Воронкова Любовь Федоровна. Собрание сочинений в трех томах (Том 1, Повести и рассказы)

   - Сиди. А мне надо посуду вымыть. А то Лиза придёт - знаешь, какая у нас Лиза? Она теперь с девчонками на речку убежала. Хоть и сказала, что на участок. Да уж я знаю... Сегодня жарко-жарко! Ну, зачем на пол сползаешь? Сиди на одеяле. Вот так. А тебе на речку хочется?
   - А-гу... - отвечал Николька.
   - А, хочется! - продолжала Аниска. - А мне, думаешь, не хочется? А вот надо с тобой сидеть. И посуду мыть. И в избе убираться. А то мамка придёт, скажет: почему не убрано? Лизе от матери попадёт. А мне от Лизы ещё больше попадёт. Уж лучше вот я домою посуду да вымету...
   - А-гы... - отвечал Николька.
   - Да, тебе всё "агы". А у меня смотри какие руки! Чугунок-то в саже был. Ну это, Николька, всё ничего. А вот, знаешь, мне бы надо в лес сбегать. Мне бы на весь день... я бы тогда ронжу нашла. Отец говорит, у нас в лесу ронжи есть. Только далеко, за Лощинами, - он-то их видел. А знаешь, какие эти ронжи? Как полетят, как развернут крылья - так лес и осветят! Красные у них крылья-то. А я вот сколько хожу по лесу - никогда эту птицу не видела!
   Никольке надоело сидеть на полу. Он закричал, забросил свою ложку под лавку. Аниска заторопилась:
   - Ну подожди! Вот только блюдо осталось! Ну что, не можешь подождать, да? Ну сейчас, сейчас! Беру! Беру!
   Аниска убрала посуду, взяла Никольку на руки и вышла из избы. Николька зажмурился от солнца.
   - На лужайку пойдём?
   - А-гу-у, - пропел Николька.
   Аниска кивнула головой:
   - Ну я так и знала, что тебе на лужайку хочется!
   Лужайка была среди деревни, возле колодца - зелёная луговинка, наполовину затенённая старой липой. Здесь ребята играют в салочки и в горелки, здесь под липой на брёвнышках сидят по вечерам...
   Но вышла Аниска с Николькой на руках из калитки, дошла до лужайки и остановилась, раскрыв от изумления свои серые косые глаза.
   3. ЛАСКОВОЕ СЛОВО
   Лиза не убежала с девчонками на реку. Все они стояли здесь, сбившись в кружок, - и Катя, пушистая как одуванчик, и черномазая Танюшка, и курносая Верка, с розовыми, словно полированными щеками. Тут же лепился и Прошка Грачихин, белый с белыми ресницами, коренастый и по виду настырный.
   И среди них Аниска увидела чужую девочку. Она была в коротком красном платье; аккуратные тоненькие косички с большими бантами лежали на плечах. Лиза кружилась возле неё, щупала её платье, разглядывала пуговки на груди. А Танюшка щебетала, как воробей:
   - Ты на всё лето приехала? А с нами водиться будешь? А на реку пойдёшь? А на школьный участок пойдёшь?
   Девочка улыбалась. Аниска заметила, что верхние зубы у неё немножко торчат. Но эти два маленьких белых зуба нисколько не портили её улыбки.
   - Косуля пришла, - вдруг сказал Прошка и спрятался за чью-то спину: за "Косулю" Аниска и влепить не замедлит.
   - Косуля? - спросила чужая девочка. - А почему же Косуля? Косули ведь это животные такие. Ну, вроде оленей, что ли...
   - А она же у нас косая, - объяснила Лиза, - у неё один глаз к носу забегает.
   - Глаза по ложке, не видят ни крошки, - сказала румяная Верка и засмеялась.
   А Танюшка сквозь смех скорчила рожу и вытаращила глаза, представляя Аниску.
   Аниска стояла не говоря ни слова, будто не о ней шла речь. Она никогда не думала, чтобы у человека могло быть такое белое лицо, как у этой чужой девочки, и такие прозрачные нежные голубые глаза.
   Эти голубые глаза весело глядели на Аниску:
   - А как её зовут? Как тебя зовут, а?
   - Аниска, - ответила за сестру Лиза и добавила, понизив голос: - Хоть бы причесалась. Вечно как помело!
   - Аниска? Аниса, значит. Надо вежливо называть друг друга.
   Чужая девочка подошла к Аниске и взяла её за руку.
   - А меня зовут Светлана. Я к бабушке в гости приехала. Марья Михайловна Туманова - это моя бабушка. А это твой братик, да? Ой... какой маленький!..
   - Это Николька, - сказала Аниска и покраснела.
   Танюшка не вытерпела, дёрнула Светлану за платье:
   - Не водись с ней. Она дерётся.
   Аниска сразу нахмурилась и стала похожа на ежа.
   - Вот и буду драться!
   - Словно петухи... - негромко сказала Катя и улыбнулась, как большая на маленьких.
   Светлана удивилась:
   - А почему драться? Из-за чего?
   Тут вся Танюшкина обида вырвалась на волю.
   - Из-за всего! Она из-за всего дерётся! Крылья у слепня оторвёшь дерётся! Кошку стали купать в пруду - дерётся! Мальчишки полезут за гнёздами - и с мальчишками и то дерётся!
   Все постарались вставить словечко. И Верка, у которой Аниска однажды отняла лягушку и бросила в пруд. И Прошка, которому попало от неё за то, что он подшиб грача. И даже Лиза - Аниска ей житья дома не даёт из-за цветов: не толкни их да не задень их!
   Только светлоглазая Катя молча глядела куда-то на далёкие облака. Ленивая у Кати была душа - ни бранить, ни защищать не хотела.
   Светлана поглядела на Аниску с любопытством. Но вдруг неожиданно повернулась к девочкам и сказала:
   - Ну, а раз ей их жалко?
   Скуластое Анискино лицо потемнело от жаркого румянца. Глаза засветились, как вода в калужинах, когда в них заглянет солнце. Светлана заступилась за неё! Она сразу всё поняла и никого не послушала!
   Тут Николька неожиданно закапризничал и заплакал. Аниска вспомнила, что не покормила его. Она почему-то была уверена, что если Никольку не покормить вовремя, то он может сразу умереть. Она испугалась, прижала его к себе и побежала домой.
   Светлана удивилась этому. А потом легко догнала её и, расставив руки, загородила ей дорогу.
   - Аниса, ты куда? Ты рассердилась?
   Аниска широко раскрыла свои прекрасные, серые, немного косящие глаза. Это она-то рассердилась? Она! На Светлану!..
   Аниска хотела бы сказать, что она даже и не думала сердиться, что, наоборот, ей весело, а Светлана ей вся - одна радость!.. Но вместо этого она пробурчала еле слышно:
   - А что оставаться-то? Мне ещё избу убирать...
   Светлана удерживать её не стала:
   - Ну ладно. А потом приходи ко мне. Я тебе заколку дам. А то у тебя волосы какие-то косматые...
   И отвернулась к девчонкам:
   - Ну что ж - мы хотели на реку?
   Девочки ответили хором:
   - На реку! На реку!
   Трава на усадьбах краснела от дрёмы и цветущего щавеля, золотилась от ярко-жёлтой куриной слепоты. Сладким, тёплым запахом тянуло оттуда. Аниска с крыльца глядела девочкам вслед, пока они не скрылись в кустах. Потом крепко прижалась лицом к Никольке.
   - Ой, Николька! И откуда она взялась? Ты слышал, как она: "Аниса... Аниса"? И за руку взяла, а девчонки сразу и замолчали. Ой, какая девочка к нам приехала! А ты слышал? Она сказала, чтобы я к ней пришла!
   Что случилось на свете? Какое высокое и какое ясное сегодня небо! Воробьи щебечут так радостно и неистово - праздник у них, что ли? А может, это у Аниски праздник?
   Аниска вдруг почувствовала, что сердце у неё большое-большое, во всю грудь, и что всё оно такое живое и тёплое. Хоть бы скорей отец пришёл со стройки. С самой весны он в совхозе строит телятник. Всё нет и нет дома отца, только на воскресенье приходит. А сегодня вторник. Но как придёт в субботу вечером отец - Аниска сразу расскажет ему, какая к бабушке Тумановой приехала внучка и как она сразу заступилась за Аниску. "Ну, а раз ей их жалко?" - вот что она сказала.
   4. АНИСКИНЫ БРЕДНИ
   Бабушка Туманова с утра с вилами в руках разбивала навоз в огороде, носила его под рассаду. Светлана, соскучившись в избе, пришла к ней в огород и, аккуратно приподняв платьице, присела на брёвнышко.
   - Это что растёт? - спросила она.
   - Капуста.
   - Капуста? Но... бабушка! Вы же её испортите этим!
   Бабушка удивилась:
   - Чем - этим? Навозом-то?
   - Ну да. Она же будет плохо пахнуть!
   - Это добро всякий злак любит, - сказала бабушка, - и капуста тоже. А ты что фыркаешь - нешто оно поганое?
   Светлана чуть-чуть скривила губы и приподняла свой маленький, словно защипнутый нос. Уж эта бабушка - скажет тоже!
   Пушистые светло-зелёные кусты малины, росшие у изгороди, вдруг тихонько зашуршали и раздвинулись. В щёлочку глядели на Светлану большие Анискины глаза.
   - Бабушка, - с улыбкой сказала Светлана, - гляди-ка!
   Бабушка выпрямилась:
   - Кто там? Аниска? А! Ну иди сюда, иди, не бойся, чай, не кусаюсь.
   Аниска обогнула огород и вошла в калитку.
   - Ты за заколкой пришла, да? - спросила Светлана.
   Аниска отрицательно покачала головой.
   - А зачем же тогда?
   - Ну что такое - зачем да зачем! - сказала бабушка. - Пришла, да и всё! Вот что, Аниска, возьми-ка нашу барышню да поведи куда-нибудь. Вишь, сидит без дела, не знает куда себя девать.
   Аниска улыбнулась, крупные зубы сверкнули, как белая речная галька.
   Светлана вскочила:
   - Бабушка!
   - Ну, чего ты?
   Светлана подошла к ней, пригнула к себе её голову и зашептала в самое ухо:
   - Бабушка, что вы! Как я с ней пойду? Ведь она же чудная...
   Бабушка посмотрела на Светлану сурово, с неудовольствием:
   - Это кто же тебе такую басню сказал?
   - Девочки.
   - Экие злыдни твои девочки! Если человек на них не похож, так у них уж и "чудная"! Иди, иди, она плохому не научит!
   Светлана подошла к Аниске:
   - Ну... пойдём.
   - Со мной? - спросила Аниска с затаённой радостью.
   - Ну конечно.
   - В лес?
   - Ну хоть в лес...
   Девочки вышли на узкую тропочку, которая сквозь кудрявую травку пробиралась вдоль деревни к пруду.
   - Только ты, Аниса, мне что-нибудь рассказывай. А то будешь молчать да молчать... Я тогда от тебя убегу!
   Аниска задумчиво посмотрела на неё:
   - А рассказывать про всё?
   Светлана повела тонкими бровками:
   - Какая ты странная. Конечно, про всё, почему же нет?
   - Вот здесь наш дедушка умер, - вдруг сказала Аниска.
   Светлана остановилась:
   - Где?
   - Вот на этой тропочке.
   - Как?.. Почему?..
   - А у нас немцы были тогда. Они не велели вечером на улицу выходить. А дедушка вышел. Покурить ему захотелось, уж очень ему захотелось покурить. Он пошёл к дяде Егору - нет ли у него самосаду? А немец ему кричит: "Стой! Стой!" А дедушка наш глухой был. Идёт да идёт. Ведь ещё и не темно было, смеркалось только. А немец из ружья - бум! Дедушка схватился за грудь, покачался, покачался и лёг на снег. Вот здесь и умер.
   - А ты почём знаешь? Ты же не видела!
   - Мать рассказывала...
   Светлана со страхом смотрела на зелёную солнечную тропочку:
   - Ой... Уйдём отсюда. Уйдём скорей! Побежим в поле - догоняй!
   Светлана припустилась бежать, лёгкая, как котёнок. Красные ленточки в косах распустились на ветру. Аниска бросилась за ней. У неё были крепкие ноги, и бегала она, топая, как жеребёнок. Она уже раз пять догоняла Светлану, но, догнав, не решалась схватить её - а вдруг рассердится?
   А Светлана останавливалась, прыгала на одной ножке и, смеясь, дразнила:
   - Не догнать! Не догнать!
   И была очень рада, что Аниска никак её не догонит.
   Потом тихонько шли к лесу без тропки, прямо через поле, засеянное льном. Тонкие жёсткие стебли стегали по ногам.
   - А на этом поле весной самолёты садились, - сказала Аниска.
   Светлана удивилась:
   - Настоящие?
   - Ага. Настоящие. С лётчиками. У нас тогда на зеленя какой-то вредитель напал - вот с этих самолётов всё поле и опрыскивали. Как дождиком.
   - И ты видела?
   - Все видели. А Стёпка Лукошкин у лётчика спросил: "Можешь без отдыха до границы долететь?" А лётчик говорит: "А почему без отдыха? Мы можем на облачко присесть, отдохнуть да и дальше!"
   Светлана поглядела на тёплое синее небо, на крутое белое облако с тёмным донышком.
   - Как на облака присядешь? Ведь они из пара! Ты ведь знаешь, что они из пара? Ты в каком классе?
   - Во втором. Буду в третьем.
   - У, большая, а во втором! Я уже в четвёртый перешла! Ты, значит, и не пионерка?
   - Нет.
   - А меня зимой приняли. А почему не вступаешь?
   - Не примут.
   - Почему? - Светлана удивлённо посмотрела на неё.
   Аниска отвела глаза.
   - Я с ребятами дерусь. Они всегда дразнятся. Я и дерусь.
   - А почему же вожатая не заступится?! - Светлана даже плечами пожала от возмущения.
   - А она почём знает? - глухо сказала Аниска. - Я же не говорю, почему дерусь... Да ну и пусть не принимают. - Аниска насупила брови.
   И Светлана тотчас переменила разговор:
   - А мне мама новую форму сшила. Шерстяное коричневое платье и чёрный фартук с широкими плечиками. А ты в чём?
   - В этом.
   - Но ведь это ситцевое!
   - А ещё есть синее с горошками...
   - Ну и не похожа на ученицу. Надо, чтобы коричневое и чёрный фартук. Только тебе не сошьют...
   - А может, и сошьют? У матери трудодней много - она у нас огородница. Попрошу, и сошьёт... И отец у нас плотник. - И добавила чуть слышно: - Он сейчас в совхозе работает. А может, он там, в магазине, купит и принесёт.
   Но Светлана только засмеялась на это:
   - Так он и будет помнить про твоё платье!
   У Аниски опять сошлись брови.
   - Будет. Он мне в ту осень башмаки с галошами купил!
   - Фу, галоши! - Светлана сморщила нос. - Терпеть не могу никаких галош!
   Аниска хотела было вспылить. А как же в новых башмаках прямо по грязи в школу идти? Эти башмаки отцу легко было заработать, что ли? Помаши-ка топором-то с утра до ночи!
   Но посмотрела на Светлану и промолчала. Неужели надо Аниске ещё и с ней поссориться?
   Лён кончился у самой лесной опушки. Аниска вдруг, ничего не сказав, побежала куда-то в сторону.
   - Куда ты? - закричала Светлана.
   Ей стало страшно: а вдруг Аниска убежит и бросит её одну?
   Но Аниска не думала убегать. Она залезла в заросли шиповника, осторожно пригнула тонкую колючую ветку с розовым бутоном на конце:
   - Посмотри! Посмотри, какая красавица! Понюхай!
   Светлана понюхала:
   - Ну подумаешь! Вот розы - это да! Мама ставила в вазу - вот те пахнут! А эти что...
   Аниска замахала на неё рукой:
   - Не говори! Не говори!
   Отвела её от куста и зашептала:
   - Зачем так говоришь-то? Ведь ему тоже обидно!
   - Кому?
   - А шиповнику. Он зацветает, а ты!..
   Светлана поглядела на неё с некоторой опаской: "Отколотит?"
   Но Аниска была кротка и задумчива.
   - Мне вот всё думается - откуда он эти розовые цветочки берёт? Листья зелёные, и почки зелёные, а из зелёного - вдруг розовый цветочек. Ну, откуда? Почему? Как он может?.. Я вот всегда так гляжу и думаю... Ты не знаешь?
   Светлана ответила уверенно, но не глядя в глаза:
   - Конечно, знаю! Вот ещё пустяки... Только... пойдём домой...
   - А хочешь, я тебе партизанскую могилу покажу?
   - А далеко?
   - Да нет. Вот тут через овражек. Иди за мной.
   Аниска бегом бросилась в овраг, заросший ольшнягом и малинником. Светлана поспешила за ней. Кусты царапали ей руки и цеплялись за платье, а под ноги то и дело подвёртывались острые сучья и корявые пеньки. На дне оврага, в ручье, Светлана промочила свои жёлтые туфли. Кое-как перебравшись на ту сторону, она оглянулась в страхе:
   - Аниса, ты где?
   В ответ ей только шершавые солнечные листья ольшняга тихонько шелестели под ветром. Светлана, не глядя под ноги, изо всех сил карабкалась по крутой стороне оврага. Косы у неё растрепались, одна ленточка осталась где-то на ветке... Ей уже представилось, что Аниска убежала, что она осталась одна и теперь совсем пропадёт в лесу...
   Но, выбравшись наверх, она сразу увидела Аниску.
   - Ты что же не откликалась?! - сердито, чуть не со слезами, крикнула она.
   Но Аниска сделала ей знак рукой:
   - Не кричи. Здесь нельзя кричать... Видишь?
   На бугорке, обнесённая частой оградой, зеленела большая могила. Широкая черёмуха прикрывала её свежей душистой тенью.
   - На этой черёмухе очень много цветов бывает, - тихо сказала Аниска. - Как начнёт отцветать - так с неё и сыплется и сыплется на могилу... Будто летом снежок идёт...
   - А ты видела?
   - Да.
   - Что же, вы часто сюда ходите?
   - Я хожу.
   - Одна?
   - Да.
   - А девочки?
   - Они не ходят.
   - Ну, а почему же ты ходишь?
   - Так. Побыть с ними.
   - С кем?
   - Ну, с ними. Которые здесь лежат.
   Светлана поёжилась от страха.
   - Ну тебя! Ты мне нарочно, чтобы я боялась! Не буду с тобой ходить, ни за что не буду!
   Но Аниска глядела на неё ясными и печальными косыми глазами:
   - А чего ты боишься? Мне их очень жалко. Ведь к ним на могилу родные не придут. Кто их знает, где у них родные? А ведь им тоже хочется, чтобы их помнили. Наши-то, деревенские, помнят - могилу каждую весну оправляют. Ну, а всё-таки... К ним ведь и приходить тоже надо!
   - Аниса, пойдём отсюда, - прошептала Светлана, - пойдём, я домой хочу!
   Аниска поглядела на солнце:
   - Что ты! Рано ещё!
   - Всё равно пойдём. Только не через овраг - там сыро.
   Аниска вывела Светлану на лесную тропочку. Высокие молчаливые ёлки и берёзы стали по сторонам.
   - А ты не заблудишься? - опасливо спросила Светлана.
   Аниска улыбнулась:
   - В своём лесу-то? Да я тут с закрытыми глазами пройду. Вот на этой ёлке дятлово гнездо. Видишь?
   - Нет.
   - Да вот же!
   - Да никакого там гнезда нету! Только дырка в стволе.
   - Дырка! - засмеялась Аниска. - Это и есть гнездо. А ты думала, дятлы гнёзда вроде грачиных делают? Тише!.. Летит...
   Девочки притихли. Чёрный дятел с малиновым затылком бесшумно юркнул в маленькое круглое дупло.
   Прошла минута... другая. Светлана потянула Аниску за платье:
   - Пойдём, ну чего стоять-то?
   - А может, он вылезет!
   - Ну и пусть вылезает. А что интересного?
   Аниска с сожалением отошла от ёлки. Хотелось посмотреть, что в дупле. Может, там уже детки есть? А может, ещё только яички лежат...
   Девочки молча шли по усыпанной старой хвоей лесной тропинке. Светлана изредка срывала цветок - то душистый жёлтый бубенчик, то крупную незабудку, растущую возле старой колдобины.
   - Как чудно... - наконец сказала Аниска. - Вот дятлы яйца кладут белые-белые! Даже блестят. А птицы из них вырастают чёрные... Вот я и думаю - почему?..
   Светлана нетерпеливо тряхнула косичками:
   - "Думаю-думаю"!.. А тебе не всё равно? Какая тропка длинная, идём-идём, а всё из лесу не выйдем!
   - А зачем тебе надо поскорей из лесу выходить? Разве плохо в лесу-то?
   - Не плохо... А как-то страшно...
   Светлана насупила тонкие бровки и оглянулась по сторонам:
   - Всё деревья, деревья... Столпились кругом и ничего из-за них не видно!
   - Я все эти деревья давно знаю, - возразила Аниска, - и они меня тоже знают...
   Светлана поглядела на неё с удивлением:
   - Они тебя знают? Деревья?
   Аниска кивнула головой.
   - Да, знают. Вот ёлка - видишь? Косматая такая, как медведь. Когда меня в лесу дождик застаёт, так она машет, машет мне потихоньку - иди! Иди укройся! А вон там - берёзка. Вон та, кудрявая. Когда сделается мне скучно-скучно... Ну вот так скучно-скучно сделается! Даже слеза пробивает... Ну, мало ли там почему. Другой раз и сама не знаю... Вот и прибегу сюда, к ней. А она меня встречает такая весёленькая, радуется мне. И мне тогда станет веселее.
   Светлана молча ускорила шаг. Хоть бы выйти поскорей из этого леса! И дорога незнакомая, и дом неизвестно где. А подруга и в самом деле у неё чудная, какие-то бредни говорит... А может, она и сама-то дорогу не знает как следует, может, им и не выбраться теперь отсюда?!
   Аниска тоже примолкла. С каждым шагом приближался конец её праздника, её радости. Сейчас кончится тропка - и всё кончится. Дома, если матери нет, Лиза нападёт на неё. Убежала, а её с Николькой оставила. А Светлана уйдёт к девчонкам - разве она будет водиться с Аниской!
   А может, будет? Целое лето впереди - сколько раз ещё пойдут они по полям и лесам со Светланой! Аниска сводит её к Лощинам - там белые грибы родятся. Покажет кабанью нору. Поведёт на вырубку, в малинник - ни одна девочка не знает это малинное местечко! А шмелиное гнездо, а ёжик, который встречается на овсяной меже, а лосиные следы у ручья... Да мало ли! Они везде будут ходить со Светланой.
   - Я тебе когда-нибудь ронжу покажу! - сказала Аниска. - Они у нас в лесу водятся.
   - Какую ронжу?
   Аниска весело удивилась:
   - Не знаешь? Птица такая. Как полетит - будто огонь загорится. Красная вся - и крылья и хвост. Только шапочка чёрная. Отец её сколько раз видел.
   - Ну, отец! А ты же не видела. Может, отец тебе нарочно сказал. Такие птицы только в жарких странах бывают!
   Аниску снова бросило в жар от гнева. Что же отец будет её обманывать? У них отец не такой, он никогда не обманывает! Он в лесу жил, когда на лесопилке работал, - там и ронжу видел. Только вот как всё это высказать Светлане, чтобы и за отца заступиться и её не обидеть?
   - Деревню вижу, - вдруг радостно крикнула Светлана, - нашу избу вижу! Я теперь дорогу знаю, - запела она, - я дорогу знаю и сама!..
   И, словно забыв про Аниску, побежала в деревню. У околицы на пруду плескались Верка и Катя.
   - Что это вы делаете? - крикнула Светлана.
   - Идите к нам! - позвала Катя.
   - Светлана, иди к нам! - подхватила Верка. - Мы куклино бельё стираем!
   Аниска замедлила шаг. Что же? Так и уйдёт? И не оглянется даже?
   Светлана оглянулась. Но глаза у неё были весёлые, прозрачные и совсем далёкие:
   - Тебе домой надо, да? Ну иди! Я с ними буду!
   А на крыльце уже стояла Лиза с Николькой на руках.
   - Ах ты Косуля! Убежит и не спросится! Бери Никольку. Она будет бегать, а я дома сидеть - ишь ты, какую моду взяла! Он мне всю кофточку обмуслякал!
   5. ПУТИ К СЕРДЦУ
   И вечером, когда улеглась в постель, и утром, проснувшись чуть свет, Аниска думала об одном: что бы такое сделать для Светланы?
   И вдруг вспомнила: "Ронжа!"
   Да! Надо поймать ронжу! Аниска найдёт эту птицу с красными крыльями, поймает её и отдаст Светлане! Вот, наверно, она обрадуется!
   "Ага! - скажет тогда Аниска. - Что, нарочно сказал отец? Вот она ронжа. Уж очень эта птица хитрая, трудно её поймать. А вот я поймала всё-таки. На, это я тебе её принесла!"
   Аниска тихонько встала и перелезла через Лизу, которая спала рядом с ней на скрипучей деревянной кровати. Ещё розовое было небо, и солнце, только поднявшись над огородами, в упор глядело в окна.
   Мать топила печку. За тонкой щелястой перегородкой потрескивало пламя, брякали чугуны и ухваты.
   Аниска оделась и, чтобы не показаться матери на глаза, не пошла через кухню, а раскрыла окошко и выпрыгнула в палисадник.
   Ветки цветущей сирени обдали её густым прохладным дождём. Аниска любовно подняла лицо к лиловым цветам. Сколько в них красоты, сколько в них радости! Хоть бы они всё лето цвели и до самой зимы не осыпались.
   Из палисадника Аниска скользнула на тропочку и мимо крыльца - на задворки. Но скрыться не успела - на крыльцо вышла мать выплеснуть помои.
   - Это куда? - удивилась она. - Это что ж - с утра пораньше с глаз долой? Ишь ты, голубушка! Иди, иди-ка домой. Раз уж встала - помогай. Иди почисти картошки на суп. А потом поросёнку вынесешь.
   Аниска с насупленными бровями вошла в избу: "Ну и ладно. После завтрака убегу".
   Но после завтрака пришла Катя и сказала:
   - Тётка Прасковья, бригадирша, зовёт капусту полоть.
   Лиза насторожилась:
   - Кого зовёт?
   - Всех ребятишек. Все, кто есть, пойдут. Потому что очень заросло.
   Лиза сразу скисла:
   - Ещё что выдумали! Там весь нос облупится, на жаре-то!
   Катя улыбнулась:
   - А ты на нос бумажку налепи. Вот и не облупится. Аниска, пойдёшь?
   - Я пошла бы. Лиза, с Николькой останешься?
   Острые Лизины глаза тревожно забегали: пойти? Не хочется - загоришь очень и руки будут корявые. Остаться? Николька надоест за день!.. Наконец решила: подошла к Аниске и молча взяла Никольку.
   Девочки гурьбой побежали к реке. Там, в низинке, широко залегли капустные огороды. По пути Аниска слазила в ольховую чащу и сорвала жёлтый, просвечивающий на солнце бубенчик. Танюшка взглянула на неё и засмеялась:
   - Глядите, солома горит!
   Все засмеялись. А Светлана стала оглядываться во все стороны:
   - Где? Где солома горит?
   Танюшка указала на растрепавшиеся Анискины волосы:
   - А вот где! Не видишь?
   Светлана засмеялась:
   - И правда! Похоже!..
   Аниска подбежала к Танюшке и мигом взъерошила её чёлку.
   - Вот и у тебя солома горит! Вот и у тебя - похоже!
   А потом скомкала нежный бубенчик и бросила в кусты. Пусть Светлана сама за цветами лазит!
   Девочки, как синицы, окружили тётку Прасковью.
   - А где нам полоть? Какие грядки?
   Далеко, на крайних грядах звучала негромкая песня, пестрели кофточки и платки колхозниц. Капусты совсем не видно было, лебеда и пырей шубой накрывали гряды.
   Тётка Прасковья указала на самые короткие:
   - Начинайте отсюда. Только капусту не дёргайте.
   Аниска встала рядом со Светланой, мимолётная досада её прошла. Она сейчас же принялась за работу. Её загорелые руки проворно и крепко схватывали траву и выдирали с корнем. Сочная, словно запылённая мукой лебеда поддавалась легко. Хрупкий мокрижник тоже слабо цеплялся за землю. Только пырей ни за что не хотел уступать - приходилось разворачивать всю грядку, чтобы выдрать тугое корневище... И тогда пальцы приятно ощущали прохладу свежей земли, скрытой под сухой, заветренной коркой. А как мило смотрели на солнышко освобождённые от сорной травы нежные листья рассады! Как они радовались небу, простору, ветерку и словно говорили Аниске спасибо.
   Танюшка пыжилась, пыхтела и даже вспотела вся, стараясь не отстать от Аниски. Она даже примолкла минут на десять. Но через десять минут язык у неё заскучал.
   - Ох и грядка у меня - пырей да пырей! У Аниски лучше. И у Кати лучше. У Верки вовсе с плешинами... А у меня! Ой... А где же Светлана? Ха-ха! Глядите, на "козе" едет!
   Светлана была ещё в самом начале гряды. Она осторожно, одной рукой выдёргивала по травинке. Верка поглядела и тоже засмеялась - она рада была хоть чему-нибудь посмеяться, а розовые щёки у неё так и блестели на солнце.
   - Боится ручки замарать! Смотрите, как пикульник-то берёт - двумя пальцами!
   У Танюшки слова мешались со смехом: