Страница:
отделе.
Лето кончилось, а загар даже не коснулся лица Нагорного.
-- Что, не похож на жениха? -- усмехнулся Михаил Александрович. --
Знаю. Тяжелое время, Илья Григорьевич... Ты будешь заниматься заграждениями
под Москвой.
-- Под Москвой?
-- Да. Нельзя допустить никаких случайностей... Кстати, идем,
представлю тебя новому начальнику управления: вступил в должность генерал
Котляр.
Генерал-майор Леонтий Захарович Котляр повторил то, о чем уже сообщил
Нагорный.
Несколько дней я принимал участие в формировании новых частей, выезжал
на оборонительные рубежи вокруг столицы, даже облетал их, выясняя, где и как
усилить заграждения, пока не получил новый приказ: выехать на Западный
фронт, проконтролировать возведение оборонительных рубежей в районе Вязьмы.
Пробыл под Вязьмой три дня. На четвертый вызвали в штаб фронта:
-- Немедленно в Москву!
Даже с товарищами-минерами попрощаться не успел. И вот опять Москва,
знакомые желтые стены
второго дома Наркомата обороны. Смахнув пыль с сапог, одернув измятую
гимнастерку, поднимаюсь прохладными лестничными маршами в привычно
темноватый коридор. До чего же прочно и неизменно все в этом здании!
Генерал-майор Котляр ждет:
-- Рад, что поспешили! Вызов связан с изменением обстановки и
некоторыми новыми планами... Положение на Юго-Западном фронте вам известно?
Из сводок Совинформбюро я знал, что на Юго-Западном фронте противник
рвется к Киеву, наши войска ведут трудные, кровопролитные бои, отстаивая
святыни Русской земли, мать городов русских.
Котляр с силой провел ладонью по седеющему ежику волос;
-- Киев оставлен 19 сентября. Враг угрожает харьковскому промышленному
району и Донбассу.
Киев оставлен?!
Голос Котляра звучал, как из-за каменной стены, услышанное не
укладывалось в сознании: в тяжелом положении четыре армии; выходят из
окружения, сражаясь отдельными отрядами; закрепиться на новых рубежах войска
не успели; тяжелые бои на трехсоткилометровом участке фронта...
Меня вернули к действительности жестко произнесенные начальником
управления слова о том, что Ставка Верховного Главнокомандования приняла
решение содействовать войскам Юго-Западного фронта в обороне харьковского
района массовыми минно-взрывными заграждениями и, что -- в случае
продвижения противника -- придется заминировать и разрушить в Харькове все
объекты, имеющие военное значение. "Все объекты" -- означало; важнейшие
заводы и фабрики, мосты, "паровозное депо, аэродромы...
-- В Харьков направляется специальная оперативно-инженерная группа, --
сказал Котляр. -- Ее начальником назначены вы. Берите бумагу и составляйте
заявку на необходимую технику. Учтите, в вашем распоряжении всего одни
сутки. Замахивайтесь только на то, что успеете получить.
Тяжело опустился в кресло, положил руку на телефонную трубку:
-- Сейчас доложу о вашем прибытии, договорюсь, когда примут в Ставке.
Маршал Шапошников
В Ставке Верховного Главнокомандования нас принимал глубокой ночью
начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза Б. М.
Шапошников.
Маршала я не встречал с 1936 года, со дня отъезда в Испанию. Тогда он
был улыбчив и жизнерадостен, а теперь выглядел мрачным.
Понять состояние Шапошникова было не трудно. Враг смыкал кольцо блокады
вокруг Ленинграда, рвался к Одессе и Москве, только что захватил Киев,
фашистские полчища наводнили Белоруссию, положение выглядело не просто
трудным, а угрожающим.
Обрисовав обстановку, сложившуюся на Юго-Западном фронте, маршал
поглядел мне в глаза:
-- Операцию "Альберих" помните?
Конечно, я хорошо помнил эту операцию: в марте 1917 года, совершая
вынужденный отход из Франции за так называемую "линию Зигфрида",
кайзеровские войска в течение пяти недель проводили массовые разрушения и
массовые минирования на площади около четырех тысяч квадратных километров.
Военные историки считали операцию "Альберих" самой значительной по массовому
разрушению и минированию.
-- Так вот, -- не отводя взгляда, продолжал Шапошников, -- разрушать и
минировать в районе Харькова придется на гораздо большей площади, а пяти
недель для работы гарантировать не могу. Действовать придется быстро,
товарищ полковник.
И повернулся к генералу Котляру:
-- Заявку подготовили?
-- Так точно, товарищ маршал! -- ответил Леонтий Захарович.
Я подал Шапошникову исписанные листы. Взяв карандаш, маршал углубился в
чтение. Покачал голо-вой:
-- С запасом, голубчик, делали! Вы же знаете, со средствами и силами
плоховато! 207
Карандаш зачиркал по заявке.
-- Утвердим вот в таком сокращенном виде, -- твердо сказал маршал и
поставил свою подпись.
Рассмотреть поправки Шапошникова не удалось:
он поднялся, показывая, что аудиенция окончена.
-- Собирайте людей, получайте необходимое и немедленно в Харьков! --
напутствовал маршал. -- Помните: ни одного несчастного случая. Для наших
войск мины должны быть безопасны.
Я осмелился заметить:
-- При таких масштабах и таких темпах...
Дорога на Харьков
День 28 сентября 1941 года запомнился крепко. Метаться пришлось по
всему городу, зато за одни сутки я и дела в Главном военно-инженерном
управлении переделал, и людей для новой оперативной группы отобрал, и
минновзрывную технику получил, и транспортом группу обеспечил.
Со мной выезжали в Харьков пятнадцать командиров инженерных войск,
несколько инструкторов из ОУЦ и спецподразделение военинженера 2-го ранга
Владимира Петровича Ястребова, имеющее на вооружении радиомины. Правда,
радиомин выдали только тридцать штук, взрывателей и замыкателей замедленного
действия менее трех тысяч, замыкателей, реагирующих на сотрясение, лишь
пятьсот штук, но начинать с этим можно было. Сожалел я только о том, что не
успел надлежащим образом поговорить с отобранными в группу молодыми
командирами, не предупредил их об особой секретности задания. Но для этого
потребовалась бы поездка в военно-инженерное училище, а времени не
оставалось...
Утро двадцать девятого сентября сорок первого года начиналось в Москве
уныло, нехотя. Ночью сыпал нудный, сиротский дождичек, рассвет никак не мог
пробиться сквозь низкие, разбухшие облака, разогнать влажный сумрак.
Зашторенные окна не пропускали свет, казались слепыми. Глухо стучали сапоги
патрулей, в подъездах сутулились фигуры жильцов -- дежурных по ПВО, с
бульваров и набережных тянулись к угрюмому небу тросы аэростатов
заграждения, 208
по Садовому кольцу с лязгом двигалась танковая рота. Автоколонна
выбралась на Харьковское шоссе, а во второй половине дня благополучно
прибыла в Орел. Тут пришлось задержаться, заправляя машины, и на полпути к
Курску нас застала ночь. Непроглядная, тоже дождливая. Включать фары нельзя,
ехать с затемненными -- опасно. Стали искать место для ночлега. Выбрали
укромную лощинку, решили устраиваться, но поблизости не оказалось воды, и
пришлось двинуться дальше. Так и ползли на малой скорости до самого Курска.
Но какое же счастье, что возле лощинки не нашлось воды: той же самой ночью
фашистские войска перерезали шоссе в том районе, где мы чуть не заночевали!
В Курске автоколонна не задержалась: враг яростно бомбил, его
артиллерия била совсем близко, подвергать риску людей и технику мы не имели
права. И вот первое октября, около полудня, в степной дали появились тучи
дыма над темным силуэтом города. Харьков. Наконец!
Генерал Невский
Начальника инженерного управления фронта, генерал-майора Георгия
Георгиевича Невского, автора объемистых трудов по фортификации,
пользовавшегося среди военных инженеров широкой известностью, я знал до сих
пор понаслышке. Невский выслушал доклад стоя и лишь затем, усадив меня,
опустился в кресло сам:
-- Признаться, мы волновались: на орловском направлении обстановка
весьма тяжелая... Вас, конечно, интересует, какие силы и средства может
выделить оперативной группе фронт? Думаю, не очень-то вас обрадую. Можем
выделить только пять батальонов для устройства минновзрывных заграждений и
одну роту для устройства электрозаграждений.
-- Но, товарищ генерал..., Невский поднял ладонь:
-- При условии, что ваша группа будет не только производить заграждения
на дорогах, аэродромах и других военных объектах, но и минировать
оборонительные рубежи.
Я смотрел на ладонь генерала и лихорадочно прикидывал, как убедительнее
возразить. А Невский продолжал:
-- Буду просить маршала Тимошенко сосредоточить в ваших руках
руководство всеми минновзрывными работами.
Тут я буквально возопил:
-- Товарищ генерал! У нас же только подразделение военинженера
Ястребова имеет опыт устройства взрывных заграждений, и то сугубо
специальный -- по минированию крупных объектов! Только одно подразделение!
Да и оно еще не прибыло, и неизвестно, когда прибудет!
Невский лукаво улыбнулся:
-- Но, но, но! Ведь я же сказал, кажется, с самого начала: счастлив ваш
бог!.. Успокойтесь. Подразделение Ястребова прибыло. Его лейтенанты
размещены в школе полковника Кочегарова[7].
Я обрадовался;
-- Проскочили! И Ястребов здесь?!
-- Самого Ястребова нет, но его лейтенанты приехали... Значит,
договорились, полковник. Я прошу маршала Тимошенко сосредоточить руководство
взрывными работами в ваших руках.
Из моей реплики по поводу прибытия минеров во-все не следовало, что мы
о чем-то договорились, но Георгий Георгиевич умел, когда ему хотелось,
слушать только самого себя.
-- Договорились, договорились! -- повторил он. -- Параллелизм в
подобной работе недопустим: на минах станут подрываться собственные войска.
-- Он поднялся. -- Отдыхайте, в Военный совет фронта поедем вечером.
Маршал Тимошенко
Маршал Тимошенко на этот раз выглядел именно таким, каким был в
довоенные годы. Не успел я пред7 Полковник Максим Константинович Кочегаров
-- участник войяы в Испании, один из известных воспитателей партизан.
ставиться, как услышал прежний, с уверенными интонациями, голос:
-- Вы чему своих офицеров учите?!
Минуты три пришлось стоять навытяжку, слушать гром, прежде чем
выяснилось, что подвели молодые командиры: в управлении военного коменданта
города они доложили, что прибыли в распоряжение полковника Старинова,
который будет минировать объекты, имеющие военное значение. Разумеется, про
болтовню юнцов доложили командующему фронтом, вот он и отчитывал меня!
Я не оправдывался: маршал был прав. Подавленный, промолчал я и тогда,
когда Невский предлагал сосредоточить руководство всеми минновзрывными
работами в моих руках. Я даже не рискнул просить об увеличении числа
инженерных частей, выделяемых фронтом для будущей операции: по настроению
Тимошенко чувствовалось, что сейчас мне лучше ни о чем не заикаться.
Вышли из кабинета командующего фронтом.
-- Ну, вот и решили все вопросы, -- сказал Невский.
-- Это называется "решили"? -- вырвалось у меня. Невский взглянул с
удивлением.
-- Э! Полноте, Илья Григорьевич! Маршал только пожурил вас, если хотите
знать. Не волнуйтесь, спокойно приступайте к выполнению приказа.
Хомнюк пропал с радиоминами!
Работая с генералом Невским над планом заграждений в районе Харькова и
над заявкой на материальные средства, я не мог отделаться от ощущения, что
некоторые пункты плана "повисают в воздухе". По моим расчетам военинженер
2-го ранга В. П. Ястребов и автоколонна с радиоминами и специалистами
радиоминного дела должна была прибыть в Харьков еще первого октября. Но
прошло второе, а они не появились.
К полудню 3 октября план заграждений и заявка на технику были вчерне
составлены.
Ястребов и его люди отсутствовали.
В третьем часу дня план и заявку окончательно уточнили.
Я смотрел на ладонь генерала и лихорадочно прикидывал, как убедительнее
возразить. А Невский продолжал:
-- Буду просить маршала Тимошенко сосредоточить в ваших руках
руководство всеми минновзрывными работами.
Тут я буквально возопил:
-- Товарищ генерал! У нас же только подразделение военинженера
Ястребова имеет опыт устройства взрывных заграждений, и то сугубо
специальный -- по минированию крупных объектов! Только одно подразделение!
Да и оно еще не прибыло, и неизвестно, когда прибудет!
Невский лукаво улыбнулся:
-- Но, но, но! Ведь я же сказал, кажется, с самого начала: счастлив ваш
бог!.. Успокойтесь. Подразделение Ястребова прибыло. Его лейтенанты
размещены в школе полковника Кочегарова[7].
Я обрадовался;
-- Проскочили! И Ястребов здесь?!
-- Самого Ястребова нет, но его лейтенанты приехали... Значит,
договорились, полковник. Я прошу маршала Тимошенко сосредоточить руководство
взрывными работами в ваших руках.
Из моей реплики по поводу прибытия минеров во-все не следовало, что мы
о чем-то договорились, но Георгий Георгиевич умел, когда ему хотелось,
слушать только самого себя.
-- Договорились, договорились! -- повторил он. -- Параллелизм в
подобной работе недопустим: на минах станут подрываться собственные войска.
-- Он поднялся. -- Отдыхайте, в Военный совет фронта поедем вечером.
Маршал Тимошенко
Маршал Тимошенко на этот раз выглядел именно таким, каким был в
довоенные годы. Не успел я пред7 Полковник Максим Константинович Кочегаров
-- участник войяы в Испании, один из известных воспитателей партизан.
ставиться, как услышал прежний, с уверенными интонациями, голос:
-- Вы чему своих офицеров учите?!
Минуты три пришлось стоять навытяжку, слушать гром, прежде чем
выяснилось, что подвели молодые командиры: в управлении военного коменданта
города они доложили, что прибыли в распоряжение полковника Старинова,
который будет минировать объекты, имеющие военное значение. Разумеется, про
болтовню юнцов доложили командующему фронтом, вот он и отчитывал меня!
Я не оправдывался: маршал был прав. Подавленный, промолчал я и тогда,
когда Невский предлагал сосредоточить руководство всеми минновзрывными
работами в моих руках. Я даже не рискнул просить об увеличении числа
инженерных частей, выделяемых фронтом для будущей операции: по настроению
Тимошенко чувствовалось, что сейчас мне лучше ни о чем не заикаться.
Вышли из кабинета командующего фронтом.
-- Ну, вот и решили все вопросы, -- сказал Невский.
-- Это называется "решили"? -- вырвалось у меня. Невский взглянул с
удивлением.
-- Э! Полноте, Илья Григорьевич! Маршал только пожурил вас, если хотите
знать. Не волнуйтесь, спокойно приступайте к выполнению приказа.
Хомнюк пропал с радиоминами!
Работая с генералом Невским над планом заграждений в районе Харькова и
над заявкой на материальные средства, я не мог отделаться от ощущения, что
некоторые пункты плана "повисают в воздухе". По моим расчетам военинженер
2-го ранга В. П. Ястребов и автоколонна с радиоминами и специалистами
радиоминного дела должна была прибыть в Харьков еще первого октября. Но
прошло второе, а они не появились.
К полудню 3 октября план заграждений и заявка на технику были вчерне
составлены.
Ястребов и его люди отсутствовали.
В третьем часу дня план и заявку окончательно уточнили.
Ни Ястребова, ни его автоколонны.
Владимир Петрович появился лишь около восемнадцати часов. Усталый, без
привычной доброжела- тельной улыбки на лице.
-- Что случилось, Владимир Петрович?
-- Чуть не попали в лапы к фашистам. Еле вывел колонну из-под удара...
Ястребов выехал из Москвы, как условились, 30 сентября. До Орла все шло
спокойно. Однако въехать в город оказалось нелегко: навстречу ломился поток
отходящих войск и населения, противник непрерывно бомбил. Автоколонна
Ястребова все же пробилась в город, но из-за угрозы окружения пришлось тут
же возвращаться в Мценск. Оттуда Владимир Петрович повел машины на Харьков
кружным путем: через Елец, Воронеж и Купянск. По дорогам, забитым войсками,
беженцами, гуртами скота, кое-как протолкались в Воронеж. Тут шоссе стало
свободнее. Понимая, как волнуемся мы в Харькове, как ждем вестей, Ястребов
поручил колонну лейтенанту Хомнюку и сержанту Сергееву, а сам помчался
вперед.
-- Через сутки колонна прибудет! -- заверил Ястребов. -- Я лично буду
следить за ее движением через контрольно-пропускные пункты.
-- Лейтенант Хомнюк, он что -- кадровый или из молодых? -- осторожно,
со слабой надеждой на удачный;
исход поинтересовался я.;
-- Молодой! -- бодро ответил Ястребов.
-- Немедленно звоните в Купянск, товарищ вое-нинженер второго ранга!
Владимир Петрович позвонил. Ему ответили, что колонна, о которой идет
речь, в город не прибывала.
Ястребов побледнел.
В ночь на 4 октября план минирования Харькова и заявка на технику были
согласованы. Применение радиомин план предусматривал.
-- Слышно что-нибудь о Хомнюке? -- спросил я, прежде чем идти с планом
к генералу Невскому.
-- Нет... -- ответил осунувшийся Ястребов. Говорить было не о чем.
Генерал-майор Невский план завизировал. Предстояло показать его
командующему фронтом. Я попросил Невского пойти вместе со мной.
План, представленный маршалу Тимошенко, мог показаться дерзким.
Предусмотренный объем минирования в пять раз превосходил объем минновзрывных
работ пресловутой операции "Альберих". Выполнить же работу мы предполагали в
два раза быстрее. Иными словами, каждые сутки саперам следовало делать
вдесятеро больше, чем делали немецкие саперы во Франции.
Тимошенко изучал план внимательно и долго. Наконец, поднял глаза от
бумаг:
-- Не слишком сильно размахнулись? Сами на воздух не взлетим?
-- Меры предосторожности предусмотрены, товарищ маршал!
-- А успеете все это выполнить?
-- Рассчитываем на сознательность и патриотизм людей.
-- Хорошо, действуйте. Но согласуйте план с членом Военного совета.
Член Военного совета фронта Н. С. Хрущев, рассмотрел план, кое в чем
его дополнил. В частности, увеличил цифру, обозначающую количество корпусов
для ложных мин. Помнится, меня поразило его самообладание. В отличие от иных
высокопоставленных работников, Хрущев в это тяжелое время не выглядел
мрачным и нервным, наоборот, держался бодро, действовал быстро и энергично.
Вернувшись из штаба фронта, я первым делом спросил у Ястребова, где
лейтенант Хомнюк. О лейтенанте не было ни слуху ни духу. Следы колонны с
радиоминами и взрывчаткой мы потеряли.
Штаб инженерно-оперативной группы разместился в здании
химико-технологического института, неподалеку от штаба фронта. Заперев план
и заявку в сейф, я отправился в Харьковский обком партии, чтобы, не
откладывая дела в долгий ящик, решить вопросы 213
производства техники и установки мин на предприятиях города. Именно так
советовали поступить в Военном совете фронта.
Стояла глубокая ночь. По ул14цам города ползли машины с. затемненными
фарами, гремели колеса пароконных повозок,, двигались войсковые части, и 1
слышно было, как вдали, на железнодорожных путях, перекликаются рожки
сцепщиков и паровозы: на фронт,, в оборонявшую город 38-ю армию
генерал-майора В. В. Цыганова подвозили пополнение и боеприпасы, в тыл
отправляли оборудование заводов и институтов, эвакуировали семьи рабочих,
инженеров и служащих.
Глыба Дома проектов и Госпрома в непроглядной тьме едва угадывалась.
Широкие двери нужного мне подъезда то отворялись, обнажая прямоугольник
синеватого призрачного света, то захлопывались, сливаясь с окружающим
мраком.
В приемной секретаря Харьковского обкома и горкома партии А. А.
Епишева, несмотря на поздний час, немало народу. Кто в плащах, кто в пальто
со следами мазута и глины, кто в ватнике, кто на армейский лад, в шинелях.
Пригласив в кабинет четырех человек сразу, помощник Епишева
предупреждает:
-- Не отлучайтесь, вас примут сразу за этими товарищами.
Долго ждать не пришлось. Кратко изложив секретарю обкома суть
утвержденного Военным советом фронта плана заграждений, я подал заявки на
буры для проделывания минных скважин, на корпуса мин замедленного действиям
на мины-сюрпризы.
-- Чуть пораньше бы с такой заявкой!.. Но ничего. Заказ выполнят, --
сказал Епишев. -- А если что -- горком поможет. Держите с ним связь.
Беда одна не ходит. Мало было исчезновения колонны с радиоминами --
преподнесли сюрприз электрохимические взрыватели. На следующий день после
приезда в Харьков воентехник Н. К. Леонов доложил, что обнаружил в каждой
коробке со взрывателями сработавшие: не выдержали перевозки.
Электрохимические взрыватели -- не часовые механизмы, проверять их
надежность во фронтовых условиях, в спешке, дело почти безнадежное. Но много
выхода, увы, не существовало. И я приказал поста-тапь сто штук взрывателей
на испытания с разными сроками замедления. Подведут или не подведут?. Ведь
даже. если мы переделаем электрохимические взрывателивзамыкатели,
онинедолжны "выкидывать фокусы". Но ответ на вопрос, подведут ли взрыватели,
могло дать только время...
Второй заботой стали люди. Где их взять? Выделенных фронтом саперных
батальонов не хватит. Поехал в Военный совет. Там рекомендовали объединить с
работавшими в Харькове железнодорожными бригадами. Отличная мысль! У
железнодорожников есть люди, а у нас -- опытные инструкторы и техника,
работу же в ряде случаев придется делать общую.
Из командиров железнодорожных бригад я знал только П. А. Кабанова, но и
командиры двух других бригад -- Б. П. Павлов и С. А. Степанов -- сразу
откликнулись на предложение объединить усилия, откомандировали на
организованные нашей группой курсы несколько человек, а позже, с их помощью,
энергично взялись за установку самых совершенных по тому времени мин
замедленного действия.
Одновременноподразделенияоперативно-инженерной группы приступили к
минированию дорог и других объектов военного значения минами замедленного
действия в непосредственной близости от переднего края: этого требовала
ухудшающаяся обстановка.
Теперь следовало обрести уверенность в том, что минеры не будут
испытывать недостатка в "минах.
Утром 5 октября мы с В. П. Ястребовым, воентехником Н. К. Леоновым,
лейтенантом М. П. Болтовым и сержантом В. И. Лядовым, любовно прозванном
бойцами "Васильком" (сержанта звали Василием, а глаза у него были и впрямь
васильковыми), отправились на предприятия города.
Признаюсь, на многое не рассчитывали. Харьковчане изготовляли тогда в
условиях эвакуации и вин-товки, и пулеметы, и реактивные снаряды для 215
"катюш", и авиабомбы, ремонтировали самолеты и танки, сооружали
бронепоезда. Работать им приходилось при жестоких бомбардировках. Да и
освоить некоторые наши мины, наладить серийное производство герметических
корпусов для них, выпуск буров, замыкателей неизвлекаемости, кое-каких
деталей к электрохимическим взрывателям было сложно.
Как же мы были удивлены, узнав, что конструкторы Харьковского
электрохимического и паровозостроительного заводов, -- завода "Свет шахтера"
и завода маркшейдерских инструментов уже заканчивают разработку проектов
буров и мин, а рабочие приступили к выпуску корпусов мин!
Помню посещение Харьковского электромеханического. Полным ходом шла
эвакуация оборудования. Цеха пустели, там, где недавно стояли станки, --
только бетонные фундаменты. А сами станки демонтированы, их передвигают с
помощью лаг и катков к ниточке железнодорожных путей. Работал
один-единственный штамповочный станок. Двое немолодых рабочих умело, споро
вставляли под пресс заготовки, аккуратно укладывали готовые корпуса мин на
стоящие рядом тележки. Ястребов, постукивая пальцами по одному из корпусов,
пожалел, что таких не делали до войны. К рабочим подошла смена. Молодой
паренек, перехватывая заготовку, сказал:
-- Вам сегодня хватит, дядя Микола. Теперь мы с Петром поднажмем.
Пожилые рабочие отошли в сторону.
-- Ну, Василь, -- сказал "дядя Микола" напарнику, -- давай
подзаправимся да трошки отдохнем.
-- Николай... Простите, как вас по отчеству? -- осведомился я.
-- Отца Егором звали.
-- Николай Егорович, сейчас мы с товарищами должны посетить цех, где
монтируют мины, но освободимся через каких-нибудь полчаса, можем доставить
вас домой на машине.
Старый рабочий тщательно вытирал руки ветошью:
-- Спасибо... Только не ждут нас дома, товарищи военные. Сыны на
фронте, жинки в ночной смене...
Да и нам сподручнее тут ночевать. Мало ли что! Гад вон все время
бомбит!
В цехе, где монтировались мины, в ночной смене работало двенадцать
человек. Дневная смена спала тут же, кто где. Подошел, прихрамывая, мастер.
Оказалось, в ноге сидит осколок с Карельского перешейка. Вспомнили места,
где воевали оба.
-- Вы не тревожьтесь, -- успокоил мастер. -- Продукцию выдадим с
опережением графика. А как же? Нам объяснили что к чему.
Взвыла сирена воздушной тревоги. Всполошенно захлопали зенитки. В цехе
никто даже головы не поднял, не прерывал работы.
Хомнюн нашелся!
Посещение заводов обнадежило: казалось, получим все необходимое в
нужные сроки. Но по-прежнему не существовало ясности с электрохимическими
взрывателями, и по-прежнему ничего не было слышно о пропавшей колонне с
радиоминами. Генерал Невский непрерывно запрашивал военные комендатуры, не
появлялась ли колонна, но на все телеграммы приходил один и тот же ответ:
"Сведений об интересующей вас колонне не поступало".
Лето кончилось, а загар даже не коснулся лица Нагорного.
-- Что, не похож на жениха? -- усмехнулся Михаил Александрович. --
Знаю. Тяжелое время, Илья Григорьевич... Ты будешь заниматься заграждениями
под Москвой.
-- Под Москвой?
-- Да. Нельзя допустить никаких случайностей... Кстати, идем,
представлю тебя новому начальнику управления: вступил в должность генерал
Котляр.
Генерал-майор Леонтий Захарович Котляр повторил то, о чем уже сообщил
Нагорный.
Несколько дней я принимал участие в формировании новых частей, выезжал
на оборонительные рубежи вокруг столицы, даже облетал их, выясняя, где и как
усилить заграждения, пока не получил новый приказ: выехать на Западный
фронт, проконтролировать возведение оборонительных рубежей в районе Вязьмы.
Пробыл под Вязьмой три дня. На четвертый вызвали в штаб фронта:
-- Немедленно в Москву!
Даже с товарищами-минерами попрощаться не успел. И вот опять Москва,
знакомые желтые стены
второго дома Наркомата обороны. Смахнув пыль с сапог, одернув измятую
гимнастерку, поднимаюсь прохладными лестничными маршами в привычно
темноватый коридор. До чего же прочно и неизменно все в этом здании!
Генерал-майор Котляр ждет:
-- Рад, что поспешили! Вызов связан с изменением обстановки и
некоторыми новыми планами... Положение на Юго-Западном фронте вам известно?
Из сводок Совинформбюро я знал, что на Юго-Западном фронте противник
рвется к Киеву, наши войска ведут трудные, кровопролитные бои, отстаивая
святыни Русской земли, мать городов русских.
Котляр с силой провел ладонью по седеющему ежику волос;
-- Киев оставлен 19 сентября. Враг угрожает харьковскому промышленному
району и Донбассу.
Киев оставлен?!
Голос Котляра звучал, как из-за каменной стены, услышанное не
укладывалось в сознании: в тяжелом положении четыре армии; выходят из
окружения, сражаясь отдельными отрядами; закрепиться на новых рубежах войска
не успели; тяжелые бои на трехсоткилометровом участке фронта...
Меня вернули к действительности жестко произнесенные начальником
управления слова о том, что Ставка Верховного Главнокомандования приняла
решение содействовать войскам Юго-Западного фронта в обороне харьковского
района массовыми минно-взрывными заграждениями и, что -- в случае
продвижения противника -- придется заминировать и разрушить в Харькове все
объекты, имеющие военное значение. "Все объекты" -- означало; важнейшие
заводы и фабрики, мосты, "паровозное депо, аэродромы...
-- В Харьков направляется специальная оперативно-инженерная группа, --
сказал Котляр. -- Ее начальником назначены вы. Берите бумагу и составляйте
заявку на необходимую технику. Учтите, в вашем распоряжении всего одни
сутки. Замахивайтесь только на то, что успеете получить.
Тяжело опустился в кресло, положил руку на телефонную трубку:
-- Сейчас доложу о вашем прибытии, договорюсь, когда примут в Ставке.
Маршал Шапошников
В Ставке Верховного Главнокомандования нас принимал глубокой ночью
начальник Генерального штаба Красной Армии Маршал Советского Союза Б. М.
Шапошников.
Маршала я не встречал с 1936 года, со дня отъезда в Испанию. Тогда он
был улыбчив и жизнерадостен, а теперь выглядел мрачным.
Понять состояние Шапошникова было не трудно. Враг смыкал кольцо блокады
вокруг Ленинграда, рвался к Одессе и Москве, только что захватил Киев,
фашистские полчища наводнили Белоруссию, положение выглядело не просто
трудным, а угрожающим.
Обрисовав обстановку, сложившуюся на Юго-Западном фронте, маршал
поглядел мне в глаза:
-- Операцию "Альберих" помните?
Конечно, я хорошо помнил эту операцию: в марте 1917 года, совершая
вынужденный отход из Франции за так называемую "линию Зигфрида",
кайзеровские войска в течение пяти недель проводили массовые разрушения и
массовые минирования на площади около четырех тысяч квадратных километров.
Военные историки считали операцию "Альберих" самой значительной по массовому
разрушению и минированию.
-- Так вот, -- не отводя взгляда, продолжал Шапошников, -- разрушать и
минировать в районе Харькова придется на гораздо большей площади, а пяти
недель для работы гарантировать не могу. Действовать придется быстро,
товарищ полковник.
И повернулся к генералу Котляру:
-- Заявку подготовили?
-- Так точно, товарищ маршал! -- ответил Леонтий Захарович.
Я подал Шапошникову исписанные листы. Взяв карандаш, маршал углубился в
чтение. Покачал голо-вой:
-- С запасом, голубчик, делали! Вы же знаете, со средствами и силами
плоховато! 207
Карандаш зачиркал по заявке.
-- Утвердим вот в таком сокращенном виде, -- твердо сказал маршал и
поставил свою подпись.
Рассмотреть поправки Шапошникова не удалось:
он поднялся, показывая, что аудиенция окончена.
-- Собирайте людей, получайте необходимое и немедленно в Харьков! --
напутствовал маршал. -- Помните: ни одного несчастного случая. Для наших
войск мины должны быть безопасны.
Я осмелился заметить:
-- При таких масштабах и таких темпах...
Дорога на Харьков
День 28 сентября 1941 года запомнился крепко. Метаться пришлось по
всему городу, зато за одни сутки я и дела в Главном военно-инженерном
управлении переделал, и людей для новой оперативной группы отобрал, и
минновзрывную технику получил, и транспортом группу обеспечил.
Со мной выезжали в Харьков пятнадцать командиров инженерных войск,
несколько инструкторов из ОУЦ и спецподразделение военинженера 2-го ранга
Владимира Петровича Ястребова, имеющее на вооружении радиомины. Правда,
радиомин выдали только тридцать штук, взрывателей и замыкателей замедленного
действия менее трех тысяч, замыкателей, реагирующих на сотрясение, лишь
пятьсот штук, но начинать с этим можно было. Сожалел я только о том, что не
успел надлежащим образом поговорить с отобранными в группу молодыми
командирами, не предупредил их об особой секретности задания. Но для этого
потребовалась бы поездка в военно-инженерное училище, а времени не
оставалось...
Утро двадцать девятого сентября сорок первого года начиналось в Москве
уныло, нехотя. Ночью сыпал нудный, сиротский дождичек, рассвет никак не мог
пробиться сквозь низкие, разбухшие облака, разогнать влажный сумрак.
Зашторенные окна не пропускали свет, казались слепыми. Глухо стучали сапоги
патрулей, в подъездах сутулились фигуры жильцов -- дежурных по ПВО, с
бульваров и набережных тянулись к угрюмому небу тросы аэростатов
заграждения, 208
по Садовому кольцу с лязгом двигалась танковая рота. Автоколонна
выбралась на Харьковское шоссе, а во второй половине дня благополучно
прибыла в Орел. Тут пришлось задержаться, заправляя машины, и на полпути к
Курску нас застала ночь. Непроглядная, тоже дождливая. Включать фары нельзя,
ехать с затемненными -- опасно. Стали искать место для ночлега. Выбрали
укромную лощинку, решили устраиваться, но поблизости не оказалось воды, и
пришлось двинуться дальше. Так и ползли на малой скорости до самого Курска.
Но какое же счастье, что возле лощинки не нашлось воды: той же самой ночью
фашистские войска перерезали шоссе в том районе, где мы чуть не заночевали!
В Курске автоколонна не задержалась: враг яростно бомбил, его
артиллерия била совсем близко, подвергать риску людей и технику мы не имели
права. И вот первое октября, около полудня, в степной дали появились тучи
дыма над темным силуэтом города. Харьков. Наконец!
Генерал Невский
Начальника инженерного управления фронта, генерал-майора Георгия
Георгиевича Невского, автора объемистых трудов по фортификации,
пользовавшегося среди военных инженеров широкой известностью, я знал до сих
пор понаслышке. Невский выслушал доклад стоя и лишь затем, усадив меня,
опустился в кресло сам:
-- Признаться, мы волновались: на орловском направлении обстановка
весьма тяжелая... Вас, конечно, интересует, какие силы и средства может
выделить оперативной группе фронт? Думаю, не очень-то вас обрадую. Можем
выделить только пять батальонов для устройства минновзрывных заграждений и
одну роту для устройства электрозаграждений.
-- Но, товарищ генерал..., Невский поднял ладонь:
-- При условии, что ваша группа будет не только производить заграждения
на дорогах, аэродромах и других военных объектах, но и минировать
оборонительные рубежи.
Я смотрел на ладонь генерала и лихорадочно прикидывал, как убедительнее
возразить. А Невский продолжал:
-- Буду просить маршала Тимошенко сосредоточить в ваших руках
руководство всеми минновзрывными работами.
Тут я буквально возопил:
-- Товарищ генерал! У нас же только подразделение военинженера
Ястребова имеет опыт устройства взрывных заграждений, и то сугубо
специальный -- по минированию крупных объектов! Только одно подразделение!
Да и оно еще не прибыло, и неизвестно, когда прибудет!
Невский лукаво улыбнулся:
-- Но, но, но! Ведь я же сказал, кажется, с самого начала: счастлив ваш
бог!.. Успокойтесь. Подразделение Ястребова прибыло. Его лейтенанты
размещены в школе полковника Кочегарова[7].
Я обрадовался;
-- Проскочили! И Ястребов здесь?!
-- Самого Ястребова нет, но его лейтенанты приехали... Значит,
договорились, полковник. Я прошу маршала Тимошенко сосредоточить руководство
взрывными работами в ваших руках.
Из моей реплики по поводу прибытия минеров во-все не следовало, что мы
о чем-то договорились, но Георгий Георгиевич умел, когда ему хотелось,
слушать только самого себя.
-- Договорились, договорились! -- повторил он. -- Параллелизм в
подобной работе недопустим: на минах станут подрываться собственные войска.
-- Он поднялся. -- Отдыхайте, в Военный совет фронта поедем вечером.
Маршал Тимошенко
Маршал Тимошенко на этот раз выглядел именно таким, каким был в
довоенные годы. Не успел я пред7 Полковник Максим Константинович Кочегаров
-- участник войяы в Испании, один из известных воспитателей партизан.
ставиться, как услышал прежний, с уверенными интонациями, голос:
-- Вы чему своих офицеров учите?!
Минуты три пришлось стоять навытяжку, слушать гром, прежде чем
выяснилось, что подвели молодые командиры: в управлении военного коменданта
города они доложили, что прибыли в распоряжение полковника Старинова,
который будет минировать объекты, имеющие военное значение. Разумеется, про
болтовню юнцов доложили командующему фронтом, вот он и отчитывал меня!
Я не оправдывался: маршал был прав. Подавленный, промолчал я и тогда,
когда Невский предлагал сосредоточить руководство всеми минновзрывными
работами в моих руках. Я даже не рискнул просить об увеличении числа
инженерных частей, выделяемых фронтом для будущей операции: по настроению
Тимошенко чувствовалось, что сейчас мне лучше ни о чем не заикаться.
Вышли из кабинета командующего фронтом.
-- Ну, вот и решили все вопросы, -- сказал Невский.
-- Это называется "решили"? -- вырвалось у меня. Невский взглянул с
удивлением.
-- Э! Полноте, Илья Григорьевич! Маршал только пожурил вас, если хотите
знать. Не волнуйтесь, спокойно приступайте к выполнению приказа.
Хомнюк пропал с радиоминами!
Работая с генералом Невским над планом заграждений в районе Харькова и
над заявкой на материальные средства, я не мог отделаться от ощущения, что
некоторые пункты плана "повисают в воздухе". По моим расчетам военинженер
2-го ранга В. П. Ястребов и автоколонна с радиоминами и специалистами
радиоминного дела должна была прибыть в Харьков еще первого октября. Но
прошло второе, а они не появились.
К полудню 3 октября план заграждений и заявка на технику были вчерне
составлены.
Ястребов и его люди отсутствовали.
В третьем часу дня план и заявку окончательно уточнили.
Я смотрел на ладонь генерала и лихорадочно прикидывал, как убедительнее
возразить. А Невский продолжал:
-- Буду просить маршала Тимошенко сосредоточить в ваших руках
руководство всеми минновзрывными работами.
Тут я буквально возопил:
-- Товарищ генерал! У нас же только подразделение военинженера
Ястребова имеет опыт устройства взрывных заграждений, и то сугубо
специальный -- по минированию крупных объектов! Только одно подразделение!
Да и оно еще не прибыло, и неизвестно, когда прибудет!
Невский лукаво улыбнулся:
-- Но, но, но! Ведь я же сказал, кажется, с самого начала: счастлив ваш
бог!.. Успокойтесь. Подразделение Ястребова прибыло. Его лейтенанты
размещены в школе полковника Кочегарова[7].
Я обрадовался;
-- Проскочили! И Ястребов здесь?!
-- Самого Ястребова нет, но его лейтенанты приехали... Значит,
договорились, полковник. Я прошу маршала Тимошенко сосредоточить руководство
взрывными работами в ваших руках.
Из моей реплики по поводу прибытия минеров во-все не следовало, что мы
о чем-то договорились, но Георгий Георгиевич умел, когда ему хотелось,
слушать только самого себя.
-- Договорились, договорились! -- повторил он. -- Параллелизм в
подобной работе недопустим: на минах станут подрываться собственные войска.
-- Он поднялся. -- Отдыхайте, в Военный совет фронта поедем вечером.
Маршал Тимошенко
Маршал Тимошенко на этот раз выглядел именно таким, каким был в
довоенные годы. Не успел я пред7 Полковник Максим Константинович Кочегаров
-- участник войяы в Испании, один из известных воспитателей партизан.
ставиться, как услышал прежний, с уверенными интонациями, голос:
-- Вы чему своих офицеров учите?!
Минуты три пришлось стоять навытяжку, слушать гром, прежде чем
выяснилось, что подвели молодые командиры: в управлении военного коменданта
города они доложили, что прибыли в распоряжение полковника Старинова,
который будет минировать объекты, имеющие военное значение. Разумеется, про
болтовню юнцов доложили командующему фронтом, вот он и отчитывал меня!
Я не оправдывался: маршал был прав. Подавленный, промолчал я и тогда,
когда Невский предлагал сосредоточить руководство всеми минновзрывными
работами в моих руках. Я даже не рискнул просить об увеличении числа
инженерных частей, выделяемых фронтом для будущей операции: по настроению
Тимошенко чувствовалось, что сейчас мне лучше ни о чем не заикаться.
Вышли из кабинета командующего фронтом.
-- Ну, вот и решили все вопросы, -- сказал Невский.
-- Это называется "решили"? -- вырвалось у меня. Невский взглянул с
удивлением.
-- Э! Полноте, Илья Григорьевич! Маршал только пожурил вас, если хотите
знать. Не волнуйтесь, спокойно приступайте к выполнению приказа.
Хомнюк пропал с радиоминами!
Работая с генералом Невским над планом заграждений в районе Харькова и
над заявкой на материальные средства, я не мог отделаться от ощущения, что
некоторые пункты плана "повисают в воздухе". По моим расчетам военинженер
2-го ранга В. П. Ястребов и автоколонна с радиоминами и специалистами
радиоминного дела должна была прибыть в Харьков еще первого октября. Но
прошло второе, а они не появились.
К полудню 3 октября план заграждений и заявка на технику были вчерне
составлены.
Ястребов и его люди отсутствовали.
В третьем часу дня план и заявку окончательно уточнили.
Ни Ястребова, ни его автоколонны.
Владимир Петрович появился лишь около восемнадцати часов. Усталый, без
привычной доброжела- тельной улыбки на лице.
-- Что случилось, Владимир Петрович?
-- Чуть не попали в лапы к фашистам. Еле вывел колонну из-под удара...
Ястребов выехал из Москвы, как условились, 30 сентября. До Орла все шло
спокойно. Однако въехать в город оказалось нелегко: навстречу ломился поток
отходящих войск и населения, противник непрерывно бомбил. Автоколонна
Ястребова все же пробилась в город, но из-за угрозы окружения пришлось тут
же возвращаться в Мценск. Оттуда Владимир Петрович повел машины на Харьков
кружным путем: через Елец, Воронеж и Купянск. По дорогам, забитым войсками,
беженцами, гуртами скота, кое-как протолкались в Воронеж. Тут шоссе стало
свободнее. Понимая, как волнуемся мы в Харькове, как ждем вестей, Ястребов
поручил колонну лейтенанту Хомнюку и сержанту Сергееву, а сам помчался
вперед.
-- Через сутки колонна прибудет! -- заверил Ястребов. -- Я лично буду
следить за ее движением через контрольно-пропускные пункты.
-- Лейтенант Хомнюк, он что -- кадровый или из молодых? -- осторожно,
со слабой надеждой на удачный;
исход поинтересовался я.;
-- Молодой! -- бодро ответил Ястребов.
-- Немедленно звоните в Купянск, товарищ вое-нинженер второго ранга!
Владимир Петрович позвонил. Ему ответили, что колонна, о которой идет
речь, в город не прибывала.
Ястребов побледнел.
В ночь на 4 октября план минирования Харькова и заявка на технику были
согласованы. Применение радиомин план предусматривал.
-- Слышно что-нибудь о Хомнюке? -- спросил я, прежде чем идти с планом
к генералу Невскому.
-- Нет... -- ответил осунувшийся Ястребов. Говорить было не о чем.
Генерал-майор Невский план завизировал. Предстояло показать его
командующему фронтом. Я попросил Невского пойти вместе со мной.
План, представленный маршалу Тимошенко, мог показаться дерзким.
Предусмотренный объем минирования в пять раз превосходил объем минновзрывных
работ пресловутой операции "Альберих". Выполнить же работу мы предполагали в
два раза быстрее. Иными словами, каждые сутки саперам следовало делать
вдесятеро больше, чем делали немецкие саперы во Франции.
Тимошенко изучал план внимательно и долго. Наконец, поднял глаза от
бумаг:
-- Не слишком сильно размахнулись? Сами на воздух не взлетим?
-- Меры предосторожности предусмотрены, товарищ маршал!
-- А успеете все это выполнить?
-- Рассчитываем на сознательность и патриотизм людей.
-- Хорошо, действуйте. Но согласуйте план с членом Военного совета.
Член Военного совета фронта Н. С. Хрущев, рассмотрел план, кое в чем
его дополнил. В частности, увеличил цифру, обозначающую количество корпусов
для ложных мин. Помнится, меня поразило его самообладание. В отличие от иных
высокопоставленных работников, Хрущев в это тяжелое время не выглядел
мрачным и нервным, наоборот, держался бодро, действовал быстро и энергично.
Вернувшись из штаба фронта, я первым делом спросил у Ястребова, где
лейтенант Хомнюк. О лейтенанте не было ни слуху ни духу. Следы колонны с
радиоминами и взрывчаткой мы потеряли.
Штаб инженерно-оперативной группы разместился в здании
химико-технологического института, неподалеку от штаба фронта. Заперев план
и заявку в сейф, я отправился в Харьковский обком партии, чтобы, не
откладывая дела в долгий ящик, решить вопросы 213
производства техники и установки мин на предприятиях города. Именно так
советовали поступить в Военном совете фронта.
Стояла глубокая ночь. По ул14цам города ползли машины с. затемненными
фарами, гремели колеса пароконных повозок,, двигались войсковые части, и 1
слышно было, как вдали, на железнодорожных путях, перекликаются рожки
сцепщиков и паровозы: на фронт,, в оборонявшую город 38-ю армию
генерал-майора В. В. Цыганова подвозили пополнение и боеприпасы, в тыл
отправляли оборудование заводов и институтов, эвакуировали семьи рабочих,
инженеров и служащих.
Глыба Дома проектов и Госпрома в непроглядной тьме едва угадывалась.
Широкие двери нужного мне подъезда то отворялись, обнажая прямоугольник
синеватого призрачного света, то захлопывались, сливаясь с окружающим
мраком.
В приемной секретаря Харьковского обкома и горкома партии А. А.
Епишева, несмотря на поздний час, немало народу. Кто в плащах, кто в пальто
со следами мазута и глины, кто в ватнике, кто на армейский лад, в шинелях.
Пригласив в кабинет четырех человек сразу, помощник Епишева
предупреждает:
-- Не отлучайтесь, вас примут сразу за этими товарищами.
Долго ждать не пришлось. Кратко изложив секретарю обкома суть
утвержденного Военным советом фронта плана заграждений, я подал заявки на
буры для проделывания минных скважин, на корпуса мин замедленного действиям
на мины-сюрпризы.
-- Чуть пораньше бы с такой заявкой!.. Но ничего. Заказ выполнят, --
сказал Епишев. -- А если что -- горком поможет. Держите с ним связь.
Беда одна не ходит. Мало было исчезновения колонны с радиоминами --
преподнесли сюрприз электрохимические взрыватели. На следующий день после
приезда в Харьков воентехник Н. К. Леонов доложил, что обнаружил в каждой
коробке со взрывателями сработавшие: не выдержали перевозки.
Электрохимические взрыватели -- не часовые механизмы, проверять их
надежность во фронтовых условиях, в спешке, дело почти безнадежное. Но много
выхода, увы, не существовало. И я приказал поста-тапь сто штук взрывателей
на испытания с разными сроками замедления. Подведут или не подведут?. Ведь
даже. если мы переделаем электрохимические взрывателивзамыкатели,
онинедолжны "выкидывать фокусы". Но ответ на вопрос, подведут ли взрыватели,
могло дать только время...
Второй заботой стали люди. Где их взять? Выделенных фронтом саперных
батальонов не хватит. Поехал в Военный совет. Там рекомендовали объединить с
работавшими в Харькове железнодорожными бригадами. Отличная мысль! У
железнодорожников есть люди, а у нас -- опытные инструкторы и техника,
работу же в ряде случаев придется делать общую.
Из командиров железнодорожных бригад я знал только П. А. Кабанова, но и
командиры двух других бригад -- Б. П. Павлов и С. А. Степанов -- сразу
откликнулись на предложение объединить усилия, откомандировали на
организованные нашей группой курсы несколько человек, а позже, с их помощью,
энергично взялись за установку самых совершенных по тому времени мин
замедленного действия.
Одновременноподразделенияоперативно-инженерной группы приступили к
минированию дорог и других объектов военного значения минами замедленного
действия в непосредственной близости от переднего края: этого требовала
ухудшающаяся обстановка.
Теперь следовало обрести уверенность в том, что минеры не будут
испытывать недостатка в "минах.
Утром 5 октября мы с В. П. Ястребовым, воентехником Н. К. Леоновым,
лейтенантом М. П. Болтовым и сержантом В. И. Лядовым, любовно прозванном
бойцами "Васильком" (сержанта звали Василием, а глаза у него были и впрямь
васильковыми), отправились на предприятия города.
Признаюсь, на многое не рассчитывали. Харьковчане изготовляли тогда в
условиях эвакуации и вин-товки, и пулеметы, и реактивные снаряды для 215
"катюш", и авиабомбы, ремонтировали самолеты и танки, сооружали
бронепоезда. Работать им приходилось при жестоких бомбардировках. Да и
освоить некоторые наши мины, наладить серийное производство герметических
корпусов для них, выпуск буров, замыкателей неизвлекаемости, кое-каких
деталей к электрохимическим взрывателям было сложно.
Как же мы были удивлены, узнав, что конструкторы Харьковского
электрохимического и паровозостроительного заводов, -- завода "Свет шахтера"
и завода маркшейдерских инструментов уже заканчивают разработку проектов
буров и мин, а рабочие приступили к выпуску корпусов мин!
Помню посещение Харьковского электромеханического. Полным ходом шла
эвакуация оборудования. Цеха пустели, там, где недавно стояли станки, --
только бетонные фундаменты. А сами станки демонтированы, их передвигают с
помощью лаг и катков к ниточке железнодорожных путей. Работал
один-единственный штамповочный станок. Двое немолодых рабочих умело, споро
вставляли под пресс заготовки, аккуратно укладывали готовые корпуса мин на
стоящие рядом тележки. Ястребов, постукивая пальцами по одному из корпусов,
пожалел, что таких не делали до войны. К рабочим подошла смена. Молодой
паренек, перехватывая заготовку, сказал:
-- Вам сегодня хватит, дядя Микола. Теперь мы с Петром поднажмем.
Пожилые рабочие отошли в сторону.
-- Ну, Василь, -- сказал "дядя Микола" напарнику, -- давай
подзаправимся да трошки отдохнем.
-- Николай... Простите, как вас по отчеству? -- осведомился я.
-- Отца Егором звали.
-- Николай Егорович, сейчас мы с товарищами должны посетить цех, где
монтируют мины, но освободимся через каких-нибудь полчаса, можем доставить
вас домой на машине.
Старый рабочий тщательно вытирал руки ветошью:
-- Спасибо... Только не ждут нас дома, товарищи военные. Сыны на
фронте, жинки в ночной смене...
Да и нам сподручнее тут ночевать. Мало ли что! Гад вон все время
бомбит!
В цехе, где монтировались мины, в ночной смене работало двенадцать
человек. Дневная смена спала тут же, кто где. Подошел, прихрамывая, мастер.
Оказалось, в ноге сидит осколок с Карельского перешейка. Вспомнили места,
где воевали оба.
-- Вы не тревожьтесь, -- успокоил мастер. -- Продукцию выдадим с
опережением графика. А как же? Нам объяснили что к чему.
Взвыла сирена воздушной тревоги. Всполошенно захлопали зенитки. В цехе
никто даже головы не поднял, не прерывал работы.
Хомнюн нашелся!
Посещение заводов обнадежило: казалось, получим все необходимое в
нужные сроки. Но по-прежнему не существовало ясности с электрохимическими
взрывателями, и по-прежнему ничего не было слышно о пропавшей колонне с
радиоминами. Генерал Невский непрерывно запрашивал военные комендатуры, не
появлялась ли колонна, но на все телеграммы приходил один и тот же ответ:
"Сведений об интересующей вас колонне не поступало".