Страница:
Жалобно завыла измученная корова в одной из секций. Ей, наверно, тоже было ведомо чувство страха.
Поршень осторожно пошел вперед, в недоумении озираясь.
Что за ерунда? Что им опять понадобилось, этим неугомонным гимназистам? Когда их ждать в следующий раз?
В облаке пыли обозначилась угловатая фигура близнеца. Он подошел к Поршню и остановился рядом, готовый к другим приказам.
— Понял, чего делается? — пробормотал Поршень.
Боец безмолвствовал.
Поршень медленно пошел дальше. База рассекречена, и теперь необходимо было срочно менять место. Впрочем, никакой проблемы в этом Поршень не видел. Ему было наплевать на то, где несчастному Пакле придется коротать дни. Тем более что тому, кажется, очень понравилось колоться опиумом.
Он остановился прямо под проломанным потолком. И понял: Кира украл у него ящик с замороженным покойником. Уму непостижимо… Ну, допустим, дело не в покойнике, а в том, что эта штука могла летать. Стоило ему из-за этого рисковать, лезть прямо в лапы близнецов, если у него и так была другая летающая машина? Значит, имелся какой-то далеко идущий замысел…
Поршень почувствовал, что вокруг него прямо-таки сгущаются странные события, от которых не стоит ждать ничего хорошего. Давно пора было принимать решительные меры. Кира стал слишком опасен.
И тут его взгляд наткнулся на пузырящуюся лужу и две оторванных ноги. Сердце Поршня словно покрылось ледяной коркой. Он долго смотрел на останки бойца и с каждой минутой все яснее понимал: у него отняли одного из верных слуг. Его лишили половины той несокрушимой и грозной силы, которой он до последней минуты обладал.
Это было куда хуже и серьезней рассекреченной базы. Это был проигрыш, почти провал. Остался всего один боец. Не станет этой последней боевой единицы — не останется вообще ничего!
Поршня затрясло от обиды и ярости. Он знал, чувствовал, что когда-нибудь лишится поддержки безмолвных близнецов. Но не предполагал, что это может произойти так скоро и так глупо.
Неподалеку раздался слабый жалобный стон. Поршень сначала не обратил внимания: он подумал, что невменяемый Пакля ползает где-нибудь поблизости. Но стон повторился, и Поршень навострил уши. Это был явно не Пакля.
В нескольких шагах от себя Поршень увидел обвалившийся штабель старых деревянных поддонов, в которых на стройки доставляют кирпичи. Из-под потемневших досок торчала чья-то рука, пальцы на которой конвульсивно сжимались и разжимались.
— А ну проверь, — велел Поршень бойцу. Ему стало не по себе, губы мгновенно пересохли.
Тяжелые поддоны с грохотом полетели в сторону. Через несколько секунд Поршень увидел покрытое пылью лицо Хряща, искаженное болезненной гримасой. На его теле болтались какие-то железяки, скрепленные ремнями.
Поршень ощутил, как снова его начинает переполнять ярость. Он отпихнул бойца и, взяв у него автомат, приставил ствол к груди Хряща.
— Ты завалил моего боевика, — произнес он ледяным голосом. — Ты понял, что ты сделал? Понял, урод, отвечай?!
Хрящ стонал, он, похоже, совсем плохо соображал, что происходит.
— Ты оставил меня без бойца, — продолжал Поршень. — Думаешь, я тебя за это просто пристрелю? Хрен ты угадал, сука! Я из тебя нового бойца сделаю. Ты понял, козел?
Хрящ ничего не понимал, но Поршень не замечал этого.
— Тебя привяжут к столбу, как свинью, обмотают трубочками и вставят батарейку в мозги, ясно? Будешь бегать за мной на задних лапках и лизать мне задницу, скотина!
Поршень размахнулся и в ярости ударил Хряща ботинком в бок. Тот вскрикнул и, кажется, сразу потерял сознание.
Поршень перевел дыхание и швырнул автомат на пол. Боец неподвижно стоял рядом, ожидая приказа.
— Вот тебе новый экземпляр для живодерки, — сказал Поршень. — Занимайся в свое удовольствие.
— А я откуда знаю, где Хрящ? — раздался в темноте все еще дрожащий голос промзаводского вожака. — Да я вообще не въезжаю, чего творится.
— Сволочь… — в сердцах выпалил Кирилл. Он машинально попытался нащупать рацию, но вспомнил, что рации нет. — Как ты сюда попал, говори!
— Ну чего… — Дрын был настолько испуган, что оправдывался перед Кириллом, как двоечник перед учителем. — Мы Паклю искали. Решили подождать, картишки разложили, все дела… Потом Вано за самогонкой сбегал… Ну я закемарил чуть. Проснулся — все трясется. Я побежал, тут вдруг пол подо мной проваливается, и я в подвале. Кругом треск, вопли, дым. Я сюда и спрятался…
— Ну ты и кретин, — сокрушенно проговорил Кирилл. — Ты хоть понимаешь, что натворил?
— Ничего я не понимаю, — удрученно ответил Дрын. Капсула чуть покачивалась — она летела, поднимаясь все выше. Становилось холодно. От бессилия и обиды Кирилл не находил себе места. Ему нужна была рация, ему требовалось связаться с Хрящем, с Машкой…
Вместо этого он летел, сам не зная куда, в холодной железной коробке, да еще в компании с трясущимся от ужаса Дрыном.
— Ну ты и козел, — снова вздохнул Кирилл. Дрын ничего не ответил.
В какой-то момент Кирилл понял, что не чувствует под собой пол. Показалось, что капсула начала падать, Дрын даже как-то тоскливо вскрикнул. Но это ощущение быстро прошло.
Капсула вздрогнула, ткнувшись во что-то твердое. Снаружи по ее металлическим стенам пробегали то скрежет, то мелкое постукивание, то противная вибрация.
— Чего там? — подал голос Дрын. — Чего теперь будет-то?
— Хана тебе будет, — огрызнулся Кирилл. — Расстрел без права переписки. Нечего лазить где не надо…
— Ну правда, куда нас?
—А, отвали…
Кто-то снаружи начал вскрывать створки люка, постукивая металлическими инструментами. Наконец прорезался свет, Кирилл первым выпал в холодную шлюзовую камеру. Здесь было несколько человек, они схватили Кирилла под руки, словно боялись, что он свалится без сил.
— Где Машка? — спросил Кирилл, но ему не ответили.
Мелькнуло встревоженное лицо Спартака.
— Ты один?
— Нет, не один, — буркнул Кирилл.
Вытащили Дрына, который упирался и рвался обратно в капсулу.
— Это еще что такое? — донесся удивленный голое Спартака.
— Сюрприз, — презрительно усмехнулся Кирилл. — Где Машка, скажите кто-нибудь.
Его укутали в мягкую теплую ткань, вывели в коридор, в котором уже приходилось бывать. Тут же подбежала Машка — белая, как мел.
— Кирилл! Ты целый, слава богу…
— Машка, где Хрящ?
— Разве он не с тобой? — Машка удивилась, но, похоже, не очень встревожилась.
— Я его потерял внизу, я и рацию тоже потерял, — в отчаянии проговорил Кирилл. — Он там один остался.
— Мне показалось… — Машка на секунду задумалась, что-то вспоминая. — Я слышала — он передавал, чтоб мы уходили. Он говорил, что все нормально, я не очень хорошо поняла…
— Что он говорил, вспомни!
— Больше ничего. Я думала, он с тобой, Кирилл.
— Сейчас увидишь, кто со мной…
Машка наконец заметила Дрына. Его вывели в коридор, при этом целых четыре человека держали его за руки. Дрын был не в себе, он то и дело вырывался и что-то выкрикивал.
— Это… это откуда? — изумленно выдавила Машка.
— Ну что, как все прошло? — раздался рядом голос Спартака.
— Прекрасно! — Кирилл со злостью рассмеялся. — Весело и легко!
— Кирилл, перестань! — крикнула Машка. — Они не виноваты, ты сам захотел рискнуть. Вот и рискнул!
— Что происходит? — встревожился Спартак.
— Хрящ там остался! — закричал Кирилл. — Один с этими вашими киборгами!
— Спокойно, прошу вас, ребята! — Спартак успокаивал, но, кажется, сам чего-то испугался. — Не нужно волноваться. Капсула у нас, андроиды не могут полноценно функционировать без ретранслятора. Вашему другу там ничего не угрожает.
— Я сам хочу это увидеть! — Кирилл уже почти не владел собой. — Отправляйте меня обратно, прямо сейчас.
— Это исключено, — Спартак замотал головой. — Это опасно. Полупериод заканчивается через двадцать минут, начало следующего — через четырнадцать часов. Вы должны побыть здесь. Кроме того, психологическая реабилитация…
Кирилл вдруг сжал виски ладонями. На него неожиданно, навалилась невыносимая головная боль. Возможно, от всего, что пришлось перенести.
Его куда-то повели, усадили, дали что-то выпить. Потом стало совсем легко, но глаза почему-то нипочем не хотели открываться. Кирилл уснул, не дождавшись, пока его перетащат на кровать.
Еще раньше уснул под воздействием особого снадобья ошалевший Дрын.
И еще Кирилл услышал голоса. Ему показалось, что разговаривают Машка и Спартак. Он сдернул с кровати простыню, завернулся в нее и подошел к окну.
Дом окружали высокие сосны, за стеной которых прятался остальной мир. Действительно, Машка и Спартак сидели в зеленом дворике на раскладных стульях и беседовали. Спартак сегодня был одет в обычные синие брюки и просторную майку.
Кирилла они увидеть не могли. Он прислушался.
— Значит, это навсегда? — печально сказала Машка.
— Ты должна была об этом знать, — ответил Спартак.
— Но я не хочу навсегда. Может быть, когда-нибудь снова получится?..
— Не получится. Пойми, Маша, второй раз это просто не может получиться. Я объясню, уже опубликованы данные исследований. Одновременно в двух концах Галактики произошли взрывы сверхновых. Мы еще не видели их, да и не увидим, но какие-то неизвестные волновые потоки внепространственного характера достигли Солнечной системы и вступили во взаимодействие с гиперполярным каналом. Из-за этого образовался пульсирующий провал во времени, в который мы вывалились…
— Зачем вы мне это говорите?
— Чтобы ты поняла сама. Второго подобного стечения обстоятельств не будет. Единственный шанс — это синтезировать такие же энергетические потоки и направить их в гиперканал. Может быть, наши далекие потомки смогут повторить что-то подобное.
— Но нам от этого — ни тепло ни холодно, — с горечью проговорила Машка.
—Что?
— Ничего… Сколько у нас времени?
— Трудно сказать. Напряженность поля слабеет, хотя и медленно. Думаю, еще дней пять-семь. После этого входить в провал будет опасно. Маша, ты должна была это предвидеть.
— Да, конечно. Мне просто очень тяжело будет расставаться с вами. Вы — такие хорошие люди.
— У тебя дома тоже есть хорошие люди.
— У меня дома никого нет! — с вызовом напомнила Машка.
— Извини…
Кирилл отошел от окна. Он отыскал в комнате свою одежду и торопливо натянул ее на себя. Он вдруг вспомнил про Хряща, оставшегося на фабрике, но почему-то теперь воспринял это спокойно. Наверно, Спартак прав, бояться нечего. Бионетики сгинули, Поршень остался ни с чем. А тем более Хрящ против него — в броне и с оружием. Выкрутится, в общем. Да он и сам передавал по рации, что все нормально.
Кирилл, правда, не знал, сам ли он так легко успокоился или это какие-то лекарства придают ему уверенность.
Он легко нашел выход из дома во дворик. Спартак увидел его, улыбнулся и встал, приглашая садиться на свое место. Кирилл сел, взглянув на Машку. Она тоже улыбнулась, хотя и невесело.
— Нас перенесло к вам в будущее? — уточнил на всякий случай Кирилл.
— Почему перенесло? Просто мы доставили вас с базы на Землю.
— А зачем?
— А что вам там делать? Кирилл пожал плечами.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Спартак.
— Терпимо. Только не пойму, зачем вы меня всегда вырубаете, когда надо куда-то перелететь?
— Ну так уж выходило, что… Больше такого не будет. Обратно полетишь в полном сознании, обещаю.
Спартак прошелся взад-вперед, словно лектор перед аудиторией. Руки его то сплетались перед грудью, то смыкались за спиной. Он, похоже, собирался сказать что-то важное и подыскивал нужные слова.
Он, наконец, остановился и посмотрел на Кирилла.
— У вас все очень хорошо получилось. Даже лучше, чем мы ожидали. И быстрее, и… и вообще, лучше. Главное, вы спасли нашего офицера. Это очень важное событие для нас, вы даже не подозреваете, насколько важное.
Кирилл искоса наблюдал за Спартаком, не зная, чего ожидать после таких речей. А может, он сейчас скажет: «Давайте в том же духе, ребята. Поработайте на нас еще малость, у вас хорошо получается…»
— Сегодня, — продолжал Спартак, — мы решили устроить небольшой праздник в честь завершения нашей совместной операции. Хотим, чтобы и вы присутствовали.
— Меня не будет, дядя Спартак, — напомнила Машка. — Вы же обещали…
— Да-да, Маша, ты же будешь в Австралии… Но ты постараешься вернуться хотя бы к концу праздника?
— Конечно, я обязательно должна всех увидеть.
— А спасенный офицер тоже будет на празднике? — спросил Кирилл. — Или пока в морозилке полежит?
— В морозилке? — удивился Спартак. — Почему? Нет, его уже вывели из заморозки. Он жив, он в госпитале, видимо, завтра его начнут осторожно выводить из комы. Но у меня один вопрос…
— Что такое? — насторожился Кирилл.
— Этот человек, которого мы подняли вместе с тобой…
—Дрын, что ли?
— Да, этот парень… Он имеет какое-то отношение к… Одним словом, мы можем до возвращения продержать его во сне. Или вы настаиваете, чтобы и он присутствовал на нашем торжестве?
Кирилл пожал плечами. Ему не очень понравилась мысль, что Дрын будет лежать под наркозом, пока остальные веселятся. Пусть он и мазутник, но все же человек. И, можно сказать, собрат по несчастью.
— Да пусть присутствует. Если будет выпендриваться, я ему щелкну в торец — и все дела. Пускай приходит.
«Будет, на крайний случай, с кем выпить», — подумал он про себя.
— Хорошо… — задумчиво кивнул Спартак. — И вот еще… Нет, оставим это. До вечера ты, Кирилл, побудешь здесь, отдохнешь. Не отходи далеко от дома… Впрочем, тебя далеко и не пустят, здесь все охраняется.
— А может, я тоже хочу в Австралию.
— Ты действительно хочешь в Австралию? — Спартак, кажется, огорчился. — Мы надеялись, что ты будешь присутствовать… Маша говорила, ты очень много сделал..
— Хрящ тоже много сделал. А его на праздник не приглашают.
— Вот что тебя беспокоит… — Спартак задумался, потирая лицо ладонью. — Но я же говорил, что за него не нужно волноваться…
— А я и не волнуюсь. И в Австралию мне тоже не надо, это я так сказал. Все равно не пустите. Я лучше посижу тут в садике, в себя приду. Только сигареты отдайте, ладно?
— Чего еще за праздник? — спросил Кирилл у Машки, когда Спартак ушел. — Салют и танцы до упаду?
— Не знаю. Я никогда не бывала на их праздниках.
— А в Австралии чего?
— Я давно мечтаю побывать в Сиднейской опере. Боюсь, дома у меня такого шанса не будет.
— Опера? — с недоумением хмыкнул Кирилл. — Прилетишь, сходишь в областной драмтеатр — вот тебе и опера.
— Нет, Кирилл, Сиднейская опера — это что-то особенное, — мечтательно проговорила Машка. — Она находится прямо на берегу океана — огромное белое здание, похожее на парусник. Здесь оно не совсем такое, как в наши времена, гораздо лучше.
— Ну не знаю… Объясни мне, Машка, одну вещь. Почему, как тебе что-то нужно, так пожалуйста — и Луна, и Австралия… А нам только сидеть и нос не высовывать. Я еще в прошлый раз подозревал, что Спартак нам мозги пудрит насчет всяких взаимных влияний.
— Понимаешь, Кирилл… — похоже, Машка попала в трудное положение. — Они хорошо меня знают. Они ко мне привыкли.
— Понимаю, — охотно согласился Кирилл. — Нас, косорылых, лучше на цепи держать и в наморднике.
— Нет, это не так! Ну хочешь, я уговорю дядю Спартака — ты тоже полетишь со мной?
— Да ладно, не напрягайся. Я и не ждал, что с нами тут будут особо цацкаться. Машка, я слышал, как вы разговаривали… Что, лавочка закрывается?
Машка кивнула.
— Мы больше никогда не попадем сюда. И не увидим их. Мне почему-то так грустно…
— Оставайся.
— Нет, этого нельзя, — покачала головой Машка.
— Почему? Взаимные влияния?
— Не только… Понимаешь, тут своя жизнь. И у меня тоже должна быть своя жизнь. Ну как тебе объяснить?
— Не надо, я примерно понял. «Есть такое слово — родина, сынок», правильно?
— В общем, да.
— А знаешь, Машка, я сначала думал, что ты пришелец из будущего. Что тебя специально к нам заслали в Зарыбинск.
— Почему? — рассмеялась Машка.
— Ну, потому что тебе тут все разрешают, ты тут свой человек и потому, что…
— Почему?
— Честно? Ты какая-то странная.
— Странная?
— Ну нет, я не так сказал. Особенная. Ты у нас в городке такая одна. Ни на кого не похожа.
— И это плохо?
— Нет, что ты!
— Спасибо… Ты тоже особенный, Кирилл.
— Еще чего!
— Я серьезно. Я ведь только поэтому обратилась к тебе, а не к другим ребятам.
— А я думал, потому, что у меня мать в архиве работает.
— Нет. Ты надежный и еще — серьезный. И ты сразу согласился мне помогать.
— Ну и что? — Кирилл пожал плечами. — Все бы согласились. Хрящ — тот вообще пищал от восторга.
— Ну ему это нравилось. А тебе — не нравилось, но ты все равно помогал мне. Все равно не бросал, хоть и спорил все время.
— Подумаешь… — Кирилл нахмурился, чтобы скрыть смущение. Потом сладко потянулся и сказал: — Ох, и напьюсь я сегодня.
— Сомневаюсь, — Машка хитро улыбнулась, но Кирилл не обратил на это внимания. Машка встала, протянула ему руку.
— Мне пора. Вечером увидимся.
— Пока, — кивнул Кирилл. — Привет папуасам.
Некоторое время Кирилл с усмешкой наблюдал за. ним, потом крикнул:
— Дрын, а Дрын! Любишь смотреть, как мухи трахаются?
Дрын обернулся, но ничего не ответил, продолжая с неподдельным интересом разглядывать ветки и листья.
Кирилл потоптался на месте, не выдержал и тоже подошел.
На вид это было обычное деревце. Но вдруг Кирилл заметил, что некоторые веточки у него прозрачные, словно из стекла, и внутри что-то струится.
— Что еще за хреновень такая? — пробормотал наконец Дрын. — Типа автополива, что ли?
— Не трогайте там ничего, пожалуйста, — донесся от дома голос Спартака. — Это система кислородного барьера, вам лучше там не стоять.
— Не угадал, — развел руками Кирилл. Спартак на этот раз был в своей офицерской форме, которая просто сияла от обилия разных металлических деталей и вставочек. Он и держался по-особому — как-то официально.
— Проходите в дом, — сказал он, — вас ждет косметолог.
— Это еще зачем? — возмутился Кирилл.
— Мы решили, что перед торжеством вам надо придать подобающий вид. Не волнуйтесь, это быстрая и простая процедура. Кстати, не хотите ли переодеться в новое?
— Нет, не надо, — запротестовал Кирилл. Он еще помнил свое пробуждение в розовой распашонке. Кто их знает, чего они подберут ему на этот раз.
— Куда идем-то? — хмуро поинтересовался Дрын.
— Иди, иди, — Кирилл тихо рассмеялся. — Сейчас тебе там губки подкрасят, глазки подведут…
В небольшой комнатке было устроено нечто вроде импровизированной парикмахерской с зеркалом и кучей приспособлений. Кирилл сел в кресло и вокруг него засуетился небольшой, очень подвижный человек с гладко прилизанными волосами. Он ничего не спрашивал и не советовал, только все время что-то бормотал себе под нос.
По волосам Кирилла прошлась урчащая машинка с десятком блестящих подвижных дисков на конце, потом его лицо протерли влажной холодной салфеткой и обмели каким-то кремом, обмазали чем-то, снова обмели и наконец побрызгали голову чем-то душистым.
Кирилл внимательно посмотрел на себя в зеркало. По большому счету в его облике ничего не изменилось, разве что лицо стало каким-то гладким, чуть слащавым. После процедуры он сам себе напоминал чисто вымытую тарелку.
Зато с Дрыном мастер возился куда дольше. Кирилл чуть не заснул, пока ждал его во дворе. Наконец Дрын вышел, и Кирилл изумленно присвистнул.
Дрын изменился, но нельзя было точно определить, в чем именно. Вроде бы везде было прибавлено и убавлено по капле. Остались те же огромные зубы навыкате, те же патлы болтались по воротнику. По-прежнему Дрын был похож на лошадь, но теперь эта лошадь стала породистой, что ли, облагороженной. Во всем его облике появилась некая значительность.
— Дрын, — тихо проговорил Кирилл. — Что с тобой сделали?
— Что? — встревожился Дрын.
— Да ты знаешь, на кого ты теперь похож?
— На кого?
— Не знаю… На художника какого-то. Нет, на композитора — вот! Тебе только концертом дирижировать.
— Да? — Дрын призадумался.
Кирилл продолжал его разглядывать. Он думал, что сменить бы вьетнамские джинсы и кроссовки на фрак — точно получился бы композитор.
— Нам пора, — сказал Спартак.
Их ждал оранжевый автомобильчик, похожий на игрушку. Окна и кабина водителя были зашторены — похоже, здесь строго следили за тем, чтобы гости не увидели лишнего. Впрочем, Кирилл выглядывал через щелку, но ничего особенного не видел. Вдоль дороги стояли сосны, иногда среди них мелькали деревянные домики.
— Кира, — очень тихо, почти не шевеля губами, прошептал Дрын. — Куда нас везут?
— А тебе не сказали?
— Сказали, но я что-то не понял.
— Бухать, — коротко объяснил Кирилл. — А куда мы с тобой попали, тебе сказали? Или тоже не понял?
— Город будущего, — многозначительно ответил Дрын, но не ясно было, что он под этим понимает. Впрочем, Кирилл полагал, Дрыну все равно, где выпить, лишь бы на халяву.
Их привезли к живописному трехэтажному особнячку, окруженному высоким глухим забором. Перед тем как войти, Кирилл успел прочитать часть вывески:
«Долевое войсковое подразделение открытого типа…»
В просторном холле он вдруг застыл как вкопанный. Вдоль стен неподвижно стояли бионетики в полной боевой экипировке. Спартак вежливо подтолкнул его в спину и предложил идти дальше, но Кирилл попросил задержаться.
Ему хотелось все рассмотреть. Он сразу понял, что бионетики не настоящие — это манекены или что-то вроде восковых фигур. Это была выставка боевых андроидов.
Кирилл пошел вдоль стены. Бионетики были разными. Машка и не говорила, что такие бывают. У одних были устрашающие физиономии — с клыками, выпученными глазами и крючковатыми носами. Другие имели странно изогнутые вытянутые или укороченные конечности, приспособленные, видимо, для каких-то особых целей. Некоторые были соединены с какими-то механизмами — у них прямо из туловища торчали железные захваты и кронштейны, а над глазами поблескивали стеклами оптические приборы.
Экскурсия по этой жутковатой кунсткамере оставила у Кирилла тягостное впечатление. Зато Дрын был вполне спокоен.
— Ну и что, — сказал он. — Я раз видел, в город привозили музей. Разные зародыши в банках — от алкашей, от наркоманов… Некоторые двухголовые, а другие вообще…
— А ты случайно не из такой банки вылупился? — поинтересовался Кирилл.
— А чо ты наезжаешь?! — обозлился Дрын и замолчал.
Спартак провел их в следующее помещение. Едва ребята вошли, их тут же оглушил поднявшийся шум. В большой ярко освещенной комнате было не меньше полусотни мужчин и женщин. Впрочем, как заметил Кирилл, женщин было гораздо больше. Почти все — в военной форме, такой же щегольской и усыпанной блестящими штучками, как мундир Спартака. Сборище сияло, словно груда новогодних игрушек. Оно аплодировало и шумело, выражая радость. Кириллу захотелось тут же шагнуть обратно, он смутился и вообще почувствовал себя неуютно. Но сзади подталкивал Спартак.
Замелькали лица, руки, значки, погоны… Все что-то говорили, хлопали его по плечам, куда-то тянули. У Кирилла голова пошла кругом. Он заметил, что Дрына тоже все приветствуют, и тот с очень самодовольным видом улыбается и отвечает на рукопожатия.
И вдруг он увидел знакомое лицо. Перед ним стояла Ираида — красивая, улыбчивая. Она что-то говорила, видимо, тоже благодарила, но Кириллу плохо удавалось ее расслышать. Он разобрал только, когда она спросила:
— А почему с вами нет Сережи? Где он?
— Кто, Хрящ? Знать бы самому, где он… — ответил Кирилл, и тут его снова куда-то потащили.
Рядом образовался Дрын, радостно потирающий руки.
— Кира, чего это они? — спросил он.
— Ничего, просто хорошие люди.
— Н-да? А ты обещал, что наливать будут.
— Вот и попроси…
Впрочем, ничего просить не потребовалось. Кирилл обнаружил среди толпы нескольких девушек-японок в одинаковых розовых платьях до пола. Они разносили подносы с бокалами и расставляли угощение на столах. Девушки были так поразительно похожи друг на друга, что Кирилл нашел Спартака и осторожно спросил у него:
— Эти тоже киборги?
— Прислуга? Да, это андроиды. Если что-то понадобится — позови. У них имена нашиты на платьях, видишь? Только не пытайся просто поболтать, они не смогут ответить.
— Я и не собирался, — замотал головой Кирилл. Он поежился, ему не верилось, что эти красивые изящные девчонки могут быть искусственными существами.
Поршень осторожно пошел вперед, в недоумении озираясь.
Что за ерунда? Что им опять понадобилось, этим неугомонным гимназистам? Когда их ждать в следующий раз?
В облаке пыли обозначилась угловатая фигура близнеца. Он подошел к Поршню и остановился рядом, готовый к другим приказам.
— Понял, чего делается? — пробормотал Поршень.
Боец безмолвствовал.
Поршень медленно пошел дальше. База рассекречена, и теперь необходимо было срочно менять место. Впрочем, никакой проблемы в этом Поршень не видел. Ему было наплевать на то, где несчастному Пакле придется коротать дни. Тем более что тому, кажется, очень понравилось колоться опиумом.
Он остановился прямо под проломанным потолком. И понял: Кира украл у него ящик с замороженным покойником. Уму непостижимо… Ну, допустим, дело не в покойнике, а в том, что эта штука могла летать. Стоило ему из-за этого рисковать, лезть прямо в лапы близнецов, если у него и так была другая летающая машина? Значит, имелся какой-то далеко идущий замысел…
Поршень почувствовал, что вокруг него прямо-таки сгущаются странные события, от которых не стоит ждать ничего хорошего. Давно пора было принимать решительные меры. Кира стал слишком опасен.
И тут его взгляд наткнулся на пузырящуюся лужу и две оторванных ноги. Сердце Поршня словно покрылось ледяной коркой. Он долго смотрел на останки бойца и с каждой минутой все яснее понимал: у него отняли одного из верных слуг. Его лишили половины той несокрушимой и грозной силы, которой он до последней минуты обладал.
Это было куда хуже и серьезней рассекреченной базы. Это был проигрыш, почти провал. Остался всего один боец. Не станет этой последней боевой единицы — не останется вообще ничего!
Поршня затрясло от обиды и ярости. Он знал, чувствовал, что когда-нибудь лишится поддержки безмолвных близнецов. Но не предполагал, что это может произойти так скоро и так глупо.
Неподалеку раздался слабый жалобный стон. Поршень сначала не обратил внимания: он подумал, что невменяемый Пакля ползает где-нибудь поблизости. Но стон повторился, и Поршень навострил уши. Это был явно не Пакля.
В нескольких шагах от себя Поршень увидел обвалившийся штабель старых деревянных поддонов, в которых на стройки доставляют кирпичи. Из-под потемневших досок торчала чья-то рука, пальцы на которой конвульсивно сжимались и разжимались.
— А ну проверь, — велел Поршень бойцу. Ему стало не по себе, губы мгновенно пересохли.
Тяжелые поддоны с грохотом полетели в сторону. Через несколько секунд Поршень увидел покрытое пылью лицо Хряща, искаженное болезненной гримасой. На его теле болтались какие-то железяки, скрепленные ремнями.
Поршень ощутил, как снова его начинает переполнять ярость. Он отпихнул бойца и, взяв у него автомат, приставил ствол к груди Хряща.
— Ты завалил моего боевика, — произнес он ледяным голосом. — Ты понял, что ты сделал? Понял, урод, отвечай?!
Хрящ стонал, он, похоже, совсем плохо соображал, что происходит.
— Ты оставил меня без бойца, — продолжал Поршень. — Думаешь, я тебя за это просто пристрелю? Хрен ты угадал, сука! Я из тебя нового бойца сделаю. Ты понял, козел?
Хрящ ничего не понимал, но Поршень не замечал этого.
— Тебя привяжут к столбу, как свинью, обмотают трубочками и вставят батарейку в мозги, ясно? Будешь бегать за мной на задних лапках и лизать мне задницу, скотина!
Поршень размахнулся и в ярости ударил Хряща ботинком в бок. Тот вскрикнул и, кажется, сразу потерял сознание.
Поршень перевел дыхание и швырнул автомат на пол. Боец неподвижно стоял рядом, ожидая приказа.
— Вот тебе новый экземпляр для живодерки, — сказал Поршень. — Занимайся в свое удовольствие.
* * *
— Дрын, ты откуда тут взялся, придурок! — крикнул Кирилл, теряя самообладание. — Где Хрящ?!— А я откуда знаю, где Хрящ? — раздался в темноте все еще дрожащий голос промзаводского вожака. — Да я вообще не въезжаю, чего творится.
— Сволочь… — в сердцах выпалил Кирилл. Он машинально попытался нащупать рацию, но вспомнил, что рации нет. — Как ты сюда попал, говори!
— Ну чего… — Дрын был настолько испуган, что оправдывался перед Кириллом, как двоечник перед учителем. — Мы Паклю искали. Решили подождать, картишки разложили, все дела… Потом Вано за самогонкой сбегал… Ну я закемарил чуть. Проснулся — все трясется. Я побежал, тут вдруг пол подо мной проваливается, и я в подвале. Кругом треск, вопли, дым. Я сюда и спрятался…
— Ну ты и кретин, — сокрушенно проговорил Кирилл. — Ты хоть понимаешь, что натворил?
— Ничего я не понимаю, — удрученно ответил Дрын. Капсула чуть покачивалась — она летела, поднимаясь все выше. Становилось холодно. От бессилия и обиды Кирилл не находил себе места. Ему нужна была рация, ему требовалось связаться с Хрящем, с Машкой…
Вместо этого он летел, сам не зная куда, в холодной железной коробке, да еще в компании с трясущимся от ужаса Дрыном.
— Ну ты и козел, — снова вздохнул Кирилл. Дрын ничего не ответил.
В какой-то момент Кирилл понял, что не чувствует под собой пол. Показалось, что капсула начала падать, Дрын даже как-то тоскливо вскрикнул. Но это ощущение быстро прошло.
Капсула вздрогнула, ткнувшись во что-то твердое. Снаружи по ее металлическим стенам пробегали то скрежет, то мелкое постукивание, то противная вибрация.
— Чего там? — подал голос Дрын. — Чего теперь будет-то?
— Хана тебе будет, — огрызнулся Кирилл. — Расстрел без права переписки. Нечего лазить где не надо…
— Ну правда, куда нас?
—А, отвали…
Кто-то снаружи начал вскрывать створки люка, постукивая металлическими инструментами. Наконец прорезался свет, Кирилл первым выпал в холодную шлюзовую камеру. Здесь было несколько человек, они схватили Кирилла под руки, словно боялись, что он свалится без сил.
— Где Машка? — спросил Кирилл, но ему не ответили.
Мелькнуло встревоженное лицо Спартака.
— Ты один?
— Нет, не один, — буркнул Кирилл.
Вытащили Дрына, который упирался и рвался обратно в капсулу.
— Это еще что такое? — донесся удивленный голое Спартака.
— Сюрприз, — презрительно усмехнулся Кирилл. — Где Машка, скажите кто-нибудь.
Его укутали в мягкую теплую ткань, вывели в коридор, в котором уже приходилось бывать. Тут же подбежала Машка — белая, как мел.
— Кирилл! Ты целый, слава богу…
— Машка, где Хрящ?
— Разве он не с тобой? — Машка удивилась, но, похоже, не очень встревожилась.
— Я его потерял внизу, я и рацию тоже потерял, — в отчаянии проговорил Кирилл. — Он там один остался.
— Мне показалось… — Машка на секунду задумалась, что-то вспоминая. — Я слышала — он передавал, чтоб мы уходили. Он говорил, что все нормально, я не очень хорошо поняла…
— Что он говорил, вспомни!
— Больше ничего. Я думала, он с тобой, Кирилл.
— Сейчас увидишь, кто со мной…
Машка наконец заметила Дрына. Его вывели в коридор, при этом целых четыре человека держали его за руки. Дрын был не в себе, он то и дело вырывался и что-то выкрикивал.
— Это… это откуда? — изумленно выдавила Машка.
— Ну что, как все прошло? — раздался рядом голос Спартака.
— Прекрасно! — Кирилл со злостью рассмеялся. — Весело и легко!
— Кирилл, перестань! — крикнула Машка. — Они не виноваты, ты сам захотел рискнуть. Вот и рискнул!
— Что происходит? — встревожился Спартак.
— Хрящ там остался! — закричал Кирилл. — Один с этими вашими киборгами!
— Спокойно, прошу вас, ребята! — Спартак успокаивал, но, кажется, сам чего-то испугался. — Не нужно волноваться. Капсула у нас, андроиды не могут полноценно функционировать без ретранслятора. Вашему другу там ничего не угрожает.
— Я сам хочу это увидеть! — Кирилл уже почти не владел собой. — Отправляйте меня обратно, прямо сейчас.
— Это исключено, — Спартак замотал головой. — Это опасно. Полупериод заканчивается через двадцать минут, начало следующего — через четырнадцать часов. Вы должны побыть здесь. Кроме того, психологическая реабилитация…
Кирилл вдруг сжал виски ладонями. На него неожиданно, навалилась невыносимая головная боль. Возможно, от всего, что пришлось перенести.
Его куда-то повели, усадили, дали что-то выпить. Потом стало совсем легко, но глаза почему-то нипочем не хотели открываться. Кирилл уснул, не дождавшись, пока его перетащат на кровать.
Еще раньше уснул под воздействием особого снадобья ошалевший Дрын.
* * *
Кириллу на редкость хорошо спалось, и проснулся он очень легко, однако это не доставило ему никакой радости. Он даже не слишком удивился, когда обнаружил, что лежит в уютной чистенькой комнате, отделанной деревом, а за открытым окном весело поют птицы.И еще Кирилл услышал голоса. Ему показалось, что разговаривают Машка и Спартак. Он сдернул с кровати простыню, завернулся в нее и подошел к окну.
Дом окружали высокие сосны, за стеной которых прятался остальной мир. Действительно, Машка и Спартак сидели в зеленом дворике на раскладных стульях и беседовали. Спартак сегодня был одет в обычные синие брюки и просторную майку.
Кирилла они увидеть не могли. Он прислушался.
— Значит, это навсегда? — печально сказала Машка.
— Ты должна была об этом знать, — ответил Спартак.
— Но я не хочу навсегда. Может быть, когда-нибудь снова получится?..
— Не получится. Пойми, Маша, второй раз это просто не может получиться. Я объясню, уже опубликованы данные исследований. Одновременно в двух концах Галактики произошли взрывы сверхновых. Мы еще не видели их, да и не увидим, но какие-то неизвестные волновые потоки внепространственного характера достигли Солнечной системы и вступили во взаимодействие с гиперполярным каналом. Из-за этого образовался пульсирующий провал во времени, в который мы вывалились…
— Зачем вы мне это говорите?
— Чтобы ты поняла сама. Второго подобного стечения обстоятельств не будет. Единственный шанс — это синтезировать такие же энергетические потоки и направить их в гиперканал. Может быть, наши далекие потомки смогут повторить что-то подобное.
— Но нам от этого — ни тепло ни холодно, — с горечью проговорила Машка.
—Что?
— Ничего… Сколько у нас времени?
— Трудно сказать. Напряженность поля слабеет, хотя и медленно. Думаю, еще дней пять-семь. После этого входить в провал будет опасно. Маша, ты должна была это предвидеть.
— Да, конечно. Мне просто очень тяжело будет расставаться с вами. Вы — такие хорошие люди.
— У тебя дома тоже есть хорошие люди.
— У меня дома никого нет! — с вызовом напомнила Машка.
— Извини…
Кирилл отошел от окна. Он отыскал в комнате свою одежду и торопливо натянул ее на себя. Он вдруг вспомнил про Хряща, оставшегося на фабрике, но почему-то теперь воспринял это спокойно. Наверно, Спартак прав, бояться нечего. Бионетики сгинули, Поршень остался ни с чем. А тем более Хрящ против него — в броне и с оружием. Выкрутится, в общем. Да он и сам передавал по рации, что все нормально.
Кирилл, правда, не знал, сам ли он так легко успокоился или это какие-то лекарства придают ему уверенность.
Он легко нашел выход из дома во дворик. Спартак увидел его, улыбнулся и встал, приглашая садиться на свое место. Кирилл сел, взглянув на Машку. Она тоже улыбнулась, хотя и невесело.
— Нас перенесло к вам в будущее? — уточнил на всякий случай Кирилл.
— Почему перенесло? Просто мы доставили вас с базы на Землю.
— А зачем?
— А что вам там делать? Кирилл пожал плечами.
— Как ты себя чувствуешь? — спросил Спартак.
— Терпимо. Только не пойму, зачем вы меня всегда вырубаете, когда надо куда-то перелететь?
— Ну так уж выходило, что… Больше такого не будет. Обратно полетишь в полном сознании, обещаю.
Спартак прошелся взад-вперед, словно лектор перед аудиторией. Руки его то сплетались перед грудью, то смыкались за спиной. Он, похоже, собирался сказать что-то важное и подыскивал нужные слова.
Он, наконец, остановился и посмотрел на Кирилла.
— У вас все очень хорошо получилось. Даже лучше, чем мы ожидали. И быстрее, и… и вообще, лучше. Главное, вы спасли нашего офицера. Это очень важное событие для нас, вы даже не подозреваете, насколько важное.
Кирилл искоса наблюдал за Спартаком, не зная, чего ожидать после таких речей. А может, он сейчас скажет: «Давайте в том же духе, ребята. Поработайте на нас еще малость, у вас хорошо получается…»
— Сегодня, — продолжал Спартак, — мы решили устроить небольшой праздник в честь завершения нашей совместной операции. Хотим, чтобы и вы присутствовали.
— Меня не будет, дядя Спартак, — напомнила Машка. — Вы же обещали…
— Да-да, Маша, ты же будешь в Австралии… Но ты постараешься вернуться хотя бы к концу праздника?
— Конечно, я обязательно должна всех увидеть.
— А спасенный офицер тоже будет на празднике? — спросил Кирилл. — Или пока в морозилке полежит?
— В морозилке? — удивился Спартак. — Почему? Нет, его уже вывели из заморозки. Он жив, он в госпитале, видимо, завтра его начнут осторожно выводить из комы. Но у меня один вопрос…
— Что такое? — насторожился Кирилл.
— Этот человек, которого мы подняли вместе с тобой…
—Дрын, что ли?
— Да, этот парень… Он имеет какое-то отношение к… Одним словом, мы можем до возвращения продержать его во сне. Или вы настаиваете, чтобы и он присутствовал на нашем торжестве?
Кирилл пожал плечами. Ему не очень понравилась мысль, что Дрын будет лежать под наркозом, пока остальные веселятся. Пусть он и мазутник, но все же человек. И, можно сказать, собрат по несчастью.
— Да пусть присутствует. Если будет выпендриваться, я ему щелкну в торец — и все дела. Пускай приходит.
«Будет, на крайний случай, с кем выпить», — подумал он про себя.
— Хорошо… — задумчиво кивнул Спартак. — И вот еще… Нет, оставим это. До вечера ты, Кирилл, побудешь здесь, отдохнешь. Не отходи далеко от дома… Впрочем, тебя далеко и не пустят, здесь все охраняется.
— А может, я тоже хочу в Австралию.
— Ты действительно хочешь в Австралию? — Спартак, кажется, огорчился. — Мы надеялись, что ты будешь присутствовать… Маша говорила, ты очень много сделал..
— Хрящ тоже много сделал. А его на праздник не приглашают.
— Вот что тебя беспокоит… — Спартак задумался, потирая лицо ладонью. — Но я же говорил, что за него не нужно волноваться…
— А я и не волнуюсь. И в Австралию мне тоже не надо, это я так сказал. Все равно не пустите. Я лучше посижу тут в садике, в себя приду. Только сигареты отдайте, ладно?
— Чего еще за праздник? — спросил Кирилл у Машки, когда Спартак ушел. — Салют и танцы до упаду?
— Не знаю. Я никогда не бывала на их праздниках.
— А в Австралии чего?
— Я давно мечтаю побывать в Сиднейской опере. Боюсь, дома у меня такого шанса не будет.
— Опера? — с недоумением хмыкнул Кирилл. — Прилетишь, сходишь в областной драмтеатр — вот тебе и опера.
— Нет, Кирилл, Сиднейская опера — это что-то особенное, — мечтательно проговорила Машка. — Она находится прямо на берегу океана — огромное белое здание, похожее на парусник. Здесь оно не совсем такое, как в наши времена, гораздо лучше.
— Ну не знаю… Объясни мне, Машка, одну вещь. Почему, как тебе что-то нужно, так пожалуйста — и Луна, и Австралия… А нам только сидеть и нос не высовывать. Я еще в прошлый раз подозревал, что Спартак нам мозги пудрит насчет всяких взаимных влияний.
— Понимаешь, Кирилл… — похоже, Машка попала в трудное положение. — Они хорошо меня знают. Они ко мне привыкли.
— Понимаю, — охотно согласился Кирилл. — Нас, косорылых, лучше на цепи держать и в наморднике.
— Нет, это не так! Ну хочешь, я уговорю дядю Спартака — ты тоже полетишь со мной?
— Да ладно, не напрягайся. Я и не ждал, что с нами тут будут особо цацкаться. Машка, я слышал, как вы разговаривали… Что, лавочка закрывается?
Машка кивнула.
— Мы больше никогда не попадем сюда. И не увидим их. Мне почему-то так грустно…
— Оставайся.
— Нет, этого нельзя, — покачала головой Машка.
— Почему? Взаимные влияния?
— Не только… Понимаешь, тут своя жизнь. И у меня тоже должна быть своя жизнь. Ну как тебе объяснить?
— Не надо, я примерно понял. «Есть такое слово — родина, сынок», правильно?
— В общем, да.
— А знаешь, Машка, я сначала думал, что ты пришелец из будущего. Что тебя специально к нам заслали в Зарыбинск.
— Почему? — рассмеялась Машка.
— Ну, потому что тебе тут все разрешают, ты тут свой человек и потому, что…
— Почему?
— Честно? Ты какая-то странная.
— Странная?
— Ну нет, я не так сказал. Особенная. Ты у нас в городке такая одна. Ни на кого не похожа.
— И это плохо?
— Нет, что ты!
— Спасибо… Ты тоже особенный, Кирилл.
— Еще чего!
— Я серьезно. Я ведь только поэтому обратилась к тебе, а не к другим ребятам.
— А я думал, потому, что у меня мать в архиве работает.
— Нет. Ты надежный и еще — серьезный. И ты сразу согласился мне помогать.
— Ну и что? — Кирилл пожал плечами. — Все бы согласились. Хрящ — тот вообще пищал от восторга.
— Ну ему это нравилось. А тебе — не нравилось, но ты все равно помогал мне. Все равно не бросал, хоть и спорил все время.
— Подумаешь… — Кирилл нахмурился, чтобы скрыть смущение. Потом сладко потянулся и сказал: — Ох, и напьюсь я сегодня.
— Сомневаюсь, — Машка хитро улыбнулась, но Кирилл не обратил на это внимания. Машка встала, протянула ему руку.
— Мне пора. Вечером увидимся.
— Пока, — кивнул Кирилл. — Привет папуасам.
* * *
— Лишь к вечеру Кирилл смог увидеть Дрына. Тот стоял неподалеку от дома, поднявшись на цыпочки перед молоденьким деревцем, и что-то там внимательно рассматривал.Некоторое время Кирилл с усмешкой наблюдал за. ним, потом крикнул:
— Дрын, а Дрын! Любишь смотреть, как мухи трахаются?
Дрын обернулся, но ничего не ответил, продолжая с неподдельным интересом разглядывать ветки и листья.
Кирилл потоптался на месте, не выдержал и тоже подошел.
На вид это было обычное деревце. Но вдруг Кирилл заметил, что некоторые веточки у него прозрачные, словно из стекла, и внутри что-то струится.
— Что еще за хреновень такая? — пробормотал наконец Дрын. — Типа автополива, что ли?
— Не трогайте там ничего, пожалуйста, — донесся от дома голос Спартака. — Это система кислородного барьера, вам лучше там не стоять.
— Не угадал, — развел руками Кирилл. Спартак на этот раз был в своей офицерской форме, которая просто сияла от обилия разных металлических деталей и вставочек. Он и держался по-особому — как-то официально.
— Проходите в дом, — сказал он, — вас ждет косметолог.
— Это еще зачем? — возмутился Кирилл.
— Мы решили, что перед торжеством вам надо придать подобающий вид. Не волнуйтесь, это быстрая и простая процедура. Кстати, не хотите ли переодеться в новое?
— Нет, не надо, — запротестовал Кирилл. Он еще помнил свое пробуждение в розовой распашонке. Кто их знает, чего они подберут ему на этот раз.
— Куда идем-то? — хмуро поинтересовался Дрын.
— Иди, иди, — Кирилл тихо рассмеялся. — Сейчас тебе там губки подкрасят, глазки подведут…
В небольшой комнатке было устроено нечто вроде импровизированной парикмахерской с зеркалом и кучей приспособлений. Кирилл сел в кресло и вокруг него засуетился небольшой, очень подвижный человек с гладко прилизанными волосами. Он ничего не спрашивал и не советовал, только все время что-то бормотал себе под нос.
По волосам Кирилла прошлась урчащая машинка с десятком блестящих подвижных дисков на конце, потом его лицо протерли влажной холодной салфеткой и обмели каким-то кремом, обмазали чем-то, снова обмели и наконец побрызгали голову чем-то душистым.
Кирилл внимательно посмотрел на себя в зеркало. По большому счету в его облике ничего не изменилось, разве что лицо стало каким-то гладким, чуть слащавым. После процедуры он сам себе напоминал чисто вымытую тарелку.
Зато с Дрыном мастер возился куда дольше. Кирилл чуть не заснул, пока ждал его во дворе. Наконец Дрын вышел, и Кирилл изумленно присвистнул.
Дрын изменился, но нельзя было точно определить, в чем именно. Вроде бы везде было прибавлено и убавлено по капле. Остались те же огромные зубы навыкате, те же патлы болтались по воротнику. По-прежнему Дрын был похож на лошадь, но теперь эта лошадь стала породистой, что ли, облагороженной. Во всем его облике появилась некая значительность.
— Дрын, — тихо проговорил Кирилл. — Что с тобой сделали?
— Что? — встревожился Дрын.
— Да ты знаешь, на кого ты теперь похож?
— На кого?
— Не знаю… На художника какого-то. Нет, на композитора — вот! Тебе только концертом дирижировать.
— Да? — Дрын призадумался.
Кирилл продолжал его разглядывать. Он думал, что сменить бы вьетнамские джинсы и кроссовки на фрак — точно получился бы композитор.
— Нам пора, — сказал Спартак.
Их ждал оранжевый автомобильчик, похожий на игрушку. Окна и кабина водителя были зашторены — похоже, здесь строго следили за тем, чтобы гости не увидели лишнего. Впрочем, Кирилл выглядывал через щелку, но ничего особенного не видел. Вдоль дороги стояли сосны, иногда среди них мелькали деревянные домики.
— Кира, — очень тихо, почти не шевеля губами, прошептал Дрын. — Куда нас везут?
— А тебе не сказали?
— Сказали, но я что-то не понял.
— Бухать, — коротко объяснил Кирилл. — А куда мы с тобой попали, тебе сказали? Или тоже не понял?
— Город будущего, — многозначительно ответил Дрын, но не ясно было, что он под этим понимает. Впрочем, Кирилл полагал, Дрыну все равно, где выпить, лишь бы на халяву.
Их привезли к живописному трехэтажному особнячку, окруженному высоким глухим забором. Перед тем как войти, Кирилл успел прочитать часть вывески:
«Долевое войсковое подразделение открытого типа…»
В просторном холле он вдруг застыл как вкопанный. Вдоль стен неподвижно стояли бионетики в полной боевой экипировке. Спартак вежливо подтолкнул его в спину и предложил идти дальше, но Кирилл попросил задержаться.
Ему хотелось все рассмотреть. Он сразу понял, что бионетики не настоящие — это манекены или что-то вроде восковых фигур. Это была выставка боевых андроидов.
Кирилл пошел вдоль стены. Бионетики были разными. Машка и не говорила, что такие бывают. У одних были устрашающие физиономии — с клыками, выпученными глазами и крючковатыми носами. Другие имели странно изогнутые вытянутые или укороченные конечности, приспособленные, видимо, для каких-то особых целей. Некоторые были соединены с какими-то механизмами — у них прямо из туловища торчали железные захваты и кронштейны, а над глазами поблескивали стеклами оптические приборы.
Экскурсия по этой жутковатой кунсткамере оставила у Кирилла тягостное впечатление. Зато Дрын был вполне спокоен.
— Ну и что, — сказал он. — Я раз видел, в город привозили музей. Разные зародыши в банках — от алкашей, от наркоманов… Некоторые двухголовые, а другие вообще…
— А ты случайно не из такой банки вылупился? — поинтересовался Кирилл.
— А чо ты наезжаешь?! — обозлился Дрын и замолчал.
Спартак провел их в следующее помещение. Едва ребята вошли, их тут же оглушил поднявшийся шум. В большой ярко освещенной комнате было не меньше полусотни мужчин и женщин. Впрочем, как заметил Кирилл, женщин было гораздо больше. Почти все — в военной форме, такой же щегольской и усыпанной блестящими штучками, как мундир Спартака. Сборище сияло, словно груда новогодних игрушек. Оно аплодировало и шумело, выражая радость. Кириллу захотелось тут же шагнуть обратно, он смутился и вообще почувствовал себя неуютно. Но сзади подталкивал Спартак.
Замелькали лица, руки, значки, погоны… Все что-то говорили, хлопали его по плечам, куда-то тянули. У Кирилла голова пошла кругом. Он заметил, что Дрына тоже все приветствуют, и тот с очень самодовольным видом улыбается и отвечает на рукопожатия.
И вдруг он увидел знакомое лицо. Перед ним стояла Ираида — красивая, улыбчивая. Она что-то говорила, видимо, тоже благодарила, но Кириллу плохо удавалось ее расслышать. Он разобрал только, когда она спросила:
— А почему с вами нет Сережи? Где он?
— Кто, Хрящ? Знать бы самому, где он… — ответил Кирилл, и тут его снова куда-то потащили.
Рядом образовался Дрын, радостно потирающий руки.
— Кира, чего это они? — спросил он.
— Ничего, просто хорошие люди.
— Н-да? А ты обещал, что наливать будут.
— Вот и попроси…
Впрочем, ничего просить не потребовалось. Кирилл обнаружил среди толпы нескольких девушек-японок в одинаковых розовых платьях до пола. Они разносили подносы с бокалами и расставляли угощение на столах. Девушки были так поразительно похожи друг на друга, что Кирилл нашел Спартака и осторожно спросил у него:
— Эти тоже киборги?
— Прислуга? Да, это андроиды. Если что-то понадобится — позови. У них имена нашиты на платьях, видишь? Только не пытайся просто поболтать, они не смогут ответить.
— Я и не собирался, — замотал головой Кирилл. Он поежился, ему не верилось, что эти красивые изящные девчонки могут быть искусственными существами.