Пучков Владимир. Черти поневоле

   – Сейчас выйдем! – крикнул Эдик Лисипицину и, повернувшись к своим, добавил: – Вы молчите, я сам с ним побазарю.
   Поправив треуголку и выпятив живот, он неторопливым шагом вышел на улицу. Братки вывалились за ним.
   Увидев охваченных сиянием Серого и Толяна, Рудольф Адольфыч попятился и схватился за колья ограды. Однако, постояв так с минуту, он передумал пугаться и вернулся к браткам. Что-то вроде удовлетворения скользнуло по лицу Лисипицина.
   – У Шлоссера побывали, – сказал он, присматриваясь к зеленоватому свечению.
   Серый напрягся. Зеленая молния сорвалась с его рогов и ударила в землю рядом с Лисипициным.
   – Но-но! Не балуй! – прикрикнул Рудольф Адольфыч, слегка подскакивая. В воздухе запахло озоном. – Зря ты их туда пустил, – сказал он Эдику, – посмотри, во что парней превратил? Натуральные монстры! И вообще. Электричеством плеваться – штука невелика! Если б вы догадались позвать меня, обошлось бы без жертв.
   При слове «жертвы» Серый и Толян переглянулись и задрожали.
   – Они же почему светятся, – пояснил Лисипицин, – радиации хватанули через край. Теперь сдохнут на фиг!
   Бандиты задрожали еще больше. Через минуту их дрожь достигла такой интенсивности, что силуэты Серого и Толяна стали медленно расплываться в воздухе. Эдику вдруг пришло в голову, что они сейчас исчезнут и тащить тяжеленные сундуки придется ему самому.
   – Пацаны! – крикнул он. – Держитесь! Потом лучше сдохнете, когда рыжевье принесем! Вы же сами говорили, что приняли противоядие.
   – Точно! – вспомнил Серый, сразу переставая дрожать. – Приняли! Не сдохнем!
   – В натуре! – подтвердил Толян. – Мы теперь эти… Как их? Сверхчеловеки!
   «Вы сверхдебилы», – подумал Лисипицин, но ничего не сказал.
   – У нас все схвачено, – весело ухмыльнулся шеф, – все на мази! А ты того… Пойдешь с нами.
   – Конечно, пойду, – сказал Лисипицин, – у нас уговор. Семьдесят процентов мои!
   – Семьдесят шишей тебе в задницу! – процедил Эдик. – Мои парни и так пострадали. Они будут рисковать, а все бабки тебе?
   – Без меня Шлоссер вас накроет и вставит в черепушку антенны, – сказал Лисипицин. – Хотите, чтобы из вас роботов сделали? Пожалуйста!
   – Мы твоего механика на рога поднимем, – пообещал шеф. – Это по его вине мы такие стали! Ему самому антенну вкрутим и заместо радио кукарекать заставим.
   – У него робот! – напомнил Лисипицин.
   – А у нас есть курица потрошеная и сумка огурцов! – всунулся Колян.
   – А при чем тут огурцы и курица? – не понял Рудольф Адольфыч.
   Все на мгновение обалдели, пытаясь связать одно с другим. От этого усилия у шефа на голове зашевелилась треуголка. Он обеими руками схватился за нее, натянул поглубже и бросил:
   – Кончай базар! На дело пора!
   В это же время Костя, Евстигнеев и Шлоссер устроили наблюдательный пункт на чердаке. Главный механик держал в руках пульт дистанционного управления механическим мужиком. Это было первое препятствие, которое они выставили на пути у бандитов. Механический мужик был сделан из обрезков труб, металлических прутьев и прочей бросовой ерунды, но смотрелся грозно, особенно когда на него натянули штаны и пиджак.
   – Вон, кажется, идут! – прошептал Костя, показывая на крадущиеся вдоль забора тени.
   Бандиты действительно приближались к дому. Не доходя нескольких шагов до калитки, они остановились.
   – Ты стоишь на стреме, – сказал Эдик Лисипицину. – Если что, свистнешь. Свистеть умеешь?
   – Умею, – скромно потупился Рудольф Адольфыч.
   – Ну-у… – презрительно протянул Эдик, окидывая взглядом субтильного Лисипицина. – Врешь, наверно? Давай-ка попробуй.
   Лисипицин усмехнулся. Если бы шеф знал, что Рудольф Адольфыч приходится дальним родственником Соловью-разбойнику, он бы не стал настаивать.
   – Шеф, а может, ну его на фиг? – зашептали бандиты. – Зачем шум поднимать?
   Но Эдик самодовольно хохотнул:
   – Какой шум? Одни пузыри и сопли! Сейчас увидите. Ну свисти!
   Рудольф Адольфыч напрягся и принялся вбирать в себя воздух. Братки сначала с удивлением, а потом с тревогой смотрели, как тщедушное тело Лисипицина круглеет на глазах, как раздаются щеки, как рот превращается в узкую лягушиную щель…
   Лисипицин свистнул. Звука никто не услышал. Просто во всей округе разом погас свет, где-то недалеко ударила молния, с глухим звоном треснуло в слуховом окне стекло, и по воздуху, словно гонимые нечистой силой, пронеслись чьи-то спортивные штаны.
   Эдик обнаружил себя лежащим на земле, затем Серого, который лежал на нем, и Толяна, который лежал на Сером.
   Кое-как разобравшись, где чья рука, где чья нога, бандиты поднялись и с уважением уставились на Рудольфа Адольфыча.
   – Ну ты силе-он! – выдавил из себя Эдик. – Тебе только на шухере стоять! И это… Где Колян?
   – И штаны! – сурово добавил Серый.
   – Штаны? – переспросил Эдик. – Верно. Штаны тоже верни. Только, Серый, ты же, кажется, в штанах?
   – Я-то в штанах, – сказал Серый, – а вот ты…
   – Что-о?! – Шеф глянул на свои ноги и похолодел. – Гони штаны, змей! Нет у меня больше штанов, это последние! Родной «Адидас»! Как я без штанов на дело пойду? И где Колян?
   Коляна обнаружили неподалеку. Он лежал, спеленутый по рукам и ногам штанами шефа.
   – Зубы тебе бы выбить за такой свист! – пробормотал Эдик, не сразу попадая в штанину. – Ну и утомил ты меня!
   – Сам просил, – осклабился Лисипицин. – Я не настаивал.
   – Предупреждать надо! – огрызнулся шеф. – Ладно, стой на стреме, а мы пошли.
   Крадучись, они обогнули кусты и остановились возле калитки Шлоссера.
   – Это что? – спросил Толян, показывая на механическое пугало. – Сторож вроде?
   – Здорово, мужик! – идиотски осклабился шеф, подходя к пугалу развязной походкой. – Как пройти в библиотеку?
   Пугало развернулось, подняло костлявые руки и изо всех сил стукнуло Эдика по ушам.
   – Вай! – взвизгнул шеф, схватившись за голову и присев на корточки. – Ты чего дерешься? Баран! Тьфу, Толян! Покажи ему карате!
   Толян, рассыпая искры, встал в стойку, но пугало неожиданно крутнулось на месте, и браток, получив две увесистые затрещины, свалился в пыль.
   – Чего смотрите? – заорал Эдик. – Наших бьют! Навались, пацаны!
   Бандиты скопом бросились на крутящееся и размахивающее руками чучело. Послышались сочные, тугие удары, кто-то завопил, схватившись за нос. Толян повис у чучела на плечах и завращался вместе с ним, ухитрившись каблуком заехать шефу в глаз. Однако и чучело не выдержало такой нагрузки. Слишком велик был совместный вес братков. Механический мужик крякнул и повалился на землю, придавив Эдика, Толяна и Серого. Колян навалился на них сверху и ткнул кулаком кому-то под ребра. Серый крякнул и затих. Его рука безвольно откинулась и угодила шефу по зубам.
   Несколько минут братки разбирались, где, кто и что. Наконец, охая и однообразно ругаясь, они уселись на траву.
   – Братцы, да это же робот! – ахнул Толян, приглядевшись к поверженным останкам.
   – Какой же он робот, если он дрался? – простонал Серый, потирая вывихнутую в свалке челюсть.
   Шеф с трудом разлепил заплывший глаз, посмотрел на механического мужика, глухо вскрикнул, вскочил и принялся на нем плясать, втаптывая остатки разломанного механизма в пыль. Когда с врагом было покончено, он помог Серому подняться, оглядел свой отряд и скомандовал сдавленным шепотом:
   – Только тихо!
   Они подошли к забору.
   – Хто там? – неожиданно откликнулся сварливый женский бас. Это пришел в себя запорный механизм калитки.
   – Ой! – Эдик от неожиданности присел. – Что за фигня?
   Лисипицин как тень вынырнул из кустов.
   – Это тоже механизм! – шепотом пояснил он и снова спрятался. Вид у Рудольфа был предовольный, как у кота, объевшегося сметаны.
   «Мы звездюли получаем, а он сидит себе в кустах и в ус не дует! – неприязненно подумал шеф. – Сминусую десять процентов!»
   – Тоже механика, – пояснил он пацанам. – Как тут чего открывается? Серый, давай!
   – Действуй, Маня! – донеслось из кустов, и кто-то гнусно захихикал.
   «Еще минус десять процентов!» – мстительно подумал шеф.
   – Она вбок отъезжает, – наконец разобрался Серый и вцепился ногтями в штакетину, – помогайте!
   Пыхтя и сопя, братки навалились на дверцу. Внутри что-то натужно заскрипело, и калитка стала медленно отъезжать в сторону.
   – Навались, навались, придерживай! – командовал шеф, суетясь рядом. – Так, хорошо! Еще, еще, ну!
   Наконец дверца отворилась настолько, чтобы пропустить одного человека. Набравшись смелости, шеф сунул голову внутрь и огляделся.
   – Порядок, пацаны! – сказал он, увидев совершенно пустой двор. Однако брошенное им слово братки поняли превратно.
   – Чего? – переспросил Серый, автоматически разжимая руки.
   В то же мгновение калитка с каким-то торжествующим скрипом сомкнулась на шее шефа. Эдик заверещал, будто его начали резать, задергался и вдруг как-то остекленел. Из раскрывшегося рта вытекла ниточка слюны.
   – Кранты шефу! – ахнул Толян, не делая попытки освободить Эдика.
   «И с тебя, гад, минус десять процентов», – отстраненно подумал Эдик, не в силах произнести ни звука. Зато Колян ухватился за створку и начал толкать ее, багровея от натуги.
   «А Коляну – плюс, – подумал шеф с благодарностью. – Ну не десять… Хватит и пяти. За такое дело не жалко. Накину четыре процента, не меньше. Три точно. Даже один процент и то – крутые бабки!»
   Наконец шефа вызволили и кое-как протиснулись следом. Серый и Толян повели остальных к спрятанным сокровищам.
   – Тут они, – прошептал Серый, – мы их досками прикрыли.
   – И трубу сверху положили, – напомнил Толян.
   – Заткнитесь! – зло прохрипел Эдик. – Ищи давай!
   Братки подошли к куче стройматериала и принялись обшаривать все вокруг в поисках сундуков.
   – Чего это вы так много всего навалили? – злился шеф. – Никак не долезешь!
   Братки нервно перекладывали с места на место доски, балки, швеллера, какие-то трубы, бетонные блоки, оконные рамы.
   Серый и Толян давно уже поняли, что сундуков здесь нет, но признаться в этом сейчас было страшно. Особенно после того, как шеф уронил бетонный столбик и долго выл, скача на одной ноге.
   В конце концов последняя доска была убрана, и Эдик непонимающе уставился на Серого с Толяном. Его правый заплывший глаз неожиданно широко раскрылся и глянул на братков с горьким упреком.
   «Минус десять процентов», – разом подумали Серый и Толян.
   – Может, в другом месте поискать? – робко предложил Толян, а Серый сложил длинную шею пополам и зажмурился.
   Некоторое время Эдик глубоко дышал, бормоча про себя:
   – Я спокоен! Я совершенно спокоен!
   – Надо в доме пошуровать, – неожиданно высказал глубокую мысль Колян. – Вдруг пацанам показалось, что они золото спрятали?
   – Ладно! – наконец выдохнул шеф. – Наше дело правое. Победа будет за нами! Старик наверняка дома. Это он все придумал. Лисипицин не зря предупреждал. – Наклонив рога, Эдик сделал шаг к двери. – Ну держись, механик! Теперь точно запорю!
   Дверь оказалась заперта. Эдик вытащил из кармана фомку, но тут его внимание привлекла записка на двери.
   – Серый, посвети! – скомандовал шеф.
   Серый подошел, надулся, заискрил, и призрачный зеленый свет выхватил из мрака странную надпись: «Дерни за веревочку, дверь и откроется!»
   – Отлично! – обрадовался Эдик, убирая фомку. – Тоже, видать, механизм!
   Недолго думая он дернул за кончик уходящей куда-то в темноту бельевой веревки. Дверь распахнулась, и сверху на бандитов обрушился ушат ледяной воды. Вдобавок краем ушата Эдику пребольно стукнуло по макушке. На мгновение у шефа все спуталось в голове.
   «Минус десять процентов! – подумал он, сцепив зубы, чтобы не завыть. – Минус пятнадцать процентов, минус двадцать…»
   Некоторое время бандиты стояли неподвижно и напряженно фыркали, а через минуту дружно затряслись от холода. Шеф ощущал во всем организме какой-то зуд и странное пощипывание. Треуголка у него на голове размокла и превратилась в блин.
   «Не падать духом! – снова скомандовал сам себе Эдик. – Мы еще отомстим!»
   Из коридора в дом вели две двери. Рядом с ближайшей висела полочка, на которой лежали румяные наливные яблоки и горстка аппетитных слив. Все это шеф автоматически сгреб себе в карман. Остальные шумно сглотнули слюну, но протестовать не решились.
   – Мужи-ик! – приторно сладким голосом позвал Эдик. – Мы к тебе пришли. Выходи! Все равно найдем! Ты нас уже достал.
   Сидящий на чердаке Шлоссер страшно удивился, что его назвали мужиком, и хотел было возмутиться, но Костя схватил его за рукав:
   – Не время.
   – Да смылся механик, – сказал Серый. – Отвечаю! Услышал, что мы пришли, и слинял огородами.
   Эдик с презрением осмотрелся. Сразу было видно, что хозяин ничего не смыслит в евроремонте. И вообще, евростиль не для таких вахлаков, как этот механик. Даже удивительно, что у него сундуки с золотом лежат! Не умеет человек жить красиво.
   Эдик умудренно усмехнулся. Сам он жить красиво умел. Какая у него дача! Вилла! Дворец!! Двойной туалет с джакузи и электромассажем. Эдик с наслаждением вспомнил про электромассаж. Даже несмотря на то, что его в первый раз долбануло электричеством так, что едва мозги не сварились, это было по-настоящему круто! А банька? О, банька… И девочки! И колбаса!
   «Не думать о колбасе! – шепотом приказал себе Эдик. – Забыть о колбасе! Думать о чем-нибудь постороннем! Вот тут у механика люк на чердак ведет. Он не заперт. Это непорядок! Нужно запереть! И не думать о колбасе. Забыть о ней. Ее нет. Ее никогда не существовало! И люк надо запереть, чтобы не раздражал!»
   – Серый! – сказал он, сцепив зубы. – Запри люк!
   – Какой люк? Шеф, ты о чем? – всполошился Серый.
   Эдик ткнул пальцем в потолок:
   – Вот эту штуковину. На задвижку, видишь? И не задавай вопросов. Особенно о колбасе!
   Поняв, что шеф заговаривается, Серый дотянулся до задвижки и запер люк, совершенно не понимая, зачем это надо.
   – Молодец! – похвалил Эдик. – Теперь пошли в дом!
   Они приоткрыли дверь, огляделись и зашли в комнату. На взгляд Эдика, здесь было слишком много мусора: какие-то дурацкие приборы, провода и всякая научная дребедень. У шефа зачесались руки смести все это к чертовой матери, но времени на такие занятия не было. Слишком долго они провозились во дворе, а сокровищ еще не нашли. Поэтому Эдик обошелся сущим пустяком: самолично отодрал несколько проводков, получил удар током, но уже не обратил на это внимания, только помахал в воздухе ладонью, отгоняя запах горелого мяса.
   В следующей комнате проводов было меньше. Сундуки с сокровищами стояли возле стены, там, где Серый и Толян их увидели в первый раз. На одном из сундуков лежала пудовая гиря.
   – Смотри-ка, придавили, чтобы никто не упер! – развеселился Толян. – Вот лохи!
   – Они ж не рубят! – усмехнулся Серый. – Думают, что мы эту дуру не поднимем! Ха-ха! – Он схватил гирю, словно пушинку, снял ее с крышки сундука и поставил на пол. Минуту браток стоял, нагнувшись, а затем распрямился, по-прежнему сжимая гирю в руке.
   – Ты чего замер? – обозлился шеф. – Поиграться захотелось? Ну так играйся! – Подскочив к сундукам, он раскрыл их и затрясся, как в лихорадке. – Екарный бабай! Едрена сила!
   Сундуки были доверху набиты сокровищами.
   – Серый! – в восторге крикнул шеф. – Беги в сарай к механику, посмотри тележку! Найдешь, тащи сюда, будем вывозить!
   Серый растерянно посмотрел сначала на него, а потом на гирю, с которой все еще никак не мот расстаться.
   – Ты че, оглох?! – рявкнул Эдик. – Одна нога здесь, другая – там! И брось свою идиотскую гирю!
   – Не могу, шеф, рука прилипла! – простонал Серый. – Они ее клеем намазали!..
   – Каким клеем? – разозлился шеф. – В такой момент шутить вздумал! А в лоб не хочешь?
   На глазах у Серого выступили слезы. Он поставил гирю на пол и попытался отодрать пальцы. Пальцы не отдирались. Увидев, что Серый и в самом деле влип в неприятности, Эдик испугался.
   – Пацаны, помогите ему! – скомандовал он.
   Толян и Колян бросились помогать Серому, но, сколько ни старались отодрать пальцы другана от гири, не могли.
   – Мертво сидит! – заявил Толян, вытирая со лба пот.
   – Железно схватилось! – подтвердил Колян.
   Шеф думал недолго.
   – Плевать, – сказал он, – дома разберемся. А сейчас взяли сундуки и потащили! Вы вон тот, большой, а мы с Серым этот, поменьше.
   Серый попытался вытереть прилипшей гирей слезу, но не смог.
   – Что делать, шеф? – едва не рыдая, простонал он.
   – Что делать, что делать… Сундуки тащить, – рыкнул Эдик, но тут же смягчился. – Не боись! Придем домой, отпарим. Слово даю!
   Серый слегка повеселел и схватился свободной рукой за ручку сундука.
   Кряхтя и надрываясь, бандиты потащили сундуки на улицу. Толян метнулся в сарай и через минуту, к всеобщему восторгу, выкатил тележку. Занялись погрузкой.
 
   А в это время Костя и Евстигнеев тщетно пытались открыть крышку люка. Шлоссер наблюдал за ними, пока ему не надоело.
   – Зря стараетесь, – сказал он наконец, – у меня так: если заперто, уже не отопрешь. Будь спокоен!
   – Голова! – саркастически произнес Евстигнеев. – Вот теперь думай, что делать. Бандиты уходят!
   – Придумал! – сказал Шлоссер. – Гаврилу я отослал к Полумракову, так? Утром он придет и откроет!
   – Утром он придет и примется с ходу отрабатывать приемы штыкового боя, – возразил Евстигнеев.
   Костя подбежал к окну.
   – Уходят! – крикнул он. – Сундуки в тележку погрузили!
   – Вместе с гирей уходят? – невинно осведомился Шлоссер.
   – Вместе! – нехотя ответил Костя. – У кого с собой есть мобильник?
   Друзья переглянулись. Евстигнеев хлопнул себя по карману:
   – Нет, не взял!
   – Растяпы! – Костя стукнул кулаком по балке и тут же затряс рукой.
   – Это помогает, – улыбнулся Шлоссер. – Особенно от злости. Вообще-то можно вылезти на крышу, но можно и шею сломать. Все зависит от акробатических способностей.
   – Это он так шутит, – сказал Евстигнеев. – Можно спуститься через слуховое окно, но нужна веревка.
   – Точно! – обрадовался Костя. – Здесь столько всякой рухляди. Неужели веревки не найдется?
   Друзья принялись лихорадочно копаться в техническом старье. Перерыв все до основания, они не нашли ничего подходящего. Единственной вещью, которую удалось опознать, был детекторный приемник, к которому была присобачена какая-то труба.
   – Будем ждать, – сказал спокойно Шлоссер и уселся на пустой ящик.
   Между тем бандиты пролезли сквозь ворота и скрылись во мраке. Вскоре оттуда донеслись какие-то крики и звук подзатыльника. Затем все стихло.
   – Подрались, что ли? – пробормотал Евстигнеев, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте.
   – Наверняка, – сказал Костя, – деньги их вообще с ума сведут.
   – Сейчас они сядут в машину, и только их и видели, – буркнул Евстигнеев.
   Костя посмотрел на Евстигнеева и странно усмехнулся:
   – Никуда они не денутся, – уверенно сказал он. – Леший своим зельем весь лес окропил. От-ворот-поворотное называется! Никто уехать не сможет…
   В этот момент послышались быстрые шаги, крышка люка распахнулась, и в проеме показалась голова Лисипицина. Он посмотрел на друзей и сладко улыбнулся, растягивая рот от уха до уха.
   – Доброго здоровьица, Федор Семенович! Вы уж извините, но оказался, так сказать, случайным свидетелем. Да-с! – Тут Лисипицин сделал серьезную мину и трагическим голосом продолжил: – Когда я увидел, что от вас кто-то выбежал с сундуками, то сразу подумал, что это воры! Попытался, конечно, их остановить, и вот результат! – Он снял шляпу и продемонстрировал здоровенную шишку на макушке. – Гирей, понимаешь, прямо по голове! И что за молодежь пошла! А вы-то как? Живы?
   – Живы! – сказал Шлоссер, быстро спрыгивая вниз. – Рудольф Адольфыч, ты молодец! Без тебя мы бы тут до утра куковали! Так что тебе по всему полагается награда. Поставлю перед директором вопрос о твоем досрочном освобождении.
   – Рад стараться! – молодцевато гаркнул Лисипицин.
   – Так держать! – сказал Евстигнеев, веселясь от всей души. – Значит, гирей, говоришь?
   – Приласкал, сучий сын! – скривился Рудольф. – Наверное, специально украл, чтобы по дороге отбиваться!
   – Это уже детали, – сказал Шлоссер. – Ну что? Пойдем брать с поличным наших домушников?
   – Да как же мы без милиции? – испугался Лисипицин. – А может, у них ружье? Или даже эти, как их?..
   – Пистолеты, – подсказал Костя.
   – Во-во! Пистолеты. Без милиции никак нельзя. Да и незаконно это!
   – Ты о законе не думай, – серьезно сказал Шлоссер. – Мы сами себе закон. Отныне будем действовать, как на Диком Западе. Тем более что представитель закона у нас есть! – Он кивнул на Костю, и тот послушно раскрыл бордовые корочки.
   – Ах, ну да! Конечно! – Лисипицин снова расплылся в улыбке. – Только как мы их теперь найдем? Они небось приезжие? Сели на машину и тю-тю!
   – Тю-тю! – передразнил его Костя. – Они у Маланьи дома!
   – У Маланьи? – Лисипицин сделал круглые глаза. – Вот новость так новость! Тогда все ясно!
   – Что именно? – строго спросил Шлоссер.
   – Рыбак рыбака видит издалека, – сказал Рудольф. – Она сама бандитка. Людей помоями кормит!
   – Это каких же людей? – прищурился Евстигнеев.
   Лисипицин понял, что проговорился и принялся нести всякую чушь:
   – А разных! Говорят, ловит на улице и насильно кормит! Проверяет, как на кошках. Если не отравится, то свинье дает.
   – Интересно, откуда у вас такие сведения? – спросил Костя.
   – Я улицу мету, многое замечаю, – пояснил Рудольф, – еще и не то могу порассказать. Экскаваторщик Агафонов, например, Люську-насос заставлял догола раздеваться, якобы скульптуру лепил, а на самом деле за ней голышом по саду бегал. А его жена им в это время магнитофон заводила! Это же разврат!
   – Это не разврат, – сказал Евстигнеев, – это аморалка. Разврат, это когда…
   – Хватит трепаться, – перебил его Шлоссер. – Пойдем к Маланье, пока она спать не легла!
   Они бодро вышли за калитку, только Лисипицин плелся нехотя, мучимый самыми противоречивыми чувствами. Сначала ему очень хотелось получить свою долю. Но получил он вместо этого гирей по голове. Теперь ему хотелось отомстить. Однако с каждым шагом чувство мести притуплялось, а чувство жадности усиливалось. Теперь в его голове медленно зрел план, как бы выдать механика с друзьями браткам и получить свою долю в виде полновесного золота.
   Дом Маланьи был погружен во тьму. Слабое зеленоватое свечение время от времени пробегало по окнам и гасло.
   – Где они квартируют? – строго спросил Шлоссер.
   – А… Э… Туточки! – проворковал Лисипицин и ткнул в окно, выходящее во двор.
   – Затихарились, – прошептал Костя. – Придется стучать.
   Он подошел поближе и легонько ударил пальцами в стекло.
   – Кто там ломится? – послышался изнутри недовольный голос.– Небось опять этот козел Лисипицин? Серый, скажи ему – хрен тебе, а не проценты!
   Шлоссер многозначительно улыбнулся и посмотрел на Лисипицина.
   – Честное слово, не знаю, о чем они говорят! – зашептал Рудольф. – Бред какой-то! Что за проценты? Почему козел? Провокация, чистая провокация!
   – Сейчас выясним, – сказал Костя, – сейчас все узнаем!
   Он откашлялся и громко произнес:
   – Внимание! Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Сдавайтесь без боя и выходите по одному!
   Едва он произнес эти слова, как окно распахнулось и в нем появились две жуткие рогатые головы. Один был вылитый баран, а другой, трехрогий, с длинной извивающейся шеей. Оба светились интенсивным зеленым светом, а с кончиков рогов слетали яркие беззвучные искры. Вокруг них все было освещено страшным мертвенным сиянием. Это были настоящие исчадия ада, существа, способные привести в трепет всех лесных жителей вкупе, несмотря на их моральную закалку!
   Трехрогий изогнул, словно адский лебедь, свою длинную шею и просипел:
   – Не гони пургу, начальник. Все путем!
   При виде страшилищ Костя невольно попятился и наступил на ногу Лисипицину. Рудольф заверещал как свинья, а из окна на них уставилась еще одна жуткая рожа.
   – Хата полна чертей! – заорал Евстигнеев, подскакивая на месте.
   – Е равно эм цэ квадрат! – глухо выругался Шлоссер и, с ходу набрав ошеломляющую скорость, ринулся наутек. Через секунду перед окном остался только Лисипицин.
   Гнусные ухмыляющиеся рожи уставились на него.
   – Ну что, братаны, тащим его к себе?
   – Давай, хватай, а то жрать нечего!
   – Иди, мы тебе твой процент отдадим!
   Лисипицина охватил ужас, какого он не испытывал никогда в жизни. Рудольф знал, что перед ним Эдик и его подельщики, но… Горло внезапно сузилось, так что он не смог произнести ни одного звука, даже жалкого мышиного писка, зато ноги, помимо его воли, понесли Рудольфа огромными скачками куда-то по дороге, и он даже не сразу понял, что не успел развернуться и бежит спиной вперед!
   Через мгновение Лисипицин обогнал Костю, Евстигнеева и Шлоссера. А еще через несколько секунд он влетел в кусты акации, где, мгновенно запутавшись в ветвях, замер и притворился сучком, как это делают хамелеоны.
 
   А теперь настала пора вернуться на полчаса назад и узнать, что же произошло с Эдиком и его гвардией.
   Полуживые, взмокшие от непосильного труда, братки наконец-то добрались до Маланьиного дома. В окнах было темно, и дверь оказалась заперта.