А вот возьму и напишу, – сказал Костя. – Приедут из города и заберут тебя в лабораторию.
– Сотрудником? – наивно поинтересовался Антуан.
– Подопытным кроликом, – злорадно пообещал Костя.
– Кроликом? Меня? Ни за что! Какой же я кролик, ежели я кот! И ничто человеческое мне не чуждо.
– Так и писать? – переспросил Костя.
– Нет уж, – отказался Антуан и, повернувшись на другой бок, хрипло затянул: – Я птица вольная-а-а! Люблю цыгана я-а-а!..
– Что ты несешь? – рассердился Костя, вконец потеряв интерес к докладной записке. – Да ты понимаешь, что мелешь-то? Это же бред!
– Ой бредешеньки-бредовая головушка бедовая! – промурлыкал Антуан и, помолчав с минуту, добавил: – Дай лучше закурить. А то что-то в сон клонит. К дождю, наверное.
Костя автоматически достал сигарету и протянул коту.
– Мерси, – сказал Антуан, осторожно прикуривая и стараясь не опалить усы. – А ежели серьезно, то брось ты свой отчет, пошли лучше рыбу ловить! Я буду подманивать, а ты подсекать.
– Улов, конечно, пополам? – спросил Костя.
– А ты как думал? Рыба нынче хитрая пошла, ее подманить, м-ня-а… ох как непросто.
– Может, и вправду сходить? – засомневался Костя. – Черт с ним, с этим отчетом, его можно и завтра сделать.
– И послезавтра! – сказал Антуан, приподнимаясь и сладко потягиваясь. – Ну что, нести удочку?
– Тише, – сказал Костя, – кажется, Евстигнеев идет.
В прихожей заскрипели половицы, а с улицы сквозь раскрытое окно донеслась разухабистая частушка:
– У Жульетты хорошее настроение!
– Коза яйцо на завтрак снесла, – предположил Костя.
– Не-а, – возразил Евстигнеев, – ей по почте что-то пришло. По-моему, справочник по астрофизике.
Жульетту Евстигнеев недолюбливал. Отчасти из-за козы, несущей яйца, словно она была страус, отчасти из-за вредного характера соседки. Поэтому, когда ему попал в руки камень чудес, он наделил бабку неукротимой тягой к физике и астрономии. Но вышло все совсем не так, как Евстигнееву хотелось.
Старуха, зарывшись в биномы и интегралы, вконец запуталась и каждый час бегала к Евстигнееву, чтобы прояснить тот или иной непонятный момент. Одновременно она не переставала зорко следить за всем, что происходит в округе, и обо всем подозрительном писала в пухлый дневник.
– Перекусим, – сказал Евстигнеев, проходя на кухню.
– Опять яичница? – спросил Костя.
– Не опять, а снова, – поправил его Евстигнеев, – и вообще, что ты имеешь против яичницы? Безумно диетическое блюдо. Съел – и порядок!
– Только не это! – заорал Антуан. – Я скоро зако… Заку… Закакурекую!
– Закукарекаю! – строго поправил Евстигнеев. – Вместо того чтобы валяться, полистал бы орфографический словарь.
– Пускай, мне все равно! – застонал Антуан. – Я не курица, курица не птица…
– А Жульетта не человек? – засмеялся Евстигнеев. – Так, что ли? Ты что-то заговариваться начал!
– Погода такая, – пробормотал Антуан. – Мы вон с Константином хотели на речку сходить, рыбки наловить. – Он смущенно почесал башку.
– Хорошая идея, – сказал Евстигнеев, – но завтрак – это святое. Не хотите яичницы, могу приготовить омлет.
– Н-ну, если с колбасой, то можно, – протянул Антуан.
– С колбасой, с колбасой, – сказал Евстигнеев. – Константин, ты как?
– Годится, – отозвался Костя, – а в принципе мне все равно. У меня отчет не клеится. Докладная записка, бабушкой ее по голове. Не знаю, что писать.
– А ты напиши, что, мол, все в порядке, чудес нет, но видел НЛО.
– Но ведь это неправда, – сказал Костя.
– Что неправда?
– Что чудес нет.
– Но ведь НЛО-то есть!
– Есть, – нехотя согласился Костя.
– Вот и напиши. И нечего там мудрить. Пойми, чудак, если ты им всю правду опишешь, они на село атомную бомбу сбросят. В целях дезактивации.
Что касается летающей тарелки, то есть НЛО, то Костя не врал. Он действительно видел НЛО, и не только видел, но и неоднократно на нем летал. А фокус-то весь в том, что Евстигнеев, Полумраков и главный механик Шлоссер на основе старенького «Запорожца» создали аналог летающего блюдца, только во много раз круче. Шлоссер – вообще технический гений, а тут просто превзошел самого себя. Но и этого оказалось мало. При помощи камня чудес они наделили летающий «Запорожец» неуязвимостью, защитой от любой радиации и прочими удобствами. Так что когда прилетел инспектор Галактической полиции инопланетянин Крян, он так запал на это чудо техники, что предложил на недельку поменяться машинами.
Теперь Шлоссер понемногу обкатывал новую технику и уже до того приучил односельчан к лицезрению инопланетного аппарата, что даже Жульетта ни слова не написала об этом в своем дневнике.
А чего тут записывать? Дела обычные! Вот когда на нее черт в подвале налетел, тогда она не на шутку рассердилась и съездила ему прямо по маковке. А рука у Жульетты хоть и деликатная, а тяжелая…
Наконец общими усилиями омлет был приготовлен и съеден. Долизав последние крошки, кот Антуан свалился возле миски и захрапел.
– А на рыбалку? – ехидно осведомился Костя.
Но Антуан только устало пошевелил лапой:
– Ох, невмоготу! Разморило что-то.
– Не советую, – сказал Евстигнеев, – рыба тоже небось спит, как этот увалень. Жара. – Тут он оживился и заговорщицким шепотом предложил: – А может, при помощи камня наколдуем килограмма два? Скажем, форельки или осетринки?
– Мы же пробовали, – не согласился Костя, – он рыбу откуда-то из морозильника переносит. Ломаная вся и вымороженная. Ни вкуса, ни сока.
– Ну смотри, – сказал Евстигнеев, – лично мне некогда. Надо механического мужика доделывать.
– Какого такого мужика? – искренне удивился Костя. Он уже начисто забыл об этом проекте Евстигнеева.
– Обыкновенный механический мужик, – пояснил он, – я же тебе говорил. Ну в смысле – пугало. Чтобы бегал по грядкам и ворон разгонял.
– Ясно, – сказал Костя, – вспомнил теперь. Ну занимайся. Я все-таки схожу на реку. А то говорили, что снова из цеха пластмасс выброс был.
– Иди, – согласился Евстигнеев, отсутствующим взглядом глядя на Костю, – а то давай я тебя прямо к реке. Катапультой, а? Чего тебе по улицам в такую жарищу идти.
– Нет уж, спасибо, – сказал Костя, представив себе, как доморощенная катапульта выбрасывает его на край села и он с глухим шмяком приземляется на берег. – Это ты для Гаврилы оставь. Он у нас гуттаперчевый.
Надо сказать, что насчет катапульты Евстигнеев не шутил. Одно время огород у него был захламлен отходами творческого производства: обрезками труб, швеллеров, кусками жести и проволоки. Все это нужно было оттащить на склад металлолома, но руки у Евстигнеева до этого все не доходили. Тогда он взял гамак, подвесил его на резиновых жгутах, и получилось нечто вроде гигантской рогатки.
Рассчитав натяжение, усилие и направление, он зарядил гамак металлоломом и выстрелил в сторону свалки. Выстрел можно было бы считать удачным, если бы не вышла накладка. Как раз в том районе находился представитель соседнего хозяйства. Обрезком швеллера ему снесло шляпу, а куском трубы звездануло по лбу. Несильно звездануло. Потому что на излете. Но все равно качественно. Шишка была с грецкий орех. Представитель подумал, что это упали обломки космической станции, и жаловаться не стал. Даже был в некотором смысле горд и доволен и обрезок трубы забрал с собой. Но, в общем, вышло неудобно.
Секретарша посмотрела на Костю сквозь толстые очки и улыбнулась.
– Стружку снимать будут! – сказал Валя Носков. Его веснушчатая физиономия порозовела от удовольствия.
– Не дождешься, – бросил на ходу Костя, направляясь вслед за секретаршей.
В деканате царил полумрак. Стеллажи с книгами уходили под потолок. Возле стены стояло здоровенное чучело медведя. Со шкафа, свесив вниз оскаленную морду, поглядывало чучело рыси.
Возле окна в большой плоской кадушке рос баобаб. Когда-то он был совсем маленьким, но со временем перерос кадушку и корнями глубоко ушел в старинную кладку. Теперь это было молодое коренастое дерево, и Костя не сразу заметил стоящего в его тени человека.
– Здравствуйте! – сказал Костя, закрывая за собой дверь.
– А! Привалов! Заходи, заходи… – Декан поднялся ему навстречу, и не только поднялся, но даже вылез из-за стола – поступок совершенно невероятный!
При виде декана не только студенты, но даже преподы впадали в какой-то необъяснимый трепет. Обычно ему хватало одного взгляда, чтобы призвать к порядку самого злостного закольщика! И вдруг такой жест! Неспроста это, ох неспроста…
– Иван Петрович! – провозгласил декан, глядя в сторону баобаба. – Вот, познакомьтесь. Это и есть тот самый Привалов, можно сказать, надежда нашего института!
«Надежда института» слегка обалдел от такой похвалы и почувствовал, что мучительно краснеет. Декан был скуп на слова, тем более – на комплименты, за всем этим крылся какой-то подвох. Костя невольно закашлялся и повернул голову туда, куда смотрел декан. Тут-то он и увидел совершенно незнакомого человека.
В отличие от декана, от одной только поступи которого дрожали стекла, незнакомец был изящен, невысок ростом и совершенно лыс.
– Очень приятно! – произнес он шелковым голосом и улыбнулся белозубой улыбкой.
– Иван Петрович познакомился с твоим курсовым проектом о реликтовых зонах в среднерусских лесах, – пояснил декан.
– Да-да, очень интересная работа, – снова улыбнулся лысый, – особенно то место, где вы рассуждаете о чудесах.
– О неустойчивости морфологического типа, – поправил Костя.
– Вот именно, – обрадовался лысый. – О чудесах! О возможности перехода одной информационной структуры в другую.
– Да ты присядь, присядь! – Декан насильно подвел Костю к креслу и уселся рядом. – Скажу прямо, – продолжил он, – у нас сегодня какое число? Двадцатое! Значит, через неделю практика. Так вот, Привалов… – Декан на секунду замер с раскрытым ртом, точно забыл, что хотел сказать, и незнакомец тут же пришел ему на помощь.
– Насчет практики, – подсказал он.
– Ну да, да, – словно бы растерялся декан. – Вот Иван Петрович, видный ученый, возглавляет отдел в одном из смежных институтов. Так вот… – Тут декан снова замолчал.
Костя в первый раз видел его таким озадаченным.
– Мы хотим предложить вам практику в одном очень перспективном районе, – перехватил инициативу Иван Петрович, – дивные места, целебный воздух, можно сказать, всероссийская здравница и житница, если бы не одно «но»…
Он замолчал, и многозначительная пауза повисла, словно грозовая туча. Иван Петрович вздохнул, достал из кармана фотографию и протянул ее Косте.
– Взгляните, – коротко сказал он.
Костя уставился на фотографию, ничего не понимая. Со снимка на него смотрело странное грустное существо, заросшее короткой бурой шерстью, с пятачком вместо носа, с длинным, словно плетка, безвольно висящим хвостом и небольшими рожками на голове.
– Это вам никого не напоминает?
– Черт какой-то! – бухнул Костя неожиданно для самого себя.
Лысый прямо-таки засиял от удовольствия:
– Вот она, молодежь! Правду-матку прямо в глаза! А то эксперты все как один заладили: реликтовый гоминоид да реликтовый гоминоид! Однако вынужден вас огорчить. Это не черт, а наш сотрудник! Есть все основания считать, что это автопортрет! Мы получили фотографию по почте. В конверте было еще письмо. После этого от нашего сотрудника известий не поступало. А такого вы тоже, наверное, не видели? – И он протянул еще один снимок, на котором гордо красовался четвероногий петух.
– Это тоже ваш сотрудник? – спросил Костя, не в силах сдержать улыбки. – И где же такие чудеса происходят?
– В Калиновском лесном хозяйстве, – пояснил декан. – И мы хотим послать тебя туда на практику.
– Чтобы превратить в черта? – не выдержал Костя.
– Чтобы разобраться на месте! – насупился декан.
– Сотрудников своих вы туда больше не посылаете? – спросил Костя.
– А у нас больше не осталось сотрудников, – развел руками лысый, – все…
– Превратились в чертей! – буркнул декан и тут же вкрадчиво осведомился: – Ну как, Привалов, согласен?
Костя встал. Он с ужасом представил себе лесного черта, вспомнил про четвероногого петуха и понял… что если сейчас откажется, то другой возможности взглянуть на чудеса, наверно, уже не представится.
– А люди-то там живут? – спросил он.
– Живут, – почему-то замялся Иван Петрович.
– Хорошо, – сказал Костя, – я согласен.
Так он оказался в селе Калиновка, что лежит на высоком берегу реки Смородины, в том самом месте, где до сих пор стоит Калинов мост.
Спустя два дня после исторической беседы в деканате Костя с замиранием сердца осматривал это архитектурное чудо. Изящно изогнутый мост был сложен из огромных серых валунов, покрытых вековым мхом. По его краям высились небольшие островерхие башенки. Под мостом неторопливо несла свои воды река Смородина. Справа от моста, задрав жерло к небу, стояла пушка времен Василия Темного. Вид у пушки был грозный и сердитый. Рядом, собранные в горку, лежали ядра. Каждое было величиной с большой арбуз.
От благоговейных размышлений о древности сего памятника Костю отвлек веселый голос, донесшийся откуда-то снизу. Костя перегнулся через каменные перила и увидел довольно странную картину. На песке возле деревянного ящика подозрительной конфигурации суетился незнакомец. Он помахал Косте рукой, приглашая спуститься вниз.
– Пособи в воду столкнуть, – сказал незнакомец, – никак что-то не получается. Тяжелая, зараза, из сырой доски!
– А что это? – поинтересовался Костя, со страхом глядя на подозрительный ящик.
– Самодельная подводная лодка новейшей конструкции, – не моргнув глазом сказал незнакомец.
Так Костя впервые встретился с Евстигнеевым. А минутой позже он встретился и с Полумраковым…
Подводная лодка полностью оправдала свое название. Евстигнеев залез внутрь, выгреб на середину, и самодельное чудовище с какой-то нехорошей быстротой, буквально залпом, затонуло. По счастью, рядом оказался прохожий, и Евстигнеева совместными усилиями вытащили на берег. Фамилия второго спасителя была довольно странная – Полумраков. Тем не менее этот Полумраков вовсе не был мрачен. Напротив, он прямо-таки светился от счастья, что ему удалось спасти незадачливого изобретателя.
И через час потрепанный, но довольный Евстигнеев поил Костю и Полумракова экспериментальным чаем «Громовержец» и посвящал их в свои планы.
Надо сказать, что Евстигнеев оказался человеком незаурядным. Свою могучую эрудицию он почерпнул из многолетних подшивок журналов «Техника – молодежи», «Знание – сила» и «Юный техник». Вообще, в Калиновке все люди были незаурядные. Даже Лисипицин, бывший замдиректора по производству, казался весьма незаурядным жуликом. Что же касается лесных жителей…
Если бы неделю назад Косте Привалову сказали, что он познакомится с Ягой и Горынычем, он бы только посмеялся. Если бы намекнули, что он будет заниматься изготовлением искусственных алмазов при помощи древней пушки и что ядро, выпущенное из жерла этого мастодонта, вдребезги разобьет оказавшееся рядом летающее блюдце, он воспринял бы это как анекдот. И, наконец, если б ему шепнули, что он успеет побывать в двух сказочных царствах и сразиться с джинном, Костя посоветовал бы такому выдумщику заняться сочинением сказок.
Но тем не менее все так и случилось! Да разве только это? А камень чудес? Тот самый, из-за которого и разгорелся весь сыр-бор! Его привез космический пират Крукс, чью тарелку так удачно сбили наши друзья. Камень потом нашел Евстигнеев – чудакам везет. Свойства камня действительно оказались самыми невероятными: о чем его ни попроси – все исполнит. А вот космическому пирату не повезло…
После аварии он шмякнулся на кучу навоза, и Лисипицин, которому эта куча принадлежала, решил проявить добрую волю и отмыть пришельца. Сделал он это очень просто: выплеснул на него два ведра воды. После этого злобный Крукс, будучи существом наполовину кибернетическим, коротнул, заглючил и превратился в тихого безобидного работягу, которому дали имя Гаврила. Гаврила обожал всего две вещи: работу и сахарок, но и то и другое – без меры. Посему Лисипицин и сплавил его главному механику Шлоссеру.
И все эти события произошли за одну только неделю! Костя, когда ехал на практику, думал, что как следует выспится, отдохнет. Но попробуй отдохни, когда вокруг тебя происходят такие вещи! Что уж говорить о Рыцаре Замшелого Образа? Благородный сэр Жора просто обязан Косте самим фактом своего существования!
Итак, спустя неделю после всех этих событий Костя сидел за столом в доме у Евстигнеева и составлял отчет для администрации. А между тем…
«Мицубиси Паджеро», плавно покачиваясь на травяных буграх, выехал на поляну и остановился. Мягко хлопнули дверцы, и наружу, потягиваясь, вылезли четыре парня вполне определенной наружности.
При одном только взгляде на них вспоминалось жутковатое слово «бандиты». Старший, Эдик, которого за глаза и в глаза почтительно именовали шефом, осмотрелся и сладко вздохнул.
– Кайф!
– Кайф! – поспешно согласился самый шустрый, которого звали Толяном, и, пнув ногой перепрелый сучок, сплюнул на землю.
Место и в самом деле было удивительное. Повсюду зеленели кусты, под ногами краснела спелая земляника, стеной поднимался могучий лес, а за просекой сквозь золотое лиственное марево виднелась река.
– Отметимся? – хохотнул самый рослый из братков, которого звали Серый, и с неуклюжестью слона ломанулся в чащу.
Четвертый из приехавших, Колян, молча принялся собирать сухие ветки. Хвороста было в изобилии, и через полчаса на краю просеки полыхал здоровенный костер.
– Это… Пожара бы не было! – забеспокоился Серый, видя, как языки пламени лижут ветки деревьев.
– А по мне – гори все синим пламенем! – усмехнулся шеф. – Нам, пацаны, чего надо? Свое дело сделать и свалить, верно я говорю?
– Верно, – закивали парни, вытаскивая из машины пиво, колбасу и прочие необходимые для пикника припасы.
– Серый, Колян! – приказал шеф, щурясь от жаркого пламени. – Дуйте на реку, глушаните там пару рыбок. Здесь, говорят, форель водится.
Пацаны послушно достали из багажного отделения две небольшие шашки и принялись ввинчивать запал.
– Вы че, идиоты! – испугался шеф. – Вали от костра подальше! Это же динамит, а не тол – искра попадет, и кранты!
– Точно! – с запозданием испугались бандиты. – Убьет на фиг!
Они отбежали от костра, торопливо вставили запалы и припустили к реке.
– Сейчас рыбка будет, – мечтательно промурлыкал Эдик, разморенный сразу двумя источниками тепла – солнцем и костром. – Зажарим на вертеле!
– Шеф, а здорово рванет? – поинтересовался Толян, которому ни разу не приходилось иметь дело с подобными игрушками.
– Здорово! – добродушно отозвался шеф, откупоривая пиво.
– А если в селе услышат?
– Не услышат. Село вон там, за холмом, и выше по течению. И река здесь делает поворот. Не боись, у меня все схвачено! – Он отхлебнул пива и что-то замурлыкал себе под нос. Когда вдали ахнул взрыв, Эдик удовлетворенно кивнул головой и весело осклабился. – Ну вот и все!
– А ментов здесь нет? – снова поинтересовался Толян.
– Здесь никого нет, – лениво отозвался Эдик. – Ты что, не слышал, что Кислый рассказывал? Это же глухомань! Тундра! Здесь атомную бомбу рвани – никто не услышит. А потом мы же так, немножко. Серый вон акваланги захватил, хочет под водой поохотиться. Отдохнем, оттянемся и дело заодно провернем.
– А может, все это туфта насчет золота? – робко предположил Толян.
– Сам ты туфта! – насмешливо откликнулся Эдик. – Я Кислому доверяю. Он через это золото по фазе сдвинулся. С лесником не справился, тьфу!
Шеф снова сплюнул на траву, но попал себе на брюки. Он принялся затирать плевок, но тут от горящей ветки отстрелил сучок и упал ему на штанину. В одно мгновение на брюках образовалась дыра. Шеф взвизгнул, принялся бить ладонью по штанам, но дыра расползалась все больше и больше. Приплясывая, кривясь от боли, Эдик вскочил и принялся стаскивать с себя штаны. Когда это наконец ему удалось, от штанов осталась одна резинка, а кривые ноги шефа украшали здоровенные волдыри.
– Екарный бабай! – выл шеф. – Убью на фиг!
Он швырнул остатки штанов в костер и полез в бардачок.
– Где у нас вазелин? – хныкал он, приплясывая от боли. – Толян, ищи вазелин, убью на фиг!
Толян, до этого с интересом и тихой радостью наблюдавший за шефом, кинулся к машине и извлек из бардачка литровую банку, наполненную чем-то густым и белым.
– Вот, – сказал он, – это специально от солнечных ожогов захватили.
– От ожогов – это гоже! – Эдик схватил банку и принялся жадно намазывать ноги. – Хороший крем, – хвалил он, – прохладный… И пахнет приятно.
Вскоре ноги шефа стали белыми, как у статуи. Когда же к костру подошли Серый и Колян с огромной рыбиной наперевес, конечности Эдика уже не белели, а серели, закоптившись в дыму.
– Это че? – уставились на шефа братки.
– Небольшая авария, – мужественно улыбнулся Эдик. – Штаны спалил. Ну и сам поджарился малость. Пришлось вазелином намазаться. Только чудной вазелин, раньше он коркой не схватывался!
Серый посмотрел на банку, валявшуюся в кустах, и ляпнул:
– Так то ж не вазелин вовсе! Это сметана!
– Не пори чушь, – разозлился шеф. – Нашел момент для прикола. Это крем от загара. Мне Толян сказал.
– Точняк, – подтвердил Толян, зеленея от страха. – Крем!
Серый хотел сказать, что сметану он перед поездкой купил у рыночной бабки специально для шашлыка, но смолчал. Шефа злить не стоило. Можно было и по зубам получить.
Между тем Эдик, чтобы унять боль, хватанул прямо из горлышка водки и сразу захмелел. Пока пацаны разделывали рыбину, он схватил ружье и направился в лес, заявив:
– Пойду глухарей постреляю!
Через пару минут из чащи донеслись беспорядочные выстрелы.
Парни со страхом поглядывали друг на друга. Наконец Серый не выдержал:
– Надо его остановить, а то переполошит всю округу! Лесник прибежит. На фига это надо?
– Пойди и останови, – посоветовал ему Толян. – Он и тебя подстрелит заодно. Вместо глухаря.
Впрочем, шеф вскоре вернулся сам, мрачный и недовольный.
– Ничего здесь нет. Ни одной рыбины. То есть глухаря, – поправился он, глядя на удивленных братков. – Разлетелись все!
Между тем стоящий неподалеку дуб начал дымиться, но бандиты не обратили на это внимания. Когда подоспело жаркое, они набросились на него, как изголодавшиеся туземцы. И тут к костру подошел довольно странный старичок. Вид у него был самый затрапезный: шапка-ушанка, ватник, теплые армейские штаны и валенки. Старичок остановился возле костра и посмотрел на братков.
– Ну че, дед? – грубо осведомился Эдик. – Ты чего здесь забыл? Вали, пока я добрый!
– Вы костерчик погасите, – вежливо попросил старик, – и это… рыбу глушить больше не надо. И стрелять тоже. Нехорошо.
– А пошел бы ты со своим «нехорошо»! – вскипел Эдик, вскакивая на ноги. – Я не посмотрю, что ты старик, в костер брошу, там и поджаришься. Вали, сказал! – И, не дожидаясь, пока леший – а это был именно он – сделает хотя бы шаг, протянул руку и попытался ухватить деда за воротник.
Однако это ему не удалось. Старик куда-то исчез и появился сбоку, а Эдик, схватив рукой воздух, оступился и растянулся на траве.
– Ах ты змей! – взревел он, вскакивая и кидаясь на деда. – Держи его, пацаны!
Впрочем, браткам и говорить не надо было. Они бросились вперед, мешая друг другу, но, вместо того чтобы схватить нахального старика, крепко стукнулись лбами и разлетелись в стороны.
– Ну ты меня достал, ушуист хренов! – зловеще прошипел шеф и схватил ружье. – Кранты тебе!
Он выстрелил и едва не уложил Серого, потому что дед снова исчез. На этот раз – вообще. Братки услышали только голос старика:
– Чтоб вам ни дна ни покрышки! Чтоб у вас все шло вверх ногами и наперекосяк!
Братки испуганно огляделись:
– Куда это он смылся, а?
– А может, это и был лесник?
– Слышь, пацаны, поехали отсюда, в натуре!
Им сразу стало скучно и неуютно. Недолго думая братки забросили в джип свои нехитрые пожитки, и машина, недовольно урча, направилась в сторону от просеки, огибая село с севера. Костер остался непогашенным и, если бы не леший, который снова появился невесть откуда, пожара бы не миновать. Но дед прошептал заклинание, подул на огонь, и он сам собой погас. Угли потемнели, и пепел покрылся серым налетом.
А бандиты, трясясь в машине, обсуждали дальнейшие планы.
– Остановимся у реки, – сказал шеф, – осмотримся. Поныряем, поплаваем. Если все тихо и никакого шухера, завернем в село, остановимся у какой-нибудь бабки и потихоньку начнем действовать. А сегодня отдыхаем!
Говорящий кот Антуан – побочный продукт неосторожного обращения с камнем чудес – вальяжно развалился на подоконнике и время от времени советовал:
– А… М-ня-а… Ты вот о чем напиши: ты обо мне черкани там. Так, мол, и так. Желает внести свою лепту в изучение м-ня-а… процесса.
– Какого еще процесса? – удивился Костя, отвлекаясь от докладной записки.
– Ну… Этого там. Всякого. Научного, короче говоря. – Антуан широко зевнул и уставился на Костю желтыми бесстыжими глазами.
– А вот возьму и напишу, – сказал Костя. – Приедут из города и заберут тебя в лабораторию.
– Сотрудником? – наивно поинтересовался Антуан.
– Подопытным кроликом, – злорадно пообещал Костя.
– Кроликом? Меня? Ни за что! Какой же я кролик, ежели я кот! И ничто человеческое мне не чуждо.
– Так и писать? – переспросил Костя.
– Нет уж, – отказался Антуан и, повернувшись на другой бок, хрипло затянул: – Я птица вольная-а-а! Люблю цыгана я-а-а!..
– Что ты несешь? – рассердился Костя, вконец потеряв интерес к докладной записке. – Да ты понимаешь, что мелешь-то? Это же бред!
– Ой бредешеньки-бредовая головушка бедовая! – промурлыкал Антуан и, помолчав с минуту, добавил: – Дай лучше закурить. А то что-то в сон клонит. К дождю, наверное.
Костя автоматически достал сигарету и протянул коту.
– Мерси, – сказал Антуан, осторожно прикуривая и стараясь не опалить усы. – А ежели серьезно, то брось ты свой отчет, пошли лучше рыбу ловить! Я буду подманивать, а ты подсекать.
– Улов, конечно, пополам? – спросил Костя.
– А ты как думал? Рыба нынче хитрая пошла, ее подманить, м-ня-а… ох как непросто.
– Может, и вправду сходить? – засомневался Костя. – Черт с ним, с этим отчетом, его можно и завтра сделать.
– И послезавтра! – сказал Антуан, приподнимаясь и сладко потягиваясь. – Ну что, нести удочку?
– Тише, – сказал Костя, – кажется, Евстигнеев идет.
В прихожей заскрипели половицы, а с улицы сквозь раскрытое окно донеслась разухабистая частушка:
Голос был женским, и по интонации Костя догадался, что это Жульетта, соседка Евстигнеева, большая любительница точных наук. В это время скрипнула дверь, и на пороге показался Евстигнеев. Он кивнул головой в сторону улицы и ехидно заметил:
Правду люди говорят —
Е равно эм цэ квадрат.
Может е-то и равно,
Только мне-то все равно!
– У Жульетты хорошее настроение!
– Коза яйцо на завтрак снесла, – предположил Костя.
– Не-а, – возразил Евстигнеев, – ей по почте что-то пришло. По-моему, справочник по астрофизике.
Жульетту Евстигнеев недолюбливал. Отчасти из-за козы, несущей яйца, словно она была страус, отчасти из-за вредного характера соседки. Поэтому, когда ему попал в руки камень чудес, он наделил бабку неукротимой тягой к физике и астрономии. Но вышло все совсем не так, как Евстигнееву хотелось.
Старуха, зарывшись в биномы и интегралы, вконец запуталась и каждый час бегала к Евстигнееву, чтобы прояснить тот или иной непонятный момент. Одновременно она не переставала зорко следить за всем, что происходит в округе, и обо всем подозрительном писала в пухлый дневник.
– Перекусим, – сказал Евстигнеев, проходя на кухню.
– Опять яичница? – спросил Костя.
– Не опять, а снова, – поправил его Евстигнеев, – и вообще, что ты имеешь против яичницы? Безумно диетическое блюдо. Съел – и порядок!
– Только не это! – заорал Антуан. – Я скоро зако… Заку… Закакурекую!
– Закукарекаю! – строго поправил Евстигнеев. – Вместо того чтобы валяться, полистал бы орфографический словарь.
– Пускай, мне все равно! – застонал Антуан. – Я не курица, курица не птица…
– А Жульетта не человек? – засмеялся Евстигнеев. – Так, что ли? Ты что-то заговариваться начал!
– Погода такая, – пробормотал Антуан. – Мы вон с Константином хотели на речку сходить, рыбки наловить. – Он смущенно почесал башку.
– Хорошая идея, – сказал Евстигнеев, – но завтрак – это святое. Не хотите яичницы, могу приготовить омлет.
– Н-ну, если с колбасой, то можно, – протянул Антуан.
– С колбасой, с колбасой, – сказал Евстигнеев. – Константин, ты как?
– Годится, – отозвался Костя, – а в принципе мне все равно. У меня отчет не клеится. Докладная записка, бабушкой ее по голове. Не знаю, что писать.
– А ты напиши, что, мол, все в порядке, чудес нет, но видел НЛО.
– Но ведь это неправда, – сказал Костя.
– Что неправда?
– Что чудес нет.
– Но ведь НЛО-то есть!
– Есть, – нехотя согласился Костя.
– Вот и напиши. И нечего там мудрить. Пойми, чудак, если ты им всю правду опишешь, они на село атомную бомбу сбросят. В целях дезактивации.
Что касается летающей тарелки, то есть НЛО, то Костя не врал. Он действительно видел НЛО, и не только видел, но и неоднократно на нем летал. А фокус-то весь в том, что Евстигнеев, Полумраков и главный механик Шлоссер на основе старенького «Запорожца» создали аналог летающего блюдца, только во много раз круче. Шлоссер – вообще технический гений, а тут просто превзошел самого себя. Но и этого оказалось мало. При помощи камня чудес они наделили летающий «Запорожец» неуязвимостью, защитой от любой радиации и прочими удобствами. Так что когда прилетел инспектор Галактической полиции инопланетянин Крян, он так запал на это чудо техники, что предложил на недельку поменяться машинами.
Теперь Шлоссер понемногу обкатывал новую технику и уже до того приучил односельчан к лицезрению инопланетного аппарата, что даже Жульетта ни слова не написала об этом в своем дневнике.
А чего тут записывать? Дела обычные! Вот когда на нее черт в подвале налетел, тогда она не на шутку рассердилась и съездила ему прямо по маковке. А рука у Жульетты хоть и деликатная, а тяжелая…
Наконец общими усилиями омлет был приготовлен и съеден. Долизав последние крошки, кот Антуан свалился возле миски и захрапел.
– А на рыбалку? – ехидно осведомился Костя.
Но Антуан только устало пошевелил лапой:
– Ох, невмоготу! Разморило что-то.
– Не советую, – сказал Евстигнеев, – рыба тоже небось спит, как этот увалень. Жара. – Тут он оживился и заговорщицким шепотом предложил: – А может, при помощи камня наколдуем килограмма два? Скажем, форельки или осетринки?
– Мы же пробовали, – не согласился Костя, – он рыбу откуда-то из морозильника переносит. Ломаная вся и вымороженная. Ни вкуса, ни сока.
– Ну смотри, – сказал Евстигнеев, – лично мне некогда. Надо механического мужика доделывать.
– Какого такого мужика? – искренне удивился Костя. Он уже начисто забыл об этом проекте Евстигнеева.
– Обыкновенный механический мужик, – пояснил он, – я же тебе говорил. Ну в смысле – пугало. Чтобы бегал по грядкам и ворон разгонял.
– Ясно, – сказал Костя, – вспомнил теперь. Ну занимайся. Я все-таки схожу на реку. А то говорили, что снова из цеха пластмасс выброс был.
– Иди, – согласился Евстигнеев, отсутствующим взглядом глядя на Костю, – а то давай я тебя прямо к реке. Катапультой, а? Чего тебе по улицам в такую жарищу идти.
– Нет уж, спасибо, – сказал Костя, представив себе, как доморощенная катапульта выбрасывает его на край села и он с глухим шмяком приземляется на берег. – Это ты для Гаврилы оставь. Он у нас гуттаперчевый.
Надо сказать, что насчет катапульты Евстигнеев не шутил. Одно время огород у него был захламлен отходами творческого производства: обрезками труб, швеллеров, кусками жести и проволоки. Все это нужно было оттащить на склад металлолома, но руки у Евстигнеева до этого все не доходили. Тогда он взял гамак, подвесил его на резиновых жгутах, и получилось нечто вроде гигантской рогатки.
Рассчитав натяжение, усилие и направление, он зарядил гамак металлоломом и выстрелил в сторону свалки. Выстрел можно было бы считать удачным, если бы не вышла накладка. Как раз в том районе находился представитель соседнего хозяйства. Обрезком швеллера ему снесло шляпу, а куском трубы звездануло по лбу. Несильно звездануло. Потому что на излете. Но все равно качественно. Шишка была с грецкий орех. Представитель подумал, что это упали обломки космической станции, и жаловаться не стал. Даже был в некотором смысле горд и доволен и обрезок трубы забрал с собой. Но, в общем, вышло неудобно.