Резник Майк. Аванпост

   — Ты нашел тех, кого искал?
   — Да, но потерял тридцать фунтов, гоняясь за ними.
   — А что скажешь ты, Ураган? — Мейфлауэр повернулся к Смиту.
   — С большинством инопланетян я живу мирно, — ответил он под взглядом Лангтри Лили.
   — Большой Рыжий? — продолжил опрос Мейфлауэр.
   — Вы должны понимать, что я смотрю на все это с другой колокольни, — ответил Большой Рыжий. — Я — спортсмен, не герой, не охотник за головами, даже не солдат. Я бы сказал, что самые крепкие инопланетяне, физически, торкилы. Роста в них двенадцать футов, сплошные мышцы, и в смертоболе им нет равных. Последний раз они выиграли у людей шестнадцать, пять, восемь и три.
   — Никогда не видела, как играют в смертобол, — призналась Сахара дель Рио. — И что означает этот счет?
   — Торкилы шестнадцать раз занесли мяч в «город», люди — пять. Торкилы убили восьмерых людей, люди — троих торкилов. — Большой Рыжий улыбнулся. — Это мужская игра, мэм.
   — Значит, им нет равных? — уточнила Сахара.
   — Физически.
   — То есть?
   — Про их ум я такого сказать не могу. Любой грумарит может проиграть в шахматы только другому грумариту. А есть еще квинталанцы, которые изобрели пятимерные шашки.
   — И как в них играют? — спросил О’Грейди.
   — Понятия не имею. Об этом надо спрашивать квинталанца, а они так заняты исследованиями других измерений, что могут и не ответить.
   — Так ты говоришь, что торкилы самые крепкие, а грумариты и квинталанцы — самые умные? — спросил Мейфлауэр.
   — Самые крепкие в спортивных состязаниях, — поправил его Большой Рыжий. — Лично я выставил бы против них Эйнштейна.
   — Ты говоришь про грумаритов и квинталанцев?
   — Я говорю про всех.
   — Да перестань, — отмахнулся Мейфлауэр. — Как может слепой человек победить торкила?
   — Он — Эйнштейн, — ответил Большой Рыжий. — И найдет способ.
   — Я бы поставил на торкила, — встрял О’Грейди.
   — И проиграл бы.
   — Да? — хмыкнул О’Грейди. — Спроси его, как бы он выиграл.
   Большой Рыжий отпечатал вопрос, дождался ответа, прочитал его на экране.
   — Он говорит, что легко.
   — Он говорит — как? — настаивал О’Грейди.
   — Да. Он говорит, что Е равно МС квадрат.
   — И что? Это всем известно.
   — Справедливо… но только он знает, как это можно использовать.
   — Ерунда.
   Экран компьютера Большого Рыжего вновь ожил.
   — Он говорит, что докажет это прямо сейчас, если ты поставишь пятьсот кредиток против его десяти.
   Вот тут по лицу О’Грейди пробежала тень сомнения.
   — Скажи ему, я не хочу брать его деньги.
   Компьютеры обменялись посланиями.
   — Он говорит, что можешь не волноваться… они тебе не достанутся.
   — Как-нибудь в другой раз.
   — Он говорит, что проанализировал ситуацию и, если война доберется сюда, второго шанса, возможно, не будет.
   — Я это переживу, — ответил О’Грейди.
   — Чертовски жаль, — вздохнул преподобный Билли Карма. — Люблю наблюдать, когда Добро и Зло сходятся в открытом бою.
   — И кто из них был бы Добром? — спросил Макс.
   — Естественно, победитель, — ответил Билли Карма. — Бог в таких делах не оставляет Злу ни единого шанса.
   — Определенность — это хорошо, — усмехнулся Макс.
   — Безусловно, — согласился с ним преподобный.
   — А что скажешь ты, Макс? — спросил Никодемий Мейфлауэр.
   — Насчет чего?
   — Кто, по-твоему, самые опасные инопланетяне?
   — Которые опаснее сверхагрессивных рыжеволосых девиц, вроде Телмы? — переспросил Макс. — Знаешь, история Урагана Смита о голодных глазах напомнила мне о них.
   — Рыжеволосых девицах?
   — Нет. Об опасных инопланетянах.
   — У твоих тоже были голодные глаза? — поинтересовался Смит.
   Макс покачал головой:
   — Нет. Нет, но они все равно могли нагнать страха. Черт, если бы не я, они, возможно, захватили бы всю галактику.
   — Возблагодарим Господа за маленькие радости, — саркастически пробормотал Маленький Майк Пикассо.
   — Возблагодари кого-нибудь еще, — сурово ответил ему преподобный Билли Карма. — Общаться с небесами позволено только мне.
   — Так что это были за инопланетяне? — спросил Большой Рыжий.

ПИРАТЫ ЗАРИ

   Слышали когда-нибудь об Офире (начал Макс)? Это горнорудная планета во Внешнем Пограничье. Много алмазов, еще больше других драгоценных камней. Неплохое, кстати, местечко. С кислородом порядок, гравитация — восемьдесят процентов от стандартной. Там построили больницу для пациентов с болезнями сердца, потому что пониженная гравитация способствовала их выздоровлению.
   Но у них возникла проблема. Какую и можно ожидать для планеты, богатой алмазами.
   Шахты хорошо охранялись, так что контрабандой алмазы с Офира практически не вывозились. Пару раз крупные банды пытались поживиться алмазами, но у них ничего не вышло.
   А потом появились Пираты Зари, и для Офира наступили черные дни.
   * * *
   — Почему их звали Пиратами Зари? — спросил Большой Рыжий.
   — Я к этому подхожу, — раздраженно ответил Макс.
   * * *
   Они были инопланетянами (продолжил Макс). Никто не знал, откуда они появились. Они никогда не нападали днем, никогда не устраивали ночных рейдов. Сумерки их тоже не привлекали. Всегда являлись вместе с зарей, на восходе солнца, и сразу показали себя крутыми парнями. В первый же раз убили семнадцать охранников, а их улов составили драгоценные камни стоимостью в сорок миллионов кредиток. При этом они не потеряли ни единого человека.
   (Конечно же, не человека. У них было по три ноги, так что бегали они не очень, зато никому не удавалось и сшибить их с ног. Собственно, у них было и по три руки, и по три больших круглых глаза, с каждой стороны соответственно треугольных тела и головы. Рот, правда, был один и он не всегда смотрел в ту сторону, куда шел Пират Зари.)
   Атаковали они без предупреждения. Падали с неба, стреляя из пульсаторов. До этого самого дня никто не знает, почему их интересовали алмазы, но, думаю, они продавали их ренегатам-людям за оружие и космические корабли.
   В первый год совершили семь набегов, и когда пыль рассеялась, стало ясно, что человеческая колония на Офире на грани банкротства, не говоря уж о том, что ее население значительно уменьшилось.
   Я услышал про беды Офира, а поскольку дел у меня особых не было, как-то утром прилетел туда и предложил свои услуги. От отчаяния они даже не попытались сбить назначенную мною цену: по одному алмазу за каждого Пирата плюс премию в десять алмазов, если я перебью их всех или прогоню раз и навсегда. Я поселился в лучшем отеле города, «Необработанном Бриллианте», и стал ждать.
   К сожалению, я ничего не мог планировать, не зная заранее об их появлении, а, как я уже и говорил, они всегда использовали фактор внезапности. Сваливались, как снег на голову, брали то, что хотели, и исчезали.
   Я провел на Офире двадцать семь дней, прежде чем увидел их. Каждую ночь сидел в засаде, спать ложился в полдень, и вот наступило утро, когда пятнадцать Пиратов двинулись к вновь отстроенному зданию пробирной палаты, где хранились алмазы, подготовленные к отправке в Монархию. Некоторые из охранников открыли огонь, но Пираты не замедлили шаг. Сами же стреляли настолько точно, что через минуту восемь охранников лежали мертвыми.
   Я внимательно разглядывал их. Знал, что одного удалось убить, то есть они смертны, но наше оружие, похоже, не причиняло им вреда. И тут до меня дошло, что их военная форма на самом деле бронекостюмы, которые каким-то образом отражают свет лучевиков и звуковые волны глушаков. Так что единственный способ убить Пирата — разнести ему голову, а с двухсот ярдов, с такого расстояния охранники открыли огонь, попасть в голову из ручного оружия — чистая случайность. У Пиратов оружие было куда точнее, а с такими большими глазами им не требовались оптические прицелы.
   Я подождал, пока они войдут в пробирную палату. Затем подкрался к зданию и занял позицию за атомным утилизатором мусора, в тридцати ярдах от входа. Пять минут спустя они вышли из двери.
   Я прицелился в голову первого, нажал на спусковой крючок и отправил его в мир иной. Успел разобраться со вторым, но остальные уже бежали, как крысы с тонущего корабля. Конечно, с тремя ногами большой скорости они набрать не могли, но на бегу все время вращались, так что я уже не смог попасть в голову.
   А выходить из укрытия и преследовать их не хотел, поскольку зрение и оружие у них были лучше моего. Они благополучно скрылись вдали, чуть позже их корабль покинул планету и люди потянулись к убитым охранникам.
   Что касается меня, то я первым делом обследовал тела убитых Пиратов, но без особой для себя пользы. От голов практически ничего не осталось, а искать в броне слабые точки не имело смысла.
   Зато я попытался найти какой-нибудь религиозный символ и облегченно вздохнул, не обнаружив такового, поскольку его отсутствие подсказало мне, как разделаться с этими сукиными детьми.
   Я подождал появления мэра, он пришел, лишь убедившись на все сто процентов, что Пираты покинули планету, и потребовал два алмаза за убитых Пиратов. Мэр возразил, что я должен Офиру восемь алмазов за убитых охранников, так что с учетом двух, упомянутых мной, за мной должок в шесть алмазов.
   — Чушь! — отмахнулся я. — Не забывай, что ты разговариваешь с Максом Три Ствола. Если не заплатишь мне положенного, я не скажу тебе, как победить Пиратов Зари.
   — А ты знаешь как? — удивился он.
   — Да, знаю, — кивнул я. — И, если хочешь, чтобы я поделился своими знаниями с тобой, гони алмазы.
   Мэр и члены городского совета пошептались пару минут, потом повернулись ко мне.
   — Приходи в мой кабинет через полчаса, и я отдам тебе твои алмазы.
   — Отлично.
   — А теперь… как нам убить Пиратов?
   — Приходи в свой кабинет через полчаса, и тридцатью секундами позже я с радостью тебе все расскажу. При условии, что в промежутке ты со мной расплатишься.
   Вот тут он решил, что ничто не мешает ему пойти в свой кабинет прямо сейчас, я последовал за ним и терпеливо подождал, пока он откроет сейф и достанет два очень неплохих алмаза.
   — Вот. — Он протянул алмазы мне. — Тебе уплочено. Так как нам убить Пиратов Зари?
   — Признав, что они — Пираты Зари, и спросив себя, почему?
   — Я не понимаю, — покачал головой мэр.
   — Значит, так, пусть пока удача не на нашей стороне, они знают, что мы можем их убить. Исходя из этого, они могли остановиться на одном из следующих вариантов. Атаковать ночью, когда увидеть их практически невозможно. Атаковать ясным днем, когда они могли бы перестрелять нас, как в тире. Однако они всегда атакуют на заре. Почему?
   — Я не знаю.
   — Я тоже не знал, — признал я. — Пока не обследовал убитых.
   — И ты нашел причину? — спросил мэр.
   — Да. Если б я обнаружил при них амулет, свидетельствующий о том, что они поклоняются солнцу или луне, то подумал бы, что именно этим объясняется их излюбленное время атаки. Но амулета не нашлось, следовательно, причина — в их огромных глазах. Они не могут нападать днем, потому что солнце их слепит.
   — А что им мешает нападать ночью? — спросил мэр.
   — У Офира нет луны, это единственная планета в вашей системе, до ближайшей звезды шестнадцать световых лет. Ночи у вас чернильно-черные, и даже Пираты Зари ничего не видят без источника света, который, конечно же, сразу выдаст их местонахождение.
   — Это логично, — кивнул мэр. — Теперь понятно, почему они нападают только на заре. Но мне по-прежнему не ясно, как нам их победить.
   Я печально покачал головой.
   — Ты такой тупой, что мне стоило запросить двойное вознаграждение. Но сделка есть сделка. Дай мне десять человек, и мы подготовимся к их следующему прилету.
   Мы подготовились. Они появились тридцать дней спустя, а мы поджидали их с самыми яркими прожекторами, которые можно купить за деньги. Включили их, когда Пираты приблизились на пятьдесят ярдов к зданию пробирной палаты, а потом, как в тире, перестреляли.
   Одного оставили в живых, чтобы он мог вернуться к кораблю и сообщить другим Пиратам, что на Офире им ловить нечего. С того дня Пиратов Зари там больше не видели.
   Что же касается меня, то я почти год жил, как король, пока не наткнулся на Ставлю-Планету О’Грейди, которому в один вечер и проиграл остаток алмазов.
   * * *
   — Об этом не грусти, — посоветовал О’Грейди Максу. — Не прошло и трех дней, как они перешли к Макнейру Каменное Лицо. — Он печально покачал головой. — Вот уж кто умел блефовать. Сделал меня на пятьдесят миллионов.
   — Макнейр Каменное Лицо, — повторил Катастрофа Бейкер. — Я слышал о нем.
   — Он был букмекером, — продолжил О’Грейди. — Помните поединок за чемпионский титул по свободному боксу в тяжелом весе между Спиноломом Барнсом и Пенджакским Малышом?
   — Кто может его забыть? — вмешался Большой Рыжий. — Единственный бой в истории, в котором оба упали замертво на ринге.
   — Правильно, — кивнул О’Грейди. — А поскольку оба не смогли подняться, букмекеры никому не заплатили. Старина Каменное Лицо собрал ставок на пятнадцать миллионов и решил, что хватит ему принимать ставки и пора ставить самому.
   — Я однажды видел Пенджакского Малыша, — сказал Могильщик. — Всегда думал, что только два человека в галактике смогут справиться с ним, Катастрофа Бейкер и я, правда, насчет себя полной уверенности у меня не было.
   — Насчет Малыша ничего сказать не могу, — подал голос Ураган Смит, — но я присутствовал на матче, когда Спинолом Барнс разобрался с Джимми Стальным Кулаком, и, думаю, я сумел бы взять над ним верх.
   Ожил компьютер Большого Рыжего.
   — Эйнштейн говорит, что вы все ошибаетесь, — сообщил им Большой Рыжий. — Только один человек мог побить Барнса или Малыша.
   — Кто же он? — спросил Гейнс.
   Большой Рыжий передал вопрос Эйнштейну, улыбнулся, прочитав ответ.
   — Совсем и не он.
   — Инопланетянин? — спросил Гейнс.
   — Нет, — ответил Большой Рыжий. — Женщина.
   — Я в это не верю! — пренебрежительно бросил Гейнс.
   — Эйнштейн никогда не ошибается.
   — На этот раз ошибся.
   На экране появилось новое послание Эйнштейна.
   — Он хочет знать, слышал ли кто о Киборге де Мило? — озвучил его Большой Рыжий.
   — Киборг де Мило? — повторил Гейнс. — Он ее не выдумал?
   — Нет, — от противоположной стены ответил ему Ахмед Альфардский. — Я ее знаю. Она существует.
   — И ее зовут Киборг де Мило?
   — Теперь да. Я ее знал как Венеру.
   — Только не надо напрягать меня ее полным именем, — пробурчал Гейнс.
   — Да кому нужно ее имя? — согласился с ним О’Грейди. — Лучше скажи нам, почему Эйнштейн думает, что она могла бы справиться и со Спиноломом Барнсом, и с Пенджакским Малышом?
   — Он не думает, — поправил его Большой Рыжий. — Знает.
   — И он прав, — кивнул Ахмед.
   — И все же, почему?

КИБОРГ ДЕ МИЛО

   Ее настоящее имя (начал Ахмед Альфардский), или, вернее, имя, которое ей дали при рождении, — Венера Дельмонико. В те стародавние времена, когда мы встретились, Венера, симпатичная, вежливая, воспитанная девушка, только-только сдала вступительный экзамен и собиралась вылететь на Аристотель, вы знаете, университетскую планету. Изучать она хотела что-то очень уж экзотическое, кажется, поэзию третьего столетия Галактической эры. К тому моменту Венера и так обладала энциклопедическими знаниями по этому предмету, и только два человека, оба профессора с Аристотеля, могли ее чему-то научить.
   Но за три недели до отлета на Аристотель грабители ворвались в дом ее родителей. Отец попытался остановить их, и его убили. Мать попыталась убежать, зовя на помощь, и ее тоже убили. Потом, чтобы замести следы, грабители сожгли дом. В огне погибла и ее коллекция ценнейших раритетных томиков поэзии. Венера осталась жива только потому, что в это время занималась в местной библиотеке.
   Я жил по соседству и стоял рядом с дымящимися развалинами, когда приехала Венера. Полиция сообщила ей о случившемся. Я думал, у нее начнется истерика, может, она упадет в обморок, но мои ожидания не оправдались. Ее лицо стало бесстрастным, голос смягчился, и она задавала вопросы следователю, пока не узнала от него все, что тот мог ей сказать.
   Потом увидела меня, подошла, попросила связаться с Аристотелем и сообщить, что учиться не будет, ни в ближайшем семестре, ни в обозримом будущем.
   — Но что ты собираешься делать? — спросил я. — Не можешь же ты из-за этой трагедии порвать все связи с обществом и уйти в себя?
   — С обществом я не порву, — спокойно, холодно ответила она. — У меня есть дела.
   — Будешь и дальше изучать поэзию?
   Ее симпатичное личико перекосила гримаса презрения.
   — Нет, Ахмед. Более важные дела. — Она бросила последний взгляд на пепелище, повернулась ко мне. — Я увижусь с тобой перед тем, как приступлю к ним.
   И она ушла.
   Исчезла почти на год. Я пытался навести справки, но никто не знал, что с ней сталось. Потом, безо всякого предупреждения, она объявилась в моем доме.
   — Венера! — воскликнул я. — Где ты была?
   — Готовилась, — ответила она, проходя в гостиную.
   — Ты совершенно не изменилась. — Я оглядел ее с головы до ног.
   Она хохотнула.
   — Спасибо, Ахмед. С того дня как погибли мои родители, я смеюсь первый раз.
   — А что такого забавного я сказал? — в недоумении спросил я.
   — Ты и представить себе не можешь, как я изменилась.
   Я вновь оглядел ее.
   — Я ничего не вижу. Сомневаюсь, чтобы ты набрала или потеряла даже пару фунтов.
   — Я потеряла больше двух фунтов. Я потеряла обе руки.
   Я глянул на ее руки.
   — Не понимаю.
   Она постучала пальцами правой руки по левой. Послышались металлические щелчки.
   — Я заменила обе руки протезами.
   — Но зачем? — в изумлении воскликнул я.
   — Потому что в обычных руках необходимость отпала. — Она вытянула руки перед собой. — Мне требовались такие.
   — Для чего?
   — Для моей работы.
   — Я думал, твоя работа — изучение поэзии.
   — Моя работа — убивать людей, которые заслужили смерть, — ответила она. Растопырила пальцы правой руки. — Этот палец стреляет лазерными лучами. Этот — звуковыми волнами. Вот этот — пульсатор. А этот стреляет пулями. — Она подняла левую руку. — Этот — огнемет, этот — атомный бур, этот выбрасывает нож, этот — прожектор, пробивающий не только темноту, но и туман.
   Она постучала пальцем по своим прекрасным синим глазам. Раздался тот же звук.
   — Мои глаза видят не только то, что видишь ты, но и в ультракрасном и ультрафиолетовом диапазонах. Левый, к тому же, телескоп, правый может использоваться как микроскоп.
   — Господи! — воскликнул я. — Зачем ты все это сделала?
   — Я сжала в один год миллионы поколений, которые потребовались бы эволюции для достижения такого же результата, и добилась максимальной эффективности своего тела. С этого дня я уже не Венера Дельмонико, а Киборг де Мило. Как Венера древних, я потеряла обе руки, но в отличие от нее нашла им достойную замену.
   — У нас преступников ищет полиция, а в Пограничье этим занимаются профессиональные охотники за головами, вроде Могильщика Гейнса.
   — Они работают за деньги, — ответила она. — Я — во имя справедливости.
   — Но…
   — Полиция год ищет убийц моих родителей. Результат есть?
   — Не знаю, — признался я.
   — А я знаю. Они не продвинулись ни на шаг.
   — Что тебе сказать. — Я печально вздохнул. — У меня такое ощущение, что ты порушила свое будущее.
   — Возможно, это ты порушил свое будущее, — предположила она, направляясь к двери, — не сделав всего, что в твоих силах, чтобы гарантировать себе это самое будущее.
   Ей потребовалось три дня, чтобы разыскать убийц родителей. Я не знаю, что она с ними сделала, но слышал, что хоронить было нечего.
   В звездной системе Альфард она задержалась еще на месяц. Перебив всех известных преступников, решила попробовать свои силы, схватившись с противником посерьезнее, и отправилась во Внутреннее Пограничье.
   Время от времени я читал о ней или до меня доходили слухи о женщине-киборге, которая убивала людей, поединок с которыми не стал бы легкой прогулкой и для Катастрофы Бейкера, но не могу с уверенностью утверждать, что она до сих пор жива.
   Если нет, я бы не хотел находиться в одной комнате, даже на одной планете, с человеком, который смог ее убить.
   * * *
   — Эйнштейн говорит, что она жива. — Большой Рыжий смотрел на экран. — В прошлом месяце он виделся с ней на Зеленом Лугу II.
   — Зачем? — удивился Макс. — Что у них может быть общего?
   — Само собой, ей требовался его совет, — ответил Большой Рыжий. — Зачем еще кому-либо хочется встретиться с Эйнштейном.
   — Какой совет? — не унимался Макс.
   — У нее оставались человеческие ноги. Она хотела посоветоваться с ним насчет их замены.
   — Да она и так целый арсенал.
   — Оружия ей хватает, — ответил Большой Рыжий. — Но сие не означает, что она не может повысить свою эффективность. Нужны ей ноги, на которых она сможет ходить при гравитации, в четыре раза больше стандартной? Которые позволят ей прыгать на сорок футов? С вакуумными присосками на стопах, чтобы ходить по стенам и потолку? С отделениями для запасных энергетических батарей? С холодильниками для хранения еды, если она окажется далеко от цивилизованного…
   — Ладно, ладно, — раздраженно оборвал его Макс. — Я все понял.
   — Знаете, — подал голос Могильщик, — а ведь я слышал о ней. Имени не знал, но некоторые из ее подвигов тянули на легенды. О женщине-киборге говорят уже многие годы, женщине, которой под силу все то, что, по словам Ахмеда, умеет Киборг Венера.
   — Киборг де Мило, — поправил его Ахмед.
   — Если она во Внутреннем Пограничье, почему ни разу не заглянула в «Аванпост»? — задал Макс более чем логичный вопрос.
   — Может, ее не мучила жажда, — предположил Никодемий Мейфлауэр.
   — А может, собиралась заглянуть на огонек, но флот или чужие разнесли ее корабль в клочья, — добавил Маленький Майк Пикассо. — На нас надвигается война, знаете ли.
   — Если в нее кто-то выстрелил, мне не хочется думать о том, что с ним сталось в случае промаха, — заметил Ахмед.
   — Давно она — киборг? — спросил Никодемий Мейфлауэр.
   — Восемнадцать лет, — ответил Ахмед.
   — Долгий срок, — вздохнул Ураган Смит. — Может, она уже мечтает о мужчине, который полюбит ее.
   — Она не в твоем вкусе, — заметил Катастрофа Бейкер.
   — Откуда ты знаешь?
   — Она — человек.
   Лангтри Лили зашипела на Смита.
   — Это всего лишь теоретические рассуждения, дорогая моя, — быстро ответил он, готовясь уйти в сторону в случае очередного плевка.
   Она злобно глянула на него, и он принялся поглаживать ее руку. Мгновение спустя она расслабилась и принялась добирать остатки меда из пластиковой бутылочки.
   — Так или иначе, она — женщина крутая, — уверенно заявил Маленький Майк.
   — Кто ж с этим спорит? — пожал плечами Могильщик. — Я-то думал, что встречался с самыми крутыми женщинами Пограничья, но, судя по всему, они не чета Киборгу де Мило.
   — Кто они? — Вилли Бард оторвался от блокнота.
   — Слышал когда-нибудь о сестрах О’Тул? — спросил Гейнс.
   — Нет.
   — Я слышал, — ввернул Никодемий Мейфлауэр.
   — Я тоже, — присоединился к нему Бейкер. — Имена еще у них были такие странные, вроде бы Шелк и Атлас.
   — Я думал, Резина и Кружево, — не согласился с ним Никодемий.
   — Близко, но не в десятку, — покачал головой Могильщик.

РОМАНТИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ БАРХАТА И КОЖИ О’ТУЛ

   Никто не знает когда они появились в Пограничье (начал Гейнс). Черт, да они могли здесь родиться. Я знаю, что они выросли в Аллее Кошмаров, криминальном районе Порт Рейвена, маленькой планетки в секторе Уиллоби, а тот, кто может провести в Аллее Кошмаров больше суток и не отправиться на тот свет, обладает удивительными способностями к выживанию.
   Умом сестры не блистали, я уверен, что вступительного экзамена на Аристотеле они в отличие от Киборга де Мило не сдали бы, но не нарушали закон, много работали, копили деньги.
   Собственно, на почве последнего я с ними и познакомился. Так уж вышло, что мы пользовались услугами одного банка. В Порт Рейвене я не находил ничего привлекательного, но там располагалось отделение банка Спики, в котором у меня был счет.
   Внешностью девушки тоже не могли похвастать. Симпатичные, конечно, но не из тех, ради кого мужчина готов достать луну с неба или отправиться убивать дракона. Прямо скажу, не чета Силиконовой Карни. Одна всегда одевалась в бархат, вторая в кожу, и вскоре их настоящие имена забылись, остались только Бархат и Кожа, сестры О’Тул.
   Управлял банком тощий шкет, которого звали Трокмортон Льюис Фротингхэм. Клянусь, его имя весило больше, чем он сам. И всегда выглядел так, будто только что вышел от портного, невзирая на духоту и влажность. До сих пор иногда встречаются люди, которые носят очки, но он — единственный на моей памяти, кто носил пенсне — очки, которые крепятся на носу. Из левого рукава всегда торчал уголок шелкового носового платка, а туфли сияли, как два солнца.