Страница:
— Что случилось? Почему стоим?
— Кажется, привал.
— Ну и ладушки, — Алим расслабил все мышцы, закрыл глаза и опустился на дно. Какие-то голоса бубнили над ним, кажется, кто-то присосался к верхней присоске, его куда-то влекли…
Проснулся незадолго до восхода солнца. Поднялся к самой поверхности, промыл жабры и осмотрелся. Течения здесь не ощущалось. Дно покрывал мягкий слой ила. Над илом возвышались спины его спутников. Спать не в хоме, не в гостиничном руме, а прямо так — это было ново и романтично. Вот только мышцы ноют страшно. В романтических историях нет ни слова о ноющих мышцах.
Боковая линия предупредила, что кто-то приблизился сзади.
— Доброе утро, Алим. Думала, вы будете дрыхнуть до самой побудки.
— Икша, вы когда-нибудь спите?
— Бывает иногда. Алим, вы действительно влекли Риглу на себе пол дневного перехода?
Очень хотелось прихвастнуть, но чувство справедливости победило.
— Нет, только последние два-три часа.
— Вы могучий парень, Алим, но вчера геройствовали напрасно. Первые три перехода не случайно выбраны тяжелыми. На них должны отсеяться слабые.
— Но Ригла отстала бы. Осталась одна в диком, пустынном месте.
— Ну и что?
— Как это — что? — изумился Алим.
— Послушай, экстремальщик, это устье реки, это не Темнота. Здесь нет опасных хищников. Здесь нет опасных порогов. Здесь нет ядовитых кораллов. До обитаемых мест всего один переход. Здесь нет НИЧЕГО опасного. Даже если она плавником не шевельнет, через два дня ее вынесет течением в обжитой район. Уяснил?
— Кажется… А остальные что подумают?
— Остальные подумают то, что я им скажу. А я им скажу, что Ригла уступила место молоди. Группа понесла потери. Все будут напуганы и станут вдвойне осторожнее, что мне и нужно! Алим, ну что ты скуксился как маленький, — Икша дружески толкнула его в плечо. — Вы же не простые туристы, а экстремальщики. Что за экстремальный туризм, если никакого риска? Ни вспомнить, ни перед друзьями похвастаться!
— Икша, скажите…
— Давай на ты, — перебила она его.
— … Скажи, все несчастные случаи, о которых ты рассказывала — ну, они вроде этого?
— Нет, мальчик… Иногда на порогах гибнут по-настоящему, — погрустнела инструктор. — На этом маршруте я потеряла пятерых…
— Из ста групп?
— Ста с небольшим.
— Ты дважды произнесла это слово — пороги. Что это?
— Скоро увидишь. Мелкое, опасное место с очень сильным течением среди камней. Вроде полосы прибоя.
— А аллергия на пресную среду — она существует?
— От вас, широкомыслящих, ничего не скроешь, — улыбнулась охотница. — Кто-то слаб, кто-то испугался. Но им стыдно повернуть назад. Нужно сохранить лицо. Тут подхожу я и говорю: «У вас аллергия. Дальше вам идти нельзя, иначе будет обострение. Вплоть до потери сознания. Возвращайтесь, я не могу вести вас. Это опасно для вашего здоровья». И они возвращаются со спокойной душой. Это уже не трусость, это подчинение приказу инструктора.
— Хорошо у вас все продумано, — улыбнулся Алим и огляделся. Окружающий мир вновь стал уютным и безопасным. Несмотря на тысячи незнакомых запахов и пресную среду.
Весь день Алим учился у Икши проводить в жизнь высокую политику. На построении обнаружилось, что пропала Реска, девушка из вида рулевых. Икша разбила туристов на пары и послала на поиски. Через пять минут Реску нашли. Напуганная непонятно чем до потери рассудка, та забилась под берег, в корни наземных растений.
— Ничего страшного, — заявила Икша. — Аллергия на пресную среду. Непривычная среда угнетающе действует на нервную систему. В соленой среде все пройдет без следа. Мы отправим Реску назад, на базу. Нужен доброволец для сопровождения.
Добровольцев не нашлось. Икша посмотрела на Риглу, но та испуганно залепетала что-то и спряталась за Алима. Алим подмигнул Икше, та как-то странно покосилась на него и назначила сопровождающим Корпена, хлипкого на первый взгляд парнишку из вида инфоров. Конечно, тот тоже не хотел возвращаться, но Икша суровым тоном произнесла: «Это приказ!» И парнишка смирился.
— Вы сможете присоединиться к следующей группе, — утешила его охотница.
— Но я не смогу со следующей группой… Моя работа…
Икша слилась с ним на целых пять минут. Какой информацией они менялись, неизвестно, но сразу после этого Корпен слился с Реской и повел ее вниз по течению.
Переход выдался не самым трудным, но жутко неприятным. Ныли усталые мышцы, экстремальщики были голодны и угрюмы. Алим то и дело с опаской косился на Риглу. Сегодня он при всем желании не сумел бы нести ее на себе. И очень боялся, что девушка сдаст. Но Ригла отвечала ему робкой, виноватой улыбкой — и держалась.
За день он в полной мере отведал того, что напугало Реску. Голод накладывался на усталость, лишая последних сил и веры в себя. Легкий завтрак — и все стало бы на свои места. Вернулись бы силы и бодрость. Алим сорвал на ходу какое-то пресноводное растение, но оно оказалось безвкусным и противным. С отвращением выплюнул, прополоскал рот и жабры. Привкус остался. Чуть позже в голову пришла идиотская навязчивая мысль, что растение могло быть ядовитым.
Икша время от времени останавливала группу и предлагала осмотреть сушу. Туристы послушно высовывали головы из среды и щурились, пытаясь хоть что-то разобрать в увиденном. Большинству не было дела до того, что там на берегу. Но остановка это отдых, в котором так нуждались тела.
Команда: «Привал, экстремальщики!» прозвучала божественной музыкой. Икша построила группу полукругом, пересчитала туристов, сообщила, что следующий переход будет легче и отпустила на отдых.
— Спасибо тебе, — стесняясь, промолвила Ригла.
— За что?
— За то, что ты был рядом. Одна, я бы ни за что не дошла. Но ты посмотришь заботливо, с тревогой и вниманием, и я знаю, что ничего страшного со мной не случится. Если совсем изнемогу, опять на закорках понесешь, не бросишь. И новые силы откуда-то берутся.
— Алим, а на меня со вниманием не посмотришь? — ехидно спросила толстушка из вида курьеров.
— На тебя я со вниманием смотрю, — пробасил ее напарник.
— А на закорках меня носить будешь? — парировала та.
Алим в пикировку не вмешивался. Он уже спал.
К чему слушать благодарности?
Они не заменят здорового сна.
Не будем терять времени!…
Сквозь сон смутно услышал он. А может, приснилось…
Похихикав, туристы отбуксировали его в старицу, чтоб сонного не унесло течением.
Атран. Охота
— Кажется, привал.
— Ну и ладушки, — Алим расслабил все мышцы, закрыл глаза и опустился на дно. Какие-то голоса бубнили над ним, кажется, кто-то присосался к верхней присоске, его куда-то влекли…
Проснулся незадолго до восхода солнца. Поднялся к самой поверхности, промыл жабры и осмотрелся. Течения здесь не ощущалось. Дно покрывал мягкий слой ила. Над илом возвышались спины его спутников. Спать не в хоме, не в гостиничном руме, а прямо так — это было ново и романтично. Вот только мышцы ноют страшно. В романтических историях нет ни слова о ноющих мышцах.
Боковая линия предупредила, что кто-то приблизился сзади.
— Доброе утро, Алим. Думала, вы будете дрыхнуть до самой побудки.
— Икша, вы когда-нибудь спите?
— Бывает иногда. Алим, вы действительно влекли Риглу на себе пол дневного перехода?
Очень хотелось прихвастнуть, но чувство справедливости победило.
— Нет, только последние два-три часа.
— Вы могучий парень, Алим, но вчера геройствовали напрасно. Первые три перехода не случайно выбраны тяжелыми. На них должны отсеяться слабые.
— Но Ригла отстала бы. Осталась одна в диком, пустынном месте.
— Ну и что?
— Как это — что? — изумился Алим.
— Послушай, экстремальщик, это устье реки, это не Темнота. Здесь нет опасных хищников. Здесь нет опасных порогов. Здесь нет ядовитых кораллов. До обитаемых мест всего один переход. Здесь нет НИЧЕГО опасного. Даже если она плавником не шевельнет, через два дня ее вынесет течением в обжитой район. Уяснил?
— Кажется… А остальные что подумают?
— Остальные подумают то, что я им скажу. А я им скажу, что Ригла уступила место молоди. Группа понесла потери. Все будут напуганы и станут вдвойне осторожнее, что мне и нужно! Алим, ну что ты скуксился как маленький, — Икша дружески толкнула его в плечо. — Вы же не простые туристы, а экстремальщики. Что за экстремальный туризм, если никакого риска? Ни вспомнить, ни перед друзьями похвастаться!
— Икша, скажите…
— Давай на ты, — перебила она его.
— … Скажи, все несчастные случаи, о которых ты рассказывала — ну, они вроде этого?
— Нет, мальчик… Иногда на порогах гибнут по-настоящему, — погрустнела инструктор. — На этом маршруте я потеряла пятерых…
— Из ста групп?
— Ста с небольшим.
— Ты дважды произнесла это слово — пороги. Что это?
— Скоро увидишь. Мелкое, опасное место с очень сильным течением среди камней. Вроде полосы прибоя.
— А аллергия на пресную среду — она существует?
— От вас, широкомыслящих, ничего не скроешь, — улыбнулась охотница. — Кто-то слаб, кто-то испугался. Но им стыдно повернуть назад. Нужно сохранить лицо. Тут подхожу я и говорю: «У вас аллергия. Дальше вам идти нельзя, иначе будет обострение. Вплоть до потери сознания. Возвращайтесь, я не могу вести вас. Это опасно для вашего здоровья». И они возвращаются со спокойной душой. Это уже не трусость, это подчинение приказу инструктора.
— Хорошо у вас все продумано, — улыбнулся Алим и огляделся. Окружающий мир вновь стал уютным и безопасным. Несмотря на тысячи незнакомых запахов и пресную среду.
Весь день Алим учился у Икши проводить в жизнь высокую политику. На построении обнаружилось, что пропала Реска, девушка из вида рулевых. Икша разбила туристов на пары и послала на поиски. Через пять минут Реску нашли. Напуганная непонятно чем до потери рассудка, та забилась под берег, в корни наземных растений.
— Ничего страшного, — заявила Икша. — Аллергия на пресную среду. Непривычная среда угнетающе действует на нервную систему. В соленой среде все пройдет без следа. Мы отправим Реску назад, на базу. Нужен доброволец для сопровождения.
Добровольцев не нашлось. Икша посмотрела на Риглу, но та испуганно залепетала что-то и спряталась за Алима. Алим подмигнул Икше, та как-то странно покосилась на него и назначила сопровождающим Корпена, хлипкого на первый взгляд парнишку из вида инфоров. Конечно, тот тоже не хотел возвращаться, но Икша суровым тоном произнесла: «Это приказ!» И парнишка смирился.
— Вы сможете присоединиться к следующей группе, — утешила его охотница.
— Но я не смогу со следующей группой… Моя работа…
Икша слилась с ним на целых пять минут. Какой информацией они менялись, неизвестно, но сразу после этого Корпен слился с Реской и повел ее вниз по течению.
Переход выдался не самым трудным, но жутко неприятным. Ныли усталые мышцы, экстремальщики были голодны и угрюмы. Алим то и дело с опаской косился на Риглу. Сегодня он при всем желании не сумел бы нести ее на себе. И очень боялся, что девушка сдаст. Но Ригла отвечала ему робкой, виноватой улыбкой — и держалась.
За день он в полной мере отведал того, что напугало Реску. Голод накладывался на усталость, лишая последних сил и веры в себя. Легкий завтрак — и все стало бы на свои места. Вернулись бы силы и бодрость. Алим сорвал на ходу какое-то пресноводное растение, но оно оказалось безвкусным и противным. С отвращением выплюнул, прополоскал рот и жабры. Привкус остался. Чуть позже в голову пришла идиотская навязчивая мысль, что растение могло быть ядовитым.
Икша время от времени останавливала группу и предлагала осмотреть сушу. Туристы послушно высовывали головы из среды и щурились, пытаясь хоть что-то разобрать в увиденном. Большинству не было дела до того, что там на берегу. Но остановка это отдых, в котором так нуждались тела.
Команда: «Привал, экстремальщики!» прозвучала божественной музыкой. Икша построила группу полукругом, пересчитала туристов, сообщила, что следующий переход будет легче и отпустила на отдых.
— Спасибо тебе, — стесняясь, промолвила Ригла.
— За что?
— За то, что ты был рядом. Одна, я бы ни за что не дошла. Но ты посмотришь заботливо, с тревогой и вниманием, и я знаю, что ничего страшного со мной не случится. Если совсем изнемогу, опять на закорках понесешь, не бросишь. И новые силы откуда-то берутся.
— Алим, а на меня со вниманием не посмотришь? — ехидно спросила толстушка из вида курьеров.
— На тебя я со вниманием смотрю, — пробасил ее напарник.
— А на закорках меня носить будешь? — парировала та.
Алим в пикировку не вмешивался. Он уже спал.
К чему слушать благодарности?
Они не заменят здорового сна.
Не будем терять времени!…
Сквозь сон смутно услышал он. А может, приснилось…
Похихикав, туристы отбуксировали его в старицу, чтоб сонного не унесло течением.
Атран. Охота
А не свалял ли я дурака, — в тысячный раз спрашивал себя Атран. — Экстремальный туризм — это, конечно, круто. Но голова-то одна…
Все сегодня было не так, как вчера. Охотники с утра обращались к нему на «ты», но хорошее на этом заканчивалось. Ни шуток, ни смеха. Суровые, серьезные, сосредоточенные лица. Разведчик прибыл ранним утром, перекинулся парой слов с Лотвичем — и команду словно подменили. А настроение охотников моментально передалось кулам.
Атран занимал верхнюю позицию на куле Аранка, так как охотник сегодня расположился в нижней.
— Послушайте, Аранк, а что натворил этот алмар?
— Угробил троих рулевых.
— Это я слышал.
— Он работал на строительстве грота информатория. Ставили обрешетку для кораллов. Знаешь, как это делается? Кораллы заполняют ячеи обрешетки, укрепляют каркас — и через десять-пятнадцать лет грот готов. Так вот, в тот раз обрешетка рухнула и ранила рулевого. Рулевой был в контакте, и алмар испытал сильнейший болевой шок. Алмар сорвал рулевого со спины, боль исчезла, и алмар это запомнил. Следующим рулевым нужно было назначить самого опытного, отправить алмара на отдых месяца на два. Но умных на стройке не оказалось, рулевым назначили зеленого новичка и отправили алмара на расчистку стройплощадки. Видимо, алмар сделал себе бо-бо, содрал рулевого со спины — и слопал на глазах у окружающих.
— И после этого кто-то рискнул сесть на него?
— Никто не рискнул. Вызвали специалиста, который должен был отвести алмара на бойню. Тот дал животному два дня отдыха, но как только попытался слиться, зверюга его слопала. И убежала в Темноту. Теперь она наша.
— Почему он так делает?
— Видимо, обжег нервное пятно. Когда кого-то плющит в лепешку на твоем нервном пятне, это, видишь ли, очень больно.
— Больно ему… Сам расплющил…
— Но ведь все равно больно. Теперь никого к пятну не подпустит.
Лотвич вел отряд в Темноту. С каждой минутой бледнел солнечный свет, возрастало давление, холоднее становилась среда.
Кажется, я трушу, — сказал себе Атран. — Да нет, я определенно трушу.
— Аранк, что я должен делать, когда найдем алмара?
— Подняться повыше и наблюдать.
— Просто наблюдать?
— Да, если все пойдет нормально, просто наблюдать.
— А если нет?
— До этого не дойдет, — сердито отозвался Аранк.
— Я, кажется, не то ляпнул.
— Да, не то.
— Скажи, Аранк, как ты оказался здесь? Ты же широкомыслящий.
— Видишь ли, мой юный друг, я очень долго занимался своим делом. А долгая однообразная работа сужает кругозор. Однажды я понял, что ничего вокруг не вижу, кроме пятачка своей работы. Тогда бросил все — и вот я здесь.
— Здорово! У меня не хватило бы духа.
— Не расслабляйся.
Атран вздрогнул и огляделся. Собственные глаза почти ничего не видели, и он сосредоточился на чувствах кула. Глаза хищника различали предметы намного лучше. Боковая линия длиннее и не в пример чувствительнее собственной. Кул ощущал каждое движение хвоста плывущих рядом охотников. Обоняние доносило десятки запахов. Даже в саду ароматов Атран не встречал такого разнообразия. Все чувства кула обострились, проснулось даже непонятное, доставшееся от далеких предков чувство живого. Слияние — не слияние, но что-то похожее.
А вокруг умирали последние краски. Вся гамма цветов сжалась до темно-зеленого и коричневого. Холодало. Атран сосредоточился, закрыл свои глаза и напряг зрение кула. Бросил взгляд вправо, влево, вниз… И почувствовал доброжелательный интерес животного к своим действиям. До вчерашнего дня он не сливался с крупными неразумными. А мелкие были просто продолжением его чувств, его органов.
— «Ты зоркий/чуткий, сильный» — передал Атран самые простые образы. Словно к предразумному обращался. И чуть не сорвался, расслабив присоску, почувствовав ответ. Кул пытался что-то передать. Атран закрыл глаза, отвлекся от шумов, запахов и движений среды. Поставил барьер образам и эмоциям Аранка, слившегося с кулом через нижнее пятно… Системы образов/понятий не совпадали. Расплывчатое радужное облако образа. Но если расслабиться, пустить кула глубже в свое сознание… Еще чуть… Облако приобретает контуры, смысл… Теперь — сосредоточиться, сфокусировать образ. Так… «Ты новый, занятный…» Нет, не занятный. «интересный/любопытный» — это ближе. «Удовольствие/удовлетворение», но за ним «сожаление». Что это за образ? «Скользкий/склизкий». Что получилось? «Новенький, ты интересный/любопытный. С тобой хорошо. Жаль, что ты склизкий».
— «Мы общаемся с кулом!» — радостно выплеснул Атран. — «Он показал, что я интересный, но склизкий!»
— «Кулам не нравятся покрытые слизью», — подтвердил Аранк. — «Они сами голокожие, и охотников любят голокожих. А мы с тобой — чешуйчатые, да еще слизью чешую защищаем. Нас только пожалеть».
— Я даже представить не мог, что кулы такие умные, — вслух произнес Атран. И вновь погрузился в чувства кула. Боковая линия сообщила, что два мощных хвоста работают справа, и один — сверху. Какая-то мелочь суетится у самого дна. Непонятный тревожный запах где-то очень далеко…
То ли глаза адаптировались, то ли стало светлее, но Атран отчетливо видел дно своими глазами. Наверняка стало светлее. Вышли ведь рано утром, а теперь солнце прямо над головой.
Хорошо там, дома. Блики весело играют, тепло, зелень кругом. На фига мне сдался этот экстремальный туризм? — уныло размышлял Атран, изучая голое песчаное дно. Путь охотников опять пошел под уклон, в Темноту, и кул начал нервничать. Атран попытался погрузиться в чувства кула, но ничего не понял.
— «Что/почему?» — задал он вопрос.
— «Запах» — отчетливо и ясно прозвучал в мозгу ответ кула.
— Внимание, алмар близко, — тут же предупредил всех Лотвич. Кулы выстроились ромбом и поднялись над дном настолько, насколько позволяла видимость.
— «Вот он!» — передал Аранк. Где-то там, у дна замерло нечто огромное. Даже кулы по сравнению с ним смотрелись молодью.
— Действуем по обычному плану. Ты, Урена, на страховке. Отвлекай внимание, но в драку не лезь.
— А я? — встрял Атран.
— На подстраховке. Наблюдай отсюда и не приближайся. Бывает, в пылу схватки кулы остаются без партнера — твоя задача позаботиться о них.
— Что значит — позаботиться?
— Вывести из драки и подвести к охотнику. Кулы часто увлекаются, и без охотника могут легко погибнуть. А ты — новичок, боевых приемов не знаешь. По уставу сначала должен посмотреть на десяток схваток зрителем, ни во что не вмешиваясь, потом пройти курс тренировки вместе с кулом. Но у нас нет никого на подстраховке. Справишься?
— Можете на меня рассчитывать! — повеселел Атран.
— Главное — не суйся под щупальца. Отводи кула на безопасное расстояние, и уже потом осматривайся. Ты — не на страховке, а на подстраховке. Страхует Урена. Что еще? Не распускай рук-ки. Схватит за рук-ку — погибнешь. И последнее. Если тебе будет больно, немедленно выходи из слияния с кулом. Не мучай партнера.
— Все понял!
Последнее было далеко от истины. Что такое «страховка»? Чем она отличается от «подстраховки»?
Разберусь по ходу дела, — решил Атран и успокоился.
… Это был танец. Опасный, безумно опасный танец смерти. Кулы кружились вокруг гигантского алмара то приближаясь, то удаляясь. Алмар распушил щупальца с когтями и страшными присосками, вращал огромными глазами, каждый — с голову охотника, и бочком, медленно двигался вниз по склону, пытаясь уйти в Темноту. Кула Мбалы резко ускорилась, напала на алмара сзади и вцепилась в щупальце, извиваясь всем телом. Тут же к ней устремились два других щупальца. Но были перехвачены кулами Аранка и Лотвича. Алмар дернулся всем телом, прогнулся ракушкой, подтягивая щупальца с охотниками к страшному клюву, но опоздал. Кулы прыснули в стороны словно стайка молоди. Вода окрасилась кровью. На дно лег перекушенный конец щупальца. Даже оторванный от тела, он продолжал извиваться словно огромная — вдвое длиннее Атрана — пиявка. Кул Лотвича неторопливо жевал. Из жаберных щелей выхлестывали фонтанчики окрашенной кровью среды. Аранк выкрикнул что-то радостно-возбужденное, и вновь вокруг алмара завилась карусель стремительных серых теней.
Вторая атака, столь же стремительная, как и первая. Но и щупальца бросились на охотников все сразу. Алмар выгнулся, превратившись на секунду в шар. И в это мгновение Урена бросила в атаку свою кулу. Атран даже не понял, что произошло, серая тень лишь на мгновение коснулась беловато-рыжей туши, но та словно взорвалась! Шар вывернулся наизнанку, выпустив черное облако. Кулы бросились в стороны и вверх.
— Все целы? — крикнул Лотвич. — Мбала?
— У нас ни царапины.
— Аранк?
— Легкий ушиб. Работать можем.
— Урена?
Охотница выплюнула кусок кровавого мяса. Ее кула наоборот, проглотила нечто крупное.
— Какая гадость эти переростки! Все в порядке, командир.
— Отлично. У нас легкая царапина. Работать можем.
Охотники собрались вокруг Атрана, словно он был ориентиром. Мбала подмигнула ему и покосилась вниз. Черное облако медленно рассеивалось.
— Совсем чуть-чуть промахнулись. Буквально на полметра, — огорченно жаловалась непонятно кому Урена.
— А куда вы целили? — не удержался Атран.
— Мы целили в глаз. Обидно, право слово. Будь мы в форме…
— Не расслабляться! — негромко скомандовал Лотвич. — Алмар разогрелся, будьте осторожны.
— Вот он! — воскликнула Урена, и схватка возобновилась. Кулы кружили вокруг алмара, атакуя при первой возможности. Они выдирали из щупалец куски мяса и тут же бросались наутек. Кровь мутила среду. Но алмар, казалось, не замечал ран. Все также неторопливо, бочком, передвигался вниз по склону.
Щупальце захлестнуло хвост кула Лотвича, но тут же его атаковал Аранк. Кул Лотвича рванулся с такой силой, что охотника сорвало потоком. Кул замер в трех десятках метров от драки и растерянно оглянулся.
— Понял! — завопил Атран и устремился к нему. С разгона довольно жестко припечатался к верхнему нервному пятну, напряг присоску м слился. И почувствовал, как Лотвич сливается с кулом через нижнее пятно.
— «Что мне теперь делать?»
— «Ты уже здесь?» — изумился охотник. — «Отличная работа, юноша! Возвращайся на свой пост.»
Еще один оторванный конец щупальца лег на дно, и два щупальца тащились по дну словно канаты. Несколько раз охотники пытались атаковать глаза, но безуспешно. Алмар успевал отбить атаку, прикрывая глаз щупальцем. В одну из таких атак Аранк сорвался с кула, увернулся от одного щупальца, другого — и вышел из драки. Его кул, потеряв партнера, сам отошел на безопасное расстояние и замер. Атран слился с ним и отвел к охотнику.
— «Как впечатления?»
— «Работа — не буди сонного. Замерзаю» — отозвался Атран.
— «Радуйся. Кулы еще в ярость не впали. Разъярятся — тогда побегаешь за ними», — порадовал охотник, проверяя состояние кула.
Схватка продолжалась. Еще дважды кулы теряли охотников, раз щупальце обхватило кула Лотвича, и все охотники бросились ему на помощь, буквально разорвав щупальце на куски. Но кулы Мбалы и Лотвича получили раны, а Аранк — длинную глубокую царапину вдоль хвоста. Как ни странно, движения алмара становились все стремительней. Охотники и кулы наоборот уставали. Глаза Атрана с трудом различали тела в наступающей темноте, и холод сковывал движения. Никогда еще он не погружался так глубоко. С некоторой отрешенностью наблюдал, как внизу вскипают облака мути, окрашенной кровью. По его представлениям, алмар давно должен был ослабеть от ран и потери крови.
Как все произошло, даже не видел. Просто из свалки вылетела серая тень и растерянно замерла.
Кул без охотника, — понял Атран, и устремился к нему. Причалил к верхнему пятну, слился, переключился на чувства кула и огляделся в поисках охотника. Кул оказался кулой Мбалы.
Вопль, полный смертельного ужаса ударил в уши. Словно плетью по нервам хлестнуло — кула узнала голос хозяйки. Встречный поток ударил в лицо. Атран напряг присоску, изо всех сил заработал хвостом, пытаясь удержаться. Вопль прекратился. Очень близко Атран увидел огромный клюв алмара… и то, что опускалось на дно. Переднюю половину Мбалы.
И тут закричала кула.
Отчаяние и ярость захлестнули сознание Атрана. От неожиданности он раскрылся…
Последующее помнил плохо. Яростная атака, щупальце, вкус крови, вираж, новая атака, боль раны. Именно боль пробудила ясность сознания.
Если я сейчас начну рулить, мы точно покойники, — с невероятной ясностью понял он. — Если не начну — то же самое. Что же делать?
Сосредоточившись, он передал в мозг кулы образ глаза. Огромного, немигающего глаза алмара. И кула поняла! Вновь танец среди щупалец, крутые виражи, вкус крови во рту. И сильный, с полного хода удар носом прямо в черный зрачок огромного глаза. Стремительный маневр, удар головой о твердое как камень щупальце…
Атран очнулся почти сразу. И бросился наутек, ориентируясь по сигналам боковой линии. Глаза ничего не видели. В голове звенело, желудок пытался избавиться от содержимого. Он даже не сразу понял, что кулы нет рядом, а когда понял, долго-долго не мог сообразить, что же делать. До того самого момента, когда мощное, теплое, упругое тело подошло к нему снизу, ища слияния. Слился, все еще пытаясь задержать ускользающую реальность.
Зрение вернулось. Какая разница, что это зрение кулы, не свое. Во рту что-то теплое, студенистое.
— «Что теперь? Покажи, где кусать/рвать?» — ударил в сознание вопрос кулы. Атран даже не поверил вначале, что вопрос исходит от неразумной хищницы. Настолько ясно и зримо он был передан.
— Сейчас, милая, сейчас… — пробормотал он, осматриваясь. Алмар вторично выпустил чернильную кляксу. Далеко не такую густую, как в первый раз. Охотники неторопливо кружили метрах в двадцати выше.
— «К ним,» — передал Атран и заработал хвостом, не понимая даже, чьим, настолько полным было слияние. Слова, обращенные к себе, вначале тоже не понял. А когда понял, уныло ужаснулся. Он нарушил первое правило слияния с неразумными. Вместо того, чтоб овладеть телом неразумного, отдал неразумному свое тело и свое сознание. Отсюда и небывалая четкость понятий/образов.
— Хорошая работа, юноша. Просто отличная. Оба глаза за две секунды.
— Мбала погибла…
— Я в курсе. Постарайся отвести кулу подальше и успокоить. Мы теперь быстро закончим.
Атран послушно отвел кулу на безопасное расстояние. Хищница бомбила его сознание образом Мбалы на нижнем нервном пятне и порывалась броситься в схватку. Атран с трудом ее сдерживал.
Когда все кончилось, и тушу алмара начали обгладывать глубинные рачки, к Атрану приблизилась Урена.
— Послушайте, Атран, мне очень жаль, что так получилось, но вы должны задержаться у нас. Мбала уступила место молоди. А кулы — они не разумные существа, они живут эмоциями… Кула Мбалы сейчас в шоке. Кто-то должен постоянно быть рядом с ней, понимаете?
— Я должен стать охотником?
— Нет, совсем нет. Это вовсе не обязательно… Только пока на наш кордон не прибудет охотница на место Мбалы. Две-три недели, не больше… Иначе кулу придется отправить на бойню. Она станет опасна для общества. Как алмар… Вы понимаете…
— Я согласен.
Назад двигались медленно. Кулы были усталы и сыты. Охотники усталы и задумчивы. Ныли ушибы и раны. Атран медленно приходил в себя от шока.
Что со мной? — в который раз спрашивал он себя. — Что это за чувство? Я на что-то напоролся — как на обломок коралла с разбега. Черная глубина! Я же нарушил инструкцию! Самую важную по работе с неразумными. Отдал себя неразумной в момент эмоционального пика — и заразился, вот в чем дело. Перестал быть разумным. Даже хуже — стал гибридом разумного с неразумным. Неужели навсегда? Надо скрывать это, надо вести себя как всегда, иначе… Не знаю, что, но мало не покажется. Не зря же инструкцию составили. Нужно вести себя как всегда. Никто не догадается. А смогу? Хорошо, что меня здесь почти не знают…
Когда среда потеплела, и в мир вновь вернулись краски, Лотвич прервал молчание.
— Кто видел, как алмар схватил Мбалу? Урена?
— Я в тот миг помогала тебе.
— Точно. Алмар как раз схватил нас с кулом за хвост. Аранк?
— Я был с другой стороны. Видел, как кула Мбалы уходила в сторону, потом услышал крик. Самой Мбалы не видел.
— Атран?
— Я увидел кулу без охотника, слился с ней, мы услышали крик и пошли на помощь Мбале. Только не успели. Он уже перекусил Мбалу пополам. Кула очень разозлилась, я с трудом ей управлял…
— Все действовали правильно. Атран, ты справился со своей функцией просто великолепно.
— Если мы все делали правильно, почему Мбала уступила место молоди?
— Гибель Мбалы — профессиональный риск. Для уничтожения алмара такого размера нужно было выделить шесть или восемь охотников — чтоб каждого атакующего кто-то страховал. Будем знать на будущее. А с тобой, парень, все в порядке?
— Честно говоря, не знаю, что считается в порядке после такой драки. Получил по черепушке, замерз как медуза, болит царапина на хвосте, кула очень… огорчена. Но зато масса новых впечатлений.
— А, экстремальный туризм!…
— Лотвич, наверно, это глупый вопрос… А чем, собственно, помешал алмар?
— Он нарушал экологическое равновесие в нашем секторе. Слишком много кушал. Не так важно, что много, главное — не тех. С этим можно было бы смириться, если б он приносил пользу. Но расходовать ресурс просто так… Питался бы планктоном — на него б никто внимания не обратил. Но он предпочитал вершину пищевой цепочки — самых крупных неразумных. Пищевая цепочка — она как пирамида. Ты ведь знаешь, сколько лет и корма нужно, чтоб вырастить шалота или кула, сколько звеньев в их пищевой цепочке.
— Проходили…
Когда вернулись на кордон, Урена внимательно осмотрела сначала животных, потом охотников. Серьезных ран ни у кого не было, но кул Лотвича на ночь был отправлен в лечебку.
— Сегодня уже поздно, а завтра я пойду к связистам, — сообщил Лотвич. — Надо выписать нового охотника.
— Охотницу, — поправила Урена.
— Правильно, охотницу. Атран, ты пойдешь? Связисты работают на таких глубинах, что сегодняшняя прогулка мелководьем покажется.
Как поступил бы я вчера? — задумался Атран.
— Он еще раздумывает, — рассмеялся Аранк. — До чего ленивый турист пошел!
— Я бы с радостью, но боюсь надолго кулу оставлять. Ей сейчас очень нехорошо.
— А я подумал, холода испугался. Не волнуйся, кулы будут с нами. Своим ходом до связистов слишком долго добираться.
Атран попытался изобразить радость. Урена, которая внимательно наблюдала за ним, встревожилась.
— Дай-ка я проверю твою кулу.
— Пожалуйста. Только сливайтесь с ней сверху. Снизу она все еще Мбалу ждет.
— Конечно, сверху, малыш. С чужой кулой не принято сливаться снизу. Нижнее пятно — для хозяина. Ты молодец, что сам разобрался в этом.
Все сегодня было не так, как вчера. Охотники с утра обращались к нему на «ты», но хорошее на этом заканчивалось. Ни шуток, ни смеха. Суровые, серьезные, сосредоточенные лица. Разведчик прибыл ранним утром, перекинулся парой слов с Лотвичем — и команду словно подменили. А настроение охотников моментально передалось кулам.
Атран занимал верхнюю позицию на куле Аранка, так как охотник сегодня расположился в нижней.
— Послушайте, Аранк, а что натворил этот алмар?
— Угробил троих рулевых.
— Это я слышал.
— Он работал на строительстве грота информатория. Ставили обрешетку для кораллов. Знаешь, как это делается? Кораллы заполняют ячеи обрешетки, укрепляют каркас — и через десять-пятнадцать лет грот готов. Так вот, в тот раз обрешетка рухнула и ранила рулевого. Рулевой был в контакте, и алмар испытал сильнейший болевой шок. Алмар сорвал рулевого со спины, боль исчезла, и алмар это запомнил. Следующим рулевым нужно было назначить самого опытного, отправить алмара на отдых месяца на два. Но умных на стройке не оказалось, рулевым назначили зеленого новичка и отправили алмара на расчистку стройплощадки. Видимо, алмар сделал себе бо-бо, содрал рулевого со спины — и слопал на глазах у окружающих.
— И после этого кто-то рискнул сесть на него?
— Никто не рискнул. Вызвали специалиста, который должен был отвести алмара на бойню. Тот дал животному два дня отдыха, но как только попытался слиться, зверюга его слопала. И убежала в Темноту. Теперь она наша.
— Почему он так делает?
— Видимо, обжег нервное пятно. Когда кого-то плющит в лепешку на твоем нервном пятне, это, видишь ли, очень больно.
— Больно ему… Сам расплющил…
— Но ведь все равно больно. Теперь никого к пятну не подпустит.
Лотвич вел отряд в Темноту. С каждой минутой бледнел солнечный свет, возрастало давление, холоднее становилась среда.
Кажется, я трушу, — сказал себе Атран. — Да нет, я определенно трушу.
— Аранк, что я должен делать, когда найдем алмара?
— Подняться повыше и наблюдать.
— Просто наблюдать?
— Да, если все пойдет нормально, просто наблюдать.
— А если нет?
— До этого не дойдет, — сердито отозвался Аранк.
— Я, кажется, не то ляпнул.
— Да, не то.
— Скажи, Аранк, как ты оказался здесь? Ты же широкомыслящий.
— Видишь ли, мой юный друг, я очень долго занимался своим делом. А долгая однообразная работа сужает кругозор. Однажды я понял, что ничего вокруг не вижу, кроме пятачка своей работы. Тогда бросил все — и вот я здесь.
— Здорово! У меня не хватило бы духа.
— Не расслабляйся.
Атран вздрогнул и огляделся. Собственные глаза почти ничего не видели, и он сосредоточился на чувствах кула. Глаза хищника различали предметы намного лучше. Боковая линия длиннее и не в пример чувствительнее собственной. Кул ощущал каждое движение хвоста плывущих рядом охотников. Обоняние доносило десятки запахов. Даже в саду ароматов Атран не встречал такого разнообразия. Все чувства кула обострились, проснулось даже непонятное, доставшееся от далеких предков чувство живого. Слияние — не слияние, но что-то похожее.
А вокруг умирали последние краски. Вся гамма цветов сжалась до темно-зеленого и коричневого. Холодало. Атран сосредоточился, закрыл свои глаза и напряг зрение кула. Бросил взгляд вправо, влево, вниз… И почувствовал доброжелательный интерес животного к своим действиям. До вчерашнего дня он не сливался с крупными неразумными. А мелкие были просто продолжением его чувств, его органов.
— «Ты зоркий/чуткий, сильный» — передал Атран самые простые образы. Словно к предразумному обращался. И чуть не сорвался, расслабив присоску, почувствовав ответ. Кул пытался что-то передать. Атран закрыл глаза, отвлекся от шумов, запахов и движений среды. Поставил барьер образам и эмоциям Аранка, слившегося с кулом через нижнее пятно… Системы образов/понятий не совпадали. Расплывчатое радужное облако образа. Но если расслабиться, пустить кула глубже в свое сознание… Еще чуть… Облако приобретает контуры, смысл… Теперь — сосредоточиться, сфокусировать образ. Так… «Ты новый, занятный…» Нет, не занятный. «интересный/любопытный» — это ближе. «Удовольствие/удовлетворение», но за ним «сожаление». Что это за образ? «Скользкий/склизкий». Что получилось? «Новенький, ты интересный/любопытный. С тобой хорошо. Жаль, что ты склизкий».
— «Мы общаемся с кулом!» — радостно выплеснул Атран. — «Он показал, что я интересный, но склизкий!»
— «Кулам не нравятся покрытые слизью», — подтвердил Аранк. — «Они сами голокожие, и охотников любят голокожих. А мы с тобой — чешуйчатые, да еще слизью чешую защищаем. Нас только пожалеть».
— Я даже представить не мог, что кулы такие умные, — вслух произнес Атран. И вновь погрузился в чувства кула. Боковая линия сообщила, что два мощных хвоста работают справа, и один — сверху. Какая-то мелочь суетится у самого дна. Непонятный тревожный запах где-то очень далеко…
То ли глаза адаптировались, то ли стало светлее, но Атран отчетливо видел дно своими глазами. Наверняка стало светлее. Вышли ведь рано утром, а теперь солнце прямо над головой.
Хорошо там, дома. Блики весело играют, тепло, зелень кругом. На фига мне сдался этот экстремальный туризм? — уныло размышлял Атран, изучая голое песчаное дно. Путь охотников опять пошел под уклон, в Темноту, и кул начал нервничать. Атран попытался погрузиться в чувства кула, но ничего не понял.
— «Что/почему?» — задал он вопрос.
— «Запах» — отчетливо и ясно прозвучал в мозгу ответ кула.
— Внимание, алмар близко, — тут же предупредил всех Лотвич. Кулы выстроились ромбом и поднялись над дном настолько, насколько позволяла видимость.
— «Вот он!» — передал Аранк. Где-то там, у дна замерло нечто огромное. Даже кулы по сравнению с ним смотрелись молодью.
— Действуем по обычному плану. Ты, Урена, на страховке. Отвлекай внимание, но в драку не лезь.
— А я? — встрял Атран.
— На подстраховке. Наблюдай отсюда и не приближайся. Бывает, в пылу схватки кулы остаются без партнера — твоя задача позаботиться о них.
— Что значит — позаботиться?
— Вывести из драки и подвести к охотнику. Кулы часто увлекаются, и без охотника могут легко погибнуть. А ты — новичок, боевых приемов не знаешь. По уставу сначала должен посмотреть на десяток схваток зрителем, ни во что не вмешиваясь, потом пройти курс тренировки вместе с кулом. Но у нас нет никого на подстраховке. Справишься?
— Можете на меня рассчитывать! — повеселел Атран.
— Главное — не суйся под щупальца. Отводи кула на безопасное расстояние, и уже потом осматривайся. Ты — не на страховке, а на подстраховке. Страхует Урена. Что еще? Не распускай рук-ки. Схватит за рук-ку — погибнешь. И последнее. Если тебе будет больно, немедленно выходи из слияния с кулом. Не мучай партнера.
— Все понял!
Последнее было далеко от истины. Что такое «страховка»? Чем она отличается от «подстраховки»?
Разберусь по ходу дела, — решил Атран и успокоился.
… Это был танец. Опасный, безумно опасный танец смерти. Кулы кружились вокруг гигантского алмара то приближаясь, то удаляясь. Алмар распушил щупальца с когтями и страшными присосками, вращал огромными глазами, каждый — с голову охотника, и бочком, медленно двигался вниз по склону, пытаясь уйти в Темноту. Кула Мбалы резко ускорилась, напала на алмара сзади и вцепилась в щупальце, извиваясь всем телом. Тут же к ней устремились два других щупальца. Но были перехвачены кулами Аранка и Лотвича. Алмар дернулся всем телом, прогнулся ракушкой, подтягивая щупальца с охотниками к страшному клюву, но опоздал. Кулы прыснули в стороны словно стайка молоди. Вода окрасилась кровью. На дно лег перекушенный конец щупальца. Даже оторванный от тела, он продолжал извиваться словно огромная — вдвое длиннее Атрана — пиявка. Кул Лотвича неторопливо жевал. Из жаберных щелей выхлестывали фонтанчики окрашенной кровью среды. Аранк выкрикнул что-то радостно-возбужденное, и вновь вокруг алмара завилась карусель стремительных серых теней.
Вторая атака, столь же стремительная, как и первая. Но и щупальца бросились на охотников все сразу. Алмар выгнулся, превратившись на секунду в шар. И в это мгновение Урена бросила в атаку свою кулу. Атран даже не понял, что произошло, серая тень лишь на мгновение коснулась беловато-рыжей туши, но та словно взорвалась! Шар вывернулся наизнанку, выпустив черное облако. Кулы бросились в стороны и вверх.
— Все целы? — крикнул Лотвич. — Мбала?
— У нас ни царапины.
— Аранк?
— Легкий ушиб. Работать можем.
— Урена?
Охотница выплюнула кусок кровавого мяса. Ее кула наоборот, проглотила нечто крупное.
— Какая гадость эти переростки! Все в порядке, командир.
— Отлично. У нас легкая царапина. Работать можем.
Охотники собрались вокруг Атрана, словно он был ориентиром. Мбала подмигнула ему и покосилась вниз. Черное облако медленно рассеивалось.
— Совсем чуть-чуть промахнулись. Буквально на полметра, — огорченно жаловалась непонятно кому Урена.
— А куда вы целили? — не удержался Атран.
— Мы целили в глаз. Обидно, право слово. Будь мы в форме…
— Не расслабляться! — негромко скомандовал Лотвич. — Алмар разогрелся, будьте осторожны.
— Вот он! — воскликнула Урена, и схватка возобновилась. Кулы кружили вокруг алмара, атакуя при первой возможности. Они выдирали из щупалец куски мяса и тут же бросались наутек. Кровь мутила среду. Но алмар, казалось, не замечал ран. Все также неторопливо, бочком, передвигался вниз по склону.
Щупальце захлестнуло хвост кула Лотвича, но тут же его атаковал Аранк. Кул Лотвича рванулся с такой силой, что охотника сорвало потоком. Кул замер в трех десятках метров от драки и растерянно оглянулся.
— Понял! — завопил Атран и устремился к нему. С разгона довольно жестко припечатался к верхнему нервному пятну, напряг присоску м слился. И почувствовал, как Лотвич сливается с кулом через нижнее пятно.
— «Что мне теперь делать?»
— «Ты уже здесь?» — изумился охотник. — «Отличная работа, юноша! Возвращайся на свой пост.»
Еще один оторванный конец щупальца лег на дно, и два щупальца тащились по дну словно канаты. Несколько раз охотники пытались атаковать глаза, но безуспешно. Алмар успевал отбить атаку, прикрывая глаз щупальцем. В одну из таких атак Аранк сорвался с кула, увернулся от одного щупальца, другого — и вышел из драки. Его кул, потеряв партнера, сам отошел на безопасное расстояние и замер. Атран слился с ним и отвел к охотнику.
— «Как впечатления?»
— «Работа — не буди сонного. Замерзаю» — отозвался Атран.
— «Радуйся. Кулы еще в ярость не впали. Разъярятся — тогда побегаешь за ними», — порадовал охотник, проверяя состояние кула.
Схватка продолжалась. Еще дважды кулы теряли охотников, раз щупальце обхватило кула Лотвича, и все охотники бросились ему на помощь, буквально разорвав щупальце на куски. Но кулы Мбалы и Лотвича получили раны, а Аранк — длинную глубокую царапину вдоль хвоста. Как ни странно, движения алмара становились все стремительней. Охотники и кулы наоборот уставали. Глаза Атрана с трудом различали тела в наступающей темноте, и холод сковывал движения. Никогда еще он не погружался так глубоко. С некоторой отрешенностью наблюдал, как внизу вскипают облака мути, окрашенной кровью. По его представлениям, алмар давно должен был ослабеть от ран и потери крови.
Как все произошло, даже не видел. Просто из свалки вылетела серая тень и растерянно замерла.
Кул без охотника, — понял Атран, и устремился к нему. Причалил к верхнему пятну, слился, переключился на чувства кула и огляделся в поисках охотника. Кул оказался кулой Мбалы.
Вопль, полный смертельного ужаса ударил в уши. Словно плетью по нервам хлестнуло — кула узнала голос хозяйки. Встречный поток ударил в лицо. Атран напряг присоску, изо всех сил заработал хвостом, пытаясь удержаться. Вопль прекратился. Очень близко Атран увидел огромный клюв алмара… и то, что опускалось на дно. Переднюю половину Мбалы.
И тут закричала кула.
Отчаяние и ярость захлестнули сознание Атрана. От неожиданности он раскрылся…
Последующее помнил плохо. Яростная атака, щупальце, вкус крови, вираж, новая атака, боль раны. Именно боль пробудила ясность сознания.
Если я сейчас начну рулить, мы точно покойники, — с невероятной ясностью понял он. — Если не начну — то же самое. Что же делать?
Сосредоточившись, он передал в мозг кулы образ глаза. Огромного, немигающего глаза алмара. И кула поняла! Вновь танец среди щупалец, крутые виражи, вкус крови во рту. И сильный, с полного хода удар носом прямо в черный зрачок огромного глаза. Стремительный маневр, удар головой о твердое как камень щупальце…
Атран очнулся почти сразу. И бросился наутек, ориентируясь по сигналам боковой линии. Глаза ничего не видели. В голове звенело, желудок пытался избавиться от содержимого. Он даже не сразу понял, что кулы нет рядом, а когда понял, долго-долго не мог сообразить, что же делать. До того самого момента, когда мощное, теплое, упругое тело подошло к нему снизу, ища слияния. Слился, все еще пытаясь задержать ускользающую реальность.
Зрение вернулось. Какая разница, что это зрение кулы, не свое. Во рту что-то теплое, студенистое.
— «Что теперь? Покажи, где кусать/рвать?» — ударил в сознание вопрос кулы. Атран даже не поверил вначале, что вопрос исходит от неразумной хищницы. Настолько ясно и зримо он был передан.
— Сейчас, милая, сейчас… — пробормотал он, осматриваясь. Алмар вторично выпустил чернильную кляксу. Далеко не такую густую, как в первый раз. Охотники неторопливо кружили метрах в двадцати выше.
— «К ним,» — передал Атран и заработал хвостом, не понимая даже, чьим, настолько полным было слияние. Слова, обращенные к себе, вначале тоже не понял. А когда понял, уныло ужаснулся. Он нарушил первое правило слияния с неразумными. Вместо того, чтоб овладеть телом неразумного, отдал неразумному свое тело и свое сознание. Отсюда и небывалая четкость понятий/образов.
— Хорошая работа, юноша. Просто отличная. Оба глаза за две секунды.
— Мбала погибла…
— Я в курсе. Постарайся отвести кулу подальше и успокоить. Мы теперь быстро закончим.
Атран послушно отвел кулу на безопасное расстояние. Хищница бомбила его сознание образом Мбалы на нижнем нервном пятне и порывалась броситься в схватку. Атран с трудом ее сдерживал.
Когда все кончилось, и тушу алмара начали обгладывать глубинные рачки, к Атрану приблизилась Урена.
— Послушайте, Атран, мне очень жаль, что так получилось, но вы должны задержаться у нас. Мбала уступила место молоди. А кулы — они не разумные существа, они живут эмоциями… Кула Мбалы сейчас в шоке. Кто-то должен постоянно быть рядом с ней, понимаете?
— Я должен стать охотником?
— Нет, совсем нет. Это вовсе не обязательно… Только пока на наш кордон не прибудет охотница на место Мбалы. Две-три недели, не больше… Иначе кулу придется отправить на бойню. Она станет опасна для общества. Как алмар… Вы понимаете…
— Я согласен.
Назад двигались медленно. Кулы были усталы и сыты. Охотники усталы и задумчивы. Ныли ушибы и раны. Атран медленно приходил в себя от шока.
Что со мной? — в который раз спрашивал он себя. — Что это за чувство? Я на что-то напоролся — как на обломок коралла с разбега. Черная глубина! Я же нарушил инструкцию! Самую важную по работе с неразумными. Отдал себя неразумной в момент эмоционального пика — и заразился, вот в чем дело. Перестал быть разумным. Даже хуже — стал гибридом разумного с неразумным. Неужели навсегда? Надо скрывать это, надо вести себя как всегда, иначе… Не знаю, что, но мало не покажется. Не зря же инструкцию составили. Нужно вести себя как всегда. Никто не догадается. А смогу? Хорошо, что меня здесь почти не знают…
Когда среда потеплела, и в мир вновь вернулись краски, Лотвич прервал молчание.
— Кто видел, как алмар схватил Мбалу? Урена?
— Я в тот миг помогала тебе.
— Точно. Алмар как раз схватил нас с кулом за хвост. Аранк?
— Я был с другой стороны. Видел, как кула Мбалы уходила в сторону, потом услышал крик. Самой Мбалы не видел.
— Атран?
— Я увидел кулу без охотника, слился с ней, мы услышали крик и пошли на помощь Мбале. Только не успели. Он уже перекусил Мбалу пополам. Кула очень разозлилась, я с трудом ей управлял…
— Все действовали правильно. Атран, ты справился со своей функцией просто великолепно.
— Если мы все делали правильно, почему Мбала уступила место молоди?
— Гибель Мбалы — профессиональный риск. Для уничтожения алмара такого размера нужно было выделить шесть или восемь охотников — чтоб каждого атакующего кто-то страховал. Будем знать на будущее. А с тобой, парень, все в порядке?
— Честно говоря, не знаю, что считается в порядке после такой драки. Получил по черепушке, замерз как медуза, болит царапина на хвосте, кула очень… огорчена. Но зато масса новых впечатлений.
— А, экстремальный туризм!…
— Лотвич, наверно, это глупый вопрос… А чем, собственно, помешал алмар?
— Он нарушал экологическое равновесие в нашем секторе. Слишком много кушал. Не так важно, что много, главное — не тех. С этим можно было бы смириться, если б он приносил пользу. Но расходовать ресурс просто так… Питался бы планктоном — на него б никто внимания не обратил. Но он предпочитал вершину пищевой цепочки — самых крупных неразумных. Пищевая цепочка — она как пирамида. Ты ведь знаешь, сколько лет и корма нужно, чтоб вырастить шалота или кула, сколько звеньев в их пищевой цепочке.
— Проходили…
Когда вернулись на кордон, Урена внимательно осмотрела сначала животных, потом охотников. Серьезных ран ни у кого не было, но кул Лотвича на ночь был отправлен в лечебку.
— Сегодня уже поздно, а завтра я пойду к связистам, — сообщил Лотвич. — Надо выписать нового охотника.
— Охотницу, — поправила Урена.
— Правильно, охотницу. Атран, ты пойдешь? Связисты работают на таких глубинах, что сегодняшняя прогулка мелководьем покажется.
Как поступил бы я вчера? — задумался Атран.
— Он еще раздумывает, — рассмеялся Аранк. — До чего ленивый турист пошел!
— Я бы с радостью, но боюсь надолго кулу оставлять. Ей сейчас очень нехорошо.
— А я подумал, холода испугался. Не волнуйся, кулы будут с нами. Своим ходом до связистов слишком долго добираться.
Атран попытался изобразить радость. Урена, которая внимательно наблюдала за ним, встревожилась.
— Дай-ка я проверю твою кулу.
— Пожалуйста. Только сливайтесь с ней сверху. Снизу она все еще Мбалу ждет.
— Конечно, сверху, малыш. С чужой кулой не принято сливаться снизу. Нижнее пятно — для хозяина. Ты молодец, что сам разобрался в этом.