Роббинс Гарольд. Искатели приключений

   — Нет. Слезать?
   — Оставайся там.
   — Я себе яйца натер этими ветками. Котяра рассмеялся.
   — Яйца ты себе натер не ветками. — Он обернулся к Мануэле. — Как ты считаешь?
   — Не знаю, — задумчиво ответил Мануэле. — Может быть, это был только дозор.
   — И что теперь? — спросил Котяра. — Поедем домой?
   — Ружья плохая замена мясу.
   — Но если в долине солдаты...
   — Мы не знаем наверняка, что они там, — оборвал его Мануэле. — А те, которых мы видели, ускакали.
   Котяра молчал. Старший Сантьяго подошел и сел напротив него. Так они и сидели молча, глядя друг на друга.
   Почувствовав, что хочу писать, я подошел к дереву и занялся своим делом. Через секунду ко мне присоединился Роберто, мы стояли бок о бок, и две желтые струйки сверкали на солнце. Я с гордостью посмотрел на Роберто. Хотя он и был старше, я писал дольше него, но, похоже, он не заметил этого. Только я собрался обратить на это его внимание, как струйка иссякла. Застегнув штаны, я вернулся ко входу в пещеру.
   Трое мужчин все так же молча сидели возле пулемета. Мануэле затушил сигарету и аккуратно спрятал окурок в карман.
   — Выяснить можно только одним способом. Один из нас должен сходить в долину.
   — Но если там солдаты, это опасно.
   — Еще опасней для нас, если мы вернемся домой без мяса, — ответил Мануэле.
   — Это точно, — согласно кивнул Котяра. — Им это не понравится.
   — Совершенно не понравится, — добавил Сантьяго. — Они ведь голодные.
   Мануэло и Котяра удивленно уставились на него. Индеец вообще редко раскрывал рот.
   Мануэло повернулся к Котяре.
   — Пойдешь ты.
   — Я? — воскликнул Котяра. — А почему?
   — Ты раньше бывал в этой долине, а мы нет. Кому же идти, как не тебе?
   — Но я был там всего один день, — запротестовал Котяра и кивнул в мою сторону. — А потом генерал отослал меня с ним в горы. Мануэло посмотрел на меня.
   — Ты помнишь долину?
   — Да.
   — Далеко отсюда ваша гасиенда?
   — На лошади часа полтора.
   — А пешком? Лошадь привлечет внимание.
   — Часа три, может, четыре. Мануэло уже все решил для себя.
   — Возьмешь с собой мальчишку. Он покажет тебе дорогу.
   — И все-таки нам придется взять себе лошадей, — проворчал Котяра. — Ты же знаешь, как мне тяжело идти пешком. А кроме того, у меня такое чувство, что там небезопасно. Нас могут убить.
   Мануэло поднялся.
   — В таком случае лошади вам вообще не понадобятся, — решительно заключил он. — Отправляйтесь. Котяра уже поднялся и потянулся за ружьем.
   — Оставь ружье, — сердито сказал Мануэло. — Спрячь под рубашку пистолет. Если встретишь кого-нибудь по дороге — ты просто бедный крестьянин, направляющийся с сыном в Бандайу. А если тебя увидят с ружьем, то сначала пристрелят, а уж потом станут задавать вопросы.
   Видно было, что Котяра не испытывает радости.
   — Сколько вы будете ждать нас? Мануэло посмотрел на него, подсчитывая в уме, потом взглянул на солнце и снова на Котяру.
   — Сейчас примерно восемь. Если парень прав, то до гасиенды вы доберетесь к полудню. Мы будем ждать вас до заката. Если вы не вернетесь к этому времени, мы отправимся домой.
   Котяра молча посмотрел на Мануэло — каждый понимал, о чем думает другой. На месте Котяры Мануэло вел бы себя точно так же. Таковы были правила их жизни.
   Котяра повернулся ко мне.
   — Пошли, парень. Похоже, что отводить тебя домой уже стало моей обязанностью.
   — Эти яйца покарают меня, — послышался с дерева крик младшего Сантьяго, похожий на стон. Котяра задрал голову и широко улыбнулся.
   — Бедняга! — крикнул он. — Так, может, предпочтешь прогуляться вместе с нами?
   Солнце стояло почти в зените, когда мы, скрываясь в зарослях сахарного тростника, подобрались к дороге возле нашего дома. Сарай и кухня сгорели дотла. В лицо мне пахнуло жаром тлеющих бревен, живот свело болью.
   — Они могут быть еще где-то рядом, — сказал Котяра.
   Я посмотрел на него, как будто видел впервые.
   — Они сожгли мой дом.
   Котяра не ответил. Прищурившись, он вглядывался в пустынную дорогу. Потом посмотрел на меня.
   — Поэтому твой отец и отослал тебя в горы, — угрюмо сказал он.
   — Если бы он знал, то оставил бы меня, — запальчиво воскликнул я. — Я бы не позволил им сжечь гасиенду!
   — Они бы сожгли тебя вместе с гасиендой, — бросил Котяра и поднялся. — Пошли. Может, что-нибудь выясним.
   Я отправился за ним через дорогу. Примерно на половине пути к дому мы наткнулись на труп, лежавший лицом в пыли. Котяра перевернул его, осмотрел и сплюнул.
   — Крестьянин, — презрительно сказал он.
   Я узнал его. Это был старик Сордес, который работал в саду и ухаживал за цветами. Я сказал об этом Котяре.
   Он снова сплюнул.
   — Оно и к лучшему, старик все равно остался бы без работы.
   Мы подошли к дому. Террасы не было, как будто она провалилась в погреб. Жар от пожара чувствовался теперь сильнее.
   Котяра пнул ногой бревно, оно свалилось в погреб, и оттуда вырвался язык пламени.
   Мы обошли дом.
   — В погребе мог кто-то остаться, — сказал я.
   — Если так, то они уже изжарились.
   Подойдя к деревьям, росшим между домом и сараем, мы увидели двух женщин. Они были привязаны к дереву спиной к спине и смотрели на нас невидящими глазами. Одну из них я узнал, это была наша кухарка Сара, а другую я никогда раньше не видел.
   Они были полностью обнаженными, и тела их были покрыты множеством мелких порезов, в которых запеклась кровь. По ним уже ползали муравьи.
   — Это Сара, — сказал я. — Та самая, что собирала меня в дорогу.
   Котяра посмотрел на нее.
   — Индианка?
   Я кивнул, закрыл глаза и вспомнил, как она кормила меня завтраком в то последнее утро моего пребывания дома. Я открыл глаза.
   — Почему они просто не изнасиловали ее и не убили? — спросил я. — Зачем они мучили ее?
   — Солдаты! — Котяра снова сплюнул. — Они еще хуже нас.
   — Но почему они пытали ее? — снова повторил я свой вопрос.
   — Они думали, что она им что-нибудь скажет. — Котяра направился назад к зарослям тростника. — Пошли. Здесь нам делать нечего, надо возвращаться.
   Мы уже подошли к дороге, как он внезапно схватил меня за руку.
   — Тебя зовут Хуан, — быстро прошептал он. — Помалкивай, говорить буду я.
   Я не понял, о чем он, пока не увидел шестерых солдат в красно-синей форме, внезапно появившихся перед нами. Ружья их были направлены прямо на нас.

10

   Котяра снял шляпу, на лице его появилась подобострастная улыбка.
   — Мы бедные крестьяне, пришли с сыном в Бандайу в поисках работы, — забормотал он.
   Молоденький лейтенант посмотрел на него.
   — А что вы делаете здесь?
   — Да вот увидели дым и подумали...
   — Подумали, что сможете чем-нибудь поживиться, — оборвал его лейтенант.
   — Нет, ваша светлость, — обиженно запротестовал Котяра. — Мы подумали, что сможем помочь. Мы не знали, что здесь военные.
   Лейтенант посмотрел на меня.
   — Сколько лет мальчишке?
   — Моему сыну Хуану почти двенадцать, ваша светлость.
   — Мы ищем восьмилетнего мальчишку, — сказал лейтенант. — Сына этого бандита Ксеноса.
   — Откуда же нам его знать? — быстро ответил Котяра.
   Лейтенант снова посмотрел на меня с явным недоверием.
   — Он такой же смуглый, как и твой сын.
   — Стань прямо, Хуан! — Котяра повернулся к солдатам. — Видите, какой высокий мой Хуан? Разве восьмилетний мальчишка может быть таким высоким?
   Лейтенант продолжал внимательно разглядывать меня.
   — Сколько тебе лет, мальчик? — внезапно спросил он.
   — Почти двенадцать, сеньор.
   — А почему у тебя такая темная кожа? Я не понял, что лейтенант имел в виду, и посмотрел на Котяру.
   — Его мать...
   — Я спрашиваю мальчишку, — оборвал Котяру лейтенант.
   Я перевел дыхание.
   — Моя мама негритянка.
   Я почувствовал, как Котяра облегченно вздохнул. Лейтенант задал мне очередной вопрос.
   — Где ты живешь?
   — Там, сеньор, — я показал рукой в направлении гор.
   — Мальчишка слишком хорошо говорит для крестьянина, — сказал лейтенант.
   — Это благодаря церкви, ваша светлость, — быстро ответил Котяра, — его мать очень набожна, и там в горах он посещал церковную школу.
   Лейтенант некоторое время смотрел на него, потом сказал:
   — Пошли с нами.
   — Зачем, ваша светлость? — запротестовал Котяра. — Мы ведь вам не нужны, мы хотим вернуться домой.
   — Вернетесь домой позже, — сказал лейтенант. — Полковник приказал задерживать всех подозрительных. Пошел!
   Солдаты обступили нас.
   — Куда вы нас ведете? — спросил Котяра.
   — В гасиенду дона Рафаэля Кампоса. Пошевеливайся.
   Лейтенант двинулся по дороге, мы отправились за ним в окружении солдат. Я почувствовал на плече руку Котяры и услышал его шепот:
   — Ты не должен узнавать своего дедушку.
   — А если он меня узнает? — прошептал я в ответ.
   — Когда узнает, тогда и будем волноваться. Прошло несколько лет, ты здорово вырос, может, и не узнает.
   — О чем это вы шепчетесь? — спросил лейтенант.
   — Да ни о чем, ваша светлость, — быстро ответил Котяра. — Просто говорим, что устали и есть хочется.
   Показался отряд всадников, и мы отошли в сторону, чтобы дать им дорогу. Лейтенант окликнул одного из офицеров:
   — Нашли что-нибудь? Всадник покачал головой.
   — Ничего. — Лейтенант посмотрел, как он развернул лошадь и поскакал дальше.
   Во дворе гасиенды толпились мужчины, женщины и дети. Опечаленные собственной бедой, они не обратили на нас никакого внимания. Котяра отвел меня в сторонку.
   — Ты знаешь кого-нибудь из них? Я покачал головой.
   — Нет, ни одного.
   — Отлично. — Он огляделся. — Я бы съел чего-нибудь, у меня урчит в животе.
   Солнце палило нещадно, я устал и хотел пить.
   — За домом есть колодец.
   — Забудь об этом, — быстро сказал Котяра. — Они сразу поймут, что ты знаешь, где находится колодец. И тогда нам крышка. — Он посмотрел мне в лицо и прижал к себе, голос его смягчился. — Пошли, сынок, найдем тень, где можно полежать и отдохнуть.
   Мы нашли затененное местечко на переднем дворе рядом с повозкой. Котяра сел на землю, прислонившись спиной к большому колесу, а я растянулся рядом и моментально уснул.
   Не знаю, как долго я проспал, когда Котяра разбудил меня.
   — Вставай, сынок.
   Я сел и потер глаза, солнце все еще было в зените, и, значит, я проспал не более получаса.
   Солдаты толчками подгоняли людей к террасе, мы поднялись и присоединились к остальным.
   На ступеньки взобрался солдат, оглядел нас и крикнул:
   — Постройтесь по два!
   Я оглядел толпу, нас было примерно человек пятьдесят, в том числе несколько мальчишек моего возраста, но главным образом взрослые. Я встал в первый ряд, но Котяра потянул меня назад и спрятал позади толстой женщины.
   Дверь дома распахнулась, и из нее вышли два солдата, поддерживающие под руки старика. У меня перехватило дыхание, и я дернулся вперед, но Котяра сдавил мне руку, словно железными тисками.
   Это был дедушка, но совсем не тот дедушка, каким я помнил его. Его всегда белоснежные рубашка и костюм были перепачканы и помяты, из уголков рта струйки крови стекали на бороду и на воротник рубашки. Он старался держаться прямо, но в глазах застыла боль, а щеки дрожали.
   Его подвели к перилам террасы. Из дома вышел офицер и встал позади. На нем были полковничьи эполеты. Он посмотрел на нас, потом на дедушку. У полковника была тоненькая, словно нарисованная карандашом, ниточка усов, на лице блуждала усмешка.
   Голос его был тонкий, пронзительный и скрипучий.
   — Дон Рафаэль, эти люди называют себя крестьянами из долины. Они говорят, что вы их знаете и можете за ним поручиться. Внимательно посмотрите и, если обнаружите кого-то незнакомого, скажите. Вам ясно?
   Дедушка кивнул.
   — Понимаю, — с трудом произнес он, — но я уже рассказал вам все, что знаю.
   — Ладно, посмотрим, — в голосе полковника звучало раздражение. — Пусть медленно проходят мимо, — приказал он одному из солдат.
   Обе шеренги начали медленно двигаться вдоль террасы, а дедушка смотрел на нас невидящим взглядом. Мы с Котярой были уже почти около него, когда раздался голос полковника:
   — Эй, мальчик. Повернись, чтобы мы могли тебя видеть.
   Прошло несколько секунд, прежде чем я понял, чего он хочет. Я стоял в нерешительности, а когда Котяра вытолкнул меня в первый ряд, я почувствовал, что мне в спину уперлось что-то холодное. На миг я подумал, что бы это могло быть такое.
   Теперь я смотрел прямо в дедушкины глаза, он узнал меня, и в его глазах промелькнули мгновенные искорки, но он тут же закрыл глаза, а когда снова открыт, они были по-прежнему безжизненны.
   Полковник внимательно смотрел на нас.
   — Ладно, — сказал он через несколько секунд. — Проходи.
   Шеренга двинулась дальше, и холодный предмет больше уже не упирался мне в спину. Вдруг я заметил, как лейтенант прошептал что-то полковнику на ухо.
   Полковник кивнул.
   — Стой! — крикнул он. Все остановились.
   — Вот ты! — полковник указал на меня. — Иди сюда.
   Я посмотрел на Котяру, лицо его ничего не выражало, но глаза блестели. Он взял меня за руку, вышел вперед и поклонился.
   — Да, ваша светлость?
   Полковник уже повернулся к дедушке.
   — Лейтенант сказал мне, что поймал этих двоих возле гасиенды вашего зятя. Они говорят, что пришли с гор, ищут работу. Вы их знаете?
   Дедушка посмотрел на нас, взгляд его был отрешенным.
   — Я видел их здесь раньше, — равнодушно ответил он.
   Котяра плотнее прижался ко мне, в спину снова уперлось что-то холодное. Я попытался обернуться, но он крепко сжал мое плечо.
   — Кто они такие? — спросил полковник. Дедушка помедлил с ответом, потом облизнул губы и сказал:
   — Я старый человек, имен не помню, но я часто видел их в долине. Они приходили за работой.
   Полковник повернулся и внимательно посмотрел на меня.
   — Мальчишка смуглый, а ваш зять тоже смуглый.
   — Во многих из нас течет негритянская кровь, — тихо сказал дедушка. — Преступлением это до сих пор не считалось.
   Полковник задумчиво посмотрел на старика, затем вынул пистолет и направил на меня.
   — Значит, вам безразлично, останется он в живых или умрет?
   В глазах дедушки появилась печаль, но она исчезла, когда он повернулся к полковнику.
   — Мне все равно.
   Полковник медленно прицелился. Дедушка отвернулся. Полковник не смотрел на меня, он наблюдал за дедушкой.
   Внезапно Котяра оттолкнул меня в сторону.
   — Ваша светлость! — воскликнул он. — Умоляю вас! Пощадите! Не отбирайте моего единственного сына! Пощадите, ваша светлость! Ради Бога, пощадите!
   Полковник отвел от меня пистолет и направил его на Котяру. Голос его звучал спокойно и холодно:
   — Может быть, ты предпочитаешь умереть вместо него? Котяра рухнул на колени.
   — Пощадите, ваша светлость. Ради Бога, пощадите! Дедушка повернулся и плюнул в Котяру.
   — Убейте их обоих, и дело с концом, — презрительно произнес он. — Меня тошнит от того, как эти ничтожные трусы ползают в пыли!
   Полковник внимательно посмотрел на него и сунул пистолет назад в кобуру.
   Котяра моментально вскочил.
   — Благодарю вас, да благословит вас Бог!
   — Убирайся, — махнул рукой полковник.
   Котяра втащил меня назад в толпу, и мы медленно прошли до конца террасы и остановились там в молчании. Я посмотрел на Котяру.
   — Он не узнал меня, — прошептал я.
   — Узнал!
   — Но...
   Котяра сжал мое плечо, вдоль строя к нам приближался полковник.
   — Как тебя зовут? — спросил он, остановившись передо мной.
   — Хуан, — ответил я.
   — Иди за мной.
   Повернувшись, он направился к террасе. В шаге за нами трусил Котяра.
   Полковник крикнул одному из солдат:
   — Давай сюда старика, а остальные пусть проваливают.
   Солдат крепко схватил дедушку за локоть и поволок вниз по ступенькам. С дороги позади нас донесся шум. Я оглянулся через плечо на крестьян, толпившихся там. Гневный гул пробежал по рядам, когда дедушку поволокли вниз.
   — Скажите им, чтобы убирались, — крикнул полковник. — Если не послушаются, стреляйте.
   — Пошли прочь! — закричал лейтенант, выхватывая пистолет. — Убирайтесь.
   Люди смотрели на него, не двигаясь, и только когда лейтенант выстрелил в воздух, медленно попятились.
   Когда дорога опустела, полковник повернулся ко мне.
   — Старика не волнует, умрешь ты или останешься жить, — тихо сказал он. — Тогда посмотрим, безразлична ли тебе его смерть!

11

   Было уже около трех, и солнце пекло нещадно. Пот на наших телах высох, слюна во рту испарилась, оставив легкий, солоноватый привкус. Несмотря на жару, меня колотила внутренняя дрожь, и я едва сдерживал ее, когда они стаскивали дедушку со ступенек.
   — Оттащите его к повозке, — приказал полковник. Дедушка оттолкнул солдат.
   — Я сам могу идти, — гордо заявил он.
   Солдаты вопросительно посмотрели на полковника, тот кивнул, и мы увидели, как дедушка вышел на середину раскаленного двора. Подойдя к повозке, он обернулся и посмотрел на своих мучителей. Вид у него был больной, но глаза оставались ясными и спокойными. Он молчал.
   — Разденьте его, — приказал полковник.
   Солдаты рванулись к старику, он поднял руку, пытаясь остановить их, но они уже срывали с него одежду. Его худое тело было почти таким же белым, как и одежда, которую он носил. Без одежды он казался маленьким, дряблым, из-под кожи выпирали ребра, ягодицы и складки живота по-старчески обвисли.
   — Привяжите его к колесу.
   Два солдата грубо прижали дедушку к колесу, растянули в стороны руки и ноги и привязали их к ободу. Выступ ступицы упирался ему в спину, и тело его как-то похабно выгнулось вперед. Лицо его исказилось от боли в суставах, он закрыл глаза и повернул голову, чтобы солнце не било в глаза.
   Полковник махнул рукой, ему ничего не надо было говорить солдатам, они хорошо знали свое дело. Один из них прижал голову старика к ободу колеса и крепко привязал ее кожаным ремнем.
   — Дон Рафаэль, — голос полковника прозвучал так низко, что я сначала не поверил, что это говорил он. — Дон Рафаэль.
   Дедушка посмотрел ему прямо в глаза.
   — Можно обойтись без этого, — сказал полковник прямо-таки почтительно.
   Дедушка не удостоил его ответом.
   — Вы знаете, где скрывается мальчишка.
   На лице дедушки не дрогнул ни один мускул.
   — Я уже рассказал вам все, что знаю. Его забрал Диабло Рохо.
   — В это трудно поверить, дон Рафаэль.
   — Но это правда.
   Полковник подчеркнуто печально покачал головой.
   — Ваш зять Хайме Ксенос связался с бандитами, с убийцами вашей дочери. Его политические амбиции нам известны, и нам не остается ничего другого, как предположить, что вы их одобряете.
   — Если бы это было так, я ни за что не остался бы на своей гасиенде, где вы всегда могли найти меня.
   — Возможно, вы думали, что защитой вам будет ваш возраст.
   Голос старика был полон чувства собственного достоинства.
   — Я никогда не был предателем.
   Полковник некоторое время молча смотрел на него, потом повернулся ко мне.
   — Где ты живешь?
   — В горах, сеньор.
   — А зачем ты пришел в долину?
   Я посмотрел на дедушку, его глаза следили за мной.
   — Искать работу, сеньор.
   — А дома у тебя нет работы?
   Котяра моментально вмешался в разговор.
   — Нет, ваша светлость, засуха...
   — Я спрашиваю мальчишку, — сердито оборвал его полковник.
   — Дома нечего есть, — сказал я и, по крайней мере в этот раз, не соврал.
   Полковник задумался, посмотрел на дедушку, затем на меня.
   — Ты знаешь этого человека?
   — Да, сеньор, — ответил я. — Это дон Рафаэль, землевладелец.
   — Это дон Рафаэль — предатель! — крикнул полковник.
   Я молчал.
   Внезапно полковник схватил меня за руку и заломил ее. Я вскрикнул от боли и согнулся.
   — Он твой дед, — хрипло прошипел полковник. — Будешь отрицать эго?
   Он нажал мне на руку, и я снова закричал. Голова закружилась, я почувствовал, что сейчас упаду. Полковник ударил меня по голове. Рухнув на землю, я лежал в пыли и, не в силах подняться, всхлипывал.
   Голос дедушки прозвучал как будто откуда-то издалека, он был холодный и бесстрастный:
   — Уже одно это должно убедить вас, полковник. Никто из тех, в ком течет моя кровь, не доставит вам радости увидеть их плачущими. Это ниже нашего достоинства.
   Услышав ругательство и глухой удар, я поднял голову. Полковник отходил от дедушки, держа в руках пистолет. По щеке у дедушки текла кровь, уже залившая бороду, но губы были крепко сжаты.
   Полковник повернулся к одному из солдат.
   — Намочи ему ремень возле висков, — сказал он. — Давай посмотрим, может быть, солнце выжмет из него правду.
   Полковник направился к террасе, а Котяра помог мне подняться. Я пошевелил рукой и, ощутив боль в плече, с трудом перевел дыхание.
   Дедушка молча смотрел на меня, через некоторое время он закрыл глаза, и я почувствовал, что ему больно. Я невольно потянул к нему руку, но Котяра моментально перехватил ее и развернул меня в другую сторону. Я заметил, что полковник наблюдает с террасы за происходящим.
   Мимо прошел солдат, неся в руках ведро с водой.
   Зачерпнув в пригоршню воды, он плеснул дедушке на лицо. Старик стал отфыркиваться, попытался помотать головой, чтобы стряхнуть воду с глаз, но кожаный ремень вокруг головы не позволил ему сделать этого. Я чувствовал, как его палит солнце, от его беспощадных лучей белое тело дедушки уже покраснело. Я мог представить себе, как кожаный ремень сжимается вокруг его головы, я почти увидел, как он высыхает и сжимается. Дедушка открыл рот и стал жадно глотать воздух.
   Позади меня раздались шаги, я оглянулся и увидел приближающегося полковника. В руке он держал высокий стакан, в котором при ходьбе позвякивали кусочки льда. Он остановился перед дедушкой, поднес к губам стакан и сделал глоток.
   — Ну, дон Рафаэль, — сказал он. — Не желаете ли выпить вместе со мной ромового пунша?
   Дедушка ничего не ответил, но ему хватило сил оторвать взгляд от стакана. Он провел языком по пересохшим губам.
   — Одно слово, — сказал полковник. — Всего одно слово. Это все, что от вас требуется.
   С огромным усилием старик отвел глаза от стакана и посмотрел полковнику прямо в глаза. И когда он заговорил, в его голосе звучало такое презрение, какого я никогда не слышал раньше.
   — Подумать только, что я мог защищать вас. Да вы хуже бандитов. Их, по крайней мере, оправдывает их невежество. Но как оправдаетесь вы, представ перед Всевышним?
   Стакан разлетелся, когда полковник швырнул его в колесо. Взяв острый осколок, он прижал его к обнаженному телу дедушки.
   — Ты все скажешь, старик! Скажешь!
   Дедушка глубоко вздохнул и плюнул полковнику прямо в лицо. Невольный крик вырвался у старика и тут же оборвался, когда он опустил вниз полные ужаса глаза. Полковник отскочил назад, и мы поняли причину этого крика. В паху у дедушки торчал осколок стекла.
   Я закричал, но Котяра быстро схватил меня и уткнул лицом в свой живот.
   — Пусть мальчишка смотрит!
   Котяра отпустил меня, но рука его продолжала оставаться на моем плече. Я посмотрел на полковника. Глаза его были холодными. Тогда я повернулся и посмотрел на дедушку. Он безвольно повис на веревках, кровь медленно капала с осколка на землю.
   Я заморгал, чтобы сдержать слезы. Полковник не должен видеть меня плачущим, я знал, что дедушке это не понравилось бы. Взгляд дедушки подобрел — он понял меня. Потом он медленно закрыл глаза и снова повис на веревках.
   — Готов! — воскликнул один из солдат. Полковник шагнул вперед и грубо задрал веко у старика.
   — Еще нет, — довольно заметил он. — Они так легко не умирают, во всяком случае в таком возрасте. Хотят жить вечно. — Полковник вернулся и зашагал к дому. — Позовете меня, когда он очухается, а то я еще не обедал.
   Мы с Котярой смотрели, как он скрылся в доме.
   — Мы тоже голодны, — сказал Котяра, обращаясь к солдатам.
   — Радуйтесь, что не висите рядом с ним, — ответил один из солдат, указывая на дедушку.
   Котяра посмотрел на меня, потом снова на солдата.
   — Но он еще ребенок. Может, вы позволите отвести его в тень?
   Солдаты переглянулись, и один из них пожал плечами.
   — Ладно, только не вздумайте смыться.
   Котяра подвел меня к дому, опустился на землю в тень террасы, а я лег рядом. Мы перевернулись на животы головой к дому и спиной к солдатам.
   — Плечо болит? — прошептал Котяра.
   — Нет, — ответил я, хотя оно еще побаливало. Котяра бросил взгляд на небо.
   — Через несколько часов наступит закат. Мануэле и Сантьяго уедут без нас.
   — Что полковник сделает с нами? Котяра пожал плечами.
   — Они или убьют нас или отпустят. — В голосе его звучало безразличие. — Все зависит от старика. Если он заговорит, то нам конец, а если нет, то у нас еще есть шанс.
   Внезапно я вспомнил о холодном металлическом предмете, упиравшемся в спину, когда полковник приказал мне выйти из толпы.
   — Они не собирались убивать меня, — воскликнул я. — А вот ты собирался.
   — Да.
   — Но ведь тогда они убили бы тебя!
   Котяра кивнул.
   Я ничего не понимал и разозлился.
   — Для твоей же пользы, — сказал Котяра и указал большим пальцем через плечо. — Или ты предпочитаешь вот так же висеть?
   Я промолчал.
   — Они заставили бы тебя предать своего отца и рассказать, где он скрывается. И ты ничего не смог бы поделать, а после этого они все равно убили бы тебя.