Страница:
массированное вторжение на их стороне. Если бы не было этих заверений,
контрреволюционеры не осмелились поднять оружие.
Не кто другой, как Р. Никсон, тогда вице-президент США, с началом
мятежа поспешил на границу с Венгрией, в Австрию. По его словам, он
встретился там с группой мятежников.
"Я спросил: "Как вы считаете, "Голос Америки" и радио "Свободная
Европа" внесли свой вклад, поощряя восстание?" На их лицах выразилось
удивление, по мере того как переводился этот недипломатический вопрос. Один
из них дал ответ: "Да!"[11]
Даже те, кто впоследствии пытался изобразить мятеж как стихийное
"восстание", но находился с мятежниками, отмечают: где бы ни собиралась
очередная шайка бандитов, там обязательно надрывался радиоприемник,
настроенный на волну радиостанции "Свободная Европа". Провокационные
передачи, рассчитанные прежде всего на эту аудиторию, заверяли бандитов: вы
на верном пути.
Спустя ровно двадцать лет после контрреволюционного мятежа "Нью-Йорк
таймс" под заголовком "Рассказ о плане ЦРУ в 1956 году в отношении Восточной
Европы" поместила интервью с Д. Энглтоном, который в 1956 году ведал
контрразведкой и подрывными операциями в ЦРУ. Поводом для выступления
отставного деятеля ЦРУ послужили, вероятно, бесславный юбилей мятежа и
ущемленное авторское самолюбие - только что вышла книга Р. Клина, с которой
Д. Энглтон заявил несогласие по ряду второстепенных деталей. Вот как
передавала газета рассуждения Энглтона:
"К середине пятидесятых годов "мы привели в соответствие со
сложившимися условиями оперативные группы, которые были созданы по приказу
свыше в 1950 году", сказал Энглтон, сославшись на директиву об учреждении
ОПК, в компетенцию которого входило использование квазивоенных оперативных
групп, для того "чтобы ни в коем случае не соглашаться со статус-кво
советской гегемонии". Г-н Визнер, рекомендованный генералом Дж. Маршаллом
(тогда министр обороны. - Н. Я.) на пост руководителя программой подрывных
действий, и г-н Энглтон "провели обширную подготовку"... Выходцы из
Восточной Европы, частично члены довоенных крестьянских партий в Венгрии,
Польше, Румынии и Чехословакии, прошли подготовку в секретных центрах ЦРУ в
Западной Германии под руководством экспертов ЦРУ. Г-н Энглтон добавил, что
эти части возглавлял "прирожденный лидер из Югославии, в свое время
получивший военную подготовку в Австро-Венгрии при Габсбургах". Однако
вспышки в Польше, Венгрии и Румынии произошли преждевременно, поэтому тайные
оперативные группы не сумели ввести в действие"[12].
Едва ли в этом причина. У. Колби, вероятно, ближе к истине, когда в
своих мемуарах описывает, как воронье из подрывных подразделений ЦРУ мигом
слетелось к границам Венгрии при первых известиях о мятеже:
"Со времен создания ОПК под руководством Фрэнка Визнера ЦРУ имело
задачу или считало, что имеет ее, - оказывать военную поддержку в стиле УСС
группам сопротивления, стремящимся свергнуть тоталитарные коммунистические
режимы. В Венгрии такие группы мы называли борцами за свободу... Как только
началось восстание в Венгрии, Визнер и высшие руководители управления планов
(так с 1952 года именовалось ОПК, слившееся с другими подразделениями ЦРУ. -
Н. Я.), особенно имевшие касательство к подрывной работе, полностью
изготовились к действию - прийти на помощь борцам за свободу оружием,
обеспечением связи и воздушным транспортом. Именно для такой работы и были
предназначены квазивоенные подразделения ЦРУ. Можно доказать, что ЦРУ могло
бы выполнить это, не вызвав мировой войны между США и СССР.
Но президент Эйзенхауэр рассудил иначе. Какие бы сомнения ни
существовали в ЦРУ в отношении политики Вашингтона в этих делах, отныне они
навсегда исчезли. Было установлено раз и навсегда: США, твердо стоящие на
позициях сдерживания Советов, в их существующей сфере влияния не будут
пытаться освободить ту или иную территорию в границах этой сферы... ибо
ценой этого может оказаться третья мировая война.
Визнер прилетел в Вену к концу восстания, а затем выехал к венгерской
границе взглянуть на происходившее собственными глазами... Вскоре после
этого он ушел в отставку из ЦРУ по состоянию, здоровья, его пост занял
Ричард Биссел. Визнер так и не оправился. Когда он покончил с собой, это
была такая же жертва реальностей "холодной войны", как и самоубийство
министра обороны Джеймса Форестола"[13].
Если террористы по наущению Ф. Визнера в конце 1956 года рвались в бой,
то в Белом доме куда лучше представляли соотношение сил между США и СССР в
случае большой войны. Примерно в это время в Вашингтоне имели возможность
понять, что Соединенные Штаты становятся не неуязвимыми для ответного удара.
Уроки контрреволюционного мятежа в Венгрии в этом отношении были
поучительными: хотя первопричина вооруженной вспышки лежала в подрывной
деятельности американских спецслужб, Эйзенхауэр не мог допустить, чтобы
события в Венгрии оказались спусковым крючком для мировой термоядерной
войны.
Вмешательство президента, конечно, глубоко потрясло патрициев в
руководстве ЦРУ. Надо думать, с их точки зрения, Эйзенхауэр, конечно, не
тянул на члена "клуба господ", хотя и являлся высшим должностным лицом
республики. Во всяком случае, тот же Визнер, по положению второй человек в
ЦРУ, обладатель несметного наследственного состояния (чеки на получение
заработной платы он бросал в ящик письменного стола и годами не получал ее),
наверняка рехнулся из-за аномалии в его представлении сложившейся ситуации.
Ему, мультимиллионеру, безвозмездно служащему в ЦРУ из-за "идеи", повязал
руки президент, живущий на заработную плату! Было от чего впасть в отчаяние
и пустить пулю в лоб!!
Заступивший на место Визнера Р. Биссел также был типичным
представителем своего класса - мультимиллионер, выпускник Йельского
университета. Он возглавил в ЦРУ программу создания и использования
самолетов-шпионов У-2, что было технической новинкой[14].
Разумеется, Биссел не обошел вниманием подрывную работу в области идеологии.
Случившееся в Венгрии, по словам Колби, "предоставило великолепнейшие
возможности для пропаганды... которыми максимально воспользовались ЦРУ и его
союзники"[15].
В 1959 году конгресс США принимает резолюцию "О порабощенных странах",
предлагая американцам оплакивать участь оных ежегодно и звать к их
"освобождению". Резолюция потрясла даже видавшего виды Дж. Кеннана. Во
втором томе мемуаров, вышедших в 1972 году, Кеннан выразил, вероятно,
искреннее отчаяние по поводу того, в какие дебри завела "психологическая
война" Соединенные Штаты:
"В нашей стране есть шумные и влиятельные элементы, которые не только
хотят войны с Россией, но имеют ясное представление, ради чего ее нужно
вести. Я имею в виду беглецов и иммигрантов, особенно недавних, из нерусских
областей Советского Союза и некоторых восточноевропейских стран. Их идея,
которой они страстно, а иногда беспощадно придерживаются, проста -
Соединенные Штаты должны ради выгоды этих людей воевать с русским народом,
дабы сокрушить традиционное Российское государство, а они установят свои
режимы на различных "освобожденных" территориях...
Эти элементы с успехом апеллировали к религиозным чувствам (в США) и,
что еще важнее, к господствующей антикоммунистической истерии. Представление
о размерах их политического влияния дает тот факт, что в 1959 году они
сумели протащить в конгресс руками своих друзей так называемую резолюцию о
"порабощенных странах". По публичному признанию их оракула д-ра Л. Е.
Добрянского, тогда доцента Джорджтаунского университета, он написал ее с
первого до последнего слова. Этот документ и был торжественно принят
конгрессом как заявление об американской политике. Резолюция обязывает
Соединенные Штаты в рамках, посильных для конгресса, "освободить" двадцать
два "народа", два из которых вообще не существуют, а название одного,
по-видимому, изобретено нацистской пропагандистской машиной во время прошлой
войны... Невозможно представить худшее, чем хотели заставить нас сделать эти
люди, - связать нас политически и в военном отношении не только против
советского режима, но также против сильнейшего и самого многочисленного
этнического элемента в традиционном Российском государстве. Это было бы
безумием таких неслыханных масштабов, что при одной мысли об этом бледнеет
как незначительный эпизод даже наша авантюра во Вьетнаме... Я имел кое-какое
представление о границах нашей мощи и знал: то, что от нас требовали и
ожидали, далеко выходит за эти границы"[16].
Так. Только один вопрос. Что, разве Кеннан не знал, кто содержит и
поддерживает этих преступников? Для него едва ли было большим откровением
указание на их опору - ЦРУ.
То, что слова не претворялись в дела - действия, могущие дать толчок
необратимым процессам, прямо ведущим к большой войне, объяснялось растущим
пониманием со стороны Вашингтона мощи Советского Союза.
С насаждением агентуры внутри Советского Союза ЦРУ терпело сплошные
огорчения, хотя, разумеется, ни на йоту не ослабляет и не ослабит своих
усилий в этом направлении. Как известно, на этом пути американские
спецслужбы терпят провал за провалом. Ладно, то сфера интересов
профессионалов. Но ЦРУ во всевозрастающей степени пытается вовлечь в шпионаж
тех, кто, казалось бы, не имеет отношения к разведке и контрразведке, что не
может не отражаться пагубным образом на американо-советских отношениях. ЦРУ
практически поголовно мобилизует под свои знамена всех американцев,
посещающих СССР или поддерживающих те или иные контакты с советскими
гражданами по любой линии, особенно научной.
К настоящему времени это рутинная упорядоченная практика работы ЦРУ,
которое ожидает, что любой американец, вступающий в контакт с любым
советским гражданином, сообщит об этом разведывательным органам США.
Наверняка бывают случаи, когда американские граждане противятся
домогательствам ЦРУ превратить их - будем говорить прямо - в шпионов. Об
этом становится известно только в редчайших случаях, ибо нужно обладать не
только незаурядным мужеством, быть уверенным в своем положении и, если
угодно, чувствовать конъюнктуру - что можно и что нельзя, чтобы дать по
рукам вербовщикам из ЦРУ.
63-летний почтенный врач, специалист в области космической медицины К.
Генералес, был немало озадачен. 1 мая 1972 года к нему явилась женщина, как
рассказывал позднее д-р Генералес, "либо с дурно выкрашенными, либо просто
грязными светлыми волосами, так лет 20-25". Она представилась как Ш. Бирс,
сотрудница ЦРУ, и предъявила служебное удостоверение. Гостья повела такие
речи, которые побудили хозяина незаметно включить магнитофон. Она знала, что
Генералес должен был поехать на международный симпозиум по вопросам
космической медицины, который должен был проводиться вскоре в Майами. "Она,
- рассказывает Генералес, - заявила: "Там будет много русских" - и хотела,
чтобы я приглашал их на коктейли и выведал все, что мог, о том, что они
делают и о чем думают". И это предлагалось ученому с мировым именем, члену
множества научных обществ, в недавнем прошлом президенту кардиологического
общества Нью-Йорка, и т. д. и т. п. Генералес отклонил предложение, в знак
протеста (против ЦРУ!) не поехал на симпозиум.
2 сентября 1972 года Бирс снова дала о себе знать. Она позвонила по
телефону и осведомилась, собирается ли Генералес быть на международном
конгрессе по космической медицине, назначенном на 18-21 сентября в Ницце. По
тем же причинам, по которым ученый не поехал в Майами, он не выехал во
Францию. Плюс написал разгневанное письмо по адресу, который оставила ему
Бирс, в котором, в частности, заметил: "Сообщая вам и вашему начальству в
ЦРУ, что последнее обращение, равно как ваша просьба в мае регистрировать и
сообщать вам о частных разговорах русских специалистов в области космоса,
неуместны и, дерзну сказать, в высшей степени отвратительны. Уже тот факт,
что шпионское ведомство обращается к человеку, известному своей честностью,
как, например, я, составляет этим людям отнюдь не лестную репутацию. Я решил
написать вам об этом после зрелых размышлений и настоятельно прошу вас и
ваше начальство оставить меня в покое". 5 февраля 1973 года ночью кабинет
д-ра Генералеса был взломан, неизвестные обыскали помещение и унесли
кое-какие вещи, включая магнитофон и ленту с записью разговора с Бирс.
Генералес, естественно, пожаловался в полицию. Никакого результата. Тут
началась шумиха Уотергейта, и Генералес написал письмо генералу А. Хейгу,
тогда начальнику "штата" при президенте Никсоне, в котором, изложив всю
историю отвратительной вербовки и прочего, просил вмешаться. 17 мая 1973
года Хейг ответил, заверив, что ФБР расследует дело. Никаких последствий.
Вероятно, Генералес счел, что Хейг человек занятой - вскоре он был назначен
на пост главнокомандующего сил НАТО в Европе. Поэтому на сей раз он
обратился прямо к президенту Дж. Форду. 10 сентября 1974 года он писал:
"Памятуя о вашем заявлении при вступлении в должность президента... с
призывом к гражданам вступать с вами в контакт... хочу лично сообщить вам о
том, как ЦРУ пыталось превратить меня в презренного шпионаж.
Как и подобает ученому, он обстоятельно изложил суть дела, но ответа
так и не получил. Направил телеграмму в Белый дом с напоминанием. 15 января
1975 года был удостоен ответа: объем корреспонденции, поступающей
президенту, столь велик, что письмо Генералеса где-то затерялось. Как только
найдут - с ним непременно свяжутся. Так и кончилось дело в официальных
инстанциях[17].
Прослышав об этой истории, публицист Д. Уайз взял интервью у Генерадеса
и, помимо прочего, раздобыл у него телефон Бирс, который, конечно, в
телефонном справочнике не значился за ЦРУ. Позвонил несколько раз. Бирс так
и не застал. Зато самому Уайзу позвонил некто, осведомился, пишет ли он еще
книгу о ЦРУ, и пообещал прийти и поведать нечто о ведомстве. Но не пришел.
Рассказав об этом в своей книге, Уайз меланхолически заметил, что вторжение
взломщиков в дома и квартиры, причем виновных не находят, в США дело
обычное. Что там Генералес, вознамерившийся было добиться правды на буксире
Уотергейта! Члены комиссии Ф. Черча сенаторы X. Бейкер и Ч. Матиас
пожаловались компетентным американским органам как раз во второй половине
1975 года, когда они "расследовали" деятельность ЦРУ, ФБР и прочих, будучи
членами указанной комиссии, что неизвестные проникали в их дома в отсутствие
хозяев, ценных вещей и денег не брали, но перевернули вверх дном все в
кабинетах. Переворошили все бумаги. Представители "расследуемых" ведомств с
величайшим негодованием опровергли предположения, что полуночные набеги на
дома сенаторов дело их рук. Взломщиков, конечно, не нашли[18].
Понятны тогда некоторые причины величайшего удовлетворения, скажем, сенатора
X. Бейкера по поводу того, что комиссия Ф. Черча наконец завершила свои
труды, о чем упоминалось во вводном разделе этой книги.
Можно безошибочно утверждать: когда речь идет о любых контактах
американцев с советскими гражданами, ни один такой контакт, личный или через
переписку, не ускользает от внимания ЦРУ. Всех американцев без исключения
прямо или косвенно опрашивают агенты ведомства. Другое дело - только в
исключительных случаях это становится достоянием гласности. Нужно было
обладать отвратительной славой Л. Освальда, считающегося убийцей президента
Дж. Кеннеди, чтобы эта практика ЦРУ стала известной в данном случае.
Определенно психически неуравновешенный человек, Л. Освальд в 1959-1962
годах был в Советском Союзе, где ему предоставили возможность жить и
работать на радиозаводе в Минске. Стоило Освальду вернуться в США, как в ЦРУ
изыскали способы опросить его. В служебном документе ЦРУ, в котором
формулировалось задание, указывалось: "Мы особенно заинтересованы в
информации, которую Освальд может предоставить относительно завода, где он
работал, о некоторых районах Минска и... биографических данных, необходимых
для ведения досье на отдельных лиц... Однако не нажимайте (на него) при
получении нужной нам информации, человек он странный... (поэтому)
используйте надлежащие каналы". После убийства Дж. Кеннеди, когда интерес
ЦРУ к Освальду стал известен среди тех, кто расследовал смерть президента,
ЦРУ открестилось от всего. Не допрашивали Освальда, и все тут.
Однако в книге об Освальде, вышедшей в 1978 году, автор, Д. Эпштейн,
сообщил, что он сумел побеседовать с неким, не названным по имени
"психологом", проживающим в Вашингтоне, специализирующимся в проведении
косвенных допросов по заданиям ЦРУ и других правительственных ведомств. Один
из офицеров ЦРУ, занимающийся оперативно-агентурной работой, поручил ему
летом 1962 года опросить американца, недавно вернувшегося из СССР. Он
встретился с ним в саду на крыше отеля "Роджер Смит" и выслушал историю о
его отъезде в СССР несколько лет назад, как он женился на русской, а затем
решил вернуться в США. Психолог отметил крайний- эгоцентризм этого человека,
почти манию величия и отталкивающую манеру утверждать себя. В ноябре 1963
года, когда психолог увидел в газетах фотографию Освальда, он опознал в нем
человека, которого подверг косвенному допросу по заданию ЦРУ. Но в 1977
году, когда с ним беседовал Эпштейн, психолог выразил сомнение, был ли этот
человек Освальдом. Со времени допроса на крыше отеля прошло-де 15
лет[19].
В назидание комиссии Черча, а коль скоро это было опубликовано и для
всеобщего сведения, бывший директор ЦРУ Р. Хелмс, как само собой
разумеющееся, сообщил, что ЦРУ не видит в описанной практике ничего из ряда
вон выходящего. Он сказал, что "со времен второй мировой войны, когда
американец возвращался из заграничной поездки с любой целью, его опрашивали
военная разведка, военно-морская разведка, сотрудники государственного
департамента и других ведомств. После создания ЦРУ дело опроса американцев,
выезжающих за границу, сосредоточено в одном месте, в нашем ведомстве...
Например, президент какой-нибудь сталелитейной компании в Нью-Йорке
путешествует по СССР, там он осмотрел те или иные металлургические заводы, а
нам интересно знать их мощность, что они производят и т. д. По его
возвращении сотрудники ЦРУ расспрашивают обо всем виденном. Мы не оказываем
давления, не платим денег и не пытаемся выкручивать руки. Просто мы
предоставляем американцам, побывавшим за границей, возможность проявить себя
патриотами, рассказав нам все, что они знают"[20]. Картина ясна,
едва ли есть необходимость в дополнительных комментариях. По компетентному
мнению г-на Хелмса, бесстыдно высказанному перед сенатским комитетом, в США
профессия шпиона и американского патриота однозначны.
Архивные фонды библиотеки президента Л. Джонсона[21]
проливают некоторый свет на универсальность этой практики.
Помимо сбора информации, выезды американских граждан за рубеж иной раз
организуются в интересах ведения "психологической войны" в самих Соединенных
Штатах. Эти операции спецслужб разрабатываются и утверждаются на самом
высшем уровне. Рассекреченные в 1979 году документы того же архива Л.
Джонсона дают один поучительный пример, относящийся ко временам подъема
движения в США против войны во Вьетнаме.
7 мая 1965 года сотрудник аппарата Белого дома Дж. Валенти докладывает
президенту Л. Джонсону:
"Вместе с аппаратом (помощника по национальной безопасности) Банди я
работаю над организацией контрнаступления в студенческих городках против
движения битников "вон из Вьетнама". Мы создали наши контрсилы "Американские
друзья Вьетнама" под руководством "хороших" профессоров и финансируем их из
частных источников".
Эти "частные источники" хорошо известны, речь идет о фондах ЦРУ. По
этому плану во Вьетнам стали посылать отобранных студентов, которые по
возвращении в США агитировали за продолжение агрессии. О надеждах, связанных
с очередной "агитбригадой", один из непосредственных организаторов операции,
К. Купер, докладывал 3 сентября 1965 года Валенти и Банди в меморандуме,
озаглавленном "Использование 19 студентов, возвращающихся из Вьетнама":
"Как Вам известно, цель посылки студентов во Вьетнам заключалась в том,
чтобы убедить их в необходимости наших усилий (то есть эскалации войны. - Н.
Я.) в этой стране, а затем иметь их наготове осенью к началу учебного года в
студенческих городках для противодействия выступлениям (против войны).
Надлежащая обработка их в Сайгоне прошла очень хорошо, и теперь все они до
последнего человека стали страстными поборниками политики правительства в
самом широком смысле... Однако, на мой взгляд, мы должны проявить некоторую
осмотрительность и не перегружать их требованиями приступить к оказанию
должных услуг сразу по возвращении в США. Это необходимо, дабы избежать
осознания ими, как некоторые из них первоначально заподозрили, что поездка
была организована именно в этих целях"[22].
Какая же подлая работа ЦРУ скрывается за сухими строчками этих
чиновничьих документов! Присмотрелись, проверили, отобрали кандидатов в
загранпоездку. Детально расписали их роли по возвращении в США. Но не в лоб,
дабы сами доверенные "пропагандисты" не поняли до конца, что они не больше
чем агентура ЦРУ! А внутри этой агентуры еще "агентура" - иначе как
объяснить, что следует из приведенных документов, отличную осведомленность
Купера о настроениях в этой сверхпроверенной труппе студентов...
Так оборачиваются на деле американские клише о "свободе" обменов,
широких контактах и прочем, что входит в официальную риторику Вашингтона.
Профессионал М. Копленд, десятилетия прослуживший в ЦРУ, не менее
спокойно, чем Хелмс перед сенаторами, разъясняет в своей книге о современном
американском шпионаже:
"Количество обычных американских граждан, обращающихся в советские
консульства за туристскими визами, значительно. Однако кто злоумышленно (с
точки зрения Хелмса, Копленда и иных. - Н. Я.) полагает, что сможет тайком
от нас проникнуть в дипломатические учреждения стран блока (так именуются
социалистические страны. - Н. Я.), скажем, внезапно появившись на приеме,
или обратиться за визой, ошибается. Почти во всех городах на Западе, где
есть дипломатические и консульские представительства стран блока, все лица,
входящие в них, попадают под жесткий контроль, и всегда можно установить
посетителей, имеющих доступ к государственным тайнам и чья нелояльность
может иметь опасные последствия. По выяснении их личности такие посетители
становятся объектом интенсивного расследования"[23].
При проведении его, как мы уже видели и еще увидим, ЦРУ не ограничено
никакими рамками даже формальной заокеанской законности.
Наконец, переписка американских граждан с адресатами в социалистических
странах. С 1952 года ЦРУ, к которому присоединилось ФБР, контролировало все
без исключения почтовые и телеграфные отправления. Вскрывались и
прочитывались решительно все письма, а с "интересных" снимались копии. В ЦРУ
надеялись перлюстрацией корреспонденции с социалистическими странами найти
подтверждение своим фантастическим предположениям "о проникновении" русских
и прочих загадочных вещах. В успехе предприятия в ЦРУ не сомневались, ибо,
как сказано в американском исследовании об органах политического сыска в
США, "в 1976 году глава контрразведки ЦРУ Джеймс Энглтон объяснил, почему,
по его мнению, вскрытие писем должно было дать полезную информацию. Русские,
сказал он, думают, что мы верны конституции и не вскрываем-де
писем"[24].
Заглянув во многие десятки миллионов писем, административные светила
ЦРУ не нашли того, что искали, а схлопотали себе некоторые неприятности.
Когда во время расследований в середине семидесятых годов выяснилось,
что вскрывались письма, например, сенатора Ф. Черча, Р. Никсона, сенатора Э.
Кеннеди, членов семьи Рокфеллеров и прочих именитых лиц, разразился
небольшой скандал. Именно тогда Д. Энглтон и выжал из себя приведенное
объяснение мотивов ЦРУ, давшего нос в частную переписку. Коль скоро
расследования шли под знаком восстановления "законности", руководство ЦРУ
заверило, что ведомство больше не будет воровским путем заглядывать в чужие
письма. За исключением тех случаев, когда сам "закон" повелительно потребует
этого.
В апреле 1980 года тогдашний директор ЦРУ адмирал С. Тэрнер появился на
съезде американского общества редакторов газет. Были заданы колючие вопросы
о прошлой практике ЦРУ, об использовании журналистов. Адмирал не моргнув
глазом сказал: он не может обещать, что ЦРУ не будет использовать
журналистов в своих целях. Спустя несколько дней президент Дж. Картер на
брифинге для редакторов провинциальных газет подтвердил позицию С. Тэрнера.
Представители "свободной" прессы, наверное, оторопели перед лицом
откровенности администрации, а посему выяснили вопрос для себя на небольшом
симпозиуме в серии статей, украсивших "Бюллетень" американского общества
редакторов газет в номере за июль-август 1980 года. Предпослали подборке
внушительный заголовок "ЦРУ и журналисты" и высказались так, что сомнений не
контрреволюционеры не осмелились поднять оружие.
Не кто другой, как Р. Никсон, тогда вице-президент США, с началом
мятежа поспешил на границу с Венгрией, в Австрию. По его словам, он
встретился там с группой мятежников.
"Я спросил: "Как вы считаете, "Голос Америки" и радио "Свободная
Европа" внесли свой вклад, поощряя восстание?" На их лицах выразилось
удивление, по мере того как переводился этот недипломатический вопрос. Один
из них дал ответ: "Да!"[11]
Даже те, кто впоследствии пытался изобразить мятеж как стихийное
"восстание", но находился с мятежниками, отмечают: где бы ни собиралась
очередная шайка бандитов, там обязательно надрывался радиоприемник,
настроенный на волну радиостанции "Свободная Европа". Провокационные
передачи, рассчитанные прежде всего на эту аудиторию, заверяли бандитов: вы
на верном пути.
Спустя ровно двадцать лет после контрреволюционного мятежа "Нью-Йорк
таймс" под заголовком "Рассказ о плане ЦРУ в 1956 году в отношении Восточной
Европы" поместила интервью с Д. Энглтоном, который в 1956 году ведал
контрразведкой и подрывными операциями в ЦРУ. Поводом для выступления
отставного деятеля ЦРУ послужили, вероятно, бесславный юбилей мятежа и
ущемленное авторское самолюбие - только что вышла книга Р. Клина, с которой
Д. Энглтон заявил несогласие по ряду второстепенных деталей. Вот как
передавала газета рассуждения Энглтона:
"К середине пятидесятых годов "мы привели в соответствие со
сложившимися условиями оперативные группы, которые были созданы по приказу
свыше в 1950 году", сказал Энглтон, сославшись на директиву об учреждении
ОПК, в компетенцию которого входило использование квазивоенных оперативных
групп, для того "чтобы ни в коем случае не соглашаться со статус-кво
советской гегемонии". Г-н Визнер, рекомендованный генералом Дж. Маршаллом
(тогда министр обороны. - Н. Я.) на пост руководителя программой подрывных
действий, и г-н Энглтон "провели обширную подготовку"... Выходцы из
Восточной Европы, частично члены довоенных крестьянских партий в Венгрии,
Польше, Румынии и Чехословакии, прошли подготовку в секретных центрах ЦРУ в
Западной Германии под руководством экспертов ЦРУ. Г-н Энглтон добавил, что
эти части возглавлял "прирожденный лидер из Югославии, в свое время
получивший военную подготовку в Австро-Венгрии при Габсбургах". Однако
вспышки в Польше, Венгрии и Румынии произошли преждевременно, поэтому тайные
оперативные группы не сумели ввести в действие"[12].
Едва ли в этом причина. У. Колби, вероятно, ближе к истине, когда в
своих мемуарах описывает, как воронье из подрывных подразделений ЦРУ мигом
слетелось к границам Венгрии при первых известиях о мятеже:
"Со времен создания ОПК под руководством Фрэнка Визнера ЦРУ имело
задачу или считало, что имеет ее, - оказывать военную поддержку в стиле УСС
группам сопротивления, стремящимся свергнуть тоталитарные коммунистические
режимы. В Венгрии такие группы мы называли борцами за свободу... Как только
началось восстание в Венгрии, Визнер и высшие руководители управления планов
(так с 1952 года именовалось ОПК, слившееся с другими подразделениями ЦРУ. -
Н. Я.), особенно имевшие касательство к подрывной работе, полностью
изготовились к действию - прийти на помощь борцам за свободу оружием,
обеспечением связи и воздушным транспортом. Именно для такой работы и были
предназначены квазивоенные подразделения ЦРУ. Можно доказать, что ЦРУ могло
бы выполнить это, не вызвав мировой войны между США и СССР.
Но президент Эйзенхауэр рассудил иначе. Какие бы сомнения ни
существовали в ЦРУ в отношении политики Вашингтона в этих делах, отныне они
навсегда исчезли. Было установлено раз и навсегда: США, твердо стоящие на
позициях сдерживания Советов, в их существующей сфере влияния не будут
пытаться освободить ту или иную территорию в границах этой сферы... ибо
ценой этого может оказаться третья мировая война.
Визнер прилетел в Вену к концу восстания, а затем выехал к венгерской
границе взглянуть на происходившее собственными глазами... Вскоре после
этого он ушел в отставку из ЦРУ по состоянию, здоровья, его пост занял
Ричард Биссел. Визнер так и не оправился. Когда он покончил с собой, это
была такая же жертва реальностей "холодной войны", как и самоубийство
министра обороны Джеймса Форестола"[13].
Если террористы по наущению Ф. Визнера в конце 1956 года рвались в бой,
то в Белом доме куда лучше представляли соотношение сил между США и СССР в
случае большой войны. Примерно в это время в Вашингтоне имели возможность
понять, что Соединенные Штаты становятся не неуязвимыми для ответного удара.
Уроки контрреволюционного мятежа в Венгрии в этом отношении были
поучительными: хотя первопричина вооруженной вспышки лежала в подрывной
деятельности американских спецслужб, Эйзенхауэр не мог допустить, чтобы
события в Венгрии оказались спусковым крючком для мировой термоядерной
войны.
Вмешательство президента, конечно, глубоко потрясло патрициев в
руководстве ЦРУ. Надо думать, с их точки зрения, Эйзенхауэр, конечно, не
тянул на члена "клуба господ", хотя и являлся высшим должностным лицом
республики. Во всяком случае, тот же Визнер, по положению второй человек в
ЦРУ, обладатель несметного наследственного состояния (чеки на получение
заработной платы он бросал в ящик письменного стола и годами не получал ее),
наверняка рехнулся из-за аномалии в его представлении сложившейся ситуации.
Ему, мультимиллионеру, безвозмездно служащему в ЦРУ из-за "идеи", повязал
руки президент, живущий на заработную плату! Было от чего впасть в отчаяние
и пустить пулю в лоб!!
Заступивший на место Визнера Р. Биссел также был типичным
представителем своего класса - мультимиллионер, выпускник Йельского
университета. Он возглавил в ЦРУ программу создания и использования
самолетов-шпионов У-2, что было технической новинкой[14].
Разумеется, Биссел не обошел вниманием подрывную работу в области идеологии.
Случившееся в Венгрии, по словам Колби, "предоставило великолепнейшие
возможности для пропаганды... которыми максимально воспользовались ЦРУ и его
союзники"[15].
В 1959 году конгресс США принимает резолюцию "О порабощенных странах",
предлагая американцам оплакивать участь оных ежегодно и звать к их
"освобождению". Резолюция потрясла даже видавшего виды Дж. Кеннана. Во
втором томе мемуаров, вышедших в 1972 году, Кеннан выразил, вероятно,
искреннее отчаяние по поводу того, в какие дебри завела "психологическая
война" Соединенные Штаты:
"В нашей стране есть шумные и влиятельные элементы, которые не только
хотят войны с Россией, но имеют ясное представление, ради чего ее нужно
вести. Я имею в виду беглецов и иммигрантов, особенно недавних, из нерусских
областей Советского Союза и некоторых восточноевропейских стран. Их идея,
которой они страстно, а иногда беспощадно придерживаются, проста -
Соединенные Штаты должны ради выгоды этих людей воевать с русским народом,
дабы сокрушить традиционное Российское государство, а они установят свои
режимы на различных "освобожденных" территориях...
Эти элементы с успехом апеллировали к религиозным чувствам (в США) и,
что еще важнее, к господствующей антикоммунистической истерии. Представление
о размерах их политического влияния дает тот факт, что в 1959 году они
сумели протащить в конгресс руками своих друзей так называемую резолюцию о
"порабощенных странах". По публичному признанию их оракула д-ра Л. Е.
Добрянского, тогда доцента Джорджтаунского университета, он написал ее с
первого до последнего слова. Этот документ и был торжественно принят
конгрессом как заявление об американской политике. Резолюция обязывает
Соединенные Штаты в рамках, посильных для конгресса, "освободить" двадцать
два "народа", два из которых вообще не существуют, а название одного,
по-видимому, изобретено нацистской пропагандистской машиной во время прошлой
войны... Невозможно представить худшее, чем хотели заставить нас сделать эти
люди, - связать нас политически и в военном отношении не только против
советского режима, но также против сильнейшего и самого многочисленного
этнического элемента в традиционном Российском государстве. Это было бы
безумием таких неслыханных масштабов, что при одной мысли об этом бледнеет
как незначительный эпизод даже наша авантюра во Вьетнаме... Я имел кое-какое
представление о границах нашей мощи и знал: то, что от нас требовали и
ожидали, далеко выходит за эти границы"[16].
Так. Только один вопрос. Что, разве Кеннан не знал, кто содержит и
поддерживает этих преступников? Для него едва ли было большим откровением
указание на их опору - ЦРУ.
То, что слова не претворялись в дела - действия, могущие дать толчок
необратимым процессам, прямо ведущим к большой войне, объяснялось растущим
пониманием со стороны Вашингтона мощи Советского Союза.
С насаждением агентуры внутри Советского Союза ЦРУ терпело сплошные
огорчения, хотя, разумеется, ни на йоту не ослабляет и не ослабит своих
усилий в этом направлении. Как известно, на этом пути американские
спецслужбы терпят провал за провалом. Ладно, то сфера интересов
профессионалов. Но ЦРУ во всевозрастающей степени пытается вовлечь в шпионаж
тех, кто, казалось бы, не имеет отношения к разведке и контрразведке, что не
может не отражаться пагубным образом на американо-советских отношениях. ЦРУ
практически поголовно мобилизует под свои знамена всех американцев,
посещающих СССР или поддерживающих те или иные контакты с советскими
гражданами по любой линии, особенно научной.
К настоящему времени это рутинная упорядоченная практика работы ЦРУ,
которое ожидает, что любой американец, вступающий в контакт с любым
советским гражданином, сообщит об этом разведывательным органам США.
Наверняка бывают случаи, когда американские граждане противятся
домогательствам ЦРУ превратить их - будем говорить прямо - в шпионов. Об
этом становится известно только в редчайших случаях, ибо нужно обладать не
только незаурядным мужеством, быть уверенным в своем положении и, если
угодно, чувствовать конъюнктуру - что можно и что нельзя, чтобы дать по
рукам вербовщикам из ЦРУ.
63-летний почтенный врач, специалист в области космической медицины К.
Генералес, был немало озадачен. 1 мая 1972 года к нему явилась женщина, как
рассказывал позднее д-р Генералес, "либо с дурно выкрашенными, либо просто
грязными светлыми волосами, так лет 20-25". Она представилась как Ш. Бирс,
сотрудница ЦРУ, и предъявила служебное удостоверение. Гостья повела такие
речи, которые побудили хозяина незаметно включить магнитофон. Она знала, что
Генералес должен был поехать на международный симпозиум по вопросам
космической медицины, который должен был проводиться вскоре в Майами. "Она,
- рассказывает Генералес, - заявила: "Там будет много русских" - и хотела,
чтобы я приглашал их на коктейли и выведал все, что мог, о том, что они
делают и о чем думают". И это предлагалось ученому с мировым именем, члену
множества научных обществ, в недавнем прошлом президенту кардиологического
общества Нью-Йорка, и т. д. и т. п. Генералес отклонил предложение, в знак
протеста (против ЦРУ!) не поехал на симпозиум.
2 сентября 1972 года Бирс снова дала о себе знать. Она позвонила по
телефону и осведомилась, собирается ли Генералес быть на международном
конгрессе по космической медицине, назначенном на 18-21 сентября в Ницце. По
тем же причинам, по которым ученый не поехал в Майами, он не выехал во
Францию. Плюс написал разгневанное письмо по адресу, который оставила ему
Бирс, в котором, в частности, заметил: "Сообщая вам и вашему начальству в
ЦРУ, что последнее обращение, равно как ваша просьба в мае регистрировать и
сообщать вам о частных разговорах русских специалистов в области космоса,
неуместны и, дерзну сказать, в высшей степени отвратительны. Уже тот факт,
что шпионское ведомство обращается к человеку, известному своей честностью,
как, например, я, составляет этим людям отнюдь не лестную репутацию. Я решил
написать вам об этом после зрелых размышлений и настоятельно прошу вас и
ваше начальство оставить меня в покое". 5 февраля 1973 года ночью кабинет
д-ра Генералеса был взломан, неизвестные обыскали помещение и унесли
кое-какие вещи, включая магнитофон и ленту с записью разговора с Бирс.
Генералес, естественно, пожаловался в полицию. Никакого результата. Тут
началась шумиха Уотергейта, и Генералес написал письмо генералу А. Хейгу,
тогда начальнику "штата" при президенте Никсоне, в котором, изложив всю
историю отвратительной вербовки и прочего, просил вмешаться. 17 мая 1973
года Хейг ответил, заверив, что ФБР расследует дело. Никаких последствий.
Вероятно, Генералес счел, что Хейг человек занятой - вскоре он был назначен
на пост главнокомандующего сил НАТО в Европе. Поэтому на сей раз он
обратился прямо к президенту Дж. Форду. 10 сентября 1974 года он писал:
"Памятуя о вашем заявлении при вступлении в должность президента... с
призывом к гражданам вступать с вами в контакт... хочу лично сообщить вам о
том, как ЦРУ пыталось превратить меня в презренного шпионаж.
Как и подобает ученому, он обстоятельно изложил суть дела, но ответа
так и не получил. Направил телеграмму в Белый дом с напоминанием. 15 января
1975 года был удостоен ответа: объем корреспонденции, поступающей
президенту, столь велик, что письмо Генералеса где-то затерялось. Как только
найдут - с ним непременно свяжутся. Так и кончилось дело в официальных
инстанциях[17].
Прослышав об этой истории, публицист Д. Уайз взял интервью у Генерадеса
и, помимо прочего, раздобыл у него телефон Бирс, который, конечно, в
телефонном справочнике не значился за ЦРУ. Позвонил несколько раз. Бирс так
и не застал. Зато самому Уайзу позвонил некто, осведомился, пишет ли он еще
книгу о ЦРУ, и пообещал прийти и поведать нечто о ведомстве. Но не пришел.
Рассказав об этом в своей книге, Уайз меланхолически заметил, что вторжение
взломщиков в дома и квартиры, причем виновных не находят, в США дело
обычное. Что там Генералес, вознамерившийся было добиться правды на буксире
Уотергейта! Члены комиссии Ф. Черча сенаторы X. Бейкер и Ч. Матиас
пожаловались компетентным американским органам как раз во второй половине
1975 года, когда они "расследовали" деятельность ЦРУ, ФБР и прочих, будучи
членами указанной комиссии, что неизвестные проникали в их дома в отсутствие
хозяев, ценных вещей и денег не брали, но перевернули вверх дном все в
кабинетах. Переворошили все бумаги. Представители "расследуемых" ведомств с
величайшим негодованием опровергли предположения, что полуночные набеги на
дома сенаторов дело их рук. Взломщиков, конечно, не нашли[18].
Понятны тогда некоторые причины величайшего удовлетворения, скажем, сенатора
X. Бейкера по поводу того, что комиссия Ф. Черча наконец завершила свои
труды, о чем упоминалось во вводном разделе этой книги.
Можно безошибочно утверждать: когда речь идет о любых контактах
американцев с советскими гражданами, ни один такой контакт, личный или через
переписку, не ускользает от внимания ЦРУ. Всех американцев без исключения
прямо или косвенно опрашивают агенты ведомства. Другое дело - только в
исключительных случаях это становится достоянием гласности. Нужно было
обладать отвратительной славой Л. Освальда, считающегося убийцей президента
Дж. Кеннеди, чтобы эта практика ЦРУ стала известной в данном случае.
Определенно психически неуравновешенный человек, Л. Освальд в 1959-1962
годах был в Советском Союзе, где ему предоставили возможность жить и
работать на радиозаводе в Минске. Стоило Освальду вернуться в США, как в ЦРУ
изыскали способы опросить его. В служебном документе ЦРУ, в котором
формулировалось задание, указывалось: "Мы особенно заинтересованы в
информации, которую Освальд может предоставить относительно завода, где он
работал, о некоторых районах Минска и... биографических данных, необходимых
для ведения досье на отдельных лиц... Однако не нажимайте (на него) при
получении нужной нам информации, человек он странный... (поэтому)
используйте надлежащие каналы". После убийства Дж. Кеннеди, когда интерес
ЦРУ к Освальду стал известен среди тех, кто расследовал смерть президента,
ЦРУ открестилось от всего. Не допрашивали Освальда, и все тут.
Однако в книге об Освальде, вышедшей в 1978 году, автор, Д. Эпштейн,
сообщил, что он сумел побеседовать с неким, не названным по имени
"психологом", проживающим в Вашингтоне, специализирующимся в проведении
косвенных допросов по заданиям ЦРУ и других правительственных ведомств. Один
из офицеров ЦРУ, занимающийся оперативно-агентурной работой, поручил ему
летом 1962 года опросить американца, недавно вернувшегося из СССР. Он
встретился с ним в саду на крыше отеля "Роджер Смит" и выслушал историю о
его отъезде в СССР несколько лет назад, как он женился на русской, а затем
решил вернуться в США. Психолог отметил крайний- эгоцентризм этого человека,
почти манию величия и отталкивающую манеру утверждать себя. В ноябре 1963
года, когда психолог увидел в газетах фотографию Освальда, он опознал в нем
человека, которого подверг косвенному допросу по заданию ЦРУ. Но в 1977
году, когда с ним беседовал Эпштейн, психолог выразил сомнение, был ли этот
человек Освальдом. Со времени допроса на крыше отеля прошло-де 15
лет[19].
В назидание комиссии Черча, а коль скоро это было опубликовано и для
всеобщего сведения, бывший директор ЦРУ Р. Хелмс, как само собой
разумеющееся, сообщил, что ЦРУ не видит в описанной практике ничего из ряда
вон выходящего. Он сказал, что "со времен второй мировой войны, когда
американец возвращался из заграничной поездки с любой целью, его опрашивали
военная разведка, военно-морская разведка, сотрудники государственного
департамента и других ведомств. После создания ЦРУ дело опроса американцев,
выезжающих за границу, сосредоточено в одном месте, в нашем ведомстве...
Например, президент какой-нибудь сталелитейной компании в Нью-Йорке
путешествует по СССР, там он осмотрел те или иные металлургические заводы, а
нам интересно знать их мощность, что они производят и т. д. По его
возвращении сотрудники ЦРУ расспрашивают обо всем виденном. Мы не оказываем
давления, не платим денег и не пытаемся выкручивать руки. Просто мы
предоставляем американцам, побывавшим за границей, возможность проявить себя
патриотами, рассказав нам все, что они знают"[20]. Картина ясна,
едва ли есть необходимость в дополнительных комментариях. По компетентному
мнению г-на Хелмса, бесстыдно высказанному перед сенатским комитетом, в США
профессия шпиона и американского патриота однозначны.
Архивные фонды библиотеки президента Л. Джонсона[21]
проливают некоторый свет на универсальность этой практики.
Помимо сбора информации, выезды американских граждан за рубеж иной раз
организуются в интересах ведения "психологической войны" в самих Соединенных
Штатах. Эти операции спецслужб разрабатываются и утверждаются на самом
высшем уровне. Рассекреченные в 1979 году документы того же архива Л.
Джонсона дают один поучительный пример, относящийся ко временам подъема
движения в США против войны во Вьетнаме.
7 мая 1965 года сотрудник аппарата Белого дома Дж. Валенти докладывает
президенту Л. Джонсону:
"Вместе с аппаратом (помощника по национальной безопасности) Банди я
работаю над организацией контрнаступления в студенческих городках против
движения битников "вон из Вьетнама". Мы создали наши контрсилы "Американские
друзья Вьетнама" под руководством "хороших" профессоров и финансируем их из
частных источников".
Эти "частные источники" хорошо известны, речь идет о фондах ЦРУ. По
этому плану во Вьетнам стали посылать отобранных студентов, которые по
возвращении в США агитировали за продолжение агрессии. О надеждах, связанных
с очередной "агитбригадой", один из непосредственных организаторов операции,
К. Купер, докладывал 3 сентября 1965 года Валенти и Банди в меморандуме,
озаглавленном "Использование 19 студентов, возвращающихся из Вьетнама":
"Как Вам известно, цель посылки студентов во Вьетнам заключалась в том,
чтобы убедить их в необходимости наших усилий (то есть эскалации войны. - Н.
Я.) в этой стране, а затем иметь их наготове осенью к началу учебного года в
студенческих городках для противодействия выступлениям (против войны).
Надлежащая обработка их в Сайгоне прошла очень хорошо, и теперь все они до
последнего человека стали страстными поборниками политики правительства в
самом широком смысле... Однако, на мой взгляд, мы должны проявить некоторую
осмотрительность и не перегружать их требованиями приступить к оказанию
должных услуг сразу по возвращении в США. Это необходимо, дабы избежать
осознания ими, как некоторые из них первоначально заподозрили, что поездка
была организована именно в этих целях"[22].
Какая же подлая работа ЦРУ скрывается за сухими строчками этих
чиновничьих документов! Присмотрелись, проверили, отобрали кандидатов в
загранпоездку. Детально расписали их роли по возвращении в США. Но не в лоб,
дабы сами доверенные "пропагандисты" не поняли до конца, что они не больше
чем агентура ЦРУ! А внутри этой агентуры еще "агентура" - иначе как
объяснить, что следует из приведенных документов, отличную осведомленность
Купера о настроениях в этой сверхпроверенной труппе студентов...
Так оборачиваются на деле американские клише о "свободе" обменов,
широких контактах и прочем, что входит в официальную риторику Вашингтона.
Профессионал М. Копленд, десятилетия прослуживший в ЦРУ, не менее
спокойно, чем Хелмс перед сенаторами, разъясняет в своей книге о современном
американском шпионаже:
"Количество обычных американских граждан, обращающихся в советские
консульства за туристскими визами, значительно. Однако кто злоумышленно (с
точки зрения Хелмса, Копленда и иных. - Н. Я.) полагает, что сможет тайком
от нас проникнуть в дипломатические учреждения стран блока (так именуются
социалистические страны. - Н. Я.), скажем, внезапно появившись на приеме,
или обратиться за визой, ошибается. Почти во всех городах на Западе, где
есть дипломатические и консульские представительства стран блока, все лица,
входящие в них, попадают под жесткий контроль, и всегда можно установить
посетителей, имеющих доступ к государственным тайнам и чья нелояльность
может иметь опасные последствия. По выяснении их личности такие посетители
становятся объектом интенсивного расследования"[23].
При проведении его, как мы уже видели и еще увидим, ЦРУ не ограничено
никакими рамками даже формальной заокеанской законности.
Наконец, переписка американских граждан с адресатами в социалистических
странах. С 1952 года ЦРУ, к которому присоединилось ФБР, контролировало все
без исключения почтовые и телеграфные отправления. Вскрывались и
прочитывались решительно все письма, а с "интересных" снимались копии. В ЦРУ
надеялись перлюстрацией корреспонденции с социалистическими странами найти
подтверждение своим фантастическим предположениям "о проникновении" русских
и прочих загадочных вещах. В успехе предприятия в ЦРУ не сомневались, ибо,
как сказано в американском исследовании об органах политического сыска в
США, "в 1976 году глава контрразведки ЦРУ Джеймс Энглтон объяснил, почему,
по его мнению, вскрытие писем должно было дать полезную информацию. Русские,
сказал он, думают, что мы верны конституции и не вскрываем-де
писем"[24].
Заглянув во многие десятки миллионов писем, административные светила
ЦРУ не нашли того, что искали, а схлопотали себе некоторые неприятности.
Когда во время расследований в середине семидесятых годов выяснилось,
что вскрывались письма, например, сенатора Ф. Черча, Р. Никсона, сенатора Э.
Кеннеди, членов семьи Рокфеллеров и прочих именитых лиц, разразился
небольшой скандал. Именно тогда Д. Энглтон и выжал из себя приведенное
объяснение мотивов ЦРУ, давшего нос в частную переписку. Коль скоро
расследования шли под знаком восстановления "законности", руководство ЦРУ
заверило, что ведомство больше не будет воровским путем заглядывать в чужие
письма. За исключением тех случаев, когда сам "закон" повелительно потребует
этого.
В апреле 1980 года тогдашний директор ЦРУ адмирал С. Тэрнер появился на
съезде американского общества редакторов газет. Были заданы колючие вопросы
о прошлой практике ЦРУ, об использовании журналистов. Адмирал не моргнув
глазом сказал: он не может обещать, что ЦРУ не будет использовать
журналистов в своих целях. Спустя несколько дней президент Дж. Картер на
брифинге для редакторов провинциальных газет подтвердил позицию С. Тэрнера.
Представители "свободной" прессы, наверное, оторопели перед лицом
откровенности администрации, а посему выяснили вопрос для себя на небольшом
симпозиуме в серии статей, украсивших "Бюллетень" американского общества
редакторов газет в номере за июль-август 1980 года. Предпослали подборке
внушительный заголовок "ЦРУ и журналисты" и высказались так, что сомнений не