Страница:
Те самые люди, которые должны были быть гарантами системы, не только подорвали заявленную цель программы помощи по созданию независимых финансовых учреждений, но и репродуцировали советскую практику снятия сливок…
Эни Уильямсон, журналистка, специализирующаяся по советским и русским делам, автор книги «Как Америка создала новую российскую олигархию», приводит ряд интересных примеров. Так, в 1995 году Чубайс организовывал аукционы для посвященных, на которых продавались важнейшие объекты национального имущества. «Гарвард менеджмент компани» (ГМК), инвестирующая в университетские фонды, и миллиардер-спекулянт Джордж Сорос были единственными зарубежными представителями, которых пригласили в них участвовать. В результате ГМК и Сорос стали владельцами значительного числа акций Новолипецкого — крупнейшего в России — металлургического комбината, а также компании «Сиданко Ойл».
Согласно Уильямсон, еще более подозрительным явилось приобретение Соросом в июле 1997 года 24 % акций телекоммуникационного гиганта «Связьинвест» в партнерстве с владельцем ОНЭКСИМ-банка Владимиром Потаниным. Позднее стало известным, что незадолго до этой сделки Сорос договорился с ельцинским правительством о закулисном займе на сотни миллионов долларов, в то время как правительство ждало разрешения на выпуск евробондов. Теперь становится ясным, что этот займ был использован ОНЭКСИМбанком для приобретения в 1997 году «Норильского никеля». Согласно Уильямсон, вся программа американской помощи России изобиловала подобными конфликтами интересов, в которых принимали участие советники ГИМРа, финансируемые Ю-Эс-Ай-Ди союзники Чубайса, менеджеры ГМК, особо привилегированные российские банкиры, Сорос и внутренние реэмигранты, работающие на появляющихся русских финансовых рынках.
Иначе говоря, вложив всего несколько сотен миллионов долларов в поддержку Чубайса, Запад сумел развалить огромную страну, получив существенно большую выгоду.
Кох, Фридман и приватизация
Государство должно взять на себя основную роль
Эни Уильямсон, журналистка, специализирующаяся по советским и русским делам, автор книги «Как Америка создала новую российскую олигархию», приводит ряд интересных примеров. Так, в 1995 году Чубайс организовывал аукционы для посвященных, на которых продавались важнейшие объекты национального имущества. «Гарвард менеджмент компани» (ГМК), инвестирующая в университетские фонды, и миллиардер-спекулянт Джордж Сорос были единственными зарубежными представителями, которых пригласили в них участвовать. В результате ГМК и Сорос стали владельцами значительного числа акций Новолипецкого — крупнейшего в России — металлургического комбината, а также компании «Сиданко Ойл».
Согласно Уильямсон, еще более подозрительным явилось приобретение Соросом в июле 1997 года 24 % акций телекоммуникационного гиганта «Связьинвест» в партнерстве с владельцем ОНЭКСИМ-банка Владимиром Потаниным. Позднее стало известным, что незадолго до этой сделки Сорос договорился с ельцинским правительством о закулисном займе на сотни миллионов долларов, в то время как правительство ждало разрешения на выпуск евробондов. Теперь становится ясным, что этот займ был использован ОНЭКСИМбанком для приобретения в 1997 году «Норильского никеля». Согласно Уильямсон, вся программа американской помощи России изобиловала подобными конфликтами интересов, в которых принимали участие советники ГИМРа, финансируемые Ю-Эс-Ай-Ди союзники Чубайса, менеджеры ГМК, особо привилегированные российские банкиры, Сорос и внутренние реэмигранты, работающие на появляющихся русских финансовых рынках.
Иначе говоря, вложив всего несколько сотен миллионов долларов в поддержку Чубайса, Запад сумел развалить огромную страну, получив существенно большую выгоду.
Кох, Фридман и приватизация
Глава Госкомитета по имуществу, затем вице-премьер, бежавший в США после открытия двух уголовных дел (первого, за получение огромного гонорара за ненаписанную книгу, и второго, из-за «покупки» роскошной 3-комнатной квартиры на 1-й Тверской-Ямской, в самом центре Москвы, всего за 2 тысячи долларов, при реальной стоимости не менее 150 тысяч), а ныне сотрудник «Газпрома» Альфред Кох дал 23 октября 1998 года интервью радиожурналисту Михаилу Бузукашвили на Нью-йоркском радио ММВ в передаче «Есть мнение». Это интервью не раз уже публиковали, поэтому обратим ваше внимание только на некоторые моменты.
— Что вы скажете по поводу предприятий, которые были проданы за бесценок? В связи с этим говорят, что народ был просто-таки ограблен.
— Народ не был ограблен изначально, потому что все это ему не принадлежало. Что касается того, что «по дешевке», то что, например?
— Например, «Норильский никель». Если не ошибаюсь, его оценили в 170 млн., в то время как он стоит несколько миллиардов долларов.
— Пусть те, кто говорят, что он стоит миллиарды, за него их и заплатят.
— Есть мнение, что в России катастрофа и что завтрашнее экономическое положение призрачно. А ваше мнение?
— Мне тоже так кажется.
— И вы не видите света в конце тоннеля?
— Нет, не вижу.
— Каков ваш прогноз будущего России на завтра и лет через десять?
— Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех, кто умеет думать, но не умеет работать — копать, например, а умеет только изобретать. В последующем превращение в десяток маленьких государств.
— А вот те ресурсы — экономические, людские — когда они будут приведены в действие?
— Мировое хозяйство развивалось без СССР, и оно самодостаточно. В нем достаточно ресурсов, все есть. И теперь, когда появилась Россия — она никому не нужна. В мировом хозяйстве нет для нее места. Не нужен ее алюминий. Ее нефть. Ее лес. Она только мешает, цены обваливает своим демпингом. Поэтому, я думаю, ее участь печальна.
— Но ведь у России огромные ресурсы, сырьевые, людские, и работать на российский рынок….
— Да поймите же, Россия никому не нужна. Ну, какие такие гигантские ресурсы имеет Россия?! Я хочу, наконец, развенчать этот миф. Нефть? Да существенно теплее и дешевле ее добывать в Персидском заливе. И сколько хочешь. Никель? Пожалуйста, в Канаде. Алюминий? В Америке. Уголь? В Австралии. Лес? В Бразилии… Как не верти, Россия — обанкротившаяся страна…
— Если исходить из вашего взгляда на Россию, создается весьма безрадостная картина.
— Да, конечно. А почему она должна быть радостной?
— То есть нужно смиренно признать свое место и идти учиться в школу?
— Конечно. Вместо того, чтобы с тремя классами образования изобретать водородную бомбу.
Альфред Кох — типичный представитель «молодых реформаторов». Судя по открытым уголовным делам, работал не без пользы для себя. Его никогда не волновала ни Россия, ни ее народ. Правда, и он сам никому не нужен. Посидел в США, поиздержался, и опять в «никчемную» Россию на заработки. Его поведение понятно. Непонятно поведение российских властей. И вывод может быть только один: они сами действуют вовсе не в интересах России. А мы подозреваем это уже давно.
К руководству Госкомитетом по имуществу Кох пришел при следующих обстоятельствах. До него эту должность занимал В. П. Полеванов, как оказалось впоследствии, нормальный и честный человек, который был просто потрясен тем, что там творилось. Автогигант ЗИЛ был продан за 4 млн. долларов, в 250 раз дешевле аудиторской его оценки. Красноярский алюминиевый завод продали братьям Черным в 300 раз дешевле стоимости. Полеванов написал «наверх» докладную записку с сотнями подобных фактов, и был мгновенно уволен, а на его место назначили человека, который не позволил бы себе такого. Им и оказался Кох.
По его откровениям можно судить о моральном уровне «молодых реформаторов». Будучи вице-премьером страны, судьбу которой он во многом определял, он, оказывается, считал, что занимается бессмысленной работой, но при этом и не думал с нее уходить. Зачем же в таком случае он пошел во власть? Ясно, зачем. Чтобы заняться мародерством.
Кох исходит из абстрактно правильной рыночной позиции, согласно которой вещь стоит столько, сколько за нее могут заплатить на рынке. Но рынок ли это, когда между покупателями и продавцом имел место предварительный сговор и о цене, и о том, кто будет покупателем. Известно, как организовывались (и продолжают организовываться) аукционы в России.
На Западе, если вещь, оцененная экспертами, дающими исходную цену, не находит покупателя, то ее никогда не продадут даже в 2–3 раза дешевле стартовой цены. Ее просто снимут с аукциона. И выставят на следующий. Если нет — еще раз отложат. Пока не найдут покупателя.
А в России условия известны только узкой группе лиц. «Продавцы» сразу предлагают цену, в сотни раз ниже стартовой цены, а покупатели приглашены заранее.
Мы упомянули В. П. Полеванова. Он был председателем Госкомитета по имуществу всего 70 дней, и его воспоминания об этом периоде очень интересны. Предоставим ему слово.
— Михаил, про вас известно только то, что вы олигарх, что ваш «Альфа-банк» — единственный, кто красиво вышел из августовского кризиса. И все. Расскажите, пожалуйста, откуда вы вообще?
— Я родился в 1964 году во Львове в самой обычной полуинтеллигентной еврейской семье. Родители у меня обычные инженеры, совершенно нормальные советские люди. Ныне они проживают в городе Кельне, буквально полгода назад уехали…
— Л ваша жена, дети тут или тоже уехали?
— Они живут в Париже зимой. Летом — в Сан-Тропе. Жена моя там, во Франции, рожала из медицинских соображений: там качественная медицина. До кризиса она с детьми ездила туда-сюда, а после я их там оставил…
Теперь о своей карьере.
— Меня заинтересовал театр. Я занимался билетами на лучшие спектакли. Помните, как это было? Студенты с вечера занимают очередь у касс, к утру подходит толпа из того же вуза и становится к своим в начало очереди.
— Стояли в очереди всю ночь?
— Нет! Я координировал….
— А как те билеты делили?
— Одну пару билетов получал тот, кто стоял в очереди, а другая причиталась мне.
— Вы билеты продавали?
— Как можно! Нет, конечно! Деньги я зарабатывал иначе — работая грузчиком в магазине, там, кроме денег, еще и продукты всегда под рукой… А билеты менялись — на подписки, на талоны, которые, в свою очередь, менялись на грузинское вино из дегустационного зала ВДНХ…и так далее.
— Да… И вот уже 20 лет вы занимаетесь все одним и тем же. Только теперь у вас вместо театральных билетов…
— Нефть и кредиты банковские. Или, к примеру, все тот же глинозем.
— Дальше вы — выпускник, молодой специалист. Надвигается распределение, допустим, в солнечный Норильск. Или в Ачинск…
— Да… Ведь меня, к счастью, не взяли в аспирантуру. Так что пришлось распределяться. Но поскольку у меня в руках был такой мощный инструмент влияния, как билеты, я распределился хорошо. Хорошо — с точки зрения иногороднего, человека без прописки: в Электросталь, на металлургический завод имени Тевосяна. Через полтора года работы там я…
— Получил квартиру?
— Естественно. Войдя в неформальные отношения с руководящими работниками.
— На какой почве? Вы же перестали быть московским студентом и поэтому оторвались от распределения дефицита?
— Нет, нет. Билеты я из-под своего контроля не выпускал! Зачем же?.. У меня же в Москве был бизнес, и мне, чтоб вопросы решались, приходилось постоянно что-то кому-то доставать, приносить…
— Да… Везет вам, евреям! А были бы вы русский или хохол, то прозябали бы сейчас где-то в Академгородке.
— Да. Возмущался бы невыплатой зарплаты бюджетникам, перекрывал бы дорогу, стоял бы поперек нее с транспарантом «Наука — будущее России»…
О сегодняшнем дне.
— Вы смогли бы работать в правительстве, как некоторые другие олигархи?
— Я достаточно хорошо знаю историю России и уверен: что бы я ни сделал, никто мне благодарен не будет. Благодарности народа я не получу, а абстрактного желания его осчастливливать, против его воли у меня нет… Нет, пусть уж русские люди, которые чувствуют себя частью народа, идут его учить жизни…
— А сейчас, когда вы банкир, какие чувства вызывают у вас разговоры, о социальной справедливости?
— Дебильную формулу «всем все поровну» я никогда не мог воспринимать с пониманием. Для меня лично никогда не было никакого равенства, никакой справедливости… Та доктрина, которая насаждалась в стране и советским народом более или менее акцептуема, для меня всегда была абсолютно чуждой.
— Это чувство вашей отдельности ведь не ослабло со временем?
— Общественные ценности меня если касаются, то опосредованно. У меня свои обстоятельства и своя система координат. Это как религия, понимаете? Так мусульмане живут внутри христианского общества, не разделяя его идеалов и держась за свои ценности…
— Значит, если вам государство начнет объяснять, что хорошо, а что плохо, вы не можете к этому серьезно относиться?
— Я в этом и без государства разберусь.
— То есть вы только те законы готовы соблюдать, которые вам кажутся правильными? А не все подряд?
— Это, безусловно, так. Какие законы в моей системе координат являются хорошими, а какие плохими — я знаю и без государства… На доказательство того, что мы великая страна, я денег не дам.
Конечно, господин Фридман не рассказал, как он получил свои богатства. Все-таки не всякий спекулянт театральными билетами становится олигархом. Пусть это будет его тайной. Гораздо интереснее его отношение к России: оказывается, она его вообще не волнует. Сегодня это место, где можно получать сверхприбыли, и все. Иссякнут эти прибыли — можно будет перебраться в другое место. Семья уже вывезена. В России его ничего не держит.
Есть над чем задуматься нам, тем, кто здесь остается.
Все главные нынешние «демократы» — это бывшие коммунисты, причем из высокопоставленных. Это члены Политбюро, кандидаты в члены Политбюро, секретари обкомов. Тот же Яковлев, тот же Ельцин, тот же Гайдар, который руководил экономическим отделом в журнале «Коммунист», тот же Чубайс. Мало кто знает такую деталь его биографии. Он вместе с Гайдаром в 1985 году разрабатывал программу экономического реформирования страны по заданию Политбюро. А цветами торговать на ленинградском рынке — это все равно, что в 1937 году иметь рабоче-крестьянскую анкету.
И большинство из нынешних «демократов» в головах своих держат интерес не России, а Запада. Вот слова В. А. Стрелецкого, полковника, двадцать лет прослужившего в органах внутренних дел Москвы. С 1994 по 1996 годы возглавлял отдел «П» Службы безопасности Президента, занимавшийся контрразведывательным обеспечением аппарата правительства Российской Федерации.
— Что вы скажете по поводу предприятий, которые были проданы за бесценок? В связи с этим говорят, что народ был просто-таки ограблен.
— Народ не был ограблен изначально, потому что все это ему не принадлежало. Что касается того, что «по дешевке», то что, например?
— Например, «Норильский никель». Если не ошибаюсь, его оценили в 170 млн., в то время как он стоит несколько миллиардов долларов.
— Пусть те, кто говорят, что он стоит миллиарды, за него их и заплатят.
— Есть мнение, что в России катастрофа и что завтрашнее экономическое положение призрачно. А ваше мнение?
— Мне тоже так кажется.
— И вы не видите света в конце тоннеля?
— Нет, не вижу.
— Каков ваш прогноз будущего России на завтра и лет через десять?
— Сырьевой придаток. Безусловная эмиграция всех, кто умеет думать, но не умеет работать — копать, например, а умеет только изобретать. В последующем превращение в десяток маленьких государств.
— А вот те ресурсы — экономические, людские — когда они будут приведены в действие?
— Мировое хозяйство развивалось без СССР, и оно самодостаточно. В нем достаточно ресурсов, все есть. И теперь, когда появилась Россия — она никому не нужна. В мировом хозяйстве нет для нее места. Не нужен ее алюминий. Ее нефть. Ее лес. Она только мешает, цены обваливает своим демпингом. Поэтому, я думаю, ее участь печальна.
— Но ведь у России огромные ресурсы, сырьевые, людские, и работать на российский рынок….
— Да поймите же, Россия никому не нужна. Ну, какие такие гигантские ресурсы имеет Россия?! Я хочу, наконец, развенчать этот миф. Нефть? Да существенно теплее и дешевле ее добывать в Персидском заливе. И сколько хочешь. Никель? Пожалуйста, в Канаде. Алюминий? В Америке. Уголь? В Австралии. Лес? В Бразилии… Как не верти, Россия — обанкротившаяся страна…
— Если исходить из вашего взгляда на Россию, создается весьма безрадостная картина.
— Да, конечно. А почему она должна быть радостной?
— То есть нужно смиренно признать свое место и идти учиться в школу?
— Конечно. Вместо того, чтобы с тремя классами образования изобретать водородную бомбу.
Альфред Кох — типичный представитель «молодых реформаторов». Судя по открытым уголовным делам, работал не без пользы для себя. Его никогда не волновала ни Россия, ни ее народ. Правда, и он сам никому не нужен. Посидел в США, поиздержался, и опять в «никчемную» Россию на заработки. Его поведение понятно. Непонятно поведение российских властей. И вывод может быть только один: они сами действуют вовсе не в интересах России. А мы подозреваем это уже давно.
К руководству Госкомитетом по имуществу Кох пришел при следующих обстоятельствах. До него эту должность занимал В. П. Полеванов, как оказалось впоследствии, нормальный и честный человек, который был просто потрясен тем, что там творилось. Автогигант ЗИЛ был продан за 4 млн. долларов, в 250 раз дешевле аудиторской его оценки. Красноярский алюминиевый завод продали братьям Черным в 300 раз дешевле стоимости. Полеванов написал «наверх» докладную записку с сотнями подобных фактов, и был мгновенно уволен, а на его место назначили человека, который не позволил бы себе такого. Им и оказался Кох.
По его откровениям можно судить о моральном уровне «молодых реформаторов». Будучи вице-премьером страны, судьбу которой он во многом определял, он, оказывается, считал, что занимается бессмысленной работой, но при этом и не думал с нее уходить. Зачем же в таком случае он пошел во власть? Ясно, зачем. Чтобы заняться мародерством.
Кох исходит из абстрактно правильной рыночной позиции, согласно которой вещь стоит столько, сколько за нее могут заплатить на рынке. Но рынок ли это, когда между покупателями и продавцом имел место предварительный сговор и о цене, и о том, кто будет покупателем. Известно, как организовывались (и продолжают организовываться) аукционы в России.
На Западе, если вещь, оцененная экспертами, дающими исходную цену, не находит покупателя, то ее никогда не продадут даже в 2–3 раза дешевле стартовой цены. Ее просто снимут с аукциона. И выставят на следующий. Если нет — еще раз отложат. Пока не найдут покупателя.
А в России условия известны только узкой группе лиц. «Продавцы» сразу предлагают цену, в сотни раз ниже стартовой цены, а покупатели приглашены заранее.
Мы упомянули В. П. Полеванова. Он был председателем Госкомитета по имуществу всего 70 дней, и его воспоминания об этом периоде очень интересны. Предоставим ему слово.
«Это было в ноябре 94-го. Меня поразило несколько вещей. Во-первых, такое решающее влияние на деятельность Госкомимущества двух центров. Центр приватизации Максима Бойко и центр, который назывался Леонтьевским центром и базировался в Санкт-Петербурге. Эти два центра практически вхожи были во все. Центры эти целиком содержались на деньги американцев. Они писали фактически все мыслимые и немыслимые законы. Участвовали в разработке всех конкурсов. Кроме этого, в учреждении просто работали и имели постоянные пропуска 32 человека: сотрудников американских фирм и русских, просто американцев, которые имели доступ вообще-то в святую святых — в компьютерный центр Госкомимущества.А вот другое интервью, теперь олигарха Фридмана, опубликованное в «Московских новостях» в 2000 году. М. Фридман — президент «Альфа-банка», если кто не знает. Обычно «новые русские» хотя бы выдают себя за радетелей народного блага, а вот господин М. Фридман… в общем, судите сами.
Они имели возможность брать, как говорят на бирже, инсай-дерскую информацию — какой конкурс готовится, когда он будет проведен, какие условия будут выставлены, какой разовый платеж и так далее. То есть та информация, которая, по сути, делает победу предопределенной для того, кто владеет этой информацией. То же самое, что если бы в Генштабе у Гудериана работал товарищ Жуков или наоборот. И 5 января я собрал в совокупность все эти данные, приказал изъять пропуска и не пропускать вот этих 32 товарищей. Тут произошел совершенно неожиданный для меня поворот. Во главе товарищей иностранцев на прорыв пошел тогдашний пресс-секретарь Чубайса. Он буквально прорвался через проходную Госкомимущества, они за-. баррикадировались и в течение суток в компьютерном центре уничтожали, вероятно, следы своей деятельности…
Никаких письменных автографов Чубайс не оставил. Он был прожженным аппаратчиком. И все передвигал на своих замов. Устная реакция у него была все время истерическая. Он беспрерывно пытался давить на меня по телефону, беспрерывно требовал, угрожал, приказывал и прочее. В том числе не трогать Джонатана Хэя (у Чубайса было официальное уведомление органов госбезопасности о том, что его советник Джонатан Хэй является кадровым сотрудником ЦРУ), ни в коем случае не трогать советников, ни в коем случае не выгонять их из здания Госкомимущества. Я, выслушивая его очередную истерику (а он очень слаб, когда ему оказывается прямое сопротивление), просто всегда просил его отдать письменный приказ обо всем том, что он сказал. И письменный приказ я, как законопослушный чиновник, выполню, а устный не буду, потому что он противоречит тому-то, тому-то и тому-то. Ни разу письменного приказа Чубайс мне не отдал…
Эта деятельность иностранцев просто зримо приводила к тому, что в любой нормальной стране теоретически немыслимо. Например, завод ''Компоненты'', который на 100 процентов выполнял заказы Генштаба, через подставную фирму „Брансвик“ оказался скуплен американской фирмой со сложным названием. Она скупила на этом заводе 10 процентов акций, что по нашему закону давало возможность и право вводить своего человека в Совет директоров и на постоянной основе участвовать в работе секретного оборонного российского завода. До таких сценариев, я думаю, даже Булгаков не додумался бы и никто вообще теоретически, потому что это невозможно представить. „Сименс“ скупила 28 процентов акций Калужского турбинного завода, который специализировался на изготовлении паротурбинных установок для атомных подводных лодок. „Боинг“ и „Сикорский“ скупили порядка 30 процентов акций наших вертолетных заводов, тоже военных, выполняющих задание Генштаба и так далее.
Особенно меня возмутило, что тот же Джонатан Хэй с помощью иностранных сотрудников и с помощью самого Чубайса скупил 30 процентов акций Московского электродного завода, единственного в стране, и НИИ „Графит“, который принадлежал этому заводу, который работал в России над технологией изготовления невидимок-бомбардировщиков типа „Стэлз“. Там в основе графитовое покрытие, которое отражает волны. И после того, как он получил блокирующий пакет акций, Джонатан Хэй заблокировал заказ военно-космических сил на производство этих высоких технологий и всячески пробивал заказ американского оборонного ведомства, чтобы на этом заводе производилась продукция для бомбардировщиков „Стэлз“. То есть такие совершенно дикие случаи, которые даже в колониальных странах вообще-то невозможны, наяву происходили в нашей родной стране…
Я писал в своей докладной, что приватизация в Венгрии, где ее проводили, дала стране 2 миллиарда долларов, а Венгрия по размеру меньше Московской области. В то же время приватизация в России дала миллиард. То есть практически все имущество было передано кланами самим себе. Как говорится, чужие здесь не ходят. Примеры приватизации. За Новокузнецкий алюминиевый завод, который должны были приватизировать за 20 миллионов долларов, заплатили аж 20 миллионов рублей, в 4000 раз меньше — и приватизация была признана законной. Я ее отменил. Балахнинский целлюлозно-бумажный комбинат в нижнем Новгороде, где один станок стоил 7–8 миллионов долларов, а таких станков там было штук 5, приватизировали за 7 миллионов долларов, и то с выплатой в рассрочку.
Кстати, кланы захватили всю бумажную промышленность России, потому что бумага — это газета, это возможность удушить, вы сами на себе это чувствуете, издание оппозиционное по-настоящему, и подкормить дешевой бумагой издания, которые служат кланам. Кланы приватизировали практически все здания Москвы, все без исключения. Вообще, механизм кланов прост, как мычание коровы. За бесценок приватизируется Урал-маш. А дети кланов при этом заводе создают посреднические конторы. Скажем, Липецк производит сталь. Можно продавать сталь, прокат напрямую, но здесь клан никак не обогащается. Клан создает из своих родственников фирму „Посредник“, и при каждом заводе, при каждой шахте, при каждой работающей фабрике есть фирма посредников, где родственники руководителей клана работают. Эта фирма посредников поставляет тот же металл и как бы за качество, за оперативность [получает] 20–40 процентов надбавки. То есть из ничего добавочный доход клана создается и через коммерческие банки, то есть не укладывается в голове, почему мы создали казначейство по всей стране, а, тем не менее, бюджеты большинства областей, в том числе Москвы, к примеру, находятся в коммерческих, частных банках. Государственные деньги полностью оседают в коммерческих банках, потом руководители кланов рассказывают, что нет денег на зарплату, призывают терпеть».
— Михаил, про вас известно только то, что вы олигарх, что ваш «Альфа-банк» — единственный, кто красиво вышел из августовского кризиса. И все. Расскажите, пожалуйста, откуда вы вообще?
— Я родился в 1964 году во Львове в самой обычной полуинтеллигентной еврейской семье. Родители у меня обычные инженеры, совершенно нормальные советские люди. Ныне они проживают в городе Кельне, буквально полгода назад уехали…
— Л ваша жена, дети тут или тоже уехали?
— Они живут в Париже зимой. Летом — в Сан-Тропе. Жена моя там, во Франции, рожала из медицинских соображений: там качественная медицина. До кризиса она с детьми ездила туда-сюда, а после я их там оставил…
Теперь о своей карьере.
— Меня заинтересовал театр. Я занимался билетами на лучшие спектакли. Помните, как это было? Студенты с вечера занимают очередь у касс, к утру подходит толпа из того же вуза и становится к своим в начало очереди.
— Стояли в очереди всю ночь?
— Нет! Я координировал….
— А как те билеты делили?
— Одну пару билетов получал тот, кто стоял в очереди, а другая причиталась мне.
— Вы билеты продавали?
— Как можно! Нет, конечно! Деньги я зарабатывал иначе — работая грузчиком в магазине, там, кроме денег, еще и продукты всегда под рукой… А билеты менялись — на подписки, на талоны, которые, в свою очередь, менялись на грузинское вино из дегустационного зала ВДНХ…и так далее.
— Да… И вот уже 20 лет вы занимаетесь все одним и тем же. Только теперь у вас вместо театральных билетов…
— Нефть и кредиты банковские. Или, к примеру, все тот же глинозем.
— Дальше вы — выпускник, молодой специалист. Надвигается распределение, допустим, в солнечный Норильск. Или в Ачинск…
— Да… Ведь меня, к счастью, не взяли в аспирантуру. Так что пришлось распределяться. Но поскольку у меня в руках был такой мощный инструмент влияния, как билеты, я распределился хорошо. Хорошо — с точки зрения иногороднего, человека без прописки: в Электросталь, на металлургический завод имени Тевосяна. Через полтора года работы там я…
— Получил квартиру?
— Естественно. Войдя в неформальные отношения с руководящими работниками.
— На какой почве? Вы же перестали быть московским студентом и поэтому оторвались от распределения дефицита?
— Нет, нет. Билеты я из-под своего контроля не выпускал! Зачем же?.. У меня же в Москве был бизнес, и мне, чтоб вопросы решались, приходилось постоянно что-то кому-то доставать, приносить…
— Да… Везет вам, евреям! А были бы вы русский или хохол, то прозябали бы сейчас где-то в Академгородке.
— Да. Возмущался бы невыплатой зарплаты бюджетникам, перекрывал бы дорогу, стоял бы поперек нее с транспарантом «Наука — будущее России»…
О сегодняшнем дне.
— Вы смогли бы работать в правительстве, как некоторые другие олигархи?
— Я достаточно хорошо знаю историю России и уверен: что бы я ни сделал, никто мне благодарен не будет. Благодарности народа я не получу, а абстрактного желания его осчастливливать, против его воли у меня нет… Нет, пусть уж русские люди, которые чувствуют себя частью народа, идут его учить жизни…
— А сейчас, когда вы банкир, какие чувства вызывают у вас разговоры, о социальной справедливости?
— Дебильную формулу «всем все поровну» я никогда не мог воспринимать с пониманием. Для меня лично никогда не было никакого равенства, никакой справедливости… Та доктрина, которая насаждалась в стране и советским народом более или менее акцептуема, для меня всегда была абсолютно чуждой.
— Это чувство вашей отдельности ведь не ослабло со временем?
— Общественные ценности меня если касаются, то опосредованно. У меня свои обстоятельства и своя система координат. Это как религия, понимаете? Так мусульмане живут внутри христианского общества, не разделяя его идеалов и держась за свои ценности…
— Значит, если вам государство начнет объяснять, что хорошо, а что плохо, вы не можете к этому серьезно относиться?
— Я в этом и без государства разберусь.
— То есть вы только те законы готовы соблюдать, которые вам кажутся правильными? А не все подряд?
— Это, безусловно, так. Какие законы в моей системе координат являются хорошими, а какие плохими — я знаю и без государства… На доказательство того, что мы великая страна, я денег не дам.
Конечно, господин Фридман не рассказал, как он получил свои богатства. Все-таки не всякий спекулянт театральными билетами становится олигархом. Пусть это будет его тайной. Гораздо интереснее его отношение к России: оказывается, она его вообще не волнует. Сегодня это место, где можно получать сверхприбыли, и все. Иссякнут эти прибыли — можно будет перебраться в другое место. Семья уже вывезена. В России его ничего не держит.
Есть над чем задуматься нам, тем, кто здесь остается.
Все главные нынешние «демократы» — это бывшие коммунисты, причем из высокопоставленных. Это члены Политбюро, кандидаты в члены Политбюро, секретари обкомов. Тот же Яковлев, тот же Ельцин, тот же Гайдар, который руководил экономическим отделом в журнале «Коммунист», тот же Чубайс. Мало кто знает такую деталь его биографии. Он вместе с Гайдаром в 1985 году разрабатывал программу экономического реформирования страны по заданию Политбюро. А цветами торговать на ленинградском рынке — это все равно, что в 1937 году иметь рабоче-крестьянскую анкету.
И большинство из нынешних «демократов» в головах своих держат интерес не России, а Запада. Вот слова В. А. Стрелецкого, полковника, двадцать лет прослужившего в органах внутренних дел Москвы. С 1994 по 1996 годы возглавлял отдел «П» Службы безопасности Президента, занимавшийся контрразведывательным обеспечением аппарата правительства Российской Федерации.
«Если сейчас копнуть тех людей, которые находятся у власти, то греческое гражданство имеется у каждого пятого. Израильское гражданство может быть у каждого десятого. Это нормальное явление. Американские гринкарты имеют тоже достаточно большое количество людей. Тот же Бойко имел американскую гринкарту, которая открывала ему прямую дорогу к. американскому гражданству вместе с Сергеем Никитовичем Хрущевым. Отец Бойко уже давно живет в Америке, работает в одном престижном учебном заведении, которое контролируется ЦРУ. А то, что вся наша приватизация проводилась под неусыпным контролем американских спецслужб, это установлено достоверно».Как же нам относиться к государству, которое, зная все это, продолжает держать на государственной службе и Максима Бойко, и министра атомной энергии Адамова, про которого в прессе неоднократно утверждалось, что он имеет гринкарту, вид на жительство в Америке, и приводился даже номер его карты социального страхования в Америке? А Чубайс с Кохом? Ведь в Газпроме и РАО «ЕЭС России» государство имеет значимый пакет акций, оно имеет возможность влиять на кадровую политику. И влияет вот таким образом.
Государство должно взять на себя основную роль
Все это стало известно вовсе не сегодня. Еще в 1994 году несколько крупных ученых-экономистов США и России, озабоченных ходом российских реформ, решили создать совместную Группу экономических преобразований для выработки альтернативных предложений в связи с проводимым в России экономическим курсом. Накануне президентских выборов 1996 года они обратились к будущему президенту России с изложением ряда краеугольных принципов экономической политики, которые, по их мнению, должны были способствовать преодолению кризиса и оживлению российской экономики.
Основная мысль обращения была следующей. Российское правительство должно играть более важную роль в экономике. Надо равняться на правительства США, Швеции, Германии и других стран, основная забота которых — государственное регулирование экономики. Необходимо развивать государственный сектор экономики.
Необходимы активные государственные действия для предотвращения дальнейшей криминализации экономики.
Необходимо быстро найти выход из кризиса, и это можно сделать только на основе активного государственного регулирования экономических отношений. Надо действовать так же, как работал президент США Ф. Рузвельт в 1930-е годы, выводя страну из «великой депрессии». Его администрация не боялась национализировать банки и организовывать общественные работы. И соответствующая экономическая теория была — кейнсианство.
Необходим новый «социальный контракт» между правительством и обществом. Руководство страны должно обеспечить население «социальной страховочной сеткой» — пенсиями, бесплатными школами и больницами и т. д. Несоблюдение договоров и обязательств государства и фирм, прежде всего задержка выплаты зарплаты и пенсий, противоречит нормам рыночной экономики. В традиционном рыночном государстве мгновенно говорит свое слово суд, фирмы идут с молотка, а чиновники отправляются в тюрьму.
Российское правительство должно понять, что секрет рыночной экономики заключается отнюдь не в частной собственности, а скорее в конкуренции и еще раз в конкуренции.
Интересно, много ли народу у нас в стране знает об этом обращении?
В 2000 году Группа экономических преобразований решила вновь идти к российским властям со своими соображениями по ключевым аспектам российской экономической политики. Ученые опять обращают внимание на то, что надо усиливать роль государства в экономике. Экономические реформы в России нуждаются в новом старте для того, чтобы имелась возможность создать благоприятную среду как для предпринимателей, так и для наемных работников, а также консолидировать общество и раскрепостить его энергию.
Нужно устранение глубоких деформаций в рыночном механизме, создание и поддержание институциональной инфраструктуры подлинно рыночной экономики.
Нужна декриминализация экономики.
Должны быть приняты меры, обеспечивающие соблюдение определенных стандартов при приеме на работу государственных служащих, а также по освобождению процесса их найма и продвижения по служебной лестнице от политических мотивов.
Нужна политика, ориентированная на экономический рост. Увеличение производства и инвестиций, а не снижение инфляции практически до нулевого уровня должно стать первоочередной задачей государства. Темпы экономического роста могли бы быть также увеличены за счет разумного субсидирования процентных ставок по кредитам, предоставляемым частным инвесторам.
Нужна реструктуризация и конкуренция. Руководящая роль государства необходима для того, чтобы Россия могла реализовать свой потенциал в информационных технологиях, биотехнологиях и некоторых других высокотехнологичных сферах, где она располагает учеными, исследовательскими институтами и производственными мощностями. До возобновления устойчивого роста и с учетом текущих показателей развития в избранных промышленных отраслях могли бы вводиться временные импортные тарифы. Правительство должно регулировать цены основных товаров, поставляемых в условиях монопольных рынков, и обеспечивать равновесный характер регулируемых цен.
Нужен социальный договор. Только государство может обеспечить справедливое распределение выгод от нового экономического порядка. Высокие налоги на добывающие отрасли позволили бы всему российскому народу воспользоваться результатами экспорта естественных ресурсов.
Основная мысль обращения была следующей. Российское правительство должно играть более важную роль в экономике. Надо равняться на правительства США, Швеции, Германии и других стран, основная забота которых — государственное регулирование экономики. Необходимо развивать государственный сектор экономики.
Необходимы активные государственные действия для предотвращения дальнейшей криминализации экономики.
Необходимо быстро найти выход из кризиса, и это можно сделать только на основе активного государственного регулирования экономических отношений. Надо действовать так же, как работал президент США Ф. Рузвельт в 1930-е годы, выводя страну из «великой депрессии». Его администрация не боялась национализировать банки и организовывать общественные работы. И соответствующая экономическая теория была — кейнсианство.
Необходим новый «социальный контракт» между правительством и обществом. Руководство страны должно обеспечить население «социальной страховочной сеткой» — пенсиями, бесплатными школами и больницами и т. д. Несоблюдение договоров и обязательств государства и фирм, прежде всего задержка выплаты зарплаты и пенсий, противоречит нормам рыночной экономики. В традиционном рыночном государстве мгновенно говорит свое слово суд, фирмы идут с молотка, а чиновники отправляются в тюрьму.
Российское правительство должно понять, что секрет рыночной экономики заключается отнюдь не в частной собственности, а скорее в конкуренции и еще раз в конкуренции.
Интересно, много ли народу у нас в стране знает об этом обращении?
В 2000 году Группа экономических преобразований решила вновь идти к российским властям со своими соображениями по ключевым аспектам российской экономической политики. Ученые опять обращают внимание на то, что надо усиливать роль государства в экономике. Экономические реформы в России нуждаются в новом старте для того, чтобы имелась возможность создать благоприятную среду как для предпринимателей, так и для наемных работников, а также консолидировать общество и раскрепостить его энергию.
Нужно устранение глубоких деформаций в рыночном механизме, создание и поддержание институциональной инфраструктуры подлинно рыночной экономики.
Нужна декриминализация экономики.
Должны быть приняты меры, обеспечивающие соблюдение определенных стандартов при приеме на работу государственных служащих, а также по освобождению процесса их найма и продвижения по служебной лестнице от политических мотивов.
Нужна политика, ориентированная на экономический рост. Увеличение производства и инвестиций, а не снижение инфляции практически до нулевого уровня должно стать первоочередной задачей государства. Темпы экономического роста могли бы быть также увеличены за счет разумного субсидирования процентных ставок по кредитам, предоставляемым частным инвесторам.
Нужна реструктуризация и конкуренция. Руководящая роль государства необходима для того, чтобы Россия могла реализовать свой потенциал в информационных технологиях, биотехнологиях и некоторых других высокотехнологичных сферах, где она располагает учеными, исследовательскими институтами и производственными мощностями. До возобновления устойчивого роста и с учетом текущих показателей развития в избранных промышленных отраслях могли бы вводиться временные импортные тарифы. Правительство должно регулировать цены основных товаров, поставляемых в условиях монопольных рынков, и обеспечивать равновесный характер регулируемых цен.
Нужен социальный договор. Только государство может обеспечить справедливое распределение выгод от нового экономического порядка. Высокие налоги на добывающие отрасли позволили бы всему российскому народу воспользоваться результатами экспорта естественных ресурсов.