Страница:
Кул Лотвича держался на полкорпуса позади, не отставая ни на метр. Атран четко лоцировал его боковой линией. Шалот время от времени издавал короткие свистки, и это помогало выдерживать направление.
И вдруг сзади ударил оглушительный свист. Два длинных и один короткий свисток. Пауза, и еще два длинных. Кула припустила так, словно за ней алмар гнался. Свист на секунду затих, а затем пошла передача. Тот самый неровный, прерывистый свист, но не чуть слышный, а близкий, мощный, оглушающий.
Отойдя на километр, кула успокоилась. И даже начала отвечать на заигрывания самца. А минуты через три передача кончилась. Атран выждал еще немного и приказал куле возвращаться.
— «Куда?» — резонно спросила хищница. Атран не знал. Но тут, очень вовремя прозвучал призывный свист Лотвича. Кул Лотвича устремился к хозяину, мелко трепеща плавниками. Боковой линией Атран ощутил, что Лотвич ведет себя точно так же.
Надо запомнить этот прием, — решил он.
— Ну как?
— Ась? — спросил Лотвич. Атран подождал, пока тот нащупает в темноте хищника, сольется с ним и повторил вопрос.
— Рапорт послал. Через двадцать минут он дойдет до Лагуны, завтра они ответят, — сообщил Лотвич. — А сейчас двигаем наверх.
Попрощавшись с инфором и связистом, они направили кулов к поверхности. До чего это было замечательно! Среда теплела и светлела. Исчез неприятный привкус во рту, вновь заработало обоняние. Но подняться к самой поверхности Лотвич не дал. Целый час они двигались на границе света и тьмы. Где глаза уже различают предметы, но не могут еще определить форму.
— Почему? — удивился Атран.
— Сразу всплывать — дурная примета, — усмехнулся охотник.
Это я тоже запомню, — решил юноша.
— Я надумал дать куле имя, — заявил он на четвертый день.
— Хм-м… Так иногда делают. Но зачем?
— Ну, во-первых, я не умею громко свистеть, как вы, — смутился Атран.
— А во-вторых?
— А во-вторых, Бала очень умная.
— Лотвич! Урена! У нас новость! Кулу Атрана зовут Бала.
— Атран, какой ты молодец! Это нужно отметить, — защебетала Урена. Лотвич тоже поздравил. Но вечером, выбрав момент, начал неприятный разговор.
— Атран, мне не нравится то, что происходит. Ты слишком… Даже не знаю, как назвать. Слишком серьезно относишься к куле. Ты сам стал похож на кула. Так нельзя. Я знал охотников, которые чересчур увлекались слиянием. Они плохо кончили.
— Ну, мне это не грозит.
— Ошибаешься, юноша.
— Лотвич, я ведь уеду через три недели.
— Совсем забыл об этом. Ну да, конечно… Но, все-таки, держи барьер между собой и кулой. Тем более, вы разнополые.
— Ты хочешь сказать?…
— Да. Я хочу сказать то же, что и раньше. Кулы — не мы. Ими правят чувства и эмоции. Не давай чувствам кулы зайти слишком далеко.
— Но я генетик. Я работаю с живой материей. Я должен понимать жизнь!
— Ах вот в чем дело. Но помни о главном, парень. Ты уедешь, а кула останется. Не делай ей больно.
Алим. Водопад
Атран. Голубые сады
Алим. Озеро
И вдруг сзади ударил оглушительный свист. Два длинных и один короткий свисток. Пауза, и еще два длинных. Кула припустила так, словно за ней алмар гнался. Свист на секунду затих, а затем пошла передача. Тот самый неровный, прерывистый свист, но не чуть слышный, а близкий, мощный, оглушающий.
Отойдя на километр, кула успокоилась. И даже начала отвечать на заигрывания самца. А минуты через три передача кончилась. Атран выждал еще немного и приказал куле возвращаться.
— «Куда?» — резонно спросила хищница. Атран не знал. Но тут, очень вовремя прозвучал призывный свист Лотвича. Кул Лотвича устремился к хозяину, мелко трепеща плавниками. Боковой линией Атран ощутил, что Лотвич ведет себя точно так же.
Надо запомнить этот прием, — решил он.
— Ну как?
— Ась? — спросил Лотвич. Атран подождал, пока тот нащупает в темноте хищника, сольется с ним и повторил вопрос.
— Рапорт послал. Через двадцать минут он дойдет до Лагуны, завтра они ответят, — сообщил Лотвич. — А сейчас двигаем наверх.
Попрощавшись с инфором и связистом, они направили кулов к поверхности. До чего это было замечательно! Среда теплела и светлела. Исчез неприятный привкус во рту, вновь заработало обоняние. Но подняться к самой поверхности Лотвич не дал. Целый час они двигались на границе света и тьмы. Где глаза уже различают предметы, но не могут еще определить форму.
— Почему? — удивился Атран.
— Сразу всплывать — дурная примета, — усмехнулся охотник.
Это я тоже запомню, — решил юноша.
— Я надумал дать куле имя, — заявил он на четвертый день.
— Хм-м… Так иногда делают. Но зачем?
— Ну, во-первых, я не умею громко свистеть, как вы, — смутился Атран.
— А во-вторых?
— А во-вторых, Бала очень умная.
— Лотвич! Урена! У нас новость! Кулу Атрана зовут Бала.
— Атран, какой ты молодец! Это нужно отметить, — защебетала Урена. Лотвич тоже поздравил. Но вечером, выбрав момент, начал неприятный разговор.
— Атран, мне не нравится то, что происходит. Ты слишком… Даже не знаю, как назвать. Слишком серьезно относишься к куле. Ты сам стал похож на кула. Так нельзя. Я знал охотников, которые чересчур увлекались слиянием. Они плохо кончили.
— Ну, мне это не грозит.
— Ошибаешься, юноша.
— Лотвич, я ведь уеду через три недели.
— Совсем забыл об этом. Ну да, конечно… Но, все-таки, держи барьер между собой и кулой. Тем более, вы разнополые.
— Ты хочешь сказать?…
— Да. Я хочу сказать то же, что и раньше. Кулы — не мы. Ими правят чувства и эмоции. Не давай чувствам кулы зайти слишком далеко.
— Но я генетик. Я работаю с живой материей. Я должен понимать жизнь!
— Ах вот в чем дело. Но помни о главном, парень. Ты уедешь, а кула останется. Не делай ей больно.
Алим. Водопад
— …Мы не сможем вернуться?
— Не знаю. — Икша старалась избегать его взгляда. — Один раз похожее случалось. Появилась новая гряда порогов, но другие пороги ушли в глубину. Маршрут закрыли на целый сезон как опасный. Мы долго расчищали тот участок, чтоб он не представлял большой опасности для группы. Но этот обвал намного серьезнее. Даже сравнить не с чем.
— Я должен все увидеть своими глазами.
— Не торопись, Алим, — возразил Орчак. — У нас есть еще несколько спокойных дней. Завтра экскурсия к водопаду, потом группа неделю отдыхает, а мы можем обдумать ситуацию.
— А потом?
— А потом, когда придет пора возвращаться, может начаться паника.
— Алим, — мягко произнесла Икша, — наверно, лучше, чтоб ты знал… Орчак — работник турбазы и теневой инструктор. Его задача — помогать мне в трудных ситуациях и руководить группой изнутри под видом опытного туриста.
— А что мне делать?
— Помогать нам. Гасить панику в зародыше. Если выбраться не сможем, со временем вы займете мое место.
— Вот еще! Не хочу я ничье место занимать!
— Алим, вы с Орчаком всеядные, у вас есть шанс продержаться. Я хищница. Это озеро слишком мало, чтобы прокормить нескольких крупных хищников. Мы, скорее всего, умрем с голода.
— Ничего себе дела… Икша, вот что я думаю! Придется вам дружно переходить на травку. Тут, как говорится, не до жиру.
— Физиология, Алим, чистая физиология. Если б дело шло о вкусах… Думаешь, сырое мясо вкусней сырой зелени? Наш кишечник не приспособлен к перевариванию растительной пищи. Он короткий. Чуть-чуть больше длины тела. А у вас, всеядных, длинней раза в четыре, а то и в шесть. Мы обречены, Алим.
Всю ночь Алим размышлял над проблемой. Икша не подумала, а может, не захотела пугать его. Голод — не единственная опасность. Есть еще вымывание солей из организма… А даже если нет, кто захочет всю жизнь прожить в маленьком, холодном озере? Нет, надо отсюда выбираться. Любым путем.
Только под утро появилась и оформилась идея. Алим неторопясь, без спешки, со всех сторон рассмотрел ее — и уснул, успокоенный и удовлетворенный.
— Проснись, Алим! Рыбки-ракушки, впервые вижу среди экстремальщиков такого соню! Помогите мне отнести его к холодным ключам.
Алим приоткрыл один глаз. Вокруг толпились и весело перешучивались туристы.
— Не надо меня к родникам. Я хороший… Я спать хочу.
— Мы к водопаду идем, — сообщила Икша. — Ты с нами?
— Конечно, с ыва-а-ами, — Алим сладко зевнул и попытался открыть второй глаз. Автоматом закрылся первый.
— Группа! В походную колонну становись! — звонко скомандовала Икша и повела экстремальщиков в ручей с очень холодной средой. Сон мигом слетел. Никогда в жизни Алим не забирался в такое мелкое место. Пришлось ползти грудью по дну, помогая себе рук-ками. Пленка защитной слизи на спине, возвышающейся над уровнем среды, сохла и неприятно стягивала кожу. Ригла грубо, по-мужски выругалась, легла на бок и отчаянно забила хвостом. Алим страшно удивился, когда этот необычный прием себя оправдал. В облаке пузырей и брызг она промчалась мимо него словно курьерский шалот. Опрокинувшись на бок, юноша попытался скопировать стиль Риглы. Оказалось, что смотреть со стороны намного приятнее, чем самому плыть этим стилем. Но уже через минуту он вновь оказался на глубине. Икша его сосчитала, указала плавником направление и что-то произнесла. Что именно, Алим не расслышал. Озерцо наполнял гул, чем-то похожий на шум очень мощного летнего ливня. Или на гул прибоя. Заинтересованный, он поплыл на звук и вскоре обнаружил группу. Точнее, задние половины экстремальщиков, так как головы все до одного высунули из среды. И, судя по ориентации хвостов, все смотрели в одну сторону. Алим не стал отрываться от коллектива.
Водопад был фантастичен, грандиозен и невозможен. Не возникало никакого сомнения, что именно ЭТО — водопад. Откуда-то со скал обрушивался вниз, в облаке брызг, ревущий поток. Он не иссякал, длился минута за минутой, и это было самым поразительным и невероятным из всего, что видел Алим в жизни. Как такая масса пресной среды оказалась где-то высоко на скалах? Откуда она там взялась? Что ее удерживает? Почему она не скатилась сразу мутным валом, словно волна прибоя? Почему поток не иссякает и не слабеет? Вопросы теснились в голове, и ни на один не было ответа.
— Не верю! Себе не верю… Смотрю — и все равно не верю! — пораженно произнес кто-то рядом.
— Этого просто не может быть, — поддержал Алим, вышел из ступора и заметался в поисках Корпена.
— Как?! Почему?! Откуда все это?! — набросился он на ни в чем не повинного инфора.
— А я знаю?
Который раз вижу картину -
Изумленный широкомыслящий.
Мир сложнее, чем он думал.
Прозвучало за их спинами. Дружно оглянувшись, увидели спину и хвост Ольяна. Подняв голову над поверхностью, тот любовался водопадом.
— Давай отойдем в сторонку, здесь слишком шумно.
За скалой можно было нормально говорить.
— Прежде всего — я сам не знаю, как это происходит, — с ходу осадил его Корпен. — Но я собрал кой-какие факты, а ты их обдумай. Первый факт — дождь. Такое же загадочное явление, но мы к нему привыкли. Второй факт — скопления белой среды на окружающих горах. И третий факт — сам водопад. Кстати, ты не думал, откуда берется среда в реках?
— Подземные ключи бьют.
— А этот ручей питается от водопада.
Алим надолго задумался.
— Подземные ключи и водопады, — уточнил он. Корпен не торопил.
— Если б сейчас дождь шел… — пробормотал Алим минут через пять.
— Но дождя нет. А водопад есть.
Полюбовавшись не прощанье водопадом, Алим отправился в обратный путь. Мелкое место миновал на удивление просто. Лег на бок, и течение само пронесло его над самыми камнями. А среда в большом озере показалась такой теплой и ласковой — словно всю жизнь в ней жил.
Икша построила группу, пересчитала и объявила, что снимает с себя обязанности тирана, и целую неделю все могут отдыхать кто как хочет. По пустякам ее не беспокоить, потому что она тоже отдыхает. По всем вопросам обращаться к Мудрому Соне или Орчаку.
Спустя минуту до Алима дошло, что Мудрый Соня — это он.
Только после полудня юноша вспомнил про обвал. И отправился к порогам. Вошел в реку, вытекающую из озера, прошел первую быстрину и поразился. Там, где шумели пороги, глубина увеличилась, течение замедлилось, а вся река приобрела солидность и величие. А еще чуть ниже по течению река вышла из берегов и подтопила заросли сухопутных растений, которые Корпен именовал лесом. Но Алим придерживался прежнего русла, пока не увидел Икшу. Охотница занималась странным делом: набрав полные горсти глины у берега плыла к насыпи, перегородившей русло и мутила среду, растирая глину в ладонях.
Зачем? — изумился Алим.
— Зачем? — спросил он вслух.
— Хочу знать, фильтруется среда через завал, или вся остается здесь. Если муть всасывается под завал, значит фильтруется. А иначе — нет.
— Я думаю, не фильтруется. Река глубже стала. Вот лес уже подтопила.
— Да, уже лес подтопила, — с непонятной интонацией произнесла Икша.
Алим высунулся из среды, оценивая высоту завала. Серьезное препятствие, но не настолько, чтоб отказаться от вчерашней идеи. Но и афишировать свои знания раньше времени не стоит. Поспешишь — всех рыб насмешишь.
— Икша, знаешь, о чем я сейчас думаю? — произнес он, чтоб отвлечь охотницу от грустных размышлений. — Лес уже начало подтапливать, скоро совсем затопит. Поверхность нашего озера увеличится в три-четыре раза!
— Ну и что?
— Как — что? Скоро в озере будет в четыре раза больше пресноводных рыб! Вам, хищным, хватит еды. И еще нам, всеядным, останется.
— Ах, это… Да, через несколько лет здесь и на самом деле будет много еды, — как-то вяло согласилась Икша.
— Не через несколько лет, а уже этой осенью.
— Алим, ты же биолог…
— Генетик.
— Неважно. Скажи, смогут деревья, растущие на суше, жить под средой?
— Нет, наверно. А что?
— Раз не смогут, значит умрут. А когда кто-то умирает, он начинает разлагаться и отравлять все вокруг.
— Если весь лес умрет… здесь невозможно будет жить! Чтоб я сдох!
— Не торопись, мальчик мой. Успеется.
— Столько мертвой органики… Это смерть всего живого… — бормотал юноша.
Выпростав рук-ки из обтекателей, Алим ухватился за камень и рванул на себя. Камень покачнулся и съехал вниз метра на три, устроив маленький обвал. Алим столкнул еще несколько камней и высунулся из среды, чтоб оценить объем работы.
— Жизни не хватит, — поделился с Икшей, выбрал маленький камень, подплыл к стене каньона, пробитого рекой и процарапал метку, поставив рядом ряд палочек — дату. Левая стена каньона была выше и круче правой. Именно с нее сошел оползень в тысячи кубометров, засыпавший доверху каньон и перекрывший реку.
— Будем здесь отмечать ежедневный подъем уровня среды, — уверенно произнес Алим.
— Зачем?
— Надо же что-то делать… — уверенности в тоне заметно поубавилось. — Я сейчас другие варианты проверю.
Не замечая удивленного взгляда инструктора, Алим удалился, буквально обнюхивая правую стену каньона. Такой реакции Икша не ожидала. Ни тени страха, но какое-то сосредоточенное, суровое любопытство. Надо хорошо знать широкомыслящих и самого Алима, чтоб понять, что двигало парнишкой. Впервые назначенный на высокий пост помощника заместителя руководителя группы, он был до такой степени переполнен ответственностью, что не догадался испугаться за себя. А любовь широкомыслящих к умственной деятельности толкала на поиск решения. И Алим забирался во все ручьи и бухточки, надеясь найти второй выход из озера.
— Если в озеро много ручьев втекает, значит, вытекать тоже должно много! — бормотал он, перебираясь с помощью рук-ков через завалы из камней и мелкие места, раздвигая упавшие стволы растений суши и поминутно застревая в глубокой грязи, служившей дном ручью.
Выбираясь из пятого или шестого ручья, услышал голоса:
— Переизбрать, клюв алмара, всех троих!
— А смысл?
— А смысл в том, что я не люблю, когда меня обманывают.
Алим затаился в грязи, боясь проронить хоть слово. По голосам узнал обоих. Это были Неток и Ефаль.
— …они знают, что обвалом перекрыло реку, но скрывают это от нас. А значит, недостойны быть у власти. Пусть мы все сдохнем здесь, но я хочу знать, что меня ждет, ясно?!
Голоса медленно удалялись. Алим вышел в озеро и растерянно растопырил плавники.
Надо что-то делать. Так же нельзя… Как будто мы этот обвал устроили… Перегрыземся все, а дальше что? — тоскливо размышлял он. — думаете, руководить приятно? Сами попробуйте…
Резко ускорившись, он бросился на розыски Орчака. Тот что-то объяснял четырем туристам.
— Три сотни каракатиц! Алим, что с тобой???
Алим изогнулся и скосил взгляд на свой хвост.
— Я хотел подняться по ручью и застрял в грязи. Пришлось вернуться. Можно тебя на два слова?
— Двое узнали про обвал, — горячо зашептал Алим, как только они остались вдвоем. — Хотят все рассказать остальным. Хотят выбрать новое руководство.
— Днем раньше, днем позже — какая разница?
— Ты не понимаешь! Они считают, что мы всех обманываем!
— Разве это не так?
— Но мы не…
— Мы всего только скрываем правду. Большая разница, правда?
— Так ты ничего им не скажешь?
— А что я должен сказать? «Не переживайте ребята, сдохнем все вместе?»
— Надо же что-то делать! — взвыл Алим и умчался со скоростью курьерского шалота. Опомнился только влетев в мелкую бухту. — Нельзя же так. Надо что-то делать, — бормотал он как заведенный. — Мы никого не обманываем…
Развернулся и уже целенаправленно помчался по периметру озера.
— Привет! Хорошо, что вы вдвоем… Что я вас двоих встретил.
Неток и Ефаль замолчали и рассерженно обернулись.
— Легок на помине…
— Пожалуйста, ничего не спрашивайте, следуйте за мной. Через полчаса отвечу на все вопросы. Это дело жизни и смерти.
— Похоже, парнишкой дно чистили. Послушаем?
— Все вопросы потом, экстремальщики. Сначала вы должны увидеть.
— Ну показывай, экстремальщик, — сердито произнес Неток.
Алим пробил поверхность, осмотрелся и устремился к истоку реки по кратчайшему расстоянию. Ефаль и Неток с сердитым сопением едва поспевали за ним.
— Это так срочно? — не выдержала Ефаль.
— Не думаю, — резко сбросил скорость Алим. — Да чтоб я сдох, нам теперь вообще торопиться некуда! — и опять прибавил скорость. Неток с Ефалью переглянулись. Еще раз они переглянулись, когда Алим, не снижая темпа, вошел в реку.
Только бы Икшу не встретить, — размышлял Алим, — Вот она мне точно голову снимет. А что я им скажу? Два поворота осталось…
— Вот! — произнес он просто, указав плавником вперед. — Скоро возвращаться, а пути нет. Будет паника, нужно, чтоб кто-то помог ее погасить. Вы поможете?
Но туристы не ответили. Они смотрели, как Икша с усталой обреченностью сталкивает вниз камни.
— Придурок! — бросила Ефаль Нетку, выпростала из обтекателей рук-ки и присоединилась к Икше. Помедлив, мужчины тоже принялись за работу.
— Неток, Ефаль… Я украл у вас неделю отдыха. Простите меня…
— Глупый ты, Алим, хоть и широкомыслящий. Все правильно, — успокоила Ефаль. — Берегись!
Все отскочили. Небольшой оползень с сухим рокотом волной прополз по склону. Пока рассеивалась муть, Алим проверил метку на стене. Уровень поднялся едва-едва.
— За двое суток на шесть метров поднялась, а сегодня за пол дня — всего на пять сантиметров… — огорчился Алим.
Икша тоже взглянула на метку.
— Дальше медленней пойдет. Раньше заполнялся каньон, а теперь затапливает берега. Зеркало водоема резко увеличилось. Еще метр, и уровень у завала сравняется с уровнем озера.
— Не знаю. — Икша старалась избегать его взгляда. — Один раз похожее случалось. Появилась новая гряда порогов, но другие пороги ушли в глубину. Маршрут закрыли на целый сезон как опасный. Мы долго расчищали тот участок, чтоб он не представлял большой опасности для группы. Но этот обвал намного серьезнее. Даже сравнить не с чем.
— Я должен все увидеть своими глазами.
— Не торопись, Алим, — возразил Орчак. — У нас есть еще несколько спокойных дней. Завтра экскурсия к водопаду, потом группа неделю отдыхает, а мы можем обдумать ситуацию.
— А потом?
— А потом, когда придет пора возвращаться, может начаться паника.
— Алим, — мягко произнесла Икша, — наверно, лучше, чтоб ты знал… Орчак — работник турбазы и теневой инструктор. Его задача — помогать мне в трудных ситуациях и руководить группой изнутри под видом опытного туриста.
— А что мне делать?
— Помогать нам. Гасить панику в зародыше. Если выбраться не сможем, со временем вы займете мое место.
— Вот еще! Не хочу я ничье место занимать!
— Алим, вы с Орчаком всеядные, у вас есть шанс продержаться. Я хищница. Это озеро слишком мало, чтобы прокормить нескольких крупных хищников. Мы, скорее всего, умрем с голода.
— Ничего себе дела… Икша, вот что я думаю! Придется вам дружно переходить на травку. Тут, как говорится, не до жиру.
— Физиология, Алим, чистая физиология. Если б дело шло о вкусах… Думаешь, сырое мясо вкусней сырой зелени? Наш кишечник не приспособлен к перевариванию растительной пищи. Он короткий. Чуть-чуть больше длины тела. А у вас, всеядных, длинней раза в четыре, а то и в шесть. Мы обречены, Алим.
Всю ночь Алим размышлял над проблемой. Икша не подумала, а может, не захотела пугать его. Голод — не единственная опасность. Есть еще вымывание солей из организма… А даже если нет, кто захочет всю жизнь прожить в маленьком, холодном озере? Нет, надо отсюда выбираться. Любым путем.
Только под утро появилась и оформилась идея. Алим неторопясь, без спешки, со всех сторон рассмотрел ее — и уснул, успокоенный и удовлетворенный.
— Проснись, Алим! Рыбки-ракушки, впервые вижу среди экстремальщиков такого соню! Помогите мне отнести его к холодным ключам.
Алим приоткрыл один глаз. Вокруг толпились и весело перешучивались туристы.
— Не надо меня к родникам. Я хороший… Я спать хочу.
— Мы к водопаду идем, — сообщила Икша. — Ты с нами?
— Конечно, с ыва-а-ами, — Алим сладко зевнул и попытался открыть второй глаз. Автоматом закрылся первый.
— Группа! В походную колонну становись! — звонко скомандовала Икша и повела экстремальщиков в ручей с очень холодной средой. Сон мигом слетел. Никогда в жизни Алим не забирался в такое мелкое место. Пришлось ползти грудью по дну, помогая себе рук-ками. Пленка защитной слизи на спине, возвышающейся над уровнем среды, сохла и неприятно стягивала кожу. Ригла грубо, по-мужски выругалась, легла на бок и отчаянно забила хвостом. Алим страшно удивился, когда этот необычный прием себя оправдал. В облаке пузырей и брызг она промчалась мимо него словно курьерский шалот. Опрокинувшись на бок, юноша попытался скопировать стиль Риглы. Оказалось, что смотреть со стороны намного приятнее, чем самому плыть этим стилем. Но уже через минуту он вновь оказался на глубине. Икша его сосчитала, указала плавником направление и что-то произнесла. Что именно, Алим не расслышал. Озерцо наполнял гул, чем-то похожий на шум очень мощного летнего ливня. Или на гул прибоя. Заинтересованный, он поплыл на звук и вскоре обнаружил группу. Точнее, задние половины экстремальщиков, так как головы все до одного высунули из среды. И, судя по ориентации хвостов, все смотрели в одну сторону. Алим не стал отрываться от коллектива.
Водопад был фантастичен, грандиозен и невозможен. Не возникало никакого сомнения, что именно ЭТО — водопад. Откуда-то со скал обрушивался вниз, в облаке брызг, ревущий поток. Он не иссякал, длился минута за минутой, и это было самым поразительным и невероятным из всего, что видел Алим в жизни. Как такая масса пресной среды оказалась где-то высоко на скалах? Откуда она там взялась? Что ее удерживает? Почему она не скатилась сразу мутным валом, словно волна прибоя? Почему поток не иссякает и не слабеет? Вопросы теснились в голове, и ни на один не было ответа.
— Не верю! Себе не верю… Смотрю — и все равно не верю! — пораженно произнес кто-то рядом.
— Этого просто не может быть, — поддержал Алим, вышел из ступора и заметался в поисках Корпена.
— Как?! Почему?! Откуда все это?! — набросился он на ни в чем не повинного инфора.
— А я знаю?
Который раз вижу картину -
Изумленный широкомыслящий.
Мир сложнее, чем он думал.
Прозвучало за их спинами. Дружно оглянувшись, увидели спину и хвост Ольяна. Подняв голову над поверхностью, тот любовался водопадом.
— Давай отойдем в сторонку, здесь слишком шумно.
За скалой можно было нормально говорить.
— Прежде всего — я сам не знаю, как это происходит, — с ходу осадил его Корпен. — Но я собрал кой-какие факты, а ты их обдумай. Первый факт — дождь. Такое же загадочное явление, но мы к нему привыкли. Второй факт — скопления белой среды на окружающих горах. И третий факт — сам водопад. Кстати, ты не думал, откуда берется среда в реках?
— Подземные ключи бьют.
— А этот ручей питается от водопада.
Алим надолго задумался.
— Подземные ключи и водопады, — уточнил он. Корпен не торопил.
— Если б сейчас дождь шел… — пробормотал Алим минут через пять.
— Но дождя нет. А водопад есть.
Полюбовавшись не прощанье водопадом, Алим отправился в обратный путь. Мелкое место миновал на удивление просто. Лег на бок, и течение само пронесло его над самыми камнями. А среда в большом озере показалась такой теплой и ласковой — словно всю жизнь в ней жил.
Икша построила группу, пересчитала и объявила, что снимает с себя обязанности тирана, и целую неделю все могут отдыхать кто как хочет. По пустякам ее не беспокоить, потому что она тоже отдыхает. По всем вопросам обращаться к Мудрому Соне или Орчаку.
Спустя минуту до Алима дошло, что Мудрый Соня — это он.
Только после полудня юноша вспомнил про обвал. И отправился к порогам. Вошел в реку, вытекающую из озера, прошел первую быстрину и поразился. Там, где шумели пороги, глубина увеличилась, течение замедлилось, а вся река приобрела солидность и величие. А еще чуть ниже по течению река вышла из берегов и подтопила заросли сухопутных растений, которые Корпен именовал лесом. Но Алим придерживался прежнего русла, пока не увидел Икшу. Охотница занималась странным делом: набрав полные горсти глины у берега плыла к насыпи, перегородившей русло и мутила среду, растирая глину в ладонях.
Зачем? — изумился Алим.
— Зачем? — спросил он вслух.
— Хочу знать, фильтруется среда через завал, или вся остается здесь. Если муть всасывается под завал, значит фильтруется. А иначе — нет.
— Я думаю, не фильтруется. Река глубже стала. Вот лес уже подтопила.
— Да, уже лес подтопила, — с непонятной интонацией произнесла Икша.
Алим высунулся из среды, оценивая высоту завала. Серьезное препятствие, но не настолько, чтоб отказаться от вчерашней идеи. Но и афишировать свои знания раньше времени не стоит. Поспешишь — всех рыб насмешишь.
— Икша, знаешь, о чем я сейчас думаю? — произнес он, чтоб отвлечь охотницу от грустных размышлений. — Лес уже начало подтапливать, скоро совсем затопит. Поверхность нашего озера увеличится в три-четыре раза!
— Ну и что?
— Как — что? Скоро в озере будет в четыре раза больше пресноводных рыб! Вам, хищным, хватит еды. И еще нам, всеядным, останется.
— Ах, это… Да, через несколько лет здесь и на самом деле будет много еды, — как-то вяло согласилась Икша.
— Не через несколько лет, а уже этой осенью.
— Алим, ты же биолог…
— Генетик.
— Неважно. Скажи, смогут деревья, растущие на суше, жить под средой?
— Нет, наверно. А что?
— Раз не смогут, значит умрут. А когда кто-то умирает, он начинает разлагаться и отравлять все вокруг.
— Если весь лес умрет… здесь невозможно будет жить! Чтоб я сдох!
— Не торопись, мальчик мой. Успеется.
— Столько мертвой органики… Это смерть всего живого… — бормотал юноша.
Выпростав рук-ки из обтекателей, Алим ухватился за камень и рванул на себя. Камень покачнулся и съехал вниз метра на три, устроив маленький обвал. Алим столкнул еще несколько камней и высунулся из среды, чтоб оценить объем работы.
— Жизни не хватит, — поделился с Икшей, выбрал маленький камень, подплыл к стене каньона, пробитого рекой и процарапал метку, поставив рядом ряд палочек — дату. Левая стена каньона была выше и круче правой. Именно с нее сошел оползень в тысячи кубометров, засыпавший доверху каньон и перекрывший реку.
— Будем здесь отмечать ежедневный подъем уровня среды, — уверенно произнес Алим.
— Зачем?
— Надо же что-то делать… — уверенности в тоне заметно поубавилось. — Я сейчас другие варианты проверю.
Не замечая удивленного взгляда инструктора, Алим удалился, буквально обнюхивая правую стену каньона. Такой реакции Икша не ожидала. Ни тени страха, но какое-то сосредоточенное, суровое любопытство. Надо хорошо знать широкомыслящих и самого Алима, чтоб понять, что двигало парнишкой. Впервые назначенный на высокий пост помощника заместителя руководителя группы, он был до такой степени переполнен ответственностью, что не догадался испугаться за себя. А любовь широкомыслящих к умственной деятельности толкала на поиск решения. И Алим забирался во все ручьи и бухточки, надеясь найти второй выход из озера.
— Если в озеро много ручьев втекает, значит, вытекать тоже должно много! — бормотал он, перебираясь с помощью рук-ков через завалы из камней и мелкие места, раздвигая упавшие стволы растений суши и поминутно застревая в глубокой грязи, служившей дном ручью.
Выбираясь из пятого или шестого ручья, услышал голоса:
— Переизбрать, клюв алмара, всех троих!
— А смысл?
— А смысл в том, что я не люблю, когда меня обманывают.
Алим затаился в грязи, боясь проронить хоть слово. По голосам узнал обоих. Это были Неток и Ефаль.
— …они знают, что обвалом перекрыло реку, но скрывают это от нас. А значит, недостойны быть у власти. Пусть мы все сдохнем здесь, но я хочу знать, что меня ждет, ясно?!
Голоса медленно удалялись. Алим вышел в озеро и растерянно растопырил плавники.
Надо что-то делать. Так же нельзя… Как будто мы этот обвал устроили… Перегрыземся все, а дальше что? — тоскливо размышлял он. — думаете, руководить приятно? Сами попробуйте…
Резко ускорившись, он бросился на розыски Орчака. Тот что-то объяснял четырем туристам.
— Три сотни каракатиц! Алим, что с тобой???
Алим изогнулся и скосил взгляд на свой хвост.
— Я хотел подняться по ручью и застрял в грязи. Пришлось вернуться. Можно тебя на два слова?
— Двое узнали про обвал, — горячо зашептал Алим, как только они остались вдвоем. — Хотят все рассказать остальным. Хотят выбрать новое руководство.
— Днем раньше, днем позже — какая разница?
— Ты не понимаешь! Они считают, что мы всех обманываем!
— Разве это не так?
— Но мы не…
— Мы всего только скрываем правду. Большая разница, правда?
— Так ты ничего им не скажешь?
— А что я должен сказать? «Не переживайте ребята, сдохнем все вместе?»
— Надо же что-то делать! — взвыл Алим и умчался со скоростью курьерского шалота. Опомнился только влетев в мелкую бухту. — Нельзя же так. Надо что-то делать, — бормотал он как заведенный. — Мы никого не обманываем…
Развернулся и уже целенаправленно помчался по периметру озера.
— Привет! Хорошо, что вы вдвоем… Что я вас двоих встретил.
Неток и Ефаль замолчали и рассерженно обернулись.
— Легок на помине…
— Пожалуйста, ничего не спрашивайте, следуйте за мной. Через полчаса отвечу на все вопросы. Это дело жизни и смерти.
— Похоже, парнишкой дно чистили. Послушаем?
— Все вопросы потом, экстремальщики. Сначала вы должны увидеть.
— Ну показывай, экстремальщик, — сердито произнес Неток.
Алим пробил поверхность, осмотрелся и устремился к истоку реки по кратчайшему расстоянию. Ефаль и Неток с сердитым сопением едва поспевали за ним.
— Это так срочно? — не выдержала Ефаль.
— Не думаю, — резко сбросил скорость Алим. — Да чтоб я сдох, нам теперь вообще торопиться некуда! — и опять прибавил скорость. Неток с Ефалью переглянулись. Еще раз они переглянулись, когда Алим, не снижая темпа, вошел в реку.
Только бы Икшу не встретить, — размышлял Алим, — Вот она мне точно голову снимет. А что я им скажу? Два поворота осталось…
— Вот! — произнес он просто, указав плавником вперед. — Скоро возвращаться, а пути нет. Будет паника, нужно, чтоб кто-то помог ее погасить. Вы поможете?
Но туристы не ответили. Они смотрели, как Икша с усталой обреченностью сталкивает вниз камни.
— Придурок! — бросила Ефаль Нетку, выпростала из обтекателей рук-ки и присоединилась к Икше. Помедлив, мужчины тоже принялись за работу.
— Неток, Ефаль… Я украл у вас неделю отдыха. Простите меня…
— Глупый ты, Алим, хоть и широкомыслящий. Все правильно, — успокоила Ефаль. — Берегись!
Все отскочили. Небольшой оползень с сухим рокотом волной прополз по склону. Пока рассеивалась муть, Алим проверил метку на стене. Уровень поднялся едва-едва.
— За двое суток на шесть метров поднялась, а сегодня за пол дня — всего на пять сантиметров… — огорчился Алим.
Икша тоже взглянула на метку.
— Дальше медленней пойдет. Раньше заполнялся каньон, а теперь затапливает берега. Зеркало водоема резко увеличилось. Еще метр, и уровень у завала сравняется с уровнем озера.
Атран. Голубые сады
Дни шли за днями, пролетая быстро и незаметно. Кула все реже вспоминала Мбалу, повеселела и даже начала откликаться на кличку. Атран свыкся со своим новым положением, регулярно ходил в патрулирование с охотниками, изучал обязанности охотника, рельеф и границы патрулируемого участка, тренировал кулу и сам обучался боевым искусствам. Подчеркивая временность своего присутствия, сливался с кулой только через верхнее нервное пятно. Ночевал в хоме Мбалы. Ничего в обстановке менять не стал, не пересадил ни одной веточки. Хом сохранял вид девичьей кельи. Ну, не совсем девичьей. Но отсутствие постоянного спутника читалось сразу же.
Царапина на хвосте оставила хорошо заметный шрам. Атран сводить его не стал: шрам вызовет вопросы, а это в свою очередь даст повод рассказать друзьям о том, как он работал охотником.
Но вот настал день приезда охотницы. На вокзал отправились всем отрядом. Атран пытался вспомнить, как вел бы себя месяц назад. Передал бы кулу новой хозяйке и уехал в тот же день. Но сегодня поступить так просто не мог. Ознакомившись с расписанием, вернулся к охотникам.
— Завтра я уезжаю. Сегодня в Голубые сады уже опоздал.
— Это хорошо. Смена хозяина пройдет не так резко.
Шалот из Лагуны запаздывал. Охотники с кулами держались в стороне от массы встречающих-отъезжающих. Но присутствие кулов вызывало интерес. Диспетчер объявлял рейсы, публика постоянно менялась, а косячок любопытных вокруг охотников не иссякал.
И вот показался шалот из Лагуны. Охотница отделилась от него одной из последних, огляделась и направилась прямо к Лотвичу.
— Ганоид, вы Лотвич? Я Умбрия, прибыла заменить погибшую охотницу.
Где моя кула?
— Вот она. Ее зовут Бала, — отозвался Атран.
— Кула носит имя?
Отвечать не стал. Сказанное сказано, и не новичку менять сложившееся. Охотница ему не понравилась. Пожилая, поджарая, с сухим, невыразительным голосом, не подходила она в хозяйки бесшабашной, жизнерадостной Бале.
— Будем знакомы. Аранк, Урена, Атран. А я — Лотвич, вы не ошиблись, — представил всех командир охотников.
— Вы — тот самый турист, который заботился о моей куле? Благодарю вас, можете быть свободны — Умбрия внимательно осмотрела и ощупала хищницу. — Отличное животное.
— «Сухая/скучная» — передала кула все больше волнуясь. А когда Умбрия нацелилась на нижнее пятно, Атрану пришлось даже придержать Балу. Впрочем, слившись, охотница быстро и твердо взяла управление на себя.
— Мы кого-нибудь еще ждем? Нет? Тогда тронулись.
Лотвич усмехнулся и повел отряд на кордон. Атран, сведя связь с кулой до минимума, изучал в себе новую эмоцию. После долгих колебаний остановился на названии «горечь расставания». Справившись с этим делом, попробовал прощупать новую охотницу. Особой защиты она не ставила. Но оказалась холодна как Темнота.
— «Снизу холодная. Хочу с тобой. Ты добрый/понимающий» — выдала очередной шедевр кула.
— «Прости, малышка. Завтра я уйду».
— … «Откройся/пусти/приласкай», — жалобно попросила Бала, и Атран открылся. Хотя давал слово не делать этого никогда в жизни.
В последний ведь раз, — пытался оправдать он себя.
— «С тобой хорошо, с холодной/суровой плохо».
— «Она твоя хозяйка», — Атран попытался как можно четче сформировать этот образ.
— «Холодная/суровая меня не любит», — пожаловалась кула.
— «Слушайся ее», — передал Атран и повел кулу над зеленым ковром дна, так низко, что водоросли ласкали плавники.
— «Ты озабоченный/грустный. Почему не веселый?»
Короткая память — ваше счастье, — задумался юноша. — Равновесие. Одно зло уравновешивается другим.
— «Идем домой, малышка. Мне уже пора».
— «Там холодная/суровая. Боюсь ее.»
— «Надо».
— Атран, ты очень помог нам и действовал разумно и целесообразно. Если нужно, я могу послать об этом рапорт твоему руководству. А захочешь сменить профессию, возьму охотником и обеспечу кулом.
— Буду иметь в виду. Прощай, Лотвич.
— Да, чуть не забыл. Инфор не нашел в информатории никаких сведений о том, кто и как узнал о слоях среды различной плотности. Но этим данным больше шести тысяч лет.
— Ух ты, еще до открытия бессмертия? Тогда понятно. Сами знания сохранились, а кто когда открыл — забыли. Обычное дело…
— Будь счастлив, мой мальчик. И скорее найди себе подружку, — пожелала на прощание Урена.
До вокзала Атрана провожал Аранк. Кула Урены собиралась не сегодня-завтра метать икру, кул Лотвича и сами охотники не отходили от нее ни на секунду.
Отделившись от верхнего пятна кула, Атран кивнул охотнику, нашел шалота, идущего в Голубые сады и занял место на широкой спине чуть впереди спинного плавника. Машинально поерзал, притирая нервное пятно, но под ним была только теплая, бугристая от присосок пассажиров кожа. Очень быстро пассажиры заняли все места. Они ехали на курорт, были веселы и возбуждены.
Диспетчер объявил отправление, шалот развернулся над вокзальной площадью и лег на курс. Двое отставших пассажиров с веселыми криками присосались рядом с Атраном. Рулевой, которого на пассажирских маршрутах почему-то звали водителем, поднял шалота к самой поверхности. На его коже играли солнечные блики, а молодой ученый изучал новую эмоцию, навеянную расставанием с Балой. На этот раз даже название подобрать не удалось. Только простой, до предела упрощенный и утрированный образ. Будто он направил Балу прямо под удар клюва алмара. Как и предыдущие, эмоция была крайне неприятной. Атран еще раз проанализировал свои поступки за последний месяц. Принял участие в охоте на алмара. Принес пользу. По просьбе охотников ухаживал за кулой, пока не прибыла новая хозяйка. Теперь оставаться на кордоне больше незачем, значит, нужно двигаться дальше. Да, Бала хотела остаться с ним. Но кула — собственность отряда охотников. И что она будет делать вдали от границы? Народ пугать? Против чего же направлена эмоция?
Бедные зверюшки, как вы с этим живете? — подумал Атран и хотел заняться аутотренингом. Сосредоточиться, и усилием воли вытолкнуть паршивую эмоцию из головы. — Все в прошлом, назад время не идет, можно забыть, — внушал он себе.
Сосредоточиться не удавалось. Сосед справа без конца мурлыкал под ухом веселый, незатейливый мотивчик.
Сейчас ты у меня замолчишь, — решил Атран, дождался конца куплета и заорал припев в полный голос.
Лай-лай-лай ла-лай-ла! Лай-лай-лаа ла-лай-ла! Тым! Тыбыдым-тыбыдым!
Сосед справа заткнулся и изумленно распахнул глаза, зато сосед слева, а за ним и все остальные пассажиры с энтузиазмом подхватили песню.
Ну да, все едут на курорт, — вспомнил Атран и грустно рассмеялся. — Чего я там забыл?
Однако, молчать одному среди вопящей и ликующей толпы пассажиров неинтересно, и он подхватил песню вместе со всеми. Несколько пар студенческого возраста отделились от шалота и устроили маленькое представление, выстроившись узором, красиво и синхронно перестраиваясь в такт песне. А когда поравнялись с шалотом, идущим обратным рейсом, и все дружно закричали: «Физкульт-привет!», Атран окончательно позабыл о своих горестях.
Три дня в Голубых садах прошли замечательно, а на четвертый Атран, крайне довольный собой и отпуском, отправился домой.
Царапина на хвосте оставила хорошо заметный шрам. Атран сводить его не стал: шрам вызовет вопросы, а это в свою очередь даст повод рассказать друзьям о том, как он работал охотником.
Но вот настал день приезда охотницы. На вокзал отправились всем отрядом. Атран пытался вспомнить, как вел бы себя месяц назад. Передал бы кулу новой хозяйке и уехал в тот же день. Но сегодня поступить так просто не мог. Ознакомившись с расписанием, вернулся к охотникам.
— Завтра я уезжаю. Сегодня в Голубые сады уже опоздал.
— Это хорошо. Смена хозяина пройдет не так резко.
Шалот из Лагуны запаздывал. Охотники с кулами держались в стороне от массы встречающих-отъезжающих. Но присутствие кулов вызывало интерес. Диспетчер объявлял рейсы, публика постоянно менялась, а косячок любопытных вокруг охотников не иссякал.
И вот показался шалот из Лагуны. Охотница отделилась от него одной из последних, огляделась и направилась прямо к Лотвичу.
— Ганоид, вы Лотвич? Я Умбрия, прибыла заменить погибшую охотницу.
Где моя кула?
— Вот она. Ее зовут Бала, — отозвался Атран.
— Кула носит имя?
Отвечать не стал. Сказанное сказано, и не новичку менять сложившееся. Охотница ему не понравилась. Пожилая, поджарая, с сухим, невыразительным голосом, не подходила она в хозяйки бесшабашной, жизнерадостной Бале.
— Будем знакомы. Аранк, Урена, Атран. А я — Лотвич, вы не ошиблись, — представил всех командир охотников.
— Вы — тот самый турист, который заботился о моей куле? Благодарю вас, можете быть свободны — Умбрия внимательно осмотрела и ощупала хищницу. — Отличное животное.
— «Сухая/скучная» — передала кула все больше волнуясь. А когда Умбрия нацелилась на нижнее пятно, Атрану пришлось даже придержать Балу. Впрочем, слившись, охотница быстро и твердо взяла управление на себя.
— Мы кого-нибудь еще ждем? Нет? Тогда тронулись.
Лотвич усмехнулся и повел отряд на кордон. Атран, сведя связь с кулой до минимума, изучал в себе новую эмоцию. После долгих колебаний остановился на названии «горечь расставания». Справившись с этим делом, попробовал прощупать новую охотницу. Особой защиты она не ставила. Но оказалась холодна как Темнота.
— «Снизу холодная. Хочу с тобой. Ты добрый/понимающий» — выдала очередной шедевр кула.
— «Прости, малышка. Завтра я уйду».
— … «Откройся/пусти/приласкай», — жалобно попросила Бала, и Атран открылся. Хотя давал слово не делать этого никогда в жизни.
В последний ведь раз, — пытался оправдать он себя.
— «С тобой хорошо, с холодной/суровой плохо».
— «Она твоя хозяйка», — Атран попытался как можно четче сформировать этот образ.
— «Холодная/суровая меня не любит», — пожаловалась кула.
— «Слушайся ее», — передал Атран и повел кулу над зеленым ковром дна, так низко, что водоросли ласкали плавники.
— «Ты озабоченный/грустный. Почему не веселый?»
Короткая память — ваше счастье, — задумался юноша. — Равновесие. Одно зло уравновешивается другим.
— «Идем домой, малышка. Мне уже пора».
— «Там холодная/суровая. Боюсь ее.»
— «Надо».
— Атран, ты очень помог нам и действовал разумно и целесообразно. Если нужно, я могу послать об этом рапорт твоему руководству. А захочешь сменить профессию, возьму охотником и обеспечу кулом.
— Буду иметь в виду. Прощай, Лотвич.
— Да, чуть не забыл. Инфор не нашел в информатории никаких сведений о том, кто и как узнал о слоях среды различной плотности. Но этим данным больше шести тысяч лет.
— Ух ты, еще до открытия бессмертия? Тогда понятно. Сами знания сохранились, а кто когда открыл — забыли. Обычное дело…
— Будь счастлив, мой мальчик. И скорее найди себе подружку, — пожелала на прощание Урена.
До вокзала Атрана провожал Аранк. Кула Урены собиралась не сегодня-завтра метать икру, кул Лотвича и сами охотники не отходили от нее ни на секунду.
Отделившись от верхнего пятна кула, Атран кивнул охотнику, нашел шалота, идущего в Голубые сады и занял место на широкой спине чуть впереди спинного плавника. Машинально поерзал, притирая нервное пятно, но под ним была только теплая, бугристая от присосок пассажиров кожа. Очень быстро пассажиры заняли все места. Они ехали на курорт, были веселы и возбуждены.
Диспетчер объявил отправление, шалот развернулся над вокзальной площадью и лег на курс. Двое отставших пассажиров с веселыми криками присосались рядом с Атраном. Рулевой, которого на пассажирских маршрутах почему-то звали водителем, поднял шалота к самой поверхности. На его коже играли солнечные блики, а молодой ученый изучал новую эмоцию, навеянную расставанием с Балой. На этот раз даже название подобрать не удалось. Только простой, до предела упрощенный и утрированный образ. Будто он направил Балу прямо под удар клюва алмара. Как и предыдущие, эмоция была крайне неприятной. Атран еще раз проанализировал свои поступки за последний месяц. Принял участие в охоте на алмара. Принес пользу. По просьбе охотников ухаживал за кулой, пока не прибыла новая хозяйка. Теперь оставаться на кордоне больше незачем, значит, нужно двигаться дальше. Да, Бала хотела остаться с ним. Но кула — собственность отряда охотников. И что она будет делать вдали от границы? Народ пугать? Против чего же направлена эмоция?
Бедные зверюшки, как вы с этим живете? — подумал Атран и хотел заняться аутотренингом. Сосредоточиться, и усилием воли вытолкнуть паршивую эмоцию из головы. — Все в прошлом, назад время не идет, можно забыть, — внушал он себе.
Сосредоточиться не удавалось. Сосед справа без конца мурлыкал под ухом веселый, незатейливый мотивчик.
Сейчас ты у меня замолчишь, — решил Атран, дождался конца куплета и заорал припев в полный голос.
Лай-лай-лай ла-лай-ла! Лай-лай-лаа ла-лай-ла! Тым! Тыбыдым-тыбыдым!
Сосед справа заткнулся и изумленно распахнул глаза, зато сосед слева, а за ним и все остальные пассажиры с энтузиазмом подхватили песню.
Ну да, все едут на курорт, — вспомнил Атран и грустно рассмеялся. — Чего я там забыл?
Однако, молчать одному среди вопящей и ликующей толпы пассажиров неинтересно, и он подхватил песню вместе со всеми. Несколько пар студенческого возраста отделились от шалота и устроили маленькое представление, выстроившись узором, красиво и синхронно перестраиваясь в такт песне. А когда поравнялись с шалотом, идущим обратным рейсом, и все дружно закричали: «Физкульт-привет!», Атран окончательно позабыл о своих горестях.
Три дня в Голубых садах прошли замечательно, а на четвертый Атран, крайне довольный собой и отпуском, отправился домой.
Алим. Озеро
На следующий день Алим с утра отправился к завалу. С изумлением обнаружил, что Ефаль и Неток привели еще двух туристов. По командам Икши все впятером пытались столкнуть вниз крупный обломок скалы. Алим бросился им на помощь, обломок пошатнулся, Икша, изогнувшись дугой, уперлась хвостом в склон, закричала, все еще раз дружно поднажали… и обломок покатился вниз, на дно каньона. Туристы бросились врассыпную, столкнулись, получилась куча-мала, Ефаль едва не попала под камень, но успела уйти вверх. Маленькая победа подняла настроение. Ворчание Икши насчет осторожности и техники безопасности встретили прибаутками, но самым внимательным образом осмотрели ее сбитые камнями рук-ки, ссадины на хвосте — и отстранили от работ. Все равно, работать не мешая друг другу могли только пятеро.
Вскоре подошли еще четыре экстремальщика. Те самые приятели-хохмочи, которых Алим меньше всего хотел видеть.
— Нифига себе! Слышал, что инструкторы группам трудности создают, но чтоб такую кучу навалить… — изумился первый.
— Да эту груду полгода разгребать, а у нас отпуск кончается! — возмутился второй. — Икша! Икша!
Вскоре подошли еще четыре экстремальщика. Те самые приятели-хохмочи, которых Алим меньше всего хотел видеть.
— Нифига себе! Слышал, что инструкторы группам трудности создают, но чтоб такую кучу навалить… — изумился первый.
— Да эту груду полгода разгребать, а у нас отпуск кончается! — возмутился второй. — Икша! Икша!