Страница:
социологов в использовании законов борьбы за существование в природе, в
переносе их только на человеческое общество в духе мальтузианства. Тов.
Лысенко и его сторонники, -- повторяю, -- не дали ни одного нового аргумента
в пользу своих позиций, кроме тех, которые приводил в свое время Дюринг и
которые опровергнуты в "Анти-Дюринге" Энгельсом.
Если место в письме Энгельса к Лаврову внушает сомнение в правильности
интерпретации, то давайте изучать "Анти-Дюринг" Энгельса не по форме, а по
существу.
Здесь у меня есть "Анти-Дюринг"; можно это повторить; в конце концов:
повторенье -- мать ученья. Что же написано в "Литературной газете"?
"Энгельс считал учение о внутривидовой конкуренции в природе настолько
вредным, что полагал необходимым воевать с этим учением".
"Но совершенно очевидно, что учение о внутривидовой конкуренции, якобы
неизбежно вытекающей из-за недостатка пищи для всех народившихся особей,
есть учение Мальтуса, опровергнутое и отброшенное классиками
марксизма-ленинизма" (Авакян и др. "Литературная газета", No59, 1947 г.).
Теперь читаю, что писал Энгельс в "Анти-Дюринге", в книге, которую он
считал необходимым довести до сведения широкого читателя, до сведения
мировой общественности, а не только в частном письме к Лаврову, предполагая,
что Лавров достаточно грамотен, чтобы понять его мысли:
"Прежде всего Дарвину ставится в упрек, что он перенес теорию
народонаселения Мальтуса из политической экономии в естествознание, что он
находится во власти понятий животновода, что в своей теории борьбы за
существование он предается ненаучной полупоэзии и что весь дарвинизм, за
вычетом того, что заимствовано им у Ламарка, представляет изрядную долю
зверства, направленного против человечности" (Ф. Энгельс, "Анти-Дюринг",
1948 г., стр. 64).
Изложивши далее с исключительной точностью историческое содержание
теории Дарвина, как теории отбора, основанного на индивидуальных
особенностях отдельных особей, определяющих преимущества перед другими
особями того же вида в борьбе за существование, Энгельс дает в заключение
прямой ответ господину Дюрингу:
"...Дарвину вовсе не приходило в голову говорить, что происхождение
идеи борьбы за существование следует искать у Мальтуса. Он говорит только,
что его теория борьбы за существование есть теория Мальтуса, примененная ко
всему миру растений и животных".
И далее:
И подобно тому как закон заработной платы сохранил свое значение и
после того, как давно уже заглохли мальтузианские доводы, которыми его
обосновывал Рикардо, точно так же и борьба за существование может
происходить в природе помимо какого бы то ни было мальтузианского ее
истолкования (там же, стр. 65-66).
Вот чему учат классики марксизма: брать у врага достижения науки, но
подчинять их интересам рабочего класса. Почему же нас сейчас хотят обязать
отречься от менделизма с его конкретным содержанием фактов?
У Маркса мы видим прямое подтверждение и высокоположительную оценку
открытой Дарвином геометрической прогрессии, или, что то же, факта
перенаселения в царстве животных и растений. Более того, -- Дарвин опроверг
мальтусовскую теорию перенаселения в человеческом обществе, потому что
доказал существование перенаселения в мире животных и растений.
Что делают сторонники Лысенко для того, чтобы защитить его престиж даже
там, где сделаны грубейшие ошибки против марксизма?
Тов. Авакян и другие в своей уже упоминавшейся статье в "Литературной
газете" прибегли к фальсификации мыслей К. Маркса. Они цитируют одно яркое
место из "Теории прибавочной стоимости" Маркса, но предусмотрительно
опускают предшествовавшие этому месту две фразы. Вот эта цитата в ее полном
виде:
"Дарвин в своем превосходном сочинении не видел, что он опровергает
теорию Мальтуса, открывая в царстве животных и растений "геометрическую"
прогрессию. Теория Мальтуса основывается как раз на том, что он уоллесовскую
геометрическую прогрессию человека противопоставляет химерической
"арифметической" прогрессии животных и растений. В произведении Дарвина,
например, в обсуждении причин вымирания видов, заключается и детальное -- не
говоря об его основном принципе -- естественно-историческое опровержение
мальтусовской теории" (К. Маркс. "Теории прибавочной стоимости", т. II,
часть I, стр. 209).
Таким образом, у Маркса мы видим прямое подтверждение и высоко
положительную оценку открытой Дарвином геометрической прогрессии в царстве
животных и растений. Более того, только вдумываясь в эту цитату в ее полном
виде, можно понять поистине диалектическое построение тезиса Маркса. Дарвин
опроверг мальтусову теорию перенаселения в человеческом обществе именно тем,
что доказал существование перенаселения в мире животных и растений.
Что же делают Авакян и другие? Они взяли из трех фраз Маркса только
последнюю, понимая, что первые фразы побивают их статью, которую они
опубликовали в "Литературной газете".
Голос с места. Но эти две фразы приведены в статье Т. Д. Лысенко.
Б. М. Завадовский. Я полагаю, что противоречия, которые возникают в
этой области, исключительно серьезны и ответственны. Речь идет о том, что,
подходя со всей частностью и ответственностью большевика-ученого к тому,
чему учил нас марксизм-ленинизм и в чем нас хотят обвинить, следовало бы
полностью подчиниться тому правильному, что есть в работах Т. Д. Лысенко, и
отметить то неправильное, что имеется в этих работах, и в чем я вижу
противоречие тому, чему меня учила партия в основах марксизма-ленинизма. И я
хочу, чтобы меня не шельмовали за то, что я честно выступил со своими
сомнениями, а чтобы разъяснили, как увязать "Анти-Дюринга" Энгельса с новыми
воззрениями так называемого "творческого дарвинизма". Этого я из доклада Т.
Д. Лысенко не увидел.
Мы обязаны все методы, силы и средства советских ученых и практиков
поставить на службу народному хозяйству для укрепления экономики нашей
страны. Но вместо того, чтобы прежде всего подумать о формах объединения
наших сил, выступавшие здесь слишком много приложили усилий к тому, чтобы
опорочить, ошельмовать всех инакомыслящих. Думаю, политика и линия раскола,
разброда -- это линия неправильная.
Академик П. П. Лобанов. Время, предоставленное тов. Завадовскому на
выступление, исчерпано. Большинство участников сессии склоняется к тому,
чтобы продлить это время. Объявляется перерыв на 7 минут.
После перерыва вновь предоставляется слово Б. М. Завадовскому.
Б. М. Завадовский. В первую очередь я позволю себе остановиться на том,
как я понимаю те противоречия, которые возникают в работе по развитию
мичуринского направления.
Я с первых дней, когда познакомился с работами Т. Д. Лысенко,
приветствовал и до сих пор положительно оцениваю ряд его положений: теорию
стадийного развития, летние посадки картофеля на юге.
Самая большая заслуга Т. Д. Лысенко в том, что он привлек внимание к
работам Мичурина, которые игнорировались формальными генетиками. Все это я
подчеркиваю сейчас как большую заслугу Т. Д. Лысенко.
Но если мы хотим развивать мичуринское учение, то должны помнить нашу
обязанность изучать классиков в подлиннике. И вот мне хочется сказать, что с
этой точки зрения Т. Д. Лысенко в своих работах допускает огромную
односторонность, развивая одну лишь сторону творческого наследства,
оставленного Мичуриным, а иногда и даже в какой-то мере, по непонятным
причинам, опорочивает работы других последователей Мичурина, как, например,
работы Н. В. Цицина, который эти другие стороны мичуринского учения
творчески и эффективно развивает.
Остановлюсь на вопросе о том, из чего складывается учение Мичурина, и
пусть кто-нибудь меня попробует переубедить, что я плохо понимаю это учение.
Первое и основное положение мичуринского учения -- это метод половой
географической, межвидовой и межсортовой гибридизации, как способ создания
широкого разнообразия гибридного материала, который является в дальнейшем
предметом воспитания и отбора в мичуринском понимании. В этом учении
Мичурина половой гибридизации отводится первое место, как первой основе
материала, над которым работает Мичурин методом воспитания и селекции. Здесь
Мичурин является продолжателем, лучшим продолжателем истинного дарвиновского
учения.
Как ставит этот вопрос Т. Д. Лысенко? В своей работе "Наследственность
и ее изменчивость" и в докладе, который мы здесь слышали, он фактически
переворачивает последовательность и степень значимости мичуринских
принципов. Он говорит: "Расшатывание наследственности можно получить: 1)
путем прививки, путем сращивания тканей растений разных пород; 2)
посредством воздействия в определенные моменты прохождения тех или иных
процессов развития условиями внешней среды; 3) путем скрещивания, в
особенности форм, резко различающихся по месту своего обитания или
происхождения" (Т. Д. Лысенко. "Работы в дни Великой Отечественной войны",
1943 г., стр. 62).
Все эти три пункта формально правильны. Все три пункта мичуринского
учения здесь включены, но последовательность их изменена. На первое место
ставится метод вегетативной гибридизации, т. е. прививки, в то время как
мичуринское учение говорит, что основа для создания разнообразных форм --
это половая гибридизация. Метод прививки у Мичурина продолжает
рассматриваться как метод бесполого размножения, в основном, служащий
поддержкой ценных форм, отобранных Мичуриным. Но в противоположность
действительно формалистическим представлениям своих предшественников,
Мичурин внес гениальное предположение, что вегетативная гибридизация не есть
только метод закрепления, но и метод дальнейшего развития наиболее ценных
наследственных качеств. Поэтому метод прививок является не первичным, а
вторичным, но также ценным методом.
Но, товарищи, ведь надо правдиво информировать нашу советскую
общественность о том, что мичуринское учение уже приобретает иные формы и
половая гибридизация ставится на третье место в системе воззрений Т. Д.
Лысенко. Я еще не нашел достаточно сильных убедительных обоснований и
признаний того, почему Трофим Денисович в этом отношении отходит от
мичуринского учения и зачем отходит. Но почему же здесь не говорить об этом
простым языком? Я за новаторство, и, если меня убедят, что новая форма
мичуринского учения оправдывает себя, я это признаю. Но надо говорить об
этом прямо, а не замаскировывать, как это делает В. Н. Столетов, когда он
говорит, что по существу мичуринское учение возникло тогда, когда к нему
прикоснулся Т. Д. Лысенко. Тогда я считаю, что это неправильно, потому что
это дезориентирует советскую общественность, которая, высоко ценя учение
Дарвина-Тимирязева, верит, что это мичуринское учение является прямым
продолжением их учения.
Спрашивается, почему подвергаются оспариванию блестящие работы Н. В.
Цицина, не менее блестящие, чем положения, имеющиеся в трудах Т. Д. Лысенко,
в которых он применяет другую сторону мичуринского учения -- метод половой
гибридизации. Советская общественность должна получить правдивый ответ,
потому что в ее представлении и Цицин и Лысенко являются продолжателями
мичуринского направления, тогда как Лысенко и его ученики стараются
опорочить тот метод Мичурина, который плодотворно развивает Цицин. Я
полагаю, что это требует объяснения, и я бы хотел, чтобы здесь было дано
деловое объяснение.
Но есть, товарищи, и другие моменты, которые меня тревожат, потому что
в других случаях Т. Д. Лысенко вступает в прямое противоречие с мичуринским
учением не только в теоретических вопросах, но и в вопросах практики.
Т. Д. Лысенко прибегает к таким расплывчатым терминам, как "хорошие" и
"плохие" агротехнические условия. Под "хорошим" содержанием автор
подразумевает обильное удобрение, но не так легко примирить это утверждение
Лысенко с учением Мичурина. У Мичурина выходит, что тучная почва в известных
случаях не приносит пользы растениям, что слишком обильное кормление молодых
животных идет им во вред. Вопрос о том, что является "хорошим", а что
является "плохим" условием, решается не так просто, как это можно понять из
выражений Т. Д. Лысенко.
Вот вам один из многих примеров того, что у Т. Д. Лысенко не сводятся
концы с концами. Т. Д. Лысенко высказывает блестящие новаторские идеи, но у
него имеются отдельные моменты, которые не оправдываются, нет той
продуманности в системе, на которой он пытается строить советскую
биологическую науку.
Этим противоречиям Т. Д. Лысенко обязан был уделить больше внимания, с
тем чтобы всякий, кто хочет учиться, понял бы, что к чему. И если нужно
исправить Мичурина, то об этом надо сказать прямо. Но когда создается такого
рода влияние, подчиняющее массы гипнозу имени и авторитета человека с
высоким положением, то это не является залогом создания советской науки. Так
учит нас наша партия. А слышали ли мы хоть одно слово несогласия, которое
могло бы исправить положение и прекратить огульное и не совсем здоровое
опорочивание?
Кому и почему надо было отнести меня к вейсманистам и формальным
генетикам? Только потому, что я неоднократно выступал и буду выступать с
указанием на ошибки в работах тов. Лысенко, только потому, что я указывал
неоднократно, что тов. Лысенко, будучи новатором в одной области, в других
областях стал большим тормозом многих нужных и полезных направлений. Я это
неоднократно высказывал и на заседаниях Академии и в присутствии тов.
Лысенко, и этого не скрываю. Но разве поэтому надо меня порочить и
приклеивать мне ярлыки?
Почему я попал в разряд мальтузианцев? Вот моя брошюра времен войны
"Расовый бред германского фашизма", где бОльшая часть работы посвящена
мальтузианству и социал-дарвинизму. Знали об этой работе те, которые
окрестили меня мальтузианцем? Знали хотя бы потому, что, находясь в
эвакуации, из Омска я посылал тов. Митину в редакцию журнала "Под знаменем
марксизма" две статьи на эту же тему с разоблачением мальтузианства и
социал-дарвинизма. Я тогда получил ответ, что он не нашел возможным печатать
мою работу, потому что печатаются другие работы. Я просматривал эти работы и
утверждаю, что выдвигал ряд моментов, которые другими статьями не были
освещены. Оказывается, тов. Митин, в то время редактор журнала и редактор
научного и философского отделов, не знает, чему верить: тому ли, что я
мальтузианец, или тому, что он читал о моих работах и знал по ряду
выступлений, в том числе и в Лондоне на съезде по истории науки и техники,
где я выступал с разоблачением мальтузианства.
Меня нужно было ошельмовать, потому что меня надо превратить в
законопослушного поклонника таланта. Вряд ли это, товарищи, нужно и полезно.
Теперь разрешите ответить на записки.
Вопрос. Признаете ли вы наследование приобретенных признаков? Дайте
конкретный ответ.
Б. М. Завадовский. В схеме, которую я передал в президиум, по этому
вопросу я отвечаю так: для Ламарка существовало только схема наследования
приобретенных признаков. Дарвин в этом месте был недостаточно четок; он
уступил, признавая наследование приобретенных признаков, и сделал, с моей
точки зрения, этим большую ошибку.
Как Тимирязев говорит по этому вопросу?
И. И. Презент. Вы не говорите о Тимирязеве, скажите вашу точку зрения.
Б. М. Завадовский. Я ученик Тимирязева и должен это сказать. Тимирязев
говорит, что вопрос о наследовании определенных признаков имеет
диференцированный ответ. В частности, Тимирязев признавал наследование
определенных признаков у растительных организмов и считал невероятным
наследование их у животных организмов.
Эту формулу Тимирязева я, в меру моего понимания, принимаю так. Считаю,
что в известных конкретных условиях наследование возможно. Вопрос
определяется не какими-то схемами, которые везде признают или не признают.
Там, где речь идет о простейших организмах, где организм находится в
известном смысле защищенным от воздействия внешней среды, нет оснований
отрицать наследование определенных признаков у простейших растительных
организмов в определенных условия. В своей книге "Дарвинизм и марксизм"
(1926 г.) я приводил конкретно общую схему наследования определенных
признаков при условии воздействия внешней среды через гормональные органы.
Но считаю, что это не так просто и не так массово и не так механистично, как
это защищает Т. Д. Лысенко. Я считаю, что у высших организмов, в частности,
у позвоночных, изучению которых я посвятил свою жизнь, через эндокринные
органы, через определенные химические агенты, антигенные гормоны можно
осуществить и направленное изменение.
Давайте договоримся, что надо не шельмовать, а конкретно указать,
почему и как это должно осуществляться, но борьба на два фронта необходима,
и пусть скажут, где фронт механистический, где меньшевиствующий идеализм и
где фронт правильный. А пока я вправе думать, что по мере сил и способностей
защищаю партийное указание в борьбе за генеральную линию партии в разрешении
проблем теории дарвинизма.
Академик П. П. Лобанов. Объявляется перерыв до вечера.
(Заседание закрывается.)
Академик П. П. Лобанов. Продолжаем работу нашей сессии. Слово
предоставляется тов. Ф. А. Дворянкину.
Ф. А. Дворянкин (редакция журнала "Селекция и семеноводство"). За дни
сессии мы слышали некоторые жалобы морганистов. Я имею в виду доктора
биологических наук И. А. Рапопорта и академика Б. М. Завадовского. Я тоже
жалуюсь на тяжелый характер критиков мичуринского направления. Они желают
полемизировать, прибегая к любым выражениям, но в ответ не желают получить
прямой, истинной характеристики своих действий, сразу жалуясь на огульное
охаивание, шельмование, опорочивание и пр.
Поэтому я попробую, несмотря на обвинения со стороны морганистов в
фальсификации взглядов классиков марксизма и прочие "любезности", прибегать
только к наиболее приемлемым для них выражениям, не отвлекаясь от существа
дела. Если я в чем-нибудь отступлю от этой новой линии в биологической
полемике, то прошу меня поправить.
Здесь нас призывали к тому, чтобы ценить рациональное зерно в
биологических науках, учитывать "многие прогрессивные направления в
биологических науках", не утрачивать с ними связи, не выбрасывать, не
заменять их очень суженным движением. При этом по воле наших критиков это
суженное движение изображалось по-своему и выдавалось ими как бы за
созданное академиком Т. Д. Лысенко.
Прежде всего, мне кажется, что нас действительно разделяет разное
отношение к классическому наследству в биологических науках, разное
отношение и к тому, что по территориальному адресу антимичуринцы называют
мировой биологической наукой. Это понятие в том содержании, какое они дают,
по существу, -- территориальное, а не теоретическое. Мировая биологическая
наука представлена на каждом этапе истории ведущей передовой наукой. Ныне
передовая биологическая наука представлена мичуринским направлением
советской передовой биологией. Поэтому мне кажутся странными опасения
морганистов за наш отрыв от мировой биологической науки.
Неудивительно ли, что в нашей стране, пережившей столь много великих
преобразований, в стране, где основой для всех наук ученые признают
материалистическую диалектику, революционный характер которой безусловен, --
не удивительно ли, что у нас появляются в течение многих лет различные
мечтания и течения, выражающие тоску менделистов об единстве нашей науки с
той наукой, которую они именуют мировой. Это -- мечтания о некотором
международном языке, который будто бы сложился вокруг понятия гена
(подразумеваю здесь то, что было опубликовано в известной статье М. М.
Завадовского). Это стремление к сохранению ортодоксальности в классическом
дарвинизме, соблюдение правоверности во что бы то ни стало.
Неужели не помним мы все, в том числе те, которые проповедуют это,
завещание Энгельса о том, что, кроме процесса, идущего от простого к
сложному, от низшего к высшему, для диалектики нет ничего раз навсегда
установленного, святого, неприкосновенного?
Все развивается, все преобразуется. Мы за классическое наследство в
науке, но не за то, чтобы непосредственно глотать все выводы буржуазной
профессуры, хотя бы это и были представители классической биологии.
В. И. Ленин указывал, что мы должны, используя все богатство знаний,
которые дает развивающаяся наука, не верить ни на грош выводам буржуазных
профессоров, потому что это выводы людей, глядящих на мир, на природу
глазами человека буржуазного общества.
Наше отношение к классическому наследству в биологии (думаю, что я
правильно считаю) -- это преобразовательное освоение, а не простое
проглатывание, не простой сбор методов с бору и сосенки. А морганисты нам
говорили раньше, что ученые должны, подобно пчелам, собирать мед со всех
цветов. Но известно, что пчелы имеют избирательность и не со всяких цветов
собирают мед; то, что ценно, мы должны ассимилировать, преобразовать с
позиций мичуринской науки.
Что мичуринцы берут из классического дарвинизма? Они учитывают, на что
указывали и классики марксизма, что главное в дарвинизме -- теория развития.
Что мы отрицаем в дарвинизме? Концепцию плоской эволюции, которая неотделима
от выводов Дарвина, если не пересмотреть их с точки зрения мичуринского
направления, если не выделить истинное, ценное, что подтверждает теорию
развития в дарвинизме, освобождая его от привесков и отступлений от
материализма, в том числе от мальтузианства.
Что мы считаем правильным у Ламарка? Взаимодействие организма с внешней
средой, наследование свойств, приобретенных организмом в процессе этого
взаимодействия. Принимал ли это Дарвин? Да, безусловно. Все могут убедиться
в этом, если посмотрят работы Дарвина. Принимал ли этот принцип в своих
работах Тимирязев? Безусловно принимал.
Отвергаем же мы у Ламарка его неправильную сторону -- автогенетический
процесс самоусовершенствования организма, якобы внутренне присущий всем
живым существам. Но где развивается именно эта сторона учения Ламарка? Как
раз у людей, называющих нас ламаркистами, но забывающих сказать, что эта
сторона ламаркова учения развивается ими, менделистами-морганистами. Б. М.
Завадовский упомянул сегодня о позициях Дюринга и приписал их нам в силу
тактики своей "третьей линии", пытаясь нередко покумить мичуринцев то с
Кропоткиным, то со Сметсон, то с Дюрингом. Она напрасно потревожил их прах.
Основа концепции Дюринга заключалась в его формуле "пластически
формирующегося схематизирования". Это означает у Дюринга, что организм,
усваивая извлеченные из окружающей его среды вещества, уподобляет их себе,
но сам не изменяется. Эта теория Дюринга подразумевает автономное от среды
внутреннее самоусовершенствование организмов, развитие наследственных
свойств независимо от внешней среды.
Возвращаю вам, уважаемый Борис Михайлович Завадовский, Дюринга вместе с
его теорией -- она целиком ваша.
Что касается рационального зерна в науке, развивающейся в условиях
буржуазного общества, то мы должны помнить, что рациональное зерно в разных
открытиях зарубежной и русской досоциалистической науки обросло
идеалистическими наслоениями. Для того чтобы извлечь это глубоко зарытое
рациональное зерно, каждый раз нужно производить анатомическую операцию над
буржуазной теорией. Иного извлечения рационального зерна из буржуазных
теорий мы не представляем. А то, что Б. М. Завадовский преподносит ныне в
качестве рационального зерна генетики со всеми поправками, есть не более,
как линия Дарлингтона в менделизме-морганизме, т. е. уступка новым фактам по
форме с сохранением старого существа в теории.
Два разных направления, два лагеря издавна существуют в науке, хотя
выбор направления тем или иным ученым не определяется самим существованием
этих направлений. Выбор зависит от идеологического воспитания ученого, от
близости или отдаленности его от практики и прочих обстоятельств, которые
определяет собой формирование ученого.
Мы не можем считать, что мичуринское направление есть простое развитие
классического дарвинизма. Ни в коем случае. Это два качественно разные этапа
в истории биологии.
Дарвиновский ключ подхода к природе заключается в простом, хотя и очень
важном заключении, которое выражено в такой формуле: природа доставляет
последовательные изменения, человек слагает их в определенных нужных ему
направлениях.
Мичуринский ключ подхода к практике работы с организмами соответствует
более высокому пониманию, соответствует иной ступени развития. Человек не
только использует последовательные изменения, доставляемые ему природой, но
и должен сознательно вызывать последовательные изменения у организмов,
закреплять и развивать их в определенных направлениях воспитанием. Поэтому
мичуринское учение -- это начало для развития новой социалистической науки,
переносе их только на человеческое общество в духе мальтузианства. Тов.
Лысенко и его сторонники, -- повторяю, -- не дали ни одного нового аргумента
в пользу своих позиций, кроме тех, которые приводил в свое время Дюринг и
которые опровергнуты в "Анти-Дюринге" Энгельсом.
Если место в письме Энгельса к Лаврову внушает сомнение в правильности
интерпретации, то давайте изучать "Анти-Дюринг" Энгельса не по форме, а по
существу.
Здесь у меня есть "Анти-Дюринг"; можно это повторить; в конце концов:
повторенье -- мать ученья. Что же написано в "Литературной газете"?
"Энгельс считал учение о внутривидовой конкуренции в природе настолько
вредным, что полагал необходимым воевать с этим учением".
"Но совершенно очевидно, что учение о внутривидовой конкуренции, якобы
неизбежно вытекающей из-за недостатка пищи для всех народившихся особей,
есть учение Мальтуса, опровергнутое и отброшенное классиками
марксизма-ленинизма" (Авакян и др. "Литературная газета", No59, 1947 г.).
Теперь читаю, что писал Энгельс в "Анти-Дюринге", в книге, которую он
считал необходимым довести до сведения широкого читателя, до сведения
мировой общественности, а не только в частном письме к Лаврову, предполагая,
что Лавров достаточно грамотен, чтобы понять его мысли:
"Прежде всего Дарвину ставится в упрек, что он перенес теорию
народонаселения Мальтуса из политической экономии в естествознание, что он
находится во власти понятий животновода, что в своей теории борьбы за
существование он предается ненаучной полупоэзии и что весь дарвинизм, за
вычетом того, что заимствовано им у Ламарка, представляет изрядную долю
зверства, направленного против человечности" (Ф. Энгельс, "Анти-Дюринг",
1948 г., стр. 64).
Изложивши далее с исключительной точностью историческое содержание
теории Дарвина, как теории отбора, основанного на индивидуальных
особенностях отдельных особей, определяющих преимущества перед другими
особями того же вида в борьбе за существование, Энгельс дает в заключение
прямой ответ господину Дюрингу:
"...Дарвину вовсе не приходило в голову говорить, что происхождение
идеи борьбы за существование следует искать у Мальтуса. Он говорит только,
что его теория борьбы за существование есть теория Мальтуса, примененная ко
всему миру растений и животных".
И далее:
И подобно тому как закон заработной платы сохранил свое значение и
после того, как давно уже заглохли мальтузианские доводы, которыми его
обосновывал Рикардо, точно так же и борьба за существование может
происходить в природе помимо какого бы то ни было мальтузианского ее
истолкования (там же, стр. 65-66).
Вот чему учат классики марксизма: брать у врага достижения науки, но
подчинять их интересам рабочего класса. Почему же нас сейчас хотят обязать
отречься от менделизма с его конкретным содержанием фактов?
У Маркса мы видим прямое подтверждение и высокоположительную оценку
открытой Дарвином геометрической прогрессии, или, что то же, факта
перенаселения в царстве животных и растений. Более того, -- Дарвин опроверг
мальтусовскую теорию перенаселения в человеческом обществе, потому что
доказал существование перенаселения в мире животных и растений.
Что делают сторонники Лысенко для того, чтобы защитить его престиж даже
там, где сделаны грубейшие ошибки против марксизма?
Тов. Авакян и другие в своей уже упоминавшейся статье в "Литературной
газете" прибегли к фальсификации мыслей К. Маркса. Они цитируют одно яркое
место из "Теории прибавочной стоимости" Маркса, но предусмотрительно
опускают предшествовавшие этому месту две фразы. Вот эта цитата в ее полном
виде:
"Дарвин в своем превосходном сочинении не видел, что он опровергает
теорию Мальтуса, открывая в царстве животных и растений "геометрическую"
прогрессию. Теория Мальтуса основывается как раз на том, что он уоллесовскую
геометрическую прогрессию человека противопоставляет химерической
"арифметической" прогрессии животных и растений. В произведении Дарвина,
например, в обсуждении причин вымирания видов, заключается и детальное -- не
говоря об его основном принципе -- естественно-историческое опровержение
мальтусовской теории" (К. Маркс. "Теории прибавочной стоимости", т. II,
часть I, стр. 209).
Таким образом, у Маркса мы видим прямое подтверждение и высоко
положительную оценку открытой Дарвином геометрической прогрессии в царстве
животных и растений. Более того, только вдумываясь в эту цитату в ее полном
виде, можно понять поистине диалектическое построение тезиса Маркса. Дарвин
опроверг мальтусову теорию перенаселения в человеческом обществе именно тем,
что доказал существование перенаселения в мире животных и растений.
Что же делают Авакян и другие? Они взяли из трех фраз Маркса только
последнюю, понимая, что первые фразы побивают их статью, которую они
опубликовали в "Литературной газете".
Голос с места. Но эти две фразы приведены в статье Т. Д. Лысенко.
Б. М. Завадовский. Я полагаю, что противоречия, которые возникают в
этой области, исключительно серьезны и ответственны. Речь идет о том, что,
подходя со всей частностью и ответственностью большевика-ученого к тому,
чему учил нас марксизм-ленинизм и в чем нас хотят обвинить, следовало бы
полностью подчиниться тому правильному, что есть в работах Т. Д. Лысенко, и
отметить то неправильное, что имеется в этих работах, и в чем я вижу
противоречие тому, чему меня учила партия в основах марксизма-ленинизма. И я
хочу, чтобы меня не шельмовали за то, что я честно выступил со своими
сомнениями, а чтобы разъяснили, как увязать "Анти-Дюринга" Энгельса с новыми
воззрениями так называемого "творческого дарвинизма". Этого я из доклада Т.
Д. Лысенко не увидел.
Мы обязаны все методы, силы и средства советских ученых и практиков
поставить на службу народному хозяйству для укрепления экономики нашей
страны. Но вместо того, чтобы прежде всего подумать о формах объединения
наших сил, выступавшие здесь слишком много приложили усилий к тому, чтобы
опорочить, ошельмовать всех инакомыслящих. Думаю, политика и линия раскола,
разброда -- это линия неправильная.
Академик П. П. Лобанов. Время, предоставленное тов. Завадовскому на
выступление, исчерпано. Большинство участников сессии склоняется к тому,
чтобы продлить это время. Объявляется перерыв на 7 минут.
После перерыва вновь предоставляется слово Б. М. Завадовскому.
Б. М. Завадовский. В первую очередь я позволю себе остановиться на том,
как я понимаю те противоречия, которые возникают в работе по развитию
мичуринского направления.
Я с первых дней, когда познакомился с работами Т. Д. Лысенко,
приветствовал и до сих пор положительно оцениваю ряд его положений: теорию
стадийного развития, летние посадки картофеля на юге.
Самая большая заслуга Т. Д. Лысенко в том, что он привлек внимание к
работам Мичурина, которые игнорировались формальными генетиками. Все это я
подчеркиваю сейчас как большую заслугу Т. Д. Лысенко.
Но если мы хотим развивать мичуринское учение, то должны помнить нашу
обязанность изучать классиков в подлиннике. И вот мне хочется сказать, что с
этой точки зрения Т. Д. Лысенко в своих работах допускает огромную
односторонность, развивая одну лишь сторону творческого наследства,
оставленного Мичуриным, а иногда и даже в какой-то мере, по непонятным
причинам, опорочивает работы других последователей Мичурина, как, например,
работы Н. В. Цицина, который эти другие стороны мичуринского учения
творчески и эффективно развивает.
Остановлюсь на вопросе о том, из чего складывается учение Мичурина, и
пусть кто-нибудь меня попробует переубедить, что я плохо понимаю это учение.
Первое и основное положение мичуринского учения -- это метод половой
географической, межвидовой и межсортовой гибридизации, как способ создания
широкого разнообразия гибридного материала, который является в дальнейшем
предметом воспитания и отбора в мичуринском понимании. В этом учении
Мичурина половой гибридизации отводится первое место, как первой основе
материала, над которым работает Мичурин методом воспитания и селекции. Здесь
Мичурин является продолжателем, лучшим продолжателем истинного дарвиновского
учения.
Как ставит этот вопрос Т. Д. Лысенко? В своей работе "Наследственность
и ее изменчивость" и в докладе, который мы здесь слышали, он фактически
переворачивает последовательность и степень значимости мичуринских
принципов. Он говорит: "Расшатывание наследственности можно получить: 1)
путем прививки, путем сращивания тканей растений разных пород; 2)
посредством воздействия в определенные моменты прохождения тех или иных
процессов развития условиями внешней среды; 3) путем скрещивания, в
особенности форм, резко различающихся по месту своего обитания или
происхождения" (Т. Д. Лысенко. "Работы в дни Великой Отечественной войны",
1943 г., стр. 62).
Все эти три пункта формально правильны. Все три пункта мичуринского
учения здесь включены, но последовательность их изменена. На первое место
ставится метод вегетативной гибридизации, т. е. прививки, в то время как
мичуринское учение говорит, что основа для создания разнообразных форм --
это половая гибридизация. Метод прививки у Мичурина продолжает
рассматриваться как метод бесполого размножения, в основном, служащий
поддержкой ценных форм, отобранных Мичуриным. Но в противоположность
действительно формалистическим представлениям своих предшественников,
Мичурин внес гениальное предположение, что вегетативная гибридизация не есть
только метод закрепления, но и метод дальнейшего развития наиболее ценных
наследственных качеств. Поэтому метод прививок является не первичным, а
вторичным, но также ценным методом.
Но, товарищи, ведь надо правдиво информировать нашу советскую
общественность о том, что мичуринское учение уже приобретает иные формы и
половая гибридизация ставится на третье место в системе воззрений Т. Д.
Лысенко. Я еще не нашел достаточно сильных убедительных обоснований и
признаний того, почему Трофим Денисович в этом отношении отходит от
мичуринского учения и зачем отходит. Но почему же здесь не говорить об этом
простым языком? Я за новаторство, и, если меня убедят, что новая форма
мичуринского учения оправдывает себя, я это признаю. Но надо говорить об
этом прямо, а не замаскировывать, как это делает В. Н. Столетов, когда он
говорит, что по существу мичуринское учение возникло тогда, когда к нему
прикоснулся Т. Д. Лысенко. Тогда я считаю, что это неправильно, потому что
это дезориентирует советскую общественность, которая, высоко ценя учение
Дарвина-Тимирязева, верит, что это мичуринское учение является прямым
продолжением их учения.
Спрашивается, почему подвергаются оспариванию блестящие работы Н. В.
Цицина, не менее блестящие, чем положения, имеющиеся в трудах Т. Д. Лысенко,
в которых он применяет другую сторону мичуринского учения -- метод половой
гибридизации. Советская общественность должна получить правдивый ответ,
потому что в ее представлении и Цицин и Лысенко являются продолжателями
мичуринского направления, тогда как Лысенко и его ученики стараются
опорочить тот метод Мичурина, который плодотворно развивает Цицин. Я
полагаю, что это требует объяснения, и я бы хотел, чтобы здесь было дано
деловое объяснение.
Но есть, товарищи, и другие моменты, которые меня тревожат, потому что
в других случаях Т. Д. Лысенко вступает в прямое противоречие с мичуринским
учением не только в теоретических вопросах, но и в вопросах практики.
Т. Д. Лысенко прибегает к таким расплывчатым терминам, как "хорошие" и
"плохие" агротехнические условия. Под "хорошим" содержанием автор
подразумевает обильное удобрение, но не так легко примирить это утверждение
Лысенко с учением Мичурина. У Мичурина выходит, что тучная почва в известных
случаях не приносит пользы растениям, что слишком обильное кормление молодых
животных идет им во вред. Вопрос о том, что является "хорошим", а что
является "плохим" условием, решается не так просто, как это можно понять из
выражений Т. Д. Лысенко.
Вот вам один из многих примеров того, что у Т. Д. Лысенко не сводятся
концы с концами. Т. Д. Лысенко высказывает блестящие новаторские идеи, но у
него имеются отдельные моменты, которые не оправдываются, нет той
продуманности в системе, на которой он пытается строить советскую
биологическую науку.
Этим противоречиям Т. Д. Лысенко обязан был уделить больше внимания, с
тем чтобы всякий, кто хочет учиться, понял бы, что к чему. И если нужно
исправить Мичурина, то об этом надо сказать прямо. Но когда создается такого
рода влияние, подчиняющее массы гипнозу имени и авторитета человека с
высоким положением, то это не является залогом создания советской науки. Так
учит нас наша партия. А слышали ли мы хоть одно слово несогласия, которое
могло бы исправить положение и прекратить огульное и не совсем здоровое
опорочивание?
Кому и почему надо было отнести меня к вейсманистам и формальным
генетикам? Только потому, что я неоднократно выступал и буду выступать с
указанием на ошибки в работах тов. Лысенко, только потому, что я указывал
неоднократно, что тов. Лысенко, будучи новатором в одной области, в других
областях стал большим тормозом многих нужных и полезных направлений. Я это
неоднократно высказывал и на заседаниях Академии и в присутствии тов.
Лысенко, и этого не скрываю. Но разве поэтому надо меня порочить и
приклеивать мне ярлыки?
Почему я попал в разряд мальтузианцев? Вот моя брошюра времен войны
"Расовый бред германского фашизма", где бОльшая часть работы посвящена
мальтузианству и социал-дарвинизму. Знали об этой работе те, которые
окрестили меня мальтузианцем? Знали хотя бы потому, что, находясь в
эвакуации, из Омска я посылал тов. Митину в редакцию журнала "Под знаменем
марксизма" две статьи на эту же тему с разоблачением мальтузианства и
социал-дарвинизма. Я тогда получил ответ, что он не нашел возможным печатать
мою работу, потому что печатаются другие работы. Я просматривал эти работы и
утверждаю, что выдвигал ряд моментов, которые другими статьями не были
освещены. Оказывается, тов. Митин, в то время редактор журнала и редактор
научного и философского отделов, не знает, чему верить: тому ли, что я
мальтузианец, или тому, что он читал о моих работах и знал по ряду
выступлений, в том числе и в Лондоне на съезде по истории науки и техники,
где я выступал с разоблачением мальтузианства.
Меня нужно было ошельмовать, потому что меня надо превратить в
законопослушного поклонника таланта. Вряд ли это, товарищи, нужно и полезно.
Теперь разрешите ответить на записки.
Вопрос. Признаете ли вы наследование приобретенных признаков? Дайте
конкретный ответ.
Б. М. Завадовский. В схеме, которую я передал в президиум, по этому
вопросу я отвечаю так: для Ламарка существовало только схема наследования
приобретенных признаков. Дарвин в этом месте был недостаточно четок; он
уступил, признавая наследование приобретенных признаков, и сделал, с моей
точки зрения, этим большую ошибку.
Как Тимирязев говорит по этому вопросу?
И. И. Презент. Вы не говорите о Тимирязеве, скажите вашу точку зрения.
Б. М. Завадовский. Я ученик Тимирязева и должен это сказать. Тимирязев
говорит, что вопрос о наследовании определенных признаков имеет
диференцированный ответ. В частности, Тимирязев признавал наследование
определенных признаков у растительных организмов и считал невероятным
наследование их у животных организмов.
Эту формулу Тимирязева я, в меру моего понимания, принимаю так. Считаю,
что в известных конкретных условиях наследование возможно. Вопрос
определяется не какими-то схемами, которые везде признают или не признают.
Там, где речь идет о простейших организмах, где организм находится в
известном смысле защищенным от воздействия внешней среды, нет оснований
отрицать наследование определенных признаков у простейших растительных
организмов в определенных условия. В своей книге "Дарвинизм и марксизм"
(1926 г.) я приводил конкретно общую схему наследования определенных
признаков при условии воздействия внешней среды через гормональные органы.
Но считаю, что это не так просто и не так массово и не так механистично, как
это защищает Т. Д. Лысенко. Я считаю, что у высших организмов, в частности,
у позвоночных, изучению которых я посвятил свою жизнь, через эндокринные
органы, через определенные химические агенты, антигенные гормоны можно
осуществить и направленное изменение.
Давайте договоримся, что надо не шельмовать, а конкретно указать,
почему и как это должно осуществляться, но борьба на два фронта необходима,
и пусть скажут, где фронт механистический, где меньшевиствующий идеализм и
где фронт правильный. А пока я вправе думать, что по мере сил и способностей
защищаю партийное указание в борьбе за генеральную линию партии в разрешении
проблем теории дарвинизма.
Академик П. П. Лобанов. Объявляется перерыв до вечера.
(Заседание закрывается.)
Академик П. П. Лобанов. Продолжаем работу нашей сессии. Слово
предоставляется тов. Ф. А. Дворянкину.
Ф. А. Дворянкин (редакция журнала "Селекция и семеноводство"). За дни
сессии мы слышали некоторые жалобы морганистов. Я имею в виду доктора
биологических наук И. А. Рапопорта и академика Б. М. Завадовского. Я тоже
жалуюсь на тяжелый характер критиков мичуринского направления. Они желают
полемизировать, прибегая к любым выражениям, но в ответ не желают получить
прямой, истинной характеристики своих действий, сразу жалуясь на огульное
охаивание, шельмование, опорочивание и пр.
Поэтому я попробую, несмотря на обвинения со стороны морганистов в
фальсификации взглядов классиков марксизма и прочие "любезности", прибегать
только к наиболее приемлемым для них выражениям, не отвлекаясь от существа
дела. Если я в чем-нибудь отступлю от этой новой линии в биологической
полемике, то прошу меня поправить.
Здесь нас призывали к тому, чтобы ценить рациональное зерно в
биологических науках, учитывать "многие прогрессивные направления в
биологических науках", не утрачивать с ними связи, не выбрасывать, не
заменять их очень суженным движением. При этом по воле наших критиков это
суженное движение изображалось по-своему и выдавалось ими как бы за
созданное академиком Т. Д. Лысенко.
Прежде всего, мне кажется, что нас действительно разделяет разное
отношение к классическому наследству в биологических науках, разное
отношение и к тому, что по территориальному адресу антимичуринцы называют
мировой биологической наукой. Это понятие в том содержании, какое они дают,
по существу, -- территориальное, а не теоретическое. Мировая биологическая
наука представлена на каждом этапе истории ведущей передовой наукой. Ныне
передовая биологическая наука представлена мичуринским направлением
советской передовой биологией. Поэтому мне кажутся странными опасения
морганистов за наш отрыв от мировой биологической науки.
Неудивительно ли, что в нашей стране, пережившей столь много великих
преобразований, в стране, где основой для всех наук ученые признают
материалистическую диалектику, революционный характер которой безусловен, --
не удивительно ли, что у нас появляются в течение многих лет различные
мечтания и течения, выражающие тоску менделистов об единстве нашей науки с
той наукой, которую они именуют мировой. Это -- мечтания о некотором
международном языке, который будто бы сложился вокруг понятия гена
(подразумеваю здесь то, что было опубликовано в известной статье М. М.
Завадовского). Это стремление к сохранению ортодоксальности в классическом
дарвинизме, соблюдение правоверности во что бы то ни стало.
Неужели не помним мы все, в том числе те, которые проповедуют это,
завещание Энгельса о том, что, кроме процесса, идущего от простого к
сложному, от низшего к высшему, для диалектики нет ничего раз навсегда
установленного, святого, неприкосновенного?
Все развивается, все преобразуется. Мы за классическое наследство в
науке, но не за то, чтобы непосредственно глотать все выводы буржуазной
профессуры, хотя бы это и были представители классической биологии.
В. И. Ленин указывал, что мы должны, используя все богатство знаний,
которые дает развивающаяся наука, не верить ни на грош выводам буржуазных
профессоров, потому что это выводы людей, глядящих на мир, на природу
глазами человека буржуазного общества.
Наше отношение к классическому наследству в биологии (думаю, что я
правильно считаю) -- это преобразовательное освоение, а не простое
проглатывание, не простой сбор методов с бору и сосенки. А морганисты нам
говорили раньше, что ученые должны, подобно пчелам, собирать мед со всех
цветов. Но известно, что пчелы имеют избирательность и не со всяких цветов
собирают мед; то, что ценно, мы должны ассимилировать, преобразовать с
позиций мичуринской науки.
Что мичуринцы берут из классического дарвинизма? Они учитывают, на что
указывали и классики марксизма, что главное в дарвинизме -- теория развития.
Что мы отрицаем в дарвинизме? Концепцию плоской эволюции, которая неотделима
от выводов Дарвина, если не пересмотреть их с точки зрения мичуринского
направления, если не выделить истинное, ценное, что подтверждает теорию
развития в дарвинизме, освобождая его от привесков и отступлений от
материализма, в том числе от мальтузианства.
Что мы считаем правильным у Ламарка? Взаимодействие организма с внешней
средой, наследование свойств, приобретенных организмом в процессе этого
взаимодействия. Принимал ли это Дарвин? Да, безусловно. Все могут убедиться
в этом, если посмотрят работы Дарвина. Принимал ли этот принцип в своих
работах Тимирязев? Безусловно принимал.
Отвергаем же мы у Ламарка его неправильную сторону -- автогенетический
процесс самоусовершенствования организма, якобы внутренне присущий всем
живым существам. Но где развивается именно эта сторона учения Ламарка? Как
раз у людей, называющих нас ламаркистами, но забывающих сказать, что эта
сторона ламаркова учения развивается ими, менделистами-морганистами. Б. М.
Завадовский упомянул сегодня о позициях Дюринга и приписал их нам в силу
тактики своей "третьей линии", пытаясь нередко покумить мичуринцев то с
Кропоткиным, то со Сметсон, то с Дюрингом. Она напрасно потревожил их прах.
Основа концепции Дюринга заключалась в его формуле "пластически
формирующегося схематизирования". Это означает у Дюринга, что организм,
усваивая извлеченные из окружающей его среды вещества, уподобляет их себе,
но сам не изменяется. Эта теория Дюринга подразумевает автономное от среды
внутреннее самоусовершенствование организмов, развитие наследственных
свойств независимо от внешней среды.
Возвращаю вам, уважаемый Борис Михайлович Завадовский, Дюринга вместе с
его теорией -- она целиком ваша.
Что касается рационального зерна в науке, развивающейся в условиях
буржуазного общества, то мы должны помнить, что рациональное зерно в разных
открытиях зарубежной и русской досоциалистической науки обросло
идеалистическими наслоениями. Для того чтобы извлечь это глубоко зарытое
рациональное зерно, каждый раз нужно производить анатомическую операцию над
буржуазной теорией. Иного извлечения рационального зерна из буржуазных
теорий мы не представляем. А то, что Б. М. Завадовский преподносит ныне в
качестве рационального зерна генетики со всеми поправками, есть не более,
как линия Дарлингтона в менделизме-морганизме, т. е. уступка новым фактам по
форме с сохранением старого существа в теории.
Два разных направления, два лагеря издавна существуют в науке, хотя
выбор направления тем или иным ученым не определяется самим существованием
этих направлений. Выбор зависит от идеологического воспитания ученого, от
близости или отдаленности его от практики и прочих обстоятельств, которые
определяет собой формирование ученого.
Мы не можем считать, что мичуринское направление есть простое развитие
классического дарвинизма. Ни в коем случае. Это два качественно разные этапа
в истории биологии.
Дарвиновский ключ подхода к природе заключается в простом, хотя и очень
важном заключении, которое выражено в такой формуле: природа доставляет
последовательные изменения, человек слагает их в определенных нужных ему
направлениях.
Мичуринский ключ подхода к практике работы с организмами соответствует
более высокому пониманию, соответствует иной ступени развития. Человек не
только использует последовательные изменения, доставляемые ему природой, но
и должен сознательно вызывать последовательные изменения у организмов,
закреплять и развивать их в определенных направлениях воспитанием. Поэтому
мичуринское учение -- это начало для развития новой социалистической науки,