Страница:
отдельности.
В этот момент Лю Хань испытала к нему огромную признательность, еще
немного, и она бы согласилась разделить с ним постель. Она не знала ни
одного мужчины -- честно говоря, даже не представляла, что такие существуют,
-- способного шутить после того, как его отвергли.
-- Мы останемся друзьями, -- искренне предложила она. Она не добавила:
"Я нуждаюсь в твоей дружбе". Ему этого знать не следовало. Вслух она
сказала: -- Теперь очевидна разница между вами и Хсиа Шу-Тао.
-- Мне о ней давно известно, -- ответил Нье. -- Да и Хсиа тоже, но он
остается настоящим революционером. Постарайся не думать о нем плохо. Нет
людей, идеальных во всех отношениях.
-- Вы совершенно правы. -- Лю Хань всплеснула руками. -- У меня
появилась новая мысль. Послушайте: нужно организовать звериное шоу и
устроить пару представлений для чешуйчатых дьяволов, на которых не
произойдет никаких неприятностей -- после окончания шоу все разойдутся по
домам. Так мы узнаем, насколько тщательно чешуйчатые дьяволы обыскивают
клетки и оборудование; кроме того, у них возникнет ощущение, что шоу вполне
безопасны, .и они не станут возражать против проведения их там, где они
живут.
-- У меня возникали похожие мысли, -- задумчиво проговорил Нье
Хо-Т'инг, -- однако ты сформулировала все очень четко. Я должен обсудить
твою идею с Хсиа. Конечно, ты можешь и сама с ним поговорить. Возможно,
новая идея настолько его заинтересует, что он отвлечется от желания увидеть
твое тело.
Его улыбка показывала, что он опять шутит, но за ней скрывалось и нечто
другое. Лю Хань кивнула; он прав, Хсиа -- настоящий революционер, и
интересное предложение о том, как нанести удар чешуйчатым дьяволам, может
отвлечь его от проблем плоти... на некоторое время.
-- Если ему понравится моя идея, его желание обладать мною вспыхнет с
новой силой, -- со смехом заявила Лю Хань.
Через несколько мгновений Нье Хо-Т'инг рассмеялся в ответ. Вскоре после
этого он поспешил уйти. Лю Хань так и не поняла, обиделся он на нее или нет.
Возможно, с ним произошло то, что, по ее словам, должно случиться с Хсиа --
он увидел женщину, способную наравне со всеми сражаться с чешуйчатыми
дьяволами.
И когда ей пришла в голову эта мысль, она ее уже не отпускала. Нье
Хо-Т'инг рассуждал точно так же. Лю Хань вновь взялась за перо, заполняя
требованиями о возвращении своего ребенка один листок за другим. И все это
время размышляла о том, как ей следует относиться к ухаживаниям Нье
Хо-Т'инга.
Но, даже отложив в сторону перо и ножницы, Лю Хань так и не пришла ни к
какому определенному выводу.
* * *
Из-за стеклянной перегородки инженер показал Мойше Русецкому: "Вы в
эфире!". Русецки посмотрел на сценарные записи и принялся читать:
-- Добрый день, леди и джентльмены, с вами Мойше Русецки из Лондона,
столицы Британской Империи, не покоренной ящерами. Некоторые из вас не
знают, как я рад, что могу произнести эти слова. Кое-кто уже имел несчастье
стать жертвой тирании ящеров, они понимают, о чем я говорю.
Он посмотрел на Натана Якоби, который одобрительно кивнул. Мойше
радовался, что может вновь работать с Якоби; казалось, будто он вернулся в
прежние лучшие времена, еще до вторжения ящеров. Он сделал глубокий вдох и
продолжил:
-- Ящеры собирались покорить Великобританию. Они потерпели решительное
поражение. На земле Британии не осталось ни одного вооруженного ящера; они
либо бежали, либо убиты, либо взяты в плен. Последняя посадочная полоса в
Тангмере, на юге Британии, захвачена нашими войсками.
Мойше не видел этого собственными глазами. Когда стало ясно, что ящеры
покидают свою последнюю базу в Британии, его отозвали в Лондон, чтобы он
вернулся к работе на радиостанции. Теперь он читал тексты на идиш для евреев
Восточной Европы. Тем не менее его манера ведения передач почти не
отличалась от манеры других дикторов Би-би-си, которые говорили
по-английски. И это радовало Русецкого -- он осваивал стиль Би-би-си.
-- Нам удалось доказать то, что в течение прошлого года
продемонстрировали другие страны: ящеров можно победить. Их можно разбить и
заставить отступить. Более того, если в начале войны их оружие приводило нас
в замешательство, то сейчас мы придумали новые способы борьбы, против
которых ящеры пока не сумели найти контрмер. Все это сулит нам конечную
победу.
Что это сулит человеку и его душе -- совсем другой вопрос, и ответ на
него Русецки дать затруднился бы. Теперь все использовали против ящеров
химическое оружие, всячески его прославляя -- еще бы, оно в огромных
количествах убивало захватчиков. Но если завтра они исчезнут с лица земли,
сколько пройдет времени, прежде чем люди вспомнят о своих прежних обидах?
Вдруг страны прибегнут к помощи отравляющих газов в войне друг против друга?
И не станут ли немцы вновь травить евреев? Впрочем, где гарантии, что
нацисты и сейчас не убивают евреев, проверяя на них действие газа? Из
Германии шла только та информация, которая устраивала Гитлера и Геббельса.
Но, размышляя о том, что будут делать люди после победы над ящерами,
Мойше понял, что сначала необходимо разбить главного врага. И продолжал
читать:
-- Где бы вы сейчас ни находились, слушая мой голос, вы можете
присоединиться к борьбе против инопланетных захватчиков. Вам нет
необходимости брать в руки винтовку. Каждый в состоянии внести посильный
вклад -- саботаж на фабриках, где вы работаете, или задержка поставок, или
даже дезинформация. С вашей помощью мы сделаем Землю настолько
отвратительной для них, что они будут вынуждены собрать свои вещички и
убраться домой.
Он прочитал последнюю строку как раз в тот момент, когда инженер провел
пальцем по горлу, чтобы показать: время вышло. За звуконепроницаемой
перегородкой инженер захлопал в ладоши, а потом показал на Натана Якоби,
который тут же начал читать английский вариант обращения.
Якоби был настоящим профессионалом; инженер не сомневался, что он
закончит вовремя. Мойше вдруг с удивлением обнаружил, что понимает почти
все, что говорит его коллега. В самом начале своей работы на Би-би-си он
испытывал огромные трудности. Теперь незнакомые слова попадались редко, да и
сам он в случае необходимости мог объясниться вполне сносно. Лондон иногда
казался ему более родным, чем польские районы Варшавы.
-- Ну, вот и все, -- сказал Якоби, закончив выступление, и похлопал
Мойше по спине. -- Рад снова с тобой работать. Бывали моменты, когда мне
казалось, что этого больше не будет никогда.
-- Что верно, то верно, -- согласился Мойше. -- Мне приходилось
напоминать себе, что идет война. В последнее время многое повидал.
-- О да. -- Якоби встал и потянулся. -- Настоящая война -- очень
серьезное дело, но мы с тобой сумеем причинить ящерам гораздо больше вреда
отсюда. Во всяком случае, я постоянно повторяю себе этот довод.
-- И я тоже, -- вставая, заметил Мойше. -- После нас опять будет
выступать Эрик Блэр?
-- Наверное, -- сказал Якоби. -- Тебе он нравится, не так ли?
-- Он -- честный человек, -- просто ответил Мойше.
Так и оказалось -- Блэр уже стоял у входа в студию, оживленно
разговаривая с красивой темнокожей женщиной в фиолетовом платье из хлопка.
Наверное, она из Индии, решил Мойше. Свои познания о людях и странах Востока
он приобрел за последние месяцы пребывания в Англии. Блэр прервал разговор,
чтобы кивнуть двум еврейским дикторам.
-- Надеюсь, вы сегодня содрали шкуру с ящеров? -- приветствовал их он.
-- Постарались, -- серьезно ответил Якоби.
-- Мы с принцессой приложим все силы, чтобы продолжить начатое вами
дело, -- заверил их Блэр, поклонившись женщине из Индии. Блэр тяжело, с
присвистом дышал, и это вызвало у Мойше беспокойство. -- Удивительный у нас
получается союз: принцесса и социалист объединились против общего врага.
-- Вы желаете статуса доминиона для Индии не меньше, чем я, -- ответила
женщина.
У принцессы был своеобразный акцент, и Мойше с трудом понимал ее речь.
Он решил, что ему нужно обязательно рассказать Ривке и Рейвену о том, что он
встретился с принцессой: едва ли такое событие могло произойти в Варшаве --
да и в Лондоне тоже.
-- Индия сейчас больше чем доминион -- фактически, если не юридически,
-- заявил Эрик Блэр. -- Лишь редким и удачливым кораблям удается доплыть от
Лондона до Бомбея, не говоря уже о том, чтобы благополучно вернуться
обратно.
-- А как дела в Индии? -- спросил Мойше.
С тех пор как он попал в Англию, Земля перестала быть огромной. И ему
хотелось побольше узнать о других местах, которые раньше оставались в его
сознании лишь названиями на карте.
-- Полагаю, вас не слишком удивит, когда вы узнаете, что мистер Ганди
оказался столь же неудобен для ящеров, как и для британских властей.
-- Инопланетяне не знают, что делать с массами людей, которые не воюют
против них, но отказываются работать на захватчиков, -- сказала принцесса.
-- Бойня лишь вселила решимость в последователей Махатмы продолжать кампанию
ненасильственного сопротивления угнетению и несправедливому правлению.
-- До вторжения ящеров ваше последнее замечание обязательно бы вырезали
ножницы цензора, -- заметил Блэр и посмотрел на часы. -- Нам пора, иначе мы
опоздаем в эфир. Был рад вас повидать, Русецки, Якоби. -- Они с принцессой
быстро вошли в студию и закрыли за собой дверь.
Бледное ноябрьское солнце торопливо бежало по небу к югу, охотно
скрываясь за многочисленными тучами. Спустился туман. Однако Мойше вполне
устраивала такая погода. В Варшаве снег начинал идти на месяц раньше.
Он попрощался с Натаном Якоби и торопливо зашагал в свою квартиру в
Сохо. После того как ящеры вторглись в Англию, ему пришлось расстаться с
семьей, и теперь он с особенной радостью возвращался домой. Но прежде чем он
успел рассказать о встрече с принцессой, жена сообщила:
-- Мойше, к тебе кто-то приходил сегодня -- в военной форме. -- Ривка
была встревожена.
Мойше ее не винил. Подобные новости могли напугать любого. По спине у
него пробежал холодок страха, и ему пришлось напомнить себе, где они
находятся.
-- Это Англия, -- мягко сказал он Ривке -- и себе. -- Здесь нет
гестапо, англичане не преследуют евреев. Он сказал, зачем я ему нужен?
Она покачала головой.
-- Он не сказал, а я не спросила. Когда я услышала стук в дверь и
увидела мужчину в военной форме... -- Она содрогнулась. -- А потом, когда он
понял, что я не понимаю по-английски, он заговорил по-немецки.
-- Да, такое могло напугать кого угодно, -- сочувственно сказал Мойше и
обнял Ривку.
Он так хотел забыть о нацистах и ящерах! Вместе со всем остальным
миром!
Кто-то постучал в дверь. Мойше и Ривка отскочили друг от друга. Стучали
резко и уверенно, словно человек за дверью имел больше прав войти в
квартиру, чем люди, которые в ней живут.
-- Снова он, -- прошептала Ривка.
-- Нужно выяснить, что ему нужно, -- сказал Мойше и открыл дверь.
Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не отшатнуться от незнакомца
-- стоявший перед ним человек, несмотря на английскую военную форму, вполне
мог сойти с рекламного плаката СС. Он был высоким, стройным и мускулистым, а
от его взгляда кровь застыла в жилах Мойше.
Однако человек не закричал: "Ты, вонючий мешок с дерьмом, жалкий
еврей!" Он вежливо кивнул и спокойно спросил:
-- Я говорю с мистером Мойше Русецки?
-- Да, -- осторожно ответил Мойше. -- А с кем говорю я?
-- Капитан Дональд Мэзер, особый отдел ВВС, -- ответил светловолосый
молодой офицер.
И к удивлению Мойше, отдал ему честь.
-- 3-заходите, -- дрогнувшим голосом предложил Мойше. Офицер СС никогда
не стал бы отдавать честь еврею. -- Полагаю, вы уже встречались с моей
женой.
-- Да, сэр, -- ответил Мэзер, заходя в квартиру. Он кивнул Ривке. --
Мадам. -- Завершив тем самым формальности, он сразу перешел к делу. -- Сэр,
правительство его величества нуждается в вашей помощи.
В сознании Мойше включилась тревожная сирена. Он автоматически перешел
на идиш.
-- Но что я могу сделать для правительства его величества? И почему
именно я?
Капитан Мэзер сначала ответил на второй вопрос:
-- Необходим ваш польский опыт, сэр. -- Он также перешел на немецкий.
Однако Мойше не мог не отметить, что Мэзер старается говорить с
интонациями, характерными для идиш, -- и у него неплохо получалось.
Очевидно, капитан отличался самыми разнообразными способностями.
-- Да, у меня богатый опыт пребывания в Польше, -- ответил Мойше. -- И
по большей части он не доставил мне никакого удовольствия. Почему вы
думаете, что я захочу все это вспоминать?
-- Ну, вы постоянно об этом вспоминаете во время ваших выступлений в
передачах Би-би-си, сэр, -- ответил Мэзер.
Мойше скорчил гримасу; капитан говорил правду. Англичанин продолжал, и
с каждым словом его немецкий все больше походил на идиш:
-- Должен признаться, мы ждем от вас большего, чем просто чтение перед
микрофоном заранее подготовленного текста.
-- Что вы имеете в виду? -- спросил Мойше. -- Вы так и не ответили на
мой вопрос.
-- Я стараюсь подойти к ответу постепенно, -- ответил Дональд Мэзер. --
В Польше вы узнали, что совместная работа с ящерами далеко не всегда
является наилучшим решением, -- если вас устроит такая мягкая формулировка.
-- Да, далеко не всегда, но если бы я не работал с ними вначале, то
сейчас не разговаривал бы здесь с вами, -- заметил Мойше.
-- И не спасли бы себя и свою семью... -- начал Мэзер.
-- ...и свой народ, -- вставил Русецки. -- Если бы не ящеры, нацисты
нас всех уничтожили бы.
-- И свой народ, -- согласился с ним капитан Мэзер. -- Никто не станет
спорить, что вы правильно поступили, согласившись сотрудничать с ящерами
против нацистов. Но потом вы поняли, что человечество вам ближе, и выступили
против ящеров.
-- Да, все точно, -- нетерпеливо ответил Мойше. -- Но какое это имеет
отношение к тому, что вы от меня хотите?
-- Сейчас я вам все объясню, -- спокойно сказал Мэзер. Несмотря на
отменный идиш, внешнее спокойствие выдавало в нем англичанина; на его месте
еврей или поляк уже давно принялись бы кричать и жестикулировать. -- Вы
согласны с тем, что в планах его величества относительно Палестины нет
намерения уничтожить евреев? Более того, его величество хочет им помочь?
-- Палестина? -- повторил Мойше. Упоминание о Палестине заставило Ривку
затаить дыхание. Мойше покачал головой. -- Да, таких намерений у его
величества нет.
"Ну? Ближе к делу", -- хотелось сказать Мойше.
Надо отдать должное капитану -- он все прекрасно понял.
-- Суть дела, мистер Русецки, состоит в том, что евреи Палестины не
довольны английской администрацией и объединились с ящерами в Египте,
старясь помочь им в наступлении на Святую Землю. Правительство его
величества хотело бы отправить вас в Палестину, чтобы уговорить еврейских
лидеров сохранить лояльность короне и показать, что, в отличие от польских
евреев, их положение не настолько плачевно, чтобы переходить на сторону
ящеров.
-- Вы хотите отправить меня в Палестину? -- спросил Мойше. Он понимал,
что его голос звучит удивленно, но ничего не мог с собой поделать. Рядом
возмущенно фыркнула Ривка. Он тут же поправился: -- Вы хотите послать нас --
меня и мою семью -- в Палестину? -- Он и сам не верил своим словам.
В Польше он размышлял об эмиграции на Святую Землю. Но никогда не
относился к этой мысли всерьез, несмотря на трудности жизни в Варшаве. А
когда пришли нацисты, было уже поздно.
Теперь же англичанин, с которым он знаком всего пять минут,
рассказывает ему об осуществлении безнадежной давней мечты его народа.
-- Да, именно таковы наши намерения. Нам не найти лучшего человека для
такого дела.
С женской практичностью вмешалась Ривка:
-- А как мы туда попадем?
-- Кораблем, -- ответил Дональд Мэзер. -- До Лиссабона вы доберетесь
без особых проблем. Затем подводная лодка перевезет вас через Гибралтар.
Затем вы пересядете на другой корабль, который поплывет в Хайфу. Как скоро
вы сможете собраться?
-- Достаточно быстро, -- ответил Мойше. -- У нас не так уж много вещей.
Тут он сказал чистую правду. Когда они перебрались в Англию, у них была
только одежда, в которой они приехали. Потом благодаря доброте англичан и
родственников появились кое-какие вещи. Но они не станут брать с собой много
-- ну, кто потащит кастрюли и сковородки на Святую Землю?
-- Если я приду за вами послезавтра в это же время, вы будете готовы?
-- спросил капитан Мэзер.
Мойше едва не рассмеялся в ответ. Если потребуется, они с Ривкой
соберутся за полчаса -- если сумеют найти Рей-вена и оторвать его от игры.
Два дня на сборы -- роскошь, которой должны наслаждаться Ротшильды.
-- Мы будем готовы, -- уверенно сказал он.
-- Хорошо, тогда до встречи.
Мэзер повернулся, собираясь уйти.
-- Подождите, -- позвала его Ривка, и англичанин остановился. --
Сколько мы пробудем в... Палестине? -- Она с трудом произнесла это
удивительное слово. -- Как и когда вы вернете нас обратно?
-- Относительно продолжительности пребывания в Палестине, фрау Русецки,
все зависит от того, когда ваш муж завершит свою миссию, -- ответил Мэзер.
-- После чего, если вы пожелаете, мы вернем вас в Англию, или, если вы
захотите остаться в Палестине, мы сможем решить и эту проблему. Мы не
забываем тех, кто нам помогает. У вас есть еще вопросы? Нет? -- Он отдал
честь, ловко повернулся на каблуках и вышел на лестницу.
Мойше и Ривка переглянулись.
-- На следующий год в Иерусалиме, -- прошептал он.
Евреи произносили эту молитву с тех самых пор, как римляне разграбили
Второй храм почти тысячу девятьсот лет назад. А теперь...
А теперь Мойше схватил Ривку, и они принялись кружить по комнате. Мойше
казалось, будто он на седьмом небе от счастья. Ривка успокоилась раньше, чем
он. Она всегда твердо стояла на земле.
-- Они делают это не для нас, Мойше, а для себя. Как могут евреи
помогать ящерам?
-- Не знаю, -- признался Мойше. -- У меня нет ни малейшего
представления о том, что происходит в Палестине. Но одно мне известно: если
они намерены играть в игры с ящерами, то совершают ошибку. Англичане не
заставляют их голодать и не убивают в качестве развлечения -- других
оправданий для сотрудничества с ящерами не существует.
-- Ты сам все видел, -- согласилась Ривка, а потом практическая сторона
ее натуры взяла вверх. -- Нам придется оставить здесь большую часть одежды.
На Святой Земле намного теплее, чем в Англии.
-- Конечно.
Мойше не думал о таких прозаических вещах. Помолиться у Стены Плача...
Он потрясенно покачал головой.
Постепенно Мойше начал осознавать, что с ним произошло несколько минут
назад. Он ощутил, как его охватывает радость. Нечто похожее он чувствовал,
когда влюбился. Ривка светилась от счастья.
-- Прожить всю оставшуюся жизнь в Палестине, -- пробормотала она. --
Здесь, в Англии, совсем неплохо, по сравнению с Польшей до прихода нацистов
тут настоящий рай. Но жить в стране, где полно евреев и никто не будет нас
ненавидеть, -- о таком мы и мечтать не могли.
-- А кто еще живет в Палестине? -- спросил Мойше, вновь осознав, что
его познания о мире ужасно ограничены. -- Арабы, наверное. По сравнению с
поляками и немцами они покажутся нам хорошими соседями. Если Рейвен вырастет
в стране, где его никто не будет ненавидеть... -- Он замолчал.
Польский еврей с тем же успехом мог потребовать луну с неба. А капитан
Мэзер только что вручил ее ему -- хотя он ни о чем не просил.
-- В Палестине говорят не только на идиш, но и на иврите, не так ли? --
спросила Ривка. -- Мне придется учиться.
-- Мне тоже, -- ответил Мойше.
Мужчины читают Тору и Талмуд, поэтому он знал иврит, а Ривка -- нет. Но
одно дело -- говорить с Богом и совсем другое -- с людьми. "Когда я доберусь
до Иерусалима, сам увижу разницу", -- подумал Мойше, и его вновь охватило
возбуждение.
Тут ему пришло в голову, что он попадет на Святую Землю благодаря
ящерам. До их появления он был одним евреем из десятков и сотен тысяч,
умиравших от голода в варшавском гетто, бродил по улицам ночью, пытаясь
раздобыть хоть какую-то пищу, и молился Богу, чтобы Он дал знак, что не
бросил Свой народ. И принял сияние бомбы из взрывчатого металла, которую
ящеры взорвали высоко в небе, за ответ на свои молитвы.
Многие другие люди разделяли его заблуждение. Они сделали его своим
вождем, хотя он к этому и не стремился. А когда ящеры изгнали нацистских
бандитов из Польши, они увидели, что евреи варшавского гетто признают Мойше
своим вожаком, и начали вести с ним переговоры. Если бы не ящеры, он бы жил
и умер самым обычным евреем -- более того, сейчас он и его семья были бы
мертвы.
Он неуверенно поделился своими мыслями с женой. Ривка выслушала его и
покачала головой.
-- Если ты и был им что-то должен, то уже давно расплатился по всем
счетам, -- заявила она. -- Да, они спасли нас от нацистов, но ради
собственного блага -- наша судьба их не волновала. Они просто использовали
нас в своих целях -- и если им будет выгодно убивать нас, они долго
раздумывать не станут.
-- Наверное, ты права, -- сказал Мойше.
-- Конечно, права, -- ответила она.
Он улыбнулся, но потом его лицо вновь стало серьезным. Ривка
многократно доказывала, что она гораздо лучше, чем он, умеет общаться с
реальным миром. А потом он расхохотался: кто бы мог подумать, что поездка на
Святую Землю станет реальностью?
Уссмак сидел в танке, который, в свою очередь, находился внутри
тяжелого транспортного корабля. И хотя толстые стены надежно защищали
водителя от внешнего мира, ничто не могло избавить его от страха. После
того, что он и его экипаж перенесли в Британии, он уже никогда от него не
излечится.
-- Как ваша рана, недосягаемый господин? -- спросил он в микрофон
внутренней связи.
-- С каждым днем все лучше, -- ответил Неджас. -- Самое время
возвратиться в строй. -- Наступила короткая пауза -- вероятно, командир
танка позаботился о том, чтобы его не услышал экипаж транспортного корабля,
-- а потом Неджас заговорил быстро и взволнованно' -- У тебя случайно не
осталось еще одной порции имбиря, водитель?
-- Сожалею, недосягаемый господин, но у меня ничего не осталось даже
для себя, -- ответил Уссмак
Он жалел, что приучил своего командира к тосевитскому зелью. В
противном случае им со Скубом пришлось бы оставить его на поле боя. Неджас
не смог бы добраться до Тангмера и не дожил бы до эвакуации. Возможно, никто
из них не покинул бы проклятый остров живым.
-- Очень жаль, -- пробормотал Неджас -- Как мне его не хватает!
-- Возможно, так даже лучше, недосягаемый господин, -- сказал ему Скуб.
Стрелок служил с Неджасом задолго до того, как к ним перевели Уссмака; Скуб
имел право говорить с командиром откровенно. -- Уж поверьте мне, достойным
самцам не следует употреблять эту дрянь.
То же самое Скуб говорил и в Британии, но не донес на Уссмака в штаб
после того, как их эвакуировали на сравнительно безопасную базу в южной
Франции. Даже здесь Большие Уроды умудрялись применять отравляющий газ, от
которого страдали их собственные самцы и самки, работавшие на заводах Расы.
Скуб отводил в сторону от командира оба глазных бугорка, когда Неджас
продолжал употреблять имбирь, выздоравливая после ранения. Скуб не одобрял
командира, но даже не помышлял о том, чтобы его предать.
Стыд терзал Уссмака, как пламя -- подожженный танк. Под сиденьем у него
было припрятано несколько порций имбиря -- может быть, даже больше, чем
несколько. Он убеждал себя, что солгал Неджасу, поскольку хотел оградить
командира от дальнейшей деградации, постигшей его самого. Но главная
причина, по которой он отказал Неджасу, состояла в том, что он хотел
сохранить весь имбирь для себя.
-- Внимание, экипажи танков. -- Голос пилота транспортного корабля
донесся из переговорного устройства, закрепленного на слуховой мембране
Уссмака. -- Внимание, экипажи танков. Мы начинаем снижение. Приготовьтесь к
посадке, будьте готовы к неожиданным толчкам. Благодарю вас.
-- И вам большое спасибо, -- пробормотал Уссмак, предварительно
отключив микрофон.
"Будьте готовы к неожиданным толчкам!"
Он уже летал в Британию, находясь внутри танка, на борту тяжелого
транспортного корабля, и очень хорошо знал, что означают эти невинные слова.
Если бы пилот был честным самцом, он бы сказал что-нибудь вроде: "Нам
придется отчаянно маневрировать, потому что вонючие Большие Уроды делают
все, чтобы сбить нас".
К счастью для себя, Уссмак не знал, какими разнообразными возможностями
обладают Большие Уроды, когда речь идет об уничтожении транспортных
кораблей. Летать над Британией стало очень опасно. На небольшом острове
имелось слишком много истребителей, у некоторых из них уже были реактивные
двигатели и радары, помогавшие находить вражеские цели. Стоит ли удивляться,
что в небе Британии погибло так много транспортных кораблей?
Здесь, в восточной части СССР, было немного спокойнее, хотя Уссмак уже
начал уставать от экспертов, которые сообщали ему ложную информацию о
тосевитах. Он и сам воевал на территории СССР, в западной части страны, и
знал, что, хотя по стандартам Больших Уродов у них хорошие танки, советские
самцы отстают по части военной тактики и стратегии, что не позволяет им
добиваться от своей техники максимальных результатов.
Точнее, так было раньше. Он воевал здесь почти два года Расы назад --
или один год Тосев-3. Если бы речь шла о Расе, обитателях Работев-2 и
Халесс-1, то данный промежуток времени не имел бы никакого значения. Но для
стремительно развивающихся Больших Уродов этот срок равен тысячелетию. Со
В этот момент Лю Хань испытала к нему огромную признательность, еще
немного, и она бы согласилась разделить с ним постель. Она не знала ни
одного мужчины -- честно говоря, даже не представляла, что такие существуют,
-- способного шутить после того, как его отвергли.
-- Мы останемся друзьями, -- искренне предложила она. Она не добавила:
"Я нуждаюсь в твоей дружбе". Ему этого знать не следовало. Вслух она
сказала: -- Теперь очевидна разница между вами и Хсиа Шу-Тао.
-- Мне о ней давно известно, -- ответил Нье. -- Да и Хсиа тоже, но он
остается настоящим революционером. Постарайся не думать о нем плохо. Нет
людей, идеальных во всех отношениях.
-- Вы совершенно правы. -- Лю Хань всплеснула руками. -- У меня
появилась новая мысль. Послушайте: нужно организовать звериное шоу и
устроить пару представлений для чешуйчатых дьяволов, на которых не
произойдет никаких неприятностей -- после окончания шоу все разойдутся по
домам. Так мы узнаем, насколько тщательно чешуйчатые дьяволы обыскивают
клетки и оборудование; кроме того, у них возникнет ощущение, что шоу вполне
безопасны, .и они не станут возражать против проведения их там, где они
живут.
-- У меня возникали похожие мысли, -- задумчиво проговорил Нье
Хо-Т'инг, -- однако ты сформулировала все очень четко. Я должен обсудить
твою идею с Хсиа. Конечно, ты можешь и сама с ним поговорить. Возможно,
новая идея настолько его заинтересует, что он отвлечется от желания увидеть
твое тело.
Его улыбка показывала, что он опять шутит, но за ней скрывалось и нечто
другое. Лю Хань кивнула; он прав, Хсиа -- настоящий революционер, и
интересное предложение о том, как нанести удар чешуйчатым дьяволам, может
отвлечь его от проблем плоти... на некоторое время.
-- Если ему понравится моя идея, его желание обладать мною вспыхнет с
новой силой, -- со смехом заявила Лю Хань.
Через несколько мгновений Нье Хо-Т'инг рассмеялся в ответ. Вскоре после
этого он поспешил уйти. Лю Хань так и не поняла, обиделся он на нее или нет.
Возможно, с ним произошло то, что, по ее словам, должно случиться с Хсиа --
он увидел женщину, способную наравне со всеми сражаться с чешуйчатыми
дьяволами.
И когда ей пришла в голову эта мысль, она ее уже не отпускала. Нье
Хо-Т'инг рассуждал точно так же. Лю Хань вновь взялась за перо, заполняя
требованиями о возвращении своего ребенка один листок за другим. И все это
время размышляла о том, как ей следует относиться к ухаживаниям Нье
Хо-Т'инга.
Но, даже отложив в сторону перо и ножницы, Лю Хань так и не пришла ни к
какому определенному выводу.
* * *
Из-за стеклянной перегородки инженер показал Мойше Русецкому: "Вы в
эфире!". Русецки посмотрел на сценарные записи и принялся читать:
-- Добрый день, леди и джентльмены, с вами Мойше Русецки из Лондона,
столицы Британской Империи, не покоренной ящерами. Некоторые из вас не
знают, как я рад, что могу произнести эти слова. Кое-кто уже имел несчастье
стать жертвой тирании ящеров, они понимают, о чем я говорю.
Он посмотрел на Натана Якоби, который одобрительно кивнул. Мойше
радовался, что может вновь работать с Якоби; казалось, будто он вернулся в
прежние лучшие времена, еще до вторжения ящеров. Он сделал глубокий вдох и
продолжил:
-- Ящеры собирались покорить Великобританию. Они потерпели решительное
поражение. На земле Британии не осталось ни одного вооруженного ящера; они
либо бежали, либо убиты, либо взяты в плен. Последняя посадочная полоса в
Тангмере, на юге Британии, захвачена нашими войсками.
Мойше не видел этого собственными глазами. Когда стало ясно, что ящеры
покидают свою последнюю базу в Британии, его отозвали в Лондон, чтобы он
вернулся к работе на радиостанции. Теперь он читал тексты на идиш для евреев
Восточной Европы. Тем не менее его манера ведения передач почти не
отличалась от манеры других дикторов Би-би-си, которые говорили
по-английски. И это радовало Русецкого -- он осваивал стиль Би-би-си.
-- Нам удалось доказать то, что в течение прошлого года
продемонстрировали другие страны: ящеров можно победить. Их можно разбить и
заставить отступить. Более того, если в начале войны их оружие приводило нас
в замешательство, то сейчас мы придумали новые способы борьбы, против
которых ящеры пока не сумели найти контрмер. Все это сулит нам конечную
победу.
Что это сулит человеку и его душе -- совсем другой вопрос, и ответ на
него Русецки дать затруднился бы. Теперь все использовали против ящеров
химическое оружие, всячески его прославляя -- еще бы, оно в огромных
количествах убивало захватчиков. Но если завтра они исчезнут с лица земли,
сколько пройдет времени, прежде чем люди вспомнят о своих прежних обидах?
Вдруг страны прибегнут к помощи отравляющих газов в войне друг против друга?
И не станут ли немцы вновь травить евреев? Впрочем, где гарантии, что
нацисты и сейчас не убивают евреев, проверяя на них действие газа? Из
Германии шла только та информация, которая устраивала Гитлера и Геббельса.
Но, размышляя о том, что будут делать люди после победы над ящерами,
Мойше понял, что сначала необходимо разбить главного врага. И продолжал
читать:
-- Где бы вы сейчас ни находились, слушая мой голос, вы можете
присоединиться к борьбе против инопланетных захватчиков. Вам нет
необходимости брать в руки винтовку. Каждый в состоянии внести посильный
вклад -- саботаж на фабриках, где вы работаете, или задержка поставок, или
даже дезинформация. С вашей помощью мы сделаем Землю настолько
отвратительной для них, что они будут вынуждены собрать свои вещички и
убраться домой.
Он прочитал последнюю строку как раз в тот момент, когда инженер провел
пальцем по горлу, чтобы показать: время вышло. За звуконепроницаемой
перегородкой инженер захлопал в ладоши, а потом показал на Натана Якоби,
который тут же начал читать английский вариант обращения.
Якоби был настоящим профессионалом; инженер не сомневался, что он
закончит вовремя. Мойше вдруг с удивлением обнаружил, что понимает почти
все, что говорит его коллега. В самом начале своей работы на Би-би-си он
испытывал огромные трудности. Теперь незнакомые слова попадались редко, да и
сам он в случае необходимости мог объясниться вполне сносно. Лондон иногда
казался ему более родным, чем польские районы Варшавы.
-- Ну, вот и все, -- сказал Якоби, закончив выступление, и похлопал
Мойше по спине. -- Рад снова с тобой работать. Бывали моменты, когда мне
казалось, что этого больше не будет никогда.
-- Что верно, то верно, -- согласился Мойше. -- Мне приходилось
напоминать себе, что идет война. В последнее время многое повидал.
-- О да. -- Якоби встал и потянулся. -- Настоящая война -- очень
серьезное дело, но мы с тобой сумеем причинить ящерам гораздо больше вреда
отсюда. Во всяком случае, я постоянно повторяю себе этот довод.
-- И я тоже, -- вставая, заметил Мойше. -- После нас опять будет
выступать Эрик Блэр?
-- Наверное, -- сказал Якоби. -- Тебе он нравится, не так ли?
-- Он -- честный человек, -- просто ответил Мойше.
Так и оказалось -- Блэр уже стоял у входа в студию, оживленно
разговаривая с красивой темнокожей женщиной в фиолетовом платье из хлопка.
Наверное, она из Индии, решил Мойше. Свои познания о людях и странах Востока
он приобрел за последние месяцы пребывания в Англии. Блэр прервал разговор,
чтобы кивнуть двум еврейским дикторам.
-- Надеюсь, вы сегодня содрали шкуру с ящеров? -- приветствовал их он.
-- Постарались, -- серьезно ответил Якоби.
-- Мы с принцессой приложим все силы, чтобы продолжить начатое вами
дело, -- заверил их Блэр, поклонившись женщине из Индии. Блэр тяжело, с
присвистом дышал, и это вызвало у Мойше беспокойство. -- Удивительный у нас
получается союз: принцесса и социалист объединились против общего врага.
-- Вы желаете статуса доминиона для Индии не меньше, чем я, -- ответила
женщина.
У принцессы был своеобразный акцент, и Мойше с трудом понимал ее речь.
Он решил, что ему нужно обязательно рассказать Ривке и Рейвену о том, что он
встретился с принцессой: едва ли такое событие могло произойти в Варшаве --
да и в Лондоне тоже.
-- Индия сейчас больше чем доминион -- фактически, если не юридически,
-- заявил Эрик Блэр. -- Лишь редким и удачливым кораблям удается доплыть от
Лондона до Бомбея, не говоря уже о том, чтобы благополучно вернуться
обратно.
-- А как дела в Индии? -- спросил Мойше.
С тех пор как он попал в Англию, Земля перестала быть огромной. И ему
хотелось побольше узнать о других местах, которые раньше оставались в его
сознании лишь названиями на карте.
-- Полагаю, вас не слишком удивит, когда вы узнаете, что мистер Ганди
оказался столь же неудобен для ящеров, как и для британских властей.
-- Инопланетяне не знают, что делать с массами людей, которые не воюют
против них, но отказываются работать на захватчиков, -- сказала принцесса.
-- Бойня лишь вселила решимость в последователей Махатмы продолжать кампанию
ненасильственного сопротивления угнетению и несправедливому правлению.
-- До вторжения ящеров ваше последнее замечание обязательно бы вырезали
ножницы цензора, -- заметил Блэр и посмотрел на часы. -- Нам пора, иначе мы
опоздаем в эфир. Был рад вас повидать, Русецки, Якоби. -- Они с принцессой
быстро вошли в студию и закрыли за собой дверь.
Бледное ноябрьское солнце торопливо бежало по небу к югу, охотно
скрываясь за многочисленными тучами. Спустился туман. Однако Мойше вполне
устраивала такая погода. В Варшаве снег начинал идти на месяц раньше.
Он попрощался с Натаном Якоби и торопливо зашагал в свою квартиру в
Сохо. После того как ящеры вторглись в Англию, ему пришлось расстаться с
семьей, и теперь он с особенной радостью возвращался домой. Но прежде чем он
успел рассказать о встрече с принцессой, жена сообщила:
-- Мойше, к тебе кто-то приходил сегодня -- в военной форме. -- Ривка
была встревожена.
Мойше ее не винил. Подобные новости могли напугать любого. По спине у
него пробежал холодок страха, и ему пришлось напомнить себе, где они
находятся.
-- Это Англия, -- мягко сказал он Ривке -- и себе. -- Здесь нет
гестапо, англичане не преследуют евреев. Он сказал, зачем я ему нужен?
Она покачала головой.
-- Он не сказал, а я не спросила. Когда я услышала стук в дверь и
увидела мужчину в военной форме... -- Она содрогнулась. -- А потом, когда он
понял, что я не понимаю по-английски, он заговорил по-немецки.
-- Да, такое могло напугать кого угодно, -- сочувственно сказал Мойше и
обнял Ривку.
Он так хотел забыть о нацистах и ящерах! Вместе со всем остальным
миром!
Кто-то постучал в дверь. Мойше и Ривка отскочили друг от друга. Стучали
резко и уверенно, словно человек за дверью имел больше прав войти в
квартиру, чем люди, которые в ней живут.
-- Снова он, -- прошептала Ривка.
-- Нужно выяснить, что ему нужно, -- сказал Мойше и открыл дверь.
Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не отшатнуться от незнакомца
-- стоявший перед ним человек, несмотря на английскую военную форму, вполне
мог сойти с рекламного плаката СС. Он был высоким, стройным и мускулистым, а
от его взгляда кровь застыла в жилах Мойше.
Однако человек не закричал: "Ты, вонючий мешок с дерьмом, жалкий
еврей!" Он вежливо кивнул и спокойно спросил:
-- Я говорю с мистером Мойше Русецки?
-- Да, -- осторожно ответил Мойше. -- А с кем говорю я?
-- Капитан Дональд Мэзер, особый отдел ВВС, -- ответил светловолосый
молодой офицер.
И к удивлению Мойше, отдал ему честь.
-- 3-заходите, -- дрогнувшим голосом предложил Мойше. Офицер СС никогда
не стал бы отдавать честь еврею. -- Полагаю, вы уже встречались с моей
женой.
-- Да, сэр, -- ответил Мэзер, заходя в квартиру. Он кивнул Ривке. --
Мадам. -- Завершив тем самым формальности, он сразу перешел к делу. -- Сэр,
правительство его величества нуждается в вашей помощи.
В сознании Мойше включилась тревожная сирена. Он автоматически перешел
на идиш.
-- Но что я могу сделать для правительства его величества? И почему
именно я?
Капитан Мэзер сначала ответил на второй вопрос:
-- Необходим ваш польский опыт, сэр. -- Он также перешел на немецкий.
Однако Мойше не мог не отметить, что Мэзер старается говорить с
интонациями, характерными для идиш, -- и у него неплохо получалось.
Очевидно, капитан отличался самыми разнообразными способностями.
-- Да, у меня богатый опыт пребывания в Польше, -- ответил Мойше. -- И
по большей части он не доставил мне никакого удовольствия. Почему вы
думаете, что я захочу все это вспоминать?
-- Ну, вы постоянно об этом вспоминаете во время ваших выступлений в
передачах Би-би-си, сэр, -- ответил Мэзер.
Мойше скорчил гримасу; капитан говорил правду. Англичанин продолжал, и
с каждым словом его немецкий все больше походил на идиш:
-- Должен признаться, мы ждем от вас большего, чем просто чтение перед
микрофоном заранее подготовленного текста.
-- Что вы имеете в виду? -- спросил Мойше. -- Вы так и не ответили на
мой вопрос.
-- Я стараюсь подойти к ответу постепенно, -- ответил Дональд Мэзер. --
В Польше вы узнали, что совместная работа с ящерами далеко не всегда
является наилучшим решением, -- если вас устроит такая мягкая формулировка.
-- Да, далеко не всегда, но если бы я не работал с ними вначале, то
сейчас не разговаривал бы здесь с вами, -- заметил Мойше.
-- И не спасли бы себя и свою семью... -- начал Мэзер.
-- ...и свой народ, -- вставил Русецки. -- Если бы не ящеры, нацисты
нас всех уничтожили бы.
-- И свой народ, -- согласился с ним капитан Мэзер. -- Никто не станет
спорить, что вы правильно поступили, согласившись сотрудничать с ящерами
против нацистов. Но потом вы поняли, что человечество вам ближе, и выступили
против ящеров.
-- Да, все точно, -- нетерпеливо ответил Мойше. -- Но какое это имеет
отношение к тому, что вы от меня хотите?
-- Сейчас я вам все объясню, -- спокойно сказал Мэзер. Несмотря на
отменный идиш, внешнее спокойствие выдавало в нем англичанина; на его месте
еврей или поляк уже давно принялись бы кричать и жестикулировать. -- Вы
согласны с тем, что в планах его величества относительно Палестины нет
намерения уничтожить евреев? Более того, его величество хочет им помочь?
-- Палестина? -- повторил Мойше. Упоминание о Палестине заставило Ривку
затаить дыхание. Мойше покачал головой. -- Да, таких намерений у его
величества нет.
"Ну? Ближе к делу", -- хотелось сказать Мойше.
Надо отдать должное капитану -- он все прекрасно понял.
-- Суть дела, мистер Русецки, состоит в том, что евреи Палестины не
довольны английской администрацией и объединились с ящерами в Египте,
старясь помочь им в наступлении на Святую Землю. Правительство его
величества хотело бы отправить вас в Палестину, чтобы уговорить еврейских
лидеров сохранить лояльность короне и показать, что, в отличие от польских
евреев, их положение не настолько плачевно, чтобы переходить на сторону
ящеров.
-- Вы хотите отправить меня в Палестину? -- спросил Мойше. Он понимал,
что его голос звучит удивленно, но ничего не мог с собой поделать. Рядом
возмущенно фыркнула Ривка. Он тут же поправился: -- Вы хотите послать нас --
меня и мою семью -- в Палестину? -- Он и сам не верил своим словам.
В Польше он размышлял об эмиграции на Святую Землю. Но никогда не
относился к этой мысли всерьез, несмотря на трудности жизни в Варшаве. А
когда пришли нацисты, было уже поздно.
Теперь же англичанин, с которым он знаком всего пять минут,
рассказывает ему об осуществлении безнадежной давней мечты его народа.
-- Да, именно таковы наши намерения. Нам не найти лучшего человека для
такого дела.
С женской практичностью вмешалась Ривка:
-- А как мы туда попадем?
-- Кораблем, -- ответил Дональд Мэзер. -- До Лиссабона вы доберетесь
без особых проблем. Затем подводная лодка перевезет вас через Гибралтар.
Затем вы пересядете на другой корабль, который поплывет в Хайфу. Как скоро
вы сможете собраться?
-- Достаточно быстро, -- ответил Мойше. -- У нас не так уж много вещей.
Тут он сказал чистую правду. Когда они перебрались в Англию, у них была
только одежда, в которой они приехали. Потом благодаря доброте англичан и
родственников появились кое-какие вещи. Но они не станут брать с собой много
-- ну, кто потащит кастрюли и сковородки на Святую Землю?
-- Если я приду за вами послезавтра в это же время, вы будете готовы?
-- спросил капитан Мэзер.
Мойше едва не рассмеялся в ответ. Если потребуется, они с Ривкой
соберутся за полчаса -- если сумеют найти Рей-вена и оторвать его от игры.
Два дня на сборы -- роскошь, которой должны наслаждаться Ротшильды.
-- Мы будем готовы, -- уверенно сказал он.
-- Хорошо, тогда до встречи.
Мэзер повернулся, собираясь уйти.
-- Подождите, -- позвала его Ривка, и англичанин остановился. --
Сколько мы пробудем в... Палестине? -- Она с трудом произнесла это
удивительное слово. -- Как и когда вы вернете нас обратно?
-- Относительно продолжительности пребывания в Палестине, фрау Русецки,
все зависит от того, когда ваш муж завершит свою миссию, -- ответил Мэзер.
-- После чего, если вы пожелаете, мы вернем вас в Англию, или, если вы
захотите остаться в Палестине, мы сможем решить и эту проблему. Мы не
забываем тех, кто нам помогает. У вас есть еще вопросы? Нет? -- Он отдал
честь, ловко повернулся на каблуках и вышел на лестницу.
Мойше и Ривка переглянулись.
-- На следующий год в Иерусалиме, -- прошептал он.
Евреи произносили эту молитву с тех самых пор, как римляне разграбили
Второй храм почти тысячу девятьсот лет назад. А теперь...
А теперь Мойше схватил Ривку, и они принялись кружить по комнате. Мойше
казалось, будто он на седьмом небе от счастья. Ривка успокоилась раньше, чем
он. Она всегда твердо стояла на земле.
-- Они делают это не для нас, Мойше, а для себя. Как могут евреи
помогать ящерам?
-- Не знаю, -- признался Мойше. -- У меня нет ни малейшего
представления о том, что происходит в Палестине. Но одно мне известно: если
они намерены играть в игры с ящерами, то совершают ошибку. Англичане не
заставляют их голодать и не убивают в качестве развлечения -- других
оправданий для сотрудничества с ящерами не существует.
-- Ты сам все видел, -- согласилась Ривка, а потом практическая сторона
ее натуры взяла вверх. -- Нам придется оставить здесь большую часть одежды.
На Святой Земле намного теплее, чем в Англии.
-- Конечно.
Мойше не думал о таких прозаических вещах. Помолиться у Стены Плача...
Он потрясенно покачал головой.
Постепенно Мойше начал осознавать, что с ним произошло несколько минут
назад. Он ощутил, как его охватывает радость. Нечто похожее он чувствовал,
когда влюбился. Ривка светилась от счастья.
-- Прожить всю оставшуюся жизнь в Палестине, -- пробормотала она. --
Здесь, в Англии, совсем неплохо, по сравнению с Польшей до прихода нацистов
тут настоящий рай. Но жить в стране, где полно евреев и никто не будет нас
ненавидеть, -- о таком мы и мечтать не могли.
-- А кто еще живет в Палестине? -- спросил Мойше, вновь осознав, что
его познания о мире ужасно ограничены. -- Арабы, наверное. По сравнению с
поляками и немцами они покажутся нам хорошими соседями. Если Рейвен вырастет
в стране, где его никто не будет ненавидеть... -- Он замолчал.
Польский еврей с тем же успехом мог потребовать луну с неба. А капитан
Мэзер только что вручил ее ему -- хотя он ни о чем не просил.
-- В Палестине говорят не только на идиш, но и на иврите, не так ли? --
спросила Ривка. -- Мне придется учиться.
-- Мне тоже, -- ответил Мойше.
Мужчины читают Тору и Талмуд, поэтому он знал иврит, а Ривка -- нет. Но
одно дело -- говорить с Богом и совсем другое -- с людьми. "Когда я доберусь
до Иерусалима, сам увижу разницу", -- подумал Мойше, и его вновь охватило
возбуждение.
Тут ему пришло в голову, что он попадет на Святую Землю благодаря
ящерам. До их появления он был одним евреем из десятков и сотен тысяч,
умиравших от голода в варшавском гетто, бродил по улицам ночью, пытаясь
раздобыть хоть какую-то пищу, и молился Богу, чтобы Он дал знак, что не
бросил Свой народ. И принял сияние бомбы из взрывчатого металла, которую
ящеры взорвали высоко в небе, за ответ на свои молитвы.
Многие другие люди разделяли его заблуждение. Они сделали его своим
вождем, хотя он к этому и не стремился. А когда ящеры изгнали нацистских
бандитов из Польши, они увидели, что евреи варшавского гетто признают Мойше
своим вожаком, и начали вести с ним переговоры. Если бы не ящеры, он бы жил
и умер самым обычным евреем -- более того, сейчас он и его семья были бы
мертвы.
Он неуверенно поделился своими мыслями с женой. Ривка выслушала его и
покачала головой.
-- Если ты и был им что-то должен, то уже давно расплатился по всем
счетам, -- заявила она. -- Да, они спасли нас от нацистов, но ради
собственного блага -- наша судьба их не волновала. Они просто использовали
нас в своих целях -- и если им будет выгодно убивать нас, они долго
раздумывать не станут.
-- Наверное, ты права, -- сказал Мойше.
-- Конечно, права, -- ответила она.
Он улыбнулся, но потом его лицо вновь стало серьезным. Ривка
многократно доказывала, что она гораздо лучше, чем он, умеет общаться с
реальным миром. А потом он расхохотался: кто бы мог подумать, что поездка на
Святую Землю станет реальностью?
Уссмак сидел в танке, который, в свою очередь, находился внутри
тяжелого транспортного корабля. И хотя толстые стены надежно защищали
водителя от внешнего мира, ничто не могло избавить его от страха. После
того, что он и его экипаж перенесли в Британии, он уже никогда от него не
излечится.
-- Как ваша рана, недосягаемый господин? -- спросил он в микрофон
внутренней связи.
-- С каждым днем все лучше, -- ответил Неджас. -- Самое время
возвратиться в строй. -- Наступила короткая пауза -- вероятно, командир
танка позаботился о том, чтобы его не услышал экипаж транспортного корабля,
-- а потом Неджас заговорил быстро и взволнованно' -- У тебя случайно не
осталось еще одной порции имбиря, водитель?
-- Сожалею, недосягаемый господин, но у меня ничего не осталось даже
для себя, -- ответил Уссмак
Он жалел, что приучил своего командира к тосевитскому зелью. В
противном случае им со Скубом пришлось бы оставить его на поле боя. Неджас
не смог бы добраться до Тангмера и не дожил бы до эвакуации. Возможно, никто
из них не покинул бы проклятый остров живым.
-- Очень жаль, -- пробормотал Неджас -- Как мне его не хватает!
-- Возможно, так даже лучше, недосягаемый господин, -- сказал ему Скуб.
Стрелок служил с Неджасом задолго до того, как к ним перевели Уссмака; Скуб
имел право говорить с командиром откровенно. -- Уж поверьте мне, достойным
самцам не следует употреблять эту дрянь.
То же самое Скуб говорил и в Британии, но не донес на Уссмака в штаб
после того, как их эвакуировали на сравнительно безопасную базу в южной
Франции. Даже здесь Большие Уроды умудрялись применять отравляющий газ, от
которого страдали их собственные самцы и самки, работавшие на заводах Расы.
Скуб отводил в сторону от командира оба глазных бугорка, когда Неджас
продолжал употреблять имбирь, выздоравливая после ранения. Скуб не одобрял
командира, но даже не помышлял о том, чтобы его предать.
Стыд терзал Уссмака, как пламя -- подожженный танк. Под сиденьем у него
было припрятано несколько порций имбиря -- может быть, даже больше, чем
несколько. Он убеждал себя, что солгал Неджасу, поскольку хотел оградить
командира от дальнейшей деградации, постигшей его самого. Но главная
причина, по которой он отказал Неджасу, состояла в том, что он хотел
сохранить весь имбирь для себя.
-- Внимание, экипажи танков. -- Голос пилота транспортного корабля
донесся из переговорного устройства, закрепленного на слуховой мембране
Уссмака. -- Внимание, экипажи танков. Мы начинаем снижение. Приготовьтесь к
посадке, будьте готовы к неожиданным толчкам. Благодарю вас.
-- И вам большое спасибо, -- пробормотал Уссмак, предварительно
отключив микрофон.
"Будьте готовы к неожиданным толчкам!"
Он уже летал в Британию, находясь внутри танка, на борту тяжелого
транспортного корабля, и очень хорошо знал, что означают эти невинные слова.
Если бы пилот был честным самцом, он бы сказал что-нибудь вроде: "Нам
придется отчаянно маневрировать, потому что вонючие Большие Уроды делают
все, чтобы сбить нас".
К счастью для себя, Уссмак не знал, какими разнообразными возможностями
обладают Большие Уроды, когда речь идет об уничтожении транспортных
кораблей. Летать над Британией стало очень опасно. На небольшом острове
имелось слишком много истребителей, у некоторых из них уже были реактивные
двигатели и радары, помогавшие находить вражеские цели. Стоит ли удивляться,
что в небе Британии погибло так много транспортных кораблей?
Здесь, в восточной части СССР, было немного спокойнее, хотя Уссмак уже
начал уставать от экспертов, которые сообщали ему ложную информацию о
тосевитах. Он и сам воевал на территории СССР, в западной части страны, и
знал, что, хотя по стандартам Больших Уродов у них хорошие танки, советские
самцы отстают по части военной тактики и стратегии, что не позволяет им
добиваться от своей техники максимальных результатов.
Точнее, так было раньше. Он воевал здесь почти два года Расы назад --
или один год Тосев-3. Если бы речь шла о Расе, обитателях Работев-2 и
Халесс-1, то данный промежуток времени не имел бы никакого значения. Но для
стремительно развивающихся Больших Уродов этот срок равен тысячелетию. Со