Страница:
— Достань бензин, я сам решу, как мне поступить. Вернусь в начале следующей недели, и хочу знать, что твои приятели в Цюрихе думают о моем предложении.
* * *
Местность была изумительно красивой, дикой и не тронутой человеком. Никаких оград, возделанных земель, никаких зданий. Она была защищена от притока земледельцев и скотоводов поясом распространения мухи цеце, протянувшимся от долины Замбези до лесов вдоль откоса.
С одной стороны участок граничил с заповедником Чизарира, с другой — с заповедником Мзола, причем оба заповедника являлись огромными сокровищницами дикой природы. Во время депрессии тридцатых годов Баву сам выбрал участок и заплатил по шесть пенсов за акр. Приобрел одну тысячу акров за две тысячи пятьсот фунтов. «Конечно, эти земли никогда не будут пригодными для разведения скота, — сказал он однажды Крейгу, когда они разбили лагерь под огромными фиговыми деревом рядом с полноводной зеленой Чизарирой и наблюдали, как песчаные куропатки стремительно скользили на фоне заходящего солнца и садились на белый, как сахарный песок, противоположный берег. — Пастбища слишком кислые, к тому же цеце убьют любое животное, которое ты попытаешься здесь развести, но именно поэтому этот уголок останется нетронутой старой Африкой.
Старик использовал участок в качестве охотничьих угодий и уединенного места отдыха. Он не обносил его колючей проволокой, не построил на нем даже хижины, предпочитая спать на голой земле под развесистым фиговым деревом.
Охотился здесь Баву очень выборочно, только на слонов, львов, носорогов и буйволов, словом, только на опасную дичь, которую, впрочем, он ревниво оберегал от других стрелков, не делая исключения даже для своих сыновей и внуков.
«Это мой маленький личный рай, — говорил он. — И я достаточно сильно тебя люблю, чтобы сохранить его в таком состоянии».
Крейг полагал, что последними дорогой к омутам пользовались они с дедом, и было это десять лет назад. Дорога заросла, слоны повалили на нее деревья мопани, устроив своего рода примитивные заграждения, ливни размыли ее.
— Извини меня, мистер Авис, — пробормотал Крейг и направил маленький прочный «фольксваген» на дорогу.
Однако автомобиль с передним приводом был достаточно легким и проворным, чтобы преодолеть даже самые коварные пересохшие русла рек, правда, Крейгу иногда приходилось мостить их ветвями деревьев, чтобы колеса не проваливались в мелкий песок. Много раз он сбивался с дороги и находил ее только после утомительных поисков пешком.
Один раз он провалился в нору муравьеда, и ему пришлось поднимать домкратом переднюю ось, несколько раз ему приходилось огибать устроенные слонами заграждения. В конце концов он вынужден был оставить машину и пройти последние несколько миль пешком. К реке он подошел с последними лучами заката.
Он свернулся на одеяле, которое стянул из мотеля, и безмятежно проспал всю ночь, проснувшись с первыми красными лучами великолепного африканского рассвета. Он позавтракал холодными консервированными бобами, сварил кофе и, оставив рюкзак и одеяло под деревом, пошел по берегу реки.
Пешком он мог обойти лишь крошечную часть широкого клина дикой местности, растянувшейся на сотни тысяч акров, но река Чизарира была сердцем и главной артерией этого края. То, что он здесь увидит, позволит ему понять, какие перемены произошли со времени его последнего посещения.
Почти мгновенно он понял, что в лесу было много животных разных видов: увидев его, немедленно разбежались, мелькнув белоснежными хвостиками, пугливые антилопы куду со спиральными рогами, грациозные импалы парили, как розовый дым между деревьями. Потом он нашел следы более редких животных. Сначала он увидел свежие следы леопарда у самой кромки воды, где кошка пила ночью, затем удлиненные, похожие на слезы следы и шарики помета величественной черной лошадиной антилопы.
Он пообедал ломтиками колбасы, которые отрезал складным ножом и запивал терпким белым соком плодов баобаба. Потом он углубился по узкой извилистой звериной тропе в густые заросли эбенового кустарника. Не успел он сделать и сотни шагов, как вышел на открытое место среди зарослей переплетенных веток и мгновенно ощутил приступ радости.
Здесь воняло, как в загоне для скота, только сильнее. Он понял, что попал к навозной куче, к которой животные по привычке возвращались, чтобы испражняться. По характеру испражнений, состоявших из переваренных веток и коры, а также по тому, что они были перемешаны и разбросаны, Крейг понял, что они принадлежали черным носорогам, одному из самых редких, исчезающих видов животных Африки.
В отличие от белых носорогов, которые обычно паслись на лугах и были апатичными и спокойными животными, черные носороги ощипывали нижние ветки кустов и часто заходили в заросли. По характеру они были вздорными, любопытными, глупыми и раздражительными животными, которые могли наброситься на кого или на что угодно, включая людей, лошадей, грузовики или паровозы.
Перед войной один печально известный зверь жил на границе долины Замбези, недалеко от того места, где автомобильная и железная дороги спускались к водопаду Виктория. Всего он уничтожил восемнадцать грузовиков и автобусов, подстерегая их на крутом склоне, где машины вынуждены были сбавлять скорость до пешеходной, и бросаясь в лобовую атаку, чтобы пробить рогом радиатор и удалиться с довольным видом и победоносными криками в клубах пыли.
В конце концов он переоценил свои силы и решил пободаться с экспрессом к водопаду Виктория, бросившись на него по рельсам подобно средневековому рыцарю на турнире. Локомотив шел со скоростью двадцать миль в час, носорог весил около двух тонн и двигался приблизительно с такой же скоростью в противоположном направлении, поэтому их встреча была монументальной. Экспресс, беспомощно вращая колесами, со скрежетом остановился, и на этом закончилась карьера носорога в качестве разрушителя радиаторов.
Крейг с радостью определил, что в последний раз кучу посещали не более двенадцати часов назад, и это была семья носорогов, состоявшая из самца, самки и детеныша. Крейг с улыбкой вспомнил старую легенду матабелов о том, почему носорог раскидывает навоз. Судя по ней, делает он это из страха перед дикобразом — единственным животным, от которого огромный зверь убегал, храпя от ужаса.
Матабелы рассказывали, что когда-то давным-давно носорог попросил у дикобраза иглу, чтобы зашить рану от колючки на своей толстой коже. Зашив рану бечевкой из коры, носорог зажал иглу в губах, стал восхищаться своим мастерством и по невнимательности проглотил иглу. Он до сих пор ищет ее в навозе и старательно избегает встреч с дикобразом, боясь его упреков.
Во всем мире сохранилось не более нескольких тысяч черных носорогов. Крейг был безумно рад, что несколько животных сохранились в этой местности, а это делало его гипотетические планы более оправданными и осуществимыми.
С улыбкой на губах он пошел по самому свежему следу и успел пройти не более полумили, когда услышал за серой непроницаемой стеной кустарника встревоженное верещание, а потом увидел стаю ткачиков. Эти шумные птицы жили вместе с крупными африканскими животными и питались исключительно клещами и кровососущими мухами, кишащими в их шкурах, и в знак благодарности всегда сообщали о приближении опасности.
Почти сразу за встревоженными криками птиц последовало оглушающее пыхтение и фырканье, кусты с треском раздвинулись, и Крейг наконец увидел, как огромное серое животное выскочило на тропу всего в тридцати шагах от него и с возмущенным ревом принялось высматривать подслеповатыми глазками поверх двух отполированных рогов подходящий объект нападения.
Крейг отлично знал, что слабые глаза животного могут различить неподвижно стоящего человека на расстоянии не более пятнадцати шагов, к тому же легкий ветерок дул прямо ему в лицо. Тем не менее он сосредоточился и приготовился отскочить в сторону, если носорог бросится на него. Зверь с поразительным проворством переступал с ноги на ногу, явно не желая успокаиваться, и в пылком воображении Крейга его рог становился с каждой секундой длиннее и острее. Он незаметно достал складной нож из кармана. Животное почувствовало движение и приблизилось на несколько шагов, так что Крейг оказался на границе его поля зрения и в серьезной опасности.
Коротко взмахнув рукой, он бросил нож над головой носорога в кусты позади него. Раздался громкий треск, когда нож ударился о ветку.
Носорог мгновенно развернулся и бросился на звук. Кусты расступились, как перед танком «центурион», и треск постепенно стих, когда носорог поднялся по склону и перевалил за гребень в поисках противника. Крейг тяжело опустился на тропу и согнулся, задыхаясь от хохота, граничившего с истерикой.
В течение следующих нескольких часов ему удалось отыскать три впадины, заполненные вонючей стоячей водой, которую эти странные животные предпочитали чистым проточным водам реки, и он решил, где разместить укрытия, из которых туристы будут наблюдать за носорогами с близкого расстояния. Конечно, рядом с водопоями следует установить соляные лизунцы, которые привлекут животных, чтобы туристы могли глазеть на них и фотографировать.
Расположившись на бревне рядом с водопоем, он обдумал факторы, говорившие в пользу осуществления проекта. Сейчас он находился в часе полета от водопада Виктория — одного из семи чудес света, привлекавшего каждый месяц тысячи туристов. До его лагеря крюк будет совсем небольшим и лишь ненамного удорожит стоимость перелета. У него были редкие животные, предложить которых могли лишь немногие заповедники и лагеря, а также много других зверей, сконцентрированных на относительно небольшой площади. Граничил его участок с двумя малоразвитыми заповедниками, являвшимися постоянными источниками интересных животных.
По его мнению, следовало построить лагерь типа «шампанское с икрой», похожий на частные владения, граничившие с Национальным парком Крюгера в Южной Африке. Он построит небольшие лагеря, достаточно далеко друг от друга, чтобы у посетителей создавалось впечатление, что вся дикая природа принадлежит только им. Он наймет обаятельных и знающих проводников, которые будут подвозить туристов на «лендроверах» и подводить пешком к редким и потенциально опасным животным, чтобы приключение казалось захватывающим. Он обеспечит шикарную обстановку в лагере, куда туристы будут возвращаться по вечерам, включая кондиционирование воздуха, изысканную кухню и лучшие вина. Еще он наймет очаровательных молодых девушек, которые будут развлекать гостей, будет показывать фильмы о дикой природе, приглашать самых лучших экспертов для чтения лекций. И все это он будет предоставлять по безумно высокой цене, имея в виду обслуживание туристов самого высокого уровня.
В свой примитивный лагерь под фиговыми деревьями Крейг вернулся, когда стемнело. Его лицо и руки покраснели от солнца, шея распухла от укусов мух цеце, культя ныла от непривычной нагрузки. Крейг слишком устал, чтобы готовить ужин, поэтому он просто отстегнул протез, выпил виски из пластмассовой кружки, завернулся в одеяло и почти мгновенно уснул. Он проснулся на несколько минут среди ночи, чтобы справить нужду, и попутно насладился рычанием охотившегося прайда львов.
Разбудили его похожие на свист крики диких голубей, питавшихся на дереве, и он почувствовал себя голодным как волк и, самое главное, абсолютно счастливым, каким не чувствовал себя уже много лет.
Позавтракав, он допрыгал на одной ноге до реки, захватив с собой номер журнала «Фармере Уикли» — библии африканских фермеров. Там он сел в воду, ощутив голым задом приятное покалывание крупных песчинок, а все еще нывшей культей — прохладную воду реки, стал изучать цены на скот и подсчитывать в уме возможные расходы.
Ему пришлось быстро пересмотреть свои слишком амбициозные, планы, когда он подсчитал, во что выльется приобретение племенного скота для «Кинг Линн» и «Квин Линн». Консорциум продал скот за полтора миллиона, а цены с того времени успели подняться.
Придется начать с хороших быков и скрещенных коров и постепенно развивать свою породу. Тем не менее расходы будут высокими, с учетом переоснащения ферм и строительством туристского лагеря здесь, на Чизарире. Кроме того, ему придется выселить скваттеров, а это возможно будет сделать, только предложив им финансовую компенсацию. Как говорил старик Баву, сосчитай, сколько это будет стоить, по твоему мнению, а потом умножь на два.
В кредит он мог записать то, что он сам жил достаточно экономно на яхте, в отличие от многих других молодых авторов, добившихся внезапного успеха. Книга была в списке бестселлеров по обеим сторонам Атлантики в течение почти года, была включена в списки рекомендуемых книг тремя основными книжными клубами, была также переведена на несколько языков, включая хинди. Кроме того, вышел сокращенный вариант в «Ридерс Дайджест», был снят телевизионный сериал, были подписаны контракты на издание книги в мягкой обложке. Впрочем, нельзя забывать, что в конце процесса в его накопления запустил руки налоговый инспектор.
Ему повезло, что после такого опустошительного набега у него осталось то, что он имел сейчас. Он занимался спекуляциями золотом и серебром, ему три раза сопутствовал успех в игре на бирже, и, наконец, он вовремя перевел все средства в швейцарские франки. Кроме того, он мог продать яхту. Всего месяц назад ему предлагали за «Баву» сто пятьдесят тысяч долларов, но ему и сейчас не хотелось с ней расставаться. Еще он мог попробовать выбить у Эша Леви крупный аванс за ненаписанный роман и, в конце концов, заложить душу.
Подсчитав все, он понял, что в лучшем случае, используя все возможности и источники кредитования, ему удастся собрать полтора миллиона. А не хватать будет примерно такой же суммы.
«Итак, мой любимый банкир Генри Пикеринг, тебя ждет большой сюрприз!» — Он беззаботно улыбнулся, подумав, что нарушает золотое правило предусмотрительного инвестора и кладет все яйца в одну корзину. «Дорогой Генри, наш компьютер выбрал вас в качестве счастливого кредитора одноногого исчерпавшего себя писаки на сумму в полтора миллиона долларов». Ни до чего лучшего в данный момент он додуматься не мог, кроме того, что следовало дождаться ответа консорциума Джока Дэниелса. Он переключился на более земные размышления.
Он нырнул и сделал глоток чистейшей сладкой воды. Чизарира была небольшим притоком великой Замбези, значит, он пил воду Замбези, как обещал Генри Пикерингу. Название «Чизарира» было не очень удобным для произношения и запоминания западными туристами. Ему требовалось название, под которым он будет продавать свой африканский рай.
— «Воды Замбези», — громко произнес он. — Я назову лагерь «Воды Замбези». — Он чуть не задохнулся, услышав совсем рядом мужской голос:
— Должно быть, он — сумасшедший.
Это был низкий и мелодичный голос матабела.
— Сначала он является сюда один и без оружия, потом сидит среди крокодилов и разговаривает с деревьями!
Крейг быстро перевернулся на живот и уставился на троих мужчин, бесшумно появившихся из леса и теперь стоявших в десяти шагах. Их лица были холодны и лишены всякого выражения.
Все трое были одеты в выцветшие джинсовые костюмы — униформу партизан. Они с привычной небрежностью держали в руках автоматы АК-47, которые нельзя было спутать с другим оружием благодаря изогнутым рожкам и фанерным прикладам.
Джинсы, АК-47 и матабелы — Крейг практически не сомневался в том, с кем ему пришлось встретиться. Регулярные войска Зимбабве были одеты в рабочую форму или боевые комбинезоны, вооружены оружием НАТО и говорили на языке шонов. Эти люди были бойцами распущенной Зимбабвийской народной революционной армии, стали политическими мятежниками, не подчинявшимися никаким законам, не признававшими никакой власти, превращенными кровопролитной войной в жестоких, безжалостных людей со смертью в руках и в глазах. Несмотря на то, что Крейга предупреждали о такой возможности, что он даже в какой-то мере ждал этой встречи, во рту у него пересохло и он ощутил приступ тошноты.
— Нам не следует брать его в заложники, — сказал Самый молодой из партизан. — Мы можем просто пристрелить его и закопать, а потом сказать, что он у нас.
Ему было лет двадцать пять, и Крейг подозревал, что он убил по человеку за каждый год жизни.
— Шесть заложников, которых мы захватили у водопада Виктория, причинили нам только неприятности, а потом мы их все равно пристрелили, — согласился второй партизан, и оба они посмотрели на третьего. Он был всего на несколько лет старше, но не могло возникнуть сомнения в том, что именно он был лидером. Тонкий шрам рассекал его лицо от уголка рта до линии волос на виске, и казалось, что он постоянно криво усмехается.
Крейг вспомнил происшествие, которое они обсуждали. Партизаны остановили туристический автобус по дороге к водопаду и захватили в заложники шесть мужчин: канадца, американцев и британца, выдвинув требование освободить политических заключенных. Несмотря на интенсивные поиски полиции и частей регулярной армии, заложники так и не были найдены.
Лидер с обезображенным лицом долго смотрел на Крейга темными дымчатыми глазами, потом перевел большим пальцем предохранитель на автоматический огонь.
— Настоящий матабел никогда не убивает кровного брата племени. — Крейг с огромным усилием заставил себя говорить спокойно, без малейшего признака страха.
Он говорил на синдебеле настолько безупречно и свободно, что лидер удивленно заморгал.
— Хау! — сказал он удивленно. — Ты говоришь как мужчина, но о каком кровном брате идет речь?
— О товарище министре Тунгате Зебиве, — ответил Крейг и заметил, как тут же изменился взгляд лидера и пришли в замешательство его товарищи. Он произнес слова, которые вывели их из равновесия и отложили его казнь на мгновение, но автомат лидера был по-прежнему взведен и направлен ему в живот.
Молчание нарушил самый молодой партизан, заговоривший слишком громко, чтобы скрыть свою нерешительность:
— Бабуин может прокричать с вершины холма имя могучего льва с черной гривой, заявляя о его покровительстве, но знает ли сам лев этого бабуина? Убей его, и покончим с этим.
— Но он говорит как брат, — пробормотал лидер. — И товарищ Тунгата не знает жалости…
Крейг понимал, что его судьбу мог решить даже незначительный толчок в любом направлении.
— Я докажу, — сказал он чуть дрожащим голосом. — Мне нужно только дойти до рюкзака.
Лидер медлил с ответом.
— Я голый, — сказал Крейг. — Нет никакого оружия, даже ножа, а вас трое с автоматами.
— Иди! — разрешил матабел. — Но иди осторожно. Уже много лун я никого не убивал и чувствую желание это сделать.
Крейг осторожно поднялся и сразу же заметил интерес в их глазах, когда они увидели его укороченную ногу и компенсирующее мышечное развитие другой ноги и всего остального тела. Интерес сменило настороженное уважение, когда они увидели, как легко Крейг передвигается на одной ноге. Вода все еще стекала с твердых мышц живота и спины, когда он добрался до рюкзака. Он подготовился к такой встрече и достал из кармана рюкзака бумажник, а из него цветную фотографию, которую передал лидеру.
На фотографии были изображены двое мужчин, сидевшие на капоте древнего «лендровера». Они, смеясь, обнимали друг друга за плечи. Каждый держал в руке банку с пивом и приветствовал ею фотографа. Дух товарищества и согласия между ними был очевиден.
Партизан со шрамом долго рассматривал ее, потом поставил автомат на предохранитель.
— Это товарищ Тунгата, — сказал он и передал фотографию другим.
— Возможно, — неохотно согласился самый молодой, — но очень давно. Я думаю, его надо пристрелить.
Теперь его мнение скорее являлось желанием, чем решимостью.
— Товарищ Тунгата проглотит тебя, не разжевывая, — безо всякого выражения произнес его товарищ и повесил автомат на плечо.
Крейг поднял протез и ловко пристегнул его к культе. Партизаны тут же заинтересовались и, забыв на минуту о своих кровожадных намерениях, столпились вокруг него, чтобы получше рассмотреть удивительный придаток.
Зная, как африканцы любят шутки, Крейг решил показать несколько трюков. Он сплясал джигу, ударил себя, даже не поморщившись, по голени, потом сорвал с самого молодого и кровожадного партизана шляпу, скомкал ее и с криком «Пеле!» ударил с полулета протезом, забросив головной убор на нижнюю ветку фигового дерева. Двое других партизан улюлюкали и смеялись До слез над унижением своего молодого товарища, когда тот полез на дерево, чтобы снять свою шляпу.
Точно оценив их настроение, Крейг открыл рюкзак и Достал кружку и бутылку виски. Щедро плеснув виски в кружку, он протянул ее лидеру.
— За братство, — сказал он.
Партизан прислонил автомат к стволу дерева и взял кружку. Он выпил виски одним глотком и блаженно выпустил пары через нос и рот. Двое других приняли кружки с таким же удовольствием.
Потом Крейг надел штаны и сел на рюкзак, поставив перед собой бутылку, а они, положив оружие на землю, разместились на корточках полукругом перед ним.
— Меня зовут Крейг Меллоу.
— Мы будем называть тебя Куфелой, — сказал лидер, — потому что твоя нога ходит сама по себе.
Остальные партизаны одобрительно захлопали, и Крейг налил всем еще виски, чтобы отпраздновать свое крещение.
— Товарищи зовут меня Бдительный, — представился лидер. Почти все партизаны выбрали себе nomsdeguerre. — Это товарищ Пекин. — Крейг предположил, что это была дань уважения китайским инструкторам. — А это, — лидер указал на самого молодого партизана, — товарищ Доллар.
Крейг с трудом удержался от смеха над таким нелепым сочетанием идеологий.
— Товарищ Бдительный, — сказал он. — Канки пометили тебя.
Канками, или шакалами, называли силы безопасности, и Крейг предположил, что лидер будет гордиться своими боевыми ранами.
Товарищ Бдительный провел ладонью по щеке.
— Штыком, — сказал он. — Они решили, что я умер, и оставили гиенам.
— А твоя нога? — спросил Доллар, — Потерял на войне?
Утвердительный ответ дал бы им понять, что он воевал против них. Реакция была бы непредсказуемой, но Крейг помедлил всего мгновение и кивнул.
— Наступил на одну из наших мин.
— На собственную мину! — радостно воскликнул Бдительный. — Он наступил на собственную мину!
Другие тоже посчитали это смешным, и Крейг не заметил и намека на злобу.
— Где? — поинтересовался Пекин.
— У реки, между Казангулой и водопадом Виктория.
— О, да. — Они важно кивнули друг другу. — Плохое место. Мы часто переходили там границу, — вспомнил Бдительный. — Именно там мы сразились со Скаутами.
Скауты Баллантайна были элитным подразделением сил безопасности, а Крейг служил там в качестве оружейника.
— В тот день, когда я наступил на мину, Скауты преследовали ваших людей через реку. Был ужасный бой на замбийском берегу, и все Скауты погибли.
— Хау! Хау! — воскликнули они восхищенно. — Славный был денек. Мы были там, сражались вместе с товарищем Тунгатой.
— Какой бой, какая бойня была, когда мы заманили их в ловушку. — Глаза Доллара загорелись жаждой убийства.
— Как они сражались! Клянусь матерью Нкулу-кулу! Как они сражались! Это были настоящие мужчины.
Крейг почувствовал тошноту, вспомнив тот день. Его двоюродный брат Ролланд Баллантайн лично повел Скаутов через реку. Крейг, истекая кровью, лежал на минном поле, а Ролланд со своими людьми сражался насмерть всего в нескольких милях от него. Их тела были осквернены этими людьми, а сейчас они обсуждали те страшные события, как незабываемый футбольный матч.
Крейг налил еще виски. Как он ненавидел их тогда, называя «террами», сокращенно от «террористы», ненавидел той лютой ненавистью, которой ненавидят нечто, грозящее самому дорогому в твоей жизни, самому твоему существованию. А сейчас он приветственно поднимал кружку с виски и пил за их здоровье. Он слышал, что пилоты люфтваффе и ВВС Великобритании на своих встречах вспоминают минувшую войну скорее как товарищи, а не как смертельные враги.
— А где ты был, когда мы ракетами подожгли хранилище в Хараре и сожгли все топливо? — спрашивали они.
— Ты помнишь, как Скауты свалились с неба на наш лагерь в Молингуши? Они убили восемьсот наших. Я был там, — похвастался Пекин. — Но меня они не поймали.
Крейг понял, что больше не испытывает к ним ненависти. Под слоем жестокости и свирепости, нанесенным на них войной, они оставались настоящими матабелами, которых он всегда любил за безудержную веселость, чувство гордости за себя и свое племя, личную честность, верность и соблюдение, пусть достаточно своеобразного, кодекса чести. Крейг почувствовал расположение к ним, и они ответили ему тем же.
— Что заставило тебя приехать сюда, Куфела? Такой разумный человек направился в логово леопарда, не взяв даже палки? Должно быть, ты слышал о нас — и все равно пришел.
— Да, я слышал о вас. Слышал, что вы — бесстрашные люди, как старые воины Мзиликази.
Они по достоинству оценили комплимент.
— Но я пришел сюда, чтобы познакомиться и поговорить, — продолжил Крейг.
— Зачем?
— Я напишу книгу, а в ней правдиво расскажу о том, кто вы такие и за что сражаетесь.
* * *
Местность была изумительно красивой, дикой и не тронутой человеком. Никаких оград, возделанных земель, никаких зданий. Она была защищена от притока земледельцев и скотоводов поясом распространения мухи цеце, протянувшимся от долины Замбези до лесов вдоль откоса.
С одной стороны участок граничил с заповедником Чизарира, с другой — с заповедником Мзола, причем оба заповедника являлись огромными сокровищницами дикой природы. Во время депрессии тридцатых годов Баву сам выбрал участок и заплатил по шесть пенсов за акр. Приобрел одну тысячу акров за две тысячи пятьсот фунтов. «Конечно, эти земли никогда не будут пригодными для разведения скота, — сказал он однажды Крейгу, когда они разбили лагерь под огромными фиговыми деревом рядом с полноводной зеленой Чизарирой и наблюдали, как песчаные куропатки стремительно скользили на фоне заходящего солнца и садились на белый, как сахарный песок, противоположный берег. — Пастбища слишком кислые, к тому же цеце убьют любое животное, которое ты попытаешься здесь развести, но именно поэтому этот уголок останется нетронутой старой Африкой.
Старик использовал участок в качестве охотничьих угодий и уединенного места отдыха. Он не обносил его колючей проволокой, не построил на нем даже хижины, предпочитая спать на голой земле под развесистым фиговым деревом.
Охотился здесь Баву очень выборочно, только на слонов, львов, носорогов и буйволов, словом, только на опасную дичь, которую, впрочем, он ревниво оберегал от других стрелков, не делая исключения даже для своих сыновей и внуков.
«Это мой маленький личный рай, — говорил он. — И я достаточно сильно тебя люблю, чтобы сохранить его в таком состоянии».
Крейг полагал, что последними дорогой к омутам пользовались они с дедом, и было это десять лет назад. Дорога заросла, слоны повалили на нее деревья мопани, устроив своего рода примитивные заграждения, ливни размыли ее.
— Извини меня, мистер Авис, — пробормотал Крейг и направил маленький прочный «фольксваген» на дорогу.
Однако автомобиль с передним приводом был достаточно легким и проворным, чтобы преодолеть даже самые коварные пересохшие русла рек, правда, Крейгу иногда приходилось мостить их ветвями деревьев, чтобы колеса не проваливались в мелкий песок. Много раз он сбивался с дороги и находил ее только после утомительных поисков пешком.
Один раз он провалился в нору муравьеда, и ему пришлось поднимать домкратом переднюю ось, несколько раз ему приходилось огибать устроенные слонами заграждения. В конце концов он вынужден был оставить машину и пройти последние несколько миль пешком. К реке он подошел с последними лучами заката.
Он свернулся на одеяле, которое стянул из мотеля, и безмятежно проспал всю ночь, проснувшись с первыми красными лучами великолепного африканского рассвета. Он позавтракал холодными консервированными бобами, сварил кофе и, оставив рюкзак и одеяло под деревом, пошел по берегу реки.
Пешком он мог обойти лишь крошечную часть широкого клина дикой местности, растянувшейся на сотни тысяч акров, но река Чизарира была сердцем и главной артерией этого края. То, что он здесь увидит, позволит ему понять, какие перемены произошли со времени его последнего посещения.
Почти мгновенно он понял, что в лесу было много животных разных видов: увидев его, немедленно разбежались, мелькнув белоснежными хвостиками, пугливые антилопы куду со спиральными рогами, грациозные импалы парили, как розовый дым между деревьями. Потом он нашел следы более редких животных. Сначала он увидел свежие следы леопарда у самой кромки воды, где кошка пила ночью, затем удлиненные, похожие на слезы следы и шарики помета величественной черной лошадиной антилопы.
Он пообедал ломтиками колбасы, которые отрезал складным ножом и запивал терпким белым соком плодов баобаба. Потом он углубился по узкой извилистой звериной тропе в густые заросли эбенового кустарника. Не успел он сделать и сотни шагов, как вышел на открытое место среди зарослей переплетенных веток и мгновенно ощутил приступ радости.
Здесь воняло, как в загоне для скота, только сильнее. Он понял, что попал к навозной куче, к которой животные по привычке возвращались, чтобы испражняться. По характеру испражнений, состоявших из переваренных веток и коры, а также по тому, что они были перемешаны и разбросаны, Крейг понял, что они принадлежали черным носорогам, одному из самых редких, исчезающих видов животных Африки.
В отличие от белых носорогов, которые обычно паслись на лугах и были апатичными и спокойными животными, черные носороги ощипывали нижние ветки кустов и часто заходили в заросли. По характеру они были вздорными, любопытными, глупыми и раздражительными животными, которые могли наброситься на кого или на что угодно, включая людей, лошадей, грузовики или паровозы.
Перед войной один печально известный зверь жил на границе долины Замбези, недалеко от того места, где автомобильная и железная дороги спускались к водопаду Виктория. Всего он уничтожил восемнадцать грузовиков и автобусов, подстерегая их на крутом склоне, где машины вынуждены были сбавлять скорость до пешеходной, и бросаясь в лобовую атаку, чтобы пробить рогом радиатор и удалиться с довольным видом и победоносными криками в клубах пыли.
В конце концов он переоценил свои силы и решил пободаться с экспрессом к водопаду Виктория, бросившись на него по рельсам подобно средневековому рыцарю на турнире. Локомотив шел со скоростью двадцать миль в час, носорог весил около двух тонн и двигался приблизительно с такой же скоростью в противоположном направлении, поэтому их встреча была монументальной. Экспресс, беспомощно вращая колесами, со скрежетом остановился, и на этом закончилась карьера носорога в качестве разрушителя радиаторов.
Крейг с радостью определил, что в последний раз кучу посещали не более двенадцати часов назад, и это была семья носорогов, состоявшая из самца, самки и детеныша. Крейг с улыбкой вспомнил старую легенду матабелов о том, почему носорог раскидывает навоз. Судя по ней, делает он это из страха перед дикобразом — единственным животным, от которого огромный зверь убегал, храпя от ужаса.
Матабелы рассказывали, что когда-то давным-давно носорог попросил у дикобраза иглу, чтобы зашить рану от колючки на своей толстой коже. Зашив рану бечевкой из коры, носорог зажал иглу в губах, стал восхищаться своим мастерством и по невнимательности проглотил иглу. Он до сих пор ищет ее в навозе и старательно избегает встреч с дикобразом, боясь его упреков.
Во всем мире сохранилось не более нескольких тысяч черных носорогов. Крейг был безумно рад, что несколько животных сохранились в этой местности, а это делало его гипотетические планы более оправданными и осуществимыми.
С улыбкой на губах он пошел по самому свежему следу и успел пройти не более полумили, когда услышал за серой непроницаемой стеной кустарника встревоженное верещание, а потом увидел стаю ткачиков. Эти шумные птицы жили вместе с крупными африканскими животными и питались исключительно клещами и кровососущими мухами, кишащими в их шкурах, и в знак благодарности всегда сообщали о приближении опасности.
Почти сразу за встревоженными криками птиц последовало оглушающее пыхтение и фырканье, кусты с треском раздвинулись, и Крейг наконец увидел, как огромное серое животное выскочило на тропу всего в тридцати шагах от него и с возмущенным ревом принялось высматривать подслеповатыми глазками поверх двух отполированных рогов подходящий объект нападения.
Крейг отлично знал, что слабые глаза животного могут различить неподвижно стоящего человека на расстоянии не более пятнадцати шагов, к тому же легкий ветерок дул прямо ему в лицо. Тем не менее он сосредоточился и приготовился отскочить в сторону, если носорог бросится на него. Зверь с поразительным проворством переступал с ноги на ногу, явно не желая успокаиваться, и в пылком воображении Крейга его рог становился с каждой секундой длиннее и острее. Он незаметно достал складной нож из кармана. Животное почувствовало движение и приблизилось на несколько шагов, так что Крейг оказался на границе его поля зрения и в серьезной опасности.
Коротко взмахнув рукой, он бросил нож над головой носорога в кусты позади него. Раздался громкий треск, когда нож ударился о ветку.
Носорог мгновенно развернулся и бросился на звук. Кусты расступились, как перед танком «центурион», и треск постепенно стих, когда носорог поднялся по склону и перевалил за гребень в поисках противника. Крейг тяжело опустился на тропу и согнулся, задыхаясь от хохота, граничившего с истерикой.
В течение следующих нескольких часов ему удалось отыскать три впадины, заполненные вонючей стоячей водой, которую эти странные животные предпочитали чистым проточным водам реки, и он решил, где разместить укрытия, из которых туристы будут наблюдать за носорогами с близкого расстояния. Конечно, рядом с водопоями следует установить соляные лизунцы, которые привлекут животных, чтобы туристы могли глазеть на них и фотографировать.
Расположившись на бревне рядом с водопоем, он обдумал факторы, говорившие в пользу осуществления проекта. Сейчас он находился в часе полета от водопада Виктория — одного из семи чудес света, привлекавшего каждый месяц тысячи туристов. До его лагеря крюк будет совсем небольшим и лишь ненамного удорожит стоимость перелета. У него были редкие животные, предложить которых могли лишь немногие заповедники и лагеря, а также много других зверей, сконцентрированных на относительно небольшой площади. Граничил его участок с двумя малоразвитыми заповедниками, являвшимися постоянными источниками интересных животных.
По его мнению, следовало построить лагерь типа «шампанское с икрой», похожий на частные владения, граничившие с Национальным парком Крюгера в Южной Африке. Он построит небольшие лагеря, достаточно далеко друг от друга, чтобы у посетителей создавалось впечатление, что вся дикая природа принадлежит только им. Он наймет обаятельных и знающих проводников, которые будут подвозить туристов на «лендроверах» и подводить пешком к редким и потенциально опасным животным, чтобы приключение казалось захватывающим. Он обеспечит шикарную обстановку в лагере, куда туристы будут возвращаться по вечерам, включая кондиционирование воздуха, изысканную кухню и лучшие вина. Еще он наймет очаровательных молодых девушек, которые будут развлекать гостей, будет показывать фильмы о дикой природе, приглашать самых лучших экспертов для чтения лекций. И все это он будет предоставлять по безумно высокой цене, имея в виду обслуживание туристов самого высокого уровня.
В свой примитивный лагерь под фиговыми деревьями Крейг вернулся, когда стемнело. Его лицо и руки покраснели от солнца, шея распухла от укусов мух цеце, культя ныла от непривычной нагрузки. Крейг слишком устал, чтобы готовить ужин, поэтому он просто отстегнул протез, выпил виски из пластмассовой кружки, завернулся в одеяло и почти мгновенно уснул. Он проснулся на несколько минут среди ночи, чтобы справить нужду, и попутно насладился рычанием охотившегося прайда львов.
Разбудили его похожие на свист крики диких голубей, питавшихся на дереве, и он почувствовал себя голодным как волк и, самое главное, абсолютно счастливым, каким не чувствовал себя уже много лет.
Позавтракав, он допрыгал на одной ноге до реки, захватив с собой номер журнала «Фармере Уикли» — библии африканских фермеров. Там он сел в воду, ощутив голым задом приятное покалывание крупных песчинок, а все еще нывшей культей — прохладную воду реки, стал изучать цены на скот и подсчитывать в уме возможные расходы.
Ему пришлось быстро пересмотреть свои слишком амбициозные, планы, когда он подсчитал, во что выльется приобретение племенного скота для «Кинг Линн» и «Квин Линн». Консорциум продал скот за полтора миллиона, а цены с того времени успели подняться.
Придется начать с хороших быков и скрещенных коров и постепенно развивать свою породу. Тем не менее расходы будут высокими, с учетом переоснащения ферм и строительством туристского лагеря здесь, на Чизарире. Кроме того, ему придется выселить скваттеров, а это возможно будет сделать, только предложив им финансовую компенсацию. Как говорил старик Баву, сосчитай, сколько это будет стоить, по твоему мнению, а потом умножь на два.
В кредит он мог записать то, что он сам жил достаточно экономно на яхте, в отличие от многих других молодых авторов, добившихся внезапного успеха. Книга была в списке бестселлеров по обеим сторонам Атлантики в течение почти года, была включена в списки рекомендуемых книг тремя основными книжными клубами, была также переведена на несколько языков, включая хинди. Кроме того, вышел сокращенный вариант в «Ридерс Дайджест», был снят телевизионный сериал, были подписаны контракты на издание книги в мягкой обложке. Впрочем, нельзя забывать, что в конце процесса в его накопления запустил руки налоговый инспектор.
Ему повезло, что после такого опустошительного набега у него осталось то, что он имел сейчас. Он занимался спекуляциями золотом и серебром, ему три раза сопутствовал успех в игре на бирже, и, наконец, он вовремя перевел все средства в швейцарские франки. Кроме того, он мог продать яхту. Всего месяц назад ему предлагали за «Баву» сто пятьдесят тысяч долларов, но ему и сейчас не хотелось с ней расставаться. Еще он мог попробовать выбить у Эша Леви крупный аванс за ненаписанный роман и, в конце концов, заложить душу.
Подсчитав все, он понял, что в лучшем случае, используя все возможности и источники кредитования, ему удастся собрать полтора миллиона. А не хватать будет примерно такой же суммы.
«Итак, мой любимый банкир Генри Пикеринг, тебя ждет большой сюрприз!» — Он беззаботно улыбнулся, подумав, что нарушает золотое правило предусмотрительного инвестора и кладет все яйца в одну корзину. «Дорогой Генри, наш компьютер выбрал вас в качестве счастливого кредитора одноногого исчерпавшего себя писаки на сумму в полтора миллиона долларов». Ни до чего лучшего в данный момент он додуматься не мог, кроме того, что следовало дождаться ответа консорциума Джока Дэниелса. Он переключился на более земные размышления.
Он нырнул и сделал глоток чистейшей сладкой воды. Чизарира была небольшим притоком великой Замбези, значит, он пил воду Замбези, как обещал Генри Пикерингу. Название «Чизарира» было не очень удобным для произношения и запоминания западными туристами. Ему требовалось название, под которым он будет продавать свой африканский рай.
— «Воды Замбези», — громко произнес он. — Я назову лагерь «Воды Замбези». — Он чуть не задохнулся, услышав совсем рядом мужской голос:
— Должно быть, он — сумасшедший.
Это был низкий и мелодичный голос матабела.
— Сначала он является сюда один и без оружия, потом сидит среди крокодилов и разговаривает с деревьями!
Крейг быстро перевернулся на живот и уставился на троих мужчин, бесшумно появившихся из леса и теперь стоявших в десяти шагах. Их лица были холодны и лишены всякого выражения.
Все трое были одеты в выцветшие джинсовые костюмы — униформу партизан. Они с привычной небрежностью держали в руках автоматы АК-47, которые нельзя было спутать с другим оружием благодаря изогнутым рожкам и фанерным прикладам.
Джинсы, АК-47 и матабелы — Крейг практически не сомневался в том, с кем ему пришлось встретиться. Регулярные войска Зимбабве были одеты в рабочую форму или боевые комбинезоны, вооружены оружием НАТО и говорили на языке шонов. Эти люди были бойцами распущенной Зимбабвийской народной революционной армии, стали политическими мятежниками, не подчинявшимися никаким законам, не признававшими никакой власти, превращенными кровопролитной войной в жестоких, безжалостных людей со смертью в руках и в глазах. Несмотря на то, что Крейга предупреждали о такой возможности, что он даже в какой-то мере ждал этой встречи, во рту у него пересохло и он ощутил приступ тошноты.
— Нам не следует брать его в заложники, — сказал Самый молодой из партизан. — Мы можем просто пристрелить его и закопать, а потом сказать, что он у нас.
Ему было лет двадцать пять, и Крейг подозревал, что он убил по человеку за каждый год жизни.
— Шесть заложников, которых мы захватили у водопада Виктория, причинили нам только неприятности, а потом мы их все равно пристрелили, — согласился второй партизан, и оба они посмотрели на третьего. Он был всего на несколько лет старше, но не могло возникнуть сомнения в том, что именно он был лидером. Тонкий шрам рассекал его лицо от уголка рта до линии волос на виске, и казалось, что он постоянно криво усмехается.
Крейг вспомнил происшествие, которое они обсуждали. Партизаны остановили туристический автобус по дороге к водопаду и захватили в заложники шесть мужчин: канадца, американцев и британца, выдвинув требование освободить политических заключенных. Несмотря на интенсивные поиски полиции и частей регулярной армии, заложники так и не были найдены.
Лидер с обезображенным лицом долго смотрел на Крейга темными дымчатыми глазами, потом перевел большим пальцем предохранитель на автоматический огонь.
— Настоящий матабел никогда не убивает кровного брата племени. — Крейг с огромным усилием заставил себя говорить спокойно, без малейшего признака страха.
Он говорил на синдебеле настолько безупречно и свободно, что лидер удивленно заморгал.
— Хау! — сказал он удивленно. — Ты говоришь как мужчина, но о каком кровном брате идет речь?
— О товарище министре Тунгате Зебиве, — ответил Крейг и заметил, как тут же изменился взгляд лидера и пришли в замешательство его товарищи. Он произнес слова, которые вывели их из равновесия и отложили его казнь на мгновение, но автомат лидера был по-прежнему взведен и направлен ему в живот.
Молчание нарушил самый молодой партизан, заговоривший слишком громко, чтобы скрыть свою нерешительность:
— Бабуин может прокричать с вершины холма имя могучего льва с черной гривой, заявляя о его покровительстве, но знает ли сам лев этого бабуина? Убей его, и покончим с этим.
— Но он говорит как брат, — пробормотал лидер. — И товарищ Тунгата не знает жалости…
Крейг понимал, что его судьбу мог решить даже незначительный толчок в любом направлении.
— Я докажу, — сказал он чуть дрожащим голосом. — Мне нужно только дойти до рюкзака.
Лидер медлил с ответом.
— Я голый, — сказал Крейг. — Нет никакого оружия, даже ножа, а вас трое с автоматами.
— Иди! — разрешил матабел. — Но иди осторожно. Уже много лун я никого не убивал и чувствую желание это сделать.
Крейг осторожно поднялся и сразу же заметил интерес в их глазах, когда они увидели его укороченную ногу и компенсирующее мышечное развитие другой ноги и всего остального тела. Интерес сменило настороженное уважение, когда они увидели, как легко Крейг передвигается на одной ноге. Вода все еще стекала с твердых мышц живота и спины, когда он добрался до рюкзака. Он подготовился к такой встрече и достал из кармана рюкзака бумажник, а из него цветную фотографию, которую передал лидеру.
На фотографии были изображены двое мужчин, сидевшие на капоте древнего «лендровера». Они, смеясь, обнимали друг друга за плечи. Каждый держал в руке банку с пивом и приветствовал ею фотографа. Дух товарищества и согласия между ними был очевиден.
Партизан со шрамом долго рассматривал ее, потом поставил автомат на предохранитель.
— Это товарищ Тунгата, — сказал он и передал фотографию другим.
— Возможно, — неохотно согласился самый молодой, — но очень давно. Я думаю, его надо пристрелить.
Теперь его мнение скорее являлось желанием, чем решимостью.
— Товарищ Тунгата проглотит тебя, не разжевывая, — безо всякого выражения произнес его товарищ и повесил автомат на плечо.
Крейг поднял протез и ловко пристегнул его к культе. Партизаны тут же заинтересовались и, забыв на минуту о своих кровожадных намерениях, столпились вокруг него, чтобы получше рассмотреть удивительный придаток.
Зная, как африканцы любят шутки, Крейг решил показать несколько трюков. Он сплясал джигу, ударил себя, даже не поморщившись, по голени, потом сорвал с самого молодого и кровожадного партизана шляпу, скомкал ее и с криком «Пеле!» ударил с полулета протезом, забросив головной убор на нижнюю ветку фигового дерева. Двое других партизан улюлюкали и смеялись До слез над унижением своего молодого товарища, когда тот полез на дерево, чтобы снять свою шляпу.
Точно оценив их настроение, Крейг открыл рюкзак и Достал кружку и бутылку виски. Щедро плеснув виски в кружку, он протянул ее лидеру.
— За братство, — сказал он.
Партизан прислонил автомат к стволу дерева и взял кружку. Он выпил виски одним глотком и блаженно выпустил пары через нос и рот. Двое других приняли кружки с таким же удовольствием.
Потом Крейг надел штаны и сел на рюкзак, поставив перед собой бутылку, а они, положив оружие на землю, разместились на корточках полукругом перед ним.
— Меня зовут Крейг Меллоу.
— Мы будем называть тебя Куфелой, — сказал лидер, — потому что твоя нога ходит сама по себе.
Остальные партизаны одобрительно захлопали, и Крейг налил всем еще виски, чтобы отпраздновать свое крещение.
— Товарищи зовут меня Бдительный, — представился лидер. Почти все партизаны выбрали себе nomsdeguerre. — Это товарищ Пекин. — Крейг предположил, что это была дань уважения китайским инструкторам. — А это, — лидер указал на самого молодого партизана, — товарищ Доллар.
Крейг с трудом удержался от смеха над таким нелепым сочетанием идеологий.
— Товарищ Бдительный, — сказал он. — Канки пометили тебя.
Канками, или шакалами, называли силы безопасности, и Крейг предположил, что лидер будет гордиться своими боевыми ранами.
Товарищ Бдительный провел ладонью по щеке.
— Штыком, — сказал он. — Они решили, что я умер, и оставили гиенам.
— А твоя нога? — спросил Доллар, — Потерял на войне?
Утвердительный ответ дал бы им понять, что он воевал против них. Реакция была бы непредсказуемой, но Крейг помедлил всего мгновение и кивнул.
— Наступил на одну из наших мин.
— На собственную мину! — радостно воскликнул Бдительный. — Он наступил на собственную мину!
Другие тоже посчитали это смешным, и Крейг не заметил и намека на злобу.
— Где? — поинтересовался Пекин.
— У реки, между Казангулой и водопадом Виктория.
— О, да. — Они важно кивнули друг другу. — Плохое место. Мы часто переходили там границу, — вспомнил Бдительный. — Именно там мы сразились со Скаутами.
Скауты Баллантайна были элитным подразделением сил безопасности, а Крейг служил там в качестве оружейника.
— В тот день, когда я наступил на мину, Скауты преследовали ваших людей через реку. Был ужасный бой на замбийском берегу, и все Скауты погибли.
— Хау! Хау! — воскликнули они восхищенно. — Славный был денек. Мы были там, сражались вместе с товарищем Тунгатой.
— Какой бой, какая бойня была, когда мы заманили их в ловушку. — Глаза Доллара загорелись жаждой убийства.
— Как они сражались! Клянусь матерью Нкулу-кулу! Как они сражались! Это были настоящие мужчины.
Крейг почувствовал тошноту, вспомнив тот день. Его двоюродный брат Ролланд Баллантайн лично повел Скаутов через реку. Крейг, истекая кровью, лежал на минном поле, а Ролланд со своими людьми сражался насмерть всего в нескольких милях от него. Их тела были осквернены этими людьми, а сейчас они обсуждали те страшные события, как незабываемый футбольный матч.
Крейг налил еще виски. Как он ненавидел их тогда, называя «террами», сокращенно от «террористы», ненавидел той лютой ненавистью, которой ненавидят нечто, грозящее самому дорогому в твоей жизни, самому твоему существованию. А сейчас он приветственно поднимал кружку с виски и пил за их здоровье. Он слышал, что пилоты люфтваффе и ВВС Великобритании на своих встречах вспоминают минувшую войну скорее как товарищи, а не как смертельные враги.
— А где ты был, когда мы ракетами подожгли хранилище в Хараре и сожгли все топливо? — спрашивали они.
— Ты помнишь, как Скауты свалились с неба на наш лагерь в Молингуши? Они убили восемьсот наших. Я был там, — похвастался Пекин. — Но меня они не поймали.
Крейг понял, что больше не испытывает к ним ненависти. Под слоем жестокости и свирепости, нанесенным на них войной, они оставались настоящими матабелами, которых он всегда любил за безудержную веселость, чувство гордости за себя и свое племя, личную честность, верность и соблюдение, пусть достаточно своеобразного, кодекса чести. Крейг почувствовал расположение к ним, и они ответили ему тем же.
— Что заставило тебя приехать сюда, Куфела? Такой разумный человек направился в логово леопарда, не взяв даже палки? Должно быть, ты слышал о нас — и все равно пришел.
— Да, я слышал о вас. Слышал, что вы — бесстрашные люди, как старые воины Мзиликази.
Они по достоинству оценили комплимент.
— Но я пришел сюда, чтобы познакомиться и поговорить, — продолжил Крейг.
— Зачем?
— Я напишу книгу, а в ней правдиво расскажу о том, кто вы такие и за что сражаетесь.