Страница:
имени, клеветой и просят "найти человека, который от нашего имени клевещет
на наше государство - СССР".
Подобные примеры можно было бы умножить без труда. Мораль проста -
перед нами топорная работа агентуры западных служб, которая тужится
фальсификацией и глупейшими баснями опорочить свободу вероисповедания в
Советском Союзе. Коротко говоря, перед нами Большая Ложь.
Каким же беспредельным цинизмом проникнуты эти люди, которые делают
черное дело, не уставая призывать в свидетели "чистоты" своих помыслов
Иисуса Христа! Впрочем, чего иного ожидать от американских фарисеев?
Что касается нравственного облика тех, кто у нас ведет тайные шашни
через западные спецслужбы с заокеанскими фарисеями, то диссидентствующий
клирик русской православной церкви иеродиакон Варсонофий в конце 1982 года
выдавил из себя: "Факты говорят, что в нас самих, называющих себя
христианами, нет даже приближения к тому, чем должно быть христианство".
Напечатано в одном из эмигрантских изданий.
Описанная подрывная работа, отравляющая международные и
советско-американские отношения, все же не больше чем действия авангардных
сил империализма. За ними - ракетно-ядерная мощь Соединенных Штатов. Как
было определено директивами СНБ еще во второй половине сороковых годов и
неоднократно подтверждалось с тех пор, она будет введена в действие, если и
когда общее соотношение сил склонится в пользу империализма. Обнародованные
программы военного строительства администрации Р. Рейгана не оставляют
никаких сомнений на этот счет, ибо они рассчитаны прежде всего на слом
стратегического паритета.
Коль скоро это является официально декларированной целью Вашингтона в
настоящее время, иные занятые подрывной работой против СССР почувствовали
себя недужными. В самом деле, что толку тратить силы на "подрыв" СССР
изнутри, если американский империализм готов решить исторический спор между
двумя противоположными социальными системами физическим истреблением народов
Советского Союза. Во всяком случае, такой вывод сделал, например, остающийся
ярым антисоветчиком Солженицын. В мае 1982 года он не пошел на обед в Белый
дом к Рейгану, куда президент зазвал именитых отщепенцев. Выразил, значит,
"протест".
Бунт на коленях господа правящие в США едва ли заметят. Некий
предатель, подвизающийся на радио "Свобода", жаловался, что отношение
американских хозяев к ренегатам как к "троглодитам". А вообще что-либо
доказывать американскому начальству, поглощенному собственными планами,
совершенно бесполезно. Отношение "сверху" к мельтешащим у ног господ
отщепенцам "напоминает, - расплакался он, - описанное Джорджем Оруэллом в
романе "Бирманские обычаи" отношение англичан к туземцам: "Даже знать, кто
прав и кто не прав в споре между туземцами, - это уже потеря лица!".
Тем не менее, ЦРУ сделало выводы в отношении Солженицына. В сентябре
1982 года его выпустили в первую поездку из США со времен катастрофического
турне по Европе в 1976 году. Выпустили под конвоем - шесть человек
охранников, примерно трехнедельное пребывание в Японии под чужим именем -
шведа Александра Фосса. О том, что Солженицын в стране, японцы узнали из
объявления на пресс-конференции, проведенной к концу его поездки, причем он
на ней не присутствовал![7] Разумеется, и в дальнейшем ЦРУ будет
использовать его имя, но будет продолжать держать сочинителя на коротком
поводке. Вот таково-то реальное положение того, кто одно время располагал
получить на Западе высокую трибуну.
Оно и понятно. ЦРУ - классовая организация, созданная и работающая в
интересах только крупного капитала, а руководят им его избранные
представители. Они внесли в Работу ЦРУ нравы денежной элиты. Не надуманные
этические нормы, приверженность к христианству и прочим высоким принципам
определяет поведение в деловой деятельности, а патологическая страсть к
наживе, сохранение, охрана и умножение своих капиталов. С такой же страстью,
движимое очень нечистыми мотивами, ведет подрывную работу по всему миру
руководство ЦРУ. Подлые цели предопределяют не менее подлые методы.
Обо всем этом заявить публично совершенно невозможно. Отсюда
секретность, окружающая работу ЦРУ, которая при администрации Р. Рейгана
нарастает в геометрической прогрессии. А на случай очередного провала
вступает в дело доктрина "правдоподобного отрицания". В новом уставе ЦРУ,
утвержденном Рейганом 4 декабря 1981 года, она вписана целиком, а именно:
"Специальные операции означают действия, проводимые в поддержку целей
государственной внешней политики, которые планируются и выполняются таким
образом, что роль правительства США не видна и публично не
признается"[8].
Официальная позиция Вашингтона, открыто подтверждающего фарисейство и
ложь, - основа государственной политики. Отсюда неизбежен вывод: нужно
судить всегда и везде только по делам, но никак не по словам правящих в США.
Но чтобы сделать правильные выводы, нужна бдительность и еще раз
бдительность. Это испытанное оружие нашей партии, нашего народа. В прошлом
бдительность была неизменно предпосылкой наших успехов и побед. Так будет и
в будущем.
Американские политические деятели и дипломаты свое второе ремесло -
проповедовать направо и налево - за плечами не носят. В зависимости от
обстоятельств, личных склонностей и многого другого ремесло это иной раз
превращается в специальность отнюдь не побочную. Со времен основания
республики излюбленная тема их ораторских упражнений - соотношение идеологии
и реальных, скорее материальных, интересов в американской внешней политике,
или "идеализма" и "реализма". С замечательным постоянством утверждается, что
Америка может предложить миру нечто особенное, возвышенное, хотя трактовка
этого "дара" или "вклада" в устах каждого нового поколения адептов
американизма иная.
Когда-то американские посланники и посланцы, прибывшие в Европу,
сдержанно восхищались архитектурным совершенством европейских столиц по той
причине, что, по их словам, им милее была республиканская простота
провинциального Вашингтона по сравнению с Северной Пальмирой или Лондоном и
Римом. Больше того, дворцовая пышность Европы возбуждала даже негодование
тонкогубых квакеров - вот она, бессмысленная расточительность, верный
признак загнивания Старого Света! С тех пор много воды прошло под мостами на
Потомаке и Гудзоне, Сене и Тибре. С бессмысленной роскошью обстроились
американские магнаты, и республиканскую простоту теперь, пожалуй, уместнее
искать не в Новом Свете. Но это не оказало решительно никакого воздействия
на американские рассуждения об имманентных преимуществах США, просто
заокеанские риторы сменили сюжеты, оставив в неприкосновенности основное -
Соединенные Штаты-де и ныне служат неким высшим идеалам.
Эта официальная риторика хорошо известна как миру, так и американским
специалистам в области международных отношений. Последние в научных
сочинениях давным-давно высмеяли попытки изобразить цели США в мире в
традиционных терминах и концепциях. Многомудрые специалисты даже бросали
вызов - попытка, скажем, написать историю внешней политики США на основе
официальных заявлений приведет к таким результатам, которые можно
сопоставить только с абсурдностью самого метода, Вероятно, профессор Г.
Киссинджер прекрасно знает все это, тем не менее в последние недели
пребывания на посту государственного секретаря в 1976 году он изрек в
статейке теоретической значимости следующее: "С самого начала американцы
считали, что США имеют моральный вес, который превосходит их военную или
экономическую мощь. США уникальны среди всех стран мира в том смысле, что
они были основаны людьми, преданными ряду политических и этических
принципов, которые, по их мнению, носили универсальный характер. Нет ничего
удивительного в том, что Сантаяна заключил: "Быть американцем само по себе
моральная категория".
Растолковав с этих позиций американское прошлое, Киссинджер бросил
взгляд в будущее (менее чем через месяц кончалось пребывание у власти
администрации Форда): "Как величайшая демократия в мире, Америка служит
напоминанием всем, что есть альтернатива тирании и угнетению. Революция,
начавшаяся два столетия тому назад, продолжается, ибо в большей части мира
все еще стремятся добиться свободы и достоинства личности, святости законов,
то есть того, что никогда не переставали искать США, наслаждаться этим и
совершенствовать это". Определенно памятуя о том, что 20 января 1977 года в
Белый дом въедет Дж. Картер с тяжелым идеологическим багажом, уходящий
государственный секретарь уточнил: "Мы должны защищать права и достоинства
человека... У нас как моральные, так и практические обязательства защищать
наши ценности и бороться с несправедливостью. Те, кто выступает за свободу и
разоблачает несправедливости репрессивных режимов, поступают в лучших
американских традициях"[1]. Надо думать, что, помимо прочих
соображений, изречь эти истины оракула побудили размышления чисто
практического свойства. Тогда ему было 52 года - в этом возрасте не хочется
уходить от дел по простой причине смены администрации.
Профессор Киссинджер, конечно, великий моралист-теоретик, а в период
Уотергейта было показано, что он, помимо прочего, и моралист-практик.
Выяснилось, например, что в заботах о правах человека ему ничего не стоило
отдать указание компетентным американским органам подслушивать телефонные
разговоры ближайших сотрудников и коллег, а также установить, в какой мере
это соответствует лучшим американским традициям. На пресс-конференции 23
августа 1973 года Киссинджер в качестве общего принципа государственной
деятельности положил такую мысль: "Любое правительство должно устанавливать
тонкое и точное соотношение между потребностями национальной безопасности и
гарантиями индивидуальной свободы. Следует надеяться, что конкретные решения
можно будет оправдать с точки зрения их необходимости"[2]. По
осени 1974 года госсекретарь во время встречи с группой сенаторов в ответ на
их вопросы, почему он не считается с государственным департаментом, отрезал:
"Бывают времена, когда национальные интересы превыше законов"[3].
То, что на языке государственного секретаря именуется "национальными
интересами", несомненно, имеет другое, куда более точное название -
классовые интересы правящей в США олигархии. Руководствуясь неизменно этим
компасом, Вашингтон на нынешнем этапе счел своей обязанностью сделать акцент
на "правах человека". Что это, собственно, означает?
Американская риторика на этот счет, восходящая к Декларации
независимости, хорошо известна - "все люди созданы равными". Многие годы эта
звонкая фраза повторяется американскими официальными лицами и
пропагандистами. Легковерные склонны принимать ее всерьез. Но между расхожим
представлением и сутью дела дистанция громадного размера. То, что незыблемо
как пропагандистское клише, никогда не принималось всерьез теми, кто
понимает смысл, вложенный отцами-основателями в эту формулу. Пример тому -
академическая община, где среди своих вещи называются своими именами.
Видный американский профессор Дж. Грин в начале 1976 года выступил в
Оксфордском университете с лекцией "Все люди созданы равными",
организованной в рамках празднования 200-летнего юбилея США. Снобистская
речь в изысканной аудитории - в Оксфорде, оплоте аристократического
образования в Англии. Собравшиеся услышали то, что хотели услышать.
Заокеанский оракул, вернувшись к событиям 200-летней давности, подчеркнул:
"3анимавщиеся историей далеко не отдавали себе отчет в том, о чем я хочу
сказать, - глубокая и истовая приверженность поколения руководителей
революции к политическому неравенству решительным образом сузила качество и
размах социально-политических изменений во время (американской) революции".
Отправляясь от этого положения, Дж. Грин показал, что "равенство
возможностей для революционного поколения означало обеспечение равного права
для индивидуума завладевать максимально большой собственностью, добиваться
для себя наилучшей жизни в зависимости от своих способностей, средств и
обстоятельств. Каждому предоставлялось равное право становиться более
неравным". Под знаком доктрины "равные права на свои права", говорил Грин, и
развиваются с тех пор Соединенные Штаты. Вероятно, американский профессор
довольно точно описал оборотную сторону медали, на которой отчеканено:
"права человека"[4].
Доктрина эта полностью удовлетворяет правящую элиту Соединенных Штатов
и в то же время в упрощенном пропагандистском варианте удобна для
улавливания душ простаков. Так было всегда.
И все же отчего именно в середине семидесятых годов Вашингтон столь
назойливо стал поднимать вопрос о правах человека? На рубеже шестидесятых и
семидесятых годов описанная доктрина по многим причинам дала серьезную
трещину в США. Обнаружилось, что сладкие песни об обеспечении прав человека
в заокеанской "демократии" перестали удовлетворять миллионы американцев.
Что, усмотрел официальный Вашингтон, чревато неисчислимыми последствиями при
существовании в мире двух противоположных социально-политических систем.
З. Бжезинский, разбирая перспективы американо-советских отношений,
заметил, что одержит верх та система, которая окажется прочнее, иными
словами, исход дела решит внутреннее положение в каждой стране. Что касается
Соединенных Штатов, то, на взгляд Бжезинского, их отнюдь не отличает большая
стабильность. Как заметил он в теоретической статье, увидевшей свет в начале
семидесятых годов и претендовавшей на прогнозирование ближайших событий, "в
Америке совершенно очевидно широкое социальное волнение, которое имеет
далеко идущие конституционные и политические последствия... В Америке
проявляется новый феномен, который, вероятно, будет господствовать в
семидесятые годы: осознание того, что человек, одержавший верх над своим
окружением, должен серьезно поразмыслить и дать ответ - прежде всего в
социальной области - на коренные вопросы о целях социального существования.
Это пронизывает все усиливающиеся национальные споры относительно характера
общества и роли науки, споры, носящие как политический, так и философский
характер.
Все эти тенденции враждебны стабильности, признанным ценностям и
перспективам. Это уже способствовало распаду национальной
целеустремленности, широкому распространению пессимизма среди американских
интеллектуалов и неуверенности в будущем среди той части американского
общества, из которой традиционно выходит руководство страной...
Что же случится, если волнение в США выйдет из рамок?.. Достаточно
указать на то, что в этом волнении в потенции заложена возможность
распространения социальной анархии, которая приобретет еще более
ожесточенный характер в результате расового конфликта, включая постепенную
ликвидацию действенной системы правления, особенно в том случае, если
национальное руководство, как политическое, так и социальное, распадется и
станет деморализованным"[5].
Глубокая тревога за будущее строя, существующего в США, подспудно
бьется в этих академических, обтекаемых фразах американского теоретика. Что
предпринять? Несомненно, внутренняя обстановка в США, помимо прочего, дала
толчок пропагандистской кампании о "правах человека". Но едва ли сам
Вашингтон верит, что эта кампания окажется действенной по большому счету.
Вспомним классика американской литературы Джека Лондона. В самом начале
века он напряженно размышлял о дальнейших путях развития своей страны. В
1908 году в статье "Революция" он высмеял идеологический арсенал
американского правящего класса. "Правда, водятся у него и кое-какие идейки,
- писал Дж. Лондон, - верно служившие ему встарь, но они давно выдохлись и
потеряли силу. Свободы от Четвертого июля (1776 года, день основания США. -
Н. Я.) по образцу "Декларации независимости" и Французских энциклопедистов
сегодня едва ли кого удовлетворят... Хваленая конституция США тоже сильно
слиняла в глазах рабочего... "К чертям такую конституцию!" - скажет
он"[6].
Не в идеологии сила американской буржуазии, настаивал Дж. Лондон. Ее
классовое господство покоится на насилии, и если ему будет брошен серьезный
вызов, предупреждал писатель, то Собственник ответит установлением Железной
пяты. В одноименном фантастическом романе Дж. Лондон показал ужасающий
строй, который, как представлялось ему, грядет в Америке. Основа его - голос
насилия.
Приход Железной пяты Дж. Лондон писал с натуры - творческое воображение
писателя поражали процессы, происходившие уже тогда, в первом десятилетии XX
века, в Соединенных Штатах. ФБР и ЦРУ не было, но уже был развитый
политический сыск, разветвленная сеть карательных органов.
Великий Октябрь пресек ту тенденцию, которая, по Дж. Лондону, должна
была охватить весь мир. Социализм, как щит, прикрыл человечество от Железной
пяты, сузил возможности реакции и в самих Соединенных Штатах. Однако она не
сложила оружия, усовершенствовав с годами методы расправы с инакомыслящими.
Как и против чего направлено острие карательных органов в США? Какое место
занимают они в политической структуре США? Попытаемся ответить на эти
вопросы, это даст возможность и определить параметры так называемых прав
человека и индивидуальных свобод в самой Америке.
Одновременно прояснится и другое. Чем туже затягивается петля
политического сыска на шее американцев, тем громче звучат в Вашингтоне слова
о нарушениях "прав человека" везде, только не в самих США. Подняв
спекулятивную кампанию в защиту "прав человекам за пределами американских
границ, официальный Вашингтон пытается отвлечь внимание от того, что США
ныне, в сущности, являются полицейским государством.
В 1905 году маститый царский сановник С. Ю. Витте побывал в Соединенных
Штатах. Он приехал сюда из России, страны, где высоко взметнулась
революционная волна. Понятно, с какой завистью взирал посланец российского
монарха на тишину, царившую в США. Она ему была особенно необходима: ведь он
прибыл на американский континент не для беззаботного времяпрепровождения, а
для ведения переговоров о мире с японскими представителями.
Очень скоро, однако, Витте обнаружил, что закон и порядок в заокеанской
стране, несомненно, дорого обходятся власть предержащим, что они не
следствие имманентных свойств американцев; а скорее результат усилий широко
разветвленной тайной полиции. О ее действиях Витте мог легко судить,
пользуясь своим положением гостя американского президента. Позднее в своих
мемуарах он неоднократно обращается к этому феномену Североамериканского
государства и приходит в конце концов к выводу, что функции тайной полиции
здесь гораздо шире, чем в тех странах, которые великие американские
демократы именовали "тираническими". К удивлению Витте, американская публика
уже настолько привыкла к широким полномочиям "чистейших джентльменов"
(агентов охранной полиции), что воспринимала их акции как нечто
должное[1].
Свидетельство Витте, относящееся к началу XX века, в высшей степени
показательно - в то время в Соединенных Штатах не существовало не только
пресловутого ЦРУ, но даже ФБР, а надлежащий психологический климат -
уважение и почитание полицейской дубинки и филера - уже сложился. Как же это
произошло в стране, которая кичится своими "демократическими" традициями?
Очевидно, в процессе той повседневной американской политики, которая
немыслима без этих двух категорий: "закон" и "порядок". Разумеется, в
американском их понимании.
Советский исследователь В. Э. Петровский, занимаясь генезисом суда
Линча на американской земле, нашел, что хваленое-перехваленое "народоправие"
в этой стране и создает культ политического сыска, сурового преследования
инакомыслящих и обожествления органов государства, занятых этим делом.
"Американцы усвоили сознание одномерное, сознание узкое и жесткое, как луч
лазера, сознание сугубо утилитарное, функционально экономное и лаконичное,
как промышленный "дизайн"... Психические состояния гуманистической личности:
так называемая "мировая скорбь", мука за человечество, тягостное раздумье
над его судьбами (гогеновское: "Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?"),
праведный гнев, благородное негодование, страсть обличения и вдохновение
пророка - такие состояния чужды умонастроению традиционного янки. Это
личность сугубо прагматическая"[2].
Когда Уотергейт показал, что на вершине пирамиды власти определенно
неблагополучно, в том числе и с политическим сыском, это вызвало недоумение
и горечь среди правоверных, истово исповедующих кредо американизма. Эксцессы
сыщиков и их покровителей были налицо. В воспаленном воображении правоверных
сложилась жуткая картина: освященных коров" - ЦРУ, ФБР и других - ведут на
политическую бойню. Скорые на выводы джентльмены были готовы представить
говорливых конгрессменов политическими мясниками. Сама мысль о том, что
некие зловещие силы уготовили американцам жалкий жребий - жить без опеки
тайной полиции, - вызвала в печати поток негодующих статей.
В самом конце 1974 года бывший сенатор Д. Фулбрайт в интервью, удачно
названном при публикации "Фулбрайт разочарован вконец", довольно точно
отразил психологию соотечественников: "Никто, конечно, не одобряет
подслушивание телефонов, которое продолжается вот уже пятьдесят лет, но мы
все знаем, что оно продолжается, и все согласны с этим и многими
аналогичными деяниями. Теоретически люди не одобряют тайные действия ЦРУ,
однако большинство говорит - мы должны заниматься этим, ибо и другие
поступают таким же образом"[3]. Буря, пронесшаяся по страницам
американских газет, почти по всея пунктам подтвердила высказывание
отставного сенатора. Видимо, он действительно хорошо представляет родимые
порядки.
Газета "Нью-Йорк таймс" от 22 декабря 1974 года выдала свое возмущение
расцветшим в Соединенных Штатах политическим сыском. О действительных
причинах такого шага мы скажем ниже, а пока заметим, что только газета с
хорошей финансовой базой могла позволить себе роскошь выступить с
собственным мнением, которое, однако, не очень заметно разошлось с обыденной
мудростью американского обывателя, славного своим конформизмом.
В газетной статье (автор С. Херш) указывалось, что ЦРУ "при
администрации Никсона проводило массированные незаконные сыскные операции
внутри страны против антивоенного движения и других групп диссидентов".
Сверхтайное подразделение ЦРУ завело досье на 10 тысяч американских граждан,
среди которых был по крайней мере один конгрессмен, высказавшийся против
войны во Вьетнаме.
Начиная с пятидесятых годов ЦРУ провело множество незаконных операций,
включая "проникновение в жилища, подслушивание телефонов, вскрытие
корреспонденции". Одновременно газета, ссылаясь на только ей ведомые
источники, утверждала, что этим незаконным операциям уже положен конец, да и
сами они проводились в связи с работой иностранных разведывательных служб в
США, а не с выступлениями собственно американских диссидентов[4].
Едва просохла типографская краска на свежих номерах "Нью-Йорк таймс",
как последовало категорическое опровержение от темпераментного американского
посла в Иране Р. Хелмса. Из Тегерана он телеграфировал, что в бытность его
директором ЦРУ, в первый срок президента Никсона, "незаконных сыскных
операций против активистов антивоенного движения или диссидентов" в США не
было[5]. Не было, и все тут, а официальным лицам в США полагается
верить на слово. Против "диссидентствующей" "Нью-Йорк таймс" дружно
выступили американские газеты второго разбора, для которых верность кондовым
святыням - источник существования. Передовица одной из них - "Манчестер
юнион лидер" (Манчестер, Нью-Хэмпшир), - самозабвенно ринувшейся на защиту
дорогих святынь Америки, взяла высокий тон:
"В конце прошлой недели "Нью-Йорк таймс", наивные редакторы и владельцы
которой не понимают, что их газету используют хитрецы для разрушения системы
свободного предпринимательства и безопасности страны, выступила с передовой,
которая вне всяких пропорций раздула одну историю. Суть ее в том (о ужас!),
что ЦРУ занималось шпионажем и другой разведывательной деятельностью в
различных американских революционных организациях, которые "Таймс" из
вежливости назвала "диссидентскими". ...Президент Форд, реагирующий, как
марионетка, на любой вздор, который несут либеральные средства массовой
информации, немедленно и взволнованно обратился с борта своего самолета (он
летел в отпуск на Запад покататься на лыжах) к директору ЦРУ прекратить
любые расследования такого рода в отношении подрывных организаций в США,
которые проводились ЦРУ. Форд затем благочестиво заверил, что пока он у
на наше государство - СССР".
Подобные примеры можно было бы умножить без труда. Мораль проста -
перед нами топорная работа агентуры западных служб, которая тужится
фальсификацией и глупейшими баснями опорочить свободу вероисповедания в
Советском Союзе. Коротко говоря, перед нами Большая Ложь.
Каким же беспредельным цинизмом проникнуты эти люди, которые делают
черное дело, не уставая призывать в свидетели "чистоты" своих помыслов
Иисуса Христа! Впрочем, чего иного ожидать от американских фарисеев?
Что касается нравственного облика тех, кто у нас ведет тайные шашни
через западные спецслужбы с заокеанскими фарисеями, то диссидентствующий
клирик русской православной церкви иеродиакон Варсонофий в конце 1982 года
выдавил из себя: "Факты говорят, что в нас самих, называющих себя
христианами, нет даже приближения к тому, чем должно быть христианство".
Напечатано в одном из эмигрантских изданий.
Описанная подрывная работа, отравляющая международные и
советско-американские отношения, все же не больше чем действия авангардных
сил империализма. За ними - ракетно-ядерная мощь Соединенных Штатов. Как
было определено директивами СНБ еще во второй половине сороковых годов и
неоднократно подтверждалось с тех пор, она будет введена в действие, если и
когда общее соотношение сил склонится в пользу империализма. Обнародованные
программы военного строительства администрации Р. Рейгана не оставляют
никаких сомнений на этот счет, ибо они рассчитаны прежде всего на слом
стратегического паритета.
Коль скоро это является официально декларированной целью Вашингтона в
настоящее время, иные занятые подрывной работой против СССР почувствовали
себя недужными. В самом деле, что толку тратить силы на "подрыв" СССР
изнутри, если американский империализм готов решить исторический спор между
двумя противоположными социальными системами физическим истреблением народов
Советского Союза. Во всяком случае, такой вывод сделал, например, остающийся
ярым антисоветчиком Солженицын. В мае 1982 года он не пошел на обед в Белый
дом к Рейгану, куда президент зазвал именитых отщепенцев. Выразил, значит,
"протест".
Бунт на коленях господа правящие в США едва ли заметят. Некий
предатель, подвизающийся на радио "Свобода", жаловался, что отношение
американских хозяев к ренегатам как к "троглодитам". А вообще что-либо
доказывать американскому начальству, поглощенному собственными планами,
совершенно бесполезно. Отношение "сверху" к мельтешащим у ног господ
отщепенцам "напоминает, - расплакался он, - описанное Джорджем Оруэллом в
романе "Бирманские обычаи" отношение англичан к туземцам: "Даже знать, кто
прав и кто не прав в споре между туземцами, - это уже потеря лица!".
Тем не менее, ЦРУ сделало выводы в отношении Солженицына. В сентябре
1982 года его выпустили в первую поездку из США со времен катастрофического
турне по Европе в 1976 году. Выпустили под конвоем - шесть человек
охранников, примерно трехнедельное пребывание в Японии под чужим именем -
шведа Александра Фосса. О том, что Солженицын в стране, японцы узнали из
объявления на пресс-конференции, проведенной к концу его поездки, причем он
на ней не присутствовал![7] Разумеется, и в дальнейшем ЦРУ будет
использовать его имя, но будет продолжать держать сочинителя на коротком
поводке. Вот таково-то реальное положение того, кто одно время располагал
получить на Западе высокую трибуну.
Оно и понятно. ЦРУ - классовая организация, созданная и работающая в
интересах только крупного капитала, а руководят им его избранные
представители. Они внесли в Работу ЦРУ нравы денежной элиты. Не надуманные
этические нормы, приверженность к христианству и прочим высоким принципам
определяет поведение в деловой деятельности, а патологическая страсть к
наживе, сохранение, охрана и умножение своих капиталов. С такой же страстью,
движимое очень нечистыми мотивами, ведет подрывную работу по всему миру
руководство ЦРУ. Подлые цели предопределяют не менее подлые методы.
Обо всем этом заявить публично совершенно невозможно. Отсюда
секретность, окружающая работу ЦРУ, которая при администрации Р. Рейгана
нарастает в геометрической прогрессии. А на случай очередного провала
вступает в дело доктрина "правдоподобного отрицания". В новом уставе ЦРУ,
утвержденном Рейганом 4 декабря 1981 года, она вписана целиком, а именно:
"Специальные операции означают действия, проводимые в поддержку целей
государственной внешней политики, которые планируются и выполняются таким
образом, что роль правительства США не видна и публично не
признается"[8].
Официальная позиция Вашингтона, открыто подтверждающего фарисейство и
ложь, - основа государственной политики. Отсюда неизбежен вывод: нужно
судить всегда и везде только по делам, но никак не по словам правящих в США.
Но чтобы сделать правильные выводы, нужна бдительность и еще раз
бдительность. Это испытанное оружие нашей партии, нашего народа. В прошлом
бдительность была неизменно предпосылкой наших успехов и побед. Так будет и
в будущем.
Американские политические деятели и дипломаты свое второе ремесло -
проповедовать направо и налево - за плечами не носят. В зависимости от
обстоятельств, личных склонностей и многого другого ремесло это иной раз
превращается в специальность отнюдь не побочную. Со времен основания
республики излюбленная тема их ораторских упражнений - соотношение идеологии
и реальных, скорее материальных, интересов в американской внешней политике,
или "идеализма" и "реализма". С замечательным постоянством утверждается, что
Америка может предложить миру нечто особенное, возвышенное, хотя трактовка
этого "дара" или "вклада" в устах каждого нового поколения адептов
американизма иная.
Когда-то американские посланники и посланцы, прибывшие в Европу,
сдержанно восхищались архитектурным совершенством европейских столиц по той
причине, что, по их словам, им милее была республиканская простота
провинциального Вашингтона по сравнению с Северной Пальмирой или Лондоном и
Римом. Больше того, дворцовая пышность Европы возбуждала даже негодование
тонкогубых квакеров - вот она, бессмысленная расточительность, верный
признак загнивания Старого Света! С тех пор много воды прошло под мостами на
Потомаке и Гудзоне, Сене и Тибре. С бессмысленной роскошью обстроились
американские магнаты, и республиканскую простоту теперь, пожалуй, уместнее
искать не в Новом Свете. Но это не оказало решительно никакого воздействия
на американские рассуждения об имманентных преимуществах США, просто
заокеанские риторы сменили сюжеты, оставив в неприкосновенности основное -
Соединенные Штаты-де и ныне служат неким высшим идеалам.
Эта официальная риторика хорошо известна как миру, так и американским
специалистам в области международных отношений. Последние в научных
сочинениях давным-давно высмеяли попытки изобразить цели США в мире в
традиционных терминах и концепциях. Многомудрые специалисты даже бросали
вызов - попытка, скажем, написать историю внешней политики США на основе
официальных заявлений приведет к таким результатам, которые можно
сопоставить только с абсурдностью самого метода, Вероятно, профессор Г.
Киссинджер прекрасно знает все это, тем не менее в последние недели
пребывания на посту государственного секретаря в 1976 году он изрек в
статейке теоретической значимости следующее: "С самого начала американцы
считали, что США имеют моральный вес, который превосходит их военную или
экономическую мощь. США уникальны среди всех стран мира в том смысле, что
они были основаны людьми, преданными ряду политических и этических
принципов, которые, по их мнению, носили универсальный характер. Нет ничего
удивительного в том, что Сантаяна заключил: "Быть американцем само по себе
моральная категория".
Растолковав с этих позиций американское прошлое, Киссинджер бросил
взгляд в будущее (менее чем через месяц кончалось пребывание у власти
администрации Форда): "Как величайшая демократия в мире, Америка служит
напоминанием всем, что есть альтернатива тирании и угнетению. Революция,
начавшаяся два столетия тому назад, продолжается, ибо в большей части мира
все еще стремятся добиться свободы и достоинства личности, святости законов,
то есть того, что никогда не переставали искать США, наслаждаться этим и
совершенствовать это". Определенно памятуя о том, что 20 января 1977 года в
Белый дом въедет Дж. Картер с тяжелым идеологическим багажом, уходящий
государственный секретарь уточнил: "Мы должны защищать права и достоинства
человека... У нас как моральные, так и практические обязательства защищать
наши ценности и бороться с несправедливостью. Те, кто выступает за свободу и
разоблачает несправедливости репрессивных режимов, поступают в лучших
американских традициях"[1]. Надо думать, что, помимо прочих
соображений, изречь эти истины оракула побудили размышления чисто
практического свойства. Тогда ему было 52 года - в этом возрасте не хочется
уходить от дел по простой причине смены администрации.
Профессор Киссинджер, конечно, великий моралист-теоретик, а в период
Уотергейта было показано, что он, помимо прочего, и моралист-практик.
Выяснилось, например, что в заботах о правах человека ему ничего не стоило
отдать указание компетентным американским органам подслушивать телефонные
разговоры ближайших сотрудников и коллег, а также установить, в какой мере
это соответствует лучшим американским традициям. На пресс-конференции 23
августа 1973 года Киссинджер в качестве общего принципа государственной
деятельности положил такую мысль: "Любое правительство должно устанавливать
тонкое и точное соотношение между потребностями национальной безопасности и
гарантиями индивидуальной свободы. Следует надеяться, что конкретные решения
можно будет оправдать с точки зрения их необходимости"[2]. По
осени 1974 года госсекретарь во время встречи с группой сенаторов в ответ на
их вопросы, почему он не считается с государственным департаментом, отрезал:
"Бывают времена, когда национальные интересы превыше законов"[3].
То, что на языке государственного секретаря именуется "национальными
интересами", несомненно, имеет другое, куда более точное название -
классовые интересы правящей в США олигархии. Руководствуясь неизменно этим
компасом, Вашингтон на нынешнем этапе счел своей обязанностью сделать акцент
на "правах человека". Что это, собственно, означает?
Американская риторика на этот счет, восходящая к Декларации
независимости, хорошо известна - "все люди созданы равными". Многие годы эта
звонкая фраза повторяется американскими официальными лицами и
пропагандистами. Легковерные склонны принимать ее всерьез. Но между расхожим
представлением и сутью дела дистанция громадного размера. То, что незыблемо
как пропагандистское клише, никогда не принималось всерьез теми, кто
понимает смысл, вложенный отцами-основателями в эту формулу. Пример тому -
академическая община, где среди своих вещи называются своими именами.
Видный американский профессор Дж. Грин в начале 1976 года выступил в
Оксфордском университете с лекцией "Все люди созданы равными",
организованной в рамках празднования 200-летнего юбилея США. Снобистская
речь в изысканной аудитории - в Оксфорде, оплоте аристократического
образования в Англии. Собравшиеся услышали то, что хотели услышать.
Заокеанский оракул, вернувшись к событиям 200-летней давности, подчеркнул:
"3анимавщиеся историей далеко не отдавали себе отчет в том, о чем я хочу
сказать, - глубокая и истовая приверженность поколения руководителей
революции к политическому неравенству решительным образом сузила качество и
размах социально-политических изменений во время (американской) революции".
Отправляясь от этого положения, Дж. Грин показал, что "равенство
возможностей для революционного поколения означало обеспечение равного права
для индивидуума завладевать максимально большой собственностью, добиваться
для себя наилучшей жизни в зависимости от своих способностей, средств и
обстоятельств. Каждому предоставлялось равное право становиться более
неравным". Под знаком доктрины "равные права на свои права", говорил Грин, и
развиваются с тех пор Соединенные Штаты. Вероятно, американский профессор
довольно точно описал оборотную сторону медали, на которой отчеканено:
"права человека"[4].
Доктрина эта полностью удовлетворяет правящую элиту Соединенных Штатов
и в то же время в упрощенном пропагандистском варианте удобна для
улавливания душ простаков. Так было всегда.
И все же отчего именно в середине семидесятых годов Вашингтон столь
назойливо стал поднимать вопрос о правах человека? На рубеже шестидесятых и
семидесятых годов описанная доктрина по многим причинам дала серьезную
трещину в США. Обнаружилось, что сладкие песни об обеспечении прав человека
в заокеанской "демократии" перестали удовлетворять миллионы американцев.
Что, усмотрел официальный Вашингтон, чревато неисчислимыми последствиями при
существовании в мире двух противоположных социально-политических систем.
З. Бжезинский, разбирая перспективы американо-советских отношений,
заметил, что одержит верх та система, которая окажется прочнее, иными
словами, исход дела решит внутреннее положение в каждой стране. Что касается
Соединенных Штатов, то, на взгляд Бжезинского, их отнюдь не отличает большая
стабильность. Как заметил он в теоретической статье, увидевшей свет в начале
семидесятых годов и претендовавшей на прогнозирование ближайших событий, "в
Америке совершенно очевидно широкое социальное волнение, которое имеет
далеко идущие конституционные и политические последствия... В Америке
проявляется новый феномен, который, вероятно, будет господствовать в
семидесятые годы: осознание того, что человек, одержавший верх над своим
окружением, должен серьезно поразмыслить и дать ответ - прежде всего в
социальной области - на коренные вопросы о целях социального существования.
Это пронизывает все усиливающиеся национальные споры относительно характера
общества и роли науки, споры, носящие как политический, так и философский
характер.
Все эти тенденции враждебны стабильности, признанным ценностям и
перспективам. Это уже способствовало распаду национальной
целеустремленности, широкому распространению пессимизма среди американских
интеллектуалов и неуверенности в будущем среди той части американского
общества, из которой традиционно выходит руководство страной...
Что же случится, если волнение в США выйдет из рамок?.. Достаточно
указать на то, что в этом волнении в потенции заложена возможность
распространения социальной анархии, которая приобретет еще более
ожесточенный характер в результате расового конфликта, включая постепенную
ликвидацию действенной системы правления, особенно в том случае, если
национальное руководство, как политическое, так и социальное, распадется и
станет деморализованным"[5].
Глубокая тревога за будущее строя, существующего в США, подспудно
бьется в этих академических, обтекаемых фразах американского теоретика. Что
предпринять? Несомненно, внутренняя обстановка в США, помимо прочего, дала
толчок пропагандистской кампании о "правах человека". Но едва ли сам
Вашингтон верит, что эта кампания окажется действенной по большому счету.
Вспомним классика американской литературы Джека Лондона. В самом начале
века он напряженно размышлял о дальнейших путях развития своей страны. В
1908 году в статье "Революция" он высмеял идеологический арсенал
американского правящего класса. "Правда, водятся у него и кое-какие идейки,
- писал Дж. Лондон, - верно служившие ему встарь, но они давно выдохлись и
потеряли силу. Свободы от Четвертого июля (1776 года, день основания США. -
Н. Я.) по образцу "Декларации независимости" и Французских энциклопедистов
сегодня едва ли кого удовлетворят... Хваленая конституция США тоже сильно
слиняла в глазах рабочего... "К чертям такую конституцию!" - скажет
он"[6].
Не в идеологии сила американской буржуазии, настаивал Дж. Лондон. Ее
классовое господство покоится на насилии, и если ему будет брошен серьезный
вызов, предупреждал писатель, то Собственник ответит установлением Железной
пяты. В одноименном фантастическом романе Дж. Лондон показал ужасающий
строй, который, как представлялось ему, грядет в Америке. Основа его - голос
насилия.
Приход Железной пяты Дж. Лондон писал с натуры - творческое воображение
писателя поражали процессы, происходившие уже тогда, в первом десятилетии XX
века, в Соединенных Штатах. ФБР и ЦРУ не было, но уже был развитый
политический сыск, разветвленная сеть карательных органов.
Великий Октябрь пресек ту тенденцию, которая, по Дж. Лондону, должна
была охватить весь мир. Социализм, как щит, прикрыл человечество от Железной
пяты, сузил возможности реакции и в самих Соединенных Штатах. Однако она не
сложила оружия, усовершенствовав с годами методы расправы с инакомыслящими.
Как и против чего направлено острие карательных органов в США? Какое место
занимают они в политической структуре США? Попытаемся ответить на эти
вопросы, это даст возможность и определить параметры так называемых прав
человека и индивидуальных свобод в самой Америке.
Одновременно прояснится и другое. Чем туже затягивается петля
политического сыска на шее американцев, тем громче звучат в Вашингтоне слова
о нарушениях "прав человека" везде, только не в самих США. Подняв
спекулятивную кампанию в защиту "прав человекам за пределами американских
границ, официальный Вашингтон пытается отвлечь внимание от того, что США
ныне, в сущности, являются полицейским государством.
В 1905 году маститый царский сановник С. Ю. Витте побывал в Соединенных
Штатах. Он приехал сюда из России, страны, где высоко взметнулась
революционная волна. Понятно, с какой завистью взирал посланец российского
монарха на тишину, царившую в США. Она ему была особенно необходима: ведь он
прибыл на американский континент не для беззаботного времяпрепровождения, а
для ведения переговоров о мире с японскими представителями.
Очень скоро, однако, Витте обнаружил, что закон и порядок в заокеанской
стране, несомненно, дорого обходятся власть предержащим, что они не
следствие имманентных свойств американцев; а скорее результат усилий широко
разветвленной тайной полиции. О ее действиях Витте мог легко судить,
пользуясь своим положением гостя американского президента. Позднее в своих
мемуарах он неоднократно обращается к этому феномену Североамериканского
государства и приходит в конце концов к выводу, что функции тайной полиции
здесь гораздо шире, чем в тех странах, которые великие американские
демократы именовали "тираническими". К удивлению Витте, американская публика
уже настолько привыкла к широким полномочиям "чистейших джентльменов"
(агентов охранной полиции), что воспринимала их акции как нечто
должное[1].
Свидетельство Витте, относящееся к началу XX века, в высшей степени
показательно - в то время в Соединенных Штатах не существовало не только
пресловутого ЦРУ, но даже ФБР, а надлежащий психологический климат -
уважение и почитание полицейской дубинки и филера - уже сложился. Как же это
произошло в стране, которая кичится своими "демократическими" традициями?
Очевидно, в процессе той повседневной американской политики, которая
немыслима без этих двух категорий: "закон" и "порядок". Разумеется, в
американском их понимании.
Советский исследователь В. Э. Петровский, занимаясь генезисом суда
Линча на американской земле, нашел, что хваленое-перехваленое "народоправие"
в этой стране и создает культ политического сыска, сурового преследования
инакомыслящих и обожествления органов государства, занятых этим делом.
"Американцы усвоили сознание одномерное, сознание узкое и жесткое, как луч
лазера, сознание сугубо утилитарное, функционально экономное и лаконичное,
как промышленный "дизайн"... Психические состояния гуманистической личности:
так называемая "мировая скорбь", мука за человечество, тягостное раздумье
над его судьбами (гогеновское: "Откуда мы? Кто мы? Куда мы идем?"),
праведный гнев, благородное негодование, страсть обличения и вдохновение
пророка - такие состояния чужды умонастроению традиционного янки. Это
личность сугубо прагматическая"[2].
Когда Уотергейт показал, что на вершине пирамиды власти определенно
неблагополучно, в том числе и с политическим сыском, это вызвало недоумение
и горечь среди правоверных, истово исповедующих кредо американизма. Эксцессы
сыщиков и их покровителей были налицо. В воспаленном воображении правоверных
сложилась жуткая картина: освященных коров" - ЦРУ, ФБР и других - ведут на
политическую бойню. Скорые на выводы джентльмены были готовы представить
говорливых конгрессменов политическими мясниками. Сама мысль о том, что
некие зловещие силы уготовили американцам жалкий жребий - жить без опеки
тайной полиции, - вызвала в печати поток негодующих статей.
В самом конце 1974 года бывший сенатор Д. Фулбрайт в интервью, удачно
названном при публикации "Фулбрайт разочарован вконец", довольно точно
отразил психологию соотечественников: "Никто, конечно, не одобряет
подслушивание телефонов, которое продолжается вот уже пятьдесят лет, но мы
все знаем, что оно продолжается, и все согласны с этим и многими
аналогичными деяниями. Теоретически люди не одобряют тайные действия ЦРУ,
однако большинство говорит - мы должны заниматься этим, ибо и другие
поступают таким же образом"[3]. Буря, пронесшаяся по страницам
американских газет, почти по всея пунктам подтвердила высказывание
отставного сенатора. Видимо, он действительно хорошо представляет родимые
порядки.
Газета "Нью-Йорк таймс" от 22 декабря 1974 года выдала свое возмущение
расцветшим в Соединенных Штатах политическим сыском. О действительных
причинах такого шага мы скажем ниже, а пока заметим, что только газета с
хорошей финансовой базой могла позволить себе роскошь выступить с
собственным мнением, которое, однако, не очень заметно разошлось с обыденной
мудростью американского обывателя, славного своим конформизмом.
В газетной статье (автор С. Херш) указывалось, что ЦРУ "при
администрации Никсона проводило массированные незаконные сыскные операции
внутри страны против антивоенного движения и других групп диссидентов".
Сверхтайное подразделение ЦРУ завело досье на 10 тысяч американских граждан,
среди которых был по крайней мере один конгрессмен, высказавшийся против
войны во Вьетнаме.
Начиная с пятидесятых годов ЦРУ провело множество незаконных операций,
включая "проникновение в жилища, подслушивание телефонов, вскрытие
корреспонденции". Одновременно газета, ссылаясь на только ей ведомые
источники, утверждала, что этим незаконным операциям уже положен конец, да и
сами они проводились в связи с работой иностранных разведывательных служб в
США, а не с выступлениями собственно американских диссидентов[4].
Едва просохла типографская краска на свежих номерах "Нью-Йорк таймс",
как последовало категорическое опровержение от темпераментного американского
посла в Иране Р. Хелмса. Из Тегерана он телеграфировал, что в бытность его
директором ЦРУ, в первый срок президента Никсона, "незаконных сыскных
операций против активистов антивоенного движения или диссидентов" в США не
было[5]. Не было, и все тут, а официальным лицам в США полагается
верить на слово. Против "диссидентствующей" "Нью-Йорк таймс" дружно
выступили американские газеты второго разбора, для которых верность кондовым
святыням - источник существования. Передовица одной из них - "Манчестер
юнион лидер" (Манчестер, Нью-Хэмпшир), - самозабвенно ринувшейся на защиту
дорогих святынь Америки, взяла высокий тон:
"В конце прошлой недели "Нью-Йорк таймс", наивные редакторы и владельцы
которой не понимают, что их газету используют хитрецы для разрушения системы
свободного предпринимательства и безопасности страны, выступила с передовой,
которая вне всяких пропорций раздула одну историю. Суть ее в том (о ужас!),
что ЦРУ занималось шпионажем и другой разведывательной деятельностью в
различных американских революционных организациях, которые "Таймс" из
вежливости назвала "диссидентскими". ...Президент Форд, реагирующий, как
марионетка, на любой вздор, который несут либеральные средства массовой
информации, немедленно и взволнованно обратился с борта своего самолета (он
летел в отпуск на Запад покататься на лыжах) к директору ЦРУ прекратить
любые расследования такого рода в отношении подрывных организаций в США,
которые проводились ЦРУ. Форд затем благочестиво заверил, что пока он у