Страница:
проверяли. Она съездила за мной во Францию, посадила в машину, и я
нелегально въехал в Швейцарию, имея российский паспорт с французской визой.
Она привезла меня в Женеву, и буквально через несколько дней я
обнаружил, что за мной следят и здесь.
Помню, в резиденции Монблан, в которой я поселился, спускаюсь как-то на
лифте, а в холле стоят двое русских и разговаривают: "Слушай, сегодня в
Женеве хорошая погода, а вчера был дождь..." Ну что, думаю, бывает, хотя в
то время русских за границей было мало. Возвращаюсь через некоторое время,
на том же месте стоят двое других русских, и один говорит другому: "Ты
знаешь, сегодня солнце, а вчера ведь шел дождь..."
Было одновременно очень страшно и забавно. Я выглянул из окна: смотрю,
стоит машина с заведенным мотором, два человека сидят впереди. Потом она
уехала, зато появилась другая, встала аккуратно на то же место, и опять два
человека спереди сидят и мотор не глушат.
Я взял спиннинг, спустился, а тут мини-автобус подъехал, вышло еще
несколько русских. Агентурная сеть! Я пошел с этой удочкой мимо них в
магазин, купил себе парик, вышел на набережную. По городу за мной не
следили. Тогда я поехал на вокзал, сел в поезд и уехал в город Фрибург в
предгорьях Швейцарских Альп!
Поселился там в пятизвездочной гостинице, стал ходить на рыбалку - я же
большой любитель этого занятия. Где-то на третий день захожу в лифт. Следом
за мной - какой-то человек. И вдруг он обращается ко мне на "ты" и
спрашивает по-русски: "Ну что, рыбу сегодня поймал?"
Девушка, которая работала в баре гостиницы, вызвала ночью такси, и я в
чем был прыгнул в машину и уехал в другой город - Монтро, оставив ей сумму
рассчитаться с гостиницей. Как в детективе или в фильме про Джеймса Бонда.
Таких историй со мной в Швейцарии было великое множество. Агенты КГБ
мне всячески давали понять: нигде тебе от нас не укрыться. Когда поступит
приказ, мы тебя сразу же арестуем.
Сделать это в Швейцарии было крайне просто: подкинуть мне в гостиничный
номер пистолет или наркотики, а затем заявить анонимно в полицию. Меня тут
же бы взяли, а потом появилась бы нужная шумиха: народный депутат России,
сбежав из страны, пойман с поличным за хранение наркотиков и незаконного
оружия. Да и из подброшенного оружия могли кого-то накануне убить...
Русского эмигранта, например.
Но мне надо было что-то делать с документами. Нелегально оставаться в
Швейцарии было весьма опасно. Один швейцарский адвокат состыковал меня с
английской фирмой-посредником, которая продавала гражданство в странах, где
существовали программы натурализации для привлечения инвесторов. Желающим
получить гражданство надо было просто внести определенную сумму денег на
государственный счет такой страны, и претенденту выдавали паспорт.
Я выбрал Доминиканскую Республику: размер инвестиций там был двадцать
пять тысяч долларов. Приехал специальный представитель и привез паспорта мне
и заодно Елене, моей секретарше, которую я решил вывезти из России.
Когда я уехал, Лена ушла с работы и жила на те деньги, которые я ей
оставил. Друзья помогли ей получить визу в Швейцарию, чтобы она могла
приехать ко мне...
А я думал, что делать дальше. В конечном итоге все мысли сводились к
одной: я устал, я не хочу ничего делать, потому что абсолютно уверен, что
Ельцину и российскому парламенту осталось доживать какие-то считанные дни...
Мне хотелось одного - забыть обо всем, уйти на пенсию и заняться
хозяйством где-нибудь в Аргентине или Парагвае.
При этом я нисколько не сомневался, что не сегодня-завтра иммунитет
будет с меня снят, меня арестуют здесь на следующий день, а потом посадят в
"опечатанный" вагон и депортируют из страны.
Я ждал очень серьезных провокаций.
Но все же Бог миловал, и мне ничего не подбросили и даже не сообщили
швейцарским властям, что я нелегально нахожусь в их стране. Теперь я
понимаю, что так и было задумано. Все, что им было нужно, - знать, где я
нахожусь, чтобы не упустить случая.
Они ждали момента, который был совершенно четко определен: 19 августа
1991 года. Они были уверены в успехе переворота. И тогда я был бы немедленно
арестован. Мне потом говорили люди - защитники Белого дома во время путча,
которые видели списки для немедленного ареста.
Моя фамилия стояла то ли восьмой, то ли девятой - после Ельцина,
Силаева, Лужкова, Бочарова и еще нескольких человек...
Я был им нужен как знаковая фигура, чтобы судить в моем лице кооперацию
в России как явление. Меня забрали бы как международного спекулянта,
привезли в Москву и судили в закрытом процессе. Приписали бы, наверное, не
только криминал в Швейцарии, но и участие в рэкете, а может, и шпионаж в
пользу американского империализма.
И был бы желанный для Горбачева процесс "Об оскорблении чести и
достоинства президента СССР", который бы я тоже проиграл.
Я абсолютно до сих пор уверен в том, что если бы государственный
переворот в августе 1991 года удался, Горбачев через недельку вернулся бы из
Фороса. Конечно, он был в курсе событий и в последний момент просто "кинул"
своих подельников, отрекшись от них. Сам же переворот был сделан этими
людьми также глупо и бездарно, как они прежде руководили страной.
Когда я смотрел по телевизору на дрожащие руки Янаева, якобы
организатора переворота, то понимал, что он был всего лишь пешкой, которой
Горбачев по недоразумению поручил заняться переворотом...
Но пока еще шел июнь 1991 года, и я мотался по городам Швейцарии, уходя
на какое-то мгновение от слежки, которая сразу же возобновлялась. Швейцария
сама по себе полицейское государство, уступающее в этом разве что Франции.
Это не то место в мире, где можно от кого-либо укрыться. Только с деньгами
Марка Рича это было бы возможно. Но моих скромных капиталов для этого явно
не хватало.
Я ни с кем не выходил на контакт, и моя жизнь превратилась в постоянное
слушание радио "Свобода" - психологически я не мог оторваться от России.
Даже когда в российских газетах появились сообщения о том, что я ранен
в голову в Швейцарии, явно спровоцированные КГБ, я никак на это не
отреагировал. Я действительно просто для всех исчез. Я не звонил ни
Тихонову, ни Лене, потому что знал: их всех прослушивали.
- - -
Наконец Лена приехала. Ее встречал мой швейцарский адвокат. Первым
делом пришлось выкинуть оба ее чемодана: там могли быть поставлены "жучки".
Горными дорогами ее провезли во Фрибург, где я вновь находился, причем Лена
даже не знала, кто и куда ее везет...
Так мое одиночество закончилось. Я был свободен, у меня были деньги -
чуть меньше шести миллионов долларов. Я знал, что могу доказать в любом
суде, что это деньги мои, они - прибыль частной французской компании
"Исток", законно инвестированная в акции. И главное - я был наконец с Леной
вместе, нормальная парочка из двух граждан Доминиканской Республики, которым
разрешалось жить в Швейцарии безо всяких виз.
Лена до этого никогда не выезжала за границу. Тем не менее она
оказалась гораздо более подготовленной к эмиграции, чем я. Она долгие годы
читала заграничные модные журналы, хорошо знала английский язык и всегда
была настроена к СССР по-диссидентски. Она всегда мечтала выйти замуж за
кого-нибудь, кто работает за границей, а лучше за иностранца и уехать из
Советского Союза. И для нее это была просто сказка, которая, как и положено,
закончилась венским балом. Мы поехали в Вену, на очередной конгресс молодых
миллионеров. И там во дворце нас принимал сам канцлер Отто Шульц!
А потом мы полетели в Лондон погостить у моего друга по Клубу молодых
миллионеров, лорда Дэвида Беркера. Он рассказал мне, что, когда в газетах
появилась информация, что меня преследуют, многие члены YPO договорились и
стали каждый день звонить по телефону не только Лене, но и в разные
правительственные организации, включая КГБ и МВД, - чтобы создалось
впечатление, будто вся заграница интересуется Тарасовым. И если бы меня
арестовали, на Западе, безусловно, профинансировали большую кампанию по
моему освобождению. Мне, конечно, это было очень приятно слышать...
Однако нужно было решать, что делать дальше. Я позвонил еще одному
своему другу, очень крупному фермеру из Аргентины, и он сказал, что мы можем
приехать к нему на постоянное местожительство в Аргентину и что он будет нам
очень рад.
Мы уже купили билеты, но жена Дэвида, которая подружилась с Леной,
начала нас отговаривать. Она была недавно в Буэнос-Айресе и расписывала все
в черных красках: мол, это страшное место, там у женщин сумочки вырывают
прямо на улице...
В результате Лена заявила, что хочет не в Аргентину, а в любую
цивилизованную страну. И мы стали думать, где взять такую цивилизованную
страну, в которой бы меня не трогали.
К примеру, Франция была исключена: там оставался Павличенко, его
"вели". И вообще официально я из Франции не уезжал, поэтому мог быть
арестован за нарушение границы.
Тогда мы решили начать со Штатов. Поехали в посольство США в Лондоне,
и, когда я сказал, что являюсь членом YPO, нам с Леной немедленно поставили
многократные визы на десять лет вперед.
Это было замечательное путешествие! В Сан-Диего нас ждал мой друг Даг
Манчестер. Мы поехали в Сан-Франциско, потом посетили Колорадо, Канзас,
Флориду...
Вся Америка была перед нами, потому что в каждом штате, в каждом городе
я мог набрать домашний телефон из своего каталога и позвонить еще одному
члену Клуба молодых миллионеров. Все были к нашим услугам и счастливы с нами
повидаться.
Наша поездка продолжалась до 19 августа - дня, когда случилась попытка
переворота в России. Во мне неожиданно проснулись настолько сильные
патриотические чувства, что я сказал Лене:
- Нам надо срочно все бросать и ехать в Европу! Купим большой дом -
комнат на тридцать-сорок, чтобы принять беженцев, моих друзей с семьями...
Мы тут же рванули на юг Испании, сняли там самую большую виллу. И я
договорился об аренде огромного трехэтажного дома неподалеку.
Испания в то время готовилась стать европейской Калифорнией и была
застроена огромным количеством домов. Все они пустовали, ожидая будущих
туристов. Поэтому их можно было снять очень дешево. Например, наша вилла -
пять комнат с бассейном на самом берегу моря - стоила всего тысячу восемьсот
долларов в месяц!
В те дни я круглосуточно смотрел телевизор и слушал радио, даже засыпал
с наушниками. Уже потом я понял, что Горбачев сыграл огромную роль в этом
перевороте, но сам остался чистым и в стороне.
И когда показали исторические кадры, как бедный, бледный, несчастный,
закутанный в одеяло президент вернулся в Москву и заявил, что мы теперь
будем делать новый Союз, я понял, что это конец и мне нельзя возвращаться в
Москву ни в коем случае.
Я решил каким-то образом заявить свою позицию и отправил Ельцину
письмо. Во-первых, я передавал ему замороженные девять миллионов долларов,
оставшиеся в России на счетах "Истока". Просил разморозить их во
Внешэкономбанке и использовать на строительство новой, независимой России.
Во-вторых, я попросил вывести меня из состава депутатского корпуса,
поскольку искренне считал, что не имею морального права занимать место, на
котором должен быть человек, защищавший Белый дом.
Я призвал последовать моему примеру всех депутатов, которых в этот
момент в Белом доме не оказалось. Кроме того, я послал свой депутатский
билет и значок. И в заключение написал: для меня возвращение в Россию
невозможно, пока Горбачев является президентом Советского Союза. Он испортил
мою судьбу и судьбы многих моих друзей...
Когда Ельцину доложили об этом письме, он сказал:
- Давайте не будем выносить сор из избы. Передайте Артему Михайловичу,
что до конца года ничего рассматриваться не будет...
А потом вдруг выступил мой заместитель по "Истоку" с сенсационным
заявлением: письмо написано не рукой Тарасова! И вообще есть сведения, что
Тарасов убит спецслужбами в Швейцарии.
Кто пустил этот слух, не знаю. Филатов и Старовойтова сделали
официальный запрос французскому и швейцарскому правительствам. Французы
ответили, что Тарасов скрывается на территории их страны и официально никуда
не выезжал.
Швейцарское правительство дало такой ответ: в принципе у нас один
Тарасов регистрировался, но он доминиканец, а о русском Тарасове мы ничего
не знаем.
А я в это время загорал в Испании...
Казалось бы, все прекрасно - мы решили просто отдохнуть на вилле,
наслаждаясь природой и спокойствием. Море, солнце, рыбалка... Первую неделю
мы были очень довольны.
Но скоро я понял, как трудно человеку без работы. Мы просыпались часов
в девять утра, а в одиннадцать солнце уже палило страшным образом,
начиналась сиеста. Все кругом вымирало! Люди расходились по домам,
закрывались магазины, лавочки, ларьки... Лежать на солнце было невозможно,
сидеть в тени на пляже жутко утомительно. И что делать?
Лена вышивала гобелены, а я брал удочку и шел ловить рыбу куда-нибудь
под мост, в глубокую тень. И так каждый день!
Вечером мы отправлялись за покупками. Восторг перед западными
магазинами быстро исчез, а вместе с ним и желание что-либо покупать. Но мы
жили в маленьком курортном городке Марбела, и пойти там было просто некуда.
Возвращались домой и смотрели телевизор, не понимая ни одного слова
по-испански... Так мы прожили месяц. Устали до тошноты. Потом отправились в
Италию, а затем обратно в Гибралтар. И в итоге опять приехали в Англию к
Дэвиду Беркеру. И там остались жить.
- - -
Вообще мое положение в Лондоне было достаточно уникальным. Это сегодня
русская община в Англии перевалила за двести тысяч. А тогда нас
насчитывалось всего несколько тысяч человек, включая официальных
представителей посольства и торгпредства, которые всегда жили очень
обособленно - сидели на работе от звонка до звонка, а потом, постоянно
опасаясь чего-то, возвращались домой.
Поэтому, когда я брал такси и кэбмен узнавал, что я русский, у него был
настоящий шок: ведь он никогда в жизни не видел живого русского!
Бывали случаи, когда таксисты не брали с меня денег только потому, что
мы поговорили о России. Первый же вопрос был о Горбачеве: а где он, а что с
ним случилось, мы его так любим...
Впрочем, мной интересовались не только кэбмены, но и финансовые
магнаты. Меня пригласили на работу в фирму "Дюпон", я познакомился с
Эдмондом Ротшильдом и стал консультантом "Ротшильд банка" - мне платили за
консультации от трехсот фунтов стерлингов до нескольких тысяч. И я увеличил
свое состояние за очень короткое время.
Ко мне обратились представители "Соломон бразерс" и "Ферст Бостон
банк": они решили создать рынок российских ценных бумаг и хотели узнать мое
мнение, с каких компаний начинать.
Я им посоветовал выбрать ЛУКОЙЛ, который имел огромные инвестиции в
мексиканскую недвижимость и счета по всему свету.
Самому ЛУКОЙЛу это было очень выгодно: он получал реальные доллары из
воздуха и мог рассчитаться с клиентами, которым задолжал, не поставив
обещанную нефть.
Первый размер эмиссии акций ЛУКОЙЛа составил около трехсот миллионов
долларов, а число покупателей выросло за два месяца с двух до шестидесяти. И
среди них были не только банки, но и частные лица.
Так на моих глазах начал создаваться рынок российских ценных бумаг за
рубежом.
Он сразу оказался кормушкой для многих крупных чиновников в России. Как
только они выходили в отставку, к ним бросались инвестиционные банки и
предлагали создать фонд, который потом получал зеленую улицу на покупку
всевозможных акций и появившихся позже различных государственных
обязательств. Эти люди были в то время нарасхват. "Варбург" - огромный банк
- создал свой фонд с гендиректором Российской инвестиционной компании
Петровым, доверенным лицом Ельцина; "Морган Гренфильд" и "Миис Пирсон" - с
Нечаевым, бывшим министром финансов. Мне тоже предлагали создать
инвестиционный фонд, но я напрочь не верил в эти ценные бумаги. Я
чувствовал, что эта торговля как появилась, так может и рухнуть, люди за
рубежом в конце концов поймут, что акции в России ничем не обеспечены.
И, как ни странно, это был мой просчет. Потому что к середине 93-го
года фонды, ориентированные на российский рынок, стали расти динамичнее всех
остальных в мире. И тот, кто вовремя сориентировался, заработал очень много
денег...
- - -
Конечно, общением с иностранцами я не ограничивался. Очень многие
бизнесмены и политики приезжали ко мне из России. Я начал восстанавливать
свои старые связи. Позвонил Лужкову, и тот сказал: "Артем, как хорошо, что
ты объявился, мы у тебя в Англии будем на Рождество!"
И действительно, вскоре появился Лужков в сопровождении двух незнакомых
мне людей - Владимира Гусинского и Александра Хаита. Они в то время еще
только притирались к московскому правительству. Гусинский недавно открыл
"Мост-банк" и приехал в Лондон, чтобы установить корреспондентские связи с
банком "Барклаиз" и положить пять миллионов долларов - это были все его
накопления...
Гусинский мне не понравился с самого начала. Первым делом он сообщил,
что был в комиссии, которая проверяла "Исток".
- И как? - спрашиваю.
- О, мы много всего накопали! Достаточно для уголовного дела, -
радостно заявил он.
В то время Лужков его ни во что не ставил и даже этого не скрывал. Он
говорил:
- Артем, ты мне нужен в Москве, собирайся и поехали! Я абсолютно с
тобой согласен, что самый главный подлец в этой истории - Горбачев. Но
сейчас мы получили полную свободу, я тебя, если хочешь, назначу одним из
министров в московском правительстве. А то видишь, с какой сволочью мне
приходится сейчас иметь дело, - и показал рукой на Гусинского...
Гусинский эту пилюлю съел. Но не забыл об оскорблении никогда.
Я принял Лужкова очень тепло - и, как ни странно, это мне сильно
повредило в наших будущих отношениях. У Гусинского вся программа визита мэра
Москвы была расписана. Он привез Лужкова за свои деньги и хотел использовать
его присутствие самым выгодным для себя образом.
А я предложил Лужкову контрпрограмму - с походами в театры, клубы, на
собачьи бега... Конечно, Лужкову это понравилось гораздо больше.
Поэтому он приезжал на какую-то назначенную Гусинским встречу, например
в юридическую фирму "Berwin Leiton", делал пятиминутный доклад, после чего
говорил: вот Гусинский и Хаит остаются, а мы, извините, опаздываем в театр!
И мы вместе с Лужковым, его женой Леной Батуриной, с Ресиным и его
женой Мартой отправлялись на очередное культурное мероприятие.
Конечно, Гусинский был очень всем этим обозлен и недоволен, хотя никак
свои эмоции внешне не проявлял. Более того, он начал меня уговаривать стать
представителем "Моста" в Англии. Спрашивал совета: стоит ли купить
недвижимость в центре Лондона? Я говорю: "Конечно, это здорово!"
В результате он купил в районе Челси большой дом - и не прогадал.
Квартиры стоили тогда около двухсот тысяч фунтов, а уже через год их можно
было продать за четыреста тысяч...
Гусинский тоже приехал в Англию вместе со своей женой Леной, которая
была беременна. Он ее оставил в Лондоне, и мы с моей Леной всячески
ухаживали за женой Гусинского, чтобы как-то ее поддержать и чтобы ее роды
прошли нормально...
А вскоре ко мне в гости приехал Аркадий Мурашов - начальник московской
милиции. Мы с ним пошли в ресторан, выпили. Он рассказал, что Петровка, 38,
все еще ведет дело по "Истоку" и что он ничем здесь помочь не может...
- Я все понимаю, Аркаша, конечно, - соглашался я.
- Ты не представляешь, как мне сложно! - сокрушался Мурашов. - Взрослые
мужики, генералы стоят по стойке "смирно", отдают честь... Мне уже
предлагали чин генерала, я отказался - решил остаться абсолютно штатским.
Меня удивило, что Мурашов как-то очень настойчиво расспрашивал меня о
Лужкове: с кем он был, что говорил. Мне и в голову не приходило, что между
ними уже пробежала черная кошка и что вскоре наши отношения с Лужковым тоже
будут прерваны.
Глава 8
СУЕТА С У.Е.
Я с самого начала советовал своему приятелю М. не лезть в это дело. Но
я был в Лондоне, а переговоры велись в Москве. Что я мог доказать по
телефону? Тем более что контракт, предложенный знаменитым швейцарским банком
UBS, выглядел очень заманчиво. Еще бы: ведь он гарантировал получение
двухсот процентов годовых, если вклад будет не меньше десяти миллионов
долларов.
Приятель послал мне проект контракта по факсу, и после внимательного
изучения я так и не нашел, к чему придраться. Текст был составлен опытными
юристами, все гарантии и штрафы четко прописаны. Да и вообще - как можно
усомниться в авторитете банка UBS! И только интуиция подсказывала мне, что
дело нечистое. Нет таких годовых процентов в капиталистическом мире. Это же
не Россия!
Однако М. не стал прислушиваться к моим интуитивным сомнениям и вылетел
в Цюрих. В аэропорту их встретил сам вице-президент банка на шикарном и
редком для Швейцарии "Роллс-Ройсе". Их отвезли в фешенебельный Dolder Grand
Hotel, где за счет банка были сняты два пятикомнатных президентских люкса.
На следующий день наших бизнесменов доставили в банк, где у служебного
подъезда их уже ждали несколько высокопоставленных служащих. В совещании в
огромном овальном зале UBS на третьем этаже приняли участие еще несколько
человек: юристы и топ-менеджеры банка. Вскоре контракт был ратифицирован
сторонами и готов к подписанию. Нужно было внести в текст только небольшие
коррективы. После бутылочки коллекционного шампанского гостям предложили
немного прогуляться по городу, разумеется, в сопровождении русскоязычного
переводчика, который со вчерашнего дня неотступно следовал за ними.
Но поскольку мой приятель М. довольно прилично говорил по-английски, то
отпустил переводчика пообедать. С ним договорились встретиться у банка через
тридцать минут. А сам М. заглянул в "Картье", чтобы купить очередные часы с
бриллиантами, да на счастье вспомнил, что забыл на стуле в овальном зале
свою папку с кредитными карточками и документами.
Поскольку банк располагался неподалеку, логично было возвратиться. На
этот раз бизнесмены собрались зайти в банк через его центральный вход...
- Мы тут недавно были, на третьем этаже, - сказал М. охраннику,
протягивая визитку члена правления UBS. - И я забыл папку в зале для
переговоров.
- Одну минуту! - бодро ответил тот. - На третьем этаже у нас
вычислительный центр. Вы не перепутали этаж? Туда посторонних не пускают!
Подождите.
Через считанные секунды появился начальник отдела безопасности банка с
двумя вооруженными охранниками. Он повертел в руках визитные карточки членов
правления UBS и сказал:
- У нас в банке господа с такими фамилиями не работают!
- Но мы туда поднимались на третий этаж! - настаивал возмущенный М. -
Через ваш служебный вход! С улицы, там, за углом!
- В нашем банке только один вход, - терпеливо объяснял начальник
охраны. - А за углом - это уже не наше здание...
- Но как же моя папка? - удивился М. - И контракт у нас готов. Уже и
счет для перевода денег в UBS мне дали! Я даже инструкцию о переводе денег
подготовил...
Из всех аргументов реальным оказался только один - по поводу счета в
банке UBS, куда завтра должны были поступить десять миллионов долларов. Счет
был открыт на оффшорную компанию, владельца которой так и не нашли. Эта
компания арендовала помещение в соседнем доме, примыкающем к банку UBS. В
соседнем подъезде арестовали только двоих, а остальные члены фиктивного
банка скрылись. М. и его товарища тоже забрали в изолятор и после долгих
допросов и суток, проведенных под арестом, возвратили папку с документами,
которая спасла им жизнь.
А от масштабов размаха оффшорной компании просто дух захватывало: ведь
за полгода с небольшим эти аферисты успели нагреть десяток новых русских
напополам со старыми арабами. Сделка с М. планировалась чуть ли не
последней, перед тем как закрыть лавочку и смыться с более чем солидным
капиталом "обманутых вкладчиков".
Вскоре по этому делу арестовали еще несколько человек, но основная
команда, кем-то предупрежденная, благополучно смылась...
- Что тебе сказать? Не пользуйся в будущем служебными входами! -
посоветовал я М. по телефону.
- - -
О международных аферистах я мог бы написать не одну книгу, ведь опыт
общения с ними у меня просто огромный, еще с советских времен. Как только у
нас разрешили предпринимательскую деятельность, в страну хлынул поток
сомнительных личностей из-за рубежа. В основном это были полунищие искатели
приключений - что-то вроде пионеров Клондайка. Но любой иностранец, у
которого было в кармане больше ста долларов, мог спокойно представляться
английским миллионером, и ему верили, и вели переговоры на самом высоком
уровне, и подписывали контракты...
К примеру, один такой герой умудрился за месяц пребывания в России
подписать восемьдесят протоколов о создании совместных предприятий. Причем
его партнерами стали завод "Энергия", московский ЗИЛ и даже хозяйственное
управление Кремля!
Распорядиться этими бумагами можно было по-разному. Например,
утверждать за границей: смотрите, кто я, сколько людей я представляю в
Советском Союзе, - и под это собирать деньги.
Или другой вариант: все данные просто передавались в ЦРУ. Ведь во время
знакомства с предприятиями их директора запросто открывали иностранцам самые
нелегально въехал в Швейцарию, имея российский паспорт с французской визой.
Она привезла меня в Женеву, и буквально через несколько дней я
обнаружил, что за мной следят и здесь.
Помню, в резиденции Монблан, в которой я поселился, спускаюсь как-то на
лифте, а в холле стоят двое русских и разговаривают: "Слушай, сегодня в
Женеве хорошая погода, а вчера был дождь..." Ну что, думаю, бывает, хотя в
то время русских за границей было мало. Возвращаюсь через некоторое время,
на том же месте стоят двое других русских, и один говорит другому: "Ты
знаешь, сегодня солнце, а вчера ведь шел дождь..."
Было одновременно очень страшно и забавно. Я выглянул из окна: смотрю,
стоит машина с заведенным мотором, два человека сидят впереди. Потом она
уехала, зато появилась другая, встала аккуратно на то же место, и опять два
человека спереди сидят и мотор не глушат.
Я взял спиннинг, спустился, а тут мини-автобус подъехал, вышло еще
несколько русских. Агентурная сеть! Я пошел с этой удочкой мимо них в
магазин, купил себе парик, вышел на набережную. По городу за мной не
следили. Тогда я поехал на вокзал, сел в поезд и уехал в город Фрибург в
предгорьях Швейцарских Альп!
Поселился там в пятизвездочной гостинице, стал ходить на рыбалку - я же
большой любитель этого занятия. Где-то на третий день захожу в лифт. Следом
за мной - какой-то человек. И вдруг он обращается ко мне на "ты" и
спрашивает по-русски: "Ну что, рыбу сегодня поймал?"
Девушка, которая работала в баре гостиницы, вызвала ночью такси, и я в
чем был прыгнул в машину и уехал в другой город - Монтро, оставив ей сумму
рассчитаться с гостиницей. Как в детективе или в фильме про Джеймса Бонда.
Таких историй со мной в Швейцарии было великое множество. Агенты КГБ
мне всячески давали понять: нигде тебе от нас не укрыться. Когда поступит
приказ, мы тебя сразу же арестуем.
Сделать это в Швейцарии было крайне просто: подкинуть мне в гостиничный
номер пистолет или наркотики, а затем заявить анонимно в полицию. Меня тут
же бы взяли, а потом появилась бы нужная шумиха: народный депутат России,
сбежав из страны, пойман с поличным за хранение наркотиков и незаконного
оружия. Да и из подброшенного оружия могли кого-то накануне убить...
Русского эмигранта, например.
Но мне надо было что-то делать с документами. Нелегально оставаться в
Швейцарии было весьма опасно. Один швейцарский адвокат состыковал меня с
английской фирмой-посредником, которая продавала гражданство в странах, где
существовали программы натурализации для привлечения инвесторов. Желающим
получить гражданство надо было просто внести определенную сумму денег на
государственный счет такой страны, и претенденту выдавали паспорт.
Я выбрал Доминиканскую Республику: размер инвестиций там был двадцать
пять тысяч долларов. Приехал специальный представитель и привез паспорта мне
и заодно Елене, моей секретарше, которую я решил вывезти из России.
Когда я уехал, Лена ушла с работы и жила на те деньги, которые я ей
оставил. Друзья помогли ей получить визу в Швейцарию, чтобы она могла
приехать ко мне...
А я думал, что делать дальше. В конечном итоге все мысли сводились к
одной: я устал, я не хочу ничего делать, потому что абсолютно уверен, что
Ельцину и российскому парламенту осталось доживать какие-то считанные дни...
Мне хотелось одного - забыть обо всем, уйти на пенсию и заняться
хозяйством где-нибудь в Аргентине или Парагвае.
При этом я нисколько не сомневался, что не сегодня-завтра иммунитет
будет с меня снят, меня арестуют здесь на следующий день, а потом посадят в
"опечатанный" вагон и депортируют из страны.
Я ждал очень серьезных провокаций.
Но все же Бог миловал, и мне ничего не подбросили и даже не сообщили
швейцарским властям, что я нелегально нахожусь в их стране. Теперь я
понимаю, что так и было задумано. Все, что им было нужно, - знать, где я
нахожусь, чтобы не упустить случая.
Они ждали момента, который был совершенно четко определен: 19 августа
1991 года. Они были уверены в успехе переворота. И тогда я был бы немедленно
арестован. Мне потом говорили люди - защитники Белого дома во время путча,
которые видели списки для немедленного ареста.
Моя фамилия стояла то ли восьмой, то ли девятой - после Ельцина,
Силаева, Лужкова, Бочарова и еще нескольких человек...
Я был им нужен как знаковая фигура, чтобы судить в моем лице кооперацию
в России как явление. Меня забрали бы как международного спекулянта,
привезли в Москву и судили в закрытом процессе. Приписали бы, наверное, не
только криминал в Швейцарии, но и участие в рэкете, а может, и шпионаж в
пользу американского империализма.
И был бы желанный для Горбачева процесс "Об оскорблении чести и
достоинства президента СССР", который бы я тоже проиграл.
Я абсолютно до сих пор уверен в том, что если бы государственный
переворот в августе 1991 года удался, Горбачев через недельку вернулся бы из
Фороса. Конечно, он был в курсе событий и в последний момент просто "кинул"
своих подельников, отрекшись от них. Сам же переворот был сделан этими
людьми также глупо и бездарно, как они прежде руководили страной.
Когда я смотрел по телевизору на дрожащие руки Янаева, якобы
организатора переворота, то понимал, что он был всего лишь пешкой, которой
Горбачев по недоразумению поручил заняться переворотом...
Но пока еще шел июнь 1991 года, и я мотался по городам Швейцарии, уходя
на какое-то мгновение от слежки, которая сразу же возобновлялась. Швейцария
сама по себе полицейское государство, уступающее в этом разве что Франции.
Это не то место в мире, где можно от кого-либо укрыться. Только с деньгами
Марка Рича это было бы возможно. Но моих скромных капиталов для этого явно
не хватало.
Я ни с кем не выходил на контакт, и моя жизнь превратилась в постоянное
слушание радио "Свобода" - психологически я не мог оторваться от России.
Даже когда в российских газетах появились сообщения о том, что я ранен
в голову в Швейцарии, явно спровоцированные КГБ, я никак на это не
отреагировал. Я действительно просто для всех исчез. Я не звонил ни
Тихонову, ни Лене, потому что знал: их всех прослушивали.
- - -
Наконец Лена приехала. Ее встречал мой швейцарский адвокат. Первым
делом пришлось выкинуть оба ее чемодана: там могли быть поставлены "жучки".
Горными дорогами ее провезли во Фрибург, где я вновь находился, причем Лена
даже не знала, кто и куда ее везет...
Так мое одиночество закончилось. Я был свободен, у меня были деньги -
чуть меньше шести миллионов долларов. Я знал, что могу доказать в любом
суде, что это деньги мои, они - прибыль частной французской компании
"Исток", законно инвестированная в акции. И главное - я был наконец с Леной
вместе, нормальная парочка из двух граждан Доминиканской Республики, которым
разрешалось жить в Швейцарии безо всяких виз.
Лена до этого никогда не выезжала за границу. Тем не менее она
оказалась гораздо более подготовленной к эмиграции, чем я. Она долгие годы
читала заграничные модные журналы, хорошо знала английский язык и всегда
была настроена к СССР по-диссидентски. Она всегда мечтала выйти замуж за
кого-нибудь, кто работает за границей, а лучше за иностранца и уехать из
Советского Союза. И для нее это была просто сказка, которая, как и положено,
закончилась венским балом. Мы поехали в Вену, на очередной конгресс молодых
миллионеров. И там во дворце нас принимал сам канцлер Отто Шульц!
А потом мы полетели в Лондон погостить у моего друга по Клубу молодых
миллионеров, лорда Дэвида Беркера. Он рассказал мне, что, когда в газетах
появилась информация, что меня преследуют, многие члены YPO договорились и
стали каждый день звонить по телефону не только Лене, но и в разные
правительственные организации, включая КГБ и МВД, - чтобы создалось
впечатление, будто вся заграница интересуется Тарасовым. И если бы меня
арестовали, на Западе, безусловно, профинансировали большую кампанию по
моему освобождению. Мне, конечно, это было очень приятно слышать...
Однако нужно было решать, что делать дальше. Я позвонил еще одному
своему другу, очень крупному фермеру из Аргентины, и он сказал, что мы можем
приехать к нему на постоянное местожительство в Аргентину и что он будет нам
очень рад.
Мы уже купили билеты, но жена Дэвида, которая подружилась с Леной,
начала нас отговаривать. Она была недавно в Буэнос-Айресе и расписывала все
в черных красках: мол, это страшное место, там у женщин сумочки вырывают
прямо на улице...
В результате Лена заявила, что хочет не в Аргентину, а в любую
цивилизованную страну. И мы стали думать, где взять такую цивилизованную
страну, в которой бы меня не трогали.
К примеру, Франция была исключена: там оставался Павличенко, его
"вели". И вообще официально я из Франции не уезжал, поэтому мог быть
арестован за нарушение границы.
Тогда мы решили начать со Штатов. Поехали в посольство США в Лондоне,
и, когда я сказал, что являюсь членом YPO, нам с Леной немедленно поставили
многократные визы на десять лет вперед.
Это было замечательное путешествие! В Сан-Диего нас ждал мой друг Даг
Манчестер. Мы поехали в Сан-Франциско, потом посетили Колорадо, Канзас,
Флориду...
Вся Америка была перед нами, потому что в каждом штате, в каждом городе
я мог набрать домашний телефон из своего каталога и позвонить еще одному
члену Клуба молодых миллионеров. Все были к нашим услугам и счастливы с нами
повидаться.
Наша поездка продолжалась до 19 августа - дня, когда случилась попытка
переворота в России. Во мне неожиданно проснулись настолько сильные
патриотические чувства, что я сказал Лене:
- Нам надо срочно все бросать и ехать в Европу! Купим большой дом -
комнат на тридцать-сорок, чтобы принять беженцев, моих друзей с семьями...
Мы тут же рванули на юг Испании, сняли там самую большую виллу. И я
договорился об аренде огромного трехэтажного дома неподалеку.
Испания в то время готовилась стать европейской Калифорнией и была
застроена огромным количеством домов. Все они пустовали, ожидая будущих
туристов. Поэтому их можно было снять очень дешево. Например, наша вилла -
пять комнат с бассейном на самом берегу моря - стоила всего тысячу восемьсот
долларов в месяц!
В те дни я круглосуточно смотрел телевизор и слушал радио, даже засыпал
с наушниками. Уже потом я понял, что Горбачев сыграл огромную роль в этом
перевороте, но сам остался чистым и в стороне.
И когда показали исторические кадры, как бедный, бледный, несчастный,
закутанный в одеяло президент вернулся в Москву и заявил, что мы теперь
будем делать новый Союз, я понял, что это конец и мне нельзя возвращаться в
Москву ни в коем случае.
Я решил каким-то образом заявить свою позицию и отправил Ельцину
письмо. Во-первых, я передавал ему замороженные девять миллионов долларов,
оставшиеся в России на счетах "Истока". Просил разморозить их во
Внешэкономбанке и использовать на строительство новой, независимой России.
Во-вторых, я попросил вывести меня из состава депутатского корпуса,
поскольку искренне считал, что не имею морального права занимать место, на
котором должен быть человек, защищавший Белый дом.
Я призвал последовать моему примеру всех депутатов, которых в этот
момент в Белом доме не оказалось. Кроме того, я послал свой депутатский
билет и значок. И в заключение написал: для меня возвращение в Россию
невозможно, пока Горбачев является президентом Советского Союза. Он испортил
мою судьбу и судьбы многих моих друзей...
Когда Ельцину доложили об этом письме, он сказал:
- Давайте не будем выносить сор из избы. Передайте Артему Михайловичу,
что до конца года ничего рассматриваться не будет...
А потом вдруг выступил мой заместитель по "Истоку" с сенсационным
заявлением: письмо написано не рукой Тарасова! И вообще есть сведения, что
Тарасов убит спецслужбами в Швейцарии.
Кто пустил этот слух, не знаю. Филатов и Старовойтова сделали
официальный запрос французскому и швейцарскому правительствам. Французы
ответили, что Тарасов скрывается на территории их страны и официально никуда
не выезжал.
Швейцарское правительство дало такой ответ: в принципе у нас один
Тарасов регистрировался, но он доминиканец, а о русском Тарасове мы ничего
не знаем.
А я в это время загорал в Испании...
Казалось бы, все прекрасно - мы решили просто отдохнуть на вилле,
наслаждаясь природой и спокойствием. Море, солнце, рыбалка... Первую неделю
мы были очень довольны.
Но скоро я понял, как трудно человеку без работы. Мы просыпались часов
в девять утра, а в одиннадцать солнце уже палило страшным образом,
начиналась сиеста. Все кругом вымирало! Люди расходились по домам,
закрывались магазины, лавочки, ларьки... Лежать на солнце было невозможно,
сидеть в тени на пляже жутко утомительно. И что делать?
Лена вышивала гобелены, а я брал удочку и шел ловить рыбу куда-нибудь
под мост, в глубокую тень. И так каждый день!
Вечером мы отправлялись за покупками. Восторг перед западными
магазинами быстро исчез, а вместе с ним и желание что-либо покупать. Но мы
жили в маленьком курортном городке Марбела, и пойти там было просто некуда.
Возвращались домой и смотрели телевизор, не понимая ни одного слова
по-испански... Так мы прожили месяц. Устали до тошноты. Потом отправились в
Италию, а затем обратно в Гибралтар. И в итоге опять приехали в Англию к
Дэвиду Беркеру. И там остались жить.
- - -
Вообще мое положение в Лондоне было достаточно уникальным. Это сегодня
русская община в Англии перевалила за двести тысяч. А тогда нас
насчитывалось всего несколько тысяч человек, включая официальных
представителей посольства и торгпредства, которые всегда жили очень
обособленно - сидели на работе от звонка до звонка, а потом, постоянно
опасаясь чего-то, возвращались домой.
Поэтому, когда я брал такси и кэбмен узнавал, что я русский, у него был
настоящий шок: ведь он никогда в жизни не видел живого русского!
Бывали случаи, когда таксисты не брали с меня денег только потому, что
мы поговорили о России. Первый же вопрос был о Горбачеве: а где он, а что с
ним случилось, мы его так любим...
Впрочем, мной интересовались не только кэбмены, но и финансовые
магнаты. Меня пригласили на работу в фирму "Дюпон", я познакомился с
Эдмондом Ротшильдом и стал консультантом "Ротшильд банка" - мне платили за
консультации от трехсот фунтов стерлингов до нескольких тысяч. И я увеличил
свое состояние за очень короткое время.
Ко мне обратились представители "Соломон бразерс" и "Ферст Бостон
банк": они решили создать рынок российских ценных бумаг и хотели узнать мое
мнение, с каких компаний начинать.
Я им посоветовал выбрать ЛУКОЙЛ, который имел огромные инвестиции в
мексиканскую недвижимость и счета по всему свету.
Самому ЛУКОЙЛу это было очень выгодно: он получал реальные доллары из
воздуха и мог рассчитаться с клиентами, которым задолжал, не поставив
обещанную нефть.
Первый размер эмиссии акций ЛУКОЙЛа составил около трехсот миллионов
долларов, а число покупателей выросло за два месяца с двух до шестидесяти. И
среди них были не только банки, но и частные лица.
Так на моих глазах начал создаваться рынок российских ценных бумаг за
рубежом.
Он сразу оказался кормушкой для многих крупных чиновников в России. Как
только они выходили в отставку, к ним бросались инвестиционные банки и
предлагали создать фонд, который потом получал зеленую улицу на покупку
всевозможных акций и появившихся позже различных государственных
обязательств. Эти люди были в то время нарасхват. "Варбург" - огромный банк
- создал свой фонд с гендиректором Российской инвестиционной компании
Петровым, доверенным лицом Ельцина; "Морган Гренфильд" и "Миис Пирсон" - с
Нечаевым, бывшим министром финансов. Мне тоже предлагали создать
инвестиционный фонд, но я напрочь не верил в эти ценные бумаги. Я
чувствовал, что эта торговля как появилась, так может и рухнуть, люди за
рубежом в конце концов поймут, что акции в России ничем не обеспечены.
И, как ни странно, это был мой просчет. Потому что к середине 93-го
года фонды, ориентированные на российский рынок, стали расти динамичнее всех
остальных в мире. И тот, кто вовремя сориентировался, заработал очень много
денег...
- - -
Конечно, общением с иностранцами я не ограничивался. Очень многие
бизнесмены и политики приезжали ко мне из России. Я начал восстанавливать
свои старые связи. Позвонил Лужкову, и тот сказал: "Артем, как хорошо, что
ты объявился, мы у тебя в Англии будем на Рождество!"
И действительно, вскоре появился Лужков в сопровождении двух незнакомых
мне людей - Владимира Гусинского и Александра Хаита. Они в то время еще
только притирались к московскому правительству. Гусинский недавно открыл
"Мост-банк" и приехал в Лондон, чтобы установить корреспондентские связи с
банком "Барклаиз" и положить пять миллионов долларов - это были все его
накопления...
Гусинский мне не понравился с самого начала. Первым делом он сообщил,
что был в комиссии, которая проверяла "Исток".
- И как? - спрашиваю.
- О, мы много всего накопали! Достаточно для уголовного дела, -
радостно заявил он.
В то время Лужков его ни во что не ставил и даже этого не скрывал. Он
говорил:
- Артем, ты мне нужен в Москве, собирайся и поехали! Я абсолютно с
тобой согласен, что самый главный подлец в этой истории - Горбачев. Но
сейчас мы получили полную свободу, я тебя, если хочешь, назначу одним из
министров в московском правительстве. А то видишь, с какой сволочью мне
приходится сейчас иметь дело, - и показал рукой на Гусинского...
Гусинский эту пилюлю съел. Но не забыл об оскорблении никогда.
Я принял Лужкова очень тепло - и, как ни странно, это мне сильно
повредило в наших будущих отношениях. У Гусинского вся программа визита мэра
Москвы была расписана. Он привез Лужкова за свои деньги и хотел использовать
его присутствие самым выгодным для себя образом.
А я предложил Лужкову контрпрограмму - с походами в театры, клубы, на
собачьи бега... Конечно, Лужкову это понравилось гораздо больше.
Поэтому он приезжал на какую-то назначенную Гусинским встречу, например
в юридическую фирму "Berwin Leiton", делал пятиминутный доклад, после чего
говорил: вот Гусинский и Хаит остаются, а мы, извините, опаздываем в театр!
И мы вместе с Лужковым, его женой Леной Батуриной, с Ресиным и его
женой Мартой отправлялись на очередное культурное мероприятие.
Конечно, Гусинский был очень всем этим обозлен и недоволен, хотя никак
свои эмоции внешне не проявлял. Более того, он начал меня уговаривать стать
представителем "Моста" в Англии. Спрашивал совета: стоит ли купить
недвижимость в центре Лондона? Я говорю: "Конечно, это здорово!"
В результате он купил в районе Челси большой дом - и не прогадал.
Квартиры стоили тогда около двухсот тысяч фунтов, а уже через год их можно
было продать за четыреста тысяч...
Гусинский тоже приехал в Англию вместе со своей женой Леной, которая
была беременна. Он ее оставил в Лондоне, и мы с моей Леной всячески
ухаживали за женой Гусинского, чтобы как-то ее поддержать и чтобы ее роды
прошли нормально...
А вскоре ко мне в гости приехал Аркадий Мурашов - начальник московской
милиции. Мы с ним пошли в ресторан, выпили. Он рассказал, что Петровка, 38,
все еще ведет дело по "Истоку" и что он ничем здесь помочь не может...
- Я все понимаю, Аркаша, конечно, - соглашался я.
- Ты не представляешь, как мне сложно! - сокрушался Мурашов. - Взрослые
мужики, генералы стоят по стойке "смирно", отдают честь... Мне уже
предлагали чин генерала, я отказался - решил остаться абсолютно штатским.
Меня удивило, что Мурашов как-то очень настойчиво расспрашивал меня о
Лужкове: с кем он был, что говорил. Мне и в голову не приходило, что между
ними уже пробежала черная кошка и что вскоре наши отношения с Лужковым тоже
будут прерваны.
Глава 8
СУЕТА С У.Е.
Я с самого начала советовал своему приятелю М. не лезть в это дело. Но
я был в Лондоне, а переговоры велись в Москве. Что я мог доказать по
телефону? Тем более что контракт, предложенный знаменитым швейцарским банком
UBS, выглядел очень заманчиво. Еще бы: ведь он гарантировал получение
двухсот процентов годовых, если вклад будет не меньше десяти миллионов
долларов.
Приятель послал мне проект контракта по факсу, и после внимательного
изучения я так и не нашел, к чему придраться. Текст был составлен опытными
юристами, все гарантии и штрафы четко прописаны. Да и вообще - как можно
усомниться в авторитете банка UBS! И только интуиция подсказывала мне, что
дело нечистое. Нет таких годовых процентов в капиталистическом мире. Это же
не Россия!
Однако М. не стал прислушиваться к моим интуитивным сомнениям и вылетел
в Цюрих. В аэропорту их встретил сам вице-президент банка на шикарном и
редком для Швейцарии "Роллс-Ройсе". Их отвезли в фешенебельный Dolder Grand
Hotel, где за счет банка были сняты два пятикомнатных президентских люкса.
На следующий день наших бизнесменов доставили в банк, где у служебного
подъезда их уже ждали несколько высокопоставленных служащих. В совещании в
огромном овальном зале UBS на третьем этаже приняли участие еще несколько
человек: юристы и топ-менеджеры банка. Вскоре контракт был ратифицирован
сторонами и готов к подписанию. Нужно было внести в текст только небольшие
коррективы. После бутылочки коллекционного шампанского гостям предложили
немного прогуляться по городу, разумеется, в сопровождении русскоязычного
переводчика, который со вчерашнего дня неотступно следовал за ними.
Но поскольку мой приятель М. довольно прилично говорил по-английски, то
отпустил переводчика пообедать. С ним договорились встретиться у банка через
тридцать минут. А сам М. заглянул в "Картье", чтобы купить очередные часы с
бриллиантами, да на счастье вспомнил, что забыл на стуле в овальном зале
свою папку с кредитными карточками и документами.
Поскольку банк располагался неподалеку, логично было возвратиться. На
этот раз бизнесмены собрались зайти в банк через его центральный вход...
- Мы тут недавно были, на третьем этаже, - сказал М. охраннику,
протягивая визитку члена правления UBS. - И я забыл папку в зале для
переговоров.
- Одну минуту! - бодро ответил тот. - На третьем этаже у нас
вычислительный центр. Вы не перепутали этаж? Туда посторонних не пускают!
Подождите.
Через считанные секунды появился начальник отдела безопасности банка с
двумя вооруженными охранниками. Он повертел в руках визитные карточки членов
правления UBS и сказал:
- У нас в банке господа с такими фамилиями не работают!
- Но мы туда поднимались на третий этаж! - настаивал возмущенный М. -
Через ваш служебный вход! С улицы, там, за углом!
- В нашем банке только один вход, - терпеливо объяснял начальник
охраны. - А за углом - это уже не наше здание...
- Но как же моя папка? - удивился М. - И контракт у нас готов. Уже и
счет для перевода денег в UBS мне дали! Я даже инструкцию о переводе денег
подготовил...
Из всех аргументов реальным оказался только один - по поводу счета в
банке UBS, куда завтра должны были поступить десять миллионов долларов. Счет
был открыт на оффшорную компанию, владельца которой так и не нашли. Эта
компания арендовала помещение в соседнем доме, примыкающем к банку UBS. В
соседнем подъезде арестовали только двоих, а остальные члены фиктивного
банка скрылись. М. и его товарища тоже забрали в изолятор и после долгих
допросов и суток, проведенных под арестом, возвратили папку с документами,
которая спасла им жизнь.
А от масштабов размаха оффшорной компании просто дух захватывало: ведь
за полгода с небольшим эти аферисты успели нагреть десяток новых русских
напополам со старыми арабами. Сделка с М. планировалась чуть ли не
последней, перед тем как закрыть лавочку и смыться с более чем солидным
капиталом "обманутых вкладчиков".
Вскоре по этому делу арестовали еще несколько человек, но основная
команда, кем-то предупрежденная, благополучно смылась...
- Что тебе сказать? Не пользуйся в будущем служебными входами! -
посоветовал я М. по телефону.
- - -
О международных аферистах я мог бы написать не одну книгу, ведь опыт
общения с ними у меня просто огромный, еще с советских времен. Как только у
нас разрешили предпринимательскую деятельность, в страну хлынул поток
сомнительных личностей из-за рубежа. В основном это были полунищие искатели
приключений - что-то вроде пионеров Клондайка. Но любой иностранец, у
которого было в кармане больше ста долларов, мог спокойно представляться
английским миллионером, и ему верили, и вели переговоры на самом высоком
уровне, и подписывали контракты...
К примеру, один такой герой умудрился за месяц пребывания в России
подписать восемьдесят протоколов о создании совместных предприятий. Причем
его партнерами стали завод "Энергия", московский ЗИЛ и даже хозяйственное
управление Кремля!
Распорядиться этими бумагами можно было по-разному. Например,
утверждать за границей: смотрите, кто я, сколько людей я представляю в
Советском Союзе, - и под это собирать деньги.
Или другой вариант: все данные просто передавались в ЦРУ. Ведь во время
знакомства с предприятиями их директора запросто открывали иностранцам самые