Страница:
осенние листья с деревьев -
но уже их красу
я оплакиваю безутешно,
созерцая густой багрянец...
Этой осенью вновь
нас дважды красою чаруют
хризантемы в саду:
прежде - пышным своим цветеньем,
ныне - прелестью увяданья...
Вот и осень пришла.
осыпан листвою опавшей
мой печальный приют,
и никто не заходит в гости,
протоптав меж листьев тропинку.
Свет осенней луны
над горами разлит в поднебесье -
может быть, лишь затем,
чтобы нам показать воочью,
сколько листьев уж облетело...
Там, в могучих горах,
снег выпавший тает, должно быть, -
все слышней и слышней,
все настойчивей в отдаленье
шум воды на порогах горных...
По теченью реки
плывут багряные листья -
прибывает вода,
оттого что на кручах горных
белый снег сегодня растаял...
Над приютом моим,
в горах заметая дороги,
вьется, кружится снег, -
и никто не придет проведать,
протоптав по пороше тропку...
Хоть немного еще
побудь перед тем, как растаять! -
Ведь с приходом весны
не увидеть нам больше снега
сквозь завесу дымки туманной...
Нынче не различить
цветов распустившейся сливы -
затерялись они
среди хлопьев белого снега,
что нисходят с небес предвечных...
Снег идет без конца,
и год уж совсем на исходе -
в эту пору и впрямь
видим мы, что одни лишь сосны
не подвержены увяданью... {149}
Я при вести о том,
что день неизбежной разлуки
нашу жизнь рассечет,
порешила с жизнью расстаться,
как роса поутру, растаять...
Эту песню без лишних слов вручила одна дама своему мужу, с которым прожила
много лет, когда он, получив назначение на новое место, решил отправиться
туда с другой женой, а ей передал лишь записку "Уезжаю завтра".
Когда Ки-но Мунэсада отправился в Восточный
край Адзума, он остановился на ночлег в усадьбе
одной дамы, а когда поутру собрался уезжать,
та дама прислала ему песню
Знать о том не дано.
Пусть время сердца испытает -
в бренной жизни земной
я ли первой его забуду,
он ли больше не возвратится?..
Капли светлой росы
в час безвременной нашей разлуки
с рукава соберу -
пусть хранят те слезы прощанья
о тебе печальную память...
В безутешной тоске
лью горькие слезы ручьями,
увлажнив рукава, -
и пока не встретимся снова,
рукава мои не просохнут...
Пусть затмят небосвод
беспросветные тучи навеки,
под весенним дождем
пусть намокнут чьи-то одежды -
лишь бы ты с уходом помедлил!..
Вешней вишни цветы!
Задержите любезного гостя,
что торопится в путь, -
все тропинки в горах окрестных
лепестками скройте от взора...
Сквозь рассветный туман,
нависший над бухтой Акаси,
мчатся думы мои
вслед за той ладьей одинокой,
что за островом исчезает...
Ночью гуси кричат.
На север тянется стая -
но не всем суждено
из далеких краев вернуться
к опустевшим родным гнездовьям...
Рассказывают, что песня эта была сложена одной женщиной,
которая отправилась с мужем в другую провинцию, где муж
ее умер. Вернувшись одна в столицу, она услышала клич
перелетных гусей и сложила стихи.
В пору пятой луны
над ирисами раздается
песнь кукушки лесной -
от любви ли, от той ли песни
я утратила разуменье...
Если нам не дано
сплестись воедино, как нитям
в ожерелье любви, -
чем же мне удержать в разлуке
жемчуга души безутешной?..
На вечерней заре
я в сумрак вперяюсь печально,
в даль бескрайних небес -
вслед за тучами, ввысь взмывая,
устремляются думы к милой...
Отчего лишь о нем,
о бесчувственном, я вспоминаю,
все забыть не могу?
Просыпаюсь - о нем тоскую,
засыпаю - к нему лечу я...
Там, в осенних горах,
напрасно к подруге взывает
одинокий олень -
но печальную песню ночи
заглушают мои стенанья...
Если б в снежный сугроб
сложились все долгие ночи,
что в разлуке прошли,
я б от той тоски непомерной
в одночасье, как снег, растаял.
Разве может так быть,
чтоб вовсе без ветра на море
разгулялась волна?
Мы с тобою и не встречались -
но, как рябь, расходятся слухи...
Ночь была коротка,
черна, словно ягоды тута, -
и, хотя наяву
довелось мне свидеться с милой,
право, лучше жить в сновиденьях!..
Если любишь меня,
таи от людей свои чувства,
спрячь поглубже любовь -
словно пурпурную окраску
дорогого нижнего платья!..
Полноводной реке
преградила теченье плотина,
высока и крепка, -
любопытных жадные взоры
не дают нам встретиться с милой...
Ненадежный челнок,
плывет мое доброе имя
в бурном море молвы,
но увы, так редки свиданья -
словно водоросли в прибое!..
На утесе сосна,
открытая ветру морскому
и жестоким волнам,
тяжко стонет, изнемогая, -
так и я в томленье любовном...
Говорят, что песню эту сложил Какиномото-но Хитомаро.
Белопенной волной,
что снова и снова на скалы
набегает в ночи,
буду я уходить от милой
лишь затем, чтоб вернуться вскоре...
Знаю, клятвам твоим
нельзя доверять без оглядки -
в них таится обман.
Только есть ли кто в этом мире,
чьей любви могу я поверить?..
Людям на берегу
покажется, что неподвижны
воды Пдо-реки -
но стремительное теченье
омывает глубины сердца...
Неужели придет,
наконец-то объявится милый?
Я так долго ждала,
что шнурки исподнего платья
развязаться сами готовы!..
То ли есть, то ли нет -
как знойное марево, тает
милый образ вдали.
Только ливень весенний снова
рукава пропитал слезами...
По каналу снуют,
на веслах проносятся лодки
то туда, то сюда -
только я, любовью объята,
к одному уношусь душою...
"Подожди! - я прошу. -
Останься со мной до рассвета!"
А уйдешь - помолюсь,
чтобы рухнул мостик дощатый,
чтоб твой конь сломал себе ногу!..
Скольких женщин ты знал!
Как щели в плетеной корзине,
их исчислить нельзя -
и меня, увы, среди прочих
позабудешь, знаю, так скоро...
Я все так же люблю,
но наши полночные встречи
прекратились давно -
поросла "травою забвенья"
грез извилистая тропинка...
Вот уже и во сне
так редко встречаюсь я с милым -
и понять не могу,
то ли просто сон не приходит,
то ли я давно позабыта?..
"Вдруг сегодня придет?" -
так думаю я вечерами
и встречать выхожу -
всюду, всюду звенят во мраке,
безутешно плачут цикады...
О, как время летит!
Томит и гнетет ожиданье,
но, в разлуке скорбя,
я любовь сохраню неизменной,
словно зелень сосны в Суминоэ... {150}
Называют ее
Минасэ - Безводная речка,
но вода ведь течет!
Ах, когда б иссякла надежда,
я б ушел из бренного мира...
Из просторов морских
на берег волна набегает
и уходит назад -
к этой бухте в село рыбачье
я ушел, отвергнутый милой...
Вновь и вновь на полях
взрыхляют мотыгами землю,
чтоб собрать урожай, -
не оставлю и я стараний,
чтоб любовь узреть в ее сердце!..
Ах, признанья в любви
расточал ты подобно песчинкам
на морском берегу -
оказалось, все твои речи
лишь о том, как забыть скорее...
Под осенним дождем
листва увядает и блекнет -
но печальней стократ
в сердце милого вдруг заметить
цвет осеннего увяданья...
Об осенней поре
лишь вчуже я слушал, бывало, -
а теперь каждый раз
содрогаюсь при слове "осень",
что конец любви возвещает... {151}
Миновала любовь,
я, как рухнувший мост через Удзи,
никому не нужна -
скоро год, как этой дорогой
через речку никто не ходит...
Не ответила я
тому, кто меня добивался, -
а сейчас, как на грех,
тот, кого сама полюбила,
мне на чувство не отвечает...
Коли ты разлюбил,
отчего все молчишь и таишься,
не признаешься в том,
что, как нитка бус драгоценных,
порвались между нами узы?..
Если б я разлюбил,
из сердца твой образ исторгнул,
на просторах морских
поднялась бы волна до неба,
выше кручи Суэномацу!..
Окропила меня
прозрачная росная россыпь -
уж не брызги ли то
от весла самого Волопаса {152}, -
что плывет по Реке Небесной?..
В чем смогу унести,
во что заверну мою радость?
Разве что попрошу
повместительнее, пошире
сшить рукав парадного платья...
Одиноко цветет
воробейник, затерянный в поле.
Я гляжу на него -
и в душе как будто жалею
всю траву равнины Мусаси...
Поздно вышла луна
из-за горного гребня крутого -
как, должно быть, теперь
об уходе ее горюют
в темноте почившие склоны!..
* * *
Мы сияньем луны
насладиться еще не успели,
как она уж зашла -
и настал черед любоваться
всем живущим там, за горою...
Если б только я знал,
что старость придет и за мною,
я б ворота закрыл,
отвечал, что нет меня дома, -
так могли б мы с ней разминуться...
Если б вспять потекли
давно отшумевшие годы,
я вернулся бы вновь
в те далекие дни и ночи,
удержать которых не в силах...
О недремлющий страж
у моста через бурную Удзи!
Вновь пришел я сюда
и увидел с болью душевной,
как тебя состарили годы...
На морском берегу
среди скал возвышаются сосны -
кто, в какие века
семена здесь густо посеял
на грядущие тысячелетья?..
* * *
Что же в мире земном
неизменным пребудет вовеки?
Там, где только вчера
простиралось глубоководье,
нынче мель на реке Асука...
Никому не дано
знать срока, что жизнью отмерян, -
отчего же тогда
мысль моя трепещет в смятенье,
как под лезвием травы морские?..
Тихой грусти слова -
и каждое в россыпи росной,
словно листья дерев.
Это льются светлой капелью
о былом, невозвратном слезы...
Что она, эта жизнь?
Назвать ее сном или явью?
То ли явь, то ли сон -
как бы есть, а быть может, нету,
и никто отгадки не знает...
Где найти мне приют,
в какой отдаленной пещере
меж утесов и скал,
чтобы только не слышать боле
о печалях бренного мира?!
Видно, больше никто
навестить меня не соберется -
передай же друзьям,
что давно уж густым бурьяном
поросла к воротам тропинка...
Где найду я приют,
пристанище в суетном мире?
В этом долгом пути
будет каждый ночлег случайный
для меня желанным приютом...
Я лишь пыль на ветру,
что мчится, покоя не зная,
неизвестно куда, -
и неведомо мне, скитальцу,
где найду пристанище в мире...
Эти строки стихов
тебе я оставлю на память.
Вспоминай иногда!
Письмена - как следы тидори {153},
что по берегу разбежались...
Я в разлуке томлюсь,
но встречи, увы, не дождаться -
ведь повсюду в горах,
от вершины и до вершины,
расползлась весенняя дымка...
Бремя этой любви
несу я, склоняясь под ношей,
как поклажу свою
волочет на спине носильщик, -
и увы, не жду даже встречи!..
Как осколок луны,
остался лишь месяц неяркий
на ночных небесах -
а мое разбитое сердце
изошло любовной тоскою...
На Цукубе-горе
скопились опавшие листья
у подножья дерев -
я скорблю о людях почивших,
о знакомых и незнакомых...
Из песен весны
Выглянули едва
Из корней тростника прозябших
Рогатые стебельки...
В этот миг на брегах Мисимаэ
Ночь дохнула начальной весной.
В глухих теснинах реки
"Гремящего водопада",
Верно, истаяли льды...
Верно, в полночь задует
Первый весенний ветер.
С какою негой лучится
Нынешним утром
Солнце на кручах гор.
С обледенелых каменных стрех -
Сияющая капель.
С вершин оснеженных
Весенний ветер слетел,
И ветру вослед
Утром в нагорных ручьях
Вздулись талые воды.
Сам, по воле своей,
Ветер весенний к себе
Зазвал погостить...
Куда же он делся теперь,
Тающий лед?
Еще не растаяли
Заледенелые водопады
На горе Кагуяма,
А уж в отрогах Псино
Сгинул последний снег.
Утки будто застыли
На узком заливе моря.
К изнанке тонкого льда
Медленно поднимаются
Придонные сор и грязь.
Из песен лета
Священное омовенье...
Но ветерок пробежал
Над рекою Камо.
Рядом с любимой войду
В прохладную воду.
Из песен осени
С тех самых сумерек,
Когда рассталась со мною
Моя любимая,
Я почуял, как холодны ночи,
Как печальна осень.
<Сокол>
В гнездо заглянул:
Два лета усердно
Пестовал я его...
Как по осени лоснятся живо
Крылья и хвост!
Теперь холода
Все сильнее с каждою ночью...
Гнется под ветром
Молодого бамбука
Печальный голос.
Копится пыль,
Скоро горою станет
Мой ночной покой.
Ночь за ночью здесь нет
Той, с которою вместе спал.
Ни единого уголка!
Все в яркой, свежей
Осенней луне!
Что же станется ныне
С тенью горы Огур_а_?
О ветер осенний,
Осторожнее дуй, не порви...
В жилище моем прореху
Притаил от взгляда чужого
Паук своей паутинкой.
-----
От стаи своей
Отбившись, летит одиноко
По небу гусь.
Отстав от других безнадежно,
Сетую на судьбу.
Истомленный тоской,
Вряд ли я задержусь надолго
В мире тщеты.
Удастся ли мне отыскать уголок,
Где дожил бы, не зная печалей?
Нам бы с милой вдвоем
На Темной горе поселиться,
На горе Огура,
Тогда краткость летних ночей
Не будет нас так печалить.
Что с дымкой вешней,
Разве она не придет?!
С плеском пугливым
В теснину тенистую
Прядает талый ручей.
Я сравнивала так часто
С благоуханьем твоих одежд
Запах сливовой ветки,
Что научилась предсказывать
Время ее цветенья.
Я увидела под деревьями
Охапки красной листвы...
Тщетное подношение.
Верно молвят: в десятой луне
Мир покидают боги {154}.
Сама белизна -
Росою облитые
Белые хризантемы!
Гляжу и понять не могу:
Может быть, первый иней?
Из мрака я вновь
На дорогу мрака вступаю
В блужданьях по миру.
Просияй же мне издалека,
Луна над горною кручей.
Придя на поклонение в горный храм, слышу, как
кто-то истово, благостным голосом читает сутру
Думы сжигали меня...
Из "Горящего дома" {155}
Я наконец ушла.
И вот я слышу в тиши
Голос Благого Закона.
Сегодня ни с кем
Не сговаривалась о встрече.
Но осенняя ночь
Сна лишила меня, у порога
Все сижу и смотрю на луну.
Влачу свои дни
В этом мире, где дождик унылый
Льет без конца
И луна все не может выбраться
Из-за мрачных нависших туч.
В конце года, печалясь о надвигающейся старости...
Станешь считать -
Совсем немного осталось
Дней впереди.
Дано мне одно - стареть,
И нет печальней удела.
Косикибу-найси часто надевала парадное платье
с узором из листьев хаги, окропленных росой.
Когда она покинула мир, Государыня Сетомонъ-
ин изволила попросить у меня это платье, и я
преподнесла ей его, сопроводив такой песней...
Непрочна роса.
Но видишь - сверкает, как прежде,
На листьях хаги.
С чем же сравню угасшую
В одно мгновение жизнь?
Оплакивая ушедшего из мира принца Тамэтака...
Утром проснусь -
Шум ветра пронзает тоскою,
А ведь прежде ему
Я так беспечно внимала,
И не знали росы рукава...
Однажды, это было на третью луну, человек,
с которым мы, проговорили до самого рассвета,
уехав, прислал мне письмо, сетуя на то, что ны-
нешнее утро показалось ему особенно грустным...
Подобной тоски
Никогда не ведала прежде -
Весенняя ночь,
Вотще пролетела, не подарив
Даже минутного сна.
От имени человека, переставшего получать от-
веты на свои письма от женщины, с которой он
был некогда близок...
"Жди, я приду" -
Моих слов засохшие листья
Ветер умчал.
И на что ложиться росе,
Выпадающей ночь за ночью?
В ночь, когда светила яркая луна, один человек,
завернув в ткань светлячков, прислал мне, и
как-то в дождливую ночь я отправила ему такое
послание...
В небо смотрю -
Когда ж наконец появится
Обещанный свет?..
Ах наверно, свеченье холодной луны
Я за яркость чувств приняла.
Печалясь в одиночестве
Как же давно
Глаз не кажешь в мой дом, а ведь раньше
Частым гостем бывал.
Светлый месяц - один только он
Ночь за ночью меня навещает.
Лишь начнется отлив,
Брожу по берегу моря,
Но нигде не найти
Ракушки-удачи, как видно,
Мне нечего в жизни ждать.
Такая тоска
Смотреть вечерней порою
На облака.
Потому и решила - не стану
Отныне на небо смотреть.
Вскоре после того как Идзуми Сикибу была брошена
Митисада, ее стал навещать принц Ацумити.
Узнав об этом, Акадзомэ Эмон написала ей:
О, не спеши
Не всегда таким мрачным будет
Лес Синода.
Порой возвращается ветер
Играющий в листьях плюща.
Акадзомэ Эмон
Ответ
Ветер осенний
Холодом сердце овеял
Но листья плюща
Все также ярки, наружу
Не выдам обиды своей.
О, если бы вишни
Расцветали в моем лишь саду
С приходом весны,
Даже ты, давно забывший меня,
Зашел бы взглянуть на них.
В светлую лунную ночь отправила одному человеку вместе с цветами...
Не разберу -
Что больше сердцу по вкусу
В эту вешнюю ночь?
Луна так же ярко сияет,
Как цветущие вишни в саду.
Нить порвалась
И катятся вниз жемчужины
Одна за одной...
но уже их красу
я оплакиваю безутешно,
созерцая густой багрянец...
Этой осенью вновь
нас дважды красою чаруют
хризантемы в саду:
прежде - пышным своим цветеньем,
ныне - прелестью увяданья...
Вот и осень пришла.
осыпан листвою опавшей
мой печальный приют,
и никто не заходит в гости,
протоптав меж листьев тропинку.
Свет осенней луны
над горами разлит в поднебесье -
может быть, лишь затем,
чтобы нам показать воочью,
сколько листьев уж облетело...
Там, в могучих горах,
снег выпавший тает, должно быть, -
все слышней и слышней,
все настойчивей в отдаленье
шум воды на порогах горных...
По теченью реки
плывут багряные листья -
прибывает вода,
оттого что на кручах горных
белый снег сегодня растаял...
Над приютом моим,
в горах заметая дороги,
вьется, кружится снег, -
и никто не придет проведать,
протоптав по пороше тропку...
Хоть немного еще
побудь перед тем, как растаять! -
Ведь с приходом весны
не увидеть нам больше снега
сквозь завесу дымки туманной...
Нынче не различить
цветов распустившейся сливы -
затерялись они
среди хлопьев белого снега,
что нисходят с небес предвечных...
Снег идет без конца,
и год уж совсем на исходе -
в эту пору и впрямь
видим мы, что одни лишь сосны
не подвержены увяданью... {149}
Я при вести о том,
что день неизбежной разлуки
нашу жизнь рассечет,
порешила с жизнью расстаться,
как роса поутру, растаять...
Эту песню без лишних слов вручила одна дама своему мужу, с которым прожила
много лет, когда он, получив назначение на новое место, решил отправиться
туда с другой женой, а ей передал лишь записку "Уезжаю завтра".
Когда Ки-но Мунэсада отправился в Восточный
край Адзума, он остановился на ночлег в усадьбе
одной дамы, а когда поутру собрался уезжать,
та дама прислала ему песню
Знать о том не дано.
Пусть время сердца испытает -
в бренной жизни земной
я ли первой его забуду,
он ли больше не возвратится?..
Капли светлой росы
в час безвременной нашей разлуки
с рукава соберу -
пусть хранят те слезы прощанья
о тебе печальную память...
В безутешной тоске
лью горькие слезы ручьями,
увлажнив рукава, -
и пока не встретимся снова,
рукава мои не просохнут...
Пусть затмят небосвод
беспросветные тучи навеки,
под весенним дождем
пусть намокнут чьи-то одежды -
лишь бы ты с уходом помедлил!..
Вешней вишни цветы!
Задержите любезного гостя,
что торопится в путь, -
все тропинки в горах окрестных
лепестками скройте от взора...
Сквозь рассветный туман,
нависший над бухтой Акаси,
мчатся думы мои
вслед за той ладьей одинокой,
что за островом исчезает...
Ночью гуси кричат.
На север тянется стая -
но не всем суждено
из далеких краев вернуться
к опустевшим родным гнездовьям...
Рассказывают, что песня эта была сложена одной женщиной,
которая отправилась с мужем в другую провинцию, где муж
ее умер. Вернувшись одна в столицу, она услышала клич
перелетных гусей и сложила стихи.
В пору пятой луны
над ирисами раздается
песнь кукушки лесной -
от любви ли, от той ли песни
я утратила разуменье...
Если нам не дано
сплестись воедино, как нитям
в ожерелье любви, -
чем же мне удержать в разлуке
жемчуга души безутешной?..
На вечерней заре
я в сумрак вперяюсь печально,
в даль бескрайних небес -
вслед за тучами, ввысь взмывая,
устремляются думы к милой...
Отчего лишь о нем,
о бесчувственном, я вспоминаю,
все забыть не могу?
Просыпаюсь - о нем тоскую,
засыпаю - к нему лечу я...
Там, в осенних горах,
напрасно к подруге взывает
одинокий олень -
но печальную песню ночи
заглушают мои стенанья...
Если б в снежный сугроб
сложились все долгие ночи,
что в разлуке прошли,
я б от той тоски непомерной
в одночасье, как снег, растаял.
Разве может так быть,
чтоб вовсе без ветра на море
разгулялась волна?
Мы с тобою и не встречались -
но, как рябь, расходятся слухи...
Ночь была коротка,
черна, словно ягоды тута, -
и, хотя наяву
довелось мне свидеться с милой,
право, лучше жить в сновиденьях!..
Если любишь меня,
таи от людей свои чувства,
спрячь поглубже любовь -
словно пурпурную окраску
дорогого нижнего платья!..
Полноводной реке
преградила теченье плотина,
высока и крепка, -
любопытных жадные взоры
не дают нам встретиться с милой...
Ненадежный челнок,
плывет мое доброе имя
в бурном море молвы,
но увы, так редки свиданья -
словно водоросли в прибое!..
На утесе сосна,
открытая ветру морскому
и жестоким волнам,
тяжко стонет, изнемогая, -
так и я в томленье любовном...
Говорят, что песню эту сложил Какиномото-но Хитомаро.
Белопенной волной,
что снова и снова на скалы
набегает в ночи,
буду я уходить от милой
лишь затем, чтоб вернуться вскоре...
Знаю, клятвам твоим
нельзя доверять без оглядки -
в них таится обман.
Только есть ли кто в этом мире,
чьей любви могу я поверить?..
Людям на берегу
покажется, что неподвижны
воды Пдо-реки -
но стремительное теченье
омывает глубины сердца...
Неужели придет,
наконец-то объявится милый?
Я так долго ждала,
что шнурки исподнего платья
развязаться сами готовы!..
То ли есть, то ли нет -
как знойное марево, тает
милый образ вдали.
Только ливень весенний снова
рукава пропитал слезами...
По каналу снуют,
на веслах проносятся лодки
то туда, то сюда -
только я, любовью объята,
к одному уношусь душою...
"Подожди! - я прошу. -
Останься со мной до рассвета!"
А уйдешь - помолюсь,
чтобы рухнул мостик дощатый,
чтоб твой конь сломал себе ногу!..
Скольких женщин ты знал!
Как щели в плетеной корзине,
их исчислить нельзя -
и меня, увы, среди прочих
позабудешь, знаю, так скоро...
Я все так же люблю,
но наши полночные встречи
прекратились давно -
поросла "травою забвенья"
грез извилистая тропинка...
Вот уже и во сне
так редко встречаюсь я с милым -
и понять не могу,
то ли просто сон не приходит,
то ли я давно позабыта?..
"Вдруг сегодня придет?" -
так думаю я вечерами
и встречать выхожу -
всюду, всюду звенят во мраке,
безутешно плачут цикады...
О, как время летит!
Томит и гнетет ожиданье,
но, в разлуке скорбя,
я любовь сохраню неизменной,
словно зелень сосны в Суминоэ... {150}
Называют ее
Минасэ - Безводная речка,
но вода ведь течет!
Ах, когда б иссякла надежда,
я б ушел из бренного мира...
Из просторов морских
на берег волна набегает
и уходит назад -
к этой бухте в село рыбачье
я ушел, отвергнутый милой...
Вновь и вновь на полях
взрыхляют мотыгами землю,
чтоб собрать урожай, -
не оставлю и я стараний,
чтоб любовь узреть в ее сердце!..
Ах, признанья в любви
расточал ты подобно песчинкам
на морском берегу -
оказалось, все твои речи
лишь о том, как забыть скорее...
Под осенним дождем
листва увядает и блекнет -
но печальней стократ
в сердце милого вдруг заметить
цвет осеннего увяданья...
Об осенней поре
лишь вчуже я слушал, бывало, -
а теперь каждый раз
содрогаюсь при слове "осень",
что конец любви возвещает... {151}
Миновала любовь,
я, как рухнувший мост через Удзи,
никому не нужна -
скоро год, как этой дорогой
через речку никто не ходит...
Не ответила я
тому, кто меня добивался, -
а сейчас, как на грех,
тот, кого сама полюбила,
мне на чувство не отвечает...
Коли ты разлюбил,
отчего все молчишь и таишься,
не признаешься в том,
что, как нитка бус драгоценных,
порвались между нами узы?..
Если б я разлюбил,
из сердца твой образ исторгнул,
на просторах морских
поднялась бы волна до неба,
выше кручи Суэномацу!..
Окропила меня
прозрачная росная россыпь -
уж не брызги ли то
от весла самого Волопаса {152}, -
что плывет по Реке Небесной?..
В чем смогу унести,
во что заверну мою радость?
Разве что попрошу
повместительнее, пошире
сшить рукав парадного платья...
Одиноко цветет
воробейник, затерянный в поле.
Я гляжу на него -
и в душе как будто жалею
всю траву равнины Мусаси...
Поздно вышла луна
из-за горного гребня крутого -
как, должно быть, теперь
об уходе ее горюют
в темноте почившие склоны!..
* * *
Мы сияньем луны
насладиться еще не успели,
как она уж зашла -
и настал черед любоваться
всем живущим там, за горою...
Если б только я знал,
что старость придет и за мною,
я б ворота закрыл,
отвечал, что нет меня дома, -
так могли б мы с ней разминуться...
Если б вспять потекли
давно отшумевшие годы,
я вернулся бы вновь
в те далекие дни и ночи,
удержать которых не в силах...
О недремлющий страж
у моста через бурную Удзи!
Вновь пришел я сюда
и увидел с болью душевной,
как тебя состарили годы...
На морском берегу
среди скал возвышаются сосны -
кто, в какие века
семена здесь густо посеял
на грядущие тысячелетья?..
* * *
Что же в мире земном
неизменным пребудет вовеки?
Там, где только вчера
простиралось глубоководье,
нынче мель на реке Асука...
Никому не дано
знать срока, что жизнью отмерян, -
отчего же тогда
мысль моя трепещет в смятенье,
как под лезвием травы морские?..
Тихой грусти слова -
и каждое в россыпи росной,
словно листья дерев.
Это льются светлой капелью
о былом, невозвратном слезы...
Что она, эта жизнь?
Назвать ее сном или явью?
То ли явь, то ли сон -
как бы есть, а быть может, нету,
и никто отгадки не знает...
Где найти мне приют,
в какой отдаленной пещере
меж утесов и скал,
чтобы только не слышать боле
о печалях бренного мира?!
Видно, больше никто
навестить меня не соберется -
передай же друзьям,
что давно уж густым бурьяном
поросла к воротам тропинка...
Где найду я приют,
пристанище в суетном мире?
В этом долгом пути
будет каждый ночлег случайный
для меня желанным приютом...
Я лишь пыль на ветру,
что мчится, покоя не зная,
неизвестно куда, -
и неведомо мне, скитальцу,
где найду пристанище в мире...
Эти строки стихов
тебе я оставлю на память.
Вспоминай иногда!
Письмена - как следы тидори {153},
что по берегу разбежались...
Я в разлуке томлюсь,
но встречи, увы, не дождаться -
ведь повсюду в горах,
от вершины и до вершины,
расползлась весенняя дымка...
Бремя этой любви
несу я, склоняясь под ношей,
как поклажу свою
волочет на спине носильщик, -
и увы, не жду даже встречи!..
Как осколок луны,
остался лишь месяц неяркий
на ночных небесах -
а мое разбитое сердце
изошло любовной тоскою...
На Цукубе-горе
скопились опавшие листья
у подножья дерев -
я скорблю о людях почивших,
о знакомых и незнакомых...
Из песен весны
Выглянули едва
Из корней тростника прозябших
Рогатые стебельки...
В этот миг на брегах Мисимаэ
Ночь дохнула начальной весной.
В глухих теснинах реки
"Гремящего водопада",
Верно, истаяли льды...
Верно, в полночь задует
Первый весенний ветер.
С какою негой лучится
Нынешним утром
Солнце на кручах гор.
С обледенелых каменных стрех -
Сияющая капель.
С вершин оснеженных
Весенний ветер слетел,
И ветру вослед
Утром в нагорных ручьях
Вздулись талые воды.
Сам, по воле своей,
Ветер весенний к себе
Зазвал погостить...
Куда же он делся теперь,
Тающий лед?
Еще не растаяли
Заледенелые водопады
На горе Кагуяма,
А уж в отрогах Псино
Сгинул последний снег.
Утки будто застыли
На узком заливе моря.
К изнанке тонкого льда
Медленно поднимаются
Придонные сор и грязь.
Из песен лета
Священное омовенье...
Но ветерок пробежал
Над рекою Камо.
Рядом с любимой войду
В прохладную воду.
Из песен осени
С тех самых сумерек,
Когда рассталась со мною
Моя любимая,
Я почуял, как холодны ночи,
Как печальна осень.
<Сокол>
В гнездо заглянул:
Два лета усердно
Пестовал я его...
Как по осени лоснятся живо
Крылья и хвост!
Теперь холода
Все сильнее с каждою ночью...
Гнется под ветром
Молодого бамбука
Печальный голос.
Копится пыль,
Скоро горою станет
Мой ночной покой.
Ночь за ночью здесь нет
Той, с которою вместе спал.
Ни единого уголка!
Все в яркой, свежей
Осенней луне!
Что же станется ныне
С тенью горы Огур_а_?
О ветер осенний,
Осторожнее дуй, не порви...
В жилище моем прореху
Притаил от взгляда чужого
Паук своей паутинкой.
-----
От стаи своей
Отбившись, летит одиноко
По небу гусь.
Отстав от других безнадежно,
Сетую на судьбу.
Истомленный тоской,
Вряд ли я задержусь надолго
В мире тщеты.
Удастся ли мне отыскать уголок,
Где дожил бы, не зная печалей?
Нам бы с милой вдвоем
На Темной горе поселиться,
На горе Огура,
Тогда краткость летних ночей
Не будет нас так печалить.
Что с дымкой вешней,
Разве она не придет?!
С плеском пугливым
В теснину тенистую
Прядает талый ручей.
Я сравнивала так часто
С благоуханьем твоих одежд
Запах сливовой ветки,
Что научилась предсказывать
Время ее цветенья.
Я увидела под деревьями
Охапки красной листвы...
Тщетное подношение.
Верно молвят: в десятой луне
Мир покидают боги {154}.
Сама белизна -
Росою облитые
Белые хризантемы!
Гляжу и понять не могу:
Может быть, первый иней?
Из мрака я вновь
На дорогу мрака вступаю
В блужданьях по миру.
Просияй же мне издалека,
Луна над горною кручей.
Придя на поклонение в горный храм, слышу, как
кто-то истово, благостным голосом читает сутру
Думы сжигали меня...
Из "Горящего дома" {155}
Я наконец ушла.
И вот я слышу в тиши
Голос Благого Закона.
Сегодня ни с кем
Не сговаривалась о встрече.
Но осенняя ночь
Сна лишила меня, у порога
Все сижу и смотрю на луну.
Влачу свои дни
В этом мире, где дождик унылый
Льет без конца
И луна все не может выбраться
Из-за мрачных нависших туч.
В конце года, печалясь о надвигающейся старости...
Станешь считать -
Совсем немного осталось
Дней впереди.
Дано мне одно - стареть,
И нет печальней удела.
Косикибу-найси часто надевала парадное платье
с узором из листьев хаги, окропленных росой.
Когда она покинула мир, Государыня Сетомонъ-
ин изволила попросить у меня это платье, и я
преподнесла ей его, сопроводив такой песней...
Непрочна роса.
Но видишь - сверкает, как прежде,
На листьях хаги.
С чем же сравню угасшую
В одно мгновение жизнь?
Оплакивая ушедшего из мира принца Тамэтака...
Утром проснусь -
Шум ветра пронзает тоскою,
А ведь прежде ему
Я так беспечно внимала,
И не знали росы рукава...
Однажды, это было на третью луну, человек,
с которым мы, проговорили до самого рассвета,
уехав, прислал мне письмо, сетуя на то, что ны-
нешнее утро показалось ему особенно грустным...
Подобной тоски
Никогда не ведала прежде -
Весенняя ночь,
Вотще пролетела, не подарив
Даже минутного сна.
От имени человека, переставшего получать от-
веты на свои письма от женщины, с которой он
был некогда близок...
"Жди, я приду" -
Моих слов засохшие листья
Ветер умчал.
И на что ложиться росе,
Выпадающей ночь за ночью?
В ночь, когда светила яркая луна, один человек,
завернув в ткань светлячков, прислал мне, и
как-то в дождливую ночь я отправила ему такое
послание...
В небо смотрю -
Когда ж наконец появится
Обещанный свет?..
Ах наверно, свеченье холодной луны
Я за яркость чувств приняла.
Печалясь в одиночестве
Как же давно
Глаз не кажешь в мой дом, а ведь раньше
Частым гостем бывал.
Светлый месяц - один только он
Ночь за ночью меня навещает.
Лишь начнется отлив,
Брожу по берегу моря,
Но нигде не найти
Ракушки-удачи, как видно,
Мне нечего в жизни ждать.
Такая тоска
Смотреть вечерней порою
На облака.
Потому и решила - не стану
Отныне на небо смотреть.
Вскоре после того как Идзуми Сикибу была брошена
Митисада, ее стал навещать принц Ацумити.
Узнав об этом, Акадзомэ Эмон написала ей:
О, не спеши
Не всегда таким мрачным будет
Лес Синода.
Порой возвращается ветер
Играющий в листьях плюща.
Акадзомэ Эмон
Ответ
Ветер осенний
Холодом сердце овеял
Но листья плюща
Все также ярки, наружу
Не выдам обиды своей.
О, если бы вишни
Расцветали в моем лишь саду
С приходом весны,
Даже ты, давно забывший меня,
Зашел бы взглянуть на них.
В светлую лунную ночь отправила одному человеку вместе с цветами...
Не разберу -
Что больше сердцу по вкусу
В эту вешнюю ночь?
Луна так же ярко сияет,
Как цветущие вишни в саду.
Нить порвалась
И катятся вниз жемчужины
Одна за одной...