Страница:
задание, возвращаться на базу.
Подобная перспектива моих учеников не радовала, да и я видел, что со
старичками далеко не уедешь. Где же им делать вылазки в тыл врага!? Они и
ходить-то быстро не могут, задыхаются...
В штабе отношение к нашей группе было прохладным, Средств мне не
отпускали, покупать необходимые нам приборы и детали приходилось на
собственную зарплату. У нас не было даже машины для транспортировки
оборудования и людей к месту занятий...
Генерал Ивон выслушал меня очень внимательно, Я напористо доказывал,
что надо посоветовать руководству республиканской армии повнимательнее
отнестись к комплектации и материальному обеспечению групп подрывников.
-- Мины не оборонительное, а сугубо наступательное оружие! -- убеждал я
генерала. -- Попадет ли в цель артиллерийский снаряд? Это еще не известно. А
заложенная в нужном месте надежная мина бьет без промаха, и эффекта от ее
взрыва гораздо больше. Одним снарядом батальон противника не уничтожишь, а
мина, пустившая под откос железнодорожный состав, уничтожит и батальон, и
его технику. Разве можно пренебрегать таким оружием?
Генерал Ивон согласился со мной.
-- Давайте организуем курсы по подготовке проверенных бойцов к
действиям в тылу фашистов, -- предложил я генералу. -- Дело это для меня
лично не. новое. Можно создать и лабораторию, которая обеспечивала бы нас
спецтехникой, и сформировать хотя бы один специальный батальон для действий
на путях сообщения врага.
-- Предложения полезные, -- ответил генерал. --" Но республиканская
армия, увы, пока только рождается. И рождается в тяжелых муках... Вам
придется для начала поработать, как говорится, кустарным;
способом. Надо доказать на деле возможности ваших подрывников...
Однако вскоре после этого разговора нас пригласили в Валенсийский
провинциальный комитет Коммунистической партии Испании к товарищу Урибесу,
который объявил нам о предстоящей встрече с Хосе Диасом и Долорес Ибаррури.
Долорес Ибаррури
Генеральный секретарь Коммунистической партии Испании встретился с нами
на следующий день. Здание ЦК охранялось: в городе действовали остатки "пятой
колонны", бесчинствовали анархисты. Но нас пропустили без особых
формальностей.
Хосе Диас -- молодой человек с тонким умным лицом, крепкими руками,
быстрыми движениями попросил меня изложить суть моих замыслов. Слушал Он
внимательно. В знак одобрения кивал головой.
Отворилась дверь. Вошла женщина в черном платье. Я сразу узнал
легендарную Пассионарию и встал, прервав на полуслове изложение своих
планов.
Долорес Ибаррури пожала мне руку, обняла за плечи Обручеву,
называвшуюся теперь Луизой. Потом присела с Хосе Диасом, и они горячо
заговорили между собой. Как я завидовал Анне, понимавшей по-испански!
Наконец Хосе Диас объявил через переводчицу;
-- В ближайшие дни вы получите все возможное, но впереди много
трудностей. Их нелегко преодолеть в наших условиях...
Однако все уладилось очень быстро. Для школы подрывников отвели
прекрасное помещение -- вместительный особняк на окраине Валенсии. Отпустили
нам и необходимые средства. А главное -- прибыла первая группа молодых
бойцов. Их было двенадцать. Возглавлял ее тридцативосьмилетний капитан
Домин-го Унгрия.
Он не просто пришел. Он приехал к зданию школы. На двенадцать человек у
группы Доминго было пять легковых машин и грузовик.
-- Думаю, на первое время хватит? -- спросил он. Так было положено
начало будущему 14-му партизанскому корпусу.
Капитан Доминго
"Испано-сюиза" подкатывает к дому в Бениамете[2], где
размещена школа.
Первым навстречу вылетает Антонио -- восьмилетний сынишка капитана
Доминго.
-- Сейчас же вернись, негодник! -- кричит жена капитана, полная,
добродушная женщина.
Раньше у нее была одна забота: следить, чтобы сын не свалился с лошади
или не попал под копыта (Доминго по профессии кавалерист). Но с тех пор как
муж стал командовать подрывниками, в карманах у сына находят патроны
динамита и запалы. По сравнению с ними упражнения мальчика на андалузском
скакуне кажутся матери безобидным занятием.
" 2 Пригород Валенсии.
-- Оставь в покое парня! У него макеты и использованные запалы!
Это отдает приказ жене сам Доминго. Он вышел из парадной двери особняка
и приветствует нас традиционным жестом республиканцев.
Доминго черноволос, худощав и чем-то смахивает на узбека. Для своих
тридцати восьми лет он очень подвижен и кажется неуравновешенным. Однако то,
что принимают за неуравновешенность, просто присущая ему экспансивность. У
Доминго ее несколько больше нормы, только и всего.
По рассказам товарищей, Доминго очень храбр. Я верю этим рассказам:
бывалые фронтовики относятся к капитану с подчеркнутым уважением.
Наконец все бойцы в сборе.
Я начинаю занятия. Стараюсь меньше говорить и больше показывать. Учу
делать и устанавливать мины. Как внимательно слушают мои ученики
переводчицу!
Чудесные ребята! Каждый понимает, затишье на фронтах -- дело временное.
Они рвутся в бой. А пока используют каждую минуту, чтобы научиться делать и
применять новую для них -- мирных людей -- технику.
... Вскоре нам предложили участвовать в Теруэль-ской операции.
Командование республиканской армии совершенно справедливо считало, что
захват мятежниками Теруэля и образование так называемого теруэльского
выступа таят в себе большую опасность.
От Теруэля до Валенсии, где располагалось республиканское
правительство, немногим более ста километров по прямой. Если мятежникам и
интервентам удастся развить успешное наступление, они прорвутся к морю,
отрежут Каталонию от остальной Испании и выйдут в тыл защитникам Мадрида.
Ликвидация же теруэльского выступа позволяла республиканским войскам
обезопасить Валенсию, сократить линию фронта и лишить противника выгодного
плацдарма.
Данные разведки казались утешительными: по последним сведениям,
противник не располагал на теруэльском выступе большими силами и не ждал
решительных действий республиканцев.
Из войск, готовившихся к Теруэльской операции, наиболее боеспособным
соединением являлась 13-я интернациональная бригада. Рассчитывать в случае
тяжелого боя на особую стойкость анархистских колонн не приходилось.
Во второй половине декабря 1936 года вместе с группой капитана Доминго,
состоявшей из восемнадцати человек, я выехал в село Альфамбру. Мы погрузили
с собой в машину динамит, тол, простые ам-пульные мины и колесные
замыкатели. Наш динамит обладал крайне неприятным свойством: он безотказно
взрывался при попадании первой же пули. В этом нам пришлось убедиться на
своем импровизированном полигоне под Валенсией.
Я пробовал делать динамит безопасным. В результате флегматизированный
динамит моего изготовления действительно получился совершенно безопасным: не
хотел взрываться ни от капсюля-детонатора ни даже от инициирующего заряда.
Поневоле приходилось пользоваться тем, что дали.
Альфамбра, как и Теруэль, расположена на высоте девятисот метров над
уровнем моря. Нам предстояло проехать более двухсот километров, причем сто
пятьдесят из них по горным дорогам.
День выдался солнечным, и домики села, сложенные из камня, казались
только что выбеленными. По улочкам сновали бойцы. Местные жители, особенно
дети, с любопытством рассматривали прибывающие сюда республиканские войска.
На следующее утро тревожно завыла сирена: воздушная тревога!
Скопившиеся в селе машины стали разъезжаться. Не растерялся и наш водитель
Пеле:
он быстро завел свой форд и вывел его в поле. Бомбежка велась с большой
высоты и не нанесла войскам существенного урона.
Из-за тесноты в Альфамбре Доминго пустился на поиски удобного для нас
помещения в соседние деревни. В конце концов мы устроились в Ориосе и уже
оттуда поехали к командующему участком.
Командующий теруэльским участком -- увешанный оружием анархист --
принял нас очень недоброжелательно. Он был весьма самонадеян. Громовым
голосом объявил, что подготовленное им наступление станет историческим!
Когда командующий умолк, Доминго попросил разрешения изложить наш план
действий. Капитан предлагал услуги группы подрывников для разрушения
железной и шоссейной дорог на участке Теруэль -- Каламоча и организации
крушения поездов с войсками противника.
Командующий безнадежно махнул рукой. Нет, ом. не верит в возможность
успешного крушения вражеских эшелонов... Группы подрывников должны быть
готовы к разрушению связи противника, к захвату "языков", а останется время
-- что ж, пусть попробуют взорвать железную дорогу...
Подобрав двух проводников, мы возвратились в Ориос и застали у себя в
подразделении весьма живописную картину: кто грелся у камина, кто курил.
сидя на ящике со взрывчатыми веществами, а Рубио тут же мастерил взрыватель.
Люди явно пренебрегали мерами безопасности по обращению с миннопод-рывными
средствами. Кто же, как не я, виноват в этом?..
Первая диверсия
Операция началась позднее, чем намечалось. Командующий вторично вызвал
к себе Доминго и приказал разрушить все линии связи в пятнадцати -- двадцати
километрах севернее Теруэля, а также взорвать автомобильную и железную
дороги, соединяющие Теруэль с Калатаюдом.
-- Ты тоже пойдешь с подрывниками? -- спросила меня Обручева.
-- Да. Надо.
-- Разве люди плохо подготовлены?
-- Дело не в этом. Какое впечатление может создаться у бойцов, если я
останусь?..
-- А я должна ждать здесь, в Ориосе?
-- Ну не обязательно в Ориосе...
-- Прости, но я не согласна. Я твоя переводчица и
буду находиться рядом.
Заявление было сделано таким категорическим тоном, что пришлось
согласиться.
Услышав, что Луиза идет с нами, капитан Доминго
в отчаянии поднял руки:
-- Женщины в тыл не ходят!
-- Ходят, Доминго. Готовь людей. Возьмем двенадцать человек. Шестеро
останутся в резерве...
Нагрузившись взрывчаткой, мы отправились к позициям роты, из
расположения которой предстояло проникнуть в тыл мятежников. Подрывники
сменили кожаную обувь на --веревочные сандалии -- альпарга-тас. В ботинках
по горам далеко не уйдешь. Вооружены все пистолетами и ножами. Кроме того,
Рубио тащит на всякий случай ручной пулемет.
Выступили засветло. Впереди проводники, за ними -- капитан Доминго, я и
Луиза, дальше -- остальные. На спинах у каждого -- белые лоскуты с
привязанными к ним гнилушками, чтобы не потерять друг друга в темноте. У
меня и Доминго -- бинокли. Мы тщательно осматриваем местность. На ночное
время уточняем сигналы "Внимание" и "Остановка".
Ночь в горах наступает стремительно. Рядом с проводниками теперь шагают
Антонио и Рубио. Посты противника где-то рядом. Надо двигаться совершенно
бесшумно. Но наши люди недостаточно подготовлены
к ночным переходам.
Удивительное чувство возникает при переходе линии фронта ночью.
Кажется, что идешь по узкому мостику над пропастью. Оступись и -- конец...
Но вот линия фронта уже позади. Мы шагаем бодрее и к трем часам утра
выходим на автомобильную дорогу Теруэль -- Каламоча.
Залегли метрах в ста от ее полотна. Отдышались, перекусили. Разделились
на две группы. Бойцы, возглавляемые Антонио Буйнтраго, будут минировать
железную дорогу. Группа Доминго должна поставить заряды для подрыва двадцати
телеграфных столбов
на шоссе и взорвать мост.
Автомобильная дорога оказалась широкой и была заасфальтирована.
Железобетонный мостик на редкость прочен. Нашей взрывчатки явно не хватит,
чтобы сильно разрушить его.
До железной дороги около пятисот метров. Вокруг ни души. Но у нас очень
мало времени: скоро начнутся взрывы. К счастью, здешний мост оказался легко
доступным для диверсии. Работали, стоя на дне высохшего ручейка. Заряды
отлично устанавливались сбоку на металлических балках.
Заминировав мост, торопливо принялись за телеграфные столбы. Как
всегда, в спешке что-то не выходит сразу. А времени уже в обрез.
Подожгли фитили зарядов на мосту и начали отходить.
Первые взрывы прогремели, когда мы достигли шоссе. Ночную тьму
прорезали яркие вспышки света.
Прибавили шагу. И хорошо, что не замешкались! На автомобильной дороге
тоже начались взрывы. Там, где находился железобетонный мост, пламя
вымахнуло в полнеба. От взрыва вздрогнула земля...
На пункте сбора царило ликование, но радоваться было еще рано. Я
опасался, что противник подбросит к месту взрыва солдат и начнет
преследование. Мы видели огни машин, спешивших к поврежденному участку!
Следовало немедленно уходить.
В обратный путь отправились налегке. Довольные удачей, люди не
чувствовали усталости.
Уже с солнышком мы вышли в расположение республиканских войск.
Доминго отправил подрывников на отдых, а сам вместе со мной поспешил на
доклад к командующему.
Только после полудня мы были приняты. Командующий, размахивая руками,
стал упрекать нас за то, что сделали мало, "только нашумели".
-- Противник получает подкрепление! Связь у него работает! --
надрывался командующий.
Доминго резко ответил, что задание выполнено точно и в срок.
Присутствовавший при этом разговоре наш артиллерийский советник Н. Н.
Воронов, улучив момент, сказал:
-- Поймите состояние командующего. Наступление развивается не по плану,
войска несут большие потери.
-- Но при чем тут мы?! Разве мaлosиcлeннaя группа подрывников могла
обеспечить успех наступления?
-- Конечно нет.
Однако командующий все наседал на Доминго:
-- Вы, видимо, ничего не взорвали и вовсе не уничтожили связь!..
На наше счастье, один из проводников оказался
анархистом. Он принялся орать на командующего, доказывая, что мосты
были взорваны. Отчаянно жестикулируя, проводник показывал, как летели
обломки.
Не знаю, убедил ли он командующего, или тому
просто надоели пререкания, но нас наконец отпусп/! --ли, приказав
готовиться к новой вылазке,
Я был сильно удручен.
Конечно, судьба наступления не зависела от действий нашей группы, но мы
могли сделать больше. Могли, если бы проявили на свой страх и риск больше
самостоятельности.
В самом деле, зачем было подрывать столбы проводной связи, когда всем
известно, что у мятежников есть полевые рации? Да и восстановить эти
повреждения на линии фашистам было совсем нетрудно.
Когда я вернулся к своим ученикам,, первоначальное возбуждение у них
прошло. Бойцы выглядели усталыми. Почти у всех были потерты ноги.
-- Тодос еста бьен[3], -- храбро солгал Доминго, глядя на
вопрошающие лица боевых товарищей. -- Однако от нас ждут большего. А сейчас
-- спать!
Капитан не хотел обескуражить подрывников. Но вряд ли от них укрылась
его хмурость.
-- А в чем все-таки дело? -- спросил за всех Рубио.
-- В чем?! -- взорвался Доминго. -- Теруэль не заняли, вот в чем!
3 Все в порядке.
Бойцы переглянулись. Причина была достаточно веской, чтобы объяснить
плохое настроение командира.
На машинах по тылам фашистов
Несмотря на первоначальные неудачи, командование продолжало попытки
захватить Теруэль.
Интербригада прорвалась к самому городу, за ней продвинулись другие
республиканские части. Противник пока не контратаковал. Это позволяло
надеяться на успех.
На второй день наступления подрывники получили приказ вновь идти в тыл
мятежников.
Капитан Доминго задумался. У людей потерты ноги, а им шагать более
сорока километров!
Пеле невозмутимо предложил использовать для вылазки машины.
Первым отозвался на это Рубио:
-- Ты, наверное, не в своем уме...
Но Пепе не удостоил его ответом. Он спокойно убеждал переводчицу и
Доминго, что поездка на машинах совсем не опасна... А в случае чего -- на
машинах легко и удрать!
Перспектива такой вылазки понравилась и другому шоферу -- Хуану. Он
горячо поддержал Пепе.
Доминго тоже загорелся новой идеей, и мы решили рискнуть.
В полдень три машины въехали в лесок на ничейной территории и
направились к автомобильной дороге Теруэль -- Каламоча. Сначала тряслись по
суходолу, поросшему на склонах кустарником, а в четырех километрах от своих
позиций выскочили на полевую дорогу и прибавили скорости.
Безмолвны холмы вокруг. Желтеет под солнцем чахлая трава. Темнеют вдали
одинокие валуны. Ни зверька, ни овечьей отары. Только высоко в небе парят
редкие облака.
Приземистая пастушья хижина (кортихо), сложенная из камней, видна на
ровном месте за целый километр. Останавливаемся в укрытии, посылаем
разведку. Получаем сигнал: можно ехать!
У хижины -- ни души. Оседланная лошадь пощипывает невдалеке траву.
Настороженно подняв голову, она с испуганно шарахается от бойцов. На седле
видна запекшаяся кровь, Заглядываем в хижину -- пусто. Тут по-видимому
разыгралась какая-то трагедия. Какая? И чем это может угрожать нам?
Загнав машины в тень растущих возле кортихо деревьев, мы внимательно
рассматриваем в бинокль местность. Кругом все спокойно. Можно двигаться
дальше.
Но не проехали и двух километров, как заметили
на склоне ближайшей горы группу вооруженных людей. Попытка проскочить и
скрыться за поворотом дороги не удалась. Захлопали выстрелы, засвистели
пули.
Бойцы четко выполняют команду. Высыпав из машин, они залегли'и открыли
ответный огонь. Хуан бьет короткими очередями из ручного пулемета. Кажется,
что пулемет в его руках дрожит от ненависти,
Наш огонь очень плотен и, видимо, не безрезультатен. Противник
умолкает. Люди на склоне горы начинают делать перебежки и отступать. Но
отступают они почему-то.. на восток, в сторону республиканских позиций.
Доминго кричит, чтобы наши прекратили стрельбу.
Что за черт?!
Может быть мы столкнулись со своими разведчиками? Почему никто не
предупредил нас о возможности такой встречи? В штабе утверждали, что за
линией фронта нет ни одного республиканского подразделения...
Поднимаем красный шарф. Группа на склоне горы
отвечает нам тем же.
Хуан просит, чтобы его послали для переговоров, Мы соглашаемся и с
замиранием сердца ждем, вышлют ли неизвестные своего представителя навстречу
Хуану. Не прогремит ли роковой одиночный выстрел.
Хуан все идет...
Из кустов появляется человек и начинает осторожно спускаться навстречу
нашему представителю. Вот они сходятся. Через минуту Хуан оборачивается и
весело машет рукой. Мы поднимаемся с земли, выбирается из кустов и
"противник". Все прояснилось очень быстро: мы столкнулись с разведывательной
группой одной из анархистских колонн.
Браниться? Ссориться? В нелепой стычке не виноваты ни они, ни мы.
Выяснив у разведчиков, что впереди до самой автомобильной дороги нет
фашистских отрядов, мы снова пускаемся в путь. И уже через полчаса,
замаскировав машины в кустарнике, наблюдаем за движением вражеского
транспорта по шоссе Теруэль -- Ка-ламоча.
Видна нам и безжизненная железная дорога. Похоже, поезда ходят крайне
редко.
На автомагистрали охраны нет. Идут по ней главным образом одиночные
машины. Редко появляются колонны из десяти -- пятнадцати грузовиков, порой с
солдатами, порой с поклажей.
Шоферам фашистов и в голову не приходило, что у дороги легковушки
республиканцев.
Выждав, пока приблизится очередная колонна машин, груженных какими-то
ящиками, открываем дружный огонь.
Некоторые грузовики с ходу сползли на обочину. Шоферы попрыгали в
канавы. Одна машина загорелась. Остальные дали газ и поспешили скрыться.
Чтобы задержать возможную погоню, мы, отъехав от шоссе, поставили в
колею замыкатель из спичечной коробки (точно такой, какой я показывал
Тухачевскому год назад), а в придорожных кустах заложили солидный заряд
тола.
Такая предосторожность оказалась не лишней. Вскоре до нас долетел звук
глухого взрыва. Видимо, фашисты наскочили на фугас и воздержались от
преследования...
Нашу вылазку считали успешной, но я вернулся в невеселом настроении.
Ведь собственными глазами убедился, что мятежники быстро исправили
повреждения от наших мин и фугасов не только на шоссе, но и на железной
дороге.
Выходит прав был командующий участком? Подрывники действительно не
приносят пока войскам,
ведущим тяжелые бои под Теруэлем, той пользы, на которую мы
рассчитывали...
На следующий день капитан Доминго и Антонио снова повели в тыл врага
две группы минеров.
Первая потеря
Наступил новый, 1937 год. В новогоднюю ночь мы перебирались из Ориос в
Альфамбра. На середине пути нас задержала колонна анархистов и потребовала
отдать машины.
Доминго вылетел из кабины, как разъяренный лев. Щелкнув затвором, он
закричал, чтобы анархисты освободили дорогу.
Хуан и Рубио встали по бокам командира, держа оружие наизготовку. Пеле
выхватил гранату.
Анархисты отступили. Вслед нам неслась брань и угрозы.
В Альфамбре, как всегда, прием был не из теплых. Теруэль продолжал
оставаться в руках фашистов. Анархисты изворачивались, искали виновных.
Посыпались упреки и на наши головы.
-- Мятежники подвозят по железной дороге резервы, а вы ничего не
предпринимаете! -- рычал командующий.
Он был не прав. Но оправдываться не имело смысла...
Доминго знал, что наши люди не в состоянии ходить: после
пятидесятикилометрового перехода ноги у большинства были сбиты до крови. Не
рискуя еще раз углубляться в тыл мятежников на автомобилях, он все же
попытался пробиться к железной дороге с двадцатью бойцами на лошадях.
Но, так и не достигнув цели, его "группа в ту же ночь вернулась
обратно.
А тут приказ: сняться с фронта и убыть в Валенсию.
Жена капитана пригласила всех к столу.
-- Дождемся Хуана, -- попросил я. -- Он закроет машину и сейчас
поднимется
За окнами ударили выстрелы. У подъезда, возле лакированного форда, мы
увидели нашего Хуана. По асфальту вокруг него расползалось темное густое
пятно. Правая рука как бы защищала пробитое сердце...
Убийц уже преследовали. Мы тоже бросились вслед за бегущей толпой.
Задержанные отбивались, кричали. Доминго выбил пистолет у одного из них,
второго обезоружили подоспевшие бойцы.
В штабе ближайшей части выяснилось: оба налетчика принадлежат к
анархистской колонне.
-- Нам нужна была машина, а ваш шофер сопротивлялся...
Эти подонки даже не считали себя виноватыми! Хуана похоронили на другой
день. Близкие вложили его гроб в нишу каменной стены, и кладбищенский
рабочий зацементировал отверстие.
-- С тобой хотят поговорить, -- шепнула Обручева.
-- Я брат погибшего, Висенте, -- крепко сжимая мою руку, представился
юноша. -- Возьмите меня к себе! Попытаюсь заменить Хуана...
Коррида
Сегодня бой быков -- коррида.
Головорезы Франко стоят под самым Мадридом, захватив часть
Университетского городка в ноябре 1936.
Под Теруэлем потеряны сотни солдат.
Но... сегодня -- коррида!
В Потерне, на окраине города, на пустыре за особняком, где помещается
наша школа, по ночам слышны выстрелы. Это расправляются со своими жертвами
анархисты. Они заявляют, что расстреливают контрреволюционеров. На самом же
деле анархисты убивают и ограбленных ими людей.
Но... сегодня -- коррида!
Авиация противника все чаще бомбит Валенсию.
На улицах -- голодные, измученные беженцы.
Кое-где туго с продовольствием.
Противник готовит наступление на южном фронте.
Но... сегодня -- коррида!
\
Сегодня коррида, и капитан Доминго с семьей, Ан-тонио с юной женой и
братом, огневолосый Рубио, малютка Пеле, даже неутешный брат Хуана --
Висенте^ сделавшийся постоянным шофером в нашей группе, -- все спешат в
центр, куда уже давно течет пестрая толпа валенсийцев: они не в силах
отказаться от удовольствия посмотреть на любимых тореадоров.
Я, несмотря на все уговоры, остаюсь дома. Хватит с меня одной корриды.
Больше не хочу быть свидетелем красиво обставленного убийства ни в чем не
повинных животных.
По-прежнему беспокоит одно -- исключительная беспечность некоторых
подрывников в обращении со взрывчаткой. Динамит, взрывающийся от трения или
сильного удара, им хоть в руки не давай.
Выкроив время, я успел за эти дни съездить в Картахену на
военно-морскую базу. Передав Н. Г. Кузнецову записку от Берзина, заполучил у
моряков пять глубинных бомб с тринитротолуолом.
Моряки -- молодцы! Мятежникам никак не удается блокировать побережье
республиканской Испании. Военные корабли республики самоотверженно несут
патрульную службу. Несмотря на пиратские действия итальянского флота, они
проводят в Картахену и другие порты многочисленные грузовые суда.
Картахена, основанная еще до нашей эры ( в те времена называлась
Карфагеном), гордо хранит свою боевую славу.
Н. Г, Кузнецов посетовал, что мы разоружаем его:
глубинные бомбы нужны для борьбы с подводными лодками. Но, узнав, что
тол будет использован для действий в тылу врага, сам уладил с командованием
необходимые формальности. Он просил только об одном: не забывать при
вылазках в тыл мятежников об их аэродромах.
Бомбы я привез в Валенсию, и мы выплавили из них более двух тонн тола.
Занятие кропотливое, опасное, но необходимое. Теперь мы обеспечены
взрывчаткой куда более надежной, чем динамит.
А позавчера я получил жалованье и купил несколько пар дешевых карманных
часов. Теперь мастерю
часовые замыкатели. Пока подрывники развлекаются на корриде, я,
Подобная перспектива моих учеников не радовала, да и я видел, что со
старичками далеко не уедешь. Где же им делать вылазки в тыл врага!? Они и
ходить-то быстро не могут, задыхаются...
В штабе отношение к нашей группе было прохладным, Средств мне не
отпускали, покупать необходимые нам приборы и детали приходилось на
собственную зарплату. У нас не было даже машины для транспортировки
оборудования и людей к месту занятий...
Генерал Ивон выслушал меня очень внимательно, Я напористо доказывал,
что надо посоветовать руководству республиканской армии повнимательнее
отнестись к комплектации и материальному обеспечению групп подрывников.
-- Мины не оборонительное, а сугубо наступательное оружие! -- убеждал я
генерала. -- Попадет ли в цель артиллерийский снаряд? Это еще не известно. А
заложенная в нужном месте надежная мина бьет без промаха, и эффекта от ее
взрыва гораздо больше. Одним снарядом батальон противника не уничтожишь, а
мина, пустившая под откос железнодорожный состав, уничтожит и батальон, и
его технику. Разве можно пренебрегать таким оружием?
Генерал Ивон согласился со мной.
-- Давайте организуем курсы по подготовке проверенных бойцов к
действиям в тылу фашистов, -- предложил я генералу. -- Дело это для меня
лично не. новое. Можно создать и лабораторию, которая обеспечивала бы нас
спецтехникой, и сформировать хотя бы один специальный батальон для действий
на путях сообщения врага.
-- Предложения полезные, -- ответил генерал. --" Но республиканская
армия, увы, пока только рождается. И рождается в тяжелых муках... Вам
придется для начала поработать, как говорится, кустарным;
способом. Надо доказать на деле возможности ваших подрывников...
Однако вскоре после этого разговора нас пригласили в Валенсийский
провинциальный комитет Коммунистической партии Испании к товарищу Урибесу,
который объявил нам о предстоящей встрече с Хосе Диасом и Долорес Ибаррури.
Долорес Ибаррури
Генеральный секретарь Коммунистической партии Испании встретился с нами
на следующий день. Здание ЦК охранялось: в городе действовали остатки "пятой
колонны", бесчинствовали анархисты. Но нас пропустили без особых
формальностей.
Хосе Диас -- молодой человек с тонким умным лицом, крепкими руками,
быстрыми движениями попросил меня изложить суть моих замыслов. Слушал Он
внимательно. В знак одобрения кивал головой.
Отворилась дверь. Вошла женщина в черном платье. Я сразу узнал
легендарную Пассионарию и встал, прервав на полуслове изложение своих
планов.
Долорес Ибаррури пожала мне руку, обняла за плечи Обручеву,
называвшуюся теперь Луизой. Потом присела с Хосе Диасом, и они горячо
заговорили между собой. Как я завидовал Анне, понимавшей по-испански!
Наконец Хосе Диас объявил через переводчицу;
-- В ближайшие дни вы получите все возможное, но впереди много
трудностей. Их нелегко преодолеть в наших условиях...
Однако все уладилось очень быстро. Для школы подрывников отвели
прекрасное помещение -- вместительный особняк на окраине Валенсии. Отпустили
нам и необходимые средства. А главное -- прибыла первая группа молодых
бойцов. Их было двенадцать. Возглавлял ее тридцативосьмилетний капитан
Домин-го Унгрия.
Он не просто пришел. Он приехал к зданию школы. На двенадцать человек у
группы Доминго было пять легковых машин и грузовик.
-- Думаю, на первое время хватит? -- спросил он. Так было положено
начало будущему 14-му партизанскому корпусу.
Капитан Доминго
"Испано-сюиза" подкатывает к дому в Бениамете[2], где
размещена школа.
Первым навстречу вылетает Антонио -- восьмилетний сынишка капитана
Доминго.
-- Сейчас же вернись, негодник! -- кричит жена капитана, полная,
добродушная женщина.
Раньше у нее была одна забота: следить, чтобы сын не свалился с лошади
или не попал под копыта (Доминго по профессии кавалерист). Но с тех пор как
муж стал командовать подрывниками, в карманах у сына находят патроны
динамита и запалы. По сравнению с ними упражнения мальчика на андалузском
скакуне кажутся матери безобидным занятием.
" 2 Пригород Валенсии.
-- Оставь в покое парня! У него макеты и использованные запалы!
Это отдает приказ жене сам Доминго. Он вышел из парадной двери особняка
и приветствует нас традиционным жестом республиканцев.
Доминго черноволос, худощав и чем-то смахивает на узбека. Для своих
тридцати восьми лет он очень подвижен и кажется неуравновешенным. Однако то,
что принимают за неуравновешенность, просто присущая ему экспансивность. У
Доминго ее несколько больше нормы, только и всего.
По рассказам товарищей, Доминго очень храбр. Я верю этим рассказам:
бывалые фронтовики относятся к капитану с подчеркнутым уважением.
Наконец все бойцы в сборе.
Я начинаю занятия. Стараюсь меньше говорить и больше показывать. Учу
делать и устанавливать мины. Как внимательно слушают мои ученики
переводчицу!
Чудесные ребята! Каждый понимает, затишье на фронтах -- дело временное.
Они рвутся в бой. А пока используют каждую минуту, чтобы научиться делать и
применять новую для них -- мирных людей -- технику.
... Вскоре нам предложили участвовать в Теруэль-ской операции.
Командование республиканской армии совершенно справедливо считало, что
захват мятежниками Теруэля и образование так называемого теруэльского
выступа таят в себе большую опасность.
От Теруэля до Валенсии, где располагалось республиканское
правительство, немногим более ста километров по прямой. Если мятежникам и
интервентам удастся развить успешное наступление, они прорвутся к морю,
отрежут Каталонию от остальной Испании и выйдут в тыл защитникам Мадрида.
Ликвидация же теруэльского выступа позволяла республиканским войскам
обезопасить Валенсию, сократить линию фронта и лишить противника выгодного
плацдарма.
Данные разведки казались утешительными: по последним сведениям,
противник не располагал на теруэльском выступе большими силами и не ждал
решительных действий республиканцев.
Из войск, готовившихся к Теруэльской операции, наиболее боеспособным
соединением являлась 13-я интернациональная бригада. Рассчитывать в случае
тяжелого боя на особую стойкость анархистских колонн не приходилось.
Во второй половине декабря 1936 года вместе с группой капитана Доминго,
состоявшей из восемнадцати человек, я выехал в село Альфамбру. Мы погрузили
с собой в машину динамит, тол, простые ам-пульные мины и колесные
замыкатели. Наш динамит обладал крайне неприятным свойством: он безотказно
взрывался при попадании первой же пули. В этом нам пришлось убедиться на
своем импровизированном полигоне под Валенсией.
Я пробовал делать динамит безопасным. В результате флегматизированный
динамит моего изготовления действительно получился совершенно безопасным: не
хотел взрываться ни от капсюля-детонатора ни даже от инициирующего заряда.
Поневоле приходилось пользоваться тем, что дали.
Альфамбра, как и Теруэль, расположена на высоте девятисот метров над
уровнем моря. Нам предстояло проехать более двухсот километров, причем сто
пятьдесят из них по горным дорогам.
День выдался солнечным, и домики села, сложенные из камня, казались
только что выбеленными. По улочкам сновали бойцы. Местные жители, особенно
дети, с любопытством рассматривали прибывающие сюда республиканские войска.
На следующее утро тревожно завыла сирена: воздушная тревога!
Скопившиеся в селе машины стали разъезжаться. Не растерялся и наш водитель
Пеле:
он быстро завел свой форд и вывел его в поле. Бомбежка велась с большой
высоты и не нанесла войскам существенного урона.
Из-за тесноты в Альфамбре Доминго пустился на поиски удобного для нас
помещения в соседние деревни. В конце концов мы устроились в Ориосе и уже
оттуда поехали к командующему участком.
Командующий теруэльским участком -- увешанный оружием анархист --
принял нас очень недоброжелательно. Он был весьма самонадеян. Громовым
голосом объявил, что подготовленное им наступление станет историческим!
Когда командующий умолк, Доминго попросил разрешения изложить наш план
действий. Капитан предлагал услуги группы подрывников для разрушения
железной и шоссейной дорог на участке Теруэль -- Каламоча и организации
крушения поездов с войсками противника.
Командующий безнадежно махнул рукой. Нет, ом. не верит в возможность
успешного крушения вражеских эшелонов... Группы подрывников должны быть
готовы к разрушению связи противника, к захвату "языков", а останется время
-- что ж, пусть попробуют взорвать железную дорогу...
Подобрав двух проводников, мы возвратились в Ориос и застали у себя в
подразделении весьма живописную картину: кто грелся у камина, кто курил.
сидя на ящике со взрывчатыми веществами, а Рубио тут же мастерил взрыватель.
Люди явно пренебрегали мерами безопасности по обращению с миннопод-рывными
средствами. Кто же, как не я, виноват в этом?..
Первая диверсия
Операция началась позднее, чем намечалось. Командующий вторично вызвал
к себе Доминго и приказал разрушить все линии связи в пятнадцати -- двадцати
километрах севернее Теруэля, а также взорвать автомобильную и железную
дороги, соединяющие Теруэль с Калатаюдом.
-- Ты тоже пойдешь с подрывниками? -- спросила меня Обручева.
-- Да. Надо.
-- Разве люди плохо подготовлены?
-- Дело не в этом. Какое впечатление может создаться у бойцов, если я
останусь?..
-- А я должна ждать здесь, в Ориосе?
-- Ну не обязательно в Ориосе...
-- Прости, но я не согласна. Я твоя переводчица и
буду находиться рядом.
Заявление было сделано таким категорическим тоном, что пришлось
согласиться.
Услышав, что Луиза идет с нами, капитан Доминго
в отчаянии поднял руки:
-- Женщины в тыл не ходят!
-- Ходят, Доминго. Готовь людей. Возьмем двенадцать человек. Шестеро
останутся в резерве...
Нагрузившись взрывчаткой, мы отправились к позициям роты, из
расположения которой предстояло проникнуть в тыл мятежников. Подрывники
сменили кожаную обувь на --веревочные сандалии -- альпарга-тас. В ботинках
по горам далеко не уйдешь. Вооружены все пистолетами и ножами. Кроме того,
Рубио тащит на всякий случай ручной пулемет.
Выступили засветло. Впереди проводники, за ними -- капитан Доминго, я и
Луиза, дальше -- остальные. На спинах у каждого -- белые лоскуты с
привязанными к ним гнилушками, чтобы не потерять друг друга в темноте. У
меня и Доминго -- бинокли. Мы тщательно осматриваем местность. На ночное
время уточняем сигналы "Внимание" и "Остановка".
Ночь в горах наступает стремительно. Рядом с проводниками теперь шагают
Антонио и Рубио. Посты противника где-то рядом. Надо двигаться совершенно
бесшумно. Но наши люди недостаточно подготовлены
к ночным переходам.
Удивительное чувство возникает при переходе линии фронта ночью.
Кажется, что идешь по узкому мостику над пропастью. Оступись и -- конец...
Но вот линия фронта уже позади. Мы шагаем бодрее и к трем часам утра
выходим на автомобильную дорогу Теруэль -- Каламоча.
Залегли метрах в ста от ее полотна. Отдышались, перекусили. Разделились
на две группы. Бойцы, возглавляемые Антонио Буйнтраго, будут минировать
железную дорогу. Группа Доминго должна поставить заряды для подрыва двадцати
телеграфных столбов
на шоссе и взорвать мост.
Автомобильная дорога оказалась широкой и была заасфальтирована.
Железобетонный мостик на редкость прочен. Нашей взрывчатки явно не хватит,
чтобы сильно разрушить его.
До железной дороги около пятисот метров. Вокруг ни души. Но у нас очень
мало времени: скоро начнутся взрывы. К счастью, здешний мост оказался легко
доступным для диверсии. Работали, стоя на дне высохшего ручейка. Заряды
отлично устанавливались сбоку на металлических балках.
Заминировав мост, торопливо принялись за телеграфные столбы. Как
всегда, в спешке что-то не выходит сразу. А времени уже в обрез.
Подожгли фитили зарядов на мосту и начали отходить.
Первые взрывы прогремели, когда мы достигли шоссе. Ночную тьму
прорезали яркие вспышки света.
Прибавили шагу. И хорошо, что не замешкались! На автомобильной дороге
тоже начались взрывы. Там, где находился железобетонный мост, пламя
вымахнуло в полнеба. От взрыва вздрогнула земля...
На пункте сбора царило ликование, но радоваться было еще рано. Я
опасался, что противник подбросит к месту взрыва солдат и начнет
преследование. Мы видели огни машин, спешивших к поврежденному участку!
Следовало немедленно уходить.
В обратный путь отправились налегке. Довольные удачей, люди не
чувствовали усталости.
Уже с солнышком мы вышли в расположение республиканских войск.
Доминго отправил подрывников на отдых, а сам вместе со мной поспешил на
доклад к командующему.
Только после полудня мы были приняты. Командующий, размахивая руками,
стал упрекать нас за то, что сделали мало, "только нашумели".
-- Противник получает подкрепление! Связь у него работает! --
надрывался командующий.
Доминго резко ответил, что задание выполнено точно и в срок.
Присутствовавший при этом разговоре наш артиллерийский советник Н. Н.
Воронов, улучив момент, сказал:
-- Поймите состояние командующего. Наступление развивается не по плану,
войска несут большие потери.
-- Но при чем тут мы?! Разве мaлosиcлeннaя группа подрывников могла
обеспечить успех наступления?
-- Конечно нет.
Однако командующий все наседал на Доминго:
-- Вы, видимо, ничего не взорвали и вовсе не уничтожили связь!..
На наше счастье, один из проводников оказался
анархистом. Он принялся орать на командующего, доказывая, что мосты
были взорваны. Отчаянно жестикулируя, проводник показывал, как летели
обломки.
Не знаю, убедил ли он командующего, или тому
просто надоели пререкания, но нас наконец отпусп/! --ли, приказав
готовиться к новой вылазке,
Я был сильно удручен.
Конечно, судьба наступления не зависела от действий нашей группы, но мы
могли сделать больше. Могли, если бы проявили на свой страх и риск больше
самостоятельности.
В самом деле, зачем было подрывать столбы проводной связи, когда всем
известно, что у мятежников есть полевые рации? Да и восстановить эти
повреждения на линии фашистам было совсем нетрудно.
Когда я вернулся к своим ученикам,, первоначальное возбуждение у них
прошло. Бойцы выглядели усталыми. Почти у всех были потерты ноги.
-- Тодос еста бьен[3], -- храбро солгал Доминго, глядя на
вопрошающие лица боевых товарищей. -- Однако от нас ждут большего. А сейчас
-- спать!
Капитан не хотел обескуражить подрывников. Но вряд ли от них укрылась
его хмурость.
-- А в чем все-таки дело? -- спросил за всех Рубио.
-- В чем?! -- взорвался Доминго. -- Теруэль не заняли, вот в чем!
3 Все в порядке.
Бойцы переглянулись. Причина была достаточно веской, чтобы объяснить
плохое настроение командира.
На машинах по тылам фашистов
Несмотря на первоначальные неудачи, командование продолжало попытки
захватить Теруэль.
Интербригада прорвалась к самому городу, за ней продвинулись другие
республиканские части. Противник пока не контратаковал. Это позволяло
надеяться на успех.
На второй день наступления подрывники получили приказ вновь идти в тыл
мятежников.
Капитан Доминго задумался. У людей потерты ноги, а им шагать более
сорока километров!
Пеле невозмутимо предложил использовать для вылазки машины.
Первым отозвался на это Рубио:
-- Ты, наверное, не в своем уме...
Но Пепе не удостоил его ответом. Он спокойно убеждал переводчицу и
Доминго, что поездка на машинах совсем не опасна... А в случае чего -- на
машинах легко и удрать!
Перспектива такой вылазки понравилась и другому шоферу -- Хуану. Он
горячо поддержал Пепе.
Доминго тоже загорелся новой идеей, и мы решили рискнуть.
В полдень три машины въехали в лесок на ничейной территории и
направились к автомобильной дороге Теруэль -- Каламоча. Сначала тряслись по
суходолу, поросшему на склонах кустарником, а в четырех километрах от своих
позиций выскочили на полевую дорогу и прибавили скорости.
Безмолвны холмы вокруг. Желтеет под солнцем чахлая трава. Темнеют вдали
одинокие валуны. Ни зверька, ни овечьей отары. Только высоко в небе парят
редкие облака.
Приземистая пастушья хижина (кортихо), сложенная из камней, видна на
ровном месте за целый километр. Останавливаемся в укрытии, посылаем
разведку. Получаем сигнал: можно ехать!
У хижины -- ни души. Оседланная лошадь пощипывает невдалеке траву.
Настороженно подняв голову, она с испуганно шарахается от бойцов. На седле
видна запекшаяся кровь, Заглядываем в хижину -- пусто. Тут по-видимому
разыгралась какая-то трагедия. Какая? И чем это может угрожать нам?
Загнав машины в тень растущих возле кортихо деревьев, мы внимательно
рассматриваем в бинокль местность. Кругом все спокойно. Можно двигаться
дальше.
Но не проехали и двух километров, как заметили
на склоне ближайшей горы группу вооруженных людей. Попытка проскочить и
скрыться за поворотом дороги не удалась. Захлопали выстрелы, засвистели
пули.
Бойцы четко выполняют команду. Высыпав из машин, они залегли'и открыли
ответный огонь. Хуан бьет короткими очередями из ручного пулемета. Кажется,
что пулемет в его руках дрожит от ненависти,
Наш огонь очень плотен и, видимо, не безрезультатен. Противник
умолкает. Люди на склоне горы начинают делать перебежки и отступать. Но
отступают они почему-то.. на восток, в сторону республиканских позиций.
Доминго кричит, чтобы наши прекратили стрельбу.
Что за черт?!
Может быть мы столкнулись со своими разведчиками? Почему никто не
предупредил нас о возможности такой встречи? В штабе утверждали, что за
линией фронта нет ни одного республиканского подразделения...
Поднимаем красный шарф. Группа на склоне горы
отвечает нам тем же.
Хуан просит, чтобы его послали для переговоров, Мы соглашаемся и с
замиранием сердца ждем, вышлют ли неизвестные своего представителя навстречу
Хуану. Не прогремит ли роковой одиночный выстрел.
Хуан все идет...
Из кустов появляется человек и начинает осторожно спускаться навстречу
нашему представителю. Вот они сходятся. Через минуту Хуан оборачивается и
весело машет рукой. Мы поднимаемся с земли, выбирается из кустов и
"противник". Все прояснилось очень быстро: мы столкнулись с разведывательной
группой одной из анархистских колонн.
Браниться? Ссориться? В нелепой стычке не виноваты ни они, ни мы.
Выяснив у разведчиков, что впереди до самой автомобильной дороги нет
фашистских отрядов, мы снова пускаемся в путь. И уже через полчаса,
замаскировав машины в кустарнике, наблюдаем за движением вражеского
транспорта по шоссе Теруэль -- Ка-ламоча.
Видна нам и безжизненная железная дорога. Похоже, поезда ходят крайне
редко.
На автомагистрали охраны нет. Идут по ней главным образом одиночные
машины. Редко появляются колонны из десяти -- пятнадцати грузовиков, порой с
солдатами, порой с поклажей.
Шоферам фашистов и в голову не приходило, что у дороги легковушки
республиканцев.
Выждав, пока приблизится очередная колонна машин, груженных какими-то
ящиками, открываем дружный огонь.
Некоторые грузовики с ходу сползли на обочину. Шоферы попрыгали в
канавы. Одна машина загорелась. Остальные дали газ и поспешили скрыться.
Чтобы задержать возможную погоню, мы, отъехав от шоссе, поставили в
колею замыкатель из спичечной коробки (точно такой, какой я показывал
Тухачевскому год назад), а в придорожных кустах заложили солидный заряд
тола.
Такая предосторожность оказалась не лишней. Вскоре до нас долетел звук
глухого взрыва. Видимо, фашисты наскочили на фугас и воздержались от
преследования...
Нашу вылазку считали успешной, но я вернулся в невеселом настроении.
Ведь собственными глазами убедился, что мятежники быстро исправили
повреждения от наших мин и фугасов не только на шоссе, но и на железной
дороге.
Выходит прав был командующий участком? Подрывники действительно не
приносят пока войскам,
ведущим тяжелые бои под Теруэлем, той пользы, на которую мы
рассчитывали...
На следующий день капитан Доминго и Антонио снова повели в тыл врага
две группы минеров.
Первая потеря
Наступил новый, 1937 год. В новогоднюю ночь мы перебирались из Ориос в
Альфамбра. На середине пути нас задержала колонна анархистов и потребовала
отдать машины.
Доминго вылетел из кабины, как разъяренный лев. Щелкнув затвором, он
закричал, чтобы анархисты освободили дорогу.
Хуан и Рубио встали по бокам командира, держа оружие наизготовку. Пеле
выхватил гранату.
Анархисты отступили. Вслед нам неслась брань и угрозы.
В Альфамбре, как всегда, прием был не из теплых. Теруэль продолжал
оставаться в руках фашистов. Анархисты изворачивались, искали виновных.
Посыпались упреки и на наши головы.
-- Мятежники подвозят по железной дороге резервы, а вы ничего не
предпринимаете! -- рычал командующий.
Он был не прав. Но оправдываться не имело смысла...
Доминго знал, что наши люди не в состоянии ходить: после
пятидесятикилометрового перехода ноги у большинства были сбиты до крови. Не
рискуя еще раз углубляться в тыл мятежников на автомобилях, он все же
попытался пробиться к железной дороге с двадцатью бойцами на лошадях.
Но, так и не достигнув цели, его "группа в ту же ночь вернулась
обратно.
А тут приказ: сняться с фронта и убыть в Валенсию.
Жена капитана пригласила всех к столу.
-- Дождемся Хуана, -- попросил я. -- Он закроет машину и сейчас
поднимется
За окнами ударили выстрелы. У подъезда, возле лакированного форда, мы
увидели нашего Хуана. По асфальту вокруг него расползалось темное густое
пятно. Правая рука как бы защищала пробитое сердце...
Убийц уже преследовали. Мы тоже бросились вслед за бегущей толпой.
Задержанные отбивались, кричали. Доминго выбил пистолет у одного из них,
второго обезоружили подоспевшие бойцы.
В штабе ближайшей части выяснилось: оба налетчика принадлежат к
анархистской колонне.
-- Нам нужна была машина, а ваш шофер сопротивлялся...
Эти подонки даже не считали себя виноватыми! Хуана похоронили на другой
день. Близкие вложили его гроб в нишу каменной стены, и кладбищенский
рабочий зацементировал отверстие.
-- С тобой хотят поговорить, -- шепнула Обручева.
-- Я брат погибшего, Висенте, -- крепко сжимая мою руку, представился
юноша. -- Возьмите меня к себе! Попытаюсь заменить Хуана...
Коррида
Сегодня бой быков -- коррида.
Головорезы Франко стоят под самым Мадридом, захватив часть
Университетского городка в ноябре 1936.
Под Теруэлем потеряны сотни солдат.
Но... сегодня -- коррида!
В Потерне, на окраине города, на пустыре за особняком, где помещается
наша школа, по ночам слышны выстрелы. Это расправляются со своими жертвами
анархисты. Они заявляют, что расстреливают контрреволюционеров. На самом же
деле анархисты убивают и ограбленных ими людей.
Но... сегодня -- коррида!
Авиация противника все чаще бомбит Валенсию.
На улицах -- голодные, измученные беженцы.
Кое-где туго с продовольствием.
Противник готовит наступление на южном фронте.
Но... сегодня -- коррида!
\
Сегодня коррида, и капитан Доминго с семьей, Ан-тонио с юной женой и
братом, огневолосый Рубио, малютка Пеле, даже неутешный брат Хуана --
Висенте^ сделавшийся постоянным шофером в нашей группе, -- все спешат в
центр, куда уже давно течет пестрая толпа валенсийцев: они не в силах
отказаться от удовольствия посмотреть на любимых тореадоров.
Я, несмотря на все уговоры, остаюсь дома. Хватит с меня одной корриды.
Больше не хочу быть свидетелем красиво обставленного убийства ни в чем не
повинных животных.
По-прежнему беспокоит одно -- исключительная беспечность некоторых
подрывников в обращении со взрывчаткой. Динамит, взрывающийся от трения или
сильного удара, им хоть в руки не давай.
Выкроив время, я успел за эти дни съездить в Картахену на
военно-морскую базу. Передав Н. Г. Кузнецову записку от Берзина, заполучил у
моряков пять глубинных бомб с тринитротолуолом.
Моряки -- молодцы! Мятежникам никак не удается блокировать побережье
республиканской Испании. Военные корабли республики самоотверженно несут
патрульную службу. Несмотря на пиратские действия итальянского флота, они
проводят в Картахену и другие порты многочисленные грузовые суда.
Картахена, основанная еще до нашей эры ( в те времена называлась
Карфагеном), гордо хранит свою боевую славу.
Н. Г, Кузнецов посетовал, что мы разоружаем его:
глубинные бомбы нужны для борьбы с подводными лодками. Но, узнав, что
тол будет использован для действий в тылу врага, сам уладил с командованием
необходимые формальности. Он просил только об одном: не забывать при
вылазках в тыл мятежников об их аэродромах.
Бомбы я привез в Валенсию, и мы выплавили из них более двух тонн тола.
Занятие кропотливое, опасное, но необходимое. Теперь мы обеспечены
взрывчаткой куда более надежной, чем динамит.
А позавчера я получил жалованье и купил несколько пар дешевых карманных
часов. Теперь мастерю
часовые замыкатели. Пока подрывники развлекаются на корриде, я,