Страница:
командующего Черноморской группой войск генерал-лейтенанта И. Е. Петрова,
член Военного совета объявил:
-- Диверсанта привел, Иван Ефимович! Петров поднял голову от бумаг,
сверкнули стекла пенсне, брови сошлись к переносице.
-- Шучу! Своего диверсанта! -- рассмеялся Колонии. --Тут вот какая
загвоздка...
Вряд ли кто из старших офицеров Красной Армии не слышал в те времена о
Петрове, об его мужестве и полководческих качествах. Руководитель обороны
Одессы и Севастополя, он уже тогда становился легендарной личностью, хотя
богатырской внешностью не отличался, походил то ли на врача, то ли на
учителя. Вот только глаза... Это были глаза бесстрашного, волевого человека!
Выслушав Колонина и меня, Петров приказал включить всех испанских
юношей, вступивших в отряды ВОШОН, в состав Черноморской группы войск,
зачислить на все виды довольствия, а затем стал расспрашивать о старых
испанских бойцах и о курсантах ВОШОН.
Ответив на вопросы командующего, я высказал опасения по поводу
неудачных выбросов диверсионных групп с самолетов:
-- Есть основания думать, что некоторые летные экипажи не имеют опыта
десантирования, товарищ генерал-лейтенант. Тем более ночного.
Петров возразил, что опыт -- дело наживное, и посоветовал подумать о
возможности десантирования наших людей морским путем.
-- Согласуйте этот вопрос с разведчиками Черноморского флота, -- сказал
Петров. -- Но прежде всего обратитесь в наше оперативное управление,
ознакомьтесь с обстановкой и составьте план действий на коммуникациях
противника.
Указаниям Петрова я последовал немедленно. Представился начальнику
штаба Черноморской группы войск генерал-майору Ермолаеву, командирам
оперативного управления штаба. Меня ввели в курс дела. Условились, что
предложения о действиях на коммуникациях противника я представляю по
возвращении из штаба Черноморского флота.
-- Штаб моряков находится в Поти, -- сказали мне. -- Быстрее всего
добираться туда на торпедном катере. Если хотите, мы позвоним морякам...
Сто десять километров от Сухуми до Поти торпедный катер преодолел за
час с небольшим. Но какой это был час! Оказалось, тряска на катере даже при
малой волне больше, чем в кузове грузовой машины, которую шалый шофер гонит
по жердевой дороге со скоростью в восемьдесят километров! Весь путь я
простоял на полусогнутых ногах, судорожно цепляясь за поручни...
Вознаграждением за это стала приветливость моряков. Начальник разведотдела
штаба Черноморского флота капитан первого ранга Намге-ладзе не только
рассказал о возможностях десантирования морским путем, но и ознакомил с
наиболее 342
выгодными местами высадки на побережье, начиная с Новороссийска и
кончая Крымским полуостровом, (Обещал диверсионным отрядам полное
содействие.
Учитывая мнение моряков и замыслы оперативного управления штаба
Черноморской группы войск, мы с
-- Чепаком разработали и представили генерал-майору Ермолаеву план
нарушения работы коммуникаций врага перед фронтом Черноморской группы войск
диверсионными средствами. Произошло это в канун боев за всем известную Малую
землю.
Диверсанты на Северном Кавказе и в Крыму
В конце января войска Южного фронта вышли на
-- восточные подступы к Шахтам, Новочеркасску и Рос-тову-на-Дону, а
войска Северо-Кавказского фронта[18], освободив Кропоткин и
Тихорецк, на южные подступы к Ростову-на-Дону, к Ейску, освободили Майкоп,
теснили врага северо-восточнее Краснодара, приближались к Кубани и
Усть-Лабинской.
Еще в начале операции Ставка Верховного Главнокомандования приказала
войскам Черноморской
-- группы овладеть Новороссийском и освободить Таманский полуостров,
чтобы не дать противнику уйти в Крым через Керченский пролив.
С целью содействия главным силам Черноморской группы войск в захвате
Новороссийска, считавшегося ключом ко всему Таманскому полуострову, в ночь
на 4
февраля началась высадка десантов в районе Южной Озерейки и Станички --
предместья Новороссийска. А
5 февраля командующий войсками Черноморской группы войск И. Е. Петров и
член Военного совета С. К. Колонии утвердили план нарушения работы
коммуникаций врага перед фронтом Черноморской группы
18 Северо-Кавказский фронт был создан 24 января 1943 года на базе
(Северной группы войск Закавказского фронта. 5 февраля ему были --переданы
также войска Черноморской группы войск Закавказского. фронта, оперативно
подчинены Черноморский флот, а позднее и Азовская флотилия.
войск. В соответствии с этим планом с 7 пo 15 февраля следовало
перебросить в тыл врага севернее Новороссийска два отряда диверсантов
численностью по тридцать человек и четыре диверсионные группы по шесть
человек для минирования предполагаемых путей отхода гитлеровцев и вывода из
строя железной дороги, связывающей Новороссийск с Краснодаром.
Три группы по двенадцать человек предстояло выбросить на Керченский
полуостров. После вывода из строя железнодорожного узлаРостова-на-Дону
основной магистралью, по которой шло снабжение фашистских войск в
Краснодарском крае, стала железная дорога Джанкой -- Владиславовка -- Керчь.
По этой-то магистрали и должны были наносить удары диверсанты, действуя
вместе с крымскими партизанами.
Радиосвязь с отрядами, выбрасываемыми на Таманский полуостров, должна
была осуществляться средствами разведотдела штаба Черноморской группы войск,
а с группами, выбрасываемыми в Крым, -- средствами Крымского штаба
партизанского движения.
При утверждении плана генерал-лейтенант Петров обратил наше внимание на
особую важность разрушения керченских коммуникаций врага, указал объекты,
подлежащие разрушению в первую очередь.
Переброска отрядов и групп планировалась наземным, морским и воздушным
путями.
Мы немедленно приступили к подготовке отрядов и групп.
Сильнее всего беспокоило десантирование диверсантов в Крым. После
отхода наших войск с Керченского полуострова и падения Севастополя крымские
партизаны, с которыми предстояло взаимодействовать, остались один на один с
армией оккупантов, обладающих самой современной техникой. Противнику удалось
блокировать партизан в лесистых горах, захватить многие из заблаговременно
созданных продовольственных партизанских баз. Партизаны теряли силы и даже
умирали от голода. Борьбу они продолжали и в этих страшных условиях,
отвлекая на 344
. себя значительные силы гитлеровцев, однако казалось сомнительным, что
они смогут оказать существенную поддержку нашим диверсионным группам. Я
встретился с начальником Крымского штаба партизанского движения, секретарем
Крымского обкома В. С. Булатовым, чтобы обговорить вопросы взаимодействия
партизан и диверсантов, но ничего обнадеживающего Булатов не сказал.
; - Партизанские отряды по-прежнему находятся в тяжелейшем положении,
-- то и дело поправляя очки, нервничая, сообщил Булатов. -- С одной стороны
море, с другой -- степи с вражескими гарнизонами, а горы изрезаны дорогами,
где курсируют фашистские патрули на танках и бронемашинах.
-- Вы полагаете, морское десантирование наших групп вряд ли будет
успешным? Партизаны помочь не смогут?
-- Да. Думаю, не смогут. Лучше выбросить воздушные десанты. Может быть,
одновременно появится возможность сбросить партизанам продовольствие?
-- Разве его не сбрасывают?
-- Очень мало.
-- Странно. Судя по численности крымских партизан, им и нужно-то всего
двадцать пять -- тридцать тонн продовольствия в месяц! С вашим высоким
положением, Владимир Семенович...
Булатов быстро поправил очки:
-- А вы знаете, каково просить самолеты? Мне всякий раз отвечают, что
партизаны на то и партизаны, чтобы обеспечивать себя за счет врага. В лицо
говорят, что не умеем "организовать партизанскую борьбу. Преодолевайте,
говорят, трудности, а на аллаха не надейтесь!
В том, как отвечали Булатову, я услышал знакомые мотивы, но все-таки не
в состоянии был поверить, что ничего нельзя сделать для обеспечения крымских
партизан продовольствием.
-- Давайте обратимся к члену Военного совета Закавказского фронта
товарищу Кагановичу! -- предложил я.
Булатов обрадовался.
-- Илья Григорьевич, не откладывайте дело в дол-гий ящик!
Я сумел лопасть на прием к Кагановичу. Но как только речь зашла о
крымских партизанах, он резко прервал меня, заявил, что милостыню не подает,
обругал и выставил из кабинета. Тем все и кончилось.
-- Буду еще раз писать Сталину! -- услышав подробности этого визита,
вздохнул Булатов. -- Боюсь, первое письмо не доложили...
Одно твердо обещал Булатов -- организовать надежную радиосвязь с нашими
группами.
**
В первых числах февраля стали выходить из вражеского тыла, соединяться
с наступающими войсками многие группы наших диверсантов. Вышла и группа
майора Баскуньяно. Обветренный, охрипший, он с чисто испанским темпераментом
отозвался о летчиках, выбросивших ею бойцов около вражеского аэродрома.
-- Против нас сразу выслали роту! -- напрягая голосовые связки, хрипел
майор. -- Окружили! Что можно сделать? Только одно: повести солдат на
прорыв! Ловел. Прорвались,, но разведчица Позднякова и младший сержант
Базилевич пропали. Может, убиты. Не знаю. Не могли установить, ушли. А потом
семь человек обморозились, и один из них ночью отстал...
Не имея, подобно Лоренте, возможность подобрать сброшенный в
расположение врага груз взрывчатки и мин, Баскуньяно стал двигаться
навстречу --наступающим соединениям Северной группы войск. По пути нападал
на отдельные группы вражеских солдат и офицеров, в одном месте
удалось-разобрать железнодорожный путь...
-- Если бы нас десантировали в указанное место, разве бы мы потеряли
столько людей?! Разве так воевали бы?! -- возмущался майор.
Еще трагичней оказалась судьба групп лейтенанта Антонио Коронадо и
младшего лейтенанта С. М. Фесюка. Мы узнали об этом сразу же после
освобождения станиц Шкуринской и Кисляковской.
Группу Коронадо выбросили рядом со Шкуринской. Гитлеровцы тут же
прочесали район. Окруженные в открытой степи, парашютисты укрылись в большом
. стоге сена. В неравном бою часть из них погибла, а раненых, но еще живых,
гитлеровцы в том стоге и сожгли. Группу Фесюка сбросили прямо на
Кисляков-скую. Случайно уцелел только минер Алексей Сидо-рович Делий...
Винить в происшедшем одних летчиков и офицеров парашютно-десантной
службы не стоило. Тем более что десантирование некоторых групп они провели
блестяще. Так, группа лейтенанта Риоха, выброшенная западнее станицы
Варениковой и на достаточном удалении от нее, сумела спокойно собраться,
разыскала грузовые парашюты, благополучно выдвинулась в заданный район,
минировала тамошние мосты и дороги, добыла ценные разведывательные данные,
установила связь с местными партизанами из отряда Блинова, помогла им
взрывчаткой и оружием, без потерь пересекла линию фронта и вывела к своим
моряка-десантника В. А. Бовта и радиста с подбитого бомбардировщика К. С.
Сергеева.
Сброшенная в установленном месте группа лейтенанта Санчеса действовала
также успешно и также не понесла потерь.
Удалось установить, что удачное десантирование проводили пилоты,
которые прежде служили в гражданском воздушном флоте, летали на сложных
трассах, нередко вслепую из-за внезапных перемен погоды, или военные летчики
из старослужащих, совершавшие ночные рейсы и в мирное время.
Докладывая об этом командующему Черноморской группы войск Петрову, я
просил дать указание назначать на десантирование только "ночников". Сообщил
также, что тревожусь за переброску диверсантов наземным путем: по данным
разведки у отступающего противника скопилось на Таманском полуострове
большое количество войск, ими забиты все населенные пункты, движение по
дорогам не прекращается, и при отсутствии надежных естественных укрытий это
представляет для наших групп очень большую опасность.
Петров обещал принять меры для подбора надежных экипажей самолетов,
заметил, что войны без жертв не бывает, --но бессмысленные жертвы --
преступны...
Прошло седьмое, минуло восьмое, осталось позади девятое февраля. На
море бушевал шторм, ветер гнул тополя и кипарисы, но не в силах был
убыстрить медленное движение еле-еле ползущих, облепивших горы серых,
сине-фиолетовых, иссиня-черных туч. Авиация бездействовала, флот работал,
только на Малую Землю, где разгорались жестокие бои.
В ночь на десятое, пользуясь непогодой, мы пробовали переправить через
линию фронта две группы, но они были обнаружены еще на подходе к переднему
краю противникам отошли.
Неудачей закончилась и попытка переправить их через линию фронта на
другом участке двенадцатого февраля: битые гитлеровцы проявляли предельную
осторожность, оборона их была плотно насыщена пехотным частями.
Наконец, 23 февраля, в День Красной Армии, удалось перебросить морем в
тыл противника первую группу диверсантов. Затем, в течение двадцати дней,
еще шесть групп. Среди них группы Хуана Лоренте, Хосе Виески и Кампильо.
Действовали они на Таманском полуострове. Задание выполнили все. Без потерь
-- группы Лоренте и Виески. А вот на долю Кампильо выпали тяжелые испытания,
Группа Кампильо состояла из пятнадцати человек. На выполнение задачи ей
отводилось десять суток. Через десять суток диверсантов должен был подобрать
в условленном месте катер.
Первая неудача подстерегала при высадке: группу обнаружила береговая
охрана гитлеровцев. Отрываясь от преследователей, лейтенант Кампильо
вынужден был скрыться в плавнях, уйти далеко от района, где предстояло
нанести удар по врагу. Ценой больших усилий группа выполнила приказ, однако
территория была забита войсками противника, берег и подступы к нему
охранялись очень сильно, выйти к месту встречи с катером в условленное время
минеры не могли, а катер, приближавшийся к месту встре-348
чи, был встречен огнем зенитной артиллерии и пулеметов фашистов.
Лежа среди прибрежных камней, бойцы Кампильо видели, как моряки,
маневрируя, какое-то время держались вблизи берега, но потом ушли в открытое
море...
Итак, одни. А продовольствия нет, и надеяться, что катер вернется, не
имеет смысла. Тем более что гитлеровцы понимают: катер курсировал тут
неспроста, вот-вот начнут прочесывать район. Надо уходить. Надо немедленно
уходить!
Кампильо связался по радио с Чепаком, запросил продукты и взрывчатку и
двинулся к поселку Греко-майский: там действовал партизанский отряд Блинова,
про который сообщил лейтенант Риоха. Если не выручит авиация, выручат
партизаны!
За время скитаний по степи и плавням, не имея иногда возможности
развести на дневке огонь, чтобы не привлечь внимание оккупантов и предателей
к поднявшемуся в укромном месте дыму, ночуя в непросохшей одежде на голой
земле, а потом вновь совершая длительные переходы, люди устали. До района,
где действовал Блинов, идти оставалось вроде бы и немного, около ста
километров, но самый безопасный путь пролегал по гористой местности, по
каменистым, порою крутым тропам, и группа двигалась медленно. Последнюю
банку сгущенки решено было скормить единственному бойцу, которому предстоит
после появления самолета найти и притащить сброшенный груз.
Самолет прилетел только на четвертый день. К счастью; сброшенные группе
мешки с продовольствием и взрывчаткой упали всего в двухстах -- двухстах
пятидесяти метров от густого кустарника, где залегли бойцы Кампильо.
Отдохнувшие, подкрепившиеся люди повеселели. Но если у многих
истрепалась обувь, а несколько человек потерли ноги -- быстро не пойдешь! За
ночь удавалось преодолеть всего по восемь-десять километров. Сброшенных
продуктов хватило всего на два дня. Последние две ночи снова шли голодными.
А вышли... на засаду карателей: незадолго до этого 349
отряд Блинова был обнаружен, разбит, его остаткм ушли в горы.
Группа Кампильо не дрогнула, приняла неравный бой. Карателям не удалось
окружить наших воинов, отрезать им путь к отходу. Но в жестокой схватке
погибли радист отряда лейтенант Пичкаев, бесстрашный солдат, бывший
секретарь испанского союза молодежи Хусто Родригес, умелый минер, человек
величайшей отваги Баутиста..,
Кампильо и уцелевшие бойцы оторвались от погони. Питаясь водой и
кореньями диких растений, добрались до линии фронта. Собрав остатки сил,
ползком и перебежками, под огнем врага достигли наших траншей. Все, кроме
Кампильо. До траншеи оставалось каких-нибудь двадцать-тридцать шагов, когда
под ногой лейтенанта рванула противопехотная мина. Упавшего командира
дотащили до своих, перевязали, к счастью, сразу появились санитары,
фельдшер, и все пошло чередом: полковой медицинский пункт, медико-санитарный
батальон, госпиталь.
Узнав о ранении Кампильо, я приехал к нему.
-- На этот раз и мне не повезло! -- с горечью сказал лейтенант. -- А
как остальные, мой полковник? Вышли? Живы?
Судьба товарищей по-прежнему беспокоила его больше, чем собственная.
Навестил Кампильо и командующий Черноморской группой войск
генерал-лейтенант И. Е. Петров. Пожелал героическому минеру полного
выздоровления, вручил ему орден Красного Знамени, распорядился об усиленном
питании лейтенанта и на прощанье сказал, что советские люди никогда не
забудут подвигов испанских друзей.
Внимание командующего к офицеру-испанцу взволновало всех курсантов
нашей школы, находившихся на Кавказе.
Мне остается рассказать еще об одном подвиге, о подвиге советских и
испанских воинов, выполнявших в марте сорок третьего года особо важное
задание командования Черноморской группы войск.
Я писал уже, что главной магистралью противника, снабжающей
немецко-фашистские войска в Красно-351)
дарском крае, оставалась в то время железная дорога Джанкой --
Владиславовка -- Керчь. Командование требовало от партизан и от наших
отрядов держать ее под ударами. Вдобавок в начале марта понадобилось
проверить сведения о прибытии в Крым, на один из секретных полигонов врага,
новой техники. Для этого штаб Черноморской группы войск приказал создать из
добровольцев небольшую, хорошо подготовленную группу минеров и разведчиков.
Не было среди разведчиков и минеров человека, который не знал бы,
каково приходится тем, кого забрасывают в Крым. А отбоя от добровольцев
все-таки не было!
Численный Состав группы определили в одиннадцать человек. Кандидатов
отбирали очень тщательно. Учитывали физические и моральные данные, опыт
действий в тылу врага, качество специальной подготовки, свойства характера,
отдавая предпочтение жизнерадостным, находчивым, уживчивым людям с быстрой
реакцией. К 10 марта отбор закончили. Командиром группы назначили
тридцатитрехлетнего майора Мигеля Бойсо, его заместителем --
тридцатипятилетнего майора Фусиманьо. радистом -- лейтенанта Вадима
Андреевича Тарновского. Кроме них в группу вошли Егор Кузакин, Алексей
Кубашев, Хуан Арментерос, Родригес Бара, Луис Хосе, Педро Пен-чало, Хосе
Пераль и Хуан Поисо.
Для десантирования группы в Крым выделили экипаж самолета Героя
Советского Союза Кошуба,
В ночь на 14 марта 1943 года группа Бойсо -- Фусиманьо вылетела в
глубокий тыл врага, выбросилась на парашютах неподалеку от села Шубина.
Несколько дней и ночей радисты раэведотдела Черноморской группы войск
напряженно прослушивали эфир, надеясь различить в хаосе морзянки позывные
Тарновского. Он вышел на связь под вечер пятого дня. Передал ценнейшие
сведения о подходах к секретному полигону противника, сообщил об уничтожении
трех эшелонов на линии Джанкой -- Владиславовка и торопливо отстучал: группа
обнаружена, прижата к морю, ведет неравный бой. На этом передача оборвалась.
Позднее узнали: минеры и разведчики сражались с многократно
превосходящим по численности врагом до последней гранаты, до последнего
патрона, а кончились патроны -- оставшиеся в живых пошли на гитлеровцев с
ножами. Они погибли в рукопашной.
Переданные Тарновским сведения позволили следующей группе минеров и
разведчиков без потерь пробраться к секретному полигону фашистов, обнаружить
сосредоточенные там новые танки и самоходные артиллерийские установки,
получить данные о вражеской новинке -- самолете "Фокке-Вульф 190А".
Окружить и уничтожить бегущие к Ростову-на-Дону и Азову фашистские
войска Северной группе войск не удалось.
Не получили достаточно времени для диверсионной работы и выброшенные на
пути отхода группы минеров: уже на третий-пятый день после десантирования
они оказывались в полосе действия наступающих советских войск.
Не смогли войска Северо-Кавказского фронта освободить весной сорок
третьего года Новороссийск, очистить от фашистов Таманский, Керченский и
Крымский полуостров. Не удалось поэтому выполнить в полном объеме и план
нарушения работы вражеских коммуникаций перед фронтом Черноморской группы
войск. Действуя в тылу врага, группы минеров и смешанные отряды минеров и
разведчиков понесли потери, а три группы погибли. Правда, в бою с
разведчиками и минерами, а главным образом от взрывов мин под поездами враг
понес потери, намного превысившие наши. Но гибель врагов не воскрешает
Друзей.
В Украинском штабе партизанского движения
Утром 9 марта пригласил Колонии, ознакомил с постановлением ГКО от 7
марта 1943 года о расформировании Центрального штаба партизанского движения
как выполнившего задачу.
диверсанты и партизаны постоянно вели разведку противника. До сих пор
радуюсь, что судьба свела с замечательным разведчиком полковником
Михайловым, с командиром прославленного партизанского отряда Михаилом
Трифоновым, носившим в подполье псевдоним Югов, с уполномоченным
представительства УШПД в 5-й ударной армии капитаном Д. Б. Белых, молодым и
дерзким, партизаном по призванию, ставшим после войны журналистом и ученым.
Но мое пребывание на Южном фронте оказалось очень коротким, не более месяца,
и я не хочу отвлекать внимание читателя от тех главных событий в
партизанском движении, которые происходили весной сорок третьего года. Дело
в том, что уже в середине апреля последовал категорический приказ по
телефону немедленно вылететь в столицу, в УШПД, для работы в должности
заместителя начальника штаба. На сборы мне дали только два часа. Через два
часа я снова сидел в самолете, только теперь Ли-2 шел курсом на
северо-восток...
Чем дольше длился полет, тем чаще я поглядывал в иллюминатор, пытаясь
угадать приближение Подмосковья. Жирную черноту степей сменили прошитые
белыми стежками заснеженные овраги, утыканные редкой щетиной перелесков
рыжеватые поля, на них накатывались исчерна-зеленые волны боров, снег, хотя
не сплошной и неяркий, лежал даже теперь на лугах и пашнях, а дороги,
деревни и, поселки все теснее, словно от холода, жались друг к другу.
Скоро, теперь уже скоро!
Нетерпенье объяснялось просто. Предстояли веcенне-летние сражения, и
никто не сомневался, что гитлеровцы снова попытаются наступать, взять реванш
за Сталинград, вернуть стратегическую инициативу. Мы либо нанесем
упреждающий удар, либо вы-етоим в преднамеренной обороне и лишь потом,
намотав врага, перейдем в контрнаступление. Примерно так думали Толбухин и
члены Военного совета Южного фронта. Не было у них разногласий и в том, где
именно попытается наступать противник. Вое сходились в мнении, что решающие
события развернутся в центре советско-германского фронта, весьма возможно --
в районе так называемого Курского выступа, где немецко-фашистские войска
занимают выгодные позиции. Разумеется, это были только догадки. Тем не менее
все жили и работали в предчувствии надвигающихся грозных событий. Поэтому я
и связывал вызов в Москву, назначение на должность заместителя начальника
Украинского штаба партизанского движения с подготовкой к этим событиям и
предполагал, что для партизан это будет подготовка прежде всего к ударам по
железнодорожным коммуникациям врага. В самом деле, по территории Украины
проходят многие коммуникации гитлеровцев, и от того, сумеет или не сумеет
противник полностью их использовать, удастся ли нам сорвать стратегические,
главным образом -- железнодорожные перевозки вермахта, во многом будет
зависеть если не исход, то ход боевых действий весной и летом сорок третьего
года. А мы способны, мы можем сорвать перевозки врага!
Я рассуждал примерно так: на территории Украины, еще оккупированной
врагом, мы располагаем значительными силами. Украинский штаб партизанского
движения имеет с ними устойчивую, надежную связь, а промышленность уже
наладила выпуск замечательных инженерных мин, в том числе мин замедленного
действия. Если удастся обеспечить к началу боевых действий этими минами и
взрывчаткой украинских партизан, накопивших великолепный опыт действий в
тылу врага, то под откос полетят сотни вражеских паровозов, тысячи вагонов,
платформ и цистерн; не дойдут до линии фронта сотни фашистских танков и
орудий, сотни тысяч снарядов; выйдут из строя, не повидав передовой, тысячи
фашистских солдат, а захваченные гитлеровцами железнодорожные узлы окажутся
член Военного совета объявил:
-- Диверсанта привел, Иван Ефимович! Петров поднял голову от бумаг,
сверкнули стекла пенсне, брови сошлись к переносице.
-- Шучу! Своего диверсанта! -- рассмеялся Колонии. --Тут вот какая
загвоздка...
Вряд ли кто из старших офицеров Красной Армии не слышал в те времена о
Петрове, об его мужестве и полководческих качествах. Руководитель обороны
Одессы и Севастополя, он уже тогда становился легендарной личностью, хотя
богатырской внешностью не отличался, походил то ли на врача, то ли на
учителя. Вот только глаза... Это были глаза бесстрашного, волевого человека!
Выслушав Колонина и меня, Петров приказал включить всех испанских
юношей, вступивших в отряды ВОШОН, в состав Черноморской группы войск,
зачислить на все виды довольствия, а затем стал расспрашивать о старых
испанских бойцах и о курсантах ВОШОН.
Ответив на вопросы командующего, я высказал опасения по поводу
неудачных выбросов диверсионных групп с самолетов:
-- Есть основания думать, что некоторые летные экипажи не имеют опыта
десантирования, товарищ генерал-лейтенант. Тем более ночного.
Петров возразил, что опыт -- дело наживное, и посоветовал подумать о
возможности десантирования наших людей морским путем.
-- Согласуйте этот вопрос с разведчиками Черноморского флота, -- сказал
Петров. -- Но прежде всего обратитесь в наше оперативное управление,
ознакомьтесь с обстановкой и составьте план действий на коммуникациях
противника.
Указаниям Петрова я последовал немедленно. Представился начальнику
штаба Черноморской группы войск генерал-майору Ермолаеву, командирам
оперативного управления штаба. Меня ввели в курс дела. Условились, что
предложения о действиях на коммуникациях противника я представляю по
возвращении из штаба Черноморского флота.
-- Штаб моряков находится в Поти, -- сказали мне. -- Быстрее всего
добираться туда на торпедном катере. Если хотите, мы позвоним морякам...
Сто десять километров от Сухуми до Поти торпедный катер преодолел за
час с небольшим. Но какой это был час! Оказалось, тряска на катере даже при
малой волне больше, чем в кузове грузовой машины, которую шалый шофер гонит
по жердевой дороге со скоростью в восемьдесят километров! Весь путь я
простоял на полусогнутых ногах, судорожно цепляясь за поручни...
Вознаграждением за это стала приветливость моряков. Начальник разведотдела
штаба Черноморского флота капитан первого ранга Намге-ладзе не только
рассказал о возможностях десантирования морским путем, но и ознакомил с
наиболее 342
выгодными местами высадки на побережье, начиная с Новороссийска и
кончая Крымским полуостровом, (Обещал диверсионным отрядам полное
содействие.
Учитывая мнение моряков и замыслы оперативного управления штаба
Черноморской группы войск, мы с
-- Чепаком разработали и представили генерал-майору Ермолаеву план
нарушения работы коммуникаций врага перед фронтом Черноморской группы войск
диверсионными средствами. Произошло это в канун боев за всем известную Малую
землю.
Диверсанты на Северном Кавказе и в Крыму
В конце января войска Южного фронта вышли на
-- восточные подступы к Шахтам, Новочеркасску и Рос-тову-на-Дону, а
войска Северо-Кавказского фронта[18], освободив Кропоткин и
Тихорецк, на южные подступы к Ростову-на-Дону, к Ейску, освободили Майкоп,
теснили врага северо-восточнее Краснодара, приближались к Кубани и
Усть-Лабинской.
Еще в начале операции Ставка Верховного Главнокомандования приказала
войскам Черноморской
-- группы овладеть Новороссийском и освободить Таманский полуостров,
чтобы не дать противнику уйти в Крым через Керченский пролив.
С целью содействия главным силам Черноморской группы войск в захвате
Новороссийска, считавшегося ключом ко всему Таманскому полуострову, в ночь
на 4
февраля началась высадка десантов в районе Южной Озерейки и Станички --
предместья Новороссийска. А
5 февраля командующий войсками Черноморской группы войск И. Е. Петров и
член Военного совета С. К. Колонии утвердили план нарушения работы
коммуникаций врага перед фронтом Черноморской группы
18 Северо-Кавказский фронт был создан 24 января 1943 года на базе
(Северной группы войск Закавказского фронта. 5 февраля ему были --переданы
также войска Черноморской группы войск Закавказского. фронта, оперативно
подчинены Черноморский флот, а позднее и Азовская флотилия.
войск. В соответствии с этим планом с 7 пo 15 февраля следовало
перебросить в тыл врага севернее Новороссийска два отряда диверсантов
численностью по тридцать человек и четыре диверсионные группы по шесть
человек для минирования предполагаемых путей отхода гитлеровцев и вывода из
строя железной дороги, связывающей Новороссийск с Краснодаром.
Три группы по двенадцать человек предстояло выбросить на Керченский
полуостров. После вывода из строя железнодорожного узлаРостова-на-Дону
основной магистралью, по которой шло снабжение фашистских войск в
Краснодарском крае, стала железная дорога Джанкой -- Владиславовка -- Керчь.
По этой-то магистрали и должны были наносить удары диверсанты, действуя
вместе с крымскими партизанами.
Радиосвязь с отрядами, выбрасываемыми на Таманский полуостров, должна
была осуществляться средствами разведотдела штаба Черноморской группы войск,
а с группами, выбрасываемыми в Крым, -- средствами Крымского штаба
партизанского движения.
При утверждении плана генерал-лейтенант Петров обратил наше внимание на
особую важность разрушения керченских коммуникаций врага, указал объекты,
подлежащие разрушению в первую очередь.
Переброска отрядов и групп планировалась наземным, морским и воздушным
путями.
Мы немедленно приступили к подготовке отрядов и групп.
Сильнее всего беспокоило десантирование диверсантов в Крым. После
отхода наших войск с Керченского полуострова и падения Севастополя крымские
партизаны, с которыми предстояло взаимодействовать, остались один на один с
армией оккупантов, обладающих самой современной техникой. Противнику удалось
блокировать партизан в лесистых горах, захватить многие из заблаговременно
созданных продовольственных партизанских баз. Партизаны теряли силы и даже
умирали от голода. Борьбу они продолжали и в этих страшных условиях,
отвлекая на 344
. себя значительные силы гитлеровцев, однако казалось сомнительным, что
они смогут оказать существенную поддержку нашим диверсионным группам. Я
встретился с начальником Крымского штаба партизанского движения, секретарем
Крымского обкома В. С. Булатовым, чтобы обговорить вопросы взаимодействия
партизан и диверсантов, но ничего обнадеживающего Булатов не сказал.
; - Партизанские отряды по-прежнему находятся в тяжелейшем положении,
-- то и дело поправляя очки, нервничая, сообщил Булатов. -- С одной стороны
море, с другой -- степи с вражескими гарнизонами, а горы изрезаны дорогами,
где курсируют фашистские патрули на танках и бронемашинах.
-- Вы полагаете, морское десантирование наших групп вряд ли будет
успешным? Партизаны помочь не смогут?
-- Да. Думаю, не смогут. Лучше выбросить воздушные десанты. Может быть,
одновременно появится возможность сбросить партизанам продовольствие?
-- Разве его не сбрасывают?
-- Очень мало.
-- Странно. Судя по численности крымских партизан, им и нужно-то всего
двадцать пять -- тридцать тонн продовольствия в месяц! С вашим высоким
положением, Владимир Семенович...
Булатов быстро поправил очки:
-- А вы знаете, каково просить самолеты? Мне всякий раз отвечают, что
партизаны на то и партизаны, чтобы обеспечивать себя за счет врага. В лицо
говорят, что не умеем "организовать партизанскую борьбу. Преодолевайте,
говорят, трудности, а на аллаха не надейтесь!
В том, как отвечали Булатову, я услышал знакомые мотивы, но все-таки не
в состоянии был поверить, что ничего нельзя сделать для обеспечения крымских
партизан продовольствием.
-- Давайте обратимся к члену Военного совета Закавказского фронта
товарищу Кагановичу! -- предложил я.
Булатов обрадовался.
-- Илья Григорьевич, не откладывайте дело в дол-гий ящик!
Я сумел лопасть на прием к Кагановичу. Но как только речь зашла о
крымских партизанах, он резко прервал меня, заявил, что милостыню не подает,
обругал и выставил из кабинета. Тем все и кончилось.
-- Буду еще раз писать Сталину! -- услышав подробности этого визита,
вздохнул Булатов. -- Боюсь, первое письмо не доложили...
Одно твердо обещал Булатов -- организовать надежную радиосвязь с нашими
группами.
**
В первых числах февраля стали выходить из вражеского тыла, соединяться
с наступающими войсками многие группы наших диверсантов. Вышла и группа
майора Баскуньяно. Обветренный, охрипший, он с чисто испанским темпераментом
отозвался о летчиках, выбросивших ею бойцов около вражеского аэродрома.
-- Против нас сразу выслали роту! -- напрягая голосовые связки, хрипел
майор. -- Окружили! Что можно сделать? Только одно: повести солдат на
прорыв! Ловел. Прорвались,, но разведчица Позднякова и младший сержант
Базилевич пропали. Может, убиты. Не знаю. Не могли установить, ушли. А потом
семь человек обморозились, и один из них ночью отстал...
Не имея, подобно Лоренте, возможность подобрать сброшенный в
расположение врага груз взрывчатки и мин, Баскуньяно стал двигаться
навстречу --наступающим соединениям Северной группы войск. По пути нападал
на отдельные группы вражеских солдат и офицеров, в одном месте
удалось-разобрать железнодорожный путь...
-- Если бы нас десантировали в указанное место, разве бы мы потеряли
столько людей?! Разве так воевали бы?! -- возмущался майор.
Еще трагичней оказалась судьба групп лейтенанта Антонио Коронадо и
младшего лейтенанта С. М. Фесюка. Мы узнали об этом сразу же после
освобождения станиц Шкуринской и Кисляковской.
Группу Коронадо выбросили рядом со Шкуринской. Гитлеровцы тут же
прочесали район. Окруженные в открытой степи, парашютисты укрылись в большом
. стоге сена. В неравном бою часть из них погибла, а раненых, но еще живых,
гитлеровцы в том стоге и сожгли. Группу Фесюка сбросили прямо на
Кисляков-скую. Случайно уцелел только минер Алексей Сидо-рович Делий...
Винить в происшедшем одних летчиков и офицеров парашютно-десантной
службы не стоило. Тем более что десантирование некоторых групп они провели
блестяще. Так, группа лейтенанта Риоха, выброшенная западнее станицы
Варениковой и на достаточном удалении от нее, сумела спокойно собраться,
разыскала грузовые парашюты, благополучно выдвинулась в заданный район,
минировала тамошние мосты и дороги, добыла ценные разведывательные данные,
установила связь с местными партизанами из отряда Блинова, помогла им
взрывчаткой и оружием, без потерь пересекла линию фронта и вывела к своим
моряка-десантника В. А. Бовта и радиста с подбитого бомбардировщика К. С.
Сергеева.
Сброшенная в установленном месте группа лейтенанта Санчеса действовала
также успешно и также не понесла потерь.
Удалось установить, что удачное десантирование проводили пилоты,
которые прежде служили в гражданском воздушном флоте, летали на сложных
трассах, нередко вслепую из-за внезапных перемен погоды, или военные летчики
из старослужащих, совершавшие ночные рейсы и в мирное время.
Докладывая об этом командующему Черноморской группы войск Петрову, я
просил дать указание назначать на десантирование только "ночников". Сообщил
также, что тревожусь за переброску диверсантов наземным путем: по данным
разведки у отступающего противника скопилось на Таманском полуострове
большое количество войск, ими забиты все населенные пункты, движение по
дорогам не прекращается, и при отсутствии надежных естественных укрытий это
представляет для наших групп очень большую опасность.
Петров обещал принять меры для подбора надежных экипажей самолетов,
заметил, что войны без жертв не бывает, --но бессмысленные жертвы --
преступны...
Прошло седьмое, минуло восьмое, осталось позади девятое февраля. На
море бушевал шторм, ветер гнул тополя и кипарисы, но не в силах был
убыстрить медленное движение еле-еле ползущих, облепивших горы серых,
сине-фиолетовых, иссиня-черных туч. Авиация бездействовала, флот работал,
только на Малую Землю, где разгорались жестокие бои.
В ночь на десятое, пользуясь непогодой, мы пробовали переправить через
линию фронта две группы, но они были обнаружены еще на подходе к переднему
краю противникам отошли.
Неудачей закончилась и попытка переправить их через линию фронта на
другом участке двенадцатого февраля: битые гитлеровцы проявляли предельную
осторожность, оборона их была плотно насыщена пехотным частями.
Наконец, 23 февраля, в День Красной Армии, удалось перебросить морем в
тыл противника первую группу диверсантов. Затем, в течение двадцати дней,
еще шесть групп. Среди них группы Хуана Лоренте, Хосе Виески и Кампильо.
Действовали они на Таманском полуострове. Задание выполнили все. Без потерь
-- группы Лоренте и Виески. А вот на долю Кампильо выпали тяжелые испытания,
Группа Кампильо состояла из пятнадцати человек. На выполнение задачи ей
отводилось десять суток. Через десять суток диверсантов должен был подобрать
в условленном месте катер.
Первая неудача подстерегала при высадке: группу обнаружила береговая
охрана гитлеровцев. Отрываясь от преследователей, лейтенант Кампильо
вынужден был скрыться в плавнях, уйти далеко от района, где предстояло
нанести удар по врагу. Ценой больших усилий группа выполнила приказ, однако
территория была забита войсками противника, берег и подступы к нему
охранялись очень сильно, выйти к месту встречи с катером в условленное время
минеры не могли, а катер, приближавшийся к месту встре-348
чи, был встречен огнем зенитной артиллерии и пулеметов фашистов.
Лежа среди прибрежных камней, бойцы Кампильо видели, как моряки,
маневрируя, какое-то время держались вблизи берега, но потом ушли в открытое
море...
Итак, одни. А продовольствия нет, и надеяться, что катер вернется, не
имеет смысла. Тем более что гитлеровцы понимают: катер курсировал тут
неспроста, вот-вот начнут прочесывать район. Надо уходить. Надо немедленно
уходить!
Кампильо связался по радио с Чепаком, запросил продукты и взрывчатку и
двинулся к поселку Греко-майский: там действовал партизанский отряд Блинова,
про который сообщил лейтенант Риоха. Если не выручит авиация, выручат
партизаны!
За время скитаний по степи и плавням, не имея иногда возможности
развести на дневке огонь, чтобы не привлечь внимание оккупантов и предателей
к поднявшемуся в укромном месте дыму, ночуя в непросохшей одежде на голой
земле, а потом вновь совершая длительные переходы, люди устали. До района,
где действовал Блинов, идти оставалось вроде бы и немного, около ста
километров, но самый безопасный путь пролегал по гористой местности, по
каменистым, порою крутым тропам, и группа двигалась медленно. Последнюю
банку сгущенки решено было скормить единственному бойцу, которому предстоит
после появления самолета найти и притащить сброшенный груз.
Самолет прилетел только на четвертый день. К счастью; сброшенные группе
мешки с продовольствием и взрывчаткой упали всего в двухстах -- двухстах
пятидесяти метров от густого кустарника, где залегли бойцы Кампильо.
Отдохнувшие, подкрепившиеся люди повеселели. Но если у многих
истрепалась обувь, а несколько человек потерли ноги -- быстро не пойдешь! За
ночь удавалось преодолеть всего по восемь-десять километров. Сброшенных
продуктов хватило всего на два дня. Последние две ночи снова шли голодными.
А вышли... на засаду карателей: незадолго до этого 349
отряд Блинова был обнаружен, разбит, его остаткм ушли в горы.
Группа Кампильо не дрогнула, приняла неравный бой. Карателям не удалось
окружить наших воинов, отрезать им путь к отходу. Но в жестокой схватке
погибли радист отряда лейтенант Пичкаев, бесстрашный солдат, бывший
секретарь испанского союза молодежи Хусто Родригес, умелый минер, человек
величайшей отваги Баутиста..,
Кампильо и уцелевшие бойцы оторвались от погони. Питаясь водой и
кореньями диких растений, добрались до линии фронта. Собрав остатки сил,
ползком и перебежками, под огнем врага достигли наших траншей. Все, кроме
Кампильо. До траншеи оставалось каких-нибудь двадцать-тридцать шагов, когда
под ногой лейтенанта рванула противопехотная мина. Упавшего командира
дотащили до своих, перевязали, к счастью, сразу появились санитары,
фельдшер, и все пошло чередом: полковой медицинский пункт, медико-санитарный
батальон, госпиталь.
Узнав о ранении Кампильо, я приехал к нему.
-- На этот раз и мне не повезло! -- с горечью сказал лейтенант. -- А
как остальные, мой полковник? Вышли? Живы?
Судьба товарищей по-прежнему беспокоила его больше, чем собственная.
Навестил Кампильо и командующий Черноморской группой войск
генерал-лейтенант И. Е. Петров. Пожелал героическому минеру полного
выздоровления, вручил ему орден Красного Знамени, распорядился об усиленном
питании лейтенанта и на прощанье сказал, что советские люди никогда не
забудут подвигов испанских друзей.
Внимание командующего к офицеру-испанцу взволновало всех курсантов
нашей школы, находившихся на Кавказе.
Мне остается рассказать еще об одном подвиге, о подвиге советских и
испанских воинов, выполнявших в марте сорок третьего года особо важное
задание командования Черноморской группы войск.
Я писал уже, что главной магистралью противника, снабжающей
немецко-фашистские войска в Красно-351)
дарском крае, оставалась в то время железная дорога Джанкой --
Владиславовка -- Керчь. Командование требовало от партизан и от наших
отрядов держать ее под ударами. Вдобавок в начале марта понадобилось
проверить сведения о прибытии в Крым, на один из секретных полигонов врага,
новой техники. Для этого штаб Черноморской группы войск приказал создать из
добровольцев небольшую, хорошо подготовленную группу минеров и разведчиков.
Не было среди разведчиков и минеров человека, который не знал бы,
каково приходится тем, кого забрасывают в Крым. А отбоя от добровольцев
все-таки не было!
Численный Состав группы определили в одиннадцать человек. Кандидатов
отбирали очень тщательно. Учитывали физические и моральные данные, опыт
действий в тылу врага, качество специальной подготовки, свойства характера,
отдавая предпочтение жизнерадостным, находчивым, уживчивым людям с быстрой
реакцией. К 10 марта отбор закончили. Командиром группы назначили
тридцатитрехлетнего майора Мигеля Бойсо, его заместителем --
тридцатипятилетнего майора Фусиманьо. радистом -- лейтенанта Вадима
Андреевича Тарновского. Кроме них в группу вошли Егор Кузакин, Алексей
Кубашев, Хуан Арментерос, Родригес Бара, Луис Хосе, Педро Пен-чало, Хосе
Пераль и Хуан Поисо.
Для десантирования группы в Крым выделили экипаж самолета Героя
Советского Союза Кошуба,
В ночь на 14 марта 1943 года группа Бойсо -- Фусиманьо вылетела в
глубокий тыл врага, выбросилась на парашютах неподалеку от села Шубина.
Несколько дней и ночей радисты раэведотдела Черноморской группы войск
напряженно прослушивали эфир, надеясь различить в хаосе морзянки позывные
Тарновского. Он вышел на связь под вечер пятого дня. Передал ценнейшие
сведения о подходах к секретному полигону противника, сообщил об уничтожении
трех эшелонов на линии Джанкой -- Владиславовка и торопливо отстучал: группа
обнаружена, прижата к морю, ведет неравный бой. На этом передача оборвалась.
Позднее узнали: минеры и разведчики сражались с многократно
превосходящим по численности врагом до последней гранаты, до последнего
патрона, а кончились патроны -- оставшиеся в живых пошли на гитлеровцев с
ножами. Они погибли в рукопашной.
Переданные Тарновским сведения позволили следующей группе минеров и
разведчиков без потерь пробраться к секретному полигону фашистов, обнаружить
сосредоточенные там новые танки и самоходные артиллерийские установки,
получить данные о вражеской новинке -- самолете "Фокке-Вульф 190А".
Окружить и уничтожить бегущие к Ростову-на-Дону и Азову фашистские
войска Северной группе войск не удалось.
Не получили достаточно времени для диверсионной работы и выброшенные на
пути отхода группы минеров: уже на третий-пятый день после десантирования
они оказывались в полосе действия наступающих советских войск.
Не смогли войска Северо-Кавказского фронта освободить весной сорок
третьего года Новороссийск, очистить от фашистов Таманский, Керченский и
Крымский полуостров. Не удалось поэтому выполнить в полном объеме и план
нарушения работы вражеских коммуникаций перед фронтом Черноморской группы
войск. Действуя в тылу врага, группы минеров и смешанные отряды минеров и
разведчиков понесли потери, а три группы погибли. Правда, в бою с
разведчиками и минерами, а главным образом от взрывов мин под поездами враг
понес потери, намного превысившие наши. Но гибель врагов не воскрешает
Друзей.
В Украинском штабе партизанского движения
Утром 9 марта пригласил Колонии, ознакомил с постановлением ГКО от 7
марта 1943 года о расформировании Центрального штаба партизанского движения
как выполнившего задачу.
диверсанты и партизаны постоянно вели разведку противника. До сих пор
радуюсь, что судьба свела с замечательным разведчиком полковником
Михайловым, с командиром прославленного партизанского отряда Михаилом
Трифоновым, носившим в подполье псевдоним Югов, с уполномоченным
представительства УШПД в 5-й ударной армии капитаном Д. Б. Белых, молодым и
дерзким, партизаном по призванию, ставшим после войны журналистом и ученым.
Но мое пребывание на Южном фронте оказалось очень коротким, не более месяца,
и я не хочу отвлекать внимание читателя от тех главных событий в
партизанском движении, которые происходили весной сорок третьего года. Дело
в том, что уже в середине апреля последовал категорический приказ по
телефону немедленно вылететь в столицу, в УШПД, для работы в должности
заместителя начальника штаба. На сборы мне дали только два часа. Через два
часа я снова сидел в самолете, только теперь Ли-2 шел курсом на
северо-восток...
Чем дольше длился полет, тем чаще я поглядывал в иллюминатор, пытаясь
угадать приближение Подмосковья. Жирную черноту степей сменили прошитые
белыми стежками заснеженные овраги, утыканные редкой щетиной перелесков
рыжеватые поля, на них накатывались исчерна-зеленые волны боров, снег, хотя
не сплошной и неяркий, лежал даже теперь на лугах и пашнях, а дороги,
деревни и, поселки все теснее, словно от холода, жались друг к другу.
Скоро, теперь уже скоро!
Нетерпенье объяснялось просто. Предстояли веcенне-летние сражения, и
никто не сомневался, что гитлеровцы снова попытаются наступать, взять реванш
за Сталинград, вернуть стратегическую инициативу. Мы либо нанесем
упреждающий удар, либо вы-етоим в преднамеренной обороне и лишь потом,
намотав врага, перейдем в контрнаступление. Примерно так думали Толбухин и
члены Военного совета Южного фронта. Не было у них разногласий и в том, где
именно попытается наступать противник. Вое сходились в мнении, что решающие
события развернутся в центре советско-германского фронта, весьма возможно --
в районе так называемого Курского выступа, где немецко-фашистские войска
занимают выгодные позиции. Разумеется, это были только догадки. Тем не менее
все жили и работали в предчувствии надвигающихся грозных событий. Поэтому я
и связывал вызов в Москву, назначение на должность заместителя начальника
Украинского штаба партизанского движения с подготовкой к этим событиям и
предполагал, что для партизан это будет подготовка прежде всего к ударам по
железнодорожным коммуникациям врага. В самом деле, по территории Украины
проходят многие коммуникации гитлеровцев, и от того, сумеет или не сумеет
противник полностью их использовать, удастся ли нам сорвать стратегические,
главным образом -- железнодорожные перевозки вермахта, во многом будет
зависеть если не исход, то ход боевых действий весной и летом сорок третьего
года. А мы способны, мы можем сорвать перевозки врага!
Я рассуждал примерно так: на территории Украины, еще оккупированной
врагом, мы располагаем значительными силами. Украинский штаб партизанского
движения имеет с ними устойчивую, надежную связь, а промышленность уже
наладила выпуск замечательных инженерных мин, в том числе мин замедленного
действия. Если удастся обеспечить к началу боевых действий этими минами и
взрывчаткой украинских партизан, накопивших великолепный опыт действий в
тылу врага, то под откос полетят сотни вражеских паровозов, тысячи вагонов,
платформ и цистерн; не дойдут до линии фронта сотни фашистских танков и
орудий, сотни тысяч снарядов; выйдут из строя, не повидав передовой, тысячи
фашистских солдат, а захваченные гитлеровцами железнодорожные узлы окажутся