Страница:
Ришелье и знать. Казнь Монморанси, 1632 г.
Брат короля был прощен, но тому, кто поднял вместе с ним оружие против короля, пощады не было. Просьбы всей знати, провинций, самого герцога Орлеанского, папского нунция и даже высокое происхождение виновного не поколебали Ришелье. Тулузский парламент вынес свой приговор, по которому деяние подсудимого признавалось как открытое возмущение и оскорбление величества,– и последний из рода Монморанси был казнен во дворе тулузской ратуши (октябрь 1632). Герцог Орлеанский, обесчещенный этой казнью самого именитого из своих приверженцев, которого он не смог спасти, возвратился в Брюссель, чтобы возобновить оттуда свои бесплодные попытки поколебать власть Ришелье, который достиг к тому времени апогея своего могущества в государстве и пожинал плоды своей последней победы.Тем временем в Германии продолжалась война. Густав Адольф погиб в зените своей победоносной карьеры, очищая дорогу для Ришелье, который мог теперь идти к своей цели, не тратя на то больших средств. Мужественный шведский король умел отстаивать свою самостоятельность против Франции, не делая ей никаких дальнейших уступок. Теперь Ришелье мог соразмерять обещания своей помощи со своими выгодами и заставлять всех платить Франции за ее услуги. Продление войны в Германии входило в его расчеты, а она затягивалась именно благодаря тому, что католическая партия, император и курфюрсты не соглашались на единственное средство, которое могло умиротворить страну и сплотить население против одного общего врага – средство это состояло в отмене «Восстановительного (реституционного) эдикта».
Первым успехом Франции было взятие Лотарингии. Герцог Орлеанский был женат на одной из дочерей герцога Лотарингского, Карла IV. Ришелье требовал расторжения этого брака, и Людовик сам вторгнулся в Лотарингию. В сентябре 1633 года он вступил в Нанси, а герцог в ожидании лучших времен предложил свои военные услуги императору. Излишне описывать все извороты боевой и дипломатической политики, заправилами которой были кардинал и его советник, умнейший и влиятельный капуцин, отец Жозеф, самый замечательный из монахов-политиков того века. Все эти интриги, мины и контрмины окончательно встали на службу планов этих лиц, хотя и принадлежавших к духовному сану, но озабоченных лишь государственными интересами, а никак не церковными.
Война с Испанией, 1635 г.
Франция вступила в открытую борьбу с Испанией в 1635 году. В мае прибыл в Брюссель ее герольд с объявлением войны. Французские войска сначала не могли равняться силами с хорошо обученной, закаленной в боях немецкой армией. После смерти герцога Веймарского Бернарда, геройские подвиги которого послужили им на пользу (сам он умер слишком рано для того, чтобы занять то высокое и самостоятельное положение, которое могло бы удовлетворить), его войска и распоряжавшееся ими независимое военное государство приняли на себя его обязательства и встали на сторону Франции (1639 г.).Именно в это время, во время войны с Испанией, Ришелье проявил все свое грозное могущество. Он удержал свое положение в Италии и успел собрать французский флот настолько быстро, что мог уже одерживать случайные победы над испанцами и, в соединении с голландскими морскими силами, преградил Испании подступы к Нидерландам.
Особенно роковым для Испании был 1640 год. Разрозненные части Пиринейского полуострова не успели еще слиться воедино, и герцог Оливарец, главный министр Филиппа IV, не мог действовать столь же успешно, как Ришелье, хотя преследовал почти одинаковые с ним цели.
При рекрутском наборе в Каталонии, жители этой провинции взбунтовались и отмежевались от Испании, в надежде найти опору во Франции. Для подавления этого мятежа испанское правительство обратилось за помощью к португальскому дворянству, но португальцы, вместо ожидаемой от них помощи, нашли этот случай слишком удобным для того, чтобы сбросить и с себя ненавистное испанское иго. Они предложили корону самому богатому и знатному из своих территориальных владельцев, герцогу Браганца, утверждая, что имеют простое средство заставить его принять ее. Им было достаточно провозгласить его королем, даже против его воли потому, что одно объявление его претендентом на престол было способно озлобить кастильцев никак не менее, чем сам факт захвата короны. Эти доводы заставили Браганца согласиться, и переворот совершился без затруднений. В декабре 1640 года герцог был принят в Лиссабоне, как король, и Португалия, подобно Каталонии, была признана Францией как самостоятельная держава. Как мы увидим ниже, всепроникающая, всеобъемлющая политика Ришелье оставила свой след даже в Англии и Шотландии.
Ришелье победил всех своих врагов, пользуясь для своих действий, в Италии – враждой к испанскому преобладанию, в Германии – религиозными неурядицами, в Испании – стремлением областей к обособлению. В самой Франции восторжествовали монархические идеи и все покорялось воле Ришелье. С 1631 года во Франции уже существовала академия, занятая разработкой французского языка и образованная по указанию Ришелье из кружка литераторов, сообщавших друг другу свои произведения. В том же году, по его почину, стала издаваться первая газета «Gazette de France», выходившая еженедельно, среди сотрудников которой состоял сам король.
Ничто не ускользало от внимания министра и кары его настигали виновных прежде, нежели те могли это заподозрить. «Понятие о недосягаемой государственной власти висело как обнаженный меч Дамокла над всеми врагами Ришелье», – говорит немецкий историк, описывая эту эпоху. Все служило ему и его цели: великолепие, которым он окружал себя, его свита, состоящая из молодых дворян, военный конвой, сопровождавший его по дороге из Рюэля к королевскому дворцу, роскошные постройки, которые он возводил в Париже, а равно как и затруднительность доступа к его особе, впрочем, весьма естественная при его загруженности.
Нашелся еще один глупец, возмечтавший низвергнуть всесильного министра, молодой человек, которого сам Ришелье приблизил к королю: маркиз Сен-Марс. Надеясь на расположение Людовика, он организовал заговор, в котором опять приняли участие: герцог Орлеанский, граф Суассон и Испания. Копия с плана этого заговора попала в руки кардинала, каким путем – неизвестно. Согласно этому документу, Франция обязывалась возвратить свои прежние завоевания и вступить в союз с Австрией и Испанией против общих врагов. Король предоставил дело законному ходу, и оба зачинщика, Сен-Марс и де Ту, были казнены (1642 г.).
Смерть Ришелье, 1642 г.
4 декабря 1642 года скончался сам Ришелье, дожив лишь до 58 лет. Он говорил, что у него никогда не было других врагов, кроме врагов самого государства. Правая рука кардинала, отец Жозеф, умер еще раньше своего патрона. Король, при всей своей ограниченности, произнес ему наилучшую эпитафию: «Не стало великого политика!» – сказал он, получив известие о кончине министра, создавшего нынешнюю Францию, – но не прибавил к этому ни одного слова личного сожаления.Он переносил опеку кардинала, как переносил все, даже саму жизнь, доставлявшую мало радости ему, болезненному, грустному человеку, который тоже вскоре умер, всего через несколько месяцев после Ришелье (май 1643 г.), со словами псалмопевца на устах: «Taedet animam meam viae meae» («тяжка душе моей жизнь моя»). Ему надо поставить в заслугу то, что он, неспособный быть великим, охотно терпел возле себя величие своего преданного слуги, которому предоставлял полную свободу действий.
Людовик XIII, 1643 г.
Оба они сошли со сцены, но осталось дело, созданное царственным именем одного из них и царственным умом другого. Особенное счастье, покровительствовавшее кардиналу в течение его изумительной карьеры и среди постоянно угрожавших ему опасностей проявилось и в том, что у короля после двадцатидвухлетнего бесплодного брака родился дофин (1638 г.) Людовик XIV, вступавший теперь на престол пятилетним ребенком, но которому предстояло весьма продолжительное царствование (1643-1715 гг.) и знаменательное для истории всего мира.Чувствуя приближение своей смерти, Людовик XIII позаботился об устроении порядка правления. Он заставил будущую регентшу, супругу свою Анну, и приставленного к ней в качестве генерального правителя герцога Орлеанского, подписать декларацию, согласно которой они были обязаны не предпринимать ничего без предварительного согласования с королевским советом, членов которого он избрал сам. Руководящая роль в этом совете была предоставлена Джулио Мазарини, на которого еще Ришелье указывал королю как на человека, способного продолжать дело, начатое им, кардиналом.
Мазарини, возвысившийся на службе у папы, придерживался уже и тогда французской партии. Затем, переехав во Францию, он стал разделять взгляды всевластного министра или подчиняться им. В последнее время он прочитывал кардиналу все приходящие депеши, писал его решения, усваивая при этом его идеи. Благодаря Ришелье, он получил сан кардинала, и этот новый кардинал, ловкий и вкрадчивый, был в личном плане значительно приятнее старого короля, а при наступившей перемене правления, от которой все ждали полных преобразований, сумел отстоять свое положение, благодаря той же вкрадчивости и своей итальянской сметливости.
Королева Анна, присягая на соблюдение декларации, втайне протестовала против нее. По соглашению с герцогом Орлеанским, принцем Конде, давно уже не причинявшим никаких затруднений правительству, и парламентом, который был бессилен при Ришелье и теперь охотно пользовался возможностью играть снова значимую роль, королева сложила с себя всякие обязательства по соблюдению неугодных условий буквально через несколько дней после смерти своего мужа.
Анна Австрийская была испанской принцессой, и все ждали, что ее политика будет отличаться испанско-католическим направлением. К общему удивлению, этого не случилось. Она оставила Мазарини во главе дел, в которые он был посвящен лучше всякого другого, и доказала, что ставит обязанности матери французского короля выше родственных соображений испанской принцессы. Епископ Бовэсский, надеявшийся стать во главе правления, получил вместо этого приказ отправиться в свою епархию.
Регентство Мазарини
Мазарини шел по следам Ришелье в отношении международной политики и не уступал ему в искусстве вести мирные переговоры, а также и плести интриги, которые при этом оказывались полезными. Это искусство потребовалось ему почти сразу, но новому министру также и сопутствовала удача. В самом начале нового царствования герцог Энгиенский, сын принца Конде, одержал блистательную победу над испанцами в Арденах, при Рокруа. Вслед затем был взят Диденгофен, а для действий в Германии Франция нашла в виконте Тюренне военачальника, не уступавшего лучшим из немецких вождей, Иоганну фон Верту или фельдмаршалу Мерси. В 1646 году французские войска, соединясь со шведскими, и под командованием Врангеля вторглись в Баварию. Они принудили старого курфюрста к заключению отдельного перемирия. Выше было уже указано, почему был выгоден для французов мир, заключенный королем Людовиком XIV и императором Фердинандом в Мюнстере 24 октября 1648 года.Мюнстерский мир, 1648 г.
В этом договоре было особенно важно то, что не было в явном виде отражено в его статьях: видимый упадок испанского могущества, поворотной точкой для которого следует считать продолжительное правление Филиппа IV (1621 –1665 гг.). Этот век был также ознаменован появлением Кальдерона и Мурильо – величайших гениев среди испанских поэтов и художников. Сам Филипп IV был неравнодушен к благородным искусствам, но он истощил свою страну несчастной войной, прямо противоречившей истинным интересам государства и тянувшейся для Испании более тридцати лет. Это была война габсбургская, война завоевательная во имя католической Церкви или католической системы.Испанские войска шли в Германию и Италию с высокомерным притязанием на водворение везде испанского или испано-австрийского владычества. Свою победу при Белой горе, объяснимую слабостью противника, они приписывали силе молитвы сопровождавшего их кармелитского монаха. Они сохраняли за собой свою старинную славу и к прежнему гордому ряду имен таких военачальников, как Колонна и Кордова, Пескара, Лейва, Альба, Фарнезе, присоединялись теперь не менее знаменитые имена Спинолы и Ла-Фуенте.
Но эти силы истощались при выполнении тройственной задачи: удержать положение испанцев в Италии, возвратить императору его господство в Нидерландах и помочь ему одолеть Германию, обратив вновь в католичество ее северные области. При начавшейся уже к тому времени войне с Францией (1635 г.), положение стало совершенно безвыходным. Оливарец, до этого управлявший государственными делами, был удален в 1643 году, но упадок продолжался и при его преемнике, дон Люисе де Гаро.
Для возвращения Португалии Испанской короне не было сделано ни одной серьезной попытки. Французы снова показались по эту сторону Пиринеев, и в то время, как испанско-имперская армия шла к Парижу, как было упомянуто выше, французские войска (1646 г.) твердо засели в Лотарингии и Эльзасе – на востоке, на севере – в Артуа, на юге – в Русильоне и Каталонии. Они одерживали победы и на море после соединения с голландцами. Герцог Энгиенский взял Дюнкирхен, а принц Оранский, Фридрих Генрих – Зас-де-Гент и Гульст. Гордая Испания должна была считать счастьем для себя возможность заключить 30 июня 1648 года с Нидерландами «вечный мир», чем был положен конец восьмидесятилетней борьбе.
По этому договору, подписанному в Мюнстере, Испания была вынуждена признать полную независимость Соединенных Нидерландских Штатов и сделать территориальные уступки, зато она была свободна действовать против французов, которые не соглашались на мир, несмотря на выгодные предложения со стороны Испании, и именно теперь (1647 г.) намеревались отнять у нее лучшее из ее итальянских владений – Неаполь.
Франция и Испания
И в этом случае проявилась слабость основ испанского владычества в Италии. На него смотрели здесь лишь как на чужеземное иго. Налог на предметы первой необходимости, введенный при общей нужде и в неурожайный год, послужил к вспышке мятежа в Палермо (май 1647). Впрочем, это движение было подавлено испанскими властями без особого труда. Но в Неаполе дело приняло серьезный оборот. И здесь вице-король, дон Родриго Понс де Леон, герцог Аркосский, обложил налогом зерно и плоды.Пустая ссора на базаре из-за опрокинутой корзины со смоквами послужила сигналом к восстанию (7 июля), с которым вице-король был не в силах справиться. Толпа выбрала своим главой рыбака из Амальфи, Томазо Аниелло, или Мазаниелло, как его называли обыкновенно. И Св. Петр был простым рыбарем... Этот Мазаниелло творил суд и расправу на Толедской площади. Он отбил вылазки испанцев из замка дель-Уово, в котором укрылся вице-король. Дело кончилось соглашением, по которому налоги должны были уплачиваться в размере, установленном еще при Карле V. В случае необходимости, для обложения новыми налогами требовалось согласие на то городского совета и народных представителей. До утверждения этого договора королем народ решил оставаться вооруженным.
Эта толпа, как и новый ее «генерал-губернатор» Мазаниелло, не могли быть, разумеется, на высоте своего положения и предались дикому произволу. Мазаниелло, ослепленный удачей, дошел до действительного психического расстройства. Увлечение толпы им скоро остыло, и она рукоплескала вице-королю, когда тот показался на улице сразу после убийства Мазаниелло, выполненного по его приказанию.
Однако столь же быстро наступила и новая реакция. В ту же ночь тело убитого, увенчанное лаврами, с мечом и фельдмаршальским жезлом, было перенесено в церковь дель-Кармине при громадном стечении народа, и восстание вспыхнуло снова. Вице-король вынужден был опять укрыться в замке, а вместо Мазаниелло выступил, на этот раз уже синьор, князь Масса. Испанский флот под командованием дон Жуана Австрийского стал бомбардировать город (октябрь) в то время, как войска вице-короля сделали вылазку. Однако испанцы вынуждены были отступить, и главой восстания стал один оружейник, Дженаро Анезе.
Он счел нужным обратиться к помощи извне, и на призыв его откликнулась Франция или, по крайней мере, знатный французский подданный, герцог Генрих Гиз. Он прибыл из Рима в Неаполь и принял здесь участие в делах той партии, которая учредила «королевскую неаполитанскую республику». В декабре того же года, действительно, прибыл французский флот, но он ушел обратно ничего не достигнув. Вскоре и герцог Гиз покинул Неаполь. Испанская власть была восстановлена при условии замены бывшего вице-короля другим. Была объявлена амнистия на испанский лад: последний народный вождь, Анезе, был казнен, как только перестал быть страшным для испанского правительства.
Однако здесь, как и в Нидерландах, и в Португалии, и во всех других странах, испанское владычество не соорудило себе прочной основы – благорасположения подданных. Поэтому дни этого владычества были сочтены. Однако Европа мало выигрывала от того, что французская монархия окрепла теперь так, что могла занять место Испании в качестве всеобщего деспота. Вестфальский мир вознес Францию на такое положение и разжег в сердцах ее правителей жажду к территориальным захватам и расширению могущества, а не удовлетворил ее.
Как мы уже видели, продолжительная война ослабила немецкую нацию и надолго сделала ее неспособной к развитию в отношении действительной свободы. Одни Нидерланды вынесли из континентальной борьбы такой государственный строй, который давал им возможность впредь быть очагом и родиной свободы. Еще важнее был тот факт, что в Англии отменилась навсегда форма неограниченного монархического правления, остававшаяся неприкосновенной еще многие годы в остальных европейских государствах.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Англия, Шотландия и Ирландия при Карле I. Борьба между короной и парламентом
1. Религиозно-политическая борьба. 1625-1649 гг.
Карл I, второй король из дома Стюартов, вступил на английский престол в марте 1625 года. Лично он был несравненно выше своего отца: в отличие от его ненадежной, бестолковой натуры, Карл был сдержан, точен во всем, рассудителен, спокоен. Образ жизни его был безупречен. Вообще, этот король производил впечатление честного и прямодушного человека, прямодушного до того, что позднее, при роковых осложнениях, среди которых политика вынуждала его к притворству, к утайке его действительного настроения, он не сумел обмануть никого – это был характер совершенно непригодный для дипломатических действий. Воцарение его, двадцатипятилетнего юноши, было встречено с большими надеждами. Лишь позднее обнаружилось, что наряду со своими хорошими качествами, он тоже обладал упорством и «нелегкой рукой» Стюартов.Начало царствования Карла I
Брак Карла I с французской принцессой явно указывал на антииспанское направление английской политики, которой сочувствовал народ и которой придерживался король. Он созвал свой первый парламент (июнь), но был разочарован, встретив сопротивление со стороны его членов, которые, желая воспользоваться случаем для облегчения многочисленных тягостей, возложенных на население при прошлом царствовании, требовали строгого применения законов против папистов.Уступки, сделанные в религиозном отношении королеве-католичке и ее свите, вызывали общее недовольство. В условиях откровенного сочувствия протестантов к религиозной борьбе, происходившей на материке, народу не нравился и сам брак короля с католичкой. Парламент утвердил только две «субсидии», притом одновременно с весьма важной финансово-политическою мерой: главный доход короны доставлялся пофунтовым и потонным сбором (poundage и tonnage – процент со стоимости любого ввозного товара и пошлина на иностранное вино). Прежде этот доход утверждался на период всего царствования, теперь же парламент утвердил его только на год. Королю приходилось пожинать плоды, посеянные необдуманными действиями своего родителя, как бы умышленно внушавшего недоверие парламенту. Он считал эту новую меру оскорбительной, а себя вправе получать те доходы, которыми пользовались его предшественники и которые за последние годы возросли благодаря увеличившемуся торговому обмену.
Возможно, королю вредило то, что он удержал при себе в качестве своего главного советника любимца покойного короля, герцога Бекингема, сопровождавшего его во время злополучного сватовства в Мадрид. Англичане никак не хотели терпеть у себя верховенства фаворитов и первых министров, которое процветало во Франции и в Испании. Следует отметить, что герцог слыл человеком способным и весьма трудолюбивым, но при этом тщеславным и безнравственным, порой даже легкомысленным, занятым только своей особой и своими успехами. Его ненавидели уже только за то, что он был осыпан наградами и богатствами со стороны двух королей. Можно сказать, что его предложения отвергались парламентом только потому, что делались от его имени. Роковым образом, король стремившийся к утверждению своей власти, должен был поддерживать своего министра и по его настоянию он распустил парламент.
Парламент, 1626 г.
После новых выборов, парламент был созван в феврале 1626 года. Он оказался еще менее сговорчивее первого, хотя не скупился на заверения быть опорой короля, но опорой условной, в соответствии с парламентским укладом– via parlamentaria. Так, палата требовала отчета о субсидиях, вотированных парламентом в 1624 году. Однако настойчивее всего собрание требовало увольнения Бекингема. Нижняя палата большинством голосов (225 – за, 116 – против) решила представить палате лордов предложение об аресте герцога. Даже в Верхней палате у него было мало друзей, и Карл, во избежание неблагоприятного решения, распустил и этот парламент.Бекингем только усилил общее негодование своей неразумной или, по крайней мере, неразумно примененной на деле, внешней политикой, повлекшей самые пагубные последствия. Как было выше сказано, англо-голландский флот принимал участие в уничтожении гугенотской эскадры, что очень не понравилось английским морякам и некоторые суда даже отказывались подчиняться полученным приказам. Затем, вместо того, чтобы послать флот к Везеру, на помощь датскому королю Христиану, который предпринимал немало усилий для торжества протестантства, Бекингем отправил суда к испанским берегам, откуда они вернулись без всякого успеха (декабрь 1625 г.). Его считали виновным в неудаче протестантов при Луттере (1626 г.). Когда же во французской политике наступил поворот в пользу Испании, то Бекингем пошел уже на защиту осажденной Ла-Рошели, поднявшей у себя английский флаг. Герцог даже лично принял командование над флотом, но не смог оказать реальной помощи протестантскому городу и должен был бесславно вернуться после своей неудачной попытки помочь протестантам у острова Ре (ноябрь 1627 г.), о которой говорилось выше.
Парламент 1628 г. Petition of rights
Однако внешние проблемы заслонялись внутренними неурядицами. В марте 1628 года был созван новый парламент. На этот раз обе стороны проявили сдержанность. Король дал необходимые обещания, парламент согласился на субсидии, но в то же время жаловался на произвол, с которым производились в последнее время аресты. Парламент настаивал на том, что король не наделен неограниченной властью и в то же время не покушался на остальные его права. После единогласного одобрения пяти субсидий, парламент представил королю свою петицию о правах, направленную преимущественно против введения не одобренных палатами налогов, или привлечения займов, а также против несправедливых арестов без судебного разбирательства. Король принял эти условия, и такой примирительный образ действий с обеих сторон произвел общее ликование: повсюду стоял звон колоколов и горели фейерверки.Но разногласие было лишь прикрыто, а никак не устранено. Карл I придерживался мнения, что правительство не может обходиться в известных случаях без права лишать свободы тех или иных лиц. Он посоветовался с некоторыми высшими судебными чиновниками, и те нашли, что его согласие на петицию никак не связывало его в отношении прав, относящихся к прерогативе королевской власти. Лидеры Нижней палаты, заметив, что король соглашается на петицию лишь условно, составили обвинительный документ, «великое увещание» (Remonstration), ясно изложив в нем, что виновником всех зол является герцог Бекингем. Сессии парламента были отсрочены; герцог, возможно, для успокоения общественного мнения, занялся опять активной деятельностью, направленной против Испании, но в самом разгаре подготовки к военным действиям, предпринятых с целью реабилитироваться за поражение англичан при Ла-Рошели, он пал от ножа убийцы в Портсмуте (1628 г.).