Тарасов Александр. Миллионер

примерно описать дом. Но он так похож на все ваши остальные дома! Боже мой!
Он описанию не поддается!
Он читал дрожащим голосом по слогам русские буквы вывесок, а наши
девочки пытались догадаться, где же он находится. Потом мы стали вычислять
эту проститутку по описанию клиента и нашли ее, на счастье, очень быстро,
так как она к тому времени вернулась на рабочее место, то есть стояла там,
где он ее снял, у гостиницы "Националь". Это был целый детектив: мы с ней
встретились, она нам вернула все документы и кредитные карточки. А
дрожавшего иностранца мы вытащили из телефонной будки через сорок восемь
минут после звонка в службу. В результате он заплатил двести долларов и был
абсолютно счастлив.

- - -

Потом к нам пришел очень опытный строитель. И вскоре строительная
бригада кооператива "Техника" под названием "Кузнец" начала строить чуть ли
не особняки для членов правительства и директоров гастрономов. Например, мы
полностью отремонтировали здание болгарского посольства в Москве. Посольство
специально заказало эту работу кооперативу, не желая иметь дело с
госструктурами. Они больше доверяли нам, частникам, и справедливо были
уверены, что мы не поставим "жучки".
К нам несли самые разные проекты. Как-то пришел человек, который
изобрел оригинальный метод тренировки памяти. Он действительно
продемонстрировал этот метод. Десятилетняя девочка, потренировавшись у него
полгода, могла просто пролистать огромный каталог с товарами и по памяти в
деталях воспроизвести любую его страницу!
Он учил людей вспоминать и вытягивать из подсознательной памяти моменты
прожитой жизни буквально по дням! Представьте себе, что его ученики
вспоминали по часам любой день из своей жизни, скажем, десять лет назад! Это
казалось невероятным, но было реальностью. Мы тут же открыли для него
специальное отделение.
Тогда же вместе с первыми коллегами появился и Володя Яковлев. Он
заявил, что не желает связываться с организацией собственного кооператива и
готов встать под нашу эгиду. Молодой парень производил совершенно
незаурядное впечатление. Обладая утонченной внешностью, прекрасным
воспитанием и университетским образованием, он к тому же был сыном самого
Егора Яковлева, главного редактора газеты "Московские новости", которой
покровительствовал лично Горбачев. Володя с порога сделал нам совершенно
непостижимое в то время предложение.
- Я буду торговать информацией, - сказал он. - Это товар будущего!
Так при кооперативе "Техника" образовалась служба "Факт", которую
возглавил Володя Яковлев. Потом из нее вы рос "Интерфакт", а уже потом
появились газета "Коммерсантъ", издательский дом и множество периодических
изданий, без которых само развитие свободного рынка и предпринимательства в
России, как, впрочем, и свободы слова, было бы не столь быстротечным.
Мы брались тогда за все, пытаясь объять необъятное: начиная от
переработки торфа и кончая кирпичом размером три метра на два, из которого
потом был построен экспериментальный дом в Ленинграде, со стенами,
превосходящими по прочности обычную кирпичную кладку в сто раз.
Состояние кооператива "Техника" бурно росло. Мы не заботились о личном
благополучии и практически все деньги запускали в новые производства и
проекты. Было безумно интересно жить, каждый день приносил новые и новые
увлечения. Мы жалели только об одном: почему в сутках было так мало времени
и что приходится иногда спать.
Рассказать на страницах книги обо всех двадцати трех направлениях
деятельности кооператива "Техника" было бы сейчас очень трудно и для меня, и
для читателя. Но об одном, главном из них по величине принесенного дохода,
умолчать не могу.
Мы, конечно, продолжали очень активно заниматься компьютерами. Я уже
говорил, что судьба свела меня с блестящими программистами, которые сейчас
входят в списки лучших в мире. Кроме Веселова, я познакомился с Антоном
Чижовым - настоящим компьютерным гением. Тогда Антон был еще совсем молодым
парнем, работал в Главном вычислительном центре Академии наук и получал
зарплату сто двадцать рублей.
Но то, что он умудрялся делать уже тогда, было просто фантастичным.
Антон взламывал любые сверхзащищенные компьютерные программы - да что
там программы! Он взломал ДОС - дисковую операционную систему компьютера,
которая принесла ее создателю, Биллу Гейтсу - владельцу "Майкрософта",
миллиарды долларов. И когда Антон залез в нее, он тут же ее русифицировал,
то есть все английские слова и команды переписал на русский язык. Пусть
знают наших, мы не только блоху подковать умеем, но и Билла Гейтса в
придачу!
По ходу дела обнаружилось, что во всех персональных компьютерах,
прошедших через руки Антона в России, при их включении стала появляться
странная надпись прямо из дисковой памяти машины: "С приветом, Антон".
Компьютеры фирмы Ай-би-эм стали понимать русский и кириллицу не хуже родного
английского языка, заложенного в них еще при сборке на уровне
микропроцессорной памяти.
Когда об этом узнали в Ай-би-эм, они, разумеется, страшно
заволновались. Антона долго вычисляли, были задействованы ресурсы
американской разведки ЦРУ. Производители настаивали на том, что расшифровать
закодированную в микрокоды систему могут только секретные и не известные
никому советские институты, которые должны были иметь самые современные
технические возможности и техническую базу, подпадающую под глухое эмбарго
на завоз в СССР. То, что это был целенаправленный промышленный шпионаж с
огромными затратами, под эгидой КГБ, фирмы не сомневались. А все сотворил
один человек, в домашних условиях, с паяльником в руках!
Наконец наш кооператив запеленговали американские спецслужбы.
Неожиданно к нам приехала делегация из нескольких человек с явно военной
выправкой, но одетых в штатское. Они представились специалистами из фирмы
Ай-би-эм на уровне вице-президентов и предложили сотрудничество. Мы
обрадовались необычайно и спросили, могли бы они нам поставлять компьютерную
технику на рубли.
- Мы можем для вас все. Даже бесплатно, - сказали агенты. - Только
взамен покажите нам ваши секретные лаборатории, в которых осуществляется
перекодирование памяти персональных компьютеров фирмы Ай-би-эм. Хоть одним
глазком бы взглянуть!
И мы показали все, что имели: Антона Чижова собственной персоной с
паяльником в руке.
Антон говорит: "Господа! Да у меня никаких секретов нет, я с
удовольствием все вам объясню и расскажу..."
Лекция Чижова продолжалась час, и американцы слушали ее буквально с
открытыми ртами. Потом они подошли к Антону и говорят:
- Мы просто не знаем, как вас отблагодарить, возьмите, пожалуйста, чек
на двадцать тысяч долларов. Антон тогда очень испугался:
- Да вы что, какие доллары, у нас же за это статья!
Кто не помнит, тогда, в 1988 году, за найденные в кармане двенадцать
долларов могли дать до десяти лет тюрьмы. Превозмогая страх, он все же
произнес:
- Долларов мне не надо! Вы не могли бы выполнить мою мечту?
- ???
- Вы не могли бы подписать меня на журнал "Байт" на целый год?
Я думаю, что американцы во все это просто не поверили. Решили, что их
разыгрывают или что это очень хитрая дезинформация.
Только потом, спустя годы, когда Антон Чижов стал консультировать и
Ай-би-эм, и "Майкрософт", а созданный им вместе с другими моими ребятами из
компании "Параграф" проект был продан фирме в Силиконовой Долине США за
пятьдесят миллионов долларов, они поняли, с кем имели дело. Чижов никогда не
уезжал из России и живет в ней до сих пор. Он привязан к своему гнезду, как
аист, который всю жизнь туда возвращается.
А тогда щедрые американцы оформили ему подписку на журнал "Байт"! Вот
такая у меня подобралась профессиональная команда в кооперативе "Техника"!
Направление деятельности "Техники", в результате которой наши доходы
стали расти в какой-то фантастической прогрессии, мы придумали вместе с
Анатолием Писаренко, сидя у него на кухне и попивая чай. Мало создавать
прекрасные компьютерные программы, надо было организовать их сбыт. Конечно,
миллион рублей на нашем счете, полученный от армянских партнеров, сильно
впечатлял, но казался совершенно недостаточным для всех наших проектов.
Тогда впервые мы поняли, что рынок сбыта продукции можно искусственно
создать своими руками.
К нам в то время обратилась известная французская фирма "Бюль",
производящая компьютеры. Французы очень активно пытались выйти на
вьетнамский рынок, а там нужна была аммиачная селитра и фосфатные удобрения
для сельского хозяйства. "Бюль" предложила нам купить удобрения за рубли,
отгрузить во Вьетнам, а за это расплатиться с нами компьютерами по бартеру.
Это и натолкнуло нас на идею.
Мы поняли, что если завезти в СССР огромное количество персональных
компьютеров, сбыту наших русскоязычных отечественных программ не будет
конца. А схема получения компьютеров по бартеру без валютных затрат сама
собой образовалась на сделке с французами.
Мы немедленно вышли на Руставский завод в Грузии по производству
аммиачной селитры и на Воскресенский комбинат по производству кормовых
фосфатов. Ни тот, ни другой свою продукцию никуда не экспортировали по
вполне понятным причинам. К примеру, так называемые кормовые фосфаты
содержали обыкновенный мышьяк. И если бы какая-нибудь корова их нечаянно
съела, то немедленно бы отравилась. Кому они предназначались в корм, никто
не понимал: ни производители, ни потребители.
До сих пор удивляюсь: куда эти заводы сбывали свои удобрения? Скорее
всего, их зарывали в землю где-то неподалеку... А завод продолжал работу,
так как увольнять людей строго запрещалось, заработную плату выдавали
централизованно, вне зависимости от качества продукции и прибыли.
Аммиачная селитра обошлась нам в пятьдесят тысяч рублей. "Бюль"
заплатила триста пятьдесят тысяч долларов компьютерами, оценив каждый в
пятьсот долларов. Мы получили от "Бюля" семьсот компьютеров. Если эту цифру
умножить на пятьдесят тысяч рублей, которые стоил один компьютер в СССР,
выходило три с половиной миллиона с одной сделки! Да за такие деньги мы
практически бесплатно стали оснащать привезенные компьютеры и "Лексиконом",
и "Лотосом", который только что "научил" русскому языку Чижов, и еще кучей
программ для работы с бухгалтерией, кадрами, финансами и т.д.
К концу года мы поняли, что такой двухходовой бизнес - это золотое дно,
и начали по всей территории России искать, что еще можно продать с такой
фантастической прибылью.
Вели поиск и зарубежных потребителей. Вскоре нашли новых покупателей на
фосфаты в Австралии, куда продукцию стали вывозить через порт Находка. У
покупателя вроде бы имелась технология извлечения из советских удобрений
чистого металлического мышьяка. После проведения тестов и испытаний мы
получили от них заказ на сто пятьдесят тысяч тонн, и у нас уже было
достаточно рублей, чтобы это количество элементарно выкупить у завода.
Потом отличился наш минский филиал - группа технологов по металлу. Они
придумали, как извлекать металлы из сливов гальванических производств
заводов тяжелого машиностроения в Белоруссии. Установили системы электролиза
на сливах заводских труб, прямо перед отстойниками, и стали получать чистую
медь, свинец, цинк...
Кроме того, минчане занялись порошковой металлургией. Несмотря на все
постановления партии и правительства, она в СССР так и не прижилась. Но
производство самих порошков для нереализованной порошковой металлургии уже
запустили по решению Госплана СССР на полную мощность и производили тысячами
тонн.
И мы нашли на Урале буквально завалы порошка из титана, меди и других
ценных металлов. Все это числилось в неликвидах и никому не было нужно.
Оказалось, что это вполне экспортный товар: например, порошком из нашего
алюминия на Западе напыляли внутренние поверхности компьютеров, а из порошка
меди делали какую-то уникальную краску. Сплавлять обратно порошки металлов в
слитки было невыгодно: терялось много металла, но за рубежом, конечно, могли
и это делать. В общем, неликвидный в СССР товар имел большой спрос на
Западе.
Мы покупали порошок на заводах Урала очень дешево, как неликвидную
продукцию, а продавали по цене реального металла. Покупатели на Западе были
счастливы, потому что делать порошок из металла было так же дорого и
невыгодно, как и обратный процесс. Прибыль от этого бизнеса была просто
уникальной.
Помню, мы ввезли целый машиностроительный завод по производству газовых
горелок, чтобы самим наплавлять поверхности порошком. И тот завод обошелся
нам всего в пятьсот долларов!
Не верите? Считайте сами. Схема была чрезвычайно проста. Вы берете
пятьсот долларов, покупаете компьютер, привозите его в Россию и продаете за
пятьдесят тысяч рублей. Так? На эти деньги приобретаете пятьдесят тонн
алюминия в порошке, который продаете по тысяче двести долларов за тонну,
получая шестьдесят тысяч долларов прибыли. На них покупаете компьютеры,
привозите их в Москву и после продажи получаете миллион пятьсот тысяч
рублей. На него вы покупаете шесть тысяч тонн алюминия... Дальше
рассказывать?
Эти операции в два-три хода занимали несколько недель, причем работали
параллельно десятки групп: одни грузили селитру, другие - фосфор, отходы
кабельной промышленности, макулатуру, металлолом, третьи - порошок... Деньги
на любой машиностроительный завод можно было набрать за несколько месяцев,
начав с вложения пятисот долларов США!
На нас обрушился поток валюты, которую мы превращали в товары, и он рос
совершенно неимоверно, как снежный ком.

- - -

Конечно, нам было довольно просто работать. Ошибочные действия, которые
предпринимало нерадивое правительство Горбачева, привели к тому, что
предприятия потеряли связи с поставщиками и с потребителями.
Поэтому, когда мы приходили на завод что-либо купить, на нас смотрели
как на избавителей. Никаких взяток никто не просил. Наоборот, директора были
готовы в ножки кланяться, чтобы мы увезли скопившиеся в огромных количествах
товары и продукты, которые мы потом легко превращали в валюту, ее - прямо в
компьютеры, которые привозили в СССР, не нарушая валютных статей Уголовного
кодекса и не открывая валютных счетов за границей.
Помню несколько историй. Директор Кременчугского нефтеперерабатывающего
завода жаловался, что ему приходится сливать мазут прямо в ямы. Эти ямы
заводчане выкапывали в соседнем лесу. Была теплая зима, и от мазута
отказались его обычные потребители. Не держать же ненужный продукт в
емкостях, предназначенных под бензин! За полгода он успел вылить около
миллиона тонн, что составляло, как мы сразу подсчитали, около девяноста
миллионов долларов! И все потому, что сам завод не имел права продать мазут
за рубеж. Такая была система. А для Внешторга этот продукт был внеплановым.
Кто же будет его продавать за границу и заниматься работой вне плана? За это
дополнительной зарплаты не платили.
А вот другой пример страшной бесхозяйственности тех лет. Мы нашли под
Москвой завод, который делал специальные подшипники для Белорусского
тракторного завода. А в Белоруссии остановили производство этих тракторов и
перешли на новые модели уже несколько лет назад.
Подшипники стали никому не нужны. Но завод упорно продолжал их делать,
там работало несколько тысяч человек, которых нельзя было уволить.
Подшипники упаковывали в ящики, складывали в вагоны, отправляли в
Белоруссию. Поезд заворачивали с тракторного завода на металлоплавильный, и
все ящики там разгружали. Потом подшипники шли под пресс и снова
переплавлялись в сталь. А сталь снова поступала на завод под Москвой - на
новые подшипники...
У нас были специальные гонцы, которых мы отправили по всей России. Как
только они находили товар, который можно экспортировать, то моментально
открывали там отделение кооператива "Техника" и начинали работать - как ни
странно, в том числе и на благо этого завода...
Уникальность ситуации была в том, что зарабатывать можно было на чем
угодно. Около 1200 процентов годовых давала нам одна сделка. А в работе
одновременно находилось до семидесяти контрактов!
Конечно, это был настоящий золотой век, Клондайк, золотая лихорадка!
Тогда в СССР никто и не думал оставлять доллары за границей. Да зачем они
были нужны, эти доллары? Хождения они в Москве не имели, а обменять их на
рубли в таком количестве кооперативу никто бы и не позволил. Если бы мы
начали оставлять доллары за границей, то к январю 1989 года на счете
кооператива "Техника" могло скопиться как минимум сто пятьдесят миллионов
долларов!
Но зарубежных счетов у нас не было, и поэтому миллионы рублей
накапливались в Мосжилсоцбанке, что в Столешниковом переулке в Москве.
Деньги превратились для нас в промежуточные бумажки, способствовавшие ввозу
компьютеров в СССР. Дошло до того, что мы стали отдавать компьютеры в
кредит, чтобы все расширять и расширять рынок потребителей своих программ.
Многие работники "Техники" в короткий срок стали очень богатыми людьми,
получая в среднем по пятнадцать-семнадцать тысяч рублей в месяц, то есть раз
в тридцать больше любого министра! Причем их зарплата росла в соответствии с
ростом прибыли.
Истратить больше денег в то время было практически нереально:
"Мерседес" на черном рынке стоил двенадцать тысяч рублей, а прекрасный дом с
садом под Москвой - двадцать пять тысяч...
Я же сам, как, впрочем, и мои заместители, вообще не получал зарплату!
Бухгалтер выписывала нам какие-то деньги, мы платили все налоги, а потом
оставляли заработок в кооперативе на непредвиденные расходы как наличку в
сейфе.
Кстати, так называемые бартерные сделки были чрезвычайно выгодны и
западным партнерам. На них они тоже зарабатывали бешеные деньги.
Допустим, мы вывозили металл. Конечно, его брал посредник, продавал и
получал компьютеры на консигнацию, то есть без оплаты. Фактически, продав
наш металл, допустим, за миллион долларов, он держал этот миллион на своем
счете, наворачивая проценты, играя с ним на биржах до ста двадцати дней, в
течение которых он должен был расплатиться за компьютеры.
То есть когда посредник называл нам цену металла в компьютерах, он
фактически платил за них около 70-80 процентов от названной цены! Остальное
компенсировал за счет игры с деньгами за наш проданный металл. И поэтому
заработки наших покупателей тоже были огромными.
И вдруг все это кончилось. Наша империя рухнула в январе 1989-го,
абсолютно неожиданно. Произошла история, которая чудом не подвела меня под
высшую меру наказания. По статье 93 часть 3 УК СССР за хищение
государственной собственности в особо крупных размерах тогда давали
расстрел...

Глава 5
ДЕВЯНОСТО ТЫСЯЧ ПАРТИЙНЫХ ВЗНОСОВ
Знаменитый пародист Александр Иванов посвятил мне как-то эпиграмму:

Мы - дети призрачной эпохи,
И жизнь берет нас в оборот.
С миллионером шутки плохи?
У них... У нас наоборот!

Был конец января 1989 года. Мы все еще продолжали обслуживать Минюст
СССР, и это приносило двойную выгоду: во-первых, мы регулярно получали
хорошие деньги за работу, а во-вторых, заранее знали, что там творится,
какие документы готовятся. Но однажды ко мне подходит Толик Писаренко,
совершенно бледный, и говорит:
- Артем, я читал проект нового постановления о кооперации, которое
выйдет в феврале. Там такое... - И протягивает мне текст будущего
постановления.
Во-первых, планировали ввести строгий лимит по заработной плате,
определяемый в процентном исчислении от прибыли кооператива. Во-вторых,
кооперативам решили запретить работать с наличными деньгами, установив очень
смешной лимит: до ста рублей в день на писчебумажные изделия и скрепки.
Остальные средства должны были храниться исключительно на счете в
государственном банке и ни под каким предлогом кооператорам на руки не
выдаваться.
А весь наш многомиллионный бизнес строился только на живых деньгах - по
безналу никто с кооперацией иметь дела не хотел. Мы за все платили
наличными: за железнодорожный транспорт, грузчикам в порту, охранникам
грузов, упаковщикам и экспедиторам, коммивояжерам и агентам по поиску
товаров, за билеты и проживание в гостиницах и т.д. и т.п. Имея на счетах
кооператива "Техника" больше ста миллионов рублей, мы прекрасно понимали:
только для того, чтобы удержаться на том же уровне, фирма должна тратить в
год не менее десяти миллионов рублей наличными. А ведь мы планировали
увеличить оборот за 1989 год в три раза! И вот такой облом, о котором мы
узнаем только в январе...
Мы с Толиком и моим бухгалтером начали думать, что делать. Первая мысль
была такой: взять пятьсот человек (а тогда в кооперативе было уже больше
тысячи сотрудников), каждому выписать по двадцать тысяч зарплату. А потом
собрать эти десять миллионов, положить в сейф и закрыть нашу потребность в
наличности на весь год! Добровольная сдача денег членами кооператива на
нужды производства могла быть даже оформлена решением общего собрания.
Но наши юристы сразу сказали:
- Вы сами не понимаете, что предлагаете, Артем Михайлович! Если из
пятисот человек трое напишут заявления в ОБХСС, что им выдали по двадцать
тысяч, а оставили по тысяче, и предположат, что оставшиеся средства поделили
между собой хозяева, - это конец. Это тюрьма, и лет так на десять вам
светит!
Я говорю:
- Ну хорошо, скажите тогда, как нам извлечь наличные деньги из
собственной прибыли?
Они сказали:
- Выписывайте себе любую зарплату в соответствии с законом о
кооперации. Ведь в законе нет никакого лимита по зарплате!
Отойдя от первого шока, вызванного таким предложением, я выписал себе
за январь зарплату - три миллиона рублей, три миллиона рублей Толику
Писаренко, миллион моему второму заму и, чтобы бухгалтер не сопротивлялась и
на нас потом ничего не сваливала, целых семьсот пятьдесят тысяч рублей
главному бухгалтеру. При этом по выражению ее лица было понятно, что она в
тот момент была готова повеситься от ужаса на первом подходящем крючке.
Мы рассчитали, что выписанных денег хватит на поддержание и раскрутку
наших договоров минимум на полгода. С учетом всех налогов и отчислений,
которые составляли почти два с половиной миллиона, нам оставалось больше
пяти. "Пройдет эксперимент, а там посмотрим!" - решили мы.
Теперь надо было как-то документально подтвердить, что это
действительно зарплата и она действительно выдается за январь 1989 года, до
выхода новых постановлений. Ведь раз уж наличность решили так резко
ограничить, в феврале могли быть изменения и по зарплатам.
И мы додумались получить соответствующее подтверждение прямо от КПСС!
Наш пламенный коммунист Толя Писаренко, единственный член партии в
администрации кооператива, был послан сдавать партийные взносы прямо в его
родной НИИ криминалистики Минюста СССР, где он все еще продолжал числиться
научным сотрудником. Посчитав, что с трех миллионов взносы составят
девяносто тысяч рублей, мы опустошили кассу в сейфе головного офиса и еще
скинулись, добавив свои.
Писаренко пришел к секретарю парторганизации с деньгами, завернутыми в
газету "Правда", и говорит:
- Зарплату нам еще не выдали, но уже выписали. И я спешу как честный
коммунист сдать взносы!
Когда Толик развернул газетку и выложил пачки денег на стол, секретаря
чуть столбняк не хватил. Но тут же сработал партийный рефлекс: обеими руками
он сгреб пачки под себя, придавив всем телом, а затем, не меняя позы, одним
движением переместил их в ящик стола. Он оставался в этом не самом удобном
положении, расписываясь в партбилете Писаренко о получении девяноста тысяч
рублей...
Так у нас появилось документальное подтверждение, что Толик сдал
партвзносы от январской зарплаты: запись в партийном билете с указанием
суммы взноса и даты ее получения. Это было неопровержимым доказательством
того, что наличные деньги мы получили в январе - до введения ограничений а
не в феврале, когда планировалось внести изменения в Закон о кооперации.

- - -

После того как Писаренко ушел, секретарь парткома сразу позвонил
наверх. Первым секретарем московского горкома тогда был Зайков, и, когда ему
доложили о чудовищных взносах, он немедленно связался с ЦК КПСС. Там тоже не
знали, что с этим делать, но информацию не скрыли, а передали лично Михаилу
Сергеевичу Горбачеву.
А Горбачев в это время был на Украине и высказываться в наш адрес пока
не спешил. Может быть, в его свите просто не оказалось нужных советников,
которые могли бы ему все объяснить...
Тем не менее московский горком, конечно, должен был как-то реагировать,
и немедленно. Поэтому на следующий день к нам заявилась комиссия в составе
представителей КРУ (Контрольно-ревизионное управление) Минфина СССР, а также
ревизоров горкома, райкома, сотрудников местных правоохранительных органов и
КГБ - все со срочной внеплановой финансовой проверкой.
В то время аббревиатура КРУ расшифровывалась в народе как "конец
руководителя учреждения". С командой проверяющих у нас появился некий
господин Протасов, который считался одним из зубров КРУ и главным ее
палачом.
Тут надо сделать небольшое лирическое отступление. Во время расцвета