Страница:
Придерживая валенок за голенище, осторожно вытянул из него ногу. Достал
из сумки мину-сюрприз, так же осторожно опустил в валенок, обмотал босую
ногу шарфом, "обул" в вещевой мешок и повел дозор дальше.
Группа вышла в заданный район, заминировала дорогу, благополучно
возвратилась к оставленным в торосах саням. Только тут заметили странную
"обувь" Альберки.
-- Ничего. Фрицы заплатят за мою замерзшую пятку! -- отшучивался Анхел.
Перебежавший-сутки спустя на нашу сторону полицай рассказал, между
прочим, о валенке Альберки. Обходивший сторожевые посты обер-лейтенант
заметил и приказал доставить странный предмет. Солдаты аккуратно отсоединили
проволоку, опутавшую валенок, от собственных мин натяжного действия, вынесли
трофей на берег. Тут из валенка вынули сверток, туго обвязанный шпагатом,
разрезали шпагат и отправились к праотцам. С тех пор в батальоне 271
шутили, что Анхел умудрился наподдать валенком фашистам через весь
залив!..
Получая все новые и новые "сюрпризы", враг разнервничался. Каждый вечер
фашистское боевое охранение выпускало в воздух многие десятки ракет,
ощупывало залив лучами прожекторов, открывало бешеную ружейно-пулеметную
стрельбу по каждой тени. Поддерживая автоматчиков и пулеметчиков, гвоздили
по льду фашистские минометы и орудия.
Догадавшись, что минеры выезжают на лед до наступления темноты, а
возвращаются на рассвете, противник бросил против малочисленных боевых групп
истребители. Но шел февраль сорок второго, а не июнь сорок первого года!
Пытавшиеся патрулировать залив вражеские самолеты сталкивались в воздухе с
советскими истребителями и, как правило, спасались бегством.
Пробовало фашистское командование организовать вылазки собственных
подразделений на наш берег. Они тоже использовали санные упряжки, а часть
солдат пускали на коньках. Но встреченные огнем наших подразделений, несущих
охрану берега, гитлеровцы всякий раз торопливо отступали. Раза два
фашистские боевые группы столкнулись на льду с нашими, и тоже стремительно
отошли, не приняв боя, бросив взрывчатку. Вскоре враг вообще оставил мысль
проникнуть на южный берег...
Боевая кобыла вызывает огонь на себя
Случались неудачи и у нас, конечно. Как-то вражеские истребители сумели
обнаружить и атаковать возвращавшуюся с задания группу младшего лейтенанта
Козлова. Один красноармеец был убит, несколько человек получили ранения,
побило всех лошадей. А ко мне сразу обратился лейтенант П. А. Романюк:
-- Товарищ полковник! Позвольте вытащить лошадей!
-- Для кухни стараетесь?
-- Кухня само собой, товарищ полковник. Думка есть чучела из лошадей
сделать.
-- Понял! А сумеете?
-- Не сомневайтесь!
Романюк и его помощник младший лейтенант И. А. Науменко поработали на
славу. Дня через два к северному берегу направились три упряжки. На первых
санях сидели бойцы Романюка, на последних, покрытые белыми полотнищами,
лежали чучела лошадей. За упряжками бежала шумная ватага шабельских
ребятишек:
-- Глянь, глянь, копыта!.. Это те кони, что фашист побил!..
Романюк с бойцами глубокой ночью остановились в километре от северного
берега, за снежным валиком. "Подняли на ноги" макеты, запалили фитили
сигнальных спичек, бросились в сани и погнали упряжки вдоль берега, чтобы не
пострадать после того, что начнется через семь минут...
Враг нервничал, пускал ракеты, а когда через семь минут вспыхнула возле
макетов первая красная сигнальная спичка, совсем всполошились: заметались
лучи прожекторов, ракеты взлетали стаями. И вот один из лучей прожекторов
уперся в "лошадок". Что тут поднялось! Пулеметы, за ними -- минометы.
Грохот, взрывы, столбы воды из-под разбитого льда!
Не менее получаса вели яростный огонь фашисты. Стрельба стала затихать
после того, как взрывом макеты наконец разбросало.
Утром Романюк вручил мне отличную схему огневых точек и минометных
батарей противника на том участке, где стояли макеты: выдумка лейтенанта
оказалась весьма полезной!
Впоследствии минеры не раз использовали различные макеты для
обнаружения огневых точек противника, принуждая врага впустую тратить сотни
мин и снарядов.
Взорванные 16 февраля два моста возле станции Буденовской, где стоял
гарнизон гитлеровцев, навели оккупантов на мысль, что успешные действия
Наших минеров осуществляются с помощью партизан, а партизанам способствуют
"местные гражданские власти" из фашистских же ставленников.
Рассказали об этом бежавшие с оккупированного северного берега люди. Мы
подлили масла в огонь: уничтожили фашистскую комендатуру в Буденовской.
Гитлеровцы, озверев, тут же расстреляли всех тамошних полицаев...
Атомная тетрадь
В ночь на 19 февраля, выполняя приказ генерала Цыганова, боевые группы
младшего лейтенанта Козлова и сержанта Липницкого захватили двух пленных. Из
показаний пленных явствовало, что обстановка благоприятствует нанесению
мощного удара по северному берегу залива, и командование армии решило
уничтожить вражеский гарнизон на так называемой Кривой Косе. Операцию
приурочили к 24-й годовщине Красной Армии. Г|о согласованию с контрадмиралом
Горшковым для проведения операции создали сводный отряд из усиленной роты
морской пехоты батальона майора Малолетко и боевых групп спецбатальона.
Перед заходом солнца 22 февраля сводный отряд под командованием
Малолетко двинулся в путь. Фашистский гарнизон оказался неподготовленным к
отпору, а гарнизоны из соседних населенных пунктов прийти ему на помощь не
смогли. Минеры перерезали линии связи, густо минировали ведущие на Кривую
Косу дороги, прикрыли фланги наступающего отряда.
Морские пехотинцы и минеры захватили пленных, взорвали две
артиллерийские батареи и три прожекторных установки, уничтожили все средства
связи. А группа старшины Максима Алексеевича Репина захватила и доставила в
штаб спецбатальона большое" количество различных документов противника, в
частности, толстую общую тетрадь случайно заночевавшего на Кривой Косе и
погибшего в бою немецкого офицера из инженерных частей. Тетрадь была
испещрена графиками и формулами, сопровождавшимися пояснениями. Не владея
немецким языком, я дал прочитать тетрадь одному из офицеров. Тот не нашел в
ней ничего интересного:
-- Все какая-то синтетика, товарищ полковник. Обычные фрицевские
"эрзацы". Да еще бред об атомной энергии..,
Но я тетрадь не выбросил. Мало ли что! А места не пролежит.
Успешное нападение на Кривую Косу породило мысль навести в рядах врага
панику. Из отходов фанеры, жердей, проволоки и рогож наши умельцы смастерили
"танки", "орудия", "грузовики" и "минометы", которые даже с небольшого, в
полкилометра, расстояния выглядели как замаскированные танки, орудия,
грузовики и минометы. Всю эту бутафорию в ночь на 26 февраля отвезли к
северному берегу и установили в трех километрах от врага. Через четверть
часа после того как сани с минерами отъехали от макетов, там стали
помигивать огоньки самовоспламеняющихся спичек. Лучи фашистских прожекторов,
конечно, скрестились на "потемкинской деревне", сооруженной минерами. Память
о Кривой Косе была свежа, враг решил, видимо, что на этот раз русские
бросили против него еще большие силы, и открыл мощный огонь из орудий и
минометов. Чтобы "поощрить" фашистских артиллеристов, минеры
предусмотрительно оставили возле макетов смоченные керосином рогожи.
"Удачными попаданиями" гитлеровцы подожгли рогожи. А тут еще сработали
поставленные минерами дымовые шашки.
Дым, отлично заметный в лучах прожекторов, густо заклубился над
утильсырьем, среди его клубов взметывалось пламя, гитлеровцы поняли, что
пристрелялись, и обрушили на горящий хлам прямо-таки ураганный огонь
артиллерии и минометов...
Между тем февраль кончился, наступил март. Пошел трещинами лед,
расширились старые, появились новые полыньи. Совершать вылазки на северный
берег становилось все труднее. Близились дни прощания с Таганрогским
заливом. Контр-адмирал Горшков, учитывая это, просил прислать инструкторов
для обучения моряков действиям в тылу врага, и мы направили в
Приморско-Ахтарск Чепака и Рафаэля. А сами подготовили свою последнюю
большую операцию на льду: уничтожение двух барж с военным имуществом в
затонах станицы Весело-Вознесенской, с которых противник заметил боевые
группы минеров в день первого, неудачного похода. 275
Готовились к последней вылазке очень тщательно. Особенное внимание
уделили оружию, непромокаемой обуви и сооружению удлиненных мостиков для
преодоления разводий и трещин во льдах. В состав группы отобрали опытнейших
проводников -- сержанта Короленко, красноармейцев Трояна, Симоненко,
Шапошникова, Чико Марьяно и Хосе. Но многие сочли себя глубоко обиженными
тем, что не попали в состав группы. Прежде всего, командир взвода управления
лейтенант Владимир Кондрашев, которому не раз обещали участие в вылазках.
Пришлось включить в группу Кондрашева. Но тогда оказалось невозможным
отказать и военфельдшеру Сердюку. Ведь человек специально изучил
минноподрывное дело, так ждал, так надеялся!
Однако уполномоченный СМЕРШа Афанасий Дымов, просмотрев список группы,
покачал головой:
-- Не пойдет.
Я встревожился и огорчился:
-- Как это "не пойдет"? Почему?
-- А потому. Меня забыли. Или не доверяете?
Я только руками развел и вписал в список его фамилию...
Вместе с командованием спецбатальона я ожидал результатов действия
группы и ее возвращения на наблюдательном пункте в станице Шабельской. В
пятом часу утра вышли на берег. Под обрывом смутно темнел вспучившийся,
покрытый талой водой лед. В пять часов одиннадцать минут в полной тишине
встали из темноты в стороне Весело-Вознесенской неправдоподобно яркие
султаны огня. Я нажал кнопку секундомера. Тоненькая стрелочка проскакала
круг и отсчитала еще двадцать семь делений, прежде чем донесся сдвоенный
звук взрыва. Звук заглох, султаны огня опали, зато по всему северному
побережью мгновенно вытянулись цепочки мигающих огоньков, минуту-другую
спустя задрожали артиллерийские сполохи, а потом и канонада послышалась.
Группа благополучно возвратилась в Шабельскую. Отличился в этой вылазке
лейтенант Кондрашев. Вместе с двумя бойцами первый подполз к баржам" снял
часового, открыл подрывникам путь. Вскараб-276
кавшись на палубы барж, заставленные ящиками с минами и снарядами,
бойцы группы установили мины замедленного действия и отошли незамеченными.
Евдокия Ивановна -- русская мама Гарсия Канеля
Тепло и ветер взломали, сдвинули льды, над расползшимися дорогами
солнечно синело высокое небо. Пора возвращаться в Ростов! Штаб спецбатальона
подводил итоги: диверсионные группы минеров ходили в тыл врага сто десять
раз; на вражеских дорогах, патрульных тропинках, вдоль линий связи, у
занятых оккупантами зданий установлено семьсот сорок четыре мины; взрывами
мин и огнем стрелкового оружия уничтожено свыше ста солдат и офицеров
противника, выведено из строя пятьдесят шесть фашистских автомашин и два
танка, подорвано семьдесят четыре телефонных и телеграфных столба, два
моста, две баржи, четыре машины с прожекторами;
батальон и моряки Азовской флотилии вынудили противника развернуть для
обороны северного берега от Мариуполя до Таганрога около двух пехотных
дивизий.
В десятых числах марта подразделения спецбатальона покидали Ейск,
Шабельск и Порт-Катон. Станичники высыпали из домов, толпились вдоль обочин.
Минеров провожали как родных и близких. Да мы за полтора месяца и в самом
деле стали близки друг другу! Рыбаки ежедневно доставляли на ротные кухни
корзины со свежей рыбой, женщины-станичницы не жалели дров и кизяка, чтоб
промерзшие бойцы и командиры хорошенько прогревались, поили возвратившихся
из походов горячим фруктовым взваром, молоком, заваренным до черноты чаем,
вязали для своих постояльцев теплые перчатки и носки, а солдаты помогали
людям, чем могли, по хозяйству.
По пути в Ростов я заехал в Шабельск проститься с колхозницей Евдокией
Ивановной Пусташевой. В хате Пусташевых квартировало отделение Гарсиа
Канеля. Читатель, наверное, помнит, что из первой вылазки в тыл врага Канель
возвратился сильно обмороженным и тотчас был отправлен в госпиталь. Там
сочли, что
ему необходимо ампутировать пальцы на руках и на [: ]
ногах. Евдокия Ивановна, узнав об этом, заплакала:
-- Да как же можно такого парня увечить? Не позволю, не дам!
Кинулась в кладовую, запаслась крынками, горшками, накинула тулупчик и
пошла, несмотря на пожилой возраст ло льду в Ейск, в военный госпиталь. В
тот день Канель получил первую передачу: горшочек гусиного жира для
смазывания обмороженных частей тела, крынку сметаны и укладку с жареной
рыбой.
По два, по три раза в неделю ходила в Ейск русская женщина, чей сын
сражался на другом фронте, носила испанскому парню гостинцы, наставляла
врачей, как надо втирать в обмороженную кожу гусиный жир. И вернула Гарсия
Канеля в строй!
С тех пор Канель называл Евдокию Ивановну своей русской матерью. Как же
было не проститься с ней?..
Зашел я и в хату Ивана Саввича Оноприенко, пятидесятилетнего рыбака,
отдавшего молоденькому красноармейцу тулуп:
-- В шинельке-то холодно, сынок, а я на печке и без кожушка перезимую!
Много рук пришлось пожать на прощанье, не на одних глазах увидеть
слезы...
Уходилбатальон. Асобочинынеслось:
"Возвращайтесь! Осенью с победой приезжайте! На виноград, на яблоки!
Ждем! "
И бежали за ротными колоннами, разбрызгивая грязь, ейские, шабельские,
порт-катоновские мальчишки.
Инженер Гриднев "химичит" ОЗМ
Весна приходит в город раньше, чем в деревню. Снег на ростовских улицах
стаял, крутолобые булыжники мостовых мокро блестят на солнце, в предместьях
чугунные тумбы водоразборных колонок напоминают присевших отдохнуть грузных
черных птиц.
Первым делом едем в лабораторию-мастерскую. Тут, как всегда, едко
пахнет бикфордовым шнуром и
гарью зажигательных снарядов, кипит работа. За время моего отсутствия
Гриднев, Медведев, Косое, Белова и Кретова наладили выпуск управляемых
противопехотных мин, создали надежные образцы подпрыгивающих и рычаговых
мин, взрывающихся под днищем танка. Руководящие минированием обводов
Артемьев, Чехонин, Минеев, Мартыненко, Козлов и Федоров с недавнего времени
получают неплохую продукцию.
-- А мы и вышибной заряд из аммонала сделали, товарищ полковник! -- с
ноткой торжества говорит Гриднев.
Смотрю на Сергея Васильевича с недоверием. Перед отъездом на побережье
мы беседовали об изготовлении осколочно-заградительных мин, так называемых
ОЗМ. Заводы производят ОЗМ, используя обычные 152-миллиметровые снаряды.
Установленные в землю, ОЗМ по сигналу или при механическом воздействии
вылетают на поверхность, взрываются на высоте одного -- двух метров,
поражают живую силу противника. Несложно было бы конструировать ОЗС и из
трофейных снарядов, но мы не имели вышибных пороховых патронов. Их следует
раздобыть или сделать.
-- А нельзя вместо пороха использовать аммонал? -- поинтересовался
Гриднев.
-- Ничего не получится. Аммонал обладает бри-эантными свойствами и мину
разнесет. Делайте пороховой заряд, Сергей Васильевич!
На том и расстались, и вот, пожалуйста, сюрприз!
-- Как же удалось перехитрить аммонал, товарищ Гриднев?
-- Поедемте в поле, покажем!
-- Увы, сейчас нет времени, еду в штаб армии. Но как только вернусь --
держитесь, проверку учиним строгую?
Штаб 56-й армии располагался не в Ростове, а в одном из подгородных
сел. Здешние жители эвакуировались, улицы выглядели осиротевшими. Журина я
нашел в хате, где размещался штаб инженерных войск. В полевых петлицах
Евгения Михайловича уже не два, а три прямоугольника: подполковник.
Поздра-279
вил его, спросил, " как дела, какими думами живут в штабе фронта.
-- Дела отличные. Создаем резерв противотанковых мин, -- ответил Журин.
-- А думы... Вы же читали приказ Верховного от 23 февраля? Инициатива в
наших руках, стало быть, готовимся к жаркому лету!
Я спросил, передал ли Евгений Михайлович командующему армии мою
докладную о желательности создания специальных гвардейских бригад для
действий на вражеских коммуникациях. Эту докладную я готовил в долгие ночи
ожидания минеров, ушедших на северный берег Таганрогского залива.
Докладную Журин передал, но сказать что-либо об отношении к ней
генерала Цыганова не мог.
-- Знаю одно: командующий приказал, как появитесь, направить вас к
нему. Вот и пойдемте!
Командующий армией квартировал в небольшой, неказистой с виду хате.
Охрана, знающая Журина, пропустила к Цыганову без лишних формальностей.
Сени и горница сверкают чистотой. Командующий, член Военного совета Комаров
и начальник штаба Арушуньян сидят за кипящим самоваром.
-- Присаживайтесь, присаживайтесь, -- взмахом руки прерывая обращение
Журина, приглашает Цыганов. -- В самое время успели, почаевничаем.
Но тут же за столом просит подробно рассказать о вылазках минеров в тыл
врага. Естественно, заходит речь и о моей докладной на имя И. В. Сталина.
Командующий армией говорит, что прочитал докладную внимательно и со
сделанными выводами согласен. Пользуясь случаем, спрашиваю, нельзя ли
создать для начала хотя бы один гвардейский батальон минеров при 56-й армии.
Цыганов качает головой:
-- Не получится. Прежде всего понадобятся средства связи, а кто их без
утверждения штатов даст? Попробуйте обратиться к командующему фронтом. Если
спросят мое мнение, я поддержу. А сейчас, товарищи инженеры, попрошу срочно
заняться минными полями в полосе армии.
Весенние заботы минеров
Утром следующего дня мы с Журиным выехали на ростовские обводы.
Южное солнце пригрело, снег в степи становился серым, оседал, стаивал,
взгорки оголялись, воздух над нами дрожал, разъезженные дороги вихляли.
Из машины я видел ряды колючей проволоки в три и четыре кола, земляные
нашлепки над дзотами, узкие, словно прищуренные для прицела бойницы дзотов,
линии окопов, зигзаги траншей. Неплохо потрудились бойцы 8-й саперной армии
генерал-лейтенанта А. С. Гундорова, 28-го управления оборонительного
строительства полковника Мальцева и ростовские жители!
А вот и противотанковые рвы. Наполненные талой водой, они походят на
оросительные каналы. Тревожит мысль, что на картах противника рвы уже
отмечены. Не напрасно же ползают в небе фашистские самолеты-разведчики!
Впрочем, врага ждет неприятное разочарование. Куда бы ни сунулся, повсюду
наткнется на мины. Войска 56-й армии и оперативно-инженерная группа
установили на обводах около двадцати семи тысяч мин. Капризная ростовская
зима с ее свирепыми морозами, бурями и снегопадами, внезапно сменяющимися
продолжительными оттепелями, конечно, усложнила жизнь минеров. Деревянные
корпуса мин, установленные во время морозов, при оттепели набухали. Набухают
они и сейчас, когда с каждым днем становится теплее. Мины приходится
проверять. Все до одной. Даже металлические. Это нелегко, опасно. Журин
сообщил, что несколько бойцов погибло, а несколько получили ранения.
Возможны потери и в будущем. Но отказаться от проверки и восстановления
минных полей нельзя. К лету они должны быть в полной боевой готовности...
На ознакомление с минированием обводов и тыловых рубежей в полосе армии
уходит почти двое суток. Убеждаюсь, что возле полевых дорог мины придется
снять: дороги раскисли, шоферы грузовых машин, объезжают труднопроходимые
участки, сворачивают на целину, возможны несчастные случаи. Минирование же
тыловых рубежей лучше разделить ни два этапа.
На второй день, к вечеру, приезжает из --Ростова Гриднев, привозит
осколочно-заградительные мины с вышибным патроном из аммонала. Отправляемся
на один из внешних участков обводов, в открытую степь.
Гриднев с бойцами устанавливает поодаль друг от друга две ОЗМ.
Спускаемся в темное, пахнущее сырой землей и сырым деревом помещение дзота,
устраиваемся у смотровых щелей. Гремит взрыв. По дзоту стучат осколки.
-- Метров двенадцать. Высоковато! -- замечает Чехонин.
Второй снаряд взорвался в трех метрах над землей. Расставленные в
радиусе 60 -- 100 метров мишени оказались поражены все до одной! Гриднев
принимал поздравления. Поздравил и я конструктора, но предложил продолжать
испытания, чтобы добиться стабильности взрывов ОЗМ на высоте двух-трех
метров.
Артемьев взглянул на дело иначе:
-- А может это хорошо, что снаряды способны летать далеко? Ведь в этом
случае их можно применять не только в обороне, но и в наступлении!
Я выразил сомнение в необходимости такого применения снарядов саперами
и возможности достижения хороших результатов, но должен признать, что мои
сомнения были необоснованными. Артемьев не расстался со своей идеей, доказал
ее ценность. В последние месяцы войны созданные им, сержантом Лядовым и
другими саперами дальнобойные инженерные мины успешно применялись при штурме
вражеских городов.
Новая попытка создать спецбригады
Весна набирала силу. Краснодарский край и Ростовская область все усилия
направили на подготовку к посевной, на пахоту и сев.
Одна за другой свертывали работу и наши партизанские школы. Я, правда,
пытался отстоять их, доказывая, что выпускники школ могли бы успешно
действовать и дальше, в других районах, например, в 282
Крыму или на северном побережье Азовского моря. но мне возражали: там
действуют свои партизаны, а помощь им оказывают и Красная Армия, и партийные
органы!
"Свои партизаны! "
На оккупированной врагом территории действительно было оставлено или
создано большое количество партизанских отрядов и диверсионных групп. Но
ведь у партизанских формирований, за редким исключением, не было средств
радиосвязи, а снабжение их взрывчатыми веществами, минами и оружием
оставляло желать лучшего. Да и решения о создании органов руководства
партизанскими силами все еще не было. Я постоянно раздумывал, как же
все-таки поступить, что сделать для усиления ударов по коммуникациям
противника? Такими же мыслями мучился Доминго Унгрия, о том же не раз
говорил капитан Казанцев. Так я вернулся к мысли создать специальные бригады
для действия в тылу врага. Предложение о создании таких бригад с
приложенными к нему детально разработанными штатами и требованиями на
материально-техническое обеспечение мы написали втроем, втроем же его
подписали и отправили в Москву к П. К. Пономаренко. Но он эту идею не
поддержал.
По нашему мнению, подразделения предполагаемых бригад должны были
выводить из строя коммуникации противника, уничтожать его боевую технику и
живую силу во время перевозок, широко привлекая к диверсионной работе
местных партизан.
А пока вынашивались новые идеи усиления ударов по коммуникациям
противника, оперативно-инженерная бригада закончила проверку и переустановку
тридцати семи тысяч противотанковых и двадцати тысяч противопехотных мин,
создала на танкоопасных направлениях резервы численностью в сорок пять тысяч
мин, установила двадцать пять мощных радиомин. Закладывали радиомины бывшие
наши сержанты, теперь уже лейтенанты Н. Сергеев, И. Гольцов, И. Кузнецов и
другие опытнейшие минеры. А отдельные группы диверсантов продолжали успешно
283
проникать во вражеский тыл. Словом, сделано было немало. Однако,
генерал Цыганов по-прежнему настаивал на усилении и совершенствовании
обороны армии. Он даже возражал против требования нового начальника
инженерных войск Красной Армии генерала М. П. Воробьева откомандировать
оперативно-инженерную группу в его распоряжение. Генерал Цыганов хотел
сохранить ее для действия в тылу врага. Признаться, мне и самому хотелось
задержаться в Ростове, дождаться начала активных боевых действий, проверить
на практике кое-какие новинки и" ряд усовершенствованных мин. Однако
энергичные представления командующего 56-й армией в штаб Южного фронта
результатов не дали.
Нахлобучка от нового начальника
Оглушительно ревущий Ли-2, изрядно поболтав пассажиров на воздушных
ямах, начал снижение. Пашни, лесочки, овраги встали на ребро, какая-то
шустрая речонка рванулась течь в зенит, но в следующую мину пилот завершил
вираж, и все вернулось на свои места. Толчок -- мы катимся по аэродрому.
Москва встречала не по-апрельски ярким солнцем, теплом, подсохшими
тротуарами, многолюдьем, очередями у магазинов. По стенам домов, по
ветровому стеклу "эмки" прыгали солнечные зайчики: женщины мыли окна. Боже
ты мой, окна моют! Может, скоро вся жизнь, как земля под крылом самолета,
встанет на места?
Приехав в НКО, прохожу в свой кабинет. Сначала звоню начальнику штаба,
но его нет на месте. Тогда звоню новому, четвертому по счету за минувший
год, начальнику инженерных войск генералу Михаилу Петровичу Воробьеву. Мы
знакомы. Встречались еще в сороковом, когда Михаил Петрович служил
генеральным инспектором инженерных войск, а в сорок первом виделись на
Западном фронте: (Воробьев принимал дела у генерала Васильева).
-- Зайдите, -- приглашает Воробьев.
, Он стоит у широкого окна. Внешне не изменился. Все так же коренаст,
из сумки мину-сюрприз, так же осторожно опустил в валенок, обмотал босую
ногу шарфом, "обул" в вещевой мешок и повел дозор дальше.
Группа вышла в заданный район, заминировала дорогу, благополучно
возвратилась к оставленным в торосах саням. Только тут заметили странную
"обувь" Альберки.
-- Ничего. Фрицы заплатят за мою замерзшую пятку! -- отшучивался Анхел.
Перебежавший-сутки спустя на нашу сторону полицай рассказал, между
прочим, о валенке Альберки. Обходивший сторожевые посты обер-лейтенант
заметил и приказал доставить странный предмет. Солдаты аккуратно отсоединили
проволоку, опутавшую валенок, от собственных мин натяжного действия, вынесли
трофей на берег. Тут из валенка вынули сверток, туго обвязанный шпагатом,
разрезали шпагат и отправились к праотцам. С тех пор в батальоне 271
шутили, что Анхел умудрился наподдать валенком фашистам через весь
залив!..
Получая все новые и новые "сюрпризы", враг разнервничался. Каждый вечер
фашистское боевое охранение выпускало в воздух многие десятки ракет,
ощупывало залив лучами прожекторов, открывало бешеную ружейно-пулеметную
стрельбу по каждой тени. Поддерживая автоматчиков и пулеметчиков, гвоздили
по льду фашистские минометы и орудия.
Догадавшись, что минеры выезжают на лед до наступления темноты, а
возвращаются на рассвете, противник бросил против малочисленных боевых групп
истребители. Но шел февраль сорок второго, а не июнь сорок первого года!
Пытавшиеся патрулировать залив вражеские самолеты сталкивались в воздухе с
советскими истребителями и, как правило, спасались бегством.
Пробовало фашистское командование организовать вылазки собственных
подразделений на наш берег. Они тоже использовали санные упряжки, а часть
солдат пускали на коньках. Но встреченные огнем наших подразделений, несущих
охрану берега, гитлеровцы всякий раз торопливо отступали. Раза два
фашистские боевые группы столкнулись на льду с нашими, и тоже стремительно
отошли, не приняв боя, бросив взрывчатку. Вскоре враг вообще оставил мысль
проникнуть на южный берег...
Боевая кобыла вызывает огонь на себя
Случались неудачи и у нас, конечно. Как-то вражеские истребители сумели
обнаружить и атаковать возвращавшуюся с задания группу младшего лейтенанта
Козлова. Один красноармеец был убит, несколько человек получили ранения,
побило всех лошадей. А ко мне сразу обратился лейтенант П. А. Романюк:
-- Товарищ полковник! Позвольте вытащить лошадей!
-- Для кухни стараетесь?
-- Кухня само собой, товарищ полковник. Думка есть чучела из лошадей
сделать.
-- Понял! А сумеете?
-- Не сомневайтесь!
Романюк и его помощник младший лейтенант И. А. Науменко поработали на
славу. Дня через два к северному берегу направились три упряжки. На первых
санях сидели бойцы Романюка, на последних, покрытые белыми полотнищами,
лежали чучела лошадей. За упряжками бежала шумная ватага шабельских
ребятишек:
-- Глянь, глянь, копыта!.. Это те кони, что фашист побил!..
Романюк с бойцами глубокой ночью остановились в километре от северного
берега, за снежным валиком. "Подняли на ноги" макеты, запалили фитили
сигнальных спичек, бросились в сани и погнали упряжки вдоль берега, чтобы не
пострадать после того, что начнется через семь минут...
Враг нервничал, пускал ракеты, а когда через семь минут вспыхнула возле
макетов первая красная сигнальная спичка, совсем всполошились: заметались
лучи прожекторов, ракеты взлетали стаями. И вот один из лучей прожекторов
уперся в "лошадок". Что тут поднялось! Пулеметы, за ними -- минометы.
Грохот, взрывы, столбы воды из-под разбитого льда!
Не менее получаса вели яростный огонь фашисты. Стрельба стала затихать
после того, как взрывом макеты наконец разбросало.
Утром Романюк вручил мне отличную схему огневых точек и минометных
батарей противника на том участке, где стояли макеты: выдумка лейтенанта
оказалась весьма полезной!
Впоследствии минеры не раз использовали различные макеты для
обнаружения огневых точек противника, принуждая врага впустую тратить сотни
мин и снарядов.
Взорванные 16 февраля два моста возле станции Буденовской, где стоял
гарнизон гитлеровцев, навели оккупантов на мысль, что успешные действия
Наших минеров осуществляются с помощью партизан, а партизанам способствуют
"местные гражданские власти" из фашистских же ставленников.
Рассказали об этом бежавшие с оккупированного северного берега люди. Мы
подлили масла в огонь: уничтожили фашистскую комендатуру в Буденовской.
Гитлеровцы, озверев, тут же расстреляли всех тамошних полицаев...
Атомная тетрадь
В ночь на 19 февраля, выполняя приказ генерала Цыганова, боевые группы
младшего лейтенанта Козлова и сержанта Липницкого захватили двух пленных. Из
показаний пленных явствовало, что обстановка благоприятствует нанесению
мощного удара по северному берегу залива, и командование армии решило
уничтожить вражеский гарнизон на так называемой Кривой Косе. Операцию
приурочили к 24-й годовщине Красной Армии. Г|о согласованию с контрадмиралом
Горшковым для проведения операции создали сводный отряд из усиленной роты
морской пехоты батальона майора Малолетко и боевых групп спецбатальона.
Перед заходом солнца 22 февраля сводный отряд под командованием
Малолетко двинулся в путь. Фашистский гарнизон оказался неподготовленным к
отпору, а гарнизоны из соседних населенных пунктов прийти ему на помощь не
смогли. Минеры перерезали линии связи, густо минировали ведущие на Кривую
Косу дороги, прикрыли фланги наступающего отряда.
Морские пехотинцы и минеры захватили пленных, взорвали две
артиллерийские батареи и три прожекторных установки, уничтожили все средства
связи. А группа старшины Максима Алексеевича Репина захватила и доставила в
штаб спецбатальона большое" количество различных документов противника, в
частности, толстую общую тетрадь случайно заночевавшего на Кривой Косе и
погибшего в бою немецкого офицера из инженерных частей. Тетрадь была
испещрена графиками и формулами, сопровождавшимися пояснениями. Не владея
немецким языком, я дал прочитать тетрадь одному из офицеров. Тот не нашел в
ней ничего интересного:
-- Все какая-то синтетика, товарищ полковник. Обычные фрицевские
"эрзацы". Да еще бред об атомной энергии..,
Но я тетрадь не выбросил. Мало ли что! А места не пролежит.
Успешное нападение на Кривую Косу породило мысль навести в рядах врага
панику. Из отходов фанеры, жердей, проволоки и рогож наши умельцы смастерили
"танки", "орудия", "грузовики" и "минометы", которые даже с небольшого, в
полкилометра, расстояния выглядели как замаскированные танки, орудия,
грузовики и минометы. Всю эту бутафорию в ночь на 26 февраля отвезли к
северному берегу и установили в трех километрах от врага. Через четверть
часа после того как сани с минерами отъехали от макетов, там стали
помигивать огоньки самовоспламеняющихся спичек. Лучи фашистских прожекторов,
конечно, скрестились на "потемкинской деревне", сооруженной минерами. Память
о Кривой Косе была свежа, враг решил, видимо, что на этот раз русские
бросили против него еще большие силы, и открыл мощный огонь из орудий и
минометов. Чтобы "поощрить" фашистских артиллеристов, минеры
предусмотрительно оставили возле макетов смоченные керосином рогожи.
"Удачными попаданиями" гитлеровцы подожгли рогожи. А тут еще сработали
поставленные минерами дымовые шашки.
Дым, отлично заметный в лучах прожекторов, густо заклубился над
утильсырьем, среди его клубов взметывалось пламя, гитлеровцы поняли, что
пристрелялись, и обрушили на горящий хлам прямо-таки ураганный огонь
артиллерии и минометов...
Между тем февраль кончился, наступил март. Пошел трещинами лед,
расширились старые, появились новые полыньи. Совершать вылазки на северный
берег становилось все труднее. Близились дни прощания с Таганрогским
заливом. Контр-адмирал Горшков, учитывая это, просил прислать инструкторов
для обучения моряков действиям в тылу врага, и мы направили в
Приморско-Ахтарск Чепака и Рафаэля. А сами подготовили свою последнюю
большую операцию на льду: уничтожение двух барж с военным имуществом в
затонах станицы Весело-Вознесенской, с которых противник заметил боевые
группы минеров в день первого, неудачного похода. 275
Готовились к последней вылазке очень тщательно. Особенное внимание
уделили оружию, непромокаемой обуви и сооружению удлиненных мостиков для
преодоления разводий и трещин во льдах. В состав группы отобрали опытнейших
проводников -- сержанта Короленко, красноармейцев Трояна, Симоненко,
Шапошникова, Чико Марьяно и Хосе. Но многие сочли себя глубоко обиженными
тем, что не попали в состав группы. Прежде всего, командир взвода управления
лейтенант Владимир Кондрашев, которому не раз обещали участие в вылазках.
Пришлось включить в группу Кондрашева. Но тогда оказалось невозможным
отказать и военфельдшеру Сердюку. Ведь человек специально изучил
минноподрывное дело, так ждал, так надеялся!
Однако уполномоченный СМЕРШа Афанасий Дымов, просмотрев список группы,
покачал головой:
-- Не пойдет.
Я встревожился и огорчился:
-- Как это "не пойдет"? Почему?
-- А потому. Меня забыли. Или не доверяете?
Я только руками развел и вписал в список его фамилию...
Вместе с командованием спецбатальона я ожидал результатов действия
группы и ее возвращения на наблюдательном пункте в станице Шабельской. В
пятом часу утра вышли на берег. Под обрывом смутно темнел вспучившийся,
покрытый талой водой лед. В пять часов одиннадцать минут в полной тишине
встали из темноты в стороне Весело-Вознесенской неправдоподобно яркие
султаны огня. Я нажал кнопку секундомера. Тоненькая стрелочка проскакала
круг и отсчитала еще двадцать семь делений, прежде чем донесся сдвоенный
звук взрыва. Звук заглох, султаны огня опали, зато по всему северному
побережью мгновенно вытянулись цепочки мигающих огоньков, минуту-другую
спустя задрожали артиллерийские сполохи, а потом и канонада послышалась.
Группа благополучно возвратилась в Шабельскую. Отличился в этой вылазке
лейтенант Кондрашев. Вместе с двумя бойцами первый подполз к баржам" снял
часового, открыл подрывникам путь. Вскараб-276
кавшись на палубы барж, заставленные ящиками с минами и снарядами,
бойцы группы установили мины замедленного действия и отошли незамеченными.
Евдокия Ивановна -- русская мама Гарсия Канеля
Тепло и ветер взломали, сдвинули льды, над расползшимися дорогами
солнечно синело высокое небо. Пора возвращаться в Ростов! Штаб спецбатальона
подводил итоги: диверсионные группы минеров ходили в тыл врага сто десять
раз; на вражеских дорогах, патрульных тропинках, вдоль линий связи, у
занятых оккупантами зданий установлено семьсот сорок четыре мины; взрывами
мин и огнем стрелкового оружия уничтожено свыше ста солдат и офицеров
противника, выведено из строя пятьдесят шесть фашистских автомашин и два
танка, подорвано семьдесят четыре телефонных и телеграфных столба, два
моста, две баржи, четыре машины с прожекторами;
батальон и моряки Азовской флотилии вынудили противника развернуть для
обороны северного берега от Мариуполя до Таганрога около двух пехотных
дивизий.
В десятых числах марта подразделения спецбатальона покидали Ейск,
Шабельск и Порт-Катон. Станичники высыпали из домов, толпились вдоль обочин.
Минеров провожали как родных и близких. Да мы за полтора месяца и в самом
деле стали близки друг другу! Рыбаки ежедневно доставляли на ротные кухни
корзины со свежей рыбой, женщины-станичницы не жалели дров и кизяка, чтоб
промерзшие бойцы и командиры хорошенько прогревались, поили возвратившихся
из походов горячим фруктовым взваром, молоком, заваренным до черноты чаем,
вязали для своих постояльцев теплые перчатки и носки, а солдаты помогали
людям, чем могли, по хозяйству.
По пути в Ростов я заехал в Шабельск проститься с колхозницей Евдокией
Ивановной Пусташевой. В хате Пусташевых квартировало отделение Гарсиа
Канеля. Читатель, наверное, помнит, что из первой вылазки в тыл врага Канель
возвратился сильно обмороженным и тотчас был отправлен в госпиталь. Там
сочли, что
ему необходимо ампутировать пальцы на руках и на [: ]
ногах. Евдокия Ивановна, узнав об этом, заплакала:
-- Да как же можно такого парня увечить? Не позволю, не дам!
Кинулась в кладовую, запаслась крынками, горшками, накинула тулупчик и
пошла, несмотря на пожилой возраст ло льду в Ейск, в военный госпиталь. В
тот день Канель получил первую передачу: горшочек гусиного жира для
смазывания обмороженных частей тела, крынку сметаны и укладку с жареной
рыбой.
По два, по три раза в неделю ходила в Ейск русская женщина, чей сын
сражался на другом фронте, носила испанскому парню гостинцы, наставляла
врачей, как надо втирать в обмороженную кожу гусиный жир. И вернула Гарсия
Канеля в строй!
С тех пор Канель называл Евдокию Ивановну своей русской матерью. Как же
было не проститься с ней?..
Зашел я и в хату Ивана Саввича Оноприенко, пятидесятилетнего рыбака,
отдавшего молоденькому красноармейцу тулуп:
-- В шинельке-то холодно, сынок, а я на печке и без кожушка перезимую!
Много рук пришлось пожать на прощанье, не на одних глазах увидеть
слезы...
Уходилбатальон. Асобочинынеслось:
"Возвращайтесь! Осенью с победой приезжайте! На виноград, на яблоки!
Ждем! "
И бежали за ротными колоннами, разбрызгивая грязь, ейские, шабельские,
порт-катоновские мальчишки.
Инженер Гриднев "химичит" ОЗМ
Весна приходит в город раньше, чем в деревню. Снег на ростовских улицах
стаял, крутолобые булыжники мостовых мокро блестят на солнце, в предместьях
чугунные тумбы водоразборных колонок напоминают присевших отдохнуть грузных
черных птиц.
Первым делом едем в лабораторию-мастерскую. Тут, как всегда, едко
пахнет бикфордовым шнуром и
гарью зажигательных снарядов, кипит работа. За время моего отсутствия
Гриднев, Медведев, Косое, Белова и Кретова наладили выпуск управляемых
противопехотных мин, создали надежные образцы подпрыгивающих и рычаговых
мин, взрывающихся под днищем танка. Руководящие минированием обводов
Артемьев, Чехонин, Минеев, Мартыненко, Козлов и Федоров с недавнего времени
получают неплохую продукцию.
-- А мы и вышибной заряд из аммонала сделали, товарищ полковник! -- с
ноткой торжества говорит Гриднев.
Смотрю на Сергея Васильевича с недоверием. Перед отъездом на побережье
мы беседовали об изготовлении осколочно-заградительных мин, так называемых
ОЗМ. Заводы производят ОЗМ, используя обычные 152-миллиметровые снаряды.
Установленные в землю, ОЗМ по сигналу или при механическом воздействии
вылетают на поверхность, взрываются на высоте одного -- двух метров,
поражают живую силу противника. Несложно было бы конструировать ОЗС и из
трофейных снарядов, но мы не имели вышибных пороховых патронов. Их следует
раздобыть или сделать.
-- А нельзя вместо пороха использовать аммонал? -- поинтересовался
Гриднев.
-- Ничего не получится. Аммонал обладает бри-эантными свойствами и мину
разнесет. Делайте пороховой заряд, Сергей Васильевич!
На том и расстались, и вот, пожалуйста, сюрприз!
-- Как же удалось перехитрить аммонал, товарищ Гриднев?
-- Поедемте в поле, покажем!
-- Увы, сейчас нет времени, еду в штаб армии. Но как только вернусь --
держитесь, проверку учиним строгую?
Штаб 56-й армии располагался не в Ростове, а в одном из подгородных
сел. Здешние жители эвакуировались, улицы выглядели осиротевшими. Журина я
нашел в хате, где размещался штаб инженерных войск. В полевых петлицах
Евгения Михайловича уже не два, а три прямоугольника: подполковник.
Поздра-279
вил его, спросил, " как дела, какими думами живут в штабе фронта.
-- Дела отличные. Создаем резерв противотанковых мин, -- ответил Журин.
-- А думы... Вы же читали приказ Верховного от 23 февраля? Инициатива в
наших руках, стало быть, готовимся к жаркому лету!
Я спросил, передал ли Евгений Михайлович командующему армии мою
докладную о желательности создания специальных гвардейских бригад для
действий на вражеских коммуникациях. Эту докладную я готовил в долгие ночи
ожидания минеров, ушедших на северный берег Таганрогского залива.
Докладную Журин передал, но сказать что-либо об отношении к ней
генерала Цыганова не мог.
-- Знаю одно: командующий приказал, как появитесь, направить вас к
нему. Вот и пойдемте!
Командующий армией квартировал в небольшой, неказистой с виду хате.
Охрана, знающая Журина, пропустила к Цыганову без лишних формальностей.
Сени и горница сверкают чистотой. Командующий, член Военного совета Комаров
и начальник штаба Арушуньян сидят за кипящим самоваром.
-- Присаживайтесь, присаживайтесь, -- взмахом руки прерывая обращение
Журина, приглашает Цыганов. -- В самое время успели, почаевничаем.
Но тут же за столом просит подробно рассказать о вылазках минеров в тыл
врага. Естественно, заходит речь и о моей докладной на имя И. В. Сталина.
Командующий армией говорит, что прочитал докладную внимательно и со
сделанными выводами согласен. Пользуясь случаем, спрашиваю, нельзя ли
создать для начала хотя бы один гвардейский батальон минеров при 56-й армии.
Цыганов качает головой:
-- Не получится. Прежде всего понадобятся средства связи, а кто их без
утверждения штатов даст? Попробуйте обратиться к командующему фронтом. Если
спросят мое мнение, я поддержу. А сейчас, товарищи инженеры, попрошу срочно
заняться минными полями в полосе армии.
Весенние заботы минеров
Утром следующего дня мы с Журиным выехали на ростовские обводы.
Южное солнце пригрело, снег в степи становился серым, оседал, стаивал,
взгорки оголялись, воздух над нами дрожал, разъезженные дороги вихляли.
Из машины я видел ряды колючей проволоки в три и четыре кола, земляные
нашлепки над дзотами, узкие, словно прищуренные для прицела бойницы дзотов,
линии окопов, зигзаги траншей. Неплохо потрудились бойцы 8-й саперной армии
генерал-лейтенанта А. С. Гундорова, 28-го управления оборонительного
строительства полковника Мальцева и ростовские жители!
А вот и противотанковые рвы. Наполненные талой водой, они походят на
оросительные каналы. Тревожит мысль, что на картах противника рвы уже
отмечены. Не напрасно же ползают в небе фашистские самолеты-разведчики!
Впрочем, врага ждет неприятное разочарование. Куда бы ни сунулся, повсюду
наткнется на мины. Войска 56-й армии и оперативно-инженерная группа
установили на обводах около двадцати семи тысяч мин. Капризная ростовская
зима с ее свирепыми морозами, бурями и снегопадами, внезапно сменяющимися
продолжительными оттепелями, конечно, усложнила жизнь минеров. Деревянные
корпуса мин, установленные во время морозов, при оттепели набухали. Набухают
они и сейчас, когда с каждым днем становится теплее. Мины приходится
проверять. Все до одной. Даже металлические. Это нелегко, опасно. Журин
сообщил, что несколько бойцов погибло, а несколько получили ранения.
Возможны потери и в будущем. Но отказаться от проверки и восстановления
минных полей нельзя. К лету они должны быть в полной боевой готовности...
На ознакомление с минированием обводов и тыловых рубежей в полосе армии
уходит почти двое суток. Убеждаюсь, что возле полевых дорог мины придется
снять: дороги раскисли, шоферы грузовых машин, объезжают труднопроходимые
участки, сворачивают на целину, возможны несчастные случаи. Минирование же
тыловых рубежей лучше разделить ни два этапа.
На второй день, к вечеру, приезжает из --Ростова Гриднев, привозит
осколочно-заградительные мины с вышибным патроном из аммонала. Отправляемся
на один из внешних участков обводов, в открытую степь.
Гриднев с бойцами устанавливает поодаль друг от друга две ОЗМ.
Спускаемся в темное, пахнущее сырой землей и сырым деревом помещение дзота,
устраиваемся у смотровых щелей. Гремит взрыв. По дзоту стучат осколки.
-- Метров двенадцать. Высоковато! -- замечает Чехонин.
Второй снаряд взорвался в трех метрах над землей. Расставленные в
радиусе 60 -- 100 метров мишени оказались поражены все до одной! Гриднев
принимал поздравления. Поздравил и я конструктора, но предложил продолжать
испытания, чтобы добиться стабильности взрывов ОЗМ на высоте двух-трех
метров.
Артемьев взглянул на дело иначе:
-- А может это хорошо, что снаряды способны летать далеко? Ведь в этом
случае их можно применять не только в обороне, но и в наступлении!
Я выразил сомнение в необходимости такого применения снарядов саперами
и возможности достижения хороших результатов, но должен признать, что мои
сомнения были необоснованными. Артемьев не расстался со своей идеей, доказал
ее ценность. В последние месяцы войны созданные им, сержантом Лядовым и
другими саперами дальнобойные инженерные мины успешно применялись при штурме
вражеских городов.
Новая попытка создать спецбригады
Весна набирала силу. Краснодарский край и Ростовская область все усилия
направили на подготовку к посевной, на пахоту и сев.
Одна за другой свертывали работу и наши партизанские школы. Я, правда,
пытался отстоять их, доказывая, что выпускники школ могли бы успешно
действовать и дальше, в других районах, например, в 282
Крыму или на северном побережье Азовского моря. но мне возражали: там
действуют свои партизаны, а помощь им оказывают и Красная Армия, и партийные
органы!
"Свои партизаны! "
На оккупированной врагом территории действительно было оставлено или
создано большое количество партизанских отрядов и диверсионных групп. Но
ведь у партизанских формирований, за редким исключением, не было средств
радиосвязи, а снабжение их взрывчатыми веществами, минами и оружием
оставляло желать лучшего. Да и решения о создании органов руководства
партизанскими силами все еще не было. Я постоянно раздумывал, как же
все-таки поступить, что сделать для усиления ударов по коммуникациям
противника? Такими же мыслями мучился Доминго Унгрия, о том же не раз
говорил капитан Казанцев. Так я вернулся к мысли создать специальные бригады
для действия в тылу врага. Предложение о создании таких бригад с
приложенными к нему детально разработанными штатами и требованиями на
материально-техническое обеспечение мы написали втроем, втроем же его
подписали и отправили в Москву к П. К. Пономаренко. Но он эту идею не
поддержал.
По нашему мнению, подразделения предполагаемых бригад должны были
выводить из строя коммуникации противника, уничтожать его боевую технику и
живую силу во время перевозок, широко привлекая к диверсионной работе
местных партизан.
А пока вынашивались новые идеи усиления ударов по коммуникациям
противника, оперативно-инженерная бригада закончила проверку и переустановку
тридцати семи тысяч противотанковых и двадцати тысяч противопехотных мин,
создала на танкоопасных направлениях резервы численностью в сорок пять тысяч
мин, установила двадцать пять мощных радиомин. Закладывали радиомины бывшие
наши сержанты, теперь уже лейтенанты Н. Сергеев, И. Гольцов, И. Кузнецов и
другие опытнейшие минеры. А отдельные группы диверсантов продолжали успешно
283
проникать во вражеский тыл. Словом, сделано было немало. Однако,
генерал Цыганов по-прежнему настаивал на усилении и совершенствовании
обороны армии. Он даже возражал против требования нового начальника
инженерных войск Красной Армии генерала М. П. Воробьева откомандировать
оперативно-инженерную группу в его распоряжение. Генерал Цыганов хотел
сохранить ее для действия в тылу врага. Признаться, мне и самому хотелось
задержаться в Ростове, дождаться начала активных боевых действий, проверить
на практике кое-какие новинки и" ряд усовершенствованных мин. Однако
энергичные представления командующего 56-й армией в штаб Южного фронта
результатов не дали.
Нахлобучка от нового начальника
Оглушительно ревущий Ли-2, изрядно поболтав пассажиров на воздушных
ямах, начал снижение. Пашни, лесочки, овраги встали на ребро, какая-то
шустрая речонка рванулась течь в зенит, но в следующую мину пилот завершил
вираж, и все вернулось на свои места. Толчок -- мы катимся по аэродрому.
Москва встречала не по-апрельски ярким солнцем, теплом, подсохшими
тротуарами, многолюдьем, очередями у магазинов. По стенам домов, по
ветровому стеклу "эмки" прыгали солнечные зайчики: женщины мыли окна. Боже
ты мой, окна моют! Может, скоро вся жизнь, как земля под крылом самолета,
встанет на места?
Приехав в НКО, прохожу в свой кабинет. Сначала звоню начальнику штаба,
но его нет на месте. Тогда звоню новому, четвертому по счету за минувший
год, начальнику инженерных войск генералу Михаилу Петровичу Воробьеву. Мы
знакомы. Встречались еще в сороковом, когда Михаил Петрович служил
генеральным инспектором инженерных войск, а в сорок первом виделись на
Западном фронте: (Воробьев принимал дела у генерала Васильева).
-- Зайдите, -- приглашает Воробьев.
, Он стоит у широкого окна. Внешне не изменился. Все так же коренаст,