Страница:
По оценке, за 1994–1999 годы отток капитала по статьям нелегального вывоза составил порядка 81 млрд. долларов (около 14 млрд. долларов в год). На самом деле точно, сколько вывозится, никто не знает.
О вывозе капитала нам прожужжали все уши. А что делается для его предотвращения? Кажется, что ничего. Да и кто его будет предотвращать, неужели те, кто наживается на этом вывозе? Вот когда вывозить будет нечего, тогда и займутся реальным решением этого вопроса.
А ведь в нормальном государстве не только приняли бы меры против вывоза капитала, но ввели бы закон, согласно которому покупатель, приобретающий импортную технику, имеющую аналог в России, должен был бы компенсировать затраты отечественных производителей. Но это так, мечты.
Готова ли российская экономика к привлечению крупных иностранных инвестиций
Законы накопления
Необходимо ли снижение курса доллара?
Центральный банк
Эксплуатация труда и недр
Отток капитала по данным платежного баланса, млрд. долларов
О вывозе капитала нам прожужжали все уши. А что делается для его предотвращения? Кажется, что ничего. Да и кто его будет предотвращать, неужели те, кто наживается на этом вывозе? Вот когда вывозить будет нечего, тогда и займутся реальным решением этого вопроса.
А ведь в нормальном государстве не только приняли бы меры против вывоза капитала, но ввели бы закон, согласно которому покупатель, приобретающий импортную технику, имеющую аналог в России, должен был бы компенсировать затраты отечественных производителей. Но это так, мечты.
Готова ли российская экономика к привлечению крупных иностранных инвестиций
Сегодня много спорят о путях выхода из кризиса.
Есть мнение, что необходимо усилить роль государства в управлении экономикой. А первичный рост осуществить за счет имеющихся производственных мощностей, и одновременно стимулировать спрос на их продукцию внутри страны. Этот вариант предполагает использование таких инструментов, как низкий курс рубля и контроль цен на продукты и услуги естественных монополий.
Есть противоположное мнение: для экономического роста в России надо создать в стране максимальный уровень экономической свободы для всех секторов рынка и значительно сократить государственные расходы.
Есть и промежуточные варианты. Один из них представляет программа Грефа. Мы уже показывали, что она внутренне противоречива и поэтому вовсе не указывает никакого осмысленного пути.
А знаете, какая сегодня главная проблема правительства? Вы не поверите. Правительство с ужасом думает, что оно будет делать с инвестициями, если вдруг они появятся в стране. Уже идут дискуссии о путях утилизации (или стерилизации, как они говорят) дополнительной денежной массы, которая неизбежно возникнет в экономике вследствие ожидаемого притока инвестиций. Уже сегодня они не знают, что делать с растущими валютными резервами Центрального банка. И одновременно идут разговоры о том, что российский финансовый рынок представляет собой очень выгодную площадку для получения крупных прибылей за счет раскрутки цены акций российских предприятий. Ожидается приток иностранных инвестиций в целях спекуляции на нем, и оценивается он в размере от 20 до 30 миллиардов долларов. Это примерно тот объем, который уже прокрутился на российском рынке за предшествующий период.
Итак, правительство умеет организовать «рынок» для финансовых спекулянтов, но не в состоянии создать условия правильного потока инвестиций в промышленность. А без них рост российской экономики может быть вообще заблокирован из-за выбытия производственных мощностей, ибо износ основных фондов промышленности достиг более чем двух третей, и вскоре нас ждет выбытие половины производственных мощностей.
Кроме того, у нас в стране существует проблема уровня спроса, возникшая не только из-за резкого падения доходов населения за годы реформ, но также из-за сжатия бюджета, испытывающего колоссальные нагрузки по обслуживанию внешнего долга. И все же главное, что доходов населения недостаточно для реального регулирования спроса, способного придать необходимую устойчивость оживлению производства. Поэтому необходимо срочное восстановление нормальной системы оплаты труда, тем более, что это является фактором, способствующим экономическому росту.
Это значит, что в стране не только нет «лишних» денег, как нас уверяют, но можно значительно увеличить количество денежной массы. Только, во-первых, эти деньги не должны идти на валютный рынок, и, во-вторых, не должны быть потрачены на создание новой пирамиды ГКО. У нас уже есть опыт, когда, якобы для борьбы с угрозой инфляции, правительство связало денежную массу с помощью ГКО, а в результате мы получили финансовый крах после ее саморазрушения. К сожалению, есть явные признаки того, что наша власть снова двинулась по этому пути. Правда, надо иметь в виду, что пирамида ГКО строилась не в последнюю очередь для дополнительного обогащения «приближенных» лиц, а это очень сильный стимул для ее создания.
Наше правительство и Центробанк так и гуляют под ручку между этими двумя соснами. Якобы нужно связывать деньги, эмитируемые Центральным банком в соответствии с притоком иностранной валюты, вот и придумали ГКО (первая «сосна»). А если не эмитировать рубли, то доллары пойдут на валютный рынок, и произойдет ощутимое укрепление (повышение) реального обменного курса рубля. А это будет иметь катастрофические последствия для конкурентоспособности реального сектора экономики (вторая «сосна»). Поэтому рубли, сразу по выпуску, надо «связать». Вот вам и потребность в ГКО (снова первая «сосна»).
Но позвольте, если органы, регулирующие финансовые потоки, не могут направить поступившие деньги в развитие реального сектора экономики, то о необходимости каких инвестиций они скулили последние десять лет? Сумасшедший дом. Реальный сектор экономики задыхается от отсутствия денег, а власть предержащие приходят в ужас от их избытка. Большего разрыва интересов власти и страны трудно придумать!
Вообще-то непринятие мер приведет к тому, что через пять-шесть лет российская экономика войдет в полосу очень жестких объективных ресурсных ограничений. И по основному капиталу в промышленности, и по инфраструктуре, и даже в сфере разведанных полезных ископаемых. Но этого леса проблем никто из властных персон не видит (или не желает видеть), а гуляет между «соснами»: финансовые пирамиды и валютный рынок. В свете этого становится понятным, что практически все финансово-экономические процессы у нас тут идут в интересах кого угодно, но не страны.
Есть мнение, что необходимо усилить роль государства в управлении экономикой. А первичный рост осуществить за счет имеющихся производственных мощностей, и одновременно стимулировать спрос на их продукцию внутри страны. Этот вариант предполагает использование таких инструментов, как низкий курс рубля и контроль цен на продукты и услуги естественных монополий.
Есть противоположное мнение: для экономического роста в России надо создать в стране максимальный уровень экономической свободы для всех секторов рынка и значительно сократить государственные расходы.
Есть и промежуточные варианты. Один из них представляет программа Грефа. Мы уже показывали, что она внутренне противоречива и поэтому вовсе не указывает никакого осмысленного пути.
А знаете, какая сегодня главная проблема правительства? Вы не поверите. Правительство с ужасом думает, что оно будет делать с инвестициями, если вдруг они появятся в стране. Уже идут дискуссии о путях утилизации (или стерилизации, как они говорят) дополнительной денежной массы, которая неизбежно возникнет в экономике вследствие ожидаемого притока инвестиций. Уже сегодня они не знают, что делать с растущими валютными резервами Центрального банка. И одновременно идут разговоры о том, что российский финансовый рынок представляет собой очень выгодную площадку для получения крупных прибылей за счет раскрутки цены акций российских предприятий. Ожидается приток иностранных инвестиций в целях спекуляции на нем, и оценивается он в размере от 20 до 30 миллиардов долларов. Это примерно тот объем, который уже прокрутился на российском рынке за предшествующий период.
Итак, правительство умеет организовать «рынок» для финансовых спекулянтов, но не в состоянии создать условия правильного потока инвестиций в промышленность. А без них рост российской экономики может быть вообще заблокирован из-за выбытия производственных мощностей, ибо износ основных фондов промышленности достиг более чем двух третей, и вскоре нас ждет выбытие половины производственных мощностей.
Кроме того, у нас в стране существует проблема уровня спроса, возникшая не только из-за резкого падения доходов населения за годы реформ, но также из-за сжатия бюджета, испытывающего колоссальные нагрузки по обслуживанию внешнего долга. И все же главное, что доходов населения недостаточно для реального регулирования спроса, способного придать необходимую устойчивость оживлению производства. Поэтому необходимо срочное восстановление нормальной системы оплаты труда, тем более, что это является фактором, способствующим экономическому росту.
Это значит, что в стране не только нет «лишних» денег, как нас уверяют, но можно значительно увеличить количество денежной массы. Только, во-первых, эти деньги не должны идти на валютный рынок, и, во-вторых, не должны быть потрачены на создание новой пирамиды ГКО. У нас уже есть опыт, когда, якобы для борьбы с угрозой инфляции, правительство связало денежную массу с помощью ГКО, а в результате мы получили финансовый крах после ее саморазрушения. К сожалению, есть явные признаки того, что наша власть снова двинулась по этому пути. Правда, надо иметь в виду, что пирамида ГКО строилась не в последнюю очередь для дополнительного обогащения «приближенных» лиц, а это очень сильный стимул для ее создания.
Наше правительство и Центробанк так и гуляют под ручку между этими двумя соснами. Якобы нужно связывать деньги, эмитируемые Центральным банком в соответствии с притоком иностранной валюты, вот и придумали ГКО (первая «сосна»). А если не эмитировать рубли, то доллары пойдут на валютный рынок, и произойдет ощутимое укрепление (повышение) реального обменного курса рубля. А это будет иметь катастрофические последствия для конкурентоспособности реального сектора экономики (вторая «сосна»). Поэтому рубли, сразу по выпуску, надо «связать». Вот вам и потребность в ГКО (снова первая «сосна»).
Но позвольте, если органы, регулирующие финансовые потоки, не могут направить поступившие деньги в развитие реального сектора экономики, то о необходимости каких инвестиций они скулили последние десять лет? Сумасшедший дом. Реальный сектор экономики задыхается от отсутствия денег, а власть предержащие приходят в ужас от их избытка. Большего разрыва интересов власти и страны трудно придумать!
Вообще-то непринятие мер приведет к тому, что через пять-шесть лет российская экономика войдет в полосу очень жестких объективных ресурсных ограничений. И по основному капиталу в промышленности, и по инфраструктуре, и даже в сфере разведанных полезных ископаемых. Но этого леса проблем никто из властных персон не видит (или не желает видеть), а гуляет между «соснами»: финансовые пирамиды и валютный рынок. В свете этого становится понятным, что практически все финансово-экономические процессы у нас тут идут в интересах кого угодно, но не страны.
Законы накопления
Один из важных параметров развития экономики — накопление капитала. При развитии на базе уже сформировавшейся экономической системы накопление осуществляется в рамках расширенного воспроизводства преимущественно путем капитализации создаваемого в обществе прибавочного продукта. Особенности же возникают в процессе первоначального накопления капитала, которое обычно происходит при перераспределении сложившейся ранее собственности и в рамках суженного воспроизводства.
В 1991 году государство имело 91 % суммарной собственности, а негосударственный сектор 9 %. К началу 1998 года у государства осталось 45 %, остальное перешло в негосударственный сектор (55 % по балансовой стоимости основных фондов), и негосударственная экономика создала более 70 % ВВП. Естественно, кардинально изменился механизм образования и использования доходов, то есть стоимости прибавочного продукта и сбережений.
Приватизация стала первым источником первоначального накопления частного капитала. В качестве второго по значимости источника капитала является снижение жизненного уровня населения. Реальная заработная плата в 1999 году уменьшилась по отношению к 1991 году в 3 раза, реальные денежные доходы населения в 2,3 раза.
Приведенные данные свидетельствуют, что механизм первоначального накопления капитала в российской экономике за период рыночных реформ опирался на использование инструментов, которые квалифицируются в марксистской теории, как методы производства абсолютной прибавочной стоимости. Эти методы на «Западе» стали достоянием истории, у нас же они активно применяются.
Главная роль при этом принадлежала уменьшению заработной платы ниже стоимости рабочей силы.В нормальных условиях эта стоимость заметно превышает величину официального прожиточного минимума. Ведь она предполагает более высокий уровень потребления продуктов питания и промышленных товаров, включая товары длительного пользования, различных услуг (образование, медицинское обслуживание, отдых), расходов на воспитание детей и прочее. Нормальны ли условия в России, если в 1998 году средняя месячная заработная плата рабочих и служащих (номинальная) превышала прожиточный минимум всего в 1,98 раза против 2,8 раз в 1992 году, что признавалось недостаточным даже для 1992 года, предшествующего развертыванию рыночных реформ.
Эти цифры подтверждают уже высказанное нами мнение: если производство и суммарное общественное богатство растет, кто-то может беднеть, а кто-то и богатеть, если же оно падает (а оно падает) любой богатеющий богатеет за счет обедневшего. Больше не с чего. Причем бедный обкрадывается не только в настоящем, но сразу и в «будущем». Ведь весь стоимостный механизм воспроизводства и накопления капитала деформировался! Не прибыль от производства, а изъятие амортизационных средств стало финансовым источником денежных средств в девяностые годы. Их изымали из оборотного капитала, и не вкладывали в восстановление основного.
Полученные столь аморальным образом средства идут, конечно, на накопление частного капитала, но не в нашей стране, а за ее пределами. Капитал уходит из страны, его годовой отток в десятки раз превышает прямые иностранные инвестиции. Не изменяют общего баланса кредиты МВФ, посредством которых реформаторы предполагали стабилизировать российскую экономику: их сумма за все годы составила 25 млрд. долларов, что в лучшем случае равно вывозу капитала за один год.
Но и кредиты, и прочие инвестиционные средства были отвлечены из реальной экономики на финансовые рынки — спекулятивные операции с высокодоходными ценными бумагами (ГКО, ОФЗ), и в больших объемах по легальным и нелегальным каналам вывезены из страны. Рыночные преобразования осуществлялись таким образом, что накопление индивидуальных капиталов (включая акционерные их формы) утратило главную свою опору — расширенное воспроизводство и увеличение создаваемого прибавочного продукта. Теперь условием и предпосылкой нормализации процесса накопления может быть только восстановление утраченной его связи с процессом расширенного воспроизводства, базирующемся на техническом прогрессе и повышении эффективности экономики.
Сегодня идет много разговоров о том, что со второй половины 1999 года увеличился поток инвестиций. В результате пошел процесс опережающего роста выпуска товаров и услуг по отношению к инвестициям. Но на самом деле, как мы неоднократно отмечали, идет процесс увеличения производства за счет загрузки неиспользуемых производственных мощностей. Строго говоря, такой способ хозяйствования — очень неэффективный. Нужны инвестиции в новые технологии.
Нормализация процесса накопления предполагает существенную корректировку экономического механизма инвестирования. Главное здесь — обеспечить более высокий уровень прибыльности (рентабельности) производства по отношению к реальной ставке процента за кредит и процентов по вкладам в банковской системе.
Без широкой и целенаправленной поддержки государства рынок не сможет быстро отрегулировать инвестиционную сферу и устранить возникшие в ней в ходе реформ диспропорции. В особенности это касается использования ограниченных внутренних финансовых ресурсов инвестирования на приоритетных стратегических направлениях развития российской экономики.
В 1991 году государство имело 91 % суммарной собственности, а негосударственный сектор 9 %. К началу 1998 года у государства осталось 45 %, остальное перешло в негосударственный сектор (55 % по балансовой стоимости основных фондов), и негосударственная экономика создала более 70 % ВВП. Естественно, кардинально изменился механизм образования и использования доходов, то есть стоимости прибавочного продукта и сбережений.
Приватизация стала первым источником первоначального накопления частного капитала. В качестве второго по значимости источника капитала является снижение жизненного уровня населения. Реальная заработная плата в 1999 году уменьшилась по отношению к 1991 году в 3 раза, реальные денежные доходы населения в 2,3 раза.
Приведенные данные свидетельствуют, что механизм первоначального накопления капитала в российской экономике за период рыночных реформ опирался на использование инструментов, которые квалифицируются в марксистской теории, как методы производства абсолютной прибавочной стоимости. Эти методы на «Западе» стали достоянием истории, у нас же они активно применяются.
Главная роль при этом принадлежала уменьшению заработной платы ниже стоимости рабочей силы.В нормальных условиях эта стоимость заметно превышает величину официального прожиточного минимума. Ведь она предполагает более высокий уровень потребления продуктов питания и промышленных товаров, включая товары длительного пользования, различных услуг (образование, медицинское обслуживание, отдых), расходов на воспитание детей и прочее. Нормальны ли условия в России, если в 1998 году средняя месячная заработная плата рабочих и служащих (номинальная) превышала прожиточный минимум всего в 1,98 раза против 2,8 раз в 1992 году, что признавалось недостаточным даже для 1992 года, предшествующего развертыванию рыночных реформ.
Эти цифры подтверждают уже высказанное нами мнение: если производство и суммарное общественное богатство растет, кто-то может беднеть, а кто-то и богатеть, если же оно падает (а оно падает) любой богатеющий богатеет за счет обедневшего. Больше не с чего. Причем бедный обкрадывается не только в настоящем, но сразу и в «будущем». Ведь весь стоимостный механизм воспроизводства и накопления капитала деформировался! Не прибыль от производства, а изъятие амортизационных средств стало финансовым источником денежных средств в девяностые годы. Их изымали из оборотного капитала, и не вкладывали в восстановление основного.
Полученные столь аморальным образом средства идут, конечно, на накопление частного капитала, но не в нашей стране, а за ее пределами. Капитал уходит из страны, его годовой отток в десятки раз превышает прямые иностранные инвестиции. Не изменяют общего баланса кредиты МВФ, посредством которых реформаторы предполагали стабилизировать российскую экономику: их сумма за все годы составила 25 млрд. долларов, что в лучшем случае равно вывозу капитала за один год.
Но и кредиты, и прочие инвестиционные средства были отвлечены из реальной экономики на финансовые рынки — спекулятивные операции с высокодоходными ценными бумагами (ГКО, ОФЗ), и в больших объемах по легальным и нелегальным каналам вывезены из страны. Рыночные преобразования осуществлялись таким образом, что накопление индивидуальных капиталов (включая акционерные их формы) утратило главную свою опору — расширенное воспроизводство и увеличение создаваемого прибавочного продукта. Теперь условием и предпосылкой нормализации процесса накопления может быть только восстановление утраченной его связи с процессом расширенного воспроизводства, базирующемся на техническом прогрессе и повышении эффективности экономики.
Сегодня идет много разговоров о том, что со второй половины 1999 года увеличился поток инвестиций. В результате пошел процесс опережающего роста выпуска товаров и услуг по отношению к инвестициям. Но на самом деле, как мы неоднократно отмечали, идет процесс увеличения производства за счет загрузки неиспользуемых производственных мощностей. Строго говоря, такой способ хозяйствования — очень неэффективный. Нужны инвестиции в новые технологии.
Нормализация процесса накопления предполагает существенную корректировку экономического механизма инвестирования. Главное здесь — обеспечить более высокий уровень прибыльности (рентабельности) производства по отношению к реальной ставке процента за кредит и процентов по вкладам в банковской системе.
Без широкой и целенаправленной поддержки государства рынок не сможет быстро отрегулировать инвестиционную сферу и устранить возникшие в ней в ходе реформ диспропорции. В особенности это касается использования ограниченных внутренних финансовых ресурсов инвестирования на приоритетных стратегических направлениях развития российской экономики.
Необходимо ли снижение курса доллара?
Сегодня считается, что «вокруг» валютного курса идет борьба между правительством и Центробанком РФ. Правительство ответственно в первую очередь за развитие реального сектора и бюджетную сферу, и ратует за «дешевый» рубль, а Центральный банк ответственен за стабильность рубля и банковской системы, а потому стоит за «дорогой» рубль.
Естественно, реальному сектору необходим низкий курс рубля. Это стимулирует экспорт, дает толчок развитию национальной промышленности, снижая конкурентоспособность импортных товаров на российском рынке. Понижение валютного курса облегчает сбалансирование бюджета. Доходы экспортеров, а, следовательно, их отчисления в бюджет в рублевом эквиваленте повышаются. Прибыли национальных производителей, наращивающих импортозамещающее производство, тоже растут, и пропорционально этому росту увеличиваются бюджетные поступления.
Да и с точки зрения минимизации отрицательных воздействий от проходящих в тех или иных регионах Земли финансовых кризисов лучше иметь недооцененную, чем переоцененную национальную валюту. В случае кризиса инвесторы конвертируют ее в иностранную и переводят за рубеж. Когда же национальная валюта недооценена, уничтожать активы в ней менее выгодно, так как в этом случае за национальную валюту будет получено меньше иностранной.
Благоприятная конъюнктура мирового рынка на топливо и сырье обусловливает высокие доходы российских экспортеров. А ввиду того, что в последние двенадцать месяцев рост экспорта в несколько раз опережает темпы роста импорта, спрос на валюту существенно отстает от ее предложения. И лишь ЦБ снимает напряжение на рынке, пополняя официальные золотовалютные резервы.
Теперь посмотрим на аргументы противников плавного падения курса рубля. Реальному сектору необходим дешевый кредит. Однако при падающем рубле удешевление кредита невозможно: падение валютного курса согласно экономической теории должно сопровождаться ростом процентных ставок. Таким образом, намерение правительства плавно понижать курс рубля вступает в противоречие с его желанием иметь низкие процентные ставки.
Процентные ставки — это плата за услугу пользования капиталом, и как цена на любой товар в нормально работающей экономике не должна быть отрицательной. В 1992–1993 годах в России была высокая инфляция, рост процентных ставок отставал от роста инфляции, и реальные ставки были отрицательными. Предприятиям было выгодно брать кредиты: к моменту их возврата, если таковой и происходил, деньги дешевели. В экономике возникла проблема неплатежей. В 1994–1998 годах рубль не обесценивался пропорционально росту инфляции. Переоцененный рубль тормозил рост национальной промышленности и экспорта, стимулировал увеличение импорта, усиливал перекосы в экономике и создавал угрозу экономической безопасности. Закончились эти манипуляции с курсом, как все помнят, финансовым кризисом. Но не следует думать, что подобная ситуация складывалась случайно — это был один из элементов перераспределения собственности.
Да, сегодня, повышая курс рубля ЦБ РФ понижает стоимость кредита. В III квартале 1999 года ставка рефинансирования равнялась 60 %, в начале 2000 года — 45 %. И в течение года она понижалась четыре раза и достигла 28 %. Но и эта ставка в полтора-два раза выше той, при которой реальный сектор мог бы воспользоваться банковскими кредитами.
ЦБ, повышая курс рубля, снижает расходы на покупку иностранной валюты, необходимой для наращивания золотовалютных резервов и обслуживания российского внешнего долга, превышающего 90 % ВВП. Но если Россия не сможет добиться ускоренного роста ВВП, то перспективы рассчитаться с долгами снижаются, и мы будем постоянно находиться под угрозой нового суверенного дефолта.
И что же можно на это возразить?.. Да, рост золотовалютных резервов налицо. За шесть месяцев 2000 года он увеличился с 12,4 млрд. до 22,3 млрд. долл. Но держит их наш ЦБ в низкопроцентных американских бумагах. Так что эти проценты не покрывают тех потерь, которые имеет страна за создание этого резерва. Так как на российском финансовом рынке нет пользующихся спросом финансовых инструментов, наращивание золотовалютных резервов ведет к понижению реального курса рубля, поскольку эмитируемые для покупки долларов рубли пока не удается, как говорят финансисты, стерилизовать.
Банковские ресурсы восстановились, но капитализация банковской системы очень мала и составляет примерно 135 млрд. рублей, или около 5 млрд. долларов, из которых 12 % принадлежит иностранцам. И хотя банки сейчас аккумулируют большие привлеченные средства, они не могут кредитовать экономику, не выходя за установленные нормы кредитного риска, рассчитываемые по отношению к собственному капиталу, из-за недостаточного этого собственного капитала.
И происходят фантастические вещи. Денежная масса в стране растет, а бартер и суррогатные расчеты не сокращаются. Реальный сектор воет без инвестиций, а денежные средства концентрируются в банковском секторе, и в реальную экономику не идут.
Объем денежной массы (грубо говоря, вся сумма наличных денег) составляет у нас около 17 % от ВВП, что почти в 3 раза меньше общепринятого в мировой практике!
Привлечение прямых иностранных инвестиций в высокотехнологичные экспортные производства способствовало бы преодолению отсталой сырьевой структуры внешней торговли России, позволило бы ей воспользоваться преимуществами международного разделения труда для ускорения темпов роста экономики и решения долговой проблемы. А избыточные резервы банков быстро увеличиваются и уже достигли предкризисной величины в 80 млрд. руб., по оценке экспертов, процентов на 20 превышая нормальную для нашей экономики величину в 65–68 млрд. рублей.
У нас нет единой политики. Каждый игрок играет свою игру.
В свое время был такой кино-хит, фильм «Премия». В нем начальник строительства переживал, что ему не дают строить, как положено, и что из-за неправильной организации поставок материалов все идет наперекосяк, и в итоге какое-то ужасно важное строительство будет закончено совсем не с теми результатами, с которыми планировалось. На что ему главный бухгалтер заметил, что его не волнует, как закончится строительство. Ему надо отчитываться за каждый квартал.
Вот и у нас каждый решает свою задачу, и никто не думает о какой-либо общей цели. И страна катится в пропасть.
Естественно, реальному сектору необходим низкий курс рубля. Это стимулирует экспорт, дает толчок развитию национальной промышленности, снижая конкурентоспособность импортных товаров на российском рынке. Понижение валютного курса облегчает сбалансирование бюджета. Доходы экспортеров, а, следовательно, их отчисления в бюджет в рублевом эквиваленте повышаются. Прибыли национальных производителей, наращивающих импортозамещающее производство, тоже растут, и пропорционально этому росту увеличиваются бюджетные поступления.
Да и с точки зрения минимизации отрицательных воздействий от проходящих в тех или иных регионах Земли финансовых кризисов лучше иметь недооцененную, чем переоцененную национальную валюту. В случае кризиса инвесторы конвертируют ее в иностранную и переводят за рубеж. Когда же национальная валюта недооценена, уничтожать активы в ней менее выгодно, так как в этом случае за национальную валюту будет получено меньше иностранной.
Благоприятная конъюнктура мирового рынка на топливо и сырье обусловливает высокие доходы российских экспортеров. А ввиду того, что в последние двенадцать месяцев рост экспорта в несколько раз опережает темпы роста импорта, спрос на валюту существенно отстает от ее предложения. И лишь ЦБ снимает напряжение на рынке, пополняя официальные золотовалютные резервы.
Теперь посмотрим на аргументы противников плавного падения курса рубля. Реальному сектору необходим дешевый кредит. Однако при падающем рубле удешевление кредита невозможно: падение валютного курса согласно экономической теории должно сопровождаться ростом процентных ставок. Таким образом, намерение правительства плавно понижать курс рубля вступает в противоречие с его желанием иметь низкие процентные ставки.
Процентные ставки — это плата за услугу пользования капиталом, и как цена на любой товар в нормально работающей экономике не должна быть отрицательной. В 1992–1993 годах в России была высокая инфляция, рост процентных ставок отставал от роста инфляции, и реальные ставки были отрицательными. Предприятиям было выгодно брать кредиты: к моменту их возврата, если таковой и происходил, деньги дешевели. В экономике возникла проблема неплатежей. В 1994–1998 годах рубль не обесценивался пропорционально росту инфляции. Переоцененный рубль тормозил рост национальной промышленности и экспорта, стимулировал увеличение импорта, усиливал перекосы в экономике и создавал угрозу экономической безопасности. Закончились эти манипуляции с курсом, как все помнят, финансовым кризисом. Но не следует думать, что подобная ситуация складывалась случайно — это был один из элементов перераспределения собственности.
Да, сегодня, повышая курс рубля ЦБ РФ понижает стоимость кредита. В III квартале 1999 года ставка рефинансирования равнялась 60 %, в начале 2000 года — 45 %. И в течение года она понижалась четыре раза и достигла 28 %. Но и эта ставка в полтора-два раза выше той, при которой реальный сектор мог бы воспользоваться банковскими кредитами.
ЦБ, повышая курс рубля, снижает расходы на покупку иностранной валюты, необходимой для наращивания золотовалютных резервов и обслуживания российского внешнего долга, превышающего 90 % ВВП. Но если Россия не сможет добиться ускоренного роста ВВП, то перспективы рассчитаться с долгами снижаются, и мы будем постоянно находиться под угрозой нового суверенного дефолта.
И что же можно на это возразить?.. Да, рост золотовалютных резервов налицо. За шесть месяцев 2000 года он увеличился с 12,4 млрд. до 22,3 млрд. долл. Но держит их наш ЦБ в низкопроцентных американских бумагах. Так что эти проценты не покрывают тех потерь, которые имеет страна за создание этого резерва. Так как на российском финансовом рынке нет пользующихся спросом финансовых инструментов, наращивание золотовалютных резервов ведет к понижению реального курса рубля, поскольку эмитируемые для покупки долларов рубли пока не удается, как говорят финансисты, стерилизовать.
Банковские ресурсы восстановились, но капитализация банковской системы очень мала и составляет примерно 135 млрд. рублей, или около 5 млрд. долларов, из которых 12 % принадлежит иностранцам. И хотя банки сейчас аккумулируют большие привлеченные средства, они не могут кредитовать экономику, не выходя за установленные нормы кредитного риска, рассчитываемые по отношению к собственному капиталу, из-за недостаточного этого собственного капитала.
И происходят фантастические вещи. Денежная масса в стране растет, а бартер и суррогатные расчеты не сокращаются. Реальный сектор воет без инвестиций, а денежные средства концентрируются в банковском секторе, и в реальную экономику не идут.
Объем денежной массы (грубо говоря, вся сумма наличных денег) составляет у нас около 17 % от ВВП, что почти в 3 раза меньше общепринятого в мировой практике!
Привлечение прямых иностранных инвестиций в высокотехнологичные экспортные производства способствовало бы преодолению отсталой сырьевой структуры внешней торговли России, позволило бы ей воспользоваться преимуществами международного разделения труда для ускорения темпов роста экономики и решения долговой проблемы. А избыточные резервы банков быстро увеличиваются и уже достигли предкризисной величины в 80 млрд. руб., по оценке экспертов, процентов на 20 превышая нормальную для нашей экономики величину в 65–68 млрд. рублей.
У нас нет единой политики. Каждый игрок играет свою игру.
В свое время был такой кино-хит, фильм «Премия». В нем начальник строительства переживал, что ему не дают строить, как положено, и что из-за неправильной организации поставок материалов все идет наперекосяк, и в итоге какое-то ужасно важное строительство будет закончено совсем не с теми результатами, с которыми планировалось. На что ему главный бухгалтер заметил, что его не волнует, как закончится строительство. Ему надо отчитываться за каждый квартал.
Вот и у нас каждый решает свою задачу, и никто не думает о какой-либо общей цели. И страна катится в пропасть.
Центральный банк
Сегодня наш Центральный банк представляет собою крайне удивительное образование (впрочем, как многие институты в нашей стране). Некая группа лиц приватизировала государственную монополию на выпуск денег, обязательных к приему на всей территории страны, и государственную монополию на управление национальными валютными резервами. Это обеспечило руководству Центробанка (и предыдущему, и нынешнему) бесконтрольное распоряжение гигантскими финансовыми ресурсами, несопоставимыми с возможностями остальных российских олигархов, вместе взятых.
Деньги создаются их собственными решениями, причем столько, сколько позволяют им их собственные представления о добре и зле.
Доходы от центробанковских операций налогами не облагаются, а процесс создания и распределения денежных средств Центробанком легален по определению, поскольку за ничтожными исключениями подчиняется правилам, установленным самим Центробанком.
В результате такой «независимости» от кого бы то ни было, Центробанк потребляет огромные экономические ресурсы, создаваемые всей страной. Только текущие его расходы (зарплата, канцелярские товары и т. д.) в полтора раза превышают все расходы (текущие и капитальные) всех органов федеральной власти: Администрации Президента, Федерального правительства, Государственной думы, Совета Федерации, Счетной палаты, центральных органов всех министерств, и соответствуют пятой части национального оборонного бюджета.
Благодаря такой «независимости» официальная зарплата Председателя ЦБ (без учета доплат за беспрецедентное в мировой практике совместительство в коммерческих банках) превышает жалованье руководителя Федеральной резервной системы США, зарплату американского президента, как, впрочем, и президентов и премьер-министров подавляющего большинства стран мира.
Благодаря такой «независимости» Центробанку удалось добиться поистине немыслимого — совместить в одной организации и орган исполнительной власти, и орган государственного надзора и контроля, коммерческую организацию и политическую партию. Благодаря этому Центробанку удается тратить миллионы и миллиарды долларов на инвестиционные проекты, строительство и покупку офисов, участие в коммерческих банках и компаниях внутри страны и за рубежом, запуск спутников, приобретение и финансирование средств массовой информации, политический лоббизм, то есть быть тем, кого не без основания называют олигархами.
Деньги, которыми он распоряжается, являются не частными, а государственными; они заработаны всей страной и лишь доверены Центробанку на хранение.
ЦБ не только обладает гигантской политической властью, он неоднократно продемонстрировал, что любит и умеет ей пользоваться. Мало кто из иных российских политических сил может занести в свой актив то, что без привлечения лишнего внимания дважды удалось сделать руководству Центробанка. А именно: дважды отправить в отставку российские правительства, в декабре 1992 года и в августе 1998 года. В отличие от Геращенко, боровшегося с Гайдаром прежде всего по идейно-политическим соображениям, главная вина Кириенко перед Дубининым и Алексашенко была в том, что бывший премьер намеревался заменить руководство Центробанка сразу после того, как стихнет финансовый кризис. Вот они и решили, что финансовый кризис в стране не должен затихнуть прежде, чем руководство правительства изменит это свое намерение. Или прежде, чем финансовый кризис заменит само правительство.
Продажа Центробанком большого пакета государственных ценных бумаг в мае 1998 года, безакцептное списание государственных доходов со счетов Минфина в пользу Центробанка в июле, молниеносный сброс ГКО и массированные закупки валюты, проведенные Сбербанком и Внешторгбанком (контролируемыми Центробанком) в начале августа обескровили финансовые ресурсы правительства, привели его к фактическому банкротству и в конце концов вынудили его принять известные решения 17 августа 1998 года. Но они перестарались, и вслед за кабинетом министров покинуло свои места и руководство ЦБ.
Приватизация группой лиц государственных полномочий в денежно-валютной сфере привела к тому, что гигантские ресурсы, оказавшиеся в распоряжении ЦБ, не использовались по своему прямому предназначению — для поддержания стабильности национальной валюты. Если бы использовались, не было бы валютного кризиса несмотря на то, что происходило на азиатских рынках и с нефтяными ценами. За почти два года действия пресловутого азиатского кризиса и пятнадцать месяцев падения цен на энергоносители ни в одной другой стране мира, кроме России, не случилось одновременной четырехкратной девальвации национальной валюты, дефолта по государственному долгу (внутреннему и внешнему), введения моратория на обслуживание коммерческих кредитов.
Желая и далее извлекать выгоду из своего положения, ЦБ проводит «работу» с думскими депутатами и общественным мнением против внесения поправок в законодательство о себе, любимом. Под лозунгом обеспечения независимости ЦБ его руководство стремится обеспечить юридические гарантии абсолютной бесконтрольности деятельности крупнейшей финансово-олигархической группы, распоряжающейся национальными экономическими ресурсами и политической властью, несопоставимыми по масштабу ни с «рядовыми» олигархами, ни с региональными властями, ни с федеральным правительством. А где же государство? А с его молчаливого согласия все это и происходит.
Деньги создаются их собственными решениями, причем столько, сколько позволяют им их собственные представления о добре и зле.
Доходы от центробанковских операций налогами не облагаются, а процесс создания и распределения денежных средств Центробанком легален по определению, поскольку за ничтожными исключениями подчиняется правилам, установленным самим Центробанком.
В результате такой «независимости» от кого бы то ни было, Центробанк потребляет огромные экономические ресурсы, создаваемые всей страной. Только текущие его расходы (зарплата, канцелярские товары и т. д.) в полтора раза превышают все расходы (текущие и капитальные) всех органов федеральной власти: Администрации Президента, Федерального правительства, Государственной думы, Совета Федерации, Счетной палаты, центральных органов всех министерств, и соответствуют пятой части национального оборонного бюджета.
Благодаря такой «независимости» официальная зарплата Председателя ЦБ (без учета доплат за беспрецедентное в мировой практике совместительство в коммерческих банках) превышает жалованье руководителя Федеральной резервной системы США, зарплату американского президента, как, впрочем, и президентов и премьер-министров подавляющего большинства стран мира.
Благодаря такой «независимости» Центробанку удалось добиться поистине немыслимого — совместить в одной организации и орган исполнительной власти, и орган государственного надзора и контроля, коммерческую организацию и политическую партию. Благодаря этому Центробанку удается тратить миллионы и миллиарды долларов на инвестиционные проекты, строительство и покупку офисов, участие в коммерческих банках и компаниях внутри страны и за рубежом, запуск спутников, приобретение и финансирование средств массовой информации, политический лоббизм, то есть быть тем, кого не без основания называют олигархами.
Деньги, которыми он распоряжается, являются не частными, а государственными; они заработаны всей страной и лишь доверены Центробанку на хранение.
ЦБ не только обладает гигантской политической властью, он неоднократно продемонстрировал, что любит и умеет ей пользоваться. Мало кто из иных российских политических сил может занести в свой актив то, что без привлечения лишнего внимания дважды удалось сделать руководству Центробанка. А именно: дважды отправить в отставку российские правительства, в декабре 1992 года и в августе 1998 года. В отличие от Геращенко, боровшегося с Гайдаром прежде всего по идейно-политическим соображениям, главная вина Кириенко перед Дубининым и Алексашенко была в том, что бывший премьер намеревался заменить руководство Центробанка сразу после того, как стихнет финансовый кризис. Вот они и решили, что финансовый кризис в стране не должен затихнуть прежде, чем руководство правительства изменит это свое намерение. Или прежде, чем финансовый кризис заменит само правительство.
Продажа Центробанком большого пакета государственных ценных бумаг в мае 1998 года, безакцептное списание государственных доходов со счетов Минфина в пользу Центробанка в июле, молниеносный сброс ГКО и массированные закупки валюты, проведенные Сбербанком и Внешторгбанком (контролируемыми Центробанком) в начале августа обескровили финансовые ресурсы правительства, привели его к фактическому банкротству и в конце концов вынудили его принять известные решения 17 августа 1998 года. Но они перестарались, и вслед за кабинетом министров покинуло свои места и руководство ЦБ.
Приватизация группой лиц государственных полномочий в денежно-валютной сфере привела к тому, что гигантские ресурсы, оказавшиеся в распоряжении ЦБ, не использовались по своему прямому предназначению — для поддержания стабильности национальной валюты. Если бы использовались, не было бы валютного кризиса несмотря на то, что происходило на азиатских рынках и с нефтяными ценами. За почти два года действия пресловутого азиатского кризиса и пятнадцать месяцев падения цен на энергоносители ни в одной другой стране мира, кроме России, не случилось одновременной четырехкратной девальвации национальной валюты, дефолта по государственному долгу (внутреннему и внешнему), введения моратория на обслуживание коммерческих кредитов.
Желая и далее извлекать выгоду из своего положения, ЦБ проводит «работу» с думскими депутатами и общественным мнением против внесения поправок в законодательство о себе, любимом. Под лозунгом обеспечения независимости ЦБ его руководство стремится обеспечить юридические гарантии абсолютной бесконтрольности деятельности крупнейшей финансово-олигархической группы, распоряжающейся национальными экономическими ресурсами и политической властью, несопоставимыми по масштабу ни с «рядовыми» олигархами, ни с региональными властями, ни с федеральным правительством. А где же государство? А с его молчаливого согласия все это и происходит.
Эксплуатация труда и недр
Все знают, что у нас производительность труда ниже, чем в США. А вот если посмотреть, сколько на один доллар заработной платы производит средний статистический российский работник, то оказывается, он производит в 4 раза больше, чем средний американский работник. Это значит, что у нас в стране происходит чудовищная эксплуатация труда.
Но нам скажут: «А разве раньше было по-другому?» Отвечаем. Было не по-другому, но теперь ситуация стала хуже. Опять же сравним с США. У них и раньше и сейчас фонд заработной платы составлял порядка 50 %, а вот у нас раньше было 35 %, а сегодня ниже 30 %.
Но надо иметь в виду, что более важно не абсолютное значение вашего заработка, а его величина относительно заработка других граждан. А в этом ситуация катастрофическая. Полтора процента населения (богатейшая группа) владеет 57 процентами всего национального богатства. При этом основные налоги у нас собирают не с тех, кто присваивает основные богатства. А с кого? Догадайтесь.
Если основную часть дохода создает не труд, не капитал, а рента, то все, что в России дано Богом и не является результатом трудовой и предпринимательской деятельности, а связано с природой, должно принадлежать всем. И это не малая величина: в 1996 году она составила 120 миллиардов долларов. Нормальное государство непременно бы вспомнило, что по закону оно является единственным собственником природных ресурсов и добытого минерального сырья.
Немного истории. К началу приватизации в минерально-сырьевом и добывающем секторах экономики России (1992) государственная собственность включала три составляющие: наземные постройки, оборудование и все то, что можно отнести к основным фондам предприятия. В его собственности были подземные подготовительные и эксплуатационные горные выработки, в том числе фонд буровых скважин, геолого-геофизическая информация о недрах, и, наконец, запасы полезных ископаемых.
Процесс приватизации шел так. Сначала бесплатно с помощью лицензий была передана подземная государственная собственность в пользование, распоряжение и оперативное управление трудовым коллективам государственных предприятий, здесь работающих. Собственником по сути дела становился трудовой коллектив предприятия. Но собственником запасов полезных ископаемых оставалось государство.
Но нам скажут: «А разве раньше было по-другому?» Отвечаем. Было не по-другому, но теперь ситуация стала хуже. Опять же сравним с США. У них и раньше и сейчас фонд заработной платы составлял порядка 50 %, а вот у нас раньше было 35 %, а сегодня ниже 30 %.
Но надо иметь в виду, что более важно не абсолютное значение вашего заработка, а его величина относительно заработка других граждан. А в этом ситуация катастрофическая. Полтора процента населения (богатейшая группа) владеет 57 процентами всего национального богатства. При этом основные налоги у нас собирают не с тех, кто присваивает основные богатства. А с кого? Догадайтесь.
Если основную часть дохода создает не труд, не капитал, а рента, то все, что в России дано Богом и не является результатом трудовой и предпринимательской деятельности, а связано с природой, должно принадлежать всем. И это не малая величина: в 1996 году она составила 120 миллиардов долларов. Нормальное государство непременно бы вспомнило, что по закону оно является единственным собственником природных ресурсов и добытого минерального сырья.
Немного истории. К началу приватизации в минерально-сырьевом и добывающем секторах экономики России (1992) государственная собственность включала три составляющие: наземные постройки, оборудование и все то, что можно отнести к основным фондам предприятия. В его собственности были подземные подготовительные и эксплуатационные горные выработки, в том числе фонд буровых скважин, геолого-геофизическая информация о недрах, и, наконец, запасы полезных ископаемых.
Процесс приватизации шел так. Сначала бесплатно с помощью лицензий была передана подземная государственная собственность в пользование, распоряжение и оперативное управление трудовым коллективам государственных предприятий, здесь работающих. Собственником по сути дела становился трудовой коллектив предприятия. Но собственником запасов полезных ископаемых оставалось государство.