Шумил Павел. Процент соответствия

   Атран поспешно освободил верхнее пятно. Минут пять Урена прислушивалась к ощущениям животного.
   — Бедняжка на самом деле сильно тоскует. Но что поразительно, Атран, ты успел завоевать ее симпатию.
   — Знай наших, — гордо выпятил грудь Аранк и рассмеялся. — Ужинать! Всем ужинать и спать!
   — Мне надо… Я хотел погулять с кулой, — промямлил Атран. — Можно?
   — Нужно, юноша! Кула на полном твоем попечении. Но об ужине и сне тоже не забывай.
   — Толковый парнишка, — улыбнулась Урена, когда Атран скрылся за зеленой завесой. — Из него может выйти отличный охотник.
 

Алим. Река

   Шли дни. Экстремальщики втянулись в ритм. Тяжелые переходы закалили и сплотили группу. Пройденные километры складывались в десятки, десятки в сотни… Привычными стали пресная среда и ночевки там, где застал вечер. А на восьмой день у экстремальщиков был праздник. Корпен, парнишка-инфор, которого Икша отправила сопровождать Реску, проводил девушку до обитаемых мест и сумел догнать группу. Алим был поражен до глубины печенки. Инфоров всегда считали ленивыми, неповоротливыми домоседами, но этот скромный, хиленький с виду парнишка совершил подвиг.
   Кто— то предложил учредить переходящий титул лучшего экстремальщика дня. Идею подхватили, и тут же лучшим экстремальщиком единогласно выбрали Корпена.
   Группа покинула широкую, теплую но мутную реку, свернула в приток с прозрачной, но холодной средой и быстрым течением. Теперь, экономя силы, Икша вела группу хитрым зигзагом то вдоль одного берега, то вдоль другого, седьмым чувством выбирая водовороты и места со слабым течением.
   А потом были пороги. Течение на перекате столь стремительное, что казалось, никакая сила не сможет противостоять ему. Но Икша разогналась — и пролетела перекат, до половины поднявшись над средой, оставляя за собой пенный след. Через минуту спустилась по течению, усталая но счастливая. Подозвала Корпена, слилась с ним, передавая информацию. Через минуту начался инструктаж. Экстремальщики поочередно сливались с Икшей или Корпеном, получали информацию о расположении камней и оптимальном маршруте, а также восторг победы и ощущение шипящей среды, обтекающей упругое, сильное тело. И шли на штурм переката. Некоторых выносило обратно. Но никого это не пугало, наоборот, возбуждало. Настолько силен был заряд бодрости и восторга, полученный от инструктора-охотницы.
   Алим серьезно волновался за Риглу. И действительно, девушку дважды вынесло течением. Но в третий раз она с боевым криком ушла в стремнину — и не вернулась. Алим выждал на всякий случай минуту. Видимо, прошла.
   — Берегись!!! Яп-яп-яп-яаа!!! — завопил он и устремился вперед.
   Пройти перекат оказалось намного сложнее, чем в ощущениях Икши. Но как приятно звучали крики встречающих, тех, кто прошел порог раньше.
   Последней поднялась Икша. И тут же ошеломила группу сообщением, что они с честью преодолели первый, самый легкий порог, а впереди будут по-настоящему трудные.
   …Отдаленный грохот наполнил среду вибрацией. Дно реки дрожало и колебалось. Вокруг донных камней поднимались неуверенные грибки мути, их сносило неторопливым течением.
   — Что это? — выкрикнули сразу несколько голосов. Колонна остановилась.
   — За мной! Быстро! — закричала Икша и рванула против течения. Туристы устремилась за ней. Вопросы отпали. Происходило что-то непонятное и опасное.
   Икша поднялась к самой поверхности, даже еще выше, почти полкорпуса подняв над средой.
   — Делай как я! — крикнула она, и этот крик передался по цепочке.
   — Делай как я! — в свою очередь крикнул Алим, поднимая спину над поверхностью.
   Дрожь дна не уменьшалась. Но теперь по среде доносился глухой перестук камней.
   Глубина резко уменьшилась, и так же резко возросла скорость течения. То и дело Алим касался грудью обросших скользким зеленым пухом камней. Работая хвостом изо всех сил, он продвигался вперед со скоростью ленивого краба. Два раза его здорово приложило об камень — сначала хвостом, потом головой и боком, когда течение развернуло и потащило назад.
   Здесь я не смогу помочь Ригле. Глубина мала, — промелькнула идиотская мысль, и Алим скосил глаз на напарницу. Девушка, как ни странно, двигалась уверенно и спокойно. Она выбрасывала вперед рук-ки хваталась за камни и рывком преодолевала целый метр. Алим обалдело открыл рот. Использовать рук-ки для движения вместо плавников… Это была очень свежая, оригинальная мысль. Протянув вперед обе рук-ки, он ухватился за камень и подтянулся. Получилось! Рук-ки добавили ту чуточку усилия, которую не мог уже дать хвост.
   — Используйте рук-ки! Отталкивайтесь от камней рук-ками! — закричал Алим во весь голос. Сказать прямо, чтоб тащили себя рук-ками не позволил стыд.
   Метров через семьсот-восемьсот река вновь обрела глубину. Течение замедлилось, а потом река и вовсе разлилась озером. Икша отвела группу в спокойную бухточку, построила и пересчитала. Как ни странно, никто не отстал и не потерялся. Экстремальщики были усталы, слегка напуганы, но радостны и возбуждены.
   — Ты видел?! Рук-ками хватаешься и тянешь себя над самым дном!
   — А я рук-ками за камень ухвачусь, отдохну, а потом как рвану вперед на двадцать метров! И снова за камень схвачусь и отдыхаю, — слышалось со всех сторон.
   — Эти широкомыслящие — славные парни. В самый тяжелый момент что-нибудь да выдумают!
   Алим посмотрел на свои оцарапанные ладони, стер следы зелени и вытянул рук-ки вдоль тела, спрятав в желобки обтекателей. Восторга от того, что пришлось помогать хвосту рук-ками, не испытывал. Но тут в голову пришла новая, оригинальная мысль. Для экстремальных условий годится то, что в обычной жизни никто никогда не делает. А они — кто? Туристы-экстремальщики! Мысль показалась настолько удачной, что Алим потребовал тишины и произнес ее вслух. А потом вытолкал вперед Риглу и объявил, что именно она — автор идеи. Смутившуюся девушку под радостные крики провозгласили лучшим экстремальщиком дня. Потом слово взяла Икша и сказала, что группа фактически достигла конечной точки маршрута. В этом озере они отдохнут неделю-другую, осмотрят достопримечательности, а потом пойдут назад. Первая экскурсия состоится через два дня. Они поднимутся по очень мелкому и холодному ручью и осмотрят чудо природы — водопад. А на эти два дня она, Икша, снимает с себя полномочия руководителя группы и назначает старшим Орчака.
   Орчак оказался тем самым опытным экстремальщиком из вида неутомимых, который поддержал Алима в первый день в неприятном деле поедания морской капусты.
   А помощником Орчака Икша назначила… Алима!
   — Но почему я? — удивился юноша.
   — Орчак — опытный турист. Знает, что делать и когда делать. А у тебя голова на плечах. Ты проявил себя как надежный партнер, тебе группа верит. И вообще, должность заместителя — это синекура. Работа — не буди спящего.
   При упоминании спящего со всех сторон послышались смешки. За Алимом закрепилась слава любителя поспать. А чья-то подлая душа пустила от его имени крылатую фразу: «Поели? Теперь можно и поспать!», намекая на тот случай, когда он уснул, не закончив завтрак из морской капусты.
   Под общее хихиканье обе кандидатуры были утверждены. Алим смотрел на группу, выстроившуюся полукругом, и не мог представить, как он, совсем еще малек, будет командовать взрослыми, многие из которых в несколько раз старше него.
   — А не скажет ли многоуважаемый инструктор, почему водопад осматриваем не сегодня, а через два дня? — поинтересовался один из насмешников-хохмачей.
   — Почему не сказать, — улыбнулась Икша. — Ваши нежные, избалованные тельца должны хоть немножко привыкнуть к холодной среде. Потому что у водопада она на самом деле холодная!
   Наши тельца не избалованные! — хотел возразить Алим, но удержался. Как-никак, он теперь инструктор, а руководство должно быть едино и монолитно!
   Орчак объявил два часа отдыха, а потом — первую экскурсию — вокруг озера, с осмотром всех достопримечательностей, какие только найдут туристы.
   Покружив по бухте, выслушав несколько поздравлений и получив десяток дружеских тычков, Алим отправился на розыски Икши. Хотелось уточнить несколько вопросов. Нашел Икшу в том месте, где из озера вытекала река. Слившись, она секретничала о чем-то с Орчаком.
   Вот те и самый опытный турист! Как приспичило — сам за советом побежал, — с удовлетворением отметил Алим, скрывшись между камней на границе видимости. А видимость здесь была неплохая. (Для пресной среды, конечно.) Никак не меньше двадцати метров. Если б еще среда была чуть потеплее… Алим вспомнил слова Икши, что у водопада будет холоднее, и по коже заранее побежали мурашки. Но что такое — водопад? Оба корня слова известны. А как их сопоставить? Ну да, есть дождь. Маленькие пресные капли падают сверху. Но водопад? Дожди не идут по расписанию…
   Задумавшись, Алим пропустил момент, когда Икша вышла из слияния и ушла в реку.
   — Ты Икшу не видел? — спросил он, оглядываясь.
   — Видел, — отозвался Орчак, с непонятным выражением глядя в сторону стремнины.
   — Где она?
   — Ушла в пороги.
   — В пороги???
   — Да, в пороги. У некоторых очень странные понятия об отдыхе.
   — Об отдыхе???
   — Ну да… Спуститься по порогам, подняться по порогам — хороший отдых…
   — Здесь что-то не так! Мне кажется, ты что-то путаешь.
   — Но она действительно ушла в пороги! Чтоб мне крабом стать! Для этого и назначила нас руководить группой. Обещала завтра вернуться.
   Ошеломленный, Алим вернулся к группе.
   — Что-нибудь случилось? — встревожилась Ригла.
   — Ты знаешь, как наша инструктор развлекается? По порогам спускается. Пять минут вниз, пятьдесят вверх. И так много раз.
   — Шутишь!
   — Не веришь? Орчака спроси! Орчак не даст соврать.
   — Дам! — отозвался Орчак.
   До вечера обошли только половину озера. Двигались не цепочкой по два, а шумной, веселой толпой. То и дело останавливались, поднимали над средой головы и щурились, осматривая окрестности. Потом оказалось, что если подойти к самому берегу, где нет волн, то можно великолепно рассмотреть, что делается на суше. А посмотреть было на что. Во-первых, поверхность суши была не ровней морского дна. Огромные возвышенности с трех сторон окружали озеро. Вершины их так и светились белизной. Во-вторых, удивительные наземные растения…
   — Не может быть! Этого не может быть, — бормотал Корпен. — В старых архивах есть упоминания, но кто бы мог подумать…
   — О чем?
   — О белом. Это пресная среда в особом состоянии.
   — Мы можем туда подняться? — заинтересовался Алим.
   — Нет. Не можем. В архивах говорится, что это твердое состояние среды.
   Туристы еще раз посмотрели на твердое состояние среды. Помолчали.
   — Чему тут удивляться, если в архивах это есть, — насмешливо выпустила струйку пузырьков Ригла. — Надо любоваться, а не удивляться.
   Так это у нее красиво получалось — выпускать струйку пузырей, что Алим в очередной раз взгрустнул из-за видовой несовместимости.
   Увидел чудо Хранитель Знаний.
   Но вспомнил — до него видели чудо другие.
   И успокоился: «Чему ж тут удивляться?»
   Продекламировал Ольян, идейный руководитель хохмачей.
   — Но ведь это состояние неустойчивое! Градиент температуры… — попытался объяснить Корпен, но его никто не слушал. Туристы нашли новое чудо. Упавшее с берега наземное растение. Оно было огромно. Не менее двадцати метров длиной. То есть, высотой — на берегу оно стояло вертикально. Ствол казался твердым как коралл. Но ветви упруго изгибались. И самое удивительное — зелеными были только листья. Все остальное — черным или темно-коричневым. Корпен порылся в памяти и отыскал название растения. Дерево. Алим пожевал листик. Лист оказался с горчинкой, очень тонкий и жесткий. Если это еда, то на любителя.
   До вечера встретили еще множество диковинок. Корпен напряг память и сыпал незнакомыми, звучными терминами. Все пытались их запомнить, повторяли вслух, бубнили про себя… Даже Ригла перестала подкалывать всех и слушала Корпена раскрыв рот.
   Остановились на ночлег в мелкой, хорошо прогреваемой бухточке.
   Утром, когда все еще спали, вернулась Икша. Разбудила Орчака и отвела в сторонку посекретничать. Алим проснулся чисто случайно — и подплыл к ним. Орчак выглядел смущенным и испуганным, суровая складка пролегла по переносице охотницы.
   — Что случилось?
   — Помнишь, что произошло перед тем, как мы вошли в пороги?
   — Дно тряслось, какой-то гул, стук камней…
   — Обвал отрезал нас от внешнего мира, — с грустью произнесла Икша.
   — Как отрезал? Что значит — отрезал?
   — Отрезал — это значит засыпал реку, по которой мы сюда поднялись. Назад пути нет. Вы хотели опасного, экстремального туризма, Алим. Мы его получили.
 

Атран. Темнота

   — Подъем! — скомандовал Лотвич над самым ухом. Атран вздрогнул и проснулся. Тело ныло и болело после вчерашнего. Присоска занемела так, что совсем ничего не чувствовала.
   — Не передумал идти к связистам?
   — В такую рань? — Атран со стоном потянулся, выгнул спину. — Туристы не отступают!
   — Тогда отпусти кулу позавтракать, и не забудь про себя. Выходим через час.
   Атран передал в мозг кулы образ/символ еды, попытался расслабить занемевшую присоску. Ничего не получилось. Дернулся всем телом, отделился наконец от кулы и сделал пару упражнений на растяжку. Хищница сонно и неторопливо удалилась.
   — В первый раз спал в контакте, — сознался он.
   — Не злоупотребляй этим. Сохраняй дистанцию и будь лидером, — предупредил охотник. — Не давай животному командовать собой. Но и не подавляй инициативу. Не преврати кулу в тупого шалота.
   — И краба съешь, и панцирь не попорти, — рассмеялся Атран. — Слушаюсь, начальник!
   До связистов добрались быстро. Атран слегка волновался, придет ли кула на его зов, но на призывный свист Лотвича явились все четыре кула.
   На станции связистов царил идеальный порядок. Шалотов без надзора не оставляли. По штатному расписанию на каждого шалота полагалось не меньше трех рулевых, чем обеспечивался трехсменный режим с восьмичасовым рабочим днем, но ночную смену за смену не считали, и рулевые стабильно выкраивали себе два-три выходных в неделю. Дальнобойщики о такой жизни могли только мечтать, но связь — не транспорт. Везде своя специфика. Близкое знакомство с Темнотой здоровья и нервов не прибавляет. А профессиональная болезнь связистов — глухота — притча во языцех.
   Пожилой, сморщенный, давным-давно не омолаживавшийся связист выслушал Лотвича, перекинулся парой слов с дежурным насчет расписания и предложил подождать немного. Через полчаса как раз уходит на смену бригада. Лотвич передал кула дежурному, а сам увлекся какой-то сложной логической игрой со старичком. Атран пару минут понаблюдал за ходом партии, ничего не понял и отправился осматривать станцию. Нарвался на пару грозных окриков («Куда с кулой?! Вороти назад!»), забрел в стойло шалотов, где был встречен, накормлен и обласкан практикантками («Девочки! К нам охотник! Хи-хи-хи»), полюбовался могучими телами покорителей Темноты (ничем не отличаются от обычных пассажирских, но имеют четыре нервных пятна вместо двух и раскормлены до безобразия). Кула к шалотам отнеслась равнодушно, но выдала многозначительное замечание: то ли ленивые сильно, то ли сильные, но ленивые. Может, и то, и другое вместе. Атран с ней согласился и пересказал замечание девочкам-практиканткам. («Хи-хи-хи. А можно погладить?»).
   Через полчаса Лотвич заглянул в стойло. Косяк молодежи сгрудился вокруг Атрана и его кулы.
   — …Кул — это совершенный боевой организм. Стремительный, мощный, наделенный интеллектом, почти равным нашему… Охотник и кул — единое целое. Охотник — мозг, кул — тело. Но в то же время кул способен к самостоятельным действиям. Нужно только заранее объяснить ему боевую задачу. Вчера мы…
   — Атран, пора! Извините, девушки, что забираю у вас кавалера, но это для вашей пользы. Вчера он на алмара охотился, а сегодня… Угадайте, на кого сегодня.
   — Хи-хи-хи.
   Бригада была уже в сборе. Связист, инфор и конечно же, шалот. Здоровенный, упитанный и ленивый. Атран тут же окрестил его толстолобиком. Впрочем, связист тоже был не из худеньких, а инфор… Кто-нибудь слышал о тощем инфоре-связисте? Или, говоря высоким стилем, о худеньком Хранителе Знаний?
   — Мы готовы, — сообщил Лотвич.
   — Ась?!
   — Мы! Готовы!
   Рулевой уступил связисту место на верхнем нервном пятне шалота и отправился к дежурному — идти в Темноту он не хотел, а спать лучше в служебной зоне. Там меньше посторонних. Как бы от нечего делать, Атран описал круг вокруг шалота и внимательно его разглядел. Шалот как шалот. Крупный, конечно. Выпуклый лоб, четыре нервных пятна. И не подумаешь, что его голос можно услышать на другом конце Мира.
   Инфор неспеша присосался к боковому нервному пятну, связист крикнул: «Девятый ушел на смену», и небольшой отряд покинул станцию. Шли под самой поверхностью. Солнечные лучи ласкали кожу, блики весело играли на телах.
   — Как наши девушки? — весело стрельнул глазом связист. Атран изобразил гримасу отчаяния.
   — Горе мне, бедному, несчастному туристу. Такой косяк молоди — и ни одной широкомыслящей.
   — Как это — ни одной? Одна как раз есть!
   — Может и есть, да не про нашу честь, — намекнул Лотвич. — Мы ее по дороге сюда встретили. Спешила прямиком на наш кордон.
   — И я, кажется, знаю, что она там делает, — добродушно усмехнулся связист. — Это правда, что вы алмара порешили?
   — Правда.
   — Давно пора было! А то на смену как на подвиг идешь. Вдруг из Темноты вынырнет, схватит… Шалот его, конечно, отгонит. Эти твари свиста боятся. А если вовремя не заметит?… Трудно было?
   — Одного охотника потеряли.
   Связист поцокал языком. Атран удивился, что со слухом у парня все наладилось. Но потом понял, что слушает тот ушами шалота.
   — …а хочешь — Атрана расспроси. Он на страховке сначала был. Всю картину видел. А под конец алмару оба глаза снес. Такой чистой работы я давно не встречал.
   Атран чуть не раздулся от гордости.
   — Чего там рассказывать? Был алмар, нет алмара.
   — Не скромничай. Дорога длинная, плыть долго, а ты здесь новенький. Не нарушай традицию, сократи нам путь.
   — Ну, если общество настаивает… — Атран прикрыл глаза и напряг память. Как перед экзаменом. — Первой атаковала Мбала…
   Стараясь быть равнодушным и беспристрастным, он принялся описывать перипетии боя. Все, что помнил. А помнил, как оказалось, очень много. Лотвич изредка вносил дополнения. Но, когда дошел до смерти Мбалы, вчерашнее приобретение — звериные эмоции — чуть не захлестнули сознание. Кула подхватила и усилила их. Атран замолчал, чтоб не выдать себя голосом. Но мозг ученого продолжал работу, анализируя и сравнивая. Было в эмоции нечто от скуки, но не только. Боль? Да, близко. Среднее между скукой и болью. Пусть рабочее название будет — боль утраты. Потом можно уточнить.
   — Что задумался?
   — Понял, почему ты отказался рассказывать. — Атран постарался произнести это ровным, чуть равнодушным голосом. — Дальше я вступил в бой — так это круговерть какая-то. Щупальце справа, я вперед, щупальце слева, я вниз. Глаз впереди, я атакую… Неинтересно как-то звучит…
   — Девушкам ты интересней рассказывал. Как там? Совершенный боевой организм…
   — Так то — девушкам. А здесь байки народу не нужны.
   — Почему это народу не нужны байки? — грозно поинтересовался связист, и все рассмеялись.
   — Да я почти закончил. Пока алмар был в шоке, обхожу сзади, атакую второй глаз… и получаю по голове так, что я налево, кула направо, в глазах круги, ничего не вижу, ничего не понимаю, только хвостом работаю. На полсотни метров отошел, с кулой слился, и потом уже что-то соображать начал. Кула не в духе, в бой рвется, а алмар опять чернила выпустил. Дальше пусть Лотвич расскажет. Я был занят только тем, что кулу сдерживал.
   — Ценная информация, — неожиданно густым басом произнес инфор. Атран совсем забыл о нем. Надо же — вот так неожиданно войти в анналы истории…
   Лотвич докончил рассказ, потом на слэнге охотников прокомментировал некоторые места боя. Атран ничего не понял. Что такое — крутка, почему она неэффективна, почему нельзя применять срезку, но двойная укрутка очень эффективна. Разумно и понятно прозвучало только вчерашнее замечание, что на алмара подобного размера нужно идти вшестером или ввосьмером. И работать обязательно парами.
   Идем в Темноту, — скомандовал вскоре связист. И направил шалота почти вертикально вниз. Кула занервничала и поразила Атрана очередным шедевром:
   — «Будет темно/холодно/неуютно. Шалот плохой/шумный».
   — «Ты была в Темноте с шалотом?» — изумился Атран. И получил подтверждающий эхо-образ.
   — Зачем так глубоко погружаться? — спросил он вслух.
   — На глубине около 500 метров проходит граница разделения слоев. Верхний слой менее соленый и менее плотный. А чуть глубже 900 метров — еще один скачок плотности, — объяснил связист. — Звуковая волна отражается от границ раздела слоев и идет только по среднему слою. Ни вверх, ни вниз. Поэтому энергия звука не поглощается дном и не рассеивается поверхностью. А раз так, нас слышно очень далеко.
   — Так все дело в скачках плотности?
   — Да. Солености, температуры и из-за них — плотности.
   — Кто бы мог подумать?… Э-э, а в самом деле, как это узнали?
   — Не знаю, — равнодушно ответил связист. — Видимо, были какие-то исследования.
   — В моей памяти тоже нет информации, — удивился инфор. — Пошлю запрос в информаторий.
   Атран переключил внимание на боковую линию. Даже чуткие глаза кулы ничего не различали. Ниже и правее лениво работал хвостом шалот. Над ним по спирали шел в глубину кул Лотвича. По ушам ударили резкие, визгливые трели. Это шалот переключился на гидролокацию. Кула под Атраном издала жалобный стон и сделала робкую попытку повернуть назад. Попытку Атран пресек, но как мог, приласкал и успокоил хищницу.
   Как можно определить малюсенький скачок плотности, — размышлял он. — Какой организм на это способен? Мы таких не проходили. Нету такого! Разницу во вкусе среды еще можно ощутить. Если вырастить специальное существо, которое больше ничего не умеет, можно уловить скачки солености. Но каким могучим интеллектом нужно обладать, чтоб связать соленость, плотность и необычное распространение звуковых волн… Хорошо, что я генетик. На физика моих мозгов не хватило бы.
   — «Ты занят важным/непонятным, а впереди холодно/плохо», — выдала очередной перл кула, присовокупив робкую просьбу повернуть назад. Атран в первую минуту не понял, а во вторую обругал себя самыми гнусными словами. Он опять пустил кулу в свое сознание. Задумавшись, раскрылся перед хищницей полностью. Но плохо было не это. Он понял, что всегда, когда задумывался, раскрывал сознание перед инструментом. Это вошло в привычку. И счастье, что инструменты генетиков отличаются редкостной безголовостью.
   Шалот щелкал и свистел, температура падала, давление возрастало, во рту появился неприятный привкус. Кула все больше нервничала и просилась наверх. Атран сам нервничал, но ставил в пример Лотвича и его кула. Внезапно шалот изменил курс. А через пару минут боковая линия подсказала, что впереди кто-то есть.
   — Я девятый. Со мной два охотника, — громко произнес связист.
   — Восьмой смену сдал. Привет, Таврид, — раздалось из мрака.
   — Девятый принял. Радуйся, охотники алмара задрали.
   — Серьезно?
   — Кто же такими вещами шутит?
   — Ну молодцы, сволочи! Теперь жить будем! Все, я исчез. Не пропусти спортивные новости!
   — Счастливо!
   Атран почувствовал, как мощное тело устремилось к поверхности. Через минуту только холод и тишина окружали его.
   — Что теперь? — спросил он неестественно громко.
   — Ждем, — отозвался связист. — Минут через десять пойдет пакет новостей из Лагуны. Потом — с Северного Мыса. А уж потом — наша очередь передавать. Когда я скажу «ша» — полная тишина.
   Атран сосредоточился на ударах своего сердца. Потом переключился на ощущения кулы. Чувства так обострились, что хищница улавливала даже биение сердца шалота. Минуты тянулись нестерпимо медленно…
   — Ша, ребята! — скомандовал связист, и Атран понял, что началась передача. Напряг слух — и уловил совсем тихий прерывистый свист. Он почти не отличался от звуков, которыми шалот ощупывал дорогу, но неровный, рваный ритм наводил на мысли о специальном коде.
   Минут пять шла передача, потом четверть часа ожидания — и еще одна передача.
   — Теперь наш черед, — заявил связист, когда она кончилась. Боковой линией Атран уловил, что Лотвич отделился от кула и присосался к шалоту. Видимо, к нижнему пятну.
   — Атран, ты сливаться с шалотом будешь?
   — Нет.
   — Тогда отведи моего кула подальше. Метров так на триста
   — Как?
   — Сам отойди, он пойдет за тобой.
   — А…
   — Быстрей, пока передача не началась.
   Ничего не понимая, Атран передал задание куле. Та обрадовалась и устремилась вперед с такой энергией, что охотника чуть не снесло потоком. Мгновенный страх пронзил позвоночник. Кула тут же сбавила скорость.
   — «Испугалась за тебя» — передала она образ-просьбу не сердиться.
   — «Все в порядке, малышка», — успокоил ее Атран. И внутренне усмехнулся. Чего испугался? Ну, потерялся бы в Темноте. Пять минут вертикально вверх — и вокруг снова светло и тепло. Максимум, чем рискую — домой своим ходом добираться.