Страница:
– Место, куда он направился, очень необычное, – продолжал он. – Священное место. Оно может быть опасным.
– Там кошки? Змеи?
Глаза Жуколова округлились. Ужас сжимал сердце фандерлинга, но слова Жуколова его позабавили.
– Нет, ничего подобного. Ну там, конечно, могут быть какие-то животные, но опасность исходит не от них.
– Вы их не боитесь, потому что вы великан.
На этот раз Чет не смог сдержать улыбку: едва ли его еще когда-нибудь назовут великаном.
– Справедливое замечание, – кивнул он. – Но должен вам признаться, мне нужно принять решение. И непростое.
Маленький человечек смотрел на него с интересом, Чет уже видел подобный взгляд: так смотрели фандерлинги из руководства гильдии – Роговик, например, – когда им предлагали выгодную, но не слишком надежную сделку. Чет понимал теперь, что крышевики не просто походят на людей – они и есть люди. Их жизнь такая же сложная и деятельная, как у фандерлингов и больших людей. Но почему они такие маленькие? Откуда они взялись? Какая тайна кроется в их истории? Может быть, их наказали боги?
Мысли о мстительных богах были сейчас совершенно неуместны.
– Дело вот в чем, – сказал Чет Жуколову. – Я уже говорил вам, что есть места – например, храм… Понимаете, фандерлинги не любят, когда посторонние видят то, что очень важно для нас. Им не понравится, если вы войдете туда.
– Понимаю, – произнес крохотный человечек.
– Так вот. Я думаю, Кремень подошел слишком близко к тому месту, что мы называем Святилищем Тайн. Мой народ не одобряет присутствия чужаков в храме. И я не хотел, чтобы Кремень даже близко подходил к Святилищу Тайн, хотя он мой приемный сын.
– Значит, мне пора отправляться домой, – решил Жуколов.
Он произнес эти слова жизнерадостным голосом, и Чет не удивился его энтузиазму: в пещерах крышевик чувствовал себя неуютно, и чем глубже под землю они спускались, тем ему становилось хуже. Человечек просиял от счастья, когда понял, что его путешествие во мраке подходит к концу.
– Но я боюсь потерять время, – проговорил Чет, приходя в отчаяние. – Ведь мальчик находится там уже очень давно. Это опасное место, Жуколов. И очень необычное. Я… я боюсь за него.
– И что же? – Крышевик озадаченно нахмурился. Постепенно его лицо разгладилось, и брови снова вытянулись в ниточку, хотя было заметно, что понимание не принесло ему радости. – Вы хотите взять меня с собой?
– Я не знаю другого способа найти его. Простите меня. Там много тропинок, много дорог… но я не могу заставлять вас идти со мной.
– Но ведь вы намного больше меня…
– Это не имеет значения. Все равно я не могу вас неволить. Жуколов снова нахмурился.
– Вы сами сказали, что это место священно и чужакам туда ходить не следует.
– Именно поэтому мне так тяжело принять решение. Я думаю, что лучше взять вас с собой в Святилище Тайн, чем оставить там моего мальчика в одиночестве на неопределенное время. Конечно, если вы согласны. К тому же мальчик – не фандерлинг, так что закон уже нарушен.
Человечек еле слышно вздохнул, словно пискнула испуганная мышка.
– Моя королева приказала мне помогать вам и словом, и делом, и носом своим. Жуколов Лучник должен выполнить приказ своей госпожи! – провозгласил он.
– Да возблагодарят Старейшие вас и весь ваш народ, да даруют вам счастье! – ответил ему обрадованный Чет. – Вы и в самом деле редкий храбрец.
– Это истинная правда.
Они встретились у дверей оружейной. Вансен нес оттуда сукно для полировки, и руки у него были заняты. Он заметил принцессу в самый последний момент и чуть не сбил с ног. Странно было видеть ее совсем одну, одетую в простую длинную рубашку и брюки мужского покроя. Он так часто думал о Бриони, представлял ее лицо, что сейчас не мог поверить глазам и растерялся. От неожиданности он выронил тряпки, и принцесса Бриони стала их подбирать.
– М-моя госпожа, – наконец выдавил он. – Ваше высочество. Нет, нет, вы не должны этого делать. Так не годится.
Бриони казалась сейчас растерянной. За пределами зала для официальных приемов она, конечно, не узнала Вансена. Затем черты ее лица резко изменились и стали жестче, брови удивленно приподнялись.
– Капитан Вансен? – холодно произнесла она.
– Простите меня, ваше высочество.
Вансен заметил двух ее стражников, своих подчиненных, спешивших к принцессе через дворик оружейной, словно их командир мог представлять угрозу для госпожи.
Он постарался освободить ей дорогу, хотя сделать это было непросто: она держалась за ручку двери, а он стоял с охапкой тряпок в руках. Пятясь назад, в оружейную, он уронил еще несколько и наклонился, чтобы подобрать их, а заодно скрыть свое смущение.
«Спасите меня, боги! Даже когда мы встречаемся почти как равные, один на один в дверях оружейной, я мгновенно превращаюсь в неотесанного крестьянина».
Тут же в голову Феррасу пришла неприятная мысль: возможно, он и есть неотесанный крестьянин.
«Но чем раньше ты избавишься от своего идиотского увлечения, тем лучше, – подсказала ему разумная часть его души. – Если стыд может помочь тебе в этом, значит, именно он и нужен сейчас».
Вансен посмотрел в лицо принцессы и увидел на нем смешанное выражение удивления и раздражения. Опять он оказался на ее пути!
«Мне никогда не справиться с этим», – подумал Вансен.
В тот болезненно-сладостный, ослепительный миг он забыл про все: про свою семью, про долг перед товарищами, даже про всех богов.
Бриони вдруг поймала себя на том, что улыбается, наблюдая его смущение. Она удивительно быстро сумела взять себя в руки, и на ее лице появилась непроницаемая маска настороженности и глубокой печали.
«Как быстро меняется ее настроение», – подумал Вансен.
А ведь с тех пор, как Бриони стала принцессой-регентом, она упорно стремилась к тому, чтобы ее лицо оставалось неподвижным, как у мраморной статуи – из тех, что стояли в пыльных залах замка.
– Вам помочь, капитан Вансен? – Она кивнула в сторону стражников. – Один их них может отнести это.
Она предлагает одолжить ему одного из его же стражников, чтобы отнести несколько тряпок? Что это, издевка или ребяческая выходка?
– Нет, спасибо, ваше высочество, я справлюсь сам, – ответил Вансен.
Он согнул колено и поклонился, стараясь при этом снова не выронить тряпки. Она поняла его намек и позволила пройти, но ему еще пришлось ждать, пока отойдут охранники. Он так стремился поскорее убраться подальше с глаз принцессы, что лишь усилием воли заставил себя сдержать шаг и не броситься бежать со всех ног.
– Капитан Вансен! – раздался ее голос. Он вздрогнул и оглянулся.
– Слушаю, ваше высочество?
– Вы знаете, что я не одобряю решение брата возглавить поход.
– Да, и это вполне естественно, ваше высочество.
– Он мой брат, и я его люблю. Я уже… – Она совершенно не к месту улыбнулась, стараясь не расплакаться. – Я уже потеряла Кендрика. У меня остался только Баррик.
Вансен с трудом сглотнул и вымолвил:
– Ваше высочество, смерть принца…
– Довольно, – остановила его Бриони, подняв руку. В другое время он счел бы ее жест проявлением властности. – Я говорю это не затем… чтобы снова обвинить вас. Просто…
Она на мгновение отвернулась и вытерла глаза рукавом рубашки – как будто слезы были мелкими врагами, которых необходимо быстро и беспощадно истребить.
– Я прошу вас помнить, капитан Вансен, что принц Баррик Эддон – не просто принц, не просто член королевской семьи, – выговорила девушка. – Он мой брат, мой… близнец. Я прихожу в ужас от мысли, что с ним может что-то случиться.
Феррас был растроган. Даже стражники – пара молодых деревенских парней, которых Вансен прекрасно знал и которые не были способны испытывать сложные чувства, – заволновались, обеспокоенные открывшейся вдруг глубиной скорби принцессы.
– Я сделаю все возможное, ваше высочество, – пообещал он. – Пожалуйста, поверьте. Я буду… Я буду относиться к нему, как к своему брату.
Только в следующую секунду Вансен осознал, что снова выставил себя дураком: намекнул на то, что при обычных обстоятельствах он больше внимания уделял собственной семье, а не своему господину. Подобные речи произносить, наверное, неосмотрительно: один принц-регент уже мертв, причем именно Вансен по долгу службы отвечал за его жизнь.
«Я настоящий идиот, – подумал он. – Ослепленный своими чувствами, разговариваю с повелительницей страны так, словно она дочь соседнего фермера».
Но, к своему удивлению, он опять увидел слезы в глазах Бриони.
– Спасибо, капитан Вансен, – сказала она на прощание.
Все утро Бриони пыталась выкроить время на то, чтобы потренироваться с тяжелым деревянным мечом. Теперь, когда ей это удалось, она почувствовала себя уставшей и ни на что не способной.
«Все из-за Вансена», – с досадой подумала она.
Капитан гвардейцев постоянно расстраивал ее, злил, раздражал. Его вид сразу же напоминал о той жуткой ночи, когда убили Кендрика. А теперь он может стать свидетелем смерти ее второго брата, потому что ни один из доводов сестры не убедил Баррика отказаться от своего намерения. Впрочем, виноват ли в этом Вансен? Или это жестокая игра богов, так тесно связавших его с ее страданиями?
Невозможно разобраться. Бриони бросила меч в опилки на полу. Один из стражников подошел, чтобы подобрать его, но она жестом отослала солдата прочь. Невозможно ничего понять. Она обречена на страдания.
Сестра Утта!
В последнее время у нее не хватало времени на посещение наставницы. Бриони вдруг почувствовала, что ей очень не хватает умиротворяющего присутствия этой многоопытной женщины. Она вытерла руки, потопала ногами, стряхивая опилки, и отправилась в покои Утты. Стражники устремились за ней, словно цыплята за разбрасывающей зерно птичницей. Во дворике принцесса вновь, второй раз в течение часа, чуть не столкнулась с мужчиной. Теперь это был не Вансен, а молодой поэт Мэтти Тинрайт.
«Вернее, так называемый поэт», – невольно подумала она.
Он изобразил приятное удивление, но по его тщательно подобранному наряду и прическе, по учащенному дыханию Бриони догадалась: он высматривал ее в окно, а потом быстро спустился сюда, чтобы разыграть «неожиданную» встречу.
– Ваше высочество, принцесса Бриони! Прекрасная, спокойная и мудрая. Нет слов, чтобы описать мой восторг от этой случайной встречи с вами. Подумать только, вы одеты для битвы, как и подобает королеве-воительнице! – Он наклонился к ней, чтобы заговорщицки шепнуть: – Я слышал, блистательная принцесса, что нашим землям угрожает враг, что собирается армия. Я бы хотел взять в руки меч, как другие ваши защитники, но мое оружие – песни и оды, вдохновляющие на великие подвиги. Я буду сочинять их во славу короны!
Выглядел поэт неплохо – он даже был красив. Вероятно, это стало одной из причин резкой антипатии Баррика. Но сегодня у принцессы не хватало терпения выслушивать чепуху, даже безобидную.
– Вы хотите отправиться с армией, чтобы в стихах описывать сражения, мастер Тинрайт? – спросила она. – Я даю вам свое разрешение. А сейчас, если позволите…
Мэтти сделал несколько движений, словно пытался проглотить небольшой мячик.
– Отправиться с?..
– С армией, да. Можете. Если это все…
– Ноя…
Поэт словно окаменел. По-видимому, мысль о том, чтобы присоединиться к армии Южного Предела, даже не приходила ему в голову.
По правде говоря, Бриони просто издевалась. Она вовсе не горела желанием повесить на шею командира – кто бы он ни был – и своего брата, и дурачка-рифмоплета.
– Я пришел не за этим… – Тинрайт снова с трудом сглотнул, но ему не полегчало. – Я пришел передать, что Джил просит у вас аудиенции.
– Джил?
– Помощник трактирщика. Вы, вероятно, помните его. Именно из-за него вы одарили меня своим вниманием.
– Ах, тот, что видит сны. – Бриони вспомнила худощавого человека со странными, слегка безумными глазами. – Он хочет поговорить со мной?
– Да, ваше высочество, – отчаянно закивал Тинрайт. – Я навестил его в темнице. Бедняга нигде не бывает, он почти пленник. Джил попросил, чтобы я помог ему встретиться с вами. Он хочет рассказать что-то важное, связанное с… – Тинрайт наморщил лоб. – С «грядущей битвой», так он выразился. Если честно, меня удивило, что Джил воспользовался такими словами, госпожа, ведь он совсем неграмотный, сказать по правде.
Бриони встряхнула головой, приводя в порядок мысли, запутанные быстрой и цветистой речью поэта. В словах Тинрайта было еще больше дешевого шика, чем в щегольском наряде.
– Джил, помощник трактирщика, желает говорить со мной о «грядущей битве»? – удивилась принцесса. – Наверное, он услышал о ней от стражников.
Она вспомнила, что в той же темнице томится еще один узник, и почувствовала, как душу захлестнула волна паники. Шасо дан-Хеза должен был в случае необходимости стать командующим армией и организовать оборону замка. Уж не предвидел ли кто-то подобную ситуацию? Может быть, кто-то и подстроил все таким образом, чтобы Шасо выглядел виновным в смерти Кендрика?
– Да, ваше высочество, – согласился Тинрайт. – Несомненно, он услышал об этом от солдат. Тем не менее именно такую просьбу меня просили передать вам. А теперь насчет моего отъезда с армией…
– Я уже дала вам разрешение, – остановила она его, потом повернулась и быстрым шагом направилась к покоям сестры Утты.
Она слышала, как у нее за спиной переругивались стражники, пытавшиеся обогнать Мэтти Тинрайта, видимо шедшего за ней по пятам.
– Но, ваше высочество… – говорил он. Бриони обернулась и перебила его:
– Тот помощник трактирщика… Он дал вам тогда золотой долфин, чтобы вы написали письмо, так?
– Д-да…
– А где он раздобыл монету?
У Тинрайта не было ответа на этот вопрос.
– Я не знаю, – ответил он. – Но, ваше высочество, по поводу того, что вы говорили об армии!..
Бриони отвернулась и пошла дальше. Ее мысли были заняты другим. Едва ли она его слышала.
– Мы редко спускаемся ниже уровня храма, – объяснял Чет своему маленькому спутнику.
Они шли вниз по Каскадной лестнице – длинному спиральному спуску. Верхний виток спирали был шире, чем весь Город фандерлингов. Нижние круги сужались, а воздух становился все теплее. Белая линия кварца, вкрапленного в известняк, змейкой вилась над их головами. Позади остались последние настенные светильники. Чет порадовался, что захватил кусок коралла из Соляного пруда. Он продолжал рассказывать:
– Священники спускаются сюда для жертвоприношений, особенно в дни праздников. Мы все приходим в это место в день нашего совершеннолетия на специальную церемонию,
Даже сейчас, несмотря на переполнявшую его тревогу, Чет невольно задумался о том, сколько молодых фандерлингов и священнослужителей побывали здесь в этом году. Чет знал каждого из них: Город фандерлингов невелик и весь поделен на кланы, а молодых людей, достигших возраста совершеннолетия ко Дню Тайн, набиралось обычно не более двух дюжин. Чет поделился с Жуколовом воспоминаниями о своей инициации, состоявшейся много лет тому назад. Перед церемонией он, как положено, постился и после этого испытывал головокружение, видел странные тени, слышал непонятные голоса. Самым жутким и волнующим был момент, когда они мельком увидели Сияющего человека. Чет до сих пор не знал, был ли тот настоящим. Сейчас, по прошествии стольких лет, тот день казался сном.
– Сияющий человек?.. – переспросил Жуколов.
– Забудьте о том, что я упомянул его, – покачал головой Чет. – Я и так нарушил обычаи, приведя вас сюда.
Они достигли подножия Каскадной лестницы и оказались в пещере с множеством высоких колонн, похожих на песочные часы. Чет подошел к необычной стене, размерами превосходившей Шелковую дверь. В ней было пять арочных проходов, зияющих чернотой, которую не рассеивал свет кораллового фонарика.
– Пять проходов? – удивился Жуколов. – Зачем рыть столько туннелей рядом?
Чет по-прежнему старался говорить тихо, хотя все лампы в помещении были погашены: значит, если священники и приходили сегодня, они уже ушли.
– Конечно, пять туннелей нам не так уж и нужны, но необходимо уменьшить давление камня. Если вы роете один туннель, то в верхнем слое камня образуется арка… Яснее объяснить не могу, потому что мы называем это явление словом «дх'йок»: одна арка не удержит всего веса камня, и от давления туннель разрушится.
– О ветры вершины! – воскликнул Жуколов, перебираясь с плеча Чета в более надежное место, поближе к шее фандерлинга. – Камень обвалится, да?
– Даже при одной арке это происходит не сразу, так что не бойтесь. Однако если проложить несколько параллельных туннелей, дх'йок, давление распределяется равномерно на все арки. Даже если вес камня заставит проход оседать, процесс начнется с крайних туннелей, что даст нам возможность укрепить средние и в конце концов прекратить ими пользоваться.
– Вы хотите сказать, что однажды гора раздавит все? Все ваши постройки? Все ваши туннели?
Казалось, его возмущение неразумностью фандерлингов затмило даже страх перед нависшей над ними опасностью.
– Да, когда-нибудь, – рассмеялся Чет. – Но произойдет это очень не скоро: в век камня, как мы называем ту эпоху. Если только боги не нашлют на нас сильное землетрясение. Но туннели на окраине города все равно выстоят. Так что внуков тех мужчин и женщин, что сегодня вступают в гильдию, тоже поведут сюда на церемонию совершеннолетия.
По всему было видно, что объяснение не успокоило Жуколова. Но все-таки он приободрился, когда Чет выбрал средний туннель – самый безопасный. Фандерлинг не стал рассказывать ему о том, что по боковым туннелям вообще никто не ходит, они предназначены лишь для увеличения надежности среднего, по которому они с Жуколовом спускались сейчас на нижний уровень.
– А зачем вообще строить туннели? – неожиданно спросил Жуколов.
Возможно, он задавал вопросы только затем, чтобы не молчать в этом узком каменном коридоре. Непонятные рисунки, вырезанные на стенах, внушали неясное беспокойство даже Чету – такое же, какое он испытал много лет назад, во время инициации.
Что уж говорить о крохотном человечке!
– Зачем строить туннели на такой глубине, где все уже создано без участия человеческих рук? – повторил вопрос крышевик, вновь удивляя Чета своей сообразительностью и умением подмечать детали.
– Хороший вопрос, – заметил фандерлинг.
Ему не хотелось сейчас разговаривать, потому что он начал ощущать силу этого места, его значительность и необычность.
Никто не спускался к святилищу тайн без особой нужды. Но он обязан найти мальчика, и потому он войдет в дымящееся сердце Дж'еж'крал. Он должен избавить Опал от страданий. При этом Чет прекрасно понимает, какая ответственность ляжет на его плечи за то, что он привел сюда чужаков – сначала Кремня, потом Жуколова. Они оказались в священных глубинах именно из-за него, Чета Голубого Кварца.
– Я не хочу сейчас вспоминать историю, – ответил он крышевику. – Скажу лишь, что наши предки обнаружили систему пещер, куда не могли проникнуть. Тогда они прорубили туннели, чтобы попасть на нижние уровни уже освоенных пещер – по ним мы с вами и проходили.
Конечно, такого рассказа было недостаточно. Чет почти ничего не объяснил и даже не заикнулся о великих тайнах, сокрытых в святилище. Не говоря уж о том, что невозможно выразить словами.
Бриони огорчала сама мысль, что ей снова придется беседовать с помощником трактирщика. Но дело было вовсе не в нем. Даже если парень действительно способен читать чужие сны, даже если он расскажет о персонажах сновидений самой Бриони, принцессу это мало интересовало. Ее беспокоило другое. Она боялась потерять брата и отца. Она боялась потерять Южный Предел и королевства Пределов. Боялась, что в смутные опасные времена, когда король Олин в плену, а Баррик ведет себя странно и часто болеет, она станет последней из Эддонов.
«Нет, я не допущу этого, – пообещала она себе, проходя через Малый зал к резиденции. – Буду беспощадной, если потребуется. Я спалю леса за Границей Теней, закую в цепи семейство Толли. А если Шасо на самом деле окажется убийцей, сама отведу его на плаху. Во имя спасения королевства я готова на все».
Она не могла без горечи думать о том, что доверенный советник отца томится в темнице. Если она согласится встретиться с Джилом, разве сможет она не поговорить с Шасо? Бриони не хотела его видеть. Она не доверяла доказательствам, обличавшим его вину, однако прошла осень, а положение дел не изменилось. Они с Барриком не могут так долго тянуть с вынесением приговора: убийца принца-регента должен быть казнен. Но Бриони по-прежнему понятия не имела, что произошло той роковой ночью. Ужасная мысль о казни этого человека – упрямого, с дурным характером и все-таки близкого – терзала ей сердце.
Бриони шла через галерею Малого зала, пересекавшую Розовый сад, когда стражники наконец догнали ее. Это место также называли садом Предателя: много лет назад разгневанный вельможа поджидал здесь одного из предков Бриони, Келлика Второго, намереваясь убить короля. Преступление совершить не удалось. Голова злоумышленника украсила ворота Василиска, а куски его четвертованного тела вывесили над входами основных башен. Эта история вызывала у Бриони такое неприятное чувство, что она не любила появляться в Розовом саду даже весной.
Погруженная в свои мысли, принцесса не замечала стражников, пока один из них не чихнул и не забормотал молитву.
«Что я делаю? Зачем я иду в темницу? – подумала вдруг девушка. – Я же принцесса-регент, почти королева. Велю привести помощника трактирщика в одну из совещательных комнат и поговорю с ним там. Мне абсолютно не за чем спускаться в подземелье».
Вместе с облегчением Бриони почувствовала слабый укол совести: решение по делу Шасо дан-Хеза откладывается еще на день…
Она вздрогнула от неожиданности: двое стражников встали по обе стороны от нее, словно овчарки, пасущие овец. Она приготовилась отругать их – Бриони Эддон не может быть ничьей овечкой! – но в тот же миг увидела мужчину и женщину, поднявшихся со скамьи. Бриони не сразу их узнала: она больше года не видела Хендона Толли.
– Ваше высочество, – произнес он, неловко поклонившись. Младший брат Толли был худым, словно гончая, высоким и жилистым. Его темные волосы были коротко подстрижены на висках по последней сианской моде. Он отрастил маленькую бородку. В коротком камзоле из золотистого атласа, пестрых рейтузах и бархатной накидке Хендон походил на принца какой-нибудь южной страны, где мода играла в жизни аристократов большую роль. Бриони подумала: странно, что Хендон одновременно так похож и так не похож на своего старшего брата. Черты лица у них удивительно схожи, но все остальное… Темные волосы вместо светлых, худое тело вместо мускулистого, суетное щегольство вместо флегмагичной бесстрастности… Будто это Гейлон, нарядившийся в маскарадный костюм для представления по случаю Праздника середины лета.
– Ах, судя по вашему наряду, принцесса Бриони, мы застали вас в неудобное время, – сказал Хендон. – Видимо, вы занимались чем-то… требующим усилий.
В голосе его слышалось высокомерие. Вероятно, он рассчитывал, что она рассердится.
Так и произошло.
Бриони еле сдержалась, чтобы не осмотреть свой костюм для занятий в оружейной. Впервые за последнее время она пожалела, что не одета как положено, со всем подобающим титулу великолепием.
– Ну что вы, для родственников не бывает неподходящего времени. – Она заставила себя произнести это как можно любезнее, одарив Толли сладчайшей улыбкой. – Среди своих, я думаю, позволительна некоторая вольность и в одежде, и в речи. Впрочем, даже в кругу семьи необходимо соблюдать приличия. – Она вновь улыбнулась, показав зубы. – Надеюсь, вы простите меня за то, что я так одета, дорогой кузен.
– Ах, принцесса, это только наша ошибка. Моя свояченица очень хотела с вами познакомиться, и я решил встретить вас по дороге. Это Элан М'Кори, сестра жены моего брата Карадона.
– Ваше высочество… – Молодая женщина изящно присела в придворном поклоне.
– Кажется, вас представили мне на свадьбе вашей сестры, – ответила ей принцесса.
Бриони была в ярости: она вынуждена беседовать с ними, потея в теплой одежде. Хендон ведет хитрую игру: сейчас она не могла даже показать своего раздражения. Бриони решила сосредоточиться на женщине, которой было примерно столько же лет, сколько и ей. Хорошенькая, но очень худенькая и высокая. В отличие от деверя Элан не поднимала глаз и почти не отвечала на небрежные вопросы принцессы.
– Мне действительно пора идти, – наконец объявила Бриони. – Очень много дел. Лорд Толли, нам с вами нужно обсудить очень важные вопросы. Сегодня вечером, вы согласны? Надеюсь, вы поужинаете с нами. Вчера нам не хватало вас.
– Мы устали с дороги, – ответил он. – И волновались о судьбе моего пропавшего брата. Безусловно, тревога за герцога Гейлона осложнила и вашу жизнь, ваше высочество.
– Мне кажется, существует целый заговор с целью сделать мою жизнь тяжелой, лорд Толли. Исчезновение вашего брата относится к числу преследующих нас неприятностей. Думаю, вы уже знаете, что мой брат Кендрик мертв.
– Ну конечно, ваше высочество! – воскликнул Хендон, приподняв брови от столь откровенного выпада. – Я был просто раздавлен этим известием. Но тогда я путешествовал по северу Сиана, и поскольку Гейлон представлял нашу семью при дворе и на похоронах…
– Там кошки? Змеи?
Глаза Жуколова округлились. Ужас сжимал сердце фандерлинга, но слова Жуколова его позабавили.
– Нет, ничего подобного. Ну там, конечно, могут быть какие-то животные, но опасность исходит не от них.
– Вы их не боитесь, потому что вы великан.
На этот раз Чет не смог сдержать улыбку: едва ли его еще когда-нибудь назовут великаном.
– Справедливое замечание, – кивнул он. – Но должен вам признаться, мне нужно принять решение. И непростое.
Маленький человечек смотрел на него с интересом, Чет уже видел подобный взгляд: так смотрели фандерлинги из руководства гильдии – Роговик, например, – когда им предлагали выгодную, но не слишком надежную сделку. Чет понимал теперь, что крышевики не просто походят на людей – они и есть люди. Их жизнь такая же сложная и деятельная, как у фандерлингов и больших людей. Но почему они такие маленькие? Откуда они взялись? Какая тайна кроется в их истории? Может быть, их наказали боги?
Мысли о мстительных богах были сейчас совершенно неуместны.
– Дело вот в чем, – сказал Чет Жуколову. – Я уже говорил вам, что есть места – например, храм… Понимаете, фандерлинги не любят, когда посторонние видят то, что очень важно для нас. Им не понравится, если вы войдете туда.
– Понимаю, – произнес крохотный человечек.
– Так вот. Я думаю, Кремень подошел слишком близко к тому месту, что мы называем Святилищем Тайн. Мой народ не одобряет присутствия чужаков в храме. И я не хотел, чтобы Кремень даже близко подходил к Святилищу Тайн, хотя он мой приемный сын.
– Значит, мне пора отправляться домой, – решил Жуколов.
Он произнес эти слова жизнерадостным голосом, и Чет не удивился его энтузиазму: в пещерах крышевик чувствовал себя неуютно, и чем глубже под землю они спускались, тем ему становилось хуже. Человечек просиял от счастья, когда понял, что его путешествие во мраке подходит к концу.
– Но я боюсь потерять время, – проговорил Чет, приходя в отчаяние. – Ведь мальчик находится там уже очень давно. Это опасное место, Жуколов. И очень необычное. Я… я боюсь за него.
– И что же? – Крышевик озадаченно нахмурился. Постепенно его лицо разгладилось, и брови снова вытянулись в ниточку, хотя было заметно, что понимание не принесло ему радости. – Вы хотите взять меня с собой?
– Я не знаю другого способа найти его. Простите меня. Там много тропинок, много дорог… но я не могу заставлять вас идти со мной.
– Но ведь вы намного больше меня…
– Это не имеет значения. Все равно я не могу вас неволить. Жуколов снова нахмурился.
– Вы сами сказали, что это место священно и чужакам туда ходить не следует.
– Именно поэтому мне так тяжело принять решение. Я думаю, что лучше взять вас с собой в Святилище Тайн, чем оставить там моего мальчика в одиночестве на неопределенное время. Конечно, если вы согласны. К тому же мальчик – не фандерлинг, так что закон уже нарушен.
Человечек еле слышно вздохнул, словно пискнула испуганная мышка.
– Моя королева приказала мне помогать вам и словом, и делом, и носом своим. Жуколов Лучник должен выполнить приказ своей госпожи! – провозгласил он.
– Да возблагодарят Старейшие вас и весь ваш народ, да даруют вам счастье! – ответил ему обрадованный Чет. – Вы и в самом деле редкий храбрец.
– Это истинная правда.
Они встретились у дверей оружейной. Вансен нес оттуда сукно для полировки, и руки у него были заняты. Он заметил принцессу в самый последний момент и чуть не сбил с ног. Странно было видеть ее совсем одну, одетую в простую длинную рубашку и брюки мужского покроя. Он так часто думал о Бриони, представлял ее лицо, что сейчас не мог поверить глазам и растерялся. От неожиданности он выронил тряпки, и принцесса Бриони стала их подбирать.
– М-моя госпожа, – наконец выдавил он. – Ваше высочество. Нет, нет, вы не должны этого делать. Так не годится.
Бриони казалась сейчас растерянной. За пределами зала для официальных приемов она, конечно, не узнала Вансена. Затем черты ее лица резко изменились и стали жестче, брови удивленно приподнялись.
– Капитан Вансен? – холодно произнесла она.
– Простите меня, ваше высочество.
Вансен заметил двух ее стражников, своих подчиненных, спешивших к принцессе через дворик оружейной, словно их командир мог представлять угрозу для госпожи.
Он постарался освободить ей дорогу, хотя сделать это было непросто: она держалась за ручку двери, а он стоял с охапкой тряпок в руках. Пятясь назад, в оружейную, он уронил еще несколько и наклонился, чтобы подобрать их, а заодно скрыть свое смущение.
«Спасите меня, боги! Даже когда мы встречаемся почти как равные, один на один в дверях оружейной, я мгновенно превращаюсь в неотесанного крестьянина».
Тут же в голову Феррасу пришла неприятная мысль: возможно, он и есть неотесанный крестьянин.
«Но чем раньше ты избавишься от своего идиотского увлечения, тем лучше, – подсказала ему разумная часть его души. – Если стыд может помочь тебе в этом, значит, именно он и нужен сейчас».
Вансен посмотрел в лицо принцессы и увидел на нем смешанное выражение удивления и раздражения. Опять он оказался на ее пути!
«Мне никогда не справиться с этим», – подумал Вансен.
В тот болезненно-сладостный, ослепительный миг он забыл про все: про свою семью, про долг перед товарищами, даже про всех богов.
Бриони вдруг поймала себя на том, что улыбается, наблюдая его смущение. Она удивительно быстро сумела взять себя в руки, и на ее лице появилась непроницаемая маска настороженности и глубокой печали.
«Как быстро меняется ее настроение», – подумал Вансен.
А ведь с тех пор, как Бриони стала принцессой-регентом, она упорно стремилась к тому, чтобы ее лицо оставалось неподвижным, как у мраморной статуи – из тех, что стояли в пыльных залах замка.
– Вам помочь, капитан Вансен? – Она кивнула в сторону стражников. – Один их них может отнести это.
Она предлагает одолжить ему одного из его же стражников, чтобы отнести несколько тряпок? Что это, издевка или ребяческая выходка?
– Нет, спасибо, ваше высочество, я справлюсь сам, – ответил Вансен.
Он согнул колено и поклонился, стараясь при этом снова не выронить тряпки. Она поняла его намек и позволила пройти, но ему еще пришлось ждать, пока отойдут охранники. Он так стремился поскорее убраться подальше с глаз принцессы, что лишь усилием воли заставил себя сдержать шаг и не броситься бежать со всех ног.
– Капитан Вансен! – раздался ее голос. Он вздрогнул и оглянулся.
– Слушаю, ваше высочество?
– Вы знаете, что я не одобряю решение брата возглавить поход.
– Да, и это вполне естественно, ваше высочество.
– Он мой брат, и я его люблю. Я уже… – Она совершенно не к месту улыбнулась, стараясь не расплакаться. – Я уже потеряла Кендрика. У меня остался только Баррик.
Вансен с трудом сглотнул и вымолвил:
– Ваше высочество, смерть принца…
– Довольно, – остановила его Бриони, подняв руку. В другое время он счел бы ее жест проявлением властности. – Я говорю это не затем… чтобы снова обвинить вас. Просто…
Она на мгновение отвернулась и вытерла глаза рукавом рубашки – как будто слезы были мелкими врагами, которых необходимо быстро и беспощадно истребить.
– Я прошу вас помнить, капитан Вансен, что принц Баррик Эддон – не просто принц, не просто член королевской семьи, – выговорила девушка. – Он мой брат, мой… близнец. Я прихожу в ужас от мысли, что с ним может что-то случиться.
Феррас был растроган. Даже стражники – пара молодых деревенских парней, которых Вансен прекрасно знал и которые не были способны испытывать сложные чувства, – заволновались, обеспокоенные открывшейся вдруг глубиной скорби принцессы.
– Я сделаю все возможное, ваше высочество, – пообещал он. – Пожалуйста, поверьте. Я буду… Я буду относиться к нему, как к своему брату.
Только в следующую секунду Вансен осознал, что снова выставил себя дураком: намекнул на то, что при обычных обстоятельствах он больше внимания уделял собственной семье, а не своему господину. Подобные речи произносить, наверное, неосмотрительно: один принц-регент уже мертв, причем именно Вансен по долгу службы отвечал за его жизнь.
«Я настоящий идиот, – подумал он. – Ослепленный своими чувствами, разговариваю с повелительницей страны так, словно она дочь соседнего фермера».
Но, к своему удивлению, он опять увидел слезы в глазах Бриони.
– Спасибо, капитан Вансен, – сказала она на прощание.
Все утро Бриони пыталась выкроить время на то, чтобы потренироваться с тяжелым деревянным мечом. Теперь, когда ей это удалось, она почувствовала себя уставшей и ни на что не способной.
«Все из-за Вансена», – с досадой подумала она.
Капитан гвардейцев постоянно расстраивал ее, злил, раздражал. Его вид сразу же напоминал о той жуткой ночи, когда убили Кендрика. А теперь он может стать свидетелем смерти ее второго брата, потому что ни один из доводов сестры не убедил Баррика отказаться от своего намерения. Впрочем, виноват ли в этом Вансен? Или это жестокая игра богов, так тесно связавших его с ее страданиями?
Невозможно разобраться. Бриони бросила меч в опилки на полу. Один из стражников подошел, чтобы подобрать его, но она жестом отослала солдата прочь. Невозможно ничего понять. Она обречена на страдания.
Сестра Утта!
В последнее время у нее не хватало времени на посещение наставницы. Бриони вдруг почувствовала, что ей очень не хватает умиротворяющего присутствия этой многоопытной женщины. Она вытерла руки, потопала ногами, стряхивая опилки, и отправилась в покои Утты. Стражники устремились за ней, словно цыплята за разбрасывающей зерно птичницей. Во дворике принцесса вновь, второй раз в течение часа, чуть не столкнулась с мужчиной. Теперь это был не Вансен, а молодой поэт Мэтти Тинрайт.
«Вернее, так называемый поэт», – невольно подумала она.
Он изобразил приятное удивление, но по его тщательно подобранному наряду и прическе, по учащенному дыханию Бриони догадалась: он высматривал ее в окно, а потом быстро спустился сюда, чтобы разыграть «неожиданную» встречу.
– Ваше высочество, принцесса Бриони! Прекрасная, спокойная и мудрая. Нет слов, чтобы описать мой восторг от этой случайной встречи с вами. Подумать только, вы одеты для битвы, как и подобает королеве-воительнице! – Он наклонился к ней, чтобы заговорщицки шепнуть: – Я слышал, блистательная принцесса, что нашим землям угрожает враг, что собирается армия. Я бы хотел взять в руки меч, как другие ваши защитники, но мое оружие – песни и оды, вдохновляющие на великие подвиги. Я буду сочинять их во славу короны!
Выглядел поэт неплохо – он даже был красив. Вероятно, это стало одной из причин резкой антипатии Баррика. Но сегодня у принцессы не хватало терпения выслушивать чепуху, даже безобидную.
– Вы хотите отправиться с армией, чтобы в стихах описывать сражения, мастер Тинрайт? – спросила она. – Я даю вам свое разрешение. А сейчас, если позволите…
Мэтти сделал несколько движений, словно пытался проглотить небольшой мячик.
– Отправиться с?..
– С армией, да. Можете. Если это все…
– Ноя…
Поэт словно окаменел. По-видимому, мысль о том, чтобы присоединиться к армии Южного Предела, даже не приходила ему в голову.
По правде говоря, Бриони просто издевалась. Она вовсе не горела желанием повесить на шею командира – кто бы он ни был – и своего брата, и дурачка-рифмоплета.
– Я пришел не за этим… – Тинрайт снова с трудом сглотнул, но ему не полегчало. – Я пришел передать, что Джил просит у вас аудиенции.
– Джил?
– Помощник трактирщика. Вы, вероятно, помните его. Именно из-за него вы одарили меня своим вниманием.
– Ах, тот, что видит сны. – Бриони вспомнила худощавого человека со странными, слегка безумными глазами. – Он хочет поговорить со мной?
– Да, ваше высочество, – отчаянно закивал Тинрайт. – Я навестил его в темнице. Бедняга нигде не бывает, он почти пленник. Джил попросил, чтобы я помог ему встретиться с вами. Он хочет рассказать что-то важное, связанное с… – Тинрайт наморщил лоб. – С «грядущей битвой», так он выразился. Если честно, меня удивило, что Джил воспользовался такими словами, госпожа, ведь он совсем неграмотный, сказать по правде.
Бриони встряхнула головой, приводя в порядок мысли, запутанные быстрой и цветистой речью поэта. В словах Тинрайта было еще больше дешевого шика, чем в щегольском наряде.
– Джил, помощник трактирщика, желает говорить со мной о «грядущей битве»? – удивилась принцесса. – Наверное, он услышал о ней от стражников.
Она вспомнила, что в той же темнице томится еще один узник, и почувствовала, как душу захлестнула волна паники. Шасо дан-Хеза должен был в случае необходимости стать командующим армией и организовать оборону замка. Уж не предвидел ли кто-то подобную ситуацию? Может быть, кто-то и подстроил все таким образом, чтобы Шасо выглядел виновным в смерти Кендрика?
– Да, ваше высочество, – согласился Тинрайт. – Несомненно, он услышал об этом от солдат. Тем не менее именно такую просьбу меня просили передать вам. А теперь насчет моего отъезда с армией…
– Я уже дала вам разрешение, – остановила она его, потом повернулась и быстрым шагом направилась к покоям сестры Утты.
Она слышала, как у нее за спиной переругивались стражники, пытавшиеся обогнать Мэтти Тинрайта, видимо шедшего за ней по пятам.
– Но, ваше высочество… – говорил он. Бриони обернулась и перебила его:
– Тот помощник трактирщика… Он дал вам тогда золотой долфин, чтобы вы написали письмо, так?
– Д-да…
– А где он раздобыл монету?
У Тинрайта не было ответа на этот вопрос.
– Я не знаю, – ответил он. – Но, ваше высочество, по поводу того, что вы говорили об армии!..
Бриони отвернулась и пошла дальше. Ее мысли были заняты другим. Едва ли она его слышала.
– Мы редко спускаемся ниже уровня храма, – объяснял Чет своему маленькому спутнику.
Они шли вниз по Каскадной лестнице – длинному спиральному спуску. Верхний виток спирали был шире, чем весь Город фандерлингов. Нижние круги сужались, а воздух становился все теплее. Белая линия кварца, вкрапленного в известняк, змейкой вилась над их головами. Позади остались последние настенные светильники. Чет порадовался, что захватил кусок коралла из Соляного пруда. Он продолжал рассказывать:
– Священники спускаются сюда для жертвоприношений, особенно в дни праздников. Мы все приходим в это место в день нашего совершеннолетия на специальную церемонию,
Даже сейчас, несмотря на переполнявшую его тревогу, Чет невольно задумался о том, сколько молодых фандерлингов и священнослужителей побывали здесь в этом году. Чет знал каждого из них: Город фандерлингов невелик и весь поделен на кланы, а молодых людей, достигших возраста совершеннолетия ко Дню Тайн, набиралось обычно не более двух дюжин. Чет поделился с Жуколовом воспоминаниями о своей инициации, состоявшейся много лет тому назад. Перед церемонией он, как положено, постился и после этого испытывал головокружение, видел странные тени, слышал непонятные голоса. Самым жутким и волнующим был момент, когда они мельком увидели Сияющего человека. Чет до сих пор не знал, был ли тот настоящим. Сейчас, по прошествии стольких лет, тот день казался сном.
– Сияющий человек?.. – переспросил Жуколов.
– Забудьте о том, что я упомянул его, – покачал головой Чет. – Я и так нарушил обычаи, приведя вас сюда.
Они достигли подножия Каскадной лестницы и оказались в пещере с множеством высоких колонн, похожих на песочные часы. Чет подошел к необычной стене, размерами превосходившей Шелковую дверь. В ней было пять арочных проходов, зияющих чернотой, которую не рассеивал свет кораллового фонарика.
– Пять проходов? – удивился Жуколов. – Зачем рыть столько туннелей рядом?
Чет по-прежнему старался говорить тихо, хотя все лампы в помещении были погашены: значит, если священники и приходили сегодня, они уже ушли.
– Конечно, пять туннелей нам не так уж и нужны, но необходимо уменьшить давление камня. Если вы роете один туннель, то в верхнем слое камня образуется арка… Яснее объяснить не могу, потому что мы называем это явление словом «дх'йок»: одна арка не удержит всего веса камня, и от давления туннель разрушится.
– О ветры вершины! – воскликнул Жуколов, перебираясь с плеча Чета в более надежное место, поближе к шее фандерлинга. – Камень обвалится, да?
– Даже при одной арке это происходит не сразу, так что не бойтесь. Однако если проложить несколько параллельных туннелей, дх'йок, давление распределяется равномерно на все арки. Даже если вес камня заставит проход оседать, процесс начнется с крайних туннелей, что даст нам возможность укрепить средние и в конце концов прекратить ими пользоваться.
– Вы хотите сказать, что однажды гора раздавит все? Все ваши постройки? Все ваши туннели?
Казалось, его возмущение неразумностью фандерлингов затмило даже страх перед нависшей над ними опасностью.
– Да, когда-нибудь, – рассмеялся Чет. – Но произойдет это очень не скоро: в век камня, как мы называем ту эпоху. Если только боги не нашлют на нас сильное землетрясение. Но туннели на окраине города все равно выстоят. Так что внуков тех мужчин и женщин, что сегодня вступают в гильдию, тоже поведут сюда на церемонию совершеннолетия.
По всему было видно, что объяснение не успокоило Жуколова. Но все-таки он приободрился, когда Чет выбрал средний туннель – самый безопасный. Фандерлинг не стал рассказывать ему о том, что по боковым туннелям вообще никто не ходит, они предназначены лишь для увеличения надежности среднего, по которому они с Жуколовом спускались сейчас на нижний уровень.
– А зачем вообще строить туннели? – неожиданно спросил Жуколов.
Возможно, он задавал вопросы только затем, чтобы не молчать в этом узком каменном коридоре. Непонятные рисунки, вырезанные на стенах, внушали неясное беспокойство даже Чету – такое же, какое он испытал много лет назад, во время инициации.
Что уж говорить о крохотном человечке!
– Зачем строить туннели на такой глубине, где все уже создано без участия человеческих рук? – повторил вопрос крышевик, вновь удивляя Чета своей сообразительностью и умением подмечать детали.
– Хороший вопрос, – заметил фандерлинг.
Ему не хотелось сейчас разговаривать, потому что он начал ощущать силу этого места, его значительность и необычность.
Никто не спускался к святилищу тайн без особой нужды. Но он обязан найти мальчика, и потому он войдет в дымящееся сердце Дж'еж'крал. Он должен избавить Опал от страданий. При этом Чет прекрасно понимает, какая ответственность ляжет на его плечи за то, что он привел сюда чужаков – сначала Кремня, потом Жуколова. Они оказались в священных глубинах именно из-за него, Чета Голубого Кварца.
– Я не хочу сейчас вспоминать историю, – ответил он крышевику. – Скажу лишь, что наши предки обнаружили систему пещер, куда не могли проникнуть. Тогда они прорубили туннели, чтобы попасть на нижние уровни уже освоенных пещер – по ним мы с вами и проходили.
Конечно, такого рассказа было недостаточно. Чет почти ничего не объяснил и даже не заикнулся о великих тайнах, сокрытых в святилище. Не говоря уж о том, что невозможно выразить словами.
Бриони огорчала сама мысль, что ей снова придется беседовать с помощником трактирщика. Но дело было вовсе не в нем. Даже если парень действительно способен читать чужие сны, даже если он расскажет о персонажах сновидений самой Бриони, принцессу это мало интересовало. Ее беспокоило другое. Она боялась потерять брата и отца. Она боялась потерять Южный Предел и королевства Пределов. Боялась, что в смутные опасные времена, когда король Олин в плену, а Баррик ведет себя странно и часто болеет, она станет последней из Эддонов.
«Нет, я не допущу этого, – пообещала она себе, проходя через Малый зал к резиденции. – Буду беспощадной, если потребуется. Я спалю леса за Границей Теней, закую в цепи семейство Толли. А если Шасо на самом деле окажется убийцей, сама отведу его на плаху. Во имя спасения королевства я готова на все».
Она не могла без горечи думать о том, что доверенный советник отца томится в темнице. Если она согласится встретиться с Джилом, разве сможет она не поговорить с Шасо? Бриони не хотела его видеть. Она не доверяла доказательствам, обличавшим его вину, однако прошла осень, а положение дел не изменилось. Они с Барриком не могут так долго тянуть с вынесением приговора: убийца принца-регента должен быть казнен. Но Бриони по-прежнему понятия не имела, что произошло той роковой ночью. Ужасная мысль о казни этого человека – упрямого, с дурным характером и все-таки близкого – терзала ей сердце.
Бриони шла через галерею Малого зала, пересекавшую Розовый сад, когда стражники наконец догнали ее. Это место также называли садом Предателя: много лет назад разгневанный вельможа поджидал здесь одного из предков Бриони, Келлика Второго, намереваясь убить короля. Преступление совершить не удалось. Голова злоумышленника украсила ворота Василиска, а куски его четвертованного тела вывесили над входами основных башен. Эта история вызывала у Бриони такое неприятное чувство, что она не любила появляться в Розовом саду даже весной.
Погруженная в свои мысли, принцесса не замечала стражников, пока один из них не чихнул и не забормотал молитву.
«Что я делаю? Зачем я иду в темницу? – подумала вдруг девушка. – Я же принцесса-регент, почти королева. Велю привести помощника трактирщика в одну из совещательных комнат и поговорю с ним там. Мне абсолютно не за чем спускаться в подземелье».
Вместе с облегчением Бриони почувствовала слабый укол совести: решение по делу Шасо дан-Хеза откладывается еще на день…
Она вздрогнула от неожиданности: двое стражников встали по обе стороны от нее, словно овчарки, пасущие овец. Она приготовилась отругать их – Бриони Эддон не может быть ничьей овечкой! – но в тот же миг увидела мужчину и женщину, поднявшихся со скамьи. Бриони не сразу их узнала: она больше года не видела Хендона Толли.
– Ваше высочество, – произнес он, неловко поклонившись. Младший брат Толли был худым, словно гончая, высоким и жилистым. Его темные волосы были коротко подстрижены на висках по последней сианской моде. Он отрастил маленькую бородку. В коротком камзоле из золотистого атласа, пестрых рейтузах и бархатной накидке Хендон походил на принца какой-нибудь южной страны, где мода играла в жизни аристократов большую роль. Бриони подумала: странно, что Хендон одновременно так похож и так не похож на своего старшего брата. Черты лица у них удивительно схожи, но все остальное… Темные волосы вместо светлых, худое тело вместо мускулистого, суетное щегольство вместо флегмагичной бесстрастности… Будто это Гейлон, нарядившийся в маскарадный костюм для представления по случаю Праздника середины лета.
– Ах, судя по вашему наряду, принцесса Бриони, мы застали вас в неудобное время, – сказал Хендон. – Видимо, вы занимались чем-то… требующим усилий.
В голосе его слышалось высокомерие. Вероятно, он рассчитывал, что она рассердится.
Так и произошло.
Бриони еле сдержалась, чтобы не осмотреть свой костюм для занятий в оружейной. Впервые за последнее время она пожалела, что не одета как положено, со всем подобающим титулу великолепием.
– Ну что вы, для родственников не бывает неподходящего времени. – Она заставила себя произнести это как можно любезнее, одарив Толли сладчайшей улыбкой. – Среди своих, я думаю, позволительна некоторая вольность и в одежде, и в речи. Впрочем, даже в кругу семьи необходимо соблюдать приличия. – Она вновь улыбнулась, показав зубы. – Надеюсь, вы простите меня за то, что я так одета, дорогой кузен.
– Ах, принцесса, это только наша ошибка. Моя свояченица очень хотела с вами познакомиться, и я решил встретить вас по дороге. Это Элан М'Кори, сестра жены моего брата Карадона.
– Ваше высочество… – Молодая женщина изящно присела в придворном поклоне.
– Кажется, вас представили мне на свадьбе вашей сестры, – ответила ей принцесса.
Бриони была в ярости: она вынуждена беседовать с ними, потея в теплой одежде. Хендон ведет хитрую игру: сейчас она не могла даже показать своего раздражения. Бриони решила сосредоточиться на женщине, которой было примерно столько же лет, сколько и ей. Хорошенькая, но очень худенькая и высокая. В отличие от деверя Элан не поднимала глаз и почти не отвечала на небрежные вопросы принцессы.
– Мне действительно пора идти, – наконец объявила Бриони. – Очень много дел. Лорд Толли, нам с вами нужно обсудить очень важные вопросы. Сегодня вечером, вы согласны? Надеюсь, вы поужинаете с нами. Вчера нам не хватало вас.
– Мы устали с дороги, – ответил он. – И волновались о судьбе моего пропавшего брата. Безусловно, тревога за герцога Гейлона осложнила и вашу жизнь, ваше высочество.
– Мне кажется, существует целый заговор с целью сделать мою жизнь тяжелой, лорд Толли. Исчезновение вашего брата относится к числу преследующих нас неприятностей. Думаю, вы уже знаете, что мой брат Кендрик мертв.
– Ну конечно, ваше высочество! – воскликнул Хендон, приподняв брови от столь откровенного выпада. – Я был просто раздавлен этим известием. Но тогда я путешествовал по северу Сиана, и поскольку Гейлон представлял нашу семью при дворе и на похоронах…