Воронкова Любовь Федоровна. Собрание сочинений в трех томах (Том 1, Повести и рассказы)

   В двадцать лет Александр стал полководцем объединённого войска эллинского и македонского, разбил в сражении во много раз превосходящую армию персов. Он построил Александрию, открыл путь в Индию.
   Во все времена он вошёл как выдающийся полководец, военные действия которого и поныне поражают своим размахом и смелостью. "Изучив опыт своих предшественников, он и его соратники умело организовали армию, отказались от устаревших военных способов борьбы, овладели новым тактическим мастерством. Сам Александр был храбр и отважен, в боях сражался как простой солдат; стойко переносил лишения и трудности; он имел железную волю и сильный характер, как отмечает в одной из своих работ доктор исторических наук А. С. Шофман.
   Путь Александра Македонского к победам не был простым и лёгким. Повсюду, куда бы он ни вступал со своей армией, свободолюбивые народы отчаянно сопротивлялись ему. Особенно сильное сопротивление встретил он в Средней Азии, в Согдиане. Борьбу согдов возглавлял талантливый военачальник Спитамен. Он приводил в ярость царя-завоевателя внезапными нападениями и мелкими стычками, изрядно измотав силы врага. Отважный Спитамен стоял до конца с небольшой горсткой храбрецов против огромной армии Александра.
   С неменьшим мужеством сражались против него и народы Индии: горные племена аспазии, храбрые оксидраки, инды, маллы и множество разных племён, населявших далёкую страну. Они отравляли своё оружие змеиным ядом, сжигали города, чтобы не отдать их завоевателям, бежали в горы и там продолжали борьбу. Силы были не равные, не хватало оружия, но люди, защищавшие свою свободу, не сдавались. Стояли насмерть.
   Любовь Фёдоровна писала свой роман об Александре Македонском вдохновенно, как-то неистово - более подходящего слова здесь и не подобрать.
   С какой страстностью участвовала она, автор, в сражениях и походах древних эллинов, в освободительной войне непокорившихся народов! Как постигала вместе со своим героем учение гениального Аристотеля о мироздании и об устройстве государства, философию, древнюю литературу!
   То была одна из интереснейших и сложнейших страниц истории, и ей удалось воссоздать эту страницу в художественной форме достоверно и убедительно.
   К созданию романа об Александре Македонском она готовилась с неменьшей тщательностью, чем к первой своей исторической книге. Прочитала очень много старых и новых книг о знаменитом полководце и его эпохе, изучила посвящённые ему серьёзные труды, греческую мифологию, не обошла стороной науку Древней Греции, познакомилась с индийскими учениями и легендами, своеобычной жизнью племён, населявших Индию, вновь и вновь перечитывала "Одиссею" Гомера, вникала в тайны пирамид Египта.
   Более того, когда пришла пора писать главу о походах Александра Македонского в Среднюю Азию, она отправилась в те края, чтобы отыскать там для своей книги достоверный материал. Побывала в Самарканде, или Мараканде, как называли во времена Александра Македонского этот город, где в 329 году до нашей эры проходил со своими войсками завоеватель и сильно разрушил его.
   Была она и в Бухаре и в её окрестностях, входивших когда-то в страну, известную под именем Согдиана, - именно там согды, возглавляемые Спитаменом, оказали отчаянное сопротивление Александру - этому отведены впечатляющие страницы в книге "В глуби веков".
   Она бродила по узким улочкам древних городов Узбекистана, всматриваясь в смуглые с тонкими чертами лица людей и восхищаясь их красотой, гордой осанкой, видя в каждом из них потомков тех согдов, которых некогда водил в сражения против македонского царя отважный Спитамен.
   Вдумчиво, с интересом входила она в незнакомый ей ранее мир Востока и смотрела на всё глазами художника. Она запоминала цвет неба и цвет пустыни в разное время года, подолгу глядела на горы вечерней зарёй и на рассвете, любовалась цветением садов и яркими непередаваемыми красками осени. Ведь как и во времена Александра Македонского, здесь таким же знойным было солнце, так же иссушающе дули ветры, не изменили своего цвета горячие пески, по-прежнему вечными снегами были покрыты вершины гор, а небо не утратило своей ярчайшей синевы.
   Самарканд - особая страница в жизни Любови Фёдоровны. Здесь она провела свою последнюю осень в 1975 году. Она хорошо знала Самарканд, не раз бывала в нём, жила продолжительное время и с большим радушием водила по улицам древнего города своих друзей, оказавшихся там впервые в ту осень.
   Вот мавзолей Шахи-Зинда, Шир-Дор, усыпальница тимуридов Гур-Эмир с его изумительной красоты голубым изразцовым куполом, Регистан. А самаркандский базар! Восточный сказочный базар! Овощные и фруктовые ряды: яблоки, груши, гранаты; жёлтые, как мёд, дыни, розовый виноград... Смешались яркие краски и запахи, всё хочется разглядеть, купить. Но она торопит своих спутников, ведёт их дальше с какой-то затаённой улыбкой, явно собираясь удивить чем-то невиданным.
   И вдруг останавливается. "Глядите!" - указывает широким жестом.
   Там внизу, на просторном поле, живописно, будто по замыслу художника, рассыпаны горы арбузов и дынь, гигантов и крошечных карликов, зелёные и почти белые, полосатые и вовсе не поддающееся описанию разноцветье!
   В памяти остался её щедрый жест. И улыбка, радостная, ликующая, будто это были её собственные сокровища и она делится ими с друзьями...
   Она очень любила Самарканд. Звёзды над ним и неправдоподобно синее небо. Любила яркие краски, которыми так богат этот город, "сияющая точка земного шара", как называли его восточные поэты.
   Там, в Самарканде, жил Улугбек, великий учёный, астроном, просветитель.
   "Все сородичи Улугбека ушли в небытие. Но Улугбек протянул руку к наукам и добился многого. Перед его глазами небо стало близким и спустилось вниз. До конца света люди всех времён будут списывать законы и правила с его законов" - так сказал об Улугбеке узбекский поэт Алишер Навои, и эти слова запомнились Любови Фёдоровне. Чем больше она узнавала об Улугбеке и его жизни, полной знаменательных свершений, тем сильнее хотелось, чтоб узнали о нём и другие.
   Оставив как-то сразу иные замыслы, она собралась писать о нём книгу.
   Опять незнакомые миры и, дотоле неведомое, скрытое за семью замками средневековье Востока. Всё надо постичь заново - конец XIV - начало XV века (Улугбек родился в 1394 году, умер в 1449 году).
   И вновь побывала она и в Самарканде и в других древних городах Хиве, Бухаре, Коканде, Ургенче. По многу часов проводит в музеях и библиотеках, разыскивая материалы об Улугбеке и его эпохе. Ей всюду помогают. А беседы с хранителем древних рукописей в университетской библиотеке дают толчок новым мыслям. Завораживает уже одно звучание: "хранитель древних рукописей". Какая-то неуловимая связь между этими словами и Улугбеком видится ей, даёт простор писательской фантазии.
   Но более всего притягивает Афрасиаб, где обсерватория Улугбека, построенная им самим к северу от Самарканда в 1428 году. Потом, через двадцать лет, враги учёного, расправившись с ним, разрушили обсерваторию, и её удалось восстановить лишь спустя почти пятьсот лет. Но и в то время, когда там была Любовь Фёдоровна, ещё продолжались раскопки.
   С неуёмной любознательностью рассматривала она всё вокруг. Пугаясь и подсмеиваясь над собой, она то поднималась на край обрыва, то забиралась в подземелье, уходящее неизвестно куда. Ей лишь бы доглядеться до всего своими глазами! Найти яркие детали для будущей книги! Хотелось сказать своё, никого не повторяя. Быть достоверной и убедительной.
   Росли стопки школьных тетрадей, в которых она любила делать нужные записи. Появились короткие наброски. Но написать задуманную книгу она не успела.
   И всё же её впечатления от встреч с гостеприимным краем, который она искренне полюбила, не исчезли бесследно. В 1975 году вышла её маленькая повесть "Сад под облаками" об узбекском мальчике Алимджане и его друзьях, их участии в делах взрослых - хлопководов и садоводов, о верной дружбе. И всё это написано, как свойственно перу Любови Фёдоровны, когда героями книги оказываются малыши, с большой теплотой и доброй улыбкой.
   С Узбекистаном связана и ещё одна её книга - "Неистовый Хамза", художественная биография узбекского писателя и революционера.
   Так вырастила Любовь Фёдоровна в своём необыкновенном творческом саду ещё одно дерево, корни которого - в краю жарких пустынь и прохладных оазисов.
   Около сорока лет занималась литературной деятельностью Любовь Фёдоровна Воронкова. С годами не ослабевал её добрый и светлый талант. С тех пор как она начала писать исторические произведения, будто новое дыхание пришло к ней. Именно в последние годы она чувствовала себя такой счастливой, ей всё удавалось, за что бы ни бралась. Свободно и легко ложились слова на бумагу. Кончая одну книгу, она уже знала, о чём будет следующая.
   Замыслы рождались от соприкосновения с историческим материалом. Всё оказывалось взаимосвязанным, влияло друг на друга. Происходящее в седой древности воздействовало на будущее. Ничто не исчезало. Ясно улавливалась непрерывающаяся связь времён.
   За сдержанной, суховатой строкой документа, случайным фактом ей, художнику, виделись целые картины. И главное - люди. Много замечательных людей: одни - давно забытые, другие известные только специалистам-историкам. А между тем судьбы их подчас были такие значительные, "удивления достойные", говоря словами Геродота, что нельзя было оставлять их в забвении. Казалось, они пришли к её "волшебному берегу" и не уходят, терпеливо дожидаясь, когда им подарят новую жизнь на страницах новых книг писательницы. И она торопилась, торопилась написать о том, кто особенно был ей интересен. Хотелось исполнить хотя бы небольшую долю задуманного.
   Так, однажды её увлекла судьба афинского полководца, героя греко-персидских войн Фемистокла. Повесть о нём Любовь Фёдоровна задумала, ещё работая над книгой об Александре Македонском.
   В романе "Сын Зевса" есть одна примечательная сцена: юный Александр просит своего учителя Аристотеля рассказать о подвигах древних эллинов.
   " - Учитель, расскажи нам о таком героическом подвиге, который остался прославленным навеки!
   - Хорошо, - согласился Аристотель, - я расскажу вам о многих подвигах, совершённых эллинскими героями, - о битве при Саламине, о битве при Марафоне... Но сначала расскажу о подвигах Леонида, царя спартанского".
   События, о которых лишь коротко упоминается в "Сыне Зевса", настолько поразили воображение писательницы, что они вновь ожили в книге "Герой Саламина".
   Эта книга - большая удача Любови Фёдоровны Воронковой. Здесь новыми гранями открылся её талант в труднейшем жанре, жанре исторического повествования. И если в её первой исторической повести о царе Кире и о Мессенских войнах ещё ощущается некоторая скованность, строгое следование Геродоту и Павсанию, если в романе об Александре Македонском заметна некоторая перегруженность событиями, то в повести "Герой Саламина" всё соразмерно, всё построено прочно, написано чистым, прозрачным языком, как её лучшие детские книги.
   Уже с первых страниц повести мы входим в бурную, полную беспокойств и тревог жизнь Афинского государства. На собрании граждан страны решаются главнейшие вопросы их жизни. Мы слышим шум толпы, горячие споры, обнаруживаем непримиримую борьбу мнений. И, захваченные событиями, которые волнуют эллинов, принимаем в них самое живое участие, становясь на сторону одних, осуждая других...
   На древнюю Элладу двинул несметные полчища персидский царь Ксеркс. Скорей всего, ему бы удалось завоевать и Афины и Спарту - ведь почти все остальные города-государства покорились ему, если бы не Фемистокл, вождь афинских демократов. Он сумел поднять соотечественников на борьбу против врага, вселить в их сердца веру в победу, и победа пришла.
   С большим мастерством описывает Любовь Фёдоровна события тех лет и действующих в повести героев с их неожиданными поворотами судьбы. Здесь запоминается каждый. Прекрасна жена Фемистокла Архиппа, сильная и чуткая, умеющая поддержать близких в самую трудную минуту. Удачен и друг Фемистокла Эпикрат, оказавшийся верным ему до конца.
   Не только образы друзей Фемистокла, но и его врагов оставляют сильное впечатление.
   Но особенно убедительно и психологически достоверно нарисован портрет главного героя Фемистокла. Он весь в действии, в движении. Меняются времена, идут годы - другим становится и он. Лишь в одном Фемистокл остаётся неизменным - в своей любви к родине.
   Казалось бы: далёкие времена и земли иные, совсем непохожие на наши. Но почему нас волнует эта повесть?
   Да потому, что написана она талантливым художником. И учит любви к своей родине. Верности ей до конца.
   Книги Любови Фёдоровны не стареют и не забываются. Они прочно вошли в золотой фонд советской детской литературы.
   Валентина Путилина
   М А Ш А-Р А С Т Е Р Я Ш А
   Жила-была девочка Маша.
   Утром встало солнышко, заглянуло в окно.
   А Маша спит.
   Пришла мама:
   - Маша, поднимайся, Маша, одевайся! Светит солнышко с утра, в детский сад идти пора!
   Маша проснулась, открыла глаза:
   - Встану - не устану. Я немножко полежу да в окошко погляжу.
   А мама опять:
   - Маша, поднимайся, Маша, одевайся!
   Нечего делать - надо подниматься, надо чулки надевать.
   Оглянулась Маша - а чулок-то нет!
   - Где же, где мои чулки?
   Обыщу все уголки.
   Их на стуле нет,
   И под стулом нет,
   На кровати нет,
   Под кроватью - нет...
   Ищет Маша чулки, никак не найдёт.
   А кошка на стуле мурлычет-приговаривает:
   - Ищешь, ищешь - не
   найдёшь,
   А разыщешь - так пойдёшь.
   Надо вещи убирать
   Не придётся их искать.
   И воробьи за окном Машу поддразнивают:
   - Опоздаешь, Маша,
   Маша-растеряша!
   А Маша всё ищет:
   - И под стулом нет,
   И на стуле нет...
   Да вот же они - у куклы в кроватке!
   Мама спрашивает:
   - Маша, скоро?
   А Маша отвечает:
   - Надеваю чулки,
   Обуваю башмаки.
   Заглянула под кровать, а там только один башмак стоит, а другого нет!
   - Под кроватью нет,
   На кровати нет,
   И за шкапом нет,
   И под шкапом нет...
   А кошка ходит, всё своё мурлычет-приговаривает:
   - Ищешь, ищешь - не найдёшь,
   А разыщешь - так поймёшь.
   Надо вещи убирать
   Не придётся их искать.
   Подошёл к окну петушок и запел:
   - Опоздаешь, Маша, Маша-растеряша!
   Стала Маша просить петушка:
   - Петушок, петушок,
   Разыщи мой башмачок!
   Петушок поискал-поискал - нет башмачка во дворе.
   А башмачок-то вот где - на столе стоит.
   Мама спрашивает:
   - Маша, скоро?
   А Маша отвечает:
   - Вот надену платье
   И пойду гулять я!
   А платья тоже нет нигде!
   - В чём пойду гулять я?
   Потерялось платье!
   Платье в горошину,
   Куда оно положено?
   И на стуле нет,
   И под стулом нет...
   А кошка всё своё мурлычет-приговаривает:
   - Ищешь, ищешь - не найдёшь,
   А без платья не пойдёшь...
   Надо вещи убирать
   Не придётся их искать...
   Опоздаешь, Маша,
   Маша-растеряша!
   Но тут Маша увидела своё платье. Обрадовалась:
   - Платье в горошину
   На полочку заброшено!
   Мама говорит:
   - Больше ждать я не могу!
   А Маша отвечает:
   - Я бегу-бегу-бегу!
   Бежит Маша в детский сад, торопится.
   А ребята в детском саду уже позавтракали и пошли гулять. Они увидели Машу и закричали:
   - Опоздала, Маша,
   Маша-растеряша!
   С О Л Н Е Ч Н Ы Й Д Е Н Е К
   БЕДОВАЯ КУРИЦА
   Таня спала под светлым ситцевым пологом. Утром к маленькому сенному оконцу подошёл петух - да как запоёт!
   Таня и проснулась. Она подняла полог, посмотрела в оконце - солнышко уже высоко.
   Таня слезла с постели и в одной рубашонке вышла во двор.
   На дворе мать кормила кур:
   - Цып-цып-цыпа-а-а!
   Со всех сторон - и с усадьбы, и с улицы, и со двора - бежали и летели куры. Они хлопали крыльями и кудахтали.
   - Ну, как, Танюша, спала? - спросила мать. - Видно, крепко? Моя бригада уже наработалась - мы целый луг скосили и валы разбили, а ты только-только глаза открыла! Ну, расскажи, какие тебе сны снились.
   Таня посмотрела на синее небо, на зелёные берёзы... Посмотрела матери в лицо, в её весёлые глаза, улыбнулась и сказала:
   - Не знаю.
   Куры расторопно клевали корм. А одна - рябая, мохноногая - опоздала. Она спешила откуда-то издалека - шею вытянула, крылья распустила - да впопыхах и налетела на Таню. Таня даже покачнулась.
   - Вот бедовая! - сказала Таня. - Людей с ног сшибает.
   А мать засмеялась и поцеловала Таню в тёплые светлые завитки на макушке.
   - Эх ты, - сказала она, - хохлаточка моя! С курицей не справилась! Беги умойся да платье надень, а то бабушка скоро завтракать позовёт.
   ЛАСТОЧКИ
   Таня прошла через двор к палисаднику. Возле сирени на самом солнцепёке росли в палисаднике весёлые цветы мальвы. Таня подняла голову к розовым бутонам, - как они высоко растут! - взялась рукой за шершавый стебель; стебель покачнулся, и капелька росы из алого цветка упала ей прямо на лицо.
   - Ещё один расцвёл! - закричала Таня. - Мамушка, гляди - самый красный развернулся! Вот бы наш папка поглядел, если бы жив был, - он бы обрадовался!
   Мать сжала губы и ничего не ответила. У Тани отца не было - он погиб на войне.
   - А что, не правда? - сказала Таня. - Не обрадовался бы? А ты сама всегда говорила, что папка эти цветы любил!
   - Любил, - ответила мать.
   С шумом пролетела стайка маленьких чёрных ласточек, нагрянула на старую берёзу.
   - Любил он эти цветы... - повторила мать, - и ласточек любил. Ишь как кричат, как рты разевают! Уже оперились, а всё ещё у матери корму просят.
   Пролетела, просвистела синим крылом большая ласточка, поймала на лету козявку и сунула детёнышу в широкий жадный рот. Маленькая птичка трепыхнула крылышками и чуть с ветки не свалилась. А остальные ещё пуще подняли крик.
   В это время пришёл дедушка. Он убирал на конюшне лошадей, потому что он колхозный конюх.
   Дедушка стал мыть руки под рукомойником. А бабушка увидела из окна, что дед пришёл, и закричала:
   - Эй, народ честной, идите завтракать!
   ТАНИН ПИРОЖОК
   Все сидели за столом: дедушка, бабушка, мать и Таня.
   На столе стоял большой медный самовар и фыркал паром. Рядом с ним дымился горшок топлёного молока с коричневой пенкой.
   Чашки у всех были разные. У бабушки - голубая, у матери - с ягодками, у Тани - с петушками.
   У деда не было чашки. Он пил чай из стакана. А на стакане была только одна синяя полоска.
   Бабушка достала из печки блюдо горячей картошки. Поставила на стол большую миску студня. А Тане на блюдце бабушка положила пухлый румяный пирожок. Таня обрадовалась.
   - Эй, дедушка, - крикнула она, - а у тебя пирожка нету! А у меня-то есть!
   - Подумаешь, пирожок! - ответил дед. - А зато я вижу синенькую птичку, а ты нет.
   - Где, где синенькая птичка?
   - Да вон, на берёзе сидит.
   Таня высунулась из окна. Посмотрела на одну берёзу, посмотрела на другую. И на липу посмотрела.
   - Где же эта птичка?
   А дед встал, вышел на крыльцо, и когда вернулся, то опять сказал, что видел синенькую птичку.
   - Да ты не слушай старого! - сказала бабушка. - Он нарочно.
   - Вот ведь какой ты, дед, - рассердилась Таня, - всё обманываешь!
   Она села на своё место, хотела взять пирожок, а пирожка-то нет! Таня посмотрела на всех по очереди - кто взял пирожок? Мать смеётся. Только у неё пирожка нет. И у бабушки пирожка нет... А дед удивляется:
   - Что? Пирожок пропал? Э, да не его ли я сейчас во дворе видел?
   - Как так - во дворе?
   - Да так. Я иду в избу, а пирожок мне навстречу. Я спрашиваю: "Ты куда?" А он говорит: "Я на солнышко, погреться". А ну погляди, нет ли его на крылечке.
   Таня выбежала на крылечко, смотрит - и правда! Лежит пирожок на перильцах. Лежит, греется на солнышке. Таня обрадовалась, схватила пирожок и прибежала обратно.
   - Нашла беглеца? - спросила мать. - Ну вот и хорошо. Садись чай пить. Да ешь скорей свой пирожок, а то как бы опять не сбежал!
   А бабушка покачала головой и проворчала тихонько:
   - Эх, старый! И всё бы ему шутки пошучивать!
   СНЕЖОК
   На деревне звонил колокол. Это значит - колхозникам пора на работу. Мать повязалась платком, взяла грабли и пошла на луг. Дед отправился на конюшню посмотреть Зорьку. У Зорьки скоро должен родиться жеребёнок, поэтому дед всё ходит и смотрит и всё тревожится.
   Таня взяла куклу, обняла её и вышла на улицу. Эта кукла была не её кукла была Алёнкина, в новеньком голубом платье. Алёнка только вчера сшила его.
   На зелёной лужайке среди улицы маленькие ребятишки играли в "каравай". Тут был и Ваня Берёзкин, и Дёмушка - Алёнкин брат, и Катя Перепёлкина, и Костя Беляк... С ними была пионерка Ариша Родионова; она учила ребятишек петь:
   - Каравай, каравай,
   Кого любишь, выбирай!
   Пионеры часто устраивали всякие игры с маленькими ребятишками. Ариша увидела Таню и позвала её:
   - Таня, иди с нами в "каравай" играть!
   - Иду! - откликнулась Таня. - Вот только куклу посажу куда-нибудь.
   Таня хотела посадить куклу около двора, на брёвнышко, но тут из-под крыльца выскочил Снежок, молодой лопоухий пёс с озорными глазами.
   Он уже успел сбегать на скотный двор, сунулся в свиную кормушку, промчался на реку к ребятам, которые ловили рыбу, и ухитрился стащить у них из ведра плотицу. Вернувшись, доел в своей плошке вчерашние щи, улёгся в холодке и решил вздремнуть. Но увидел Таню - не вытерпел и начал прыгать вокруг неё, хватать её за платье то с одного бока, то с другого.
   - Отстань, Снежок! - прикрикнула Таня. - Отстань, говорят!
   Она оттолкнула Снежка и нечаянно выронила куклу. А Снежок словно этого и ждал - подскочил, схватил куклу и помчался по улице.
   Ребятишки засмеялись.
   - Держи его! - закричал Дёмушка.
   Таня бросилась за Снежком:
   - Отдай куклу! Отдай куклу, озорник!
   Но Снежок припустился ещё сильнее. Наверно, он думал, что Таня играет с ним. Он промчался по улице, распугал гусей и за вётлами возле пруда свернул на усадьбу. Таня бежала за ним - сначала по дорожке, потом по траве до самого перелеска. Снежок бросился в кусты и скрылся. Таня видела только, как метнулся за кустами его белый лохматый хвост.
   Таня остановилась.
   ТАНЯ ВЪЕЗЖАЕТ В ДЕРЕВНЮ
   Высокая трава со всех сторон окружала Таню. Тонкие лиловые колокольчики покачивались перед ней. Словно белые вырезные тарелочки, блестели в траве ромашки. Малиновая липкая дрёма легонько цеплялась за платье. Где-то внизу, в траве, на сто голосов стрекотали кузнечики.
   Таня оглянулась. Ничего не видно, только головки цветов пестреют перед глазами. Да ещё видны ольховые кусты, куда убежал Снежок, и ёлки вдали, высокие и хмурые...
   - Снежок! - позвала Таня. - Снежок, где ты?
   И пошла дальше, до самых кустов.
   Свежая зелёная тень лежала в кустах, и кругом было тихо-тихо.
   Тане стало страшно. Она повернула назад, попробовала бежать... Но куда побежишь, когда ни тропки нет, ни дорожки и дом неизвестно где! Таня вышла на бугорок, оглянулась и заплакала. Сначала она плакала потихоньку, а потом прибавила голосу. Ей казалось, что она теперь никогда не увидит мать, и бабушка больше не испечёт ей пирожка, и дед не встретит её у конюшни. И она закричала громко и отчаянно:
   - Мама-а! Мамушка-а!
   Но никто не отвечал ей, только орешник шептал что-то своими шершавыми листьями.
   Вдруг откуда-то издали сквозь кусты долетела к Тане песенка. Прозвенела и умолкла, словно ветерок унёс её. Таня обрадовалась: значит, где-то близко народ есть - и побежала туда, откуда донеслась песня. Пушистые пахучие цветы кивали Тане из-под кустов. На светлых полянках из травы поглядывали на Таню красные ягоды... Но Таня бежала не останавливаясь.
   Скоро берёзки и орешины расступились, и Таня вышла на широкий солнечный луг. Скошенная трава рядами лежала на лугу. А на дальнем конце луга колхозницы ворошили сено. И среди них Таня сразу увидела свою мамушку.
   Бежать по скошенному колко, и Таня тихонько пошла через луг.
   - Ты как сюда попала? - удивилась мать.
   - Снежок куклу утащил, - сказала Таня, - вот я за ним и побежала.
   - А где же кукла?
   - Не знаю. Он её спрятал где-то...
   - Вот какой негодный этот Снежок! - сказала мать. - Ну, мы ужо ему зададим!
   Мать разговаривала с Таней, а сама не переставала ворошить сено. Она шла в рядок с другими колхозницами; сено так и шумело под её быстрыми граблями.
   - Мамушка, - сказала Таня, - в кустах ягод много!
   - Ну вот, поди да посбирай.
   - А я одна боюсь... Пойдём с тобой?
   - Что ты, дочка! - сказала мать. - Да когда мне за ягодами ходить? Ведь я же бригадир. А наша бригада с Марьиной соревнуется. Что же, ты хочешь, чтобы твоя мамка отстающей была? Вон, посмотри, как в Марьиной бригаде работают, торопятся!
   Таня посмотрела на соседнюю делянку. Там колхозницы разбивали свежие, недавно скошенные валы. Таня оглянулась: у кого больше сена - у тётки Марьи или у матери? У матери, пожалуй, больше... Помочь бы, да граблей нет.
   - Иди-ка ты домой, Танюша, - сказала мать, - а то скоро жара начнётся.
   - А куда мне идти? - ответила Таня. - Я дороги не знаю.
   Тётка Наталья, которая шла рядом с матерью, засмеялась:
   - На край света зашла!
   А девушка Настя сказала:
   - Танюша, вот Серёжа Таланов с косьбы едет - он тебя подвезёт, беги к нему! - И закричала: - Серёжа! Подвези Танюшку домой!
   По дороге, по краю луга, шли две лошади, запряжённые в косилку. Металлические колёса косилки поблёскивали на солнце. Лошадьми правил парнишка. Он сидел, сдвинув на затылок рыжую кепку, и покрикивал: