Страница:
Якш шел по городу, и музыка раскрывалась ему навстречу. Она не была городом, она не пыталась подменить собой дома и мостовые, она не подменяла собой людей и их Дела. Она просто была. Была собой. И город дышал ею, ибо она была дыханием города.
Реймен.
Так вот ты какой.
Реймен.
Якш проверил наличие кошеля с деньгами и решительно направился в трактир. Музыка музыкой, а есть все равно надо. Кроме того, любой трактирщик обычно в курсе всех городских сплетен и новостей. Кому, как не ему, знать, кто из мастеров сейчас набирает себе учеников? Вот Якш у него и спросит.
— Значит, так, уважаемый, промолвил трактирщик, — идете по улице Королевских Трубачей, выходите на площадь Неистовых Барабанщиков, проходите ее, находите Поющий переулок, там еще арка такая… замысловатая, проходите переулок до конца и оказываетесь на Аллея Скрипок. Она-то вам и нужна. На Аллее Скрипок, если свернуть направо, в третьем от угла доме, у него еще крыша такая сиреневая, живет маэстро Баротти. Большой мастер скрипичной игры. Он-то вам и нужен. Как раз сейчас маэстро набирает учеников, причем в отличие от многих других возраст начинающих его не интересует. Только способности.
— Доброго вам дня, маэстро Баротти, — Якш отвесил старательно-ученический поклон седовласому мудрецу, склонившемуся над скрипкой.
— Я не маэстро Баротти, — улыбнулся тот, кланяясь в ответ. — Я его ученик. А вы по какому делу?
— Да вот, надеюсь стать вашим сотоварищем, — ответно улыбнулся Якш. — Так где же я могу найти маэстро Баротти?
— Он в следующей комнате, — ответил ученик, похожий на мудреца.
Якш еще раз поклонился, поблагодарил и проследовал в указанном направлении.
«Это если у него ученики таковы, каков же он сам?!»
В комнате обретался юноша с невероятно синими глазами и обаятельной беззащитной улыбкой.
— Мальчик, — попросил Якш, — будь добр, позови мне маэстро Баротти.
— Э-э-э… уважаемый сэр… — чуть растерянно ответил юноша, — я не могу его позвать… дело в том, что маэстро Баротти — это я.
Якш чуть на пол не сел от удивления. Контраст между только что виденным учеником и самим маэстро был, мягко говоря, чересчур неожиданным.
«И так бывает, оказывается…» — в ошеломлении подумал он.
А потом поклонился маэстро, как ученик учителю.
— Э-э-э… уважаемый сэр… дело в том, что вы не сможете стать моим учеником… — ответно кланяясь, виновато поведал маэстро.
— Не смогу стать учеником? Почему?
«А вот не стану отчаиваться. Все равно добьюсь своего!»
— Просто вы должны стать учеником совсем другого мастера. Уж поверьте, я такие вещи вижу сразу.
— Другого мастера? — переспросил Якш.
— Да. Другого. Я не справлюсь. Только испорчу ваш исключительно своеобразный талант.
— Вот как? — удивился Якш, уже ожидавший, что его вот-вот прогонят прочь как полную бездарь. — Так, значит, талант все-таки есть? Только не совсем такой, какой требуется?
— Бесталанных на свете и вовсе нет, — улыбнулся юноша.
— Так, значит, я смогу… на скрипке играть научиться? — робко и в то же время нетерпеливо, требовательно спросил Якш, которому и без маэстро было ведомо, что у него самого куча разных искусств и ремесел про запас имеется, вот только скрипичного мастерства среди них не значилось, а его ведь волновало именно это!
— Ну конечно, сможете! — воскликнул юноша. — Это ведь и вовсе не сложно. Но, чтобы ваш талант засиял в подлинную силу, засверкал всеми гранями… тут не я должен за дело браться.
— Не вы… тогда кто?
— Мой учитель, маэстро Терциани, — ответил маэстро Баротти.
— Благодарю вас, маэстро! — промолвил Якш. — Как найти вашего учителя?
— Он сейчас немного… э-э-э… путешествует, — сообщил юноша.
— То есть в Реймене его нет? — огорчился Якш.
— Нет, — виновато вздохнул юноша. — И в ближайшее время не будет. Но если для вас не составит труда отправиться в Олбарию… Олбария — потрясающе красивая страна. А какие великолепные песни там складывают! Начинающий музыкант должен постоянно восхищать свою душу чем-нибудь воистину прекрасным.
— Так ваш учитель отправился в Олбарию? — спросил Якш, думая, что его душа и так полна Олбарией, аж из ушей выплескивается.
— Отправился, — кивнул юноша. — Там, в селении Строубэрри-хилл жил его старый друг, маэстро Джерри. Великий мастер скрипки. Мой учитель многому у него научился. Он умер недавно. Маэстро был как раз в отъезде, а как приехал и все узнал — отправился в путь. Ну попрощаться, поиграть другу, послушать, что тот сыграет.
— Сыграет? Он же умер? — удивился Якш, думая о том, что он уже слышал когда-то название Строубэрри-хилл. Ведь слышал же!
— Конечно, сыграет, — очень серьезно ответил юноша. — Скрипач его уровня способен отозваться даже из могилы. А уж для друга…
— Вот как… — пробормотал Якш, и первый хозяин его скрипки встал перед ним, как живой.
«Селение Строубэрри-хилл, деревенька Земляничный Холм, ну конечно!»
— Значит, я должен найти маэстро Терциани в селении Строубэрри-хилл, — сказал Якш.
— Да, — кивнул юноша. — Он будет для вас хорошим учителем, я знаю.
— А он примет меня?
— Несомненно.
— Можно сказать, что я — от вас?
— Конечно, можно, — удивился юноша. — Учитель и без того вас примет, но, если вам так будет спокойнее, можете смело ссылаться на меня.
— Благодарю вас, маэстро Баротти, — поклонился Якш.
«Это надо же! Совершить такой долгий путь, чтобы в итоге выяснить, что возвращаться придется почти назад!»
Девочка, которую он спас. Девочка и скрипач. Мертвый скрипач из соседней деревни. Из Строубэрри-хилл. К нему на могилу и отправился именитый маэстро. На скрипке с ним поиграть. О да! С этим — можно. Этот не только услышит, не только ответит, он еще и наружу выберется, чтоб поболтать чуток. Этот может.
Знать бы все заранее — можно было бы там же и подождать учителя. Вот только чтоб все заранее знать, надо быть Богом, а не гномом.
— А когда маэстро Терциани возвращается в Реймен?
«Может, лучше здесь его подождать, среди музыки и музыкантов?»
— Вообще-то он потом собирался попутешествовать, — развел руками маэстро Баротти. — Так что вам лучше ловить его в Олбарии. Дальнейшего его пути я не знаю.
— Тогда я должен спешить, — решительно кивнул Якш. — Благодарю вас, маэстро.
Он откланялся и поспешил уйти.
Он уже закрывал дверь, когда запела скрипка. Так пронзительно и прекрасно, что он даже остановился. Играл тот самый ученик, больше похожий на мудреца. Играл как мастер.
Ученик?
«Полно! Да уж не подшутили ли надо мной? Не поменялся ли мастер местами со своим учеником? Но к чему? Зачем эта нелепая шутка?»
Но тотчас к первой скрипке присоединилась вторая, и Якш, вздрогнув, понял разницу.
— Уехал? — огорченно вскрикнул Якш.
Ему мигом припомнилось все его путешествие обратно, дикое, суматошное, — только бы успеть! — вовсе не гномское путешествие. Просто безобразие, если разобраться. Грохочущие скачки в каких-то безобразных человечьих повозках, требующих немедленного ремонта, а еще лучше — полного уничтожения, скачки, избивающие душу и тело, а мысль одна — только бы не выпасть! А также невероятный для гнома подвиг — путешествие верхом! И как он только не умер? Это было куда хуже корабля, гораздо хуже, впрочем, и пытка кораблем повторилась во всей красе, а куда ж от нее денешься? По морю пешком не ходят. Впрочем, пешком и вовсе ходить не пришлось. Пешком ведь куда дольше. А ему нужно успеть. Обязательно нужно. Он просто не имеет права не успеть!
И вот итог — куча денег пущена по ветру, сам он — едва на ногах стоит… и все равно опоздал. Уехал учитель. Уехал. Эх, лучше бы он в Реймене еще малость задержался, хоть музыкантов тамошних как следует послушал бы!
Уехал.
— Давно? — с надеждой спросил Якш.
— Да уж недели две как… — сочувственно отозвался трактирщик.
— А… куда? — надежда не желала умирать, она все еще тлела.
Вдруг маэстро Терциани обмолвился, куда изволит путь держать? Вдруг трактирщик случайно услышал и запомнил?
— Про то не ведаю, — сердобольно глядя на Якша, добил надежду трактирщик. — А вам зачем, собственно?
— Ученик я его… — вздохнул Якш.
— Ученик?! — воскликнул трактирщик. — Так что ж он, растакой и разэтакий, ученика-то не подождал? Вот обормот! Учитель называется!
— Он еще не знает, что у него есть ученик, — пояснил Якш. — Я ведь затем и ехал, чтоб сообщить ему эту важную новость… да вот не поспел…
Трактирщик поглядел на Якша с неким опасливым удивлением и поклонился ему еще раз, куда ниже прежнего.
— Так чего угодно уважаемому?
Якш прокрутил в голове свое последнее заявление, сообразил, что от него отдает легким безумием, и постарался взять себя в руки.
— Жаркое и пиво для начала, — мягко распорядился он. — Там посмотрим. Я, вероятно, задержусь тут у вас, так что распорядитесь насчет комнаты…
Трактирщик вздохнул с облегчением. Гость явно пришел в себя от первого потрясения и выказал явное благоразумие в сочетании со спокойной властностью. Трактирщика это вполне устраивало. Благоразумные, спокойные и властные, они трактиры, как правило, не громят, у них совсем другие предпочтения. Ну и слава Богу!
Что ж, когда главное не сделано, остается попробовать заняться чем-то другим. Может, получится? А потом, кто знает, вдруг оно еще главней того, что главным почиталось, окажется?
Якш сидел, прихлебывая пиво, и на чем мир стоит, ругал себя самого за этот сумасшедший бросок вдогон смутной мечте.
Ты же пришел к людям, чтоб получать удовольствие. Удовольствие от всего. От всего, с чем столкнет тебя судьба.
Играть на скрипке — удовольствие несказанное. И каким бы сложным и мучительным ни был процесс обучения — он тоже удовольствие, — и тут вам с гномом лучше не спорить! Это же так прекрасно, когда и душу и тело ломит от любимой работы, а не от постылого, смерти подобного безделья! Это вам любой гном скажет. И уж тут вам его нипочем не переубедить.
Но эта сумасшедшая погоня за учителем… это судорожное стремление вослед ускользающей тени… эта алчная охота за мгновениями, рваный клочьями темп — успеть… успеть… успеть… эта омерзительная пытка различными человечьими средствами, якобы для скорого передвижения придуманными, а на деле для устрашения особо опасных злодеев устроенными, не иначе… не было в этом удовольствия, Якш мог бы поклясться, что не было.
Вот так вот. Не было. А значит, ни к чему хорошему это привести не могло.
Правильно учитель уехал.
Это наказание ученику за непристойную торопливость, недостаточную почтительность и прочее неправильное поведение.
Стыдно-то как. Самое время остановиться и как следует подумать. Крепко подумать. Со скрипкой поговорить.
— В гости сходи, — сердито буркнула скрипка.
— В гости? — Якшу стало мучительно стыдно.
Девочка.
Скрипач.
Она живет совсем рядом.
Он похоронен неподалеку.
Да если б не они…
А он даже и не вспомнил. То есть вспомнил, но лишь для того, чтоб понять, где будущий учитель обретается. Только о себе и думал.
— Лопух, — безжалостно прокомментировала скрипка. — Сопляк безответственный.
А Якш подумал, что она могла найти эпитеты потяжелее. Заслужил.
— Еще какой, — вздохнул Якш.
— Ну так иди и займись, чем должно! — приказала скрипка.
Вы когда-нибудь видели гнома, оставившего недопитое пиво? Должно быть, это был первый случай, честное слово!
— Ну вот, мы пришли, а хозяина, похоже, нет дома…
С цветами в руках Якш чувствовал себя очень странно. Он нагнулся и положил их на могилу.
Еще один неведомый человеческий обычай. Впрочем, в таком тихом цветущем месте, как это, гномский поминальный костер выглядел бы несколько неуместно. Тогда как цветы… да, цветы в самый раз, это точно. Хотя их тут и без того достаточно. И растущих и принесенных. Похоже, сюда многие ходят. А еще птицы поют. И это тоже правильно. Птичье пение ничуть не хуже цветов. Может, даже лучше. Якш представил себя с охапкой птичьего пения в руках — вот он приносит его и возлагает на могилу… да нет, у птиц лучше выходит, он отнесся бы к делу обстоятельно, со всей присущей гномам серьезностью и добросовестностью и упустил бы… упустил бы безвозвратно ту чудесную легкость, что свойственна поющим птицам. Быть может, именно эта легкость и позволяет им летать? А гномский поминальный костер тут совсем не годится.
«В чужой монастырь со своим уставом… это все равно что в чужую кузню со своим инструментом! Хозяин по шеям надает и ведь прав будет».
А тут и не монастырь даже, а…
И почему такое сильное ощущение, что хозяин вышел и вот-вот вернется?
— Да как же — нет дома? — улыбнулась девочка. — Вот он! Разве ты не слышишь?
Она обвела рукой вокруг себя, словно бы весь мир воедино связывая этим простодушным жестом.
Якш прислушался.
Мягкие наплывы ветра были подозрительно похожи на скрипичное глиссандо. Шелест ветвей ощущался приглушенным пиццикато. Птицы разбрасывали вокруг себя восхитительные рулады. Даже кузнечики в траве тарахтели нечто похожее на самые изысканные трели.
Якш потряс головой, но наваждение не стряхивалось.
— Ты тоже услышал, да?
Якш кивнул.
На глаза почему-то навернулись слезы. И проклятый комок в горле… откуда он только взялся? Вот разревусь сейчас. Ребенка напугаю.
Когда очень хочется плакать, а слез нет… когда плакать ни в коем случае нельзя, а слезы сами катятся… есть потрясающий выход — запеть нужно. Это помогает.
Якш запел. Запел так неожиданно для самого себя, что даже вздрогнул. И далеко не сразу сообразил, что же именно он поет, где ему было соображать, а когда понял…
Старейшины бы все бороды себе повыдрали, узнай они, что их бывший владыка чествует этой песней человека. Древняя гномская песня, хвала воинам, вернувшимся из победоносного похода. Но разве схороненный здесь ее недостоин?
Он пел — и весь мир отвечал ему, отзывался, словно одна огромная скрипка.
Якш все-таки не выдержал под конец, заплакал. Но девочка не испугалась.
Когда становится ясно, что в ближайшее время неуловимый учитель не отыщется, начинаешь думать, чем бы заняться еще. А лучше всего думается в хорошем кабачке, с кружкой доброго пива в руках.
Иногда чего-то не случается лишь для того, чтобы успело случиться что-то другое, быть может, более важное, и река событий меняет свое русло, а то и просто вырывается из берегов, из того, что нам и в самом деле казалось ее берегами, быть может, мы просто не знали, что у нее есть и какие-то другие берега…
Примерно так размышлял Якш, забредший в очередной трактир очередного олбарийского городка, название которого он как-то поленился выяснять, ему было хорошо и так, он старался получать удовольствие просто от жизни и ждал некоего знака, который подскажет ему, куда же, собственно, двигаться дальше.
— Как вы не понимаете, олбарийская заточка клинка отличается от троаннской, как день от ночи и луна от солнца! — вознесся под потолок кабака истошный пьяный вопль.
«Действительно, отличаются, — прихлебывая густое темное пиво, подумал Якш. — Вот только орать-то так зачем?»
— Не кричи так, уважаемый, нам-то что за разница, отличаются они или не отличаются? — прогудел низкий, уверенный в себе голос.
— Нет никакой разницы, олбарийская заточка или троаннская?! — опять завопил кто-то. — Да вы хоть думаете, о чем говорите?! Выходит, если заточить олбарийский средний меч, как легкий троаннский или средний южномарлецийский, — все будет нормально, да?! Вы б еще как ледгундский полуторник его заточили! А то, что воины, вооруженные таким оружием, погибнут в первом же бою, вам наплевать, да?!
«Ни один воин не пойдет в бой, не проверив свое оружие, — подумалось Якшу. — Да и не позволит нормальный воин кому другому свой меч затачивать. А ненормальных воинов убивают столь быстро, что они, можно сказать, и вовсе не существуют. Однако что ж это за недотепа там разоряется?!»
— Вот смотрю на вас — и вижу: да — вам наплевать! — вновь заверещал тот же голос. — Вам наплевать, а между тем…
— Сядь и не ори, болван, — промолвил все тот же низкий голос. — О воинах должны их командиры думать.
— И отвяжись от нас со своими заточками и прочими глупостями, — добавил второй. — Мы люди торговые, у нас свои заботы.
— Да и ты, небось, не воин, — добавил еще один. — Этаких хлюпиков в воины не берут. Тебе, небось, и меча-то не поднять, так чего ж ты разоряешься?
— Ах, у вас, значит, свои заботы, а на прочее вам плевать?! На то, что не сегодня завтра придут враги, плевать?! А я, значит, хлюпик и меча не подыму?! А я вот вам сейчас по шеям-то накостыляю, тогда и…
От разгорающегося скандала Якша отвлекла принесенная хорошенькой служаночкой очередная кружка пива.
— Когда пиво подает такая красавица, оно вдвойне вкусным кажется! — пошутил он, глядя, как мило розовеют щечки девушки.
Он собирался продолжить в том же роде и, чем Духи Огня не шутят, вдруг да и договорится с девушкой о страстной ночи на душистой горе благовоний — а что, такое вполне возможно, нашлась бы где гора благовоний поблизости, а сговорчивые девицы найдутся, не в этом кабаке, так в другом, не одна, так другая… но тут чудеса в очередной раз добрались до него, хотя он и не сразу это понял.
В самом деле — трудно счесть чудом полупустую кружку пива, внезапно прилетающую из глубин зала и вдребезги разбивающуюся о стену рядом с твоей головой. С другой стороны… это и не было чудом, а, так сказать, предисловием, вступлением к оному.
Когда чудо хочет обратить на себя внимание, оно редко пишет письма изысканным литературным слогом, обычно оно просто хватает любой первый попавшийся под руку предмет и швыряет им в тебя, дабы отвлекся ты хоть на время от разных там девиц и прочего, что чудесам мешает.
Следом за кружкой, едва не опрокинув столик, за которым сидел Якш, в стену рядом с ним влепился яростный сторонник правильной заточки клинков.
Чудеса еще и не таким швыряются. Скажи спасибо, что тобой ни во что не кинули.
Сказал?
Вот и молодец.
Взъерошенный тщедушный человечек нелепо взмахнул руками и сполз по стене. Служаночка, взвизгнув, отскочила, впрочем, после взвизга она тотчас мило улыбнулась Якшу и бросила на него быстрый многозначительный взгляд.
«Ого! Кажется, у меня были шансы! — подумал Якш. — Или есть? Сейчас вот разберусь здесь, утихомирю драчунов и буду в ее глазах герой героем!»
Вослед прилетевшему тщедушному человечку гурьбой шагали основательно рассерженные торговцы, все как на подбор здоровяки. Они на ходу закатывали рукава. Чувствовалось, что вконец доставшему их болтуну сейчас ой как не поздоровится. Вставшего на их пути Якша просто не заметили. Первый из шагавших, самый высокий попытался попросту отодвинуть его, словно помешавший стул или стол.
Но Якш ни тем, ни другим не был.
— А ну-ка стой! — негромко, но внушительно приказал он. — Вы чего это? Совсем одурели? Вы ж его этак совсем убьете. Вон вы какие здоровые обормоты.
— Убьем, — степенно кивнул торговец. — А ты отойди. А то и тебя тоже…
«Они куда пьянее, чем казалось!» — мелькнуло у Якша.
И он шагнул назад, заслоняя собой все еще сидящего у стены болтуна.
— Уйди… не мешай! — потребовал торговец.
— Ты чего это? — грозно поинтересовался второй. — Ты чего встрял, недомерок? Тебя что, тоже проучить заодно?
— Уйти придется вам, переростки, — ответил Якш.
— Что ты сказал, вошь? — возмутился еще один. — Отойдите, ребята, сейчас я их обоих… одним ударом…
Растолкав своих товарищей, вперед протиснулся здоровенный молодец, пониже прочих, зато в плечах вдвое шире, если не больше.
— Господа торговцы! Что ж вы творите-то, господа торговцы?! — взвился откуда-то из зала голос кабатчика.
— Оставь их! Этот недомерок сам ввязался! — крикнул кто-то из посетителей, увлеченно следящих за разгорающимся скандалом. — А трепло и без того уже всем надоел. Давно пора проучить!
— Ну, ты, в последний раз говорю — отойди, пока цел! — проревел торговец. — Я, если хочешь знать, быка с ног валю одним ударом! А от тебя только перья полетят!
— У меня нет перьев, — парировал Якш.
— Вырастут, — посулил торговец.
— Так быстро? Вряд ли, — усмехнулся Якш.
— Ну, смотри, засранец! — с этими словами торговец отвел руку как можно дальше, так, что кулак прижался к его могучему бугрящемуся мускулами плечу, и ударил.
Его оканчивающаяся здоровенным кулаком рука, как тяжелое бревно, ухнула в голову Якша, но цели так и не достигла. Бывший владыка всех гномов, мастер из рода мастеров, воин из рода воинов, поймал этот, быка с ног валящий, удар своей открытой ладонью, и привычная к молоту рука удержала неподъемную силу. Удержала и мягко остановила.
Весь кабак издал слитный потрясенный вздох.
— А я думал, его в стену вобьет… — ошалело прокомментировал кто-то.
— Да он, похоже, сам кого хочешь — в стену… даром, что от земли не видать, — промолвил другой.
— Ну ты даешь, коротышка… потрясенно выдохнули торговец. — Да чтоб мою руку кто остановить мог — в жизни такого не было!
— Теперь есть, — сказал Якш. — Жизнь стала богаче, не находишь?
— Твоя правда, — кивнул торговец. — Теперь ты бей, я ловить буду!
— Будь по-твоему, — согласился Якш. — Только ты руку заранее выставь, я в нее и ударю.
— Почему это? Думаешь, такой увалень, что не поймаю?! — возмутился торговец.
— Не увалень, — усмехнулся Якш. — Но не поймаешь.
— Да ну?
— Вот тебе и ну! Выставляй руку, кому сказано!
Торговец и сам не понял, отчего послушался неизвестно откуда взявшегося коротышку, но послушался, не задумываясь, едва тот приказать изволил. Было в его голосе что-то, что заставляло выполнять немедля любое его повеление, буде ему повелеть изволится.
Якш ударил без замаха, ударил, как стоял, в последний миг вкладывая в удар не только вес своего небольшого тела, но и таинственную силу, приходящую откуда-то из глубин земли, призывать которую учат каждого воина-гнома.
Торговец моргнул удивленно, когда рука стоящего перед ним коротышки на миг исчезла из виду, а потом некая невидимая, но сокрушительная сила швырнула его на стоящих позади товарищей, и они гурьбой повалились на пол под общий хохот всего кабака и звон разбитой посуды. Торговец сидел на полу и оглушенно мотал головой. Во всем его здоровенном теле стоял немеркнущий оглушительный треск.
— Ох ты, мать твою, — пробормотал он, ощупывая себя. — Это ж просто…
Треск наконец стих, в голове прояснилось, и торговец посмотрел на сбившего его с ног коротышку с тем восхищением, которого тот, по его мнению, заслуживал.
— Ах ты так твою и разэтак! Да чтоб я еще и на ногах не устоял! — восторженно взревел он. — Слышь, коротышка, за такое надо выпить! Угощаю!
— Я не один, я с другом, — усмехнулся Якш.
— И друга зови! — возгласил торговец. — Эй, трактирщик! Всем пива! За мой счет! А за этот столик…
Пока торговец оглашал размашистый заказ, должный со всей щедростью поведать о том, в каком восторге находится заказывающий от того, что его побили, Якш повернулся к незадачливому защитнику правильной заточки клинков, скандалисту и болтуну, каких свет не видывал, и, подмигнув, сказал:
— Ты слышал? Нас приглашают. От такого приглашения просто невежливо отказываться.
— Меня-то кто приглашал? — удивленно вопросил тот.
— Ну как? — ухмыльнулся Якш. — Я же сказал, что я не один, а с другом.
— Так ты этого обормота имел в виду? — нахмурился торговец, соображая, что это трепло оружейное теперь не только кормить, что еще полбеды, его еще и терпеть придется, а это уже ни в какие ворота не лезет, но ведь придется, раз у него такой защитник выискался, а тебя еще и угораздило их обоих за свой стол пригласить.
— Этого, — кивнул Якш. — А что? Откажешься от своего слова?
— Я?! Да ни в жизнь! — возмутился торговец. — Еще чего!
— Но какой же я вам… друг? — вопросил незадачливый скандалист.
— А кто ж еще? — сказал Якш. — Кто, кроме нас двоих, здесь понимает разницу между олбарийской и троаннской заточкой? Мне вот еще интересно, что ты о старопетрийской скажешь? Неплохо бы также поболтать о ковке и закаливании.
— Коллега! — счастливо выдохнул скандалист. — Разрешите представиться, оружейных дел историкус, бакалавр исторических наук Марлецийского университета Патрик Нолан.
— Пойдем, историкус! — сказал Якш. — Не будем заставлять себя ждать. Поболтаем сперва с господами торговцами о процентах и прибыли, а обо всем остальном чуть позже.
— А ты и в процентах силен? — поразился кто-то из торговцев.
— Желаешь проверить? — ухмыльнулся Якш.
— Я? Нет уж, — ответно ухмыльнулся торговец. — С тобой заводиться — себе дороже. Лучше просто поболтаем. Приятно, знаешь ли, с умным человеком…
— Взаимно, — чуть поклонился Якш.
— Ну что же ты, — он чуть подтолкнул в спину застывшего столбом историкуса, — идем!
Реймен.
Так вот ты какой.
Реймен.
Якш проверил наличие кошеля с деньгами и решительно направился в трактир. Музыка музыкой, а есть все равно надо. Кроме того, любой трактирщик обычно в курсе всех городских сплетен и новостей. Кому, как не ему, знать, кто из мастеров сейчас набирает себе учеников? Вот Якш у него и спросит.
— Значит, так, уважаемый, промолвил трактирщик, — идете по улице Королевских Трубачей, выходите на площадь Неистовых Барабанщиков, проходите ее, находите Поющий переулок, там еще арка такая… замысловатая, проходите переулок до конца и оказываетесь на Аллея Скрипок. Она-то вам и нужна. На Аллее Скрипок, если свернуть направо, в третьем от угла доме, у него еще крыша такая сиреневая, живет маэстро Баротти. Большой мастер скрипичной игры. Он-то вам и нужен. Как раз сейчас маэстро набирает учеников, причем в отличие от многих других возраст начинающих его не интересует. Только способности.
* * *
— Доброго вам дня, маэстро Баротти, — Якш отвесил старательно-ученический поклон седовласому мудрецу, склонившемуся над скрипкой.
— Я не маэстро Баротти, — улыбнулся тот, кланяясь в ответ. — Я его ученик. А вы по какому делу?
— Да вот, надеюсь стать вашим сотоварищем, — ответно улыбнулся Якш. — Так где же я могу найти маэстро Баротти?
— Он в следующей комнате, — ответил ученик, похожий на мудреца.
Якш еще раз поклонился, поблагодарил и проследовал в указанном направлении.
«Это если у него ученики таковы, каков же он сам?!»
В комнате обретался юноша с невероятно синими глазами и обаятельной беззащитной улыбкой.
— Мальчик, — попросил Якш, — будь добр, позови мне маэстро Баротти.
— Э-э-э… уважаемый сэр… — чуть растерянно ответил юноша, — я не могу его позвать… дело в том, что маэстро Баротти — это я.
Якш чуть на пол не сел от удивления. Контраст между только что виденным учеником и самим маэстро был, мягко говоря, чересчур неожиданным.
«И так бывает, оказывается…» — в ошеломлении подумал он.
А потом поклонился маэстро, как ученик учителю.
— Э-э-э… уважаемый сэр… дело в том, что вы не сможете стать моим учеником… — ответно кланяясь, виновато поведал маэстро.
— Не смогу стать учеником? Почему?
«А вот не стану отчаиваться. Все равно добьюсь своего!»
— Просто вы должны стать учеником совсем другого мастера. Уж поверьте, я такие вещи вижу сразу.
— Другого мастера? — переспросил Якш.
— Да. Другого. Я не справлюсь. Только испорчу ваш исключительно своеобразный талант.
— Вот как? — удивился Якш, уже ожидавший, что его вот-вот прогонят прочь как полную бездарь. — Так, значит, талант все-таки есть? Только не совсем такой, какой требуется?
— Бесталанных на свете и вовсе нет, — улыбнулся юноша.
— Так, значит, я смогу… на скрипке играть научиться? — робко и в то же время нетерпеливо, требовательно спросил Якш, которому и без маэстро было ведомо, что у него самого куча разных искусств и ремесел про запас имеется, вот только скрипичного мастерства среди них не значилось, а его ведь волновало именно это!
— Ну конечно, сможете! — воскликнул юноша. — Это ведь и вовсе не сложно. Но, чтобы ваш талант засиял в подлинную силу, засверкал всеми гранями… тут не я должен за дело браться.
— Не вы… тогда кто?
— Мой учитель, маэстро Терциани, — ответил маэстро Баротти.
— Благодарю вас, маэстро! — промолвил Якш. — Как найти вашего учителя?
— Он сейчас немного… э-э-э… путешествует, — сообщил юноша.
— То есть в Реймене его нет? — огорчился Якш.
— Нет, — виновато вздохнул юноша. — И в ближайшее время не будет. Но если для вас не составит труда отправиться в Олбарию… Олбария — потрясающе красивая страна. А какие великолепные песни там складывают! Начинающий музыкант должен постоянно восхищать свою душу чем-нибудь воистину прекрасным.
— Так ваш учитель отправился в Олбарию? — спросил Якш, думая, что его душа и так полна Олбарией, аж из ушей выплескивается.
— Отправился, — кивнул юноша. — Там, в селении Строубэрри-хилл жил его старый друг, маэстро Джерри. Великий мастер скрипки. Мой учитель многому у него научился. Он умер недавно. Маэстро был как раз в отъезде, а как приехал и все узнал — отправился в путь. Ну попрощаться, поиграть другу, послушать, что тот сыграет.
— Сыграет? Он же умер? — удивился Якш, думая о том, что он уже слышал когда-то название Строубэрри-хилл. Ведь слышал же!
— Конечно, сыграет, — очень серьезно ответил юноша. — Скрипач его уровня способен отозваться даже из могилы. А уж для друга…
— Вот как… — пробормотал Якш, и первый хозяин его скрипки встал перед ним, как живой.
«Селение Строубэрри-хилл, деревенька Земляничный Холм, ну конечно!»
— Значит, я должен найти маэстро Терциани в селении Строубэрри-хилл, — сказал Якш.
— Да, — кивнул юноша. — Он будет для вас хорошим учителем, я знаю.
— А он примет меня?
— Несомненно.
— Можно сказать, что я — от вас?
— Конечно, можно, — удивился юноша. — Учитель и без того вас примет, но, если вам так будет спокойнее, можете смело ссылаться на меня.
— Благодарю вас, маэстро Баротти, — поклонился Якш.
«Это надо же! Совершить такой долгий путь, чтобы в итоге выяснить, что возвращаться придется почти назад!»
Девочка, которую он спас. Девочка и скрипач. Мертвый скрипач из соседней деревни. Из Строубэрри-хилл. К нему на могилу и отправился именитый маэстро. На скрипке с ним поиграть. О да! С этим — можно. Этот не только услышит, не только ответит, он еще и наружу выберется, чтоб поболтать чуток. Этот может.
Знать бы все заранее — можно было бы там же и подождать учителя. Вот только чтоб все заранее знать, надо быть Богом, а не гномом.
— А когда маэстро Терциани возвращается в Реймен?
«Может, лучше здесь его подождать, среди музыки и музыкантов?»
— Вообще-то он потом собирался попутешествовать, — развел руками маэстро Баротти. — Так что вам лучше ловить его в Олбарии. Дальнейшего его пути я не знаю.
— Тогда я должен спешить, — решительно кивнул Якш. — Благодарю вас, маэстро.
Он откланялся и поспешил уйти.
Он уже закрывал дверь, когда запела скрипка. Так пронзительно и прекрасно, что он даже остановился. Играл тот самый ученик, больше похожий на мудреца. Играл как мастер.
Ученик?
«Полно! Да уж не подшутили ли надо мной? Не поменялся ли мастер местами со своим учеником? Но к чему? Зачем эта нелепая шутка?»
Но тотчас к первой скрипке присоединилась вторая, и Якш, вздрогнув, понял разницу.
* * *
— Уехал? — огорченно вскрикнул Якш.
Ему мигом припомнилось все его путешествие обратно, дикое, суматошное, — только бы успеть! — вовсе не гномское путешествие. Просто безобразие, если разобраться. Грохочущие скачки в каких-то безобразных человечьих повозках, требующих немедленного ремонта, а еще лучше — полного уничтожения, скачки, избивающие душу и тело, а мысль одна — только бы не выпасть! А также невероятный для гнома подвиг — путешествие верхом! И как он только не умер? Это было куда хуже корабля, гораздо хуже, впрочем, и пытка кораблем повторилась во всей красе, а куда ж от нее денешься? По морю пешком не ходят. Впрочем, пешком и вовсе ходить не пришлось. Пешком ведь куда дольше. А ему нужно успеть. Обязательно нужно. Он просто не имеет права не успеть!
И вот итог — куча денег пущена по ветру, сам он — едва на ногах стоит… и все равно опоздал. Уехал учитель. Уехал. Эх, лучше бы он в Реймене еще малость задержался, хоть музыкантов тамошних как следует послушал бы!
Уехал.
— Давно? — с надеждой спросил Якш.
— Да уж недели две как… — сочувственно отозвался трактирщик.
— А… куда? — надежда не желала умирать, она все еще тлела.
Вдруг маэстро Терциани обмолвился, куда изволит путь держать? Вдруг трактирщик случайно услышал и запомнил?
— Про то не ведаю, — сердобольно глядя на Якша, добил надежду трактирщик. — А вам зачем, собственно?
— Ученик я его… — вздохнул Якш.
— Ученик?! — воскликнул трактирщик. — Так что ж он, растакой и разэтакий, ученика-то не подождал? Вот обормот! Учитель называется!
— Он еще не знает, что у него есть ученик, — пояснил Якш. — Я ведь затем и ехал, чтоб сообщить ему эту важную новость… да вот не поспел…
Трактирщик поглядел на Якша с неким опасливым удивлением и поклонился ему еще раз, куда ниже прежнего.
— Так чего угодно уважаемому?
Якш прокрутил в голове свое последнее заявление, сообразил, что от него отдает легким безумием, и постарался взять себя в руки.
— Жаркое и пиво для начала, — мягко распорядился он. — Там посмотрим. Я, вероятно, задержусь тут у вас, так что распорядитесь насчет комнаты…
Трактирщик вздохнул с облегчением. Гость явно пришел в себя от первого потрясения и выказал явное благоразумие в сочетании со спокойной властностью. Трактирщика это вполне устраивало. Благоразумные, спокойные и властные, они трактиры, как правило, не громят, у них совсем другие предпочтения. Ну и слава Богу!
* * *
Что ж, когда главное не сделано, остается попробовать заняться чем-то другим. Может, получится? А потом, кто знает, вдруг оно еще главней того, что главным почиталось, окажется?
Якш сидел, прихлебывая пиво, и на чем мир стоит, ругал себя самого за этот сумасшедший бросок вдогон смутной мечте.
Ты же пришел к людям, чтоб получать удовольствие. Удовольствие от всего. От всего, с чем столкнет тебя судьба.
Играть на скрипке — удовольствие несказанное. И каким бы сложным и мучительным ни был процесс обучения — он тоже удовольствие, — и тут вам с гномом лучше не спорить! Это же так прекрасно, когда и душу и тело ломит от любимой работы, а не от постылого, смерти подобного безделья! Это вам любой гном скажет. И уж тут вам его нипочем не переубедить.
Но эта сумасшедшая погоня за учителем… это судорожное стремление вослед ускользающей тени… эта алчная охота за мгновениями, рваный клочьями темп — успеть… успеть… успеть… эта омерзительная пытка различными человечьими средствами, якобы для скорого передвижения придуманными, а на деле для устрашения особо опасных злодеев устроенными, не иначе… не было в этом удовольствия, Якш мог бы поклясться, что не было.
Вот так вот. Не было. А значит, ни к чему хорошему это привести не могло.
Правильно учитель уехал.
Это наказание ученику за непристойную торопливость, недостаточную почтительность и прочее неправильное поведение.
Стыдно-то как. Самое время остановиться и как следует подумать. Крепко подумать. Со скрипкой поговорить.
— В гости сходи, — сердито буркнула скрипка.
— В гости? — Якшу стало мучительно стыдно.
Девочка.
Скрипач.
Она живет совсем рядом.
Он похоронен неподалеку.
Да если б не они…
А он даже и не вспомнил. То есть вспомнил, но лишь для того, чтоб понять, где будущий учитель обретается. Только о себе и думал.
— Лопух, — безжалостно прокомментировала скрипка. — Сопляк безответственный.
А Якш подумал, что она могла найти эпитеты потяжелее. Заслужил.
— Еще какой, — вздохнул Якш.
— Ну так иди и займись, чем должно! — приказала скрипка.
Вы когда-нибудь видели гнома, оставившего недопитое пиво? Должно быть, это был первый случай, честное слово!
* * *
— Ну вот, мы пришли, а хозяина, похоже, нет дома…
С цветами в руках Якш чувствовал себя очень странно. Он нагнулся и положил их на могилу.
Еще один неведомый человеческий обычай. Впрочем, в таком тихом цветущем месте, как это, гномский поминальный костер выглядел бы несколько неуместно. Тогда как цветы… да, цветы в самый раз, это точно. Хотя их тут и без того достаточно. И растущих и принесенных. Похоже, сюда многие ходят. А еще птицы поют. И это тоже правильно. Птичье пение ничуть не хуже цветов. Может, даже лучше. Якш представил себя с охапкой птичьего пения в руках — вот он приносит его и возлагает на могилу… да нет, у птиц лучше выходит, он отнесся бы к делу обстоятельно, со всей присущей гномам серьезностью и добросовестностью и упустил бы… упустил бы безвозвратно ту чудесную легкость, что свойственна поющим птицам. Быть может, именно эта легкость и позволяет им летать? А гномский поминальный костер тут совсем не годится.
«В чужой монастырь со своим уставом… это все равно что в чужую кузню со своим инструментом! Хозяин по шеям надает и ведь прав будет».
А тут и не монастырь даже, а…
И почему такое сильное ощущение, что хозяин вышел и вот-вот вернется?
— Да как же — нет дома? — улыбнулась девочка. — Вот он! Разве ты не слышишь?
Она обвела рукой вокруг себя, словно бы весь мир воедино связывая этим простодушным жестом.
Якш прислушался.
Мягкие наплывы ветра были подозрительно похожи на скрипичное глиссандо. Шелест ветвей ощущался приглушенным пиццикато. Птицы разбрасывали вокруг себя восхитительные рулады. Даже кузнечики в траве тарахтели нечто похожее на самые изысканные трели.
Якш потряс головой, но наваждение не стряхивалось.
— Ты тоже услышал, да?
Якш кивнул.
На глаза почему-то навернулись слезы. И проклятый комок в горле… откуда он только взялся? Вот разревусь сейчас. Ребенка напугаю.
Когда очень хочется плакать, а слез нет… когда плакать ни в коем случае нельзя, а слезы сами катятся… есть потрясающий выход — запеть нужно. Это помогает.
Якш запел. Запел так неожиданно для самого себя, что даже вздрогнул. И далеко не сразу сообразил, что же именно он поет, где ему было соображать, а когда понял…
Старейшины бы все бороды себе повыдрали, узнай они, что их бывший владыка чествует этой песней человека. Древняя гномская песня, хвала воинам, вернувшимся из победоносного похода. Но разве схороненный здесь ее недостоин?
Он пел — и весь мир отвечал ему, отзывался, словно одна огромная скрипка.
Якш все-таки не выдержал под конец, заплакал. Но девочка не испугалась.
* * *
Когда становится ясно, что в ближайшее время неуловимый учитель не отыщется, начинаешь думать, чем бы заняться еще. А лучше всего думается в хорошем кабачке, с кружкой доброго пива в руках.
Иногда чего-то не случается лишь для того, чтобы успело случиться что-то другое, быть может, более важное, и река событий меняет свое русло, а то и просто вырывается из берегов, из того, что нам и в самом деле казалось ее берегами, быть может, мы просто не знали, что у нее есть и какие-то другие берега…
Примерно так размышлял Якш, забредший в очередной трактир очередного олбарийского городка, название которого он как-то поленился выяснять, ему было хорошо и так, он старался получать удовольствие просто от жизни и ждал некоего знака, который подскажет ему, куда же, собственно, двигаться дальше.
— Как вы не понимаете, олбарийская заточка клинка отличается от троаннской, как день от ночи и луна от солнца! — вознесся под потолок кабака истошный пьяный вопль.
«Действительно, отличаются, — прихлебывая густое темное пиво, подумал Якш. — Вот только орать-то так зачем?»
— Не кричи так, уважаемый, нам-то что за разница, отличаются они или не отличаются? — прогудел низкий, уверенный в себе голос.
— Нет никакой разницы, олбарийская заточка или троаннская?! — опять завопил кто-то. — Да вы хоть думаете, о чем говорите?! Выходит, если заточить олбарийский средний меч, как легкий троаннский или средний южномарлецийский, — все будет нормально, да?! Вы б еще как ледгундский полуторник его заточили! А то, что воины, вооруженные таким оружием, погибнут в первом же бою, вам наплевать, да?!
«Ни один воин не пойдет в бой, не проверив свое оружие, — подумалось Якшу. — Да и не позволит нормальный воин кому другому свой меч затачивать. А ненормальных воинов убивают столь быстро, что они, можно сказать, и вовсе не существуют. Однако что ж это за недотепа там разоряется?!»
— Вот смотрю на вас — и вижу: да — вам наплевать! — вновь заверещал тот же голос. — Вам наплевать, а между тем…
— Сядь и не ори, болван, — промолвил все тот же низкий голос. — О воинах должны их командиры думать.
— И отвяжись от нас со своими заточками и прочими глупостями, — добавил второй. — Мы люди торговые, у нас свои заботы.
— Да и ты, небось, не воин, — добавил еще один. — Этаких хлюпиков в воины не берут. Тебе, небось, и меча-то не поднять, так чего ж ты разоряешься?
— Ах, у вас, значит, свои заботы, а на прочее вам плевать?! На то, что не сегодня завтра придут враги, плевать?! А я, значит, хлюпик и меча не подыму?! А я вот вам сейчас по шеям-то накостыляю, тогда и…
От разгорающегося скандала Якша отвлекла принесенная хорошенькой служаночкой очередная кружка пива.
— Когда пиво подает такая красавица, оно вдвойне вкусным кажется! — пошутил он, глядя, как мило розовеют щечки девушки.
Он собирался продолжить в том же роде и, чем Духи Огня не шутят, вдруг да и договорится с девушкой о страстной ночи на душистой горе благовоний — а что, такое вполне возможно, нашлась бы где гора благовоний поблизости, а сговорчивые девицы найдутся, не в этом кабаке, так в другом, не одна, так другая… но тут чудеса в очередной раз добрались до него, хотя он и не сразу это понял.
В самом деле — трудно счесть чудом полупустую кружку пива, внезапно прилетающую из глубин зала и вдребезги разбивающуюся о стену рядом с твоей головой. С другой стороны… это и не было чудом, а, так сказать, предисловием, вступлением к оному.
Когда чудо хочет обратить на себя внимание, оно редко пишет письма изысканным литературным слогом, обычно оно просто хватает любой первый попавшийся под руку предмет и швыряет им в тебя, дабы отвлекся ты хоть на время от разных там девиц и прочего, что чудесам мешает.
Следом за кружкой, едва не опрокинув столик, за которым сидел Якш, в стену рядом с ним влепился яростный сторонник правильной заточки клинков.
Чудеса еще и не таким швыряются. Скажи спасибо, что тобой ни во что не кинули.
Сказал?
Вот и молодец.
Взъерошенный тщедушный человечек нелепо взмахнул руками и сполз по стене. Служаночка, взвизгнув, отскочила, впрочем, после взвизга она тотчас мило улыбнулась Якшу и бросила на него быстрый многозначительный взгляд.
«Ого! Кажется, у меня были шансы! — подумал Якш. — Или есть? Сейчас вот разберусь здесь, утихомирю драчунов и буду в ее глазах герой героем!»
Вослед прилетевшему тщедушному человечку гурьбой шагали основательно рассерженные торговцы, все как на подбор здоровяки. Они на ходу закатывали рукава. Чувствовалось, что вконец доставшему их болтуну сейчас ой как не поздоровится. Вставшего на их пути Якша просто не заметили. Первый из шагавших, самый высокий попытался попросту отодвинуть его, словно помешавший стул или стол.
Но Якш ни тем, ни другим не был.
— А ну-ка стой! — негромко, но внушительно приказал он. — Вы чего это? Совсем одурели? Вы ж его этак совсем убьете. Вон вы какие здоровые обормоты.
— Убьем, — степенно кивнул торговец. — А ты отойди. А то и тебя тоже…
«Они куда пьянее, чем казалось!» — мелькнуло у Якша.
И он шагнул назад, заслоняя собой все еще сидящего у стены болтуна.
— Уйди… не мешай! — потребовал торговец.
— Ты чего это? — грозно поинтересовался второй. — Ты чего встрял, недомерок? Тебя что, тоже проучить заодно?
— Уйти придется вам, переростки, — ответил Якш.
— Что ты сказал, вошь? — возмутился еще один. — Отойдите, ребята, сейчас я их обоих… одним ударом…
Растолкав своих товарищей, вперед протиснулся здоровенный молодец, пониже прочих, зато в плечах вдвое шире, если не больше.
— Господа торговцы! Что ж вы творите-то, господа торговцы?! — взвился откуда-то из зала голос кабатчика.
— Оставь их! Этот недомерок сам ввязался! — крикнул кто-то из посетителей, увлеченно следящих за разгорающимся скандалом. — А трепло и без того уже всем надоел. Давно пора проучить!
— Ну, ты, в последний раз говорю — отойди, пока цел! — проревел торговец. — Я, если хочешь знать, быка с ног валю одним ударом! А от тебя только перья полетят!
— У меня нет перьев, — парировал Якш.
— Вырастут, — посулил торговец.
— Так быстро? Вряд ли, — усмехнулся Якш.
— Ну, смотри, засранец! — с этими словами торговец отвел руку как можно дальше, так, что кулак прижался к его могучему бугрящемуся мускулами плечу, и ударил.
Его оканчивающаяся здоровенным кулаком рука, как тяжелое бревно, ухнула в голову Якша, но цели так и не достигла. Бывший владыка всех гномов, мастер из рода мастеров, воин из рода воинов, поймал этот, быка с ног валящий, удар своей открытой ладонью, и привычная к молоту рука удержала неподъемную силу. Удержала и мягко остановила.
Весь кабак издал слитный потрясенный вздох.
— А я думал, его в стену вобьет… — ошалело прокомментировал кто-то.
— Да он, похоже, сам кого хочешь — в стену… даром, что от земли не видать, — промолвил другой.
— Ну ты даешь, коротышка… потрясенно выдохнули торговец. — Да чтоб мою руку кто остановить мог — в жизни такого не было!
— Теперь есть, — сказал Якш. — Жизнь стала богаче, не находишь?
— Твоя правда, — кивнул торговец. — Теперь ты бей, я ловить буду!
— Будь по-твоему, — согласился Якш. — Только ты руку заранее выставь, я в нее и ударю.
— Почему это? Думаешь, такой увалень, что не поймаю?! — возмутился торговец.
— Не увалень, — усмехнулся Якш. — Но не поймаешь.
— Да ну?
— Вот тебе и ну! Выставляй руку, кому сказано!
Торговец и сам не понял, отчего послушался неизвестно откуда взявшегося коротышку, но послушался, не задумываясь, едва тот приказать изволил. Было в его голосе что-то, что заставляло выполнять немедля любое его повеление, буде ему повелеть изволится.
Якш ударил без замаха, ударил, как стоял, в последний миг вкладывая в удар не только вес своего небольшого тела, но и таинственную силу, приходящую откуда-то из глубин земли, призывать которую учат каждого воина-гнома.
Торговец моргнул удивленно, когда рука стоящего перед ним коротышки на миг исчезла из виду, а потом некая невидимая, но сокрушительная сила швырнула его на стоящих позади товарищей, и они гурьбой повалились на пол под общий хохот всего кабака и звон разбитой посуды. Торговец сидел на полу и оглушенно мотал головой. Во всем его здоровенном теле стоял немеркнущий оглушительный треск.
— Ох ты, мать твою, — пробормотал он, ощупывая себя. — Это ж просто…
Треск наконец стих, в голове прояснилось, и торговец посмотрел на сбившего его с ног коротышку с тем восхищением, которого тот, по его мнению, заслуживал.
— Ах ты так твою и разэтак! Да чтоб я еще и на ногах не устоял! — восторженно взревел он. — Слышь, коротышка, за такое надо выпить! Угощаю!
— Я не один, я с другом, — усмехнулся Якш.
— И друга зови! — возгласил торговец. — Эй, трактирщик! Всем пива! За мой счет! А за этот столик…
Пока торговец оглашал размашистый заказ, должный со всей щедростью поведать о том, в каком восторге находится заказывающий от того, что его побили, Якш повернулся к незадачливому защитнику правильной заточки клинков, скандалисту и болтуну, каких свет не видывал, и, подмигнув, сказал:
— Ты слышал? Нас приглашают. От такого приглашения просто невежливо отказываться.
— Меня-то кто приглашал? — удивленно вопросил тот.
— Ну как? — ухмыльнулся Якш. — Я же сказал, что я не один, а с другом.
— Так ты этого обормота имел в виду? — нахмурился торговец, соображая, что это трепло оружейное теперь не только кормить, что еще полбеды, его еще и терпеть придется, а это уже ни в какие ворота не лезет, но ведь придется, раз у него такой защитник выискался, а тебя еще и угораздило их обоих за свой стол пригласить.
— Этого, — кивнул Якш. — А что? Откажешься от своего слова?
— Я?! Да ни в жизнь! — возмутился торговец. — Еще чего!
— Но какой же я вам… друг? — вопросил незадачливый скандалист.
— А кто ж еще? — сказал Якш. — Кто, кроме нас двоих, здесь понимает разницу между олбарийской и троаннской заточкой? Мне вот еще интересно, что ты о старопетрийской скажешь? Неплохо бы также поболтать о ковке и закаливании.
— Коллега! — счастливо выдохнул скандалист. — Разрешите представиться, оружейных дел историкус, бакалавр исторических наук Марлецийского университета Патрик Нолан.
— Пойдем, историкус! — сказал Якш. — Не будем заставлять себя ждать. Поболтаем сперва с господами торговцами о процентах и прибыли, а обо всем остальном чуть позже.
— А ты и в процентах силен? — поразился кто-то из торговцев.
— Желаешь проверить? — ухмыльнулся Якш.
— Я? Нет уж, — ответно ухмыльнулся торговец. — С тобой заводиться — себе дороже. Лучше просто поболтаем. Приятно, знаешь ли, с умным человеком…
— Взаимно, — чуть поклонился Якш.
— Ну что же ты, — он чуть подтолкнул в спину застывшего столбом историкуса, — идем!