Воронкова Любовь Федоровна. Собрание сочинений в трех томах (Том 1, Повести и рассказы)

   "Не подходи! Загрызём!"
   Муха попятилась и улетела в страхе.
   - Ой, звери! - прошептала Аниска. - А что, если бы они большие были? Ну, если бы с корову? Вот-то страшны были бы! Ух, и страшны!..
   - Страшней медведя были бы, - согласился отец.
   К полудню, когда густой зной начал проливаться на лесные полянки, отец и Аниска дошли до ручья. Они уселись на бережку. Отец достал из кармана большой ломоть хлеба с солью, завёрнутый в газету, посмотрел вокруг:
   - Кто хлеба хочет? Ну-ка?
   - Ты кому - птицам? - засмеялась Аниска.
   - Всем, кто попросит, - улыбнулся отец.
   Он отломил половину ломтя Аниске. А от своей половины отщипнул мякиш и покрошил на сырую песчаную отмель.
   - Может, какие пичужки съедят...
   Аниска съела хлеб, запила водой из ручья.
   Хорошо! Хорошо жить!.. Речка журчит. Таволгой пахнет. Отец сидит на бугорке, покуривает...
   Аниска запела. Голос у неё был низкий и неверный. Если бы девчонки услышали, сейчас же начали бы смеяться. А если отец слышит - ничего. Он смеяться не будет.
   В голубой вышине, играя солнечными огоньками, чуть-чуть трепетали тревожные листья осины. Аниска посмотрела на них и вдруг замолкла. Как жалко, что Светланы сейчас нет здесь. Сидели бы у ручейка, лежали бы на траве...
   - Папаня, а где эти ронжи водятся? - сдвинув брови, спросила она. Ведь ты правду сказал, что у нас эти птицы живут? С красными крыльями, а?
   - Правду, - ответил отец, - а для чего же человеку неправду говорить?
   - А как её найти? Вот я хожу, хожу, всё хочу эту ронжу увидеть...
   - Красивая птица, - сказал отец. - Она, где сыро да глухо, от людей подальше своё гнездо вьёт.
   - А поймать её можно?
   - Нет. Поймать нельзя. Не поддастся. Да и на что её ловить? Пусть в лесу живёт. В неволе она жить не может. Умирает. Тоскует шибко.
   - Мне нужно поймать ронжу.
   Отец поглядел на Аниску:
   - Это на что же тебе?
   Аниска опустила глаза.
   - Мне Светлане подарить надо. Это я не так тебе тогда сказала. Светлана хорошая. И зубки у неё хорошенькие...
   - А говорила, не нужен тебе никто, а? - усмехнулся отец.
   - Светлана нужна мне... - еле слышно прошептала Аниска. - Прямо знаешь как... До смерти!
   - Эх, Аниска! - удивился отец. - Так чего ж ты? Сходи да помирись с ней. Вот давай лисичек наберём, ну и снесёшь ей гостинец. Ладно?
   * * *
   Вечером Танюшка прибежала к Кате.
   - Знаешь, а Косуля всё-таки чудная. Лисичек принесла - целый фартук и все отдала Тумановым! Вот хочется ей со Светланой дружиться, вот хочется, и всё. И что пристала?
   - А Светлана что?
   - А Светлана смеётся. Говорит: "То игрушки мои все покидала, а то как собачонка за мной бегает". Говорит: "Я и в Москве всем буду рассказывать..."
   Катя сказала задумчиво:
   - А когда Аниска за неё капусту полола, что ж она тогда не смеялась?..
   Хоть и ленивая у Кати была душа, но тут и она не смолчала.
   9. АНИСКА УХОДИТ ИЗ ДОМУ
   Давно перестали петь соловьи, и кукушка в лесу примолкла. Наступил богатый июль месяц, с жаркими днями, с ясными зорями, с лесной земляникой и красной смородиной...
   На лугах созрели травы. Начался покос. Тётка Прасковья опять позвала ребятишек:
   - На Дмитров луг сено ворошить!
   Аниска схватилась за грабли, но мать сказала:
   - Подожди, подожди. На луг тебе идти не придётся.
   Аниска нахмурилась:
   - Лиза пойдёт, да?
   - Лиза с Николькой будет.
   - А я?
   - А ты пойдёшь в Корешки. К тёте Анне.
   - Что?!
   Оказалось, что тётка Анна, материна сестра, наказывала прислать к ней кого-нибудь из девочек - Лизу или Аниску - на время покоса. У них косьбы много, а тётке Анне от маленького Гришутки никуда отойти нельзя. У них в Корешках, на беду, детский сад закрыли - заболел кто-то из ребятишек, там теперь карантин. Так вот, пусть придёт кто-нибудь, поживёт у неё недельку, Лиза или Аниска, пока жаркие дни стоят...
   - Вот ты и пойдёшь, - закончила мать, - а то совсем одичала, дома не знаешь, в доме ничего делать не хочешь...
   - Только и знает - в лес да в лес, - ввернула Лиза.
   Аниска молча глядела на мать. Косые серые глаза её с большими ресницами были похожи на цветы.
   Матери стало жаль Аниску, но сделать ничего было нельзя, она уже обещала тётке Анне. А чтобы скрыть слабость сердца, она сказала сурово:
   - Ну, что глядишь? Собирайся. Авось не в чужое царство-государство уходишь! Вон они Корешки-то, с горы на гору видно!
   - Я не буду из дому убегать, - сказала Аниска, - я боюсь в чужую деревню...
   - Авось не съедят.
   - Я буду с нашими девчонками... на покосе. Мамка, не посылай меня в Корешки!
   Аниска отвернулась.
   - Ну вот ещё - теперь слёзы! - сказала мать. - Как будто её из дому гонят. Через неделю опять со своими девчонками будешь, никуда они не денутся. На вот чистый платок, повяжись да и отправляйся. Вон уж и на работу звонят...
   Мать с рук на руки отдала Лизе Никольку и поспешно вышла из избы. Глупая какая девка - плачет, будто на век из дому уходит! И не послала бы, да ведь обещано!
   Лиза молча поглядывала на Аниску. Конечно, не очень-то хорошо, что Аниска уйдёт - Николька теперь так и будет на Лизиных руках.
   - Мам, - сказала Лиза, - а почему это мы Никольку в ясли не отдадим? Отдали бы в ясли, да и всё!
   - А что, у нас дома с Николькой посидеть некому, что ли? Пускай в ясли несут, кому ребёнка оставить не с кем. А у нас своих нянек хватает. Нечего в яслях место зря занимать!
   Аниска повязалась белым платком с каёмочкой и со слезами на ресницах вышла на крыльцо. Девочки шли мимо с граблями на плечах. Светлана тоже была с ними и тоже, как настоящая колхозница, несла грабли на плече.
   Аниска выбежала к дороге:
   - Светлана!
   Девочки остановились, обернулись.
   - Что тебе? - спросила Светлана.
   - Я в Корешки ухожу.
   Светлана приподняла тонкие бровки:
   - Ну, а я что? Я же не бригадир...
   - Я ведь на все дни ухожу...
   - Ну что ж, счастливо! - улыбнулась Светлана. - Приходи скорее! - И помахала рукой: - До свиданья!
   Девочки пошли дальше. Верка затянула песню. Аниска постояла, посмотрела им вслед. Но видела она только одну Светлану, её светлую голову, её голубое платье.
   Потом повернулась и молча, с тяжелым сердцем пошла по дороге в Корешки.
   Неожиданно, уже под горой, её догнала Катя.
   Аниска оглянулась на её голос и хмуро ждала, что она скажет.
   Катя, запыхавшись, подбежала к ней и протянула ей книжку в пёстрой обложке. Это была любимая Катина книжка сказок, которую она берегла и никогда никому не давала.
   - Возьми с собой, - сказала она Аниске каким-то незнакомым тёплым голосом, - а то, может, тебе скучно будет! Потом отдашь.
   У Аниски посветлели глаза. Она взяла книгу и в изумлении смотрела на Катю, не зная, что сказать.
   Но Катя и не стала ждать её слов. Она повернулась и побежала по тропочке на гору сквозь кусты, подпираясь граблями.
   10. ЦАРСТВО-ГОСУДАРСТВО
   Толстоногий Гришутка был непоседа. То он старался влезть на подоконник и сваливался оттуда, то застревал где-нибудь в щели забора, то забредал в крапиву и ревел там на всю деревню. Аниске часто хотелось нашлёпать ему хорошенько, но Гришутка был ябеда, живо всё матери расскажет. А тётка Анна сердитая, долго думать не будет, сейчас и даст подзатыльник.
   Аниске казалось, что нет ни одной деревни хуже, чем Корешки, - улица бугристая, избы неприветливые, пруд совсем зелёный, набитый тиной и ряской... А лес так далеко, что, пока дойдёшь, тебя солнцем испечёт, как картофелину.
   Тётка Анна целые дни проводила на покосе. Крепкий запах сена доносился и в деревню. В деревне стояла сонная скучная тишина.
   Аниске представлялось, как в Зелёных Горках весёлая бригада работает на сенокосе - ворошат, подгребают, складывают скирдушки... Поспевает ли за ними Светлана? Наверно, нет - ведь она и охапки-то таскать не умеет.
   Издали всё кажется хорошо. Аниска забыла, как девчонки дразнили её Косулей, как не принимали играть, как Светлана убегала от неё... А если когда и вспоминала об этом, то не сердилась. И кроме того, там были субботы и воскресенья, когда приходил отец домой!
   Знойные тягучие дни были безнадёжно тоскливы. Аниске казалось, что она уж так давно ушла из дому, что, пожалуй, теперь даже и дорогу забыла в Зелёные Горки. А до конца покоса было ещё очень далеко. И, если бы не Катина книжка - неизвестно, как Аниска терпела бы эту тоску.
   Однажды утром Гришутка разбил чайную чашку. Аниска собрала черепки и закинула в крапиву. А после обеда, только ушла тётка Анна, Гришутка залез в шкаф и рассыпал крупу.
   - У, баловник! - рассердилась Аниска. - Вот убегу от тебя!
   Она собрала крупу, закрыла шкаф и взяла Гришутку за руку:
   - Пойдем. Ты в избе только бедокуришь.
   Они вышли на скошенные усадьбы. Эти усадьбы лежали светлые, пустые и немножко печальные. Аниска потащила Гришутку дальше по тропочке - в поле. Тропочка привела их в рожь. Бледно-жёлтые блестящие стебли густо и высоко поднимались по сторонам, колосья ласково шуршали над головой, задевали волосы, а вверху синела жаркая полоска неба.
   - Мы куда? - спросил Гришутка.
   Аниска не ответила. Гришутка дёрнул её за платье.
   - Куда мы? - закричал он. - Я не хочу! Жарко!
   - Не кричи, - сказала Аниска, - я тебе царство-государство покажу.
   Гришутке сразу стало интересно.
   - Какое царство?
   - Вот придём, увидишь.
   Гришутка прибавил шагу.
   Они долго шли через ржаное поле. Голым пяткам было горячо ступать по твёрдой белой дорожке. Рожь дышала им в лицо жарким запахом созревающих колосьев. Сладко пахли васильки и розовая кашка, которая густо цвела в зелёной меже... У Гришутки пот каплями сбегал от висков по щекам, оставляя тёмные полоски. Но он щурил глаза и упрямо шагал вперёд - уж очень хотелось посмотреть, какое это царство-государство.
   Наконец поле кончилось. Гришутка поглядел на Аниску:
   - Ну скоро?
   - Скоро. За рощицей.
   Рощицу, всю белую от молодых берёзок, миновали незаметно и вышли на высокий, ещё не кошенный бугор. Аниска опустилась на колени, обняла Гришутку за плечи:
   - Смотри. Вон за полями... И за тем лесочком. Видишь?
   Гришутка даже шею вытянул, чтобы увидеть царство.
   - А где же? Ну, а где же?..
   И вдруг увидел. За светло-зелёными льнами, за клеверами, подёрнутыми красным цветом, за тёмными острыми ёлками на солнечной горе виднелись коньки крыш...
   - Вижу! Царство-государство вижу!
   - Ну вот же... - ласково сказала Аниска, - говорила же тебе!
   И будто забыла о Гришутке. Подперлась руками и загляделась на далёкие крыши. Наконец Гришутка спросил:
   - Тебе туда хочется?
   Аниска ответила со вздохом:
   - Ой, хочется!
   - А пойдём!
   - Что ты! Мать заругает. Уж и так мы с тобой далеко зашли.
   Но, вместо того чтобы встать, Аниска снова задумалась, глядя на это царство-государство.
   Гришутке надоело.
   - Пойдём... - заныл он, - домой хочу-у!
   Аниска встала.
   - Прощайте, - негромко сказала она кому-то и кивнула головой, прощайте.
   Взяла Гришутку за руку, и они снова пошли обратно. Когда прошли половину рощи, Гришутка спросил:
   - А ты с кем прощалась?
   - А с теми, кто там живёт.
   - Они тебя знают?
   - Знают.
   - А там крыши драночные?
   - Нет. Золотые.
   - А избы?
   - А избы из пряников.
   - А как это царство зовут?
   - Это царство - Зелёные Горки, - сказала Аниска. - Видишь, как хорошо? Зелёные Горки.
   Вышли из рощицы, и снова солнце яростно принялось жарить им лица.
   - В рожь идти, как в горячую печку! - сказал Гришутка и надул губы.
   - Ничего, - сказала Аниска, - скоро дождик пойдёт.
   - А туча где?
   Аниска мотнула головой:
   - А вон за лесом.
   - У! Эта туча завтра придёт!
   - Нет. Скоро придёт.
   - А ты почём знаешь?
   - А мне вот они сказали.
   Аниска показала ему на колокольчики. Нежные цветы поникли на своих тонких стебельках.
   - Думаешь, от жары завяли? Нет. Нагнулись просто - дождя боятся. Вот и эти тоже.
   Она раздвинула траву, и Гришутка увидел маленький белый цветок, который сжал свои лепестки будто на ночь и повернулся книзу. Голубой журавельник тоже наклонил к земле свои широкие простодушные цветы.
   - Видишь - зажмурились? Уж это обязательно дождик будет. Это они знают. Как бы нас в поле не застал!
   Она посадила Гришутку на загорбок и припустилась бегом через широкое ржаное поле.
   11. ПИРОГИ С МОРКОВЬЮ
   Цветы сказали правду: к вечеру зашумел проливной дождь. Дождик шёл всю ночь, и утро наступило пасмурное. Сено разваливать было нельзя.
   Тётка Анна была рада отдохнуть от покоса. Она стряпала, месила тесто, прибиралась в избе и так чистила и скребла, будто год не была дома.
   Гришутка сидел на лавке, ждал, когда поспеют пироги.
   - А царство-государство знаешь как называется? - неожиданно спросил он у матери.
   Тётка Анна удивилась:
   - Какое царство?
   - А такое. Знаешь как? Зелёные Горки. Мы с Аниской ходили смотреть.
   Тётка Анна поглядела на Аниску:
   - Ты что ж - заскучала, что ли?
   Аниска покраснела, опустила голову.
   - Скоро соскучилась, - недовольно сказала тётка Анна. - Эва какую даль парня по жаре таскала!
   Наступило молчание. Только горшки и кринки побрякивали в руках тётки Анны.
   - Дождик на улице-то... - наконец пробормотала Аниска.
   - Ну, а что из этого?
   - Покосу-то нету...
   - Домой, что ли, сбегать хочется? Ну что ж, иди. Вот возьми пирог да ступай. Но смотри, завтра обратно!
   Аниска торопливо повязала платок.
   Тётка Анна достала из печки пироги, выбрала один с пригаринкой и положила на стол.
   - На вот. Только и глядит, как бы домой... И куда идёт, когда дождик вот-вот опять брызнет!
   Аниска взяла пирог. Но уходить медлила. Она глядела в окно, как бы стараясь понять - брызнет сейчас дождь или нет?
   Тётка Анна вышла зачем-то в чулан. Тут Аниска бросилась к противню, схватила ещё два пирога и сунула их под фартук.
   - Прощайте, - крикнула она с крыльца, - я пошла!
   Гришутка высунулся в окно:
   - Ты куда?
   Аниска махнула рукой:
   - В Зелёные Горки!
   - И я! - завизжал и завопил Гришутка. - И я с тобой! И я хочу!
   Но Аниска, шлёпая пятками по сырой тропинке, уже мчалась усадьбами. Аниске хотелось превратиться в жеребёнка, тогда бы она эти пять километров проскакала вприпрыжку и ни разу не отдохнула бы. Или сделаться бы птицей это ещё лучше! Прямо над лесами, над полями, над оврагами... Бросили же гуси-лебеди девушке по пёрышку, и вот сделалась же она птицей!
   Аниска посмотрела на небо. Ни одной птицы не было видно под светло-серыми облаками, даже певучий жаворонок спрятался куда-то, испугался дождя.
   Идти было неспособно, ноги скользили по сырым тропинкам. Спускаясь с бугра за рощей, Аниска два раза упала, а потом замывала платье в ручье. Воздух был влажный и тёплый, от земли поднимался пар, сквозь облака мягко просеивалось солнце, над сладкоцветущим клевером гудели шмели... Озарённый, счастливый день раскрывался перед Аниской.
   Чем ближе к Зелёным Горкам, тем приветливей становилась дорога. Вот и река с узкими и шаткими лавами. Здесь под лавами они купаются в жару. А вон там уже видны капустные огороды, которые они пололи... Как давно это было!
   Аниска торопливо поднялась сквозь кусты на горку - вот и деревня!
   Мать встретила её немножко удивлённо.
   - Ты что? Разве там покос кончился?
   - Нет, - сказала Аниска, - только ведь дождик же... А завтра обратно пойду. Вот тётка Анна пирог дала.
   - Только один? - спросила Лиза.
   Аниска не ответила.
   - Ох, глупая, - улыбнулась мать, - неужели без дому и недели прожить нельзя? Ну садись, поешь.
   - А потом Никольку бери... - добавила Лиза.
   У Лизы моментально создался план - сейчас она сдаст Никольку, а сама к Верке, а с Веркой за ягодами...
   Но, оглянувшись через минуту, Лиза увидела, что Аниски уже нет в избе.
   Аниска и Светлана сидели на крыльце у Тумановых. Светлана неожиданно для самой себя обрадовалась Аниске. Она не скучала об Аниске, но всё же ей чего-то не хватало в эти дни. Особенно на работе. Танюшка прямо засмеяла её - то она грабли не так держит, то подгребает не чисто... А Катя тоже: "Что, некому за тебя поработать?" Ехидная такая!
   - Ты не уходи больше, - сказала Светлана.
   Но Аниска покачала опущенной головой:
   - Мать велит. А то тётка Анна рассердится...
   - Как хорошо - кругом пасмурно! - улыбнулась Светлана, поглядев на небо. - Может, и завтра покосу не будет. Только за ягодами сыро...
   - Скоро малина поспеет, - сказала Аниска, - вот я тебя поведу... Ведро набрать можно!
   - Ведро?!
   Светлана с радости даже обняла Аниску.
   Аниска, улыбаясь, развернула свой фартук.
   - А я тебе гостинца принесла!
   И подала ей два толстых ржаных пирога.
   - Ой, куда мне столько? - засмеялась Светлана. - Да они же чёрные!..
   Аниска омрачилась:
   - А они всё-таки ничего. Они с морковью. Ты попробуй!
   Светлана попробовала и сморщила свой защипнутый носик.
   - Так себе... Ну-ка, а другой такой же?
   У калитки неожиданно появилась Лиза. Она своими острыми мышиными глазками увидела пироги - один на коленях у Аниски, другой у Светланы в руках.
   - Ага, - крикнула она, - а сказала, что тётка Анна один прислала! Ага! Скажу мамке! Тётка Анна три прислала!
   - А вот и нет, - покраснев, ответила Аниска, - тётка Анна один дала!
   - А эти два откуда же? Не тётка Анна дала? Нет?
   - Нет.
   - А кто же?
   - Никто.
   - Значит, сама взяла, да?
   Аниска замолчала и покраснела ещё больше.
   - Утащила, значит?
   Аниска испуганно взглянула на Светлану.
   Светлана опустила руку с пирогом и перестала жевать.
   - Эх, ты, и не стыдно! - сказала Лиза. - Вот Косуля! Сейчас пойду скажу мамке, что пироги таскаешь!
   И убежала.
   Светлана обиженно поджала губы.
   - Что ж ты мне... какие пироги приносишь? На вот, возьми, пожалуйста.
   Она положила пирог Аниске на колени и встала. Во двор вошла Катя.
   - Аниска пришла? Больше не уйдёшь?
   Аниска не ответила и не подняла глаз. Катя поглядела на одну, поглядела на другую.
   - Поругались, да? Всё, как петухи.
   - Ничего не поругались, - оттопырив маленькие губы, ответила Светлана, - а просто я с ней больше не вожусь...
   - А почему же?
   - А потому же. Сами потом скажете, что я с жульницей вожусь.
   - Аниска, - сказала Катя, - а ты разве жульница?
   - Да, - сказала Аниска и ещё ниже опустила голову.
   Катя удивлённо посмотрела на неё:
   - Как это?
   - А так, - подхватила Светлана, - у тётки пироги утащила.
   Катя немножко помедлила, подумала. И вдруг рассердилась и всё её ленивое спокойствие исчезло.
   - Она же для тебя принесла! А если бы не ты, то и не взяла бы их никогда! А уж ты скорей "жульница"! Тоже слово какое нашла! Да я бы на Анискином месте и водиться-то с тобой ни одного дня не стала бы, даже ни одной минуточки!
   Катя круто повернулась и пошла прочь. Светлана вскочила и побежала за ней - она вовсе не хотела ссориться с Катей. Аниска глядела им вслед, не трогаясь с места.
   Возле пруда, в большой тёплой луже Танюшка, Верка и белобрысый Прошка делали мельницу. Катя и Светлана вошли в лужу. Танюшка и Верка поднялись им навстречу. И Прошка присунулся. Стоят всей кучкой, говорят что-то и поглядывают в Анискину сторону.
   Аниска медленно завернула в фартук пироги с морковью, встала и, не оглядываясь, пошла домой. Ей хотелось спрятаться где-нибудь на задворках, лечь, закрыть глаза и забыть всё так, чтоб совсем отняло память.
   Мать увидела её в окно.
   - Что это Лиза про пироги говорит? - закричала было она. Но поглядела в туманные Анискины глаза и сразу сбавила голос. - Ты что? Ай, заболела? Ступай-ка на печку, прогрейся хорошенько!
   Аниска молча положила на лавку надкусанные пироги и залезла на печку. Она долго смотрела в потолок. Мать расспрашивала про тётку Анну, про Гришутку, про харчи. Аниска отвечала односложно, думая о своём. Потом вдруг заплакала.
   - Ты о чём? - встревожилась мать. - Тётка Анна обижает, что ли?
   - Нет.
   - А чего ж тогда?
   - Я ведь не украла пироги-то... Я взяла просто - их ведь там было много...
   - Ах, вон что! Ну, а зачем взяла-то, разве тебе их не дали?
   - Нужно мне было.
   - Попросить надо. Кто ж так-то берёт? Разве можно?
   - Да она не дала бы.
   - А может, и дала бы. А раз не дала - самой брать нельзя! Хоть бы и не для себя...
   Аниска, наклонясь с печки, поглядела на мать:
   - Мамка... А тебе кто сказал, что я не для себя?
   - Ну, кто сказал - сама вижу. Подружке небось принесла. А ей-то наши пироги не больно нужны! Глупая ты у меня, Аниска! Трудно тебе будет на свете жить. Э-эх! Сердце у тебя всё наружу - кто захочет, тот и поранит. И тут же прервала себя: - Ну, не в этом дело. Нужны или не нужны ей пироги, а без спросу брать ничего нельзя. Придёшь к тётке Анне - скажи, что взяла. А ругаться будет - ну что ж, терпи. За дело. Вперёд умнее будешь. Скажи непременно, слышишь?
   Аниска ответила со вздохом:
   - Скажу.
   Теплота приятно размаривала и нежила. Но лишь только Аниска начинала дремать - воспоминание о том, что случилось, как булавкой кололо в сердце. И она снова открывала глаза.
   "Жульница!"
   12. КУДА ПЛЫВУТ ОБЛАКА
   Дни в Корешках жаркие, медленные, как смола, текущая по стволу, как облака, идущие по небу...
   Аниска сидела на бугорке над рекой. Гришутка играл на песке, у самой воды. Он отыскивал в песке крошечные раковины, гладкие камушки, чёртовы пальцы и складывал всё это на круглом глянцевитом листе кувшинки.
   Аниска сушила мокрые от купания волосы. Они очень отросли за лето и крупными завитками лежали по плечам.
   Отсюда, с бугорка, далеко видно. На том берегу кусты растут островками, а между кустов, на солнечных полянках, корешковские колхозники сушат сено. Аниска никого не знает, даже девчонок не знает. В первый же день, когда она только что появилась в Корешках и пришла на колодец, одна корешковская девочка сразу высмеяла её:
   - Ты куда глядишь - на меня или на тётку Марью?
   Стоявшая тут суровая тётка Марья осадила девчонку:
   - Эко, язык-то у тебя вредный!
   Девчонка застеснялась:
   - Да ведь я так, я шуткой!
   Но Аниска уже больше ни разу не пошла на колодец в то время, когда там был народ.
   Она считала дни. Оставалось немного - последний лужок за рекой, вот этот самый. Аниске видно было, как вдали по ровному лугу ходили конные грабли, загребая длинные пушистые валы. Ближе к берегу, где росли кусты, колхозницы таскали сено охапками. Вон в синем платке тётка Анна. Высокая, худощавая, она широко взмахивает граблями. Вон набрала охапку, потащила. Ну и охапка - с полвоза будет! И откуда у неё сила такая?
   Аниска мельком взглянула на Гришутку. Гришутка втыкал в песок зелёные ветки - может быть, устраивал сад. Солнце припекало, размаривало. Аниска подняла глаза к белым облакам, и сразу её мысли потекли куда-то далеко от Корешков, от покоса, от Гришутки, - вслед за белыми холмистыми облаками... Куда они идут? Куда плывут они, словно большие гуси-лебеди по глубокой голубой воде?
   Учительница рассказывала, что иногда облака идут низко, даже садятся на верхушки гор. А на горах домики. Вот сядет облако возле домика. Люди утром проснутся - что такое? Солнца не видно. Открыли окно - а в окно облако лезет...
   Неожиданно резкий крик прозвенел над рекой. Аниска вскочила, взглянула вниз - Гришутки на песке не было. А на том берегу маленькая черноволосая женщина кричала, хватаясь за щёки:
   - Ой, утонул! Ой, утонул!
   Аниска скатилась с бугорка. Гришутка барахтался в осоке. Он не кричал, а только кряхтел с испуга. Аниска вытащила его на берег. Руки у неё дрожали, когда она снимала с него мокрую, с налипшей тиной, рубашку.
   На крик со всех покосных полянок бежали женщины. Впереди - тётка Анна.
   - Где? Где? - хрипло кричала она.
   И едва поверила своим глазам, когда увидела на том берегу своего толстого Гришутку, который голышом сидел в траве и даже не плакал.
   - В воде был! Сама видела - разрази меня гроза! - тараторила чёрненькая женщина. - Уже нырял, уж совсем воду хлебал, вот разбей меня гром!
   - Иди домой! - крикнула тётка Анна Аниске. - Чтоб ноги твоей не было у речки!
   Женщины вернулись на покос. Тётка Анна тоже ушла, но, уходя, погрозилась граблями.
   - Пойдём! Скорей! - торопила Аниска.
   Но Гришутка упирался:
   - А что я, голый пойду, да?
   - Ну и что же? Не замёрзнешь.
   - А вороны утащат!
   Но Аниска уговорила его. Они шли рядышком. Гришутка скоро и позабыл совсем, что он голый, - бегал за бабочками, ловил кузнечиков, разглядывал мышиные норки...
   Аниска сушила на ветру его рубашку, неся её над головой. А когда подошли к усадьбам, рубашка уже высохла и Гришутка оделся.
   Аниска с трепетом ждала, когда придёт тётка Анна.
   "Может, она до вечера-то забудет, - думалось ей, - а хоть и не забудет - всё-таки не так уж будет злиться!"
   Но тётка Анна, хоть и вернулась домой очень поздно, всё-таки ничего не забыла.
   - Завтра же домой отправляйся! - сурово сказала она. - Завтра же! - И пробормотала вполголоса: - С дураками свяжешься - только горя наживёшь.
   Утром Аниска ушла домой. Как она ждала этого дня! А день-то этот получился грустный. Даже спасибо ей не сказали за все эти долгие томительные часы, за то, что потешала Гришутку, за то, что убиралась в избе, за то, что так молчаливо тосковала по дому... Ни одного хорошего словечка ей не сказали!
   Только одно порадовало: Гришутка догнал её и сунул ей в руку обсосанную конфетку. И пробурчал на прощание:
   - Как вырасту большой, так и я к тебе в царство-государство приду!
   Аниска улыбнулась ему:
   - Ладно. Обязательно приходи. Я ждать буду!