Страница:
А что касается Ньютона, то он был с 1696 года сначала смотрителем, а затем и директором Монетного двора Англии. И оставался на этой должности в течение почти тридцати лет. При нем Монетный двор Лондона вместе с пятью филиалами в пяти городах превратился в могущественную финансовую империю, отличавшуюся большой степенью порядка и контроля. Назначение Ньютона на эту должность не было случайностью. В это время стараниями Лондонского Королевского общества (так называется английская Академия наук) была разработана концепция денежной реформы, в задачу которой входило улучшение экономического положения страны.
Существует расхожее мнение, что первичный капитализм — это эпоха, которая сопровождалось всеми мыслимыми преступлениями против жизни, свободы и собственности людей. Поэтому предполагается, что аналогичный, хотя и менее дикий этап развития придется пережить и России. Но действительно ли «диким», не признающим никаких запретов и правил был ранний капитализм? Оказывается, и в этом русского читателя обманули: капитализм, так же, как и Россию, можно понять умом.
Реформа денег, в которой участвовал Исаак Ньютон, весьма поучительна. Среди множества бед, обрушившихся в последние десятилетия XVII века на экономику Англии, самой страшной, по мнению современников, была систематическая порча серебряных монет, составлявших тогда основную часть денежной наличности. В немалой степени этому способствовало несовершенство их чеканки; большинство монет было изготовлено вручную, их форма и размеры далеко не всегда соответствовали стандарту. Соблазн немного разбогатеть заставлял тысячи простых людей, наряду с процветавшими в таких условиях фальшивомонетчиками, обесценивать находившиеся в обращении деньги, обрезая нестандартные монеты по краю.
В таких условиях нормальная деловая жизнь была невозможна. На рынках, в мастерских и конторах регулярно вспыхивали скандалы и драки, а торговля и ремесла в результате приходили в упадок. Экономическое положение всей Англии быстро ухудшалось: цены и государственный долг стремительно росли, а производство сокращалось.
В ответ правительство наладило машинную чеканку монет с положенным содержанием серебра. Однако новые (хорошие, по Копернику) монеты не могли вытеснить из обращения старые (плохие), поскольку каждый стремился расплачиваться прежними, неполноценными деньгами. Новые же монеты жуликоватые англичане изымали из обращения, переплавляли в слитки и вывозились за границу.
В этих условиях для спасения страны требовалось каким-то образом быстро заменить сразу всю находившуюся в обращении денежную наличность. И вот за решение этой грандиозной задачи взялись четыре человека, трое из которых были членами Королевского общества: Сомерс, лорд-канцлер Англии и президент Королевского общества; Дж. Локк — философ, теоретик парламентаризма; Исаак Ньютон; а также Чарльз Монтегю (граф Галифакс) — канцлер Казначейства, ученик, а впоследствии близкий друг Ньютона. Здесь важно подчеркнуть, что участие Ньютона в денежной реформе не сводилось лишь к административной работе по реорганизации Монетного двора. Весьма существенным был вклад ученого в разработку самой ее концепции, при проведении которой, пожалуй, самым сложным был вопрос о том, за чей счет, собственно, следует проводить обмен денег.
Первоначально хотели провести реформу за счет граждан. В этом случае обмен старых монет на новые должен были происходить по весу, то есть по реальной стоимости сданного серебра. Однако реформатором было ясно, что такой обмен разорит множество людей, так как на руки человек получит сумму, много меньше того номинала, что было у него прежде, а величины долгов и налогов останутся неизменными. В выигрыше от обмена по весу оказались бы лишь крупные кредиторы (особенно банки) и государственные чиновники, получающие фиксированное вознаграждение.
Поэтому было принято решение об обмене денег по номиналу. Причем оплату такого обмена — и на этом настаивал именно Ньютон — предлагалось взять на себя государству, которое вольно или невольно довело страну до кризиса.
Понеся ощутимые потери в начале реформы, уже через несколько лет казна, собирая налоги с все возраставшего в результате оживления деловой жизни товарооборота, смогла не только возместить эти потери, но и получить большой доход. Таким образом, Великая перечеканка оказалась, в конечном счете, выгодной и народу, и правительству Англии.
Не следует думать, что авторы реформы были просто гуманистами, которым «повезло», и что их реформа чудом совпала с оживлением экономики. Нет, они хорошо все просчитали, предложив принципиально новую и необычайно смелую финансовую политику, направленную на стимулирование национальной экономики.
Опыт, который приобрело человечество, ценен и для России: оздоровление экономики следует начинать не с грабежа населения, а с увеличения его покупательной способности и, тем самым, укрепления внутреннего рынка страны.
Что же такое деньги, и почему они так важны?
Деньгами является то, что обычно используется в обмене. Бумага не будет деньгами какими бы замечательными ни были на ней водяные знаки, если ее не принимают к платежу. Каким бы необычным ни был материал, если его принимают в качестве средства платежа, он становится деньгами. Единственная причина того, что деньги принимаются в платежах, заключается в том, что получатель верит, что деньги могут быть истрачены позже. Иначе говоря, деньги — это то, что считается таковым при обмене.
Изобретение денег было одним из самых важных для экономики. Они так широко используются, что мы редко задумываемся о том, какое это незаменимое средство. До изобретения денег повсюду владычествовал простой обмен, и, например, экономисту, желающему приобрести продукты на обед, сначала пришлось бы найти таких продавцов, которые согласились бы отдать ему продукты в обмен на прочтение им лекции по экономике. (Трагизм положения особенно очевиден, если покушать хотят экономисты Гайдар или Чубайс.)
Обычно выделяют четыре основные функции денег.
1. Средство обращения. Деньги можно использовать при покупке и продаже товаров и услуг. То есть они являются «посредниками» при обмене товарами.
2. Средство сохранения стоимости. Это актив, который сохраняет стоимость во времени. Таким образом, индивид, обладающий запасом стоимости, может использовать этот актив для совершения покупок в будущем. Если бы актив не являлся запасом стоимости, то его не использовали бы в качестве средства обращения. Иначе говоря, деньги — это средство сбережения, форма хранения богатств. Нетрудно видеть, что первая и вторая функция денег вступают в противоречие друг другу.
3. Единица счета, или мера стоимости. Масштаб для соизмерения стоимостей разнородных благ и ресурсов.
4. Средство платежа. С их помощью мы платим налоги, штрафы, коммунальные и различные другие виды платежей.
Для объяснения роли денег в функции средства обращения приведем такой пример. Пусть некий механик открыл свое дело: он будет ремонтировать двигатели. Но он столкнулся с проблемой — он все деньги вложил в инструменты, и ему нечего есть. Он нашел такой выход: взял, да и нарисовал сторублевку. Причем так хорошо, что ее спокойно приняли в магазине и на всю сторублевку ему выдали колбасы.
Далее магазин отдал эту сторублевку мясокомбинату, а тот, в свою очередь — фермеру, у которого закупал мясо. И вот фермер пошел к нашему умельцу, чтобы починить двигатель своего трактора, и расплатился в числе прочих и «фальшивой» сторублевкой. Хозяин сразу узнал свою самодельную бумажку и во избежание всяких недоразумений, как только фермер ушел, сжег ее.
Так что же получилось? В оборот была запущена ничем не обеспеченная бумажка. Она прокрутилась по определенному циклу, и была изъята из оборота тем же, кто ее запустил. В реальности сторублевки как не было, так и нет, но все получали выгоду. То есть деньги сыграли здесь роль беспроцентного кредита для создания оборотных средств.
Итак, в экономике необходимы деньги, выполняющие роль некоторого универсального товара, и их должно быть достаточное количество. Но в силу того, что они одновременно играют и роль средства накопления, то их изымают из оборота или покупают на них другие средства накопления: недвижимость, драгоценности, валюту, или ценные бумаги вторичного рынка. В этом случае деньги участвуют в создании «финансовых пузырей» и не идут в реальное производство. Так что изъятие денег из оборота тормозит производство. Все товары, по мере изготовления, должны быть подвергнуты предложению к продаже. Владеющий ящиком яблок должен как можно скорее доставить его на рынок, иначе яблоки сгниют. Но также и не гниющие продукты должны быть предложены как можно скорее, поскольку они, к примеру, требуют расходов за хранение, или же спрос падает, или удовлетворяется за счёт других, сходных товаров. Для всех видов товара можно увидеть наличие принуждения к предложению. А вот «всеобщий эквивалент», деньги, тем не менее, принуждению к предложению не подлежат. Они не портятся, не требуют затрат на хранение и пользуются постоянным спросом. Эти свойства, помимо особой универсальности денег, выделяют их из ряда других товаров.
Если деньги в массе своей прячут для сохранения, то это — изъятие из хозяйственного оборота. Деньги должны служить товарному обмену! То есть они как бы обладают «способностью бастовать». Для всякого же народного хозяйства крайне важно, чтобы деньги оставались в обращении, и обычно это достигается за счёт «пряника» банковских процентов и «плётки» инфляции.
Четыре заблуждения о деньгах
Валютное управление
Существует расхожее мнение, что первичный капитализм — это эпоха, которая сопровождалось всеми мыслимыми преступлениями против жизни, свободы и собственности людей. Поэтому предполагается, что аналогичный, хотя и менее дикий этап развития придется пережить и России. Но действительно ли «диким», не признающим никаких запретов и правил был ранний капитализм? Оказывается, и в этом русского читателя обманули: капитализм, так же, как и Россию, можно понять умом.
Реформа денег, в которой участвовал Исаак Ньютон, весьма поучительна. Среди множества бед, обрушившихся в последние десятилетия XVII века на экономику Англии, самой страшной, по мнению современников, была систематическая порча серебряных монет, составлявших тогда основную часть денежной наличности. В немалой степени этому способствовало несовершенство их чеканки; большинство монет было изготовлено вручную, их форма и размеры далеко не всегда соответствовали стандарту. Соблазн немного разбогатеть заставлял тысячи простых людей, наряду с процветавшими в таких условиях фальшивомонетчиками, обесценивать находившиеся в обращении деньги, обрезая нестандартные монеты по краю.
В таких условиях нормальная деловая жизнь была невозможна. На рынках, в мастерских и конторах регулярно вспыхивали скандалы и драки, а торговля и ремесла в результате приходили в упадок. Экономическое положение всей Англии быстро ухудшалось: цены и государственный долг стремительно росли, а производство сокращалось.
В ответ правительство наладило машинную чеканку монет с положенным содержанием серебра. Однако новые (хорошие, по Копернику) монеты не могли вытеснить из обращения старые (плохие), поскольку каждый стремился расплачиваться прежними, неполноценными деньгами. Новые же монеты жуликоватые англичане изымали из обращения, переплавляли в слитки и вывозились за границу.
В этих условиях для спасения страны требовалось каким-то образом быстро заменить сразу всю находившуюся в обращении денежную наличность. И вот за решение этой грандиозной задачи взялись четыре человека, трое из которых были членами Королевского общества: Сомерс, лорд-канцлер Англии и президент Королевского общества; Дж. Локк — философ, теоретик парламентаризма; Исаак Ньютон; а также Чарльз Монтегю (граф Галифакс) — канцлер Казначейства, ученик, а впоследствии близкий друг Ньютона. Здесь важно подчеркнуть, что участие Ньютона в денежной реформе не сводилось лишь к административной работе по реорганизации Монетного двора. Весьма существенным был вклад ученого в разработку самой ее концепции, при проведении которой, пожалуй, самым сложным был вопрос о том, за чей счет, собственно, следует проводить обмен денег.
Первоначально хотели провести реформу за счет граждан. В этом случае обмен старых монет на новые должен были происходить по весу, то есть по реальной стоимости сданного серебра. Однако реформатором было ясно, что такой обмен разорит множество людей, так как на руки человек получит сумму, много меньше того номинала, что было у него прежде, а величины долгов и налогов останутся неизменными. В выигрыше от обмена по весу оказались бы лишь крупные кредиторы (особенно банки) и государственные чиновники, получающие фиксированное вознаграждение.
Поэтому было принято решение об обмене денег по номиналу. Причем оплату такого обмена — и на этом настаивал именно Ньютон — предлагалось взять на себя государству, которое вольно или невольно довело страну до кризиса.
Понеся ощутимые потери в начале реформы, уже через несколько лет казна, собирая налоги с все возраставшего в результате оживления деловой жизни товарооборота, смогла не только возместить эти потери, но и получить большой доход. Таким образом, Великая перечеканка оказалась, в конечном счете, выгодной и народу, и правительству Англии.
Не следует думать, что авторы реформы были просто гуманистами, которым «повезло», и что их реформа чудом совпала с оживлением экономики. Нет, они хорошо все просчитали, предложив принципиально новую и необычайно смелую финансовую политику, направленную на стимулирование национальной экономики.
Опыт, который приобрело человечество, ценен и для России: оздоровление экономики следует начинать не с грабежа населения, а с увеличения его покупательной способности и, тем самым, укрепления внутреннего рынка страны.
Что же такое деньги, и почему они так важны?
Деньгами является то, что обычно используется в обмене. Бумага не будет деньгами какими бы замечательными ни были на ней водяные знаки, если ее не принимают к платежу. Каким бы необычным ни был материал, если его принимают в качестве средства платежа, он становится деньгами. Единственная причина того, что деньги принимаются в платежах, заключается в том, что получатель верит, что деньги могут быть истрачены позже. Иначе говоря, деньги — это то, что считается таковым при обмене.
Изобретение денег было одним из самых важных для экономики. Они так широко используются, что мы редко задумываемся о том, какое это незаменимое средство. До изобретения денег повсюду владычествовал простой обмен, и, например, экономисту, желающему приобрести продукты на обед, сначала пришлось бы найти таких продавцов, которые согласились бы отдать ему продукты в обмен на прочтение им лекции по экономике. (Трагизм положения особенно очевиден, если покушать хотят экономисты Гайдар или Чубайс.)
Обычно выделяют четыре основные функции денег.
1. Средство обращения. Деньги можно использовать при покупке и продаже товаров и услуг. То есть они являются «посредниками» при обмене товарами.
2. Средство сохранения стоимости. Это актив, который сохраняет стоимость во времени. Таким образом, индивид, обладающий запасом стоимости, может использовать этот актив для совершения покупок в будущем. Если бы актив не являлся запасом стоимости, то его не использовали бы в качестве средства обращения. Иначе говоря, деньги — это средство сбережения, форма хранения богатств. Нетрудно видеть, что первая и вторая функция денег вступают в противоречие друг другу.
3. Единица счета, или мера стоимости. Масштаб для соизмерения стоимостей разнородных благ и ресурсов.
4. Средство платежа. С их помощью мы платим налоги, штрафы, коммунальные и различные другие виды платежей.
Для объяснения роли денег в функции средства обращения приведем такой пример. Пусть некий механик открыл свое дело: он будет ремонтировать двигатели. Но он столкнулся с проблемой — он все деньги вложил в инструменты, и ему нечего есть. Он нашел такой выход: взял, да и нарисовал сторублевку. Причем так хорошо, что ее спокойно приняли в магазине и на всю сторублевку ему выдали колбасы.
Далее магазин отдал эту сторублевку мясокомбинату, а тот, в свою очередь — фермеру, у которого закупал мясо. И вот фермер пошел к нашему умельцу, чтобы починить двигатель своего трактора, и расплатился в числе прочих и «фальшивой» сторублевкой. Хозяин сразу узнал свою самодельную бумажку и во избежание всяких недоразумений, как только фермер ушел, сжег ее.
Так что же получилось? В оборот была запущена ничем не обеспеченная бумажка. Она прокрутилась по определенному циклу, и была изъята из оборота тем же, кто ее запустил. В реальности сторублевки как не было, так и нет, но все получали выгоду. То есть деньги сыграли здесь роль беспроцентного кредита для создания оборотных средств.
Итак, в экономике необходимы деньги, выполняющие роль некоторого универсального товара, и их должно быть достаточное количество. Но в силу того, что они одновременно играют и роль средства накопления, то их изымают из оборота или покупают на них другие средства накопления: недвижимость, драгоценности, валюту, или ценные бумаги вторичного рынка. В этом случае деньги участвуют в создании «финансовых пузырей» и не идут в реальное производство. Так что изъятие денег из оборота тормозит производство. Все товары, по мере изготовления, должны быть подвергнуты предложению к продаже. Владеющий ящиком яблок должен как можно скорее доставить его на рынок, иначе яблоки сгниют. Но также и не гниющие продукты должны быть предложены как можно скорее, поскольку они, к примеру, требуют расходов за хранение, или же спрос падает, или удовлетворяется за счёт других, сходных товаров. Для всех видов товара можно увидеть наличие принуждения к предложению. А вот «всеобщий эквивалент», деньги, тем не менее, принуждению к предложению не подлежат. Они не портятся, не требуют затрат на хранение и пользуются постоянным спросом. Эти свойства, помимо особой универсальности денег, выделяют их из ряда других товаров.
Если деньги в массе своей прячут для сохранения, то это — изъятие из хозяйственного оборота. Деньги должны служить товарному обмену! То есть они как бы обладают «способностью бастовать». Для всякого же народного хозяйства крайне важно, чтобы деньги оставались в обращении, и обычно это достигается за счёт «пряника» банковских процентов и «плётки» инфляции.
Четыре заблуждения о деньгах
Существуют определенные заблуждения относительно денег. Вот четыре из них.
Первое заблуждение. Считается, что может существовать лишь одна разновидность роста. А именно степенной рост денег с помощью начисления процентов. Люди почему-то уверены, что денежки в банках растут естественно и неспешно, как цветок, дерево или ребенок. Ошибка!
В природе обычен рост, динамика которого видна на линии «а». В начале жизни организм растет довольно быстро, потом, по достижении зрелости, количественный рост прекращается, и в нем происходят в основном качественные изменения.
Линия «б», находящаяся посередине, показывает линейный рост, свойственный стабильно организованному производству: больше станков — больше товаров; больше угля — больше электроэнергии. Деньги же растут по экспоненте, это самая крутая линия «в». Она сначала ползет вверх очень медленно, а потом темпы роста резко увеличиваются. Совсем как раковая опухоль: из первой клетки появляются две, потом четыре, восемь, шестнадцать и т. д. Сначала ничего не заметно, а когда спохватились, то уж поздно что-то делать, пациент скорее мертв, чем жив.
Но процентная система дает бесконечный рост, в то время как деньги, эквивалент богатств, имеют ограниченное значение. В этом причина многих кризисов: денежная масса постоянно превышает ее покрытие товарами и услугами. Для нормального функционирования система банковского процента должна действовать по другому закону (об одном из таких способов мы поговорим чуть позже в главе «Выиграть и ничего не проиграть»).
То, что процентная система разрушает социальный организм, люди знали издревле. Об этом свидетельствует даже Ветхий Завет (Второзаконие). Поэтому раз в семь лет провозглашался «Святой год», год прощения долгов под контролем старейшин общин. Дело в том, что при 10 % оплаты кредита за семь лет по процентам накапливается исходная сумма. Поэтому если заемщик возместит лишь проценты, то за это время он вернет исходную сумму и может быть прощен. Но надо иметь в виду, что эта норма распространялась только на «своих». Чужих можно было обирать без всяких ограничений.
Теперь, похоже, все друг другу чужие, и никаких «Святых голов» мы не наблюдаем. Положение мировых финансов стало угрожающим. Если проанализировать отношение даже очень небольших процентных ставок к самым, казалось бы, «земным» срокам выплат, то выясняется, что чем ближе к моменту выплаты долга, тем менее благополучно выглядит финансовое состояние должника, и связано это, прежде всего, с экспоненциальным ростом.
Существует индийская легенда о том, как придворный мудрец, научивший раджу играть в шахматы, попросил в благодарность ничтожную малость: положить на шахматную клетку одно зерно, а потом, на все последующие клетки вдвое больше, чем на предыдущие. В итоге всего государственного запаса зерна не хватило, чтобы выполнить просьбу. Это наглядный пример экспоненциальной зависимости. Огромное количество зерен, которое кладется на последние клетки, должник видит именно в тот момент, когда он доходит до этих «последних клеток». Не случайно по экспоненте развивается рак: 1 клетка делится на 2, две на 4, четыре на 8 и т. д. Рост стремительно ускоряется, и к тому моменту, когда опухоль обнаруживают, лечить уже бывает поздно.
Второе заблуждение. Считается, что проценты мы платим только тогда, когда берем деньги под проценты. Люди думают, что все очень просто: не хочешь платить — не бери деньги в долг.
Это не так, потому что в цене практически каждого товара, за который мы платим, спрятана «процентная часть», и ее размер зависит от величины затраченного капитала. Ведь предприятия для своей работы берут оборотные средства в кредит, а потом производят товар, и продают его вам. И в результате каждый товар и услуга содержит в себе замаскированную «долговую» процентную составляющую, которую производители, перевозчики и продавцы вынуждены закладывать в стоимость своей работы и которая попадает, в итоге, в конечную стоимость.
Так, в плате за вывоз мусора доля процентов по кредитам составляет всего 12 %. Это немного, действительно, ну какой капитал надо вкладывать в мусоросборщиков, плати им зарплату, вот и все. Зато в плате за квартиру в социальном жилищном фонде эта доля составляет уже 70 %, потому что на строительство вашего дома в банке брался кредит под проценты, а это дорого. В среднем же доля процентов составляет для цен на товары и услуги повседневного спроса 50 %.
Третье заблуждение. Считается, что современная денежная система служит всем в одинаковой степени, и что правила банковской игры тоже для всех одинаковы. Кладешь деньги в банк — получаешь проценты, берешь кредит — платишь проценты. Но это не так! С учетом того, что мы рассказали в «заблуждении № 2», получается, что те, у кого денег поменьше, а это 90 % населения, больше платят по процентам, чем получают, зато «золотой фонд нации», не измученный недоеданием, получает больше, чем платит.
Происходит это как раз оттого, что цена каждого товара включает в себя кредитную часть. Скажем, некий гражданин Ц. за свою однокомнатную квартиру в блочном доме мэрии сто рублей в месяц. Гражданин Ц. знать не знает президента коммерческого банка г-на Ф.; тем не менее, гражданин Ц. ежемесячно кладет в карман неизвестного ему господина Ф. 50 ( Пятьдесят) рублей! Происходит это оттого, что мэрия регулярно берет кредиты в банке г-на Ф. — на закупку снегоуборочной техники, на возведение газонасосной станции, на выплату зарплаты уборщицам подъездов, а то и просто по душевной договоренности между г-ном Ф. и каким-нибудь мэрским чиновником.
А проценты на взятый кредит все капают! И, глядишь, уже не миллион мэрия должна банку г-на Ф., а полтора. На полтора миллиона и проценты другие. И квартплата подросла, и деньги уходят и уходят к деньгам: маленькие, заработанные, к чужим, большим, не заработанным, но растущим.
Так богатые становятся все богаче, а бедные — все беднее. По иронии судьбы происходит отток денег от тех, кто имеет их меньше, чем нужно, к тем, у кого их больше, чем нужно. Это значительно более хитроумная и эффективная форма эксплуатации, чем та, которую пытался устранить Маркс. Ведь проценты в рамках современной денежной системы дают прибыль не за трудовое участие, а наоборот: за возможность мешать развитию свободного рыночного хозяйства. Иначе говоря, обмен товаров и услуг ограничивается, потому что некто придерживает средства обмена, и даже получает за это вознаграждение. Это результат противоречия между функциями денег.
Четвертое заблуждение. Нам постоянно внушают, что инфляция — результат неправильной эмиссионной деятельности правительства. И если проводить эмиссию «правильно», то можно руководить инфляционными процессами. А на самом деле инфляция — неотъемлемая часть любой «свободной рыночной экономики», ибо раскручивают ее не деньги сами по себе, а проценты на капитал!
Долги и проценты по кредитам растут так быстро, что доходы за ними не успевают, а это рано или поздно должно приводить к кризису даже в высокоразвитых странах. Вот как это происходит. Некто для производства товара берет кредит. Ясно, что проценты по кредиту будут включены в итоговую цену продукта. В результате цена товара увеличивается. Для ее компенсации будут повышены зарплаты. Далее для выпуска следующей партии товаров надо будет брать больший кредит (все подорожало) и опять проценты за кредит включены в итоговую цену. И так далее.
Если ребенок вырастает до 10 лет в три раза, а его ноги вырастут за это же время в 10 раз, то каждый поймет, что что-то здесь не так. Но именно это и происходит на Земле: экономика вырастает в три раза, а количество денег за то же время — в десять. Ведь они растут сами по себе! Посмотрите еще раз на наш график: линия «б» показывает рост производства (если он есть, этот рост), а линия «в» — рост денег.
Экономика вполне обошлась бы без допечатки дополнительных денег. Этого требуют сами деньги, ведь они ВЫРОСЛИ! Кстати, мало кто осознает, что инфляция действует еще и как дополнительная форма налогообложения, при помощи которой правительство имеет прекрасную возможность справляться с проблемами растущей задолженности. Чем больше разрыв между национальным доходом и долгами государства, внутренними и внешними, тем выше уровень инфляции. Правительству очень удобно снижать свою задолженность, запуская печатный станок и обесценивая деньги. И в первую очередь от этого страдают не владельцы заводов, газет, пароходов, а те граждане, которые не смогли вложить свои деньги в «инфляционно-стойкую» собственность, например, в землю и другую недвижимость.
Чтобы избежать инфляции, надо правильно перераспределять массивы денег. Несколько огрубляя, можно сказать, что тут все зависит от существующих в стране условий, позволяющих или нет превращать деньги в импульсы для расширения производства. Инструментом экономического роста являются не президентские указы, и не призывы недалеких людей «ездить на отечественных автомобилях», а механизмы кредитования национальной экономики. То есть, результат зависит от того, у кого деньги: у банкира или у «простого» человека. Первый вложит деньги в пирамиду ГКО, второй — через магазинную кассу — в производство.
Первое заблуждение. Считается, что может существовать лишь одна разновидность роста. А именно степенной рост денег с помощью начисления процентов. Люди почему-то уверены, что денежки в банках растут естественно и неспешно, как цветок, дерево или ребенок. Ошибка!
В природе обычен рост, динамика которого видна на линии «а». В начале жизни организм растет довольно быстро, потом, по достижении зрелости, количественный рост прекращается, и в нем происходят в основном качественные изменения.
Линия «б», находящаяся посередине, показывает линейный рост, свойственный стабильно организованному производству: больше станков — больше товаров; больше угля — больше электроэнергии. Деньги же растут по экспоненте, это самая крутая линия «в». Она сначала ползет вверх очень медленно, а потом темпы роста резко увеличиваются. Совсем как раковая опухоль: из первой клетки появляются две, потом четыре, восемь, шестнадцать и т. д. Сначала ничего не заметно, а когда спохватились, то уж поздно что-то делать, пациент скорее мертв, чем жив.
Но процентная система дает бесконечный рост, в то время как деньги, эквивалент богатств, имеют ограниченное значение. В этом причина многих кризисов: денежная масса постоянно превышает ее покрытие товарами и услугами. Для нормального функционирования система банковского процента должна действовать по другому закону (об одном из таких способов мы поговорим чуть позже в главе «Выиграть и ничего не проиграть»).
То, что процентная система разрушает социальный организм, люди знали издревле. Об этом свидетельствует даже Ветхий Завет (Второзаконие). Поэтому раз в семь лет провозглашался «Святой год», год прощения долгов под контролем старейшин общин. Дело в том, что при 10 % оплаты кредита за семь лет по процентам накапливается исходная сумма. Поэтому если заемщик возместит лишь проценты, то за это время он вернет исходную сумму и может быть прощен. Но надо иметь в виду, что эта норма распространялась только на «своих». Чужих можно было обирать без всяких ограничений.
Теперь, похоже, все друг другу чужие, и никаких «Святых голов» мы не наблюдаем. Положение мировых финансов стало угрожающим. Если проанализировать отношение даже очень небольших процентных ставок к самым, казалось бы, «земным» срокам выплат, то выясняется, что чем ближе к моменту выплаты долга, тем менее благополучно выглядит финансовое состояние должника, и связано это, прежде всего, с экспоненциальным ростом.
Существует индийская легенда о том, как придворный мудрец, научивший раджу играть в шахматы, попросил в благодарность ничтожную малость: положить на шахматную клетку одно зерно, а потом, на все последующие клетки вдвое больше, чем на предыдущие. В итоге всего государственного запаса зерна не хватило, чтобы выполнить просьбу. Это наглядный пример экспоненциальной зависимости. Огромное количество зерен, которое кладется на последние клетки, должник видит именно в тот момент, когда он доходит до этих «последних клеток». Не случайно по экспоненте развивается рак: 1 клетка делится на 2, две на 4, четыре на 8 и т. д. Рост стремительно ускоряется, и к тому моменту, когда опухоль обнаруживают, лечить уже бывает поздно.
Второе заблуждение. Считается, что проценты мы платим только тогда, когда берем деньги под проценты. Люди думают, что все очень просто: не хочешь платить — не бери деньги в долг.
Это не так, потому что в цене практически каждого товара, за который мы платим, спрятана «процентная часть», и ее размер зависит от величины затраченного капитала. Ведь предприятия для своей работы берут оборотные средства в кредит, а потом производят товар, и продают его вам. И в результате каждый товар и услуга содержит в себе замаскированную «долговую» процентную составляющую, которую производители, перевозчики и продавцы вынуждены закладывать в стоимость своей работы и которая попадает, в итоге, в конечную стоимость.
Так, в плате за вывоз мусора доля процентов по кредитам составляет всего 12 %. Это немного, действительно, ну какой капитал надо вкладывать в мусоросборщиков, плати им зарплату, вот и все. Зато в плате за квартиру в социальном жилищном фонде эта доля составляет уже 70 %, потому что на строительство вашего дома в банке брался кредит под проценты, а это дорого. В среднем же доля процентов составляет для цен на товары и услуги повседневного спроса 50 %.
Третье заблуждение. Считается, что современная денежная система служит всем в одинаковой степени, и что правила банковской игры тоже для всех одинаковы. Кладешь деньги в банк — получаешь проценты, берешь кредит — платишь проценты. Но это не так! С учетом того, что мы рассказали в «заблуждении № 2», получается, что те, у кого денег поменьше, а это 90 % населения, больше платят по процентам, чем получают, зато «золотой фонд нации», не измученный недоеданием, получает больше, чем платит.
Происходит это как раз оттого, что цена каждого товара включает в себя кредитную часть. Скажем, некий гражданин Ц. за свою однокомнатную квартиру в блочном доме мэрии сто рублей в месяц. Гражданин Ц. знать не знает президента коммерческого банка г-на Ф.; тем не менее, гражданин Ц. ежемесячно кладет в карман неизвестного ему господина Ф. 50 ( Пятьдесят) рублей! Происходит это оттого, что мэрия регулярно берет кредиты в банке г-на Ф. — на закупку снегоуборочной техники, на возведение газонасосной станции, на выплату зарплаты уборщицам подъездов, а то и просто по душевной договоренности между г-ном Ф. и каким-нибудь мэрским чиновником.
А проценты на взятый кредит все капают! И, глядишь, уже не миллион мэрия должна банку г-на Ф., а полтора. На полтора миллиона и проценты другие. И квартплата подросла, и деньги уходят и уходят к деньгам: маленькие, заработанные, к чужим, большим, не заработанным, но растущим.
Так богатые становятся все богаче, а бедные — все беднее. По иронии судьбы происходит отток денег от тех, кто имеет их меньше, чем нужно, к тем, у кого их больше, чем нужно. Это значительно более хитроумная и эффективная форма эксплуатации, чем та, которую пытался устранить Маркс. Ведь проценты в рамках современной денежной системы дают прибыль не за трудовое участие, а наоборот: за возможность мешать развитию свободного рыночного хозяйства. Иначе говоря, обмен товаров и услуг ограничивается, потому что некто придерживает средства обмена, и даже получает за это вознаграждение. Это результат противоречия между функциями денег.
Четвертое заблуждение. Нам постоянно внушают, что инфляция — результат неправильной эмиссионной деятельности правительства. И если проводить эмиссию «правильно», то можно руководить инфляционными процессами. А на самом деле инфляция — неотъемлемая часть любой «свободной рыночной экономики», ибо раскручивают ее не деньги сами по себе, а проценты на капитал!
Долги и проценты по кредитам растут так быстро, что доходы за ними не успевают, а это рано или поздно должно приводить к кризису даже в высокоразвитых странах. Вот как это происходит. Некто для производства товара берет кредит. Ясно, что проценты по кредиту будут включены в итоговую цену продукта. В результате цена товара увеличивается. Для ее компенсации будут повышены зарплаты. Далее для выпуска следующей партии товаров надо будет брать больший кредит (все подорожало) и опять проценты за кредит включены в итоговую цену. И так далее.
Если ребенок вырастает до 10 лет в три раза, а его ноги вырастут за это же время в 10 раз, то каждый поймет, что что-то здесь не так. Но именно это и происходит на Земле: экономика вырастает в три раза, а количество денег за то же время — в десять. Ведь они растут сами по себе! Посмотрите еще раз на наш график: линия «б» показывает рост производства (если он есть, этот рост), а линия «в» — рост денег.
Экономика вполне обошлась бы без допечатки дополнительных денег. Этого требуют сами деньги, ведь они ВЫРОСЛИ! Кстати, мало кто осознает, что инфляция действует еще и как дополнительная форма налогообложения, при помощи которой правительство имеет прекрасную возможность справляться с проблемами растущей задолженности. Чем больше разрыв между национальным доходом и долгами государства, внутренними и внешними, тем выше уровень инфляции. Правительству очень удобно снижать свою задолженность, запуская печатный станок и обесценивая деньги. И в первую очередь от этого страдают не владельцы заводов, газет, пароходов, а те граждане, которые не смогли вложить свои деньги в «инфляционно-стойкую» собственность, например, в землю и другую недвижимость.
Чтобы избежать инфляции, надо правильно перераспределять массивы денег. Несколько огрубляя, можно сказать, что тут все зависит от существующих в стране условий, позволяющих или нет превращать деньги в импульсы для расширения производства. Инструментом экономического роста являются не президентские указы, и не призывы недалеких людей «ездить на отечественных автомобилях», а механизмы кредитования национальной экономики. То есть, результат зависит от того, у кого деньги: у банкира или у «простого» человека. Первый вложит деньги в пирамиду ГКО, второй — через магазинную кассу — в производство.
Валютное управление
В условиях рыночной экономики главная монополия государства — это монополия на денежную эмиссию, которая определяет предложение денег на рынке и возможность накопления капитала. Это позволяет государству иметь эмиссионный доход. Но это не главное! Государственная денежная монополия — это базовый механизм авансирования экономического роста. Помните наш пример про фальшивую сотенную? Государство вполне может произвести «пустые» деньги, использовать их для «прокрутки» определенных циклов экономики и потом либо изъять, либо пустить по новому кругу.
И не только инфляции не будет, а даже могут снизиться цены. Дело в том, что не государственная эмиссия денег для экономики является источником возможной инфляции. Главным (и постоянным!) ее источником является сама нынешняя банковская система, непрерывно создающая — самим фактом выдачи кредита — деньги «из ничего». Ведь в полном соответствии с законом банки обычно выделяют гораздо большее количество кредитов, нежели тот объем своих и клиентских средств, которым они реально располагают. В результате идет отрыв банковского капитала от производственного, возникают так называемые «финансовые пузыри».
Учитывая изначальную условность любых денег, трудно понять стремление наших либералов к немедленной «конвертируемости рубля» и протесты против дополнительной эмиссии, особенно в обстановке очевидной нехватки денежных знаков в стране. Ведь даже и выпуск государством действительно дополнительных бумажных денег для финансирования каких-то великих строек, национальных проектов (вроде строительства сети автострад в США и Германии в 1930-е годы) есть лишь форма беспроцентного кредитования некоторого нового труда, который иначе не был бы свершен.
Денежная эмиссия должна обеспечивать финансирование прироста производства. В той мере, в которой растет производство, идет и рост спроса на деньги. Именно поэтому в экономическом механизме любой страны с рыночной экономикой механизм денежной эмиссии и денежного предложения играет роль ключевого, определяющего структуру воспроизводства капитала. Когда страну лишают этого механизма, она теряет не только свой эмиссионный доход, но и ключевой механизм управления экономикой.
Интересно с этих позиций рассмотреть идею currency board — «валютного управления». С помощью этой технологии глобалисты навязывают той или иной стране отказ от государственного суверенитета в денежной политике.
В системе «валютного управления» эмиссия денежной национальной единицы разрешается только в том объеме, в котором происходит приращение валютных резервов центральным банком страны. В результате эмиссионный доход получает эмиссионер «резервной валюты» — доллара, то есть США. В свою очередь возможности накопления национального капитала ограничиваются объемом экспорта, следствием чего становится деградация внутреннего рынка и привязка национальной экономики к мировому рынку.
Мало кто понимает, что за политикой «валютного коридора» у нас, на самом деле, реализуется именно эта система. Эмиссия рублей российским Центральным банком ведется практически только под прирост долларовых запасов.
В реальном секторе экономики у нас постоянно не хватает денег. Процентные ставки рефинансирования нашего Центробанка в несколько раз превышают доходность производственной деятельности. А кредиты других финансовых организации, автоматически становятся еще выше. Ведь здесь работает простой механизм: какой-нибудь банк берет кредит у Центробанка под его процент и дальше дает его другим, но естественно под больший процент, так как ему надо расплатится по взятому кредиту и еще иметь что-нибудь для себя. Вследствие этого производственная сфера не только не имеет возможности привлечь кредиты, но и тот капитал, который был, постоянно теряет, тратя его на более прибыльные финансовые спекуляции.
Свободная конвертация рубля в доллар фактически привела к ликвидации нашей национальной денежной системы, рубль стал не более чем российским суррогатом американского доллара. И капиталы не ввозятся в страну, а вывозятся из нее. И в этих условиях идет стон, что к нам должны прийти инвестиции. Куда придут? На спекулятивный финансовый рынок. И зачем? Чтобы вывести из страны остатки наших капиталов?
Стоимость акций наших предприятий ничего не выражают. Например, за 1997 год они выросли в три с половиной раза, а рентабельность в то же время упала вдвое. При этом на погашение ГКО в 1997 году уходила треть бюджета. Забавно, что никто даже не скрывает, что ГКО — это обычная финансовая пирамида. В США доходность государственных ценных бумаг один процент. В Японии четыре. А в России больше восьмидесяти! Интересно, что надо производить, чтобы государство могло обслуживать ее?
А ведь Минфин гордится идеей ГКО. Известен и один из главных авторов этого «новшества» — некая Белла Златкис, руководитель департамента по ценным бумагам. Но чем гордится-то? Обязательства по доходу были громадными, а «темпы роста» экономики отрицательными, то есть не рост это был, а продолжалось падение. И не могло быть иначе при таком отношении к собственной промышленности, при удушении ее. Как это выдержать: энергоносители подорожали по сравнению с едой вдесятеро, по сравнению с продукцией обрабатывающих предприятий — втрое.
Интересно, а как удавалось нашим финансистам в те же 1996-й, 1997-й годы, при общем спаде экономики удерживать валютный коридор? Это была политика, при которой на удержание обменного курса рубля уходил практически весь валютный резерв Центробанка, а пополнялся этот резерв именно за счет пирамиды ГКО. Когда она рухнула (попросту нечем стало ее обеспечивать, бюджет иссяк, займы кончились), рухнул и рубль.
Но это еще не все. Мы ведь платим еще и внешний долг. Кончина СССР несколько расстроила западных кредиторов. Союз был дисциплинированным должником и прекрасно обслуживал свой долг, принося постоянный доход Западу. Ельцин взвалил советское долговое ярмо на плечи новоиспеченной РФ, да еще набрал и достаточное количество новых кредитов. Хотя ему бы легко простили, скажем, отказ от выплаты старых советских долгов: лишь бы он побыстрее набрал новых, и исправно бы их «обслуживал», платил по ним проценты. (Напомним, что набирала долги команда Ельцина, а в кабалу на долгие годы попала вся страна.)
И не только инфляции не будет, а даже могут снизиться цены. Дело в том, что не государственная эмиссия денег для экономики является источником возможной инфляции. Главным (и постоянным!) ее источником является сама нынешняя банковская система, непрерывно создающая — самим фактом выдачи кредита — деньги «из ничего». Ведь в полном соответствии с законом банки обычно выделяют гораздо большее количество кредитов, нежели тот объем своих и клиентских средств, которым они реально располагают. В результате идет отрыв банковского капитала от производственного, возникают так называемые «финансовые пузыри».
Учитывая изначальную условность любых денег, трудно понять стремление наших либералов к немедленной «конвертируемости рубля» и протесты против дополнительной эмиссии, особенно в обстановке очевидной нехватки денежных знаков в стране. Ведь даже и выпуск государством действительно дополнительных бумажных денег для финансирования каких-то великих строек, национальных проектов (вроде строительства сети автострад в США и Германии в 1930-е годы) есть лишь форма беспроцентного кредитования некоторого нового труда, который иначе не был бы свершен.
Денежная эмиссия должна обеспечивать финансирование прироста производства. В той мере, в которой растет производство, идет и рост спроса на деньги. Именно поэтому в экономическом механизме любой страны с рыночной экономикой механизм денежной эмиссии и денежного предложения играет роль ключевого, определяющего структуру воспроизводства капитала. Когда страну лишают этого механизма, она теряет не только свой эмиссионный доход, но и ключевой механизм управления экономикой.
Интересно с этих позиций рассмотреть идею currency board — «валютного управления». С помощью этой технологии глобалисты навязывают той или иной стране отказ от государственного суверенитета в денежной политике.
В системе «валютного управления» эмиссия денежной национальной единицы разрешается только в том объеме, в котором происходит приращение валютных резервов центральным банком страны. В результате эмиссионный доход получает эмиссионер «резервной валюты» — доллара, то есть США. В свою очередь возможности накопления национального капитала ограничиваются объемом экспорта, следствием чего становится деградация внутреннего рынка и привязка национальной экономики к мировому рынку.
Мало кто понимает, что за политикой «валютного коридора» у нас, на самом деле, реализуется именно эта система. Эмиссия рублей российским Центральным банком ведется практически только под прирост долларовых запасов.
В реальном секторе экономики у нас постоянно не хватает денег. Процентные ставки рефинансирования нашего Центробанка в несколько раз превышают доходность производственной деятельности. А кредиты других финансовых организации, автоматически становятся еще выше. Ведь здесь работает простой механизм: какой-нибудь банк берет кредит у Центробанка под его процент и дальше дает его другим, но естественно под больший процент, так как ему надо расплатится по взятому кредиту и еще иметь что-нибудь для себя. Вследствие этого производственная сфера не только не имеет возможности привлечь кредиты, но и тот капитал, который был, постоянно теряет, тратя его на более прибыльные финансовые спекуляции.
Свободная конвертация рубля в доллар фактически привела к ликвидации нашей национальной денежной системы, рубль стал не более чем российским суррогатом американского доллара. И капиталы не ввозятся в страну, а вывозятся из нее. И в этих условиях идет стон, что к нам должны прийти инвестиции. Куда придут? На спекулятивный финансовый рынок. И зачем? Чтобы вывести из страны остатки наших капиталов?
Стоимость акций наших предприятий ничего не выражают. Например, за 1997 год они выросли в три с половиной раза, а рентабельность в то же время упала вдвое. При этом на погашение ГКО в 1997 году уходила треть бюджета. Забавно, что никто даже не скрывает, что ГКО — это обычная финансовая пирамида. В США доходность государственных ценных бумаг один процент. В Японии четыре. А в России больше восьмидесяти! Интересно, что надо производить, чтобы государство могло обслуживать ее?
А ведь Минфин гордится идеей ГКО. Известен и один из главных авторов этого «новшества» — некая Белла Златкис, руководитель департамента по ценным бумагам. Но чем гордится-то? Обязательства по доходу были громадными, а «темпы роста» экономики отрицательными, то есть не рост это был, а продолжалось падение. И не могло быть иначе при таком отношении к собственной промышленности, при удушении ее. Как это выдержать: энергоносители подорожали по сравнению с едой вдесятеро, по сравнению с продукцией обрабатывающих предприятий — втрое.
Интересно, а как удавалось нашим финансистам в те же 1996-й, 1997-й годы, при общем спаде экономики удерживать валютный коридор? Это была политика, при которой на удержание обменного курса рубля уходил практически весь валютный резерв Центробанка, а пополнялся этот резерв именно за счет пирамиды ГКО. Когда она рухнула (попросту нечем стало ее обеспечивать, бюджет иссяк, займы кончились), рухнул и рубль.
Но это еще не все. Мы ведь платим еще и внешний долг. Кончина СССР несколько расстроила западных кредиторов. Союз был дисциплинированным должником и прекрасно обслуживал свой долг, принося постоянный доход Западу. Ельцин взвалил советское долговое ярмо на плечи новоиспеченной РФ, да еще набрал и достаточное количество новых кредитов. Хотя ему бы легко простили, скажем, отказ от выплаты старых советских долгов: лишь бы он побыстрее набрал новых, и исправно бы их «обслуживал», платил по ним проценты. (Напомним, что набирала долги команда Ельцина, а в кабалу на долгие годы попала вся страна.)