Пучков Владимир. Черти поневоле

   Эдик подскочил к столу, поставил сундук и рывком освободил рога. Отдышавшись, он прихватил груз двумя руками и, скрючившись, поволок к выходу. И тут на его плечо легла чья-то рука.
   – Спасибо, друг! – услышал Эдик и резко обернулся.
   Сундук с тяжелым стуком упал на пол. Перед ним стояли, нагло ухмыляясь, цеховые домовые: Шмыга, Гига, Фига и Барыга.
   – Мы-то думали, что ты нас обманешь, – сказал Барыга.
   – А ты, оказывается, честный парень, – добавил Шмыга.
   – Карточный долг – это святое! – строго произнес Гига. Вместе с Фигой он осторожно поднял сундук. Барыга вложил в руку Эдика какую-то бумажку.
   – Это твоя расписка, – сказал он, весело скалясь, – теперь мы квиты. Ну покеда! Приходи, еще поиграем!
   – Может, в следующий раз повезет! – сказал Шмыга и подмигнул.
   – А что, прямо завтра и приходи, – предложил Барыга.
   Как-то очень ловко, несмотря на тяжелый груз, домовые бросились к стене и всосались прямо в нее вместе с сундуком.
   – Куда-а?! – беззвучно просипел Эдик, опускаясь на пол. – Это – мое…
   Но ответа он не получил. Вместо ответа перед ним возникли запыхавшиеся братки вместе с Лисипициным.
   – Уфф! Хрр! Уфф! Хрр! – с хрипом дышали они, глядя на шефа. – Ты чего, хрр, побежал, уфф?! Мы бы, хрр, помогли, уфф!
   – Где сундук?! – неожиданно завопил Лисипицин тонким срывающимся голосом. – Куда ты его дел? Говори, тварь рогатая!!!
   Эдик поднялся на ноги.
   – Шеф, в натуре, где сундук? – нахмурились пацаны.
   Эдик протянул им скомканную бумажку:
   – Эта… Вот!
   – Что за ксива? – Лисипицин выхватил бумажку и поднес ее к глазам. Его губы зашевелились.
   – Что там? Что там? – засуетились братки, пытаясь заглянуть через плечо.
   Однако это удалось только Серому. Лисипицин смотрел в накарябанный вкривь и вкось текст, и чем дальше он читал, тем длиннее становилось его лицо.
   – Что за фигня? Ничего не понимаю! Где сундук?
   – Там! – Эдик безнадежно махнул рукой в сторону стены.
   – Там, там! – завопил Лисипицин, бегая по цеху как сумасшедший. – Где там? Куда ты его дел?
   – Да не крутись ты, – произнес Серый, забирая у него бумажку и перечитывая. – Это расписка. На сто тонн баксов. Карточный долг. Шеф, ты что, в карты все золото продул?
   – Да! – закричал Эдик. – Ну и что?! Я не виноват, меня подставили!
   – Как подставили? Когда? – взвился Лисипицин. – Говори честно, кому рыжевье спулил?
   – Домовые, – выдохнул Эдик, – они меня позавчера поймали и заставили в карты играть! Вот я и спустил все…
   – Ты? Проиграл? Домовым? – медленно произнес Рудольф Адольфыч. – Общие деньги? Да ты знаешь, что за это бывает?
   – А че бывает? Че? – вскинулся Эдик. – Ты фильтруй базар! Пацаны, разберитесь с ним!
   Однако братки разбираться с Лисипициным не торопились. Напротив, они какой-то нехорошей, молчаливой стеной обступили Эдика.
   – Шеф, так дела не делают! – сказал Серый. – Свою долю ты вправе проиграть, но нашу не имел права.
   – Да откуда я знал, что меня обманут? – застонал Эдик, и тут его озарило. – Это колдовство! – заявил он. – Точно вам говорю! Этих домовых на меня сельские мужики натравили. Этот, у которого летающая тарелка…
   – Шлоссер! – догадался Лисипицин.
   – Во-во! И другой, с ним вместе.
   – Евстигнеев, – сурово сказал Лисипицин.
   – Я в ту ночь сразу на них напоролся. Это все они подстроили!
   Все замолчали, переваривая услышанное. Наконец Лисипицин вздохнул и огляделся.
   – Пошли отсюда! Скоро утро. Давайте ко мне. Там спокойно во всем разберемся. Если золото у домовых, оно никуда не денется. А потом… Еще одна наклевка есть!
   Через минуту компания вышла из цеха. Братки уныло подобрали лежащие на земле клобуки и молча двинулись к дому Лисипицина.
 
   Ровно через полчаса после того, как бандиты всрочном порядке покинули негостеприимные заводские стены, к цеховой двери подошли Костя, Горыныч и их друзья.
   – Чую, что опоздали мы! Ну точно! Замка нет. Свистнули! – Яга оглянулась и тут же перевела взгляд на крышу.
   – Вот и обезьяна нет. Сгубили зверюгу, злодеи рогатые!
   Костя подпрыгнул, зацепился руками за козырек и через минуту оказался на крыше. Обезьян лежал на спине, развалив косматую пасть и сладко похрапывая. Стараясь не разбудить волосатого монстра, Костя спустился обратно.
   – Спит без задних ног. Жив обезьян!
   – Как это без задних ног? – ужаснулась Яга. – Ахти, страсти какие! Да кто ж ему их отъел?
   – Темнота! – усмехнулся Горыныч. – Это только так говорится. Нельзя все понимать в буквальном смысле.
   – Не учи ученого! – обиделась Яга. – Сама все знаю. А передние-то у него хоть целы?
   – Целы! – засмеялся Костя.
   – Ну с него и хватит, – вздохнула Яга, – лишние ноги тоже ни к чему.
   – Ой, как с вами интересно! – закатила глазки Шишига. – А можно и я посмотрю? Может, он эти ноги отстегнул и спрятал? А мы их найдем и перепрячем?
   – Шишечка! – ласково произнес Горыныч. – Не суетись. Это сейчас не главное!
   – А что главное? – наивно спросила Шишига.
   – Главное – это остановить бандитов, – сказал Костя, – не допустить их в Тридевятое царство. Где они сейчас?
   – Разберемся! – сказала Яга, забирая у Лешего фонарь и посвечивая вокруг. – Вон как все нагажено да затоптано! Вот следы здоровые, будто слоновьи. Это их главный натоптал. А это маленький след, деликатный. У Лисипицина такая нога. Опять же окурочек весь изжеванный. Волновался, видать, нервничал. Ну оно и понятно. Не каждый день на лихое дело идешь! А вот эти следы видишь? Назад ведут. И пошли они пустые, никаких сокровищ у них нетути!
   – Почему вы так решили? – спросил Костя, сбитый с толку бабкиной дедукцией.
   – Эхма! Да если бы они тащили мешок али сундук тяжелый, так ведь и следы были бы глубже! Лишний вес, он на землю-то давит! Налегке они шли и как бы даже огорченные. Оттого и шаг у них мелкий, а не широкий. Потому что у людей удачливых шаг широкий да твердый.
   – Верно, бабушка! – сказал кто-то совсем рядом, и из стены высунулась голова домового. Это был Барыга. – Здорово все расписали! – С некоторым затруднением он вылез из стены целиком и вытащил сундучок. – Вот оно, добро-то народное! Тута!
   – Барыжка! – всплеснула бабка руками. – Ах ты шалопут! Что ты наделал-то? Откуда взял?
   – В карты у главного бандита выиграл! – ухмыльнулся Барыга. – Пусть не думает, что раз он крутой и с рогами, так ему все можно. У нас с такими своя расправа. Носопырь-то быстро утрем!
   – Носопырь – это, насколько я понимаю, нос? – не выдержал Леший.
   – У кого нос, а у этих бугаев натуральный носопырь! – возразил домовой. – Вы вот что, золотишко-то, того… В кассу сдайте, чтобы чего не вышло. А то ведь их жадность заела, все село перевернут, лишь бы золото вернуть!
   – Хорошо сказал, – восхитился Горыныч, – в рифму! Сейчас запишу!
   – Погоди, – сказала Яга, – дело серьезное. Люди гибнут за металл. Что ж. Поручим это дело Констянтину. Он у нас к начальству вхож, мигом все обстряпает.
   Костя развел руками:
   – Какой вопрос, все сделаем. Правда, не люблю я этим заниматься.
   – А что так-то? – поинтересовался Леший. – Получишь проценты, или как там у нас? Комиссионные. Проставишь, само собой…
   – Проставить не проблема, – сказал Костя, – это хоть сейчас. А насчет золота… Придется в бухгалтерию идти, полдня там убить, заявления писать, объяснения, опись. Кошмар!
   – Ничего, – сказал Барыга, – ради общего дела попотеешь. А родному совхозу польза. Зарплату вовремя выдадут.
   – И премию тоже, – напомнила Яга, – нам, как общественникам, положено.
   – Конечно, – сказал Костя, – это я так. – Он приподнял сундук и тут же опустил его на землю. – Да он же тяжеленный! Один не донесу. И куда его прикажете ночью переть? Администрация не работает.
   – К этому, – подсказала Яга, – к изобретателю тащи. Он ведь рядышком. А что тяжело – не беда. Мы Горынушку попросим. Ведь попросим, а?
   – А меня и просить не надо, – отозвался Горыныч, – ради такого дела я готов…
   – Всегда готов! – восхищенно добавила Шишига.
   Горыныч крякнул, подцепил одним пальцем сундучок и прижал к груди.
   – Ну что, пошли?
   – Мы-то пошли, – сказал Костя, – а вот куда эти разбойники направились?
   – Кто? Разбойники? – Барыга согнулся пополам от хохота. – Да они ж бараны натуральные! С рогами! Кстати, откуда у них это украшение? Сами волшебными яблочками полакомились или кто угостил?
   – Молчи! – сурово сказала Яга. – По грехам и мука! Пусть походят немного, может, думать научатся.
   – Так это вы, бабуля, устроили им праздник жизни? – захохотал Барыга. – Так я и знал! А вот рассчитывать на то, что они исправятся, не стоит. Им такая жизнь очень нравится. Они понимают только тогда, когда боятся. Раз боятся, значит, уважают… Ну мы с ребятами постараемся, нагоним на братков страху!
   – Еще как постараемся! – пискнул еще один голос, и из стены вылез Шмыга.
   – А подслушивать, между прочим, нехорошо, – сказал Леший.
   – А я и не подслушивал, – возразил Шмыга и шмыгнул носом, – я просто мимо проходил. Между прочим, бараны-то к Лисипицину ушли. Совещаться.
   – У них свое политбюро, – пошутил Костя. – Ну хорошо, пойдем к Шлоссеру. Он наверняка уже не спит. Или еще не спит. Оставим сундучок у него.
   Шлоссер действительно не спал. Он встретил друзей с паяльником в руках и ничуть не удивился их появлению.
   – Проходите, – сказал он, – сейчас я всю эту ерунду уберу, а вы ставьте чайник.
   Федор сгреб со стола какие-то схемы, обрывки проводов, электронные платы и бросил в коробку из-под конфет.
   – Ерунда, – сказал он, – сегодня у меня ничего не получается. Сегодня я – тупой. Хотел сделать нагнетатель мысли, а вместо этого получился насос.
   – Зачем тебе нагнетатель мысли? – поинтересовался Костя.
   – А это когда вот как сегодня. Чувствуешь себя тупым, а нагнетатель включил и ты – гений!
   – Ну гениев-то у нас хватает! – быстро сориентировалась бабка. – А вот хороших насосов мало. Ты это, того, милок. Отдай этот насос мне. Только скажи сначала, чего это он насасывает?
   – Воздух – это точно, – сказал Шлоссер, – ну еще воду. Но тут такая штука. Он сосет, но не выпускает.
   – Как это не выпускает? – изумилась Яга. – А куды ж он все добро насосанное девает? Прессует али как?
   – Бабуля, ты гений! – обрадовался Шлоссер. – Точно – прессует! А я думаю, что за серебристые камушки оттуда вываливаются? Ура! Теперь из воздуха будем делать все, что захотим! Дома из воздуха! Мостовые из воздуха! Машины из воздуха! Самый экологический в мире материал!
   – А дышать-то чем будем? – осторожно спросил Леший. – Весь воздух на кирпичи ухлопаем, и каюк.
   – Верно, – согласился Шлоссер. – Можно делать из воды. Это даже интересней получится. Воды на земле – хоть залейся! К тому же ее можно будет транспортировать на любые расстояния, как обычный груз! Никаких цистерн! Насыпал в грузовик – и повез! Вас послал ко мне сам Создатель! Это открытие перевернет…
   – Федор Семеныч! – перебил его Костя. – Мы клад принесли. Можно он здесь полежит?
   – Какой клад? – Шлоссер непонимающе глянул на Костю, затем перевел взгляд на Горыныча, держащего в лапах ларец.
   – Еще один клад? – ахнул механик. – Да что же я с ними делать буду? Солить?
   – Отнесем в бухгалтерию, – сказал Костя. – Одним больше, одним меньше – какая разница?
   – Ну хорошо, – согласился Шлоссер, – только завтра – никак. Завтра у меня полевые испытания. Будем новый трактор обкатывать. На тригенных куаторах.
   – На тригенных… Простите, что? – вежливо ужаснулся Горыныч.
   – Куаторах! – сурово сказал Шлоссер, и глаза его сверкнули.
   – Батюшки-светы, страсть-то какая! – прошептала Яга. – Это что ж за чудище будет?
   – Самопашец! – гордо пояснил главный механик. – И хватит о делах! Чайник поспел, вам «Громовержца»?
   После первой чашки Костя посмотрел на округлившиеся глаза друзей и согласился, что чаек Шлоссеру удался на славу. Через минуту за столом началась такая оживленная беседа, что какое-то время никто никого не слушал, поскольку говорил сам. Затем все уставились на хозяина.
   – Инопланетянина нашего, Кряна, что-то не видно. Припахала его, видать, благоверная! – сообщил Шлоссер. – Проходит азы семейной жизни.
   – Зарвался небось беднай! – пожалела Яга.
   – Ему это полезно, – отмахнулся Шлоссер, – а то вот неделю назад у меня гостил, так из сада не вылезал. Даже корешки пустил. Пришлось Гавриле сказать, чтобы не забывал поливать. У меня в углу удобрения были. Суперфосфат. Так он рядом с удобрениями пристроился, все подкармливался.
   – Он что, дерево? – удивилась Шишига, слегка изменившись в лице.
   – Ну… Не то чтобы очень… У него с дубиной общие предки. Простите, с рябиной. Но они пошли по разному эволюционному пути. Предки Кряна отрастили себе мозги и научились бегать. А дубина… Простите, рябина научилась давать плоды.
   Друзья долго еще обсуждали достоинства и недостатки инопланетянина Кряна, пока Яга Степанидовна не спохватилась:
   – Что ж мы творим-то! Человека от сна отбиваем! Он же невыспамшись на свой сумасшедший трактор сядет.
   – Ерунда! – улыбнулся Шлоссер. – У меня есть электронная усыпальница. – Увидев удлинившиеся лица друзей, он поправился: – Вернее, высыпальница! Залез внутрь, нажал кнопку и за двадцать минут выспался, как за десять часов. Здорово?
   – А я-то, глупая, думала: почему у тебя мозги набекрень? – догадалась Яга. – Ты же себе всю башку электричеством измучил! Нат-ко вот пирожок оздоровительный, всю дурь как рукой снимет.
   – Свежий? Это хорошо! – Шлоссер, очевидно, был голоден, потому что проглотил пирожок без комментариев. Довольно облизнувшись, он посмотрел на Ягу Степанидовну маслеными глазами. – Спасибо, вкусно. А еще нет?
   Степанидовна растаяла:
   – А здоров ты, батюшка, пироги жрать! Нат-ко вот…
   – Тоже оздоровительный? – спросил Шлоссер, быстро прожевывая пирожок.
   – Тоже, тоже! – пробормотала Яга, тщетно вглядываясь в лицо Семеныча.
   Видимых перемен она в нем не обнаружила. Но Костя, лучше знающий главного механика, был не на шутку встревожен. Такого блеска в глазах у Шлоссера не было никогда.
   – С чем у тебя пирожок? – шепотом спросил он Степанидовну.
   – Мясо сушеное, – так же шепотом ответила Яга.
   – Какое?
   – Комариное, – пояснила бабка.
   – А я-то смотрю, куда все комары подевались?! – воскликнул Костя. – Ни одного во всей округе! Как корова языком слизнула.
   – Что, что? – заинтересовался Шлоссер.
   – Комаров нет, – пояснил Костя, – улетели куда-то.
   – А вы знаете что? – начал Семеныч. – Все ненавидят комаров, а я вот сейчас только понял, какой это симпатичный и, в сущности, безобидный зверь. Пожалуй, в следующий раз я займусь комарами. Выращу большого… – Тут главный механик зевнул, положил голову на стол и захрапел.
   Костя аккуратно перетащил его на раскладушку, и друзья вышли из дома, затворив за собой дверь.
 
   Лисипицин вместе с Эдиком и остальными братками устроился в беседке. Эдик был раздосадован и зол. Только что он держал на своих рогах целый сундук с драгоценностями – и вот теперь, как последний лох, вынужден оправдываться!
   И все из-за каких-то деревенских чуваков, которые подстроили ему такой крутой облом. Да ведь в этом сундуке золота наверняка больше чем на сто тысяч баксов! Наверняка! Это самый подлый наезд, и с ним необходимо разобраться.
   – Шеф, где деньги? – как заведенный продолжал бубнить Серый. – Деньги где? Ради чего терпим? Рога отрастили, шею вытянули!
   – Серый верно базарит! – согласился Эдик. – Ради чего терпим? Э… А может, еще в эту пещеру сгоняем? Может, там еще один сундук есть?
   – Заткнись уж, горе луковое, – не выдержал Лисипицин. – Влип в историю, так сиди и слушай, что старшие скажут!
   Эдик встрепенулся, сверкнул глазами, но, не найдя поддержки в родном коллективе, стих.
   – Вот что, парни, – сказал Лисипицин после недолгого молчания. – Обидно остаться с носом. Это я понимаю. Но есть еще один шанс…
   – Поймать домовых, вернуть сундук? – оживился Эдик, но Рудольф Адольфыч грустно покачал головой:
   – Что с воза упало, то пропало. Есть другая наклевка. И если вы на этот раз не сваляете дурака, то все будет как надо. Есть еще один сундук золота, и побольше того, который был. Только хранится он не за семью печатями, а здесь, в селе!
   Лисипицин многозначительно замолчал, давая возможность осмыслить сказанное. Бандиты осмыслили.
   – Где, где? – посыпались вопросы, но Лисипицин только мудро улыбался.
   – Всему свое время. Не надо торопиться. А то и этот сундучок уплывет.
   – Да ты только скажи, – воскликнул воодушевленный Эдик, – мои пацаны враз все сбацают!
   – Вы уже сбацали, – криво усмехнулся Рудольф Адольфыч. – Если бы ты не спер сундук, сокровища были бы наши. Жадность обуяла, хотел все себе загрести! Товарищей через хрен кинул!
   – Затмение на мозги наехало. Это все из-за рогов. – Эдик вздохнул и грустно наклонил голову.
   – Короче. Золото есть у главного механика! – выпалил Лисипицин.
   – Да ты что? – ахнули бандиты. – У него-то откуда?
   – Оттуда, – важно пояснил Лисипицин. – Он хитрый, гад! Шифруется, а сам золотишко копит на черный день! Я его давно под колпаком держу.
   – Это как же? – вяло поинтересовался Эдик, с трудом представивший себе главного механика, сидящего под стеклянным колпаком. – Ты это, поясней. Я чего-то не догоняю!
   – А тут и догонять нечего, – скривился Лисипицин. – Я ему в свое время прослушивающих жучков понаставил. И на работе, и дома. Даже в туалете! Хотя там в общем-то слушать особенно нечего… – Рудольф Адольфыч поморщился. – Так что я в курсе всех его махинаций. Ну и друзья у меня тоже есть, делятся информацией… Короче, он из Древнего Египта целый воз золота притаранил. Хочет сдать, с понтом, что нашел. Ясно?
   – А то! – кивнул Эдик. – Так у вас тут еще и Древний Египет есть?
   – Темнота! – вздохнул Лисипицин. – Ну какая тебе разница, что у нас есть? У нас все есть, кроме одного!
   – Чего? – наивно поинтересовался шеф.
   – Порядка! – недовольно сказал Рудольф Адольфыч. – Надо, чтобы все по струнке ходили! С нашим народом по-другому нельзя.
   – Это точно, – закивали бандиты. – Давно пора!
   – Я бы таких, как Шлоссер и Евстигнеев, за решетку посадил! И лесника с ними заодно, чтобы воздух чище стал.
   – Ага! – подобострастно захихикали бандиты.
   – Братцы! Вспомнил! – воскликнул вдруг Эдик и перешел на шепот: – Этот Шлоссер картошку в золото превращает! Сам видел! Может, поймать его и заставить, чтобы он мешка два для нас соорудил?
   – Это все потом, потом, – поморщился Лисипицин, – сейчас главное – что? Установить слежку за домом Шлоссера. На тот случай, если он попрет сундук в администрацию. Но он, гад, хитрый, может и не потащить. Тогда дождемся, когда механика не будет дома, и вытащим сундук сами.
   – Погоди, командир, – остановил его Серый, – я не врубился. Если он потащит сундук, то что делать-то? За ним идти?
   Лисипицин закатил глаза. Затем посмотрел на Эдика:
   – Как ты с ними работал?
   – А что, нормально, – пожал плечами шеф. – Никаких проблем.
   – Они ж тупые, как сибирский валенок! – взвыл Рудольф Адольфыч.
   – Ты это… Фильтруй базар, – нахмурился Эдик. – Кто тебе сказал, что сибирские валенки тупые? У них носы заостренные, сам видел! Это наши, свойской валки, с тупыми носами делаются.
   Лисипицин оторопело выслушал его и тяжело кивнул головой.
   – Хорошо. Значит, так: если Шлоссер потащит сундук в администрацию, этот сундук надо культурно отобрать. Понятно?
   – Вот теперь все ясно, – облегченно вздохнули бандиты, – а то говоришь какими-то загадками. Мы пацаны конкретные. Любим конкретный базар. И это… По тыкве ему можно врезать?
   – По тыкве? – Лисипицин мечтательно расцвел. – Можно! Да-да, – добавил он сладким голосом. – Можно и даже нужно!
   – Вот это по-нашему, – оживились братки, – а то все непонятки какие-то. А сейчас чего делать?
   – Спать надо идти, – сказал Рудольф Адольфыч, – сил набираться. Мне еще село мести… Это вам – лафа, дрыхни, сколько хочешь!
   Вскоре они распрощались, и бандиты, надев клобуки, двинулись к Маланье. По дороге они наткнулись на стайку лесных чертей. Те промышляли что-то в курятнике, но, увидев процессию в клобуках, до смерти перепугались.
   – Попы! Попы идут! – завизжали они и бросились врассыпную, унося добычу: двух откормленных кур и матерого индюка.
   Правда, индюка они по дороге выронили, и птица, отряхнувшись, направилась домой, оскорбленно ворча и сердито оглядываясь. Ни Эдик, ни бандиты уже не чувствовали ни испуга, ни даже удивления. Ими овладело чувство какого-то безразличия.
   Только Серый презрительно бросил:
   – Глядите-ка, черти!
   – Мы сами черти, – отозвался Эдик и с невольным уважением подумал о рогах.
   – Слышь, пацаны? – неожиданно отозвался Колян. – А в аду истопникам хорошо платят?
   – А ты что, устроиться хочешь? – лениво поинтересовался Эдик.
   – А что такого-то? – пожал плечами Колян. – Работа нормальная, эксклюзивная. Наверняка в валюте получают!
   – Тебя не возьмут, – возразил Серый, – у тебя рога не подходят. И у Толяна не подходят – у него бараньи. Вот шеф – это как раз то!
   – А ты вообще однорогий, – обиделся Колян, – молчал бы уж!
   – Это я однорогий? – возразил Серый и стащил клобук. – Смотри!
   Эдик глянул на Серого и обалдел. Мало того что срубленный рог отрос снова. Прямо на лбу вырос еще один, хоть и короче других, но зато необыкновенно острый даже на вид.
   – Видали? – гордо сказал Серый и снова надел клобук.
   – Ну ты теперь точно черт! – выдавил Эдик. – За три-то рога тебе в аду сразу сержанта дадут! А может, и лейтенанта!
   Возле Маланьиного дома братков дожидался четвероногий петух. То ли на стреме стоял, то ли готовился кукарекать. Скорее всего, второе, потому что он беспокойно ходил по поленнице и время от времени клекотал, прочищая горло. Однако клекот выходил неубедительным, петух озадаченно мотал башкой и снова ходил. Его встопорщенные перья поредели, и вообще, после взрыва в туалете он выглядел неважно.
   Увидев приближающихся братков, петух что-то неразборчиво гаркнул и метнулся в ближайшие кусты.
   – Здорово я его укротил? – самодовольно спросил Эдик, открывая калитку. – Будет знать, тварь пернатая, на кого баллон катить!
   Тут Эдик вспомнил грустную предысторию этого события и процедил сквозь зубы:
   – А ты, Серый, если еще раз носки в стакан засунешь, заставлю сожрать. Усек?
   – Ясно, шеф, – без особого испуга отозвался Серый.
   В комнате бабки горел свет. Когда братки вошли в избу, она выглянула и, увидев Серого, изменилась в лице.
   – Что-то ты, дружок, весь рогами изошел? И серый какой-то!
   – Я и есть Серый! – Бандит бестолково захлопал глазами.
   – Во-во! – сказала старуха. – Аж синюшный стал. Может, заболел?
   – У него, бабуля, кровь до башки недотягивается, – со смехом пояснил Толян, – шея больно длинная!
   – А я думаю – у него вся сила в рога ушла, – возразила бабка. – Тьфу ты, разврат какой!
   – А вы, бабуля, чем занимаетесь? – спросил Серый, чтобы отвлечь старуху от неприятного разговора. – Книжку читаете?
   – Ага, – кивнула бабка.
   – Наверно, детектив?
   – «Анатомия свиньи», – нахмурилась Маланья. – Мне всяку дурь читать невместно.
   – Ты, бабуля, не права! – обиделся за писателей Эдик. – Я вот однажды читал одну книжку. Хорошая книжка, зверская… – Шеф напрягся, чтобы вспомнить сюжет, но почувствовал, что все прочитанное напрочь выветрилось из головы, и поскорее прошел в комнату. – Ты, бабуля, нас часов в семь разбуди, – попросил он, – дело есть.
   – Ну наконец-то, – пробурчала Маланья, – за голову взялись!
   Тем временем Эдик уселся на раскладушку и задумался, глядя на то, как Серый и Колян запутались в проходе рогами, словно матерые козлы. Расцепить их удалось только после вмешательства Толяна.
   – Ну что, рогатая гвардия, – довольным голосом сказал Эдик, – отбой! – Он дотянулся рукой до выключателя настольной лампы и выключил свет.
   И тотчас его кто-то пребольно ущипнул за нос.
   – Мм-ня! – Гаркнул Эдик и ткнул кулаком в густую пахучую темь. Кулак с громким чмоком врезался в чью-то физиономию, и комната огласилась жалобными воплями:
   – Шеф, за что?!
   Эдик включил свет. Толян лежал на кушетке, схватившись за скулу. Эдик потер кончик носа и тупо уставился на Толяна.
   – А ты чего щиплешься? Я таких шуток не люблю!
   – Это не я, шеф! – простонал Толян.
   – А кто?
   – Не мы! – дружно ответили братки.
   – Ну ладно, замяли. – Эдик снова выключил свет, но не успел он коснуться головой подушки, как чьи-то ловкие сильные пальцы снова схватили его за нос, да так, что шеф едва не взвыл. Он снова ткнул кулаком и пустоту, и пустота снова застонала, на этот раз голосом Серого.
   – Ой-ей! – Эдик вскочил как ужаленный и включил свет. Нос горел, будто надраенный наждачной бумагой. – Вы че, уроды? Еще раз кто так пошутит, на рога насажу! – Он отволок свою раскладушку в самый угол. – Сами свет отключайте!
   Выключатель щелкнул. И тут Эдик понял, что дал маху. Кто-то навалился на него сверху, в третий уже раз схватил за нос и принялся мять шефа, таская его по подушке. Бедный Эдик только мычал, пытаясь отбить неуловимую руку.