Резник Майк. Аванпост

   Маленький Майк Пикассо заулыбался.
   — Видишь? Я же говорил тебе, что заказ на портрет Салли для «Аванпоста» надо отдать мне.
   — Он получился бы менее сексистским, если б ее нарисовал ты? — спросил я.
   — Может, и нет, — признал он. — Но выглядела бы она куда лучше. Я, скажем, сразу избавил бы ее от четырех глаз.
   — Но у нее шесть глаз!
   — Искусство не должно копировать природу, — ответил Маленький Майк. — Иногда его задача — улучшить природу.
   — Но разве этим оно не входит в противоречие с истиной? — спросил Бард.
   — Ты же веришь всем, кто рассказывает тебе о войне, не проверяя их слова, — ответил Маленький Майк. — Разве тут нет противоречия с истиной?
   — Мы говорим о разном. История никогда не пытается улучшить природу.
   — Нет… но твоими стараниями улучшается история.
   — Я немного приукрашиваю ее, чтобы она не лежала в пыльной библиотеке или в пыльном компьютере, где до нее добирались бы одни академики, — оправдывался Бард.
   — Я думал, академики только и могут, что с важным видом вещать не пойми о чем. Ты полагаешь, они действительно что-то читают?
   — Дождливыми вечерами, когда их не приглашают на коктейль-пати, — ответил Бард.
   — Ты уходишь от ответа, — не унимался Маленький Майк. — Я хочу знать, в чем этическая разница между моим портретом Салли с двумя глазами и записанными тобой рассказами о том, чего не было.
   — Ты изменяешь ее внешность, — ответил Бард. — Это нечестно. Я же лишь приукрашиваю рассказы Катастрофы, Урагана и остальных. Занимаюсь простой литературной обработкой.
   — А если они тебе лгут?
   — С какой стати кому-либо лгать летописцу?
   — Может с тем, чтобы выглядеть более героическими, — предположил Маленький Майк. — А может, им просто нравится лгать.
   — Очень маловероятно. — Голосу Барда недоставало уверенности.
   — Давай проверим мои гипотезы, — продолжил Майк. — Я расскажу историю о том, что я делал во время войны. Часть, возможно, правда, часть — ложь. Когда я закончу, ты скажешь мне, что ты собираешься записать и почему.
   — Я согласен, — ответил Бард, принимая вызов.

ПОТЕРЯННОЕ СОКРОВИЩЕ МАРГАРЕТ АНЖУЙСКОЙ

   Я направлялся на Генрих IV, надеясь сражаться плечом к плечу с Ураганом Смитом, когда на орбите Генриха III нарвался на пару кораблей пришельцев (начал Маленький Майк). Начал маневрировать, и когда, находясь неподалеку от Генриха VI, уже вроде бы оторвался от них, удачный выстрел вывел из строя субпространственное радио и навигационный компьютер.
   Я решил, что в такой ситуации лучше всего посадить корабль и заняться ремонтом. Зная, что гарнизон пришельцев расположился на Генрихе VI, я приземлился на Маргарет Анжуйской.
   Радиопередатчик превратился в груду металлолома, тогда как повреждение навигационного компьютера не выглядело серьезным. Но я — художник, не компьютерщик, поэтому понятия не имел, с чего начать ремонт.
   Я понял, что мне остается только одно — вернуться в «Аванпост» и либо занять у кого-нибудь корабль, либо попроситься к кому-то в напарники. Однако начать я решил с прогулки по окрестностям, на случай, если попадется какой-нибудь фантастический вид, зарисовки которого я смогу использовать в будущем.
   Я влез в скафандр, открыл люк, спустился на землю и отправился на прогулку. Скалы мне понравились, но я видел и зарисовывал и более интересные. На Маргарет не было ни воздуха, ни воды, и я уже подумал, что делать мне там больше нечего, когда увидел вдали что-то необычное. Создавалось ощущение, что объект этот не здешний, и я начал осторожно приближаться к нему.
   И действительно, передо мной выросло здание, построенное инопланетянами. Не пришельцами, с которыми мы сражались, нет, построили его гораздо раньше. Судя по всему, я никогда не встречал существ, которые могли без труда проходить через эту причудливо изогнутую дверь.
   Из-под моих ног с каменного пола поднималась пыль столетий. Я включил фонарь на шлеме и огляделся. Я находился в огромном зале, в который выходило множество изогнутых дверей. Каждая вела в маленькую комнатушку.
   В первой я ничего не нашел. Как и во второй. Зато третья приятно удивила. Вероятно, это здание служило сейфом, который построили богатые жители Генриха VI с тем, чтобы хранить в нем свои ценности от воров. А может, его построили воры, чтобы хранить украденное до продажи на черном рынке.
   Я словно попал в египетскую гробницу. Грабители могил (конечно, на Генрихе VI их звали иначе) украли все драгоценности, но оставили произведения искусства. Должно быть, понятия не имели, сколько они стоили. А стоили они целое состояние. Я нашел скульптуру Мориты, бронзу Тобина, два голографических пейзажа Далиримпла. Вы не поверите — даже одну картину Рокуэлла с самой Земли!
   Одно за другим, я начал переносить все в корабль, на что ушла большая часть дня. Целую неделю я провел на Маргарет Анжуйской, надеясь найти еще один клад, но тщетно. Однако, учитывая сумму, которую выложат музеи и художественные галереи за мои находки, я не могу считать, что время потрачено зря.
   Я подождал, пока последний из кораблей пришельцев покинул Генрих VI. Резонно предположил, что они улетели, получив соответствующий приказ, а сие означало, что война закончилась. Поэтому я вернулся сюда, рассчитывая курс с помощью логарифмической линейки и карманного калькулятора.
   А теперь собираюсь отпраздновать мое возвращение бутылкой лучшего сингианского коньяка, какой только найдется у Томагавка, после чего полечу в Содружество, чтобы выяснить, сколько дадут за мои находки на аукционе.
   * * *
   — Это все? — спросил Бард.
   — Все, — ответил Маленький Майк Пикассо. — Что ты используешь в своей книге?
   — Ничего.
   — Почему?
   — Совершенно очевидно, что ты все выдумал, от начала и до конца.
   — Как скажешь, — пожал плечами Майк. — Ты пробудешь здесь еще пару минут?
   — Я здесь живу.
   — Хорошо. — И Маленький Майк направился к двери.
   — Ты действительно не собираешься включить в книгу его рассказ? — спросил я.
   — Это потрясающая история! — воскликнул Бард, более не сдерживаясь. — Конечно же, она будет в моей книге. Просто не хотелось делиться своими планами с этим маленьким наглецом!
   Маленький Майк вернулся с голографическим инопланетным пурпурным пейзажем.
   — Подлинный Далиримпл! — объявил он. — В Содружестве стоит как минимум три миллиона кредиток. — Он повернулся к Барду. — Так что ты пиши свою историю, а я продам это сокровище, и посмотрим, кто будет счастливее.
   — Красивая картина. — Макс протянул руку. — Особенно вот это странное дерево.
   — Не трогай! — Маленький Майк ударил Макса по руке.
   — Извини.
   — Я бы хотел посмотреть, что еще находится на твоем корабле?
   — Пусть даже ты не собираешься написать об этом в книге? — осведомился Маленький Майк.
   — Я не из породы упрямцев, — ответил Бард. — Убеди меня, что я ошибаюсь.
   — Пошли. — С картиной в руках Маленький Майк зашагал к двери, Бард — за ним.
   — Красивая картина, — заметил Бейкер. — При условии, что тебе нравятся уродливые инопланетные пейзажи.
   — Между прочим, краска еще влажная. — Макс улыбнулся, демонстрируя всем пурпурную подушечку пальца.
   — Сказать ему? — спросил Большой Рыжий.
   — И лишить книгу такой истории? — вопросом на вопрос ответил Макс.
   Бард вернулся через несколько минут.
   — А где Маленький Майк? — полюбопытствовал я.
   — Упаковывает картины. Такие сокровища нельзя оставлять где придется. — Бард раскурил бездымную сигару.
   — И что ты можешь сказать? — спросил Макс.
   — По моему разумению, вся его история — правда, за исключением места, где он нашел эти сокровища. Скорее всего его нога не ступала на Маргарет Анжуйскую. Он это выдумал, чтобы у нас не возникло желания поискать другие клады там, где он нашел картины. Должно быть, он обнаружил это загадочное здание на одной из лун Генриха I.
   — Твои слова многое объясняют.
   Едва эта фраза слетела с губ Макса, как вернулся Маленький Майк и сел рядом с Киборгом де Мило. Она тут же поднялась и пересела за пустой столик.
   — Мне пора. — Мать Земля встала, направилась к двери. — До свидания, Томагавк. Я вернусь месяцев через шесть-восемь.
   — Удачи тебе.
   — Знаете, и нам пора отправляться в свадебное путешествие. — Никодемий Мейфлауэр повел Золушку к двери. — Еще увидимся. — И вслед за Матерью Землей они зашагали к взлетной площадке.
   — Наш маленький коллектив становится все меньше, — отметил Макс.
   — А вот мы никуда не полетим, — откликнулся Неистовый Бык.
   — Пока нам дают здесь кредит, — добавил Сидящий Конь.
   — Эй! — вдруг воскликнул Бард. — Вы двое не рассказали о том, чем занимались во время войны.
   — Ты не спрашивал, — ответил Неистовый Бык.
   — Как видишь, спрашиваю.
   — Слишком поздно. Теперь тебе придется заплатить.
   — Точно, — кивнул Сидящий Конь. — Хочешь услышать нашу историю, заплати за спиртное, которое мы выпьем, рассказывая ее.
   Бард кивнул мне.
   — Запиши их выпивку на мой счет.
   — Ты — джентльмен и ученый, — похвалил Барда Неистовый Бык.
   — Как я понимаю, сие означает, что мы не собираемся снять с него скальп? — спросил Сидящий Конь.
   Регги принес им по полному стакану.
   — Ладно, выпивку я вам поставил, — сказал Бард. — Теперь рассказывайте.
   — Кто будет говорить? — спросил Сидящий Конь.
   — Последнюю историю рассказывал ты, так что теперь моя очередь.
   — Какую последнюю? — переспросил Бард. — Вы, парни, еще ничего не рассказывали мне о своих приключениях.
   — Ты мнишь себя единственным летописцем Пограничья? — спросил Барда Неистовый Бык. — Напрасно. Тот парень с Модесто III не только ставит нам выпивку, но и платит за наш номер, когда мы останавливаемся там.
   — Да, — кивнул Сидящий Конь, — он платит за первоклассные истории, и только такие мы ему и рассказываем. Я не могу сказать, какую получишь ты, потому что ставишь нам только виски… и это дешевое виски.
   — Знаешь, если б мое виски было чуть дешевле, — добавил Неистовый Бык, — я бы рассказал тебе историю, в которой победили пришельцы.
   — Вы собираетесь рассказывать или так и будете жаловаться?
   — Искусство не терпит спешки, — назидательно изрек Неистовый Бык.
   Бард махнул мне рукой.
   — Скажи Регги, чтобы больше он за мой счет им не наливал.
   — С другой стороны, с историей ситуация прямо противоположная, — быстро добавил Неистовый Бык.
   — Так начинай.
   — Слушай внимательно.

БИТВА ПРИ БИГ-ЛИТТЛХОРНЕ

   Спустились сумерки (начал Неистовый Бык) и с запада дул легкий ветерок. Мы, Сидящий Конь и я, ползли на животах вверх по склону холма, чтобы посмотреть, что находится по другую сторону вершины. Джеронимо находился слева от нас, Витторио вел своих воинов по правую руку.
   Мы увидели вражеских солдат, сидящих у костров, но не генерала Кастарда, и…
   * * *
   — О чем ты говоришь? — пожелал знать Бард.
   — Ты хотел услышать историю про войну, вот я тебе и рассказываю.
   — Но ты все выдумываешь! Святой Боже, ты же рассказываешь о том, что произошло на Земле!
   — Никто из завсегдатаев «Аванпоста» никогда не выдумывал для тебя историю? — спросил Неистовый Бык.
   — Такую — нет!
   — Естественно. Много сюда заглядывает индейцев?
   — Ты же выдумываешь историю про битву, которая произошла более семи тысяч лет тому назад!
   — Конечно… но битва-то знаменитая.
   — Ты никак не хочешь меня понять! — Бард не скрывал раздражения. — Я хочу знать, что произошло после того, как вы покинули «Аванпост», чтобы сразиться с пришельцами.
   — Мы победили, — ответил Неистовый Бык. — Но история о битве на реке Биг-Литтлхорн куда более захватывающая.
   — Вы сведете меня с ума! — пробормотал Бард.
   — Может, ему не нравятся имена Джеронимо и Витторио? — предположил Сидящий Конь.
   — Ну, я могу заменить их на Тонто и Шоц-Диджиджи, — ответил Неистовый Бык.
   — Да кто они, черт побери? — выкрикнул Бард.
   — Выдуманные персонажи, но ничем не хуже, чем Джеронимо и Витторио, — пояснил Неистовый Бык. — В конце концов, главные действующие лица в этой истории — я и мой напарник. Остальные просто подносили дротики.
   — Луки и стрелы, — поправил его Сидящий Конь.
   — Вы, похоже, не понимаете моей задачи, — Бард покачал головой. — Как я могу включить эту историю в сагу о борьбе с пришельцами в звездной системе Плантагенет?
   — Измени имена, — предложил Неистовый Бык.
   — Это нечестно!
   — А кто узнает? — спросил Сидящий Конь. — Мы никому не скажем, ты — тоже.
   — Послушайте, — Бард едва не плакал, — я хочу знать лишь одно: что произошло, когда вы отправились на войну?
   — Это скучно.
   — Не вся история захватывающе интересная, — ответил Бард.
   — Ты действительно хочешь знать? — осведомился Неистовый Бык.
   — Да.
   — И не хочешь услышать о том, как сиу победили генерала Кастарда в сражении у Биг-Литтлхорна?
   — Нет! — взревел Бард.
   — Хорошо. — Сидящий Конь пожал плечами. — Мы нашли флагман пришельцев и взорвали его.
   — Так себе история, — добавил Неистовый Бык.
   — Вы хотите, чтобы я поверил, что вы двое взорвали самый большой корабль неприятельского флота?
   — Я не знаю, самым ли он был большим, — засомневался Сидящий Конь.
   — Но мог и быть, — предположил Неистовый Бык. — Все-таки с милю длиной.
   — И вы вдвоем уничтожили его?
   — Совершенно верно.
   — Как?
   — Подложили бомбу в туалет капитана.
   Бард переводил взгляд с Сидящего Коня на Неистового Быка и обратно.
   — Вы держите меня за полного идиота?
   — Насколько честного ответа ты ждешь? — спросил Сидящий Конь.
   — Мне проще поверить, что вы действительно участвовали в сражении при Литтл-Бигхорне.
   — Биг-Литтлхорн, — поправил его Неистовый Бык. — И мы говорили тебе, что та история лучше.
   Бард повернулся ко мне.
   — С этого момента они сами платят за свою выпивку.
   И направился к своему столику.
   — Мы действительно его взорвали, — повторил Неистовый Бык для присутствующих.
   — Я тебе верю, — откликнулся преподобный Билли Карма.
   — Правда? — удивился Неистовый Бык. — Тогда, наверное, я что-то перепутал.
   — Ну почему все начинают ненавидеть меня с первого взгляда? — Голос Билли Кармы переполняла жалость к себе.
   — Чтобы экономить время, — ответила Силиконовая Карни.
   Вилли Бард расхохотался.
   — Если ты вздумаешь записать вот это в свой опус, мы с Иисусом достанем тебя даже из могилы, — пригрозил преподобный.
   — Я думал, один из вас уже вернулся оттуда, — заметил Большой Рыжий.
   — Он вернулся, — согласился Билли Карма. — Но он не может надолго задерживаться среди нас. А вот вдвоем мы будем преследовать этого горе-историка днем и ночью.
   — Приятно осознавать, что ты собираешься решить с ним все вопросы.
   — Как я ни стараюсь, он все равно записывает в свою книгу всю ложь обо мне.
   — Я имел в виду Иисуса — не Барда.
   — С Иисусом найти взаимопонимание гораздо легче, чем с Бардом, — ответил Билли Карма.
   — Это радует, учитывая, что Ему все еще поклоняются несколько миллиардов людей.
   — По-моему, не столько поклоняются, как надеются, что Он будет таскать за них каштаны из огня, — вставил Макс.
   — Не каштаны, а души, — поправил его Билли Карма.
   Макс пожал плечами.
   — Что в лоб, что по лбу.
   — Знаете, — подал голос Катастрофа Бейкер, — мы должны пустить шапку по кругу и купить подарок Никодемию Мейфлауэру и его даме.
   — Мне нравится эта идея, — откликнулся я. — Регги, достань из сейфа сотенную и передай Катастрофе.
   Остальные поддержали меня, и вскоре Бейкер подсчитал всю собранную сумму.
   — Две тысячи шестьсот кредиток. Мы сможем купить на них что-нибудь красивое.
   — Мы сможем купить что-то более красивое на пять тысяч двести кредиток, — заметил Ставлю-Планету О’Грейди.
   — Ты хочешь внести недостающие две тысячи шестьсот кредиток? — спросил Бейкер.
   — Не совсем, — ответил О’Грейди. — Ты готов поставить эти деньги на условиях, что выигравший получает вдвое больше, а проигравший — ничего?
   — Против тебя? Ни в коем разе!
   О’Грейди пожал плечами.
   — Ты упустил выигрыш.
   — Скорее, остался при деньгах, которые в противном случае перекочевали бы к тебе, — с абсолютной уверенностью отрезал Бейкер.
   — А во что ты хотел сыграть? — спросил Билли Карма.
   — Во что-нибудь простенькое. — Глаза О’Грейди сузились. — Есть у тебя деньги?
   Билли Карма вывернул карманы.
   — У меня семьдесят три кредитки, четыре рубля Нового Сталина и шесть талеров Марии-Терезии.
   — Именно та сумма, на которую я и хотел сыграть. — О’Грейди подошел к стойке. — Регги, у тебя есть книжечка спичек?
   — О чем ты? — ответил за Регги я. — Он никогда в жизни не видел книжечки спичек.
   — Ясно, придется идти другим путем. Регги, найди кусок картона и вырежи полоску в два дюйма длиной и восьмую часть дюйма шириной.
   Регги выполнил просьбу и протянул О’Грейди полоску картона.
   — У обычной спички стороны разного цвета. Поэтому я беру ручку и закрашиваю одну сторону нашей суррогатной спички черным.
   — Что теперь? — спросил Билли Карма после того, как одна сторона полоски почернела.
   — Теперь я бросаю «спичку» в воздух и до того, как она упадет на стойку бара, ты называешь сторону, которая будет обращена кверху. Ставим по одной кредитке.
   — Белая, — воскликнул Билли Карма, и точно, «спичка» легла белой стороной кверху.
   О’Грейди бросил спичку четыре раза: дважды белой стороной кверху и дважды — черной.
   — У меня такое ощущение, что мы можем бросать эту псевдоспичку целый день, а в итоге кто-то из нас разбогатеет максимум на три кредитки, — заметил преподобный.
   — Давай сделаем игру более интересной, — предложил О’Грейди.
   — А как можно сделать ее более интересной? — удивился Билли Карма. — Все, что мы можем, это называть белое или черное.
   — Не совсем, — покачал головой О’Грейди. — Что, если я скажу, что псевдоспичка ляжет на торец?
   — Ты рехнулся! — вырвалось у Билли Кармы.
   — Ты готов поставить семьдесят три кредитки, четыре рубля Нового Сталина и шесть талеров Мари-Терезии, чтобы это доказать?
   — Позволь сначала убедиться, что я тебя правильно понял. Ты собираешься подбросить эту полоску картона, как подбрасывал раньше, и она должна приземлиться на торец. Если она приземлится на черную или белую сторону, я выиграл?
   — Совершенно верно.
   Преподобный Билли Карма оглядел «Аванпост».
   — Вы его слышали. — И он положил деньги на стойку.
   О’Грейди ухмыльнулся, сложил картонную полоску буквой V, подбросил в воздух и, само собой, она приземлилась на торец.
   — Одну минуту! — взревел Билли Карма. — В правилах этого не было.
   — Вы все меня слышали, — ответил О’Грейди. — Разве я говорил, что не могу согнуть псевдоспичку перед тем, как подбросить ее?
   — Нет, — мотнул головой Бейкер.
   — Нет, — поддержал его Ураган Смит.
   — Похоже, преподобному придется собирать милостыню, — добавил Могильщик.
   — Ты меня провел! — Билли Карма нацелил обвиняющий перст в О’Грейди.
   — Нельзя провести честного человека, — ответил О’Грейди.
   — То есть, если я признаюсь, что я — мошенник, ты признаешь, что жульничал?
   — Может, признаю, может — нет, но деньги я тебе не отдам.
   Преподобный Билли Карма возвел очи горе, но потолок помешал ему увидеть небеса.
   Ставлю-Планету О’Грейди тем временем повернулся к Барду.
   — Я разрешаю тебе написать об этом трюке в книге. За последние двадцать лет спички я видел не больше пяти раз.
   Могильщик подошел к двери, что за последнее время он проделывал неоднократно.
   — Кого ты там высматриваешь? — спросил Бейкер.
   — Аргиля, — ответил Гейнс. — Я не оставляю надежды, что он послушался моего совета, но, наверное, напрасно. — Он вздохнул и вернулся к стойке.
   — Ты видел его после того, как мы вступили в бой?
   Могильщик покачал головой.
   — В последний раз связывался с ним по субпространственному радио, когда он намеревался приземлиться на Генрихе V. Пытался его отговорить. Он же был философом — не солдатом. А вернувшись с Генриха VIII, я его следов не нашел.
   — На Генрихе VIII было жарко? — спросил Бард.
   — Как я себе представляю, не жарче, чем на остальных Генрихах.
   — Хочешь рассказать нам об этом?
   Гейнс пожал плечами.
   — Почему нет?

ПОЛДЕНЬ НА ГЕНРИХЕ VIII

   Я надеюсь, Никодемий и Золушка не будут проводить свой медовый месяц на Генрихе VIII. Атмосфера там из аммиака, видимость практически нулевая, сила тяжести выше стандартной, а температура чуть ли не минус сто по Цельсию.
   Я выбрал Генрих VIII, потому что на планетах с непригодной для дыхания атмосферой мне приходилось бывать чаще других, за исключением разве что Урагана Смита. Я знал, что пришельцы оставили там маленький гарнизон, и решил уничтожить его.
   Обнаружил жилые Купола с помощью датчиков моего корабля, приземлился в полумиле от их лагеря, а когда спустился на каменистую землю, с полдюжины пришельцев уже ждали меня с оружием на изготовку.
   — Убейте его! — приказал один из офицеров.
   — Нет! — раздался другой голос. — Он — мой!
   Я оглянулся и увидел за щитком скафандра физиономию знакомого мне инопланетянина. Звали его Серая Саламандра.
   * * *
   — Я думал, он умер на Дедале IV несколько лет тому назад, — удивился Бейкер.
   — Я слышал, его казнили в звездной системе Рузвельта, — высказал свое мнение Ураган Смит.
   — Когда я в последний раз видел его физиономию на постерах со словом «РАЗЫСКИВАЕТСЯ», за него, живого или мертвого, предлагали полмиллиона кредиток, — добавил Бейкер.
   — И имелась приписка, что живым он никому не нужен, — уточнил Смит. Повернулся к Могильщику. — Так это действительно был он?
   * * *
   Да, он (продолжил Гейнс). Проложил путь сквозь окруживших меня пришельцев и остановился в двух футах.
   — Ты арестовал меня на Барракуде IV, — прошипел он. — Этого я тебе никогда не забуду. Ежедневно и ежечасно я проклинал твое имя. Молил Бога и дьявола, чтобы мне представился шанс вновь увидеть тебя, и кто-то из них услышал мои молитвы. Наконец-то ты стоишь передо мной.
   — Что ж, сегодня сила на твоей стороне, — признал я. — И что ты собираешься со мной сделать?
   — Разумеется, убить.
   Я не видел способа остановить его, учитывая дюжину нацеленных на меня лучевиков и бластеров, поэтому предпочел промолчать, ожидая, что он еще скажет.
   — Ты — единственный, кому удалось победить меня.
   Я уже понял, куда он клонит, и подумал, что мне будет предложен далеко не самый худший в создавшейся ситуации вариант.
   — Никакого труда это не составило. Я знаю десять или пятнадцать людей, которым такое точно по силам, да и пять-шесть инопланетян.
   — Мы это увидим! — взревел он. — Последние десять лет я мечтал о том дне, когда мы встретимся и я смогу потребовать реванша.
   — Ты снова проиграешь.
   Тут он просто обезумел. Начал скакать, метаться из стороны в сторону, речь его стала нечленораздельной, во всяком случае транслейтор не мог перевести его слов.
   Наконец он чуть успокоился, наклонился вперед, едва не коснувшись моего шлема своим.
   — Тебе разрешат оставить оружие, если ты дашь слово не использовать его против моих соратников.
   — Если они не будут стрелять в меня, я не буду стрелять в них, — ответил я.
   Он повернулся к пришельцам.
   — Под страхом смерти не вмешивайтесь. — Вновь посмотрел на меня: — Мы встретимся, когда солнце будет в зените. В этот период видимость чуть получше.
   — Где? — спросил я.
   Он указал налево.
   — Вон там, в полумиле отсюда, двенадцать Куполов, в которых базируется наш гарнизон. Мы встретимся на нейтральной территории, на полпути между твоим кораблем и Куполами.
   — Логично, — кивнул я. — И когда солнце будет в зените?
   — Примерно через час. Не опаздывай. В следующий раз зенита оно достигнет только через две тысячи пятьсот часов.
   С этим он повернулся и увел пришельцев к Куполам. Я потерял их из виду, едва расстояние между нами достигло каких-то пятидесяти ярдов.
   Поскольку до поединка оставался час, я побродил по округе, знакомясь с местностью. Минут через двадцать наткнулся на корабль пришельцев, мысленно запомнил, где он находится, и зашагал к «Главной улице», так я назвал место, где предстояло сразиться с Серой Саламандрой.
   Он, возможно, мог застрелить меня до того, как я заметил его, зрение у него, особенно в том супе, который на Генрихе VIII считался атмосферой, было куда острее, чем у людей, но гордость не позволила расправиться со мной исподтишка, он появился из тумана и двинулся на меня.
   — Как давно я ждал этого дня! — воскликнул он, когда нас разделяло двадцать ярдов.
   — Я не знал, что тебе так хочется умереть, а не то выследил бы гораздо раньше, — ответил я.
   Он потянулся за лучевиком, но в силу моего опыта на планетах с повышенной силой тяжести я обладал неоспоримыми преимуществами. Так что выхватил глушак первым, а мгновением позже шлем Серой Саламандры разлетелся на куски, и он умер. Я подумал, а не получить ли за него вознаграждение, но голова Серой Саламандры превратилась в бесформенное месиво и я засомневался, что кто-либо сумеет его опознать.