Страница:
упросить владыку Алексея, чтоб он не оставлял епископии, стали вечем на
дворе Ярослава и послали с челобитьем к владыке с веча наместника
великокняжеского Ивана Прокшинича, посадника, тысяцкого и других многих бояр
и добрых мужей; здесь, как и следует ожидать, наместник занимает место выше
городских сановников. В описываемое время, когда попадаются известия о
довольно значительных войнах новгородцев с шведами, ливонскими немцами,
Литвою, войнах, которые объявлялись формально и оканчивались мирными
договорами, можно усмотреть степень участия князя или наместника его во
внешних сношениях, в решениях относительно войны и мира. Под 1242 годом
встречаем известие, что после Ледового побоища немцы прислали в Новгород за
миром с поклоном, без князя (Александра), и мир был заключен. Под 1256 годом
встречаем любопытное известие, что Александр Невский выступил в поход с
своими полками и новгородскими, причем новгородцы не знали, куда, на какой
народ князь идет,- знак, что Александр не объявлял на вече о походе, не
спрашивал согласия граждан на него. Ореховский договор со шведами,
заключенный в 1323 году, начинается так: "Я, князь великий Юрий, с
посадником Варфоломеем, тысяцким Аврамом и со всем Новгородом докончал с
братом моим, свейским королем". Во времена московских князей, предоставивших
Новгород самому себе, дававших литовским князьям право показнить
новгородцев, если они сгрубят им, в это время, разумеется, вече получило
большую свободу в определении своих внешних отношений: так, видим, что когда
шведский король Магнус прислал в Новгород с требованием принять католицизм,
грозя в противном случае войною, то в совещании по этому случаю видим
владыку посадника, тысяцкого и всех новгородцев - о наместнике
великокняжеском не упомянуто; а при заключении договора с князем Михаилом
Александровичем тверским новгородцы вносят условие, чтобы великий князь без
новгородского слова не замышлял войны. Но при этом князь не терял своего
участия во внешних сношениях: в 1420 году Орден прислал послов в Новгород с
предложением назначить съезд для мирных переговоров. В это время в Новгороде
жил князь Константин Димитриевич, рассорившийся с братом, великим князем
Василием; новгородцы приняли его в честь, дали ему пригороды, бывшие прежде
за литовскими князьями, кроме того, по всей волости Новгородской сбор
пошлины, называемой коробейщиною, но в то же время в Новгороде находился и
наместник великого князя Василия, князь Федор Патрикеевич, и вот, по словам
летописца, немецкие послы условились с князем Константином и со всем Великим
Новгородом, что быть на съезд самому магистру, а князю Константину и
новгородцам послать своих бояр, вследствие чего были посланы на съезд
наместник великокняжеский князь Федор Патрикеевич, боярин князя Константина
- Андрей Константинович, двое посадников и трое бояр новгородских. Наконец,
из дошедших до нас договорных грамот новгородцев с Любеком и Готским берегом
одна, относящаяся к концу XIII или началу XIV века, написана от имени
великого князя Андрея, посадника, тысяцкого и всего Новгорода; в ней
сказано, что гости будут на божиих руках, княжеских и всего Новгорода;
другая грамота, относящаяся ко второй половине XIV века, половине
московской, или наместнической, написана от имени архиепископа, посадника,
тысяцкого и всего Новгорода.
Из двенадцати смут в Новгороде, о которых упоминает летописец в период
от 1054 до 1228 года, только две не были в связи с княжескими переменами:
восстание концов вследствие бегства Матея Душильчевича в 1218 году и
восстание на владыку Арсения в 1228 году. В период от 1228 до 1462 года
летописец упоминает 21 раз о смутах, из которых только четыре были в связи с
княжескими отношениями. Большею частию новгородцы восстают на своих
сановников, причем нельзя не усмотреть борьбы двух сторон, стороны лучших и
стороны меньших людей. Мы видели, что и в период от 1054 до 1228 года
посадники избирались обыкновенно из одного известного круга знатных фамилий;
если при избрании в другие должности следовали тому же обычаю, то легко
понять, какое значение должны были получить знатные фамилии, какие общие
цели должны были они преследовать и какие волнения в городе должна была
производить вражда некоторых из них друг с другом. Мы видели, к каким
явлениям повела распря Степана Твердиславича с Водовиком в 1230 году; в 1255
г. лучшие люди составляют совет - побить меньших и ввести князя на своей
воле; на разделение интересов обеих сторон летописец указывает также в
известии о наложении дани татарской; то же самое видим и в смуте 1418 года.
Но здесь рождается вопрос о происхождении бояр новгородских: было ли это
название наследственным в некоторых фамилия или нет? Известно, что в нашей
древней истории никогда и нигде боярское звание не было наследственным;
боярами назывались старшие члены дружины, думцы, советники князя, который
возводил в это звание, давал это значение или сыновьям своих старых бояр и
дружинников вообще смотря по мере их достоинства, или людям, вновь
вступающим в дружину смотря опять по достоинству и по разным другим
условиям: разумеется, происхождение от знаменитого и любимого князем боярина
давало его сыну большее право и легкость к достижению того же звания; но в
случае нужды и детские могли стать боярами, как обещал сделать князь
Владимир Мстиславич при известном случае. Но мы должны строго различать в
источниках название боярина в значении старшего члена дружины, название,
употребляющееся в противоположность с названиями других младших членов
дружины, и то же самое название, употребленное в общем смысле, в смысле
знатных, больших людей, в смысле дружины вообще, с противоположением ей
всего остального народонаселения, людей простых, черных. Так, и в
Новгородской летописи название бояр употребляется в общем смысле знатных
людей, вячших, в противоположность меньшим, простым. Под именем бояр, или
больших, вячших людей, в Новгороде разумеются все правительственные лица,
как отправляющие свою должность, так и старые, члены всех тех знатных
фамилий, которые успели сосредоточить в своем кругу правительственные
должности. Сын посадника имел важное значение, как сын посадника, как сын
при этом знаменитого, могущественного по своему влиянию человека, и
вследствие этого принадлежал к числу больших, знатных людей, бояр; назывался
боярином в отличие от обыкновенного, простого человека, а не потому он
назывался так, что имел особый сан боярина или принадлежал к сословию бояр.
Татары, боясь волнения народного в Новгороде, просят князя Александра, чтоб
он приставил к ним сторожей, и князь велит стеречь их сыну посадничьему и
всем детям боярским; потом, по смерти Александра Невского, новгородцы
послали за братом его Ярославом сына посадничьего и лучших бояр.
Слово бояре в общем значении лучших, знатных людей, противополагаемых
простым людям, употребляется не в одной Новгородской, но и во всех других
летописях; понятно, что в других княжествах под именем бояр обыкновенно
члены дружины противополагаются всему остальному народонаселению. Так, под
1315 годом летописец говорит, что князь Афанасий Данилович пошел из
Новгорода в Торжок с новгородскими боярами без черных людей, при описании
усобиц в Твери говорится, что тяжко было боярам и слугам, тяжко было и
черным людям. О Димитрии Донском сказано, что он, желая предупредить Михаила
тверского, привел по всем городам к присяге бояр и черных людей. При
описании Раковорской битвы новгородский летописец говорит, что много пало
добрых бояр, а иных черных людей без числа.
Встречается и старинное название люди в значении простых, черных людей
и в противоположность знатным, боярам, дружине вообще; так, говорится, что
тверской князь Михаил Александрович, пожегши Дмитровские посады, волости и
села, бояр и людей привел пленными в Тверь, а в Волынской летописи встречаем
название простых людей в противоположность боярам. Наконец, в
противоположность дружине все остальное народонаселение носит название
земских людей. Таким образом, в противоположность князьям все не князья были
смерды, черные люди; в противоположность боярам и дружине вообще все
остальное народонаселение также носило название простых, черных людей; из
этого народонаселения будут выделяться новые высшие разряды, или сословия, и
все остальные низшие в отношении к этим новым разрядам будут называться
также черными людьми. Так, в Новгороде при подробном перечислении слоев
городового народонаселения после бояр встречаем житых людей, значительных по
своему богатству, людей, которые, не принадлежа к городовой аристократии, к
лицам и фамилиям правительственным, не принадлежали также и к купцам, ибо не
занимались торговлею. За житыми людьми, или мужами, следуют купцы и,
наконец, черные люди; под 1398 годом летописец говорит, что ко владыке
новгородскому пришли бить челом посадники, бояре, дети боярские, житые люди
и купеческие дети; иногда житые люди помещаются после купцов. Те же самые
части городового населения, кроме житых людей, видим и во всех других
городах Северо-Восточной Руси: когда князь Юрий Ярославич обновил запустелый
Муром и поставил в нем свой двор, то ему подражали в этом бояре, вельможи,
купцы и черные люди. В Москве купцы уже разделяются на гостей и суконников;
московские князья в договорах своих условливаются обыкновенно гостей,
суконников и городских людей блюсти вместе и в службу их не принимать.
Последнее условие объясняется тем, что гости, суконники и вообще городские
люди были люди данные, или тяглые, и позволение переходить им в дружину
лишало бы князей главного источника доходов, лишало бы их средств платить
выход в Орду. После, в XVII веке, мы увидим, какой страшный ущерб в
московских финансах был произведен стремлением тяглых городских людей выйти
из податного состояния вступлением в службу или зависимость от духовенства,
бояр и служилых людей и какие сильные меры употребляло правительство для
воспрепятствования этому выходу. То же самое побуждение заставляло князей и
в описываемое время условливаться не принимать в службу данных людей, ни
купцов, ни черных людей, ни численных, или числяков, и земель их не
покупать; если же кто купил подобные земли, то прежние владельцы должны
выкупить их, если могут, если же не будут в состоянии выкупить, то покупщики
должны потянуть к черным людям; если же не захотят тянуть, то лишаются своих
земель, которые даром переходят к черным людям,- распоряжение, тождественное
с позднейшими распоряжениями, по которым беломестцам, людям нетяглым,
запрещалось покупать земли тяглых людей. То же самое побуждение заставляло
московских князей условливаться не держать в Москве закладней и не покупать
человека с двором; князья обязываются также не покупать земель ордынцев и
делюев, которые должны знать свою службу, как было прежде, при отцах. Под
именем делюев разумеются всякого рода ремесленные и промышленные люди,
поселенные на княжих землях; ордынцами же называются пленники, выкупленные
князьями в Орде и поселенные также на княжих землях.
Городское тяглое население по-прежнему разделялось на сотни: новгородцы
говорят в своих грамотах, что купец должен тянуть в свое сто, а смерд в свой
погост; здесь под смердом разумеется сельский житель. Московские князья в
своих договорах говорят о черных людях, которые тянут к сотникам; иногда же
говорят о черных людях, которые тянут к становщику: и здесь надобно, думаем,
понимать так, что в первом случае говорится о городских людях, а во втором -
о сельских.
Сотник, или сотский, удерживает прежнее значительное положение свое в
Новгороде; в начале договорных грамот с князьями говорится, что шлется князю
благословение от владыки, поклон от посадника, тысяцкого и всех сотских. Но
если купцы и вообще горожане тянули к своим сотским, то сотские должны были
тянуть к тысяцкому; великий князь в договорах с удельными выговаривает, чтоб
московская рать по-прежнему выступала в поход под его воеводою и чтоб князья
не принимали к себе никого из этой рати; последнее условие показывает нам,
что эта рать состояла из горожан; мы знаем также, что имя воеводы давалось
преимущественно тысяцкому. Кроме собственных горожан, тянувших в городские
сотни, могли жить в городе на своих дворах холопи и сельчане княжеские: так,
Димитрий Донской условливается с Владимиром Андреевичем серпуховским послать
в город (Москву) своих наместников, которые должны очистить холопей их и
сельчан; от этого происходило, что в Москве находились дворы, которые тянули
к селам.
На вятское устройство могут указать нам только первые строки послания
митрополита Ионы, который обращается к троим воеводам земским, ко всем
ватаманам, подвойским, боярам, купцам, житым людям и ко всему христианству.
В городовом быту Юго-Западной Руси до литовского владычества самым
замечательным явлением был приплыв чуждого народонаселения - немцев, жидов,
армян. Под 1259 годом волынский летописец сообщает нам любопытное известие о
построении и населении города Холма: однажды князь Даниил Романович,
охотясь, увидел красивое и лесное место на горе, окруженной равниною
(полем): место ему полюбилось, и он построил сперва на нем маленькую
крепость, а потом другую, большую и начал призывать отовсюду немцев и
русских, иноязычников и поляков, и набежало много всяких ремесленников от
татар: седельники, лучники, тулники, кузнецы, медники, серебряники, закипела
жизнь, и наполнились дворами окрестности города (крепости), поле и села.
Князь Мстислав Данилович для выслушания завещания брата своего Владимира
Васильевича созывает во Владимире Волынском горожан (местичей) - русских и
немцев; на похоронах Владимировых плакали немцы, сурожцы и жиды. Во время
литовского владычества жиды получили большие льготы; по грамоте Витовтовой,
данной в 1388 году, за убийство, нанесение раны, побоев жиду виноватый
отвечает так же, как за убийство, раны, побои, нанесенные шляхтичу; если
христианин разгонит жидовское собрание, то наказывается по обычаю земскому и
все его имущество отбирается в казну; за оскорбление, нанесенное школе
жидовской, виноватый платит великокняжескому старосте два фунта перцу. Жида
можно заставить присягнуть на десяти заповедях только при важном иске, где
дело идет не меньше как о 50 гривнах литого серебра; в других же случаях жид
присягает перед школою, у дверей. Жида-заимодавца нельзя заставить выдать
заклад в субботу. Если христианин обвинит жида в убийстве христианского
младенца, то преступление должно быть засвидетельствовано тремя христианами
и тремя жидами добрыми; если же свидетели объявят его невинным, то
обвинитель должен потерпеть то же наказание, какое предстояло обвиненному.
Во время литовского владычества города русские стали получать право
немецкое, магдебургское. Ставши королем польским, Ягайло немедленно, в 1387
году, дал Вильне магдебургское право; великий князь Сигизмунд Кейстутович в
1432 году подтвердил это пожалование грамотою на русском языке: вследствие
этого жители Вильны, как римской, так и русской веры, высвобождались из-под
ведомства воевод, судей и всяких чиновников великокняжеских и во всех делах
расправлялись перед своим войтом. От того же Сигизмунда жители Вильны, как
ляхи, так и русы, получили право безмытной торговли по всему княжеству
Литовскому, весчую и другие пошлины в своем городе, а великий князь Казимир
Ягайлович освободил их от обязанности доставлять подводы. В привилегии
короля Казимира, данной литовским землям в 1457 году, городские жители
сравнены в правах с князьями, панами и боярами, кроме права выезжать за
границу и кроме управы над подвластными людьми. Старый Полоцк, имевший
одинакий быт с Новгородом Великим, сохраняет этот быт или по крайней мере
очень заметные следы его и при князьях литовских. Так, видим, что он
заключает договоры с Ригою, с магистром ливонским и привешивает к этим
договорам свою печать. Король Казимир в своей уставной грамоте Полоцку
говорит:
"Приказываем, чтобы бояре, мещане, дворяне городские и все поспольство
жили в согласии и дела бы наши городские делали все вместе согласно, по
старине, а сходились бы все на том месте, где прежде издавна сходились; и
без бояр мещанам, дворянам и черни сеймов не собирать". Для сбора денег на
короля устроен был в Полоцке ящик за четырьмя ключами: ключ боярский, ключ
мещанский, ключ дворянский и ключ поспольский; для хранения ключей
избирались из всех этих сословий по два человека добрых, годных и верных,
которые один без другого ящика не отпирали.
Кто были эти дворяне? Без сомнения, служня прежних полоцких князей.
Внешний вид русского города не разнился от внешнего вида его в прежде
описанное время. В Москве явилась каменная крепость (кремль) только в
княжение Димитрия Донского; мы видели, как во время Тохтамышева нашествия
москвичи хвалились, что у них город каменный, твердый и ворота железные. В
1394 году задумали в Москве копать ров от Кучкова поля в Москву-реку: много
было людям убытка, говорит летописец, много хором разметали, много трудились
- и ничего не сделали. Через пять лет после заложения московского кремля
заложен был и каменный кремль нижегородский. Заложение обширной крепости в
Твери летописец приписывает еще св.
Михаилу Ярославичу; но под 1368 годом встречаем известие, что в Твери
срубили деревянную крепость и глиною помазали; потом князь Михаил
Александрович велел около крепостного вала выкопать ров и вал засыпать от
Волги до Тмаки, а в 1394 году тот же князь велел рушить обветшалую стену и
тут же рубить брусьем. Как видно, кремль Донского был единственною каменною
крепостью во всем Московском княжестве; в Серпухове князь Владимир Андреевич
построил крепость дубовую.
Гораздо более известий о городских постройках встречаем в летописях
новгородских и псковских: в 1302 году заложена была в. Новгороде каменная
крепость; в 1331 владыка Василий заложил город каменный от Владимирской
церкви до Богородичной и от Богородичной до Борисоглебской, и в два года
строение было окончено; а юрьевский архимандрит Лаврентий поставил стены
около своего монастыря в сорок сажен, с заборалами; в 1334 году владыка
покрыл свой каменный город, а в следующем году заложил острог каменный от
Ильинской церкви к Павловской. В 1372 году выкопали ров около Людина конца,
Загородья и Неревского конца; в 1383 выкопали ров около Софийской стороны, к
старому валу; в 1387 сделали вал около Торговой стороны. В 1400 владыка
Иоанн заложил каменный детинец. Иностранному путешественнику Ланноа (в
начале XV века) Новгород показался удивительно огромным, но дурно
укрепленным; Псков, по его отзыву, укреплен был гораздо лучше.
Действительно, мы часто встречаем известия о городовых постройках в Пскове:
в 1309 году здесь заложена была стена плитяная от Петропавловской церкви к
Великой-реке; в 1374 году псковичи заложили четвертую стену плитяную от реки
Псковы до Великой, подле старой стенки, которая была с дубом немного выше
человеческого роста, а через год поставили два костра каменных на торгу; в
1387 году поставили три каменных костра у новой стены на приступе; в 1394
выстроили перши, или перси; в 1397 четыре костра каменных; в 1399 заложена
новая стена с тремя кострами; в следующем году поставлены два новых костра,
а в 1401 году пристроили новую стену к старой подле реки Великой; в 1404
заложили новую стену каменную подле реки Псковы и старой стены, толще и выше
последней, и покрыли ее; в 1407 выстроили стену против персей от гребли
сторожевой избы толще и выше; в 1417 наняли мастеров, выстроили стену и
поставили костер: в Петров пост кончили строение, а в Успенский оно упало; в
1420 поставили новый костер и выстроены были новые перши: строили их 200
человек, которые взяли у Пскова за работу 1000 рублей, да тем, которые плиту
обжигали, дали 200 рублей; но через три года строение распалось. В 1452 году
урядили новую стену у першей и в ней 5 погребов; в 1458 надделали над старою
стеною новую и дали за это мастерам полтораста рублей. Кроме самих Новгорода
и Пскова в их волости видим и несколько других каменных городов: Копорье,
Орешек, Ямский город, Порхов, Изборск, Гдов; как легко и скоро строили
деревянные крепости, видно из известия под 1414 годом, что псковичи
поставили город Коложе в две недели; деревянную московскую крепость Калиты
начали рубить (строить) в ноябре и кончили в начале весны следующего 1338
года.
В Новгороде от 1228 до 1462 года было выстроено не менее 150 церквей,
включая монастырские и исключая поставленные на месте старых, обветшалых; из
этого числа не менее 100 каменных; в период предшествовавший, как мы видели,
было построено около 70 церквей, и так как число церквей, построенных при
св. Владимире и Ярославе I, нельзя простирать далеко за 20, то число всех
церквей новгородских в половине XV века можно полагать около 230; любопытно,
что в продолжение первых 42 лет - от 1228 до 1270 года - летописец упоминает
о построении только двух церквей в Новгороде. Во Пскове в описываемое время
построено было 35 церквей, из них 23 каменные, две деревянные и о десяти
неизвестно. В Москве летописец упоминает о построении только пятнадцати
каменных церквей: из этого видно, как отстал главный город Северо-Восточной
Руси от Новгорода и даже от Пскова; о количестве церквей московских в
половине XIV века можно судить по известию о пожаре 1342 года: сказано, что
погорел город Москва весь и церквей сгорело 18. В Нижнем Новгороде в конце
XIV века было 32 церкви. Упоминаются мостовые в Пскове:
например, в 1308 году посадник Борис замыслил помостить торговище, и
помостили, и было всем людям хорошо, заключает летописец; в 1397 году снова
помостили торговище; но мы видим, что от Пскова или Новгорода никак нельзя
заключать к другим городам, да и во Пскове мостили только торговую площадь,
где было беспрерывное стечение народа, для которого, разумеется, было
хорошо, когда он не был принужден стоять по колена в грязи. Эта мостовая
была, разумеется, деревянная, ибо каменной не было здесь и в XVII веке. В
Новгородской и Псковской летописях находим известие о построении мостов с
некоторыми подробностями:
например, в 1435 году наняли псковичи наймитов сорок человек строить
новый мост на реке Пскове; балки должны были доставить наймиты сами, а
рилини, городни и дубья были псковские; наймитам заплачено было 70 рублей; в
1456 году намостили мост большой через реку Пскову и дали мастерам 60
рублей, да потом еще прибавили 20. Из городских частей упоминаются в
Новгороде концы, улицы, полуулицы, улки.
Что касается до внешнего вида юго-западных русских городов, то мы знаем
отзыв венгерского короля о Владимире Волынском, что такого города не находил
он и в немецких землях; городские стены и на юге, как на севере,
утверждались пороками и самострелами. В Холме при Данииле Романовиче среди
города была построена башня высокая, с которой можно было стрелять по
окрестностям, основание ее было каменное, вышиною 15 локтей, а сама была
построена из тесаного дерева и выбелена, как сыр, светилась на все стороны;
подле нее находился колодезь, глубиною в 35 сажен. В поприще от города
находился столп каменный, а на нем орел каменный изваян, высота камню 10
локтей, с головами же и подножками -12.0 князе Владимире Васильковиче
летописец говорит, что он много городов срубил; между прочим, в Каменце
поставил столп каменный, вышиною в 17 сажен, так что все удивлялись, смотря
на него. Столица великого княжества Литовского, Вильна, в начале XV века
состояла из дурных деревянных домов, имела деревянную крепость и несколько
кирпичных церквей.
Так как и в описываемое время, кроме стен и церквей, остальное строение
в русских городах было почти исключительно деревянное, то и теперь пожары
должны были свирепствовать по-прежнему. О московских пожарах летопись
упоминает в первый раз под 1330 годом; в 1335 году Москва погорела вместе с
некоторыми другими городами; в 1337 был новый большой пожар, причем сгорело
18 церквей; после пожара пошел сильный дождь, и что было вынесено в погреба
и на площади, то все потонуло. В 1342 подобный же пожар; в 1357 Москва
сгорела вся с 13 церквами; в 1364 году загорелась Москва во время сильной
засухи и зноя, поднялась буря и разметала огонь повсюду; этот пожар,
начавшийся от церкви Всех святых, слыл большим; в 1388 сгорела почти вся
Москва; в 1389 сгорело в Москве несколько тысяч дворов; подобный же пожар в
1395 году; потом упоминается о пожаре в Москве в 1413, 1414, 1415, в 1422,
1441; в 1445 знаменитый пожар после Суздальского бою; в 1453 выгорел весь
кремль; в 1458 сгорело около трети города. Таким образом, в 130 лет 17
больших пожаров - по одному на 7 лет. В Новгороде в 1231 году сгорел весь
Славенский конец; пожар был так лют, говорит летописец, что огонь ходил по
воде через Волхов; в 1252 году опять погорело Славно; в 1261 сгорело 80
дворов; в 1267 сгорел конец Неревский, причем много товара погорело на
Волхове в лодьях, все сгорело в один час, и многие от того разбогатели, а
другие многие обнищали; в 1275 погорел торг с семью деревянными церквами,
четыре каменные сгорели да пятая немецкая; в 1299 году ночью загорелось на
дворе Ярослава и послали с челобитьем к владыке с веча наместника
великокняжеского Ивана Прокшинича, посадника, тысяцкого и других многих бояр
и добрых мужей; здесь, как и следует ожидать, наместник занимает место выше
городских сановников. В описываемое время, когда попадаются известия о
довольно значительных войнах новгородцев с шведами, ливонскими немцами,
Литвою, войнах, которые объявлялись формально и оканчивались мирными
договорами, можно усмотреть степень участия князя или наместника его во
внешних сношениях, в решениях относительно войны и мира. Под 1242 годом
встречаем известие, что после Ледового побоища немцы прислали в Новгород за
миром с поклоном, без князя (Александра), и мир был заключен. Под 1256 годом
встречаем любопытное известие, что Александр Невский выступил в поход с
своими полками и новгородскими, причем новгородцы не знали, куда, на какой
народ князь идет,- знак, что Александр не объявлял на вече о походе, не
спрашивал согласия граждан на него. Ореховский договор со шведами,
заключенный в 1323 году, начинается так: "Я, князь великий Юрий, с
посадником Варфоломеем, тысяцким Аврамом и со всем Новгородом докончал с
братом моим, свейским королем". Во времена московских князей, предоставивших
Новгород самому себе, дававших литовским князьям право показнить
новгородцев, если они сгрубят им, в это время, разумеется, вече получило
большую свободу в определении своих внешних отношений: так, видим, что когда
шведский король Магнус прислал в Новгород с требованием принять католицизм,
грозя в противном случае войною, то в совещании по этому случаю видим
владыку посадника, тысяцкого и всех новгородцев - о наместнике
великокняжеском не упомянуто; а при заключении договора с князем Михаилом
Александровичем тверским новгородцы вносят условие, чтобы великий князь без
новгородского слова не замышлял войны. Но при этом князь не терял своего
участия во внешних сношениях: в 1420 году Орден прислал послов в Новгород с
предложением назначить съезд для мирных переговоров. В это время в Новгороде
жил князь Константин Димитриевич, рассорившийся с братом, великим князем
Василием; новгородцы приняли его в честь, дали ему пригороды, бывшие прежде
за литовскими князьями, кроме того, по всей волости Новгородской сбор
пошлины, называемой коробейщиною, но в то же время в Новгороде находился и
наместник великого князя Василия, князь Федор Патрикеевич, и вот, по словам
летописца, немецкие послы условились с князем Константином и со всем Великим
Новгородом, что быть на съезд самому магистру, а князю Константину и
новгородцам послать своих бояр, вследствие чего были посланы на съезд
наместник великокняжеский князь Федор Патрикеевич, боярин князя Константина
- Андрей Константинович, двое посадников и трое бояр новгородских. Наконец,
из дошедших до нас договорных грамот новгородцев с Любеком и Готским берегом
одна, относящаяся к концу XIII или началу XIV века, написана от имени
великого князя Андрея, посадника, тысяцкого и всего Новгорода; в ней
сказано, что гости будут на божиих руках, княжеских и всего Новгорода;
другая грамота, относящаяся ко второй половине XIV века, половине
московской, или наместнической, написана от имени архиепископа, посадника,
тысяцкого и всего Новгорода.
Из двенадцати смут в Новгороде, о которых упоминает летописец в период
от 1054 до 1228 года, только две не были в связи с княжескими переменами:
восстание концов вследствие бегства Матея Душильчевича в 1218 году и
восстание на владыку Арсения в 1228 году. В период от 1228 до 1462 года
летописец упоминает 21 раз о смутах, из которых только четыре были в связи с
княжескими отношениями. Большею частию новгородцы восстают на своих
сановников, причем нельзя не усмотреть борьбы двух сторон, стороны лучших и
стороны меньших людей. Мы видели, что и в период от 1054 до 1228 года
посадники избирались обыкновенно из одного известного круга знатных фамилий;
если при избрании в другие должности следовали тому же обычаю, то легко
понять, какое значение должны были получить знатные фамилии, какие общие
цели должны были они преследовать и какие волнения в городе должна была
производить вражда некоторых из них друг с другом. Мы видели, к каким
явлениям повела распря Степана Твердиславича с Водовиком в 1230 году; в 1255
г. лучшие люди составляют совет - побить меньших и ввести князя на своей
воле; на разделение интересов обеих сторон летописец указывает также в
известии о наложении дани татарской; то же самое видим и в смуте 1418 года.
Но здесь рождается вопрос о происхождении бояр новгородских: было ли это
название наследственным в некоторых фамилия или нет? Известно, что в нашей
древней истории никогда и нигде боярское звание не было наследственным;
боярами назывались старшие члены дружины, думцы, советники князя, который
возводил в это звание, давал это значение или сыновьям своих старых бояр и
дружинников вообще смотря по мере их достоинства, или людям, вновь
вступающим в дружину смотря опять по достоинству и по разным другим
условиям: разумеется, происхождение от знаменитого и любимого князем боярина
давало его сыну большее право и легкость к достижению того же звания; но в
случае нужды и детские могли стать боярами, как обещал сделать князь
Владимир Мстиславич при известном случае. Но мы должны строго различать в
источниках название боярина в значении старшего члена дружины, название,
употребляющееся в противоположность с названиями других младших членов
дружины, и то же самое название, употребленное в общем смысле, в смысле
знатных, больших людей, в смысле дружины вообще, с противоположением ей
всего остального народонаселения, людей простых, черных. Так, и в
Новгородской летописи название бояр употребляется в общем смысле знатных
людей, вячших, в противоположность меньшим, простым. Под именем бояр, или
больших, вячших людей, в Новгороде разумеются все правительственные лица,
как отправляющие свою должность, так и старые, члены всех тех знатных
фамилий, которые успели сосредоточить в своем кругу правительственные
должности. Сын посадника имел важное значение, как сын посадника, как сын
при этом знаменитого, могущественного по своему влиянию человека, и
вследствие этого принадлежал к числу больших, знатных людей, бояр; назывался
боярином в отличие от обыкновенного, простого человека, а не потому он
назывался так, что имел особый сан боярина или принадлежал к сословию бояр.
Татары, боясь волнения народного в Новгороде, просят князя Александра, чтоб
он приставил к ним сторожей, и князь велит стеречь их сыну посадничьему и
всем детям боярским; потом, по смерти Александра Невского, новгородцы
послали за братом его Ярославом сына посадничьего и лучших бояр.
Слово бояре в общем значении лучших, знатных людей, противополагаемых
простым людям, употребляется не в одной Новгородской, но и во всех других
летописях; понятно, что в других княжествах под именем бояр обыкновенно
члены дружины противополагаются всему остальному народонаселению. Так, под
1315 годом летописец говорит, что князь Афанасий Данилович пошел из
Новгорода в Торжок с новгородскими боярами без черных людей, при описании
усобиц в Твери говорится, что тяжко было боярам и слугам, тяжко было и
черным людям. О Димитрии Донском сказано, что он, желая предупредить Михаила
тверского, привел по всем городам к присяге бояр и черных людей. При
описании Раковорской битвы новгородский летописец говорит, что много пало
добрых бояр, а иных черных людей без числа.
Встречается и старинное название люди в значении простых, черных людей
и в противоположность знатным, боярам, дружине вообще; так, говорится, что
тверской князь Михаил Александрович, пожегши Дмитровские посады, волости и
села, бояр и людей привел пленными в Тверь, а в Волынской летописи встречаем
название простых людей в противоположность боярам. Наконец, в
противоположность дружине все остальное народонаселение носит название
земских людей. Таким образом, в противоположность князьям все не князья были
смерды, черные люди; в противоположность боярам и дружине вообще все
остальное народонаселение также носило название простых, черных людей; из
этого народонаселения будут выделяться новые высшие разряды, или сословия, и
все остальные низшие в отношении к этим новым разрядам будут называться
также черными людьми. Так, в Новгороде при подробном перечислении слоев
городового народонаселения после бояр встречаем житых людей, значительных по
своему богатству, людей, которые, не принадлежа к городовой аристократии, к
лицам и фамилиям правительственным, не принадлежали также и к купцам, ибо не
занимались торговлею. За житыми людьми, или мужами, следуют купцы и,
наконец, черные люди; под 1398 годом летописец говорит, что ко владыке
новгородскому пришли бить челом посадники, бояре, дети боярские, житые люди
и купеческие дети; иногда житые люди помещаются после купцов. Те же самые
части городового населения, кроме житых людей, видим и во всех других
городах Северо-Восточной Руси: когда князь Юрий Ярославич обновил запустелый
Муром и поставил в нем свой двор, то ему подражали в этом бояре, вельможи,
купцы и черные люди. В Москве купцы уже разделяются на гостей и суконников;
московские князья в договорах своих условливаются обыкновенно гостей,
суконников и городских людей блюсти вместе и в службу их не принимать.
Последнее условие объясняется тем, что гости, суконники и вообще городские
люди были люди данные, или тяглые, и позволение переходить им в дружину
лишало бы князей главного источника доходов, лишало бы их средств платить
выход в Орду. После, в XVII веке, мы увидим, какой страшный ущерб в
московских финансах был произведен стремлением тяглых городских людей выйти
из податного состояния вступлением в службу или зависимость от духовенства,
бояр и служилых людей и какие сильные меры употребляло правительство для
воспрепятствования этому выходу. То же самое побуждение заставляло князей и
в описываемое время условливаться не принимать в службу данных людей, ни
купцов, ни черных людей, ни численных, или числяков, и земель их не
покупать; если же кто купил подобные земли, то прежние владельцы должны
выкупить их, если могут, если же не будут в состоянии выкупить, то покупщики
должны потянуть к черным людям; если же не захотят тянуть, то лишаются своих
земель, которые даром переходят к черным людям,- распоряжение, тождественное
с позднейшими распоряжениями, по которым беломестцам, людям нетяглым,
запрещалось покупать земли тяглых людей. То же самое побуждение заставляло
московских князей условливаться не держать в Москве закладней и не покупать
человека с двором; князья обязываются также не покупать земель ордынцев и
делюев, которые должны знать свою службу, как было прежде, при отцах. Под
именем делюев разумеются всякого рода ремесленные и промышленные люди,
поселенные на княжих землях; ордынцами же называются пленники, выкупленные
князьями в Орде и поселенные также на княжих землях.
Городское тяглое население по-прежнему разделялось на сотни: новгородцы
говорят в своих грамотах, что купец должен тянуть в свое сто, а смерд в свой
погост; здесь под смердом разумеется сельский житель. Московские князья в
своих договорах говорят о черных людях, которые тянут к сотникам; иногда же
говорят о черных людях, которые тянут к становщику: и здесь надобно, думаем,
понимать так, что в первом случае говорится о городских людях, а во втором -
о сельских.
Сотник, или сотский, удерживает прежнее значительное положение свое в
Новгороде; в начале договорных грамот с князьями говорится, что шлется князю
благословение от владыки, поклон от посадника, тысяцкого и всех сотских. Но
если купцы и вообще горожане тянули к своим сотским, то сотские должны были
тянуть к тысяцкому; великий князь в договорах с удельными выговаривает, чтоб
московская рать по-прежнему выступала в поход под его воеводою и чтоб князья
не принимали к себе никого из этой рати; последнее условие показывает нам,
что эта рать состояла из горожан; мы знаем также, что имя воеводы давалось
преимущественно тысяцкому. Кроме собственных горожан, тянувших в городские
сотни, могли жить в городе на своих дворах холопи и сельчане княжеские: так,
Димитрий Донской условливается с Владимиром Андреевичем серпуховским послать
в город (Москву) своих наместников, которые должны очистить холопей их и
сельчан; от этого происходило, что в Москве находились дворы, которые тянули
к селам.
На вятское устройство могут указать нам только первые строки послания
митрополита Ионы, который обращается к троим воеводам земским, ко всем
ватаманам, подвойским, боярам, купцам, житым людям и ко всему христианству.
В городовом быту Юго-Западной Руси до литовского владычества самым
замечательным явлением был приплыв чуждого народонаселения - немцев, жидов,
армян. Под 1259 годом волынский летописец сообщает нам любопытное известие о
построении и населении города Холма: однажды князь Даниил Романович,
охотясь, увидел красивое и лесное место на горе, окруженной равниною
(полем): место ему полюбилось, и он построил сперва на нем маленькую
крепость, а потом другую, большую и начал призывать отовсюду немцев и
русских, иноязычников и поляков, и набежало много всяких ремесленников от
татар: седельники, лучники, тулники, кузнецы, медники, серебряники, закипела
жизнь, и наполнились дворами окрестности города (крепости), поле и села.
Князь Мстислав Данилович для выслушания завещания брата своего Владимира
Васильевича созывает во Владимире Волынском горожан (местичей) - русских и
немцев; на похоронах Владимировых плакали немцы, сурожцы и жиды. Во время
литовского владычества жиды получили большие льготы; по грамоте Витовтовой,
данной в 1388 году, за убийство, нанесение раны, побоев жиду виноватый
отвечает так же, как за убийство, раны, побои, нанесенные шляхтичу; если
христианин разгонит жидовское собрание, то наказывается по обычаю земскому и
все его имущество отбирается в казну; за оскорбление, нанесенное школе
жидовской, виноватый платит великокняжескому старосте два фунта перцу. Жида
можно заставить присягнуть на десяти заповедях только при важном иске, где
дело идет не меньше как о 50 гривнах литого серебра; в других же случаях жид
присягает перед школою, у дверей. Жида-заимодавца нельзя заставить выдать
заклад в субботу. Если христианин обвинит жида в убийстве христианского
младенца, то преступление должно быть засвидетельствовано тремя христианами
и тремя жидами добрыми; если же свидетели объявят его невинным, то
обвинитель должен потерпеть то же наказание, какое предстояло обвиненному.
Во время литовского владычества города русские стали получать право
немецкое, магдебургское. Ставши королем польским, Ягайло немедленно, в 1387
году, дал Вильне магдебургское право; великий князь Сигизмунд Кейстутович в
1432 году подтвердил это пожалование грамотою на русском языке: вследствие
этого жители Вильны, как римской, так и русской веры, высвобождались из-под
ведомства воевод, судей и всяких чиновников великокняжеских и во всех делах
расправлялись перед своим войтом. От того же Сигизмунда жители Вильны, как
ляхи, так и русы, получили право безмытной торговли по всему княжеству
Литовскому, весчую и другие пошлины в своем городе, а великий князь Казимир
Ягайлович освободил их от обязанности доставлять подводы. В привилегии
короля Казимира, данной литовским землям в 1457 году, городские жители
сравнены в правах с князьями, панами и боярами, кроме права выезжать за
границу и кроме управы над подвластными людьми. Старый Полоцк, имевший
одинакий быт с Новгородом Великим, сохраняет этот быт или по крайней мере
очень заметные следы его и при князьях литовских. Так, видим, что он
заключает договоры с Ригою, с магистром ливонским и привешивает к этим
договорам свою печать. Король Казимир в своей уставной грамоте Полоцку
говорит:
"Приказываем, чтобы бояре, мещане, дворяне городские и все поспольство
жили в согласии и дела бы наши городские делали все вместе согласно, по
старине, а сходились бы все на том месте, где прежде издавна сходились; и
без бояр мещанам, дворянам и черни сеймов не собирать". Для сбора денег на
короля устроен был в Полоцке ящик за четырьмя ключами: ключ боярский, ключ
мещанский, ключ дворянский и ключ поспольский; для хранения ключей
избирались из всех этих сословий по два человека добрых, годных и верных,
которые один без другого ящика не отпирали.
Кто были эти дворяне? Без сомнения, служня прежних полоцких князей.
Внешний вид русского города не разнился от внешнего вида его в прежде
описанное время. В Москве явилась каменная крепость (кремль) только в
княжение Димитрия Донского; мы видели, как во время Тохтамышева нашествия
москвичи хвалились, что у них город каменный, твердый и ворота железные. В
1394 году задумали в Москве копать ров от Кучкова поля в Москву-реку: много
было людям убытка, говорит летописец, много хором разметали, много трудились
- и ничего не сделали. Через пять лет после заложения московского кремля
заложен был и каменный кремль нижегородский. Заложение обширной крепости в
Твери летописец приписывает еще св.
Михаилу Ярославичу; но под 1368 годом встречаем известие, что в Твери
срубили деревянную крепость и глиною помазали; потом князь Михаил
Александрович велел около крепостного вала выкопать ров и вал засыпать от
Волги до Тмаки, а в 1394 году тот же князь велел рушить обветшалую стену и
тут же рубить брусьем. Как видно, кремль Донского был единственною каменною
крепостью во всем Московском княжестве; в Серпухове князь Владимир Андреевич
построил крепость дубовую.
Гораздо более известий о городских постройках встречаем в летописях
новгородских и псковских: в 1302 году заложена была в. Новгороде каменная
крепость; в 1331 владыка Василий заложил город каменный от Владимирской
церкви до Богородичной и от Богородичной до Борисоглебской, и в два года
строение было окончено; а юрьевский архимандрит Лаврентий поставил стены
около своего монастыря в сорок сажен, с заборалами; в 1334 году владыка
покрыл свой каменный город, а в следующем году заложил острог каменный от
Ильинской церкви к Павловской. В 1372 году выкопали ров около Людина конца,
Загородья и Неревского конца; в 1383 выкопали ров около Софийской стороны, к
старому валу; в 1387 сделали вал около Торговой стороны. В 1400 владыка
Иоанн заложил каменный детинец. Иностранному путешественнику Ланноа (в
начале XV века) Новгород показался удивительно огромным, но дурно
укрепленным; Псков, по его отзыву, укреплен был гораздо лучше.
Действительно, мы часто встречаем известия о городовых постройках в Пскове:
в 1309 году здесь заложена была стена плитяная от Петропавловской церкви к
Великой-реке; в 1374 году псковичи заложили четвертую стену плитяную от реки
Псковы до Великой, подле старой стенки, которая была с дубом немного выше
человеческого роста, а через год поставили два костра каменных на торгу; в
1387 году поставили три каменных костра у новой стены на приступе; в 1394
выстроили перши, или перси; в 1397 четыре костра каменных; в 1399 заложена
новая стена с тремя кострами; в следующем году поставлены два новых костра,
а в 1401 году пристроили новую стену к старой подле реки Великой; в 1404
заложили новую стену каменную подле реки Псковы и старой стены, толще и выше
последней, и покрыли ее; в 1407 выстроили стену против персей от гребли
сторожевой избы толще и выше; в 1417 наняли мастеров, выстроили стену и
поставили костер: в Петров пост кончили строение, а в Успенский оно упало; в
1420 поставили новый костер и выстроены были новые перши: строили их 200
человек, которые взяли у Пскова за работу 1000 рублей, да тем, которые плиту
обжигали, дали 200 рублей; но через три года строение распалось. В 1452 году
урядили новую стену у першей и в ней 5 погребов; в 1458 надделали над старою
стеною новую и дали за это мастерам полтораста рублей. Кроме самих Новгорода
и Пскова в их волости видим и несколько других каменных городов: Копорье,
Орешек, Ямский город, Порхов, Изборск, Гдов; как легко и скоро строили
деревянные крепости, видно из известия под 1414 годом, что псковичи
поставили город Коложе в две недели; деревянную московскую крепость Калиты
начали рубить (строить) в ноябре и кончили в начале весны следующего 1338
года.
В Новгороде от 1228 до 1462 года было выстроено не менее 150 церквей,
включая монастырские и исключая поставленные на месте старых, обветшалых; из
этого числа не менее 100 каменных; в период предшествовавший, как мы видели,
было построено около 70 церквей, и так как число церквей, построенных при
св. Владимире и Ярославе I, нельзя простирать далеко за 20, то число всех
церквей новгородских в половине XV века можно полагать около 230; любопытно,
что в продолжение первых 42 лет - от 1228 до 1270 года - летописец упоминает
о построении только двух церквей в Новгороде. Во Пскове в описываемое время
построено было 35 церквей, из них 23 каменные, две деревянные и о десяти
неизвестно. В Москве летописец упоминает о построении только пятнадцати
каменных церквей: из этого видно, как отстал главный город Северо-Восточной
Руси от Новгорода и даже от Пскова; о количестве церквей московских в
половине XIV века можно судить по известию о пожаре 1342 года: сказано, что
погорел город Москва весь и церквей сгорело 18. В Нижнем Новгороде в конце
XIV века было 32 церкви. Упоминаются мостовые в Пскове:
например, в 1308 году посадник Борис замыслил помостить торговище, и
помостили, и было всем людям хорошо, заключает летописец; в 1397 году снова
помостили торговище; но мы видим, что от Пскова или Новгорода никак нельзя
заключать к другим городам, да и во Пскове мостили только торговую площадь,
где было беспрерывное стечение народа, для которого, разумеется, было
хорошо, когда он не был принужден стоять по колена в грязи. Эта мостовая
была, разумеется, деревянная, ибо каменной не было здесь и в XVII веке. В
Новгородской и Псковской летописях находим известие о построении мостов с
некоторыми подробностями:
например, в 1435 году наняли псковичи наймитов сорок человек строить
новый мост на реке Пскове; балки должны были доставить наймиты сами, а
рилини, городни и дубья были псковские; наймитам заплачено было 70 рублей; в
1456 году намостили мост большой через реку Пскову и дали мастерам 60
рублей, да потом еще прибавили 20. Из городских частей упоминаются в
Новгороде концы, улицы, полуулицы, улки.
Что касается до внешнего вида юго-западных русских городов, то мы знаем
отзыв венгерского короля о Владимире Волынском, что такого города не находил
он и в немецких землях; городские стены и на юге, как на севере,
утверждались пороками и самострелами. В Холме при Данииле Романовиче среди
города была построена башня высокая, с которой можно было стрелять по
окрестностям, основание ее было каменное, вышиною 15 локтей, а сама была
построена из тесаного дерева и выбелена, как сыр, светилась на все стороны;
подле нее находился колодезь, глубиною в 35 сажен. В поприще от города
находился столп каменный, а на нем орел каменный изваян, высота камню 10
локтей, с головами же и подножками -12.0 князе Владимире Васильковиче
летописец говорит, что он много городов срубил; между прочим, в Каменце
поставил столп каменный, вышиною в 17 сажен, так что все удивлялись, смотря
на него. Столица великого княжества Литовского, Вильна, в начале XV века
состояла из дурных деревянных домов, имела деревянную крепость и несколько
кирпичных церквей.
Так как и в описываемое время, кроме стен и церквей, остальное строение
в русских городах было почти исключительно деревянное, то и теперь пожары
должны были свирепствовать по-прежнему. О московских пожарах летопись
упоминает в первый раз под 1330 годом; в 1335 году Москва погорела вместе с
некоторыми другими городами; в 1337 был новый большой пожар, причем сгорело
18 церквей; после пожара пошел сильный дождь, и что было вынесено в погреба
и на площади, то все потонуло. В 1342 подобный же пожар; в 1357 Москва
сгорела вся с 13 церквами; в 1364 году загорелась Москва во время сильной
засухи и зноя, поднялась буря и разметала огонь повсюду; этот пожар,
начавшийся от церкви Всех святых, слыл большим; в 1388 сгорела почти вся
Москва; в 1389 сгорело в Москве несколько тысяч дворов; подобный же пожар в
1395 году; потом упоминается о пожаре в Москве в 1413, 1414, 1415, в 1422,
1441; в 1445 знаменитый пожар после Суздальского бою; в 1453 выгорел весь
кремль; в 1458 сгорело около трети города. Таким образом, в 130 лет 17
больших пожаров - по одному на 7 лет. В Новгороде в 1231 году сгорел весь
Славенский конец; пожар был так лют, говорит летописец, что огонь ходил по
воде через Волхов; в 1252 году опять погорело Славно; в 1261 сгорело 80
дворов; в 1267 сгорел конец Неревский, причем много товара погорело на
Волхове в лодьях, все сгорело в один час, и многие от того разбогатели, а
другие многие обнищали; в 1275 погорел торг с семью деревянными церквами,
четыре каменные сгорели да пятая немецкая; в 1299 году ночью загорелось на