Страница:
Сэлли-Энн передала через спинку сиденья короткие уродливые автоматы. Третья бригада была единственной частью регулярной армии, на вооружении которой оставались автоматы АК-47, доставшиеся в наследство от северокорейских инструкторов.
— Вы знаете, как им пользоваться, мистер Меллоу?
— Я служил оружейником в родезийской полиции.
— Конечно, глупо было спрашивать.
Крейг быстро проверил искривленный магазин, получивший название «банан», и дослал патрон в патронник. Автомат был практически новым и в отличном состоянии. Крейг, ощутив его вес в руках, почувствовал, что меняется его личность. Буквально несколько минут назад его, потерявшего уверенность в себе и испуганного, нес поток событий, на которые он никак не мог повлиять. Теперь он был вооружен. Теперь он мог сражаться, защитить свою женщину и себя самого, теперь он сам мог влиять на события, а не находиться под их влиянием. Это было первобытное атавистическое чувство древнего человека, и Крейг упивался им. Он протянул руку через спинку сиденья и сжал руку Сэлли-Энн, ощутив крепкое ответное пожатие.
— Теперь, по крайней мере, у нас есть шанс. — Она уловила новые интонации в его голосе и, впервые за эту ночь, улыбнулась. Он нащупал рукой бутылку с тростниковым спиртом и передал ее Сэлли-Энн, она сделала глоток и передала бутылку Тимону.
— Итак, капитан, что, черт возьми, происходит? Тимон, сделав глоток, шумно выдохнул и ответил хриплым голосом:
— Вы были абсолютно правы, мистер Меллоу. Генерал Фунгабера приказал увезти вас и мисс Джей в лес и там казнить. Вы также были правы в том, что вину за ваше исчезновение возложат на диссидентов матабелов.
— Почему же вы не подчинились приказу?
Прежде чем ответить, Тимон передал бутылку Крейгу и бросил взгляд на Сэлли-Энн.
— Я прошу простить меня за то, что вам пришлось пережить приготовления к казни, но я не мог предупредить вас, потому что мои люди знают английский. Все должно было выглядеть реально. Мне было очень жаль причинять вам дополнительные страдания после того, что вам пришлось пережить этой ночью.
— Капитан Ндеби, я все вам прощаю и даже люблю вас за то, что вы делаете, но, ради Бога, скажите, почему вы это делаете?
— Я скажу вам то, чего не говорил ни одной живой душе. Понимаете, моя мать была матабелкой. Она умерла, когда я был совсем маленьким, но я хорошо помню ее и горжусь ей. — Он говорил это, не отрывая глаз от дороги. — Меня, как машона, вырастил отец, но я всегда помнил о своем матабельском происхождении. Матабелы — мой народ, и я не могу больше выносить то, что с ним делают. Я практически уверен в том, что генералу Фунгабере стало известно о моих чувствах, хотя я сомневаюсь в том, что он знает, кем была моя мать. Кроме того, я перестал быть полезным для него. В последнее время я стал это замечать. Я слишком долго и слишком близко жил с леопардом-людоедом, чтобы не изучить его повадки. Меня ждала такая же участь, что и вас — безымянная могила или щенки Фунгаберы.
Тимон назвал их на синдебеле «амавундлака Фунгабера», и Крейг был просто поражен. Такую же фразу использовала учительница миссии Тути Сара Ниони.
— Я слышал это выражение раньше, но не понял его.
— Гиены, — объяснил Тимон. — Умерших или казненных в центрах перевоспитания выносят в лес и оставляют на съедение гиенам. Гиены не оставляют ничего, ни единой косточки, ни клочка волос.
— О мой Бог, — тихо произнесла Сэлли-Энн. — Мы были в Тути. Мы слышали этих тварей, но ничего не поняли. Многие люди так закончили свои жизни?
— Я могу только догадываться, — ответил Тимон. — Думаю, многие тысячи.
— В это невозможно поверить.
— Ненависть генерала Фунгаберы к матабелам похожа на безумие, на одержимость. Он решил уничтожить их полностью. Сначала он уничтожил их лидеров, обвинив в измене, обвинив ложно, как Тунгату Зебива…
— О нет! — воскликнула Сэлли-Энн. — Я этого не вынесу. Тунгата Зебив невиновен?
— Мне очень жаль, мисс Джей. С Тунгатой Зебивом Фунгабера должен был действовать крайне осторожно. Он знал, что в случае его ареста по политическим мотивам восстанет все племя матабелов. Вы и мистер Меллоу предоставили ему идеальную возможность обвинить его в неполитическом преступлении, в преступлении, мотивом которого была алчность.
— Я ничего не понимаю, — сказала Сэлли-Энн. — Если Тунгата Зебив не был главным браконьером, был ли такой браконьер? И если был, то кто?
— Сам генерал Фунгабера, — просто ответил Тимон Ндеби.
— Вы уверены? — не поверил своим ушам Крейг.
— Я лично отправлял за границу много партий контрабанды.
— Но той ночью на дороге Карой?
— Все было достаточно просто. Генерал знал, что рано или поздно Зебив поедет в миссию Тути. Секретарь министра сообщил нам точную дату и время. Мы устроили так, что грузовик с контрабандой, за рулем которого сидел подкупленный нами арестованный матабел, ждал его на дороге к Тути. Конечно, мы не ожидали, что реакция Тунгаты Зебива будет настолько яростной. Это дало нам дополнительное преимущество.
Тимон вел машину настолько быстро, насколько позволяла дорога. Сэлли-Энн и Крейг сидели молча, и постепенно искусственный душевный подъем сменяли ужас и усталость.
— Куда вы едете? — спросил Крейг.
— К границе с Ботсваной.
Это была маленькая страна к юго-западу от них, не имеющая выхода к морю, в которую устремлялись практически все политические беженцы из соседних государств.
— Надеюсь, вам представится возможность собственными глазами увидеть то, что происходит с моим народом. Других свидетелей нет. Генерал Фунгабера закрыл всю северо-западную часть Матабелеленда. Туда не пускают ни журналистов, ни священников, ни представителей Красного Креста…
Он притормозил у ямы на дороге, выкопанной муравьедами в поисках термитов, потом нажал на газ.
— Пропуск, выданный мне генералом Фунгаберой, позволит нам проехать немного дальше, но до границы мы не доедем. Придется использовать объезды и проселочные дороги. Очень скоро генерал Фунгабера узнает о моем дезертирстве, и тогда на нас будет охотиться вся Третья бригада. Мы должны уехать как можно дальше.
Они подъехали к развилке, и Тимон остановил машину, но не выключил двигатель. Он достал крупномасштабную карту и принялся внимательно изучать ее.
— Мы находимся к югу от железной дороги. Это дорога к миссии Импандени. Если успеем проехать здесь до объявления тревоги, тогда у нас будет шанс пересечь границу между Мадабой и Матсуми. Полиция Ботсваны регулярно патрулирует периметр.
— Тогда поехали. — Крейг ощутил нетерпение и страх. Он уже не чувствовал себя уверенно, даже с автоматом на коленях. Тимон сложил карту, и поехал дальше.
— Могу я задать вам еще вопрос? — спросила Сэлли-Энн через несколько минут.
— Я попробую ответить, — сказал Тимон.
— Убийство Гудвинов и других семей в Матабелеленде? Эти зверские преступления были совершены по приказу
Тунгаты Зебива? Он несет ответственность за эти жестокие убийства?
— Нет, мисс Джей. Зебив отчаянно пытался контролировать этих убийц. Я думаю, что в миссию Тути он отправлялся именно для того, чтобы встретиться с радикальными элементами и попытаться их урезонить.
— А надпись кровью «Тунгата Зебив жив»?
Тимон промолчал, лицо его исказилось, словно он переживал внутреннюю борьбу, они ждали, когда он заговорит. Наконец он глубоко вздохнул и произнес изменившимся голосом:
— Мисс Джей, попытайтесь понять мое положение, прежде чем судить меня за мои поступки. Генерал Фунгабера обладает большим даром убеждения. Меня увлекли его обещания славы и богатства. Потом вдруг я понял, что зашел слишком далеко и поворачивать назад уже поздно. Мне кажется, есть такое английское выражение «ездить верхом на тигре». Я был вынужден совершать за плохим поступком еще более отвратительный. — Он замолчал, а потом выпалил разом: — Мисс Джей, я лично нанял убийц Гудвинов в центре перевоспитания. Я приказал им, куда идти, что сделать, что написать на стене. Я снабдил их оружием и даже доставил до места на транспорте Третьей бригады.
Снова воцарилась тишина, только гудел двигатель «лендровера», и нарушить эту тишину вынужден был Тимон, словно слова могли смягчить его вину.
— Это были матабелы, ветераны, закаленные в боях, люди, готовые совершить что угодно ради обретения свободы, ради возможности взять в руки оружие. Они не задумывались.
— А приказ отдавал Фунгабера? — спросил Крейг.
— Конечно. Эти убийства были оправданием начала уничтожения матабелов. Теперь вы понимаете, почему я убегаю с вами. Я больше не могу так жить.
— А убийства других семей, например сенатора Севеджа? — спросила Сэлли-Энн.
— Генералу Фунгабере не нужно было отдавать такой приказ. — Тимон покачал головой. — Эти убийства совершили подражатели. В лесу остается еще много людей с оружием. Они прячут оружие и приходят в города, некоторые даже работают, как законопослушные граждане, но в выходные дни или в праздники они возвращаются в лес, выкапывают автоматы и начинают неистовствовать. Это не политические диссиденты, а вооруженные бандиты. Белые семьи являются наиболее лакомыми и легкими целями. Они лишены возможности обороняться, так как правительство Мугабе отобрало у них оружие.
— И все это играет на руку Питеру Фунгабере. Любого бандита называют политическим диссидентом, любое грязное ограбление является оправданием продолжения преследований, доказательством жестокости и несговорчивости всего племени, — продолжил за него Крейг.
— Именно так, мистер Меллоу.
— И он уже убил Тунгату Зебива. — Крейг чувствовал себя старым и усталым из-за вины за смерть старого друга. — В этом нет никакого сомнения.
— Нет, мистер Меллоу. — Тимон покачал головой. — Я не думаю, что Зебив мертв. Мне кажется, он нужен генералу Фунгабере живым. У него какие-то планы.
— Какие? — спросил Крейг.
— Не знаю точно, но мне кажется, что Питер Фунгабера связался с русскими.
— С русскими? — недоверчиво переспросил Крейг.
— У него были тайные встречи с одним человеком, иностранцем, который, как мне кажется, занимает высокий пост в русской разведке.
— Вы уверены, Тимон?
— Я видел его собственными глазами.
Крейг на несколько минут задумался, потом вернулся к главному вопросу.
— О'кей, оставим на минуту русских в покое. Где сей-. час Тунгата Зебив? Где держит его Фунгабера?
— Не знаю, мне очень жаль, мистер Меллоу.
— Если он жив, пусть сжалится Господь над его душой, — прошептал Крейг.
Он мог представить себе, какие муки приходиться терпеть Тунгате. Он помолчал несколько минут, потом сменил тему.
— Генерал Фунгабера захватил мою собственность для себя, а не для государства? Я правильно понимаю?
— Генерал страстно желал завладеть этими землями. Он часто говорил о них.
— Каким образом? Я имею в виду, как он рассчитывает это сделать, даже квазилегально?
— Очень просто, — объяснил Тимон. — Вы являетесь признанным врагом государства. Ваша собственность конфискована государством. Земельный банк аннулирует поручительство по кредиту на основании подписанного вами документа. Попечитель конфискованного имущества выставит принадлежавшие вам акции «Ролендс Компани» на продажу через частные торги. Предложение генерала Фунгаберы будет принято, так как попечителем конфискованного имущества является его зять. Цена будет весьма приемлемой для генерала.
— Полагаю, — горько заметил Крейг.
— Но зачем ему все это нужно? — недоумевала Сэлли-Энн. — У него уже много миллионов. Неужели ему не достаточно?
— Мисс Джей, для некоторых людей понятие «достаточно» не существует.
— Не может же он надеяться, что это сойдет ему с рук?
— А кто может ему помешать? — Когда Сэлли-Энн не ответила, Тимон продолжил: — Африка становится такой, какой была до прихода белого человека. Здесь существует только один критерий могущества правителя — сила. Мы, африканцы, не признаем ничего другого. Фунгабера силен так же, как был силен когда-то Тунгата Зебив. — Тимон посмотрел на часы. — Нужно поесть. День обещает быть долгим и трудным.
Он съехал с дороги и направил «лендровер» в заросли кустов. Он забрался на капот и расположил ветви так, чтобы машина была не видна с воздуха, потом достал из-под сиденья ящик с неприкосновенным запасом питания. Под ковриком лежала канистра с водой.
Крейг наполнил металлическую банку песком, пропитал его бензином из запасного бака. Таким образом, у них получилась бездымная горелка, на которой можно было вскипятить чай. Они ели неаппетитный сухой паек практически молча.
Один раз Тимон добавил громкость на рации и прослушал сообщение, потом он покачал головой.
— Никакого отношения к нам. — Он вернулся и присел рядом с Крейгом.
— Как вы думаете, — спросил Крейг, пережевывая холодную тушенку, — до границы далеко?
— Сорок миль, может быть, чуть меньше. Затрещала рация, Тимон подскочил к ней и наклонился, внимательно слушая.
— Одно из подразделений Третьей бригады находится всего в нескольких милях отсюда, — сообщил он. — Сейчас они в миссии Импандени. Они закончили боевые действия против диссидентов и выезжают. Возможно, едут сюда. Нужно соблюдать осторожность.
— Я проверю, видно ли нас с дороги, — сказал Крейг. — Сэлли-Энн, погаси огонь! Капитан, прикройте меня!
Он взял автомат и побежал к дороге. Оттуда он придирчиво осмотрел кусты, в которых был спрятан «лендровер», потом уничтожил свои следы и следы, оставленные машиной, веткой с листьями и тщательно распрямил траву, примятую колесами джипа. Работу нельзя было назвать идеальной, но Крейг посчитал, что достаточно замаскировал следы, чтобы их не было видно из быстро двигающегося автомобиля. Он вдруг почувствовал вибрацию в воздухе и прислушался. Звук двигателей грузовиков усиливался. Он бегом вернулся к «лендроверу» и сел на переднее сиденье рядом с Тимоном.
— Поставьте автомат на стойку, — сказал Тимон, но Крейг медлил. — Прошу вас, делайте, что я говорю, мистер Меллоу. Если нас обнаружат, сражаться будет бессмысленно. Я постараюсь убедить их словами. Как я смогу объяснить то, что вы вооружены?
Крейг неохотно передал автомат Сэлли-Энн. Она поставила его на стойку, а Крейг снова почувствовал себя беззащитным и уязвимым. Он сжал кулаки. Грузовики приближались. Кроме шума двигателей, была слышна песня. Она становилась все громче, и Крейг почувствовал, как, несмотря на напряжение, по телу пробежали мурашки от особенной красоты чистых голосов африканцев.
— Третья бригада, — сказал Тимон. — Это «Песня дождевых ветров», хвалебная полковая песня.
Крейг и Сэлли-Энн промолчали, Тимон начал потихоньку подпевать удивительно чистым, вызывающим трепет голосом.
Когда нация горит, дождевые ветры
приносят облегчение,
Когда скот измучен засухой, дождевые ветры
поднимают его на ноги,
Когда дети рыдают от жажды, дождевые ветры
успокаивают их,
Мы — ветры, приносящие дождь,
Мы — добрые ветры нации.
Тимон перевел им слова песни. Крейг уже видел серую пыль от грузовиков над кустами, а голоса солдат были совсем рядом.
Блеснул на солнце металл, и Крейг увидел сквозь листву проезжавшую мимо колонну. Она состояла из трех грузовиков, выкрашенных в унылый песочный цвет, в кузовах сидели солдаты в полевой форме с автоматами в руках. На кабине последнего грузовика сидел офицер, единственный — в бордовом берете с серебряной эмблемой. Он посмотрел прямо на них, и Крейгу показалось, что листва слишком редкая, а офицер находится слишком близко. Он попытался сползти с сиденья.
Потом, слава Богу, колонна прошла мимо, песня стала стихать, а пыль — опускаться на дорогу.
Тимон облегченно вздохнул.
— Будут другие, — сказал он и, сжав пальцами ключ зажигания, дождался, пока не наступит полная тишина. Потом он завел двигатель, включил заднюю скорость и выехал из кустов.
На дороге он повернул в противоположную от колонны сторону, и они поехали по глубокой колее, выбитой тяжелыми грузовиками в мягкой земле. Прошло минут двадцать, как вдруг Тимон пригнулся, чтобы посмотреть через ветровое стекло.
— Дым, — сказал он. — Импандени прямо впереди. Приготовьте фотоаппарат, мисс Джей. Думаю, Третья бригада оставила для вас много интересного.
Он выехали на окружавшие миссию маисовые поля. Стебли уже высохли, и готовые к уборке початки в пожелтевших листьях начинали тяжело клониться к земле. Совсем недавно на поле работали женщины. Одна из них лежала рядом с дорогой. Убегая, она получила в спину пулю, которая вышла между грудей. Грудной ребенок, которого она носила на спине, получил множество ударов штыками. Когда они проезжали мимо, с трупов поднялась туча синих мух.
Никто не произнес ни слова. Сэлли-Энн достала из сумки свой «никкон». Ее кожа под веснушками стала пепельно-серой.
На дороге лежали и другие женщины, похожие на кучи серого тряпья в коричневых пятнах. Поселок состоял примерно из пятидесяти хижин, и все они горели, поднимая тучи искр в голубое утреннее небо. Солдаты побросали все трупы в горящие хижины, на пыли были видны пятна высохшей крови и следы от того, как людей тащили за ноги. Запах горящей плоти был настолько силен, что их рты словно заволокло застывшим свиным жиром. Крейг почувствовал, что его вот-вот вырвет, и зажал рот и нос ладонью.
— Это — диссиденты? — прошептала Сэлли-Энн побелевшими губами. Электропривод «никкона» жужжал практически непрерывно, пока она делала снимки из открытого окна машины.
Солдаты не пощадили даже куриц, перья которых разносил легкий ветерок, как пух из разорванной подушки.
— Стой! — крикнула Сэлли-Энн.
— Останавливаться опасно, — сказал Тимон.
— Стой! — повторила Сэлли-Энн.
Оставив дверь открытой она пошла к хижинам. Умелыми пальцами она меняла кассету за кассетой, губы ее дрожали, а глаза стали круглыми от ужаса.
— Нужно ехать, — сказал Тимон.
— Подождите. — Она двигалась быстро, выполняя свою работу, как профессионал. Потом она скрылась за группой хижин. Запах горящей плоти вызывал тошноту у Крейга, а жар от горящих хижин накатывался волнами, как из открытых дверей гигантской печи.
Сэлли-Энн пронзительно закричала, и они мгновенно выпрыгнули из машины и побежали, передернув автоматы и прикрывая друг друга. Крейг почувствовал как возвращаются рефлексы, которые он считал давно утерянными.
Сэлли-Энн стояла на открытой площадке, забыв о фотоаппарате. У ее ног лежала голая чернокожая женщина. Она была молодой и привлекательной, если смотреть на верхнюю часть тела, но ниже талии ее тело представляло собой лишенную Кожи безобразную массу. Она сумела выползти из огня, в который ее бросили солдаты. В некоторых местах тело обгорело не сильно и покрылось розовыми, сочившимися лимфой пятнами. В других местах обнажились кости, тазовая кость обуглилась и торчала из тела. Мышцы нижней части живота прогорели насквозь, и были видны ее внутренности. Она была еще жива и механически цеплялась за землю пальцами, пытаясь двигаться. Рот конвульсивно открывался и закрывался, глаза были широко открыты и полны страдания.
— Возвращайтесь к «лендроверу», мисс Джей, — сказал Тимон Ндеби. — Вы ничем не можете ей помочь.
Сэлли-Энн не могла двинуться с места. Крейг обнял ее за плечи и повел к машине.
Подойдя к горящей хижине, он обернулся. Тимон Ндеби подошел к изуродованной женщине, держа автомат у бедра. Он смотрел прямо на нее, и лицо его было искажено равным по силе страданием.
Крейг завел Сэлли-Энн за хижину. Позади раздался резкий, как удар бича, выстрел, чуть приглушенный треском горящих хижин. Сэлли-Энн споткнулась, с трудом сохранив равновесие. Когда они подошли к «лендроверу», Сэлли-Энн облокотилась на кабину и медленно согнулась. Ее вырвало в пыль, потом она выпрямилась и вытерла губы ладонью.
Крейг достал из кабины бутылку со спиртом, в ней еще оставалось на дюйм прозрачной жидкости. Он передал спирт Сэлли-Энн, и она выпила его, как воду. Крейг взял у нее пустую бутылку и в ярости бросил ее в горящую хижину.
Из-за хижины вышел Тимон Ндеби. Он молча сел за Руль, Крейг помог Сэлли-Энн сесть на заднее сиденье. Они медленно поехали по поселку, и их взгляду открывались все более ужасные картины.
Когда они проезжали мимо маленькой кирпичной церкви, крыша обвалилась, и деревянный крест поглотило море огня, искр и синего дыма. В ярких лучах солнца пламя казалось почти бесцветным.
* * *
Тимон Ндеби использовал рацию, как мореплаватель использует эхолот для поиска канала на мелководье.
Блокпосты и находившиеся в засадах отряды Третьей бригады делали доклады в штаб по ультракоротковолновой связи, сообщая о своем местоположении, и Тимон аккуратно помечал все на карте.
Дважды им удалось объехать блокпосты по проселочным дорогам и тропам для скота, осторожно пробираясь через заросли акации. Дважды они проезжали мимо небольших поселков, скорее даже скотоводческих ферм, в которых жили две-три семьи матабелов. Третья бригада уже побывала здесь, а за ней последовали вороны и стервятники, которых привлекали полуобгоревшие останки людей.
Если позволяла дорога, они двигались на запад. У каждой подходящей возвышенности Тимон останавливался и прятал машину, а Крейг поднимался на вершину, чтобы осмотреться. Куда бы он ни посмотрел, чистую голубизну неба нарушали столбы черного дыма от горящих поселков. Они продолжали красться на запад, и, по мере приближения к пустыне Калахари, местность быстро менялась. Она становилась все более однообразной, превращалась в скучную серую равнину, выжженную безжалостным солнцем. Иногда встречались низкорослые деревья с искривленными нестерпимым зноем ветвями, похожими на руки инвалида. Эта земля могла удовлетворять лишь самые элементарные потребности человека. Начиналась великая пустыня, но они продолжали углубляться в нее.
Солнце достигло зенита и начало неторопливо снижаться, а с рассвета им удалось проехать не более тридцати миль. Крейг определил по карте, что до границы оставалось не меньше двадцати миль, а все они уже были измотаны постоянным напряжением и жарой в металлической кабине.
В середине дня они остановились на несколько минут. Крейг заварил чай. Сэлли-Энн удалилась в низкорослые колючие заросли, а Тимон склонился над рацией.
— Поселков впереди больше нет, — сказал он, настраиваясь на волну. — Думаю, нам удалось уйти, но я сам здесь никогда не бывал. Даже не знаю, что ждет нас впереди.
— Я работал здесь с Тунгатой, когда мы служили в департаменте охраны природы, в семьдесят втором году. Мы преследовали прайд львов, угрожавший скотоводам, на протяжении ста миль после пересечения границы. Очень плохая местность, поверхностной воды нет, почва мягкая с массой солончаков, и… — Он замолчал, увидев отчаянный жест Тимона.
Тимон настроился на незнакомый голос. Он был более повелительным, более резким, чем голоса командиров взводов, которые он постоянно прослушивал. Было ясно, что голос требовал тишины в сети для важного сообщения. Тимон Ндеби напрягся, потом что-то произнес шепотом.
— В чем дело? — спросил Крейг, почувствовав неладное, но Тимон предостерегающе поднял руку и внимательно слушал длинное сообщение. Когда не стало слышно шороха несущей волны, он выпрямился и посмотрел на него.
— Патруль подобрал троих десантников, которых мы бросили утром. Объявлена тревога всем подразделениям.
Генерал Фунгабера объявил нашу поимку задачей первостепенной важности. В этот район направлены два разведывательных самолета. Очень скоро они будут здесь. Генерал определил наше местонахождение с большой точностью и приказал всем карательным подразделениям к востоку прекратить выполнение задания и немедленно двигаться в этом направлении. Он догадался, что мы попытаемся пересечь границу к югу от Пламтри и железной дороги. Он приказал двум взводам, размещенным на пограничной заставе в Пламтри, заблокировать нас. — Он замолчал, снял очки и стал протирать стекла концом шелкового платка. Без очков он выглядел близоруким, как сова днем.
— Генерал Фунгабера передал всем подразделениям код «леопард». — Он снова замолчал, а потом объяснил, словно извиняясь: — Код «леопард» означает «стрелять без предупреждения», а это очень плохие новости.
Крейг схватил карту и развернул ее на капоте. Сэлли-Энн подошла и остановилась за его спиной.
— Мы находимся здесь, — сказал Крейг, и Тимон кивнул. — Здесь есть только одна дорога, но она уходит на север, скорее на северо-запад, — пробормотал Крейг. — Патруль из Пламтри должен появиться оттуда, то есть ехать нам навстречу, а карательные группы окажутся позади.
Тимон снова кивнул.
— На этот раз они не проедут мимо, а будут крайне внимательны.
Рация снова ожила, и Тимон метнулся к ней. Он мрачнел с каждым услышанным словом.
— Карательное подразделение нашло след нашего «лендровера». Они совсем рядом и двигаются быстро, — сообщил он. — Они уже связались с патрулем, который находится впереди. Мы в западне. Я не знаю, что делать, мистер Меллоу. Они будут здесь буквально через несколько минут. — Он умоляюще посмотрел на Крейга.
— Отлично, — спокойно произнес Крейг. — Поедем к границе по прямой.
— Но вы же говорили, что местность очень плохая… — начал было Тимон.
— Вы знаете, как им пользоваться, мистер Меллоу?
— Я служил оружейником в родезийской полиции.
— Конечно, глупо было спрашивать.
Крейг быстро проверил искривленный магазин, получивший название «банан», и дослал патрон в патронник. Автомат был практически новым и в отличном состоянии. Крейг, ощутив его вес в руках, почувствовал, что меняется его личность. Буквально несколько минут назад его, потерявшего уверенность в себе и испуганного, нес поток событий, на которые он никак не мог повлиять. Теперь он был вооружен. Теперь он мог сражаться, защитить свою женщину и себя самого, теперь он сам мог влиять на события, а не находиться под их влиянием. Это было первобытное атавистическое чувство древнего человека, и Крейг упивался им. Он протянул руку через спинку сиденья и сжал руку Сэлли-Энн, ощутив крепкое ответное пожатие.
— Теперь, по крайней мере, у нас есть шанс. — Она уловила новые интонации в его голосе и, впервые за эту ночь, улыбнулась. Он нащупал рукой бутылку с тростниковым спиртом и передал ее Сэлли-Энн, она сделала глоток и передала бутылку Тимону.
— Итак, капитан, что, черт возьми, происходит? Тимон, сделав глоток, шумно выдохнул и ответил хриплым голосом:
— Вы были абсолютно правы, мистер Меллоу. Генерал Фунгабера приказал увезти вас и мисс Джей в лес и там казнить. Вы также были правы в том, что вину за ваше исчезновение возложат на диссидентов матабелов.
— Почему же вы не подчинились приказу?
Прежде чем ответить, Тимон передал бутылку Крейгу и бросил взгляд на Сэлли-Энн.
— Я прошу простить меня за то, что вам пришлось пережить приготовления к казни, но я не мог предупредить вас, потому что мои люди знают английский. Все должно было выглядеть реально. Мне было очень жаль причинять вам дополнительные страдания после того, что вам пришлось пережить этой ночью.
— Капитан Ндеби, я все вам прощаю и даже люблю вас за то, что вы делаете, но, ради Бога, скажите, почему вы это делаете?
— Я скажу вам то, чего не говорил ни одной живой душе. Понимаете, моя мать была матабелкой. Она умерла, когда я был совсем маленьким, но я хорошо помню ее и горжусь ей. — Он говорил это, не отрывая глаз от дороги. — Меня, как машона, вырастил отец, но я всегда помнил о своем матабельском происхождении. Матабелы — мой народ, и я не могу больше выносить то, что с ним делают. Я практически уверен в том, что генералу Фунгабере стало известно о моих чувствах, хотя я сомневаюсь в том, что он знает, кем была моя мать. Кроме того, я перестал быть полезным для него. В последнее время я стал это замечать. Я слишком долго и слишком близко жил с леопардом-людоедом, чтобы не изучить его повадки. Меня ждала такая же участь, что и вас — безымянная могила или щенки Фунгаберы.
Тимон назвал их на синдебеле «амавундлака Фунгабера», и Крейг был просто поражен. Такую же фразу использовала учительница миссии Тути Сара Ниони.
— Я слышал это выражение раньше, но не понял его.
— Гиены, — объяснил Тимон. — Умерших или казненных в центрах перевоспитания выносят в лес и оставляют на съедение гиенам. Гиены не оставляют ничего, ни единой косточки, ни клочка волос.
— О мой Бог, — тихо произнесла Сэлли-Энн. — Мы были в Тути. Мы слышали этих тварей, но ничего не поняли. Многие люди так закончили свои жизни?
— Я могу только догадываться, — ответил Тимон. — Думаю, многие тысячи.
— В это невозможно поверить.
— Ненависть генерала Фунгаберы к матабелам похожа на безумие, на одержимость. Он решил уничтожить их полностью. Сначала он уничтожил их лидеров, обвинив в измене, обвинив ложно, как Тунгату Зебива…
— О нет! — воскликнула Сэлли-Энн. — Я этого не вынесу. Тунгата Зебив невиновен?
— Мне очень жаль, мисс Джей. С Тунгатой Зебивом Фунгабера должен был действовать крайне осторожно. Он знал, что в случае его ареста по политическим мотивам восстанет все племя матабелов. Вы и мистер Меллоу предоставили ему идеальную возможность обвинить его в неполитическом преступлении, в преступлении, мотивом которого была алчность.
— Я ничего не понимаю, — сказала Сэлли-Энн. — Если Тунгата Зебив не был главным браконьером, был ли такой браконьер? И если был, то кто?
— Сам генерал Фунгабера, — просто ответил Тимон Ндеби.
— Вы уверены? — не поверил своим ушам Крейг.
— Я лично отправлял за границу много партий контрабанды.
— Но той ночью на дороге Карой?
— Все было достаточно просто. Генерал знал, что рано или поздно Зебив поедет в миссию Тути. Секретарь министра сообщил нам точную дату и время. Мы устроили так, что грузовик с контрабандой, за рулем которого сидел подкупленный нами арестованный матабел, ждал его на дороге к Тути. Конечно, мы не ожидали, что реакция Тунгаты Зебива будет настолько яростной. Это дало нам дополнительное преимущество.
Тимон вел машину настолько быстро, насколько позволяла дорога. Сэлли-Энн и Крейг сидели молча, и постепенно искусственный душевный подъем сменяли ужас и усталость.
— Куда вы едете? — спросил Крейг.
— К границе с Ботсваной.
Это была маленькая страна к юго-западу от них, не имеющая выхода к морю, в которую устремлялись практически все политические беженцы из соседних государств.
— Надеюсь, вам представится возможность собственными глазами увидеть то, что происходит с моим народом. Других свидетелей нет. Генерал Фунгабера закрыл всю северо-западную часть Матабелеленда. Туда не пускают ни журналистов, ни священников, ни представителей Красного Креста…
Он притормозил у ямы на дороге, выкопанной муравьедами в поисках термитов, потом нажал на газ.
— Пропуск, выданный мне генералом Фунгаберой, позволит нам проехать немного дальше, но до границы мы не доедем. Придется использовать объезды и проселочные дороги. Очень скоро генерал Фунгабера узнает о моем дезертирстве, и тогда на нас будет охотиться вся Третья бригада. Мы должны уехать как можно дальше.
Они подъехали к развилке, и Тимон остановил машину, но не выключил двигатель. Он достал крупномасштабную карту и принялся внимательно изучать ее.
— Мы находимся к югу от железной дороги. Это дорога к миссии Импандени. Если успеем проехать здесь до объявления тревоги, тогда у нас будет шанс пересечь границу между Мадабой и Матсуми. Полиция Ботсваны регулярно патрулирует периметр.
— Тогда поехали. — Крейг ощутил нетерпение и страх. Он уже не чувствовал себя уверенно, даже с автоматом на коленях. Тимон сложил карту, и поехал дальше.
— Могу я задать вам еще вопрос? — спросила Сэлли-Энн через несколько минут.
— Я попробую ответить, — сказал Тимон.
— Убийство Гудвинов и других семей в Матабелеленде? Эти зверские преступления были совершены по приказу
Тунгаты Зебива? Он несет ответственность за эти жестокие убийства?
— Нет, мисс Джей. Зебив отчаянно пытался контролировать этих убийц. Я думаю, что в миссию Тути он отправлялся именно для того, чтобы встретиться с радикальными элементами и попытаться их урезонить.
— А надпись кровью «Тунгата Зебив жив»?
Тимон промолчал, лицо его исказилось, словно он переживал внутреннюю борьбу, они ждали, когда он заговорит. Наконец он глубоко вздохнул и произнес изменившимся голосом:
— Мисс Джей, попытайтесь понять мое положение, прежде чем судить меня за мои поступки. Генерал Фунгабера обладает большим даром убеждения. Меня увлекли его обещания славы и богатства. Потом вдруг я понял, что зашел слишком далеко и поворачивать назад уже поздно. Мне кажется, есть такое английское выражение «ездить верхом на тигре». Я был вынужден совершать за плохим поступком еще более отвратительный. — Он замолчал, а потом выпалил разом: — Мисс Джей, я лично нанял убийц Гудвинов в центре перевоспитания. Я приказал им, куда идти, что сделать, что написать на стене. Я снабдил их оружием и даже доставил до места на транспорте Третьей бригады.
Снова воцарилась тишина, только гудел двигатель «лендровера», и нарушить эту тишину вынужден был Тимон, словно слова могли смягчить его вину.
— Это были матабелы, ветераны, закаленные в боях, люди, готовые совершить что угодно ради обретения свободы, ради возможности взять в руки оружие. Они не задумывались.
— А приказ отдавал Фунгабера? — спросил Крейг.
— Конечно. Эти убийства были оправданием начала уничтожения матабелов. Теперь вы понимаете, почему я убегаю с вами. Я больше не могу так жить.
— А убийства других семей, например сенатора Севеджа? — спросила Сэлли-Энн.
— Генералу Фунгабере не нужно было отдавать такой приказ. — Тимон покачал головой. — Эти убийства совершили подражатели. В лесу остается еще много людей с оружием. Они прячут оружие и приходят в города, некоторые даже работают, как законопослушные граждане, но в выходные дни или в праздники они возвращаются в лес, выкапывают автоматы и начинают неистовствовать. Это не политические диссиденты, а вооруженные бандиты. Белые семьи являются наиболее лакомыми и легкими целями. Они лишены возможности обороняться, так как правительство Мугабе отобрало у них оружие.
— И все это играет на руку Питеру Фунгабере. Любого бандита называют политическим диссидентом, любое грязное ограбление является оправданием продолжения преследований, доказательством жестокости и несговорчивости всего племени, — продолжил за него Крейг.
— Именно так, мистер Меллоу.
— И он уже убил Тунгату Зебива. — Крейг чувствовал себя старым и усталым из-за вины за смерть старого друга. — В этом нет никакого сомнения.
— Нет, мистер Меллоу. — Тимон покачал головой. — Я не думаю, что Зебив мертв. Мне кажется, он нужен генералу Фунгабере живым. У него какие-то планы.
— Какие? — спросил Крейг.
— Не знаю точно, но мне кажется, что Питер Фунгабера связался с русскими.
— С русскими? — недоверчиво переспросил Крейг.
— У него были тайные встречи с одним человеком, иностранцем, который, как мне кажется, занимает высокий пост в русской разведке.
— Вы уверены, Тимон?
— Я видел его собственными глазами.
Крейг на несколько минут задумался, потом вернулся к главному вопросу.
— О'кей, оставим на минуту русских в покое. Где сей-. час Тунгата Зебив? Где держит его Фунгабера?
— Не знаю, мне очень жаль, мистер Меллоу.
— Если он жив, пусть сжалится Господь над его душой, — прошептал Крейг.
Он мог представить себе, какие муки приходиться терпеть Тунгате. Он помолчал несколько минут, потом сменил тему.
— Генерал Фунгабера захватил мою собственность для себя, а не для государства? Я правильно понимаю?
— Генерал страстно желал завладеть этими землями. Он часто говорил о них.
— Каким образом? Я имею в виду, как он рассчитывает это сделать, даже квазилегально?
— Очень просто, — объяснил Тимон. — Вы являетесь признанным врагом государства. Ваша собственность конфискована государством. Земельный банк аннулирует поручительство по кредиту на основании подписанного вами документа. Попечитель конфискованного имущества выставит принадлежавшие вам акции «Ролендс Компани» на продажу через частные торги. Предложение генерала Фунгаберы будет принято, так как попечителем конфискованного имущества является его зять. Цена будет весьма приемлемой для генерала.
— Полагаю, — горько заметил Крейг.
— Но зачем ему все это нужно? — недоумевала Сэлли-Энн. — У него уже много миллионов. Неужели ему не достаточно?
— Мисс Джей, для некоторых людей понятие «достаточно» не существует.
— Не может же он надеяться, что это сойдет ему с рук?
— А кто может ему помешать? — Когда Сэлли-Энн не ответила, Тимон продолжил: — Африка становится такой, какой была до прихода белого человека. Здесь существует только один критерий могущества правителя — сила. Мы, африканцы, не признаем ничего другого. Фунгабера силен так же, как был силен когда-то Тунгата Зебив. — Тимон посмотрел на часы. — Нужно поесть. День обещает быть долгим и трудным.
Он съехал с дороги и направил «лендровер» в заросли кустов. Он забрался на капот и расположил ветви так, чтобы машина была не видна с воздуха, потом достал из-под сиденья ящик с неприкосновенным запасом питания. Под ковриком лежала канистра с водой.
Крейг наполнил металлическую банку песком, пропитал его бензином из запасного бака. Таким образом, у них получилась бездымная горелка, на которой можно было вскипятить чай. Они ели неаппетитный сухой паек практически молча.
Один раз Тимон добавил громкость на рации и прослушал сообщение, потом он покачал головой.
— Никакого отношения к нам. — Он вернулся и присел рядом с Крейгом.
— Как вы думаете, — спросил Крейг, пережевывая холодную тушенку, — до границы далеко?
— Сорок миль, может быть, чуть меньше. Затрещала рация, Тимон подскочил к ней и наклонился, внимательно слушая.
— Одно из подразделений Третьей бригады находится всего в нескольких милях отсюда, — сообщил он. — Сейчас они в миссии Импандени. Они закончили боевые действия против диссидентов и выезжают. Возможно, едут сюда. Нужно соблюдать осторожность.
— Я проверю, видно ли нас с дороги, — сказал Крейг. — Сэлли-Энн, погаси огонь! Капитан, прикройте меня!
Он взял автомат и побежал к дороге. Оттуда он придирчиво осмотрел кусты, в которых был спрятан «лендровер», потом уничтожил свои следы и следы, оставленные машиной, веткой с листьями и тщательно распрямил траву, примятую колесами джипа. Работу нельзя было назвать идеальной, но Крейг посчитал, что достаточно замаскировал следы, чтобы их не было видно из быстро двигающегося автомобиля. Он вдруг почувствовал вибрацию в воздухе и прислушался. Звук двигателей грузовиков усиливался. Он бегом вернулся к «лендроверу» и сел на переднее сиденье рядом с Тимоном.
— Поставьте автомат на стойку, — сказал Тимон, но Крейг медлил. — Прошу вас, делайте, что я говорю, мистер Меллоу. Если нас обнаружат, сражаться будет бессмысленно. Я постараюсь убедить их словами. Как я смогу объяснить то, что вы вооружены?
Крейг неохотно передал автомат Сэлли-Энн. Она поставила его на стойку, а Крейг снова почувствовал себя беззащитным и уязвимым. Он сжал кулаки. Грузовики приближались. Кроме шума двигателей, была слышна песня. Она становилась все громче, и Крейг почувствовал, как, несмотря на напряжение, по телу пробежали мурашки от особенной красоты чистых голосов африканцев.
— Третья бригада, — сказал Тимон. — Это «Песня дождевых ветров», хвалебная полковая песня.
Крейг и Сэлли-Энн промолчали, Тимон начал потихоньку подпевать удивительно чистым, вызывающим трепет голосом.
Когда нация горит, дождевые ветры
приносят облегчение,
Когда скот измучен засухой, дождевые ветры
поднимают его на ноги,
Когда дети рыдают от жажды, дождевые ветры
успокаивают их,
Мы — ветры, приносящие дождь,
Мы — добрые ветры нации.
Тимон перевел им слова песни. Крейг уже видел серую пыль от грузовиков над кустами, а голоса солдат были совсем рядом.
Блеснул на солнце металл, и Крейг увидел сквозь листву проезжавшую мимо колонну. Она состояла из трех грузовиков, выкрашенных в унылый песочный цвет, в кузовах сидели солдаты в полевой форме с автоматами в руках. На кабине последнего грузовика сидел офицер, единственный — в бордовом берете с серебряной эмблемой. Он посмотрел прямо на них, и Крейгу показалось, что листва слишком редкая, а офицер находится слишком близко. Он попытался сползти с сиденья.
Потом, слава Богу, колонна прошла мимо, песня стала стихать, а пыль — опускаться на дорогу.
Тимон облегченно вздохнул.
— Будут другие, — сказал он и, сжав пальцами ключ зажигания, дождался, пока не наступит полная тишина. Потом он завел двигатель, включил заднюю скорость и выехал из кустов.
На дороге он повернул в противоположную от колонны сторону, и они поехали по глубокой колее, выбитой тяжелыми грузовиками в мягкой земле. Прошло минут двадцать, как вдруг Тимон пригнулся, чтобы посмотреть через ветровое стекло.
— Дым, — сказал он. — Импандени прямо впереди. Приготовьте фотоаппарат, мисс Джей. Думаю, Третья бригада оставила для вас много интересного.
Он выехали на окружавшие миссию маисовые поля. Стебли уже высохли, и готовые к уборке початки в пожелтевших листьях начинали тяжело клониться к земле. Совсем недавно на поле работали женщины. Одна из них лежала рядом с дорогой. Убегая, она получила в спину пулю, которая вышла между грудей. Грудной ребенок, которого она носила на спине, получил множество ударов штыками. Когда они проезжали мимо, с трупов поднялась туча синих мух.
Никто не произнес ни слова. Сэлли-Энн достала из сумки свой «никкон». Ее кожа под веснушками стала пепельно-серой.
На дороге лежали и другие женщины, похожие на кучи серого тряпья в коричневых пятнах. Поселок состоял примерно из пятидесяти хижин, и все они горели, поднимая тучи искр в голубое утреннее небо. Солдаты побросали все трупы в горящие хижины, на пыли были видны пятна высохшей крови и следы от того, как людей тащили за ноги. Запах горящей плоти был настолько силен, что их рты словно заволокло застывшим свиным жиром. Крейг почувствовал, что его вот-вот вырвет, и зажал рот и нос ладонью.
— Это — диссиденты? — прошептала Сэлли-Энн побелевшими губами. Электропривод «никкона» жужжал практически непрерывно, пока она делала снимки из открытого окна машины.
Солдаты не пощадили даже куриц, перья которых разносил легкий ветерок, как пух из разорванной подушки.
— Стой! — крикнула Сэлли-Энн.
— Останавливаться опасно, — сказал Тимон.
— Стой! — повторила Сэлли-Энн.
Оставив дверь открытой она пошла к хижинам. Умелыми пальцами она меняла кассету за кассетой, губы ее дрожали, а глаза стали круглыми от ужаса.
— Нужно ехать, — сказал Тимон.
— Подождите. — Она двигалась быстро, выполняя свою работу, как профессионал. Потом она скрылась за группой хижин. Запах горящей плоти вызывал тошноту у Крейга, а жар от горящих хижин накатывался волнами, как из открытых дверей гигантской печи.
Сэлли-Энн пронзительно закричала, и они мгновенно выпрыгнули из машины и побежали, передернув автоматы и прикрывая друг друга. Крейг почувствовал как возвращаются рефлексы, которые он считал давно утерянными.
Сэлли-Энн стояла на открытой площадке, забыв о фотоаппарате. У ее ног лежала голая чернокожая женщина. Она была молодой и привлекательной, если смотреть на верхнюю часть тела, но ниже талии ее тело представляло собой лишенную Кожи безобразную массу. Она сумела выползти из огня, в который ее бросили солдаты. В некоторых местах тело обгорело не сильно и покрылось розовыми, сочившимися лимфой пятнами. В других местах обнажились кости, тазовая кость обуглилась и торчала из тела. Мышцы нижней части живота прогорели насквозь, и были видны ее внутренности. Она была еще жива и механически цеплялась за землю пальцами, пытаясь двигаться. Рот конвульсивно открывался и закрывался, глаза были широко открыты и полны страдания.
— Возвращайтесь к «лендроверу», мисс Джей, — сказал Тимон Ндеби. — Вы ничем не можете ей помочь.
Сэлли-Энн не могла двинуться с места. Крейг обнял ее за плечи и повел к машине.
Подойдя к горящей хижине, он обернулся. Тимон Ндеби подошел к изуродованной женщине, держа автомат у бедра. Он смотрел прямо на нее, и лицо его было искажено равным по силе страданием.
Крейг завел Сэлли-Энн за хижину. Позади раздался резкий, как удар бича, выстрел, чуть приглушенный треском горящих хижин. Сэлли-Энн споткнулась, с трудом сохранив равновесие. Когда они подошли к «лендроверу», Сэлли-Энн облокотилась на кабину и медленно согнулась. Ее вырвало в пыль, потом она выпрямилась и вытерла губы ладонью.
Крейг достал из кабины бутылку со спиртом, в ней еще оставалось на дюйм прозрачной жидкости. Он передал спирт Сэлли-Энн, и она выпила его, как воду. Крейг взял у нее пустую бутылку и в ярости бросил ее в горящую хижину.
Из-за хижины вышел Тимон Ндеби. Он молча сел за Руль, Крейг помог Сэлли-Энн сесть на заднее сиденье. Они медленно поехали по поселку, и их взгляду открывались все более ужасные картины.
Когда они проезжали мимо маленькой кирпичной церкви, крыша обвалилась, и деревянный крест поглотило море огня, искр и синего дыма. В ярких лучах солнца пламя казалось почти бесцветным.
* * *
Тимон Ндеби использовал рацию, как мореплаватель использует эхолот для поиска канала на мелководье.
Блокпосты и находившиеся в засадах отряды Третьей бригады делали доклады в штаб по ультракоротковолновой связи, сообщая о своем местоположении, и Тимон аккуратно помечал все на карте.
Дважды им удалось объехать блокпосты по проселочным дорогам и тропам для скота, осторожно пробираясь через заросли акации. Дважды они проезжали мимо небольших поселков, скорее даже скотоводческих ферм, в которых жили две-три семьи матабелов. Третья бригада уже побывала здесь, а за ней последовали вороны и стервятники, которых привлекали полуобгоревшие останки людей.
Если позволяла дорога, они двигались на запад. У каждой подходящей возвышенности Тимон останавливался и прятал машину, а Крейг поднимался на вершину, чтобы осмотреться. Куда бы он ни посмотрел, чистую голубизну неба нарушали столбы черного дыма от горящих поселков. Они продолжали красться на запад, и, по мере приближения к пустыне Калахари, местность быстро менялась. Она становилась все более однообразной, превращалась в скучную серую равнину, выжженную безжалостным солнцем. Иногда встречались низкорослые деревья с искривленными нестерпимым зноем ветвями, похожими на руки инвалида. Эта земля могла удовлетворять лишь самые элементарные потребности человека. Начиналась великая пустыня, но они продолжали углубляться в нее.
Солнце достигло зенита и начало неторопливо снижаться, а с рассвета им удалось проехать не более тридцати миль. Крейг определил по карте, что до границы оставалось не меньше двадцати миль, а все они уже были измотаны постоянным напряжением и жарой в металлической кабине.
В середине дня они остановились на несколько минут. Крейг заварил чай. Сэлли-Энн удалилась в низкорослые колючие заросли, а Тимон склонился над рацией.
— Поселков впереди больше нет, — сказал он, настраиваясь на волну. — Думаю, нам удалось уйти, но я сам здесь никогда не бывал. Даже не знаю, что ждет нас впереди.
— Я работал здесь с Тунгатой, когда мы служили в департаменте охраны природы, в семьдесят втором году. Мы преследовали прайд львов, угрожавший скотоводам, на протяжении ста миль после пересечения границы. Очень плохая местность, поверхностной воды нет, почва мягкая с массой солончаков, и… — Он замолчал, увидев отчаянный жест Тимона.
Тимон настроился на незнакомый голос. Он был более повелительным, более резким, чем голоса командиров взводов, которые он постоянно прослушивал. Было ясно, что голос требовал тишины в сети для важного сообщения. Тимон Ндеби напрягся, потом что-то произнес шепотом.
— В чем дело? — спросил Крейг, почувствовав неладное, но Тимон предостерегающе поднял руку и внимательно слушал длинное сообщение. Когда не стало слышно шороха несущей волны, он выпрямился и посмотрел на него.
— Патруль подобрал троих десантников, которых мы бросили утром. Объявлена тревога всем подразделениям.
Генерал Фунгабера объявил нашу поимку задачей первостепенной важности. В этот район направлены два разведывательных самолета. Очень скоро они будут здесь. Генерал определил наше местонахождение с большой точностью и приказал всем карательным подразделениям к востоку прекратить выполнение задания и немедленно двигаться в этом направлении. Он догадался, что мы попытаемся пересечь границу к югу от Пламтри и железной дороги. Он приказал двум взводам, размещенным на пограничной заставе в Пламтри, заблокировать нас. — Он замолчал, снял очки и стал протирать стекла концом шелкового платка. Без очков он выглядел близоруким, как сова днем.
— Генерал Фунгабера передал всем подразделениям код «леопард». — Он снова замолчал, а потом объяснил, словно извиняясь: — Код «леопард» означает «стрелять без предупреждения», а это очень плохие новости.
Крейг схватил карту и развернул ее на капоте. Сэлли-Энн подошла и остановилась за его спиной.
— Мы находимся здесь, — сказал Крейг, и Тимон кивнул. — Здесь есть только одна дорога, но она уходит на север, скорее на северо-запад, — пробормотал Крейг. — Патруль из Пламтри должен появиться оттуда, то есть ехать нам навстречу, а карательные группы окажутся позади.
Тимон снова кивнул.
— На этот раз они не проедут мимо, а будут крайне внимательны.
Рация снова ожила, и Тимон метнулся к ней. Он мрачнел с каждым услышанным словом.
— Карательное подразделение нашло след нашего «лендровера». Они совсем рядом и двигаются быстро, — сообщил он. — Они уже связались с патрулем, который находится впереди. Мы в западне. Я не знаю, что делать, мистер Меллоу. Они будут здесь буквально через несколько минут. — Он умоляюще посмотрел на Крейга.
— Отлично, — спокойно произнес Крейг. — Поедем к границе по прямой.
— Но вы же говорили, что местность очень плохая… — начал было Тимон.