Уильямс Тэд. Марш теней

   «Все, я выдал себя», – подумал фандерлинг.
   Однако девушка на него не смотрела. Она стояла, по-прежнему вытянув руку и уставившись в одну точку, будто смотрела сквозь стену дома.
   – Он говорит, что каждый проходящий момент приближает наступление Первозданной ночи, – заявила она.
   Услышав произнесенные устами девочки-лунатика слова Ча-вена, его жуткое предсказание, Чет был так потрясен, что даже застонал.
   – Я должен поговорить с женой, – ответил он после паузы.
 
   На улицах Города фандерлингов было совсем мало народа, и фонари уже притушили на ночь. Те редкие прохожие, что шли им навстречу, смотрели на Чета с удивлением. Многие уже слышали про его возвращение из глубин, но их ждал новый сюрприз: Чет Голубой Кварц, только что вернувшийся после тяжелого приключения, шествовал за девушкой из племени больших людей к выходу из города с таким угрюмым видом, словно направлялся к месту казни.
   И Чета действительно одолевали тяжелые мысли.
   «Опал даже не кричала, – вспоминал он, следуя за девушкой к городским воротам. – Я бы понял, если бы она ругала меня. Я и сам с трудом верю, что согласился пойти. Но видеть, как она поворачивается спиной и бросает: «Делай, что хочешь»… Неужели это из-за ребенка? Или есть что-то другое и оно беспокоит Опал еще больше, чем меня?»
   «Хотя, возможно, Опал похожа на тебя, старый дурень, – предположила другая его часть. – У нее хлопот полон рот из-за мальчика, до сих пор не пришедшего в себя, и она не может отвлекаться на посторонние дела, тем более ничего в них не понимая. Да ты и сам в них мало что смыслишь».
   Они проходили мимо здания гильдии, откуда доносилось пение мужчин и мальчиков. Хор готовился к празднованию окончания года, звучали родные и знакомые песни. Хормейстер Аспидный Сланец, наверное, расхаживает взад и вперед, прислушивается, хмурится и иногда вскидывает руку, чтобы задать ритм. Для певцов сегодня обычный вечер, несмотря на угрозу войны и рассказы о странных похождениях Чета. Фандерлинги выживали во всех войнах, во всяком случае до сих пор: они были строителями, землекопами, каменотесами – слишком ценными, чтобы их убивать. Да и поймать их в извилистых туннелях непросто.
   – Мы, люди камня, живем близко к земле, – говаривал отец Чета. – Выглядим не очень величественно, зато нас трудно свалить.
   Переживут ли они Первозданную ночь, если она наступит?
   «Ну почему вся моя жизнь рухнула в одночасье? – сокрушался Чет. – Почему выбрали именно меня?»
 
   Увидев, что девушка ведет его в самое сердце замка, Чет очень удивился. У Вороновых ворот толпились люди. Стражники спорили с просителями, но один из них узнал девушку и пропустил ее. Бросив подозрительный взгляд на Чета, он все-таки позволил и фандерлингу пройти во внутренний двор. Уиллоу ни с кем не разговаривала. Она вела Чета через садики и крытые переходы так долго, что даже его врожденное умение ориентироваться отказало. Солнце село, и воздух стал пронизывающе холодным. Чет радовался, что захватил с собой теплое пальто, хотя прежде он был уверен, что оно не понадобится. К тому же Чет пока не забыл удушающую жару глубин. Его несколько опечалило, что Опал сама не напомнила ему про пальто, как обычно делала. Но он сказал себе, что даже его всевидящая и всезнающая жена не может помнить каждую мелочь, да еще в такой безумный день.
   Пытаясь надеть пальто на ходу, он никак не мог попасть в рукава. Когда он наконец это сделал, Уиллоу уже вела его через ворота в тенистый садик, освещенный факелами на специальных стойках. Чет не знал этого сада. Не знал он и человека, поджидавшего их, сидя на низенькой скамье. Чет был почти уверен, что встретит Чавена, и при виде незнакомца с трудом сумел скрыть разочарование, граничившее со страхом.
   Человек повернулся к ним. Его глаза были такими же неприятно безразличными, как и у девушки, а сам он – полной противоположностью Чавена: намного моложе, значительно стройнее, с короткими, неаккуратно подстриженными волосами, как будто он стриг себя сам – ножом и не глядя в зеркало.
   «Вот зачем ему понадобилось зеркало», – подумал Чет, однако шутка не показалась забавной даже ему самому.
   – Вы посылали за мной, – сказал он вслух как можно тверже, – словно вы господин не только этой девушки, но и мой. Но это не так. Поэтому объяснитесь, пожалуйста.
   – Вы принесли с собой зеркало? – спросил человек медленно и тихо.
   – Сначала вы должны ответить на мои вопросы. Кто вы такой и чего вы хотите?
   – Кто я? – задумчиво переспросил незнакомец, словно вопрос был для него неожиданным. – Здесь меня зовут Джил. Думаю, у меня есть и другое имя… но я его забыл.
   Чет почувствовал, как по его позвоночнику поднимается неприятный холодок. У этого человека был вид сумасшедшего. Таким же отстраненно спокойным был дедушка Чета в последние годы жизни. Он обычно сидел у камина и грелся, как ящерица на солнце, почти не двигаясь.
   – Я не знаю, что значит вся эта ерунда, зато знаю, что вы вытащили меня из дома в такое время, когда я нужен собственной семье. Еще раз спрашиваю: чего вы хотите? – требовал ответа фандерлинг.
   – Предотвратить уничтожение двух народов. Ненадолго отсрочить великое поражение, пусть даже его нельзя избежать, – ответил тот, кто назвался Джилом, и кивнул, будто сам только что понял свои слова. Он в первый раз улыбнулся, но улыбка получилась вялой и призрачной. – Этого недостаточно?
   – Я не знаю, о чем вы говорите.
   Чету захотелось повернуться и уйти, даже убежать – и не останавливаться, пока над головой снова не окажутся камни. Сейчас над ним нависали тучи, плотные ночные тучи, за которыми не видно ни луны, ни звезд. Но это было совсем не так, как у себя, среди своего народа и в своем собственном доме.
   – Я и сам не знаю, – признался Джил. – Но мне дано понять кое-что, и прежде всего то, что вы должны отдать мне зеркало. Тогда ваша часть работы будет завершена.
   Чет снова вцепился в зеркало, хотя ни странный человек, ни девушка не проявляли никакого желания отнять его.
   «Они вдвое выше меня… но пусть только попробуют, – подумал он. – Пусть только попробуют отобрать вещь, за которую чуть не погиб мой сын…»
   И тут он впервые понял то, что давно вертелось в голове: зеркало – ключ ко всему. Именно зеркало завело Кремня в глубины Святилища Тайн и чуть не погубило мальчика.
   – Нет, я не отдам вам зеркало… даже если бы оно у меня было.
   – Оно у вас есть, – мягко возразил Джил. – Я его чувствую. И оно вам не принадлежит.
   – Оно принадлежит моему сыну. Джил не согласился с ним.
   – Думаю, вы ошибаетесь, хотя мне самому не все ясно. Но это не имеет значения. Оно сейчас у вас. Если вы отдадите его мне, можете идти домой и больше ни о чем не думать.
   – Я не отдам.
   – Тогда вам придется отправиться со мной, – заявил странный человек. – Час скоро пробьет. Зеркало необходимо передать ей. Оно не предотвратит наступления Первозданной ночи и уничтожения всего сущего, но поможет выиграть время.
   – И что это значит? О чем вы говорите? Отнести ей? Как ее зовут, ради всех Старейших?
   – Ее зовут Ясаммез, – сообщил незнакомец. – Она одна из Старейших. Она – Смерть, и сейчас ей доверили выступить против вас.
 
   Солнце уже склонялось за холмы. Они сидели на скалистом выступе на вершине одного из них и смотрели на юго-восток, в сторону замка, хотя до него было слишком далеко, чтобы разглядеть. Влажная трава сверкала ярко-зеленым цветом, светило солнце, и по небу плыли разрозненные облака. Казалось, это обычный прохладный зимний день, но над землей перемещались странные клубы тумана. В той стороне, где находился Южный Предел, виднелись лишь вершины холмов. Долины были скрыты от глаз.
   – Это наверняка они, – сказал Тайн Олдрич и сплюнул. – Вы говорили, Вансен, что такой туман приходит из-за Границы Теней и они передвигаются под его прикрытием, как под крышей.
   Капитан гвардейцев вздрогнул. На его измученном лице читалась тревога.
   – Так рассказывал племянник купца, тот, на чей караван напали, – ответил он. – Но когда я со своими людьми случайно проскочил Границу Теней, никакого тумана не было. Впрочем, мне кажется вполне вероятным, что враг прячется именно там.
   У Баррика хватало сил лишь на то, чтобы прямо держаться в седле. За сегодняшний день армия проделала немалый путь, к тому же очень быстро. Принц невероятно устал, а нездоровая рука сильно болела, словно кто-то вонзал в кисть кинжал. Уже не в первый раз Баррик пожалел, что не удержал язык за зубами и не остался дома.
   «Но если мы их не остановим, оставшиеся в Южном Пределе тоже умрут, только по-другому», – сказал он себе.
   Весь день принца преследовали видения омерзительно бледных лиц сумеречных существ. Их страшные мертвые глаза не давали ему покоя. Он ничего не ел – даже думать не мог о еде и только пил воду.
   – Смогут ли наши разведчики добраться до замка быстрее, чем они? – спросил лорд Фиддикс – Если удастся вывести гарнизон Броуна за стены крепости, мы зажмем врага между молотом и наковальней.
   – Наши разведчики вполне могут справиться, но мы не должны надеяться только на них, – возразил лорд Тайн. – Ах да, у нас же есть голуби. Мы отправим послание с ними. Птица долетит до замка быстрее человека, особенно если тот скачет на уставшей лошади.
   Феррас Вансен прокашлялся и посмотрел на Баррика, ожидая разрешения говорить. Несмотря на усталость и страдания, Баррика позабавила мысль о том, что даже после их утренней неудачи титулы и привилегии по-прежнему что-то значат. Он кивнул.
   – Дело в том… – начал Вансен. – Господа, мне кажется, что нам нельзя ждать.
   Тайн раздраженно заворчал:
   – Вы всегда так долго объясняете, Вансен, что можете даже богов заставить плакать. Что вы хотите сказать?
   – Если мы будем передвигаться таким же темпом, как сейчас, нам их не догнать. Они в большинстве пешие, как и мы, но ходят значительно быстрее, и если не остановятся на ночь, то прибудут на место уже к утру.
   – Так и есть, – вступил в беседу Рорик.
   В утреннем сражении он получил лишь несколько незначительных царапин. Баррик заметил, что герцог, избегавший места жарких схваток, очень гордился своими перевязанными ранами.
   – Тогда мы прижмем их к бухте, – предложил Рорик. – Сумеречные не любят воду – все это знают. Когда Броун выйдет навстречу, мы порвем их в клочья.
   Вансен с сомнением покачал головой.
   – Простите, господин, но меня такая мысль пугает. Я считаю, что мы должны остановить их на открытом месте, в полях за городом.
   Лорды презрительно зафыркали. Кто-то тихонько называл Вансена «дураком», но капитан не обратил на это внимания. Даже Тайн Олдрич был недоволен и отвернулся, чтобы послать сквайра за вином. Вельможи спорили на холме, а пехотинцы воспользовались моментом, чтобы присесть и даже прилечь. Только сейчас Баррик сообразил, что солдатам пришлось шагать весь день в доспехах, с оружием в руках, а это значит, что они вымотались и приуныли, как и он сам, а может, и гораздо сильнее.
   – Хорошо, объясните, что вы имеете в виду, капитан Вансен, – сказал Баррик. – Почему бы нам не подождать и не зажать их между двумя нашими армиями?
   Вансен кивнул, словно учитель, довольный своим учеником, и Баррик сразу же пожалел, что поддержал его.
   – Потому что мы слишком полагаемся на случай, – начал объяснять он. – А что, если нам не удастся передать предупреждение лорду коменданту?
   – Тогда он выведет войска, как только увидит, что идет сражение, – возразил Рорик. – Очень глупо в этом сомневаться. Пустая трата времени. Что вообще здесь делает этот человек?
   – Он здесь потому, что до сегодняшнего дня только ему доводилось встречаться с нашим врагом, – ответил Тайн. Было очевидно, что его раздражение относится не только к Вансену. – Он проявил храбрость в сегодняшнем сражении, в то время как не о каждом из нас можно такое сказать.
   Рорик вспыхнул и, чтобы скрыть смущение, отвернулся, отправляя своего сквайра за вином.
   – Просто изложите нам свои мысли, капитан. – Баррик и сам удивился, как быстро он превратился в защитника Вансена.
   – Во-первых, как мы заметили, рядом с сумеречными существами происходят странные вещи. Сможет ли голубь пролететь над ними или обогнуть их? Возможно. Сможет ли Броун понять, что происходит, когда туман накроет и берег, и город? А что, если он не увидит, как мы бьемся с врагом в полумиле от него? Пусть я повторяюсь, но поверьте: в призрачном тумане не все выглядит таким, каково оно на самом деле, в чем я, к великому сожалению, уже убедился. Вы тоже видели кое-что сегодня утром. И вот что, на мой взгляд, самое важное: что произойдет, когда враги подойдут к городу вдоль берега? Остановятся ли они и сразятся ли с нами на открытом месте? Или предпочтут рассредоточиться по городу, по улицам и переулкам, по водостокам и подвалам, по пустым домам? И как тогда мы будем с ними бороться? Мы не сможем действовать согласованно. Вы же помните, как мы бились в лесу с одной десятой частью их войска. Разве можно давать им возможность укрыться в тысяче мест? Тогда их силы увеличатся многократно.
   – Но город пуст, – озадаченно заметил один из вельмож. – Люди либо перебрались в замок, либо убежали на юг.
   – Ну и что? – удивился Вансен.
   – Если они войдут в город, – насмешливо заявил Рорик, – мы его подожжем. И спалим всех. Это лучший способ борьбы с призраками.
   – Простите меня, мой господин, – сказал Вансен, хотя по его виду нельзя было сказать, будто он нуждался в чьем-то прощении, – но так может говорить только человек, владеющий несколькими замками. В городе живут тысячи людей! Это их дома! Город и окрестные фермы кормят замок Южного Предела.
   – Все, хватит! Я достаточно наслушался оскорблений от крестьянина! – закричал Рорик, хватаясь за рукоятку меча. – Его следует наказать.
   – У вас есть право вызвать его на бой, Лонгаррен, – напомнил ему Тайн. – А я не стану наказывать человека за подобные речи.
   Рорик переводил взгляд то на Тайна, то на Вансена. Было очевидно, что ему очень не хочется вытаскивать меч из ножен. В конце концов он натянул поводья и поскакал вниз с холма. Его сквайр, только что доставивший бурдюк с вином, последовал за своим господином.
   – Продолжайте, капитан, – обратился Тайн к капитану.
   – Благодарю, господа. – Вансен повернулся к Баррику. – Оставив в стороне рассуждения моего сеньора герцога Рорика, ваше высочество, не будем забывать, что силы у нас и у противника равны по количеству. И даже если мы, потеряв много своих людей в рукопашной, поднесем факелы к самому большому городу Южного Предела, разве можно быть уверенными в том, что никто не помешает нам поджечь его? Я встречался с ними уже дважды и считаю безумием предполагать, будто они малые дети. Они планируют свои действия. Они терпеливы. Мы не знаем и половины их возможностей.
   – И что же вы предлагаете? – спросил Баррик.
   Ему почему-то расхотелось продолжать обсуждение. Было очевидно, что ничего приятного он не услышит, что не будет костра и горячей пищи, не будет сна и отдыха для больной руки.
   – Продолжайте, Вансен, говорите, – призвал он. – И пусть нас проклинают боги за нашу глупость, из-за которой мы попали в эту ситуацию!
   Несколько вельмож пришли в ужас от подобного заявления и сотворили знак от зла.
   – Не говорите так, ваше высочество, – сердито нахмурился граф Блушо. – Не призывайте гнев богов на наши головы. Я не могу слышать подобное даже от вас. Можете меня казнить, если хотите.
   – Да, Тайн, я был не прав. Прошу меня простить.
   – Извинения нужны не мне, мой принц.
   – Не волнуйтесь, боги накажут не вас. – Баррик отвернулся от удивленного Тайна. – Говорите же, капитан. Расскажите, какой у вас план.
   Вансен тяжело вздохнул. Было заметно, что и он устал не меньше остальных. Порез на щеке открылся, и красная струйка крови поползла вниз к шее.
   – Мы все должны скакать вперед. Пешие пусть догоняют нас как можно скорее. Иначе нам никогда не настигнуть призрачную армию. Кто знает, остановит ли их вода? Я, по крайней мере, так не считаю – в отличие от герцога Рорика, да простит он меня. Кто знает, задержат ли их стены замка? Мы должны нагнать их и заставить с нами сразиться, удерживать армию сумеречных, пока не подойдут остальные силы. Ничего нет позорного в том, чтобы нанести первый удар и отступить, тем более что ночь наступит через несколько часов. Но если мы прождем до утра, они успеют добраться до Южного Предела. Мы, конники, вцепимся в них, как свора псов, потом отскочим и ударим еще раз, чтобы они не могли беспрепятственно продолжать путь. Следует придерживаться этой тактики: нападать и отступать, пока не подтянутся остальные войска.
   – А как же Броун и его гарнизон? – спросил Тайн. – Ваша затея кажется безумием, когда есть силы в крепости, способные нас поддержать.
   – Пускай помогают! – воскликнул Вансен. – Пошлите гонцов, с крыльями и без крыльев. Но я не думаю, что следует на них рассчитывать, мои господа. Если враг доберется до города раньше, нам придется сильно об этом пожалеть.
   Тайн вопросительно посмотрел на Баррика, у которого все внутри похолодело. Принц заранее знал, что ему не понравится речь Вансена. Однако он услышал горькую правду в словах капитана и только кивнул в ответ.
 
   Котелок попал копытом в кроличью нору, и Баррик чуть не вылетел из седла на полном скаку. Он успел схватиться за гриву, подтянулся и выпрямился в седле, радуясь, что у него не было копья, как у большинства всадников. Если бы он мог держать копье больной рукой, то наверняка выронил бы его или, что еще хуже, опустил острием вниз, когда конь потерял равновесие, и тогда точно вылетел бы из седла. С другой стороны, воин без копья вынужден подпускать к себе противника на расстояние короткого меча.
   В его голове, не умолкая, вертелись слова: «Они должны были заставить меня остаться. Ведь все просили меня не уходить с армией».
   Лошади неслись вниз по склону, и всадникам оставалось лишь крепко держаться в седле, прижимаясь к их шеям. Еще недавно туман клубился то там, то здесь, теперь же он становился гуще, и огромные белые волны закрывали дорогу перед Барриком. Принц оказался в мире, наполовину состоящем из зеленой травы и тускнеющего солнечного света и наполовину – из серой пустоты, внутри которой он был совсем один и только слышал отдаленный лошадиный топот, звон доспехов и редкие крики всадников. Солнце и туман делали мир попеременно то светлым, то темным, словно перед Барриком то открывалась, то закрывалась дверь.
   Он очутился в мире света на несколько мгновений, потом снова погрузился в колеблющийся туман. С двух сторон от него ехали люди, но он не мог разглядеть их шлемы и щиты, не мог определить, кто это. Тот всадник, что находился слева, вдруг поднялся в стременах. Что-то вроде черного цветка проткнуло его правое плечо. Человек упал на спину с поднятыми кверху ногами, его лошадь рванулась в сторону, и они исчезли в сгустившемся тумане.
   «Вансен ошибался: ночь уже наступила», – это все, о чем успел подумать Баррик.
   Принц повернулся, чтобы позвать человека справа, но пока искал его глазами, что-то пролетело прямо у него перед лицом – так близко, что скользнуло по носу. Бледный мужчина, что скакал справа, поднял щиток шлема: его черные глаза были огромными и совсем без белков. Баррик завороженно смотрел на него: человек… существо… не важно, кто он… схватил вторую стрелу. Баррик понял, что не успеет увернуться, поэтому ухватился за поводья здоровой рукой и направил коня боком на противника. Лук неприятеля с силой ударил принца по лицу. Стрела унеслась ввысь, не причинив никому вреда. Баррик замешкался с мечом, сумев лишь повернуть коня как раз в тот момент, когда враг сделал выпад в его сторону. Человекоподобное существо, вцепившись во вьючный ремень коня Баррика, повисло в своих стременах. Его лошадь скакала рядом с Котелком. Несмотря на беспощадную тряску, противник Баррика тянулся к ножнам, к кинжалу.
   Крича от отвращения и страха, Баррик бил врага по незащищенному лицу. Шлем свалился с головы сумеречного, открыв взгляду длинные серебристые волосы. Существо изо всех сил подтягивалось, чтобы сблизить лошадей, между которыми оставалось уже не больше ярда. Баррику наконец удалось вытащить меч из ножен. Он не целясь ткнул врага в лицо, потом стал рубить по бледным рукам с когтями, державшимся за его седло, пока противник не убрал окровавленные пальцы. Лицо с вытаращенными черными глазами стало отодвигаться, сверкнули доспехи, тело рухнуло в траву – и все. Лошадь без седока пробежала еще несколько шагов, потом свернула в сторону и исчезла в тумане.
   Баррик остановил коня и какое-то время просто сидел в седле, пытаясь восстановить дыхание. Его бешено бившееся сердце готово было выпрыгнуть из груди. Где-то справа раздавались хриплые крики, но в тумане ничего не было видно. Несмотря на объявший его ужас, Баррик понимал, что нужно двигаться дальше, а не дожидаться, пока из тумана на него набросится новая тварь.
   «Они должны были оставить меня дома. Я мог бы сейчас быть в замке».
   Он пришпорил коня и поскакал в ту сторону, откуда доносились крики.
 
   Тайн Блушо и еще десяток рыцарей и вельмож сражались рядом, и к ним присоединился Баррик. Врагов вокруг них было много, но не слишком. Между атаками выдавались промежутки, когда Баррик мог отдышаться и глотнуть воды. Он одной рукой умудрялся управляться с бурдюком, висевшим под седлом. Сейчас принц со смущенной душой благодарил своего мучителя Шасо, безжалостно тренировавшего его все эти годы.
   Один или два раза туман рассеивался настолько, что Баррик видел группы воинов. Когда туман откатывался и взорам открывалось поле боя в вечернем свете, со всех сторон раздавались победные крики, к которым присоединялся и голос Баррика. Они отразили первую атаку сумеречных существ. У Баррика появилась надежда. Если бы они смогли собраться вместе и организовать сопротивление, как и предлагал Вансен (всего несколько часов тому назад, а казалось, что прошли годы), а потом отойти и увлечь за собой сумеречных!..
   Призрачных чудовищ оказалось меньше, чем представлялось вначале, но они были тяжелым противником. И не столько из-за свирепости, сколько из-за необычного вида. Большинство монстров походили на людей, зато доспехи и оружие поражали странностью формы и цвета. Порой чудища оказывались раза в два больше любого смертного: коренастые, с клочками грязного меха, с морщинистой, как у черепахи, толстой кожей, очень сильные, но медлительные. Баррик видел, как трое верховых копейщиков уложили такого великана, и вопил от восторга, когда чудовище рухнуло на землю и задергалось в луже черной крови.
   Были в сумеречной армии и мелкие существа с красными волосами, с вытянутыми узкими лицами, похожими на лисьи мордочки. Они держались группами. Были и создания, похожие на обезьян, сплошь покрытые темным спутанным мехом, безликие, но с яростно сверкавшими глазами. Другие твари казались окутанными туманом, поэтому даже при свете солнца их было трудно разглядеть, как отражение в мутной воде заросшего пруда, и создавалось впечатление, будто копья и мечи не могут поразить их. В рядах чудовищного войска сражались и волки: бесшумные, очень быстрые и пугающе умные. Они уже завалили несколько лошадей, кусая их за ноги и незащищенные части живота, отчего несчастные животные начинали спотыкаться и падали.
   – Туда! – закричал Тайн.
   Голос предводителя армии оставался решительным, хотя шлем его уже был искорежен, а меч покрылся зазубринами.
   Всадники без колебаний поскакали за ним туда, где в тумане виднелась одна из групп сражавшихся, где сверкали мечи. На три или четыре десятка воинов Мейна Калога наседало примерно столько же противников. Тайн, очевидно, думал объединиться с воинами Калога, чтобы перейти к обороне, и Баррик с радостью последовал за ним. В течение последнего часа он словно парил в поющей тишине: слышал, но не воспринимал шума битвы, криков ужаса и боли, разносившихся в тумане. Сейчас туман в его голове начал рассеиваться, хотя тот, что стелился по склонам холмов, не собирался исчезать.
   Когда к Баррику вернулась способность нормально мыслить, он понял, что хочет только одного: выбраться из этого мрака любым способом. Он больше не хотел убивать, даже этих мерзких монстров. Он больше не хотел, чтобы им гордились. Ему было безразлично, что о нем подумают.
   «Война – это ложь», – думал принц.
   Мысли в его голове распались на отдельные слова и напоминали осколки разбитой вещи, в которых еще угадывалась прежняя форма.
   «Никто никогда не пожелал бы такого. Ужасно. Если бы они знали… Никогда».
   Тайн скакал во главе их небольшого отряда и едва успел остановить коня, когда увидел пробивавшееся сквозь ряды рыцарей огромное чудовище. Оно расталкивало тяжеловооруженных воинов и лошадей, как пьяница разгоняет рой пчел. Блушо успел поднять меч в безнадежной попытке защититься, и в этот миг великан с такой силой обрушил на него гигантскую дубину из камня и дерева, что конь графа распластался на земле со сломанным хребтом и разъехавшимися по сторонам ногами. От Тайна Олдрича, графа Блушо, не осталось ничего, кроме бесформенной массы и искореженных доспехов.
   Все произошло настолько быстро и неожиданно, что Баррик успел лишь разинуть рот. Котелок в это время метнулся в сторону. Сильверсайдцы бросились врассыпную, всадники давили пеших. Они в беспорядке неслись мимо принца. Солдаты кричали, чтобы и он спасался. Гигантское существо неуклюже приближалось к нему, размахивая дубиной и разделываясь с теми, кому не удалось убежать достаточно далеко. Один из удиравших рыцарей не справился со своим конем и врезался в Котелка, отшвырнув его в сторону. Баррик не успел схватиться за гриву и рухнул на землю. От удара он задохнулся, и ему показалось, что его достала дубинка великана. Но ощущение боли в руке подсказало, что это не так: он еще жив, и худшее ожидает его впереди. Принц откатился подальше от коня, пытавшегося подняться на ноги, но этим выиграл лишь мгновение.