Робертс Нора. Лицо в темноте

   — Да. Их не выгонишь оттуда и гаубицей.
   — Как хорошо, — мечтательно произнесла Эмма, — иметь такое место, которое всегда будет домом. Я чувствовала то же самое по отношению к квартире-студии.
   — Ты собираешься жить там, когда вернешься?
   — Не знаю. — В ее глазах появилось затравленное выражение. — Может, я никогда не вернусь туда.
   «Наверное, она любит мужа и переживает, что брак распался», — подумал Майкл.
   — У нас вдоль побережья есть симпатичные места. Я помню, тебе нравится вода. Ты по-прежнему хочешь научиться серфингу?
   — Я много лет не вспоминала о нем, — грустно улыбнулась Эмма.
   — В воскресенье я свободен и дам тебе урок. — Она увидела в его глазах вызов, и этого оказалось достаточно, чтобы поймать ее на крючок.
   — Хорошо.
   Майкл коснулся ее виска поцелуем, таким естественным, что Эмма, казалось, не заметила этого.
   —Знаешь, когда я сказал, что сожалею о вашем разрыве, я солгал.
   Она сразу отшатнулась и начала собирать посуду, но Майкл прикрыл ладонью ее руку.
   — Тебя это не очень удивило, правда?
   Эмма заставила себя поднять глаза на Майкла, который не отрываясь смотрел на нее — требовательно, даже нетерпеливо.
   — Нет. — И она ушла с посудой в дом.
   Он не стал нажимать. Эмма такая ранимая после распада брака. Он даст ей время… сколько сумеет вытерпеть.
   Эмма больше не расслабилась. Не смогла. Что она за женщина? Едва ушла от одного, а ее уже влечет к другому. Она не хотела об этом думать. Решение принято. Она больше никогда не позволит чувствам овладеть ею. Ни за что не позволит себе опять попасть в капкан любви и брака. Теперь ей хотелось вернуться в гостиницу, запереть двери и на несколько часов ощутить себя в безопасности.
   — Уже поздно. Можно вызвать такси?
   — Я отвезу тебя.
   — Это необязательно. Я могу…
   — Эмма, я отвезу тебя.
   «Прекрати. Прекрати», — велела она себе и разжала стиснутые пальцы.
   — Благодарю.
   — Расслабься. Если ты не готова к нашей будущей романтической связи, я могу подождать. Ждал же я восемнадцать лет.
   Эмма не знала, смеяться ей или сердиться.
   — Связь подразумевает двоих, — весело заметила она. — А я дала зарок.
   — Ты же слышала: я готов подождать. — Майкл взял ключи, пес с лаем подпрыгнул. — Он любит кататься в машине. Конрой, заткнись.
   Чувствуя в Эмме союзницу, пес кинулся к ней.
   — Можно он поедет? — спросила она, когда тот положил голову ей на ногу.
   — У меня «МГ».
   — Я не возражаю против тесноты.
   — Он тебя испачкает.
   — Ничего.
   Конрой следил за разговором, навострив уши, и Майкл готов был поклясться, что наглец ухмыляется.
   —Ты победил.
   Конрой бросился на улицу, полпути смахнув хвостом сумочку Эммы.
   Майкл нагнулся за ней, застежка расстегнулась, содержимое вывалилось наружу. Он увидел пистолет тридцать восьмого калибра. Эмма молча наблюдала, как Майкл разглядывает оружие. Высший класс, лучший автоматический пистолет такого калибра из всех предложенных фирмой «Смит и Вессон». Его чувствуешь в руке, это не дамская игрушка. Он предназначен для серьезного дела. Майкл вынул обойму, убедился, что она полная, и вставил на место.
   — Зачем он тебе?
   — У меня есть разрешение.
   — Я не о том.
   Эмма начала собирать с пола свои вещи.
   — Ты не забыл, что я живу в Нью-Йорке? — Она произнесла это легко, но в желудке у нее все перевернулось. Так случалось, когда она лгала. — В Манхэттене большинство женщин носит оружие для самообороны.
   — Значит, он у тебя давно?
   — Много лет.
   — Очень интересно, так как эта модель появилась в продаже месяцев шесть назад. А, судя по его виду, пистолет находится в сумочке дня два.
   Когда Эмма поднялась, она дрожала всем телом.
   — Если ты собираешься устроить мне допрос, почему бы не сообщить о моих правах?
   — Перестань лгать, Эмма. Такое оружие покупают не для того, чтобы отпугивать бродяг.
   Эмма ощутила паническую дрожь, в горле пересохло, в животе забурлило. Майкл в ярости. Она видела это по тому, как потемнели его глаза.
   — Это мое дело. Если ты собираешься проводить меня до гостиницы…
   — Сначала мне хочется узнать, зачем ты носишь с собой оружие, почему солгала мне и почему сегодня в аэропорту выглядела такой напуганной.
   Эмма молчала. Просто смотрела на него безучастным, отрешенным взглядом. Так на Майкла однажды смотрела собака, приползшая к краю их газона. Его мать тогда испугалась, вдруг собака бешеная. Но когда ее отнесли к ветеринару, выяснилось, что она избита. Причем били пса часто и жестоко. Поэтому ветеринару даже пришлось его усыпить.
   Майкл шагнул к Эмме, охваченный бессильной яростью, и молодая женщина отступила.
   — Что он с тобой сделал?
   Майкл хотел выкрикнуть это, но получилось какое-то шипение сквозь зубы. Конрой перестал царапать дверь и с непонимающим видом уселся перед ней.
   — Эмма, что он с тобой сделал?
   — Мне… пора ехать.
   — Черт побери, Эмма. — Майкл протянул к ней руку, но она прижалась к стене, и ее глаза расширились от ужаса.
   — Нет. Пожалуйста.
   — Я не прикоснусь к тебе. Хорошо? — Его голос был спокойным и тихим, лицо совершенно бесстрастным. — Я не причиню тебе боли. — Не отводя от нее взгляда, он сунул пистолет в сумочку и пододвинул ее Эмме. — Тебе нечего меня бояться.
   — Я не боюсь, — ответила она, не в силах унять дрожь.
   — Ты боишься Латимера?
   — Я не хочу говорить о нем.
   — Я могу тебе помочь, Эмма.
   — Нет, не можешь.
   — Могу. Он угрожал тебе? — Не получив ответа, Майкл шаг нул к ней. — Он ударил тебя?
   — Я развожусь с ним. Какая разница?
   — Чертовски большая. Мы можем получить ордер.
   — Нет, я хочу, чтобы все скорее закончилось, Майкл. Я не могу говорить с тобой об этом.
   Он молчал, буквально ощущая, как ужас постепенно покидает Эмму, и не хотел снова пугать ее.
   — Хорошо. Я знаю, куда ты можешь пойти и поговорить об этом. Поговорить с людьми, которым известно, что это такое.
   Неужели есть люди, которые знают, что это такое?
   — Я не хочу, ни с кем говорить и не допущу, чтобы об этом читали посторонние. Это тебя не касается.
   — Ты так думаешь? — тихо произнес Майкл.
   Эмма чувствовала жуткий стыд. В его глазах было нечто такое, в чем она нуждалась, очень нуждалась. Если бы только у нее хватило мужества довериться ему. А Майкл просил лишь о том, чтобы она поверила ему. Но однажды она уже поверила.
   — Я знаю. Это мои трудности, и я справлюсь с ними сама.
   — Тебе необязательно делать это в одиночку.
   — Он лишил меня самоуважения, — тихо сказала Эмма. — И если я не сделаю это сама, то уже никогда не смогу уважать себя. Пожалуйста, отвези меня в гостиницу. Я очень устала.

Глава 35

   Значит, эта сука решила, что может запросто уйти от него? Может выйти за дверь и отправиться куда угодно? Когда он ее найдет, то вправит ей мозги. А найдет он ее обязательно. Дрю горько сожалел, что не избил жену сильнее перед ее отлетом во Флориду.
   Ему надо было не спускать с нее глаз, ведь ей же нельзя доверять. Мужчины должны верить только проституткам. Те выполняют свою работу, получают за нее деньги, и все. Между честной проституткой и шлюхой целая пропасть. А его женушка с милым лицом — шлюха. Такая же, как и его мать.
   И у нее еще хватило духа смыться. Хватило наглости перевести на себя деньги и закрыть кредит. Дрю был опозорен в магазине, когда продавец отобрал у него кашемировый плащ, холодно заметив, что кредитная карточка закрыта.
   Она за это заплатит, будь он проклят.
   Потом эта дрянь заставила какого-то сопливого адвоката прийти к нему с бумагами на развод. Да он скорее убьет ее, чем согласится.
   Нью-йоркский адвокат ничем не помог. Развел ахинею о профессиональной этике по отношению к другой фирме. Миссис Латимер не желает открывать свое местонахождение. Не беспокойтесь, он найдет ее и вышибет из нее дурь.
   Сначала он испугался, что Эмма вернулась к отцу. Учитывая предстоящую благотворительную акцию и его намерения заняться сольной карьерой, Дрю не хотел, чтобы против него выступил такой влиятельный человек. Но тут Брайан позвонил сам, чтобы сообщить о смерти мамаши Эммы. К счастью, Дрю быстро нашелся: Эмма ушла, мол, на весь вечер с подругами, но он обязательно передаст ей. Если Макавой не знает, где находится его сука-дочь, то и другие члены группы не знают. Бев тоже отпадает. Если бы Эмма отправилась в Лондон, папаша был бы в курсе.
   Или они водят его за нос, хохоча над ним. Если это действительно так, он отплатит Эмме с процентами.
   Ее нет уже больше двух недель. Что ж, пусть она хорошо использует это время — ей предстоит заплатить за каждый час.
   Дрю поежился, втягивая голову в плечи. Кожаный пиджак защищал от холода ранней весны, но в ушах шумело от ветра. Или, возможно, от бешенства. Эта мысль ему понравилась больше, он даже усмехнулся, направляясь к метро.
   Пользоваться этим видом транспорта было для него унизительно, но в данных обстоятельствах менее опасно, чем такси. Дрю не терпелось сделать что-нибудь этакое… неприятное Марианне.
   Эмма солгала ему. Ее подруга тоже была на похоронах. Дрю видел их на снимке в газете. Несомненно и то, что Марианна стала соучастницей его женушки. Она знает, где прячется Эмма. Но когда он с ней закончит, она с радостью это выложит. Дрю воспользовался ключом, отобранным у Эммы несколько месяцев назад. Войдя в подъезд, он набрал код и, когда двери лифта закрылись за ним, с нетерпением потер костяшки пальцев. Он надеялся, что Марианна еще в постели.
   В квартире было тихо. С радостно колотящимся сердцем Дрю бесшумно двинулся по лестнице и поднялся наверх. Там его ждало разочарование: кровать пуста, а постель хоть и смятая, но холодная. Разочарование было столь велико, что Дрю выплеснул его, учинив в квартире погром. Целый час он в ярости разрывал одежду, крушил посуду, вспарывал подушку за подушкой взятым на кухне ножом.
   Он вспомнил о картинах в студии, но, когда направился туда, зазвонил телефон. Дрю подскочил от неожиданности. Он тяжело дышал, глаза заливал пот, болела прокушенная при уничтожении дивана губа.
   На четвертом звонке включился автоответчик:
   — Марианна…
   Услышав голос жены, Дрю скатился по лестнице и чуть было не схватил трубку.
   — Наверное, ты еще в постели или у тебя руки в краске, так что перезвони мне. Попробуй все-таки застать меня утром. Я иду брать уроки серфинга. Представляешь, уже могу стоять на доске целых десять секунд. Не завидуй, сегодня в Лос-Анджелесе будет настоящее пекло. Звони.
   В Лос-Анджелесe, значит. Обернувшись, Дрю впился взглядом в портрет жены на оштукатуренной стене.

* * *

   Через час, когда Эмма уже выходила, раздался звонок. Она вернулась, заперла за собой дверь и лишь после этого взяла трубку.
   — Эй, привет. — Голос Марианны был сонный и довольный.
   — И тебе привет. Только что встала? В Нью-Йорке, должно быть, полдень.
   — Я еще в кровати. Кровати дантиста.
   — Ставишь коронку?
   — Давай скажем так: его таланты выходят за рамки зубной гигиены. Я позвонила домой, и автоответчик выдал мне твое послание. Ну, как ты?
   — У меня все в порядке.
   — Рада слышать. Майкл идет с гобой?
   — Нет, он работает.
   Марианна поморщилась. Раз уж она сама не могла присматривать за Эммой, то рассчитывала, что это сделает полицейский. Услышав шум душа, она лениво подумала о любовнике, которому следовало бы вернуться к ней в кровать, а не бежать сражаться с кариесом.
   — Больные зубы или плохие люди… наверное, мужчина должен выполнять то, что ему предназначено. Слушай, я надеюсь через пару недель приехать к тебе.
   — Чтобы меня проверить?
   — Точно. И наконец познакомиться с Майклом, которого ты столько лет скрываешь. Ладно, Эмма, развлекайся. Я позвоню тебе завтра.

* * *

   Майклу нравилась оперативная работа. Конечно, он не возражал против работы с бумагами, телефонных переговоров или хождения от двери к двери. Но больше он любил действовать на улице.
   В первые годы Майклу как сыну капитана пришлось выслушать много подначек, и добродушных, и не очень, но он их игнорировал. Золотой значок достался ему потом и кровью. Вернувшись в участок и стащив у кого-то пончик, он умял его, стоя у кофеварки и листая газету.
   Майкл начал с комиксов. После такой ночи ему требовалось нечто веселое. Затем он захотел перейти к спортивному разделу. Перелистывая страницы одной рукой, другой наливая кофе, он наткнулся на знакомое имя.
   «ДЖЕЙН ПАЛМЕР УМЕРЛА ОТ ПЕРЕДОЗИРОВКИ НАРКОТИКОВ.
   Джейн Палмер, сорока шести лет, бывшая возлюбленная Брайана Макавоя из «Опустошения» и мать его дочери Эммы, была найдена мертвой у себя дома в Лондоне. Видимо, смерть наступила от передозировки наркотиков. Тело обнаружил в воскресенье вечером Стенли Хитчмэн».
   Майкл дочитал заметку до конца. В ней были только сухие факты. Однако просматривался и намек на самоубийство. Выругавшись, он отбросил газету и сказал напарнику:
   — Отлучусь на час. Я должен кое-что уточнить об одном деле.
   — У нас же трое задержанных, — недовольно отозвался Маккарти, прикрыв ладонью телефонную трубку.
   — Вот и держи их. Один час, — повторил Майкл и вышел.
   Он отыскал Эмму на пляже. Она вернулась в его жизнь лишь несколько дней назад, а Майкл уже изучил ее привычки. Эмма приходила каждый день на одно и то же место, но не для серфинга. Для исцеления. Она лежала на солнце и глядела на воду или читала в тени бело-голубого зонтика.
   Эмма всегда устраивалась подальше от других. Она не искала общества, находя утешение в одиночестве. На ней был простой закрытый купальник. Однако именно эта скромность привлекала внимание мужчин. У большинства из них возникала мысль познакомиться с Эммой, но хватало одного ее взгляда, чтобы они проходили мимо.
   Майклу казалось, будто она окружена стеклянными стенами: прозрачными, холодными и непроницаемыми. Интересно, чувствует ли Эмма запах кокосового масла, слышит ли разноголосую музыку радиоприемников?
   Он подошел к ней ближе других. Но Эмма возвела еще одну линию обороны, удерживающую на расстоянии даже близких друзей.
   — Эмма.
   С невыносимой болью он увидел, как она вздрогнула (непроизвольное паническое движение) и выронила книгу, которую читала. Потом ее губы чуть дрогнули в улыбке, тело расслабилось. Переход от спокойствия к панике и снова к расслаблению произошел за какие-то секунды. Майкл подумал, что Эмма привыкает жить в страхе.
   — Я не ожидала увидеть тебя сегодня. Прогуливаешь?
   — — Нет. У меня всего несколько минут.
   Он сел рядом с ней. Ветерок с моря распахнул его куртку, и Эмма успела заметить кобуру. Ее всегда потрясало сознание того, чем Майкл зарабатывает себе на жизнь. Он абсолютно не соответствовал сложившемуся у нее образу полицейского. Даже сейчас она не верила, что Майкл способен воспользоваться оружием.
   — Ты выглядишь усталым.
   — Тяжелая ночь.
   Эмма улыбнулась. Наверное, решила, что он говорит о свидании. Да, большую часть ночи Майкл провел, общаясь с четырьмя трупами.
   —Эмма, ты читала сегодня газеты?
   — Нет.
   Беды этого мира, как и живущие в нем люди, находились по другую сторону возведенной стены, но Эмма поняла, что ей нужно подготовиться к чем-то неприятному.
   — Что случилось? — Когда Майкл взял ее руку, она забеспокоилась. — Папа?
   — Нет. — Он выругал себя за то, что не перешел сразу к делу. Ее рука превратилась в лед. — Джейн Палмер. Она умерла.
   Эмма уставилась на него, словно он говорил на непонятном языке.
   — Умерла? Как?
   — Видимо, передозировка наркотиков.
   — Ясно.
   Высвободив руку, она повернулась к морю. Вода, бледно-голубая у берега, темнела и менялась, уходя к горизонту переливчатой драгоценной синевой. Эмма подумала, каково быть там, вдали от всего, одиноко качаясь на волнах.
   — Мне полагается что-нибудь чувствовать? — пробормотала она.
   Майкл понял, что Эмма обращается к себе, но все же ответил:
   — Нельзя чувствовать то, чего нет.
   — Да, нельзя. Я никогда не любила ее, даже в детстве. Мне жаль, что она умерла. Хотя это безличная скорбь, какую испытываешь, прочтя в газете о погибших в автокатастрофе или при пожаре.
   — Этого достаточно. — Майкл снова взял ее руку (у него уже выработалась такая привычка). — Слушай, мне пора возвращаться, но к семи я освобожусь. Почему бы нам не прокатиться? Тебе, мне и Конрою.
   — С удовольствием.
   Когда Майкл встал, она протянула ему руку. Мимолетное прикосновение, и вот уже Эмма отвернулась, снова глядя на море.

* * *

   Дрю приехал в «Беверли-Уилшир» в начале четвертого. Это была первая гостиница, в которой он решил попытать счастья, испытывая одновременно радость и отвращение от предсказуемости Эммы. В Лондоне — «Конно», в Париже — «Ритц», на Виргинских островах — «Литл-Дикс-Бей», в Лос-Анджелесе всегда «Уилшир».
   Увидев в регистратуре молодую привлекательную женщину, Дрю понял, что ему сопутствует удача.
   — Привет.
   Сверкнув улыбкой, он проследил, как вежливость на ее лице сменилась узнаванием, затем радостью.
   — Добрый день, мистер Латимер.
   — Оставим это между нами, хорошо? — Он поднес руку девушки к губам. — Я приехал к жене, но, боюсь, по рассеянности забыл, в каком номере она остановилась.
   — Миссис Латимер остановилась у нас? — удивилась администратор.
   — Да, а у меня были кое-какие дела, и я приехал только сейчас. Вы поможете мне, не так ли?
   — Конечно. — Ее пальцы забегали по клавиатуре. — Миссис Латимер у нас нет.
   — Да? Возможно, она зарегистрировалась как Макавой. — Дрю с трудом сдерживал нетерпение.
   — Извините, Макавоев у нас тоже нет.
   Ему захотелось схватить женщину за горло, но он все же удержал на лице недоумевающую улыбку.
   — Странно. Я почти уверен, что не напутал с гостиницами. Эмма не останавливается нигде, кроме «Уилшира», — медленно произнес он, обдумывая варианты. — Ну конечно. Как я мог забыть. Некоторое время Эмма жила здесь с подругой, вероятно, номер на ее имя. Попробуйте Марианну Картер. Это скорее всего на третьем этаже. Эмма недолюбливает высоту.
   — Да, вот. Люкс номер 305.
   — Слава богу, — улыбнулся он, подавляя неистовую ярость. — Вы мне очень помогли, дорогая.
   — Мне это доставило удовольствие, мистер Латимер.
   «О нет, — думал он, направляясь к лифту, — это доставит удовольствие мне». Больше того, он просто насладится. Достав из сумки портативный магнитофон и ремень из толстой кожи, он плотно задвинул шторы на окнах, закурил и стал ждать.

* * *

   — Кессельринг, — позвал его молодой детектив, заглянувший в комнату для допросов, где Майкл с напарником изматывали подозреваемого. — Вам звонят.
   — Я занят, Драммонд. Спроси, что надо.
   — Она говорит, это срочно.
   Сразу подумав об Эмме, Майкл выскочил к телефону и схватил трубку:
   — Кессельринг.
   — Майкл? Это Марианна Картер, подруга Эммы.
   — Ну да, — раздраженно буркнул он и полез в карман за сигаретой. — Вы в городе?
   — Нет, я в Нью-Йорке. Только что вернулась в квартиру. Я… Кто-то учинил здесь разгром.
   — Разумнее обратиться в местную полицию. — Майкл потер уставшие глаза. — Я не смогу попасть к вам раньше чем через несколько часов.
   Марианна проигнорировала сарказм:
   — Мне совершенно наплевать на квартиру, я беспокоюсь об Эмме.
   — Какое она имеет к этому отношение?
   — Все здесь перевернуто вверх ногами, все разрезано, разорвано, разбито. Это Дрю. Вероятно, у него есть ключ Эммы. Не знаю, как много она рассказала вам, но он страшен в ярости. Просто страшен. И я…
   — Успокойтесь. Первым делом покиньте квартиру, идите к соседям или в какое-нибудь общественное место, вызовите полицию.
   — Его здесь нет. — Марианна ненавидела себя за то, что ей не удавалось все объяснить быстро. — Майкл, по-моему, он знает, где Эмма. Утром она оставила сообщение на автоответчике. Дрю мог находиться здесь в это время или прослушать запись. Я уже позвонила Эмме, но она не отвечает.
   — Я займусь этим. Уходите из квартиры и звоните в полицию. — И прежде чем Марианна успела ответить, положил трубку.
   — Кессельринг, если ты кончил болтать со своей милашкой…
   — Вперед! — Не слушая напарника, Майкл побежал к двери.
   — В чем…
   — Шевелись, — повторил Майкл. Маккарти прыгал в машину уже на ходу.

Глава 36

   Эмма вернулась в отель около четырех, полная решимости позвонить отцу. Он должен знать о смерти Джейн и, несомненно, постарается связаться с дочерью.
   Разговор будет нелегким, но без него не обойтись. Пора сказать отцу, что она ушла от Дрю. Пора также воспользоваться прессой, столь жадной до сплетен. Когда развод станет достоянием гласности, может, она перестанет бояться.
   Идя по коридору, Эмма открыла сумочку, чтобы достать ключ, и пальцы скользнули по теплому металлу пистолета. Видимо, больше не стоит носить его с собой. Пора перестать все время оглядываться.
   Открыв дверь номера, Эмма нахмурилась. Шторы задернуты, в комнате темнота. Она мысленно выругала горничную и заставила себя войти в номер.
   Вдруг заиграла музыка. Пальцы Эммы замерли на выключателе. Чарующее вступление, которое невозможно ни с чем спутать. Часто мучившее ее во сне. Голос убитого Леннона.
   В противоположном углу комнаты зажегся свет, и Эмма, вскрикнув, отступила назад. В памяти на миг возникло лицо — неясное, но почти узнаваемое. Потом она увидела Дрю.
   — Привет, милочка. Соскучилась по мне?
   Выйдя из оцепенения, она метнулась к двери, но Дрю оказался проворнее. Он всегда был проворнее. Одним ударом он сбил ее с ног, отшвырнул сумочку, затем, продолжая улыбаться, запер дверь и надел цепочку.
   — Нам ведь нужно уединение, правда?
   От этого приятного, тихого, ласкового голоса у Эммы пробежали по спине мурашки.
   — Как ты нашел меня?
   — О, существует много способов, Эмма. Например, связь между тобой и мной. Разве я не говорил, что найду тебя?
   У нее за спиной продолжала играть музыка. Это кошмарный сон. Она сейчас проснется в холодном поту, и все исчезнет.
   — Угадай, что я получил? Бумаги на развод. Согласись, это было не очень красиво. Я две недели не знал, где ты, беспокоился. Вдруг тебя похитили, — ухмыльнулся он. — Возможно, даже убили, как твоего несчастного маленького брата.
   — Не надо.
   — А, разговоры о нем тебя очень расстраивают? И музыка тоже? Выключить ее?
   — Да.
   Она сможет думать. Она должна сообразить, что ей делать.
   — Ладно. — Дрю сделал шаг к магнитофону и остановился. — Нет, лучше ее оставить. Учись принимать вещи такими, какие они есть, Эмма. Я уже говорил тебе это. Да?
   — Я принимаю их такими.
   — Хорошо. Очень хорошо. Итак, сначала ты должна позвонить своему умнику-адвокату и сказать, что передумала.
   — Нет. — От страха она могла лишь шептать. — Я не вернусь к тебе.
   — Конечно, вернешься. Ты принадлежишь мне. Ты удовлетворила свою прихоть, Эмма, теперь не усугубляй положение.
   Она только покачала головой. Дрю выдохнул, потом взмахнул рукой и с дикой силой ударил Эмму по лицу. Она налетела на стол, и лампа грохнулась на пол. Сквозь пелену боли Эмма увидела надвигающийся силуэт и закричала. Он ударил ее кулаком в живот, обрывая крик и дыхание, а затем приступил к размеренному избиению.
   На этот раз Эмма ответила. Первый удар лишь скользнул по его подбородку, но настолько удивил Дрю, что у нее появилось время отползти. Она услышала стук и требование открыть дверь. Ей удалось подняться на ноги и сделать нетвердый шаг, но Дрю опять схватил ее:
   — Значит, хочешь играть по-крутому?
   Он срывал с нее одежду, вонзая ногти ей в кожу, а сопротивление только распаляло его. Она будет наказана так, что никогда не забудет.
   Эмма слышала чьи-то мольбы, уговоры, обещания, не узнавая своего голоса, едва ощущая удары. Теперь Дрю бил кулаками, забыв обо всем, кроме необходимости отплатить Эмме.
   — Ты думала запросто уйти от меня, сука? Думала, я позволю тебе разрушить все, над чем я трудился? Да я скорее убью тебя.
   Ее тело превратилось в сгусток боли. Даже вдох и выдох резали Эмму десятком тупых ножей. Так плохо ей еще никогда не было. Она ухватилась за ножку стула, пытаясь встать, но мокрые от крови пальцы соскользнули.
   У нее больше не оставалось сил сопротивляться. Эмма почувствовала, как он поднял ее, затем швырнул. Что-то ударило ее в грудь, она снова закричала и в полуобморочном состоянии вытянулась на полу.
   — Сука. Шлюха. Дрянь.
   Тяжело дыша, он двинулся на нее. Эмма смутно разглядела кровь, текущую у него из носа, остекленевшие, безумные глаза. Она поняла, что на этот раз Дрю перешел какую-то черту — просто избиения ему недостаточно, он жаждет ее смерти.
   Щелчок ремня заставил Эмму вздрогнуть. Ее всхлипывания перешли в завывания, а он продолжал щелкать ремнем в такт музыке, медленно надвигаясь на Эмму. Она рухнула. Удар криком отозвался во всех уголках ее тела, комната закружилась перед глазами.
   Эмма услышала, как выкрикивают ее имя. Что-то затрещало. Был ли это звук треснувшего дерева или переломилось ее тело? Удар ремня отбросил ее в сторону, и пальцы наткнулись на металл. Стиснув не глядя пистолет, задыхаясь от боли, Эмма привстала и увидела лицо Дрю, замахнувшегося для нового удара.
   Она почувствовала, как пистолет дернулся у нее в руке.
   Майкл вышиб дверь в тот момент, когда Дрю отшатнулся с изумленным выражением, затем, качнувшись, снова поднял ремень. Майкл держал оружие наготове, но Эмма опередила его. Она выстрелила еще раз и продолжала нажимать на курок и после того, как тот сухо щелкнул, и даже после того, как Дрю свалился к ее ногам.