Страница:
— Нет, — тихо произнес Крейг. — У меня нет оружия. Питер Фунгабера вздохнул.
— Ваши отрицания бессмысленны и утомительны. Он повернулся к высокому сержанту.
— Выведи их обоих.
Он первым вышел на террасу, на которой были сложены ящики.
— Открыть, — приказал он, и его люди открыли защелки и откинули крышки.
Крейг сразу же узнал сложенное в ящиках оружие. Это были американские автоматические винтовки АР-18 калибра 5,56 миллиметра . Шесть винтовок в ящике, все новые, еще в заводской смазке.
— Они не имеют ко мне ни малейшего отношения. — По крайней мере, Крейг был еще способен отчаянно все отрицать.
— Вы испытываете мое терпение. — Питер Фунгабера повернулся к Тимону Ндеби. — Приведите белого.
Управляющего Ганса Грюнвальда выволокли из кабины грузовика и подвели к террасе. Его руки были скованы наручниками за спиной, и он явно был смертельно напуган. Из широкого загорелого лица словно выпустили воздух, и оно превратилось в массу морщин и складок, как у больного бладхаунда. Загар побледнел до цвета кофе с молоком. Глаза были воспалены и слезились как у пьяницы.
— Вы хранили это оружие в сарае для тракторов? — спросил Питер Фунгабера, но никто не расслышал ответ Грюнвальда.
— Говорите громче.
— Да, я хранил их, сэр.
— По чьему приказу?
Грюнвальд поднял взгляд на своего хозяина, и Крейг почувствовал, как ледяной холод, охватив его сердце, распространяется по всему телу.
— По чьему приказу? — терпеливо повторил Питер Фунгабера.
— По приказу мистера Меллоу, сэр.
— Увести.
Солдаты потащили Грюнвальда прочь, но он, обернувшись, продолжал смотреть на Крейга и вдруг закричал:
— Простите меня, мистер Меллоу, у меня жена и дети… Питер Фунгабера вернул их в столовую и занял свое место во главе стола. Не обращая внимания на Сэлли-Энн и Крейга, он принялся перебирать лежавшие перед ним на столе бумаги. Они вынуждены были стоять у противоположной стены под охраной десантников. Молчание продолжалось долго. Крейг знал, что Фунгабера поступает так специально, ему хотелось нарушить это молчание, закричать, попытаться доказать невиновность, разорвать эту паутину лжи, полу правды и искажений, которой их с Сэлли-Энн опутали.
Сэлли-Энн стояла рядом, скрестив руки на уровне пояса, чтобы никто не видел, как они дрожат. Ее лицо, под слоем пота, приобрело зеленоватый оттенок. Она постоянно смотрела на камин, где, как выброшенная игрушка, лежал убитый щенок.
Питер Фунгабера откинулся на спинку стула и принялся легонько похлопывать по поверхности стола.
— Речь идет о повешении, — сказал он наконец. — За такие преступления смертная казнь грозит вам обоим.
— Она здесь ни при чем. — Крейг обнял Сэлли-Энн.
— Органы, расположенные в нижней женского тела, плохо переносят рывок петли на виселице, — заметил Питер Фунгабера. — Эффект может быть достаточно странным, по крайней мере, так мне говорили.
Его слова вызвали в воображении Крейга тошнотворные картины. Он почувствовал, как рот наполняется слюной. Он судорожно сглотнул и не смог произнести ни слова.
— К счастью, к этому можно не прибегать. Выбор за вами.
Питер перекатывал стек в ладонях. Крейг вдруг осознал, что не может отвести глаз от рук Питера. Ладони и внутренние поверхности Сильных пальцев были нежно-розовыми.
— Я полагаю, что вы были не более чем жертвами обмана ваших империалистических хозяев. — Питер снова улыбнулся. — Я отпущу вас.
Они оба не сводили с него глаз.
— Конечно, вы мне не верите, но я действительно намерен так поступить. Лично мне вы оба очень нравитесь. Я не испытаю особого удовольствия, увидев вас на виселице. Вы оба являетесь одаренными художниками, и уничтожить такой талант было бы непростительно. Кроме того, с этого момента вы не представляете никакой опасности.
Они молчали, надежда появилась, но они не верили в нее, считая частью коварной игры.
— Я готов сделать вам предложение. Если вы чистосердечно во всем признаетесь, безо всяких предварительных условий, я провожу вас до границы, разрешу взять все необходимые документы, некоторые вещи, не занимающие много места, ценности, которые вы решите с собой взять. Там я освобожу вас, чтобы вы не доставляли неприятностей ни мне, ни моему народу.
Он ждал с улыбкой на губах, и стек постукивал по столу с равномерностью капель из протекающего крана. Это отвлекало Крейга. Он не мог размышлять логически. Все происходило слишком быстро. Питер Фунгабера не давал ему возможности сосредоточиться, все время меняя направление разговора и тактику. Ему необходимо было время, чтобы вернуть способность мыслить ясно и логически.
— Признание? — спросил он. — Какого рода? Одно из ваших представлений перед судом народа? Публичное унижение?
— Нет, не думаю, что дело зайдет так далеко, — заверил его Питер Фунгабера. — Мне потребуется только письменное признание, касающееся ваших преступлений и козней ваших хозяев. Признание будет надлежащим образом заверено, а потом вас проводят до границы и вы будете освобождены. Все честно, просто и, если позволите сказать, цивилизованно и гуманно.
— Вы, конечно, уже приготовили признание, и мне остается только подписать его, — с горечью произнес Крейг, и Питер Фунгабера хмыкнул.
— Вы весьма проницательны. — Он выбрал один из документов. — Вот признание. Следует только внести дату и подписать.
Даже Крейг был поражен.
— Вы уже отпечатали его?
Он не услышал ответа, и капитан Ндеби передал ему документ.
— Прочтите его, мистер Меллоу.
Крейг взял в руки три листа формата писчей бумаги, большая часть которых была заполнена разоблачениями «империалистических хозяев» и истерическими крайне левыми лозунгами. Но во всей этой путанице были приведены твердые факты, по которым обвинялся Крейг.
Он внимательно прочел документ, пытаясь заставить свой оцепеневший ум функционировать правильно, но текст казался каким-то фантастическим и нереальным, совершенно не касавшимся его лично, пока он не увидел слова, заставившие его очнуться окончательно. Слова были такими знакомыми, так хорошо запомнившимися, они жгли его мозг как концентрированная кислота.
«Я полностью признаю, что своими действиями доказал, что являюсь врагом государства и народа Зимбабве».
Именно такие слова он видел в подписанном им раньше документе, и он вдруг понял весь смысл происходящего.
— «Кинг Линн», — прошептал он и поднял взгляд от документа на Питера Фунгаберу. — В этом все дело. Тебе нужен «Кинг Линн».
Тишину в комнате нарушало только похлопывание стека по столу. Питер Фунгабера не сбился с ритма и по-прежнему улыбался.
— Ты все просчитал с самого начала. Гарантия кредита — ты специально ввел этот пункт.
Оцепенелость и вялость исчезли, их начала сменять ярость. Он бросил признание на пол. Капитан Ндеби поднял его и замер, как-то неловко держа документ в обеих руках. Крейг почувствовал, что его трясет от ярости. Он сделал шаг к сидевшей за столом элегантной фигуре, вытянув вперед руки, но высокий сержант преградил ему путь стволом винтовки.
— Грязная свинья! — прошипел Крейг, и на его нижней губе появилась пена. — Я требую присутствия полиции. Я требую защиты закона.
— Мистер Меллоу, — спокойно произнес Питер Фунгабера, — в Матабелеленде закон — это я. И именно моя защита вам предлагается.
— Я не сделаю этого. Я не подпишу этот кусок дерьма. Лучше я попаду в ад.
— Это можно устроить, — задумчиво произнес Питер Фунгабера и добавил убедительно: — Я призываю вас перестать паясничать и склонить голову перед неизбежным. Подпишите документ, и мы сможем избежать дальнейшей мерзости.
Грубые слова уже готовы были слететь с губ Крейга, но он заставил себя не произносить их, чтобы не потерять собственного достоинства в присутствии таких людей.
— Нет, — сказал он. — Я никогда не подпишу этот документ. Тебе придется убить меня.
— Даю вам последний шанс передумать.
— Нет. Никогда!
Питер Фунгабера повернулся к высокому сержанту.
— Я отдаю вам женщину, — сказал он. — Ты будешь первым, потом твои люди, по очереди, пока не пройдут все. Здесь, в этой комнате, на этом столе.
— Господи, ты не можешь быть человеком, — выпалил Крейг и попытался удержать Сэлли-Энн, но десантники схватили его и отшвырнули к стене. Один из них лишил его возможности что-либо сделать, приставив к горлу штык.
Второй вывернул Сэлли-Энн руку за спину и подвел к высокому сержанту. Она начала вырываться, но десантник поднял ее так, что только носки ее кроссовок касались каменного пола, а лицо исказилось от боли.
Сержант вел себя совершенно равнодушно, он не смотрел на нее плотоядно, не делал никаких непристойных жестов. Он просто схватил футболку Сэлли-Энн и дернул, разорвав от воротника до талии. Все увидели ее белые и нежные груди с розовыми, казавшимися очень чувствительными и ранимыми сосками.
— У меня сто пятьдесят человек, — заметил Питер Фунгабера. — Это займет какое-то время.
Сержант вставил большие пальцы за пояс шорт и дернул вниз. Шорты упали вниз. Крейг дернулся вперед, но острие штыка пронзило кожу на горле. Кровь потекла за ворот его рубашки. Сэлли-Энн пыталась закрыть свободной рукой темный треугольник между ног. Это была трогательно безрезультатная попытка.
— Я знаю, насколько яростно даже такие так называемые белые либералы, как вы, возмущаются при одной мысли о том, что черная плоть может проникнуть в их женщину. — Питер говорил совершенно спокойно. — Интересно будет узнать, сколько раз вы позволите этому случиться.
Сержант и десантник подняли Сэлли-Энн и положили ее спиной на обеденной стол. Сержант снял с ее ног шелковые шорты, но кроссовки оставил, также как и остатки футболки на груди.
Он подняли ее колени к груди и потом резко отпустил их вниз, заправив в подмышки. Они явно часто делали такую операцию раньше. Сэлли-Энн была согнута вдвое, широко открыта и абсолютно беззащитна. Любой мужчина в комнате мог посмотреть в тайные глубины ее тела. Сержант стал расстегивать ремень форменных брюк.
— Крейг! — закричала Сэлли-Энн, и этот крик ударил по нервам Крейга как хлыст.
— Я подпишу, — прошептал он. — Только отпустите ее, я все подпишу.
Питер Фунгабера отдал приказ, и десантники немедленно освободили Сэлли-Энн. Рядовой отошел, а сержант помог ей встать на ноги. Он вежливо подал ей шорты, она, всхлипывая и дрожа, быстро натянула их на себя.
Потом она бросилась к Крейгу и крепко обняла его обеими руками. Она не могла говорить, только всхлипывала и глотала слезы. Ее сильно трясло, и Крейг прижимал ее к себе, стараясь успокоить ничего не значившими звуками.
— Чем быстрее подпишете, тем быстрее сможете уехать отсюда.
Крейг подошел к столу, не выпуская Сэлли-Энн из объятий.
Капитан Ндеби передал ему ручку, и Крейг поставил на первых двух листах признания свои инициалы, а последний лист подписал полностью. Капитан Ндеби и Питер Фунгабера заверили его подпись, а потом генерал сказал:
— Последняя формальность. Я хочу, чтобы вас и Сэлли-Энн осмотрел полковой врач с целью определения следов грубого обращения или применения силы.
— Будь ты проклят, разве с нее не достаточно?
— Поспорьте со мной, мой любезный друг.
Врач, очевидно, ждал в одном из грузовиков. Это был маленький проворный машон, который сразу же приступил к делу.
— Доктор, женщину можете осмотреть в спальне. Особенно прошу вас убедиться в том, что она не подверглась сексуальному насилию, — проинструктировал врача Питер Фунгабера, а потом, когда врач с Сэлли-Энн вышли из гостиной, повернулся к Крейгу. — Вы тем временем можете открыть сейф в кабинете и взять паспорт и другие документы, которые могут потребоваться для путешествия.
Десантники проводили Крейга до кабинета на другом конце террасы и подождали, пока он набирал комбинацию замка сейфа. Он взял свой паспорт, бумажник с кредитными карточками и значком Всемирного банка, три книжки чеков «Америкен экспресс» и рукопись нового романа. Он положил все в сумку «Бритиш Эрвейз» и вернулся в гостиную.
Сэлли-Энн и врач вернулись из спальни. Она переоделась в рубашку, джинсы и тонкий шерстяной свитер. Истерика почти кончилась, она лишь изредка тихо всхлипывала, иногда ее тело сотрясалось от дрожи. Она взяла сумку с фотоаппаратами, а под мышкой несла папку с фотографиями и текстом их книги.
— Ваша очередь, — сказал Питер Фунгабера, предложив Крейгу последовать за врачом.
Когда он вернулся, Сэлли-Энн сидела на заднем сиденье стоявшего у террасы «лендровера». Рядом с ней сидел капитан Ндеби, а у заднего борта расположились два десантника. Место рядом с водителем предназначалось Крейгу.
Питер Фунгабера стоял на террасе.
— Прощай, Крейг, — сказал он.
Крейг постарался взглядом передать всю ненависть, которую он испытывал к нему.
— Ты ведь не мог поверить в то, что я разрешу восстановить твою семейную империю? — без злобы в голосе произнес Питер. — Мы слишком яростно сражались, чтобы разрушить твой мир.
«Лендровер» тронулся с места, и Крейг обернулся. Питер Фунгабера по-прежнему стоял на залитой светом террасе, но что-то в его облике изменилось. Он стоял так, словно должен был находиться на этом месте, как завоеватель после победы, как хозяин огромного имения. Крейг смотрел, пока деревья не скрыли его из виду, и только после этого в нем начала подниматься настоящая ненависть.
* * *
Свет фар «лендровера» скользнул по указателю:
Племенная ферма «Кинг Линн» Владелец: Крейг Меллоу
Указатель словно насмехался над ним, потом он остался позади, и машина запрыгала вдоль стального ограждения. Они оставили «Кинг Линн» и мечты Крейга позади и повернули на запад. Шины монотонно загудели, когда машина выехала на главную асфальтированную дорогу, и только они нарушали тишину в машине.
Капитан Ндеби открыл планшет на коленях и достал бутылку крепчайшего местного тростникового спирта. Он передал бутылку Крейгу, он отказался, махнув рукой, но капитан настаивал, и Крейгу пришлось неохотно подчиняться. Он отвинтил пробку, сделал глоток и резко выдохнул пары. Глаза заслезились, но огненный шар в желудке мгновенно распространился по всему телу, и он немного успокоился. Он сделал еще глоток и передал бутылку назад Сэлли-Энн. Она покачала головой.
— Выпей, — приказал Крейг, и Сэлли-Энн подчинилась. Она перестала плакать, но приступы дрожи продолжались. Она закашлялась, поперхнувшись спиртом, но храбро проглотила его и немного успокоилась.
— Спасибо, — сказала она, передавая бутылку Тимону Ндеби, и вежливость женщины, которая совсем недавно подверглась унижению и надругательству, смутила обоих мужчин.
Первый блокпост повстречался на их пути на окраине Булавайо. Крейг посмотрел на часы — без семи минут три утра. Других машин у шлагбаума не было, и к машине с обеих сторон быстро подошли два десантника. Тимон Ндеби опустил стекло, что-то тихо сказал одному из них, показывая пропуск. Десантник быстро взглянул на него, посветив фонарем, и вернул капитану, отдав честь. Шлагбаум поднялся, и они поехали дальше.
В Булавайо было тихо, город казался лишенным признаков жизни. Только в нескольких окнах горел свет. На перекрестке загорелся красный свет, и водитель послушно остановился, хотя движения на улицах не было. Двигатель тихо урчал на холостых оборотах, и вдруг тишину ночи нарушила автоматная очередь.
Крейг наблюдал за Тимоном Ндеби в зеркало заднего стекла и увидел, как исказилось его лицо. Загорелся зеленый, и они поехали дальше, повернув в пригороде на юг. На выезде они проехали еще два блокпоста, потом дорога была открыта.
Они ехали на юг, гудели шины, ветер бил в кабину. Свет приборной доски придавал зеленоватый оттенок их лицам. Пару раз включалась рация, и из нее доносился искаженный голос Питера Фунгаберы. Видимо, он вызывал другие подразделения, потому что Тимон Ндеби не отвечал. Монотонное гудение двигателя и шин, тепло кабины убаюкивали Крейга, и он начал дремать. Так организм реагировал не пережитые страх и ярость.
Он резко проснулся, когда Тимон Ндеби заговорил и звук двигателя «лендровера» изменился. На востоке вставало солнце. Он видел очертания деревьев на фоне светлевшего лимонного неба. «Лендровер» притормозил и свернул с шоссе на грунтовую дорогу. Мгновенно в кабине появился грибной запах тальковой пыли.
— Где мы? — спросил Крейг. — Почему съехали с шоссе?
Тимон Ндеби что-то сказал водителю, тот съехал на обочину и остановился.
— Прошу вас выйти из машины, — сказал Тимон Ндеби, и Крейг подчинился. Тимон ждал его, казалось, хотел помочь спуститься, но вместо этого схватил его за руку, слегка вывернул и прежде, чем Крейг успел среагировать, быстро защелкнул наручники на запястьях. Все произошло так быстро и неожиданно, что Крейг несколько секунд с изумлением смотрел на свои скованные руки и только потом закричал:
— Что происходит, черт возьми?
Тимон тем временем так же быстро и умело надел наручники на Сэлли-Энн, о чем-то тихо разговаривая с водителем и десантниками. Он говорил слишком быстро, но Крейг успел понять два слова: «убить» и «спрятать». Один из десантников, как показалось Крейгу, пытался протестовать, но Тимон наклонился в открытую дверь «лендровера» и взял микроволну рации. Он назвал позывной, повторил его три раза, и его соединили с Питером Фунгаберой. Крейг узнал голос генерала, несмотря на высокочастотные искажения. Они обменялись несколькими фразами, а когда Тимон Ндеби повесил микрофон, десантник уже не протестовал. Приказ Тимона несомненно был подтвержден.
— Мы поедем дальше, — перешел на английский Тимон, и Крейга грубо швырнули на переднее сиденье. Изменение отношения к ним было зловещим.
Водитель вел «лендровер» все дальше и дальше в поросший кустами вельд. Начинался новый день, в полный голос запели утренние птицы. Крейг узнавал голоса некоторых из них. Коричневый заяц попал в свет фар и долго прыгал впереди машины, хлопая длинными розовыми ушами. Затем небо вспыхнуло ослепительными цветами африканского рассвета, и водитель выключил фары.
— Крейг, любимый, они убьют нас, правда? — тихо спросила Сэлли-Энн. Голос ее был четким и спокойным. Она справилась с истерикой и полностью контролировала себя. Говорила она так, словно рядом никого не было.
— Прости меня, — только и мог сказать Крейг. — Я должен был догадаться, что Питер Фунгабера не даст нам уйти.
— Ты ничего не смог бы сделать, даже если бы знал.
— Они похоронят нас в каком-нибудь глухом месте, а смерть спишут на матабелов, — сказал Крейг. Тимон Ндеби не произнес ни слова, не подтверждая и не отвергая обвинение.
Дорога разветвлялась, налево уходила едва различимая колея, и Тимон Ндеби указал на нее. Водитель сбросил газ и переключился на пониженную передачу. Они ехали по неровной дороге еще минут двадцать. Совсем рассвело, на макушках акаций заиграли первые лучи солнца.
Тимон отдал очередной приказ, и водитель свернул с дороги и поехал вслепую по высокой траве, огибая гранитную скалу, пока она не скрыла их даже от заросшей лесной дороги, по которой они ехали. Еще один короткий приказ, и водитель остановил машину и заглушил двигатель.
Наступила тишина, подчеркивая их чувство удаленности от всего и безысходности.
— Никто не найдет нас здесь, — тихо сказала Сэлли-Энн, и Крейг не смог ничего ответить, чтобы успокоить ее.
— Оставайтесь в машине, — приказал Тимон.
— Вы не испытываете никаких чувств? — спросила его Сэлли-Энн, и он повернулся к ней. Глаза за стеклами очков в стальной оправе, возможно, выражали жалость и сострадание, но выражение лица оставалось жестким. Он не ответил на ее вопрос, отвернулся и вышел из машины. Он отдал приказ, десантники поставили оружие на стойки за заднем сиденьем «лендровера», а водитель снял с багажника на крыше три складные лопаты.
Тимон Ндеби протянул руку в открытое окно и вынул ключ из замка зажигания, потом отвел солдат в сторону от машины и носком ботинка начертил два овала на серой песчаной почве. Солдаты сняли ремни и куртки и стали копать могилы. Рыхлая почва подавалась быстро. Тимон Ндеби стоял рядом и наблюдал за ними. Он закурил, и серый дым сигареты поднимался струйками в прохладное утреннее небо.
— Я попробую добраться до автомата, — прошептал Крейг. Ему придется перебраться через оба сиденья, потом дотянуться до стоявших вертикально автоматов. Потом он должен будет открыть защелку стойки, зарядить автомат, снять его с предохранителя и навести сквозь заднее стекло. И это все со скованными руками.
— У тебя не получится, — прошептала Сэлли-Энн.
— Скорее всего, — согласился он мрачно. — Можешь предложить что-нибудь другое? Когда я крикну «Давай!», немедленно падай на пол.
Крейг попытался развернуться, протез мешал ему — застрял между рычагом переключения скоростей и переключателем полного привода. Наконец он освободил ногу и собрался. Он сделал глубокий вдох и посмотрел через заднее стекло на могильщиков.
— Послушай, — сказал он Сэлли-Энн. — Я люблю тебя так, как никого не любил в жизни.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она в ответ.
— Держись! — сказал он.
— Удачи!
Сэлли-Энн пригнулась, Крейг был уже готов броситься назад, но в этот момент Тимон Ндеби посмотрел на машину. Он увидел, что Крейг перевернулся на сиденье, а Сэлли-Энн пригнулась. Нахмурившись, он быстро подошел к «лендроверу». У открытого окна он остановился и тихо произнес по-английски:
— Не делайте этого, мистер Меллоу. Мы все находимся в огромной опасности. У нас есть единственный шанс, если вы останетесь на месте, не будете вмешиваться и не предпримете ничего неожиданного. — Он достал ключ зажигания из кармана и расстегнул кобуру. — Как вы видите, мне удалось разоружить солдат и отвлечь их внимание работой. Когда я сяду в машину, не мешайте мне, не пытайтесь атаковать меня. Я нахожусь не в меньшей опасности, чем вы. Вы должны верить мне. Понимаете?
— Да, — сказал Крейг и кивнул.
«Господи, а у меня есть выбор?» — подумал он.
Тимон открыл водительскую дверь «лендровера» и сел за руль. Он бросил взгляд на солдат, которые уже по пояс зарылись в землю, вставил ключ в замок зажигания и повернул.
Громко завизжал стартер, и солдаты удивленно посмотрели на машину. Стартер визжал, но двигатель не заводился. Один из десантников что-то закричал и выпрыгнул из ямы. По его голой груди бежали смешанные с пылью капли пота. Он направился к застывшему на месте «лендроверу». Тимон Ндеби нажимал на акселератор и продолжал включать стартер. На его лице появилось выражение ужаса.
— Ты перельешь топливо, — крикнул Крейг. — Сними ногу с педали!
Солдат уже бежал к ним. Он что-то сердито кричал. Стартер визжал, а Тимон застыл за рулем.
Первый десантник уже побежал к машине, за ним последовали другие. Они тоже что-то кричали, а один угрожающе размахивал лопатой.
— Запри дверь! — отчаянно закричал Крейг, и Тимон опустил ручку замка, как раз в тот момент, когда десантник налег на нее всем своим весом. Потом он бросился к задней двери и распахнул ее, прежде чем Сэлли-Энн успела опустить ручку. Он схватил Сэлли-Энн за руку и стал выдергивать ее из машины.
Крейг по-прежнему стоял на коленях, согнувшись над спинкой, и поэтому смог высоко поднять скованные руки и опустить их на бритый череп солдата. Острая кромка наручников пробила кожу до кости, и солдат упал наполовину на пол машины, а ноги его остались на земле.
Крейг ударил еще раз в центр лба и заметил в глубокой ране белую кость, прежде чем хлынувшая кровь скрыла ее. Остальные солдаты были всего в нескольких шагах. Они выли, как собаки, и размахивали лопатами.
В этот момент с ревом завелся двигатель «лендровера». Тимон Ндеби дернул рычаг скоростей, лязгнул металл, и машина рванулась вперед. Крейга перебросило через спинку, и он упал на Сэлли-Энн. Ноги окровавленного десантника зацепились за колючие кусты, и его выдернуло из машины.
«Лендровер» вилял и подпрыгивал по неровной земле, оглушительно хлопала незакрытая задняя дверь, что-то хрипло орали догонявшие их солдаты. Потом Тимону удалось выровнять руль и переключить передачу. Скорость увеличилась, преследователи стали отставать. Один из них в отчаянии бросил в машину лопату, она попала в заднее стекло, и осколки градом посыпались в салон.
Тимон Ндеби нашел их собственные следы в высокой траве, и машина поехала так быстро, что бегущий человек уже не мог догнать ее. Десантники сдались и остановились, задыхаясь и что-то злобно крича, потом стихли и их крики. Тимон выехал на лесную дорогу, и машина пошла еще быстрее.
— Протяните мне руки, — приказал он и быстро расстегнул наручники на запястьях Крейга. — Возьмите! — Он протянул Крейгу ключ. — Расстегните наручники мисс Джей.
Сэлли-Энн стала растирать затекшие запястья.
— Господи, Крейг, я думала, что нам конец.
— На волосок от гибели, — согласился Тимон, не спуская глаз с дороги. — Кажется, Наполеон так сказал. — И добавил, прежде чем Крейг успел поправить его: — Прошу вас, мистер Меллоу, возьмите один автомат себе, а второй поставьте рядом со мной.
— Ваши отрицания бессмысленны и утомительны. Он повернулся к высокому сержанту.
— Выведи их обоих.
Он первым вышел на террасу, на которой были сложены ящики.
— Открыть, — приказал он, и его люди открыли защелки и откинули крышки.
Крейг сразу же узнал сложенное в ящиках оружие. Это были американские автоматические винтовки АР-18 калибра 5,56 миллиметра . Шесть винтовок в ящике, все новые, еще в заводской смазке.
— Они не имеют ко мне ни малейшего отношения. — По крайней мере, Крейг был еще способен отчаянно все отрицать.
— Вы испытываете мое терпение. — Питер Фунгабера повернулся к Тимону Ндеби. — Приведите белого.
Управляющего Ганса Грюнвальда выволокли из кабины грузовика и подвели к террасе. Его руки были скованы наручниками за спиной, и он явно был смертельно напуган. Из широкого загорелого лица словно выпустили воздух, и оно превратилось в массу морщин и складок, как у больного бладхаунда. Загар побледнел до цвета кофе с молоком. Глаза были воспалены и слезились как у пьяницы.
— Вы хранили это оружие в сарае для тракторов? — спросил Питер Фунгабера, но никто не расслышал ответ Грюнвальда.
— Говорите громче.
— Да, я хранил их, сэр.
— По чьему приказу?
Грюнвальд поднял взгляд на своего хозяина, и Крейг почувствовал, как ледяной холод, охватив его сердце, распространяется по всему телу.
— По чьему приказу? — терпеливо повторил Питер Фунгабера.
— По приказу мистера Меллоу, сэр.
— Увести.
Солдаты потащили Грюнвальда прочь, но он, обернувшись, продолжал смотреть на Крейга и вдруг закричал:
— Простите меня, мистер Меллоу, у меня жена и дети… Питер Фунгабера вернул их в столовую и занял свое место во главе стола. Не обращая внимания на Сэлли-Энн и Крейга, он принялся перебирать лежавшие перед ним на столе бумаги. Они вынуждены были стоять у противоположной стены под охраной десантников. Молчание продолжалось долго. Крейг знал, что Фунгабера поступает так специально, ему хотелось нарушить это молчание, закричать, попытаться доказать невиновность, разорвать эту паутину лжи, полу правды и искажений, которой их с Сэлли-Энн опутали.
Сэлли-Энн стояла рядом, скрестив руки на уровне пояса, чтобы никто не видел, как они дрожат. Ее лицо, под слоем пота, приобрело зеленоватый оттенок. Она постоянно смотрела на камин, где, как выброшенная игрушка, лежал убитый щенок.
Питер Фунгабера откинулся на спинку стула и принялся легонько похлопывать по поверхности стола.
— Речь идет о повешении, — сказал он наконец. — За такие преступления смертная казнь грозит вам обоим.
— Она здесь ни при чем. — Крейг обнял Сэлли-Энн.
— Органы, расположенные в нижней женского тела, плохо переносят рывок петли на виселице, — заметил Питер Фунгабера. — Эффект может быть достаточно странным, по крайней мере, так мне говорили.
Его слова вызвали в воображении Крейга тошнотворные картины. Он почувствовал, как рот наполняется слюной. Он судорожно сглотнул и не смог произнести ни слова.
— К счастью, к этому можно не прибегать. Выбор за вами.
Питер перекатывал стек в ладонях. Крейг вдруг осознал, что не может отвести глаз от рук Питера. Ладони и внутренние поверхности Сильных пальцев были нежно-розовыми.
— Я полагаю, что вы были не более чем жертвами обмана ваших империалистических хозяев. — Питер снова улыбнулся. — Я отпущу вас.
Они оба не сводили с него глаз.
— Конечно, вы мне не верите, но я действительно намерен так поступить. Лично мне вы оба очень нравитесь. Я не испытаю особого удовольствия, увидев вас на виселице. Вы оба являетесь одаренными художниками, и уничтожить такой талант было бы непростительно. Кроме того, с этого момента вы не представляете никакой опасности.
Они молчали, надежда появилась, но они не верили в нее, считая частью коварной игры.
— Я готов сделать вам предложение. Если вы чистосердечно во всем признаетесь, безо всяких предварительных условий, я провожу вас до границы, разрешу взять все необходимые документы, некоторые вещи, не занимающие много места, ценности, которые вы решите с собой взять. Там я освобожу вас, чтобы вы не доставляли неприятностей ни мне, ни моему народу.
Он ждал с улыбкой на губах, и стек постукивал по столу с равномерностью капель из протекающего крана. Это отвлекало Крейга. Он не мог размышлять логически. Все происходило слишком быстро. Питер Фунгабера не давал ему возможности сосредоточиться, все время меняя направление разговора и тактику. Ему необходимо было время, чтобы вернуть способность мыслить ясно и логически.
— Признание? — спросил он. — Какого рода? Одно из ваших представлений перед судом народа? Публичное унижение?
— Нет, не думаю, что дело зайдет так далеко, — заверил его Питер Фунгабера. — Мне потребуется только письменное признание, касающееся ваших преступлений и козней ваших хозяев. Признание будет надлежащим образом заверено, а потом вас проводят до границы и вы будете освобождены. Все честно, просто и, если позволите сказать, цивилизованно и гуманно.
— Вы, конечно, уже приготовили признание, и мне остается только подписать его, — с горечью произнес Крейг, и Питер Фунгабера хмыкнул.
— Вы весьма проницательны. — Он выбрал один из документов. — Вот признание. Следует только внести дату и подписать.
Даже Крейг был поражен.
— Вы уже отпечатали его?
Он не услышал ответа, и капитан Ндеби передал ему документ.
— Прочтите его, мистер Меллоу.
Крейг взял в руки три листа формата писчей бумаги, большая часть которых была заполнена разоблачениями «империалистических хозяев» и истерическими крайне левыми лозунгами. Но во всей этой путанице были приведены твердые факты, по которым обвинялся Крейг.
Он внимательно прочел документ, пытаясь заставить свой оцепеневший ум функционировать правильно, но текст казался каким-то фантастическим и нереальным, совершенно не касавшимся его лично, пока он не увидел слова, заставившие его очнуться окончательно. Слова были такими знакомыми, так хорошо запомнившимися, они жгли его мозг как концентрированная кислота.
«Я полностью признаю, что своими действиями доказал, что являюсь врагом государства и народа Зимбабве».
Именно такие слова он видел в подписанном им раньше документе, и он вдруг понял весь смысл происходящего.
— «Кинг Линн», — прошептал он и поднял взгляд от документа на Питера Фунгаберу. — В этом все дело. Тебе нужен «Кинг Линн».
Тишину в комнате нарушало только похлопывание стека по столу. Питер Фунгабера не сбился с ритма и по-прежнему улыбался.
— Ты все просчитал с самого начала. Гарантия кредита — ты специально ввел этот пункт.
Оцепенелость и вялость исчезли, их начала сменять ярость. Он бросил признание на пол. Капитан Ндеби поднял его и замер, как-то неловко держа документ в обеих руках. Крейг почувствовал, что его трясет от ярости. Он сделал шаг к сидевшей за столом элегантной фигуре, вытянув вперед руки, но высокий сержант преградил ему путь стволом винтовки.
— Грязная свинья! — прошипел Крейг, и на его нижней губе появилась пена. — Я требую присутствия полиции. Я требую защиты закона.
— Мистер Меллоу, — спокойно произнес Питер Фунгабера, — в Матабелеленде закон — это я. И именно моя защита вам предлагается.
— Я не сделаю этого. Я не подпишу этот кусок дерьма. Лучше я попаду в ад.
— Это можно устроить, — задумчиво произнес Питер Фунгабера и добавил убедительно: — Я призываю вас перестать паясничать и склонить голову перед неизбежным. Подпишите документ, и мы сможем избежать дальнейшей мерзости.
Грубые слова уже готовы были слететь с губ Крейга, но он заставил себя не произносить их, чтобы не потерять собственного достоинства в присутствии таких людей.
— Нет, — сказал он. — Я никогда не подпишу этот документ. Тебе придется убить меня.
— Даю вам последний шанс передумать.
— Нет. Никогда!
Питер Фунгабера повернулся к высокому сержанту.
— Я отдаю вам женщину, — сказал он. — Ты будешь первым, потом твои люди, по очереди, пока не пройдут все. Здесь, в этой комнате, на этом столе.
— Господи, ты не можешь быть человеком, — выпалил Крейг и попытался удержать Сэлли-Энн, но десантники схватили его и отшвырнули к стене. Один из них лишил его возможности что-либо сделать, приставив к горлу штык.
Второй вывернул Сэлли-Энн руку за спину и подвел к высокому сержанту. Она начала вырываться, но десантник поднял ее так, что только носки ее кроссовок касались каменного пола, а лицо исказилось от боли.
Сержант вел себя совершенно равнодушно, он не смотрел на нее плотоядно, не делал никаких непристойных жестов. Он просто схватил футболку Сэлли-Энн и дернул, разорвав от воротника до талии. Все увидели ее белые и нежные груди с розовыми, казавшимися очень чувствительными и ранимыми сосками.
— У меня сто пятьдесят человек, — заметил Питер Фунгабера. — Это займет какое-то время.
Сержант вставил большие пальцы за пояс шорт и дернул вниз. Шорты упали вниз. Крейг дернулся вперед, но острие штыка пронзило кожу на горле. Кровь потекла за ворот его рубашки. Сэлли-Энн пыталась закрыть свободной рукой темный треугольник между ног. Это была трогательно безрезультатная попытка.
— Я знаю, насколько яростно даже такие так называемые белые либералы, как вы, возмущаются при одной мысли о том, что черная плоть может проникнуть в их женщину. — Питер говорил совершенно спокойно. — Интересно будет узнать, сколько раз вы позволите этому случиться.
Сержант и десантник подняли Сэлли-Энн и положили ее спиной на обеденной стол. Сержант снял с ее ног шелковые шорты, но кроссовки оставил, также как и остатки футболки на груди.
Он подняли ее колени к груди и потом резко отпустил их вниз, заправив в подмышки. Они явно часто делали такую операцию раньше. Сэлли-Энн была согнута вдвое, широко открыта и абсолютно беззащитна. Любой мужчина в комнате мог посмотреть в тайные глубины ее тела. Сержант стал расстегивать ремень форменных брюк.
— Крейг! — закричала Сэлли-Энн, и этот крик ударил по нервам Крейга как хлыст.
— Я подпишу, — прошептал он. — Только отпустите ее, я все подпишу.
Питер Фунгабера отдал приказ, и десантники немедленно освободили Сэлли-Энн. Рядовой отошел, а сержант помог ей встать на ноги. Он вежливо подал ей шорты, она, всхлипывая и дрожа, быстро натянула их на себя.
Потом она бросилась к Крейгу и крепко обняла его обеими руками. Она не могла говорить, только всхлипывала и глотала слезы. Ее сильно трясло, и Крейг прижимал ее к себе, стараясь успокоить ничего не значившими звуками.
— Чем быстрее подпишете, тем быстрее сможете уехать отсюда.
Крейг подошел к столу, не выпуская Сэлли-Энн из объятий.
Капитан Ндеби передал ему ручку, и Крейг поставил на первых двух листах признания свои инициалы, а последний лист подписал полностью. Капитан Ндеби и Питер Фунгабера заверили его подпись, а потом генерал сказал:
— Последняя формальность. Я хочу, чтобы вас и Сэлли-Энн осмотрел полковой врач с целью определения следов грубого обращения или применения силы.
— Будь ты проклят, разве с нее не достаточно?
— Поспорьте со мной, мой любезный друг.
Врач, очевидно, ждал в одном из грузовиков. Это был маленький проворный машон, который сразу же приступил к делу.
— Доктор, женщину можете осмотреть в спальне. Особенно прошу вас убедиться в том, что она не подверглась сексуальному насилию, — проинструктировал врача Питер Фунгабера, а потом, когда врач с Сэлли-Энн вышли из гостиной, повернулся к Крейгу. — Вы тем временем можете открыть сейф в кабинете и взять паспорт и другие документы, которые могут потребоваться для путешествия.
Десантники проводили Крейга до кабинета на другом конце террасы и подождали, пока он набирал комбинацию замка сейфа. Он взял свой паспорт, бумажник с кредитными карточками и значком Всемирного банка, три книжки чеков «Америкен экспресс» и рукопись нового романа. Он положил все в сумку «Бритиш Эрвейз» и вернулся в гостиную.
Сэлли-Энн и врач вернулись из спальни. Она переоделась в рубашку, джинсы и тонкий шерстяной свитер. Истерика почти кончилась, она лишь изредка тихо всхлипывала, иногда ее тело сотрясалось от дрожи. Она взяла сумку с фотоаппаратами, а под мышкой несла папку с фотографиями и текстом их книги.
— Ваша очередь, — сказал Питер Фунгабера, предложив Крейгу последовать за врачом.
Когда он вернулся, Сэлли-Энн сидела на заднем сиденье стоявшего у террасы «лендровера». Рядом с ней сидел капитан Ндеби, а у заднего борта расположились два десантника. Место рядом с водителем предназначалось Крейгу.
Питер Фунгабера стоял на террасе.
— Прощай, Крейг, — сказал он.
Крейг постарался взглядом передать всю ненависть, которую он испытывал к нему.
— Ты ведь не мог поверить в то, что я разрешу восстановить твою семейную империю? — без злобы в голосе произнес Питер. — Мы слишком яростно сражались, чтобы разрушить твой мир.
«Лендровер» тронулся с места, и Крейг обернулся. Питер Фунгабера по-прежнему стоял на залитой светом террасе, но что-то в его облике изменилось. Он стоял так, словно должен был находиться на этом месте, как завоеватель после победы, как хозяин огромного имения. Крейг смотрел, пока деревья не скрыли его из виду, и только после этого в нем начала подниматься настоящая ненависть.
* * *
Свет фар «лендровера» скользнул по указателю:
Племенная ферма «Кинг Линн» Владелец: Крейг Меллоу
Указатель словно насмехался над ним, потом он остался позади, и машина запрыгала вдоль стального ограждения. Они оставили «Кинг Линн» и мечты Крейга позади и повернули на запад. Шины монотонно загудели, когда машина выехала на главную асфальтированную дорогу, и только они нарушали тишину в машине.
Капитан Ндеби открыл планшет на коленях и достал бутылку крепчайшего местного тростникового спирта. Он передал бутылку Крейгу, он отказался, махнув рукой, но капитан настаивал, и Крейгу пришлось неохотно подчиняться. Он отвинтил пробку, сделал глоток и резко выдохнул пары. Глаза заслезились, но огненный шар в желудке мгновенно распространился по всему телу, и он немного успокоился. Он сделал еще глоток и передал бутылку назад Сэлли-Энн. Она покачала головой.
— Выпей, — приказал Крейг, и Сэлли-Энн подчинилась. Она перестала плакать, но приступы дрожи продолжались. Она закашлялась, поперхнувшись спиртом, но храбро проглотила его и немного успокоилась.
— Спасибо, — сказала она, передавая бутылку Тимону Ндеби, и вежливость женщины, которая совсем недавно подверглась унижению и надругательству, смутила обоих мужчин.
Первый блокпост повстречался на их пути на окраине Булавайо. Крейг посмотрел на часы — без семи минут три утра. Других машин у шлагбаума не было, и к машине с обеих сторон быстро подошли два десантника. Тимон Ндеби опустил стекло, что-то тихо сказал одному из них, показывая пропуск. Десантник быстро взглянул на него, посветив фонарем, и вернул капитану, отдав честь. Шлагбаум поднялся, и они поехали дальше.
В Булавайо было тихо, город казался лишенным признаков жизни. Только в нескольких окнах горел свет. На перекрестке загорелся красный свет, и водитель послушно остановился, хотя движения на улицах не было. Двигатель тихо урчал на холостых оборотах, и вдруг тишину ночи нарушила автоматная очередь.
Крейг наблюдал за Тимоном Ндеби в зеркало заднего стекла и увидел, как исказилось его лицо. Загорелся зеленый, и они поехали дальше, повернув в пригороде на юг. На выезде они проехали еще два блокпоста, потом дорога была открыта.
Они ехали на юг, гудели шины, ветер бил в кабину. Свет приборной доски придавал зеленоватый оттенок их лицам. Пару раз включалась рация, и из нее доносился искаженный голос Питера Фунгаберы. Видимо, он вызывал другие подразделения, потому что Тимон Ндеби не отвечал. Монотонное гудение двигателя и шин, тепло кабины убаюкивали Крейга, и он начал дремать. Так организм реагировал не пережитые страх и ярость.
Он резко проснулся, когда Тимон Ндеби заговорил и звук двигателя «лендровера» изменился. На востоке вставало солнце. Он видел очертания деревьев на фоне светлевшего лимонного неба. «Лендровер» притормозил и свернул с шоссе на грунтовую дорогу. Мгновенно в кабине появился грибной запах тальковой пыли.
— Где мы? — спросил Крейг. — Почему съехали с шоссе?
Тимон Ндеби что-то сказал водителю, тот съехал на обочину и остановился.
— Прошу вас выйти из машины, — сказал Тимон Ндеби, и Крейг подчинился. Тимон ждал его, казалось, хотел помочь спуститься, но вместо этого схватил его за руку, слегка вывернул и прежде, чем Крейг успел среагировать, быстро защелкнул наручники на запястьях. Все произошло так быстро и неожиданно, что Крейг несколько секунд с изумлением смотрел на свои скованные руки и только потом закричал:
— Что происходит, черт возьми?
Тимон тем временем так же быстро и умело надел наручники на Сэлли-Энн, о чем-то тихо разговаривая с водителем и десантниками. Он говорил слишком быстро, но Крейг успел понять два слова: «убить» и «спрятать». Один из десантников, как показалось Крейгу, пытался протестовать, но Тимон наклонился в открытую дверь «лендровера» и взял микроволну рации. Он назвал позывной, повторил его три раза, и его соединили с Питером Фунгаберой. Крейг узнал голос генерала, несмотря на высокочастотные искажения. Они обменялись несколькими фразами, а когда Тимон Ндеби повесил микрофон, десантник уже не протестовал. Приказ Тимона несомненно был подтвержден.
— Мы поедем дальше, — перешел на английский Тимон, и Крейга грубо швырнули на переднее сиденье. Изменение отношения к ним было зловещим.
Водитель вел «лендровер» все дальше и дальше в поросший кустами вельд. Начинался новый день, в полный голос запели утренние птицы. Крейг узнавал голоса некоторых из них. Коричневый заяц попал в свет фар и долго прыгал впереди машины, хлопая длинными розовыми ушами. Затем небо вспыхнуло ослепительными цветами африканского рассвета, и водитель выключил фары.
— Крейг, любимый, они убьют нас, правда? — тихо спросила Сэлли-Энн. Голос ее был четким и спокойным. Она справилась с истерикой и полностью контролировала себя. Говорила она так, словно рядом никого не было.
— Прости меня, — только и мог сказать Крейг. — Я должен был догадаться, что Питер Фунгабера не даст нам уйти.
— Ты ничего не смог бы сделать, даже если бы знал.
— Они похоронят нас в каком-нибудь глухом месте, а смерть спишут на матабелов, — сказал Крейг. Тимон Ндеби не произнес ни слова, не подтверждая и не отвергая обвинение.
Дорога разветвлялась, налево уходила едва различимая колея, и Тимон Ндеби указал на нее. Водитель сбросил газ и переключился на пониженную передачу. Они ехали по неровной дороге еще минут двадцать. Совсем рассвело, на макушках акаций заиграли первые лучи солнца.
Тимон отдал очередной приказ, и водитель свернул с дороги и поехал вслепую по высокой траве, огибая гранитную скалу, пока она не скрыла их даже от заросшей лесной дороги, по которой они ехали. Еще один короткий приказ, и водитель остановил машину и заглушил двигатель.
Наступила тишина, подчеркивая их чувство удаленности от всего и безысходности.
— Никто не найдет нас здесь, — тихо сказала Сэлли-Энн, и Крейг не смог ничего ответить, чтобы успокоить ее.
— Оставайтесь в машине, — приказал Тимон.
— Вы не испытываете никаких чувств? — спросила его Сэлли-Энн, и он повернулся к ней. Глаза за стеклами очков в стальной оправе, возможно, выражали жалость и сострадание, но выражение лица оставалось жестким. Он не ответил на ее вопрос, отвернулся и вышел из машины. Он отдал приказ, десантники поставили оружие на стойки за заднем сиденьем «лендровера», а водитель снял с багажника на крыше три складные лопаты.
Тимон Ндеби протянул руку в открытое окно и вынул ключ из замка зажигания, потом отвел солдат в сторону от машины и носком ботинка начертил два овала на серой песчаной почве. Солдаты сняли ремни и куртки и стали копать могилы. Рыхлая почва подавалась быстро. Тимон Ндеби стоял рядом и наблюдал за ними. Он закурил, и серый дым сигареты поднимался струйками в прохладное утреннее небо.
— Я попробую добраться до автомата, — прошептал Крейг. Ему придется перебраться через оба сиденья, потом дотянуться до стоявших вертикально автоматов. Потом он должен будет открыть защелку стойки, зарядить автомат, снять его с предохранителя и навести сквозь заднее стекло. И это все со скованными руками.
— У тебя не получится, — прошептала Сэлли-Энн.
— Скорее всего, — согласился он мрачно. — Можешь предложить что-нибудь другое? Когда я крикну «Давай!», немедленно падай на пол.
Крейг попытался развернуться, протез мешал ему — застрял между рычагом переключения скоростей и переключателем полного привода. Наконец он освободил ногу и собрался. Он сделал глубокий вдох и посмотрел через заднее стекло на могильщиков.
— Послушай, — сказал он Сэлли-Энн. — Я люблю тебя так, как никого не любил в жизни.
— Я тоже люблю тебя, — прошептала она в ответ.
— Держись! — сказал он.
— Удачи!
Сэлли-Энн пригнулась, Крейг был уже готов броситься назад, но в этот момент Тимон Ндеби посмотрел на машину. Он увидел, что Крейг перевернулся на сиденье, а Сэлли-Энн пригнулась. Нахмурившись, он быстро подошел к «лендроверу». У открытого окна он остановился и тихо произнес по-английски:
— Не делайте этого, мистер Меллоу. Мы все находимся в огромной опасности. У нас есть единственный шанс, если вы останетесь на месте, не будете вмешиваться и не предпримете ничего неожиданного. — Он достал ключ зажигания из кармана и расстегнул кобуру. — Как вы видите, мне удалось разоружить солдат и отвлечь их внимание работой. Когда я сяду в машину, не мешайте мне, не пытайтесь атаковать меня. Я нахожусь не в меньшей опасности, чем вы. Вы должны верить мне. Понимаете?
— Да, — сказал Крейг и кивнул.
«Господи, а у меня есть выбор?» — подумал он.
Тимон открыл водительскую дверь «лендровера» и сел за руль. Он бросил взгляд на солдат, которые уже по пояс зарылись в землю, вставил ключ в замок зажигания и повернул.
Громко завизжал стартер, и солдаты удивленно посмотрели на машину. Стартер визжал, но двигатель не заводился. Один из десантников что-то закричал и выпрыгнул из ямы. По его голой груди бежали смешанные с пылью капли пота. Он направился к застывшему на месте «лендроверу». Тимон Ндеби нажимал на акселератор и продолжал включать стартер. На его лице появилось выражение ужаса.
— Ты перельешь топливо, — крикнул Крейг. — Сними ногу с педали!
Солдат уже бежал к ним. Он что-то сердито кричал. Стартер визжал, а Тимон застыл за рулем.
Первый десантник уже побежал к машине, за ним последовали другие. Они тоже что-то кричали, а один угрожающе размахивал лопатой.
— Запри дверь! — отчаянно закричал Крейг, и Тимон опустил ручку замка, как раз в тот момент, когда десантник налег на нее всем своим весом. Потом он бросился к задней двери и распахнул ее, прежде чем Сэлли-Энн успела опустить ручку. Он схватил Сэлли-Энн за руку и стал выдергивать ее из машины.
Крейг по-прежнему стоял на коленях, согнувшись над спинкой, и поэтому смог высоко поднять скованные руки и опустить их на бритый череп солдата. Острая кромка наручников пробила кожу до кости, и солдат упал наполовину на пол машины, а ноги его остались на земле.
Крейг ударил еще раз в центр лба и заметил в глубокой ране белую кость, прежде чем хлынувшая кровь скрыла ее. Остальные солдаты были всего в нескольких шагах. Они выли, как собаки, и размахивали лопатами.
В этот момент с ревом завелся двигатель «лендровера». Тимон Ндеби дернул рычаг скоростей, лязгнул металл, и машина рванулась вперед. Крейга перебросило через спинку, и он упал на Сэлли-Энн. Ноги окровавленного десантника зацепились за колючие кусты, и его выдернуло из машины.
«Лендровер» вилял и подпрыгивал по неровной земле, оглушительно хлопала незакрытая задняя дверь, что-то хрипло орали догонявшие их солдаты. Потом Тимону удалось выровнять руль и переключить передачу. Скорость увеличилась, преследователи стали отставать. Один из них в отчаянии бросил в машину лопату, она попала в заднее стекло, и осколки градом посыпались в салон.
Тимон Ндеби нашел их собственные следы в высокой траве, и машина поехала так быстро, что бегущий человек уже не мог догнать ее. Десантники сдались и остановились, задыхаясь и что-то злобно крича, потом стихли и их крики. Тимон выехал на лесную дорогу, и машина пошла еще быстрее.
— Протяните мне руки, — приказал он и быстро расстегнул наручники на запястьях Крейга. — Возьмите! — Он протянул Крейгу ключ. — Расстегните наручники мисс Джей.
Сэлли-Энн стала растирать затекшие запястья.
— Господи, Крейг, я думала, что нам конец.
— На волосок от гибели, — согласился Тимон, не спуская глаз с дороги. — Кажется, Наполеон так сказал. — И добавил, прежде чем Крейг успел поправить его: — Прошу вас, мистер Меллоу, возьмите один автомат себе, а второй поставьте рядом со мной.