Страница:
претерпевала от татар; не должно забывать, что иго тяготело особенно только
в продолжение первых 25 лет, что уже в 1266 году летописец извещает об его
ослаблении, что уже в конце XIII века исчезают баскаки и князья сами
распоряжаются относительно выхода; что после татарских опустошений, которые
были следствием усобицы между сыновьями Невского, до опустошения Тверской
области татарами с Калитою и после этого вплоть до Тохтамышева нашествия, в
продолжение, следовательно, с лишком 50 лет, за исключением пограничных
княжеств Рязанского и Нижегородского, Северо-Восточная Россия не слыхала о
татарских нашествиях, а потом, кроме Тохтамышева, Едигеева и Улу-Махметова
нашествия, набеги касались только границ, и по-прежнему терпело от них
преимущественно княжество Рязанское. Вообще с цифрами в истории надобно
обходиться очень осторожно.
Обратимся к физическим бедствиям. Под 1230 годом летописец говорит о
голоде, свирепствовавшем во всей России, кроме Киева: в половине сентября
мороз побил весь хлеб в Новгородской области, и отсюда началось горе
большое, говорит летописец: начали покупать хлеб по 8 кун, кадь ржи - по 20
гривен, пшеницы - по 40 гривен, пшена - по 50, овса - по 13; разошелся весь
город наш и вся волость, и наполнились чужие города и страны братьями нашими
и сестрами; оставшиеся начали мереть: трупы лежали по улицам, младенцев
грызли псы; ели мох, сосну, кору липовую, лист разный; некоторые из черни
резали живых людей и ели, другие обрезывали мясо с трупов, иные ели лошадей,
собак, кошек; преступников казнили, вешали, жгли, но встало другое зло:
начали зажигать домы людей добрых, у которых чуяли рожь, и грабили имение
их; между родными не было жалости, сосед соседу не хотел отломить куска
хлеба; отцы и матери отдавали детей своих из хлеба в рабство купцам
иноземным; по улицам скорбь при виде трупов, лежащих без погребения, дома
тоска при виде детей, плачущих по хлебе или умирающих с голоду; цены
возвысились, наконец, до того, что четвертую часть кади ржи начали покупать
по гривне серебра. Архиепископ Спиридон поставил скудельницу и приставил
человека доброго и смиренного, именем Станил, возить в нее мертвецов на
лошади со всего города; Станил возил целый день беспрестанно и навозил 3030
трупов; скудельница наполнилась, поставили еще другую и наклали 3500 трупов.
Псковский летописец рассказывает об этом голоде у себя в тех же чертах; его
особенно поразило то, что в великий пост люди ели конину. "Написал бы еще
кой о чем похуже, да и так уже горько",- оканчивает он свой рассказ. В
Смоленске выстроено было четыре скудельницы, в которых было положено 32000
трупов. В 1251 году пошли дожди в Новгородской области, подмочили хлеб и
сено, осенью мороз побил хлеб; в 1291 году то же самое; в 1303 году там же
зима была теплая, не было снегу через всю зиму, и люди хлеба не добыли. В
1309 году был голод сильный и по всей Русской земле, потому что мышь поела
всякий хлеб. В 1331 году была большая дороговизна в Русской земле: это
голодное время слыло под названием рослой ржи.
В 1364 году с половины лета стояла мгла, зной был страшный, леса,
болота и земля горели, реки высохли; в следующем году то же самое, и отсюда
сильный голод.
Осенью 1370 года было снегу много, и хлеб пошел под снег; но зима была
теплая, весь снег сошел в самом начале великого поста, и хлеб был сжат в
великий пост; летом в солнце показались места черные, как гвозди, мгла была
такая, что на сажени нельзя было ничего перед собою видеть, люди
сталкивались лбами, птицы падали с воздуху людям на головы, звери
смешивались с людьми, медведи и волки бродили по селам, реки, болота, озера
высохли, леса горели, голод был сильный по всей земле. В 1373 году при
сильном зное не было ни капли дождя во все лето.
Летом 1407 года было сумрачно и дождливо, крылатый червь летел от
востока на запад, поел деревья и засушил их; в 1409 году множество людей
померло от голоду; в 1412 дороговизна в Нижнем Новгороде; в 1418 году снег
выпал 15 сентября, шел трое суток и покрыл землю на 4 пяди, пошли морозы; но
потом стало тепло, снег сошел, но хлеба сжали мало после снега, и начался
голод по всей Русской земле. В 1421 году свирепствовал голод в Новгороде и
по всей Русской земле, много людей померло с голоду, другие ушли в Литву,
иные померзли на дороге, потому что зима была очень холодна; в Москве оков
ржи покупали по полтора рубля, в Костроме - по два рубля, в Нижнем - по
шести; во Пскове тогда клети были полны хлеба от прежних лет, и вот пошли ко
Пскову новгородцы, корела, чудь, вожане, тверичи, москвичи, просто сказать,
пошел народ со всей Русской земли, и нашло его множество, стали покупать
рожь во Пскове, по волостям и пригородам и возить за рубеж, цены поднялись,
зобница ржи начала продаваться по 70 ногат, жита - по 50, овса - по 30,
вследствие чего псковичи запретили вывозить хлеб за рубеж, а нахожих людей
стали выгонять изо Пскова и изо всех волостей; иные разошлись, а которые
остались во Пскове, тех множество перемерло, и наклали их в одном Пскове
четыре скудельницы, а сколько погибло по пригородам и волостям - тем и числа
нет. Осенью 1429 года земля и леса горели, дым стлался по воздуху, с трудом
можно было видеть друг друга, от дыму умирала рыба и птица, рыба после того
пахла дымом два года; следствием такой погоды был голод сильный по всей
земле Русской; в 1436 году мороз побил хлеб в жатвенную пору, и была большая
дороговизна; зимою 1442 года лютые морозы много причинили зла людям и
животным; в 1444 году опять лютая зима и дороговизна сена; под 1446 годом
новгородский летописец говорит, что в его области хлеб был дорог не только
этого году, но в продолжение 10 лет, две коробьи по полтине, иногда больше,
иногда меньше, а иногда и вовсе негде купить; была скорбь сильная: только и
слышно было, что плач да рыдание по улицам и по торгу, многие от голоду
падали мертвые, дети перед родителями, отцы и матери перед детьми; многие
разошлись в Литву, к немцам, бусурманам и жидам, из хлеба отдавались в
рабство купцам.
О море долго не встречаем известий: под 1284 годом южный летописец
упоминает о сильном море на животных в Руси, Польше и у татар: лошади,
рогатый скот, овцы померли без остатка; северный летописец упоминает о море
на скот под 1298 годом; потом, под 1308 о море на людей; под 1318 - о море в
Твери; под 1341 - о море на рогатый скот в Новгороде; в Пскове же в этом
году был мор сильный на людей: негде стало погребать, где выкопают могилу
мужу или жене, там же положат и детей малых, голов семь или восемь в одном
гробе. Но это бедствие было только предвестником ужаснейших: наступила
страшная вторая половина XIV века. Еще под 1348 годом летописец упоминает о
море в Полоцке; в 1350 году заслышали о море в дальних странах; в 1351 году
начался мор во Пскове с таким признаком: харкнет человек кровью и на
четвертый день умирает; предвидя скорую смерть, мужчины и женщины шли в
монастыри и там умирали, постригшись; другие приготовлялись к смерти в домах
заботами о душах своих, отдавая имение свое церквам и монастырям, духовным
отцам и нищим; священники не успевали ходить за каждым мертвецом на дом, но
приказывали свозить всех на церковный двор, и за ночь к утру набиралось
трупов по тридцати и больше у каждой церкви, и всем было одно отпевание,
только молитву разрешительную читали каждому порознь и клали по три или по
пяти голов в один гроб; так было по всем церквам, и скоро стало негде
погребать, начали погребать подальше от церквей, наконец, отведены были под
кладбище пустые места совершенно вдалеке от церквей. Многие думали, что
никто уже не останется в живых, потому что если мор войдет в какой-либо род
или семью, то редко кто оставался в живых; если умиравшие отдавали кому
детей своих или имение, то и принимавшие скоро заболевали и умирали,
вследствие чего стали бояться принимать что-либо от умирающих и родные
начали бегать родных; зато некоторые великодушные, отбросивши всякий страх,
и чужих мертвецов погребали для спасения душ своих. Псковичи послали в
Новгород звать владыку Василия, чтобы приехал благословить их; владыка
приехал, обошел весь город с духовенством со крестами, мощами святых, весь
народ провожал кресты, взывая: "Господи помилуй!" Пробыв немного дней во
Пскове, владыка поехал назад здоровым, но на дороге, на реке Узе, занемог и
умер. Вслед за владыкою мор шел изо Пскова в Новгород: во Пскове
свирепствовал он с весны до зимы, в Новгороде - от Успеньева дня до весны
следующего года; единовременно с Новгородом мор свирепствовал в Смоленске,
Киеве, Чернигове, Суздале; в Глухове и Белозерске не осталось ни одного
человека; мы видели, что в 1353 году мор свирепствовал в Москве. В 1360 году
свирепствовал второй мор во Пскове с новым признаком: у кого выложатся
железа, тот скоро умирал; опять псковичи послали в Новгород звать к себе
владыку Алексея; тот приехал, благословил всех - от великого до убогого,
обошел весь город со крестами, отслужил три литургии, и мор начал
переставать. В 1363 году явился мор с низовьев Волги, начал свирепствовать в
Нижнем Новгороде, потом в Рязани, Коломне, Переяславле, Москве, Твери,
Владимире, Суздале, Дмитрове, Можайске, Волоке, Белоозере; пред началом
болезни человека как рогатиною ударит в лопатку, или под груди против
сердца, или между крыльцами, потом больной начинает харкать кровью,
почувствует сильный жар, за жаром следуют обильный пот, за потом дрожь - и
это последнее; болезнь продолжалась день, два, редко три; показывалась и
железа не одинаково: у иного на шее, у другого на стегне, под пазухою, под
скулою, за лопаткою; умирало в день человек по пятидесяти, по сту и больше;
бедствие продолжалось не один год, обходя разные города. Под 1373 годом
летописец упоминает о сильном море на людей и скотском падеже вследствие
жаров и бездождия. В 1375 упоминается о море в Киеве; в 1387 был сильный мор
в Смоленской области: из самого Смоленска вышли только пять человек живых и
затворили город; под 1389 годом упоминается сильный мор во Пскове, под
следующим годом - в Новгороде. Под 1402 годом упоминается мор в Смоленске,
под 1403 - во Пскове - железою, мор пришел из Дерпта; в 1406 году это
бедствие возобновилось во Пскове; в 1409 году мор с кровяною харкотою
свирепствовал в волостях Ржевских, Можайских, Дмитровских, Звенигородских,
Переяславских, Владимирских, Юрьевских, Рязанских и Тарусских, показывался и
в некоторых Московских волостях: первый признак - у больного руки и ноги
прикорчит, шею скривит, зубы скрежещут, кости хрустят, все суставы трещат,
кричит, вопит; у иных и мысль изменится, ум отнимется; иные, один день
поболевши, умирали, другие полтора дня, некоторые два дня, а иные, поболевши
три или четыре дня, выздоравливали; в 1414 была болезнь тяжкая по всей
Русской земле - костолом; в 1417 мор с кровохарканием и железою опустошил
Новгород, Ладогу, Русу, Порхов, Псков, Торжок, Дмитров и Тверь; в Новгороде
владыка Симеон с духовенством всех семи соборов и всеми жителями обошел
крестным ходом около всего города, после чего новгородцы, одни на лошадях,
другие пешком, отправились в лес, привезли бревен и поставили церковь св.
Анастасии, которую в тот же день освятили и отслужили в ней литургию, а из
остального лесу поставили церковь св. Илии; в Торжке также в одно утро
построили церковь св. Афанасия; под 1419 годом упоминается мор в Киеве и
других юго-западных странах; в следующем году мор начал опустошать
северо-восточную полосу - Кострому, Ярославль, Юрьев, Владимир, Суздаль,
Переяславль, Галич, Плесо, Ростов; хлеб стоял на нивах, жать было некому;
потом мор вместе с голодом опустошил Новгород и Псков; в 1423 году - мор с
железою и кровохарканием в Новгороде, Кореле и по всей Русской земле; в 1425
мор был в Галиче, а с Троицына дня в Москве и по другим областям продолжался
в следующих годах; явился новый признак - прыщ; если будет прыщ синий, то
человек на третий день умирает, если же красный, то выгнивал, и больной
выздоравливал; в декабре 1441 года начался сильный мор железою во Пскове и
продолжался все лето 1442 года, а по пригородам и волостям - до января 1443
г. Последнее известие о море под 1448 годом: был мор на лошадей и на всякий
скот, был и на людей, но не сильный. Таким образом, в продолжение всего
описываемого времени встречаем не менее 23 известий о море в разных местах;
но если мы обратим внимание, что до второй половины XIV века о море
упоминается не более трех или четырех раз и все остальные известия относятся
к этой несчастной половине века, то здесь придется по известию на каждые
пять лет. Нельзя не заметить, что после успокоения от внешних и внутренних
войн, которым наслаждалось княжество Московское, Владимирское и
Нижегородское во времена Калиты и Симеона Гордого, с первых же годов второй
половины XIV века начинает свирепствовать моровая язва, и скоро потом опять
начинаются сильные внутренние и внешние войны; возобновляется борьба Москвы
с Тверью, Рязанью, Новгородом, видим опустошительные нашествия татарские и
литовские. Несмотря, однако, на это, Димитрий Донской нашел средства вывести
на Куликово поле войско, достаточное для победы над Мамаевыми толпами; при
этом нельзя забывать того явления что после физических бедствий, пагубных
для народонаселения, последнее стремится к увеличению с большею силою; таким
образом, на Куликовскую битву явилось молодое поколение, которое родилось
уже после страшной язвы, опустошившей Русь в конце княжения Симеона Гордого.
Из других разрушительных явлений природы летописи упоминают о землетрясении
под 1230 годом и потом не ранее как под 1446 годом; о первом упоминают
летописцы суздальский и новгородский, о втором - московский; суздальскому
рассказывали самовидцы, как в Киеве во время землетрясения 1230 года
расступилась в Печерском монастыре Богородичная каменная церковь на четыре
части, в трапезнице снесло со столов все кушанье и питье; в Переяславле
Русском церковь св. Михаила расселась надвое; земля тряслась везде в один
день и час, 3 мая, во время литургии. Того же месяца 10 числа солнце при
своем восхождении было на три угла, как коврига, по выражению летописца,
потом сделалось мало, как звезда, и погибло; 14 числа солнце опять начало
погибать и три дня являлось в виде месяца; того же 14 числа, как солнце
стояло месяцем, по обе его стороны явились столпы красные, зеленые, синие, и
сошел огонь с небеси, как облако большое, над ручьем Лыбедью; всем людям
показалось, что уже пришел последний час, начали целоваться друг с другом,
прощаться, горько плакали, но страшный огонь прошел через весь город без
вреда, пал в Днепр и тут погиб. В Новгородской летописи встречаем известия о
сильных наводнениях: например, в 1421 году, в мае месяце, вода в Волхове
поднялась, снесла великий мост и два других, в одном месте снесла церковь,
во многих церквах могли служить только на хорах (полатях), потому что внизу
была вода. Под 1399 годом летописец упоминает о необыкновенно ранней весне,
о страшных грозах, от которых погибло много людей; такие же грозы были и в
1406 году, между прочим, под этим годом встречаем в летописи следующее
известие: после Петрова дня в Нижегородской области была такая буря, что
ветер поднял на воздух человека вместе с телегою и лошадью; на другой день
нашли телегу висящею на верху высокого дерева, и то на другой стороне Волги,
лошадь - мертвою на земле, а человека нигде не нашли; о лютых морозах зимою,
о страшных грозах и бурях летом упоминается еще под 1442 годом; в июне 1460
года в Москве с запада явилась туча страшная и темная, и поднялась такая
буря, что от пыли никому нельзя было смотреть, люди были в отчаянии; на этот
раз мрак и ветер скоро прекратились, но на другой день к вечеру взошла туча
с юга, поднялась опять страшная гроза и буря, многие и каменные церкви
поколебались, забрала на кремлевских стенах были сорваны и разнесены, крыши
с церквей и верхи сметаны, по селам многие церкви из основания вырваны и
отнесены далеко в сторону, леса старых, боры и дубы с корнем вырваны.
Из обычаев, вредно действовавших на народное здоровье, видим обычай
хоронить мертвых внутри городов, около церквей; не знаем, какие, наоборот,
принимались меры предосторожности во время моровых язв; что же касается
вообще до врачебных средств, то об них не имеем почти никаких известий;
узнаем только, что великий князь Василий Васильевич как средство от сухотной
болезни приказывал зажигать у себя на теле трут, во многих местах и часто;
раны разгнились, и болезнь кончилась смертию.
Мы видели обстоятельства, долженствовавшие содействовать умножению
народонаселения в некоторых областях преимущественно перед другими, например
в княжестве Московском. Из областей, и прежде имевших относительно густейшее
народонаселение вследствие выгод положения, благоприятного для торговли,
области Новгородская и Псковская сохраняли эти выгоды. Торговое значение
Новгорода для Восточной Европы в описываемое время не могло нисколько
уменьшиться, по-прежнему он был посредником торговых сношений между Азиею,
Восточною и Северною Европою; отсюда понятно накопление богатств в
Новгороде, увеличение его народонаселения, расширение, украшение самого
города, который после упадка Киева, бесспорно, оставался самым богатым,
самым значительным городом во всей России. Новгородских купцов видим на
отдаленном юго-западе, во Владимире Волынском, везде Великий Новгород
выговаривает путь чистый без рубежа и новых мытов для купцов своих,
торжокских и пригородных, для чего куплена была в Орде и ханская грамота;
выговаривает, чтоб князья не нарушили договоров, заключенных им с городами
немецкими, не затворяли двора немецкого, не приставляли к нему приставов и
торговали на этом дворе только посредством новгородцев. Как немцы дорожили
Новгородом, видно из того, что, когда в 1231 году свирепствовал здесь голод,
немецкие купцы приехали с хлебом из-за моря и сделали много добра, по словам
летописца, значит, продали товар свой дешевою ценою. С 1383 до 1391 года не
было крепкого мира у Новгорода с немцами, и вот в 1391 году съехались в
Изборске новгородские послы с немецкими; в числе последних были не только
послы из Риги, Юрьева и Ревеля, но также заморские, из Любека и Готского
берега. Встречаем в летописи особый отдел новгородских купцов, производивших
торг солью (прасолов); встречаем упоминовение о торговых дворах - Готском,
Псковском. Наконец, от описываемого времени до нас дошли три договора
новгородцев с Любеком, Готским берегом и Ригою: первый относится к 1270 году
и немногим отличается от приведенного прежде договора; второй относится к
концу XIII или началу XIV века, ко времени княжения Андрея Александровича: в
нем новгородцы дают купцам латинского (немецкого) языка три сухих (горных)
пути по своей волости и четвертый водяный (в речках) с условием, что если
путь сделается нечист (опасен), то князь подаст об этом весть иностранным
купцам и велит своим мужам проводить их. В другой грамоте, относящейся ко
второй половине XIV века, новгородцы обязываются не поминать вперед вреда,
причиненного их купцам немецкими разбойниками перед Невою; из этого договора
узнаем, что новгородцы ездили торговать в Любек, на Готский берег и в
Стокгольм. Любопытны некоторые подробности о немецкой торговле в Новгороде,
заключающиеся в постановлениях, или так называемых скрах: например,
запрещалось брать у русских товар в кредит, вступать с ними в торговую
компанию и перевозить их товары; запрещалось вывозить поддельный воск,
ввозить поддельные сукна; запрещалось продавать товары по мелочам; розничная
продажа с ограничениями дозволялась только так называемым Kindern. Никому не
позволялось ввозить товаров на сумму, превышавшую 1000 марок серебра. Право
избирать олдерманов было впоследствии предоставлено только депутатам Любека
и Висби, и притом из их же граждан; то же самое соблюдалось и при выборе
священников. Запрещалось испрашивать привилегии для личных выгод или делать
новые постановления без согласия Любека и Висби. Запрещалось привозить
купцов иностранных, не принадлежавших к немецкому обществу, преимущественно
ломбардских. Главный путь иностранных купцов шел по-прежнему - Невою,
Ладожским озером, Волховом через Старую Ладогу, к волховским порогам, по
которым за известную плату проводили их суда особенные лоцмана, далее к
Taberna piscatorum (Рыбацкая слобода на 33 версте от Ладож. озера), потом к
Gestevelt (Гостинопольская пристань на 34 версте от Ладож. озера), где
платили пошлину наконец приезжали в Новгородскую пристань.
Смоленск продолжает торговые связи с Ригою, которые были так выгодны,
что правительства обоих городов условились в 1284 году не препятствовать
взаимной торговле, хотя бы между смоленским князем и епископом, или
магистром, и произошли какие-нибудь неприятности; кроме послов от магистра
или горожан рижских заключили этот договор двое купцов - один из
Брауншвейга, другой из Мюнстера. От половины XIV века до нас дошел также
договор между Смоленском и Ригою, заключенный по докончанию дедовскому и по
старым грамотам, смоленский князь называет магистра братом, обещается блюсти
немцев в своих владениях, как своих смольнян, а правительство рижское
обязывается поступать точно так же у себя с смольнянами. Полоцк продолжает
свои торговые связи с Ригою и под литовскою зависимостию: в 1407 году
полочане заключили договор с рижанами о свободной торговле между обоими
городами; постановлено, чтоб полочане в Риге, а рижане в Полоцке не
торговали малою торговлею, что розницею зовут; полочане могут мимо Риги
ездить в какую угодно землю сухим путем и водою, то же право имеют и рижане
относительно Полоцка; если полочанин совершит какое-нибудь преступление в
Риге, то его отсылать для суда в Полоцк, и наоборот; соль в Полоцке должно
весить тем же весом, каким весят воск, теми же колоколами, вес полоцкий
будет больше рижского полупудом; сперва рижане посылают свои колокола и
скалвы в Полоцк на свой счет, а потом, когда эти колокола сотрутся, или
изломаются, или пропадут, то уже полочане на свой счет посылают в Ригу для
исправления этих колоколов; серебряные весы держать в Риге полузолотником
больше одного рубля; весовщикам целовать крест, что будут весить
справедливо; как одному, так и другому весовщику при взвешивании отойти
прочь от скала и рукою не принимать, а весчую пошлину брать в Риге на
полочанах такую же, какую берут в Полоцке на рижанах. Если случится тяжба
между полочанином и рижанином, то истцу знать истца, а другому никому в их
дело не вмешиваться и за это препятствий торговле не делать; купцам будет
путь свободный и во время усобицы между магистром Ордена (мештерем
задвинским) и земскими людьми. Привозимые немецкими купцами товары были:
хлеб, соль, сельди, копченое мясо, сукно, полотно, пряжа, рукавицы, жемчуг,
сердолик, золото, серебро, медь, олово, свинец, сера, иголки, четки,
пергамент, вино, пиво. Вывозимые: меха, кожи, волос, щетина, сало, воск,
лес, скот и произведения востока: жемчуг, шелк, драгоценные одежды, оружие.
Во Псков из Немецкой земли приходили вино, хлеб, овощи. Из вещей, носивших
название русских, встречаем: русские перчатки, русские постели, русские
чашки. Мы видели возвышение цен на съестные припасы; о ценах же обыкновенных
на севере можно иметь понятие из одной жалованной грамоты великого князя
Василия Васильевича Троицкому Сергиеву монастырю: "Волостелю дают с двух
плугов полоть мяса, мех овса, воз сена, десять хлебов, а не люб полоть, то
два алтына, не люб овес - алтын, не люб воз сена - алтын, не любы хлебы - за
ковригу по деньге".
Если Новгород, Смоленск, Полоцк, старинные русские торжища, богатели
по-прежнему торговлею благодаря выгодному положению своему, то древнее
средоточие южной, греческой торговли на Руси, Киев, опустошенный усобицами и
татарами, переставший быть главным городом Руси, презренный сильнейшими
князьями, суздальскими, галицкими, литовскими, представлял во второй
половине XIII века жалкое зрелище:
Плано-Карпини насчитывает в нем не более 200 домов. Но природные выгоды
оставались прежние, и купцы из разных стран по старой привычке продолжали
приезжать в Киев: так, вместе с Плано-Карпини приехали туда купцы из
Бреславля; потом приходило туда много купцов из Польши, Австрии,
Константинополя; последние были итальянцы: генуэзцы, венециане, пизане.
Купцы из Торна приезжали на Волынь и в Галич: в 1320 году здешний князь
Андрей Юрьевич, который называет себя Dux Ladimiriae et dommus Russiae, дал
торнским купцам грамоту, в силу которой никто из его мытников или служителей
не смел требовать от них сукон или других товаров, уступает им все права,
которыми они пользовались при отце его; обещает, что если кто-нибудь из них
потерпит обиду, то за каждый денарий, неправедно отнятый, получит вдвое.
После Гедиминовичи, княжившие на Волыни, не хотели пропускать купцов из
Польши и Германии через свою землю на восток (Heidenland), дабы утвердить
складку товаров во Владимире, Луцке и Львове, как бывало исстари.
О торговле галичан и подольцев в Молдавии, Бессарабии, Венгрии получаем
известие из уставной грамоты, данной львовским и подольским купцам
господарем молдавским в 1407 году; русские купцы покупали в молдавских
владениях татарский товар: шелк, перец, камки, тебенки, ладан, греческий
в продолжение первых 25 лет, что уже в 1266 году летописец извещает об его
ослаблении, что уже в конце XIII века исчезают баскаки и князья сами
распоряжаются относительно выхода; что после татарских опустошений, которые
были следствием усобицы между сыновьями Невского, до опустошения Тверской
области татарами с Калитою и после этого вплоть до Тохтамышева нашествия, в
продолжение, следовательно, с лишком 50 лет, за исключением пограничных
княжеств Рязанского и Нижегородского, Северо-Восточная Россия не слыхала о
татарских нашествиях, а потом, кроме Тохтамышева, Едигеева и Улу-Махметова
нашествия, набеги касались только границ, и по-прежнему терпело от них
преимущественно княжество Рязанское. Вообще с цифрами в истории надобно
обходиться очень осторожно.
Обратимся к физическим бедствиям. Под 1230 годом летописец говорит о
голоде, свирепствовавшем во всей России, кроме Киева: в половине сентября
мороз побил весь хлеб в Новгородской области, и отсюда началось горе
большое, говорит летописец: начали покупать хлеб по 8 кун, кадь ржи - по 20
гривен, пшеницы - по 40 гривен, пшена - по 50, овса - по 13; разошелся весь
город наш и вся волость, и наполнились чужие города и страны братьями нашими
и сестрами; оставшиеся начали мереть: трупы лежали по улицам, младенцев
грызли псы; ели мох, сосну, кору липовую, лист разный; некоторые из черни
резали живых людей и ели, другие обрезывали мясо с трупов, иные ели лошадей,
собак, кошек; преступников казнили, вешали, жгли, но встало другое зло:
начали зажигать домы людей добрых, у которых чуяли рожь, и грабили имение
их; между родными не было жалости, сосед соседу не хотел отломить куска
хлеба; отцы и матери отдавали детей своих из хлеба в рабство купцам
иноземным; по улицам скорбь при виде трупов, лежащих без погребения, дома
тоска при виде детей, плачущих по хлебе или умирающих с голоду; цены
возвысились, наконец, до того, что четвертую часть кади ржи начали покупать
по гривне серебра. Архиепископ Спиридон поставил скудельницу и приставил
человека доброго и смиренного, именем Станил, возить в нее мертвецов на
лошади со всего города; Станил возил целый день беспрестанно и навозил 3030
трупов; скудельница наполнилась, поставили еще другую и наклали 3500 трупов.
Псковский летописец рассказывает об этом голоде у себя в тех же чертах; его
особенно поразило то, что в великий пост люди ели конину. "Написал бы еще
кой о чем похуже, да и так уже горько",- оканчивает он свой рассказ. В
Смоленске выстроено было четыре скудельницы, в которых было положено 32000
трупов. В 1251 году пошли дожди в Новгородской области, подмочили хлеб и
сено, осенью мороз побил хлеб; в 1291 году то же самое; в 1303 году там же
зима была теплая, не было снегу через всю зиму, и люди хлеба не добыли. В
1309 году был голод сильный и по всей Русской земле, потому что мышь поела
всякий хлеб. В 1331 году была большая дороговизна в Русской земле: это
голодное время слыло под названием рослой ржи.
В 1364 году с половины лета стояла мгла, зной был страшный, леса,
болота и земля горели, реки высохли; в следующем году то же самое, и отсюда
сильный голод.
Осенью 1370 года было снегу много, и хлеб пошел под снег; но зима была
теплая, весь снег сошел в самом начале великого поста, и хлеб был сжат в
великий пост; летом в солнце показались места черные, как гвозди, мгла была
такая, что на сажени нельзя было ничего перед собою видеть, люди
сталкивались лбами, птицы падали с воздуху людям на головы, звери
смешивались с людьми, медведи и волки бродили по селам, реки, болота, озера
высохли, леса горели, голод был сильный по всей земле. В 1373 году при
сильном зное не было ни капли дождя во все лето.
Летом 1407 года было сумрачно и дождливо, крылатый червь летел от
востока на запад, поел деревья и засушил их; в 1409 году множество людей
померло от голоду; в 1412 дороговизна в Нижнем Новгороде; в 1418 году снег
выпал 15 сентября, шел трое суток и покрыл землю на 4 пяди, пошли морозы; но
потом стало тепло, снег сошел, но хлеба сжали мало после снега, и начался
голод по всей Русской земле. В 1421 году свирепствовал голод в Новгороде и
по всей Русской земле, много людей померло с голоду, другие ушли в Литву,
иные померзли на дороге, потому что зима была очень холодна; в Москве оков
ржи покупали по полтора рубля, в Костроме - по два рубля, в Нижнем - по
шести; во Пскове тогда клети были полны хлеба от прежних лет, и вот пошли ко
Пскову новгородцы, корела, чудь, вожане, тверичи, москвичи, просто сказать,
пошел народ со всей Русской земли, и нашло его множество, стали покупать
рожь во Пскове, по волостям и пригородам и возить за рубеж, цены поднялись,
зобница ржи начала продаваться по 70 ногат, жита - по 50, овса - по 30,
вследствие чего псковичи запретили вывозить хлеб за рубеж, а нахожих людей
стали выгонять изо Пскова и изо всех волостей; иные разошлись, а которые
остались во Пскове, тех множество перемерло, и наклали их в одном Пскове
четыре скудельницы, а сколько погибло по пригородам и волостям - тем и числа
нет. Осенью 1429 года земля и леса горели, дым стлался по воздуху, с трудом
можно было видеть друг друга, от дыму умирала рыба и птица, рыба после того
пахла дымом два года; следствием такой погоды был голод сильный по всей
земле Русской; в 1436 году мороз побил хлеб в жатвенную пору, и была большая
дороговизна; зимою 1442 года лютые морозы много причинили зла людям и
животным; в 1444 году опять лютая зима и дороговизна сена; под 1446 годом
новгородский летописец говорит, что в его области хлеб был дорог не только
этого году, но в продолжение 10 лет, две коробьи по полтине, иногда больше,
иногда меньше, а иногда и вовсе негде купить; была скорбь сильная: только и
слышно было, что плач да рыдание по улицам и по торгу, многие от голоду
падали мертвые, дети перед родителями, отцы и матери перед детьми; многие
разошлись в Литву, к немцам, бусурманам и жидам, из хлеба отдавались в
рабство купцам.
О море долго не встречаем известий: под 1284 годом южный летописец
упоминает о сильном море на животных в Руси, Польше и у татар: лошади,
рогатый скот, овцы померли без остатка; северный летописец упоминает о море
на скот под 1298 годом; потом, под 1308 о море на людей; под 1318 - о море в
Твери; под 1341 - о море на рогатый скот в Новгороде; в Пскове же в этом
году был мор сильный на людей: негде стало погребать, где выкопают могилу
мужу или жене, там же положат и детей малых, голов семь или восемь в одном
гробе. Но это бедствие было только предвестником ужаснейших: наступила
страшная вторая половина XIV века. Еще под 1348 годом летописец упоминает о
море в Полоцке; в 1350 году заслышали о море в дальних странах; в 1351 году
начался мор во Пскове с таким признаком: харкнет человек кровью и на
четвертый день умирает; предвидя скорую смерть, мужчины и женщины шли в
монастыри и там умирали, постригшись; другие приготовлялись к смерти в домах
заботами о душах своих, отдавая имение свое церквам и монастырям, духовным
отцам и нищим; священники не успевали ходить за каждым мертвецом на дом, но
приказывали свозить всех на церковный двор, и за ночь к утру набиралось
трупов по тридцати и больше у каждой церкви, и всем было одно отпевание,
только молитву разрешительную читали каждому порознь и клали по три или по
пяти голов в один гроб; так было по всем церквам, и скоро стало негде
погребать, начали погребать подальше от церквей, наконец, отведены были под
кладбище пустые места совершенно вдалеке от церквей. Многие думали, что
никто уже не останется в живых, потому что если мор войдет в какой-либо род
или семью, то редко кто оставался в живых; если умиравшие отдавали кому
детей своих или имение, то и принимавшие скоро заболевали и умирали,
вследствие чего стали бояться принимать что-либо от умирающих и родные
начали бегать родных; зато некоторые великодушные, отбросивши всякий страх,
и чужих мертвецов погребали для спасения душ своих. Псковичи послали в
Новгород звать владыку Василия, чтобы приехал благословить их; владыка
приехал, обошел весь город с духовенством со крестами, мощами святых, весь
народ провожал кресты, взывая: "Господи помилуй!" Пробыв немного дней во
Пскове, владыка поехал назад здоровым, но на дороге, на реке Узе, занемог и
умер. Вслед за владыкою мор шел изо Пскова в Новгород: во Пскове
свирепствовал он с весны до зимы, в Новгороде - от Успеньева дня до весны
следующего года; единовременно с Новгородом мор свирепствовал в Смоленске,
Киеве, Чернигове, Суздале; в Глухове и Белозерске не осталось ни одного
человека; мы видели, что в 1353 году мор свирепствовал в Москве. В 1360 году
свирепствовал второй мор во Пскове с новым признаком: у кого выложатся
железа, тот скоро умирал; опять псковичи послали в Новгород звать к себе
владыку Алексея; тот приехал, благословил всех - от великого до убогого,
обошел весь город со крестами, отслужил три литургии, и мор начал
переставать. В 1363 году явился мор с низовьев Волги, начал свирепствовать в
Нижнем Новгороде, потом в Рязани, Коломне, Переяславле, Москве, Твери,
Владимире, Суздале, Дмитрове, Можайске, Волоке, Белоозере; пред началом
болезни человека как рогатиною ударит в лопатку, или под груди против
сердца, или между крыльцами, потом больной начинает харкать кровью,
почувствует сильный жар, за жаром следуют обильный пот, за потом дрожь - и
это последнее; болезнь продолжалась день, два, редко три; показывалась и
железа не одинаково: у иного на шее, у другого на стегне, под пазухою, под
скулою, за лопаткою; умирало в день человек по пятидесяти, по сту и больше;
бедствие продолжалось не один год, обходя разные города. Под 1373 годом
летописец упоминает о сильном море на людей и скотском падеже вследствие
жаров и бездождия. В 1375 упоминается о море в Киеве; в 1387 был сильный мор
в Смоленской области: из самого Смоленска вышли только пять человек живых и
затворили город; под 1389 годом упоминается сильный мор во Пскове, под
следующим годом - в Новгороде. Под 1402 годом упоминается мор в Смоленске,
под 1403 - во Пскове - железою, мор пришел из Дерпта; в 1406 году это
бедствие возобновилось во Пскове; в 1409 году мор с кровяною харкотою
свирепствовал в волостях Ржевских, Можайских, Дмитровских, Звенигородских,
Переяславских, Владимирских, Юрьевских, Рязанских и Тарусских, показывался и
в некоторых Московских волостях: первый признак - у больного руки и ноги
прикорчит, шею скривит, зубы скрежещут, кости хрустят, все суставы трещат,
кричит, вопит; у иных и мысль изменится, ум отнимется; иные, один день
поболевши, умирали, другие полтора дня, некоторые два дня, а иные, поболевши
три или четыре дня, выздоравливали; в 1414 была болезнь тяжкая по всей
Русской земле - костолом; в 1417 мор с кровохарканием и железою опустошил
Новгород, Ладогу, Русу, Порхов, Псков, Торжок, Дмитров и Тверь; в Новгороде
владыка Симеон с духовенством всех семи соборов и всеми жителями обошел
крестным ходом около всего города, после чего новгородцы, одни на лошадях,
другие пешком, отправились в лес, привезли бревен и поставили церковь св.
Анастасии, которую в тот же день освятили и отслужили в ней литургию, а из
остального лесу поставили церковь св. Илии; в Торжке также в одно утро
построили церковь св. Афанасия; под 1419 годом упоминается мор в Киеве и
других юго-западных странах; в следующем году мор начал опустошать
северо-восточную полосу - Кострому, Ярославль, Юрьев, Владимир, Суздаль,
Переяславль, Галич, Плесо, Ростов; хлеб стоял на нивах, жать было некому;
потом мор вместе с голодом опустошил Новгород и Псков; в 1423 году - мор с
железою и кровохарканием в Новгороде, Кореле и по всей Русской земле; в 1425
мор был в Галиче, а с Троицына дня в Москве и по другим областям продолжался
в следующих годах; явился новый признак - прыщ; если будет прыщ синий, то
человек на третий день умирает, если же красный, то выгнивал, и больной
выздоравливал; в декабре 1441 года начался сильный мор железою во Пскове и
продолжался все лето 1442 года, а по пригородам и волостям - до января 1443
г. Последнее известие о море под 1448 годом: был мор на лошадей и на всякий
скот, был и на людей, но не сильный. Таким образом, в продолжение всего
описываемого времени встречаем не менее 23 известий о море в разных местах;
но если мы обратим внимание, что до второй половины XIV века о море
упоминается не более трех или четырех раз и все остальные известия относятся
к этой несчастной половине века, то здесь придется по известию на каждые
пять лет. Нельзя не заметить, что после успокоения от внешних и внутренних
войн, которым наслаждалось княжество Московское, Владимирское и
Нижегородское во времена Калиты и Симеона Гордого, с первых же годов второй
половины XIV века начинает свирепствовать моровая язва, и скоро потом опять
начинаются сильные внутренние и внешние войны; возобновляется борьба Москвы
с Тверью, Рязанью, Новгородом, видим опустошительные нашествия татарские и
литовские. Несмотря, однако, на это, Димитрий Донской нашел средства вывести
на Куликово поле войско, достаточное для победы над Мамаевыми толпами; при
этом нельзя забывать того явления что после физических бедствий, пагубных
для народонаселения, последнее стремится к увеличению с большею силою; таким
образом, на Куликовскую битву явилось молодое поколение, которое родилось
уже после страшной язвы, опустошившей Русь в конце княжения Симеона Гордого.
Из других разрушительных явлений природы летописи упоминают о землетрясении
под 1230 годом и потом не ранее как под 1446 годом; о первом упоминают
летописцы суздальский и новгородский, о втором - московский; суздальскому
рассказывали самовидцы, как в Киеве во время землетрясения 1230 года
расступилась в Печерском монастыре Богородичная каменная церковь на четыре
части, в трапезнице снесло со столов все кушанье и питье; в Переяславле
Русском церковь св. Михаила расселась надвое; земля тряслась везде в один
день и час, 3 мая, во время литургии. Того же месяца 10 числа солнце при
своем восхождении было на три угла, как коврига, по выражению летописца,
потом сделалось мало, как звезда, и погибло; 14 числа солнце опять начало
погибать и три дня являлось в виде месяца; того же 14 числа, как солнце
стояло месяцем, по обе его стороны явились столпы красные, зеленые, синие, и
сошел огонь с небеси, как облако большое, над ручьем Лыбедью; всем людям
показалось, что уже пришел последний час, начали целоваться друг с другом,
прощаться, горько плакали, но страшный огонь прошел через весь город без
вреда, пал в Днепр и тут погиб. В Новгородской летописи встречаем известия о
сильных наводнениях: например, в 1421 году, в мае месяце, вода в Волхове
поднялась, снесла великий мост и два других, в одном месте снесла церковь,
во многих церквах могли служить только на хорах (полатях), потому что внизу
была вода. Под 1399 годом летописец упоминает о необыкновенно ранней весне,
о страшных грозах, от которых погибло много людей; такие же грозы были и в
1406 году, между прочим, под этим годом встречаем в летописи следующее
известие: после Петрова дня в Нижегородской области была такая буря, что
ветер поднял на воздух человека вместе с телегою и лошадью; на другой день
нашли телегу висящею на верху высокого дерева, и то на другой стороне Волги,
лошадь - мертвою на земле, а человека нигде не нашли; о лютых морозах зимою,
о страшных грозах и бурях летом упоминается еще под 1442 годом; в июне 1460
года в Москве с запада явилась туча страшная и темная, и поднялась такая
буря, что от пыли никому нельзя было смотреть, люди были в отчаянии; на этот
раз мрак и ветер скоро прекратились, но на другой день к вечеру взошла туча
с юга, поднялась опять страшная гроза и буря, многие и каменные церкви
поколебались, забрала на кремлевских стенах были сорваны и разнесены, крыши
с церквей и верхи сметаны, по селам многие церкви из основания вырваны и
отнесены далеко в сторону, леса старых, боры и дубы с корнем вырваны.
Из обычаев, вредно действовавших на народное здоровье, видим обычай
хоронить мертвых внутри городов, около церквей; не знаем, какие, наоборот,
принимались меры предосторожности во время моровых язв; что же касается
вообще до врачебных средств, то об них не имеем почти никаких известий;
узнаем только, что великий князь Василий Васильевич как средство от сухотной
болезни приказывал зажигать у себя на теле трут, во многих местах и часто;
раны разгнились, и болезнь кончилась смертию.
Мы видели обстоятельства, долженствовавшие содействовать умножению
народонаселения в некоторых областях преимущественно перед другими, например
в княжестве Московском. Из областей, и прежде имевших относительно густейшее
народонаселение вследствие выгод положения, благоприятного для торговли,
области Новгородская и Псковская сохраняли эти выгоды. Торговое значение
Новгорода для Восточной Европы в описываемое время не могло нисколько
уменьшиться, по-прежнему он был посредником торговых сношений между Азиею,
Восточною и Северною Европою; отсюда понятно накопление богатств в
Новгороде, увеличение его народонаселения, расширение, украшение самого
города, который после упадка Киева, бесспорно, оставался самым богатым,
самым значительным городом во всей России. Новгородских купцов видим на
отдаленном юго-западе, во Владимире Волынском, везде Великий Новгород
выговаривает путь чистый без рубежа и новых мытов для купцов своих,
торжокских и пригородных, для чего куплена была в Орде и ханская грамота;
выговаривает, чтоб князья не нарушили договоров, заключенных им с городами
немецкими, не затворяли двора немецкого, не приставляли к нему приставов и
торговали на этом дворе только посредством новгородцев. Как немцы дорожили
Новгородом, видно из того, что, когда в 1231 году свирепствовал здесь голод,
немецкие купцы приехали с хлебом из-за моря и сделали много добра, по словам
летописца, значит, продали товар свой дешевою ценою. С 1383 до 1391 года не
было крепкого мира у Новгорода с немцами, и вот в 1391 году съехались в
Изборске новгородские послы с немецкими; в числе последних были не только
послы из Риги, Юрьева и Ревеля, но также заморские, из Любека и Готского
берега. Встречаем в летописи особый отдел новгородских купцов, производивших
торг солью (прасолов); встречаем упоминовение о торговых дворах - Готском,
Псковском. Наконец, от описываемого времени до нас дошли три договора
новгородцев с Любеком, Готским берегом и Ригою: первый относится к 1270 году
и немногим отличается от приведенного прежде договора; второй относится к
концу XIII или началу XIV века, ко времени княжения Андрея Александровича: в
нем новгородцы дают купцам латинского (немецкого) языка три сухих (горных)
пути по своей волости и четвертый водяный (в речках) с условием, что если
путь сделается нечист (опасен), то князь подаст об этом весть иностранным
купцам и велит своим мужам проводить их. В другой грамоте, относящейся ко
второй половине XIV века, новгородцы обязываются не поминать вперед вреда,
причиненного их купцам немецкими разбойниками перед Невою; из этого договора
узнаем, что новгородцы ездили торговать в Любек, на Готский берег и в
Стокгольм. Любопытны некоторые подробности о немецкой торговле в Новгороде,
заключающиеся в постановлениях, или так называемых скрах: например,
запрещалось брать у русских товар в кредит, вступать с ними в торговую
компанию и перевозить их товары; запрещалось вывозить поддельный воск,
ввозить поддельные сукна; запрещалось продавать товары по мелочам; розничная
продажа с ограничениями дозволялась только так называемым Kindern. Никому не
позволялось ввозить товаров на сумму, превышавшую 1000 марок серебра. Право
избирать олдерманов было впоследствии предоставлено только депутатам Любека
и Висби, и притом из их же граждан; то же самое соблюдалось и при выборе
священников. Запрещалось испрашивать привилегии для личных выгод или делать
новые постановления без согласия Любека и Висби. Запрещалось привозить
купцов иностранных, не принадлежавших к немецкому обществу, преимущественно
ломбардских. Главный путь иностранных купцов шел по-прежнему - Невою,
Ладожским озером, Волховом через Старую Ладогу, к волховским порогам, по
которым за известную плату проводили их суда особенные лоцмана, далее к
Taberna piscatorum (Рыбацкая слобода на 33 версте от Ладож. озера), потом к
Gestevelt (Гостинопольская пристань на 34 версте от Ладож. озера), где
платили пошлину наконец приезжали в Новгородскую пристань.
Смоленск продолжает торговые связи с Ригою, которые были так выгодны,
что правительства обоих городов условились в 1284 году не препятствовать
взаимной торговле, хотя бы между смоленским князем и епископом, или
магистром, и произошли какие-нибудь неприятности; кроме послов от магистра
или горожан рижских заключили этот договор двое купцов - один из
Брауншвейга, другой из Мюнстера. От половины XIV века до нас дошел также
договор между Смоленском и Ригою, заключенный по докончанию дедовскому и по
старым грамотам, смоленский князь называет магистра братом, обещается блюсти
немцев в своих владениях, как своих смольнян, а правительство рижское
обязывается поступать точно так же у себя с смольнянами. Полоцк продолжает
свои торговые связи с Ригою и под литовскою зависимостию: в 1407 году
полочане заключили договор с рижанами о свободной торговле между обоими
городами; постановлено, чтоб полочане в Риге, а рижане в Полоцке не
торговали малою торговлею, что розницею зовут; полочане могут мимо Риги
ездить в какую угодно землю сухим путем и водою, то же право имеют и рижане
относительно Полоцка; если полочанин совершит какое-нибудь преступление в
Риге, то его отсылать для суда в Полоцк, и наоборот; соль в Полоцке должно
весить тем же весом, каким весят воск, теми же колоколами, вес полоцкий
будет больше рижского полупудом; сперва рижане посылают свои колокола и
скалвы в Полоцк на свой счет, а потом, когда эти колокола сотрутся, или
изломаются, или пропадут, то уже полочане на свой счет посылают в Ригу для
исправления этих колоколов; серебряные весы держать в Риге полузолотником
больше одного рубля; весовщикам целовать крест, что будут весить
справедливо; как одному, так и другому весовщику при взвешивании отойти
прочь от скала и рукою не принимать, а весчую пошлину брать в Риге на
полочанах такую же, какую берут в Полоцке на рижанах. Если случится тяжба
между полочанином и рижанином, то истцу знать истца, а другому никому в их
дело не вмешиваться и за это препятствий торговле не делать; купцам будет
путь свободный и во время усобицы между магистром Ордена (мештерем
задвинским) и земскими людьми. Привозимые немецкими купцами товары были:
хлеб, соль, сельди, копченое мясо, сукно, полотно, пряжа, рукавицы, жемчуг,
сердолик, золото, серебро, медь, олово, свинец, сера, иголки, четки,
пергамент, вино, пиво. Вывозимые: меха, кожи, волос, щетина, сало, воск,
лес, скот и произведения востока: жемчуг, шелк, драгоценные одежды, оружие.
Во Псков из Немецкой земли приходили вино, хлеб, овощи. Из вещей, носивших
название русских, встречаем: русские перчатки, русские постели, русские
чашки. Мы видели возвышение цен на съестные припасы; о ценах же обыкновенных
на севере можно иметь понятие из одной жалованной грамоты великого князя
Василия Васильевича Троицкому Сергиеву монастырю: "Волостелю дают с двух
плугов полоть мяса, мех овса, воз сена, десять хлебов, а не люб полоть, то
два алтына, не люб овес - алтын, не люб воз сена - алтын, не любы хлебы - за
ковригу по деньге".
Если Новгород, Смоленск, Полоцк, старинные русские торжища, богатели
по-прежнему торговлею благодаря выгодному положению своему, то древнее
средоточие южной, греческой торговли на Руси, Киев, опустошенный усобицами и
татарами, переставший быть главным городом Руси, презренный сильнейшими
князьями, суздальскими, галицкими, литовскими, представлял во второй
половине XIII века жалкое зрелище:
Плано-Карпини насчитывает в нем не более 200 домов. Но природные выгоды
оставались прежние, и купцы из разных стран по старой привычке продолжали
приезжать в Киев: так, вместе с Плано-Карпини приехали туда купцы из
Бреславля; потом приходило туда много купцов из Польши, Австрии,
Константинополя; последние были итальянцы: генуэзцы, венециане, пизане.
Купцы из Торна приезжали на Волынь и в Галич: в 1320 году здешний князь
Андрей Юрьевич, который называет себя Dux Ladimiriae et dommus Russiae, дал
торнским купцам грамоту, в силу которой никто из его мытников или служителей
не смел требовать от них сукон или других товаров, уступает им все права,
которыми они пользовались при отце его; обещает, что если кто-нибудь из них
потерпит обиду, то за каждый денарий, неправедно отнятый, получит вдвое.
После Гедиминовичи, княжившие на Волыни, не хотели пропускать купцов из
Польши и Германии через свою землю на восток (Heidenland), дабы утвердить
складку товаров во Владимире, Луцке и Львове, как бывало исстари.
О торговле галичан и подольцев в Молдавии, Бессарабии, Венгрии получаем
известие из уставной грамоты, данной львовским и подольским купцам
господарем молдавским в 1407 году; русские купцы покупали в молдавских
владениях татарский товар: шелк, перец, камки, тебенки, ладан, греческий