Страница:
Ни для кого не секрет, что замечательные успехи США сопровождались большими потерями в остальном мире. Ни для кого не секрет война, ведущаяся против евро. Всем понятно, что никто в мире не сможет повторить успехи США: они слишком ресурсозатратны. Они и так оплачены всем миром.
Так что следует сказать, что успехи неоспоримы, но способ достижения делает их продолжение сомнительным.
2. Есть ли в действительности бум?
3. А теперь плохие новости
4. Социальные реалии
5. Кто в США богатеет
Силиконовая Долина
Кризис образования в США
2.3. ЧТО МЫ ЗНАЕМ О КИТАЕ?
Так что следует сказать, что успехи неоспоримы, но способ достижения делает их продолжение сомнительным.
2. Есть ли в действительности бум?
Было бы преувеличением называть состояние экономики США в 1990-е годы бумом и, тем более, считать ее моделью для мира. Это можно подтвердить с помощью статистики.
Предыдущие фазы оживления обычно начинались резким рывком, при этом с 1950-х по 1980-е годы темпы роста в 8–10 %) не были чем-то необычными. Теперь не так: с 1992 по 1994-й темп не превышал 3 %), то есть составлял около половины среднего значения за рассматриваемые отрезки. Даже более энергичный рост, начавшийся с 1995 года и составлявший за период, заканчивающийся первым кварталом 1999 года, около 3,7 %, выглядит бледно по сравнению с историческими примерами.
Американские показатели не так хороши и на мировом фоне. При международных сравнениях важно помнить, что прирост населения США (примерно 1 % в год) в 4 раза выше, чем в Японии, и в 9 раз выше, чем в странах ЕС. Таким образом, некоторые общие характеристики роста могут быть в пользу США, а среднедушевые дают иную картину. Кроме того, из табл. 1 видно, что превосходство США над их основными соперниками — лишь недавнее явление. Так, Япония опережала США по общим показателям почти до середины 1990-х годов.
По душевым показателям ЕС имел преимущество перед США в 1980-е и начале 1990-х годов и лишь с 1993 года начал отставать, причем совсем незначительно. А ведущие «азиатские тигры» (Гонконг, Сингапур, Южная Корея и Тайвань) даже с учетом кризиса 1997–1998 годов идут впереди.
Безусловно, среднедушевой рост ВВП — несовершенный показатель материального благосостояния. В частности, он не говорит ничего о распределении доходов или качестве жизни. Но он дает возможность судить об относительных экономических результатах, устанавливает своего рода верхний предел вероятному росту реальных доходов в длительной перспективе. Но и по этому, наиболее общепринятому показателю результаты США вовсе не так ослепительны.
Вернемся к более простым характеристикам. Наиболее заметен некоторый рост реальной заработной платы, изменивший тенденцию к снижению, господствовавшую с 1973 по 1995 год. С мая 1995 по апрель 1999 года наблюдается прирост на 5,6 %. Но поскольку реальная заработная плата снижалась на протяжении более 20 лет, данный подъем означает лишь возвращение к уровню 1987 года, который в свою очередь был ниже, чем в 1967 году.
Предыдущие фазы оживления обычно начинались резким рывком, при этом с 1950-х по 1980-е годы темпы роста в 8–10 %) не были чем-то необычными. Теперь не так: с 1992 по 1994-й темп не превышал 3 %), то есть составлял около половины среднего значения за рассматриваемые отрезки. Даже более энергичный рост, начавшийся с 1995 года и составлявший за период, заканчивающийся первым кварталом 1999 года, около 3,7 %, выглядит бледно по сравнению с историческими примерами.
Таблица 1. Темпы роста [11]ВВП в развитых странах (%)
Американские показатели не так хороши и на мировом фоне. При международных сравнениях важно помнить, что прирост населения США (примерно 1 % в год) в 4 раза выше, чем в Японии, и в 9 раз выше, чем в странах ЕС. Таким образом, некоторые общие характеристики роста могут быть в пользу США, а среднедушевые дают иную картину. Кроме того, из табл. 1 видно, что превосходство США над их основными соперниками — лишь недавнее явление. Так, Япония опережала США по общим показателям почти до середины 1990-х годов.
По душевым показателям ЕС имел преимущество перед США в 1980-е и начале 1990-х годов и лишь с 1993 года начал отставать, причем совсем незначительно. А ведущие «азиатские тигры» (Гонконг, Сингапур, Южная Корея и Тайвань) даже с учетом кризиса 1997–1998 годов идут впереди.
Безусловно, среднедушевой рост ВВП — несовершенный показатель материального благосостояния. В частности, он не говорит ничего о распределении доходов или качестве жизни. Но он дает возможность судить об относительных экономических результатах, устанавливает своего рода верхний предел вероятному росту реальных доходов в длительной перспективе. Но и по этому, наиболее общепринятому показателю результаты США вовсе не так ослепительны.
Вернемся к более простым характеристикам. Наиболее заметен некоторый рост реальной заработной платы, изменивший тенденцию к снижению, господствовавшую с 1973 по 1995 год. С мая 1995 по апрель 1999 года наблюдается прирост на 5,6 %. Но поскольку реальная заработная плата снижалась на протяжении более 20 лет, данный подъем означает лишь возвращение к уровню 1987 года, который в свою очередь был ниже, чем в 1967 году.
3. А теперь плохие новости
Официально считается, что клинтоновский бум вызван инвестициями, а не потреблением. А инвестиции, как известно, имеют важное значение для долгосрочных перспектив развития. Но кто инвестировал, и зачем?
Нам сообщают о бурном росте вложений в реальный основной капитал предприятий, в те элементы хозяйства, которые в системе статистики национального дохода обозначают как «производственное капитальное оборудование». К такому оборудованию относятся станки, печи, компьютеры, оптоволоконные сети. Анализ показывает, что определяющий фактор этого «роста вложений» — снижение цен на компьютеры. Действительно, современный компьютер за 2 тыс. долларов намного лучше, чем такой же по стоимости прошлогодний, и может сделать больше, чем целая комната компьютеров 1970-х годов.
И вот оказывается, что множество новейших компьютеров, а также и работа лучших программистов, разворачиваются в основном на Уолл-стрит, в банках, а не в реальном производстве!
Вот в этом и состоит проблема. В 1950–1970 годы доля финансовых учреждений в реальных капиталовложениях, как показывают данные табл. 2, составила менее 10 % (и равнялась примерно 1 % ВВП), а в 1998 году она превысила 20 %. Доля вложений в основной капитал не финансовых фирм в 1990-х была ниже, чем в предшествующие десятилетия.
Марксистская экономическая теория всегда относилась к финансовому сектору как паразитическому, не создающему, а лишь перераспределяющему стоимость, созданную в реальном производстве. Представители буржуазной экономической науки яростно возражают, но именно в этом вопросе марксистская точка зрения имеет много общего с чувствами простых людей, не обученных научным премудростям. Очень трудно увидеть, как капитал, инвестированный в биржевые операции, брокерское дело и т. п., реально увеличивает благосостояние народа в длительной перспективе. Отсюда следует, что значительная часть «реальных» инвестиций, осуществленных в конце 1990-х годов, фактически обслуживает большой «финансовый пузырь».
Таким образом, этот широко разрекламированный инвестиционный подъем фактически не является инвестиционным. Он более, чем какой-либо другой подъем в истории США со времени депрессии 30-х годов, вызван ростом потребления. В 1991–1998 годах соотношение темпов увеличения затрат американских домашних хозяйств на потребление к росту их чистого дохода (показатель предельной склонности к потреблению) составило 108 %, тогда как во время предыдущих подъемов — в среднем чуть больше 90 %. Как могли люди это сделать? Только снижая уровень сбережений, проедая их, увеличивая задолженность.
Гиперпотребление, вот что стоит за столь оплакиваемым снижением нормы сбережений в США. Фактически в первом квартале 1999 года отмечено первое с начала 30-х годов уменьшение доли сбережений домашних хозяйств США, которые затратили на потребление 100,5 % их чистого дохода (показатель средней склонности к потреблению). Предварительные данные на апрель 1999 год дают еще более напряженный показатель, равный 100,7 %. Но за этой усредненной цифрой скрывается множество конкретных проявлений: богатые тратят доходы от операций на фондовом рынке, средние и нижние слои пускают в дело средства с кредитных карточек.
Сожаления по поводу низкого уровня сбережений, как правило, не затрагивают одно из глубочайших сегодняшних противоречий: американская экономическая мощь питается за счет людей, регулярно живущих не по средствам, а остальной мир оказывается зависимым от такой мнимой расточительности. И это продолжается весьма долго. Остается гадать, когда и как оно закончится, но, вероятно, скоро американский шик перестанет сопровождаться столь модным сегодня безудержным его прославлением.
Как может экономика жить не по средствам? Внутри страны богатые ссужают тем, кто находится на низких ступенях экономической лестницы. Таков фундаментальный механизм, лежащий в основе инструментов, подобных кредитным карточкам и ипотечному кредиту. В долгосрочной перспективе это ведет к тому, что богатые становятся богаче, так как должники выделяют каждый раз большую долю своих доходов на обслуживание долга.
Сверхпотребительство заметно и в международном масштабе. Ежегодно Соединенные Штаты потребляют больше, чем производят, а разница представляет дефицит торгового баланса. Для его финансирования США обращаются к внешним заимствованиям. Следовательно, США с каждым годом залезают все глубже в иностранную задолженность — на конец 1998 года она составила 1,9 трлн. долларов.
Однако в 1990-е годы приток иностранных капиталов в США был значительным и дал им возможность жить не по средствам, обусловив один из крупнейших подъемов в истории финансов на фондовом рынке. Среди причин притока — бегство капиталов из неустойчивых районов мира. Следовательно, американская экономика и финансовые рынки процветали за счет чьего-то бедственного положения, которое, в свою очередь, во многом связано с политикой торговой и финансовой либерализации, навязанной Штатами остальному миру с помощью МВФ и ВТО.
Вот некоторые интересные цифры. С 1982 по 1998-й прибыли «голубых фишек» (ведущих компаний США), формирующих фондовый индекс «Стандард энд Пурз 500», выросли на 175 %, а средняя заработная плата — лишь на 66 % (почти в 3 раза меньше). Одновременно акции поднялись на 800 %. Все эти показатели не скорректированы на инфляцию, которая составила 69 % за тот же период. Таким образом, реальная заработная плата снизилась, прибыли возросли, а цены акций резко подскочили вверх.
Подобные события на фондовом рынке не новы, но вряд ли когда-либо продолжались в течение 20 лет!
Нам сообщают о бурном росте вложений в реальный основной капитал предприятий, в те элементы хозяйства, которые в системе статистики национального дохода обозначают как «производственное капитальное оборудование». К такому оборудованию относятся станки, печи, компьютеры, оптоволоконные сети. Анализ показывает, что определяющий фактор этого «роста вложений» — снижение цен на компьютеры. Действительно, современный компьютер за 2 тыс. долларов намного лучше, чем такой же по стоимости прошлогодний, и может сделать больше, чем целая комната компьютеров 1970-х годов.
И вот оказывается, что множество новейших компьютеров, а также и работа лучших программистов, разворачиваются в основном на Уолл-стрит, в банках, а не в реальном производстве!
Вот в этом и состоит проблема. В 1950–1970 годы доля финансовых учреждений в реальных капиталовложениях, как показывают данные табл. 2, составила менее 10 % (и равнялась примерно 1 % ВВП), а в 1998 году она превысила 20 %. Доля вложений в основной капитал не финансовых фирм в 1990-х была ниже, чем в предшествующие десятилетия.
Таблица 2. Инвестиции в основной капитал — нефинансовый и финансовый секторы [12]
(средние показатели за десятилетие)
Марксистская экономическая теория всегда относилась к финансовому сектору как паразитическому, не создающему, а лишь перераспределяющему стоимость, созданную в реальном производстве. Представители буржуазной экономической науки яростно возражают, но именно в этом вопросе марксистская точка зрения имеет много общего с чувствами простых людей, не обученных научным премудростям. Очень трудно увидеть, как капитал, инвестированный в биржевые операции, брокерское дело и т. п., реально увеличивает благосостояние народа в длительной перспективе. Отсюда следует, что значительная часть «реальных» инвестиций, осуществленных в конце 1990-х годов, фактически обслуживает большой «финансовый пузырь».
Таким образом, этот широко разрекламированный инвестиционный подъем фактически не является инвестиционным. Он более, чем какой-либо другой подъем в истории США со времени депрессии 30-х годов, вызван ростом потребления. В 1991–1998 годах соотношение темпов увеличения затрат американских домашних хозяйств на потребление к росту их чистого дохода (показатель предельной склонности к потреблению) составило 108 %, тогда как во время предыдущих подъемов — в среднем чуть больше 90 %. Как могли люди это сделать? Только снижая уровень сбережений, проедая их, увеличивая задолженность.
Гиперпотребление, вот что стоит за столь оплакиваемым снижением нормы сбережений в США. Фактически в первом квартале 1999 года отмечено первое с начала 30-х годов уменьшение доли сбережений домашних хозяйств США, которые затратили на потребление 100,5 % их чистого дохода (показатель средней склонности к потреблению). Предварительные данные на апрель 1999 год дают еще более напряженный показатель, равный 100,7 %. Но за этой усредненной цифрой скрывается множество конкретных проявлений: богатые тратят доходы от операций на фондовом рынке, средние и нижние слои пускают в дело средства с кредитных карточек.
Сожаления по поводу низкого уровня сбережений, как правило, не затрагивают одно из глубочайших сегодняшних противоречий: американская экономическая мощь питается за счет людей, регулярно живущих не по средствам, а остальной мир оказывается зависимым от такой мнимой расточительности. И это продолжается весьма долго. Остается гадать, когда и как оно закончится, но, вероятно, скоро американский шик перестанет сопровождаться столь модным сегодня безудержным его прославлением.
Как может экономика жить не по средствам? Внутри страны богатые ссужают тем, кто находится на низких ступенях экономической лестницы. Таков фундаментальный механизм, лежащий в основе инструментов, подобных кредитным карточкам и ипотечному кредиту. В долгосрочной перспективе это ведет к тому, что богатые становятся богаче, так как должники выделяют каждый раз большую долю своих доходов на обслуживание долга.
Сверхпотребительство заметно и в международном масштабе. Ежегодно Соединенные Штаты потребляют больше, чем производят, а разница представляет дефицит торгового баланса. Для его финансирования США обращаются к внешним заимствованиям. Следовательно, США с каждым годом залезают все глубже в иностранную задолженность — на конец 1998 года она составила 1,9 трлн. долларов.
Однако в 1990-е годы приток иностранных капиталов в США был значительным и дал им возможность жить не по средствам, обусловив один из крупнейших подъемов в истории финансов на фондовом рынке. Среди причин притока — бегство капиталов из неустойчивых районов мира. Следовательно, американская экономика и финансовые рынки процветали за счет чьего-то бедственного положения, которое, в свою очередь, во многом связано с политикой торговой и финансовой либерализации, навязанной Штатами остальному миру с помощью МВФ и ВТО.
Вот некоторые интересные цифры. С 1982 по 1998-й прибыли «голубых фишек» (ведущих компаний США), формирующих фондовый индекс «Стандард энд Пурз 500», выросли на 175 %, а средняя заработная плата — лишь на 66 % (почти в 3 раза меньше). Одновременно акции поднялись на 800 %. Все эти показатели не скорректированы на инфляцию, которая составила 69 % за тот же период. Таким образом, реальная заработная плата снизилась, прибыли возросли, а цены акций резко подскочили вверх.
Подобные события на фондовом рынке не новы, но вряд ли когда-либо продолжались в течение 20 лет!
4. Социальные реалии
По таким более специальным характеристикам, как неравномерность доходов, уровень бедности, количество заключенных, состояние окружающей среды, США все еще лидируют среди развитых стран. Клинтоновский бум ни в чем не изменил это положение. Например, согласно недостаточно точному официальному определению бедности, в 1997 году 13,3 % американцев были бедными, тогда как в 1989 году — лишь 12,8%
Международные сопоставления также показывают США в невыгодном свете. Так, исследование распределения доходов «Luxemburg Income Study» (LIS), которое было проведено с участием специалистов многих стран и объединило национальные статистики в единую базу данных, показало, что для столь богатой страны, как США, количество бедных очень велико.
Существуют разные точки зрения на то, как измерять уровень доходов и бедности: в относительных или абсолютных показателях, то есть в сравнении со средними характеристиками или с неким фиксированным порогом бедности. В США он определяется по последнему варианту: за пороговый принят показатель начала 1960-х годов с соответствующей поправкой на инфляцию. Большинство исследователей предпочитают относительный показатель, в типичном случае — 50 % среднего уровня доходов. И это более правильно, ведь люди воспринимают свой жизненный уровень в сравнении с другими людьми, а не с какими-либо статистическими «порогами». В табл. 3 даны оба варианта. Оказывается, уровень бедности в США почти в 2 раза выше, чем средний показатель по остальным 18 странам.
США, считающие себя классической страной среднего класса, находятся по его величине на предпоследнем месте среди 19 стран, по которым упомянутое выше исследование дает достоверные сведения. Причины — слабые профсоюзы и слабое «государство благосостояния». Там, где у руля стоят социал-демократические правительства, осуществляющие наиболее масштабное вмешательство в рыночную экономику, имеются и наиболее крупные слои среднего класса.
Гарвардские профессора могут возразить, что уровень доходов в США самый высокий в мире, и поэтому даже бедные могут выглядеть совсем неплохо по зарубежным стандартам. Но и по абсолютным характеристикам уровня бедности США разочаровывают. В рамках LIS была сделана такая оценка для 15 стран в сравнении с американским пороговым показателем; результаты по 13 из них также представлены в табл. 3. Несмотря на то, что США имеют наиболее высокие средние доходы, их уровень бедности далеко не самый низкий. Великобритания и Италия, у которых этот показатель выше, чем в США, имеют значительно более низкий средний уровень доходов.
Последним аргументом апологетов американского пути служит обращение к их легендарной социальной мобильности. Однако в действительности люди, как правило, не уходят далеко от той социальной группы, в которой они родились. Нет существенных различий в моделях мобильности между США и Европой. Фактически среди стран, обследованных ОЭСР, в США наиболее высокая доля группы, которая в документах этой организации определяется как «низкооплачиваемые» рабочие, а также наихудшие показатели по выходу из низшей группы.
Неравенство и бедность в США далеки от того, чтобы быть моделью для остального мира. Фактически для любой нормальной страны сочетание масштабной иностранной задолженности, хронического дефицита текущего платежного баланса и искусственно завышенных финансовых рынков было бы симптомом экономики на грани кризиса.
Международные сопоставления также показывают США в невыгодном свете. Так, исследование распределения доходов «Luxemburg Income Study» (LIS), которое было проведено с участием специалистов многих стран и объединило национальные статистики в единую базу данных, показало, что для столь богатой страны, как США, количество бедных очень велико.
Существуют разные точки зрения на то, как измерять уровень доходов и бедности: в относительных или абсолютных показателях, то есть в сравнении со средними характеристиками или с неким фиксированным порогом бедности. В США он определяется по последнему варианту: за пороговый принят показатель начала 1960-х годов с соответствующей поправкой на инфляцию. Большинство исследователей предпочитают относительный показатель, в типичном случае — 50 % среднего уровня доходов. И это более правильно, ведь люди воспринимают свой жизненный уровень в сравнении с другими людьми, а не с какими-либо статистическими «порогами». В табл. 3 даны оба варианта. Оказывается, уровень бедности в США почти в 2 раза выше, чем средний показатель по остальным 18 странам.
США, считающие себя классической страной среднего класса, находятся по его величине на предпоследнем месте среди 19 стран, по которым упомянутое выше исследование дает достоверные сведения. Причины — слабые профсоюзы и слабое «государство благосостояния». Там, где у руля стоят социал-демократические правительства, осуществляющие наиболее масштабное вмешательство в рыночную экономику, имеются и наиболее крупные слои среднего класса.
Таблица 3. Группы населения по доходам — средние показатели за 1990-е годы [13]
(доли в общей численности населения, %)
Гарвардские профессора могут возразить, что уровень доходов в США самый высокий в мире, и поэтому даже бедные могут выглядеть совсем неплохо по зарубежным стандартам. Но и по абсолютным характеристикам уровня бедности США разочаровывают. В рамках LIS была сделана такая оценка для 15 стран в сравнении с американским пороговым показателем; результаты по 13 из них также представлены в табл. 3. Несмотря на то, что США имеют наиболее высокие средние доходы, их уровень бедности далеко не самый низкий. Великобритания и Италия, у которых этот показатель выше, чем в США, имеют значительно более низкий средний уровень доходов.
Последним аргументом апологетов американского пути служит обращение к их легендарной социальной мобильности. Однако в действительности люди, как правило, не уходят далеко от той социальной группы, в которой они родились. Нет существенных различий в моделях мобильности между США и Европой. Фактически среди стран, обследованных ОЭСР, в США наиболее высокая доля группы, которая в документах этой организации определяется как «низкооплачиваемые» рабочие, а также наихудшие показатели по выходу из низшей группы.
Неравенство и бедность в США далеки от того, чтобы быть моделью для остального мира. Фактически для любой нормальной страны сочетание масштабной иностранной задолженности, хронического дефицита текущего платежного баланса и искусственно завышенных финансовых рынков было бы симптомом экономики на грани кризиса.
5. Кто в США богатеет
Если до 1960 года мировая капиталистическая экономика давала 5 % прироста ежегодно, то уже в 1970 году эта цифра составляла 3,6 %. 1980 год порадовал еще меньше, прирост составил всего 2,8 %. Начало 1990-х — 2 %. Середина 1990-х — 0 %.
Зато официальный процент среднемировой инфляции равен сегодня 7 %.
Как все это сказалось на благосостоянии американцев? А вот как.
22 марта 2000 года радио ВВС сообщило, что 11 % населения США являются официальными миллионерами. 5 лет назад миллионеров было 4 %. Итак, мировая экономика падает вниз, показатель «миллионеризации» Америки идет вверх.
Уже давно США не работают, а проживают за счет печатания «пустого» доллара. Но если там нет производства товаров, то и не должно быть реального процветания, ведь участвуют в обворовывании всего мира далеко не все американцы, а лишь немногие.
И в самом деле, как видно из таблицы 4, и в Америке богатеют только богатые, а бедные беднеют. Таблица взята из нью-йоркской газеты «USA today» за 13 октября 1999 года и показывает изменение благосостояния американских семей (стоимость их имущества с учетом инфляции) за последние 15 лет.
Как видим, реально богатеет только тот, кто непосредственно участвует в перераспределении полученных от эксплуатации всего человечества доходов, и таких набирается едва ли 20 %. Остальные — из тех, кто производительный труд заменил на труд в сфере обслуживания, или еще остался в сфере производства товаров. Они денег, возможно, получают и больше прежнего, но из-за непрерывного обесценивания зеленой бумаги способны приобрести реального имущества все меньше и меньше.
Наши граждане, попадающие на Запад, и пребывая во мнении о законопослушании тамошних жителей, частенько за это расплачиваются: и багаж в аэропортах там пропадает не реже, чем у нас, и уличная преступность имеется такая, о которой у нас и не слыхивали. Правда, государственная машина на Западе куда мощнее, что и сдерживает мелких воров и грабителей. А крупные — они не воры, они удачливые бизнесмены.
Зато официальный процент среднемировой инфляции равен сегодня 7 %.
Как все это сказалось на благосостоянии американцев? А вот как.
22 марта 2000 года радио ВВС сообщило, что 11 % населения США являются официальными миллионерами. 5 лет назад миллионеров было 4 %. Итак, мировая экономика падает вниз, показатель «миллионеризации» Америки идет вверх.
Уже давно США не работают, а проживают за счет печатания «пустого» доллара. Но если там нет производства товаров, то и не должно быть реального процветания, ведь участвуют в обворовывании всего мира далеко не все американцы, а лишь немногие.
И в самом деле, как видно из таблицы 4, и в Америке богатеют только богатые, а бедные беднеют. Таблица взята из нью-йоркской газеты «USA today» за 13 октября 1999 года и показывает изменение благосостояния американских семей (стоимость их имущества с учетом инфляции) за последние 15 лет.
Таблица 4. Распределение населения США по классам
Как видим, реально богатеет только тот, кто непосредственно участвует в перераспределении полученных от эксплуатации всего человечества доходов, и таких набирается едва ли 20 %. Остальные — из тех, кто производительный труд заменил на труд в сфере обслуживания, или еще остался в сфере производства товаров. Они денег, возможно, получают и больше прежнего, но из-за непрерывного обесценивания зеленой бумаги способны приобрести реального имущества все меньше и меньше.
Наши граждане, попадающие на Запад, и пребывая во мнении о законопослушании тамошних жителей, частенько за это расплачиваются: и багаж в аэропортах там пропадает не реже, чем у нас, и уличная преступность имеется такая, о которой у нас и не слыхивали. Правда, государственная машина на Западе куда мощнее, что и сдерживает мелких воров и грабителей. А крупные — они не воры, они удачливые бизнесмены.
Силиконовая Долина
Кто не слышал про Силиконовую Долину возле Сан-Франциско, мирового центра компьютерного, программного и интернетовского бизнеса! Это так называемый хай-тэковский центр (центр высоких технологий, говоря по-русски). Страны Европы и Азии или уже начали, или собираются начать выдачу государственных субсидий на развитие своих собственных хай-тэковских групп. Многие города и университеты по всему миру теперь хотят занять свое место в этом процессе.
Силиконовая Долина началась в 1950-х годах со скромного плана Фредерика Термана, декана Станфордской инженерной школы, который предложил создать промышленный парк на неиспользуемой земле Станфорда. Несколько компаний приняли это предложение, но даже в 1960-х годах эта территория была все еще сонной и не впечатляла. А взлет ее связан с созданием в 1970-х годах персонального компьютера Арр1е, далее было создание Интернета и огромный спрос на программное обеспечение. Сейчас в Силиконовой Долине работает миллион человек. При этом не менее чем у 400 тысяч есть, по крайней мере, степень бакалавра.
Но не менее важно, что более чем треть из тех, кто там работает, родились вовсе не в США. Интересно, многие страны сумеют заполучить к себе лучших иностранных специалистов? Ведь США им обеспечивает довольно высокий уровень жизни. Во многом этот интернациональный коллектив создал ситуацию, когда вновь прибывший имеет возможность получить ранний доступ к новейшим разработкам на фронте высоких технологий. Это тоже немаловажное обстоятельство в привлекательности этого места для иностранных специалистов.
Рядом с Долиной находятся два университета, Станфордский и Калифорнийский в Беркли. Наличие хороших вузов, конечно, необходимо, но само это по себе не есть гарантия прогресса. В мире много хороших учебных заведений, но они не могут похвастаться, что вокруг них было создано много высокотехнологичных компаний.
В США существует относительно мало препятствий для формирования новых компаний, поднятия частного капитала и выхода на уровень открытой акционерной компании. Здесь также разрешено нанимать ключевых работников на потенциально ценные доли акций, что позволяет сэкономить на «карманных» расходах. Но надо понимать, что легкость создания новой компании имеет оборотную сторону — легкость ее разорения и закрытия. С одной стороны это можно считать плюсом, способом поддерживать предпринимательскую активность, но с другой стороны страна должна быть богатой, чтобы такой круговорот компаний не давал отрицательного эффекта.
Очевидно, что Силиконовая Долина росла практически без помощи государства. Крупнейшая попытка такой помощи на самом деле принесла региону вред. Соглашение между США и Японией в 1986 году, установившее «антидемпинговые» ограничения на импорт полупроводников из Японии, затормозило переход Силиконовой Долины на программное обеспечение и другие ценные дополнительные продукты и услуги.
Силиконовая Долина началась в 1950-х годах со скромного плана Фредерика Термана, декана Станфордской инженерной школы, который предложил создать промышленный парк на неиспользуемой земле Станфорда. Несколько компаний приняли это предложение, но даже в 1960-х годах эта территория была все еще сонной и не впечатляла. А взлет ее связан с созданием в 1970-х годах персонального компьютера Арр1е, далее было создание Интернета и огромный спрос на программное обеспечение. Сейчас в Силиконовой Долине работает миллион человек. При этом не менее чем у 400 тысяч есть, по крайней мере, степень бакалавра.
Но не менее важно, что более чем треть из тех, кто там работает, родились вовсе не в США. Интересно, многие страны сумеют заполучить к себе лучших иностранных специалистов? Ведь США им обеспечивает довольно высокий уровень жизни. Во многом этот интернациональный коллектив создал ситуацию, когда вновь прибывший имеет возможность получить ранний доступ к новейшим разработкам на фронте высоких технологий. Это тоже немаловажное обстоятельство в привлекательности этого места для иностранных специалистов.
Рядом с Долиной находятся два университета, Станфордский и Калифорнийский в Беркли. Наличие хороших вузов, конечно, необходимо, но само это по себе не есть гарантия прогресса. В мире много хороших учебных заведений, но они не могут похвастаться, что вокруг них было создано много высокотехнологичных компаний.
В США существует относительно мало препятствий для формирования новых компаний, поднятия частного капитала и выхода на уровень открытой акционерной компании. Здесь также разрешено нанимать ключевых работников на потенциально ценные доли акций, что позволяет сэкономить на «карманных» расходах. Но надо понимать, что легкость создания новой компании имеет оборотную сторону — легкость ее разорения и закрытия. С одной стороны это можно считать плюсом, способом поддерживать предпринимательскую активность, но с другой стороны страна должна быть богатой, чтобы такой круговорот компаний не давал отрицательного эффекта.
Очевидно, что Силиконовая Долина росла практически без помощи государства. Крупнейшая попытка такой помощи на самом деле принесла региону вред. Соглашение между США и Японией в 1986 году, установившее «антидемпинговые» ограничения на импорт полупроводников из Японии, затормозило переход Силиконовой Долины на программное обеспечение и другие ценные дополнительные продукты и услуги.
Кризис образования в США
В связи с историей Силиконовой Долины интересно поговорить и об образовании. Наши реформаторы все мечтают подогнать наши образовательные стандарты под американские. А надо ли? Можно не обращать внимания на замечание нашего академика В. И. Арнольда, что американские студенты (не школьники!) не умеют без компьютеров обращаться с дробями. Но убогость своего образования понимают даже сами американцы. Так, председатель Федеральной резервной системы (это ЦБ США) Алан Гринспэн, выступая перед Национальной ассоциацией губернаторов в Пенсильвании по поводу «нового исторического периода динамичного развития экономики», посвятил достаточно времени системе образования, тому, какой она должна быть.
Он отметил, что одной из главных причин лидирующего положения США в является гибкость рынка труда, возможность мгновенно перемещать рабочую силу в нужные сферы. В этом от США отстают даже страны Западной Европы и Япония. Гринспэн не раскрыл причин подобного их отставания, однако совершенно очевидно, что речь идет об основанной на патернализме, не изжитой до конца традиционной системе пожизненного найма в Японии и о более высоком, чем в США, уровне социальных гарантий, предоставляемых трудящимся в западноевропейских странах.
Штаты научились стремительно избавляться от «излишков» рабочей силы, перемещать ее во все новые производственные сферы. Это, конечно, вызывает повышенное чувство неуверенности в завтрашнем дне у тех, кто опасается за «моральный износ» собственных трудовых навыков и профессиональных знаний. Психологическое давление неизбежно станет постоянным. Но нам здесь важно то, что в 1990-е годы наблюдался сильный перевес спроса над предложением на рынке образованных кадров, дефицит которых США все равно продолжают покрывать за счет иммиграции. И вот сам Гринспэн подтвердил, что проблема подготовки собственных высококвалифицированных кадров существует в США уж не один год, и отсутствие ее решения угрожает утратой Соединенными Штатами их лидирующих позиций экономического гиганта.
Как подчеркнул Гринспэн, необходимо научиться своевременно инвестировать значительные средства в подготовку кадров — в формирование «человеческого капитала», обладающего значительным творческим потенциалом и высоким уровнем интеллекта. Чего же им там, в Америке, не хватает? Коренной перестройки системы образования, в первую очередь начальной и средней школы. Оказывается, то образование, которое в Америке есть, мало направлено на математику, естественные науки, изучение иностранных языков, а также на занятия музыкой, живописью, литературой. А «по мнению специалистов», это, как ничто другое способствует развитию абстрактного мышления, умения критически подходить к имеющимся в распоряжении данным, строить гипотезы, интерпретировать информацию, наконец, общаться на всех уровнях.
Короче, высший сановники страны, по образцу которой наши реформаторы собираются выстраивать систему образования, говорит о негодности этой системы, о необходимости формирования трудовых кадров, готовых и способных продолжать образование на протяжении всей жизни, мобильных в рамках рынка рабочей силы, способных к творческому мышлению и позитивному общению, а также о том, что «при этом в непрерывном образовательном процессе должны будут участвовать все возрастные группы населения, поскольку вышеупомянутый феномен „творческого разрушения“, иными словами, непрерывное вытеснение мгновенно устаревающих производств все новыми и новыми, неизбежно вынудит все группы занятых в производстве работников постоянно повышать квалификацию или профессионально переориентироваться».
Вот к чему надо стремиться и России, а не копировать то, от чего сами американцы хотят как можно скорее уйти.
Он отметил, что одной из главных причин лидирующего положения США в является гибкость рынка труда, возможность мгновенно перемещать рабочую силу в нужные сферы. В этом от США отстают даже страны Западной Европы и Япония. Гринспэн не раскрыл причин подобного их отставания, однако совершенно очевидно, что речь идет об основанной на патернализме, не изжитой до конца традиционной системе пожизненного найма в Японии и о более высоком, чем в США, уровне социальных гарантий, предоставляемых трудящимся в западноевропейских странах.
Штаты научились стремительно избавляться от «излишков» рабочей силы, перемещать ее во все новые производственные сферы. Это, конечно, вызывает повышенное чувство неуверенности в завтрашнем дне у тех, кто опасается за «моральный износ» собственных трудовых навыков и профессиональных знаний. Психологическое давление неизбежно станет постоянным. Но нам здесь важно то, что в 1990-е годы наблюдался сильный перевес спроса над предложением на рынке образованных кадров, дефицит которых США все равно продолжают покрывать за счет иммиграции. И вот сам Гринспэн подтвердил, что проблема подготовки собственных высококвалифицированных кадров существует в США уж не один год, и отсутствие ее решения угрожает утратой Соединенными Штатами их лидирующих позиций экономического гиганта.
Как подчеркнул Гринспэн, необходимо научиться своевременно инвестировать значительные средства в подготовку кадров — в формирование «человеческого капитала», обладающего значительным творческим потенциалом и высоким уровнем интеллекта. Чего же им там, в Америке, не хватает? Коренной перестройки системы образования, в первую очередь начальной и средней школы. Оказывается, то образование, которое в Америке есть, мало направлено на математику, естественные науки, изучение иностранных языков, а также на занятия музыкой, живописью, литературой. А «по мнению специалистов», это, как ничто другое способствует развитию абстрактного мышления, умения критически подходить к имеющимся в распоряжении данным, строить гипотезы, интерпретировать информацию, наконец, общаться на всех уровнях.
Короче, высший сановники страны, по образцу которой наши реформаторы собираются выстраивать систему образования, говорит о негодности этой системы, о необходимости формирования трудовых кадров, готовых и способных продолжать образование на протяжении всей жизни, мобильных в рамках рынка рабочей силы, способных к творческому мышлению и позитивному общению, а также о том, что «при этом в непрерывном образовательном процессе должны будут участвовать все возрастные группы населения, поскольку вышеупомянутый феномен „творческого разрушения“, иными словами, непрерывное вытеснение мгновенно устаревающих производств все новыми и новыми, неизбежно вынудит все группы занятых в производстве работников постоянно повышать квалификацию или профессионально переориентироваться».
Вот к чему надо стремиться и России, а не копировать то, от чего сами американцы хотят как можно скорее уйти.
2.3. ЧТО МЫ ЗНАЕМ О КИТАЕ?
Вторым кандидатом на эталон для России является Китай. Площадь Китая более 9,5 миллионов кв. км. Основные статьи экспорта — сырая нефть, текстиль, зерновые культуры, каменный уголь, консервы, чай, рыбные продукты, шелк-сырец. Располагает богатыми природными ресурсами, в том числе месторождениями каменного угля, нефти, железа и вольфрама, а также строевым лесом и источниками электроэнергии. Население Китая с избытком обеспечивает страну рабочей силой, однако по мере его увеличения требуются все большие затраты на развитие сфер обслуживания, здравоохранения и образования.
Китай — это большая загадка. Сколько действительно китайцев проживает в КНР? Согласно официальной информации — примерно один миллиард двести миллионов человек, и пика роста населения ждут к 2030 году, когда китайцев станет 1,6 млрд. человек. Однако большинство западных аналитических центров уже сейчас оценивает количество китайского населения выше, вплоть до 2,2 млрд. человек, а чаще всего фигурирует цифра в 1,6 млрд. Западные аналитики полагают, что китайское правительство не желает пугать мир реальным количеством своих подданных и афишировать свои неудачи в политике сдерживания естественного прироста.
Чтобы прокормить такое огромное население, приходится возделывать каждый клочок пахотной земли. В речных долинах Восточного Китая выросли крупные индустриальные города. Менее населены северные и западные районы страны, занятые бесплодными пустынями и высокими горами. Деревенские жители занимаются главным образом земледелием, используя традиционные методы труда, и выращивают рис на террасированных полях.
Мы не будем подробно разбирать китайский образ жизни. Вполне достаточно отметить только некоторые моменты, делающие для нас невозможным следование по его пути. Но это не значит, что нам совершенно нечего у них позаимствовать.
Начало экономической реформы относится к концу 1978 года, когда 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва объявил о проведении в жизнь политики «реформы и открытости». Реформа не затронула социалистического строя, а лишь высокоцентрализованную плановую экономическую систему, допуская в нее некоторые элементы рынка. В структуре собственности общественная ее форма, включающая общенародную и коллективную, продолжает занимать господствующее место, частная же, в том числе с иностранным участием, имеет лишь дополнительный статус.
Можно ли вообще сравнивать предреформенные условия в наших странах? Социально-экономическая структура китайского общества действительно была близка к советской, однако не 1980-х годов, а периода НЭПа. Соотношение городского и сельского населения, структура ВНП и занятости, уровень грамотности, система социального обеспечения населения и, соответственно, корреспондирующий со всем этим среднедушевой ВНП и бюджетная нагрузка на экономику (доля бюджета в ВНП) в СССР 1920–1930-х годов и в КНР 1980–1990-х годов в значительной мере совпадают. Не вдаваясь здесь в более подробное рассмотрение этого вопроса, отметим лишь, что китайская трансформация является свидетельством принципиальной возможности «мягкой» индустриализации нэповской России.
Реформа в Китае началась с сельского хозяйства. Народную коммуну на селе заменили семейным подрядом и единой коллективной собственностью. Практически все 800 млн. крестьян получили право на свободное сельскохозяйственное производство. Была отменена система госзаготовок, освобождены цены на большинство видов сельскохозяйственной продукции. КНР остается преимущественно аграрной страной — в 1994 году 58 % работающих были заняты в сельском хозяйстве.
Деревня стала источником колоссальных финансовых и человеческих ресурсов для промышленного подъема. Жестко контролируя закупочные цены на большинство видов сельскохозяйственной продукции, государство ежегодно выкачивало из деревни до 80 млрд. юаней.
Кстати, мало кто знает, что там собирается в год три урожая. Правда, рис собирают только один раз в году, но зато в то время, когда у нас зима, они выращивают капусту. Не будь этого, там бы не было такого населения.
Китай — это большая загадка. Сколько действительно китайцев проживает в КНР? Согласно официальной информации — примерно один миллиард двести миллионов человек, и пика роста населения ждут к 2030 году, когда китайцев станет 1,6 млрд. человек. Однако большинство западных аналитических центров уже сейчас оценивает количество китайского населения выше, вплоть до 2,2 млрд. человек, а чаще всего фигурирует цифра в 1,6 млрд. Западные аналитики полагают, что китайское правительство не желает пугать мир реальным количеством своих подданных и афишировать свои неудачи в политике сдерживания естественного прироста.
Чтобы прокормить такое огромное население, приходится возделывать каждый клочок пахотной земли. В речных долинах Восточного Китая выросли крупные индустриальные города. Менее населены северные и западные районы страны, занятые бесплодными пустынями и высокими горами. Деревенские жители занимаются главным образом земледелием, используя традиционные методы труда, и выращивают рис на террасированных полях.
Мы не будем подробно разбирать китайский образ жизни. Вполне достаточно отметить только некоторые моменты, делающие для нас невозможным следование по его пути. Но это не значит, что нам совершенно нечего у них позаимствовать.
Начало экономической реформы относится к концу 1978 года, когда 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва объявил о проведении в жизнь политики «реформы и открытости». Реформа не затронула социалистического строя, а лишь высокоцентрализованную плановую экономическую систему, допуская в нее некоторые элементы рынка. В структуре собственности общественная ее форма, включающая общенародную и коллективную, продолжает занимать господствующее место, частная же, в том числе с иностранным участием, имеет лишь дополнительный статус.
Можно ли вообще сравнивать предреформенные условия в наших странах? Социально-экономическая структура китайского общества действительно была близка к советской, однако не 1980-х годов, а периода НЭПа. Соотношение городского и сельского населения, структура ВНП и занятости, уровень грамотности, система социального обеспечения населения и, соответственно, корреспондирующий со всем этим среднедушевой ВНП и бюджетная нагрузка на экономику (доля бюджета в ВНП) в СССР 1920–1930-х годов и в КНР 1980–1990-х годов в значительной мере совпадают. Не вдаваясь здесь в более подробное рассмотрение этого вопроса, отметим лишь, что китайская трансформация является свидетельством принципиальной возможности «мягкой» индустриализации нэповской России.
Реформа в Китае началась с сельского хозяйства. Народную коммуну на селе заменили семейным подрядом и единой коллективной собственностью. Практически все 800 млн. крестьян получили право на свободное сельскохозяйственное производство. Была отменена система госзаготовок, освобождены цены на большинство видов сельскохозяйственной продукции. КНР остается преимущественно аграрной страной — в 1994 году 58 % работающих были заняты в сельском хозяйстве.
Деревня стала источником колоссальных финансовых и человеческих ресурсов для промышленного подъема. Жестко контролируя закупочные цены на большинство видов сельскохозяйственной продукции, государство ежегодно выкачивало из деревни до 80 млрд. юаней.
Кстати, мало кто знает, что там собирается в год три урожая. Правда, рис собирают только один раз в году, но зато в то время, когда у нас зима, они выращивают капусту. Не будь этого, там бы не было такого населения.