Тартлдав Г. Око за око

ими меры, вне всякого сомнения, остановили нас.
-- Вот именно, -- зашипел Кирел. -- Из всех тосевитских не-империй
падение СССР доставило бы мне самую большую радость. Я прекрасно понимаю,
что их император был всего лишь Большим Уродом, но свергнуть его, а потом
убить... -- Его передернуло. -- _Такое_ никогда не пришло бы в голову самцу
Расы до того, как мы прилетели на Тосев-3. А если подобные мысли у
кого-нибудь и возникали, эти самцы остались в столь далеких временах, что о
них уже все забыли. Но Большие Уроды вновь возродили ушедшие понятия к
жизни.
-- Да, я знаю, -- грустно проговорил Атвар. -- И боюсь, что идеи
тосевитов могут заразить нас даже после того, как мы захватим планету, после
того, как прилетит колонизационный флот. Работевляне и халессианцы
отличаются от нас внешне, но по духу три народа, входящие в состав Империи,
вполне могли бы вылупиться из одного яйца. А Большие Уроды -- совсем другие,
чуждые нам.
-- И потому еще более опасные, -- сказал Кирел. -- Если бы за нами не
следовал флот колонизации, я бы выступил за стерилизацию Тосев-3.
-- Да, за это ратовал Страха, -- проговорил Атвар. -- Вы разделяете
взгляды предателя?
Его голос прозвучал очень тихо, с угрожающими интонациями;
радиопередачи, которые велись с территории Соединенных Штатов и в которых
принимал участие Страха, нанесли немалый урон моральному духу самцов.
-- Нет, недосягаемый господин адмирал. Я сказал: "Если бы за нами не
следовал флот колонизации". Но именно его появление ограничивает наши
возможности. -- Кирел поколебался немного, а потом продолжал: -- Как мы
верно заметили раньше, тосевиты, к сожалению, могут действовать без каких бы
то ни было ограничений. Если они создадут атомное оружие, они его применят
против нас.
-- К тому же я сомневаюсь в эффективности использования атомного оружия
в качестве меры, которая может их запугать, -- проговорил Атвар. -- Мы
разрушили Берлин, Вашингтон и Токио. Дойчевиты и американцы продолжают с
нами сражаться, ниппонцы от них не отстают. Когда советские Большие Уроды
взорвали свою бомбу, они заставили нас приостановить все операции на их
территории -- причем на долгое время. Война с примитивными народами должна
проходить совсем по другому сценарию.
-- Тосевиты сумели научить нас одной очень важной вещи: технологический
прогресс и политика не всегда идут рука об руку, -- сказал Кирел. -- Мы
считаем, что взаимодействие с другими империями должно основываться на
принципах, которые описываются в древних книгах, посвященных предыдущим
завоеваниям. Для Больших Уродов это факт каждодневной жизни. Неудивительно,
что им гораздо легче манипулировать нами. Клянусь Императором, -- он опустил
глаза, -- так было бы, даже если они продолжали оставаться на том уровне
развития, о котором сообщали наши зонды.
-- Могло быть, но тогда они были слабы, -- заметил Атвар. -- А сейчас
они в состоянии оказать нам сопротивление. Рано или поздно СССР сумеет
создать новую атомную бомбу, или Дойчланд, а может быть, Америка -- и тогда
нам снова придется принимать решение, только на сей раз гораздо более
трудное.
-- Да, очень трудное, -- согласился с ним Кирел. -- Мы предполагаем,
что дойчевиты, американцы и британцы -- и, разумеется, русские -- продолжают
программу ядерных исследований. Но что, если мы не сможем узнать, где
конкретно они проводят свои эксперименты? С ниппонцами нам просто повезло,
счастливое стечение обстоятельств, и только. Мы будем вынуждены уничтожить
какой-нибудь из городов в отместку за то, что они используют против нас
атомное оружие?
-- Такой вариант будет рассмотрен, -- ответил Атвар. -- Нам придется
изучить множество самых разных вопросов, над которыми мы не задумывались,
когда отправлялись сюда.
Он вдруг ужасно разволновался. Передвигаться в неизвестном пространстве
Раса умела плохо. Ей вообще редко приходилось попадать в подобные ситуации,
поскольку командиры всегда знали слабости своих солдат и противников.
Тосев-3 вынуждал Атвара постоянно принимать решения и делать выбор.
* * *
Разрушенный замок из серого камня, перед которым Уссмак остановил свою
машину, казался невероятно старым. Умом водитель понимал, что превратившееся
в груду камней строение вряд ли простояло больше пары тысяч лет (на самом
деле в два раза меньше, если считать по меркам Тосев-3) -- одно короткое
мгновение в истории Расы.
Но его народ перестал строить подобные сооружения еще но времена,
которые давно канули в историю. Ни одно из них не сохранилось; об этом
позаботились сотни тысяч лет землетрясений, эрозии и постоянных
реконструкций. Пробираясь вверх по склону холма к замку в Фарнхэме, Уссмак
чувствовал себя так, будто перенесся в далекие варварские времена.
К сожалению, британцы уже не те варвары, что владели замком. Иначе
Уссмаку удалось бы перебраться на другой берег реки, чтобы отправиться на
подмогу к самцам, наступающим с севера. Сейчас в северной группировке никого
не осталось -- кого-то командование успело эвакуировать, но многие погибли
или попали в плен к неприятелю.
Сидящий в башне Неджас крикнул:
-- Впереди!
Уссмак принялся всматриваться в узкую щель, пытаясь обнаружить цель,
которую увидел командир. Он ждал, когда Скуб крикнет: "Обнаружено", но
вместо этого стрелок с сомнением спросил:
-- Что вы обнаружили, недосягаемый господин?
-- Группа самцов тосевитов идет нам навстречу по шоссе, -- ответил
Неджас. -- Ну-ка, давай их обстреляем, пусть знают, что им не следует
открыто разгуливать по дорогам.
-- Будет исполнено, недосягаемый господин, -- ответил Скуб.
Автоматическое устройство направило снаряд в ствол пушки. -- Готово! --
крикнул он, в следующую секунду раздался оглушительный грохот, и танк
закачался из стороны в сторону -- такой сильной оказалась отдача.
Большие Уроды двигались вперед разомкнутым строем, который делал их
менее уязвимыми для артиллерийских снарядов. Но снаряд угодил в самую гущу
толпы, и несколько человек упали. Остальные быстро залегли.
-- Отлично, Скуб! -- вскричал Уссмак. -- Один выстрел, и ты их
остановил.
-- Спасибо, водитель, -- ответил Скуб. -- Я не привык отступать.
Разумеется, я подчиняюсь приказам ради благоденствия Расы, но отступать мне
совсем не нравится.
-- Мне тоже, -- поддержал его Уссмак.
Всякий раз, когда ему удавалось принять небольшую дозу имбиря, его
переполняло почти непреодолимое желание устремиться вперед, врезаться в ряды
Больших Уродов, давить их гусеницами танка, и чтобы командир и стрелок
поливали их огнем из пушки. Он знал, что в нем говорит тосевитское зелье, но
желание убивать Больших Уродов от этого не проходило.
-- Никому не нравится отступать, -- объявил Неджас. -- Команды танков
возглавляют наступление, первыми идут в сражение, пробивают брешь в обороне
противника, сквозь которую могут пройти остальные. А мы сейчас занимаемся
тем, что стараемся помешать британцам уничтожить нас, и последними уходим с
поля боя. Согласен, это трудно, но если посмотреть правде в глаза, то, что
мы делаем, не слишком отличается от нашей первоначальной задачи.
-- Вы правы, недосягаемый господин, -- сказал Уссмак, -- но от этого не
становится легче. Прошу меня простить за то, что позволил себе высказать
свое мнение в столь откровенной форме, недосягаемый господин.
-- Я тебя прощаю, водитель, но хочу еще раз напомнить о том, какую мы
здесь выполняем задачу, -- заявил Неджас. -- У Расы на острове Британия
имеется всего одно посадочное поле: оно находится к югу отсюда, недалеко от
моря, в местечке, которое называется Тангмер. Если нам удастся не подпустить
туда британцев, мы сможем получать боеприпасы и все необходимое, а также
вывозить раненых и убитых самцов.
-- Вы правы, -- повторил Уссмак.
Он, безусловно, понимал, почему и что они делают, но не мог смириться с
тем, что Раса уступает свои позиции тосевитам. Дойчевиты, возможно, в
техническом смысле лучшие солдаты, чем британцы, но здесь каждый тосевит вне
зависимости от того, служит он в армии или нет, является врагом Расы. Он не
чувствовал ничего подобного ни в СССР, ни во Франции; там всегда находились
желающие помогать армии завоевателей. В Британии дело обстояло иначе. Здесь
тосевиты сражались до последней капли крови.
Словно подслушав его мысли, Неджас сказал:
-- Мы не можем позволить им подобраться к Тангмеру на артиллерийский
выстрел. Иначе они обстреляют посадочную полосу снарядами с газом. -- Он
немного помолчал, а потом добавил: -- Судя по тому, что я слышал, нам еще
повезло. Дойчевиты используют газ, по сравнению с которым этот кажется
безвредным: один вдох, и ты замертво валишься на землю.
-- Недосягаемый господин, -- начал Уссмак, -- если считается, что _нам_
повезло, тогда мне жаль тех, кто сражается с дойчевитами.
-- Мне тоже, -- сказал Скуб, а затем, повернувшись к Неджасу, спросил:
-- Я вижу Больших Уродов на поле и дороге, к северу от нас. Угостить их
парочкой снарядов?
-- Цели выберешь сам, Скуб, -- приказал командир танка. -- Помни
только, что наши запасы снарядов не пополняются, а мы должны удерживать эту
позицию до тех пор, пока не получим приказ отступить дальше. Возможно, когда
подойдет наша очередь эвакуироваться. Однако сначала командование вывезет
пехоту. Мы, по крайней мере, защищены броней.
-- В тех местах, где мы начинали кампанию на Тосев-3, -- сказал Уссмак,
и его слова сопровождал грохот пушки, -- один наш танк мог стоять посреди
открытого поля и без помех обстреливать все вокруг. -- Он тяжело вздохнул.
-- Теперь все изменилось.
-- Здесь уж точно, -- заметил Неджас. -- В Британии вообще нет открытых
пространств. Тут повсюду деревья, живые изгороди, каменные ограды или
здания, где могут прятаться Большие Уроды. Когда мы приземлились, у них
практически не было противотанкового оружия, ничего, кроме больших пушек,
которые легко заметить и нейтрализовать. А теперь любой вражеский пехотинец
может вооружиться ракетой или дурацкой взбивалкой для яиц, которая еще имеет
пружину... они не опасны для нас, когда нападают спереди, -- и они это
сообразили. Ударами сзади и с боков британцы вывели из строя достаточное
количество машин.
Скуб чуть повернул башню в сторону и снова выстрелил. Два других танка
заняли позицию ниже по склону, ведущему к замку Фарнхэм. Они тоже
обстреливали наступающих британцев. Снова и снова тосевиты падали на землю,
снова и снова те, кому посчастливилось остаться в живых, поднимались и шли
вперед.
-- Жаль, что среди руин и в городе засело так мало наших пехотинцев, --
заметил Уссмак. -- Кое-кому из Больших Уродов удастся пройти мимо них -- как
вы верно заметили, недосягаемый господин, -- и тогда они атакуют нас.
Никто из его товарищей не стал спорить. Наверное, то же самое
чувствовали тосевиты, когда Раса высадилась на Тосев-3 и одерживала одну
победу за другой: страшное ощущение безнадежности сопротивления и осознание
того, что, несмотря на все твои попытки, что-нибудь обязательно пойдет не
так и ты умрешь или станешь инвалидом.
С юга прилетели истребители, они принялись сбрасывать на Больших Уродов
бомбы и стрелять. Серия таких налетов, совершенных большим количеством
истребителей, положила бы конец существованию Британии, но у Расы не было ни
самолетов, ни снарядов, которыми они могли бы распоряжаться столь щедро.
Следовательно, Британия будет жить. А это, скорее всего, означает, что
армия Расы в Британии погибнет. Уссмак отчаянно хотел имбиря. Без
тосевитского зелья этот мир давил на него, казался мрачным, отвратительным,
холодным местом -- впрочем, даже и с имбирем он оставался холодным и
неприветливым. Но когда ему слишком долго не удавалось принять дозу имбиря,
все вокруг представлялось в самых мерзких красках.
Стоило ему об этом подумать, как в бок танку, стоящему чуть ниже на
склоне, попал снаряд. Хуже всего в британских противотанковых бомбах,
которые запускались при помощи пружинного механизма, было то, что
определить, откуда ведется обстрел, не представлялось возможным.
К счастью, бомба не пробила броню -- возможно, попадание было не
прямым. После взрыва в небо не взвился столб дыма, не открылись люки, из
танка не выпрыгивали самцы. Вместо этого башня повернулась на четверть
круга. Сердито застучал пулемет, но среди руин замка Уссмак не заметил
никакого движения.
-- Оружие Больших Уродов с каждым днем становится все лучше, -- сказал
он. -- А мы сражаемся тем же, что у нас имелось в самом начале кампании, к
тому же наши запасы катастрофически уменьшаются. То, что мы производим на
тосевитских заводах, никуда не годится, да и мало его. Почему бы нам для
разнообразия не изобрести что-нибудь новенькое?
Ни Неджас, ни Скуб ему не ответили. Впрочем, в этом не было никакой
необходимости, он сам ответил на свой вопрос. Раса с опаской относилась к
новым изобретениям. Когда они появлялись, результаты вводились в жизнь
Империи понемногу, медленно, шаг за шагом, чтобы не нарушить стабильность.
Надежность ценилась выше скорости. Эта система прекрасно работала целых сто
тысяч лет. Но на То-сев-3 дала сбой.
Товарищи Уссмака не ответили ему и еще по одной -- гораздо более
серьезной -- причине. Они пытались найти вражеского самца, который выстрелил
в соседний танк. Уссмак выглянул в щель, но его обзор был ограничен, и он не
надеялся на то, что ему удастся заметить опасного тосевита.
Он услышал металлический щелчок -- Неджас высунулся наружу, чтобы
получше рассмотреть окрестности. Именно так и должен себя вести хороший
командир танка. Разглядывая мир через перископ танка, невозможно получить
полную картину и в полной мере оценить обстановку.
Но, высунувшись наружу, ты подвергаешь свою жизнь опасности. Так и
получилось -- увидев Неджаса, британцы моментально принялись его
обстреливать. Две пули отскочили от башни, еще одна пронеслась мимо, а
Неджас нырнул внутрь и с грохотом захлопнул за собой люк.
-- Мне не удалось разглядеть Больших Уродов, -- сказал он, пытаясь
отдышаться. -- Но они, наверное, меня видели. Надеюсь, ребята из другого
танка прикончили самца, который их обстрелял. Если нет...
-- Тогда мы об этом очень скоро узнаем, -- закончил за него Скуб и
рассмеялся. -- Я даже представить себе не могу, где он находится. Ловкий
Урод! Сейчас на планете Тосев-3 не осталось неопытных воинов -- ни с их, ни
с нашей стороны.
Уссмак был жив и, наверное, неплохо знал свое дело -- по крайней мере
по меркам Скуба. Как же ему хотелось имбиря! Он печально зашипел. Под
действием наркотика он представлял, как с оружием в руках крушит врага, --
но ни единого раза не выступил в роли изобретателя. Почему-то фантазия и
тяжелая работа в лаборатории никак не соединялись в его сознании вместе.
Ему показалось, что он заметил какое-то движение в куче обломков на
самой границе поля зрения. Он повернул голову, принялся всматриваться в
нужном направлении. Ничего.
Уссмак собрался рассказать своим товарищам о том, что ему показалось.
"Лучше перестараться -- когда речь идет о безопасности". Этот закон
внедрялся в сознание самцов Расы с того самого момента, как они вылуплялись
из яйца. Дома он означал необходимость избегать дискомфорта или
неприятностей. Здесь -- позволял остаться в живых, а не закончить свои дни в
мучительной агонии.
Но прежде чем он успел открыть рот, Скуб застрочил из пулемета. На пол
посыпались горячие гильзы от патронов
-- Готов, я его достал! -- вскричал Скуб с таким восторгом, словно
попробовал имбиря. -- Тосевит с винтовкой, может быть, тот, что стрелял в
вас, недосягаемый господин.
-- Туда ему и дорога, -- сказал Неджас.
Башня танка, в который угодила бомба, снова повернулась на север, и
орудие принялось обстреливать наступающих британцев. Огонь, вырывающийся из
жерла пушки, дым и фонтаны земли, вздымающиеся в небо после каждого
выстрела, теперь почти не производили впечатления на Уссмака. Вооруженные
тосевиты уже вошли в Фарнхэм и неуклонно приближались к танкам, точно
кусачие насекомые, которые умудряются найти щелочку между чешуйками и
вонзить в нее свои длинные носы. И как ни старайся, избавиться от них
невозможно. Единственное, что помогает, это специальный распылитель, но
здесь, на Тосев-3, _насекомые_ имели при себе отравляющий газ.
Бах-бабах!
В первый момент Уссмаку показалось, что выстрелила их пушка, но танк
накренился вбок, и на панели загорелись аварийные огоньки. Завыл сигнал
тревоги, да так громко, что ушные диафрагмы Уссмака обиженно задрожали.
Значит, в машинном отделении начался пожар, с которым не в состоянии
справиться система безопасности, следовательно, танк может вспыхнуть в любой
момент. Кислород не так быстро взрывается, как углеводородное топливо,
которое используют Большие Уроды, но зато он отлично горит. О, как он
горит...
Эти мысли промчались в голове Уссмака быстрее молнии. Прежде чем Неджас
крикнул: "Наружу!" -- Уссмак открыл люк у себя над головой. Он задержался
лишь затем, чтобы прихватить маленькие `флакончики с имбирем, засунул их за
пояс и только потом взял оружие. Затем, не теряя времени, начал быстро
выбираться из танка.
Мимо его головы пронеслась пуля, так близко, что он почувствовал -- или
ему только показалось? -- что его обдало ветром. Уссмак соскользнул по
гладкому боку танка, спрыгнул на развороченный асфальт -- тело их машины
защищало его от тосевитского стрелка.
Скуб уже лежал на земле.
-- Здесь нельзя оставаться, -- сказал он и принялся дико озираться по
сторонам. -- Танк взорвется, как только огонь доберется до снарядов или
топливного бака или если проклятый тосевит швырнет еще одну бомбу в
оружейный отсек.
-- А то я не знаю, -- ответил Уссмак. -- Где командир? И тут на них
сверху свалился Неджас. Из аккуратной дырочки в его левой руке сочилась
кровь.
-- В меня попали, когда я начал вылезать наружу, -- сообщил он,
стараясь не показывать, что ему очень больно. Скуб потянулся за бинтом, но
Неджас остановил его. -- Сначала нужно убраться отсюда.
Командир помчался прочь от поверженного танка, стараясь двигаться так,
чтобы машина оставалась между ним и тосевитами. Уссмак и Скуб не отставали.
Уссмак с удовольствием начал бы отстреливаться, но тогда врага быстро
сообразят, где он находится. А ему хотелось только одного -- чтобы они
навсегда забыли о его существовании.
Бах-бабах!
Снаружи звук был совсем не таким, как изнутри, но все равно не
оставалось сомнений, что тосевиты снова швырнули в танк бомбу -- Уссмак и
его товарищи успели вовремя убраться подальше. Повернув один глаз назад, он
увидел, что машину охватило пламя. Внутри начали нагреваться снаряды, и из
люка вырвался столб черного дыма.
Наконец команды двух других танков сообразили, что у них за спиной
что-то происходит, перестали обстреливать наступающих Больших Уродов и
перенесли огонь на Фарнхэм, стараясь поразить вражеских солдат, которые
мельтешили среди руин.
Уссмак сомневался, что им удастся уничтожить тосевитов. Впрочем, сейчас
ему было все равно. До тех пор пока Большие Уроды вынуждены прятаться,
спасаясь от огня двух уцелевших танков, он мог чувствовать себя в
относительной безопасности. Теперь он надеялся только на небольшую передышку
-- больше не на что.
Неджас нырнул за два больших каменных обломка, которые взрывом оторвало
от стены замка. Уссмак и Скуб последовали за ним и прижались к земле, словно
вдруг превратились в диких зверей, спасающихся от охотников. "А чем мы,
собственно, отличаемся от несчастных животных, убегающих от смерти?" --
подумал Уссмак. Лишившись защиты брони танка, да еще когда вокруг свистели
пули, он чувствовал себя обнаженным и ужасно уязвимым, словно несчастная
устрица, вырванная из своей раковины.
-- Давайте посмотрим, что у вас тут, недосягаемый господин, -- сказал
Скуб и показал на рану Неджаса.
-- Неджас протянул руку. Глаза у него затуманились, а когда он собрался
что-то сказать, ему удалось издать лишь тихое шипение. Внутренняя
поверхность рта у него была розового цвета, он потерял совсем немного крови,
но выглядел очень плохо.
-- Шок, -- с беспокойством заметил Уссмак.
-- Да, -- согласился с ним Скуб, который начал бинтовать рану. --
Надеюсь, кто-нибудь из самцов уцелевших танков вызовет по радио вертолет
спасателей; наш танк только что сгорел. -- Он посмотрел на Неджаса. -- Если
нам придется выбираться отсюда... он нас задержит, если не придет в себя,
конечно.
Спасательный вертолет так и не появился. Неджас был практически без
сознания. Уссмак уже не сомневался, что им придется спасаться
самостоятельно, а значит, нужно, чтобы Неджас взял себя в руки и шел сам.
Если они попытаются его нести, получится очень медленно, к тому же они
превратятся в удобную мишень для Больших Уродов, которых вполне могут
встретить по пути. Мысль о том, что командира можно оставить здесь, не
приходила ему в голову; несмотря на все, что ему довелось пережить, Уссмак
оставался отлично выученным солдатом Расы.
Но как заставить Неджаса встать? Скуб беспомощно оглядывался по
сторонам, возможно, искал самцов, которые могли бы им помочь. Уссмак знал,
что помощи ждать неоткуда, разве что тосевиты взорвут еще один танк -- но
тогда в спасающемся экипаже наверняка будут свои собственные раненые.
Неожиданно ему в голову пришла отличная идея. Он засунул руку в
мешочек, в котором держал имбирь, достал флакон и высыпал немного порошка на
ладонь. Скуб удивленно уставился на него, но он, не обращая на стрелка
никакого внимания, поднес руку к носу командира и сказал:
-- Недосягаемый господин, попробуйте вот это.
Больше всего он боялся, что командир ушел от них так далеко, что просто
не услышит его или не пожелает отвечать. Но Неджас высунул раздвоенный язык
и слизнул почти весь имбирь с ладони Уссмака. А тот стал напряженно ждать,
что будет дальше.
Мембраны, закрывавшие глаза Неджаса, неожиданно открылись, и Уссмак
увидел сияющий взгляд своего командира. Он снова высунул язык и слизал
остатки имбиря.
-- Во имя Императора, что это такое? -- спросил он. -- Какая
замечательная штука!
Скуб опередил Уссмака.
-- Тосевитское зелье, верно? То, от которого у нас столько проблем? --
Он наставил один глаз на Уссмака. -- Зачем оно тебе? Принимать имбирь
запрещено правилами, а виновные караются законом.
-- А. ты как думаешь, зачем оно мне? -- резко спросил Уссмак, которого
страшно разозлил глупый вопрос стрелка. -- Я очень люблю имбирь, понятно
тебе? А другого способа заставить нашего командира прийти в себя не было. --
Он взглянул на Неджаса. -- Извините, недосягаемый господин. Думаю, мы решим
все наши проблемы позже. Если бы я не дал вам попробовать имбирь, мы бы
погибли.
-- Ты правильно сделал, -- заявил Неджас, и Скубу пришлось замолчать.
Голос командира звучал ровно и уверенно, его переполняла энергия. А ведь
всего несколько минут назад он был практически без сознания. Казалось, он
вообще забыл о своей ране. -- Если мне удастся добраться до чудесного зелья,
у нас его будет столько, что мы сможем с легкостью изгнать самцов Больших
Уродов из этого мерзкого городка.
Скуб изумленно уставился на командира, словно решил, что имбирь лишил
его способности соображать. Впрочем, в определенной степени так и было.
Уссмак вспомнил, что чувствовал, когда впервые попробовал имбирь:
уверенность в собственной непобедимости, несмотря ни на какие препятствия.
Он уже достаточно долго принимал тосевитское зелье и в отличие от Неджаса
понимал, что это иллюзия.
-- Недосягаемый господин, -- мягко проговорил он, -- вы остались сами
собой, ничего не изменилось, несмотря на то что тосевитское растение
заставляет вас думать иначе. Используйте логику -- если сможете: мы не
смогли изгнать Больших Уродов из Фарнхэма с помощью танка, теперь мы
лишились танка, и нам нужно как можно скорее отсюда выбраться, чтобы вами и
вашей рукой занялись специалисты. Имбирь гонит ваши мысли вперед. И создает
иллюзию, что вам в голову приходят потрясающие, невероятные мысли, но это не
так.
Неджас помолчал немного, а потом проговорил:
-- Ты прав, нужно отсюда уходить. Логика -- великая вещь.
Уссмак не знал, насколько его командир в состоянии мыслить разумно, но
ему нужно было заставить Неджаса встать и постараться уйти от Фарнхэма как
можно дальше, прежде чем действие имбиря закончится и раненого придавит
ощущение невыносимой тоски.
Не сказав ни слова, Неджас сорвался с места и помчался на юг в сторону
другой кучи обломков. Землю у его ног вспорола пуля, еще одна высекла искры
из камня у него за спиной. Огромным прыжком он добрался до нового укрытия.
-- Давайте! -- крикнул он своим товарищам. -- Все так просто!
Уссмак пожалел, что не принял небольшую дозу имбиря; он придал бы ему
сил и уверенности -- и смелости пробежать по открытому пространству.
-- Иди, -- сказал Скуб. -- Я тебя прикрою.
Он сделал несколько выстрелов, когда Уссмак сорвался с места и метнулся
за камни. Затем пришла очередь Уссмака прикрывать стрелка.
Они перебегали от одной кучи мусора и обломков к другой, добрались до
замка и помчались из Фарнхэма на юг. Домики, не разрушенные массированным
обстрелом и бомбардировками, казались чистенькими и удобными, по крайней
мере по тосевитским меркам. Прячась между ними, Ус-смак думал только об
одном: когда же его настигнет пуля, приближения которой ему не дано ни
услышать, ни увидеть? Неожиданно он вдруг представил себе, что чувствует