Пучков Владимир. Черти поневоле

   Буквально через минуту откуда ни возьмись прибежали слуги и притащили здоровенный сундук. «Ассирийцы» с завистью посмотрели на него.
   – Це ж везет хлопцам! – не выдержал один из них.
   Евстигнеев и Полумраков подхватили сундук.
   – Пудов десять!
   – Приготовиться! – скомандовал Шлоссер и вынул из кармана пульт дистанционного управления видеомагнитофоном.
   Мелькнула яркая вспышка, и друзья снова оказались в комнате Семеныча.
   – Ну как впечатления? – торжественным голосом спросил механик. – Я же говорил, что переворот в науке!
   – Переворот, только не в науке, а в политике, – возмутился Полумраков, – ты же фараона вчистую споишь! Он же в дебила превратится!
   – Вот и хорошо, – усмехнулся Шлоссер. – Пусть превращается.
   – Какой эгоизм, ммяу! Какое невежество! Меня толком не расспросили. Эх, я бы с ним поговорил!
   – А по-моему, ты молодец, – сказал Костя. – Когда надо, себя проявил, а потом дипломатично помалкивал.
   – Нн-у, я же понимаю, – протянул Антуан, сразу заважничав, – я же на лету секу!
   – Братцы, все это ерунда, – забеспокоился Евстигнеев, – главное, что он нам в сундучке подкинул? Неужели золото?
   – А тебе что, золото нужно? – удивился Шлоссер. – Иди на кухню, там у меня в кастрюле до сих пор лежит. Тебе на зубы?
   – Какие к черту зубы! – крикнул Евстигнеев. – С твоим золотом, Семеныч, заметут – не отбрыкаешься. Или нет, в расход пустят, чтобы экономику не подрывал. Клад – это да, там все чисто. Сдал государству, получил деньги, и всем хорошо.
   – Действительно! – загорелся Савелий. – Что там, в сундуке?
   Он открыл замок и распахнул крышку.
   – Ну так я и думал! – разочарованно сказал Шлоссер, глядя на золотые вазы, стаканы, украшения и самоцветы. – Барахло. Брюлики!
   – А ты бы чего хотел? – вскинулся Полумраков.
   – Ну книги, свитки там разные, – пояснил Семеныч.
   – Никуда твои книги не уйдут, – сказал Евстигнеев, – к тому же ты не знаешь иероглифов.
   – Я бы поставил их на полку и любовался, – мечтательно закатил глаза Шлоссер, – это же посланцы тысячелетий!
   – Не пори чушь! – рассердился Полумраков. – На эти брюлики накупишь себе книжек по самое некуда.
   – Постойте, ребята, – вмешался Костя, – все это хорошо. Я только не понимаю, как можно при помощи такого изобретения бороться против космических пиратов?
   Шлоссер посмотрел на Костю, как на младенца.
   – Вообще-то я уже говорил… Или не говорил? Ну ладно. Ставлю кассету про звездные войны и загоняю пиратов туда. Их там мигом оприходуют. Кашлянуть не успеют!
   – Только вот как их туда загнать? – засмеялся Евстигнеев.
   Шлоссер отмахнулся:
   – Это другой вопрос. Было бы куда загонять!
 
   Эдик и его команда уже битый час трудились над изготовлением шапок из газет. Это пустяковое дело, учитывая длину рогов, оказалось почти невыполнимым. Тонкая бумага прорывалась острыми рогами насквозь, и из-за этого шапки сидели неровно, свисали набекрень, а то и вовсе болтались на рогах и норовили улететь от малейшего порыва ветра.
   – Нужна еще газета, – сказал Серый, когда очередная шапка разорвалась пополам.
   – К черту! – завопил Эдик и, сорвав с себя бумажную треуголку, принялся топтать ее ногами. – Нет больше газет! Нету! Я вам что? Почтальон Печкин?
   – Шеф, бабка услышит, – прошептал Толян.
   – А мне плевать! Пусть слышит, – простонал Эдик. – Что я, тварь дрожащая или право имеющий?
   В этот момент шеф больше всего напоминал именно дрожащую тварь, о чем Толян и хотел сообщить, но вовремя прикусил язык.
   – Шеф, ты – великий человек, – сказал Серый смущенным голосом, – таких рогов ни у кого нету!
   – О, мамма миа коза ностра дубино инфернале! – воскликнул Эдик, от отчаяния переходя на итальянский язык. – О, дольче вита повери бандитто! – Он в изнеможении сел на стул.
   Братки переглянулись и, не сговариваясь, дрожащими голосами затянули: «Уно, уно, уно, ун моменто! Уно, уно, уно сантименто!»
   Эдик почувствовал, что у него начинает кружиться голова. Он схватил со стола стакан и залпом выпил его. И тут же скорчился от отвращения:
   – Что за гадость?!
   – Не пей, шеф, – запоздало проблеял Серый, – я там носки замачивал!
   – Не понял! – сказал Эдик, с трудом шевеля потемневшим языком. – Это же стакан!
   – Та-та… Стакан, – согласился Серый.
   – А в стаканах носки не замачивают.
   – Не замачивают, – обреченно кивнул Серый.
   – Ну вот. Я же видел, что там компот. Он же коричневый. Только почему-то носками пахнет…
   – Больше негде было, – сказал Серый, – я у бабки тазик просил, а она не дала. У нее там рыбьи головы томятся. А мне нужно было, у меня ноги потеют.
   Эдик все еще не понял, что произошло. Ему показалось, что тут какая-то путаница.
   – Значит, я выпил чего? – снова спросил он. – Чай?
   – Чай, – прошептал Серый.
   – Из носков! – злорадно уточнил Толян.
   Эдик раскрыл рот и судорожно облизнулся. Лицо его побагровело, потом посинело. Он сжал кулаки, наклонил голову, нацелив рога прямо Серому в живот, но вдруг бессильно завалился набок, глядя перед собой совершенно бессмысленным взглядом, как боксер, получивший нокаут.
   – Воды! – заметался Серый. – Дайте шефу воды!
   На крик прибежала Маланья.
   – Чего это он? Придуривается, что ли? – спросила бабка, брезгливо поджав губы.
   – Воды давай! – крикнул Серый. – Окосел шеф, не видишь, что ли?
   – С чего бы это? – удивилась Маланья. – Али водки выпил?
   – Нету водки! Это он воду из-под носков выдул! – радостно доложил Толян.
   – Тогда и впрямь воды надо, – сказала Маланья, – вон он, уж и язык вывалил. Да чей-то черный какой?
   Не слушая больше бабкины разглагольствования, Серый сбегал на кухню и притащил ведро воды.
   – Воронку давай!
   Бабка быстренько приперла здоровенную фляжную воронку.
   – Только смотрите, чтобы он пипку не откусил, вон у него какие зубищи! – строго предупредила она.
   Шефа усадили на стул, воткнули воронку ему в рот и стали лить воду.
   Серый лил, Колян держал воронку, а Толян, нервно подхихикивая, держал самого шефа. Ведро влили быстро.
   – Давай еще! – скомандовал Серый.
   – Отставить! – прохрипел Эдик и выплюнул воронку. – Все путем! А че случилось-то? – Он обвел непонимающим взглядом своих братков. Очевидно, шеф начисто забыл все, что произошло.
   – А… – открыл рот Толян, но тут же получил кулаком под дых.
   – Все нормально, – пробасил Серый, – переутомился, видать, такое бывает.
   – Ага, – закивал Колян, – переутомление.
   – Надо же! – удивился Эдик. – Не думал, что нервы подведут. А водичка, это… хороша! Только вот во рту что-то носками воняет.
   Маланья нехорошо осклабилась, но смолчала. С минуту она рассматривала братков, как случайный покупатель рассматривает секонд-хендовский товар: с любопытством и легким оттенком брезгливости.
   – Чудные! – сказала наконец бабка. – И чего вы здесь забыли? Бежать вам надо, парни, отседа! У нас места особые, заповедные. Не всем они, вишь, на пользу.
   Сказав это, она повернулась и ушла. Шеф посмотрел на свой раздувшийся живот и вздохнул:
   – Газета – это фигня. Ватман нужен. Из него сбацаем шапки по размеру, так что не свалятся. Давай, баран, пробегись по деревне, попроси у кого-нибудь старого ватмана. Или нет… Зайди в администрацию. Там наверняка макулатуры много, точно тебе говорю. И это… клея попроси. Скажи, для художественной самодеятельности.
   Все это он сказал Толяну, глядя на его завитые рога. Толян не стал уточнять, за что его назвали бараном. Наоборот, новое имя ему чем-то даже понравилось.
   – Бегу! – сказал он и, нахлобучив кое-как шапку из газеты, скрылся за дверью.
   Эдик встал и, тяжело колыхаясь, прошелся по комнате.
   – Мы попали в сложное положение, – начал он, и его глаза блеснули жидким водяным блеском. – Кто-то ведет против нас нечестную игру. С чего все началось?
   – С петуха, – робко напомнил Колян.
   – С бадьи! – строго поправил его шеф. – Серому вытянули шею. Лисипицин сказал, что это – Яга. Та самая ведьма! Вот она с тех пор и пакостит.
   – На рога ее! – крикнул Серый, сделав опасное движение головой и едва не протаранив шефа. Но Эдик на это не обратил внимания.
   – Верно, – сказал он. – На рога! И всех, кто ей помогает! А теперь, братцы, я побегу в туалет. Прихватило что-то!
   Не прекращая движения, он вылетел за порог. Послышалось возмущенное кудахтанье, громко стукнула во дворе туалетная дверь, а вслед за этим послышался приглушенный взрыв. Братки испуганно переглянулись.
   – Похоже на ручную гранату, – сказал Серый, выглядывая в окно.
   Дверь туалетной будки валялась на траве, в воздухе вились разноцветные петушиные перья… Шеф, пошатываясь, вышел из будки и попытался натянуть на себя жалкие огрызки, оставшиеся от штанов.
   – Ты что утворил, идол окаянный?! – напустилась на него Маланья, вылетая во двор и на ходу засучивая рукава. Однако, увидев Эдика в таком положении, бабка молча попятилась назад.
   – Ты это… Куда?!
   – Домой! – сказал Эдик, мрачно облизываясь.
   – Да куда ж тебе в дом? Посмотри на себя? Вон к бочке иди, замывайся!
   Эдик принюхался, кивнул и безропотно пошел к бочке.
   Когда Толян вернулся с четырьмя листами ватмана, шеф был уже в полном порядке. И в новых брюках.
   – Вот! – сказал Толян, кладя ватман на стол. – Листы хорошие, твердые, использовали только один раз. Для этой… наглядной агитации. А это клей. И краска вот. С кисточкой.
   – Молодец, – сказал шеф, – только краска-то зачем?
   – Раскрасим шапки, чтоб красивше было! – сказал Толян, принюхиваясь.
   – Ты носом не води, – ворчливо заметил шеф, – тоже мне, нюхач нашелся! Это с улицы нанесло… К делу, пацаны!
   На этот раз все вышло как надо. Получились настоящие клобуки, как у монахов, высокие и красивые. Толян самолично выкрасил их в черный цвет. Стало еще лучше.
   – Темнеет, – сказал шеф, – пора!
   Нацепив клобуки на головы, братки вышли за порог. Петуха нигде не было видно.
   – А где пернатый? – поинтересовался Толян.
   – Что, по дружку соскучился? – разозлился Эдик. – Снесло твоего приятеля дверью, только перья остались. И вообще, хорош базарить!
   Стараясь держаться в тени, команда Эдика короткими перебежками направилась к реке, чтобы подобраться к заводу с тыльной стороны. Тем не менее им не удалось избежать некоторых нежелательных встреч.
   Первой браткам попалась Жульетта.
   – Монахи! – пискнула она и метнулась в глухой переулок, потому что верила в приметы. По этим приметам встреча с четырьмя здоровенными монахами, ночью, да на пустынной улице ничего хорошего не предвещала.
   Вторым оказался экскаваторщик Агафонов. Самодеятельный скульптор на мгновение застыл, глядя на процессию, и тут же пришел в восторг.
   – Гениально! – воскликнул он. – Служители культа на боевом марше. И какие лица! Какой экстаз! Какое смирение и в то же время какое напряжение мысли! Особенно у того, длинношеего. Товарищи! У меня такое ощущение, что я вас где-то уже видел. Может быть, я вас ваял?
   – Отстань, мужик, – устало проговорил Эдик. – А то отоварю!
   Угрозу Агафонов пропустил мимо ушей, зато вытащил из-под мышки альбом и начал быстро наносить на чистый листок рисунок.
   Эдик вздохнул, сжал кулаки, но передумал и снял шапку, представ перед скульптором в натуральном виде.
   – Черт! – сказал Агафонов без ужаса, но с глубоким внутренним убеждением и без чувств рухнул в траву.
   Эдик вырвал из альбома листок и разорвал его на клочки.
   – Пошли, пацаны, не будем задерживаться.
   Они устроились в кустах за обрывом, откуда хорошо была видна входная дверь завода. Был виден и обезьян. Он бесцельно слонялся по крыше, грыз яблоки и время от времени скалил огромные желтые зубы.
   – Обезьяна снимешь ты, – сказал Эдик Серому. – У тебя рога длиннее. Ткнешь пару раз… – В голосе шефа было столько металла, что Серый и не пытался возражать.
   – Да, шеф! – сказал он преданно и вытянул в ниточку губы.
   Через полчаса небо потемнело. Тени на земле вытянулись в длину и слились друг с другом.
   – Пора! – сказал Эдик и первым двинулся к заводской двери. Над козырьком тут же появилась бесстыжая обезьянья морда и радостно осклабилась.
   – Сейчас ты у меня посмеешься! – зловеще прошептал Эдик и снял клобук, чтобы удобнее было работать.
   Его примеру тут же последовали остальные. Превращение монахов в четырех чертей было настолько разительным, что обезьян, так и не успевший ни в кого запулить огрызком или кирпичом, вытянулся, замер и плашмя грохнулся на крышу.
   – Два – ноль! – горделиво прошептал Эдик, вспомнив потерявшего сознание Агафонова, и впервые уважительно подумал о рогах. Как часто в городских разборках ему не хватало именно такого, самого решающего аргумента!
   – Замок, – сказал он негромко, и Толян в одно мгновение подобрал ключ.
   Братки прислушались. Все было тихо.
   – Пошли! – сказал Эдик и открыл дверь.
   Внутри было темно и тихо. Правда, тишина, в отличие от темноты, была относительной. Все пространство цеха было наполнено какими-то вздохами, шепотом, нежной вибрацией работающих агрегатов.
   Даже в такую позднюю пору здесь теплилась механическая жизнь.
   Шелестел вентилятор, нагоняя теплый, пропахший травами воздух. Еле слышно гудел водяной насос. Все эти звуки казались такими теплыми и добрыми, такими уютными, что Эдика невольно потянуло в сон.
   Однако умиротворение длилось недолго. Серый, став длиннее вершков на пять из-за шеи и на целых десять из-за рогов, зацепился за какие-то провода, рванулся, послышался электрический треск, и маленькая фиолетовая молния вошла ему прямо в лоб.
   Колян и Толян присели от страха. Однако Эдик не растерялся. Чиркнув спичкой, он быстро огляделся, увидел стоящую сбоку метлу на длинной деревянной ручке, схватил ее и по всем правилам техники безопасности хрястнул этой самой рукоятью Серого аккурат между рогов.
   Провода отцепились и перестали искрить. Было слышно только, как Серый дробно стучит зубами.
   – Порядок, – прошептал Эдик. – Пацаны! Ищите, где-то здесь выключатель. Только не замкните еще что-нибудь!
   Колян и Толян принялись шарить по стенам и тут же с размаху угодили в чьи-то мягкие, но сильные объятия. Послышался сочный звук поцелуя и сдавленный стон.
   – Вы чего там, сдурели, что ли? – разозлился Эдик. – Нашли время баловаться! – В ответ раздались новые поцелуи и какие-то странные писки.
   Эдик понял, что толку от подельщиков не дождаться, зажег еще одну спичку и при свете слабого дрожащего пламени увидел потрясающую картину.
   Отовсюду к ним шли, тянулись, лезли какие-то странные люди в халатах. Только когда спичка погасла, он понял, что это женщины.
   Эдик рванулся к стене и каким-то чудом отыскал пакетный выключатель. Под потолком вспыхнуло несколько запыленных лампочек, и при их свете шеф разглядел все подробно.
   Пространство цеха ожило. Откуда-то из шкафов, из-за станков, из каких-то сундуков лезли одетые в халаты работницы.
   «Влипли!» – с ужасом подумал Эдик и только тут заметил, что работницы были какие-то странные и как бы даже не очень живые. Идвижения у них были нечеловеческие, и вообще они были похожи на надувных резиновых дам, которые продаются в специализированных магазинах за не очень высокую цену.
   Он оттолкнул несколько протянувшихся к нему рук и теперь уже в точности убедился, что они – резиновые. Вдобавок под халатами у бесстыжих баб явно ничего не было.
   «Откуда они взялись?» – мелькнула и пропала бесполезная мысль, и в то же мгновение резиновые губы плотно прижались к его губам, напрочь перекрывая дыхание, а нахальные, развратные вялые руки принялись стягивать с Эдика одежду.
   То же самое происходило и со всеми остальными. На месте Серого уже шевелилась резиновая куча, из которой вылетели штаны братка и его спортивная куртка.
   Толяну как-то удалось освободиться от одной фурии и пнуть ее ногой. Фурия отскочила, как резиновый мяч, но на ее место тут же встали две новые. Толяна повалили.
   «Рогами надо действовать», – подумал Эдик, с трудом отлепляя от себя скользкие резиновые губы и жадно глотая воздух. Но он даже не смог пошевелить головой. Две красотки, бессмысленно улыбаясь, навалились на него сверху и прижали к полу. То, что он лишился штанов, шеф понял только через минуту, и запищал тонким истерическим голосом. Погибать от резиновой любви было страшно.
   И вдруг что-то переменилось. Послышался шум шагов, хлопнула дверь, и чей-то знакомый голос произнес:
   – Развлекаемся? Ну-ну!
   – Спасите! – простонал Эдик, нечеловеческим усилием освобождая голову. – Помогите!
   Только тут он увидел стоящего неподалеку человека. Это был Лисипицин. Он с любопытством смотрел на Эдика и, видимо, получал большое эстетическое наслаждение.
   – Ну что? – ухмыльнулся Лисипицин. – Я вижу, вы не скучаете? Нашли занятие по душе. Желаю приятно провести время!
   Эдик заворочался, что было силы:
   – Командир… Выручай…
   – За десять процентов? – поинтересовался Рудольф Адольфыч. – Нет уж, без вас обойдусь. Думаю, к. утру от вас мало что останется. А что останется… – тут он хохотнул, – резиновые бабы утащат с собой.
   Чмок, чмок!
   Сразу с двух сторон на Эдика навалились еще две резиновые крали, и он снова на какое-то время потерял способность говорить.
   – Двадцать процентов! – крикнул шеф, когда ему удалось освободить губы.
   – Ну-ну! – сказал Лисипицин и не спеша направился куда-то в глубь цеха.
   – Спаси-ите! – завизжал Эдик.
   Лисипицин остановился.
   – Ваши условия? – прохрипел шеф.
   – Вот это другой разговор! – Рудольф Адольфыч не спеша вынул сигарету, закурил и медленно, с видимым удовольствием, затянулся, наблюдая за Эдиком. – Мои условия прежние! – сказал он наконец, докурив сигарету. – Я слов на ветер не бросаю и партнеров не обманываю.
   – Прости… те! Я больше… Ох! Ух! Не… бу… Чмок!.. ду!
   – Ладно! – сурово сказал Лисипицин, – Так и быть. Бахыт компот! – страшным голосом произнес он.
   Душный воздух вздрогнул, как от удара грома, и резиновые дамы дружно встали на ноги, отпустив своих пленников. Эдик был готов поклясться, что на их мордах было написано страшное разочарование.
   – Шараш монтаж! – прошептал Лисипицин, и работницы побрели кто куда.
   Большинство из них расселось за столы, на которых горками были свалены пластмассовые детали. Часть залезла в шкафы, несколько, не таких надутых, протиснулось в щель между стеной и перегородкой.
   – Фу-у! – вздохнул Эдик и первым делом принялся искать свои штаны. Остальные братки медленно приходили в себя.
   – Давай пошустрей! – скомандовал Лисипицин. – А то не успеем.
   – Что это была за чертовщина? Откуда? – задал Эдик совершенно естественный в его положении вопрос.– Это что, роботы такие?
   Однако Рудольф Адольфыч отрицательно покачал головой:
   – Одевайтесь быстрей. Расскажу по дороге.
   Наконец приведя компанию в более-менее пристойный вид, Лисипицин дал знак следовать за собой и направился в глубь цеха.
   – Ключи! – сказал он, и Эдик безропотно отдал ему связку.
   Отдавать не хотелось. Хотелось врезать этому Рудольфу по тыкве, но резиновые бабы все еще вожделенно смотрели на них, словно чего-то ждали. А впереди таились новые опасности.
 
   Друзья сидели на кухне у Шлоссера и пили чай. За стеной тихо мурлыкал ускоритель. Полумраков опасливо поглядывал то на стену, то на счетчик Гейгера, который лежал на столе. Счетчик тоже приятно мурлыкал.
   – Это реликтовое излучение, – пояснил Шлоссер. – Оно идет из глубин Вселенной с самых первых дней Творения.
   – Ты нам лапшу на уши не вешай, – строго сказал Полумраков, – травишь нас, ладно, мы привыкли. Вот чайком дезактивируемся. А соседям-то каково? Я тут недавно четвероногого петуха встретил. Твоя ведь работа, надеюсь, не забыл?
   – Это ты про Маланью?! – хмыкнул Шлоссер. – Петух у нее перспективный. Скоро все такие будут. А с Маланьей никаких проблем. Как прыгала на двух, так и прыгает.
   – Это пока, – заметил Евстигнеев.
   – Что значит «пока»? – возмутился Семеныч. – Ты давай без намеков!
   – А если без намеков, то скоро еще две лапы отрастут.
   – У Маланьи? – удивился Шлоссер. – Да откуда же им расти?
   – Из задницы, – раздраженно заметил Полумраков. – Она у нее большая!
   – А ты на чужие задницы не заглядывайся, – заметил Евстигнеев, – у тебя своя есть.
   – Это все несущественно, – сказал Шлоссер, – на фоне прогресса это мелкие детали. – Он вздохнул и принялся размешивать добытый при помощи термоядерного синтеза сахар. Сахар почему-то растворяться не хотел. – Лучше скажите, как путешествие?
   – Замечательно! – сказал Костя. – Мне понравилось. Правда, фараон какой-то отмороженный попался. Натуральный садист. Ты видел, с каким удовольствием он лупит по головам?
   – Любая власть с удовольствием лупит несчастных граждан. И не только по башке, – возразил Евстигнеев. – Я другого не пойму: какая польза от этих путешествий?
   – Очень большая, – возразил Полумраков, – вот сдадим золото, получим деньги, и я куплю себе новую машину.
   – Твой шкурный интерес мне ясен, – сказал Евстигнеев, – я имею в виду – вообще. В масштабе Вселенной. Для человечества?
   – Для человечества тоже большая польза, – пояснил Шлоссер. – Наладим связи, культурку разовьем, поднимем технический уровень.
   – Видел я, как ты поднимаешь культурный уровень, – съязвил Евстигнеев, – фараона спаиваешь! Теперь он круглые сутки будет дуть пиво и гонять магнитофон.
   – Пиво кончится, – сказал Костя, – батарейки тоже сядут.
   – Не сядут! – возразил Шлоссер. – Там у меня те еще батарейки… Сам сконструировал. На два года хватит, а там посмотрим. А насчет пива… тут я, конечно, маху дал. Нужно было начать с портвейна, а позже переходить на самогон. Ну этот вопрос придется отдельно доработь.
   – Значит, ты и впрямь решил его споить? – заинтересовался Полумраков. – Изжить, получается, классового врага. Изнутри взять. А о государстве ты подумал?
   – О государстве я очень хорошо подумал, – сказал Шлоссер. – Будем повышать культуру. Откроем типографию, начнем выпускать газету, организуем борьбу против рабства и власти олигархов. А через год устроим термидор и присоединим Древний Египет к Калиновке. Ты только представь: туристический тур в Древний мир!
   Евстигнеев опасливо посмотрел на Семеныча.
   – Не поймешь, когда ты шутишь, когда всерьез говоришь. Ты в самом деле так хочешь сделать?
   – Это наш ответ шенгенскому заговору. Европа объединяет вокруг себя страны, а мы будем объединять миры! Начнем с малого. А на очереди Ассирия и Урарту. Там сделаем коммунистический переворот по восточному типу. Присоединим Древнюю Грецию и Рим. Сделаем Аристотеля Генеральным секретарем ЦК…
   – Вот это размах! – воскликнул Костя. – Здорово! Только надо объединять хорошие миры. А то в кино в основном всякую чертовщину показывают, то катастрофы, то вампиры.
   – В корне неверный подход! – отмахнулся Шлоссер. – Позитивные миры – это, конечно, замечательно. Но и от других отказываться не надо. Вампиров следует использовать в качестве спецназа, в боевых операциях. В конце концов, неподдающихся можно сослать на отдаленные планеты, осваивать враждебные миры. В крайнем случае применим дезинтегратор. Нажал кнопку – и вампир превращается в чистый воздух и солнечный свет.
   Они просидели еще с час, делясь впечатлениями. Наконец Костя собрался к себе. Евстигнеев с Полумраковым – тоже. Шлоссер пошел вместе с ними до магазина.
   – Ты вылитый Троцкий, – сказал ему по дороге Евстигнеев. – Настоящий революционер-диверсант!
   – Я за справедливость, – смутился Семеныч. – И за прогресс,– сказав это, он скрылся за магазинной дверью.
   Полумраков ринулся домой. Ему не терпелось поделиться впечатлениями с Антониной.
   – Пошли ко мне, – предложил Евстигнеев, – у меня новый номер «Техники – молодежи»!
   Костя покачал головой:
   – Надо в сторожку заглянуть. У меня рыцарь от рук отбивается. Раздобыл где-то кипу эротических журналов и развращается понемногу!
   – А зачем ему эротика? – удивился Евстигнеев. – Он же вроде как бесплотный. У него ведь только глаза одни, да и то, кажется, ненастоящие.
   – Не знаю, – сказал Костя, – но, когда он смотрит эти журналы, у него из-под забрала и изо всех щелей такой пар валит, как из кипящего чайника!
   – Ну значит, не все потеряно, – рассмеялся Евстигнеев. – Ты ему виагру посоветуй! Хотя зачем ему виагра, если он – дух?
 
   Волшебное искусство Яги Степанидовны было неожиданным и странным и проявлялось порой самым удивительным образом. Например, минуты за две чистого времени, как сказали бы спортивные комментаторы, она ухитрилась вырастить перед окнами сторожки огромный двухметровый пень и вокруг пеньки поменьше. Большой пень, естественно, служил столом, а на маленьких, как на стульях, устраивались не такие уж редкие, хотя и немногочисленные гости.
   Сейчас за столом восседал Горыныч, а напротив устроились Яга Степанидовна, Шишига и Леший.
   – Заявился наконец! – сурово сказала Яга, сдвинув брови и поджав губы. – А мы уж не знали что и думать. По гаданью-то выходило, что ты в Тридевятом царстве!
   – Еще дальше, – рассмеялся Костя. – Шлоссер новое изобретение сделал. Вот я и задержался. Испытывали. А что случилось? Снова английские гоблины?