Страница:
Два Пи, расхваливая свои средства уничтожения, выступал как конкурент, и Пирсон не мог больше молчать.
— Атомная бомба, — сказал Пирсон, — уничтожает не только людей, но и заводы, и фабрики, и сырье, а применение микробов скоротечной чумы, холеры, тифа, сибирской язвы и других оставляет нам нетронутыми огромные промышленные богатства. Не правда ли, господа?
— Еще в библии написано, что сам господь бог посылал проказу на нечестивцев, — поддержал его Меллон.
— Я за сохранение фабрик, заводов и шахт на вражеских территориях, сказал Гобсон, — раз они попадут к нам.
— Я не уверен в эффективности биологических средств борьбы, — заметил Фуггер. — Солнце быстро убивает микробов.
— Были пробы… и, знаете, неплохие, — намекнул Пирсон.
— А если поточнее? — заинтересовался Два Пи.
— Мы начали пробы давно, — сказал Пирсон. — Потом позаимствовали кое-что у японцев. Они применяли это значительно раньше.
— Как известно, результаты не дали ожидаемого эффекта, — возразил Два Пи.
— Это были только пробы, — запротестовал Пирсон. — Впрочем, вам об этом известно из хабаровского процесса, организованного советским правительством над японскими военными, подготовившими биологическую войну. Я имею в виду деятельность японских отрядов № 731 и № 100. К счастью, материалы центральной японской бактериологической лаборатории и ее филиалов, бывших на территории Японии, у нас в руках. Мы проделали весьма успешные опыты с чумой на эскимосах — это было на крайнем севере Канады. Наша экспедиция медицинской помощи пострадавшим обследовала последствия эксперимента. Вспыхнувшая эпидемия скоротечной чумы дала огромные результаты. Конечно, отдельные индивидуумы уцелели. Теперь мы можем использовать в качестве микробоносцев некоторые виды мух, летучих муравьев, москитов и так далее…
— Вы забываете, Сэми, — сказал Два Пи, — что, применяя чуму, тиф, туляремию и прочее, вы можете пострадать от своего же оружия. Никакая страна, как сказал микробиолог профессор Розбери, не может надеяться на монопольное обладание этим оружием.
— Конечно, это так, — согласился Пирсон, — но не забывайте, что, кроме бактерий, вирусов и злокачественных плесеней, у нас есть яд битумин, один грамм которого может убить семь миллионов человек. Но ведь мы сейчас говорим в первую очередь о средствах уничтожения зеленых растений и запасов продовольствия, чтобы создать голод, который явится тайной диверсией для покорения стран.
— Я против! — решительно объявил Два Пи.
Пирсон потребовал объяснений.
— Я объясню, — волнуясь, сказал толстяк и, налив из сифона воды, жадно выпил. — Меня беспокоит затоваривание атомных бомб. Я приветствую биологические методы экономической войны, но я требую гарантий, что мне не грозит сокращение производства наших атомных бомб.
— Повторяю: мы еще не подготовили армий вторжения для военной интервенции, хотя и бряцаем оружием, — сказал Пирсон. — Вам я могу сказать откровенно: солдаты французских, английских, испанских, итальянских и других армий ненадежны в войне против Советского Союза и стран народной демократии. Вот почему мы приняли на конгрессе известный вам секретный «план X». Мы готовим тайные армии, и они уже действуют. За мою прямоту меня упрекают в цинизме, но мы должны трезво оценивать положение: американский солдат не устоит против советского солдата, и американский танк не устоит против советского. Более дешевый способ заключается в том, чтобы организовать в странах коммунистического востока убийства видных коммунистов, диверсионные акты с целью разрушения промышленности и сельского хозяйства. И в этой экономической диверсионной тайной войне наше микробиологическое оружие сделает больше, чем атомные бомбы. А когда настанет время, мы все постараемся, чтобы атомный залп состоялся.
— Все это так, — согласился Два Пи. — Но дайте мне гарантию, что ассигнования на производство атомных бомб будут увеличены и вы не поддадитесь нажиму масс и не прекратите производство вооружения!
— Не только вы — группа Дюпона — заинтересованы! — ворчливым тоном сказал старик Гобсон. — Мы делаем огромные линкоры, тратим массу металла, платим рабочим и получаем гроши. А вы, Питер, черт знает сколько дерете за атомную бомбу!
— Здесь не митинг друзей мира, — насмешливо возразил Два Пи, — чтобы жаловаться на малые заработки на военных кораблях. Вы повысили цены. Вы берете за линкор тридцать миллионов долларов, за авианосец — одиннадцать миллионов долларов. Другие берут за бомбардировщик около трех миллионов долларов. Даже те, кто берет за ручной пулемет шестьсот сорок долларов, зарабатывают десятки миллионов. И я требую прекратить спор о ценах. Платит государство, вернее — налогоплательщики, и пусть платят! Если бы не военные заказы, у нас давно бы разразился кризис. Мы должны поскорее применить атомную бомбу.
— Пока мы применяем атомный шантаж, — сказал Пирсон. — Никто не требует сокращения производства атомных бомб. Расширяйтесь!
Пирсон сообщил о предполагаемом выпуске акций Международного синдиката пищевой индустрии и сбыта. Меллон тотчас же предложил, чтобы пятьдесят один процент управляемых акций остался у основателя синдиката, а сорок девять процентов были распределены среди всех присутствующих, во-первых, пропорционально их заинтересованности, а во-вторых, по самым льготным ценам.
— А разницу между нормальной и льготной ценой возместить синдикату тотчас же за счет военного бюджета, — внес поправку Пирсон.
Меллон, который давно уже ждал подходящего момента, потряс бумажкой над головой и сказал:
— Благодать господня в христианском учении! Оно позволяет воспитывать стандартных стопроцентных американцев. Я молю бога, чтобы вся американская молодежь была истинно христианской и послушной, а мы за нее будем думать, как лучше устроить жизнь. Воистину надо строить церкви и богоугодные заведения, и даже ста миллионов на это дело будет мало!
— Я думаю, господа, — сказал Пирсон, понявший намек Меллона, — что нам надо ассигновать из государственного бюджета сто миллионов на строительство церквей и богоугодных заведений. Поручим это дело Меллону и Спеллману.
Два Пи стукнул кулаком по столу, привлекая всеобщее внимание, и сказал:
— Я бы отпустил Меллону пятьдесят миллионов и пятьдесят — нам для более широкого внедрения в производство «НБ-4001» и на расширение опытов с «БЧ». Ведь эти сверхсекретные средства помогут нам держать народ в узде.
— Но ты уже получил по секретной статье военного бюджета через Кэмп Дэтрик сорок миллионов долларов! — раздраженно напомнил Пирсон.
— Я не знал об этом ассигновании, — недовольно заявил старик Гобсон.
Остальные члены комитета присоединились к нему и потребовали объяснений. Пирсон делал знаки толстяку помолчать, но тот или не видел, или не хотел их видеть.
— Сверхсекретная работа моих атомщиков! — хвастливо ответил Два Пи. — А результаты — «негритянская болезнь»… как избавление от очень умных…
— Да замолчите вы! — грубо оборвал его Пирсон.
— Я думаю, мы вправе знать! — обиженно отозвался Гобсон.
— Конечно, конечно! — спохватился Пирсон. — Я предлагаю выделить группе Дюпона пятьдесят миллионов и Меллону сто.
— Тогда и мне сто, — настаивал Два Пи. — Я могу объяснить!
Он насмешливо оглядел всех и с удовольствием заметил, что остальные члены комитета недовольны Пирсоном. Это тоже входило в планы Два Пи. С некоторых пор Пирсон слишком усилился, и этот холодный душ весьма будет способствовать его большей сговорчивости.
Старик Гобсон, Фуггер и другие решили про себя в ближайшее же время навестить Два Пи и узнать подробности изобретения, чтобы «случайно» не заболеть «негритянской болезнью».
Громкие крики донеслись из-за закрытых окон. Мак-Манти побледнел, и пальцы его беспокойно задвигались.
— Коммунисты! — вдруг без всякого видимого повода испуганно закричал представитель Кун-Леб.
Одни бросились к окнам, другие к дверям. Мак-Манти завизжал от ужаса.
Два Пи, сидевший возле окна, дергался всем телом, делая нервные попытки встать из узкого кресла или накренить кресло и дотянуться до окна. Тяжелое кресло подвигалось медленно.
Пирсон, более всех сохранивший хладнокровие, закричал, чтобы все оставались на местах, и наконец начал ругаться. Это подействовало отрезвляюще. Он рванул раму и распахнул окно.
— Что там? — крикнул Пирсон в окно.
— Голуби! — был ответ.
— Этого еще недоставало! — сердито сказал Пирсон.
Но не увидел ни одного голубя ни в воздухе, ни на деревьях. Пирсон отошел к столу и позвонил. Явился Дрэйк.
— Что случилось? — сердито спросил Пирсон.
Дрэйк кратко рассказал. Оказалось, что фабрика мороженого прислала огромный торт из мороженого в виде форта Нокс, в котором, как известно, хранится золотой запас Америки. Внутри торта вместо золотого запаса помещалось пять балерин; сверху торт был украшен в честь четы Мак-Манти двумя целующимися голубями. Голуби, как запрещенный символ мира, и послужили причиной изгнания представителя фабрики мороженого, доставившего торт.
Мак-Манти облегченно вздохнул. Пирсон распорядился предложить представителю фирмы срочно изготовить вместо двух голубков двух целующихся жуков и доставить их к обеду.
— Пусть возьмут мой новый быстроходный гидроплан: все равно его надо еще облетывать. Там прекрасный холодильный шкаф, — предложил развеселившийся Мак-Манти.
Дрэйк ушел распорядиться. Все снова заняли свои места.
Когда Пирсон объявил, что акции Международного синдиката пищевой индустрии и сбыта они намерены пока выпустить на небольшую сумму, все насторожились. Если Пирсон не рассчитывает на капиталы со стороны, то на какие капиталы он рассчитывает? Ведь затраты предстоят огромные. Этот вопрос и был задан ему.
— Наша финансовая группа требует на это дело сто миллиардов из будущего военного бюджета! — вдруг громогласно заявил Пирсон.
— Миллиардов? Вы сказали — миллиардов? — воскликнул потрясенный Гобсон.
Два Пи сначала окаменел, а потом начал хохотать. Он трясся всем телом. Глядя на него, начали смеяться и другие. История с голубями требовала разрядки. Заявление Пирсона было почти нереальным, если учесть, что под борьбу с «красной опасностью» и на дела в Корее выжали все.
— Под какой сон ты думаешь получить такие ассигнования? — вытирая слезы, наконец спросил Два Пи.
Пирсон торжественно встал. Он помолчал. Все нетерпеливо ждали.
— Инцидент с пропавшей «летающей крепостью» в Прибалтике, — сказал Пирсон, — опять дал нам шестьсот пятьдесят миллионов военных ассигнований.
— Ну, а сейчас, сейчас подо что мы получим? — нетерпеливо спросил Два Пи.
— Под войну с Китаем! — провозгласил Пирсон и, не дав присутствующим выразить свое удивление, продолжал: — Войну с Китаем мы начнем вскоре, и тогда под нее, как на подготовку большой войны, мы сможем получить на расходы по военному бюджету триста миллиардов долларов года на два. И эти триста миллиардов мы вчерне попробуем распределить сейчас. Вот, в частности, то, ради чего мы собрались. Что же вы не смеетесь? — Пирсон торжествовал.
— Ты, Сэми, национальный герой! — воскликнул Два Пи восторженно.
Всех членов комитета охватил ажиотаж в предвидении огромных прибылей.
— Почему вы не сказали мне об этом, Сэм? — обиженно спросил Мак-Манти.
— Вам нужно беречь здоровье, — сказал он и, вызвав Дрэйка, приказал увезти коляску с Мак-Манти.
Сейчас старик мог только помешать.
Началось обсуждение. Теперь почти все заправилы Комитета двенадцати заговорили с циничной откровенностью. Только Меллон призывал каждый раз имя божие. Остальные обменивались мнениями, как машинисты за кулисами сцены, которым до тонкостей были известны нехитрые секреты театрального реквизита: грома, молнии, ада и рая, повергавшие зрителей в ужас и восторг. Они обсуждали план войны, как режиссеры трюкового сценария, с той разницей, что трюковые фильмы с убийствами, крушениями, взрывами и пожарами снимаются без риска для актеров, но зрители замирают от ужаса за судьбу героя. У Пирсона, Два Пи, Гобсона и остальных организуемые события были действительно кровавы и ужасны, но зрители должны были видеть только замаскированную сторону событий и не знать истинных причин и виновников. Но эти режиссеры забыли о том, что жизнь — не сцена и может преподнести им неожиданные сюрпризы.
Пирсон обратил внимание на странную позу Два Пи, который перегнулся через ручку кресла и старался достать пальцами какой-то предмет с пола, выпавший из коляски Мак-Манти. Пирсон подошел и поднял небольшую вещицу. Не надо было быть Пинкертоном, чтобы узнать в ней крошечный радиоакустофон.
— Радиоакустофон! — крикнул Два Пи.
Но Пирсон сейчас же сунул акустофон под пиджак и жестом призвал всех к молчанию. Он снова вынул акустофон, поднес ко рту и громко произнес:
— Наша задача добиться мира во всем мире!
Затем Пирсон обмотал акустофон носовым платком и спрятал в карман. Он попросил всех удалиться в соседнюю комнату; вызвал Дрэйка, представителя ФБР, Пинкертона и, полный ярости, потребовал объяснений.
Здесь были не только ожесточенные споры, но и ссоры, потому что получалась та же картина взаимопроникновения и переплетения капиталов.
Сэм Пирсон созвал учредительный съезд директоров правления Международного синдиката пищевой индустрии и сбыта на второй день в Майами. Специально прилетели ранее не приглашенные и не являвшиеся зваными гостями мясные «короли»: Вильсон Свифт и Армур, молочные короли Бордэн и Фэрмон. Директор «Пэт милк», президент организации «Объединенных фермеров», куда входило сто тысяч человек, овощные «короли», фруктовый «король», президент фирмы «Юнайтед Фрут», птичий «король» и многие другие.
— Я спешу и поэтому буду телеграфно краток в определении задач синдиката, — сказал Пирсон. — Синдикат должен командовать производством и сбытом продуктов во всем мире. В этом нам также поможет и план Маршалла. Франции и другим странам незачем сеять пшеницу, они могут разводить цветы. Надо захватить все запасы конкурентов или уничтожить. Синдикат должен командовать всем сельским хозяйством через продовольственные предприятия и фермы.
Журналистам для газетных статей Пирсон сказал об официальной задаче синдиката так:
— Синдикат должен содействовать всемирной гармонии в интересах развития сельского хозяйства всех стран на благо народов!
Пирсон представил Дрэйка как генерального директора Международного синдиката и огласил назначение в директорат синдиката, куда вошли все присутствующие.
В тот же день вечером Пирсон, возвращаясь на остров Кэт-Кей с Дрэйком, спросил его о впечатлении от совещания. Дрэйк, впервые потерявший самоуверенность, сказал, что он еще не разбирается в конкуренции между птичьим «королем» и мясным и ему не совсем понятно, как быть, если фирма «Дюпон», выпускающая витаминизированные корма, не захочет изменить цены.
— Это еще впереди, — сказал Пирсон. — Сейчас для нас главное — Аллен Стронг. Надо сделать так, чтобы Стронг не знал наших истинных целей. Если с ним случится то же, что с капитаном судна «Малькольм Стюард», я спущу с вас шкуру, Дрэйк!
— А что случилось с капитаном «Малькольм Стюард»? — спросил Дрэйк.
— Какого черта, Дрэйк, вы до сих пор не ознакомились с историей применения нами биологического оружия в экономических войнах?! — сказал Пирсон. — Вы, например, можете не знать, что макароны являются национальным кушаньем итальянцев и что для производства макарон идет не всякая мука, а только из твердых сортов пшеницы. Для этого существуют советники и эксперты. Но вы, — продолжал Пирсон, — обязаны превосходно знать оружие, могущее уничтожить растения, убить животных, поразить почву и отравить воду. Засуху и наводнения пока оставим господу богу. Но все, что касается пожаров в лесах и на полях, уничтожения запасов продовольствия с помощью насекомых, микробов, грибков и ядов, — это вы должны знать. Голод — самое мощное средство поставить народы на колени… — Пирсон зевнул. — О чем я хотел сказать?.. Да, о капитане парохода «Стюард». Надо хорошо знать своих исполнителей. Мои люди не сочли необходимым сообщить капитану, какого качества посевное зерно он везет на своем пароходе в подарок одной стране, и сделали правильно. Легче платить деньги или запугивать, чем перевоспитывать людей. Но они плохо знали капитана, и когда работники сельскохозяйственного карантина сообщили, какой «подарок» капитан привез в их страну от нашей фирмы, то этот капитан покончил жизнь самоубийством. Глупо, но поучительно. Пусть это не случится со Стронгом.
Глава VIII
Устройство такси было не совсем обычным. В багажном ящике, как и у полицейского автомобиля, помещался приемопередаточный радиоаппарат. Правый, изолированный, буфер машины являлся антенной. Роль рупора и микрофона выполняла обычная телефонная трубка, зажатая в левой руке Поля, второго пилота с гидросамолета Мак-Манти. Поль сидел под плащом, заглушавшим его голос.
Некоторые радиослушатели, принимавшие на средних волнах, сквозь шум музыки услышали слабый, но довольно внятный голос. То, что они разобрали, заставило одних подойти к радиоприемникам и наклонить ухо поближе, других выключить приемники, третьих — позвонить знакомым и указать волну. Кое-кто позвонил в полицию. А слышалось вот что:
— «Американцы и американки! Газеты и радио сообщили массу подробностей о грандиозном семейном торжестве Мак-Манти, пригласившего четыреста „самых близких друзей“ в „Клуб миллионеров“. Так называют остров Кэт-Кей, в 85 километрах от Майами, купленный миллионером Луисом Уоспом у правительства. Но газеты и радио не сообщили главного!
Под видом семейного праздника состоялось тайное совещание американского сверхправительства в лице Особого совещательного комитета Национальной ассоциации промышленников. Кроме заправил комитета, присутствовало более ста „королей“!
В свое время был разоблачен заговор монополистов в Абсеконе в 1945 году, когда монополисты заставили Америку стать всемирным полицейским и начать подготовку к новой войне… Теперь же поджигатели войны хотят организовать голод во всем мире. Для этого они используют бактериологическое и другое оружие. Заговорщики усилили психические атаки на слабонервных. Они требуют от газет, чтобы ложь была чудовищной!
Друзья мира, будьте настороже! Заговорщики организуют новую войну. Мирная жизнь — это гибель для капитализма. Ибо капитализм — это не только эксплуатация человека человеком, — это истребление человека человеком. Под флагом военных приготовлений Комитет двенадцати заставит повысить и без того высокие налоги!»
Голос говорившего стал еле слышен. Его забивала основная радиостанция, передававшая музыку. Но вот опять можно было разобрать:
— «Народы Англии, Франции, Италии и других стран должны разоблачать поджигателей войны в своих странах! Народы должны бороться за мир активно, срывая планы поджигателей войны!
Мир не приходит сам — его завоевывают!
Защита мира есть право и обязанность всех народов мира!»
Телеграфная лента известила Сэмюэля Пирсона о радиопередаче сторонников мира. Передача слышалась из разных концов города. Пирсон тотчас бросил все дела, и для него включили радио.
«Пронюхали они уже о Стронге или еще нет?» — с беспокойством думал он. О Стронге ничего не было сказано. Облегченно вздохнув, Пирсон отдал распоряжение во что бы то ни стало задержать разоблачителей.
Улицы и тротуары заполнили толпы перепуганных обывателей. Где-то на окраине города началась паника, и отзвуки ее, как штормовые волны во время бури, докатились и сюда. Поль прекратил передачу, снял плащ и попросил шофера выяснить причину паники. Слухи были самые невероятные. Якобы русские сбросили атомную бомбу в пригороде. Рассказывали подробности о гибели множества людей.
В авторемонтной мастерской, куда приехало такси, Поля встретил старший механик Робин Стилл, невысокий стройный мужчина средних лет, и высказал Полю недовольство его опозданием. Поль сослался на панику.
— Контр-маневр! Ложь! — отозвался на это старший механик. — Сенсация против сенсации. На окраине города лопнула газовая труба, и получился взрыв. Может быть, это и нарочно устроили.
Шофер такси и девушка попрощались и ушли.
Старший механик Робин Стилл жестом пригласил трех мужчин в такси. Двое сели рядом с Полем, один — впереди.
Робин Стилл сел за руль и сказал:
— Мы сначала завезем доктора домой, а потом поедем на митинг сторонников мира. Что делается, что делается! Воззвание сторонников мира всколыхнуло народы. Это сорвало планы поджигателей войны. Образовался фронт борьбы за мир. У нас подписали воззвание два миллиона и двадцать миллионов сочувствующих. — Потом, вспомнив, сказал Полю: — Звонил Эрл и просил тебя прибыть к одиннадцати к гидропорту.
— Эрл привезет «святого дьявола»? — спросил Поль.
— Нет, Мак-Манти боится лететь. Гидросамолет новый, необлетанный. Эрл привезет его челядь… Итак, что скажет нам Джо?
Молодой мужчина, жгучий брюнет с быстрыми карими глазами, сказал очень кратко:
— Франка спасти не удалось. Его пытали. Он молчит. Парень может погибнуть. Может быть, его отправят на опытный полигон в Кэмп Дэтрик, чтобы испытать на нем биобомбу скоротечной чумы… тогда можно попробовать по дороге спасти его. Одним словом, все будет ясно через пять дней. Пока он жив — это точно, но связь установить не удалось.
Старший обратился к бледному, худощавому мужчине в очках:
— К вам, доктор Обри, не доставляли Франка?
Мужчина, которого назвали доктор Обри, нервно приподнялся — он, видимо, не в силах был спокойно сидеть, но, стукнувшись головой о потолок кузова, быстро опустился и, растирая правой рукой голову, сказал:
— Франка не привозили. Но гибнут другие. Мы не имеем права молчать! Неделю назад доставили на опытный полигон Кэмп Дэтрик партию бродяг. Так их назвали… Но это ложь, это… Я не нахожу слов!
— Не волнуйтесь, Обри, и расскажите толком, — предложил Робин Стилл.
— Мне удалось выяснить, — сказал доктор Обри. — Этих людей, которые сейчас на полигоне, законтрактовали в Мексике на сбор фруктов, ну и доставили на самолетах контрабандным путем, без паспортов. Вы ведь знаете, что существуют воздушные линии для контрабандной перевозки людей и грузов… — Доктор стал объяснять.
— Знаем, не отвлекайтесь, — поправил его Стилл.
— А когда эти контрабандные рабочие закончили сбор плодов, законтрактовавшее их Общество фермеров отказалось платить, ссылаясь на то, что они весь заработок проели. Ну, а рабочие требовали платы…
— Я могу закончить за вас, Обри, — вмешался полный мужчина. — Тогда Общество фермеров, как делает обычно, объявило их бродягами, и полиция арестовала их за бродяжничество.
— Да, именно так, — сказал доктор Обри, — и этих несчастных доставили к нам на опытный полигон.
— У вас их прикончили? — спросил Поль.
— Да! — кратко ответил Обри, продолжая машинально потирать голову. Он всем телом повернулся к Стиллу, сидевшему рядом за рулем, и, нервно сжав руки, прошептал: — Я не могу больше, не могу… сил нет!.. Гибнут невинные… Я уйду…
— Стоп, док! — прервал его Стилл. — Я… Да что я — мы все сочувствуем вам. Вы знаете, что уйти с работы в Кэмп Дэтрик не так просто. Как только вы захотите уволиться, вас прикончат… Вам надо бежать, переменив имя и фамилию. Но вы не сообщили насчет сухой крови. Удалось?
— О да, о да! — заспешил Обри. — Сухую человеческую кровь поставляют «банки крови». Эти «банки крови» скупают кровь у безработных за гроши. Высушенная человеческая кровь разбавляется и служит питательной средой для подкормки миллионов блох, носителей скоротечной чумы… Да что миллионов! Этих блох — десятки килограммов. Их скоро должны экспортировать в другие страны.
— Выступите и расскажите народу о готовящейся чумной войне, о заговоре против мира… — сказал Поль.
— Об этом и будет идти речь, — прервал его Стилл. — Я понимаю ваше состояние, Обри. Но надо спасти миллионы жизней. Ведь предполагаемое заражение чумой свободолюбивых народов и целых стран необходимо для американского вмешательства под флагом медицинской помощи. Эти чумные микробы приготовлены и для прогрессивных американцев… Во всяком случае, надо спасти Франка. А как насчет «НБ-4001», не выяснили?
— Атомная бомба, — сказал Пирсон, — уничтожает не только людей, но и заводы, и фабрики, и сырье, а применение микробов скоротечной чумы, холеры, тифа, сибирской язвы и других оставляет нам нетронутыми огромные промышленные богатства. Не правда ли, господа?
— Еще в библии написано, что сам господь бог посылал проказу на нечестивцев, — поддержал его Меллон.
— Я за сохранение фабрик, заводов и шахт на вражеских территориях, сказал Гобсон, — раз они попадут к нам.
— Я не уверен в эффективности биологических средств борьбы, — заметил Фуггер. — Солнце быстро убивает микробов.
— Были пробы… и, знаете, неплохие, — намекнул Пирсон.
— А если поточнее? — заинтересовался Два Пи.
— Мы начали пробы давно, — сказал Пирсон. — Потом позаимствовали кое-что у японцев. Они применяли это значительно раньше.
— Как известно, результаты не дали ожидаемого эффекта, — возразил Два Пи.
— Это были только пробы, — запротестовал Пирсон. — Впрочем, вам об этом известно из хабаровского процесса, организованного советским правительством над японскими военными, подготовившими биологическую войну. Я имею в виду деятельность японских отрядов № 731 и № 100. К счастью, материалы центральной японской бактериологической лаборатории и ее филиалов, бывших на территории Японии, у нас в руках. Мы проделали весьма успешные опыты с чумой на эскимосах — это было на крайнем севере Канады. Наша экспедиция медицинской помощи пострадавшим обследовала последствия эксперимента. Вспыхнувшая эпидемия скоротечной чумы дала огромные результаты. Конечно, отдельные индивидуумы уцелели. Теперь мы можем использовать в качестве микробоносцев некоторые виды мух, летучих муравьев, москитов и так далее…
— Вы забываете, Сэми, — сказал Два Пи, — что, применяя чуму, тиф, туляремию и прочее, вы можете пострадать от своего же оружия. Никакая страна, как сказал микробиолог профессор Розбери, не может надеяться на монопольное обладание этим оружием.
— Конечно, это так, — согласился Пирсон, — но не забывайте, что, кроме бактерий, вирусов и злокачественных плесеней, у нас есть яд битумин, один грамм которого может убить семь миллионов человек. Но ведь мы сейчас говорим в первую очередь о средствах уничтожения зеленых растений и запасов продовольствия, чтобы создать голод, который явится тайной диверсией для покорения стран.
— Я против! — решительно объявил Два Пи.
Пирсон потребовал объяснений.
— Я объясню, — волнуясь, сказал толстяк и, налив из сифона воды, жадно выпил. — Меня беспокоит затоваривание атомных бомб. Я приветствую биологические методы экономической войны, но я требую гарантий, что мне не грозит сокращение производства наших атомных бомб.
— Повторяю: мы еще не подготовили армий вторжения для военной интервенции, хотя и бряцаем оружием, — сказал Пирсон. — Вам я могу сказать откровенно: солдаты французских, английских, испанских, итальянских и других армий ненадежны в войне против Советского Союза и стран народной демократии. Вот почему мы приняли на конгрессе известный вам секретный «план X». Мы готовим тайные армии, и они уже действуют. За мою прямоту меня упрекают в цинизме, но мы должны трезво оценивать положение: американский солдат не устоит против советского солдата, и американский танк не устоит против советского. Более дешевый способ заключается в том, чтобы организовать в странах коммунистического востока убийства видных коммунистов, диверсионные акты с целью разрушения промышленности и сельского хозяйства. И в этой экономической диверсионной тайной войне наше микробиологическое оружие сделает больше, чем атомные бомбы. А когда настанет время, мы все постараемся, чтобы атомный залп состоялся.
— Все это так, — согласился Два Пи. — Но дайте мне гарантию, что ассигнования на производство атомных бомб будут увеличены и вы не поддадитесь нажиму масс и не прекратите производство вооружения!
— Не только вы — группа Дюпона — заинтересованы! — ворчливым тоном сказал старик Гобсон. — Мы делаем огромные линкоры, тратим массу металла, платим рабочим и получаем гроши. А вы, Питер, черт знает сколько дерете за атомную бомбу!
— Здесь не митинг друзей мира, — насмешливо возразил Два Пи, — чтобы жаловаться на малые заработки на военных кораблях. Вы повысили цены. Вы берете за линкор тридцать миллионов долларов, за авианосец — одиннадцать миллионов долларов. Другие берут за бомбардировщик около трех миллионов долларов. Даже те, кто берет за ручной пулемет шестьсот сорок долларов, зарабатывают десятки миллионов. И я требую прекратить спор о ценах. Платит государство, вернее — налогоплательщики, и пусть платят! Если бы не военные заказы, у нас давно бы разразился кризис. Мы должны поскорее применить атомную бомбу.
— Пока мы применяем атомный шантаж, — сказал Пирсон. — Никто не требует сокращения производства атомных бомб. Расширяйтесь!
Пирсон сообщил о предполагаемом выпуске акций Международного синдиката пищевой индустрии и сбыта. Меллон тотчас же предложил, чтобы пятьдесят один процент управляемых акций остался у основателя синдиката, а сорок девять процентов были распределены среди всех присутствующих, во-первых, пропорционально их заинтересованности, а во-вторых, по самым льготным ценам.
— А разницу между нормальной и льготной ценой возместить синдикату тотчас же за счет военного бюджета, — внес поправку Пирсон.
7
Начался спор. Каждый называл степень своей заинтересованности, стараясь приобрести побольше акций. Пирсон сделал вид, что неохотно уступает другим сорок девять процентов акций. Собственно, это и было то, чего он добивался. Ему удалось сделать всех пайщиками нового синдиката. Впрочем, это означало новый этап борьбы между ними.Меллон, который давно уже ждал подходящего момента, потряс бумажкой над головой и сказал:
— Благодать господня в христианском учении! Оно позволяет воспитывать стандартных стопроцентных американцев. Я молю бога, чтобы вся американская молодежь была истинно христианской и послушной, а мы за нее будем думать, как лучше устроить жизнь. Воистину надо строить церкви и богоугодные заведения, и даже ста миллионов на это дело будет мало!
— Я думаю, господа, — сказал Пирсон, понявший намек Меллона, — что нам надо ассигновать из государственного бюджета сто миллионов на строительство церквей и богоугодных заведений. Поручим это дело Меллону и Спеллману.
Два Пи стукнул кулаком по столу, привлекая всеобщее внимание, и сказал:
— Я бы отпустил Меллону пятьдесят миллионов и пятьдесят — нам для более широкого внедрения в производство «НБ-4001» и на расширение опытов с «БЧ». Ведь эти сверхсекретные средства помогут нам держать народ в узде.
— Но ты уже получил по секретной статье военного бюджета через Кэмп Дэтрик сорок миллионов долларов! — раздраженно напомнил Пирсон.
— Я не знал об этом ассигновании, — недовольно заявил старик Гобсон.
Остальные члены комитета присоединились к нему и потребовали объяснений. Пирсон делал знаки толстяку помолчать, но тот или не видел, или не хотел их видеть.
— Сверхсекретная работа моих атомщиков! — хвастливо ответил Два Пи. — А результаты — «негритянская болезнь»… как избавление от очень умных…
— Да замолчите вы! — грубо оборвал его Пирсон.
— Я думаю, мы вправе знать! — обиженно отозвался Гобсон.
— Конечно, конечно! — спохватился Пирсон. — Я предлагаю выделить группе Дюпона пятьдесят миллионов и Меллону сто.
— Тогда и мне сто, — настаивал Два Пи. — Я могу объяснить!
Он насмешливо оглядел всех и с удовольствием заметил, что остальные члены комитета недовольны Пирсоном. Это тоже входило в планы Два Пи. С некоторых пор Пирсон слишком усилился, и этот холодный душ весьма будет способствовать его большей сговорчивости.
Старик Гобсон, Фуггер и другие решили про себя в ближайшее же время навестить Два Пи и узнать подробности изобретения, чтобы «случайно» не заболеть «негритянской болезнью».
Громкие крики донеслись из-за закрытых окон. Мак-Манти побледнел, и пальцы его беспокойно задвигались.
— Коммунисты! — вдруг без всякого видимого повода испуганно закричал представитель Кун-Леб.
Одни бросились к окнам, другие к дверям. Мак-Манти завизжал от ужаса.
Два Пи, сидевший возле окна, дергался всем телом, делая нервные попытки встать из узкого кресла или накренить кресло и дотянуться до окна. Тяжелое кресло подвигалось медленно.
Пирсон, более всех сохранивший хладнокровие, закричал, чтобы все оставались на местах, и наконец начал ругаться. Это подействовало отрезвляюще. Он рванул раму и распахнул окно.
— Что там? — крикнул Пирсон в окно.
— Голуби! — был ответ.
— Этого еще недоставало! — сердито сказал Пирсон.
Но не увидел ни одного голубя ни в воздухе, ни на деревьях. Пирсон отошел к столу и позвонил. Явился Дрэйк.
— Что случилось? — сердито спросил Пирсон.
Дрэйк кратко рассказал. Оказалось, что фабрика мороженого прислала огромный торт из мороженого в виде форта Нокс, в котором, как известно, хранится золотой запас Америки. Внутри торта вместо золотого запаса помещалось пять балерин; сверху торт был украшен в честь четы Мак-Манти двумя целующимися голубями. Голуби, как запрещенный символ мира, и послужили причиной изгнания представителя фабрики мороженого, доставившего торт.
Мак-Манти облегченно вздохнул. Пирсон распорядился предложить представителю фирмы срочно изготовить вместо двух голубков двух целующихся жуков и доставить их к обеду.
— Пусть возьмут мой новый быстроходный гидроплан: все равно его надо еще облетывать. Там прекрасный холодильный шкаф, — предложил развеселившийся Мак-Манти.
Дрэйк ушел распорядиться. Все снова заняли свои места.
Когда Пирсон объявил, что акции Международного синдиката пищевой индустрии и сбыта они намерены пока выпустить на небольшую сумму, все насторожились. Если Пирсон не рассчитывает на капиталы со стороны, то на какие капиталы он рассчитывает? Ведь затраты предстоят огромные. Этот вопрос и был задан ему.
— Наша финансовая группа требует на это дело сто миллиардов из будущего военного бюджета! — вдруг громогласно заявил Пирсон.
— Миллиардов? Вы сказали — миллиардов? — воскликнул потрясенный Гобсон.
Два Пи сначала окаменел, а потом начал хохотать. Он трясся всем телом. Глядя на него, начали смеяться и другие. История с голубями требовала разрядки. Заявление Пирсона было почти нереальным, если учесть, что под борьбу с «красной опасностью» и на дела в Корее выжали все.
— Под какой сон ты думаешь получить такие ассигнования? — вытирая слезы, наконец спросил Два Пи.
Пирсон торжественно встал. Он помолчал. Все нетерпеливо ждали.
— Инцидент с пропавшей «летающей крепостью» в Прибалтике, — сказал Пирсон, — опять дал нам шестьсот пятьдесят миллионов военных ассигнований.
— Ну, а сейчас, сейчас подо что мы получим? — нетерпеливо спросил Два Пи.
— Под войну с Китаем! — провозгласил Пирсон и, не дав присутствующим выразить свое удивление, продолжал: — Войну с Китаем мы начнем вскоре, и тогда под нее, как на подготовку большой войны, мы сможем получить на расходы по военному бюджету триста миллиардов долларов года на два. И эти триста миллиардов мы вчерне попробуем распределить сейчас. Вот, в частности, то, ради чего мы собрались. Что же вы не смеетесь? — Пирсон торжествовал.
— Ты, Сэми, национальный герой! — воскликнул Два Пи восторженно.
Всех членов комитета охватил ажиотаж в предвидении огромных прибылей.
— Почему вы не сказали мне об этом, Сэм? — обиженно спросил Мак-Манти.
— Вам нужно беречь здоровье, — сказал он и, вызвав Дрэйка, приказал увезти коляску с Мак-Манти.
Сейчас старик мог только помешать.
Началось обсуждение. Теперь почти все заправилы Комитета двенадцати заговорили с циничной откровенностью. Только Меллон призывал каждый раз имя божие. Остальные обменивались мнениями, как машинисты за кулисами сцены, которым до тонкостей были известны нехитрые секреты театрального реквизита: грома, молнии, ада и рая, повергавшие зрителей в ужас и восторг. Они обсуждали план войны, как режиссеры трюкового сценария, с той разницей, что трюковые фильмы с убийствами, крушениями, взрывами и пожарами снимаются без риска для актеров, но зрители замирают от ужаса за судьбу героя. У Пирсона, Два Пи, Гобсона и остальных организуемые события были действительно кровавы и ужасны, но зрители должны были видеть только замаскированную сторону событий и не знать истинных причин и виновников. Но эти режиссеры забыли о том, что жизнь — не сцена и может преподнести им неожиданные сюрпризы.
Пирсон обратил внимание на странную позу Два Пи, который перегнулся через ручку кресла и старался достать пальцами какой-то предмет с пола, выпавший из коляски Мак-Манти. Пирсон подошел и поднял небольшую вещицу. Не надо было быть Пинкертоном, чтобы узнать в ней крошечный радиоакустофон.
— Радиоакустофон! — крикнул Два Пи.
Но Пирсон сейчас же сунул акустофон под пиджак и жестом призвал всех к молчанию. Он снова вынул акустофон, поднес ко рту и громко произнес:
— Наша задача добиться мира во всем мире!
Затем Пирсон обмотал акустофон носовым платком и спрятал в карман. Он попросил всех удалиться в соседнюю комнату; вызвал Дрэйка, представителя ФБР, Пинкертона и, полный ярости, потребовал объяснений.
8
«Семейный праздник» шел своим чередом. В последующие дни состоялись частные конференции «королей». Каждый из заправил Особого совещательного комитета проводил конференцию со «своими королями», помогая делить между ними полученную им долю прибыли на части.Здесь были не только ожесточенные споры, но и ссоры, потому что получалась та же картина взаимопроникновения и переплетения капиталов.
Сэм Пирсон созвал учредительный съезд директоров правления Международного синдиката пищевой индустрии и сбыта на второй день в Майами. Специально прилетели ранее не приглашенные и не являвшиеся зваными гостями мясные «короли»: Вильсон Свифт и Армур, молочные короли Бордэн и Фэрмон. Директор «Пэт милк», президент организации «Объединенных фермеров», куда входило сто тысяч человек, овощные «короли», фруктовый «король», президент фирмы «Юнайтед Фрут», птичий «король» и многие другие.
— Я спешу и поэтому буду телеграфно краток в определении задач синдиката, — сказал Пирсон. — Синдикат должен командовать производством и сбытом продуктов во всем мире. В этом нам также поможет и план Маршалла. Франции и другим странам незачем сеять пшеницу, они могут разводить цветы. Надо захватить все запасы конкурентов или уничтожить. Синдикат должен командовать всем сельским хозяйством через продовольственные предприятия и фермы.
Журналистам для газетных статей Пирсон сказал об официальной задаче синдиката так:
— Синдикат должен содействовать всемирной гармонии в интересах развития сельского хозяйства всех стран на благо народов!
Пирсон представил Дрэйка как генерального директора Международного синдиката и огласил назначение в директорат синдиката, куда вошли все присутствующие.
В тот же день вечером Пирсон, возвращаясь на остров Кэт-Кей с Дрэйком, спросил его о впечатлении от совещания. Дрэйк, впервые потерявший самоуверенность, сказал, что он еще не разбирается в конкуренции между птичьим «королем» и мясным и ему не совсем понятно, как быть, если фирма «Дюпон», выпускающая витаминизированные корма, не захочет изменить цены.
— Это еще впереди, — сказал Пирсон. — Сейчас для нас главное — Аллен Стронг. Надо сделать так, чтобы Стронг не знал наших истинных целей. Если с ним случится то же, что с капитаном судна «Малькольм Стюард», я спущу с вас шкуру, Дрэйк!
— А что случилось с капитаном «Малькольм Стюард»? — спросил Дрэйк.
— Какого черта, Дрэйк, вы до сих пор не ознакомились с историей применения нами биологического оружия в экономических войнах?! — сказал Пирсон. — Вы, например, можете не знать, что макароны являются национальным кушаньем итальянцев и что для производства макарон идет не всякая мука, а только из твердых сортов пшеницы. Для этого существуют советники и эксперты. Но вы, — продолжал Пирсон, — обязаны превосходно знать оружие, могущее уничтожить растения, убить животных, поразить почву и отравить воду. Засуху и наводнения пока оставим господу богу. Но все, что касается пожаров в лесах и на полях, уничтожения запасов продовольствия с помощью насекомых, микробов, грибков и ядов, — это вы должны знать. Голод — самое мощное средство поставить народы на колени… — Пирсон зевнул. — О чем я хотел сказать?.. Да, о капитане парохода «Стюард». Надо хорошо знать своих исполнителей. Мои люди не сочли необходимым сообщить капитану, какого качества посевное зерно он везет на своем пароходе в подарок одной стране, и сделали правильно. Легче платить деньги или запугивать, чем перевоспитывать людей. Но они плохо знали капитана, и когда работники сельскохозяйственного карантина сообщили, какой «подарок» капитан привез в их страну от нашей фирмы, то этот капитан покончил жизнь самоубийством. Глупо, но поучительно. Пусть это не случится со Стронгом.
Глава VIII
Секрет «НБ-4001»
1
Такси медленно двигалось по улице в потоке других машин. Рядом с шофером сидела миловидная девушка. Занавески на окнах не позволяли видеть, есть ли в машине еще кто-нибудь. А пассажир там был.Устройство такси было не совсем обычным. В багажном ящике, как и у полицейского автомобиля, помещался приемопередаточный радиоаппарат. Правый, изолированный, буфер машины являлся антенной. Роль рупора и микрофона выполняла обычная телефонная трубка, зажатая в левой руке Поля, второго пилота с гидросамолета Мак-Манти. Поль сидел под плащом, заглушавшим его голос.
Некоторые радиослушатели, принимавшие на средних волнах, сквозь шум музыки услышали слабый, но довольно внятный голос. То, что они разобрали, заставило одних подойти к радиоприемникам и наклонить ухо поближе, других выключить приемники, третьих — позвонить знакомым и указать волну. Кое-кто позвонил в полицию. А слышалось вот что:
— «Американцы и американки! Газеты и радио сообщили массу подробностей о грандиозном семейном торжестве Мак-Манти, пригласившего четыреста „самых близких друзей“ в „Клуб миллионеров“. Так называют остров Кэт-Кей, в 85 километрах от Майами, купленный миллионером Луисом Уоспом у правительства. Но газеты и радио не сообщили главного!
Под видом семейного праздника состоялось тайное совещание американского сверхправительства в лице Особого совещательного комитета Национальной ассоциации промышленников. Кроме заправил комитета, присутствовало более ста „королей“!
В свое время был разоблачен заговор монополистов в Абсеконе в 1945 году, когда монополисты заставили Америку стать всемирным полицейским и начать подготовку к новой войне… Теперь же поджигатели войны хотят организовать голод во всем мире. Для этого они используют бактериологическое и другое оружие. Заговорщики усилили психические атаки на слабонервных. Они требуют от газет, чтобы ложь была чудовищной!
Друзья мира, будьте настороже! Заговорщики организуют новую войну. Мирная жизнь — это гибель для капитализма. Ибо капитализм — это не только эксплуатация человека человеком, — это истребление человека человеком. Под флагом военных приготовлений Комитет двенадцати заставит повысить и без того высокие налоги!»
Голос говорившего стал еле слышен. Его забивала основная радиостанция, передававшая музыку. Но вот опять можно было разобрать:
— «Народы Англии, Франции, Италии и других стран должны разоблачать поджигателей войны в своих странах! Народы должны бороться за мир активно, срывая планы поджигателей войны!
Мир не приходит сам — его завоевывают!
Защита мира есть право и обязанность всех народов мира!»
Телеграфная лента известила Сэмюэля Пирсона о радиопередаче сторонников мира. Передача слышалась из разных концов города. Пирсон тотчас бросил все дела, и для него включили радио.
«Пронюхали они уже о Стронге или еще нет?» — с беспокойством думал он. О Стронге ничего не было сказано. Облегченно вздохнув, Пирсон отдал распоряжение во что бы то ни стало задержать разоблачителей.
Улицы и тротуары заполнили толпы перепуганных обывателей. Где-то на окраине города началась паника, и отзвуки ее, как штормовые волны во время бури, докатились и сюда. Поль прекратил передачу, снял плащ и попросил шофера выяснить причину паники. Слухи были самые невероятные. Якобы русские сбросили атомную бомбу в пригороде. Рассказывали подробности о гибели множества людей.
В авторемонтной мастерской, куда приехало такси, Поля встретил старший механик Робин Стилл, невысокий стройный мужчина средних лет, и высказал Полю недовольство его опозданием. Поль сослался на панику.
— Контр-маневр! Ложь! — отозвался на это старший механик. — Сенсация против сенсации. На окраине города лопнула газовая труба, и получился взрыв. Может быть, это и нарочно устроили.
Шофер такси и девушка попрощались и ушли.
Старший механик Робин Стилл жестом пригласил трех мужчин в такси. Двое сели рядом с Полем, один — впереди.
Робин Стилл сел за руль и сказал:
— Мы сначала завезем доктора домой, а потом поедем на митинг сторонников мира. Что делается, что делается! Воззвание сторонников мира всколыхнуло народы. Это сорвало планы поджигателей войны. Образовался фронт борьбы за мир. У нас подписали воззвание два миллиона и двадцать миллионов сочувствующих. — Потом, вспомнив, сказал Полю: — Звонил Эрл и просил тебя прибыть к одиннадцати к гидропорту.
— Эрл привезет «святого дьявола»? — спросил Поль.
— Нет, Мак-Манти боится лететь. Гидросамолет новый, необлетанный. Эрл привезет его челядь… Итак, что скажет нам Джо?
Молодой мужчина, жгучий брюнет с быстрыми карими глазами, сказал очень кратко:
— Франка спасти не удалось. Его пытали. Он молчит. Парень может погибнуть. Может быть, его отправят на опытный полигон в Кэмп Дэтрик, чтобы испытать на нем биобомбу скоротечной чумы… тогда можно попробовать по дороге спасти его. Одним словом, все будет ясно через пять дней. Пока он жив — это точно, но связь установить не удалось.
Старший обратился к бледному, худощавому мужчине в очках:
— К вам, доктор Обри, не доставляли Франка?
Мужчина, которого назвали доктор Обри, нервно приподнялся — он, видимо, не в силах был спокойно сидеть, но, стукнувшись головой о потолок кузова, быстро опустился и, растирая правой рукой голову, сказал:
— Франка не привозили. Но гибнут другие. Мы не имеем права молчать! Неделю назад доставили на опытный полигон Кэмп Дэтрик партию бродяг. Так их назвали… Но это ложь, это… Я не нахожу слов!
— Не волнуйтесь, Обри, и расскажите толком, — предложил Робин Стилл.
— Мне удалось выяснить, — сказал доктор Обри. — Этих людей, которые сейчас на полигоне, законтрактовали в Мексике на сбор фруктов, ну и доставили на самолетах контрабандным путем, без паспортов. Вы ведь знаете, что существуют воздушные линии для контрабандной перевозки людей и грузов… — Доктор стал объяснять.
— Знаем, не отвлекайтесь, — поправил его Стилл.
— А когда эти контрабандные рабочие закончили сбор плодов, законтрактовавшее их Общество фермеров отказалось платить, ссылаясь на то, что они весь заработок проели. Ну, а рабочие требовали платы…
— Я могу закончить за вас, Обри, — вмешался полный мужчина. — Тогда Общество фермеров, как делает обычно, объявило их бродягами, и полиция арестовала их за бродяжничество.
— Да, именно так, — сказал доктор Обри, — и этих несчастных доставили к нам на опытный полигон.
— У вас их прикончили? — спросил Поль.
— Да! — кратко ответил Обри, продолжая машинально потирать голову. Он всем телом повернулся к Стиллу, сидевшему рядом за рулем, и, нервно сжав руки, прошептал: — Я не могу больше, не могу… сил нет!.. Гибнут невинные… Я уйду…
— Стоп, док! — прервал его Стилл. — Я… Да что я — мы все сочувствуем вам. Вы знаете, что уйти с работы в Кэмп Дэтрик не так просто. Как только вы захотите уволиться, вас прикончат… Вам надо бежать, переменив имя и фамилию. Но вы не сообщили насчет сухой крови. Удалось?
— О да, о да! — заспешил Обри. — Сухую человеческую кровь поставляют «банки крови». Эти «банки крови» скупают кровь у безработных за гроши. Высушенная человеческая кровь разбавляется и служит питательной средой для подкормки миллионов блох, носителей скоротечной чумы… Да что миллионов! Этих блох — десятки килограммов. Их скоро должны экспортировать в другие страны.
— Выступите и расскажите народу о готовящейся чумной войне, о заговоре против мира… — сказал Поль.
— Об этом и будет идти речь, — прервал его Стилл. — Я понимаю ваше состояние, Обри. Но надо спасти миллионы жизней. Ведь предполагаемое заражение чумой свободолюбивых народов и целых стран необходимо для американского вмешательства под флагом медицинской помощи. Эти чумные микробы приготовлены и для прогрессивных американцев… Во всяком случае, надо спасти Франка. А как насчет «НБ-4001», не выяснили?