Резник Майк. Аванпост

   — Меня занесло в Зал Нептунских Королей. — Он отхлебнул из горлышка. — История эта не столь короткая, как предыдущая, поскольку моя роль в ней главная, вот я и не хочу рассказывать ее на сухое горло.

КАТАСТРОФА БЕЙКЕР В ЗАЛЕ НЕПТУНСКИХ КОРОЛЕЙ

   Прежде чем Бейкер успел продолжить, голос подал Макс Три Ствола.
   — Нет никаких Нептунских королей.
   — С чего ты так решил?
   — Потому что на Нептуне ничего нет, кроме голой земли и воздуха, которым никто не может дышать.
   — Ну, мне сказали, что это Нептун, — ответил Бейкер, — но, возможно, я попал на Юпитер.
   — И там никого быть не могло. Все, как на Нептуне, только в большем количестве.
   — Вообще-то была такая хоккейная команда, «Нептунские короли», — блеснул эрудицией Большой Рыжий. — Но я не думаю, что они хоть раз подлетали к Нептуну ближе чем на две тысячи парсеков.
   — Кто рассказывает историю? — прорычал Бейкер.
   — Говори, говори, — ответил Макс. — Но я оставляю за собой право встать и уйти, если ты начнешь вешать лапшу на уши.
   — Это справедливо. — Он погладил перламутровую рукоятку лучевика. — А я оставляю за собой право отстрелить тебе яйца, если ты вздумаешь подняться.
   — Логично, — кивнул Никодемий Мейфлауэр. — Речь же пойдет не о Зале Нептунских Первосвященников.
   — Или игроков в хоккей, — ввернул Большой Рыжий.
   — Или гигантских убийц-тараканов, — пробормотал Ураган Смит.
   — Будете вы слушать или нет? — проревел Катастрофа Бейкер, и внезапно в зале «Аванпоста» установилась мертвая тишина.
   * * *
   Произошло это года четыре тому назад (Бейкер сверлил взглядом Макса, пока не убедился, что прерывать его не будут). Я только что покинул Оом Пол, маленькую, богатую алмазами планетку неподалеку от Антареса, и услышал, что Форт-Нокс более не радиоактивен, а потому любой может войти и унести десяток-другой золотых слитков, не обращая особого внимания на тридцать или сорок охранников. Действительно, кого могли остановить эти коротышки?
   Но мы с навигационным компьютером так заигрались в покер, что он забыл о своих основных обязанностях и пришел в себя, лишь когда мы уже вращались вокруг Нептуна (или Юпитера), но не Земли.
   Я узнал об этом уже после посадки, когда компьютер предложил мне надеть скафандр и шлем, а уж потом отдраивать люк. Меня это удивило, но я решил, что мы приземлились около токсичной свалки. И, лишь выйдя из корабля, понял, что ландшафт ни в коей мере не напоминает земной, знакомый по многочисленным голографиям.
   Я уже собрался вернуться на корабль и высказать компьютеру все, что я о нем думаю, когда увидел вдалеке огромное здание. Необычной формы со странными окнами, оно не могло не разжечь моего любопытства, вот я и решил получше рассмотреть его.
   Подошел, оказался перед огромной дверью, высотой не меньше семидесяти футов. Толкнул, но она не поддалась, вероятно, запертая изнутри. Тут уж мне тем более захотелось посмотреть, что находится в здании, и я пошел вкруг него, а тянулось оно как минимум на полмили, в поисках входа.
   Когда не смог его найти, тыкался в десяток дверей, но ни одна не открылась, решил забраться на стену и войти через окно.
   Подъем, доложу я вам, не потребовал особых усилий. Стены покрывали барельефы каких-то диковинных животных, так что было и куда поставить ногу и за что схватиться рукой. Добравшись до окна, на высоте где-то в сорок футов, я обнаружил, что и оно заперто, а стекло такое прочное, что вышибить его ударом ноги совершенно невозможно.
   Я уж подумал о том, чтобы расплавить его лучевиком, но не знал точно состава атмосферы Нептуна. Если б она процентов на восемьдесят состояла из кислорода, я одним нажатием спускового крючка превратил бы Нептун в огромный костер.
   Поэтому продолжил подъем и где-то через час добрался до крыши, которую от земли отделяли добрые триста футов. Начал ее обследовать в поисках вентиляционных шахт или дымовых труб, по которым мог бы спуститься. Посередине обнаружил какую-то трубу, но она уходила вертикально вниз, и я резонно предположил, что, воспользовавшись ею, могу разбиться насмерть или покалечиться. Поэтому продолжил поиски и нашел-таки люк, а под ним лестницу. Решил, что ею пользовались строители, а может, тот, кто чистил крышу. Но в любом случае, ростом эти ребята были ничуть не ниже тех, кто входил через семидесятифутовые двери, потому что перекладины отстояли друг от друга футов на пятнадцать.
   Я зависал на верхней ступеньке на одной руке, потом разжимал пальцы, пролетал футов шесть, приземлялся ногами на следующую. Вот так и добрался до самого низа. Оказавшись в чернильной тьме, включил фонарь на шлеме, нашел дверь, толкнул… и она открылась.
   Я вышел в огромный зал, в котором стояли два десятка высоченных резных стульев, предназначенных для существ ростом под семьдесят футов.
   Чей-то голос прошептал мне в ухо: «Ты можешь дышать этим воздухом».
   Я развернулся, выхватил лучевик.
   — Кто это сказал?
   — Я, — последовал ответ. — Твой скафандр. Я провел анализ воздуха, он пригоден для дыхания.
   — Благодарю.
   — Чертовски хорошо, что ты не сумел разбить окно.
   Я понял, что у меня два варианта: или весь день проболтать со скафандром, или вылезти из него и начать обследовать зал. Остановился на втором.
   Проходя мимо стульев, предположил, что каждый из них — трон, который не использовался после того, как король, восседавший на нем, покидал этот мир.
   По правде говоря, Нептунские короли меня совершенно неинтересовали, но я бы не отказался найти их драгоценности.
   В зале, кроме стульев и каких-то странных гобеленов н стенах, ничего не было, но аккурат за девятым троном я обнаружил высокую арку, а за ней — примыкающую к залу комнату, где и нашел потрясающую голую женщину, которая стояла, уставившись на меня.
   — Доброе утро, мэм, — поздоровался я. — Я — Катастрофа Бейкер, готов выполнить любое твое желание.
   Женщина не произнесла ни слова, не повела и бровью и, должен признать, меня несколько удивила ее абсолютная неподвижность.
   — Утром ты одевалась в спешке, не так ли? — спросил стараясь завязать дружеский разговор.
   Ответа не получил и подошел ближе, чтобы посмотреть, а вдруг передо мной статуя.
   Она определенно не дышала, глаза смотрели в одну точку в Зале Нептунских Королей, но выглядела она, как живая.
   И тут до меня дошло, что я, конечно же, ошибаюсь, потому что ростом она была на фут ниже меня, тогда как здешние обитатели возвышались над землей как минимум на пятьдесят футов.
   Я сильно огорчился. За свою жизнь я навидался прекрасных обнаженных женщин, но ни одна не могла сравниться с этой.
   Собрался продолжить поиски драгоценностей, но сначала решил-таки подойти поближе, чтобы насладиться мастерством скульптора. Даже с расстояния в два фута меня не оставляло ощущение, что передо мной женщина. Кожа казалась такой гладкой, что я протянул руку, чтобы коснуться ее, чтобы посмотреть, мрамор это, камень или какой-то искусственный материал, но и на ощупь она ничем не отличалась от женщины.
   Я задался вопросом, сколь реалистичны остальные детали, пощупал ее там, здесь, еще в одном месте… и вот когда положил руку на это самое место, она издала крик, который разбудил бы и мертвого, после чего отвесила мне оплеуху.
   — Я думал, ты — статуя! — попытался оправдаться я.
   — Была статуя, — отметила она ангельским голоском. — Извини, что ударила тебя. Это инстинктивная реакция.
   — У тебя сильные инстинкты, мэм.
   — В действительности я должна тебя поблагодарить. Замороженная, я простояла здесь пятнадцать тысячелетий. — По ее телу пробежала дрожь, а у меня глаза чуть не вылезли из орбит. — И простояла бы вечность, если б не ты.
   — Может, объяснишь, что происходит, мэм. — Я действительно ничего не понимал.
   — Я была любимой наложницей короля Торастера, и когда он подумал, что я вот-вот отдам свою сердце одному из королевских гвардейцев, он приказал техникам ввести меня в стасис. На случай, что он передумает, техники оставили только одну возможность вывести меня из этого состояния, но у него и мысли не возникало, что найдется посторонний человек, которому хватит наглости пощупать меня там.
   — Как ему удалось заморозить тебя на пятнадцать тысяч лет? — спросил я.
   Она начала объяснять, но для меня все эти научные термины — бред сивой кобылы, поэтому я перестал слушать и сосредоточился на любовании ее прелестями, удивляясь глупости короля Торастера, лишившего себя такого сокровища.
   — Вот так он это и сделал, — заключила она.
   — А какого он был роста? — спросил я.
   — Такого же, как и остальные. — Чувствовалось, что вопрос вызвал у нее недоумение.
   — Тогда, уж извини за нескромность, каким образом…
   — Ага! Я понимаю! Пойдем в Зал Королей, там потолок повыше.
   Я последовал за ней. Мы встали точно посреди зала.
   — А теперь я хочу, чтобы ты оказал мне еще одну, последнюю услугу.
   — Все, что в моих силах, мэм. Только попроси.
   Внезапно она залилась краской.
   — Я стесняюсь. Лучше шепну тебе на ухо.
   — Как скажешь.
   Она наклонилась и начала шептать.
   — Ты хочешь, чтобы я?.. — вырвалось у меня.
   Она покраснела еще сильнее и повторила просьбу.
   — Ты уверена, мэм? Я думаю, едва ли во всей галактике наберется пять планет, на которых нас за такое не посадили бы в каталажку. — Я помолчал. — Но, если подумать, почему нет?
   — Пожалуйста! — попросила она.
   Я все и сделал, а потом, в самом разгаре, вдруг оттолкнула меня.
   — Отойди!
   — А что такое? Я что-то сделал не так?
   — Ты все делал лучше, чем кто-либо! — Она вновь покраснела. — А теперь отойди!
   Я отошел, и вовремя, потому что прямо у меня на глазах она начала расти и минутой позже рост ее составил шестьдесят футов плюс-минус пару дюймов.
   — Спасибо тебе, Катастрофа Бейкер! — поблагодарила она меня. — Ученые Торастера позаботились о том, что только так я смогу вернуть себе нормальный рост. Они и представить себе не могли, что найдется извращенец, который мне поможет! — Свысока она улыбнулась мне. — Я тебя никогда не забуду.
   — Но мы же не кончили! — запротестовал я.
   — Увы, это невозможно. Я должна выяснить, остался ли кто живой из моего народа, а тебе пора надевать скафандр и возвращаться на корабль.
   — Я не тороплюсь.
   — Тебе надо торопиться. Механизм, управляющий Залом Королей, проанализировал твой обмен веществ и создал приемлемую для тебя атмосферу. Но теперь я ожила и скоро состав воздуха станет здесь таким же, как и за стенами.
   — Я оказал тебе такую услугу, а ты вот так бросаешь меня, — огорченно воскликнул я.
   Она задумчиво посмотрела на меня.
   — Да, пожалуй, ты прав. — И подняла меня одной рукой.
   Нормы приличия запрещают мне сказать, что она сделала потом. Кроме того, есть планеты, на которых дают от двадцати лет до пожизненного заключения только за рассказы об этом.
   Когда мы поставили точку, я надел скафандр, вернулся к кораблю и улетел. И, лишь покинув пределы Солнечной системы, вспомнил, что так и не нашел драгоценности. Хотел развернуть корабль, но подумал, что никогда у меня не будет ничего драгоценнее полученных ощущений. Поэтому продолжил путь. Второй раз в Зал Нептунских Королей я уже не попал.
   * * *
   Я оглядел слушателей, и должен отметить, что, пусть мужчины и хотели узнать, чем занималась нептунская великанша с Бейкером, их любопытство не шло ни в какое сравнение с женским.
   — Ты не откажешься пошептаться со мной о том, что вы там делали? — спросила Золушка.
   — Мне бы не хотелось смущать тебя, мэм.
   — А ты начни, и мы посмотрим, кто покраснеет первым, — решительно заявила она.
   — Я всегда стремилась расширять свой кругозор, — подала голос Силиконовая Карни. — Может, мы с тобой сможем закончить то, что начали ты и эта женщина с Нептуна?
   — Ты расскажешь мне, что она сделала после того, как выросла, — предложила Мать Земля, — а я расскажу тебе такое, за что можно получить все тридцать лет.
   — Если мы будем делать то, о чем я думаю, — Золушка одарила Бейкера страстным взглядом, — готова спорить, что я тоже вырасту до шестидесяти футов.
   — А если ты проиграешь? — внезапно оживился Ставлю-Планету О’Грейди.
   — Я получу больше удовольствия, чем ты, проигрывая в карты, — улыбнулась ему Золушка.
   — С этим не поспоришь, — согласился О’Грейди.
   Внезапно ожил компьютер Большого Рыжего, и он посмотрел на голографический экран.
   — Эйнштейн хочет знать, как ей удалось улететь с планеты.
   — Понятия не имею, — ответил Бейкер. — Я даже не знаю, улетела ли она.
   — Он говорит, что ей потребовался бы специальный корабль, а он не может представить себе, что этот корабль в заправленном состоянии дожидался бы ее пятнадцать тысяч лет.
   — Я рассказываю историю о женщине, которая провела в стасисе пятнадцать тысяч лет, после чего внезапно выросла до шестидесяти футов, а его волнует только корабль? — изумился Бейкер.
   — Он говорит, что все остальное имеет научное объяснение. А вот с кораблем у него ничего не выходит.
   — Он догадался, чем они занимались? — спросила Силиконовая Карни.
   — Да. Он говорит, что это самое простое.
   — Скажи ему, что попозже я хотела бы с ним поговорить.
   — Он это уже знает.
   — Знает? — Глаза Силиконовой Карни широко раскрылись.
   — Он — Эйнштейн, не так ли? — Других объяснений, по мнению Большого Рыжего, не требовалось.
   — Шестьдесят футов! — Никодемий Мейфлауэр покачал головой. — Черт, она великовата даже для Мейджика Абдул-Джордана!
   — По всему получается, что она скорее женщина Урагана, чем Бейкера, — отметил Макс.
   — Это еще почему? — полюбопытствовал Бейкер.
   — Кем бы она ни была, она, конечно же, не человек.
   — Человеческого в ней хватало, — ответил Бейкер, улыбаясь воспоминаниям.
   — Ты ведь ее нам не описал, только сказал, что она — красавица, — напомнил Маленький Майк Пикассо. — Как она выглядела? Может, я смогу нарисовать ее?
   — Длинные каштановые волосы до плеч. — Бейкер уставился в далекое далеко. — Полные влажные алые губы. Высокие скулы. Миниатюрный нос. А глаза. Глаза — это что-то. — Он помолчал. — Голодные глаза.
   — Толку от этого немного, — вздохнул Маленький Майк.
   — Так она выглядела, — настаивал Бейкер.
   — Ни у кого нет голодных глаз.
   — У нее были.
   — Послушай, глаза могут быть разными. Синими, коричневыми, серыми, зелеными, черными. Узкими, круглыми, прищуренными. Не будем забывать про косоглазие. Они могут даже сверкать. Но голодными быть не могут.
   — Еще как могут, — подал голос Ураган Смит.
   Маленький Майк повернулся к нему.
   — Ты когда-нибудь встречал девушку с голодными глазами?
   — Почти, — ответил Смит.
   — Почти встречал?
   — Она была почти девушкой.
   — Чувствую, нас ждет еще одна история, — сказал Макс.

ГРИЛ С ГОЛОДНЫМИ ГЛАЗАМИ

   Случилось это десять, может, одиннадцать лет тому назад (начал Смит), в звездном скоплении Самбакки. Есть там одна любопытная планета, которая называется Карнавал, вот я и заглянул на нее, посмотреть на тамошние развлечения.
   Если бы Ставлю-Планету О’Грейди посетил этот мир, то подумал бы, что умер и попал на небеса. Нигде больше я не видел так много игорных домов и везде большие ставки предпочитали малым. Однажды начался дождь, так я увидел двух парней, спорящих на пятьдесят тысяч кредиток, какая капля быстрее сползет по стеклу.
   Хватало и театров, от помпезных каменных сооружений до брезентовых шатров, в которых показывали и «Фигаро», и «Шекспира», и стрип-мюзиклы. А улицы кишели жонглерами, акробатами, магами, музыкантами. Вдалеке я видел фейерверки, которые раскрашивали небо во все цвета радуги над дюжиной тематических парков, предназначенных для инопланетян, детей, любящих острые ощущения людей.
   Я решил снять номер в каком-нибудь отеле, хорошенько выспаться, а уж потом начать исследование Карнавала, и уже направлялся к одному из них, когда мимо прошла потрясающая женщина. Меня окутала волна ее духов, а уж взглянув на нее сзади, я двинулся следом, напрочь забыв про отель.
   Дойдя до конца квартала, она остановилась, прежде чем пересечь улицу, и я ее догнал.
   — Ты преследуешь меня. — В голосе не слышалось ни раздражения, ни вопроса. Она просто констатировала факт.
   — Я не хотел ни докучать тебе, ни обидеть, — начал я, — но таких возбуждающих духов, как у тебя, ни у кого нет.
   Она рассмеялась.
   — Я не пользуюсь духами.
   — Но…
   — Это феромоны, — объяснила она. — Мои феромоны. Изготовители духов уже тысячи лет пытаются воспроизвести их.
   — Тогда я не могу понять, почему за тобой не идут хвостом двести мужчин?
   — Потому что я выпрыснула их рядом с тобой.
   — Не понял?
   — Ты — Ураган Смит, не так ли?
   — Да.
   — Твоя репутация обгоняет тебя. Хорошо известно, что ты отдаешь предпочтение, скажем, экзотике.
   — Хлысты и кандалы как-то не по мне.
   — Я хотела сказать, что ты предпочитаешь инопланетянок.
   — То есть ты не человек?
   — Я — грил ^[13]. Мы — древний народ, обитающий за Большим Магеллановым Облаком.
   — Ты выглядишь, как настоящая женщина.
   — О, я настоящая, можешь не сомневаться. Пойдем в мой номер, и я тебе это докажу.
   — Я даже не знаю твоего имени.
   — Ветазия.
   Она взяла меня за руку и повела к «Чреву», так назывался ее отель.
   — А чем ты отличаешься от женщин, помимо того, что можешь выстреливать свои феромоны? — спросил я.
   — В мелочах, — ответила она. — Чуть позже ты это узнаешь. Но, — добавила она, прижимаясь ко мне, — в главном я точно такая же, как все женщины.
   Меня это вполне устраивало, и в течение следующих двух часов она доказывала свою правоту.
   Лишь наутро, проснувшись, я начал понимать, что Ветазия скорее инопланетянка, чем человек.
   Она все еще лежала в постели, с маской для сна на глазах, а я на цыпочках, чтобы не разбудить ее, ходил по комнате, собирая одежду. Зайдя на ее сторону кровати, увидел что-то блестящее на тумбочке, подошел, чтобы посмотреть.
   Оказалось, что это ее ногти.
   Я, конечно, знаю, что некоторые женщины носят накладные ногти, но эти от накладных отличались. Я хочу сказать, что видел перед собой целиковые ногти, с кутикулами.
   Потом, еще не успев прийти в себя, я увидел ее уши. Не на голове. На тумбочке, между ногтями и носом.
   Я протянул руку к носу, чтобы посмотреть, из чего он сделан, поскольку он казался таким же настоящим, как и прошлым вечером, но он отскочил от моих пальцев на край тумбочки. Я вновь попытался его взять, но и на этот раз он от меня ускользнул.
   Тут я потянулся к ушам, но в мою руку впились три ногтя.
   Я понял, что без объяснений не обойтись, и легонько потряс мою новую подругу за плечо.
   — Эй, Ветазия, просыпайся.
   Она села, с маской на глазах.
   — Что такое, любовь моя? — спросила она.
   (Черт побери, Лангтри, перестань так на меня смотреть! Это произошло до того, как твоя мамаша снесла яйцо, из которого ты вылупилась!)
   Так на чем я остановился? Ага, она спросила: «Что такое?»
   — Похоже, отдельные свои части ты на ночь кладешь на прикроватную тумбочку. Наверное, когда ты спишь, они тебе не нужны.
   — Я же сказала тебе, что я — грил.
   — Но ты не объяснила, кто такие грилы, — указал я. — Во всяком случае, я этого незнаю.
   — Тебе плохо? — спросила она. — Я не удовлетворила твои животные потребности?
   — Мне не плохо, просто я удивлен. И эти мои потребности я предпочитаю полагать романтическими.
   — Тогда приди ко мне и перестань жаловаться, — скомандовала она.
   В то же мгновение комната наполнилась ее неотразимым запахом, мы занялись тем же, что и прошлым вечером, и должен признать, что от отсутствия ногтей, носа и ушей ничего не изменилось.
   Когда мы утолили страсть и лежали бок о бок, я погладил ее шелковистые волосы, где-то опасаясь, что они останутся у меня в руке, а потом попытался снять маску.
   — Что ты делаешь? — подозрительно спросила она.
   — Хочу заглянуть в твои глаза. Они такие синие и глубокие.
   — Не надо.
   — Но…
   — Оставь маску в покое.
   И тут я все понял: глаз у нее тоже нет. Должно быть, озвучил свою мысль, так как она ответила, что глаза у нее, конечно же, есть.
   — Тогда дай мне на них взглянуть.
   — Сейчас их нет.
   — Кажется, я тебя не понимаю.
   — Они охотятся.
   Я почему-то решил, что этот разговор лучше продолжить, находясь у дальней стены, и быстренько оделся.
   — Хорошо, для начала я хочу убедиться, что правильно тебя понял. Твои глаза не выпали, ты их не потеряла, их у тебя не украли. Они просто отправились на охоту.
   — Совершенно верно.
   — Извини за невежество, но за чем охотятся глаза?
   — Естественно за завтраком.
   С каждым таким вот бесстрастным ответом она все больше превращалась в инопланетянку.
   — И где они охотятся за ним?
   — Там, где смогут найти.
   Я решил, что все-таки не хочу видеть ее без маски, да и с носом и ушами ей лучше, чем без оных. Как только я донес до нее эту мысль, она нащупала на тумбочке нос и уши и вернула на место. Потом прижала подушечки пальцев к поверхности тумбочки, и ногти скакнули куда положено.
   Тут же до меня донесся странный звук. Повернув голову, я увидел пару катящихся по полу глаз. Добравшись до кровати, они принялись подпрыгивать, пока не забрались на одеяло. Тут же покатились к ее руке. Едва она их нащупала, как отвернулась от меня, сняла маску, вставила в глазницу один глаз, потом второй. После чего повернулась ко мне и улыбнулась.
   — Так лучше? — спросила она.
   — Гораздо.
   Левый глаз рыгнул.
   Я бочком двинулся к двери.
   — Рад был познакомиться с тобой, Ветазия.
   — Ты так быстро уходишь?
   — Ну, уже поздно и у меня полно дел.
   — Еще рано и делать тебе совершенно нечего.
   — Найти какое-нибудь дело для меня — пустяк, — с жаром заверил я ее.
   — Когда мы занимались любовью, моя компания была тебе очень даже приятна.
   — Когда мы занимались любовью, я не знал, сколько у тебя съемных частей. — Я смотрел на нее с минуту, потом спросил: — Что еще ты можешь снять?
   — Тебе не захочется это знать.
   — Почему? Одним ночным кошмаром больше — одним меньше, велика ли разница?
   — Ладно, — вздохнула она. — Я не хочу вести общее хозяйство с расистом, который ненавидит грилов.
   — У меня нет ненависти к грилам, — возразил я. — Просто я не понимаю их куда больше, чем многое другое.
   — Мы перепихнемся на дорожку, а потом разбежимся, — решила она.
   — Никогда, — отрезал я.
   Но, прежде чем я успел открыть дверь, меня окутал запах ее естественных духов и мы перепихнулись на дорожку.
   — Прощай, Ураган Смит, — сказала она, когда я вновь оделся. — Позволь мне кое-что тебе дать, чтобы ты меня не забыл.
   — Леди, я и так тебя не забуду, — отчеканил я.
   — Ты уверен, что я могу не давать тебе сувенир?
   — Мне придется нанять психоаналитика, чтобы избавиться от некоторых воспоминаний, связанных с тобой.
   — Я могу заставить тебя остаться, знаешь ли.
   — Знаю.
   — И ты будешь наслаждаться каждой минутой.
   — До тех пор, пока не простужусь и у меня не польет из носа.
   Мой ответ показался ей забавным, ее затрясло от смеха, и я выскользнул за дверь до того, как от нее могло отделиться что-то совсем уж неожиданное. Минутой позже стоял на улице, гадая, в какой стороне космопорт. Рискнул вскинуть голову — и, конечно, она смотрела на меня через окно. Такая маленькая, одинокая, ранимая, что я, покинув ее, почувствовал себя последним подлецом.
   А потом она подмигнула мне синим глазом, и я решил, что иной раз даже подлецы поступают правильно. Двадцать минут спустя покинул Карнавал, стараясь не вспоминать о тех чудесных минутах, которые провел с грилом.
   * * *
   — Не хочу наступать на больную мозоль, — первым заговорил Бейкер, — но ты мог бы избежать многих проблем, если бы держался женщин.
   — Как ты — той нептунской наложницы? — раздраженно спросил Смит.
   — Это случайность.
   — Я, между прочим, не искал и не ищу инопланетных женщин.
   Лангтри Лили зашипела.
   — За исключением тебя, дорогая, — торопливо добавил он.
   Внезапно Маленький Майк Пикассо вскочил и выглянул в окно.
   — В чем дело? — спросил я.
   — Что-то очень уж сильно рвануло, — ответил он. — То ли солнце превратилось в сверхновую, то ли стреляют совсем близко.
   — Пятьдесят против одного, это война, — предложил поспорить Ставлю-Планету О’Грейди.
   Желающих сделать ставку не нашлось.
   — Любопытно, что это за инопланетяне? — задал риторический вопрос Бейкер.
   — Кем бы они ни были, у меня предчувствие, что они — чужие, во всяком случае лишены сексуальной мотивации инопланетян, с которыми доводилось сталкиваться тебе и Урагану, — заметил Макс.
   Никодемий Мейфлауэр повернулся к Катастрофе Бейкеру.
   — Ты много кого повидал. Кто из них самый опасный?
   — Женщины, — без запинки ответил Бейкер.
   — Я про инопланетян.
   — Я тоже. — Бейкер занялся проверкой своего арсенала.
   — А что скажешь ты, Могильщик?
   — Кто самый опасный — не знаю. Но домарианцы заставили меня попотеть больше других.
   — Как так? — спросил Мейфлауэр.
   — Двое из них разыскивались, вот я и полетел на Домар, чтобы посмотреть, не удастся ли получить вознаграждение. — Он помолчал, приложился к стакану. — Интересная планета — Домар. Ни автомобилей, ни поездов, ни самолетов, ни кораблей, ни тележек для гольфа, ни дорог. Одни домарианцы. Высотой в сорок футов, большая часть которых приходится на ноги. Ночь они ненавидят и всю жизнь ходят и ходят вокруг планеты, следуя за солнцем. Останавливаются только для того, чтобы убивать друг друга.