– Совсем обнаглели, – сказал Борис Евгеньевич, поручая ему разработку. – Уже и не маскируются.
   – Может, шарлатанка?
   – Галина как раз не шарлатанка… Пока ни в чем криминальном не замешана, но… Под нее многие работать пытаются, сам посмотри.
   Борис Евгеньевич передал Светлову пачку газетных вырезок. Тоже чей-то кропотливый труд. Не сам же глава отдела резал желтую прессу в поисках рекламы колдунов и экстрасенсов.
   Отсеять явных шарлатанов и поручили Светлову.

3.

   Отчет был практически готов, на исправления в черновике ушло полчаса.
   Внимания заслуживали лишь два целителя, пользующихся непонятными, но действенными методиками, и еще один любопытный персонаж: практикующий колдун и по совместительству писатель-эзотерик, позиционирующий себя на рынке как «бокор» (проще говоря – жрец) вуду, якобы получивший посвящение на «Святом острове» (проще говоря – на Гаити).
   Во всех остальных случаях даже из терминов, используемых в рекламных текстах, было видно – люди понятия не имеют о вещах, знатоками коих себя объявляют…
   Милицейские сводки тоже помогли. Как их копии попадали в Новую Инквизицию, Светлова не интересовало. Главное, что попадали. Полные и свежие. Зачастую жертва очередного колдуна, расставшись с энной суммой и ничего не получив взамен, направляла стопы в родную милицию.
   Зато вуду – вполне серьезно. Каким ветром знатока мрачного культа занесло в Россию? А вот это по наводке аналитического отдела и проверят оперативники Новой Инквизиции. Если сигнал верный, аналитику плюс.
   Но некий аналитик, между прочим, задерживает отчет…

4.

   Ковалев просмотрел документ быстро, вполглаза.
   – Неплохо, неплохо… Но с вудуистом ты ошибся. Взгляни, пришел ответ от коллег с Гаити…
   Протянул бумажный лист и, не выпуская из рук, действительно позволил только взглянуть, – Светлов успел прочесть всего пару строк:
   Hello! To the best of my knowledge, Paul Gros is no «bokor». He certainly has not been initiated. Much of what he writes is nonsense…
   – В общем, никакой он не «бокор», – прокомментировал Борис Евгеньевич. – Мало того, что самозванец, так еще и профан полный, валит всё в одну кучу, путает Ошала и Эшу, Осайе и Ошоси…
   – Так что же, пусть резвится дальше? – не понял Светлов. – Он же на своем сайте чуть ли не в открытую предлагает услуги по инвольтации…
   – Проведем профилактику… Дезавуируем его писульки комментариями специалистов, нажмем на нужные кнопки в издательствах, устроим пару-тройку жизненных неприятностей, как Кашпировскому в свое время. Взвоет «бокор» от такой жизни и займется чем-нибудь полезным. – Ковалев вздохнул. – Кашпировский, правда, не занялся… Но и в Россию ему с его шоу дороги нет и не будет.
   Борис Евгеньевич аккуратно сложил листки отчета, убрал в папку… Светлов понял, что разговор завершается. И торопливо спросил:
   – А что, на Гаити тоже есть наши?
   – Ну, скажем так: одна штатовская организация схожего профиля ведет там работу… Их главная тема – негритянский вудуизм, приходится добираться до первоистоков.
   «Неужели ку-клукс-клан?» – подумал Светлов. Из некоторых обмолвок коллег можно было сделать вывод, что Контора поддерживает отношения с этой организацией – которую так любили оплевывать и поливать грязью советские СМИ…

5.

   Вернувшись к себе, Светлов снова придвинул лист с женскими именами и фамилиями.
   Потом потянулся за записной книжкой.
   Десять лет прошло, не сменился бы номер телефона…
   – Можно Соню?
   Молчание, воцарившееся на другом конце провода, заставило Светлова обругать себя: «Умнее ты ничего не придумал: попросить к телефону пропавшую без вести».
   – Хто спрашивает?
   Голос старческий… Кажется, у Сони была весьма властная бабуля.
   – Это ее знакомый. Еще со школы. Саша Светлов, может быть, помните меня?
   – Саша… А… помню, помню. Помню, как Сонька по тебе убивалась. Сменял мою внучку на ту… как ее звали-то? Училась с вами…
   – Бабулечка, так как мне с Соней поговорить?
   – С Соней… А ить не живет она тут. Давно уж. Снимает Сонечка квартиру. – В тоне собеседницы чувствовалась обида. – А почему? Здесь комната хорошая у нее… ну ясно, зачем ей со стариками-то…
   – Давно видели ее?
   – Да приходила тут намедни, торт принесла. Нет, чтоб самой испечь, покупает, деньги тратит…
   – Бабушка, вы извините Бога ради, но я по межгороду звоню. Вы мне ее телефончик не дадите?
   Оплата телефонных счетов Новой Инквизиции заботила Светлова в последнюю очередь. Но на экономную пенсионерку аргумент произвел впечатление – спустя пару минут Светлов записывал цифры. Телефон оказался сотовым.
   Из данного факта вытекало два вывода.
   Во-первых, якобы пропавшая Соня Немирова жива и здорова, по крайней мере, была жива и здорова пару дней назад, а во-вторых, хорошо устроилась, раз хватает денег и на съемную квартиру, и на сотовый. Конечно, в Питере к предпоследнему году тысячелетия мобильник перестал быть непременным аксессуаром лишь богатых бизнесменов, но в Великих Луках до сих пор остается «буржуинской» роскошью…
   Странно… Помнится, поступала Соня в медучилище… А размер зарплаты провинциальных медиков не знает только слепой и глухой.
   Удачно вышла замуж?
   Или занялась бизнесом? Вроде бы не было никакой к тому предрасположенности – у той Сони, что он помнил…
   Светлов собрался набрать новый номер, но зазвенел его телефон.
   – Зайди ко мне, – голос Бориса Евгеньевича звучал сухо.
   Не пытаясь угадать, зачем вновь понадобился куратору, Светлов прихватил лист бумаги, ручку, – и направился в начальственный кабинет.
   Помимо Бориса Евгеньевича, там сидели еще два человека, Светлову незнакомых.
   – Вот, познакомьтесь, – Ковалев указал рукой на подчиненного, – новый аналитик, Александр Светлов. Он из тех краев, должен ориентироваться на местности. Да и ему полезно поработать в команде.
   Светлов пожал протянутую ему руку.
   – Стриж, – представился худощавый высокий парень.
   Темноволосый мужчина лет тридцати ограничился коротким наклоном головы.
   – Алладин, – отрекомендовался он.
   Из оперативного отдела, понял Светлов. Может не наши, из центра или из другого филиала, – но в любом случае оперативники. Лишь они – даже среди своих – пользуются исключительно псевдонимами.
   Затем он заметил на столе Бориса Евгеньевича знакомые листы – но уже не два, а не меньше десятка… И заподозрил, что «позабытые» страницы вылезли из принтера не случайно. И не случайно в верхней строке стояло имя Сони Немировой…
   – Алладин, – сказал Ковалев, – введи нас еще раз в курс дела. Можно кратко. А ты, – Борис Евгеньевич обернулся к Светлову, – потом сам почитаешь все материалы. Допуск я тебе подпишу.
   – Ситуация странная, – начал Алладин. – На первый взгляд дело отношения к Конторе не имеет. Формальных поводов затевать расследование нет…
   – Иногда, – перебил его Ковалев, – отсутствие формального повода лишь означает, что следы хорошо замаскированы. Причем, лицом прекрасно осведомленным о… хм… формальных поводах. И если мы будем сидеть и ждать пока нам преподнесут набор улик… Итак?
   – Мы действовали, исходя из тех же соображений, – холодно сказал Алладин. – По области наблюдается странный скачок количества пропавших без вести. Средний показатель по Псковской области за май-июнь выше среднестатистического в три с половиной раза. Именно это и привлекло внимание. Даже если исключить сопредельные территории. Хотя два аналогичных случая мы зафиксировали в Ленинградской области…
   – Двое пропавших? – удивленно переспросил Светлов. – Что в этом необычного?
   – Не торопитесь, я все объясню. Восемьдесят семь процентов пропавших – женщины, средний возраст двадцать один год. Есть несколько четырнадцатилетних девочек и пара женщин за тридцать. Но в основном это молодые девушки.
   – Сколько их всего пропало по области? – спросил Ковалев.
   – За месяц – сорок семь человек. Но нас заинтересовали не пропавшие, а найденные. Шесть из Псковской области, двое из Ленинградской.
   – Все женщины?
   – Да.
   – Места обнаружения трупов зафиксированы? – нарушил молчание Светлов. Дело представлялось интересным.
   – Трупов? – переспросил Алладин. – Нет трупов, в чем и дело! Все найденные живы и здоровы.
   С одной из живых и здоровых, похоже, Светлов когда-то водил знакомство…
   – А остальные?
   – Про остальных ничего не известно, – подал голос Стриж. – Сейчас по ним работают.
   Светлов не мог взять в толк, что именно привлекло внимание оперативного отдела. Пропавшие женщины – факт, конечно, криминальный. Но от него должна болеть голова у местных милицейских чинов… Очевидно, были еще какие-то странности, заинтересовавшие оперативников. Но после своего дурацкого вопроса о трупах он решил подождать с дальнейшими уточнениями.
   Алладин продолжал:
   – Так вот, восемь женщин… По ним тоже возбуждались розыскные дела, но все потеряшки нашлись. Все, как одна – спустя десять-двенадцать дней после исчезновения. Выходили к деревням, поселкам – к людскому жилью. Обнаженные, в невменяемом состоянии. Что с ними приключилось – толком рассказать не могли. Реагировали неадекватно. Говорили, что заблудились в лесу, ничего плохого с ними не произошло, никто не обижал… А больше ничего не помнят.
   – Обследовали? – кратко спросил Ковалев.
   – Увы, нет. Мы – нет. Спустя пять-шесть часов жертвы… хотя, собственно, какие они жертвы? – полностью приходили в себя. И отправлялись по месту жительства. А милиция с чистой совестью закрывала дело.
   – Любопытно, – сказал Борис Евгеньевич.
   – Но самое интересно не это, – взял слово Стриж. – Вот, полюбуйтесь.
   Он достал из своей папки подробную карту Псковской области.
   – Вот здесь синим отмечены места, где нашлись наши красавицы.
   Если соединить разбросанные точки, то фигура получится более чем замысловатая, – понял Светлов. И определить ее геометрический центр не так-то просто…
   – Что скажешь, Светлов? – в голосе Бориса Евгеньевича Александру почудилась легкая насмешка.
   – Нужно подумать, – невозмутимо отозвался Светлов. Не надеется же его начальник, что он с ходу выдаст рабочую версию. – Болота там глухие… И леса. Деревень почти нет. Я был как-то в Озерцах – то еще место.
   – Подробнее – что за болота?
   – Что может быть на болоте? Вода, мох, клюква… Дорог почти нет… Строевого леса мало, лесоразработки не ведутся. Кое-где торф добывают. Есть пара мест посуше, даже вроде скальные выходы неподалеку…
   – Неконструктивно излагаешь, Светлов, идей не слышу.
   – Возможно, имеет смысл встретиться с кем-то из пропавших и найденных? – предложил Светлов. Мысленно добавил: «И, пожалуй, я знаю – с кого начать».
   – Это работа оперативников, Александр, – сказал Борис Евгеньевич, – топтаться по чужой территории я тебе не дам. Другие идеи есть?
   – А раньше подобные случаи происходили?
   Светлов заметил, как Алладин и Ковалев переглянулись.
   Ответил Стриж:
   – Случалось нечто подобное… Двадцать семь лет назад. Но данных мало. Проверяем кое-что.
   – А еще раньше?
   – Говорю же, проверяем. Времена были другие…
   – Об этом потом, – прервал их Борис Евгеньевич. – Еще варианты?
   – Когда начались пропажи и находки? В мае? И девушки выходили из леса голые? Холодно…
   – В мае два случая. Остальные в июне.
   – Надо думать, что это будет продолжаться и дальше… Нашим специалистам нужно обследовать нашедшихся девушек. И точно узнать, что с ними происходит.
   – Постараюсь обеспечить, – кивнул Борис Евгеньевич. – Ладно. Стриж, отдай Светлову все материалы… И архивные тоже, что успели раскопать. Александр, твоя задача: свежим взглядом всё просмотреть. Что за сексуальный маньяк там завелся? Составим задание, пошлем оперативников. Все, идите.

6.

   – Держи, Саня, – Стриж протянул папку.
   – Лучше Александр, – сообщил Светлов. – А откуда у твоего начальника такой псевдоним? С востока к нам перевели?
   Стриж бросил быстрый взгляд по сторонам и ответил после короткой паузы:
   – На волшебную лампу намекаешь? Нет, тот паренек Аладдином был, через два «д», а у шефа другая история… – Он еще раз оглядел пустынный коридор и неожиданно сменил тон:
   – Ты в кабинетах такие вопросы никому не задавай, хорошо? Да и здесь не стоит… По делу неясности есть?
   – Почему именно маньяк? – вспомнил Светлов последнюю реплику куратора. – Их что, насиловали?
   – Знаешь… Александр, – Стриж грустно усмехнулся, – бабы обычно не имеют привычки расхаживать по лесу голышом. По крайней мере, мне такие не попадались.
   Спустя десять минут Светлов устроился за своим столом и раскрыл папку. Материалов оказалось не очень много. Светлов отметил – судя по бессистемной нумерации листов, бумаги первоначально были подшиты в разные дела…
   Хотя к чему вся бюрократия и бумажная возня? – подумал он. Зачем нумеровать и прошивать документы? Все равно предъявлять их для ознакомления никому не придется. Ни подозреваемому-обвиняемому, ни его адвокату, ни судье.
   Потому что нет у подозреваемых Инквизицией адвокатов. И прав никаких нет. В том числе и на суд. И никто их не обвиняет. Их уничтожают…
   Этот аспект новой работы Светловым поначалу воспринимал болезненно.
   Трудно отказаться от вбитых в голову аксиом.
   И не только аксиом. От ставших уже привычными понятий – презумпция невиновности, справедливый суд. С одной стороны, конечно, смешно звучит, – насчет справедливости наших судов… Но когда суд (какой бы ни был, но суд) заменяется простым приказом о ликвидации – это принять сложно.
   Борис Евгеньевич быстро нашел способ излечить Александра от излишнего идеализма…
   «Так, воспоминаниям мы предадимся в более подходящее время, – одернул Светлов сам себя. – Не отвлекайся».
   Сверху в папке лежала распечатка, два листа из которой Светлов уже видел. Всё, что излагали на совещании Алладин и Стриж: ничего нового, можно быстро просмотреть. Далее… Статистические данные, милицейские сводки с заботливо отмеченными в тексте местами, на которые стоит обратить внимание, – интересно, но не слишком информативно.
   Самой любопытной в папке оказалась пара ксерокопий статей из газеты «Заря Пскова» от 29 июля и 17 сентября 1972 года. В первой сообщалось, что две девушки, Светлана Мальцева и Ольга Печорнина, ученицы 10 класса псковской школы №12, 8 июля 1972 года были задержаны местным участковым за непристойное поведение – в минимуме одежды разгуливали по деревне Щелицы, где гостили у родственницы Мальцевой. «Минимум» – выразился журналист. Понимай, как хочешь…
   «Надо полагать, – решил Александр, – голыми они ходили. Как и нынешние».
   Девушки объяснили свое вызывающее поведение тем, что отмечали ночь Ивана Купалы. «Лучше бы эти школьницы направили свою энергию на что-то более конструктивное и приносящее пользу обществу», – делал вывод автор статьи и риторически вопрошал: куда же смотрит комсомольская организация?
   Комсомольская организация смотрела куда надо – в следующей статье (напечатанной в рубрике «По следам наших публикаций») сообщалось, что девушек исключили из ВЛКСМ, и в отношении их было возбуждено уголовное дело по статье 206 УК РСФСР, но закрыто ввиду малолетства и искреннего раскаяния.
   Вот и первое задание для оперативников – установить, где сейчас проживают Света и Оля, чем занимаются…
   …Александр потянулся к компьютеру, запустил программу с подробнейшей картой Российской Федерации.
   Итак, все по порядку…
   Сначала отметим всех пропавших. Потом сверим с информацией Стрижа. Может, найдется еще что-то, заслуживающее внимания…
   Интересные дела получаются… Очень интересные.
   Двенадцать из Пскова, – понятно, областной центр. Семь из Великих Лук, в том числе Софья Немирова и самая младшая из пропавших – четырнадцатилетняя девчушка, Лена Иванова. Тоже объяснимо – город по местным меркам большой.
   Остальные проживали в самых разных больших и малых городах и селах. Порхов, Остров, Плюсса, Дно, Карамышево, Невель, Локня…
   Поговорить бы с девицами – по отдельности с каждой. Глядишь, что и всплывет…
   Но шеф выразился более чем ясно – топтаться по чужой территории он не позволит. Под чужой территорией подразумевается работа оперативного отдела, разумеется. А действовать вопреки прямому указанию куратора – чревато.
   Отметим задание номер два – уточнить: знакомы ли девушки между собой?
   Светлов откинулся на спинку кресла, продолжая рассматривать карту на экране.
   Двадцать шесть отметок.
   Каждая – чья-то жизнь.
   Откровение на Светлова не снизошло. И никакой системы в расположении точек он не уловил.
   Теперь отметим тех, кто нашелся. Софья Немирова, конечно; две девчонки из Черновского. Отлично, вместе пропали, вместе нашлись. Наверняка знают друг друга.
   Сергеева Ольга из Карамышево, двадцати двух лет, Невель – Игнатова Татьяна Валентиновна, двадцать семь лет, сама старшая из списка.
   А вот и места появлений…
   Все населенные пункты до одного – деревни по окраинам болота Черный Мох. С запада и востока. Дальше всех отстояли Щелицы – на юге. К Котельно вышли двое… С чего бы это? А, понятно. Оно ближе всего. Хотя нет… Ближе всех деревня Беленькая. Но там нет точек выхода. А на севере? Тоже никто не выходил… Наверное, болота там и вовсе непроходимые…
   Светлов продолжал работать, размышляя о том, что может объединять восемь человек разного возраста и социального положения? Что у них общего?
   Только пол.
   Похоже, версия начальника, которой тот небрежно поделился – самая перспективная…

7.

   – Ну что, как твой протеже? Заглотил наживку? – Голос в телефонной трубке звучал спокойно. Не равнодушно – спокойно. Так и должен звучать голос опытного руководителя.
   – Пока сложно сказать, – Ковалев побарабанил пальцами по столу. – Слишком мало времени прошло.
   – Как это мало? Борис, парень у тебя больше полугода. Пора бы разобраться, – в голосе слышалось не раздражение, а лишь легкое сожаление.
   – Да, но большая часть времени ушла на обучение. У него особая программа. Мы это уже обсуждали.
   – Мне нужна определенность.
   – А мне время. И ему тоже.
   – Время у вас было. Ты же знаешь о причинах интереса.
   – Естественно. Но и вы поймите меня. Я не могу гарантировать ничего. Об оперативной работе с ним не было речи. И я не уверен, что этот человек нам подходит.
   – А что с его способностями?
   – Я докладывал вам, – сухо ответил Борис Евгеньевич. – Задатки редкостные, но первые результаты не блестящие. Далеко не блестящие.
   – Ну, смотри, тебе видней. Но имей в виду, что оперативный отдел требует к себе Светлова всё более настойчиво. Сам знаешь, как у них ценятся суггесторы… Тем более что аналитик, извини, из него никакой… Ты понимаешь, о чем я?
   – Понимаю. Но форсировать события не рекомендую.
   – Твои рекомендации учтены, – начальственный голос помолчал, затем продолжил: – Если будет нужна помощь – ты ее получишь. – В финале прозвучала необходимая твердость, и уверенность в компетенции собеседника.
   – Я понимаю.
   Борис Евгеньевич опустил телефонную трубку на рычаг.
   Подбор кадров – дело деликатное. Особенно в Конторе… Особенно в оперативный отдел… Не каждый человек в состоянии принять тот факт, что среди нас живут существа, порой очень – не отличить – похожие на людей. Живут, убивая, – и для них это не преступление, просто способ существования… И можно с ними делать лишь одно – уничтожать. Уничтожать без страха, без колебаний, без жалости. Но – в идеале – и без ненависти… Смешно и глупо ненавидеть комара за то, что пьет кровь – устроен так, не способен жить иначе. Обойтись без ненависти к тенятнику, неспособному прожить без мяса жертв, куда труднее…
   И зачастую кураторам приходится сознательно культивировать ненависть в подопечных. Потому что нет иного способа дать в руки человеку оружие и послать в бой…
   Светлов в этом плане сюрпризов не преподнес. С такой типичной реакцией Ковалев сталкивался не раз. Когда Александр пришел на очередную беседу с куратором в подавленном состоянии, которое пытался безуспешно скрыть, – тот понял, в чем причина. Тем более что программа общего курса была Борису Евгеньевичу известна досконально. Подопечный наконец узнал – ЧЕМ, КЕМ и КАК занимается Новая Инквизиция…
   В ту их встречу не было ни разговоров, ни вопросов, ни споров.
   Была экскурсия.
   Можно сказать – ознакомительная. Посмотреть на тех, кого удалось доставить в спецотделение Трех Китов живьем.
   А также на материалы, зафиксировавшие то, что осталось от их жертв.
   И постоянный, словно рефрен, вопросы: ты считаешь, что они имеют те же права, что и люди? Ты считаешь, что они имеют право на жизнь?
   Вот этот, специализировавшийся исключительно на беременных, – добывавший плод, не убивая мать – она умирала потом сама. От кровопотери.
   Имеет?
   Или этот – сжигавший пятилетних мальчиков. Пепел входил в состав его колдовских зелий…
   Имеет?
   Или этот – питавшийся исключительно мозгом жертв… Еще живых жертв.
   Имеет?
   И тот, и тот, и тот…
   Программа экскурсии была рассчитана не на одного Светлова, обкатывалась до него на многих – и впечатление шло по нарастающей. Так, чтобы экскурсанту казалось: ничего страшнее и омерзительнее быть уже не может, – и тут же выяснялось: может! Еще как может…
   А укрытые в стенах видеокамеры подробнейше фиксировали реакции испытуемого – микромимику, вазомоторику. Потом лучшие специалисты-психологи изучали записи и решали: появится у Инквизиции новый солдат, или…
   Неправильных вопросов Светлов после экскурсии больше не задавал… Но мнение психологов о его профпригодности оказалось неоднозначным.

Глава 5. ПУТЬ ПРОФЕССИОНАЛА – III
Лесник, г. Сланцы, 27 июня 1999 года

1.

   Как и ожидалось, спецы из Трех Китов, прикатившие в сопровождении группы оперативников Северо-Западного филиала, ясности в дело не внесли. Образцы жидкой субстанции, взятые из ванной, никак не позволяли определить, что же за существо разложилось до такой степени. В скелете отклонений от нормы не обнаружилось.
   Ученые мужи поглядывали на Лесника неприязненно – словно подозревали его не то в мистификации, не то в злонамеренном уничтожении ценнейшего трофея… В общем, ничего удивительного.
   Удивило другое – реакция на произошедшее обер-инквизитора. Лесник не был, как того ожидал, вызван пред его светлые очи для получения начальственного разноса. Напротив, именно к нему во временное подчинение угодили и эксперты, и оперативники Северо-Западного филиала.
   Возможно, сей широкий жест предвещал в случае вторичного провала кары куда более суровые – нехваткой личного состава уже не оправдаешься…
   В любом случае, нежданно представившиеся возможности стоило использовать с максимальной эффективностью.
   И Лесник использовал.
   Главным предметом расследования стали личности двух мужчин, столь странным способом покончивших с собой при задержании. Все наличные силы были брошены на решение задачи: выяснить – кто они, откуда, и какая неведомая организация стоит у них за спиной. На самодеятельность одиночек произошедшее никоим образом не походило…

2.

   – Фотография переклеена, – сказал Лесник, вертя в руках паспорт, найденный у одного из мужчин. – Да и не выглядит мужик на тридцать один год. Явно на шесть-семь лет старше…
   Второй паспорт, внешне не столь подозрительный, тоже оказался фальшивкой. Люди, чьи имена значились в документах, тихо и мирно проживали по адресам, указанным на странице с регистрацией места жительства (один в Подмосковье, второй – в Смоленской области), – и оба в течение минувшего года заявляли в милицию об утере паспортов.
   Иных удостоверявших личность документов у загадочных мертвецов не нашлось. Равно как и записных книжек, сотовых телефонов, визитных или кредитных карточек… короче говоря, хоть чего-нибудь, способного дать зацепку.
   Карманы были вызывающе, демонстративно пусты: кроме паспортов – две расчески, небольшая сумма денег (без бумажника либо кошелька), пачка сигарет да зажигалка.
   И еще оружие, столь неудачно примененное против Лесника – нож и пистолет Макарова.
   Номер на ПМ был старательно удален напильником, однако пробивка результатов контрольного отстрела в Федеральной пулегильзотеке подтвердила: оружие находится в розыске. Но делу эта информация ничем не помогла – пистолет был изъят у банковского инкассатора, убитого в ходе разбойного нападения полтора десятка лет назад. Преступление так и не раскрыли…
   Наверняка шпалер сменил с тех пор нескольких владельцев – люди, связанные с криминалом, «горячие» стволы предпочитают не хранить… И все-таки двое оперативников отправились в Смоленск (именно там погиб инкассатор) – покопаться в старом уголовном деле. Вдруг да найдется какая ниточка.