Страница:
правильное построение генетики требует изучения и организма как целой
макросистемы и клетки как целой микросистемы в организме. Это, разумеется,
не исключает, а предполагает изучение отдельных процессов развития
организма, отдельных структур клетки в общем процессе исследования.
Положение об автономности процесса наследственности, как уже
говорилось, является разновидностью откровенного идеализма. Чтобы отвести от
себя такое обвинение, морганисты ссылаются на работы Меллера по получению
рентгено-мутаций у плодовых мух и, оправдывая подобные свои работы, говорят,
что с применением рентгеновских лучей генетика преодолела свой автогенез.
Это лишний раз подтверждает, что морганизм, принимая любое внешнее
воздействие на организм (воздействие рентгеновскими лучами, колхицином) за
условия его жизни, тем самым исключает биологию развития, исключает
последовательность развития и усложнения наследственных свойств организмов.
Диалектика природы со всей очевидностью показывает биологам, что
жизненные процессы включают в себя понятия внешнего, что ассимилируемые
организмом внешние условия становятся внутренними. Отсюда мичуринской наукой
сделан вывод, что онтогенетическое развитие накладывает свою печать на
филогенез, т. е. что признаки, приобретаемые организмом в процессе развития,
наследуются.
Большинство же генетиков, по разделяемому ими основному принципу
относящиеся к неодарвинистам, с этим положением не согласно. Больше того, те
исследователи, которые исходят в своей работе из указанных выше
методологических принципов, обвиняются в неоламаркизме.
Член-корреспондент Академии наук СССР Дубинин заявляет, что попытки
биологов "направлять эволюцию организмов при помощи унаследования
приобретенных признаков просто наивны...", ибо "...ни о каком соответствии
между реакцией организма в развитии на данный мутативный фактор и между
характером вызванных мутаций не может быть и речи". По его определению, эти
наивные взгляды не что иное, как механоламаркизм.
Несколько месяцев тому назад на совещании по обсуждению проекта
программы по генетике и селекции, созванном Министерством высшего
образования, профессор Харьковского сельскохозяйственного института Л. Н.
Делоне выступил с подобными же утверждениями. На мой вопрос: "Признаете ли
вы наследование благоприобретенных признаков?" я и вся аудитория получили
четкий ответ: "Нет, не признаю".
Таковы позиции морганистов в их отношении к одному из кардинальных
вопросов эволюционного процесса.
Надо отметить, что неодарвинисты как в прошлом, так и сегодня пытались
и пытаются противопоставить Дарвина Ламарку. По этому поводу еще в 1908 г.
К. А. Тимирязев писал:
"Мне уже не раз (в течение почти сорока лет) приходилось указывать на
несостоятельность этого противопоставления Ламарка Дарвину. Если Дарвин
отзывался резко о Ламарке, то лишь по отношению к его неудачной попытке --
привлечь, в качестве объяснений формы, психические, волевые акты самого
животного, и в этом был, как показало все последующее движение науки,
совершенно прав. Зависимость же форм от среды, т. е. ту часть учения
Ламарка, которая сохранила все свое значение, Дарвин признавал с самых
первых шагов (вспомним его первый набросок в записной книжке 1837 г.) и чем
далее, тем более придавал ей значение. Только соединение этой стороны
ламаркизма с дарвинизмом и обещает полное разрешение биологической задачи"
(К. А. Тимирязев, Предисловие к книге Ж. Константена "Растения и среда".
Изд. журн. "Русская мысль", 1908 г., стр. XI).
Эти тимирязевские указания для нас, советских биологов, являются как бы
завещанием, и мы должны руководствоваться ими.
По данному вопросу нам, биологам, следует руководствоваться
диалектическим учением о формах движения и о месте в этом учении того
направления в науке, которое именуется ламаркизмом. Еще в 1906 г. товарищ
Сталин писал:
"Что же касается форм движения, что касается того, что, согласно
диалектике, мелкие, количественные, изменения в конце концов приводят к
большим, качественным, изменениям, -- то этот закон в равной мере имеет силу
и в истории природы. Менделеевская "периодическая система элементов" ясно
показывает, какое большое значение в истории природы имеет возникновение
качественных изменений из изменений количественных. Об этом же
свидетельствует в биологии теория неоламаркизма, которой уступает место
неодарвинизм" (И. Сталин, "Анархизм или социализм?", Соч., т. I, стр. 301).
Не выдерживает критики учение неодарвинистов и о мутационном процессе в
природе, как явлении беспричинном и ненаправленном.
Если принять во внимание, что "мутационный процесс не направлен в
отношении закономерностей развития особи и создает огромное число вредных,
разрушающих развитие особи наследственных изменений" (Дубинин, 1937 г.), то
становится ясным, что эволюция зашла в тупик (к счастью, только в
теоретических представлениях морганистов).
Даже неискушенный в тонкостях экспериментальной науки слушатель видит,
как велико расстояние между подобного рода утверждениями некоторой части
биологов и диалектическим методом. Диалектический метод учит о
направленности процесса развития, ибо этот процесс -- движение
поступательное, характеризующееся переходами от старого качественного
состояния к новому качественному состоянию, как развитие от простого к
сложному, от низшего к высшему.
Исключив развитие из природы, неодарвинистам ничего не остается, кроме
того, как признать старую теорию преформации. И об этому теоретики данного
направления откровенно заявляют.
"Структура комбинаций... хромосом-молекул в зиготе, -- писал в 1936 г.
Кольцов, -- предопределяет признаки развивающегося из зиготы индивидуального
фенотипа, как морфологические (рост, окраска, структурные особенности), так
и физиологические (тип обмена веществ, темп роста, плодовитость, особенности
темперамента). В этом смысле мы можем определенно утверждать, что
современная генетика вполне подтверждает старую теорию преформации". Это
утверждение Кольцова ставит точку над "i" и откровенно формулирует взгляды,
разделяемые всеми морганистами.
Итак, методологические пороки современного морганизма свидетельствуют о
том, как далеко это течение от объективной истины в познании становления
живого.
Экспериментальный материал отдельных теоретиков-морганистов показывает
тупик морганистской теории. Работы морганистов по изучению генетики
пестролистности и явлений плазматической наследственности показывают
порочность логического отрыва части от целого и абсолютизирования частного.
Не менее сильный прорыв в концепции морганизма создан последними
исследованиями по получению направленных мутаций у пневмококков, кишечной
палочки и других микроорганизмов, с которым развернута интенсивная работа
как у нас, так и за границей.
Совершенно необъяснимой для морганистов остается группа работ,
например, по генетике мыши, в частности те факты, когда восприимчивый к раку
молодняк, выкормленный иммунными самками, обнаружил значительно большую по
сравнению с нормой устойчивость к этой болезни, причем этот частичный
иммунитет передавался потомству.
Самой большой силой, раскрывающей неправоту хромосомной теории
наследственности, явились эксперименты из области гибридизации растений
путем прививки. Здесь об этом говорили многие.
Академик Т. Д. Лысенко показал, что основой направленной изменчивости
при вегетативной гибридизации является нарушение нормы и характера обмена
веществ. А нам известно, что "из обмена веществ", как учит Энгельс,
"посредством питания и выделения, -- обмена, составляющего существенную
функцию белка, -- и из свойственной белку пластичности вытекают все прочие
простейшие факторы жизни. (Энгельс, "Анти-Дюринг", 1948 г., стр. 78).
Изменение процесса ассимиляции путем прививок влечет за собой изменение
других процессов, в том числе и наследственности. Именно таким образом
происходит нарушение старой и становление новой формы реакции того или
другого организма.
В правоте сказанного убеждают многочисленные наши эксперименты и других
исследователей-мичуринцев по получению вегетативных гибридов, где, изучив
закономерности развития определенных растений, экспериментаторы управляют
процессами ассимиляции, а отсюда и построением определенного заданного типа
наследственности.
Неодарвинисты как в прошлом, так и в настоящем, исходя из беспочвенных
утверждений о независимости ядра клетки от процессов жизнедеятельности всего
организма, иными словами, независимости наследственности от изменения типа
обмена веществ, нацело отрицают реальность прививочных гибридов.
Достаточно будет указать на последние выступления таких зарубежных
генетиков, как Денн, Добжанский, Гольдшмидт, Штерн, Сакс и их последователей
в СССР -- Дубинина, Жебрака, Ромашова, Хвостовой и других.
Отказ в признании реальности прививочных гибридов не делает чести
современным неодарвинистам, ибо такие гибриды получены, они реально
существуют и со всей убедительностью раскрывают ошибочность методологических
основ морганизма.
Вегетативная гибридизация в процессе познания законов наследственности
создает промежуточное звено между явлениями половой гибридизации и, присущей
всему живому, изменчивостью наследственности организма под влиянием
жизненных условий.
Метод и экспериментальная часть вегетативной гибридизации показывают
порочность попыток отрыва части от целой системы, где протекают все
биологические процессы, в том числе и явления изменения наследственности.
Ныне на отрицании вегетативных гибридов особенно активно настаивают
представители неодарвинизма за рубежом, в связи с переводом на английский
язык работы академика Т. Д. Лысенко "О наследственности и изменчивости", в
которой изложены теоретические основы вегетативной гибридизации.
В широко развернувшейся, особенно за рубежом, дискуссии ясно видны три
тенденции. Одни авторы используют дискуссию для выступлений, преследующих
далеко не научные, а только политические, враждебные цели (Сакс); другие,
положительно относясь к многим экспериментам академика Лысенко и его
сотрудников, отрицательно относятся к мичуринским генетическим положениям
(Денн); наконец, третьи отрицают и теоретические положения и
экспериментальные данные (Добжанский).
В этом отношении особенно показательно выступление врага Советской
страны Добжанского, который является большим авторитетом для наших
морганистов, часто ими цитируется, приводится в списках литературы. Здесь не
представляет исключения и академик Шмальгаузен. В своей книге "Факторы
эволюции" для Тимирязева, Мичурина и мичуринцев он не нашел места, но зато
широко представил Добжанского. Так вот этот же Добжанский считает, что
генетикам не следует даже ставить экспериментов для проверки положений
мичуринской генетики. "Некоторые лица, -- пишет Добжанский, -- будут, по
всей вероятности удивляться, почему генетики не стремятся немедленно
повторить эти опыты. Ответ достаточно прост. Движение науки вперед сильно
нарушилось бы, если бы все ученые прерывали свою работу каждый раз, как
только кто-либо опубликовывал свои сомнительные утверждения". Не трудно
понять из этого заявления, что добжанские никогда не имели ничего общего с
наукой. Они боятся подлинной науки. Они боятся даже мысли о постановке
мичуринских экспериментов, так как они не могут быть спокойными за свою
морганистскую основу.
Наука знает достаточное количество примеров, когда подобного рода
"политика" в науке приводила к ее деградации и маразму.
В настоящее время мы свидетели такого состояния
менделевско-моргановской генетики за рубежом. Сегодня менделизм-морганизм
является слугой своего класса, класса милитаристской буржуазии. Именно
современный морганизм является средством в арсенале капиталистического мира
для "онаучивания" методов своей экспансии. Зарубежная генетическая
литература полна такого рода статей: "Перенаселение как мировая проблема",
"Дьявольский тупик (проблема перенаселения)", "Игра судьбы",
"Политико-генетика", "Естественный отбор и рождаемость" и т. п. В этих
статьях авторы (невзначай для наших менделистов) открыто признают учение
Мальтуса, проповедуют мальтузианство как науку. Исходя из этого, они требуют
ограничения рождаемости в Индии, Порто-Рико и других колониальных странах,
одновременно проявляя подозрительный интерес к состоянию рождаемости у нас и
у всех славянских народов. Они боятся высокой рождаемости в этих странах.
Главный редактор "The Journal of Heredity" Кук в 1945 г. писал: "Любая
организация мира, которая будет утверждена Большой Пятеркой и пятьюдесятью
малыми странами, будет представлять собой лишь фундамент с большими трудами
воздвигнутого здания взаимного понимания и сотрудничества... Но за красивыми
словами и большими надеждами вдали вырисовывается одна проблема, настолько
жуткая и сложная, что мы предпочитаем игнорировать ее. Это вопрос о
перенаселении... Несмотря на "презрительное" отношение некоторых мыслителей,
она все же остается зловещей тенью нашего будущего".
Кук заключает свою статью выводом: "Чтобы разрубить гордиев узел этого
поразительного парадокса, потребуются чрезвычайные меры социального порядка.
Какие же меры должны быть приняты? На этот вопрос отвечает английский
генетик Фаусет. Его отчет сводится к тому, что если не будет введен контроль
над рождаемостью, человечеству остается только одно -- "апеллировать к
древней троице: войне, болезням, голоду".
Для господствующего же класса, который не должен знать ограничения ни в
чем, в том числе и рождаемости, рекомендуется кое-что другое.
Американский генетик Райф написал книгу "Игра судьбы (Введение в
изучение наследственности человека и расовой изменчивости)", а Добжанский в
журнале "Science" поместил рецензию на эту книгу. И автор и рецензент ставят
задачу перед генетикой помочь в переработке генотипа представителей
правящего класса с тем, чтобы приспособить его "к различным формам
организации общества и к различным общественным положениям внутри него.
Такая стабильность, однако, не имеет места, и для нашей западной цивилизации
особенно характерна быстрая трансформация. При падении империй, когда
правящие классы оказываются низвергнутыми, горе бывает уделом их членов,
если они быстро не изменят свое поведение. Поэтому в эволюции психических
свойств человека может ожидаться только такая устойчивая генетическая
тенденция, а именно, что будут отбираться генотипы, которые допускают все
большую и большую пластичность и все меньшую и меньшую устойчивость
индивидуальных особенностей. В конце концов, эта тенденция приведет к тому,
что генотипические различия в индивидуальных свойствах сделаются
несущественными по сравнению с их фенотипической пластичностью. Это не
должно быть истолковано таким образом, что человечество имеет тенденцию
стать генотипически однообразным. Тенденция эволюции направлена не к
генотипическому однообразию, но к фенотипической пластичности. Естественный
отбор благоприятствует больше всего способности быстро приспосабливаться к
обстоятельствам, которые изменяются не только изо дня в день в современном
обществе, но с минуты на минуту. Генотипические различия могут сохраняться,
если они будут затушеваны фенотипической пластичностью"... (Добжанский,
рецензия на книгу Райф "Игра судьбы").
Обоснование расизма, евгеника -- вот что приковывает внимание
современной моргановской генетики.
Это стремления, чаяния не отдельных буржуазных биологов. Этими идеями
пронизана вся так называемая "международная ассоциация генетиков".
В июле сего года состоялся восьмой международный генетический конгресс.
Мы еще не знаем его итогов. Но не так давно в "The Journal of Heredity" уже
была опубликована информация о подготовке к съезду, его характере.
Согласно этой информации, сфера работ конгресса следующая:
"Организационный комитет постановил исключить из плана работ конгресса
доклады, целиком посвященные приложению генетики к практическому
животноводству и растениеводству.
Животноводы имеют свои собственные международные конгрессы, и их-то и
следует рассматривать как место для таких докладов.
Содержание докладов по генетике человека никаким ограничениям не
подлежит.
Программа работ конгресса еще не установлена. Организационный комитет
постановил на данный момент объявить только одну специальную секцию, а
именно Секцию Генетики человека"...
Все это показывает, кому и чему служит менделевско-моргановская
генетика. Устроителей конгресса и их хозяев не интересуют проблемы селекции
и способы повышения продуктивности сельскохозяйственных растений и животных.
Евгеника -- вот главный объект и забот и место приложения их выводов.
Таков характер логического развития и сегодняшнего состояния мировой
генетики, перед которой преклоняются наши отечественные морганисты. А ведь
не дальше как два года тому назад наш морганист профессор Жебрак в журнале
"Science", обращаясь к реакционному Саксу и им подобным, писал: "Вместе с
американскими учеными, мы, работающие в этой же научной области в России,
строим общую биологию мирового масштаба".
Только в прошлом году член-корреспондент Академии наук СССР Дубинин в
том же журнале "Science" осветил нам, кто эти генетики и чем они занимаются.
Воспевая достижения "мировой генетики", в частности работы наших
заклятых врагов (Добжанского, Тимофеева-Рессовского, а также морганистов
Стертеванта, Гордона и других), Дубинин считает, что наши отечественные
морганисты не отстают от зарубежных, а во многом идут впереди.
Воспевая работы наших и зарубежных морганистов, Дубинин вычеркнул из
истории генетики Мичурина и мичуринцев. Для него таковые не существуют.
Мичуринцы гордятся тем, что им не по пути с Дубининым, Жебраком,
Шмальгаузеном. Но мичуринцы ставят вопрос:
Доколе же вы, исповедующие лженауку, вы, популяризаторы и оруженосцы
ее, не поймете, что пути советского ученого и зарубежных проповедников
идеализма в биологии совершенно противоположны и никогда не примиримы?
Сегодня, после доклада академика Лысенко, вы теряете мужество в защите
идеализма. Наберитесь же мужества признать свои ошибки и сказать во весь
голос, что вы ошибаетесь.
Выступление Рапопорта говорит, что морганисты, сохраняя старую свою
основу, перекрашиваются. Происходит очередная мимикрия. (Аплодисменты.)
Академик П. П. Лобанов. Объявляю перерыв до вечера.
(Заседание закрывается.)
Академик П. П. Лобанов. Продолжаем работу нашей сессии. Слово
предоставляется тов. И. И. Хорошилову.
Агроном И. И. Хорошилов (Ростовское областное управление сельского
хозяйства). На настоящей сессии Академии сельскохозяйственных наук имени В.
И. Ленина обсуждается вопрос о положении в биологической науке. Может
показаться, что спор между формальными генетиками и агробиологами носит
чисто теоретический характер и поэтому он не касается нас, работников
производства. На самом деле это не так.
Наша советская наука не может отгораживаться от производства, она
должна быть связана постоянными живыми нитями с производством и служить делу
укрепления хозяйственной и политической мощи страны. Только такая наука
оправдывает свое назначение.
Отличительной особенностью нашего социалистического строя и является
то, что все отрасли народного хозяйства могут и должны планироваться.
Поэтому всякое полезное открытие в науке получает всеобщее распространение.
Советская агробиологическая наука близка нам, работника производства,
она постоянно связана с нами, она помогает нам в практической работе, в
получении высоких и устойчивых урожаев, в подъеме всех отраслей сельского
хозяйства.
Агротехнические и другие приемы, разработанные советскими биологами во
главе с академиком Лысенко, получили всеобщее признание и широкое
распространение на полях нашей страны. Яровизация зерновых культур,
яровизация картофеля, летние посадки картофеля, выращивание семян на высоком
агротехническом фоне с целью воспитания высокоурожайных свойств у них и
многие другие приемы проверены на миллионах гектаров, и в высокой
эффективности их не сомневаются ни агрономы ни рядовые колхозники.
Новые сорта, выведенные генетиками мичуринской школы, дают прекрасные
результаты. Озимая пшеница Одесская 3, например, в текущем году, по данным
Госсортсети в нашей области, превосходит по урожайности ранее районированные
сорта в среднем на 4-7 ц с гектара.
Задача работников сельского хозяйства заключается сейчас в том, чтобы
эти сорта, выведенные советскими агробиологами, поставить в такие условия
возделывания, в которых они обеспечивали бы высокие и устойчивые урожаи
независимо от условий погоды. Для этого нужно быстрее осваивать травопольную
систему земледелия, тесно сочетать на практике учение Мичурина и Вильямса.
С победой колхозного строя открылась широкая дорога для быстрейшего
внедрения науки в сельскохозяйственное производство.
Передовое учение академика В. Р. Вильямса о травопольной системе
земледелия, всемерно поддерживаемое партией и правительством, будучи
применено на практике, не замедлило показать свою могучую силу. Травопольные
МТС, организованные в различных районах страны, в том числе и в Ростовской
области, за короткий срок убедили даже самых закоренелых маловеров в полном
превосходстве травопольной системы земледелия над паровой. Эти МТС показали,
что только многопольные севообороты с травосеянием и черными или ранними
парами, с применением правильной системы обработки почвы, полезащитными
лесными полосами и применением системы удобрений в состоянии не только
поддерживать, но и значительно повышать плодородие почвы и тем обеспечивать
получение высоких и устойчивых урожаев.
В огромной роли травопольной системы земледелия ранее других в нашей
области убедились колхозы Миллеровской МТС. Так, колхоз "Новая жизнь",
приступивший к освоению многопольных севооборотов с травосеянием и чистыми
парами с 1934 г., уже к 1941 г. добился резкого повышения урожаев зерновых
культур. Если в 1934 г., в начальный период введения севооборотов, урожай
зерновых культур в этом колхозе составлял 4,2 ц с гектара, то в 1935 он
поднялся до 6,0 ц, в 1937 -- до 8,9 ц, в 1939 -- до 10,5 ц и в 1941 -- до
11,4 ц с гектара. Таким образом, уже через 5-7 лет урожайность зерновых
культур возросла более чем вдвое. Но это только начало благотворного влияния
травопольной системы земледелия.
Нет сомнения в том, что по мере повышения плодородия почвы, с каждой
ротацией севооборота, урожайность зерновых, да и других культур должна
повышаться еще более высокими темпами.
Характерно, что с внедрением травопольной системы земледелия в колхозах
Миллеровской МТС, несмотря на некоторое сокращение площади под зерновыми
культурами, значительно возросло производство зерновой и другой продукции на
одного трудоспособного колхозника и на один трудодень.
Огромнейшее влияние травопольной системы земледелия на урожай зерновых
культур было блестяще подтверждено и другими колхозами нашей области, в
особенности колхозом имени Сталина, Сальского района. Здесь до введения
севооборотов, при бессистемном использовании земель, урожай зерновых культур
в среднем за 1921-1933 гг. составлял только 7,7 ц с гектара. После введения
паропропашных севооборотов урожай зерновых культур за 1934-1936 гг. поднялся
до 11,3 ц с гектара, а при освоении травопольных севооборотов за последние
четыре предвоенных года урожай зерновых достиг в среднем 20,5 ц с гектара.
Только за четыре года действия травопольных севооборотов урожайность
зерновых культур поднялась на 9,2 ц с гектара, или на 81%.
Нарушение правильных севооборотов в период немецкой оккупации
отрицательно сказалось на культуре полей и урожайности всех
сельскохозяйственных культур колхозов и совхозов Дона. Однако там, где
севообороты были достаточно освоены до войны и культура земледелия была
поднята на должную высоту, колхозы быстрее оправились от ран, нанесенных
разорительной оккупацией.
Колхозы Миллеровской МТС, перешедшие к травопольной системе земледелия,
получили в 1944 г. урожай зерновых культур на 40% выше, чем остальные
колхозы Криворожского района. Еще большая разница в урожаях зерновых культур
в колхозах, освоивших и не освоивших травопольный севооборот, проявилась в
последующие, менее благоприятные в погодном отношении годы.
В исключительной эффективности травопольной системы земледелия в
послевоенный период наглядно убеждают производственные показатели колхоза
имени Сталина, Сальского района. Его данные тем более показательны, что даже
при сопоставлении с Сальским районом, являющимся передовым в Ростовской
области, колхоз имени Сталина резко выделяется уровнем и устойчивостью своих
макросистемы и клетки как целой микросистемы в организме. Это, разумеется,
не исключает, а предполагает изучение отдельных процессов развития
организма, отдельных структур клетки в общем процессе исследования.
Положение об автономности процесса наследственности, как уже
говорилось, является разновидностью откровенного идеализма. Чтобы отвести от
себя такое обвинение, морганисты ссылаются на работы Меллера по получению
рентгено-мутаций у плодовых мух и, оправдывая подобные свои работы, говорят,
что с применением рентгеновских лучей генетика преодолела свой автогенез.
Это лишний раз подтверждает, что морганизм, принимая любое внешнее
воздействие на организм (воздействие рентгеновскими лучами, колхицином) за
условия его жизни, тем самым исключает биологию развития, исключает
последовательность развития и усложнения наследственных свойств организмов.
Диалектика природы со всей очевидностью показывает биологам, что
жизненные процессы включают в себя понятия внешнего, что ассимилируемые
организмом внешние условия становятся внутренними. Отсюда мичуринской наукой
сделан вывод, что онтогенетическое развитие накладывает свою печать на
филогенез, т. е. что признаки, приобретаемые организмом в процессе развития,
наследуются.
Большинство же генетиков, по разделяемому ими основному принципу
относящиеся к неодарвинистам, с этим положением не согласно. Больше того, те
исследователи, которые исходят в своей работе из указанных выше
методологических принципов, обвиняются в неоламаркизме.
Член-корреспондент Академии наук СССР Дубинин заявляет, что попытки
биологов "направлять эволюцию организмов при помощи унаследования
приобретенных признаков просто наивны...", ибо "...ни о каком соответствии
между реакцией организма в развитии на данный мутативный фактор и между
характером вызванных мутаций не может быть и речи". По его определению, эти
наивные взгляды не что иное, как механоламаркизм.
Несколько месяцев тому назад на совещании по обсуждению проекта
программы по генетике и селекции, созванном Министерством высшего
образования, профессор Харьковского сельскохозяйственного института Л. Н.
Делоне выступил с подобными же утверждениями. На мой вопрос: "Признаете ли
вы наследование благоприобретенных признаков?" я и вся аудитория получили
четкий ответ: "Нет, не признаю".
Таковы позиции морганистов в их отношении к одному из кардинальных
вопросов эволюционного процесса.
Надо отметить, что неодарвинисты как в прошлом, так и сегодня пытались
и пытаются противопоставить Дарвина Ламарку. По этому поводу еще в 1908 г.
К. А. Тимирязев писал:
"Мне уже не раз (в течение почти сорока лет) приходилось указывать на
несостоятельность этого противопоставления Ламарка Дарвину. Если Дарвин
отзывался резко о Ламарке, то лишь по отношению к его неудачной попытке --
привлечь, в качестве объяснений формы, психические, волевые акты самого
животного, и в этом был, как показало все последующее движение науки,
совершенно прав. Зависимость же форм от среды, т. е. ту часть учения
Ламарка, которая сохранила все свое значение, Дарвин признавал с самых
первых шагов (вспомним его первый набросок в записной книжке 1837 г.) и чем
далее, тем более придавал ей значение. Только соединение этой стороны
ламаркизма с дарвинизмом и обещает полное разрешение биологической задачи"
(К. А. Тимирязев, Предисловие к книге Ж. Константена "Растения и среда".
Изд. журн. "Русская мысль", 1908 г., стр. XI).
Эти тимирязевские указания для нас, советских биологов, являются как бы
завещанием, и мы должны руководствоваться ими.
По данному вопросу нам, биологам, следует руководствоваться
диалектическим учением о формах движения и о месте в этом учении того
направления в науке, которое именуется ламаркизмом. Еще в 1906 г. товарищ
Сталин писал:
"Что же касается форм движения, что касается того, что, согласно
диалектике, мелкие, количественные, изменения в конце концов приводят к
большим, качественным, изменениям, -- то этот закон в равной мере имеет силу
и в истории природы. Менделеевская "периодическая система элементов" ясно
показывает, какое большое значение в истории природы имеет возникновение
качественных изменений из изменений количественных. Об этом же
свидетельствует в биологии теория неоламаркизма, которой уступает место
неодарвинизм" (И. Сталин, "Анархизм или социализм?", Соч., т. I, стр. 301).
Не выдерживает критики учение неодарвинистов и о мутационном процессе в
природе, как явлении беспричинном и ненаправленном.
Если принять во внимание, что "мутационный процесс не направлен в
отношении закономерностей развития особи и создает огромное число вредных,
разрушающих развитие особи наследственных изменений" (Дубинин, 1937 г.), то
становится ясным, что эволюция зашла в тупик (к счастью, только в
теоретических представлениях морганистов).
Даже неискушенный в тонкостях экспериментальной науки слушатель видит,
как велико расстояние между подобного рода утверждениями некоторой части
биологов и диалектическим методом. Диалектический метод учит о
направленности процесса развития, ибо этот процесс -- движение
поступательное, характеризующееся переходами от старого качественного
состояния к новому качественному состоянию, как развитие от простого к
сложному, от низшего к высшему.
Исключив развитие из природы, неодарвинистам ничего не остается, кроме
того, как признать старую теорию преформации. И об этому теоретики данного
направления откровенно заявляют.
"Структура комбинаций... хромосом-молекул в зиготе, -- писал в 1936 г.
Кольцов, -- предопределяет признаки развивающегося из зиготы индивидуального
фенотипа, как морфологические (рост, окраска, структурные особенности), так
и физиологические (тип обмена веществ, темп роста, плодовитость, особенности
темперамента). В этом смысле мы можем определенно утверждать, что
современная генетика вполне подтверждает старую теорию преформации". Это
утверждение Кольцова ставит точку над "i" и откровенно формулирует взгляды,
разделяемые всеми морганистами.
Итак, методологические пороки современного морганизма свидетельствуют о
том, как далеко это течение от объективной истины в познании становления
живого.
Экспериментальный материал отдельных теоретиков-морганистов показывает
тупик морганистской теории. Работы морганистов по изучению генетики
пестролистности и явлений плазматической наследственности показывают
порочность логического отрыва части от целого и абсолютизирования частного.
Не менее сильный прорыв в концепции морганизма создан последними
исследованиями по получению направленных мутаций у пневмококков, кишечной
палочки и других микроорганизмов, с которым развернута интенсивная работа
как у нас, так и за границей.
Совершенно необъяснимой для морганистов остается группа работ,
например, по генетике мыши, в частности те факты, когда восприимчивый к раку
молодняк, выкормленный иммунными самками, обнаружил значительно большую по
сравнению с нормой устойчивость к этой болезни, причем этот частичный
иммунитет передавался потомству.
Самой большой силой, раскрывающей неправоту хромосомной теории
наследственности, явились эксперименты из области гибридизации растений
путем прививки. Здесь об этом говорили многие.
Академик Т. Д. Лысенко показал, что основой направленной изменчивости
при вегетативной гибридизации является нарушение нормы и характера обмена
веществ. А нам известно, что "из обмена веществ", как учит Энгельс,
"посредством питания и выделения, -- обмена, составляющего существенную
функцию белка, -- и из свойственной белку пластичности вытекают все прочие
простейшие факторы жизни. (Энгельс, "Анти-Дюринг", 1948 г., стр. 78).
Изменение процесса ассимиляции путем прививок влечет за собой изменение
других процессов, в том числе и наследственности. Именно таким образом
происходит нарушение старой и становление новой формы реакции того или
другого организма.
В правоте сказанного убеждают многочисленные наши эксперименты и других
исследователей-мичуринцев по получению вегетативных гибридов, где, изучив
закономерности развития определенных растений, экспериментаторы управляют
процессами ассимиляции, а отсюда и построением определенного заданного типа
наследственности.
Неодарвинисты как в прошлом, так и в настоящем, исходя из беспочвенных
утверждений о независимости ядра клетки от процессов жизнедеятельности всего
организма, иными словами, независимости наследственности от изменения типа
обмена веществ, нацело отрицают реальность прививочных гибридов.
Достаточно будет указать на последние выступления таких зарубежных
генетиков, как Денн, Добжанский, Гольдшмидт, Штерн, Сакс и их последователей
в СССР -- Дубинина, Жебрака, Ромашова, Хвостовой и других.
Отказ в признании реальности прививочных гибридов не делает чести
современным неодарвинистам, ибо такие гибриды получены, они реально
существуют и со всей убедительностью раскрывают ошибочность методологических
основ морганизма.
Вегетативная гибридизация в процессе познания законов наследственности
создает промежуточное звено между явлениями половой гибридизации и, присущей
всему живому, изменчивостью наследственности организма под влиянием
жизненных условий.
Метод и экспериментальная часть вегетативной гибридизации показывают
порочность попыток отрыва части от целой системы, где протекают все
биологические процессы, в том числе и явления изменения наследственности.
Ныне на отрицании вегетативных гибридов особенно активно настаивают
представители неодарвинизма за рубежом, в связи с переводом на английский
язык работы академика Т. Д. Лысенко "О наследственности и изменчивости", в
которой изложены теоретические основы вегетативной гибридизации.
В широко развернувшейся, особенно за рубежом, дискуссии ясно видны три
тенденции. Одни авторы используют дискуссию для выступлений, преследующих
далеко не научные, а только политические, враждебные цели (Сакс); другие,
положительно относясь к многим экспериментам академика Лысенко и его
сотрудников, отрицательно относятся к мичуринским генетическим положениям
(Денн); наконец, третьи отрицают и теоретические положения и
экспериментальные данные (Добжанский).
В этом отношении особенно показательно выступление врага Советской
страны Добжанского, который является большим авторитетом для наших
морганистов, часто ими цитируется, приводится в списках литературы. Здесь не
представляет исключения и академик Шмальгаузен. В своей книге "Факторы
эволюции" для Тимирязева, Мичурина и мичуринцев он не нашел места, но зато
широко представил Добжанского. Так вот этот же Добжанский считает, что
генетикам не следует даже ставить экспериментов для проверки положений
мичуринской генетики. "Некоторые лица, -- пишет Добжанский, -- будут, по
всей вероятности удивляться, почему генетики не стремятся немедленно
повторить эти опыты. Ответ достаточно прост. Движение науки вперед сильно
нарушилось бы, если бы все ученые прерывали свою работу каждый раз, как
только кто-либо опубликовывал свои сомнительные утверждения". Не трудно
понять из этого заявления, что добжанские никогда не имели ничего общего с
наукой. Они боятся подлинной науки. Они боятся даже мысли о постановке
мичуринских экспериментов, так как они не могут быть спокойными за свою
морганистскую основу.
Наука знает достаточное количество примеров, когда подобного рода
"политика" в науке приводила к ее деградации и маразму.
В настоящее время мы свидетели такого состояния
менделевско-моргановской генетики за рубежом. Сегодня менделизм-морганизм
является слугой своего класса, класса милитаристской буржуазии. Именно
современный морганизм является средством в арсенале капиталистического мира
для "онаучивания" методов своей экспансии. Зарубежная генетическая
литература полна такого рода статей: "Перенаселение как мировая проблема",
"Дьявольский тупик (проблема перенаселения)", "Игра судьбы",
"Политико-генетика", "Естественный отбор и рождаемость" и т. п. В этих
статьях авторы (невзначай для наших менделистов) открыто признают учение
Мальтуса, проповедуют мальтузианство как науку. Исходя из этого, они требуют
ограничения рождаемости в Индии, Порто-Рико и других колониальных странах,
одновременно проявляя подозрительный интерес к состоянию рождаемости у нас и
у всех славянских народов. Они боятся высокой рождаемости в этих странах.
Главный редактор "The Journal of Heredity" Кук в 1945 г. писал: "Любая
организация мира, которая будет утверждена Большой Пятеркой и пятьюдесятью
малыми странами, будет представлять собой лишь фундамент с большими трудами
воздвигнутого здания взаимного понимания и сотрудничества... Но за красивыми
словами и большими надеждами вдали вырисовывается одна проблема, настолько
жуткая и сложная, что мы предпочитаем игнорировать ее. Это вопрос о
перенаселении... Несмотря на "презрительное" отношение некоторых мыслителей,
она все же остается зловещей тенью нашего будущего".
Кук заключает свою статью выводом: "Чтобы разрубить гордиев узел этого
поразительного парадокса, потребуются чрезвычайные меры социального порядка.
Какие же меры должны быть приняты? На этот вопрос отвечает английский
генетик Фаусет. Его отчет сводится к тому, что если не будет введен контроль
над рождаемостью, человечеству остается только одно -- "апеллировать к
древней троице: войне, болезням, голоду".
Для господствующего же класса, который не должен знать ограничения ни в
чем, в том числе и рождаемости, рекомендуется кое-что другое.
Американский генетик Райф написал книгу "Игра судьбы (Введение в
изучение наследственности человека и расовой изменчивости)", а Добжанский в
журнале "Science" поместил рецензию на эту книгу. И автор и рецензент ставят
задачу перед генетикой помочь в переработке генотипа представителей
правящего класса с тем, чтобы приспособить его "к различным формам
организации общества и к различным общественным положениям внутри него.
Такая стабильность, однако, не имеет места, и для нашей западной цивилизации
особенно характерна быстрая трансформация. При падении империй, когда
правящие классы оказываются низвергнутыми, горе бывает уделом их членов,
если они быстро не изменят свое поведение. Поэтому в эволюции психических
свойств человека может ожидаться только такая устойчивая генетическая
тенденция, а именно, что будут отбираться генотипы, которые допускают все
большую и большую пластичность и все меньшую и меньшую устойчивость
индивидуальных особенностей. В конце концов, эта тенденция приведет к тому,
что генотипические различия в индивидуальных свойствах сделаются
несущественными по сравнению с их фенотипической пластичностью. Это не
должно быть истолковано таким образом, что человечество имеет тенденцию
стать генотипически однообразным. Тенденция эволюции направлена не к
генотипическому однообразию, но к фенотипической пластичности. Естественный
отбор благоприятствует больше всего способности быстро приспосабливаться к
обстоятельствам, которые изменяются не только изо дня в день в современном
обществе, но с минуты на минуту. Генотипические различия могут сохраняться,
если они будут затушеваны фенотипической пластичностью"... (Добжанский,
рецензия на книгу Райф "Игра судьбы").
Обоснование расизма, евгеника -- вот что приковывает внимание
современной моргановской генетики.
Это стремления, чаяния не отдельных буржуазных биологов. Этими идеями
пронизана вся так называемая "международная ассоциация генетиков".
В июле сего года состоялся восьмой международный генетический конгресс.
Мы еще не знаем его итогов. Но не так давно в "The Journal of Heredity" уже
была опубликована информация о подготовке к съезду, его характере.
Согласно этой информации, сфера работ конгресса следующая:
"Организационный комитет постановил исключить из плана работ конгресса
доклады, целиком посвященные приложению генетики к практическому
животноводству и растениеводству.
Животноводы имеют свои собственные международные конгрессы, и их-то и
следует рассматривать как место для таких докладов.
Содержание докладов по генетике человека никаким ограничениям не
подлежит.
Программа работ конгресса еще не установлена. Организационный комитет
постановил на данный момент объявить только одну специальную секцию, а
именно Секцию Генетики человека"...
Все это показывает, кому и чему служит менделевско-моргановская
генетика. Устроителей конгресса и их хозяев не интересуют проблемы селекции
и способы повышения продуктивности сельскохозяйственных растений и животных.
Евгеника -- вот главный объект и забот и место приложения их выводов.
Таков характер логического развития и сегодняшнего состояния мировой
генетики, перед которой преклоняются наши отечественные морганисты. А ведь
не дальше как два года тому назад наш морганист профессор Жебрак в журнале
"Science", обращаясь к реакционному Саксу и им подобным, писал: "Вместе с
американскими учеными, мы, работающие в этой же научной области в России,
строим общую биологию мирового масштаба".
Только в прошлом году член-корреспондент Академии наук СССР Дубинин в
том же журнале "Science" осветил нам, кто эти генетики и чем они занимаются.
Воспевая достижения "мировой генетики", в частности работы наших
заклятых врагов (Добжанского, Тимофеева-Рессовского, а также морганистов
Стертеванта, Гордона и других), Дубинин считает, что наши отечественные
морганисты не отстают от зарубежных, а во многом идут впереди.
Воспевая работы наших и зарубежных морганистов, Дубинин вычеркнул из
истории генетики Мичурина и мичуринцев. Для него таковые не существуют.
Мичуринцы гордятся тем, что им не по пути с Дубининым, Жебраком,
Шмальгаузеном. Но мичуринцы ставят вопрос:
Доколе же вы, исповедующие лженауку, вы, популяризаторы и оруженосцы
ее, не поймете, что пути советского ученого и зарубежных проповедников
идеализма в биологии совершенно противоположны и никогда не примиримы?
Сегодня, после доклада академика Лысенко, вы теряете мужество в защите
идеализма. Наберитесь же мужества признать свои ошибки и сказать во весь
голос, что вы ошибаетесь.
Выступление Рапопорта говорит, что морганисты, сохраняя старую свою
основу, перекрашиваются. Происходит очередная мимикрия. (Аплодисменты.)
Академик П. П. Лобанов. Объявляю перерыв до вечера.
(Заседание закрывается.)
Академик П. П. Лобанов. Продолжаем работу нашей сессии. Слово
предоставляется тов. И. И. Хорошилову.
Агроном И. И. Хорошилов (Ростовское областное управление сельского
хозяйства). На настоящей сессии Академии сельскохозяйственных наук имени В.
И. Ленина обсуждается вопрос о положении в биологической науке. Может
показаться, что спор между формальными генетиками и агробиологами носит
чисто теоретический характер и поэтому он не касается нас, работников
производства. На самом деле это не так.
Наша советская наука не может отгораживаться от производства, она
должна быть связана постоянными живыми нитями с производством и служить делу
укрепления хозяйственной и политической мощи страны. Только такая наука
оправдывает свое назначение.
Отличительной особенностью нашего социалистического строя и является
то, что все отрасли народного хозяйства могут и должны планироваться.
Поэтому всякое полезное открытие в науке получает всеобщее распространение.
Советская агробиологическая наука близка нам, работника производства,
она постоянно связана с нами, она помогает нам в практической работе, в
получении высоких и устойчивых урожаев, в подъеме всех отраслей сельского
хозяйства.
Агротехнические и другие приемы, разработанные советскими биологами во
главе с академиком Лысенко, получили всеобщее признание и широкое
распространение на полях нашей страны. Яровизация зерновых культур,
яровизация картофеля, летние посадки картофеля, выращивание семян на высоком
агротехническом фоне с целью воспитания высокоурожайных свойств у них и
многие другие приемы проверены на миллионах гектаров, и в высокой
эффективности их не сомневаются ни агрономы ни рядовые колхозники.
Новые сорта, выведенные генетиками мичуринской школы, дают прекрасные
результаты. Озимая пшеница Одесская 3, например, в текущем году, по данным
Госсортсети в нашей области, превосходит по урожайности ранее районированные
сорта в среднем на 4-7 ц с гектара.
Задача работников сельского хозяйства заключается сейчас в том, чтобы
эти сорта, выведенные советскими агробиологами, поставить в такие условия
возделывания, в которых они обеспечивали бы высокие и устойчивые урожаи
независимо от условий погоды. Для этого нужно быстрее осваивать травопольную
систему земледелия, тесно сочетать на практике учение Мичурина и Вильямса.
С победой колхозного строя открылась широкая дорога для быстрейшего
внедрения науки в сельскохозяйственное производство.
Передовое учение академика В. Р. Вильямса о травопольной системе
земледелия, всемерно поддерживаемое партией и правительством, будучи
применено на практике, не замедлило показать свою могучую силу. Травопольные
МТС, организованные в различных районах страны, в том числе и в Ростовской
области, за короткий срок убедили даже самых закоренелых маловеров в полном
превосходстве травопольной системы земледелия над паровой. Эти МТС показали,
что только многопольные севообороты с травосеянием и черными или ранними
парами, с применением правильной системы обработки почвы, полезащитными
лесными полосами и применением системы удобрений в состоянии не только
поддерживать, но и значительно повышать плодородие почвы и тем обеспечивать
получение высоких и устойчивых урожаев.
В огромной роли травопольной системы земледелия ранее других в нашей
области убедились колхозы Миллеровской МТС. Так, колхоз "Новая жизнь",
приступивший к освоению многопольных севооборотов с травосеянием и чистыми
парами с 1934 г., уже к 1941 г. добился резкого повышения урожаев зерновых
культур. Если в 1934 г., в начальный период введения севооборотов, урожай
зерновых культур в этом колхозе составлял 4,2 ц с гектара, то в 1935 он
поднялся до 6,0 ц, в 1937 -- до 8,9 ц, в 1939 -- до 10,5 ц и в 1941 -- до
11,4 ц с гектара. Таким образом, уже через 5-7 лет урожайность зерновых
культур возросла более чем вдвое. Но это только начало благотворного влияния
травопольной системы земледелия.
Нет сомнения в том, что по мере повышения плодородия почвы, с каждой
ротацией севооборота, урожайность зерновых, да и других культур должна
повышаться еще более высокими темпами.
Характерно, что с внедрением травопольной системы земледелия в колхозах
Миллеровской МТС, несмотря на некоторое сокращение площади под зерновыми
культурами, значительно возросло производство зерновой и другой продукции на
одного трудоспособного колхозника и на один трудодень.
Огромнейшее влияние травопольной системы земледелия на урожай зерновых
культур было блестяще подтверждено и другими колхозами нашей области, в
особенности колхозом имени Сталина, Сальского района. Здесь до введения
севооборотов, при бессистемном использовании земель, урожай зерновых культур
в среднем за 1921-1933 гг. составлял только 7,7 ц с гектара. После введения
паропропашных севооборотов урожай зерновых культур за 1934-1936 гг. поднялся
до 11,3 ц с гектара, а при освоении травопольных севооборотов за последние
четыре предвоенных года урожай зерновых достиг в среднем 20,5 ц с гектара.
Только за четыре года действия травопольных севооборотов урожайность
зерновых культур поднялась на 9,2 ц с гектара, или на 81%.
Нарушение правильных севооборотов в период немецкой оккупации
отрицательно сказалось на культуре полей и урожайности всех
сельскохозяйственных культур колхозов и совхозов Дона. Однако там, где
севообороты были достаточно освоены до войны и культура земледелия была
поднята на должную высоту, колхозы быстрее оправились от ран, нанесенных
разорительной оккупацией.
Колхозы Миллеровской МТС, перешедшие к травопольной системе земледелия,
получили в 1944 г. урожай зерновых культур на 40% выше, чем остальные
колхозы Криворожского района. Еще большая разница в урожаях зерновых культур
в колхозах, освоивших и не освоивших травопольный севооборот, проявилась в
последующие, менее благоприятные в погодном отношении годы.
В исключительной эффективности травопольной системы земледелия в
послевоенный период наглядно убеждают производственные показатели колхоза
имени Сталина, Сальского района. Его данные тем более показательны, что даже
при сопоставлении с Сальским районом, являющимся передовым в Ростовской
области, колхоз имени Сталина резко выделяется уровнем и устойчивостью своих