Страница:
Майк РЕЗНИК
АВАНПОСТ
Кэрол, как всегда
ЧАСТЬ 1. ЛЕГЕНДЫ
Факты — враг правды. Это все знают. Ниже — истинная история «Аванпоста».
Едва он вошел в «Аванпост», я понял — передо мной Герой. Так уж он выглядел. Ростом ближе к семи футам, чем к шести, немигающие бесцветные глаза, золотые волосы, падающие на плечи, тело, от которого отскакивали не только ножи, но и пули.
Могучие мускулы гигантских рук просто не вмещались в рукава рубашки, вот ему и пришлось их отрезать. Кожаной жилетке составляли компанию кожаные брюки, металлический ремень с пряжкой из черепа инопланетянина и покрытые мехом сапоги. А также ожерелья и браслеты: их перезвон слышался за добрую сотню ярдов.
Шрам, начинавшийся от уха, заканчивался по центру подбородка. Правую руку украшала вытатуированная потрясающая красавица, таких мне видеть еще не доводилось, которая постоянно перебегала с руки на грудь, скрываясь под рубашкой. Левую — его изображение, и я полагал, что каждые несколько секунд они сливались на его груди в порнографическом объятии.
На среднем пальце правой руки сиял бриллиант в шесть, а то и в семь каратов, на четвертом пальце — неизмеримо больший. На ремне висели лучевики* [1], с инкрустированными перламутром рукоятками, а сканер, установленный под стойкой, подсказал мне, что под жилеткой и в других местах скрыты еще один лучевик, два глушака* [2] и пара ножей.
Он проигнорировал мужчин и женщин, сидящих за столами, прямиком направился к стойке.
— Много слышал об «Аванпосте». — Голос его напоминал гром. — Найти его непросто.
— Тебе удалось, — отметил я.
— Я обычно нахожу то, что ищу, — ответил он. — Смешай мне «Бородавку ведьмы».
Я отдал Регги, так звался мой робот-бармен (мне хотелось хоть немного очеловечить его), соответствующую команду.
— Первая порция за счет заведения.
— Это правильно, — одобрил он, взял стакан и осушил его одним глотком, не обращая внимания на языки пламени и пар над поверхностью коктейля. — Бейкер, — представился он, ставя на стойку пустой стакан. Выдержал театральную паузу, прежде чем добавить: — Катастрофа Бейкер.
— Я о тебе слышал. — Само собой, я слышал практически обо всех, кому удавалось найти «Аванпост».
— Полагаю, слышали обо мне многие.
— Только не здесь, — возразил я.
— Позволю себе не согласиться с тобой. Боюсь, скоро сюда может пожаловать нежелательная компания.
— Неужто?
Он кивнул золотоволосой головой.
— Война приближается.
Новости добираются до нас долго. В конце концов, находимся мы далеко от тех мест, где что-то происходит.
— С кем мы собираемся воевать на этот раз?
Он пожал плечами.
— У меня такое ощущение, что воевать придется скорее не с кем, а с чем.
— Значит, у них не возникнет желания заглянуть в «Аванпост», чтобы пропустить стаканчик, не так ли? — уточнил я.
Войны начинаются и заканчиваются. «Аванпост» остается.
Прежде чем продолжить, я, пожалуй, расскажу вам о моем заведении, может, начну с того, где оно находится.
Это просто. Располагаемся мы на Генрихе II, одном из восьми Генрихов. Это название дал нам Вилли Бард, который полжизни положил на то, чтобы найти такую вот звездную систему и обнаружил ее лишь в глубинах Внутреннего Пограничья, там, куда практически никто не забирался. Звезд в системе две, Плантагенет и Тюдор. Планет, как я уже, упомянул, восемь, все Генрихи. У Генриха I две луны, Эдит Шотландская и Аделаида Лувайн. У следующих шести Генрихов по одной луне: Элеонор Аквитанская, Элеонор Прованская, Мэри де Бохуп, Кэтрин де Валуа, Маргарет Анжуйская и Элизабет Йоркская. С Генрихом VIII вышла заминка, потому что лун у планеты не было. Зато имелись шесть колец, которые Вилли Бард назвал Свадебными и дал им имена Кэтрин Арагонской, Анны Болейн, Джейн Сеймур, Анны Клевской, Кэтрин Говард и Кэтрин Парр. На нескольких Генрихах была пригодная для жизни атмосфера.
Вилли — единственный, кто знает историю Земли, и все его названия идут оттуда. К примеру, гигантский вулкан, заваливающий пеплом другое полушарие, он назвал Бекетгом. Конечно, никто понятия не имеет, с чего он дал вулкану такое название, но и возражений ни у кого не нашлось. На нашей планете обитает два вида разумных существ, которые с его легкой руки стали норманнами и саксами, правда, кто есть кто, понять невозможно. Один вид разумных существ синий и уродливый, второй — зеленый и еще уродливее.
Однако приоритет первооткрывателя Генрихов принадлежит не Вилли. Мне. Я покинул цивилизованный мир, поскольку у меня возникли серьезные трения с властями, и мчался, не останавливаясь, пока не добрался до Генрихов, которые находились на конце Вселенной, а может, в ее начале. Дальше лететь было некуда, вот я и решил приземлиться. Понимал, что рано или поздно здесь кто-нибудь да объявится, а потому потребуется место встреч, вы понимаете, бар, комнаты, где можно поспать, может, даже маленький ресторан, чтобы отведать человеческой пищи, вот и построил «Аванпост». Постарался создать уютную обстановку: на стенах голографии великих спортсменов последних тысячелетий, над стойкой — гигантский голографический портрет обнаженной Салли Шестиглазой (она позировала прямо здесь, через несколько недель после открытия «Аванпоста»). К этому добавились головы инопланетных чудовищ, подвешенные над столиками, удобные кресла, отдельный зал для любителей азартных игр. А уж за стойкой, не мешая друг другу, могли усесться человек тридцать. Потом я пришел к выводу, что нам нужно и почтовое отделение, поскольку от Монархии (знаю, знаю, они называют ее Содружеством, но здесь-то мы соображаем что к чему) нас отделяет полгалактики. Почтовый звездолет бывает у нас два раза в год, но все лучше, чем ничего. С течением лет я добавил картографический магазин для тех путешественников, которые не доверяют своим навигационным компьютерам. Потом открыл оружейный магазин. И напрасно: мужчины и женщины, которым удается добраться до «Аванпоста», обычно прекрасно вооружены.
Народу у нас много не бывает, потому что находится «Аванпост» у черта на куличках, и только самые смелые из смелых решаются заглянуть в непосредственные окрестности ядра галактики и расположенной там огромной черной дыры, которая заглатывает звезды и планеты, как таблетки. Мужчина (и женщина, и инопланетянин) должен обладать незаурядным характером и силой воли, чтобы повернуться спиной к привычному ему миру и направиться сюда. Последним я открыл ломбард, потому что даже у героев иногда заканчиваются деньги.
Что еще я могу вам сказать? Наверное, имя и фамилию. Томас Алозий Хоук, но думаю, не прошло и десяти минут после открытия «Аванпоста», как мой первый клиент окрестил меня Томагавком, и с тех пор иначе меня никто не называет.
Мне нравится моя работа. Только самые незаурядные личности решаются отправиться на поиски «Аванпоста», а если они его находят, у них за плечами целая жизнь, полная удивительных приключений, которыми не грех похвалиться. Регги и я всегда готовы утолить их жажду, а Вилли Бард записывает все их истории, иногда чуть приукрашивает и включает в свой эпический труд. Он говорит, что написал уже почти четыре тысячи страниц и обещает опубликовать свою книгу под названием «Аванпост».
Короче, Бейкер заказал вторую порцию «Бородавки ведьмы», и тут Макс Три Ствола внезапно оторвался от своего стакана.
— Катастрофа Бейкер, — сказал он в необъятную спину последнего. — Я о тебе слышал.
Бейкер повернулся к Максу, который держал стакан в одной руке, бутылку — в другой, а третьей ковырялся в ухе.
— Ты — мутант, не так ли? — осведомился Бейкер.
Макс заулыбался.
— С чего ты так решил?
— Догадался.
— Я — Макс Три Ствола. Всегда рад встретить другую живую легенду.
— И где ты обо мне слышал?
— Да практически везде, где пришлось побывать.
— Да? — Бейкер вдруг оживился. — И откуда ты сюда прилетел?
— В последний раз? — уточнил Макс. — С Порт-Рейвена, что в звездном скоплении Квинтал.
— Я провел там несколько дней, — признал Бейкер.
— Знаю. Им пришлось строить новое кладбище.
— Что делать? — Бейкер пожал плечами. — О хороших манерах там не слышали.
— Это точно. Меня дважды ограбили и один раз подстрелили, пока я добирался из космопорта в отель.
— Да, вроде бы я припоминаю, что они не жалуют чужаков, а тебя, только не обижайся, за своего не примешь.
— Мне это не мешает. — Макс улыбнулся. — Иной раз меня посылают куда подальше, забывая при этом сосчитать мои руки.
Бейкер расхохотался.
— Позволь угостить тебя. — Он оглядел сидящих за стойкой, за столиками. — Черт, позвольте вас всех угостить.
И внезапно бар ожил. Большой Рыжий, Никодемий Мейфлауэр и Ставлю-Планету О’Грейди чуть опередили Золушку и Маленького Майка Пикассо, да и остальные не задержались.
— Ты очень щедр, дружище, — выразил общую мысль О’Грейди.
— Я чувствую себя как дома, — громогласно заявил Бейкер. — Двух или трех из вас я видел на постерах с надписью «Разыскивается», а о многих слышал или читал. — Он осушил второй стакан. — Черт, от некоторых мне пришлось уносить ноги, чтобы не расстаться с жизнью. Отсюда и теплые чувства, которые я испытываю, попав сюда. Надеюсь, вы меня понимаете.
— Разумеется, понимаем, — кивнул О’Грейди. — Мы здесь по той же причине. Это место просто притягивает таких, как мы.
— Мы — особый вид, который не ограничивается людьми. — Бейкер оглядел собравшуюся толпу.
— Ты что-то имеешь против? — прошипела с дальнего края стойки Сахара дель Рио.
— Черт, да нет же. В галактике у меня пять или шесть жен, и не все они — люди. — Он помолчал. — Не могу сказать, что одни относились ко мне лучше других.
— Может, нам следует представиться нашему последнему благодетелю, — предложил О’Грейди.
— Тебя я знаю. Ты — Ставлю-Планету О’Грейди.
— Моя репутация обгоняет меня. — По лицу О’Грейди чувствовалось, что он очень доволен собой. — Жаль только, что мои планеты убегают от меня еще быстрее.
— Я видел, как ты проиграл Бета Кампанис III.
— Правда? Что-то я тебя тогда не заметил.
— В тот момент я не хотел привлекать к себе лишнего внимания.
— Так это тебя они тогда разыскивали! — воскликнул О’Грейди. — Что ты такого натворил, если они послали два батальона, чтобы схватить тебя?
— Три, — поправил его Бейкер. — Третий находился в резерве, на случай, если я рассержусь. Однако я чуть не подошел к столу, когда ты поставил на кон планету. Хотя шансов против того канфорита у тебя не было.
— Я чувствовал, что удача на моей стороне.
— Должно быть. Потому что вероятность твоего выигрыша равнялась одной трехмиллионной.
— В игре я руководствуюсь чувствами, а не вероятностями. Так я выиграл всю звездную систему Биндера. — О’Грейди улыбнулся. — Конечно, несколько месяцев спустя проиграл, но что с того… как нажито, так и прожито.
— И что принадлежит тебе на сегодняшний день?
— Рубашка, сапоги, колода карт в кармане…
— И долг в четыреста восемьдесят три кредитки, — добавил я.
— Ты говоришь с человеком, который когда-то владел миллиардами, — воскликнул он. — Черт, может, и триллионами.
— Ахилл в свое время отлично дрался, но в последнее время я не помню, чтобы он кого-то побил.
— Ты мне угрожаешь?
— Разумеется, нет, — ответил я. — Просто напоминаю.
— Тогда с этим все ясно. — О’Грейди протянул стакан. — Наполни его. И поднимай шум, когда мой долг достигнет пяти сотен.
— Я шумлю с того самого момента, как он перевалил за двести пятьдесят.
Он отошел к Регги, а его место рядом с Бейкером заняла Сахара, ее чешуя переливалась всеми оттенками зеленого.
— Так ты — Катастрофа Бейкер, — прошипела она, оглядывая Бейкера с головы до ног.
— Совершенно верно. Кажется, твоего имени я не знаю.
— Сахара дель Рио.
— Больно уж земное имя для лодинитки… или ты — атрианка?
— Нет. — Рептилия улыбнулась. — Я — боровийка.
— На Боровии есть пустыня Сахара? — удивился Бейкер.
— Я выросла на Земле, — ответила она. — Жила в пустыне, потом там, где раньше стоял город Рио. — Она прошлась взглядом по людям. — Никто из здесь присутствующих таким похвалиться не может. Люди давно уже ни ногой на свою родную планету.
— Ты не права, — возразил Билли Карма. — Я летал туда, чтобы подняться на Голгофу. — Он повернулся к Бейкеру, протянул руку. — Преподобный Билли Карма, сэр.
— А тебе можно пить? — осведомился Бейкер.
— А где в Книге Добра написано, что слуга Божий не может опрокинуть стаканчик-другой, если у него возникло такое желание? — пожелал знать Карма.
— Признаюсь, я ее не читал.
— А следовало. Между прочим, у меня на корабле восемь тысяч экземпляров Библии издательства «Красная буква Билли Карма». С радостью продам тебе один. Лучшей Библии не найти во всей Вселенной. Я выбросил самое скучное, добавил свои проповеди и наблюдения. Переплет — из молекулярно напряженного материала. Не горит в огне. Атомный взрыв, и тот не страшен моей Библии. Можешь не сомневаться, я проверял.
— А с чего тебе вдруг захотелось уничтожать собственную Библию? — спросил Бейкер.
Преподобный Билли Карма пожал плечами.
— Каждые несколько месяцев я сбиваюсь с пути истинного и обычно прихожу в себя с жутким похмельем в каком-нибудь борделе. Потом вновь возвращаюсь на этот путь. И то, и другое идет мне только на пользу. А сойдя с пути истинного, я первым делом пытаюсь сжечь Книгу Добра, чтобы каждое утро она не напоминала мне о пьянстве, прелюбодеянии и прочих приятных занятиях, в которых я провел ночь.
— Приятных?
— Естественно, иначе какой смысл тратить на них время. Такие люди, как ты, предаетесь им постоянно, не так ли?
— Но не каждую же минуту, остающуюся от сна, — уточнил Бейкер. — С другой стороны, я не священник.
— Знаешь, сходя с пути истинного, я тоже перестаю быть священником. — Карма нахмурился. — В прошлый раз на Рузвельте III я перебил всю банду Джирами после того, как они вернулись туда, ограбив армейский транспортный корабль. По крайней мере так мне сказали, когда вытащили из дымящихся развалин и повесили на грудь вот эту медаль. — Он вытащил из-под рубашки золотую медаль на серебряной цепочке и печально покачал головой. — Жалость-то какая, потерять тридцать восемь прихожан. Будь я трезвый, обязательно обратил бы их в свою веру.
Бейкер уже перезнакомился с половиной завсегдатаев бара, когда указал на мужчину, в одиночестве сидящего в углу.
— Что это с ним? — спросил он. — С момента моего появления он не шевельнулся.
— Так это Эйнштейн, — ответил я.
— Кто-то должен научить его правилам поведения в обществе.
— Если уж кто может чему-то научить, так это он, — вставил Макс Три Ствола. — С виду, конечно, не скажешь, но он учит лучшие умы Монархии. Во всяком случае, учил.
— Этот замухрышка? — пренебрежительно фыркнул Бейкер. — Да он же в коматозном состоянии.
— Никак нет, — заверил его Макс.
— Да, — стоял на своем Бейкер, повернулся к Эйнштейну, крикнул: — Эй, ты!
— Он тебя не услышит. Потому что глухой.
— Да?
— А также слепой и немой. С рождения.
— А что же в нем такого особенного? — спросил Бейкер.
— То, чего ты не можешь увидеть, — ответил Макс. — Его мозг.
— Объясни.
— Поскольку он научился общению с людьми лишь когда ему перевалило за двадцать, у него не такой образ мышления, как у остальных. Он, возможно, самый умный человек в галактике… уникальный мыслитель. Он создает в голове новые науки, потому что не отягощен знанием старых. Занимается этим почти тридцать лет. Когда государство решило, что его надо охранять от эксплуатации, он пришел к выводу, что ему нужна защита от охранников, и оказался здесь.
— Он действительно так хорош?
— Только благодаря ему через несколько лет мы достигнем туманности Андромеды. Только он сумел придумать защиту от молекулярного взрыва. А если тебе в руки попадет маленький приборчик, который позволяет видеть сквозь каменные стены, так это тоже его изобретение. Военные хотели засекретить его, но Эйнштейн, пусть он никогда не видел обнаженной женщины, решил, что нельзя оставлять без таких игрушек одиноких, сексуально озабоченных и абсолютно беспринципных мужчин… вроде меня.
Катастрофа Бейкер долго смотрел на Эйнштейна.
— Будь я проклят! Чтобы слепой недомерок столько напридумывал!
— У каждого из нас есть свои таланты, — заметил Аргиль, который ранее держался в отдалении.
— Твой проявляется более явственно. — Бейкер повернулся к инопланетянину, который постоянно менял цвет.
— Это не талант, — ответил Аргиль, из ярко-красного став ослепительно желтым, а потом светло-синим. — Защитный механизм.
— Похоже, он скорее привлекает хищников, чем убеждает их, что ты дерево или скала.
— Все зависит от вида хищника. На моей планете они — пожиратели падали. Умерев, я перестаю менять цвета. Поэтому, пока я переливаюсь ими, хищники знают, что я — живой, а не гниющий труп. Они едят исключительно мясо c душком.
— А в чем твой талант?
— Я очень ловко манипулирую цифрами. Раньше работал в одном из крупнейших банков звездного скопления Альбион.
— И?
— Теперь, как видишь, не работаю.
— Любопытная клиентура в этом заведении, — изрек Бейкер.
— У всех бывают проблемы. — Могильщик Гейнс, как всегда, был весь в черном. — Помнишь меня?
— Как я могу тебя забыть? — воскликнул Катастрофа Бейкер. — Ты же чуть не убил меня на Серебристой Синеве Внешнем Пограничье.
— Такая работа. Я же был охотником за головами.
— Эти чертовы собаки все еще с тобой?
— Они — не собаки, — ответил Могильщик. — Ночные летуны. С Бодина V.
— Кем бы они ни были, они дьявольски быстры и в три раза злее. — Тут Бейкер напрягся и положил руку на перламутровую рукоятку лучевика. — Ты по-прежнему охотишься за нарушителями закона?
Могильщик покачал головой.
— Мои ночные летуны сдохли, а мне не хотелось тратить десять лет на дрессировку новой своры.
— А кто сказал, что они тебе нужны?
— Какой бы высокой ни была награда, без них нет смысла выходить против таких, как ты или Ураган Смит. На моем счету сорок голов. Неплохой результат для двенадцатилетней карьеры.
— Да, я вижу, что ты цел и невредим, — кивнул Бейкер. — Могло быть и хуже, пусть тебе и помогали эти чертовы псы.
— Цел и невредим? — Могильщик рассмеялся. Поднял правую руку. — Она с Делуроса VIII. Левая нога с Поллукса IV. Правый глаз и девятнадцать зубов с Гринвельдта. Уж не помню, откуда правая ступня. И у меня чужие почка и селезенка, спасибо Дженни Мечу. Я решил отойти от дел до того, как во мне не останется ничего своего.
— Похоже, ты можешь рассказать много интересного, — хмыкнул Бейкер. — Похоже, у каждого есть немало любопытных историй.
— Есть, — признал Могильщик, — но мы их все слышали. А вот такая знаменитость, как Катастрофа Бейкер, тоже может кое-что рассказать.
— Могу, — согласился Бейкер. Он повернулся ко мне. — Но сначала я хочу заказать по бутылке для каждого, кто сейчас в зале. Дай им, что они пожелают. Когда человеку улыбается удача, ему хочется поделиться ею с другими.
— Тебе это обойдется в кругленькую сумму, приятель, — сказал я.
— Денег у меня нет, — ответил он, но, прежде чем я успел достать из-под стойки глушак, сунул руку в карман и вытащил огромный рубин. Таких видеть мне еще не доводилось. — Думаю, это достойная замена.
Я не могу пожаловаться на недостаток роста, ширины плеч или размера кулаков, но, положив рубин на ладонь, я не смог обхватить его пальцами.
— Где ты это взял? — спросил Макс Три Ствола.
— Это, по моему разумению, очень любопытная история, а по собственному опыту я знаю, что рассказывать истории — нелегкий труд, в горле пересыхает, так что сначала надо хорошо смазать голосовые смазки. Томагавк, пусть Регги отыщет мне бутылку сигнианского коньяка. И если ему меньше лет, чем мне, пусть поставит на место и возьмет другую.
Вилли Бард достал блокнот, он не признает ни диктофонов, ни компьютеров, Регги поставил на полку бутылку коньяка двухсотлетней выдержки (конечно, это был коньяк тринадцатилетней выдержки, который налили в бутылку, изготовленную 212 лет тому назад, но кто мог это определить), Бейкер вытащил пробку, отхлебнул из горла, одобрительно кивнул и начал рассказ.
Едва он вошел в «Аванпост», я понял — передо мной Герой. Так уж он выглядел. Ростом ближе к семи футам, чем к шести, немигающие бесцветные глаза, золотые волосы, падающие на плечи, тело, от которого отскакивали не только ножи, но и пули.
Могучие мускулы гигантских рук просто не вмещались в рукава рубашки, вот ему и пришлось их отрезать. Кожаной жилетке составляли компанию кожаные брюки, металлический ремень с пряжкой из черепа инопланетянина и покрытые мехом сапоги. А также ожерелья и браслеты: их перезвон слышался за добрую сотню ярдов.
Шрам, начинавшийся от уха, заканчивался по центру подбородка. Правую руку украшала вытатуированная потрясающая красавица, таких мне видеть еще не доводилось, которая постоянно перебегала с руки на грудь, скрываясь под рубашкой. Левую — его изображение, и я полагал, что каждые несколько секунд они сливались на его груди в порнографическом объятии.
На среднем пальце правой руки сиял бриллиант в шесть, а то и в семь каратов, на четвертом пальце — неизмеримо больший. На ремне висели лучевики* [1], с инкрустированными перламутром рукоятками, а сканер, установленный под стойкой, подсказал мне, что под жилеткой и в других местах скрыты еще один лучевик, два глушака* [2] и пара ножей.
Он проигнорировал мужчин и женщин, сидящих за столами, прямиком направился к стойке.
— Много слышал об «Аванпосте». — Голос его напоминал гром. — Найти его непросто.
— Тебе удалось, — отметил я.
— Я обычно нахожу то, что ищу, — ответил он. — Смешай мне «Бородавку ведьмы».
Я отдал Регги, так звался мой робот-бармен (мне хотелось хоть немного очеловечить его), соответствующую команду.
— Первая порция за счет заведения.
— Это правильно, — одобрил он, взял стакан и осушил его одним глотком, не обращая внимания на языки пламени и пар над поверхностью коктейля. — Бейкер, — представился он, ставя на стойку пустой стакан. Выдержал театральную паузу, прежде чем добавить: — Катастрофа Бейкер.
— Я о тебе слышал. — Само собой, я слышал практически обо всех, кому удавалось найти «Аванпост».
— Полагаю, слышали обо мне многие.
— Только не здесь, — возразил я.
— Позволю себе не согласиться с тобой. Боюсь, скоро сюда может пожаловать нежелательная компания.
— Неужто?
Он кивнул золотоволосой головой.
— Война приближается.
Новости добираются до нас долго. В конце концов, находимся мы далеко от тех мест, где что-то происходит.
— С кем мы собираемся воевать на этот раз?
Он пожал плечами.
— У меня такое ощущение, что воевать придется скорее не с кем, а с чем.
— Значит, у них не возникнет желания заглянуть в «Аванпост», чтобы пропустить стаканчик, не так ли? — уточнил я.
Войны начинаются и заканчиваются. «Аванпост» остается.
Прежде чем продолжить, я, пожалуй, расскажу вам о моем заведении, может, начну с того, где оно находится.
Это просто. Располагаемся мы на Генрихе II, одном из восьми Генрихов. Это название дал нам Вилли Бард, который полжизни положил на то, чтобы найти такую вот звездную систему и обнаружил ее лишь в глубинах Внутреннего Пограничья, там, куда практически никто не забирался. Звезд в системе две, Плантагенет и Тюдор. Планет, как я уже, упомянул, восемь, все Генрихи. У Генриха I две луны, Эдит Шотландская и Аделаида Лувайн. У следующих шести Генрихов по одной луне: Элеонор Аквитанская, Элеонор Прованская, Мэри де Бохуп, Кэтрин де Валуа, Маргарет Анжуйская и Элизабет Йоркская. С Генрихом VIII вышла заминка, потому что лун у планеты не было. Зато имелись шесть колец, которые Вилли Бард назвал Свадебными и дал им имена Кэтрин Арагонской, Анны Болейн, Джейн Сеймур, Анны Клевской, Кэтрин Говард и Кэтрин Парр. На нескольких Генрихах была пригодная для жизни атмосфера.
Вилли — единственный, кто знает историю Земли, и все его названия идут оттуда. К примеру, гигантский вулкан, заваливающий пеплом другое полушарие, он назвал Бекетгом. Конечно, никто понятия не имеет, с чего он дал вулкану такое название, но и возражений ни у кого не нашлось. На нашей планете обитает два вида разумных существ, которые с его легкой руки стали норманнами и саксами, правда, кто есть кто, понять невозможно. Один вид разумных существ синий и уродливый, второй — зеленый и еще уродливее.
Однако приоритет первооткрывателя Генрихов принадлежит не Вилли. Мне. Я покинул цивилизованный мир, поскольку у меня возникли серьезные трения с властями, и мчался, не останавливаясь, пока не добрался до Генрихов, которые находились на конце Вселенной, а может, в ее начале. Дальше лететь было некуда, вот я и решил приземлиться. Понимал, что рано или поздно здесь кто-нибудь да объявится, а потому потребуется место встреч, вы понимаете, бар, комнаты, где можно поспать, может, даже маленький ресторан, чтобы отведать человеческой пищи, вот и построил «Аванпост». Постарался создать уютную обстановку: на стенах голографии великих спортсменов последних тысячелетий, над стойкой — гигантский голографический портрет обнаженной Салли Шестиглазой (она позировала прямо здесь, через несколько недель после открытия «Аванпоста»). К этому добавились головы инопланетных чудовищ, подвешенные над столиками, удобные кресла, отдельный зал для любителей азартных игр. А уж за стойкой, не мешая друг другу, могли усесться человек тридцать. Потом я пришел к выводу, что нам нужно и почтовое отделение, поскольку от Монархии (знаю, знаю, они называют ее Содружеством, но здесь-то мы соображаем что к чему) нас отделяет полгалактики. Почтовый звездолет бывает у нас два раза в год, но все лучше, чем ничего. С течением лет я добавил картографический магазин для тех путешественников, которые не доверяют своим навигационным компьютерам. Потом открыл оружейный магазин. И напрасно: мужчины и женщины, которым удается добраться до «Аванпоста», обычно прекрасно вооружены.
Народу у нас много не бывает, потому что находится «Аванпост» у черта на куличках, и только самые смелые из смелых решаются заглянуть в непосредственные окрестности ядра галактики и расположенной там огромной черной дыры, которая заглатывает звезды и планеты, как таблетки. Мужчина (и женщина, и инопланетянин) должен обладать незаурядным характером и силой воли, чтобы повернуться спиной к привычному ему миру и направиться сюда. Последним я открыл ломбард, потому что даже у героев иногда заканчиваются деньги.
Что еще я могу вам сказать? Наверное, имя и фамилию. Томас Алозий Хоук, но думаю, не прошло и десяти минут после открытия «Аванпоста», как мой первый клиент окрестил меня Томагавком, и с тех пор иначе меня никто не называет.
Мне нравится моя работа. Только самые незаурядные личности решаются отправиться на поиски «Аванпоста», а если они его находят, у них за плечами целая жизнь, полная удивительных приключений, которыми не грех похвалиться. Регги и я всегда готовы утолить их жажду, а Вилли Бард записывает все их истории, иногда чуть приукрашивает и включает в свой эпический труд. Он говорит, что написал уже почти четыре тысячи страниц и обещает опубликовать свою книгу под названием «Аванпост».
Короче, Бейкер заказал вторую порцию «Бородавки ведьмы», и тут Макс Три Ствола внезапно оторвался от своего стакана.
— Катастрофа Бейкер, — сказал он в необъятную спину последнего. — Я о тебе слышал.
Бейкер повернулся к Максу, который держал стакан в одной руке, бутылку — в другой, а третьей ковырялся в ухе.
— Ты — мутант, не так ли? — осведомился Бейкер.
Макс заулыбался.
— С чего ты так решил?
— Догадался.
— Я — Макс Три Ствола. Всегда рад встретить другую живую легенду.
— И где ты обо мне слышал?
— Да практически везде, где пришлось побывать.
— Да? — Бейкер вдруг оживился. — И откуда ты сюда прилетел?
— В последний раз? — уточнил Макс. — С Порт-Рейвена, что в звездном скоплении Квинтал.
— Я провел там несколько дней, — признал Бейкер.
— Знаю. Им пришлось строить новое кладбище.
— Что делать? — Бейкер пожал плечами. — О хороших манерах там не слышали.
— Это точно. Меня дважды ограбили и один раз подстрелили, пока я добирался из космопорта в отель.
— Да, вроде бы я припоминаю, что они не жалуют чужаков, а тебя, только не обижайся, за своего не примешь.
— Мне это не мешает. — Макс улыбнулся. — Иной раз меня посылают куда подальше, забывая при этом сосчитать мои руки.
Бейкер расхохотался.
— Позволь угостить тебя. — Он оглядел сидящих за стойкой, за столиками. — Черт, позвольте вас всех угостить.
И внезапно бар ожил. Большой Рыжий, Никодемий Мейфлауэр и Ставлю-Планету О’Грейди чуть опередили Золушку и Маленького Майка Пикассо, да и остальные не задержались.
— Ты очень щедр, дружище, — выразил общую мысль О’Грейди.
— Я чувствую себя как дома, — громогласно заявил Бейкер. — Двух или трех из вас я видел на постерах с надписью «Разыскивается», а о многих слышал или читал. — Он осушил второй стакан. — Черт, от некоторых мне пришлось уносить ноги, чтобы не расстаться с жизнью. Отсюда и теплые чувства, которые я испытываю, попав сюда. Надеюсь, вы меня понимаете.
— Разумеется, понимаем, — кивнул О’Грейди. — Мы здесь по той же причине. Это место просто притягивает таких, как мы.
— Мы — особый вид, который не ограничивается людьми. — Бейкер оглядел собравшуюся толпу.
— Ты что-то имеешь против? — прошипела с дальнего края стойки Сахара дель Рио.
— Черт, да нет же. В галактике у меня пять или шесть жен, и не все они — люди. — Он помолчал. — Не могу сказать, что одни относились ко мне лучше других.
— Может, нам следует представиться нашему последнему благодетелю, — предложил О’Грейди.
— Тебя я знаю. Ты — Ставлю-Планету О’Грейди.
— Моя репутация обгоняет меня. — По лицу О’Грейди чувствовалось, что он очень доволен собой. — Жаль только, что мои планеты убегают от меня еще быстрее.
— Я видел, как ты проиграл Бета Кампанис III.
— Правда? Что-то я тебя тогда не заметил.
— В тот момент я не хотел привлекать к себе лишнего внимания.
— Так это тебя они тогда разыскивали! — воскликнул О’Грейди. — Что ты такого натворил, если они послали два батальона, чтобы схватить тебя?
— Три, — поправил его Бейкер. — Третий находился в резерве, на случай, если я рассержусь. Однако я чуть не подошел к столу, когда ты поставил на кон планету. Хотя шансов против того канфорита у тебя не было.
— Я чувствовал, что удача на моей стороне.
— Должно быть. Потому что вероятность твоего выигрыша равнялась одной трехмиллионной.
— В игре я руководствуюсь чувствами, а не вероятностями. Так я выиграл всю звездную систему Биндера. — О’Грейди улыбнулся. — Конечно, несколько месяцев спустя проиграл, но что с того… как нажито, так и прожито.
— И что принадлежит тебе на сегодняшний день?
— Рубашка, сапоги, колода карт в кармане…
— И долг в четыреста восемьдесят три кредитки, — добавил я.
— Ты говоришь с человеком, который когда-то владел миллиардами, — воскликнул он. — Черт, может, и триллионами.
— Ахилл в свое время отлично дрался, но в последнее время я не помню, чтобы он кого-то побил.
— Ты мне угрожаешь?
— Разумеется, нет, — ответил я. — Просто напоминаю.
— Тогда с этим все ясно. — О’Грейди протянул стакан. — Наполни его. И поднимай шум, когда мой долг достигнет пяти сотен.
— Я шумлю с того самого момента, как он перевалил за двести пятьдесят.
Он отошел к Регги, а его место рядом с Бейкером заняла Сахара, ее чешуя переливалась всеми оттенками зеленого.
— Так ты — Катастрофа Бейкер, — прошипела она, оглядывая Бейкера с головы до ног.
— Совершенно верно. Кажется, твоего имени я не знаю.
— Сахара дель Рио.
— Больно уж земное имя для лодинитки… или ты — атрианка?
— Нет. — Рептилия улыбнулась. — Я — боровийка.
— На Боровии есть пустыня Сахара? — удивился Бейкер.
— Я выросла на Земле, — ответила она. — Жила в пустыне, потом там, где раньше стоял город Рио. — Она прошлась взглядом по людям. — Никто из здесь присутствующих таким похвалиться не может. Люди давно уже ни ногой на свою родную планету.
— Ты не права, — возразил Билли Карма. — Я летал туда, чтобы подняться на Голгофу. — Он повернулся к Бейкеру, протянул руку. — Преподобный Билли Карма, сэр.
— А тебе можно пить? — осведомился Бейкер.
— А где в Книге Добра написано, что слуга Божий не может опрокинуть стаканчик-другой, если у него возникло такое желание? — пожелал знать Карма.
— Признаюсь, я ее не читал.
— А следовало. Между прочим, у меня на корабле восемь тысяч экземпляров Библии издательства «Красная буква Билли Карма». С радостью продам тебе один. Лучшей Библии не найти во всей Вселенной. Я выбросил самое скучное, добавил свои проповеди и наблюдения. Переплет — из молекулярно напряженного материала. Не горит в огне. Атомный взрыв, и тот не страшен моей Библии. Можешь не сомневаться, я проверял.
— А с чего тебе вдруг захотелось уничтожать собственную Библию? — спросил Бейкер.
Преподобный Билли Карма пожал плечами.
— Каждые несколько месяцев я сбиваюсь с пути истинного и обычно прихожу в себя с жутким похмельем в каком-нибудь борделе. Потом вновь возвращаюсь на этот путь. И то, и другое идет мне только на пользу. А сойдя с пути истинного, я первым делом пытаюсь сжечь Книгу Добра, чтобы каждое утро она не напоминала мне о пьянстве, прелюбодеянии и прочих приятных занятиях, в которых я провел ночь.
— Приятных?
— Естественно, иначе какой смысл тратить на них время. Такие люди, как ты, предаетесь им постоянно, не так ли?
— Но не каждую же минуту, остающуюся от сна, — уточнил Бейкер. — С другой стороны, я не священник.
— Знаешь, сходя с пути истинного, я тоже перестаю быть священником. — Карма нахмурился. — В прошлый раз на Рузвельте III я перебил всю банду Джирами после того, как они вернулись туда, ограбив армейский транспортный корабль. По крайней мере так мне сказали, когда вытащили из дымящихся развалин и повесили на грудь вот эту медаль. — Он вытащил из-под рубашки золотую медаль на серебряной цепочке и печально покачал головой. — Жалость-то какая, потерять тридцать восемь прихожан. Будь я трезвый, обязательно обратил бы их в свою веру.
Бейкер уже перезнакомился с половиной завсегдатаев бара, когда указал на мужчину, в одиночестве сидящего в углу.
— Что это с ним? — спросил он. — С момента моего появления он не шевельнулся.
— Так это Эйнштейн, — ответил я.
— Кто-то должен научить его правилам поведения в обществе.
— Если уж кто может чему-то научить, так это он, — вставил Макс Три Ствола. — С виду, конечно, не скажешь, но он учит лучшие умы Монархии. Во всяком случае, учил.
— Этот замухрышка? — пренебрежительно фыркнул Бейкер. — Да он же в коматозном состоянии.
— Никак нет, — заверил его Макс.
— Да, — стоял на своем Бейкер, повернулся к Эйнштейну, крикнул: — Эй, ты!
— Он тебя не услышит. Потому что глухой.
— Да?
— А также слепой и немой. С рождения.
— А что же в нем такого особенного? — спросил Бейкер.
— То, чего ты не можешь увидеть, — ответил Макс. — Его мозг.
— Объясни.
— Поскольку он научился общению с людьми лишь когда ему перевалило за двадцать, у него не такой образ мышления, как у остальных. Он, возможно, самый умный человек в галактике… уникальный мыслитель. Он создает в голове новые науки, потому что не отягощен знанием старых. Занимается этим почти тридцать лет. Когда государство решило, что его надо охранять от эксплуатации, он пришел к выводу, что ему нужна защита от охранников, и оказался здесь.
— Он действительно так хорош?
— Только благодаря ему через несколько лет мы достигнем туманности Андромеды. Только он сумел придумать защиту от молекулярного взрыва. А если тебе в руки попадет маленький приборчик, который позволяет видеть сквозь каменные стены, так это тоже его изобретение. Военные хотели засекретить его, но Эйнштейн, пусть он никогда не видел обнаженной женщины, решил, что нельзя оставлять без таких игрушек одиноких, сексуально озабоченных и абсолютно беспринципных мужчин… вроде меня.
Катастрофа Бейкер долго смотрел на Эйнштейна.
— Будь я проклят! Чтобы слепой недомерок столько напридумывал!
— У каждого из нас есть свои таланты, — заметил Аргиль, который ранее держался в отдалении.
— Твой проявляется более явственно. — Бейкер повернулся к инопланетянину, который постоянно менял цвет.
— Это не талант, — ответил Аргиль, из ярко-красного став ослепительно желтым, а потом светло-синим. — Защитный механизм.
— Похоже, он скорее привлекает хищников, чем убеждает их, что ты дерево или скала.
— Все зависит от вида хищника. На моей планете они — пожиратели падали. Умерев, я перестаю менять цвета. Поэтому, пока я переливаюсь ими, хищники знают, что я — живой, а не гниющий труп. Они едят исключительно мясо c душком.
— А в чем твой талант?
— Я очень ловко манипулирую цифрами. Раньше работал в одном из крупнейших банков звездного скопления Альбион.
— И?
— Теперь, как видишь, не работаю.
— Любопытная клиентура в этом заведении, — изрек Бейкер.
— У всех бывают проблемы. — Могильщик Гейнс, как всегда, был весь в черном. — Помнишь меня?
— Как я могу тебя забыть? — воскликнул Катастрофа Бейкер. — Ты же чуть не убил меня на Серебристой Синеве Внешнем Пограничье.
— Такая работа. Я же был охотником за головами.
— Эти чертовы собаки все еще с тобой?
— Они — не собаки, — ответил Могильщик. — Ночные летуны. С Бодина V.
— Кем бы они ни были, они дьявольски быстры и в три раза злее. — Тут Бейкер напрягся и положил руку на перламутровую рукоятку лучевика. — Ты по-прежнему охотишься за нарушителями закона?
Могильщик покачал головой.
— Мои ночные летуны сдохли, а мне не хотелось тратить десять лет на дрессировку новой своры.
— А кто сказал, что они тебе нужны?
— Какой бы высокой ни была награда, без них нет смысла выходить против таких, как ты или Ураган Смит. На моем счету сорок голов. Неплохой результат для двенадцатилетней карьеры.
— Да, я вижу, что ты цел и невредим, — кивнул Бейкер. — Могло быть и хуже, пусть тебе и помогали эти чертовы псы.
— Цел и невредим? — Могильщик рассмеялся. Поднял правую руку. — Она с Делуроса VIII. Левая нога с Поллукса IV. Правый глаз и девятнадцать зубов с Гринвельдта. Уж не помню, откуда правая ступня. И у меня чужие почка и селезенка, спасибо Дженни Мечу. Я решил отойти от дел до того, как во мне не останется ничего своего.
— Похоже, ты можешь рассказать много интересного, — хмыкнул Бейкер. — Похоже, у каждого есть немало любопытных историй.
— Есть, — признал Могильщик, — но мы их все слышали. А вот такая знаменитость, как Катастрофа Бейкер, тоже может кое-что рассказать.
— Могу, — согласился Бейкер. Он повернулся ко мне. — Но сначала я хочу заказать по бутылке для каждого, кто сейчас в зале. Дай им, что они пожелают. Когда человеку улыбается удача, ему хочется поделиться ею с другими.
— Тебе это обойдется в кругленькую сумму, приятель, — сказал я.
— Денег у меня нет, — ответил он, но, прежде чем я успел достать из-под стойки глушак, сунул руку в карман и вытащил огромный рубин. Таких видеть мне еще не доводилось. — Думаю, это достойная замена.
Я не могу пожаловаться на недостаток роста, ширины плеч или размера кулаков, но, положив рубин на ладонь, я не смог обхватить его пальцами.
— Где ты это взял? — спросил Макс Три Ствола.
— Это, по моему разумению, очень любопытная история, а по собственному опыту я знаю, что рассказывать истории — нелегкий труд, в горле пересыхает, так что сначала надо хорошо смазать голосовые смазки. Томагавк, пусть Регги отыщет мне бутылку сигнианского коньяка. И если ему меньше лет, чем мне, пусть поставит на место и возьмет другую.
Вилли Бард достал блокнот, он не признает ни диктофонов, ни компьютеров, Регги поставил на полку бутылку коньяка двухсотлетней выдержки (конечно, это был коньяк тринадцатилетней выдержки, который налили в бутылку, изготовленную 212 лет тому назад, но кто мог это определить), Бейкер вытащил пробку, отхлебнул из горла, одобрительно кивнул и начал рассказ.
КАТАСТРОФА БЕЙКЕР И КОРОЛЕВА ДРАКОНОВ
Два года тому назад (начал Бейкер) я находился в Спиральном Рукаве, старательствовал в астероидном поясе Парнаса.
Не то чтобы сам что-то рыл и взрывал, черт, я же не отличу самородный плутоний от свежего мяса, но болтался в маленьком Трейдтауне, который построили на Парнасе II. С таверной, похожей на этот бар, только размером поменьше и без произведения искусства над стойкой, и номерами. У меня, правда, тогда с деньгами было туго, так что ночевал я на корабле. Как и в любом Трейдтауне, там была скупка. Я сделал логичный вывод: если старатель идет прямиком в скупку, минуя таверну, значит, он нашел что-то очень ценное, и намеревался позаимствовать его добычу до того, как она попадет к скупщику.
Вот так у меня оказалось тридцать фунтов расщепляющегося материала. Об атомных делах я, само собой, не имел ни малейшего понятия, но знал, что хранить плутоний положено в свинцовых контейнерах, а не в карманах, и держаться от него подальше. С учетом того, что в Монархии плутоний был в цене, я прикинул, что канфориты, сетты и домарийцы заплатят за него еще больше. В Спиральном Рукаве меня достаточно хорошо знали, причиной тому стали досадные недоразумения, ни в одном из которых моей вины не было, поэтому все старатели сразу откликались на мои просьбы, отдавали то, что несли в скупку, и вдруг вспоминали, что у них. срочные дела в другом месте. Все, кроме одного, но в таких вопросах неправильное решение чревато самыми неприятными последствиями.
Загрузив добычу в трюм корабля, я полетел во Внешнее Пограничье, где собирался устроить небольшой неформальный аукцион. Мне пришлось остановиться на космической станции, вращающейся вокруг Беллабонды IX, чтобы дозаправиться, и когда я сидел в тамошнем баре, дегустируя с десяток бренди, мне в спину уперся глушак. Я уже хотел повернуться, чтобы сказать пару теплых слов грубияну, который держался за рукоятку глушака, когда обнаружил в дюйме от своего носа ствол лучевика. Бросил взгляд направо, налево, и не увидел ничего такого, что могло порадовать глаз.
Тип, что стоял передо мной, практически не уступал мне в росте, а это большая редкость, во всяком случае, в этой Вселенной, но за другие я говорить не могу. Он косил, во рту сверкала пара золотых зубов, в последний раз брился он достаточно давно, а мылся еще раньше.
— Катастрофа Бейкер, ты взял то, что тебе не принадлежит, — прорычал он.
— Я брал многое из того, что мне не принадлежало, — ответил я. — На то и живу.
— Да, но то, что ты взял на этот раз, принадлежит Королеве Драконов, и она послала меня сообщить тебе, что сердится на тебя.
— Хорошо, ты сообщил, — кивнул я. — А теперь отвали и не мешай мне дегустировать бренди.
Мужчина с золотыми зубами нахмурился.
— Вроде как ты меня не понимаешь. Ты украл у нее тридцать фунтов чистого плутония и она хочет получить их назад.
— Должно быть, произошла какая-то ошибка, — ответил я. — Я украл мой плутоний у пяти старателей в Спиральном Рукаве.
— Возможно, плутоний нашли они, но она — их хозяйка.
Я размышлял над его словами с минуту.
— Как мне представляется, нехорошо владеть и людьми, и расщепляющимися материалами. Передай ей, что людей она может оставить себе, кроме одного, отправленного мною к праотцам, а плутоний я увезу с собой.
Золотой Зуб тяжело вздохнул, пожал плечами.
— Я знал, что так и будет. Говорил и говорил ей, что такой человек, как ты, никогда не отдаст нужное ей только потому, что мы пригрозим вырвать тебе глаза, отрезать уши и переломать руки и ноги. Я убеждал ее, что даже после того, как мы поджарим тебя на медленном огне, загоним иголки под все ногти и начнем по одному вытаскивать позвонки, ты все равно не скажешь нам то, что мы хотим знать.
— Поскольку в этом у нас разногласий нет, что ты намерен предпринять? — полюбопытствовал я.
— Ума не приложу, — признал он. — Пожалуй, отвезем тебя к ней, чтобы решение принимала она.
— А может, немного попытаем его? — предложил тот, что упирал мне в спину глушак. — Позабавимся?
Золотой Зуб вновь вздохнул.
— Нет, — ответил после серьезных раздумий. — Ты помнишь, что случилось с последними четырьмя или пятью пленниками, с которыми я позволил тебе позабавиться.
— Я просто увлекся, — гнул свое парень с глушаком. — Этого больше не повторится.
— В прошлый раз ты говорил то же самое.
— А может, я только кастрирую его? — не унимался этот говнюк. — Говорить он сможет, а если она решит сама пытать его, он будет цел на девяносто пять процентов.
— Ничего глупее этого предложения слышать мне не приходилось. — Золотой Зуб повернулся ко мне. — Ты должен его простить. Он еще очень молодой. Просто не понимает, что у этих Королев Драконов всегда свербит между ног.
По правде говоря, мне еще не приходилось встречаться с Королевой Драконов. Но Королев Пиратов я навидался. Их отличала сладострастность, безмерная жадность и роскошная грудь. Вот я и решил, если Королева Драконов каким-то боком в родстве с Королевами Пиратов, то я попал с раскаленной сковородки на пуховую перину.
Не то чтобы сам что-то рыл и взрывал, черт, я же не отличу самородный плутоний от свежего мяса, но болтался в маленьком Трейдтауне, который построили на Парнасе II. С таверной, похожей на этот бар, только размером поменьше и без произведения искусства над стойкой, и номерами. У меня, правда, тогда с деньгами было туго, так что ночевал я на корабле. Как и в любом Трейдтауне, там была скупка. Я сделал логичный вывод: если старатель идет прямиком в скупку, минуя таверну, значит, он нашел что-то очень ценное, и намеревался позаимствовать его добычу до того, как она попадет к скупщику.
Вот так у меня оказалось тридцать фунтов расщепляющегося материала. Об атомных делах я, само собой, не имел ни малейшего понятия, но знал, что хранить плутоний положено в свинцовых контейнерах, а не в карманах, и держаться от него подальше. С учетом того, что в Монархии плутоний был в цене, я прикинул, что канфориты, сетты и домарийцы заплатят за него еще больше. В Спиральном Рукаве меня достаточно хорошо знали, причиной тому стали досадные недоразумения, ни в одном из которых моей вины не было, поэтому все старатели сразу откликались на мои просьбы, отдавали то, что несли в скупку, и вдруг вспоминали, что у них. срочные дела в другом месте. Все, кроме одного, но в таких вопросах неправильное решение чревато самыми неприятными последствиями.
Загрузив добычу в трюм корабля, я полетел во Внешнее Пограничье, где собирался устроить небольшой неформальный аукцион. Мне пришлось остановиться на космической станции, вращающейся вокруг Беллабонды IX, чтобы дозаправиться, и когда я сидел в тамошнем баре, дегустируя с десяток бренди, мне в спину уперся глушак. Я уже хотел повернуться, чтобы сказать пару теплых слов грубияну, который держался за рукоятку глушака, когда обнаружил в дюйме от своего носа ствол лучевика. Бросил взгляд направо, налево, и не увидел ничего такого, что могло порадовать глаз.
Тип, что стоял передо мной, практически не уступал мне в росте, а это большая редкость, во всяком случае, в этой Вселенной, но за другие я говорить не могу. Он косил, во рту сверкала пара золотых зубов, в последний раз брился он достаточно давно, а мылся еще раньше.
— Катастрофа Бейкер, ты взял то, что тебе не принадлежит, — прорычал он.
— Я брал многое из того, что мне не принадлежало, — ответил я. — На то и живу.
— Да, но то, что ты взял на этот раз, принадлежит Королеве Драконов, и она послала меня сообщить тебе, что сердится на тебя.
— Хорошо, ты сообщил, — кивнул я. — А теперь отвали и не мешай мне дегустировать бренди.
Мужчина с золотыми зубами нахмурился.
— Вроде как ты меня не понимаешь. Ты украл у нее тридцать фунтов чистого плутония и она хочет получить их назад.
— Должно быть, произошла какая-то ошибка, — ответил я. — Я украл мой плутоний у пяти старателей в Спиральном Рукаве.
— Возможно, плутоний нашли они, но она — их хозяйка.
Я размышлял над его словами с минуту.
— Как мне представляется, нехорошо владеть и людьми, и расщепляющимися материалами. Передай ей, что людей она может оставить себе, кроме одного, отправленного мною к праотцам, а плутоний я увезу с собой.
Золотой Зуб тяжело вздохнул, пожал плечами.
— Я знал, что так и будет. Говорил и говорил ей, что такой человек, как ты, никогда не отдаст нужное ей только потому, что мы пригрозим вырвать тебе глаза, отрезать уши и переломать руки и ноги. Я убеждал ее, что даже после того, как мы поджарим тебя на медленном огне, загоним иголки под все ногти и начнем по одному вытаскивать позвонки, ты все равно не скажешь нам то, что мы хотим знать.
— Поскольку в этом у нас разногласий нет, что ты намерен предпринять? — полюбопытствовал я.
— Ума не приложу, — признал он. — Пожалуй, отвезем тебя к ней, чтобы решение принимала она.
— А может, немного попытаем его? — предложил тот, что упирал мне в спину глушак. — Позабавимся?
Золотой Зуб вновь вздохнул.
— Нет, — ответил после серьезных раздумий. — Ты помнишь, что случилось с последними четырьмя или пятью пленниками, с которыми я позволил тебе позабавиться.
— Я просто увлекся, — гнул свое парень с глушаком. — Этого больше не повторится.
— В прошлый раз ты говорил то же самое.
— А может, я только кастрирую его? — не унимался этот говнюк. — Говорить он сможет, а если она решит сама пытать его, он будет цел на девяносто пять процентов.
— Ничего глупее этого предложения слышать мне не приходилось. — Золотой Зуб повернулся ко мне. — Ты должен его простить. Он еще очень молодой. Просто не понимает, что у этих Королев Драконов всегда свербит между ног.
По правде говоря, мне еще не приходилось встречаться с Королевой Драконов. Но Королев Пиратов я навидался. Их отличала сладострастность, безмерная жадность и роскошная грудь. Вот я и решил, если Королева Драконов каким-то боком в родстве с Королевами Пиратов, то я попал с раскаленной сковородки на пуховую перину.