Страница:
— Ха-ха! Тогда все фасоны станут бессмысленными! Забавное замечание! — Фосельм украдкой заглянул в книгу. — А эта милая безделушка: где ты взял такую прелестную вещицу? — И Фосельм снова метнул взгляд в книгу.
— Эту мишуру я подобрал по пути, — беспечно отмахнулся Кугель. — А что это за книга, от которой вы не можете оторваться? — Он поднял книгу. — Хм. «Рецепты деликатесов мадам Мильгрим».
— Верно, и я вспомнил, что нужно помешать морковный пудинг. Возможно, ты присоединишься к моей скромной трапезе? Тзат! — бросил Фосельм через плечо.
Верёвки упали на пол, свернувшись в маленький свободный моток, и волшебник поднялся на ноги.
— Я не ждал гостей, поэтому сегодня мы поужинаем на кухне. Но я должен поспешить, а не то пудинг пригорит!
На своих длинных ногах с выступающими коленями он прошествовал на кухню вместе с Кугелем, который нерешительно плёлся позади него. Фосельм указал ему на стул:
— Садись, а я соберу нам небольшую закуску — ничего перченого или тяжёлого, не возражаешь? Ни мяса и ни вина, поскольку они воспламеняют кровь и, согласно мадам Мильгрим, вызывают флактомию! Вот отличный сок из ягод джингл — очень рекомендую! Затем мы займёмся чудесным травяным рагу и нашим морковным пудингом.
Кугель уселся за стол и с неприкрытой насторожённостью стал наблюдать за тем, как Фосельм сновал туда— сюда, собирая небольшие плошки с пирогами, консервами, компотами и овощными пастами.
— У нас будет настоящий пир! Я редко потакаю своим желаниям, но сегодня, с таким изысканным гостем, весь порядок можно оставить побоку! — Он на минуту оторвался от своих дел. — Ты назвал мне своё имя? С каждым годом я становлюсь все более рассеянным!
— Меня зовут Кугель, я родом из Альмери, куда сейчас и возвращаюсь.
— Альмери! Путь туда не близок, и на каждом шагу поджидают удивительные зрелища, точно так же как и множество опасностей! Завидую твоей непоколебимости! Ну что, примемся за ужин?
Кугель ел только те блюда, которые пробовал сам Фосельм, и, казалось, не замечал никаких вредных воздействий. Фосельм, аккуратно отщипывая по кусочку оттуда и отсюда, пространно рассказывал:
…имени много неудачных тёзок в этом краю. Вероятно, в девятнадцатой эре был такой «Фосельм», действительно вспыльчивого нрава, и ещё могло быть множество Фосельмов спустя многие столетия, хотя через такое время жизни отдельных людей сливаются в одну. Меня бросает в дрожь при одной мысли об их деяниях… Теперь наши местные злодеи — клан фермеров. Они, конечно, в сравнении с древними Фосельмами, просто ангелы милосердия, но, тем не менее, у них есть несколько скверных привычек. Они поят своих мермелантов пивом, а потом посылают их пугать путешественников. Однажды они осмелились прийти сюда, стуча копытами по крыльцу и демонстрируя свои животы. Они кричали: «Пива! Дайте нам хорошего пива!» Разумеется, я не держу в доме подобной гадости. Я сжалился над ними и подробно разъяснил общие черты опьянения, но они отказались слушать и осыпали меня бранью. Представляешь? «Ты, старый лживый трезвенник, мы уже наслушались твоего глупого кваканья, а теперь хотим получить за это пива!» Это их собственные слова! Тогда я сказал: «Замечательно; вы получите ваше пиво». Я приготовил настой из прогоркшего пивного сусла и нуксиума, остудил его и заставил пениться, на манер пива. Я объявил: «Это единственное пиво, которое у меня есть», и разлил его в кувшины. Они окунули туда свои носы и выхлебали все в один присест. В тот же миг они сморщились, как мокрицы, и упали, точно мёртвые, и лежали так полтора дня. Наконец они распрямились, поднялись на ноги, самым непринуждённым образом загадили мне весь двор и были таковы. Они больше никогда не вернулись, и, надеюсь, моё маленькое наставление научило их умеренности.
Кугель склонил голову набок и поджал губы,
— Любопытная история.
— Спасибо. — Фосельм кивнул и улыбнулся, точно погрузившись в приятные воспоминания. — Кугель, ты замечательный слушатель; кроме того, ты не вылизываешь всю еду на тарелке, а потом не выпрашиваешь жадным взглядом добавки. Мне нравятся утончённость и чувство стиля. На самом деле, Кугель, ты мне приглянулся. Давай подумаем, что можно сделать, чтобы облегчить твой жизненный путь. Чай будем пить в гостиной: лучший сорт «Янтарного крыла мотылька» для уважаемого гостя! Пойдёшь первым?
— Я подожду и пойду вместе с вами, — отказался Кугель. — Было бы невежливым поступить иначе.
Фосельм сердечно проговорил:
— У тебя не такие манеры, как у всех этих теперешних юнцов, которые только о себе и думают, а, скорее, как у людей старого поколения.
Под бдительным оком Кугеля Фосельм приготовил чай и разлил его по изящным чашечкам из очень тонкого фарфора. Кивнув, он сделал знак Кугелю:
— А теперь — в гостиную.
— Идите первым, если вы не против.
На лице Фосельма отразилось странное изумление, затем он пожал плечами и отправился в гостиную.
— Садись, Кугель. Вон то зеленое бархатное кресло — очень удобное.
— Мне как-то тревожно, — ответил Кугель. — Я лучше постою.
— Ну тогда хотя бы сними свою шляпу, — сказал Фосельм, и в его голосе промелькнули раздражённые нотки.
— Разумеется, — отозвался Кугель.
Фосельм с любопытством наблюдал за действиями Кугеля.
— Что ты делаешь?
— Снимаю украшение. — Кугель взял чешую через сложенный платок, чтобы защитить руки, и положил её в мешок. — Оно тяжёлое и острое, и, боюсь, как бы оно не повредило вашу чудесную мебель.
— Ты очень деликатный молодой человек и заслуживаешь маленького подарка. Например, я могу подарить тебе вот эту верёвку: она принадлежала Лажнасценту Лемурианскому и обладает магическими свойствами. Например, она подчиняется приказаниям; она растягивается и удлиняется, не теряя при этом своей прочности, на такую длину, которая тебе понадобится. Я вижу, что у тебя при себе великолепный старинный меч. Эта филигрань на эфесе выдаёт руку Харая из восемнадцатой эры. Сталь, должно быть, отменного качества, но острый ли он?
— Ну конечно, — ответил Кугель. — Я мог бы побриться его лезвием, если бы мне так вздумалось.
— Тогда отрежь себе сколько хочешь от этой верёвки, ну, скажем, десять футов. Она как раз поместится в твой мешок, и, тем не менее, по твоему приказу сможет растянуться и на десять миль!
— Вот это истинная щедрость! — воскликнул Кугель, отмеряя обусловленную длину. Взмахнув мечом, он ударил по верёвке, но безо всякого эффекта. — Очень странно.
— Ах ты, какая досада! И все это время ты считал, что у тебя острый меч, — озорно ухмыльнулся Фосельм. — Возможно, нам удастся поправить эту беду.
Он вынул из шкафа длинную коробку, в которой обнаружился сверкающий серебристый порошок.
— Опусти меч в глиммистер, — велел Фосельм. — Но ни в коем случае не прикасайся к порошку, а то твои пальцы превратятся в жёсткие серебряные прутья.
Кугель подчинился. Когда он вытащил меч, с него мелким дождём посыпался блестящий глиммистер.
— Отряхни его хорошенечко, — посоветовал Фосельм. — Избыток только поцарапает ножны.
Кугель тряс мечом, пока весь порошок не осыпался. Лезвие замерцало маленькими искорками, а сам клинок, казалось, засветился.
— Ну же! — поторопил Фосельм. — Режь!
Меч разрубил верёвку с такой лёгкостью, как будто это была обычная водоросль.
Кугель осторожно смотал верёвку.
— А как ей приказывать?
Фосельм поднял оставшуюся верёвку.
— Если хочешь, чтобы она обмоталась вокруг чего-нибудь, подбрось её вниз и используй заклинание «Тзип!», вот так.
— Стоп! — воскликнул Кугель, взмахнув мечом. — Демонстрации не нужно!
Фосельм рассмеялся.
— Кугель, ты проворен, как пташка. И все же я, тем не менее, думаю о тебе. В этом сумасшедшем мире живчики погибают молодыми. Не бойся верёвки; я не буду действовать в полную силу. Взгляни, пожалуйста! Чтобы развязать верёвку, крикни «Тзат!», и она вернётся к тебе в руки. Вот так.
Фосельм отступил и поднял руки, как человек, которому нечего скрывать.
— Похоже ли моё поведение на поведение «коварного и не предсказуемого злодея»?
— Вне всякого сомнения, в том случае, если злодей в целях своего обмана решит притвориться альтруистом.
— А как тогда отличить злодея от альтруиста?
Кугель пожал плечами:
— Это не слишком важное отличие.
Фосельм, казалось, не обратил на его слова никакого внимания; его деятельный ум уже перескочил на новую тему:
— Меня воспитывали в старых традициях! Мы черпаем силу в основных истинах, под которыми ты, как аристократ, несомненно, подпишешься! Я прав?
— Совершенно верно, во всех отношениях! — горячо воскликнул Кугель. — Разумеется, сознавая, что эти фундаментальные истины отличаются для разных краёв и даже для разных людей.
— И все же некоторые истины всемирны, — возразил Фосельм. — К примеру, древний обряд обмена подарками между хозяином и гостем. Как альтруист, я угостил тебя прекрасной и питательной едой, подарил волшебную верёвку и продлил жизнь твоему мечу. Ты от всего сердца спросишь, что мог бы подарить мне взамен, но я попрошу у тебя лишь уважения…
Кугель с великодушной непосредственностью перебил его:
— Оно навеки ваше и не знает границ, так что основные истины соблюдены. А сейчас, Фосельм, я чувствую, что несколько утомлён, и поэтому…
— Кугель, как ты великодушен! Случайно, одиноко бредя по жизненному пути, мы встречаем человека, который внезапно, или так это кажется, становится дорогим и верным другом. Мне будет жаль расставаться с тобой! Ты непременно должен оставить мне какой-нибудь маленький сувенир, и на самом деле я не согласен взять у тебя что-либо большее, чем этот кусочек мишуры, который ты носишь на своей шляпе. Пустячок, символ, не более, но он будет напоминать мне о тебе, до того счастливого дня, когда ты вернёшься! Ты можешь отдать мне его прямо сейчас.
— С удовольствием, — ответил Кугель. С огромной осторожностью он пошарил в сумке и извлёк оттуда украшение, которое первоначально было приколото к шляпе. — С самыми тёплыми пожеланиями вручаю вам эту безделушку.
Фосельм несколько секунд смотрел на украшение, затем поднял на Кугеля исполненный благодарности взгляд своих молочно-золотистых глаз.
— Кугель, ты дал мне слишком много! Это ценный предмет — нет, не возражай мне! — а я хочу получить то довольно вульгарное украшение с фальшивым красным камнем в центре, которое я заметил у тебя раньше. Ну же, я настаиваю! Оно всегда будет висеть на почётном месте в моей гостиной.
Кугель мрачно улыбнулся.
— В Альмери живёт Юкоуну, Смеющийся Маг.
Фосельм невольно сморщился.
— Когда мы встретимся, — продолжал Кугель, — он спросит меня: «Кугель, где мой „Нагрудный разбивающий небеса фейерверк“, который был вверен твоим заботам?» И что я отвечу ему? Что я не смог отказать некоему Фосельму из страны Падающей Стены?
— Необходимо поразмыслить над этим вопросом, — пробормотал Фосельм. — Одно решение прямо-таки напрашивается. Если бы, например, ты решил не возвращаться в Альмери, тогда Юкоуну никогда не узнал бы об этом. Или если, допустим… — Фосельм внезапно замолчал.
Прошёл миг, и он вновь заговорил голосом, исполненным любезности:
— Ты, должно быть, утомлён и валишься с ног. Но сначала глотни моей ароматической настойки, которая успокаивает желудок и укрепляет нервы!
Кугель попытался отклонить это предложение, но колдун отказался слушать. Он принёс маленькую чёрную бутылочку и два хрустальных кубка. В бокал Кугеля он налил на полдюйма бледной жидкости.
— Я сам перегонял её, — с гордостью пояснил Фосельм. — Посмотрим, придётся ли она тебе по вкусу.
Небольшой мотылёк подлетел к кубку Кугеля и внезапно замертво упал на стол. Кугель вскочил на ноги.
— Сегодня мне не понадобится такой тоник, — сказал он. — Где я буду спать?
— Пойдём. — Фосельм повёл Кугеля вверх по лестнице и распахнул дверь в комнату. — Это уютная спаленка, где ты отлично отдохнёшь.
Кугель отошёл от двери.
— Там нет окон! Мне будет душно.
— Да? Ладно, давай заглянем в другую комнату… Как насчёт этой? Здесь замечательная мягкая постель.
— А что это за тяжёлая решётка над кроватью? — с сомнением в голосе спросил Кугель. — Вдруг она свалится прямо мне на голову?
— Кугель, что за пессимизм! Всегда надо стараться найти в жизни что-нибудь хорошее! Заметил ли ты, например, чудесную вазу с цветами у кровати?
— Она прелестна! Давайте посмотрим другую комнату!
— Сон есть сон! — раздражённо заявил Фосельм. — Ты всегда такой привередливый? Ну хорошо, а как тебе нравится эта прекрасная спальня? Здесь замечательная кровать и широкое окно. Могу только надеяться, что у тебя не закружится голова от высоты.
— Это мне вполне подойдёт, — кивнул Кугель. — Фосельм, я желаю вам спокойной ночи.
Фосельм гордо прошествовал назад по коридору. Кугель запер дверь и распахнул окно. На фоне звёздного неба вырисовывались тонкие высокие трубы и одинокий кипарис, возвышающийся над домом. Кугель привязал конец подаренной ему верёвки к ножке кровати и пнул её, и кровать в мгновение ока утратила вес, взмыв в воздух. Кугель подтащил её к окну и вытолкнул наружу. Он потушил лампу, взобрался на кровать и подтолкнул её к кипарису, к ветке которого привязал другой конец верёвки. Затем скомандовал:
— Верёвка, вытянись!
Верёвка растянулась, и Кугель всплыл к тёмному небу. Здание приобрело очертание несимметричной массы, чернее чёрного, с жёлтыми четырехугольниками, отмечавшими освещённые комнаты.
Кугель подождал, пока верёвка не растянулась на сотню ярдов, затем приказал:
— Верёвка, прекрати тянуться!
Кровать с мягким толчком остановилась. Кугель устроился поудобнее и стал наблюдать за домом.
Прошло полчаса. Кровать покачивалась на переменчивом ночном ветру, и Кугель задремал под пуховым одеялом. Его веки отяжелели… Вдруг из окна комнаты, в которой он должен был ночевать, вырвалась беззвучная вспышка. Кугель заморгал и сел, увидев, как пузыри блестящего бледного газа вырываются из окна.
В комнате стало так же темно, как и раньше. Через миг в окне замерцал свет лампы, и на фоне жёлтого прямоугольника показалась угловатая фигура Фосельма с прижатыми к бокам локтями. Он туда— сюда завертел головой, вглядываясь во тьму.
Наконец он ушёл, и комната погрузилась во мрак.
Кугелю стало очень неуютно от близости здания. Он вцепился в верёвку и произнёс: «Тзат!»
Верёвка развязалась и повисла в его руках.
Кугель приказал:
— Верёвка, укоротись!
Верёвка снова стала десяти футов в длину. Кугель оглянулся на дом.
— Фосельм, каковы бы ни были твои деяния или злодеяния, я благодарен тебе за эту верёвку и постель, несмотря даже на то, что из страха мне придётся спать на воздухе.
Он свесился с края кровати и в звёздном свете разглядел на земле дорогу. Ночь была совершенно тихой. Его понесло потоком воздуха, если он вообще куда-то двигался, на запад.
Кугель повесил свою шляпу на спинку кровати, лёг на спину, натянул одеяло на голову и уснул.
Ночь шла своим чередом. Звезды медленно пересекали небо. Из пустыни донёсся унылый крик виспа: один, затем другой. Потом все затихло.
Кугель проснулся на рассвете и довольно долго не мог определить, где находится. Он опустил было ногу с кровати, затем вновь втянул её назад резким рывком.
На солнце вырисовывалась чёрная тень; тяжёлый чёрный предмет спикировал на кровать Кугеля. Это был пельгран, судя по шелковистой серой шерсти на брюшке, среднего возраста. Его двухфутовую голову венчал чёрный рог, похожий на рог жука-оленя, а жуткая морда скалилась белыми клыками. Усевшись на спинку кровати, точно на насест, чудище разглядывало Кугеля с кровожадным и одновременно изумлённым видом.
— Сегодня я позавтракаю в постели, — сказал пельгран. — Нечасто мне доводится так себя побаловать.
Он потянулся и схватил Кугеля за щиколотку, но тот вырвался. Кугель схватился за эфес меча, но не сумел вытащить его из ножен. Отчаянно пытаясь освободить оружие, он задел кончиком ножен свою шляпу; пельгран, привлечённый красным отблеском, потянулся к ней. Кугель изо всех сил швырнул «Фейерверк» прямо ему в морду.
Широкие поля шляпы и собственный ужас помешали Кугелю следить за ходом событий. Кровать подлетела вверх, как будто освободившись от груза; пельгран пропал. Кугель в недоумении огляделся по сторонам.
Пельгран исчез, как будто сквозь землю провалился.
Кугель бросил взгляд на «Фейерверк», который, казалось, засиял несколько более ярким светом.
Очень аккуратно Кугель примостил шляпу у себя на голове. Взглянув вниз, он заметил, что по дороге катится маленькая двухколесная тачка, которую толкал толстый мальчишка лет двенадцати-тринадцати.
Кугель бросил вниз верёвку так, что она закрепилась на пне, и подтянул кровать к земле. Когда мальчик покатил свою тележку мимо него, Кугель выпрыгнул на дорогу с криком:
— Стой! А ну-ка, что у нас здесь?
Перепуганный мальчишка отскочил.
— Это новое колесо от телеги и завтрак для моих братьев: горшок рагу, коврига хлеба и кувшин вина. Если вы грабитель, то вряд ли сможете здесь чем-нибудь поживиться.
— А это уж мне решать! — сказал Кугель.
Он пнул колесо, чтобы сделать его невесомым, и одним ударом послал его в небо, заставив мальчишку застыть в изумлении с разинутым ртом. Затем Кугель вытащил из тачки горшок с рагу, хлеб и вино.
— Можешь идти дальше, — сказал он мальчику. — Если твои братья спросят, куда делись колесо и их завтрак, назови им имя «Кугель» и скажи «пять терциев».
Мальчишка пустился бежать со своей тележкой. Кугель принёс горшок, хлеб и вино на кровать и, отвязав верёвку, взмыл высоко в воздух. По дороге прибежали три запыхавшихся фермера, а за ними следом трусил мальчишка. Они остановились и закричали:
— Кугель! Ты где? Нам надо перекинуться с тобой парой слов!
А один из них коварно добавил:
— Мы хотим вернуть тебе твои пять терциев!
Кугель не снизошёл до ответа. Мальчик, пытавшийся отыскать взглядом летящее в небе колесо, заметил кровать и показал на неё братьям, и фермеры, малиновые от злости, яростно потрясая кулаками, разразились бранью. Несколько минут Кугель безмятежно слушал их ругательства, точно забавляясь всем происходящим, пока ветер, крепчая, не понёс его к холмам и Порт-Пергушу.
Часть IV
Глава первая
— Эту мишуру я подобрал по пути, — беспечно отмахнулся Кугель. — А что это за книга, от которой вы не можете оторваться? — Он поднял книгу. — Хм. «Рецепты деликатесов мадам Мильгрим».
— Верно, и я вспомнил, что нужно помешать морковный пудинг. Возможно, ты присоединишься к моей скромной трапезе? Тзат! — бросил Фосельм через плечо.
Верёвки упали на пол, свернувшись в маленький свободный моток, и волшебник поднялся на ноги.
— Я не ждал гостей, поэтому сегодня мы поужинаем на кухне. Но я должен поспешить, а не то пудинг пригорит!
На своих длинных ногах с выступающими коленями он прошествовал на кухню вместе с Кугелем, который нерешительно плёлся позади него. Фосельм указал ему на стул:
— Садись, а я соберу нам небольшую закуску — ничего перченого или тяжёлого, не возражаешь? Ни мяса и ни вина, поскольку они воспламеняют кровь и, согласно мадам Мильгрим, вызывают флактомию! Вот отличный сок из ягод джингл — очень рекомендую! Затем мы займёмся чудесным травяным рагу и нашим морковным пудингом.
Кугель уселся за стол и с неприкрытой насторожённостью стал наблюдать за тем, как Фосельм сновал туда— сюда, собирая небольшие плошки с пирогами, консервами, компотами и овощными пастами.
— У нас будет настоящий пир! Я редко потакаю своим желаниям, но сегодня, с таким изысканным гостем, весь порядок можно оставить побоку! — Он на минуту оторвался от своих дел. — Ты назвал мне своё имя? С каждым годом я становлюсь все более рассеянным!
— Меня зовут Кугель, я родом из Альмери, куда сейчас и возвращаюсь.
— Альмери! Путь туда не близок, и на каждом шагу поджидают удивительные зрелища, точно так же как и множество опасностей! Завидую твоей непоколебимости! Ну что, примемся за ужин?
Кугель ел только те блюда, которые пробовал сам Фосельм, и, казалось, не замечал никаких вредных воздействий. Фосельм, аккуратно отщипывая по кусочку оттуда и отсюда, пространно рассказывал:
…имени много неудачных тёзок в этом краю. Вероятно, в девятнадцатой эре был такой «Фосельм», действительно вспыльчивого нрава, и ещё могло быть множество Фосельмов спустя многие столетия, хотя через такое время жизни отдельных людей сливаются в одну. Меня бросает в дрожь при одной мысли об их деяниях… Теперь наши местные злодеи — клан фермеров. Они, конечно, в сравнении с древними Фосельмами, просто ангелы милосердия, но, тем не менее, у них есть несколько скверных привычек. Они поят своих мермелантов пивом, а потом посылают их пугать путешественников. Однажды они осмелились прийти сюда, стуча копытами по крыльцу и демонстрируя свои животы. Они кричали: «Пива! Дайте нам хорошего пива!» Разумеется, я не держу в доме подобной гадости. Я сжалился над ними и подробно разъяснил общие черты опьянения, но они отказались слушать и осыпали меня бранью. Представляешь? «Ты, старый лживый трезвенник, мы уже наслушались твоего глупого кваканья, а теперь хотим получить за это пива!» Это их собственные слова! Тогда я сказал: «Замечательно; вы получите ваше пиво». Я приготовил настой из прогоркшего пивного сусла и нуксиума, остудил его и заставил пениться, на манер пива. Я объявил: «Это единственное пиво, которое у меня есть», и разлил его в кувшины. Они окунули туда свои носы и выхлебали все в один присест. В тот же миг они сморщились, как мокрицы, и упали, точно мёртвые, и лежали так полтора дня. Наконец они распрямились, поднялись на ноги, самым непринуждённым образом загадили мне весь двор и были таковы. Они больше никогда не вернулись, и, надеюсь, моё маленькое наставление научило их умеренности.
Кугель склонил голову набок и поджал губы,
— Любопытная история.
— Спасибо. — Фосельм кивнул и улыбнулся, точно погрузившись в приятные воспоминания. — Кугель, ты замечательный слушатель; кроме того, ты не вылизываешь всю еду на тарелке, а потом не выпрашиваешь жадным взглядом добавки. Мне нравятся утончённость и чувство стиля. На самом деле, Кугель, ты мне приглянулся. Давай подумаем, что можно сделать, чтобы облегчить твой жизненный путь. Чай будем пить в гостиной: лучший сорт «Янтарного крыла мотылька» для уважаемого гостя! Пойдёшь первым?
— Я подожду и пойду вместе с вами, — отказался Кугель. — Было бы невежливым поступить иначе.
Фосельм сердечно проговорил:
— У тебя не такие манеры, как у всех этих теперешних юнцов, которые только о себе и думают, а, скорее, как у людей старого поколения.
Под бдительным оком Кугеля Фосельм приготовил чай и разлил его по изящным чашечкам из очень тонкого фарфора. Кивнув, он сделал знак Кугелю:
— А теперь — в гостиную.
— Идите первым, если вы не против.
На лице Фосельма отразилось странное изумление, затем он пожал плечами и отправился в гостиную.
— Садись, Кугель. Вон то зеленое бархатное кресло — очень удобное.
— Мне как-то тревожно, — ответил Кугель. — Я лучше постою.
— Ну тогда хотя бы сними свою шляпу, — сказал Фосельм, и в его голосе промелькнули раздражённые нотки.
— Разумеется, — отозвался Кугель.
Фосельм с любопытством наблюдал за действиями Кугеля.
— Что ты делаешь?
— Снимаю украшение. — Кугель взял чешую через сложенный платок, чтобы защитить руки, и положил её в мешок. — Оно тяжёлое и острое, и, боюсь, как бы оно не повредило вашу чудесную мебель.
— Ты очень деликатный молодой человек и заслуживаешь маленького подарка. Например, я могу подарить тебе вот эту верёвку: она принадлежала Лажнасценту Лемурианскому и обладает магическими свойствами. Например, она подчиняется приказаниям; она растягивается и удлиняется, не теряя при этом своей прочности, на такую длину, которая тебе понадобится. Я вижу, что у тебя при себе великолепный старинный меч. Эта филигрань на эфесе выдаёт руку Харая из восемнадцатой эры. Сталь, должно быть, отменного качества, но острый ли он?
— Ну конечно, — ответил Кугель. — Я мог бы побриться его лезвием, если бы мне так вздумалось.
— Тогда отрежь себе сколько хочешь от этой верёвки, ну, скажем, десять футов. Она как раз поместится в твой мешок, и, тем не менее, по твоему приказу сможет растянуться и на десять миль!
— Вот это истинная щедрость! — воскликнул Кугель, отмеряя обусловленную длину. Взмахнув мечом, он ударил по верёвке, но безо всякого эффекта. — Очень странно.
— Ах ты, какая досада! И все это время ты считал, что у тебя острый меч, — озорно ухмыльнулся Фосельм. — Возможно, нам удастся поправить эту беду.
Он вынул из шкафа длинную коробку, в которой обнаружился сверкающий серебристый порошок.
— Опусти меч в глиммистер, — велел Фосельм. — Но ни в коем случае не прикасайся к порошку, а то твои пальцы превратятся в жёсткие серебряные прутья.
Кугель подчинился. Когда он вытащил меч, с него мелким дождём посыпался блестящий глиммистер.
— Отряхни его хорошенечко, — посоветовал Фосельм. — Избыток только поцарапает ножны.
Кугель тряс мечом, пока весь порошок не осыпался. Лезвие замерцало маленькими искорками, а сам клинок, казалось, засветился.
— Ну же! — поторопил Фосельм. — Режь!
Меч разрубил верёвку с такой лёгкостью, как будто это была обычная водоросль.
Кугель осторожно смотал верёвку.
— А как ей приказывать?
Фосельм поднял оставшуюся верёвку.
— Если хочешь, чтобы она обмоталась вокруг чего-нибудь, подбрось её вниз и используй заклинание «Тзип!», вот так.
— Стоп! — воскликнул Кугель, взмахнув мечом. — Демонстрации не нужно!
Фосельм рассмеялся.
— Кугель, ты проворен, как пташка. И все же я, тем не менее, думаю о тебе. В этом сумасшедшем мире живчики погибают молодыми. Не бойся верёвки; я не буду действовать в полную силу. Взгляни, пожалуйста! Чтобы развязать верёвку, крикни «Тзат!», и она вернётся к тебе в руки. Вот так.
Фосельм отступил и поднял руки, как человек, которому нечего скрывать.
— Похоже ли моё поведение на поведение «коварного и не предсказуемого злодея»?
— Вне всякого сомнения, в том случае, если злодей в целях своего обмана решит притвориться альтруистом.
— А как тогда отличить злодея от альтруиста?
Кугель пожал плечами:
— Это не слишком важное отличие.
Фосельм, казалось, не обратил на его слова никакого внимания; его деятельный ум уже перескочил на новую тему:
— Меня воспитывали в старых традициях! Мы черпаем силу в основных истинах, под которыми ты, как аристократ, несомненно, подпишешься! Я прав?
— Совершенно верно, во всех отношениях! — горячо воскликнул Кугель. — Разумеется, сознавая, что эти фундаментальные истины отличаются для разных краёв и даже для разных людей.
— И все же некоторые истины всемирны, — возразил Фосельм. — К примеру, древний обряд обмена подарками между хозяином и гостем. Как альтруист, я угостил тебя прекрасной и питательной едой, подарил волшебную верёвку и продлил жизнь твоему мечу. Ты от всего сердца спросишь, что мог бы подарить мне взамен, но я попрошу у тебя лишь уважения…
Кугель с великодушной непосредственностью перебил его:
— Оно навеки ваше и не знает границ, так что основные истины соблюдены. А сейчас, Фосельм, я чувствую, что несколько утомлён, и поэтому…
— Кугель, как ты великодушен! Случайно, одиноко бредя по жизненному пути, мы встречаем человека, который внезапно, или так это кажется, становится дорогим и верным другом. Мне будет жаль расставаться с тобой! Ты непременно должен оставить мне какой-нибудь маленький сувенир, и на самом деле я не согласен взять у тебя что-либо большее, чем этот кусочек мишуры, который ты носишь на своей шляпе. Пустячок, символ, не более, но он будет напоминать мне о тебе, до того счастливого дня, когда ты вернёшься! Ты можешь отдать мне его прямо сейчас.
— С удовольствием, — ответил Кугель. С огромной осторожностью он пошарил в сумке и извлёк оттуда украшение, которое первоначально было приколото к шляпе. — С самыми тёплыми пожеланиями вручаю вам эту безделушку.
Фосельм несколько секунд смотрел на украшение, затем поднял на Кугеля исполненный благодарности взгляд своих молочно-золотистых глаз.
— Кугель, ты дал мне слишком много! Это ценный предмет — нет, не возражай мне! — а я хочу получить то довольно вульгарное украшение с фальшивым красным камнем в центре, которое я заметил у тебя раньше. Ну же, я настаиваю! Оно всегда будет висеть на почётном месте в моей гостиной.
Кугель мрачно улыбнулся.
— В Альмери живёт Юкоуну, Смеющийся Маг.
Фосельм невольно сморщился.
— Когда мы встретимся, — продолжал Кугель, — он спросит меня: «Кугель, где мой „Нагрудный разбивающий небеса фейерверк“, который был вверен твоим заботам?» И что я отвечу ему? Что я не смог отказать некоему Фосельму из страны Падающей Стены?
— Необходимо поразмыслить над этим вопросом, — пробормотал Фосельм. — Одно решение прямо-таки напрашивается. Если бы, например, ты решил не возвращаться в Альмери, тогда Юкоуну никогда не узнал бы об этом. Или если, допустим… — Фосельм внезапно замолчал.
Прошёл миг, и он вновь заговорил голосом, исполненным любезности:
— Ты, должно быть, утомлён и валишься с ног. Но сначала глотни моей ароматической настойки, которая успокаивает желудок и укрепляет нервы!
Кугель попытался отклонить это предложение, но колдун отказался слушать. Он принёс маленькую чёрную бутылочку и два хрустальных кубка. В бокал Кугеля он налил на полдюйма бледной жидкости.
— Я сам перегонял её, — с гордостью пояснил Фосельм. — Посмотрим, придётся ли она тебе по вкусу.
Небольшой мотылёк подлетел к кубку Кугеля и внезапно замертво упал на стол. Кугель вскочил на ноги.
— Сегодня мне не понадобится такой тоник, — сказал он. — Где я буду спать?
— Пойдём. — Фосельм повёл Кугеля вверх по лестнице и распахнул дверь в комнату. — Это уютная спаленка, где ты отлично отдохнёшь.
Кугель отошёл от двери.
— Там нет окон! Мне будет душно.
— Да? Ладно, давай заглянем в другую комнату… Как насчёт этой? Здесь замечательная мягкая постель.
— А что это за тяжёлая решётка над кроватью? — с сомнением в голосе спросил Кугель. — Вдруг она свалится прямо мне на голову?
— Кугель, что за пессимизм! Всегда надо стараться найти в жизни что-нибудь хорошее! Заметил ли ты, например, чудесную вазу с цветами у кровати?
— Она прелестна! Давайте посмотрим другую комнату!
— Сон есть сон! — раздражённо заявил Фосельм. — Ты всегда такой привередливый? Ну хорошо, а как тебе нравится эта прекрасная спальня? Здесь замечательная кровать и широкое окно. Могу только надеяться, что у тебя не закружится голова от высоты.
— Это мне вполне подойдёт, — кивнул Кугель. — Фосельм, я желаю вам спокойной ночи.
Фосельм гордо прошествовал назад по коридору. Кугель запер дверь и распахнул окно. На фоне звёздного неба вырисовывались тонкие высокие трубы и одинокий кипарис, возвышающийся над домом. Кугель привязал конец подаренной ему верёвки к ножке кровати и пнул её, и кровать в мгновение ока утратила вес, взмыв в воздух. Кугель подтащил её к окну и вытолкнул наружу. Он потушил лампу, взобрался на кровать и подтолкнул её к кипарису, к ветке которого привязал другой конец верёвки. Затем скомандовал:
— Верёвка, вытянись!
Верёвка растянулась, и Кугель всплыл к тёмному небу. Здание приобрело очертание несимметричной массы, чернее чёрного, с жёлтыми четырехугольниками, отмечавшими освещённые комнаты.
Кугель подождал, пока верёвка не растянулась на сотню ярдов, затем приказал:
— Верёвка, прекрати тянуться!
Кровать с мягким толчком остановилась. Кугель устроился поудобнее и стал наблюдать за домом.
Прошло полчаса. Кровать покачивалась на переменчивом ночном ветру, и Кугель задремал под пуховым одеялом. Его веки отяжелели… Вдруг из окна комнаты, в которой он должен был ночевать, вырвалась беззвучная вспышка. Кугель заморгал и сел, увидев, как пузыри блестящего бледного газа вырываются из окна.
В комнате стало так же темно, как и раньше. Через миг в окне замерцал свет лампы, и на фоне жёлтого прямоугольника показалась угловатая фигура Фосельма с прижатыми к бокам локтями. Он туда— сюда завертел головой, вглядываясь во тьму.
Наконец он ушёл, и комната погрузилась во мрак.
Кугелю стало очень неуютно от близости здания. Он вцепился в верёвку и произнёс: «Тзат!»
Верёвка развязалась и повисла в его руках.
Кугель приказал:
— Верёвка, укоротись!
Верёвка снова стала десяти футов в длину. Кугель оглянулся на дом.
— Фосельм, каковы бы ни были твои деяния или злодеяния, я благодарен тебе за эту верёвку и постель, несмотря даже на то, что из страха мне придётся спать на воздухе.
Он свесился с края кровати и в звёздном свете разглядел на земле дорогу. Ночь была совершенно тихой. Его понесло потоком воздуха, если он вообще куда-то двигался, на запад.
Кугель повесил свою шляпу на спинку кровати, лёг на спину, натянул одеяло на голову и уснул.
Ночь шла своим чередом. Звезды медленно пересекали небо. Из пустыни донёсся унылый крик виспа: один, затем другой. Потом все затихло.
Кугель проснулся на рассвете и довольно долго не мог определить, где находится. Он опустил было ногу с кровати, затем вновь втянул её назад резким рывком.
На солнце вырисовывалась чёрная тень; тяжёлый чёрный предмет спикировал на кровать Кугеля. Это был пельгран, судя по шелковистой серой шерсти на брюшке, среднего возраста. Его двухфутовую голову венчал чёрный рог, похожий на рог жука-оленя, а жуткая морда скалилась белыми клыками. Усевшись на спинку кровати, точно на насест, чудище разглядывало Кугеля с кровожадным и одновременно изумлённым видом.
— Сегодня я позавтракаю в постели, — сказал пельгран. — Нечасто мне доводится так себя побаловать.
Он потянулся и схватил Кугеля за щиколотку, но тот вырвался. Кугель схватился за эфес меча, но не сумел вытащить его из ножен. Отчаянно пытаясь освободить оружие, он задел кончиком ножен свою шляпу; пельгран, привлечённый красным отблеском, потянулся к ней. Кугель изо всех сил швырнул «Фейерверк» прямо ему в морду.
Широкие поля шляпы и собственный ужас помешали Кугелю следить за ходом событий. Кровать подлетела вверх, как будто освободившись от груза; пельгран пропал. Кугель в недоумении огляделся по сторонам.
Пельгран исчез, как будто сквозь землю провалился.
Кугель бросил взгляд на «Фейерверк», который, казалось, засиял несколько более ярким светом.
Очень аккуратно Кугель примостил шляпу у себя на голове. Взглянув вниз, он заметил, что по дороге катится маленькая двухколесная тачка, которую толкал толстый мальчишка лет двенадцати-тринадцати.
Кугель бросил вниз верёвку так, что она закрепилась на пне, и подтянул кровать к земле. Когда мальчик покатил свою тележку мимо него, Кугель выпрыгнул на дорогу с криком:
— Стой! А ну-ка, что у нас здесь?
Перепуганный мальчишка отскочил.
— Это новое колесо от телеги и завтрак для моих братьев: горшок рагу, коврига хлеба и кувшин вина. Если вы грабитель, то вряд ли сможете здесь чем-нибудь поживиться.
— А это уж мне решать! — сказал Кугель.
Он пнул колесо, чтобы сделать его невесомым, и одним ударом послал его в небо, заставив мальчишку застыть в изумлении с разинутым ртом. Затем Кугель вытащил из тачки горшок с рагу, хлеб и вино.
— Можешь идти дальше, — сказал он мальчику. — Если твои братья спросят, куда делись колесо и их завтрак, назови им имя «Кугель» и скажи «пять терциев».
Мальчишка пустился бежать со своей тележкой. Кугель принёс горшок, хлеб и вино на кровать и, отвязав верёвку, взмыл высоко в воздух. По дороге прибежали три запыхавшихся фермера, а за ними следом трусил мальчишка. Они остановились и закричали:
— Кугель! Ты где? Нам надо перекинуться с тобой парой слов!
А один из них коварно добавил:
— Мы хотим вернуть тебе твои пять терциев!
Кугель не снизошёл до ответа. Мальчик, пытавшийся отыскать взглядом летящее в небе колесо, заметил кровать и показал на неё братьям, и фермеры, малиновые от злости, яростно потрясая кулаками, разразились бранью. Несколько минут Кугель безмятежно слушал их ругательства, точно забавляясь всем происходящим, пока ветер, крепчая, не понёс его к холмам и Порт-Пергушу.
Часть IV
ИЗ ПОРТ-ПЕРГУША В КАСПАР-ВИТАТУС
Глава первая
НА ПРИСТАНИ
Попутный ветер с комфортом нёс Кугеля на его кровати над холмами. Когда последняя вершина осталась позади, глазам Кугеля предстала безбрежная панорама, и огромным разливом жидкого металла с запада до востока раскинулась дельта реки Ченг.
На западе Кугель заметил на берегу россыпь обветшалых серых строений — Порт-Пергуш. У причала стояло на якоре около полудюжины кораблей; на таком огромном расстоянии их было не отличить друг от друга.
Кугель заставил кровать снизиться, свесив с одной стороны меч, а с другой — башмаки, так чтобы они были захвачены силой притяжения. Подгоняемую порывами переменчивого ветра кровать с беспомощным Кугелем швыряло туда-сюда, пока наконец она не рухнула в заросли болотного тульсифера в нескольких ярдах от того места, где начиналась вода.
С большой неохотой покинув мягкую и удобную кровать, Кугель направился к идущей вдоль реки дороге по болотистому торфянику, буйно заросшему дюжиной видов более или менее ядовитых растений: чёрными и красновато-коричневыми лопухами, волдыряником, хёрзом, покрытым коричневыми цветами, брезгливым виноградом, который при приближении Кугеля с отвращением шарахнулся. Голубые ящерицы сердито зашипели на него, и тот, в скверном настроении, которым был обязан прикосновению к жгучему волдырянику, огрызнулся:
— Заткнитесь, паразиты! Я и не ожидал ничего другого от таких поганых тварей!
Ящерицы, уловив суть злобного высказывания Кугеля, начали наскакивать на него, шипя и плюясь, пока Кугель не схватил с земли сухую ветку и, стуча ею по земле, не отогнал их прочь.
Наконец ему удалось выбраться на дорогу. Он почистил свою одежду, похлопал шляпой по ноге, стараясь не задеть «Фейерверк». Затем, перевесив меч под таким углом, чтобы он выглядел как можно более щегольски, Кугель направился к Порт-Пергушу.
Была середина дня. Дорогу с каждой стороны обрамлял ряд высоких кедров, и Кугель то выходил из чёрной тени на красный солнечный свет, то снова нырял в тень. На склоне холма он заметил одинокую хижину, а на берегу реки — гниющие баржи. Дорога прошла мимо древнего кладбища, осенённого беспорядочными рядами кипарисов, затем повернула к реке, обегая отвесный утёс, на котором притулился разрушенный дворец.
Войдя в город, дорога обогнула главную городскую площадь, после чего прошла перед большим полукруглым зданием, некогда служившим театром или концертным залом, но теперь превращённым в трактир. После этого дорога вернулась к береговой линии и пошла мимо тех кораблей, которые Кугель заметил с высоты. В мозгу Кугеля неотступно вертелся вопрос: могла ли «Галанте» ещё быть в порту? Маловероятно, но не исключено,
Кугелю совсем не улыбалось встретиться лицом к лицу с капитаном Баунтом, Дрофо, госпожой Сольдинк или даже с самим господином Сольдинком.
Остановившись, Кугель прорепетировал несколько приветствий, которые можно было бы использовать, чтобы сгладить возможную напряжённость. Через некоторое время он признался себе, что ни одно из них не увенчалось бы успехом, так что обычный поклон или простой и неопределённый кивок головой вполне сойдут.
Продолжая держать ухо востро, Кугель неторопливо зашёл на один из обветшалых причалов. Там он обнаружил три больших корабля и ещё два небольших каботажных судна в придачу к паромам на противоположной стороне.
К величайшему облегчению Кугеля, «Галанте» среди них не было.
Первое и самое дальнее по течению реки судно было тяжёлой безымянной баржей, очевидно, предназначенной для торговли на реке. Второе, большой каррак 3 под названием «Лейкидион», казалось, был на ремонте.
Третий, ближайший к площади, носивший имя «Аввентура», нарядная яхта, немного уступавшая размером своим соседям, стоял под погрузкой.
На пристани было сравнительно оживлённо — проезжали туда-сюда телеги, перекликались и переругивались грузчики, а с баржи доносилась весёлая песня гармоники.
Небольшой человечек, толстенький и румяный, в форме мелкого чиновника, остановился, окидывая Кугеля оценивающим взглядом, и ушёл в один из близлежащих пакгаузов.
На палубе «Лейкидиона», облокотившись на поручни, стоял полный мужчина в костюме цвета индиго в белую полоску, конической чёрной шляпе со свисающей у правого уха золотой цепочкой и вставленной в левую щеку золотой втулкой — наряде жителей Кастиллионского Побережья. 4
Кугель уверенным шагом приблизился к «Лейкидиону» и, придав своему лицу добродушное выражение, приветственно помахал рукой.
Капитан корабля бесстрастно взглянул на него и никак не отреагировал на приветствие.
— Прекрасный корабль, — крикнул ему Кугель. — Я вижу, он немного неисправен.
Капитан наконец снизошёл до ответа:
— Меня уже уведомили об этом.
— Куда вы пойдёте, когда закончится ремонт?
— Куда и обычно. — То есть?
— В Литтикут и Три Сестры или в Вой, если будет груз.
— Мне нужен корабль на Альмери, — сказал Кугель.
— Вы его здесь не найдёте, — с угрюмой ухмылкой ответил капитан. — Я не трус, но голова на плечах у меня есть.
Кугель упрямо возразил:
— Ну кто-то же здесь должен плавать на юг от Порт-Пергуша! Это всего лишь логично!
Капитан пожал плечами и взглянул на небо.
— Если у вас есть основания так полагать, то это, несомненно, правильно.
Кугель нетерпеливо сжал эфес своего меча.
— Как вы посоветуете мне отправиться на юг?
— Морем! — Капитан ткнул пальцем в направлении «Аввентуры». — Поговорите с Вискишем, он дилк и настоящий безумец. Если щедро заплатите, он повезёт вас хоть в пасть к самому Джихану.
— Я точно знаю вот что, — сказал Кугель. — В Порт-Пергуш из Саскервоя доставляют ценные грузы, которые затем переправляются в Альмери.
Капитан слушал его без особого интереса.
— Вероятней всего, их перевозят караваном, например, Ядкомо или Вармус. Или разве что Вискиш везёт их на юг на «Аввентуре». Все дилки сумасшедшие. Они думают, что будут жить вечно, и плюют на опасности. На мачтах их кораблей привязаны фонари, чтобы, когда потухнет солнце, они могли найти обратный путь по морю в свою Дилклюзу.
Кугель открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но капитан уже ушёл в свою каюту.
Пока они разговаривали, из пакгауза вышел тот самый маленький толстенький человечек, который встретился Кугелю на пристани. Он несколько минут прислушивался к разговору, затем проворно направился к «Аввентуре». Взбежав по трапу, он исчез в одной из кают и почти тут же вернулся к трапу, где немного задержался, а затем, не обращая на Кугеля никакого внимания, исполненной достоинства походкой пошёл назад в пакгауз.
На западе Кугель заметил на берегу россыпь обветшалых серых строений — Порт-Пергуш. У причала стояло на якоре около полудюжины кораблей; на таком огромном расстоянии их было не отличить друг от друга.
Кугель заставил кровать снизиться, свесив с одной стороны меч, а с другой — башмаки, так чтобы они были захвачены силой притяжения. Подгоняемую порывами переменчивого ветра кровать с беспомощным Кугелем швыряло туда-сюда, пока наконец она не рухнула в заросли болотного тульсифера в нескольких ярдах от того места, где начиналась вода.
С большой неохотой покинув мягкую и удобную кровать, Кугель направился к идущей вдоль реки дороге по болотистому торфянику, буйно заросшему дюжиной видов более или менее ядовитых растений: чёрными и красновато-коричневыми лопухами, волдыряником, хёрзом, покрытым коричневыми цветами, брезгливым виноградом, который при приближении Кугеля с отвращением шарахнулся. Голубые ящерицы сердито зашипели на него, и тот, в скверном настроении, которым был обязан прикосновению к жгучему волдырянику, огрызнулся:
— Заткнитесь, паразиты! Я и не ожидал ничего другого от таких поганых тварей!
Ящерицы, уловив суть злобного высказывания Кугеля, начали наскакивать на него, шипя и плюясь, пока Кугель не схватил с земли сухую ветку и, стуча ею по земле, не отогнал их прочь.
Наконец ему удалось выбраться на дорогу. Он почистил свою одежду, похлопал шляпой по ноге, стараясь не задеть «Фейерверк». Затем, перевесив меч под таким углом, чтобы он выглядел как можно более щегольски, Кугель направился к Порт-Пергушу.
Была середина дня. Дорогу с каждой стороны обрамлял ряд высоких кедров, и Кугель то выходил из чёрной тени на красный солнечный свет, то снова нырял в тень. На склоне холма он заметил одинокую хижину, а на берегу реки — гниющие баржи. Дорога прошла мимо древнего кладбища, осенённого беспорядочными рядами кипарисов, затем повернула к реке, обегая отвесный утёс, на котором притулился разрушенный дворец.
Войдя в город, дорога обогнула главную городскую площадь, после чего прошла перед большим полукруглым зданием, некогда служившим театром или концертным залом, но теперь превращённым в трактир. После этого дорога вернулась к береговой линии и пошла мимо тех кораблей, которые Кугель заметил с высоты. В мозгу Кугеля неотступно вертелся вопрос: могла ли «Галанте» ещё быть в порту? Маловероятно, но не исключено,
Кугелю совсем не улыбалось встретиться лицом к лицу с капитаном Баунтом, Дрофо, госпожой Сольдинк или даже с самим господином Сольдинком.
Остановившись, Кугель прорепетировал несколько приветствий, которые можно было бы использовать, чтобы сгладить возможную напряжённость. Через некоторое время он признался себе, что ни одно из них не увенчалось бы успехом, так что обычный поклон или простой и неопределённый кивок головой вполне сойдут.
Продолжая держать ухо востро, Кугель неторопливо зашёл на один из обветшалых причалов. Там он обнаружил три больших корабля и ещё два небольших каботажных судна в придачу к паромам на противоположной стороне.
К величайшему облегчению Кугеля, «Галанте» среди них не было.
Первое и самое дальнее по течению реки судно было тяжёлой безымянной баржей, очевидно, предназначенной для торговли на реке. Второе, большой каррак 3 под названием «Лейкидион», казалось, был на ремонте.
Третий, ближайший к площади, носивший имя «Аввентура», нарядная яхта, немного уступавшая размером своим соседям, стоял под погрузкой.
На пристани было сравнительно оживлённо — проезжали туда-сюда телеги, перекликались и переругивались грузчики, а с баржи доносилась весёлая песня гармоники.
Небольшой человечек, толстенький и румяный, в форме мелкого чиновника, остановился, окидывая Кугеля оценивающим взглядом, и ушёл в один из близлежащих пакгаузов.
На палубе «Лейкидиона», облокотившись на поручни, стоял полный мужчина в костюме цвета индиго в белую полоску, конической чёрной шляпе со свисающей у правого уха золотой цепочкой и вставленной в левую щеку золотой втулкой — наряде жителей Кастиллионского Побережья. 4
Кугель уверенным шагом приблизился к «Лейкидиону» и, придав своему лицу добродушное выражение, приветственно помахал рукой.
Капитан корабля бесстрастно взглянул на него и никак не отреагировал на приветствие.
— Прекрасный корабль, — крикнул ему Кугель. — Я вижу, он немного неисправен.
Капитан наконец снизошёл до ответа:
— Меня уже уведомили об этом.
— Куда вы пойдёте, когда закончится ремонт?
— Куда и обычно. — То есть?
— В Литтикут и Три Сестры или в Вой, если будет груз.
— Мне нужен корабль на Альмери, — сказал Кугель.
— Вы его здесь не найдёте, — с угрюмой ухмылкой ответил капитан. — Я не трус, но голова на плечах у меня есть.
Кугель упрямо возразил:
— Ну кто-то же здесь должен плавать на юг от Порт-Пергуша! Это всего лишь логично!
Капитан пожал плечами и взглянул на небо.
— Если у вас есть основания так полагать, то это, несомненно, правильно.
Кугель нетерпеливо сжал эфес своего меча.
— Как вы посоветуете мне отправиться на юг?
— Морем! — Капитан ткнул пальцем в направлении «Аввентуры». — Поговорите с Вискишем, он дилк и настоящий безумец. Если щедро заплатите, он повезёт вас хоть в пасть к самому Джихану.
— Я точно знаю вот что, — сказал Кугель. — В Порт-Пергуш из Саскервоя доставляют ценные грузы, которые затем переправляются в Альмери.
Капитан слушал его без особого интереса.
— Вероятней всего, их перевозят караваном, например, Ядкомо или Вармус. Или разве что Вискиш везёт их на юг на «Аввентуре». Все дилки сумасшедшие. Они думают, что будут жить вечно, и плюют на опасности. На мачтах их кораблей привязаны фонари, чтобы, когда потухнет солнце, они могли найти обратный путь по морю в свою Дилклюзу.
Кугель открыл рот, чтобы задать ещё один вопрос, но капитан уже ушёл в свою каюту.
Пока они разговаривали, из пакгауза вышел тот самый маленький толстенький человечек, который встретился Кугелю на пристани. Он несколько минут прислушивался к разговору, затем проворно направился к «Аввентуре». Взбежав по трапу, он исчез в одной из кают и почти тут же вернулся к трапу, где немного задержался, а затем, не обращая на Кугеля никакого внимания, исполненной достоинства походкой пошёл назад в пакгауз.