Страница:
У нас в стране действует филиал МФПС — Российская ассоциация планирования семьи (РАПС). Это уже само по себе настораживает: мы ведь не Индонезия, «катастрофического роста населения» у нас, кажется, и вообще не бывало. Но вот оказывается, что эта ассоциация (по сокращению населения) и Межведомственная комиссия по социально-демографическим вопросам (решения которой обязательны для всех органов исполнительной власти) связаны совместно проводимой политикой и… кадрами. Давайте посмотрим, кто в комиссии работает.
При ее создании председателем стал Калашников С. В., тогда министр труда и социального развития РФ. Но дело не в нем конкретно, а в политике его ведомства. Оно курирует специальные программы для беженцев, сельских жителей и молодежи, а в программы эти непременно заложено планирование семьи. В результате упорной работы за семь лет в 500 (!) семьях русских беженцев из Таджикистана, проживающих в пригородах Москвы, не родилось ни одного ребенка.
В октябре 1998 года, несмотря на многочисленные публикации, разоблачавших деятельность РАПС, было начато выполнение проекта «Репродуктивное здоровье подростков». В качестве федерального координирующего ведомства выступил департамент по делам семьи, женщин и детей Минтруда, а РАПСу отвели роль исполнителя,
Членом Межведомственной комиссии является Лахова Е. Ф., прославившаяся своими планами произвести в России контрацептивную революцию. В тех странах, где аналогичная революция победила, рождаемость снизилась в 2–3 раза. Она еще знаменита тем, что лоббирует закон о репродуктивных правах, который можно принимать, только если хочется резко сократить население страны. Этот закон всячески препятствует осуществлению этих самых репродуктивных прав, поощряя аборты на поздних сроках и стерилизацию «по социальным показаниям», в том числе по бедности.
Еще один «член» — Чепурных Е. Е., замминистра образования. Ключевой персонаж в истории с сексуальным «просвещением» школьников. Скандал в обществе поднялся нешуточный, и половыми экспериментами министерства занималась даже Генеральная прокуратура. Тем не менее, Чепурных по-прежнему остается национальным координатором международного проекта «Половое воспитание российских школьников» (ныне он переименован в «Формирование основ здорового образа жизни у российских подростков»). Этот проект щедро финансируется Фондом народонаселения ООН — главным борцом с рождаемостью в мире.
Вот еще один замминистра (здравоохранения) — Стуколова Т. И. Ее имя регулярно всплывает в документах, связанных с программой планирования семьи, которую уже отклонила Дума. Но Минздрав издал директиву, предписывавшую регионам начать осуществление местных программ. Ее реализация поспособствует быстрому росту… нет, не рождаемости, а числа абортов. Даже по официальной статистике 70 % беременностей по-прежнему заканчивается абортами. 50 % бюджетных средств по статьям, относящимся к акушерству и гинекологии, Минздрав расходует на аборты и лечение связанных с ними осложнений, и не перестает ратовать за то, чтобы аборты стали вообще бесплатными. А вот услуги, связанные с рождением ребенка, намереваются сделать платными.
Итак, правительственные чиновники России входят в межведомственную организацию, цель которой — сокращение численности населения России, и работа уже пошла «вглубь», в регионы. Состоит в этой комиссии член правительства Удмуртии Фефилов С. С., и не случайно именно в Удмуртии начался эксперимент по созданию модели службы «Планирование семьи». Министерство здравоохранения назначило кафедру акушерства и гинекологии Ижевского мединститута первой базой для последипломной подготовки врачей по этому направлению. Для обкатки уже упоминавшегося международного проекта, координируемого Чепурных, были выбраны так называемые «пилотные школы», в том числе две в Удмуртии. После разразившегося в обществе скандала почти все другие школы поспешили выйти из проекта, но удмуртские школы продолжают «смелое начинание».
Мы начали этот рассказ с сообщения, что В. В. Путин объявил: приоритет новой власти — остановить вымирание нации. Упомянули РАПС, занимающийся организацией вымирания нации. Сообщили о Межведомственной комиссии, координирующей деятельность по «демографии». И вот 18 ноября 1999 года своим приказом Путин В. В. назначил членом Межведомственной комиссии исполнительного директора РАПС Гребешеву И. И. Это последняя точка, чтобы не было сомнений как в задачах комиссии, так и в том, что «новояз» жив. Если кто-то из властителей России говорит о желании остановить вымирание нации, это значит, что уже все, пора хоронить.
Вот мнение о программах РАПС доктора психологических наук Т. А. Флоренской:
4.5. ПРОБЛЕМЫ ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
«В России стало жить лучше, хотя и сложнее»
При ее создании председателем стал Калашников С. В., тогда министр труда и социального развития РФ. Но дело не в нем конкретно, а в политике его ведомства. Оно курирует специальные программы для беженцев, сельских жителей и молодежи, а в программы эти непременно заложено планирование семьи. В результате упорной работы за семь лет в 500 (!) семьях русских беженцев из Таджикистана, проживающих в пригородах Москвы, не родилось ни одного ребенка.
В октябре 1998 года, несмотря на многочисленные публикации, разоблачавших деятельность РАПС, было начато выполнение проекта «Репродуктивное здоровье подростков». В качестве федерального координирующего ведомства выступил департамент по делам семьи, женщин и детей Минтруда, а РАПСу отвели роль исполнителя,
Членом Межведомственной комиссии является Лахова Е. Ф., прославившаяся своими планами произвести в России контрацептивную революцию. В тех странах, где аналогичная революция победила, рождаемость снизилась в 2–3 раза. Она еще знаменита тем, что лоббирует закон о репродуктивных правах, который можно принимать, только если хочется резко сократить население страны. Этот закон всячески препятствует осуществлению этих самых репродуктивных прав, поощряя аборты на поздних сроках и стерилизацию «по социальным показаниям», в том числе по бедности.
Еще один «член» — Чепурных Е. Е., замминистра образования. Ключевой персонаж в истории с сексуальным «просвещением» школьников. Скандал в обществе поднялся нешуточный, и половыми экспериментами министерства занималась даже Генеральная прокуратура. Тем не менее, Чепурных по-прежнему остается национальным координатором международного проекта «Половое воспитание российских школьников» (ныне он переименован в «Формирование основ здорового образа жизни у российских подростков»). Этот проект щедро финансируется Фондом народонаселения ООН — главным борцом с рождаемостью в мире.
Вот еще один замминистра (здравоохранения) — Стуколова Т. И. Ее имя регулярно всплывает в документах, связанных с программой планирования семьи, которую уже отклонила Дума. Но Минздрав издал директиву, предписывавшую регионам начать осуществление местных программ. Ее реализация поспособствует быстрому росту… нет, не рождаемости, а числа абортов. Даже по официальной статистике 70 % беременностей по-прежнему заканчивается абортами. 50 % бюджетных средств по статьям, относящимся к акушерству и гинекологии, Минздрав расходует на аборты и лечение связанных с ними осложнений, и не перестает ратовать за то, чтобы аборты стали вообще бесплатными. А вот услуги, связанные с рождением ребенка, намереваются сделать платными.
Итак, правительственные чиновники России входят в межведомственную организацию, цель которой — сокращение численности населения России, и работа уже пошла «вглубь», в регионы. Состоит в этой комиссии член правительства Удмуртии Фефилов С. С., и не случайно именно в Удмуртии начался эксперимент по созданию модели службы «Планирование семьи». Министерство здравоохранения назначило кафедру акушерства и гинекологии Ижевского мединститута первой базой для последипломной подготовки врачей по этому направлению. Для обкатки уже упоминавшегося международного проекта, координируемого Чепурных, были выбраны так называемые «пилотные школы», в том числе две в Удмуртии. После разразившегося в обществе скандала почти все другие школы поспешили выйти из проекта, но удмуртские школы продолжают «смелое начинание».
Мы начали этот рассказ с сообщения, что В. В. Путин объявил: приоритет новой власти — остановить вымирание нации. Упомянули РАПС, занимающийся организацией вымирания нации. Сообщили о Межведомственной комиссии, координирующей деятельность по «демографии». И вот 18 ноября 1999 года своим приказом Путин В. В. назначил членом Межведомственной комиссии исполнительного директора РАПС Гребешеву И. И. Это последняя точка, чтобы не было сомнений как в задачах комиссии, так и в том, что «новояз» жив. Если кто-то из властителей России говорит о желании остановить вымирание нации, это значит, что уже все, пора хоронить.
Вот мнение о программах РАПС доктора психологических наук Т. А. Флоренской:
«Обучение подростков в рамках данной программы нанесет непоправимый вред их нравственному, физическому, психологическому и репродуктивному здоровью. Программа в целом ориентирована не на подготовку обучающихся к созданию семьи и укреплению семейных отношений, а на беспорядочные половые отношения».Суть понятна. Дальнейшее оскотинивание населения и уничтожение основ государственности — семейных отношений. Полное прекращение рождаемости.
4.5. ПРОБЛЕМЫ ИДЕОЛОГИЧЕСКИЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ
«В России стало жить лучше, хотя и сложнее»
Мы согласны с А. П. Паршевым, что основной российский конфликт — между людьми, стремящимися вывезти из страны все средства к существованию, а затем уехать, и теми, кто собирается в стране оставаться. Для тех, кто собирается остаться, есть такой выбор: либо прекращение прежней экономической политики, либо общая гибель.
Нельзя исключать, что многие из «богатых» заинтересованы на прощанье «хлопнуть дверью» — развязать конфликт, целью которого будет не победа, а облегчение возможности эмигрировать на Запад под видом «беженца».
«Богатые» — это те, потребление которых сохранилось или увеличилось относительно дореформенного уровня. К середине 1990-х годов их было около 30 млн. человек — пятая часть населения. Из них 8–10 млн. человек (5–7 % населения) практически достигли западных стандартов потребления продуктов питания, предметов гардероба, товаров бытового и хозяйственного назначения, услуг.
На долю этой части россиян приходилось до половины приобретений капитальных благ (автомобилей, мебели, товаров длительного пользования), 56 % платных услуг (1996 год). Именно они выступали основным субъектом формирования сбережений (около 70 % общего объема).
Одновременно почти 60 млн. человек, т. е. 40 % всех жителей страны имели среднедушевые доходы, не покрывающие прожиточный минимум, а доходы 7–8 млн. человек находились ниже стоимости минимальной продовольственной корзины, что соответствует критерию нищеты.
60 млн. человек были вынуждены экономить не только на товарах длительного пользования и одежде, но и на продуктах питания. Их ключевой проблемой оставалось обеспечение физиологического минимума потребления продуктов питания, в первую очередь по белко-во-витаминной ценности рациона. При минимально необходимом уровне потребления белка животного происхождения 29 г на человека в сутки, их средний суточный рацион обеспечивал лишь 26–27 г. Аналогично, при минимально необходимой энергетической ценности рациона питания в 2230 ккал в сутки фактически обеспечивалось менее 2000 ккал.
Чтобы более ярко представить, что собой представляют деятели «перестройки и реформ», имеет смысл обратиться к откровениям представителя общественных наук, обеспечивающего идеологическое прикрытие «реформ». Вот краткое изложение статьи директора Института этнологии и антропологии РАН В. А. Тишкова «Мы стали жить лучше» (НГ-сценарии № 1 от 12 января 2000 года), с нашими комментариями.
Начинает господин Тишков с демографии. На жалобы о «вымирании нации» он резко заявляет:
А вот другой перл:
В общем, господин Тишков (если говорить очень мягко и вежливо) вводит читателей в заблуждение. Мы от прироста в 300 тыс. человек ежегодно в 1990 году, перешли к убыли в 900 тыс. человек в 1999 году, как раз в тот период, который г-н Тишков именует периодом «положительных трансформаций».
Причем каждый год «реформ» побивает показатели предыдущего по темпам сокращения численности. Но если по численности можно пытаться дать объяснение, ссылаясь на наличие демографических минимумов из-за непростой истории страны, то как быть с тем, что снижается продолжительность жизни? В настоящее время она составляет в среднем 59,8 года для мужчин и 72,2 года для женщин. Такая колоссальная по медицинским меркам разница в продолжительности жизни между полами совершенно ненормальна. Сейчас она стала одной из самых высоких в мире.
Причинами подобной динамики являются полуторакратное снижение рождаемости (которое отчасти, но весьма незначительно обусловлено неблагоприятным демографическим циклом) и увеличение смертности населения почти на треть. (В 1999 году она достигла 14,7 на 1 тыс. населения.) Такой рост смертности беспрецедентен в мирное время. При этом наиболее значительно росла смертность в сравнительно молодых возрастных группах (в трудоспособном возрасте — более чем в 1,5 раза). В результате средняя продолжительность жизни, так называемая «ожидаемая продолжительность жизни при рождении», снизилась в России до уровня 1950-х годов, а разрыв между развитыми странами и Россией по этому показателю за последнее десятилетие удвоился: с 5–8 до 11–15 лет.
На 40 % выросла смертность молодежи в возрасте 15–19 лет. При сохранении сложившегося уровня среди нынешних 16-летних юношей доживут до пенсионного возраста лишь 54 %. Это меньше, чем в России век назад, когда до 60 лет доживали 56 % мужчин. В европейских странах, США и Японии, уровень преждевременной смертности трудоспособных мужчин в 2,5–4 раза ниже, чем у нас.
Значительно ухудшилось состояние здоровья наших сограждан. Больные родители рожают больных детей. Нормальные роды составляют 31,8 %, а в некоторых регионах лишь 25 %. Каждый третий новорожденный имеет отклонения в здоровье. Среди школьников младших классов здоровы лишь 10–12 %, средних — 8 %, а старших 5 %, За последние 5 лет почти на 10 % возросла общая заболеваемость детей в возрасте до 14 лет. 50 % подростков 15–17 лет страдают хроническими заболеваниями.
Во-первых, это значит, что в активный трудоспособный и репродуктивный возраст вступает больное поколение. Во-вторых, это подтверждает тезис о самобытности России. Пока она развивалась, «отгородившись» от Запада, медицинские показатели улучшались, Россия догоняла «развитые страны». Как только она «открылась» Западу, все рухнуло, а население стало вымирать.
Ухудшение состояния здоровья привело к увеличению потребности в медицинской помощи, однако государственное здравоохранение не в состоянии обеспечить ее необходимый уровень. Лечение становится все более недоступным, цены на лекарства так высоки по сравнению с доходами большинства населения, что в первую очередь больные, страдающие хроническими заболеваниями, не в состоянии их приобрести.
Но вернемся к тексту ученого-этнографа Тишкова. Мы уже рассказывали, что США не сумели справиться с проблемой адаптации китайской иммиграции у себя. Поэтому предлагаем особо оценить идею нашего этнографа об увеличении численности населения Южной Сибири и Дальнего Востока через наделение китайских эмигрантов бесплатной землей. Здесь интересно и то, что смысл предложения не ясен — ведь с демографией у нас все в порядке, как пишет сам Тишков — и то, что в шестидесятых годах Китай именно этого и добивался. Его власти хотели пропустить к нам через границу до 40 миллионов своих граждан и закрыть ее, чтобы они не смогли вернуться назад. Через 10 лет можно было бы забыть про русскую Сибирь и Дальний Восток, где даже и сейчас живет меньше 30 миллионов человек.
Наконец, Тишков вымучивает из себя признание:
Кстати, о его собственной научной эрудиции можно судить по заявлениям, которые он делает от своего лица. Знаете, почему жизнь «стала лучше»? Рыдайте:
Так же, как и в случае с фруктами, изобилие на прилавках и лотках импортных сыров, колбасных изделий, рыбопродуктов не привело к росту их покупок населением. Объем продаж колбасных изделий и рыбопродуктов сократился в 1998 году по сравнению с 1990-м на 6–8 %, сыра и брынзы — более чем вдвое.
А господин Тишков продолжает.
Это напоминает анекдот о том, как встречаются два школьных товарища. Один из них стал «новым русским», а второй «новым бедным». На вопрос «богатея», как у него дела, бедняк жалуется, что уже четыре дня не ел. На что друг отвечает: «Так нельзя. Есть надо обязательно, даже когда больше не лезет».
Что касается «сбалансированности», то структура питания абсолютного большинства населения существенно ухудшилась за «годы положительных трансформаций», стала еще более несбалансированной, чем раньше. В среднем на душу населения сократилось потребление продуктов животного происхождения (мяса и мясопродуктов на 18 %, молока и молочных продуктов — на треть) и фруктов, то есть именно тех продуктов, которых мы и раньше потребляли меньше, чем нужно. Выросло же потребление лишь картофеля и хлебопродуктов.
Директор института ссылается на то, что выросло количество ресторанов и кафе. Что ж, он мог сам посчитать рестораны, и даже в каждом из них чего-нибудь откушать, но обычные люди почему-то в них не ходят. Согласно статистике, потребление пищи вне дома за последнее десятилетие сократилось в 4 раза. Мало того, в структуре питания значительно, в 1,5–2,5 раза выросла доля продуктов с собственного огорода или подсобного хозяйства. Люди не то, что в рестораны, в магазины ходить перестают. Причем это касается и сельского, и городского населения. Даже у него в период 1992–1997 годов отношение потребления продуктов в натуральной форме к покупным возросло с 7 до 15–16 %.
По ряду важнейших видов продовольствия определяющим стало его производство в личных подсобных хозяйствах. Так, доля картофеля, производимого на своих огородах, возросла с 66 % в 1990 году до 90–91 % в 1997-м, овощей — с 30 до 76–77 %, мяса — с 25 до 52–56 %, молока — с 24 до 45–47 %. Причем основная часть этой продукции потреблялась в самих домашних хозяйствах: уровень товарности производимых в хозяйствах населения картофеля, овощей, мяса и молока в 1996–1997 годах составил соответственно 10 %, 9–10 %, 23 %, 18 % (для сравнения: в 1991 году ряд был таким: 29, 17, 30, 25 %).
Переход от товарного хозяйства к натуральному — вот реальный «огромный сдвиг в народной культуре». Если уж Тишков ссылается на собственный опыт поедания мандаринов, то и мы приведем свой пример. В советское время достаточно крупный академический институт ФИАН обслуживало не менее трех столовых, не считая буфетов, и все они были переполнены. Сегодня работает один маленький буфет, и тот почти пустой. Иначе говоря, у людей просто нет денег, чтобы нормально питаться на работе. Нет у них этой возможности и дома.
Но пойдем и дальше. Интересно же все-таки почитать, как мы хорошо стали жить:
Но Тишков ссылается на цифры:
Ссылки на рост за последнее десятилетие покупок автомобилей, числа частных поездок за границу, строительства загородных то ли коттеджей, то ли вилл, то ли дворцов и других высокоэластичных товаров и услуг (динамика потребления которых сильно зависит от изменений в уровне доходов) — далеко не первая попытка доказать улучшение материального благосостояния населения России. В действительности же при росте дифференциации доходов спрос на элитные товары возрастает, на обычные товары — падает. Соответственно, при стремительной поляризации доходов спрос на те же самые автомобили может расти даже при снижающемся среднем уровне доходов населения. Во-первых, богатей покупают по несколько машин. Во-вторых, бедняк ведь понимает, что кроме как частным извозом, ему скоро нечем будет заработать. Откуда у него возьмутся пассажиры? А оттуда, что автобусные маршруты закрываются.
Рост дифференциации доходов, произошедший в России за период «позитивных трансформаций», не имеет прецедента в цивилизованных странах за всю, пусть и не очень длинную, историю человечества. У большинства населения удельный вес расходов на товары и услуги первой необходимости в общем объеме потребительских расходов возрос с 84 % в 1996–1997 годах до 92 % в 1999 году, на капитальные блага — упал с 9 % до 4 %.
Нельзя исключать, что многие из «богатых» заинтересованы на прощанье «хлопнуть дверью» — развязать конфликт, целью которого будет не победа, а облегчение возможности эмигрировать на Запад под видом «беженца».
«Богатые» — это те, потребление которых сохранилось или увеличилось относительно дореформенного уровня. К середине 1990-х годов их было около 30 млн. человек — пятая часть населения. Из них 8–10 млн. человек (5–7 % населения) практически достигли западных стандартов потребления продуктов питания, предметов гардероба, товаров бытового и хозяйственного назначения, услуг.
На долю этой части россиян приходилось до половины приобретений капитальных благ (автомобилей, мебели, товаров длительного пользования), 56 % платных услуг (1996 год). Именно они выступали основным субъектом формирования сбережений (около 70 % общего объема).
Одновременно почти 60 млн. человек, т. е. 40 % всех жителей страны имели среднедушевые доходы, не покрывающие прожиточный минимум, а доходы 7–8 млн. человек находились ниже стоимости минимальной продовольственной корзины, что соответствует критерию нищеты.
60 млн. человек были вынуждены экономить не только на товарах длительного пользования и одежде, но и на продуктах питания. Их ключевой проблемой оставалось обеспечение физиологического минимума потребления продуктов питания, в первую очередь по белко-во-витаминной ценности рациона. При минимально необходимом уровне потребления белка животного происхождения 29 г на человека в сутки, их средний суточный рацион обеспечивал лишь 26–27 г. Аналогично, при минимально необходимой энергетической ценности рациона питания в 2230 ккал в сутки фактически обеспечивалось менее 2000 ккал.
Чтобы более ярко представить, что собой представляют деятели «перестройки и реформ», имеет смысл обратиться к откровениям представителя общественных наук, обеспечивающего идеологическое прикрытие «реформ». Вот краткое изложение статьи директора Института этнологии и антропологии РАН В. А. Тишкова «Мы стали жить лучше» (НГ-сценарии № 1 от 12 января 2000 года), с нашими комментариями.
«О чем и почему сегодняшние жалобы и даже протестные акции? Если верить большинству политиков, ученых и работников масс-медиа (а значит, и „человеку с улицы“), это есть протест против антинародного режима и против невыносимой жизни… Своим одиноким голосом берусь утверждать, что за последние десять лет в стране произошла революция в жизненном обустройстве людей. Причем это именно революция позитивного плана, которую российское обществознание не смогло понять и объяснить. Рассмотрим только несколько примеров несостоятельной и политизированной риторики жалоб и реальных ситуаций».Здорово! Банда ограбила квартиру и перед уходом один из «шестерок» оставляет записку: «Хозяева! Не жалуйтесь! В вашем жизненном обустройстве произошли революционные изменения позитивного плана. Мы забрали лишние вещи и сбережения. Если вам покажется, что это плохо, то вы дураки. С пожеланием дальнейших изменений, пресс-секретарь банды». Вообще-то подобная записка на суде может служить отягчающим обстоятельством. Но продолжим.
Начинает господин Тишков с демографии. На жалобы о «вымирании нации» он резко заявляет:
«Следует сказать, что сам факт уменьшения общей численности населения страны не должен рассматриваться как однозначно негативное явление. Многие страны мира, особенно из числа наиболее благополучных, имеют в последние десятилетия отрицательный рост населения».Чувствуете, наши беды и не беды вовсе, потому что схожие процессы происходят в наиболее благополучныхстранах. Читай так: «Уменьшение население — признак, что в нашей стране все идет как надо, мы становимся одной из наиболее благополучных стран».
А вот другой перл:
«В России фактически наблюдается ситуация нулевого роста — общая численность жителей страны, в 1998 г. была такая же, как десять лет тому назад (147 млн.)».Это еще не все.
«Но на самом деле современное население на 3–4 млн. больше, ибо статистика не учитывает большого числа бывших советских граждан из других государств (Азербайджана, Армении, Беларуси, Грузии, Таджикистана, Украины, Молдовы)».Так, идея понятная, нам замазывают глаза россказнями о том, что у нас: А) имеется сокращение, и это очень даже хорошо; Б) никакого сокращения нет, а есть «нулевой рост»; В) на самом деле население увеличилось. Читаем дальше:
«Естественная убыль населения (здесь сказались кризис, нестабильность и воздействие неблагоприятного демографического цикла) была компенсирована миграционным приростом населения, качество которого (возраст, образование, профессиональный состав) выше, чем качество основного населения страны».Так есть естественная убыль, или как? Ведь если ее нет, то что, в таком случае, «компенсировал» миграционный прирост?
В общем, господин Тишков (если говорить очень мягко и вежливо) вводит читателей в заблуждение. Мы от прироста в 300 тыс. человек ежегодно в 1990 году, перешли к убыли в 900 тыс. человек в 1999 году, как раз в тот период, который г-н Тишков именует периодом «положительных трансформаций».
Причем каждый год «реформ» побивает показатели предыдущего по темпам сокращения численности. Но если по численности можно пытаться дать объяснение, ссылаясь на наличие демографических минимумов из-за непростой истории страны, то как быть с тем, что снижается продолжительность жизни? В настоящее время она составляет в среднем 59,8 года для мужчин и 72,2 года для женщин. Такая колоссальная по медицинским меркам разница в продолжительности жизни между полами совершенно ненормальна. Сейчас она стала одной из самых высоких в мире.
Причинами подобной динамики являются полуторакратное снижение рождаемости (которое отчасти, но весьма незначительно обусловлено неблагоприятным демографическим циклом) и увеличение смертности населения почти на треть. (В 1999 году она достигла 14,7 на 1 тыс. населения.) Такой рост смертности беспрецедентен в мирное время. При этом наиболее значительно росла смертность в сравнительно молодых возрастных группах (в трудоспособном возрасте — более чем в 1,5 раза). В результате средняя продолжительность жизни, так называемая «ожидаемая продолжительность жизни при рождении», снизилась в России до уровня 1950-х годов, а разрыв между развитыми странами и Россией по этому показателю за последнее десятилетие удвоился: с 5–8 до 11–15 лет.
На 40 % выросла смертность молодежи в возрасте 15–19 лет. При сохранении сложившегося уровня среди нынешних 16-летних юношей доживут до пенсионного возраста лишь 54 %. Это меньше, чем в России век назад, когда до 60 лет доживали 56 % мужчин. В европейских странах, США и Японии, уровень преждевременной смертности трудоспособных мужчин в 2,5–4 раза ниже, чем у нас.
Значительно ухудшилось состояние здоровья наших сограждан. Больные родители рожают больных детей. Нормальные роды составляют 31,8 %, а в некоторых регионах лишь 25 %. Каждый третий новорожденный имеет отклонения в здоровье. Среди школьников младших классов здоровы лишь 10–12 %, средних — 8 %, а старших 5 %, За последние 5 лет почти на 10 % возросла общая заболеваемость детей в возрасте до 14 лет. 50 % подростков 15–17 лет страдают хроническими заболеваниями.
Во-первых, это значит, что в активный трудоспособный и репродуктивный возраст вступает больное поколение. Во-вторых, это подтверждает тезис о самобытности России. Пока она развивалась, «отгородившись» от Запада, медицинские показатели улучшались, Россия догоняла «развитые страны». Как только она «открылась» Западу, все рухнуло, а население стало вымирать.
Ухудшение состояния здоровья привело к увеличению потребности в медицинской помощи, однако государственное здравоохранение не в состоянии обеспечить ее необходимый уровень. Лечение становится все более недоступным, цены на лекарства так высоки по сравнению с доходами большинства населения, что в первую очередь больные, страдающие хроническими заболеваниями, не в состоянии их приобрести.
Но вернемся к тексту ученого-этнографа Тишкова. Мы уже рассказывали, что США не сумели справиться с проблемой адаптации китайской иммиграции у себя. Поэтому предлагаем особо оценить идею нашего этнографа об увеличении численности населения Южной Сибири и Дальнего Востока через наделение китайских эмигрантов бесплатной землей. Здесь интересно и то, что смысл предложения не ясен — ведь с демографией у нас все в порядке, как пишет сам Тишков — и то, что в шестидесятых годах Китай именно этого и добивался. Его власти хотели пропустить к нам через границу до 40 миллионов своих граждан и закрыть ее, чтобы они не смогли вернуться назад. Через 10 лет можно было бы забыть про русскую Сибирь и Дальний Восток, где даже и сейчас живет меньше 30 миллионов человек.
Наконец, Тишков вымучивает из себя признание:
«В целом же период реформ в России связан с некоторыми серьезными демографическими проблемами (это прежде всего относительно высокая смертность, особенно среди мужчин и детей), но ни одна из них не может квалифицироваться как катастрофическая».Он, наверное, надеется, что читатели уже забыли, о чем он писал раньше. Или это не сам Тишков писал статью, а собрал кусочки, которые подали ему сотрудники на отдельных бумажках. Это обычная практика у директоров гуманитарных институтов, назначенных на эти должности по политическим соображениям, а не за научные заслуги.
Кстати, о его собственной научной эрудиции можно судить по заявлениям, которые он делает от своего лица. Знаете, почему жизнь «стала лучше»? Рыдайте:
«Свой первый апельсин и банан я съел, уже будучи студентом МГУ, ибо в моем уральском городке, кроме яблок и новогодних мандаринов, фруктов не продавалось. Сегодня в этом городке, которому по-прежнему далеко до экономического процветания, те же азербайджанцы обеспечивают хороший рынок основных фруктов и фруктовых соков, и жители их покупают (иначе бы не привозили!)».Интересно, а сколько людей в его родном городе не могут купить хлеба? Мы знаем достаточное количество таких даже в Москве.
«Новый и огромный по своим размерам ввоз в страну фруктов внес историческое изменение в структуру питания россиян. Несомненно, увеличилось потребление рыбы, даже если официальная статистика не показывает этого по причине „внесистемной“ добычи и продажи данного продукта. Выросло потребление сыров и колбасных изделий (опять же в основном за счет импорта), и люди уже забыли времена плавленых сырков „Волна“ и буфетных сарделек».О чем это? Известно ли господину Тишкову, как питается большинство населения? Ведь ученый должен руководствоваться реальными цифрами. А цифры такие. По статистике товарооборота, продажа фруктов и цитрусовых в 1998 году составила 78 % от уровня 1990 года, то есть уменьшилась почти на четверть. Заметим, что эти данные относятся не только к «системной» (по терминологии господина Тишкова) части товарооборота, но и включают оценку оборота неформальной торговли. А данные выборочного обследования бюджетов порядка 50 тысяч домашних хозяйств во всех регионах, фиксирующих все свои расходы и потребление конкретных продуктов, товаров, услуг, подтверждают эту статистику, показывая, что потребление фруктов и ягод в среднем на члена домохозяйства снизилось в 1998 году по сравнению с 1990 годом на 28 %.
Так же, как и в случае с фруктами, изобилие на прилавках и лотках импортных сыров, колбасных изделий, рыбопродуктов не привело к росту их покупок населением. Объем продаж колбасных изделий и рыбопродуктов сократился в 1998 году по сравнению с 1990-м на 6–8 %, сыра и брынзы — более чем вдвое.
А господин Тишков продолжает.
«Снижение потребления мяса, молока и яиц мало о чем говорит, как и общее снижение потребления продуктов питания. В последние десятилетия население страны не страдало недоеданием. Оно страдало от несбалансированной структуры питания, и если этот дисбаланс выравнивается даже ценой сокращения общего потребления продуктов (в некоторых семьях, например, практически прекратили покупать яйца), но при этом расширяется их ассортимент, то этот процесс носит скорее позитивный характер… Сегодня ситуация с „общепитом“ совершенно иная. Резко выросло общее число ресторанов и кафе, не говоря уже о новой культуре уличных продуктовых ларьков и палаток или об одиночных частных торговцах разной едой на улицах и дорогах. Впервые в таких масштабах люди в России, особенно молодежь, стали есть и пить за пределами дома, и это огромный сдвиг в народной культуре».Волосы дыбом встают. Бабушка, которой разрешают покопаться в ящике с гнилью на овощном рынке, так как купить она просто ничего не может, зря проклинает «демократов» с их реформой. Они реформу делали, оказывается, как раз для нее. Теперь она ест, хоть и впроголодь, но зато сбалансированно. Да, надо быть директором академического института, чтобы до такого додуматься.
Это напоминает анекдот о том, как встречаются два школьных товарища. Один из них стал «новым русским», а второй «новым бедным». На вопрос «богатея», как у него дела, бедняк жалуется, что уже четыре дня не ел. На что друг отвечает: «Так нельзя. Есть надо обязательно, даже когда больше не лезет».
Что касается «сбалансированности», то структура питания абсолютного большинства населения существенно ухудшилась за «годы положительных трансформаций», стала еще более несбалансированной, чем раньше. В среднем на душу населения сократилось потребление продуктов животного происхождения (мяса и мясопродуктов на 18 %, молока и молочных продуктов — на треть) и фруктов, то есть именно тех продуктов, которых мы и раньше потребляли меньше, чем нужно. Выросло же потребление лишь картофеля и хлебопродуктов.
Директор института ссылается на то, что выросло количество ресторанов и кафе. Что ж, он мог сам посчитать рестораны, и даже в каждом из них чего-нибудь откушать, но обычные люди почему-то в них не ходят. Согласно статистике, потребление пищи вне дома за последнее десятилетие сократилось в 4 раза. Мало того, в структуре питания значительно, в 1,5–2,5 раза выросла доля продуктов с собственного огорода или подсобного хозяйства. Люди не то, что в рестораны, в магазины ходить перестают. Причем это касается и сельского, и городского населения. Даже у него в период 1992–1997 годов отношение потребления продуктов в натуральной форме к покупным возросло с 7 до 15–16 %.
По ряду важнейших видов продовольствия определяющим стало его производство в личных подсобных хозяйствах. Так, доля картофеля, производимого на своих огородах, возросла с 66 % в 1990 году до 90–91 % в 1997-м, овощей — с 30 до 76–77 %, мяса — с 25 до 52–56 %, молока — с 24 до 45–47 %. Причем основная часть этой продукции потреблялась в самих домашних хозяйствах: уровень товарности производимых в хозяйствах населения картофеля, овощей, мяса и молока в 1996–1997 годах составил соответственно 10 %, 9–10 %, 23 %, 18 % (для сравнения: в 1991 году ряд был таким: 29, 17, 30, 25 %).
Переход от товарного хозяйства к натуральному — вот реальный «огромный сдвиг в народной культуре». Если уж Тишков ссылается на собственный опыт поедания мандаринов, то и мы приведем свой пример. В советское время достаточно крупный академический институт ФИАН обслуживало не менее трех столовых, не считая буфетов, и все они были переполнены. Сегодня работает один маленький буфет, и тот почти пустой. Иначе говоря, у людей просто нет денег, чтобы нормально питаться на работе. Нет у них этой возможности и дома.
Но пойдем и дальше. Интересно же все-таки почитать, как мы хорошо стали жить:
«…За последние десять лет в России построено больше домов, чем за весь послевоенный период. Во многих российских деревнях сегодня каждый третий дом — это новый дом. Граждане преодолели серьезный культурный барьер в представлении о жилище, и на смену одно- или двухкамерному жилищу пришел дом с более крупными параметрами, многоуровневый и с несколькими комнатами, а также с внутренним туалетом».Да наш директор просто перепутал особняки новых русских, стоящие вдоль его дороги на дачу, со всей страной. Причем эти особняки в большинстве своем строят не из-за нужды в жилье, а чтобы хоть как-то сохранить наворованное. Они там и не живут.
Но Тишков ссылается на цифры:
«…по данным этой статистики, общая площадь жилищ в стране выросла с 2,1 млрд. кв. м в 1985 г. до 2,7 млрд. кв. м в 1997-м. Причем частный фонд увеличился в два раза, а на самом деле в несколько раз, если считать все построенное гражданами жилье».Не обращая даже и внимания на то, что в период капиталистических реформ включены тут года социалистической перестройки, порадовались мы вместе с господином Тишковым, что у нас так много строят, а он нас взял и расстроил:
«…Городское население вбухало миллиарды долларов в загородное жилье, которое не имеет коммуникаций, которое невозможно отопить зимой и в котором работающая семья с детьми постоянно проживать не может из-за отдаленности от места службы и из-за отсутствия рядом школы и больницы. Было бы лучше строить все эти комфортные дома в городской черте — в таком случае сейчас и города выглядели бы лучше, и потребность в квартирах была бы меньше.Насчет антропологии В. А. Тишкову, конечно, виднее, но как быть с его же утверждением, что домов за последние 12 лет построили больше, чем за предыдущие полвека?.. Нет, все-таки эту статью писали несколько человек. Да и статистика, в отличие от неразвитой городской антропологии, говорит другое: общие объемы строительных работ в России (включая дачное и «коттеджное» строительство) снизились за 1992–1999 года более чем в 2 раза, численность занятых в строительстве людей (включая малый бизнес) сократилась более чем на 3 млн. человек.
Большинство частных домов-монстров не функционирует, и перспектива их полноценного использования неясна, как и будущее большинства из миллионов новых дачных построек. Работающие горожане жить в них не смогут, а новому селу они не нужны в таком количестве. Видимо, это останется памятником нашему неправильному социальному планированию, отсталому менталитету и неразвитой городской антропологии».
Ссылки на рост за последнее десятилетие покупок автомобилей, числа частных поездок за границу, строительства загородных то ли коттеджей, то ли вилл, то ли дворцов и других высокоэластичных товаров и услуг (динамика потребления которых сильно зависит от изменений в уровне доходов) — далеко не первая попытка доказать улучшение материального благосостояния населения России. В действительности же при росте дифференциации доходов спрос на элитные товары возрастает, на обычные товары — падает. Соответственно, при стремительной поляризации доходов спрос на те же самые автомобили может расти даже при снижающемся среднем уровне доходов населения. Во-первых, богатей покупают по несколько машин. Во-вторых, бедняк ведь понимает, что кроме как частным извозом, ему скоро нечем будет заработать. Откуда у него возьмутся пассажиры? А оттуда, что автобусные маршруты закрываются.
Рост дифференциации доходов, произошедший в России за период «позитивных трансформаций», не имеет прецедента в цивилизованных странах за всю, пусть и не очень длинную, историю человечества. У большинства населения удельный вес расходов на товары и услуги первой необходимости в общем объеме потребительских расходов возрос с 84 % в 1996–1997 годах до 92 % в 1999 году, на капитальные блага — упал с 9 % до 4 %.