Страница:
Права Бранденбурга
Эти владения перешли во власть протестантов при Иоахиме II, которому наследовал его сын, Иоанн Георг, с 1571 по 1598 год. Это был человек ограниченного ума и такого же ограниченного политического значения. Ревностный протестант, довольный уже тем, что лютеранское учение прямо противопоставлялось кальвинистскому. Он был верен политике Гогенцоллернов и держался поближе к «достославному австрийскому дому». Никакие предупреждения или уговоры не могли подорвать его веру в него. Безо всякого вмешательства с его стороны рассеялись грозные тучи, нависшие в 80-х годах над его владениями и надо всем протестантским миром. Бранденбургские земли благоденствовали и даже в будущем им предстояли самые заманчивые приобретения: присоединение франконских земель, Силезского Иегерндорфа, Прусского герцогства и вышеупомянутое наследство на Нижнем Рейне. Слабохарактерный Иоанн Георг, который дал слишком большую волю дворянству, оставил завещание, по которому все его владения должны были раздробиться по рукам его многочисленного потомства от трех браков. На это решение последовало полное согласие императора.Но сын и преемник завещателя, курфюрст Иоахим Фридрих (1598– 1608 г.), отказался следовать воле своего родителя и восстановил в прежней силе закон о престолонаследии курфюрста Альбрехта (1486 г.): «Dispositio Achillea». За свое кратковременное правление, Иоахим значительно поправил дела государственного управления, запущенные его отцом. Своим решительным отношением к важнейшим вопросам того времени –– прусскому и клэвскому – он подготовил почву к мирному и прямому разрешению их в смысле прав Бранденбургского курфюршества. Но он не дожил до этой минуты. Сын же его, Иоанн Сигизмунд (1608– 1619 гг.), узнав о кончине отца, не счел нужным прерывать своего путешествия в Пруссию, которое было необходимо для назначения опеки над слабоумным герцогом. Не успел он вернуться в свое государство, как разыгрались клэвские события.
Пфальцско-Дортмундское соглашение
Отец Сигизмунда достаточно подготовил почву для завоеваний и потому брат его, маркграф Эрнст, поспешил на Рейн, куда с другой стороны явился также и наследник Пфальц-Нейбурга Вольфганг Вильгельм. Против последнего было издано императорское постановление, по которому всех, предъявляющих права на юлих-клэвское наследство, вызывали на судьбище к императорскому двору. Цель этого судьбища заключалась в том, чтобы запутать дело, а тем временем землю прибрать к рукам. Ближайшая опасность такого поворота событий была устранена с помощью Дортмундского соглашения, состоявшегося между курфюршеством Бранденбургским и пфальцграфством Нейбургским, по которому управление этими землями должно было осуществляться совместно, при условии соблюдения свободы вероисповеданий и прежних привилегий.Но австрийский эрцгерцог Леопольд был уже на пути в Юлих, куда он вскоре и прибыл под чужим именем. Крепость сдалась, но в то же время с двух сторон на нее готовились произвести нападение французы с нидерландцами и испанцы. Уния еще колебалась, саксонцы и Лига вооружились, и в скором времени ожидалось прибытие имперских войск. В эту тяжелую минуту плохо пришлось Иоанну Сигизмунду. Его государственные дела велись невнимательно, а от своего соправителя, пфальцграфа Нейбургского, ожидать поддержки не приходилось. Однако с помощью французов и нидерландцев Юлих удалось отвоевать обратно, а эрцгерцога вытеснить. Казалось, готова была разгореться в этой стране давно угрожавшая ей война, но к этому вопросу примешались еще и другие. Даже для габсбургских земель наступил серьезный кризис. Оказалось, что сам император Рудольф был не в состоянии повлиять на нижнерейнские события.
Богемия
В то время, как католики намеревались завладеть нижнерейнскими землями, в габсбургских владениях им никак не удавалось установить свое влияние. Помимо своей неспособности управлять государством, Рудольф II еще и тем вредил своему народу, что не обращал на него внимания, а проводил время в любовных похождениях, занимался конным спортом, астрономией, собиранием коллекций и т. п. Поэтому повсеместно – в Силезии, Венгрии и Богемии – все, кто мог пользовались его небрежностью для достижения своих религиозных и корыстных целей; беспорядок и своеволие не имели пределов.Эрцгерцоги объявили законным представителем габсбургского дома брата императора Матвея, на основании «периодически проявлявшегося слабоумия его римско-католического величества». Дело дошло до своего рода домашней войны между Габсбургами, в результате которой Рудольф II в 1608 году вынужден был передать своему брату управление Австрией и Венгрией в нижнем и верхнем течении реки Инн. Между тем в Венгрии образовались евангелические общества, и протестанты нашли себе заступника в лице Стефана Бочкаи (Boczkay), князя Седмиградского, с которым правительству пришлось заключить мир, обеспечивавший венграм свободный выбор вероисповеданий и принимавший Матвея под покровительство венгерских законов. Это произошло в Вене в 1606 году.
Такого удобного случая не захотели упустить и чехи, на родине которых за последнее время особенно разрослось реформационное движение. В 1609 году они предъявили своему слабому и нерадивому монарху так называемую «грамоту Величества» (Majestaetsbrief), в которой протестантам предоставлялась полная свобода вероисповедания, богослужений и проповедей, сооружения новых храмов, выбор проповедников и защитников (Defensores). Из распри, возникшей между царственными братьями, чехи сумели извлечь пользу. В 1611 году от лица всесословного собрания и тридцати правителей Богемии, Матвей был призван в Прагу, и Рудольфу II пришлось уступить брату и богемскую корону. Таким образом он сам, Рудольф, остался лишь при своей общеимператорской короне, да и то номинально. К счастью для него, смерть вскоре прекратила его бесполезную жизнь в 1612 году.
Император Матвей, 1612 г.
Со дня кончины Рудольфа II и до избрания его брата, Матвея, императором, в июне 1612 года во Франкфурте-на-Майне, прошло довольно много времени. До тех пор германская корона еще находилась во власти Габсбургского дома благодаря злополучной саксонской политике, в которой принимала участие партия, желавшая передать ее Баварскому дому. Но в этом обмане не было выгоды ни для кого, а для Матвея и того меньше. Не только его брату, но и ему самому тяжело было переживать эти события. Советчик его, кардинал Клезель, не особенно твердо убежденный в возможности достигнуть желаемого, всеми силами старался лавировать так, чтобы благополучно провести своего государя и государство среди окружавших его опасностей. Между тем, продолжались внутренние неурядицы и своеволия, а император не в силах был их подавить.В 1613 году всеобщее внимание было привлечено переменой вероисповедания обоих совладельцев в юлих-клэвских владениях. Сначала тайно в Мюнхене, а затем уже и явно, в 1614 году в Дюссельдорфе, наследный принц Нейбургский, Вольфганг Вильгельм, перешел в католичество; а в декабре 1613 года курфюрст Иоанн Сигизмунд принял кальвинистское учение, и эти события имели немаловажное значение для внешней политики. Тот царственный дом, на который более всего могла возлагать надежды Соединенная Германия, примкнул к тому направлению протестантизма, которое признавалось наиболее свободным и наиболее чистым в области религиозного учения Лютера. Только самое глубокое и искреннее убеждение могло побудить курфюрста к такому решительному и рискованному шагу. Это убеждение и поддерживало его в то время, когда со всех сторон на него стали смотреть враждебно. Особенно кстати пришелся тогда эдикт от 24 февраля 1614 года, в котором говорится, что его курфюрстское высочество не намерен ни открыто, ни тайно влиять на религиозные убеждения своих подданных, но предоставляет разъяснение истины одному только Богу. Таков был первый открытый шаг к истинно евангельской веротерпимости, еще единичный, непонятный, но не напрасный.
Вышеупомянутый переход представителей власти к новым вероисповеданиям отразился и на юлих-клэвской распре. Юный пфальцграф сочетался браком с сестрой герцога Максимилиана Баварского и объединил интересы католиков со своими. Вслед за тем были призваны испанские войска под предводительством генерала Амброзио Спинолы; в Аахене и в Мюльгейме-на-Рейне протестантское движение было подавлено. В сентябре 1614 года Везель был уже во власти испанцев, после чего появились также отряды голландцев под предводительством Морица Оранского, и также завладели некоторыми землями в интересах Бранденбурга. Начались переговоры, в результате которых в ноябре того же года в Ксантене было подписано соглашение, по которому Бранденбургу досталось управление Клэве, Марком, Равенсбергом и Равенштейном, а пфальцграфу – Юлихом и Бергом. Но иноземные отряды все-таки оставались в германских владениях.
Юлих-Клэвский договор, 1614 г.
Таким образом, хоть на время водворился непрочный мир, но тем опаснее, тем подозрительнее должны были казаться события, развернувшиеся тогда на горячей почве Богемии.Богемские смуты, 1618 г.
Император Матвей был хилого здоровья и бездетен. У его братьев – Максимилиана Тирольского и Альбрехта, штатгальтера Испанских Нидерландов – тоже не было потомства.Партия иезуитов лелеяла мечту приблизить к императору эрцгерцога Фердинанда Штирийского, самого ревностного католика, довольно уважаемого и весьма достойного человека, как некогда приблизили к Рудольфу II его же брата Матвея. Эрцгерцоги единодушно просили за него императора, и тот согласился его усыновить. Вслед за тем его должны были признать преемником императора в Богемии, а так как он дал чехам все обещания, каких только они от него потребовали, то он, Фердинанд Штирийский, и был коронован в Богемии в 1617 году.
Распри, к которым стремились иезуиты, не замедлили возникнуть. Вопреки «Грамоте Величества», аббат в Браунау приказал закрыть одну протестантскую церковь, построенную на его территории. Архиепископ пражский, также счел себя вправе последовать его примеру и распорядился разрушить церковь в Клостерграбе. Утраквистские власти возмутились. Во главе их стал энергичный, горячий человек, некий граф Матвей Турн. Произошел обмен письмами резкого содержания, и, наконец, 21 мая 1618 года все сословия были созваны в Прагу для того, чтобы выслушать гневные слова императора, которые им должны были передать представители правительства: штатгальтеры, семь католических и трое протестантских владык, на которых пал выбор самого императора Матвея. Это еще более усилило брожение в народе, и 23 мая утраквисты явились со множеством вооруженных людей в замок, где находились четверо из вышеупомянутых штатгальтеров, от которых стали требовать ответа на вопрос – с их ли ведома и одобрения было обнародовано гневное послание императора? Разговор завязался громкий и горячий и кончился тем, что самых ненавистных для народа людей – ренегата Славату и Мартинитца «с их льстецом и писцом Фабрицием» вышвырнули в окно. Как это ни странно, но никто из них не оказался ранен и не получил никаких повреждений. Но даже такой благополучный исход событий не мог остановить разгоревшегося возмущения, которое послужило как бы предвестником ужасного исторического бедствия, известного под названием Тридцатилетней войны.
Из «Исторической летописи» Готфрида
Положение дел в 1618 г.
Незадолго до этого, в 1617 году, было отпраздновано столетие реформации в большинстве протестантских и во всех землях, признававших аугсбургское исповедание. Повсеместно возносились к небесам благодарственные молитвы за то, что уже минуло сто лет, как сияет свет протестантского учения. Особенно поразительным и трогательным представляется нам такое торжество накануне длительной, жестокой, кровавой борьбы – воплощения неутолимой ненависти лютеран и кальвинистов. Но это духовное торжество было тем более отрадно, что оно явилось как бы выразителем значительного нравственного развития Германии, достигшей за последнее время немалого материального благосостояния.Германский народ стал сознательнее относиться к своей нравственной и материальной жизни, и результатами развития, например, горожан явилось стремление улучшить свой общественный и домашний быт, внешний облик. В городах появились прочные и прекрасные постройки, деревянные водопроводы (желоба для стока воды) и фонтаны. На улицах рассаживались бульвары, соблюдалась чистота и порядок. Постепенно появилось нечто вроде пожарной команды и уличное освещение. Зажиточность немцев проявлялась в их домашней обстановке, нарядах и увеселениях, которые становились все роскошнее и разнообразнее. Например, дворяне устраивали костюмированные катания на санях и на коньках, переодевания на святках, а простой народ – гуляния и стрельбу по мишеням. Стремление к общению привлекало народ в пивные, оно же ускорило появление некоторых полезных заведений. Появились бани и аптеки, состоящие под строгим надзором.
Сельская жизнь также указывала на возросшее благосостояние в деревнях. Земледелие стояло почти на таком же уровне, на каком мы застаем его в начале XIX века. Количество рабочих лошадей, приходившихся на каждое отдельное хозяйство, было даже больше, чем в начале XIX века. У крестьян были даже денежные запасы. Многие деревни были частично укреплены. В протестантских селах повсеместно развивалась грамотность, всюду около церквей были и школы. Такое развитие грамотности обусловливало ранее появление газет и ведомостей. Еще в конце XVI столетия в Кёльне и в Нюрeнберге начали появляться печатные издания о торговых делах и т. п., а с 1615 года появилась и первая еженедельная газета, выходившая во Франкфурте-на-Майне.
Но что собственно придавало всему этому доброе и плодотворное значение, так это новые жизненные принципы, более мягкие, душевные, так сказать, более человечные, нежели те, которыми до той поры руководилось бедное, более невежественное человечество. Теперь же, когда росла и крепла вера, основанная на учении Христа, руководимая воззрениями, берущими свое начало из евангельских великих истин, слово Божие звучало повсеместно. Его проповедовали во всех концах обширной Германской империи и широкое распространение его являлось нравственной, а следовательно и самой существенной ее поддержкой. Протестантское учение, как основанное на евангельских истинах, не могло не повлиять благотворно на представителей царской и иной власти, которые и действовали гуманно, но не инстинктивно, как прежде, а вполне сознательно, в силу убеждения, не чуждого и низшим слоям германского населения. В самом деле, не только горожане или ремесленники, но и крестьяне, их жены и дети начали интересоваться богословскими вопросами, принимая активное участие в духовных беседах, а подчас и в спорах.
Как ни благоприятны были условия для воцарения полного мира и благосостояния в Германской империи, однако, чтобы окончательно обеспечить свое существование, новой евангельской Церкви предстояло еще немало борьбы и лишений.
Книга третья. Период Тридцатилетней войны
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Тридцатилетняя война и Вестфальский мир
1. Война 1618-1630 гг.
Сигнал к восстанию в Праге, 1618 г.
Расправа народа с ненавистными ему штатгальтерами (Славатой и Мартиницем) вовсе не была так неожиданна, как может показаться с первого взгляда. Напротив, это был сознательный шаг со стороны партии, которая добилась разрыва с императором и его домом. На другой же день после этого ужасного скандала протестантские представители и власти поспешили образовать самостоятельный «ландтаг» или сейм, составили и обнародовали апологию случившегося, подчинили себе все должностные лица и создали новое управление из тридцати директоров, во главе которых стал весьма даровитый человек, некто Венцель-Вильгельм фон Руппа. Вся страна, за исключением лишь нескольких городов, примкнула к ним. Было решено тотчас же приступить к вербовке новобранцев на случай войны, а поручить выполнение этого решения заклятому врагу Габсбургского дома, графу Турну.Весть об этих событиях пришла в Пресбург, к королю Фердинанду, в то самое время, когда ему, наконец, удалось, после долгих усилий, констатировать факт своего избрания на царство и провозгласить себя венгерским королем. Император, вместе со своим советчиком Клезелем, намеревался вступить в переговоры с Богемией, тогда как Фердинанд и его приверженцы настаивали на необходимости тотчас же приступить к военным действиям.
Последние решились на отчаянный шаг: они арестовали кардинала Клезеля в июле того же 1618 года и заключили его под стражу в Инсбруке. Теперь уже с двух сторон возникли притязания на габсбургские земли. Венгры объявили себя нейтральными, и высшие сословия Верхней и Нижней Австрии также отказались прийти на помощь императору. С другой стороны – возмутившаяся Богемия, которую открыто поддерживал глава Унии, пфальцграф Фридрих, и тайно – враг Габсбургов, герцог Савойский. Моравия и Силезия, хотя и придерживались пока выжидательной позиции, все же сочувствовали чешскому восстанию.
В августе месяце маленькая имперская армия перешла за границу неприятельских владений, но ничего этим не добилась, так как в это же самое время силезский «княжеский сейм», созванный в Бреславле, высказался в пользу Богемии, а граф Эрнст фон Мансфельд с помощью баварцев взял Пильзень. Поэтому императору в ноябре 1618 года пришлось вернуться обратно. Финансовые возможности сторон были настолько истощены, что наступил невольный, но довольно продолжительный перерыв в военных действиях.
Матвей. Фердинанд II, 1619 г.
Этот перерыв послужил для переговоров, во время которых, в марте 1619 года, скончался император Матвей. Благодаря такой перемене обстановки, заклятый враг протестантов, Фердинанд, оказался во главе высшей власти и отношения его к чехам стали еще более негативными. Чехи единогласно отвергли все его требования, тем более, что к ним примкнули силезские, лаузицские и моравские высшие сословия, а последние даже учредили у себя сейм из тридцати «директоров» (правителей), по примеру Богемии. Верхнеавстрийское дворянство также отказывалось повиноваться своему новому государю до тех пор, пока он не выведет их из затруднительного положения и не распустит войска, собранные в поход против Чехии.Нижнеавстрийцы также предъявили королю свои требования, а в начале мая 1619 года граф Турн с войском пришел в Нижнеавстрию и подступил к предместьям Вены. Положение короля становилось опасным, так как и в самой Вене была сильна протестантская партия. 5 июня депутация от лица нижнеавстрийцев явилась в Гофбург к королю и настоятельно предъявила ему свои требования. Их речи становились все более и более резкими, что впоследствии породило известные ходячие анекдоты, сложившиеся по поводу их шумных настояний: «Ferdinandule non subscribes» или еще «Нантель, сдавайся!» (Nantel, gib dich!). Но Фердинанд по отношению к ним удержался в рамках весьма мирного, спокойного обращения, чему немало способствовало то особое усердие, с каким он относился к церковным обрядам, не пропуская ни одной службы и чистосердечно проникаясь духом христианского учения. Однако усиление венского гарнизона несколькими отрядами, которые явились в крепость и которые были видны из аудиенц-зала, изменило положение на сцене и даже сам тон беседы. Депутаты, озабоченные уже собственной безопасностью, удалились из зала.
Надежда на возможность в самой Вене предписать законы королю не сбылась. Турн должен был вернуться в Богемию, куда его призывали директоры, и где несколькими днями ранее их войска при Заблате потерпели поражение от Букоя. Однако же и он не мог извлечь выгод из своего положения, так как диверсия князя Седмиградского, Бетлена Габора, двинувшегося к Пресбургу, дала возможность его союзникам, чехам, слегка оправиться.
Фридрих, король богемский
28 августа 1619 года во Франкфурте происходили выборы. Большинство голосов Фердинанду было обеспечено. Затем, согласно праву, установленному Золотой буллой, Фердинанд, в качестве короля Богемии, сам подал за себя голос, а с ним заодно подал голос и представитель Пфальца, предложивший герцога Максимилиана Баварского. Таким образом, выбор состоялся единогласный. Фердинанд обещал допустить посредничество курфюрстов в богемских делах. Однако оказалось, что чехи зашли уже слишком далеко в своих требованиях, так что о подобном посредничестве не могло быть и речи. На генеральном ландтаге, в котором принимали участие и выборные, присланные из соседних областей, было (31 июля) принято постановление 19 августа низложить Фердинанда. Затем подавляющим большинством голосов постановили: на место этого «прирожденного врага евангелического исповедания», этого «раба испанцев и иезуитов», избрать королем курфюрста Фридриха Пфальцского. Лишь несколько голосов были поданы за курфюрста Иоанна Георга Саксонского, который был настолько умен или малодушен, что не захотел и слышать об этой короне. Пфальцграф принял предлагаемую корону. Это был юноша 23 лет, высокого роста и привлекательной наружности. Повинуясь своей судьбе вместе с супругой, Елизаветой, английской принцессой, он пустился в путь и в ноябре 1619 года был коронован в Праге.Расчеты Фридриха
Положение его с самого начала было весьма неблагоприятным. Было у него то, что в обыденной жизни называется «хорошими связями». К ним прежде всего относился его тесть, король Иаков английский, который, конечно, весьма охотно готов был оказать энергичную поддержку протестантизму на материковой Европе. Затем штатгальтер принц Мориц Оранский и нидерландцы; князь Седмиградский Бетлен Габор, который в ноябре овладел Пресбургом; Уния – в Германии; наконец, Франция и все враги Габсбургов по всему свету. Но от хороших связей до прочных союзов очень далеко.Король Иаков – тот, кто мог бы способствовать созданию большой коалиции и сподвигнуть других на подобный союз, к сожалению был до чрезвычайности легитимистически настроен. Как раз в это время он добивался возможности женить своего принца-наследника на испанской принцессе, и потому не хотел ни в каком случае рвать связи с тем именитым домом, к которому принадлежал Фердинанд. Именно поэтому он даже не решился наотрез отказать своему зятю, а с другой стороны, думал способствовать осуществлению своих планов по отношению к Испанскому дому, давая понять, что он, пожалуй, может оказать поддержку своему зятю.
Во Франции, после смерти Генриха IV, политика значительно изменилась. Князь Седмиградский, союзник, которым никак нельзя было пренебрегать, прежде всего нуждался в деньгах, т. е. именно в том, в чем богемское правительство терпело крайний недостаток, а князья евангелической Унии не решались окончательно перейти на сторону богемской политики и считать интересы Богемии своими собственными. Среди немецких протестантов происходили распри из-за кальвинизма и лютеранства, и Уния принимала на себя защиту только наследственных земель Фридриха и, следовательно, едва прикрывала его с флангов и с тыла. Вскоре должно было на деле проявиться, в какой степени это могло сослужить службу Фридриху. Единственная существенная помощь – помощь деньгами – была оказана новому богемскому королю со стороны Нидерландов, где ясно понимали то, что называлось солидарностью протестантских интересов. Эту солидарность интересов противная сторона понимала гораздо лучше.
При помощи влияния, оказываемого духовенством на императорского посла в Мадриде, удалось побудить короля Филиппа III к оказанию весьма значительной помощи и войском, и деньгами; и папа Павел V также вынужден был поступиться кое-какими денежными суммами. Герцог Савойский вновь покинул пфальцскую партию, которой до этого времени тайно сочувствовал, а Франция осталась нейтральной в этой борьбе, в которой многое должно было вызывать ее опасения. Наиболее благоприятно складывались для императора условия борьбы в самой Германии. Здесь наступило время торжества для герцога Максимилиана Баварского.